Пролог

    
    
    
     Пролог
     Каждый человек хотя бы раз хотел совершить нечто необыкновенное, недоступное другим представителям однородной людской массы. Наташке, как прожженной карьеристке хотелось этого ничуть не меньше всех остальных питбулей из вечно голодной стаи выкормышей желтой прессы. Кроме жгучего желания утереть нос бегущим след в след конкурентам, это означало еще и престиж - журналистскую известность (пусть и с душком), тиражи и деньги (которые, как известно, не пахнут), успешную карьеру (хвастаться знакомым).
     Но далеко не каждому выпадает реальный шанс обнаружить и обнародовать нечто ошеломительное. Да так, чтобы раньше никто ни слухом, ни духом. Да так, чтобы в скандале не участвовали растленные малолетки и полосы наркотической пыли на лицах отвязных знаменитостей.
     Когда она, наконец, взялась писать свою коронную арию, вытаскивать наружу всю грязь и неприятие закрытого от общественности мира Ракушки, одновременно пытаясь обойти и не затрагивать собственную истерзанную душу, почему-то первым делом в голову пришли слова Гонзы, когда он, расплывшись в снисходительной улыбке, не столько спорил, сколько просто методично и скучно повторял тыщу раз сказанное ранее. 'С чего ты взяла, - монотонно бубнил Гонза, аккуратно снимая ногтем обертку с конфеты, что в его исполнении выглядело важным загадочным ритуалом. - С чего ты взяла, что секта отличается от религии? Это одно и то же, разве что масштаб деятельности разный, да механизмы агитации и привлечения новых адептов у религий отработаны куда лучше. Видишь ли, любая официальная религия начиналась с простой секты'.
     Многие часы Наташка потратила не на обдумывание и обкатывание проникновенных фраз своей разгромной статьи, а на изгнание из головы этого ненавистного голоса. Впрочем, единственный способ, который помогал - это замена одного воспоминания другим - тем, где похожая на кисель лазурная вода плотно обволакивает острые грани далекого острова, а прямо в его центре ждет существо, вгоняющее текущую по венам кровь в состояние сильногазированного сиропа. И ты четко начинаешь различать границу между разумом и телом, человеческим и животным, истерически бьющейся в голове холодной мыслью и охватившим тело необъяснимым желанием. Различаешь... но ничего не можешь поделать. Не можешь сопротивляться.
     Надо ли упоминать, что ругалась Наташка куда усерднее, чем писала?
     Но зато надо отдать должное ее настойчивости. Через неделю статья была готова.
    
     Глава 1. Упущенные возможности
     ...семью месяцами ранее
     Не сказать, что сегодняшний день входил в десятку худших. Ну, пошел ливень, хотя она только вчера вымыла машину, и вместо стрелы из блестящего хрома ее ауди снова напоминала копошащегося в грязной луже мокрого взъерошенного воробья. Ну, из-за конференции передвинули места на парковке, отчего пришлось парковаться возле двухдверного Мерседеса CLшки дуры Свиридовой, которая всегда машину ставит криво, будто поставить, как все вменяемые люди, ровно, ей не позволяет религия. Или скорее уж привычка, фыркнула Наташка, хлопая дверцей. Свиридова четко отыгрывает роль блондинки и надо сказать отыгрывает отменно. Хотя Наташка подозревала, что отыгрывать особо нечего - та уже выросла такой же тупой болонкой, как собачка, которую Свиридова таскает за собой вместе с сумочкой крокодиловой кожи из последней коллекции от Ральфа Лорена. Впрочем, сравнивая ее благосостояние со своим, в частности, наличие платежеспособного покровителя, еще под вопросом, кто из них двоих дура.
     Так что день не задался, но все еще имело шанс наладиться... Ровно до тех пор, когда в своем кабинете Наташка не уселась в кресло и не принялась просматривать свежие выпуски журналов конкурентов. И в первом же, прямо на обложке увидала рекламу интервью со скандально уволенной домработницей бывшей жены одного из нефтяных олигархов. Освободившись от кабалы, добрая домработница, судя по фигуре, прическе и орлиному взгляду, тайная подражательница фрекен Бок, с большой неохотой, но все-таки вытащила на белый свет чужие платяные скелеты, и теперь шрифтом в двадцать пунктов вещала о наличии в нефтяной семье грязного белья. Типа в других семьях грязного белья не бывает в помине.
     Наташка сильно прикусила губу, а после довольно сдержано выругалась. И еще раз. И еще.
     Впрочем, не в первый раз ее обходят. И неважно, что именно она обнаружили вышвырнутую с работы тетку, разговорила ту и выбила у начальства согласие оплатить рассказ о пикантных подробностях чужой жизни. А автор статьи, свободный журналист Геркулес (в бытности Андрюха Рыбий глаз) подтявкивал на подхвате, а выходит, за спиной партнерши сговорился с источником информации и, обойдя Наташку, продал статью в другой журнал. Ничего личного, Наташка и сама бы так поступила, представься ей случай, но все равно!
     - Ах ты лупоглазый сукин сын, - негромко цедила Наташка, щелкая клавишами и набирая в поисковике название статьи. Так и есть - уже везде красуется реклама шокирующей новости. - Хлопал глазами своими, аки агнец небесный, чтоб тебе всю ночь подробности интервью снились! В красках и качественном звуковом сопровождении!
     Минус один более-менее нормальный знакомый.
     - Попомнишь еще, плешивая дворняжка, как я тебе помогала перекантоваться без работы, пока ты не научился использовать в статьях слова 'анальный секс' и 'легкая степень наркозависимости', - мстительно улыбалась Наташка, прекрасно понимая, что Андрюха не устоял перед соблазном отхватить разовый кусок халявы, но нюхом на поиск этой самой денежной халявы, в отличие от Наташки, так и не обзавелся.
     - Прибежишь еще под дверь скулить, - напоследок решила она и решительно закрыла все вкладки. На работе Наташка старалась не следовать своей дурной привычке долго предаваться самобичеванию, так как прекрасно помнила - если в свежий номер вдруг не идет одна статья, должна появиться другая, пусть и выдуманная. И если нефтяная брошенка уплыла в жадные ручонки конкурентов, в сети много мелочей, из которых при умении можно раздуть оглушительный скандал. А умения у нее предостаточно. 'Так что нефиг на луну свистеть, когда народ мается без шокирующей информационной дозы', как говаривал главный редактор Пектусинин.
     Нужно искать другую новость, не менее жаркую. Если есть возможность перебить стыбреную Андрюхой клубничку, Наташка с удовольствием такой возможностью воспользуется.
     В общем, не такой уж и плохой день.
     Наташка проверяла новости, пытаясь решить, что способно затмить праведные стукачества нефтяной домработницы. В очередной раз отпив кофе, она отставила чашку в сторону и вздрогнула, услыхав, как открывается дверь черного хода.
     Чуть меньше года назад Наташке выделили собственный кабинет и она с удовольствием убралась из лабиринта загородок общего офиса, потому что на дух не переносила всей этой 'командной атмосферы', в действительности созданной только с единственной целью - чтобы сотрудники сами друг за другом следили и не давали соседу даже минутку посидеть без дела. Чего это кто-то читает в сети анекдоты, когда я вкалываю так, что семь потов сходит? И грызутся 'члены сплоченной команды' друг с другом за каждую проведенную без работы минутку, как за последний глоток воды в пустыне.
     Ясное дело комнату Наташке выделили только для того, чтобы дать возможность без помех принимать осведомителей, желающих продать пикантную информацию о знаменитостях, и хотя всем в редакции на самом деле было глубоко начхать, кто эти болтуны и откуда, и как выглядят, и как живут, куда охотнее те делились информацией, если попадали в подходящую обстановку: ореол таинственности, ограждение от чужих нескромных глаз, заинтересованность и желание слушать их тайны, открыв рот.
     Но обычно Наташку о посетителях предупреждали заранее. Хотя... может, и в этот раз пытались, но она как раз выходила в коридор за кофе.
     Итак, поздно гадать - посетитель уверенно открыл дверь и, не спрашивая разрешения, вошел в кабинет, как будто не раз тут бывал.
     Теперь Наташка молча смотрела на вошедшего мужчину, пытаясь наскоро вычислить, что он принес продавать. Чаще всего несли мелочевку вроде единичной измены в туалете ресторана или пары десятков тысяч евро, проигранных в казино (и кому это интересно?), но выслушать стоило каждого - никогда не знаешь, где и в чем найдешь бриллиант.
     Мужчина лет тридцати был ей незнаком. Это на удивление бледное лицо не мелькало в новостях и светской хронике, потому что иначе она бы запомнила. Очень необычное на нем выражение - сочетание глубокой самоуверенности и при этом нечто тоскливо-уставшее, но без налёта цинизма, который каждый мало-мальски обеспеченный человек должен излучать по определению. Этот не излучал. И что ж он бледный-то такой, ведь лето началось, хоть какой-то загар должен прилипнуть? Больным явно не выглядит, и взгляд такой... бессодержательный. Внешность чисто славянская, разве что глаза светло-карые, короткая стрижка, чисто выбритая кожа. Наташка пробежалась по одежде - костюм дорогой, явно сшит на заказ. Туфли новейшие и такие безупречно чистые, словно за дверью посетитель оставил мальчишку с обувной щеткой в руках. Но что-то не так. Наташка неуловимо нахмурилась. Она не раз видела мужчин, уже с момента рождения обвешанных брендами, которые носят на себе тысячи долларов с таким видом, будто их ни разу не колышет, как они выглядят. Видела мужчин, которые испытывают сексуальное удовлетворение от одного лишь понимания собственной крутизны. Видела таких, на которых дорогая одежда висит, как на пугале. Но этот был исключением. Одежда на нем была... и он явно умел ее носить, но что-то не так.
     Ладно... Наташка перевела глаза на лицо и попыталась представить, что он хочет продать. Одно из двух, судя по ее опыту - или завалить конкурента по совету директоров, чтобы прибрать к рукам больше власти и бабла, либо месть какой-то певичке, променявшей его на другого покровителя, пощедрее. Хотя... такого мужика даже тупой Свиридовой хватило бы ума не упускать. Значит, конкурент. Наташка тут же нацепила подходящую случаю понимающую улыбку. Но без оттенка похоти, необходимой для второго варианта.
     - Наталья Иванова? - спросил мужчина, не оценив усилий расположить к себе и не ответив на улыбку.
     Назвал по настоящей фамилии. А посетителям и читателям журнала она известна только под псевдонимом. Улыбка висела как приклеенная, но Наташка снова ощутила сомнение. Что-то в нем не так. Он слишком сливался с обстановкой. И, пожалуй, неважно, речь идет об офисе журнала, о пустоте океана или о дремучих лесных зарослях, поливаемых холодным дождем. Казалось, он везде будет к месту. Как хамелеон, но тот просто подстраивается. А этот... этот меняется.
     - Вы Наталья Иванова? - повторил мужчина.
     - Да.
     Ну что же, новым опытом Наташка никогда не брезговала. Тем более такой необычный человек и историю мог принести - пальчики оближешь.
     - Марина Кузякина просила передать вам письмо.
     Мужчина легко выхватил тончайшую кожаную папку, которую прижимал локтем к боку, раскрыл, аккуратно достал длинный розоватый конверт и положил перед Наташкой на стол. Она почувствовала мгновенную боль в зубах и только тогда поняла, что сильно сжимает челюсти.
     Мужчина уходить не собирался, а внимательно смотрел на Наташку сверху вниз.
     Она протянула руку. В голове роилась куча вопросов. Кто он? Какое отношение имеет к Марине? Почему выполняет ее просьбу? С какой стати той пришло в голову писать письма, да еще на бумаге? Но проще просто прочитать. Ждать, пока посетитель изволит убраться и в голову не пришло, Наташка раскрыла не заклеенный конверт и достала покрытый рукописными буквами лист. Историзм какой-то.
     - Прочитайте, - полетел вдогонку приказной голос, заставляя нахмуриться. Еще будет лезть со своими указаниями! Вместе с любопытством по отношению к письму проснулось раздражение по отношению к незнакомцу. Нахватался где-то в своем курятнике привычки командовать и давай рявкать направо и налево!
     Впрочем, пусть себе тешится иллюзиями, что тут кого-то волнуют его указания. Не до того. Рукописный текст читался на удивление легко, значит, Маринка сильно старалась.
     'Наташка! Моя жизнь изменилась. Так может сказать каждый, но очень редко за словами прячутся настоящие изменения. Скоро я стану цельной. Но в новую жизнь нельзя идти, не разобравшись со старой. Не заплатив долги и не извинившись. Именно поэтому я тебе пишу, хотя есть и иная причина - в чем-то ты осталась моей сестрой и мне небезразлична твоя жизнь. Но я помню тебя, твой характер и поступки, так что прекрасно понимаю, что общение невозможно. Поэтому прошу, прости меня. Однажды я поступила некрасиво, но я не чувствую вины в своем выборе. Я чувствую вину только в том, что мой поступок сделал тебе больно. Я хочу все это оставить в прошлом, забыть. Я готова снять с себя груз прежних ошибок. Сними и ты'.
     Наташка оторвала глаза от письма, уставившись пришельцу в лицо. Кто это такой? Какое он имеет отношение к Маринке? Не может быть возле той таких мужиков, не может, хоть ты тресни!
     И это тоже настораживало. Возле таких мужиков вьются выдрессированные особи типа Свиридовой, Маринка, конечно, стерва еще та, но уровнем куда ниже. Вряд ли она сильно изменилась за пару лет, которые они не виделись. И родственниками эти двое не были, потому что за годы дружбы Наташка видела всех ее родственников хотя бы на фотографиях. Кто же он?
     Что-то не так с ее посетителем, но что?
     - Я посоветовал бы вам отложить письмо и немного подумать. Когда вы остынете и сможете размышлять холодно, новости будут восприниматься легче, - вдруг сказал мужчина таким голосом, будто успокаивал буйную умалишенную. Что, интересно, Маринка наплела, когда просила передать письмо? Что Наташка бросается на незнакомцев, плюется, кусается и слюна ее ядовита, как у кобры?
     Наташка опустила глаза и только тогда заметила, что крепко сжимает письмо в дрожащей от напряжения руке, будто вот-вот сомнет его, растреплет в пыль, а пыль развеет по ветру.
     - Я посоветовала бы вам держать ваши советы при себе. Я в них не нуждаюсь.
     Никакой информации на продажу посетитель не принес, так что можно больше не улыбаться и не хлопать преданно глазами. Как он вообще смог сюда пройти через охрану и секретаря? К ним не пускают по личным вопросам!
     - Неужели вы считаете, что знаете верный выход из любой ситуации? - с небольшой долей удивления спросил он. - На первый взгляд вы выглядите довольно сообразительной. Видимо, первое впечатление оказалось ошибочным, и на самом деле вы слишком ограниченны и не способны принимать от других разумных советов.
     - От людей, которые даже не изволят представляться, прежде чем заговорить с незнакомкой, я не принимаю вообще ничего! - отрезала Наташка, украдкой оглядывая себя и представляя, как выглядит со стороны. На первый взгляд... Посетители искренне считают, что в редакции скандального журнала все сотрудники недалеко ушли от тех, о ком пишут, так что так или иначе приходилось придерживаться некоторых негласных правил. Платье, к примеру, открывало гораздо больше груди, чем хотелось бы Наташке, но зато прическу и макияж она упрямо выдерживала в классической неброском стиле, считая, что деловой подход к клиенту все же предпочтительнее дружеского.
     - Я не имею привычки представляться до того, как пойму, с кем имею дело.
     - Ах, ну тогда извините, что это ваше уточнение мне, мягко говоря, побоку!
     Он задумался, потом отступил назад. Потом развернулся и пошел к выходу.
     - Не желаете попрощаться? - крикнула вслед заведенная письмом и его дурацкими советами Наташка. - Или вы только советы умеет раздавать, а на принятые в обществе мелочи вроде приветствия и прощания плевать хотели?
     Он остановился и обернулся.
     - Знакомство с вами оказалось не очень приятным, - наморщив лоб, сообщил мужчина. - Молодых женщин не украшает злость. Она отбивает у мужчин желание знакомиться ближе.
     - Тогда не смею задерживать! В коридоре у лестницы вы наверняка найдете толпень куда более приятных для общения тупых блондинок с пышными во всех нужных местах формами. У нас таких пруд пруди и каждая с готовностью выслушает ваши ценные советы. Еще больше они любят их слушать в положении лежа, но вероятно, вы и сами в курсе!
     С трудом сдерживаемая злость на Марину трансформировалась в желание задеть этого непонятного человека. По сути невиновного, ну а нефиг в такой момент лезть с советами, которых у тебя не просят. Тоже мне, великий философ. Еще и оскорбить пытается. Нашел чем. Ее поведение отбивает желание знакомиться ближе? Да о таком можно только мечтать!
     И как же бесили эти денежные мужики, которые думают, что любая баба только и мечтает, что упасть перед его финансами на спину и быстрее раздвинуть ноги! Как она насмотрелась на этих мудаков, на вечеринки, приемы и клубные сборы! Там такие же... любители уединяться в туалетной кабинке всего через пару минут знакомства и обмена несколькими бессодержательными фразами. А отказ отплатить за пару полученных комплиментов пыхтением раком над унитазом воспринимается как легкое кокетство.
     Наташке очень хотелось, чтобы он посмел огрызнуться. Да, у нее никогда не будет CLшного Мерседеса, как у Свиридовой, и на старости лет вместо столицы она станет существовать в родительской квартире в провинции, но зато будет знать, что жизнь провела так, как хотелось самой, а не на дрессировочной площадке какого-нибудь представителя сильнейших мира сего, занимаясь грызней с другими претендентками на внимание хозяина. И главное, победа в забеге далеко не всегда значит, что ты окажешься в шоколаде, но зато при любом раскладе значит, что первым делом ты окажешься на коленях с чужим членом во рту.
     Отвечать мужчина не стал, но сделал такой необычный жест, будто стер с груди что-то не очень чистое и стряхнул в сторону. А потом ушел.
     - Скатертью дорога, - пожелала сумевшая оставить за собой последнее слово Наташка, старательно игнорируя намерение послать ему вслед напутствие, содержащее куда более крепкие пожелания проваливать.
     Потом бросила письмо на клавиатуру и сходила за очередной порцией кофе. Успокаивалась минут десять. В общем-то, непонятно, с чего вообще завелась, она никогда не считала себя участницей паноптикума, ее работа заключалась в обычном наблюдении за другими и описании самых интересных моментов увиденного. Она просто пользовалась чужими именами. Да, пользовалась и довольно часто привирала, раздувая один мимолетный взгляд в тайный запретный роман, а отдаленное сходство в разрезе глаз - в наследственность, тему отцов и непризнанных детей. Так что они по-любому по разные стороны баррикад, и непонятно, почему разницу в положении с этим попавшимся под горячую руку человеком Наташка восприняла так остро.
     - Забыли, - рассердившись на навязчивую мысль, отрезала Наташка и потянулась за письмом. Хотелось перечитать, потому что в голове не укладывалось, с какой это стати Маринка стала просить прощения. Совсем сбрендила? Да еще и посланника выбрала, хуже не придумаешь.
     - Заткнись! - сама себе рявкнула Наташка и стала перечитывать записку. Медленно процеживая друг за другом слова, она повторяла одними губами самые необычные места.
     В новую жизнь нельзя идти, не разобравшись со старой.
     Общение невозможно.
     Чувствую вину только в том, что мой поступок сделал тебе больно.
     Нет, впечатляет, конечно, у человека помягче даже могло выдавить пару горючих слезинок жалости, но настораживает не это, а проснувшиеся подозрение, что в письме, как и в посетителе тоже что-то не так.
     Наташка уставилась в буквы и через время увидела эту зацепку... одно-единственное слово, пропущенное ранее.
     Скоро я стану цельной. Я стану цельной... Цельной...
     Наташка бездумно повторяла фразу, которая могла означать только одно. Других вариантов даже не возникало. Только одно! В ушах зашумело, и Наташка, испустив горестный вопль разочарования собой и своей тупостью, уткнулась лбом в ладони. Получается, она ничем не умнее Свиридовой! 'Так тебе, дура набитая, слюной тут брызгала во все стороны, вместо того чтобы просто хорошенько подумать, отчего этот мужик так не походит на обычных посетителей. Так тебе, овца', - стегала злым голосом саму себя. Теперь-то уже поздно бежать вдогонку, минут двадцать прошло, как он закрыл за собой дверь. Даже если гость проследовал посланным направлением и отправился сначала на лестницу, даже тогда поздно - договориться с кем-то вроде Свиридовой он успел бы максимум минут за пять. Все нестыковки в поведении и внешности мужчины тут же стали прозрачными и явными. Конечно, он бледный, как будто света белого не видит. Он его и не видит!
     Какой надо быть идиоткой, чтобы так глупо упустить шанс пообщаться с представителем самой известной и многочисленной тайной секты, члены которой соблюдают строгую конспирацию и чужакам свою принадлежность к секте не открывают. Да еще и не самым последним в иерархии, судя по одежде и по отвратительной манере раздавать направо и налево бесплатные советы, больше похожие на указания.
     Никакого сомнения не оставалось. Тайна плыла ей прямо в руки, а она не отличила золотую рыбку от жирных юрких карасей. Прозевала возможность выпросить даже корыто.
     Теперь-то все неуловимые несовпадения стали явными. Теперь, когда поздно.
     Вот почему он так не походил на обычных посетителей.
     Вот почему его присутствие настораживало.
     Потому что к ней приходил аквель.
     И она его упустила!
    
     Глава 2. Бег с препятствиями
     Наташка не любила осень - за вечную слякоть и зябкий ветер. И зиму не любила - за горы спрессованного с мусором грязного снега. Впрочем, лето она не любила тоже - за вонючую духоту и спертый воздух. Разве что весну любила. Совсем чуть-чуть. Ну, не то чтобы любила, но весна, по крайней мере, ее не раздражала.
     А утро как раз выдалось по-настоящему осенним, то есть за окном завывал ветер, время от времени впечатывая в оконные стекла мокрые грязные листья.
     Выползши на кухню, Наташка щелкнула пультом и под чеканный голос телеведущей новостей поплелась заваривать кофе, две ложки на чашку - утренняя норма. Хотелось добавить третью, уж больно много в голове ваты, но будет хуже. Проблема похмелья решается только с помощью сна и отдыха, завтра, к счастью, выходной, потому сегодня придется просто потерпеть. Жаль, конечно, времени, которое она напрасно потратила на вчерашней презентации очередного альбома новомодной музыкальной группы, но Наташка обещала себе проверять все, даже самые шаткие шансы достигнуть цели и проверяла с завидным упорством, временами переходящим в баранью твердолобость.
     Кто ж знал, что очередной хозяин турагентства, по его утверждениям заключивший с аквелями контакт на проведение экскурсий в Ракушку, на деле окажется очередным мошенником? За последние три месяца Наташка встречалась с подобными дельцами раз двадцать, потому после долгих отступлений от темы, услышав слова о первоначальном взносе 'за визу', вскочила со стула и с фанатичной уверенностью пообещала перевести бабки прямо немедленно, после чего бегом удалилась из зала. Пускай ждет!
     Кстати, можно статью попробовать написать про очередную форму мошенничества, судя по названной сумме, риск попасться на горячем финансово себя полностью оправдывает. Хотя... кому это интересно, хроника актуальных событий желает все больше про многомашинные аварии с обязательным смертельным исходом и футбольные массовые побоища. Ну и тухлая клубничка с педофилией, так что даже если она напишет статью о мошенничестве, то только для того, чтобы упрятать в стол, где таких невостребованных статей уже целая пачка.
     Как говаривал редактор, просматривая первые ее творения: 'Обклей этим стены вокруг толчка'. Теперь Наташка творила только в голове.
     Сегодняшнее утро оказалось таким серым, что Наташка позволила себе небольшую слабость в виде недолгой, но беспросветной хандры. Три месяца поисков впустую! Три месяца ловли неуловимых аквелей и ни одного мало-мальски положительного результата! Вначале Наташка пыталась найти Маринку и через нее выйти на остальных, но Маринка как в воду канула. Вернее она наверняка под землей, раз собралась стать 'цельной'. Наташка даже не переломилась позвонить ее родителям и два часа слушала всхлипывания Маринкиной матери, по утверждению которой полгода назад дочь перестала отвечать на телефонные звонки и с тех пор они не виделись, хотя регулярно получают письма с уверениями, что все прекрасно. Быстро отовравшись, что позвонит еще разок позже, Наташка отключилась и в очередной раз пожалела, что упустила такую роскошную особь, как принесший письмо аквель. Надо было хватать теплым, но кто ж знал?! Сейчас Наташка бы не отказалась и от особи куда более тщедушной и неприглядной, лишь бы тот имел хорошо подвешенный язык.
     Честно говоря, желание найти аквелей уже переходило все разумные границы. Две недели назад Наташку даже вызвал Пектусинин и сообщил, что его задолбало выслушивать от сотрудников намеки и смешки в сторону ее озабоченности пещерниками. С какого перепугу Наташка в рабочее время пускает слюнки на кучку вшивых сектантов?
     Она, конечно, привычно отовралась, причем звучало правдиво - хочу, сказала, проникнуть в их среду в виде очередной последовательницы и такую статью об их установках о всеобщей всепоглощающей свободной любви забацать, чтобы мы отхватили годовую премию репортеров и журнал занял первое место рейтинга по продажам. Заливалась, в общем, как говорливый жеманный певец на сцене перед толпой малолетних поклонниц. С воодушевлением и самолюбованием, возвышено подняв глаза к небесам.
     - Да что после хиппи ты из этой философии свободной любви нового выжмешь? - прервал ни разу не впечатленный представлением редактор.
     - Слушай, ну я сообразительная? Ты сам говорил...
     - Ну и?
     - Значит, выжму! И потом, любовь любовью, но аквели не шатаются по улицам и не заселяют пустующие дома, а живут глубоко под землей, да и вообще о них толком никто ничего не знает. И главное - хиппи ведь не секта, так, субкультура, у них не было ни одного Гуру. А у аквелей...
     - Не заводись! О них ничего путного неизвестно, потому что они нафиг никому не нужны, - привычно твердо отрезал Пектусин. В любом другом случае Наташка бы посчитала целесообразным отступить. В любом другом... Но не сейчас.
     - А что ты думаешь про слухи о поисках военными входа в их норы? - закинула она очередную удочку.
     - Блеф! Попытка саморекламы, провальная. Подумай, ну кто захочет тратить деньги, чтобы найти лаз в какую-то пещеру, где вповалку ночует кучка вшивых фанатиков?
     Наташка нервно покусала губу. Те подозрения, что приходили в голову, озвучивать бесполезно, потому что Пектусин принимает в расчет только факты или чисто сделанную подделку, а подделка понятное дело не требует беготни и поиска свидетелей. Подделка создается за столом в мягком кресле с чашечкой кофе по правую руку.
     - Слушай... Просто дай мне немного времени. Обещаю - не пожалеешь, - смотря ему прямо в глаза, попросила Наташка. Она редко о чем-то просила, предпочитая покупку или хотя бы обмен. Но аквели сейчас для нее стали не просто целью, это было нечто большее. Вот только что? Азарт? Боязнь за судьбу бывшей подруги? Чисто женское, бессмысленное, но неистребимое любопытство?
     Неважно, Наташка шла по следу, и даже Пектусину не стоило вставать на ее пути. Неизвестно, понял он это или нет, но, подумав, кивнул и разрешил продолжить поиски при условии, что это расследование не помешает основной работе.
     Помешает?! Да ни за что! Да никогда! Железно! Не сойти мне с этого места!
     Поблагодарив за понимание, по дороге из его кабинета в свой Наташка бубнила себе под нос: 'Вот еще, хрена с два мне нужно чье-то разрешение!'.
     И если совсем честно, задай ей кто-нибудь вопрос, а зачем ей на самом деле все это надо? Каким боком аквели до ее жизни? Наташка застопорилась бы на месте и ответить не смогла.
     Конечно, она хотела найти Маринку и спросить, ну кто так вообще извиняется? Извини, но не за то, что я сделала, а за то, что тебе сделанное мной не понравилось? Фигня какая-то, никто после такого извинения не прощает!
     Впрочем, Наташка в любом случае не собиралась прощать. Да и говорить с Маринкой по большому счету предпочитала лишь в своем воображении. А в реальности просто хотела убедиться, что та все еще жива, здорова и находится в своем уме (местами, потому что та и раньше умом не шибко-то блистала). Любые сектанты мозги на ура промывают, может, и Маринка уже совсем не Маринка?
     Ладно, неважно, зачем это нужно. Нужно и все! На этом этапе Наташка переставала мучить себя отсутствием внятных доводов и снова с головой бросалась в поиски.
     Официально существование аквелей мировое сообщество признало всего-то шесть лет назад. Их организацию зарегистрировали как религиозную, но в быту сектанты остались просто сектантами.
     Разрешение на проведение экскурсий тоже выдали законно и подтвердили факт выдачи в новостях. Но где они, фирмы, которые возят туда экскурсии?! За три месяца Наташка обошла сотню самых известных турагентств, и никто из них такой услуги не оказывал.
     Считалось, что аквели лично проводят отбор тех, кого готовы привести в свой мир, и процент попадающих в Ракушку мизерный. Но тогда должно существовать место, где можно встать в очередь на собеседование? Его не существовало. Других путей проникнуть в пещеры не имелось, хотя при их регистрации правительственная организация по религиозным группировкам требовала от аквелей открыть свободный доступ к их месту проживания, а когда те категорически отказались, принялись искать путь самостоятельно. Найти не получилось, дорогу не обнаружили, хотя потратили огромные деньги на финансирование отрядов и амуницию, а также на заказы ученым и военным. И не получив желаемого результата, предпочли объявить существование подземного мира обыкновенной фантазией. Мол, в нашем распоряжении не имеется документальных доказательств, в наличии лишь голословные заявления сектантов, а их слова, естественно, на веру принимать не очень разумно - они и сами могут не соображать, что порют полнейшую чушь.
     Так что интерес к аквелям давно поутих, большинство населения считало, что просто существует некая система пещер природного образования, где кучка бездомных наркоманов устроили себе лежбище, а после растрындели везде, что им типа померещились какие-то первородные жители земли, то бишь прародители разумной жизни, которые вдруг выползли из глубоких нор только чтобы с ними познакомиться и пригласить в гости к подземному морю. Конечно, вылезли, спокойно соглашались представители официоза, ведь чего только не мерещится тем, кто заклинился после дозы.
     Наташка и сама так думала, когда читала или смотрела мимолетные репортажи, чаще всего о каких-нибудь мелких, быстро забывающихся скандалах. Аквели ее интересовали, но всерьез она их не воспринимала, хотя не отказалась бы послушать, как именно поживает их община и что на самом деле представляют собой Гуру-первородные. Но, несмотря на испытываемое любопытство, Наташка все равно считала аквелей недалекими, слабыми, убежавшими от действительности в придуманную сказку людьми.
     Считала так ровно до того момента, как оценила стоимость костюма пришельца. И это - бездомные наркоманы? Это - жалкая кучка сектантов?
     В свете всего вышесказанного можно объяснить ее желание идти по следу как раз чутьем, которое твердило - приходивший аквель выбивается из старательно культивируемой прессой общественной легенды об аквелях. Даже принимая в расчет, что любые сектанты имеют привычку прибирать к рукам имущество своих членов. Деньги ладно, фиг с ними. Но этот человек... В общем, тут все сбивалось, потому что Наташка не могла внятно состряпать нужное объяснение. Однако нюху своему верила, постоянно напоминая себе, что если бы верила лучше, то смогла бы ухватить живого аквеля в собственном кабинете, вместо того, чтобы старательно выпроваживать его восвояси. Следовательно, веры легенде ни на грош! А значит... какие-то из рассказов могут оказаться правдой. Не примерещившиеся первородные, естественно, но... подземный жилой комплекс вполне... вполне...
     А значит - заговор, пусть и не всемирный, но на долю одной журналистской карьеры вполне хватит!
     Как ни странно, срабатывающий в других случаях стопор, что тормозит мысли, когда в голову лезет всякий бред, тут работать отказывался и Наташка даже ловила себя на мысли, что ей страшно. Там, где громкая слава, там кружится и бесславная смерть, и если от первого она бы не отказалась, то со вторым предпочла бы вовек не пересекаться!
     До сегодняшнего утра ничего не изменилось. Наташка лениво цедила кофе, привычно раздумывая, что делать дальше. Неохваченных поисками турагентств попросту не осталось, размещаемые весь последний месяц в газетах и интернете объявления о поиске тура под землю не срабатывали (не считая ответов от мошенников). И это все очень странно, ведь как-то аквели вербуют новичков? Какие-то семинары, встречи, лекции проводят? Почему же она не может найти ни единой зацепки?
     Ладно, сначала прочистим мозги, а после будем думать.
     По телевизору рассказывали об очередном законопроекте, призванном залатать дыры в существующем законодательстве, похожем на дырявое решето и Наташка переключила на городской канал. Всегда полезно знать, не принесла ли ночь чего нового.
     Чашка тут же выскользнула из пальцев и сильно стукнула по колену, одновременно окатив пижамные штаны горячим кофе. Не обращая внимания на это досадное недоразумение, Наташка вскочила, судорожно нащупывая рукой пульт, а найдя, моментально сделала громче и уставилась в экран так настырно, будто от этого зависела судьба всего человечества.
     - ...очевидцев, группа демонстрантов состояла из разгоряченной спиртным молодежи, которые приняли проходивших мимо туристов за аквелей и решили их задержать, с целью помешать заниматься своей пропагандистской деятельностью. А также, по признанию некоторых членов группы, отобрать и испробовать их таинственный наркотик бузун, которые по слухам каждый аквель обязан носить при себе. По словам потерпевших, они являются обычными гражданами, которые приехали к родственникам на свадьбу и прогуливались по городу, осматривая достопримечательности, когда на них беспричинно напали буйные подростки, обвиняя в принадлежности к каким-то сектантам, о которых те вообще впервые слышат. Никаких наркотиков у потерпевших не обнаружено.
     Каждое слово походило на жирную черную букву, появившуюся на белоснежном листе ее готовой к запоминанию свежей информации памяти. Но Наташку гипнотизировало вовсе не это. За спиной ведущей репортаж из зала суда журналистки, на скамейках зрителей сидело несколько людей, а позади всех у самой стены - двое мужчин. Одного из них она узнала бы в каком угодно виде.
     - Завязалась драка, все участники арестованы и по правилам короткого суда оштрафованы. Зачинщики получили наказание сроком на четырнадцать дней заключения.
     Камера переместилась в сторону, показывая троих хорошо потрепанных молодых людей, видимо, тех самых буйных зачинщиков. Сейчас они выглядели довольно жалко и даже испугано.
     - Однако двое случайных свидетелей, которые вмешались в драку, чтобы защитить невиновных и остановить разбушевавшуюся молодежь, по признанию суда превысили допустимый уровень самозащиты, из-за чего несколько нападавших получили переломы и сотрясения. Виновники приговорены судом к месяцу заключения.
     Камера показала двоих сидящих на скамье мужчин и Наташка задержала дыхание. Приходивший к ней аквель еле видимо улыбался правым уголком рта, а его темноволосый, так же коротко стриженый сосед что-то тихо сказал одними губами, вроде как прокомментировал происходящее. Кстати, оба выглядели пусть не загорелыми, но и не бледными, как лесные поганки.
     - Исходя из официальных комментариев со стороны суда, аквели не имеют к произошедшим беспорядкам никого отношения. Зачинщики драки не смогли пояснить, исходя из каких соображений решили, что пострадавшие принадлежат к вышеупомянутой секте.
     Темноволосый что-то коротко добавил и Наташкин аквель улыбнулся уже откровенно.
     Хотелось взвыть от досады. Просто отлично! Красиво, ничего не скажешь - это они-то тут ни при чем? Просто мимо проходили и вступились за безвинно избиваемых? Сидят теперь, потешаются над судом и зрителями, выставили всех дураками. Да и действительно... Как тут заподозрить подвох? Наташка обратила внимание на их одежду. Мда... Обычные джинсы и спортивные ветровки, причем не по размеру, потому что дешевый рыночный ширпотреб. И позы характерные для людей, которые всю жизнь ездят, скорчившись в тесном автобусе, вкалывают физическим трудом, а расслабляются с помощью мордобоя и бутылки. Временами не брезгуют в темной подворотне взять чужое. Завершали портрет довольно неровные, совершено одинаковые прически. Стригли их явно не в салоне.
     Если бы Наташка не видела аквеля другим, в жизни бы не заподозрила, что он играет роль. А он, кстати, играет? Может, совпадение? Просто внешнее сходство? Бывают же удивительно похожие друг на друга люди? Или, чем черт не шутит, может, это его потерянный в младенчестве брат-близнец, выросший в неблагополучной семье?
     Она выдохнула и осторожно села на стул. Нет, заморочить себе голову она не даст. Они прекрасно маскируются, просто не к чему придраться, но ее не проведешь, потому что не на ту напали!
     И все же... Этот взгляд, которым аквель встретил сотрудников, доставляющих осужденных в изолятор - вызывающий взгляд уличного отморозка, который кроме кулака никаких других аргументов признавать не желает, а кулак перед беседой хорошенько смазывает спиртом. А темноволосый так вообще ноздри раздул, как бешеный бык.
     Понятное дело, в драку они полезли не защищать, а ради поучаствовать, причем на законных основаниях.
     О да, усмехнулась Наташка в предвкушении. То, что нужно.
     Будь она проклята, если упустит их в этот раз!
     Про кофе она вспомнила только когда вернулась на кухню с телефоном и ноутбуком. Заставила себя заварить новую порцию, чтобы заодно успокоиться. Пол протерла тряпкой, а вот штаны потрогала рукой, поморщилась, потому что мокрая ткань уже неприятно холодила, но решила не отвлекаться на всякие мелочи, когда вожделенный приз так близко. Включила ноутбук, вышла в скайп и вызвала Ленку Оксидию, которая работала на местном телеканале.
     Вот чего полезного осталось от института, так это знакомства, пусть в большинстве своем шапочные, но при необходимости очень даже полезные.
     В ожидании ответа Наташка скрестила пальцы: повезет - не повезет. Ленка работала посменно, не в основных новостях, а в хронике, но если она сейчас в студии, считай, полдела сделано.
     Дзинь - на экране появилось знакомое лицо, Ленка устало подпирала голову рукой, смотря с выражением из серии: 'ну что еще от меня, измученной, иссушенной и вымотанной непосильным трудом, нужно'?
     - Привет, - Наташка села прямо и постаралась улыбнуться как можно невиннее.
     - О, какие люди! Привет, зубастая. По делу али как?
     - Ну... скорее по делу, - врать Наташка не любила, тем более каждый имеющий отношение к светской хронике человек знает - просто так никто никогда не звонит, всегда звонящему что-то нужно. Информация, компания на попойку или на худой конец секс.
     - Да ну? Нет, чтобы позвонить оттого, что скучаешь по институтским временам. Пригласить куда-то. К примеру, на твой половинчатый день рождения?
     - Ты же знаешь, я его не праздную, - Наташка поморщилась, потому что терпеть не могла, когда разговор разворачивался в сторону ее половинчатого дня рождения.
     - Ври, давай, паршивка. Ты пожираешь мороженое и смотришь ужастики, за годы общаги этого не узнали только те, кто жил двумя этажами ниже, то бишь вопли в их комнату не проникали.
     - Это в прошлом, - выпрямилась Наташка, искренне не понимая, почему всех сокурсниц так интересовала ее странная привычка отмечать выдуманный ею половинчатый день рождения, когда тебе стукает, к примеру, не двадцать пять, а двадцать четыре с половиной, что и произошло в конце лета. Ужастики она, кстати, не смотрела, а смотрела аниме. Мороженое правда было, но все равно это ее личный праздник и приглашать она на него никогда и никого не собирается!
     - Конечно, общага в прошлом и вся дружба в прошлом, - Ленка явно оказалась не в настроении, но другой знакомой на местном канале у Наташки не было и терять такую возможность она тоже не могла, потому сделала вид, что ничего не услышала и сразу перешла к делу.
     - Слушай, выручай, на тебя последняя надежда... Только что по вашим новостям репортаж передавали, ночная драка с фальшивыми аквелями, утром суд состоялся. Знаешь?
     Ленка задумалась, на время прекратив зло зыркать глазами.
     - Минутку.
     Отвернулась в сторону, видимо, к другому экрану, потому что раздались щелчки клавиатуры и какие-то приглушенные голоса.
     - Да, нашла. И что дальше?
     - Ты смотришь?
     - Угу, включила.
     - Видишь, там, на заднем плане двое мужиков на лавке сидят, коротко стриженые?
     - Это у стены которые?
     - Да, они.
     - Вижу.
     - Мне нужно знать, в какой изолятор их отправили.
     Ленка задумалась снова. После ночной смены думалось ей медленно и с большим трудом.
     - Зачем тебе эти хмыри? Соскучилась по дворовому детству с гитарами и надравшимися в гавно пацанами из ближайшего училища?
     Наташка сдержала улыбку. Значит, все их так воспринимают, ей не показалось.
     - Лен, мне очень надо знать, куда их денут. В обмен я готова на многое. На очень многое, слышишь?
     Брови бывшей сокурсницы взлетели высоко вверх, а на губах заиграла многозначительная улыбка.
     - На что конкретно?
     - Даже продаться в рабство. На время, разумеется, - твердо ответила Наташка.
     - И в сексуальное тоже? - невинным тоном уточнила Ленка.
     Улыбка сама собой слетела.
     - Слушай, ну ты пользуйся, конечно, моментом, да не зарывайся! Однажды мы поменяемся местами и помощь понадобится тебе!
     Лицо на экране кисло сморщилось.
     - Опять ты, зубастая, шутку не уловила. До сих пор юмора не понимаешь. В твоем возрасте пора уметь дразнить собеседника, как и заигрывать, а ты все бесишься. Как ты с мужиками вообще общаешься?
     - Никак. Предпочитаю, чтобы они все делали молча.
     Ленка поправила волосы.
     - Ладно, - уже серьезно сказала, - узнаю, но будешь должна.
     - Все что хочешь, - клятвенно пообещала Наташка. - И еще. Телефончик начальства тамошнего, которое информацию может слить.
     - Жди, щас перезвоню. Но сама понимаешь, платить за плюшки сотрудникам изолятора будешь сама.
     - Понятное дело!
     Окошко связи закрылось, но вставшая в стойку охотничьей собаки Наташка не отходила от ноутбука ни на шаг. Так и сидела в мокрых штанах, не шевелясь и не отводя взгляда от светящегося экрана.
    
     Глава 3. Игра вслепую
     Через час Наташка стояла у входа в пятый временный изолятор, дожидаясь, пока успокоится бешено колотящееся сердце. Конечно, после телефонного разговора с местным начальством проблем с посещением задержанных не предвиделось. Больше волновала сама встреча с этими... с аквелями.
     В обычной жизни не имелось ситуаций, перед которыми Наташка стала бы мандражировать. Но сейчас коленки ощутимо дрожали, уж слишком сильно ей хотелось, чтобы встреча прошла быстро и главное с нужным результатом. Она даже на метро сюда приехала, потому что не хватило терпения торчать в пробках, где при случаи можно провести несколько часов подряд.
     У меня все получится, твердо сказала Наташка и, толкнув тяжелую дверь, вошла в вестибюль.
     Пятый изолятор представлял собой несколько небольших помещений, где содержались приговоренные к минимальным срокам люди до решения, оставлять ли их в черте города, или отправлять в тюрьмы области. Судя по полученной от местного начальства информации, сроки до десяти дней разрешали отбывать по месту жительства под обязательством являться каждое утро в участок на общественные работы, а вот месяц - это уже тюрьма, так что к вечеру аквелей должны увезти за границу города.
     Дежурного предупредили о ее приходе, и вскоре он вел Наташку к временным камерам. Крашеный зеленой краской узкий коридор повернулся вправо, и Наташка увидела стол дежурного в углу левой стены, а вся правая представляла собой решетку, отгородившую совершенно пустое пространство с приделанными к стене деревянными лавками. Похоже, аквелей сунули в общую камеру с другими задержанными, ожидающими быстрого суда, потому что персональных крошечных коморок у левой стены было всего три, и все они были заняты - в каждой виднелось по битому молодому человеку, зачинщику ночной драки. Видимо, сотрудники изолятора посчитали необходимым разделить участников на случай повторных разборок.
     В большой камере прямо на полу на расстеленных куртках кружком сидели: оба аквеля; заросший до ушей бородой старичок, вероятно, бездомный, но почему-то в довольно чистой, хотя и сильно поношенной одежде; пухлая дама, состоящая практически из одних окружностей, заботливо и плотно обтянутых полупрозрачным трикотажем и кружевами; а также загорелый жилистый мужчина средних лет с качественно разбитой губой и сморщенным презрительным лицом, которое явственно выдавало бывалого уголовника. В углу на лавке притулился тощий парнишка с иссиня-черными волосами, весь в черной коже и блестящих заклепках.
     - Постарайтесь побыстрее, - бросил Наташке дежурный, зорко оглядывая подопечных, нахмурился и исчез в коридоре.
     - Сдавай, - одернул уголовник темноволосого аквеля. Наташка разглядела в его руках потертую колоду карт. Так вот почему они сидят кружком, да они тут играют! Впрочем, приходивший к ней аквель смотрел насупившись и, похоже, не испытывал от ее триумфального появления никаких положительных эмоций.
     - А чё она одна припёрлась? - тонко спросил паренек, сидевший в углу. - За кем она?
     - Не за мной, - пробубнил дедок. - Никто не придет. Никому не нужен. Старик...
     - Хорош языком трепать. Сдавай! - кривясь от боли в распухшей губе, повторил битый.
     Наташка подошла к решетке ближе. Темноволосый перехватил взгляд друга и уставился на Наташку куда внимательнее.
     - Вы не могли бы подойти? - попросила Наташка.
     - Я? - удивление на лице аквеля выглядело совсем настоящим. - Ты мне, что ли?
     - Да, я вам.
     Темноволосый тоже сделал попытку подняться, но после короткого отрицательного мотания головой первого, уселся обратно и принялся неспешно тасовать колоду.
     - Быстрее там с болтовней! Пока отыграешься у вас, со скуки сдохнешь, - пробурчал битый.
     Аквель вразвалочку подошел, остановился напротив, сунув руки в карманы.
     - Чего тебе?
     Наташка мысленно зааплодировала. Еще бы сплюнул на пол - и вообще смотрелось бы безупречно.
     - Ты меня не помнишь?
     Он еле видно сморщился.
     - Чего пришла?
     - У меня предложение. Деловое, - тут же уточнила она.
     Аквель сделал шаг ближе и Наташка машинально тоже сделала шаг, не желая, чтобы предложение расслышали все обитатели камеры. Теперь их разделяло всего полметра пустого пространства, разрезанного частыми прутьями решетки.
     - Давай выкладывай, подруга, по-быстрому, чего надо, меня ждут.
     Наташка перестала разглядывать его футболку, застиранную, с растянутым воротом, кровоподтек на левой скуле и негромко заговорила:
     - Хорошо. Предлагаю взаимовыгодный обмен. Мне нужна от вас кое-какая информация, а взамен я вас отсюда вытащу, избавив от необходимости провести месяц в тюрьме. Вечером за вами придет машина, но пока вас не увезли, условия отбывания можно изменить на домашние, а там... за небольшую денежную компенсацию власти закроют глаза на то, что парочка наказанных не является работать.
     Рядом фыркнули. Наташка вздрогнула - возле первого стоял темноволосый, кривя губы, но взгляд имел на редкость серьезный. Кроме того, в его лице совершено не осталось ничего панибратского или бычьего. Наоборот, под таким взглядом хотелось немедленно вытянуться в струнку, руки по швам и напряженно слушать последующих приказов, чтобы немедленно броситься их выполнять. Наташка не любила этого ощущения, когда кто-то держит в руках твое будущее и любое произносимое слово следует хорошенько взвешивать. К примеру, такое ощущение накатывало, когда она оказывалась в обществе владельца журнала, способного в два счета выставить человека с работы за один только косой взгляд... Пришлось напомнить себе, что эти двое куда безопаснее.
     Аквель, кстати, тоже смотрел куда серьезнее, Наташка упустила момент, когда из простака он снова стал собой, тем самым, кто доставил ей письмо. Зато стало легко, значит, она не ошиблась, не перепутала.
     И еще... в его глазах горела заинтересованность. Наташка подавила чисто женскую гордость, ведь когда на тебя с интересом смотрит такая плотная концентрация качественной мужской силы, поневоле начинаешь выставлять себя в лучшем свете. Плечи там расправить, грудь выпятить, губки приоткрыть. Наташка на дух не переносила подобных игр и упрямо сжала губы крепче.
     - Где ты таких находишь? - озадачено поинтересовался у аквеля темноволосый.
     - И чего же вы хотите взамен? - аквель не отреагировал на вопрос и пошел в атаку. - Только прямо и правду, без вранья.
     - Я хочу, чтобы вы назвали мне адрес агентства, проводящего экскурсии в Ракушку. Я хочу туда попасть.
     Вот так, твердо и коротко. Наташка знала, когда тянуть время и набивать цену, а когда лучше говорить прямо, пока вообще слушают.
     Темноволосый снова фыркнул.
     - То есть я правильно понял - взамен вы предлагаете нас... вытащить? - аквель вдруг улыбнулся.
     - Да. В обмен на способ попасть в Ракушку.
     - Забавно, - совершено серьезно вдруг прокомментировал темноволосый.
     - В обмен... То есть просто так, по доброте душевной вы помочь не готовы?
     Наташка почувствовала легкое беспокойство, как будто она - лиса и вокруг норы собираются охотничьи собаки. Она всегда предпочитала способ договариваться и покупать способу выманивать с помощью обмана, прикидываясь лучшим другом. В ее работе встречались и такие информаторы, которые клялись объекту в любви и преданности до гробовой доски, а после продавали откровенные видео совместных попоек.
     Смотря в светло-карые глаза с темным ободком зрачка, она всего за несколько секунд выбрала тактику. Правда. Чистая правда, а если не можешь сказать правду, лучше молчать.
     - Ваш случай далеко не самый простой, - честно ответила она. - А у меня не так много влияния, чтобы разбазаривать его по доброте душевной.
     Аквель кивнул; и это Наташке тоже не понравилось. Как будто точно знал, что она скажет и не столько вел разговор, сколько просто проверял, все ли фразы последуют согласно написанному сценарию.
     - И для чего же вы хотите попасть в Ракушку?
     Наташкины мысли заметались в панике. Правду. Правду можно сказать, если ее знаешь. Или если она звучит выгодно. Но не признаваться же, в самом деле, что она собирается узнать и опубликовать самое тайное, тем самым выведя на чистую воду всю их сектантскую братию?
     - Долго вы еще? - прогундосил голос битого. Тетка из окружностей переместилась, перетекая бедрами и грудью, в более удобное положение и снова замерла.
     Аквель нетерпеливо дернул плечом.
     - Правду, - тяжело уронил.
     - Я хочу убедиться, что с моей подругой Мариной все в порядке. Я обещала ее родителям.
     Через мгновение взгляд аквеля потух.
     - Маринка? - влез темноволосый, вовсе не смущаясь тем, что его никто не слушает. - Все с ней нормально. Даже очень. Недавно вот...
     - Уходите, - вдруг резко сказал аквель. Прерванный на полуслове темноволосый замолчал.
     - Гонза, хорош языком чесать! - завопил битый. - Дай отыграться! Потом с бабами своими разберешься! Тафа, иди, сдавай!
     Темноволосый отступил вглубь камеры.
     - Подождите, - в панике заговорила Наташка, смотря, как на лицо аквеля возвращается отсутствующее выражение, а сам он отдаляется, будто, разговаривают не с ним. - Постойте!
     - Эй, начальник! - зычно крикнул аквель в сторону коридора. - Чего репортершу пустили? Она нам грозит растрепать по телеку, будто мы аквели. Да меня за такое с работы попрут! Я тогда тут у вас и пропишусь!
     Битый заржал. Мгновенно, будто материализовавшись из воздуха, в коридоре показался дежурный.
     - Вы закончили? - неприязненно спросил у Наташки. - На выход тогда.
     Наташка еще смотрела на аквелей, не веря, что провалила план и ничего у нее не вышло. Как же так? Где она промахнулась? И главное - что делать? Не доказывать же, в самом деле, дежурным, что у них в изоляторе сидят настоящие аквели? Кто ее станет слушать?
     Она плохо помнила, как оказалась на улице, настолько оглушительным оказался провал. Доплелась до кафе через пару зданий от изолятора и засела на втором этаже у выходящего на улицу окна.
     Давно в ее практике не случалось настолько неожиданного облома. Главное, непонятно, почему? Она ведь не соврала, она совершено точно хотела знать, что случилось с Маринкой!
     К счастью, позвонили из редакции, и пришлось отвлекаться и полчаса тратить на разборки, отчего в рубрику скандальных разводов предоставлено целых три сюжета и кто будет выбирать, учитывая, что места хватит примерно на полтора. Давать все три в сокращенном виде, два, сократив немного или раздуть одну? Пока Наташка пыталась доходчиво объяснить, что ей фиолетово, а после выслушивала, что им всем тоже фиолетово, сказала, раз редактору некогда заняться, ставьте две и отключилась.
     Заказала горячего шоколаду и мороженое, побаловать желудок и себя. Итак, провал просто жесть какой оглушительный! Как она так опростоволосилась?
     Это все аквель со своими взбрыками! Чем-то Наташка ему не приглянулась. Или, скорее всего, отомстил за прошлое, когда его очень красиво и грамотно выпроводили из кабинета. Следовало попробовать пофлиртовать, посылая взглядами многозначительные обещания интима, мужики падки на подобное поведение, даже если уверены, что на самом деле им ничего не светит. Инстинкт срабатывает, не иначе. Да только не факт, что сработало бы на этот раз, уж больно эти аквели странные.
     А Гонза... Сука такая! Отомстил, называется, слабой женщине? И ведь кличка какая подходящая, так назывались режиссеры, едко и нецензурно комментирующие кино, которое сами и снимают. И чаще всего они снимали порно. И вашим, и нашим называется.
     Наташка в телефоне набрала кличку в поисковике. Точно, так и есть. Хотя в ее представлении он ну ни разу не ассоциировался с участником порнофильмов. С другой стороны, это не та область, в которой она хорошо разбирается.
     Вот гнида! Ну что ему стоило просто дать адрес?
     Успокоиться оказалось ой как непросто. После порции горячего шоколада мысли приобрели более мирное направление. Наташка начала искать выход. Итак, можно попробовать исправить ошибку. Предположим, упасть на дурочку и вытащить их за просто так, ничего не требуя взамен и надеясь, что совесть не позволит тем не отплатить за помощь. Тут главное не забыть вовремя подвернуться под руку, смирено вздыхая и смотря жалостливым собачьим взглядом. Он, правда, паршиво у Наташки выходит, но ничего, потренируется ради такого дела.
     Или вообще забить. Стоило представить этого высокомерного ублюдка Гонзу, как хотелось плюнуть и развернуться к нему задом. Но вот незадача - за несколько месяцев Наташка убедилась, что других путей нет, иначе бы она обнаружила хоть что-то.
     Проблема еще в том, что вытащить двоих стоит очень недешево. Практически все ее накопления. Она без промедления заплатила бы за точную информацию, но где гарантия, что траты окупятся? Ведь не факт, что у них имеется совесть, скорее они просто удивлено похлопают глазами, сделают вид, что впервые видят и спокойно пройдут мимо.
     Решение пришло совершено внезапно. И как она раньше не догадалась! Наташка чуть не задохнулась от простоты и красоты найденного выхода.
     Надо просто дождаться пока их выпустят и проследить, куда они отправятся! Конечно, это непросто, но если нанять людей, все равно дешевле, чем вытащить из тюряги. А если, к примеру... попросить мотоциклистов из компании Паучьего логова, то пробки не страшны, да и те всегда готовы поиграть в какую-нибудь ерунду за деньги!
     Точно! Всего-то делов! Наташка рассмеялась и вскочила на ноги. Нужно вернуться в участок и выяснить, куда именно направят аквелей, тогда она будет знать, откуда начинать слежку.
     Боже, как просто. И почему она сразу не догадалась? Зря только перед ними засветилась.
     Наташка бодро зашагала к изолятору, вспорхнула на крыльцо и просочилась к стойке дежурного.
     Услышав просьбу поделиться информацией, тот долго и задумчиво хлопал глазами.
     - О ком? - уточнил он. Наташка радостно повторила - о тех двух, что в спортивном прикиде.
     - Так нет их, - нехотя промямлил дежурный.
     - То есть? - веселье плавно испарялось.
     - Отпустили полчаса назад. Этот, что посветлее, позвонил куда-то, а через пять минут сверху пришел приказ выпустить. В общем, они уже ушли.
     - От кого пришел приказ? - непослушными губами спросила Наташка. Второй проигрыш подряд был как удар под дых.
     - А вам какое дело? - вдруг рассердился дежурный. - Девушка, не морочьте голову, сказал же - нету таких в отделении. Идите отсюда!
     Наташка развернулась и ушла. В кафе не вернулась, поплелась к метро.
     Ну что же, все снова складывается. Понятно теперь, отчего так умильно улыбался Гонза и фыркал черноволосый. Да-а, отличное зрелище - дамочка, предлагающая помощь тем, кто и сам способен за пять минут оказаться на воле. А они, наверное, неплохо повеселились за ее счет. Вся такая самоуверенная и важная. Торговаться пришла...
     Да что же у них за связи-то такие?
     Что и говорить... день явно не удался.
     Очнулась Наташка только когда вышла из метро недалеко от редакции. Вдруг будто слух прорезался, и оглушительные звуки проезжей части заполнили уши.
     Она добрела до журнальной палатки, где зимой и летом бессменно торговала узкоглазая широколицая женщина, в любую погоду обвязанная несколькими шалями, и невидяще уставилась в развешенные по полкам газеты. Кто-то толкнул ее плечом, проходя мимо. Наташка даже не ответила, как ни странно.
     - Что-то с вами случилось? - невнятно протарахтела продавщица, заглядывая непроницаемыми темными глазами-щелками Наташке в лицо.
     - Так, ерунда, - почему-то ответила она, забыв про субординацию. О чем вообще можно говорить с приезжей из тьмы тараканьей женщиной предпенсионного возраста?
     Та зацокала языком.
     - Сильно плохо смотришь.
     Наташка с трудом улыбнулась.
     - Не переживайте, продайте мне лучше что-нибудь. Из ассортимента, который не пользуется спросом. Ну, что это?
     Женщина задумалась, но порылась в завалах и вытащила на свет толстый журнал 'За границей', где описывали традиции, обычаи и красоты зарубежных стран. На титульной странице как раз красовалось фото пещеры, где в беспроглядную темень сунули два пылающих самодельных факела. Наташка фыркнула, судьба, оказывается, имеет отличное чувство юмора. Не дает забыть о проигрыше!
     - Живьем бы увидеть... и море. Столько болтовни об этой Ракушке, и ни единой фотографии. Только рисунки. А рисунки красивые, конечно... но не факт, что написаны с натуры, а не выдуманы буйным воображением. Ведь верно? - непонятно с чего разоткровенничалась Наташка. Хотя, скорее понятно. Просто сейчас она явится на работу, где безупречно отредактированная в спа-салоне Свиридова будет дефилировать в очередном фирменном костюме и громким голосом вещать об очередном откровенном интервью с очередной дряхлеющей знаменитостью, и альтернатива ее вещанию только кабинет, где ждут посетители с юркими, бегающими как у крыс глазками и такими же отвратительными историями.
     Продавщица кивала, даже не пытаясь сделать вид, что понимает, о чем речь или что вообще слушает.
     - Хоть бы разок посмотреть! - с непонятной горечью повторила Наташка и заставила себя не сжимать журнал мертвой хваткой.
     - Ладно, спасибо. Не обращайте внимания. Просто не мой день. У всех бывает.
     Наташка поплелась к редакции, прижимая к себе журнал, как родной. В кабинете она его пролистала и не нашла ничего интересного - описываемые пещеры больше века являлись достопримечательностью какого-то крошечного городка на западе, и посетить их можно было всего-то сделав перелет длиною в два часа, значит, никакого отношения к аквелям они не имели и иметь не могли.
    
     Глава 4. Как снег на голову
     Через неделю пресса всколыхнулась благодаря личному самолету одного всемирно известного певца, который хлобыхнулся в океан и ушел в морскую пучину вместе со всеми находящимися на борту пассажирами.
     О, это было нечто! Журналы и телевидение стенали и завывали, как подыхающие от голода волки в ледяную стужу, и Наташка накатала душещипательную статью, в очередной раз поражаясь, насколько на самом деле равнодушна к произошедшей трагедии. Песни погибшего она не любила, лично знакома с ним не была. Жалко, конечно, человека, как и любого другого внезапно погибшего человека, но по простым погибшим не разводят многодневных панихид. Простых не видят. Для нее же звездный певец ничем не отличался от тысяч других ежедневно гибнущих в авариях людей. Страшно другое - представлять, как самолет уходит в воду, а ты оглушен и ничего не сможешь поделать. И знаешь - это конец. Наташка отличалась хорошим воображением, потому старалась не представлять. Пилот, стюардесса... живые люди, умершие страшной смертью. Даже певец такой не заслужил.
     Еще через три дня о трагедии все забыли.
     К тому времени Наташка научилась жить и со своим проигрышем. Вернее, она старательно научилась о нем не вспоминать, слепо закрыла глаза и затаилась в ожидании, когда же появится новый шанс.
     К прежним причинам (если они действительно существовали), объясняющим желание непременно попасть в Ракушку, добавилось стойкое намерение утереть нос этим двум социопатам, которые в изоляторе так легко и непринужденно обломали все ее тщательно выстроенные планы. Увидеть их морды, случайно столкнувшись на пляже подземного моря. Небрежно поправить лямку бикини и демонстративно пройти мимо! Одно это стоило того, чтобы туда попасть!
     На работу теперь Наташка ездила на метро. Так быстрее и проще, да и коробка передач в машине последнее время барахлила, ремонт стоил почти как половина новой, потому она поставила машину в гараж и перешла на метро. Смирилась с подобным положением дел Наташка только потому, что со стороны дома до станции всего-то десять минут хода, а у редакции оно вообще через два здания.
     Каждое утро по дороге на работу Наташка останавливалась у газетной палатки и покупала какую-нибудь ненужную макулатуру по выбору продавщицы. Для нее это стало почти такой же традицией, как чашка кофе по утрам. Почему, объяснению не поддавалось. Просто оказалось приятно здороваться, обмениваться быстрыми улыбками, спрашивать, как дела и получать ответ: 'Хорошо', зная, что ответ не изменится независимо от того, что случилось в их жизни на самом деле.
     Однажды Наташка даже поймала себя на желании сделать продавщице подношение в виде коробки конфет или сетки апельсинов, но поборола это желание, как недостойное.
     О будущем Наташка старалась лишний раз не задумываться. Если уж неким высшим силам вполне доступен человеческий юмор и желание посмеяться, то с такой же вероятностью у них может возникнуть желание посодействовать ее планам. Журнал с фотографиями пещер она хранила в стопке достойных внимания журналов в виде некоего талисмана из серии: 'Пусть он принадлежит чужим богам, но на всякий случай помолюсь и ему - вдруг сработает?'.
     Когда очередным утром Наташка остановилась у палатки и привычно купила толстый еженедельник, на этот раз по детской диете, вместе с ним женщина молча протянула ей небольшую полупрозрачную рекламку с белесым текстом, так что буквы на фоне бумаги выглядели практически неразличимыми.
     - Это мне?
     - Бери, бери, - тыкала в нее листком продавщица. Наташка послушно перехватила рекламу.
     - Что это?
     - Вчера приходил покупатэль. Сказал - раздавай. Сказал - но только тем, кому захочется. Денег дал. Ты пэрвая.
     - Спасибо, - сказала удивленная и тронутая пояснением Наташка. Губы неожиданно дрогнули и ей пришлось выпрямиться и отвернуться.
     Листовку она прочитала только в кабинете и, если честно, читала довольно долго, и так же долго разглядывала потом, уже переваривая текст. Выцветшие буквы гласили:
     'Экскурсии в подземный мир. Звонить по будням после 12'. И внизу мелким шрифтом номер городского телефона.
     Наташка открыла нижний ящик стола, засунула листок далеко в угол и со стуком ящик задвинула. А потом включила компьютер и занялась привычной работой.
     На следующий день она хорошенько поскандалила со Свиридовой, которая прозевала время сдачи в номер интервью для своей колонки и потребовала от Наташки какую-нибудь консерву прикрыть дыру. И конечно, какую-нибудь шикарную, потому что достойная Свиридовой статья не может выглядеть дешево, как большинство Наташкиных текстов. О, Наташка с удовольствием объяснила, что та может проделать со своим требованием, как глубоко засунуть и сколько раз провернуть по часовой стрелке. И хотя, конечно, дыру пришлось затыкать, но вид побагровевшей и дрожащей от злости Свиридовой не мог не греть душу холодным и одиноким вечером. Одиноким, кстати, только потому, что полученное от нового фотографа приглашение совместно провести вечер Наташка, подумав, отклонила, как неразумное. Не настолько ей хотелось общества. Свяжешься сейчас, потом фиг отстанет. Не стоит, в общем, заводить роман с тем, с кем вместе работаешь. Живой мужчина, конечно, вещь в хозяйстве полезная, но вопреки распространенному мнению они все довольно болтливы, быстро привыкают к халяве и постоянно требуют внимания. Причем довольно скоро от простого внимания плавно переходят к ожиданию, что перед ними станут чуть ли не преклоняться. В данное время Наташка не была готова поклоняться ни единому мужику, пусть даже у него имеется теплое тело и всякие другие полезные для женского здоровья органы.
     Рекламу на белый свет она вытащила только через два дня.
     А позвонила из дома, когда уже темнело.
     Через пять минут, отключившись, Наташка с сомнением осматривала листок, на котором сразу под печатным текстом записала адрес и время. Когда в субботу она выехала по указанному адресу, то все еще пребывала в полной уверенности, что это очередной мухлёж. Но не ехать не могла. Пусть очередной развод, но лучше убедиться лично, чем долгое время терзаться сварливой памятью, которая в самый неподходящий момент станет долбить в виски, зудя и утверждая, что объявление могло оказаться правдой.
     От конечной станции метро Наташка добиралась еще полчаса автобусом. Нужное ей здание оказалось прилепленным к забору старой бумажной фабрики приземистым домиком, где центральный вход был крепко заперт навесным замком, а на ведущей в полуподвальное помещение двери красовалась табличка 'Агентство ПМ'. Внутри оказался небольшой пустой коридорчик, закончившийся древней деревянной дверью. Наташка для вида постучала, но ответа не ждала, а вошла сразу. Кроме кресла, стола, стула и небольшой тумбочки в углу в комнате ничего не имелось. Ну, разве что пожилой бородатый мужчина в непрезентабельном джинсовом костюме, читающий Экономическую газету.
     Наташка молча прошла и села напротив стола. Сейчас он развесит по ее ушам завитую в спиральки лапшу, назовет сногсшибательную сумму, и можно будет со спокойной совестью отправить его по весьма распространенному направлению и уехать домой.
     Мужчина молча сложил газету и так же пристально уставился на Наташку.
     - Я хочу попасть в Ракушку, - наконец, сказала она, чтобы прервать это странное молчание.
     - Зачем? - без особого интереса спросил мужчина.
     Наташка встрепенулась. Обычно таких вопросов не задавали, обычно представителей турагентств волновало только, сможет ли она оплатить их услуги.
     - Только правду говорите, - добавил мужчина. Наташка вдруг улыбнулась. Ностальгия...
     - А как вы узнаете, что я сказала правду? Мысли умеете читать? - не удержалась она от провокационного вопроса.
     - Может, и умею. Вам-то тоже не узнать, читаю или нет, верно?
     - Логично, - улыбнулась Наташка. Странным образом этот человек ей понравился. Вернее, в его обществе не возникало желания закрыться в себе и замолчать. - Зачем хочу попасть? Знаете... не могу сказать. Понятия не имею! Сама бы хотела знать!
     Интересно, и как он будет решать, подхожу я или нет, думала Наташка, с улыбкой ожидая ответа. Мужчина тем временем залез рукой в нагрудный карман пиджака и достал клочок плотной бумаги.
     - В следующую субботу по этому адресу в семь утра, - толкнул картонку к ней по столу. Наташка автоматически поймала.
     - Меня зовут Карл. Группу поведу я. Вам лучше взять отпуск, потому что вы пробудете в Ракушке как минимум месяц. Экскурсий на более короткое время не бывает, к вашему сведению. Родным можете рассказать о своей поездке правду, но малознакомым людям просьба лишний раз не распространяться. Клаустрофобией не страдаете?
     - Нет, - машинально ответила Наташка, сбитая с толку потоком разнообразной информацией.
     - С парашютом прыгали?
     - Нет.
     - А смогли бы? Не испугались бы?
     Наташка облизала пересохшие губы. Все это не укладывалось ни в какие разумные рамки. Ни его поведение. Ни вопросы.
     - Не знаю... Скорее всего, не прыгнула бы... добровольно.
     Мужчина кивнул.
     - Вещей не берите. Запрещено все, кроме пары сменной одежды, легкой, потому что там жарко. Запрещена любая техника, любые лекарства, если вы больны так сильно, что не можете без лекарств, вам придется отказаться от поездки.
     - Я здорова.
     - Ни еды, ни питья не берите. Ваши вещи тщательно проверят, потому не пытайтесь протащить что-то тайно. Косметика, духи тоже запрещены. Можете взять полотенце, мыло и шампунь. Вам понятно?
     Наташка качнула головой и принялась ждать дальше, но мужчина молчал.
     - И все? - уточнила она.
     - А что еще? Вы хорошо слышали, что я сказал? Все запомнили?
     - Да.
     - Тогда до субботы.
     Наташка еще немного подождала.
     - Подождите... И вы не хотите получить за оплату своих услуг денежное вознаграждение?
     Мужчина понятливо прищурился. Заботливо подстриженная борода зашевелилась от его смеха.
     - Можете взять денег с собой. Заказы из верхнего мира вам придется оплачивать самостоятельно. Но все необходимое вам выдадут, так что все эти заказы - просто капризы неприспособленных обходиться без чрезмерных благ цивилизации людей. Я бы их отменил... Но не все так принципиальны.
     - И все... - снова пробормотала Наташка, в голове которой не укладывалось, что это правда. Что она на самом деле нашла настоящее агентство. Что она...
     - А как же собеседование? - от растерянности она так и сыпала глупостями. Столько искать... Казалось, препятствия на пути к цели должны возвышаться непроходимыми горными массивами, на грани человеческих сил и возможностей, а тут все так просто!
     - Вы его прошли, - спокойно сообщил мужчина.
     И поняв, что самостоятельно двигаться и что-то решать она неспособна, добавил:
     - Идите. У меня назначено еще несколько встреч.
     Потом Наташка, как ни старалась, так и не смогла вспомнить, каким образом добралась до дома.
     Первыми мыслями, конечно, возникли подозрения, что ее заманивают в укромное место с целью выкрасть. С какой только стати? Богатых родственников и любовников у нее не имелось. Продажа за рубеж проституткой? К чему такие сложности, когда тысячи юных девчонок едут, куда только скажешь, стоит лишь пообещать в обмен на послушание отсыпать немного гламура? С ними проще договориться, зачем им не самая послушная и не самая глупая из женщин Наташка? Был еще вариант - месть кого-то, по чьему доброму имени Наташка прошлась в журнале, но она бы, наверное, знала своих врагов. Ведь знала бы?
     Но, в общем, кого к чертовой матери, волнует такая лабуда? Никакие подозрения не способны ее остановить. Оставалось только хоть как-то обезопасить себя, хотя если это ловушка, то обезопасить однозначно не получиться. Разве что оставить информацию тем, кто захочет за нее отомстить. Таких людей, кстати, тоже нету. Ни друзей, ни врагов...
     Ладно. Первый разговор состоялся с Пектусином. Точнее вначале это походило на разговор, но очень быстро переросло в ругань. Естественно, отпускать ее никто не собирался, осенью у населения интерес к жизни бомонда только начинает накаляться, подниматься прямо противоположно температуре воздуха, стремящейся к отрицательным величинам. Отдыхать надо летом, когда народ размяк и киснет по берегам океана, лежа на песке штабелями, как морские котики. И так далее, и тому подобное...
     Совершенно неожиданно для самой себя Наташка сообщила, что тогда увольняется. Пектусинин жестко засмеялся.
     Тогда она пообещала оставить себе приемлемую замену, одна из новеньких институтских Лиса очень даже подойдет. И еще попросит своих нештатных осведомителей таскать им свежие новости первыми. В конце концов, от нее зависит только общая тема, а журнал вполне способен обойтись тематическими рубриками. Одни помирашки можно растянуть на полномера! В общем, продержатся. И не надо свистеть, что это не так! А когда она вернется, то привезет кучу материала из... Ракушки. Всю правду об аквелях. И возможно, ради такой информации стоит рискнуть?
     Конечно, Пектусинин отпустил. Он был совсем не так не глуп, как твердили по углам редакции. По Наташкиному твердому убеждению, основанному на наитии, не раз позволявшем обходить стороной подводные камни в общении с сильнейшими мира сего, на такую должность не может попасть дурак. Ну, разве что ему принадлежит компания, но Пектусинин выбился из низов. Наташке не хотелось знать, как и за счет чего, в ее жизни хватало вещей, которые мешают спать спокойно. Но что он далеко не глуп, так это без вариантов.
     Всю неделю она потратила на подготовку помощницы Лисы, только-только закончившей институт. Юркая, хваткая девица легко перенимала маленькие, но эффективные способы добавить в пресную новость перцу и единственное, что действительно приходилось тормозить - ее тягу к матершине и сленговым словечкам. Как ни странно, читатели предпочитали, чтобы даже самые неприличные и шокирующие откровения описывались классическим литературным языком. Видимо, так создается впечатление, что читаемая жвачка на самом деле является изысканным деликатесом. Лично Наташке Лиса не нравилась, потому что пыталась подружиться сразу со всеми - с ней, со Свиридовой, с охранниками и посетителями. Причем делала это так неумело, что гнилой интерес налицо, но это не Наташкины проблемы. Даже то, что в ее отсутствие Лиса могла занять ее место так прочно, что не подвинется по возвращению, Наташку сейчас не волновало. В свое время она пробилась на свою должность всего за год работы и пробилась даже без постели, потому что, во-первых, сумела отгородиться и готовить именно то, что, по мнению Пектусина, желал кушать читатель, а во-вторых, не могли же все быть как Свиридова? Кому-то нужно и работать. И конечно, главное - ей очень сильно повезло оказаться под рукой редактора в момент, когда хозяин новообразованного журнала повесил на того подбор подходящих сотрудников. В общем, Наташка прикинула и решила, что Лисе пока не достанет хватки и решимости попытаться переплюнуть ни ее, ни Свиридову. Пусть пока сообразит, что разбазаривает слишком много сил на общение со всеми подряд, вместо того, чтобы копить их и тратить на действительно важные дела.
     Только в пятницу вечером Наташка вдруг поняла, что неделя закончилась и уже завтра она окажется очень далеко от дома и... очень глубоко.
     Последний вечер она потратила на парикмахерскую, подстригла волосы до плеч, подкрасилась в близкий своему натуральному, но более насыщенный шоколадный цвет и сделала легкую завивку, от которой лицо стало выглядеть куда круглее, чем было на самом деле. Зато глаза заиграли куда более ярким голубым цветом и открылась тонкая шея. Взглянув на себя в зеркало, Наташка осталась полностью удовлетворена увиденным. Потом зашла в магазин, где купила одно натуральное мыло и упаковку хозяйственного, а еще шампунь, пачку прокладок, полотенце и, не удержавшись, связку простых толстых свечей. Под землей же темно, верно? Оставалось надеяться, что она попадет в место, где имеются хоть какие-то удобства, иначе сложно представить, какой окажется жизнь в неблагоустроенной пещере, да еще среди кучи немытых, а следовательно, вонючих фанатиков. Вся надежда на их море...
     Уже дома, доедая последнюю колбасу и яйца из холодильника, Наташка встретила квартирную хозяйку, которая пришла за квартплатой за три месяца вперед, как они договорились на неделе.
     А проводив хозяйку, Наташка оглянулась по сторонам и поняла, что тянуть больше некуда, так или иначе нужно позвонить. Взяла телефон, деревянным пальцем нажала девятку и стала ждать. Трубку как обычно подняла мама.
     - Привет, - бодро поздоровалась Наташка.
     - Наташа? - слегка удивленно ответила мама, как отвечала каждый раз, когда та звонила, будто взять да позвонить домой - это что-то для человека совершенно неестественное.
     - Да, я. Как поживаете?
     - Все нормально! Отец здоров. У нас тут Сашка в гостях с сыном...
     Ну, все ясно. Любимый сын с любимейшим внуком в гостях, а тут тебя отвлекает дочь, на которой крест поставлен еще в далеком детстве. Где-то на моменте, когда Наташку с двумя друзьями поймали на воровстве из палатки у остановки пива и сигарет.
     - Ясно. Привет им передавай.
     - Да, да... А ты как? - спохватилась мама. Воспитание прежде всего, да.
     - Я жива, здорова и не под следствием.
     - Ну и хорошо, и хорошо, - шептала мама, не заметив издевки. Наташка как воочию ее увидала - та стоит, опершись плечом о косяк и заглядывая в гостиную, где играет внук, а Сашка смирно сидит возле отца. Там, в гостиной находится все, что нужно пожилой женщине для счастья, там твоя душа, но твое тело держит телефон, а правила поведения не позволяют прервать разговор. Отключиться должен тот, кто звонит.
     - Мама, я звоню, чтобы предупредить. Я уезжаю в отпуск как минимум на месяц. Звонить не смогу, так что не волнуйтесь, я не потерялась. Вернусь - сама сообщу.
     - Ага, ладно, - бесцветно, но послушно повторяла мама. Чего-чего, а возложенные на плечи обществом обязанности по воспитанию детей она выполняла терпеливо и тщательно, пусть временами и безо всякого желания.
     - Все, пока.
     Наташка отключилась раньше, чем скучный голос в очередной раз покажет, как мало она значит для матери. Помнится, в десять лет такой тон доводил до горючих слез в подушку, а в пятнадцать заставлял ночевать у сынка местного судьи, который благодаря мамаше откосил от армии, за что получил от родителей в подарок отдельную квартиру. Сынок отличался редким сквернословием и имел привычку тащить её в постель, как только приспичит, даже если в это время на кухне выпивали его собутыльники. Тогда же равнодушие заставляло лезть в любую, даже самую сумасшедшую заварушку, что заканчивалось очередным приводом в милицию. Как ее только пронесло с детской колонией? Как ни странно, пронесло именно благодаря родителям, которые считали, что должны нести свой 'тяжкий крест' стойко и уверенно, высоко подняв голову. В семнадцать этот голос без сожаления отправил Наташку в одиночестве в большой город. К тому времени они почти год как придерживалась данного себе обещания, что больше ни одна пьяная гамадрила не оставит на ее лице или теле след от удара и уж тем более не заставит делать что-нибудь против ее воли. А для этого нужно всегда уметь себя обеспечивать, чтобы нужды в гамадрилах не возникало. Но это все в прошлом... В прошлом желание привлечь внимание важных тебе людей любым доступным способом. А сейчас мамин голос потерял над ней власть. Потому что то, от чего не может отгородиться тринадцатилетний подросток, легко перекрывается самоконтролем взрослой и самостоятельной женщины.
     Должна радоваться, что они вообще есть, думала Наташка, собирая вещи. Что воспитывали, не выпивали, не били и частично оплатили институт.
     Многим даже нравится, когда родители не лезут в их жизнь.
     Спала она плохо, урывками. Еще бы, впереди еще та авантюра и под большим вопросом, чем она закончится. Может, и правда Наташка увидит их... аквелей, море, первородных. А может - пристукнут где-то в подворотне ради денег, которые она взяла с собой, или просто по какой-то другой неизвестной причине, так что никто никогда и останков ее не найдет.
     Однако ни скулеж недоказуемых опасений, ни последовательные, вменяемые доводы холодного рассудка не помешали Наташке с утра отключить воду, электричество, забросить на плечо спортивную сумку, запереть дверь и отправиться к месту сборов.
     Собственно, чего ей терять? Да и вряд ли ее исчезновение кого-то расстроит, тем более надолго. Ведь она даже не знаменитость.
    
     Глава 5. Прыжок не в ту сторону
     Прибыв по нужному адресу, Наташка обнаружила уходящие за линию горизонта ряды сдающихся в наем складов и транспортных ангаров. К счастью, нужный ангар с номером В-7 оказался практически у остановки. Возле него стояла мерседесовская маршрутка с затемненными стеклами, а возле маршрутки неуверенно переминались с ноги на ногу несколько растерянных людей.
     Из ангара, на первый взгляд пустого, вышел Карл, в том же самом джинсовом костюме, но уже не первой свежести, коротко взглянул на часы, оглядел людей, видимо, убедился, что все желающие явились - и сразу пригласил занимать места. Сам тем временем запер ворота. Наверняка ангар сняли на время, и, придя сюда через пару дней, никаких следов арендаторов не найдешь, машинально отметила Наташка, усаживаясь на сидение к окну. Особого смысла в выборе места не было, так как окно оказалось совершенно непрозрачным, в поверхности темного стекла отражалось только ее собственное расплывчатое лицо. Сидение водителя и два передних, оставшиеся незанятыми, также были отрезаны от остального салона толстой непрозрачной перегородкой. Проще говоря, сделано все, чтобы пассажиры не видели, куда их везут.
     - Дорога займет около двух часов, - раздался из динамика под крышей голос Карла. - Если кому-то понадобится выйти, говорите, я вас слышу.
     Все промолчали, маршрутка завелась и покатила вперед, неловко переваливаясь на ухабах. Через несколько минут они добрались до трассы и колеса зашуршали уже по ровному асфальту.
     Наташка не знала толком, спокойней ей стало или наоборот, еще тревожней. С одной стороны, она едет не одна, вокруг люди, явно такие же, как она, любопытствующие сверх меры туристы. Но с другой, она наблюдала за поведением тех двух аквелей в изоляторе и вполне могла допустить, что среди туристов затесалась парочка настоящих аквелей-наблюдателей, прикинувшихся валенками. Тем более изученные перед отъездом книги по сектам утверждали, что сейчас предполагаемых учеников, (то бишь их) должны резко взять в оборот, не позволяя остаться в одиночестве и толком задуматься, что собственно происходит.
     Время пути Наташка потратила, исподтишка наблюдая за остальными пассажирами маршрутки. Всего через пятнадцать первых минут ее попутчики оставили осторожность и заговорили. Первой представилась женщина лет под сорок, одетая в бежевый костюм, в которых принято путешествовать по джунглям, и с круглыми очками на остром носу. Эффектную внешность дамы дополняли цепкие глаза и громогласный голос. Представилась она Галиной Сергеевной, научным сотрудником Института культурологии, и сразу же растрепала, что эта поездка - ее давняя мечта, потому что ей необходимо слышать описание складывающихся традиций аквелей от них лично, так как в будущем она намерена написать об их организации серьезную исследовательскую работу. Наташка не включилась в последующий разговор, прикидывая, может ли Галина Сергеевна быть подсадной уткой? Может, без сомнений. Как и каждый из присутствующих. Вспоминая изолятор, Наташка решила, что, пожалуй, готова сомневаться даже в самой себе. Как знать...
     Это была первая ее улыбка за все утро.
     Охотно включился в диалог только пожилой мужчина по имени Михаил Иванович, который чувствовал себя в своем новом спортивном костюме очень непривычно, судя по тому, как он удивлено хлопал себя по бокам и дергал за ворот, будто ожидал поймать рукой узел галстука. О себе он не распространялся, но остальных слушал с удовольствием и задавал множество разнообразных вопросов.
     Вскоре они друг с другом перезнакомились. Даже Наташка представилась, правда, преуменьшив свои заслуги и сообщив, что она работает одной из младших секретарей руководителя и к самому содержимому журнала не имеет никакого отношения. Название журнала попутчикам оказалось известно и Галина Сергеевна даже поморщила нос, а после пожалела Наташку, вынужденную вариться в этом непотребстве. Та благодарно улыбнулась и промолчала. По сути, ее давно не трогала чужая жалость, потому что возникала она только у тех, кто считал Наташку ущербней себя. И почему-то Наташкино мнение в этих случаях оказывалось прямо противоположным.
     Постепенно люди общались все свободнее, так как одновременно пришли к выводу, что агрессивных или неприятных особей среди них не затесалось и даже, наоборот, с попутчиками явно повезло. В разговоре не участвовали только две женщины, одна из которых общаться была попросту не в состоянии, а вторая не имела никакого желания. Она сидела у противоположного окна по одной линии сидений с Наташкой, серая и неприметная, вряд ли старше тридцати, но без единого следа ухода за своей внешностью. Кое-как собранные в хвост волосы с отросшими некрашеными корнями и полное отсутствие косметики на лице. Им, конечно, всем запретили косметику, но все равно по лицу видно, ухаживают ли за кожей или пускают дело на самотек. Женщина явно не пользовалась даже обычными кремами, скрабами и питательными масками. Она сидела, смотря в окно, будто действительно сквозь него видела, и кроме имени Полина Александровна ничего о себе не сообщила.
     Наташка так и не смогла решить, кто больше всего подходит на роль соглядатая. Неухоженная Полина, которая может, молчит только для того, чтобы не пропустить ни слова из рассказов остальных? Галина Сергеевна, чрезмерно общительная и внимательная? Косивший от армии Костя, который был готов и не в такую глубокую нору залезть, лишь бы не попасть за крепкие армейские стены? Плотная Оксана с вызывающей огненной шевелюрой, больше подходящей юной девушке, чем особам ее лет, то бишь хорошо за тридцать? Улыбчивая, с глазами навыкате Лена, которая, казалось, и не осознавала, где она и кто? Про последнюю, очень объемную, пропахшую приторными духами женщину и говорить нечего, она казалась очень подозрительной хотя бы потому, что была хорошо поддатой и вскоре захрапела, к счастью для всех, заняв самое заднее сиденье. И то с ее стороны постоянно накатывали волны перегара, от которого разговор на некоторое время замолкал.
     Наташка слушала внимательно, хотя ничего интересного или познавательного не услышала. Конечно, вряд ли они знали что-нибудь для неё полезное. Откуда? Разговор тек, как и дорога под колесами микроавтобуса. Карл молчал.
     Как-то получилось, что Галина Сергеевна взяла на себя роль эксперта по аквелям и, в общем, никто с ней не спорил. Но убедившись, что разговор так никуда и не приходит, Наташка решила, что вполне допустимо попытаться подтолкнуть его в нужную сторону.
     - Галина, - сказала она, с трудом вклинившись в паузу между фразами. - Вы ведь довольно давно занимаетесь организацией аквелей, так? А вы действительно думаете, что знаете об аквелях нечто, неизвестное нам?
     И улыбку... Улыбку бесхитростную и чистую.
     - Думаю, да, знаю, - веско ответила та.
     - Но откуда? Вы же там не бывали, - доброжелательно продолжала Наташка. - Я лично подозреваю, вы сильно преувеличиваете вашу осведомленность.
     - Может, вы знаете больше? - спросила не столь доброжелательно настроенная женщина. Конечно, куда неоперившейся девчонке зарываться перед взрослой и многоопытной научной сотрудницей Института культурологии...
     Но цель-то у Наташки другая.
     - Может, и знаю, - спокойно ответила она.
     - Поделиться не хотите, раз уж вокруг столько внимательных слушателей? Скрывать уже бессмысленно, вскоре все мы окажемся на одинаковом положении.
     - Баш на баш? - в лоб спросила Наташка.
     Галина Сергеевна задумалась, а остальные примолкли. Полные внимания взгляды не отвлеклись даже на запыхтевшую и повернувшуюся на другой бок пьяную толстуху - ее высоко задравшийся подол остался безо всякого внимания.
     - Согласна.
     - Я думаю, аквелей гораздо больше, чем принято считать.... И среди них попадаются весьма высокопоставленные люди, - негромко, чтобы не слышал водитель, сказала Наташка. - И даже готова предположить, что они не такие затворники, как пытаются себя подать, и далеко не все живут под землей.
     - Тоже мне новость, - Галина Сергеевна расплылась в довольной улыбке. - Это каждый из нас давно подозревал.
     - А что скажете вы? - Наташку задело ее пренебрежение, ей казалось, что Галина, как и Пектусин не способна представить и оценить реальный масштаб распространения аквелей.
     - Могу рассказать, о чем вы точно не знаете. К примеру, про акварелек.
     - Про кого? - переспросил Михаил.
     - Акварельки... Последнее поколение живущих у подземного моря детей. Говорят, некоторые из них рождаются... с крыльями. Тонкими и прозрачными, как у стрекоз, под лучами света покрывающимися радужными, яркими до боли в глазах разводами. Такие дети умеют парить над водой. Их называют акварельки.
     Воцарилось молчание. Наташка почему-то не смогла ничего сказать. Перед глазами висел в воздухе эльф, как его рисовали в детских книжках - тонкий, с улыбкой до ушей, с выбивающимися из-под шапки-колокольчика кудряшками и от спины стрелами - острые, длинные стрекозиные крылья.
     - Конечно, это просто зачаток легенды, - снисходительно продолжила Галина Сергеевна. - Но по какой-то причине слухи возникли, а на пустом месте они не появляются. У нас решили, что это дети, рожденные без пигмента. Альбиносы. Или какое-то другое отклонение, отчего кожа под светом кажется жемчужной, создает видимость блеска. Если Комитет по нацздоровью решит, что в появлении неполноценных детей виноват образ жизни аквелей, то будут рассматривать необходимость прикрыть их организацию. Но это все в воздухе висит, конечно... Так быстро подобные отклонения не проявляются. Для этого нужны промежутки времени длиною в века.
     В дальнейшем разговоре Наташка не участвовала. Гудела голова, полная яростных, красочных картинок. Не в силах от них отрешиться, Наташка смотрела в свое отражение на стекле и видела, как в глазах плещутся крошечные сумасшедшие насекомые, формой отдаленно напоминающие людей.
     И даже слышала хрустальный смех...
     Потом маршрутка остановилась.
     Раздался скрип, похоже, открывались очередные ворота. Маршрутка проехала еще несколько метров и остановилась совсем. Мотор заглох. Закрылись ворота, а после отъехала дверца, являя собранного Карла со спутанной бородой.
     - Приехали. Берите вещи и идите за мной.
     На заднем сидении всхрапнула толстуха, а после села, с трудом продирая мутные глаза. Наташка наклонилась за сумкой.
     Гараж, в котором они оказались, был рассчитан на несколько машин, но сейчас пустовал, кроме маршрутки здесь валялись только какие-то коробки в углу. Все гуськом поплелись за Карлом, отперевшим дверь в стене, и переступив порог, Наташка попала в подобие странного храма - круглое помещение, пол широкими ступеньками спускается к центру, который вместе с нижними ступенями залит водой. И везде - скульптуры, зелень в кадках, мох, запах влажного дерева и солнечные лучи из отверстия, что прямо в центре куполообразной крыши.
     Наташка невольно залюбовалась - статуи из белоснежного пластика хотя и явно массового производства, но смотрелись удивительно к месту, да и выражение отрешенности на их лицах было передано превосходно.
     Карл шел к противоположной стене, обходя воду по периметру и кружась между кадками. Открыл очередную дверь, завел туристов в комнату, стены которой заполняли жестяные ящики-ячейки с номерами, как в привокзальной камере хранения.
     - Ваши номера с 57 по 65. Оставьте лишние теплые вещи, переоденьтесь и выходите в тамбур.
     У Наташки лишних вещей не было, потому переодевшись в шорты и майку, она сунула в ячейку верхнюю одежду, ненужные внизу джинсы и свитер, поёжилась, потому что в помещении оказалось довольно прохладно, и первой прошла дальше.
     В круглый тамбур выходило сразу несколько дверей, некоторые оказались открыты и, судя по звукам, за ними разговаривали люди.
     - Дождемся остальных и начнем спуск, - проговорил Карл, сидящий на низкой лавке. Наташка опустила глаза и увидела в утрамбованном земляном полу чугунный люк диаметром около метра. Сердце ёкнуло в неприятном предчувствии. Это и есть... спуск?
     Она даже не заметила появления остальных.
     - Помогите, - сказал Карл, опускаясь на колени и откручивая по бокам люка круглые вентили. Костя бросился помогать. Раздался лязг хорошо смазанных железных деталей. Наташка слышала возбужденное щебетание остальных туристов и смотрела, как мужчины хватаются за ручки и открывают люк. Когда они осторожно откинули крышку, она первая подошла и заглянула вниз.
     Тоннель оказался совершенно прямым - как пропасть, и устрашающе бездонным... По крайней мере, дна она не разглядела - только уходящую вниз трубу, сбоку лестницу с блестящими перилами и в глубине через равные промежутки далекие слабые огоньки.
     - Все просто, - сказал Карл. - Главное, давайте обойдемся без паники и истерики, на самом деле тут нет ничего страшного. Знаете, как делают аквели? Они просто прыгают туда... вниз. Там в туннеле размещено множество воздушных подушек, задерживающих падение, так что через несколько секунд человек просто опускается на дно в целости и сохранности. Но вы наверняка на подобное не решитесь. Поэтому пользуйтесь лестницей. Но не как обычной, иначе спуск займет очень много времени и, более того, вы устанете гораздо раньше, чем достигнете дна. Наденьте это.
     Он протянул стоявшей рядом Наташке пару брезентовых перчаток с толстым слоем упругой резины на поверхности со стороны ладони. Она взяла.
     - Просто держитесь за поручни, отталкивайтесь и скользите по ним. Не смотрите вниз и вскоре вы наловчитесь.
     Карл нацепил на нее широкий пояс с веревкой, а карабин на другом конце веревки прищелкнул к поручню у лестницы, для чего ему пришлось сунуться головой в яму. Он проделал это так просто, будто падение в дыру ничем смертельным не грозит.
     - Страховка, - нашел нужным пояснить он, поднимаясь на ноги.
     Сгустилась тишина, прерываемая лишь чьим-то свиристящим дыханием. Карл с ожиданием смотрел, и Наташка не решилась протестовать вслух. Но и прыгнуть вниз тоже не могла. Это же просто самоубийство! Она, конечно, не из породы безголовых оптимисток, но и вот так задарма... рисковать единственной жизнью? Инстинкты в ней сильны. Особенно когда дело касается выживания.
     Других желающих спускаться первыми не нашлось.
     - Окаль! - позвал тогда экскурсовод. В тамбур из подсобного помещения тотчас вышел тонкий юноша с крайне мечтательным выражением лица, что плохо вязалось с довольно грязным и местами рваным комбинезоном.
     - Туристы, - снисходительным тоном пояснил Карл. - Опять задерживаются. У тебя вроде все с делами? Покажешь? - мягко попросил мужчина, пряча улыбку.
     Окаль тоже еле видно улыбнулся и, ни на кого не глядя, подошел к люку и просто шагнул в дыру, где и пропал.
     Женщины испуганно вскрикнули, а Карл пожал плечами.
     - Видели? Спуск совершенно безопасен. Теперь вы.
     Наташка прикинула, что аквели вряд ли так просто убили бы одного из своих. Зрелище, конечно, вышло эффективным, но если такое проделывать каждый раз, их численность стремилась бы к нулю. А к этому пока не шло. Потому она вздохнула, натянула глубже печатки и села на край спуска, нервно сжимая одной рукой лямки сумки. Карл вдруг выхватил сумку и быстренько отправил ее прямиком в дыру. Наташка круглыми глазами проводила свою собственность и в изумлении посмотрела на него снизу вверх.
     - Она будет мешать, - пояснил Карл. - Давай уже, решайся, это совсем не страшно. Если что, держись за лестницу. На тебе же страховка!
     - Не смотреть вниз, - пробормотала Наташка и поставила ногу на первую ступеньку. Потом обхватила ладонями поручни и неуклюже слезла на несколько ступенек ниже. Посмотрела на окружающих, потому что еще пару ступеней и они скроются с глаз. Дороги назад не будет.
     - Попробуй теперь переступить сразу несколько, - терпеливо посоветовал Карл.
     Наташка еще раз посмотрела в его лицо, словно в последний раз проверяла, стоит ли верить, решила, что, конечно же, не стоит, но вряд ли это ее путешествие может закончиться так банально. Нет, только не её. Наташка расслабилась, разомкнула пальцы и заскользила вниз.
     Первый раз они проехала метров десять и остановилась, когда уперлась ногами во что-то мягкое, будто с размаху прыгнула на надутую резиновую подушку, но не ощутила самой резины, только упругость. И ноги стали просачиваться дальше, будто ее затягивало в болото, все быстрее и быстрее.
     - Воздушная подушка, - решила Наташка и краем глаза покосилась вниз. Зря. Дна все еще не видать.
     - Ну что же... пожалуй, не наврали, - она улыбнулась, набрала полную грудь воздуха и заскользила чуть быстрее.
     На второй подушке закончился поручень и страховка, звякнув, повисла на ее поясе.
     - Сукины дети, - пробормотала она. Только сейчас в голову пришло, что по-другому быть и не могло, конечно, страховка это просто туфта, как бы держался этот чертов поручень?
     К счастью, Наташка уже убедилась, что жизни ничего не угрожает и заскользила вниз все быстрей. Промежутки между подушками значительно увеличились и торможение сопровождалось гулким хлопком. Воздух выбивался из легких и хотелось визжать, как на американских горках. В конце Наташка даже осмелилась практически оторвать руки от поручней и держалась только кончиками пальцев. Когда вместо очередной подушки она обрушилась в воду, а вокруг вместо белого света расплылся другой, желто-болотный, Наташка даже не сразу поняла, что прибыла на конечную станцию.
     Ее встречали. Бункер с низким полотком расходился тремя коридорами. В одном из них стояла девушка с бледной кожей, худая и гибкая, как большинство аквелей. Она протянула Наташке ее сумку. Сухую, как заметила та, видимо, в воду сумка не падала.
     - С прибытием, - просто сказала девушка. - Иди за мной.
     И Наташка пошла следом за ней, насторожено осматриваясь по сторонам. Светло... Значит, генератор. Но пока мысли устройства пещер волновали мало, слишком сильно главенствовали другие... Прежде у Наташки не бывало приступов клаустрофобии, ну так прежде она и не оказывалась глубоко под землей. Даже думать о том, сколько над головой тяжести земной породы... А сколько? Десятки метров? Сотни? Километры? Было очень зябко. И эти ответвляющиеся в стороны коридоры...
     Кстати, коридоры. Они все имели овальную форму, углы как таковые отсутствовали и стены казались совершено гладкими, будто вылитыми из пластика нежного зеленовато-коричневого цвета. Хаки, но ближе к цвету сочной зелени. Наташка на ходу провела по стене рукой. Теплая.
     - Перламутровая, - пояснила девушка, и Наташка кивнула, хотя ни разу не поняла, что это означает.
     Вскоре её вывели в большой, вытянутый полумесяцем зал. Там стояло множество столов и стульев, у стены располагался длинный бар с зеркальными панелями. Современная обстановка настолько напоминала те общественные места, которые Наташка навидалась на поверхности, что она даже слегка разочаровалась. Почему-то казалось, здесь всё совсем иначе.
     - Скоро придут остальные. Подождите здесь, - попросила девушка и вернулась в коридор, которым они сюда попали. Видимо, встречать следующих рискнувших упасть в бездонную нору. Интересно, тех, кто не захочет спускаться добровольно, будут сталкивать силой, как парашютистов в первый прыжок?
     Прыжок вниз.
     Как Алиса, пришло в голову сравнение. Действительно, практически одно и то же. Интересно, создатели туннеля тоже принимали нечто наподобие опиумной настойки, которую столь уважал Льюис Кэрролл, написавший мозгодробительный шедевр, полный наркотического бреда? Или местный бузун еще похлеще? Хотя убитых наркотой аквелей Наташка пока не встречала, все казались вполне вменяемыми. Впрочем, кто их поймет...
     Сидеть на месте у нее не получалось. Она принялась ходить кругами. Ноги мягко пружинили по полу, на вид такому же гладкому, как и стены.
     Аквели, кстати, часто ходят босиком. Вокруг было очень тепло и жутко захотелось ощутить ступнями нутро Ракушки, на ближайший месяц ставшей ее домом. Наташка быстро разулась и попробовала ногой пол. Замечательно... Не скользкий, но гладкий. И теплый... и как будто живой.
     В это время привели еще одну женщину, как ни удивительно, толстуху. Впрочем, с пьяной в таком деле проще совладать, решила Наташка, рассматривая, как на круглом лице сияет и переливается восторг, как ошарашенно она смотрит по сторонам и как тяжело дышит. О, да! Не бузун, так водка. Так сказать, полный комплект удовольствий, хмыкнула Наташка.
     Когда проводница снова пропала в коридоре, Наташка развернулась и направилась к проходу в противоположной стене бара.
     - Эй, ты куда? - изумленно проговорила женщина, все так же глупо улыбаясь.
     - Не могу на месте сидеть... пройдусь.
     Наташка и сама думала, что поступает крайне опрометчиво. Никто не разрешал им расхаживать по пещерам, как у себя дома. Но она почему-то рвалась в ту сторону, что-то манило ее, тянуло и времени удержаться и подумать не осталось.
     Наташка ступила на новую, неизведанную территорию и пошла прямо, ни разу не оглянувшись. В коридоре она никого не встретила, но зато в стороны отходило множество других ответвлений. Наташка шла строго вперед, будто потерявшийся в ночном лесу человек, бредущий на свет костра.
     Когда стены резко закончились, исчезли, разошлись в стороны, Наташка сделала пару шагов на возвышение, которое напоминало порог и увидела это... И остановилась, так что теперь ее можно было подвинуть разве что самосвалом.
     Потолка не было. Вернее, конечно, он был где-то там, высоко-высоко, но его не было видно из-за дымки, или тумана, или марева, в общем, чего-то, отдаленно напоминающего облака. Самые настоящие облака!
     Но неважно. Впереди, сколько видно глазу раскинулось оно... море.
     Спокойное море мутной оливковой воды, пропадающей в темноте далеко на горизонте. Ровные, еле видимые волны, накатывающие на пологий берег, к которому спускалась дорожка. Сам берег усыпан мелкой галькой, размером с гречневую крупу.
     И на берегу располагалось довольно много людей, вернее... аквелей. Хотя издалека они от людей не отличались, но что-то было общего в их движениях... взглядах... цвете кожи.
     Вот старого аквеля в воду заводят двое молодых. Кажется, они не столько поддерживают, сколько висят на его локтях мертвым грузом, но, зайдя в воду, отпускают, и старик ложится на поверхность моря, будто падает в мягкий матрас.
     Где-то вдалеке похожие на дельфинов тела вылетают из воды и ввинчиваясь, уходят обратно в глубину.
     Это тоже аквели...
     Наташка слышала гудящий шум воды и смех детей. Несколько малышей голышом прыгало по мелководью, брызгаясь и хохоча.
     Чуть в стороне разговаривали молодые люди. Они сидели на расстеленном ядовито-синем покрывале и пили из одноразовых стаканчиков.
     Слева, довольно далеко в воду вклинивался пологий кусок из стесанного камня. В той стороне вообще было довольно пусто, потому Наташка побрела к камню, ощущая ступнями круглую щекотную гальку. Внимания на нее никто не обращал, видимо, ничего непозволительного Наташка не совершала. В то, что ее могли перепутать со своими, она ни секунды не верила. Невозможно представить у городского жителя такого выражения полного умиротворения на лице. Такой неторопливости и спокойствии в движениях.
     Наташку словно очаровали... Она слушала гулкий плеск волн, вернее, звук колебаний воды, созданный телами купающихся, потому что вряд ли тут возможны настоящие волны. Но все равно звуки завораживали и даже оглушали, уводя остальные ощущения далеко на задний план.
     Здесь было так... спокойно.
     Идиллия разбилась, когда Наташка споткнулась... об тело.
     Человек лежал лицом вниз в довольно неудобной позе, вывернув левую руку в локте. Так лежат пьяные или избитые. Наташка сама видела, как возле этого места пару раз проходили аквели, и они не могли его не заметить, так что, судя по всему, просто не посчитали нужным помочь.
     Живя в большом городе, она не раз видела валяющихся на улице людей и всегда проходила мимо. Не ее дело помогать алкоголикам и бомжам, да еще когда большинство из них потом же тебя обвинят в краже или в еще какой байде. Наташка знала случаи, к примеру, как один сердобольный потащил на себе пьянчужку, чтобы довести домой и не дать замерзнуть, а тот расстегнул штаны и старательно обсосал своего спасителя. Или как одна попрошайка вцепилась в жалостливую женщину, прокусив протянутую руку до мяса, а после сообщила, что теперь та помрет от той же болезни, что и она. После такого невольно подхватишь мизантропию и будешь думать, что пусть лучше все передохнут, ведь в общем-то, без таких существ воздух станет только чище.
     Но ведь это там, наверху... Разве здесь не должно быть иначе? Разве не в этом их, что там... вера или учение?
     Наташка присела, собираясь выяснить, что случилось. Может, парень и правда, болен?
     - Не трогай.
     Когда на плечо легла ладонь, Наташка вздрогнула и нервно оглянулась. А потом медленно поднялась, насторожено рассматривая своего старого знакомого. Джинсовые шорты и футболка с рукавами делала его всего лишь одним из массы остальных аквелей.
     - Привет, - Гонза улыбался так светло, что первым делом Наташка заподозрила, что ее попросту не узнали. Последующий вопрос только убедил в этом:
     - Как тебя зовут?
     - Меня? - она оценивающе прищурилась. - Ты уже не помнишь? Нат...
     - Нет, нет, - остановил он. - Тут тебе стоит придумать себе другое имя. Как бы ты хотела, чтобы тебя звали?
     Она ошалело замолчала. Перевела взгляд на лежащего под ногами человека.
     - Отойди от него, - сказал Гонза и на миг в голосе прорезался приказ. Всего на миг.
     - Понял, - улыбка на его лице снова засветилась настоящим участием и добротой. - Пока не решила, какое имя тебе идет. Подумай.
     Она смотрела в его лицо, не в силах решить, как это все понимать.
     - Я рад, что ты здесь.
     - Рад?!
     - Да. Рад, что у тебя получилось. Пошли, - он уверенно протянул руку.
     - Пошли? - очумелым попугаем повторяла Наташка. - Куда пошли?
     - Отведу тебя к остальным гостям. Вам сейчас станут распределять сопровождающих. Лучше не пропускать.
     - Ладно, пошли, - она еще раз покосилась вниз, но не разглядела, дышал человек или нет. Впрочем, какое ей дело, если собратья потерпевшего ходят мимо, переступают через тело и не почешутся помогать. Наташка никогда не стремилась к репутации матери Терезы, потому легко отвернулась от лежавшего аквеля, покосилась на протянутую руку, но своей не подала, а просто пошла обратно к ведущему в бар коридору.
     По дороге Гонза показывал на отходящие в стороны ветки и перечислял, что находится в той стороне.
     - Комнаты линии А. Комнаты линии Б. Прачечная. Склад. Комнаты линии Ж...
     Наташка пропускала пояснения мимо ушей, пытаясь сообразить, что все это значит. Такая чистопородная радость в его глазах, что просто грех обижаться и припоминать прошлое. Не ответить на такую улыбку - все равно что безвинно обидеть искреннего, доверчивого ребенка. Только вот... ее не так просто купить теплой улыбкой, тем более когда за плечами груз прошлых, не самых удачных встреч. Слишком память у нее хорошая. И мозги не так просто отключаются. Но перед тем как решить, стоит ли идти на открытую конфронтацию, неплохо бы выяснить, кто он тут и что может. Поэтому Наташка приструнила желание просто послать его куда подальше и на очередной комментарий вдруг ответно улыбнулась самой ослепительной своей улыбкой, а после протянула руку и сама подцепила его под локоть.
     - Спасибо, что помогаешь! Что рад меня видеть! Мне жаль... что раньше мы понимали друг друга куда хуже.
     Дальнейшую часть дороги уже он шел молча, напряженный и собранный, а Наташка, напротив, многословно восторгалась Ракушкой и всем окружающим великолепием. Перед самым залом Гонза вдруг остановился, чуть ли не выдергивая руку и вынуждая остановиться Наташку. Остановился, повернулся. И заявил серьезным тоном, который совсем не вязался с высказываемой по дороге безмятежностью.
     - Хотел сказать... Чтобы между нами не возникало недоразумений. Все, что осталось на поверхности, пусть там и остается. Тут другой мир. Не приноси в него грязи.
     Ба! - изумилась Наташка. Грязи? И это говорит человек, только что оставивший за спиной собрата, который вполне вероятно нуждается в помощи? Как мило...
     Ну что же... Зато он понял, что Наташка не купилась. Еще бы... хватило того, самого первого раза, когда она купилась сходу, без тени сомнений. Купилась на образ балованного денежного мешка. Нет... больше номер не пройдет, теперь все по-другому. Никаких улыбок, никакого флирта и никакой дружбы. Баш на баш, игра на чужом поле, по старым правилам, которые она тоже прекрасно знает. Поэтому еще под вопросом, кто выиграет, если он ввяжется. По крайней мере, Гонза больше не строил душу компании и не ждал ответных восторгов. Понял - если прозвучит вызов, он будет принят и будет принят осознано, а этот человек больше привык играть под маской. И со слепцами. Но не в этот раз. Не с ней.
     Его ухмылка стала откровенно угрожающей.
     Ах, сколько экспрессии!! Сколько эмоций! - умилилась Наташка.
     И все - игра!
     Какой же ты на самом деле, почему-то заинтересовалась она. Наверняка мрачный тип. И не просто мрачный, а из тех, с которыми лучше не связываться. Это она поняла еще в самую первую встречу, потому что суть осталась в нем неизменной. Хамелеон с каменной шкурой, хладнокровный самец с невысоким мнением о женских мозгах и в общем, и в частности. До сих пор остался при этом своем подростковом ошибочном мнении? Наверняка не потому, что не встречал умных женщин, а только потому, что слишком уверен в своей уникальности и чужого ума не разглядит сквозь свою непробиваемую уверенность в обратном. Хотя сильнее ее волновало, не вздумает ли он ей мешать. Впрочем, пусть попробует!
     Наташка еще раз улыбнулась, окинула его медленным, тягучим взглядом и молча прошла мимо.
    
     Глава 6. Закручивая гайки неприязни
     Хотя сны снились ничем не примечательные, да и по сути бессмысленные, просыпаться все равно не хотелось.
     - Вставай! - заорали над ухом. Наташка сморщила нос и отвернувшись, накрыла лицо подушкой. В общем-то, она привыкла просыпаться рано, но сейчас не отказалась бы еще от нескольких часов сна. Во-первых, перегревшиеся мозги требовали длительного отдыха, а голова после вчерашнего дня распухла от переизбытка нового и гудела, как огромная трансформаторная будка. Во-вторых, можно считать, что ночью (то бишь тем временем, когда свет в коридорах Ракушки приглушался) она почти не спала, так как непонятно отчего проснулась и потом долго не могла заснуть. Просто лежала, слушая доносящееся с нижней полки тихое сопение Полины и думала об аквелях, пещерах, поездке в целом и некоторых препятствиях, которые возникли на пути к достижению цели. Ну, еще составляла план действий, хотя месяц срок немалый, но нужно ничего не упустить, это раз. А для этого нужно много-много знать и... нужно отделаться как-то от навязанного вчера сопровождающего.
     - Я не понял, - подушка улетучилась и сквозь веки в глаза проник яркий свет. - Какого черта мы должны тебя ждать? Полина пришла полчаса назад, как и было договорено. Ты чего тут развалилась?
     Наташка, наконец, изволила разлепить глаза и убедиться, что это действительно он собственной персоной. И так как верхняя полка рассчитанной на проживание двух человек комнаты находилась довольно высоко, то и гримасы недовольства удержать не удалось. Еще бы, сложно сохранять вежливость, когда ты еще не отошел ото сна, весь мятый и мягкий, а прямо перед тобой, всего сантиметрах в тридцати маячит чисто выбритая свежая физиономия человека, который, кажется, умеет портить жизнь одним фактом своего существования.
     ...Вчера, когда завалившийся за ней следом в бар Гонза уселся на стульчик среди остальных встречающих гостей аквелей, Наташка просто не обратила на этот факт внимания, потому что имела намерение поважней - изучить свое новое окружение. Через пару минут осмотра, на который аквели реагировали довольно равнодушно и даже с понимающими улыбками, она пришла к выводу, что для начала стоит разделить хозяев на две категории: первая (вроде парочки немолодых, но очень стройных женщин) - аквели, ровным счетом ничем от обычных людей не отличающиеся, и вторые (вроде сидящего возле Галины Сергеевны мужчины) - весьма от людей отличные. Мужчина часто, странно моргал, будто смахивал с ресниц лишнюю воду и постоянно разворачивался в сторону коридора, явно чего-то ожидая. И даже не это удивляло, а пустота в глазах, напряженность, как будто он к чему-то прислушивался, а временами даже слышал. Черные и белые, тут же определила Наташка, которая обожала развешивать ярлыки, ни разу не задумавшись, насколько они точны или правдивы. Черные - новички, пробывшие в Ракушке относительно недолго, белые - аквели со стажем, что не могло не сказаться на поведении. Белые... очистившиеся от грязи верхнего мира, провыл издевательский голос в голове и Наташка усмехнулась.
     Как символично!
     Скоро эту байку им, как неофитам начнут вдалбливать с особой тщательностью.
     Гонза наверняка черный, хотя и строит из себя...
     Наташка улыбалась, предвкушая попытки увлечь ее их дурацким учением, ей было весело, тем более Гонза сохранял крайне мрачное выражение лица. Видимо, передумал дружить.
     Но когда Карл кратко рассказал, как происходит ознакомление с Ракушкой и перешел к назначению сопровождающих, Гонза открыл рот и негромко сообщил.
     - Карл, я возьму Эту, - и совершено невежливо кивнул в ее сторону.
     Прежде чем Наташка сообщила, как хорошо (и много) о нем думает, Карл согласился.
     - Как скажешь. Наталья, это Гонза, если вы еще не знакомы, хотя я думаю иначе. Он будет вас сопровождать.
     Новость оптимизма не внушала.
     - Куда? - мрачно отозвалась она.
     - Что куда?
     - Сопровождать куда?
     - Везде.
     - Хм. Везде... - протянула она. - Можно уточнение, что по вашему пониманию везде? Это только по Ракушке или в кровать тоже?
     Говорили, что аквели считают себя одной большой 'семьей' во всех смыслах этого слова. Наташка вполне могла допустить, что для них само собой разумеется считать, что новоприбывшие без вопросов начнут вступать с первыми попавшимися аквелями в близкие отношения. Правда, про себя Наташка выразилась куда как короче и грубее.
     - Не понял, - насторожился Карл.
     - Девушка интересуется, не является ли сопровождающий еще и непременным сексуальным партнером. Глупость, конечно, но кто его знает, что за дурость варится в головах современных девушек. И еще вопрос. Она интересуется? - задумчиво переспросил Гонза. - Или... надеется?
     Кто-то за спиной захихикал, окружающие Гонзу аквели широко заулыбались и Наташка не нашлась, что ответить, но зато быстро повернулась к Карлу.
     - Я могу отказаться?
     - Нет, - коротко ответил тот.
     Просто отлично!
     Тихо, тихо, тихо, успокаивала свою злость Наташка, разглядывая синие лампочки над баром. Ты в чужом монастыре... Порядки пока чужие...
     Надо просто научиться разворачивать их в нужную сторону. Любой законник знает, что при должном умении закон начинает работать на тебя и сгибаться во всех нужных местах.
     - Гонза, Рафа тоже должен был взять гостя, где он? - рассержено спросил Карл.
     - Наверху. У него дела.
     - Он должен был взять новичка, - упрямо повторил Карл и Наташке на мгновение показалось, что упрямится тот в отместку. Отсюда вопрос - какие тут все-таки отношения? Карл не стал протестовать, когда Гонза влез с требованием назначить его сопровождающим, но зато сейчас явно собирается за это отыграться - вон как хмурится.
     - Хорошо. Я возьму за него кого-нибудь еще, - покорно согласился Гонза.
     Щелк!
     Ее мозги всегда такой звук издавали, когда до нее что-нибудь доходило. Обычно самый элементарный ответ, только доказывающий, что любой ум способен на время отупеть.
     Он тут в роли службы охраны и внутренней безопасности! - дошло до Наташки. Она не сразу поняла, что вылупилась на Гонзу и рассматривает того с огромным любопытством. Все сходится! Он сопровождал аквелей, прикидываясь обычным человеком. Он влез в драку, чтобы их защитить, а после смог выбраться из отстойника. Пристал к ней, как банный лист, потому что знает о ее профессии, то есть воспринял как потенциальную угрозу своей секте. Непонятно, правда, с какой стати он притащил письмо от Маринки. Но это могло быть не по работе, а... нечто личное.
     Совершено неожиданно дыхание перехватило. Но всего на короткое мгновение, так что она сразу об этом забыла. Чего только не случается, отчего только оно не перехватывает: резкая вонь, порыв ледяного ветра, звук выстрела... Обычное дело.
     Итак, служба безопасности или как там она тут называется. Потому его так и напрягает Наташка, ведь он в курсе, кто она и где работает. Конечно, конечно...
     - Желающие пойти с Гонзой есть? - спросил Карл, сердито посматривая на гостей. Энтузиазма на лицах новоприбывших не виднелось и Наташка снова усмехнулась. Да здравствует свобода выбора! Интересно, как он станет выкручиваться?
     Она смотрела, как Гонза оглядывал туристов, останавливаясь на лице каждого, будто всего за несколько секунд успевал пробраться внутрь и вызнать все тайное. Пройдясь по всем, он вернулся к Полине и спросил:
     - Полина, Вы согласны на помощь моего друга Рафы? Он очень надежный, хотя временами и походит на шута. А пока его нет, я помогу вам обжиться. У нас вам будет хорошо, вот увидите.
     - Ну, пусть... - ответила Полина и еще под вопросом, поняла ли она, на что согласилась.
     Наташку передернуло от прозвучавшего в голосе мертвого равнодушия, она видела людей, которые говорят так... И больше видеть не хотела. Вдох-выдох, в мире нет ничего важнее и дороже себя собственной, я самая важная на свете персона, умница и красавица, я пуп земли и центр вселенной. И нет ничего важнее... Вдох-выход, ну вот теперь можно слушать дальше. Наташка пропустила часть разговора, а теперь смотрела, как Гонза осторожно улыбается Полине, как улыбаются больному человеку, которому предстоит длительное лечение, а та кивает так равнодушно, будто давно разуверилась в положительном результате любого стороннего вмешательства.
     - Забирай их и вали, - коротко сказал Карл и его борода дрогнула от злости. Улыбка, которой Гонза улыбался Полине, не померкла ни на секунду.
     Вот так все и произошло.
     Наташку с Полиной и поселили в одной комнате, чтобы этому хмырю было проще 'сопровождать' обеих, пока Рафа не вернется с поверхности.
     - Ну? Я тихо разговариваю? - противно зудел голос. Подушку возвращать он тоже не собирался.
     Наташка вздохнула и села на постели. Отличное начало, ничего не скажешь!
     Она смотрела сверху вниз в его глаза и молча ждала.
     - Чего ждем? - тут же рявкнул Гонза.
     М-да... - решила Наташка. Похоже, ему и в голову не приходит, что поднятая с кровати женщина может оказаться неодета и не совсем вежливо вваливаться в чужую комнату без приглашения, а тем более оставаться там слишком долго.
     Наташка молча спрыгнула на пол. Если честно, ее ничуть не волновало, что из одежды на ней всего лишь узкие белые трусики и короткая майка с незаметными лямками. Просто она считала, что мужчина должен быть вежливым, иначе это не мужчина. Ну а обезьян Наташка давно научилась игнорировать. Она молча прошла к умывальнику и наклонилась над раковиной, совершено не заботясь о том, как откровенно выглядит подобная поза со стороны. По сути, ей было наплевать, она привыкла расхаживать по дому в таком виде, еще когда жила у судейского отпрыска, а эту комнату со вчерашнего вечера считала именно своей берлогой. Скоро... совсем скоро она начнет защищать свою территорию в драке. Может, завтра. Не сейчас.
     Наташка умылась ледяной водой, от которой по коже мгновенно пробежал озноб и сон окончательно развеялся. Один на несколько комнат туалет находился в коридоре, как и душ, а вода в комнате была только ледяная. Первым делом надо узнать, как это все финансируется, это же какие деньжищи потрачены только чтобы все это построить, не говоря о том, чтобы поддерживать в рабочем состоянии! От предполагаемой суммы в глазах побелело, будто она собралась грохнуться в обморок.
     - Как мне тебя звать? - поинтересовался голос за спиной, причем уже совершенно спокойно.
     - Наталья Александровна Иванова, - четко ответила она.
     Он помедлил.
     - Разве я не говорил, что ты можешь выбрать какое угодно имя? Разве ты никогда не мечтала называться как-то иначе? Не придумывала себе в детстве прозвища, при звуке которых сама становилась лучше? Или хотя бы просто становилась кем-то другим?
     - Что за бред? - рявкнула Наташка, закручивая кран и стряхивая с рук воду. - Детский сад какой-то. Нафига мне другое имя? Меня мое вполне устраивает! Я не собираюсь быть Радужной звездой или Ароматом трогательных цветущих лилий, если ты об этом.
     - Хорошо, - покладисто согласился Гонза.
     - А еще меньше я понимаю, как можно добровольно назвать себя каким-нибудь идиотским прозвищем, например кличкой известной порнозвезды. Как можно мечтать так называться?! Хотя, придурков в мире много, все может быть.
     - Забей, - коротко ответил он. Если и уловил намек, то никак не отреагировал.
     Когда Наташка вытерла лицо и обернулась, то с трудом удержалась от желания броситься вперед и врезать своему сопровождающему прямо в челюсть. Или пнуть туда, куда лучше всего пинать мужиков. Это, кстати, она проделывала превосходно, первым делом научилась, когда в юности лезла в драку наравне со своими друзьями-приятелями. Удачно прицелился - и противник вне игры.
     - Как это понимать? - ледяным тоном поинтересовалась Наташка, наблюдая, как он разложил на столе ее сумку, спокойно расстегнул молнию, достал оттуда ее вещи и теперь внимательно их изучает.
     - А в чем дело? - Гонза вертел в руках свечи. Да, промашка вышла... надо было фонарик брать, но фонарик точно запретили, а насчет свечей ни слова сказано не было.
     - Ты роешься в моих вещах! - она шагнула вперед с намерением выдрать сумку из его рук, даже если из-за этого ей придется с ним драться. Ей, конечно, не победить, но врезать первой она ему успеет, а этого в некоторых случаях достаточно, чтобы предупредить о всей серьезности своих намерений.
     - Я проверил вещи Полины, теперь проверяю твои. Не вижу причин вопить, тебя предупреждали, что ваши вещи проверят. Что я и делаю, так что нечего фыркать.
     Наташка сдержалась, хотя и с большим трудом. В общем-то, он прав, она согласилась на выдвинутые аквелями требования - полный досмотр и послушное исполнение приказов сопровождающего (Наташка, естественно, не преминула сообщить, что будет слушаться только те, которые относятся к жизни в Ракушке и пропускать мимо ушей те, что касаются личной жизни). Когда они сюда ехали, Наташка и не думала, что туристов пропустят без досмотра. Вот и досмотр. Она сжала зубы, потому что видеть кого-то, хватающего своими лапищами твои вещи было просто омерзительно!
     - Надеешься найти что-нибудь запрещенное? - поинтересовалась Наташка, нервно дергая локтем. Черт, как бесит, когда приходится слушать кого-то типа Гонзы и представлять, как он тащится от любого проявления своей власти!
     - Очень надеюсь.
     Ну-ну, хоть какое-то удовольствие - видеть, как он обломается. Собирая вещи, Наташка долго думала, не попробовать ли обойти запрет, но решила, что риск того не стоит. Память у нее отличная, а рисковать... не так просто ей удалось попасть в Ракушку, чтобы так безмозгло подставиться. Если ее выпрут за мобильный телефон с камерой, она не узнает вообще ничего. Поэтому в сумке Гонза ни найдет никакого компромата. Существовал, конечно, вариант, что компромат окажется там именно благодаря его помощи, но вот если... тогда и будем решать.
     Гонза рассматривал вещи очень внимательно. Когда он достал из прозрачного пакета одни из ее трусиков и развернул их, Наташка заподозрила, что он специально действует ей на нервы, ведь вряд ли он на самом деле рассчитывает найти среди швов и в крошечном полосе кружева по канве какую-нибудь скрытую камеру или записывающее устройство? Голову медленно заполняло бешенство.
     А потом лопнуло, как мыльный пузырь.
     Бог мой! Да он же пытается меня... смутить, поняла Наташка. Поставить в неловкое положение. Вывести из равновесия. Дезориентировать. По-хозяйски копается в моем нижнем белье, думая, что меня можно смутить такой фигней! Этот его поступок четко преследует нужную ему цель, как и само его появление в комнате, ведь подразумевается, что обычная полуголая женщина, терпя вынужденное соседство малознакомого мужчины, будет чувствовать себя неуютно.
     Ах, вот как? - подумала она и стала ждать. Когда все вещи были осмотрены и развороченной кучей валялись на столе, а Гонза стоял над ними, задумавшись, Наташка поинтересовалась:
     - Что? Ничего не нашел? - и столько сочувствия звучало в ее голосе, сколько может быть разве что у святой.
     - Ну, ничего, может, найдешь в других местах, - продолжила она, с удовольствием наблюдая, как его спина напрягается, а потом расслабляется. Надо же, он неплохо держит себя в руках, промелькнуло в голове.
     - Ты же еще не все осмотрел, верно? Наверняка у меня имеются места, где я могла припрятать портативную камеру!
     Гонза обернулся, но молчал. Судя по всему, если бы мог, он много чего сказал. Но почему-то не стал.
     - Куда же я могла ее спрятать? - придуривалась Наташка. - Смотри, сколько у меня еще осталось тайных мест!
     Она провела руками по бедрам и чуть не вздрогнула, когда он действительно посмотрел. Тут же выбросила из головы ощущение щекотки на голой коже, вместо этого схватила края майки и молча ее задрала, выставляя напоказ голую грудь. Покрутилась из стороны в сторону.
     - Как видишь, и тут я ничего не спрятала, - самым честным голосом сообщила Наташка, опуская майку обратно. Она вообще с трудом понимала, отчего люди так боятся показываться другим людям свое голое тело. Что в этом такого ужасного? Она же не боится. Может, фигурой Наташке до Свиридовой далековато, ну так понятно - та тратит половину жизни на фитнес, а Наташке вполне достаточно чрезмерно активного образа жизни. Пусть фигура у нее не очень спортивная, талия, пожалуй, не четко выделена, да и ягодицы могли бы быть более подтянутыми. Но Наташке давно уже было плевать на современные критерии красоты, когда поддержка своего тела в идеальной форме приравнивается к новому виду спорта. К чему эти пытки? Да и остальные привычные процедуры она проделывала только по желанию. Ноги, к примеру, брила чисто потому, что ей самой не нравилась лишняя растительность. Но не настолько не нравилась, чтобы таскаться на лазерную эпиляцию. В сладостях ограничивалась, потому что не любила, когда живот надувался, как барабан и выпирал вперед. Но не настолько, чтобы отказаться от сладкого навсегда, возведя в абсолют здорового питания пресную овсянку. В общем, даже осознание собственных недостатков не могли объяснить Наташке, что такого неловкого в голом теле. Хотя сейчас, смотря на крепко сжатые губы Гонзы, она с трудом удерживала хохот - иногда такие общепринятые нормы морали ей только на руку.
     - Это что, предложение? - наконец, спросил Гонза.
     - Это похоже на предложение? - изумилась Наташка.
     Ответ знали оба.
     Конечно же, нет, не похоже.
     Это было похоже на издёвку.
     - А теперь, ваше джентльменское величество, - проникновенным тоном продолжала Наташка. - Может, вы изволите выйти за дверь и позволить мне одеться без свидетелей?
     Еще немного и она бы захохотала. В полный голос, с большим удовольствием и совершенно искренне. Да, иногда чувствуешь себя просто обязанной преподать какому-нибудь придурку урок вежливости. И замечательно, если урок удался!
     Гонза ждать не стал, а молча пошел к двери. В небольшой комнате со смазанными углами места казалось куда меньше, чем было на самом деле, и даже у порога он оставался все еще слишком близко.
     Открыв дверь, он задержался.
     - Тебе не идет белый цвет, - сообщил он на прощанье.
     Наташка не обратила внимания. Сейчас ей хотелось только одного - взять свои вещи и стряхнуть с них следы чужих рук. Да еще и мужских, фу, это в два раза гаже!
    
     Глава 7. Напитки с добавками
     Вода в море оказалась плотной, холодной и с легким железным привкусом. Немного солоноватая, но это не основа вкуса, потому что соль настойчиво перебивалась металлом.
     Наташка валялась на покрывале, копаясь пальцами в гладкой гальке и размышляла, как бы так отделаться от сопровождающего. Нет, польза от него, конечно, была, по крайней мере, вначале. Об устройстве Ракушки он рассказал достаточно, а к вопросу о Гуру обещал вернуться, когда пройдет две недели их пребывания под землей. На этом свою полезность для Наташки Гонза исчерпал, потому что на сторонние или уточняющие вопросы отвечать, судя по поведению, не собирался. После того утра два дня назад, когда Наташка поставила его на место, Гонза перестал обращать на нее внимание, полностью переключившись на Полину. Он разговаривал с той так мягко, а обращался так бережно, по сто раз на дню интересуясь, не устала ли она, не хочет ли чего, может, стоит перекусить/посидеть/отдохнуть/поплавать/поспать, что Наташка запросто могла бы посчитать его самым заботливым из знакомых ей мужчин, если бы постоянно не напоминала себе, что это тот самый козел, что беспардонно копался в её вещах.
     Полина на проявления заботы практически не реагировала, хоть улыбалась иногда, но вначале Наташка надеялась, что они заинтересуются друг другом достаточно, чтобы забыть об ее существовании. Тем более что всего за сутки она убедилась, что по сути аквели ничем от живущих на поверхности людей не отличаются и слухи об их доступности имеют под собой реальные основания.
     Но отношение Полины к Гонзе оставалось по-прежнему нейтральным, и Наташку это начало раздражать. Ей нужно, очень нужно было остаться без присмотра, но Гонза оставлял их только в обществе остальных туристов, и при туристах всегда толклись другие сопровождающие. Выходить в ночное время она тоже не рисковала, потому что у нее не имелось схемы запутанных коридоров, а попадаться на горячем она пока не собиралась.
     Вот и сейчас всех гостей собрали в кучу и привели к морю, где принялись действовать по стандартной схеме привлечения неофитов, то бишь вести себя так, будто ты самый дорогой гость и нет в жизни большего счастья, чем твое присутствие среди нас. И еще - посмотрите и убедитесь, что мы счастливы, мы безумно счастливы, нет в мире общества счастливее нашего и разве вы не хотите стать его частью? Разве вы не хотите оставить черствый равнодушный мир, где до вас никому нет никакого дела и прийти сюда, к нам, где вас любят, вас понимают, вам до усрачки рады? Наташка наблюдала с удовольствием, поражаясь, насколько иначе воспринимается поведение аквелей, когда точно знаешь, какую цель они преследуют. Единственное несоответствие со схемой - дальше обычного туристического знакомства дело пока не заходило, хотя по идее сектанты сразу начинают втирать об уникальности своего верования, с восторгом упоминая, что конечно, эта трактовка неизбежного спасения кажется странной и даже, какая ирония, ненатуральной! Но видит бог! (или кто там у них имеется, вроде Гуру они настолько не поклоняются?) это все сущая истина и при достаточном желании ты ее постигнешь! А мы поможем...
     В общем, до этого дело пока не дошло.
     Шезлонгов аквели не признавали, предпочитая отдыхать на обычных покрывалах, расстеленных прямо на песке. Почти сразу Наташка решила, что бар - единственное место, которое аквели создали шикарным, с размахом. Остальные помещения оказались куда как более простыми. Функционально, конечно, обставлено, но довольно скромно. Большинство аквелей одевались абы как, питание здесь тоже далеко не ресторанное, в общем, так, наверное, и должно быть - верхи гребут деньги, низы влекут жалкое существование. Теперь еще вопрос - кто тут верхи? По любому, Гуру, только о них ничего неизвестно. Ладно, полторы недели подождем, тем более есть и другие вопросы, которые тем временем следует выяснить.
     Покрывала были довольно большими, поэтому Наташка лежала в центре, справа от нее на животе устроился Михаил Иванович в спортивных шортах до колен, а по другую сторону рыжая Оксана, пардон, Миледи, как она теперь пожелала называться. Валялись туристы, понятное дело, не с целью приобрести загар, а просто по привычке, ведь море ассоциируется с отдыхом и бездельем. Так что пока Наташке не оставалось ничего другого, кроме наблюдения и ожидания.
     Не без оснований она полагала, что Гонза специально не оставляет ее одну, чтобы она не полезла, куда не приглашали. Но сейчас, когда вокруг толпа гостей, половина из которых со своими сопровождающими, можно и рискнуть оставить ее на время, чтобы заняться чем-нибудь более приятным. Наташка краем глаза следила за Полиной, невольно слушая щебетание Сойки, крошечной девчонки, сопровождающей Михаила Ивановича. Когда вчера она увидела, как та подходит к нему, то даже залюбовалась чистой родственной улыбкой на их лицах. А когда девчонка, подойдя вплотную, обняла того за шею и поцеловала так, как никогда не целуют дочери, Наташка не сразу пришла в себя. Мерзко, конечно, зато подтвердилось, что для аквелей действительно не существуют моральных ограничений. Впрочем, этим они вряд ли отличались от жителей поверхности. О самом Михаиле Ивановиче Наташка была более высокого мнения и никак не думала, что тот поведется на первое же предложение. Очередная ошибка. Очередное напоминание, что есть по сути любой мужик.
     Тогда Наташка не сдержалась и отсела от них подальше, делая вид, что жутко захотела поболтать с Галиной Сергеевной, но тошнило так, что болтать особо не получилось.
     А вроде должна давно привыкнуть...
     - Что-то не так? - спросил ее Гонза, наклоняясь очень близко и прожигая злым взглядом. Видимо, эмоции Наташка скрывала не так хорошо, как ей хотелось.
     - Она хоть совершеннолетняя? - процедила Наташка. На вид девчонке не было и пятнадцати и смотрелась она возле пожилого, лысого мужчины просто отвратительно! Наташке и сейчас было не совсем приятно лежать рядом с Михаилом, да еще когда Сойка сидела на его пояснице, но тот вел себя предельно вежливо и если бы Наташка точно не знала, что он делает с этим ребенком по ночам, пожалуй, сплетням бы не поверила.
     - Ей почти двадцать, - отрезал Гонза. - За кого ты нас принимаешь? Мы не ломаем жизнь детям!
     В принципе врать ему было незачем. И даже если ей пятнадцать, пусть ей даже десять, что Наташка сделает? Здесь она не может ничего!
     Впрочем, при ближайшем рассмотрении девушка и правда напоминала ребенка куда меньше, особенно выражением расчетливых, застывших глаз, но первое впечатление не изменить - когда Наташка видела, как откровенно та прикасается к Михаилу, то сразу отворачивалась, потому что ее передергивало от отвращения.
     А сейчас на очередной поцелуй не обратила не малейшего внимания, потому что следила за тем, как сжатая в комок Полина сидит на краю покрывала, плотно закутавшись в полотенце и всем своим видом выражает желание убраться отсюда подальше, а Гонза пристраивается рядом и с улыбкой наклоняется к ее уху.
     'Хорошо бы они прямо сейчас свалили', - думала Наташка, в уверенности, что сердце стало биться сильнее только от предвкушения свободного времени и других причин нет.
     Потом Гонза поднялся и протянул Полине руку, та послушно ухватилась и встав на ноги, так же послушно пошла за ним следом.
     Наташка отвернулась, скрывая лихорадочный огонь в глазах. Мужики так предсказуемы... берут, что взять проще, а потом жалуются, что единственное чего от них хотят - выдоить побольше налички. И тщательно скрывают всем известную правду - на самом деле это просто то единственное, что они готовы отдавать...
     Впрочем, сейчас эта парочка свалит и Наташка сможет спокойно прогуляться в одиночестве. Давно пора.
     Через пару минут те исчезли с поля зрения. Наташка выждала еще десять минут, одним ухом слушая знойные рассказы Миледи, сравнивающей отдых в зарубежном отеле с отдыхом у аквелей и даже что-то поддакивая время от времени, а потом встала и собрала свои вещи, сказав, что пойдет отдыхать.
     Структуру пещер Наташка знала еще очень плохо, да и то только жилой уровень, но примерно представляла, какой дорогой нужно идти от бара, чтобы попасть к спускам и подъемам между витками Ракушки. Сейчас Наташка собиралась найти проход к подсобным помещениям вроде складов и позже тщательно изучить, что аквели там прячут (в том, что они прячут нечто, непредназначенное для глаз простых туристов, Наташка ни секунды не сомневалась). Жаль, фонарика нет, Наташка не знала, где его взять, а спрашивать было бы очень неосмотрительно - с освещением тут проблем не наблюдалось, даже часть моря освещалась и довольно далеко. Об этом, кстати, тоже стоило подумать, потому что воду освещали явно не лампами, а вот чем?! Ладно, потом, сейчас остается надеяться, что на спусках тоже светло. Огня взять все равно негде. Кроме комнаты, где остались свечи, но в комнату не стоит соваться, чтобы не помешать этой парочке. Кстати, лучше бы он отвел Полину к себе, Наташке не хотелось, чтобы им пахло в месте, где ей придется ночевать. Впрочем, не будем отвлекаться от дела.
     Выскочив в бар, Наташка собиралась пройти помещение насквозь, чтобы попасть в нужный коридор, что ведет к мелким подсобным помещениям уровня. Она шла очень быстро, поэтому голос Гонзы прозвучал так неожиданно, что она не сразу поверила своему слуху.
     - Ба! Госпожа Иванова собственной персоной оказала нам честь и присоединилась к нашей теплой компании! Вы же... к нам направлялись, а не куда-то еще? - сказал он.
     Наташка оглянулась. Они сидели за столиком у стены, Полина тяжело осела на низком диванчике, и даже с такого расстояния она казалась... Наташка невольно пошла в их сторону, пристально всматриваясь в лицо соседки. Так и есть! У нее и раньше-то взгляд был отсутствующий, а теперь и вовсе тупой, как пустой лист.
     Наташка села рядом, проводя перед глазами Полины рукой. Никакой реакции... Она тут же почти задохнулась от догадки.
     - Ты что сделал? - в ярости спросила у Гонзы.
     Тот даже не думал скрывать.
     - Это местный коктейль, Полнолуние называется. Красивое название, верно?
     - Ты чем ее накачал?!
     - Бузун.
     Наташка облизала губы.
     - Зачем? Она и так с тобой пошла!
     Гонза вскинул голову.
     - Не понял?
     Наташка вжала влажные ладони в крышку стола.
     - Я... в порядке, - пробормотала Полина, поморщившись. - Я знала, что это за коктейль. Сама согласилась... Не кричи.
     Тогда Наташка увидела, что соседка опять почти не отличается от прежней, а глаза... уже как раньше, ведь не сказать, что раньше они были полны смысла.
     - Я успел? - Наташка дернулась, разворачиваясь. Рафа с расслабленными плечами в местной одежде - шортах и с голым торсом, надо признать, весьма впечатляющим, был очень хорош и мягко улыбался, поочередно осматривая их всех. Наташке по-свойски кивнул.
     - Ну все? Пошли? - спросил Полину. Та с секундной задержкой начала подниматься.
     - Куда? - прошипела Наташка, сдерживая желание схватить ее за руку и удержать на месте. - Куда ты ее тащишь?
     - До комнаты проведу. Полина хочет спать, - честно-честно отвечал Рафа.
     - Я и сама могу, - пробормотала Полина.
     - Да ладно, мне не сложно, - Рафа подхватил ее под руку и осторожно повел к выходу. Наташка проводила их взглядом, прикидывая, правда ли тот отделается простыми проводами. Впрочем, какое ей дело? Если у Полины хватило ума залиться бузуном, пусть теперь отвечает. По сути, Гонза, Рафа или кто другой ей попользуется, какое Наташке дело? Ей стоит волноваться за себя. Ни у одного из туристов никакой защиты от любых действий аквелей на территориях Ракушки нет.
     - Не понял, что за намеки, - зло продолжил Гонза. - Ты считаешь, я стану поить женщину, чтобы затащить в постель?
     - Ну... вы вместе ушли, а потом почему-то здесь оказались. Так, вылетело, - безо всякого раскаяния сообщила Наташка.
     - Я не видел еще девки, которую сложно затащить в постель без всяких ухищрений, - до отвращения серьезно сообщил тот.
     - Ну конечно! Все бабы дуры и слабы на передок. Без вариантов, это же сказал великий знаток Гонза! - не удержалась Наташка. Её настойчиво точило странное желание пойти и проверить, что там с Полиной и это раздражало. Наташка давно приучила себя вовремя отворачиваться и не лезть, куда не просят.
     Гонза невозмутимо пожал плечами.
     - Да, в общем-то, не обо мне речь. Достоверно установлено, что ни одна из вас не может устоять, когда... впрочем, пока смысла нет говорить. Но только не думай, что ты особенная. Пойдешь, как миленькая, если грамотно поманят пальцем. Если... я хотел сказать, когда. Вы все одинаковые.
     - Ну, конечно! Куда проще нагнать тумана, чем признаться, что по горло забит необъяснимой неприязнью к женскому полу. Но мне, если честно, плевать.
     Устраивать грызню и правда не имелось ни малейшего желания. Осмотр накрылся медным тазом, бессмысленно срывать злость, лучше сосредоточиться на следующей попытке отделаться от сопровождающего. И проследить, чтобы ей бузуна не подсунули. Наташка, попробует, конечно, как же без этого, но только когда решит сама!
     - Так что там насчет мы ушли? - перевод темы Гонза поддержал и теперь вообще выглядел очень расслабленным. Может, тоже принял местного коктейля, кто знает. - Учитывая твою любовь к каждому моему поступку, ты что, расстроилась моим выбором?
     - Я? Я обрадовалась, что твоя морда наконец-то исчезла с горизонта. Ну, пусть и ненадолго, на сколько там... минут на пятнадцать, да? Учитывая дорогу в комнату и время на раздеться.
     Гонза на грубость не ответил, разваливаясь на мягком диване. Покосился в сторону, куда ушла Полина.
     - Может, позже, не сегодня. Сейчас ей не нужен мужчина, ей нужен другой способ... отвлечься. Успокоиться, увидеть себя. Да и Рафа вернулся, сам разберется, - он лениво запустил руку в свои волосы, медленно проводя по голове пальцами. Наташку подобная демонстрация слабости и безвредности распалила еще сильнее.
     - И как он разберется? Оттащит в уголок и оттрахает, пока та плохо соображает?
     - Он сделает все, что посчитает нужным, - как на духу выкладывал Гонза. Вне всяких сомнений, выкладывал не потому, что взял на себя обязанность знакомить Наташку с традициями Ракушки, ведь раньше он не особо-то ею отягощался. Наверняка действие бузуна. Наташка поставила галочку на память - бузун расслабляет и притупляет агрессию. Успокаивает. - Надо будет и оттрахает. Я, в общем-то, не рылся глубоко в мозгах Полины, но судя по тому, что с ней случилось...
     - И слушать ничего не желаю!
     Наташке с головой хватало работы, чтобы лишний раз вникать в очередную чужую трагедию и выдавать очередную порцию сочувствия и понимания. Иногда ей казалось, источник сочувствия и понимания в ее душе давно уже иссяк.
     - ...ей пока не нужен мужчина, - будто не услышав протеста, закончил Гонза. - Это вижу и я, и Рафа.
     Наташка от неожиданного восторга чуть не задохнулась. Твою мать, вот это тема пошла! Надо развивать, пока есть возможность. Похоже, бузун ко всему прочему отлично развязывает языки.
     - А вы, значит, точно знаете, что ей нужно?
     - Знаем, - скромно подтвердил тот.
     - И ты, и он?
     - Да. Мы же согласились ее сопровождать, пока она здесь.
     - И даже готовы в случае необходимости... утешить лично, так сказать? Оба?
     - Не вижу в этом ничего необычного. Да, в случае необходимости любой из нас это сделает. Может, Рафа, может, я. Если ей понадобится успокоение такого рода, - спокойно ответил Гонза.
     Наташка с энтузиазмом завертела головой.
     - То есть в ваших правилах успокаивать всех, кто в этом нуждается?
     - Это не обязанность... Но обычно да, всех. Но только женщин, мужчинами я не занимаюсь.
     Наташка выбрала среди отдыхающих толстуху, которая с момента приезда, кажется, так ни разу и не протрезвела и показала на нее пальцем.
     - И эту тоже успокоишь? В случае необходимости?
     Наташка хотела его задеть, но Гонза очень внимательно уставился на толстуху и задумался. Он действительно прикидывал, без шуток! Впервые за долгое время Наташка испытала нечто, похожее на шок. И дело было даже не столько в размерах этой женщины, сколько в том, как она была одета и как себя вела - будто ей семнадцать и она уверена, что все окружающие мужчины не могут не проникнуться ее юностью, прелестью и коротким платьем, из-под которого выглядывают крошечные трусики.
     - Не знаю. Может, и не получится, - наконец решил Гонза.
     - Но попытаешься... если понадобиться? - уточнила Наташка. Мерзко ухмыляясь и ничего не в силах с этой ухмылкой поделать. Вначале ей казалось, это очередная маска, но здесь Гонза никого не играл. Он был дома, под бузуном, значит, собой. И все равно совершенно непонятным...
     - Почему нет? - невозмутимо ответил он. - Я свободен и могу заниматься чем только в голову взбредет. К счастью.
     Наташка цедила ледяную воду из бутылки, которую потребовала принести запечатанной. Перестраховщица, да.
     - Всё? - поинтересовался он, вынимая пальцы из волос и опуская руку себе на колено. - Вопросы исчерпаны или твою кандидатуру тоже обсудим?
     Спросил серьезно, без стеба. Спокойно, как на деловой беседе равных. Это бесило больше всего...
     - Не думаю, что мне когда-нибудь понадобиться мужчина в утешение. Нет, бывает, конечно, когда все хреново... Но чтобы меня успокаивал мужик вот так... из жалости. Надеюсь, не доживу.
     - Хорошо. Со мной разобрались. А сама-то ты способна на подобное?
     - То есть?
     - Ну так, лечь кому-то в постель только чтобы утешить? Отвлечь от прошлого? Унять боль? К примеру, оторвать от мыслей о самоубийстве?
     - Не-а, перетопчутся... хотят умереть, фиг с ними, пусть мрут, общество только здоровее станет, - легкомысленно качнула головой Наташка.
     - Взгляд на самоубийства понятен. Ну а, к примеру, смертельно больного, который с большой вероятностью умрет на предстоящей операции? Или вообще скоро... умрет? С ним бы легла?
     Она внезапно занервничала.
     - Я не поняла, тут что, намерены сделать из меня сексуальную сестру милосердия и подкладывать под умирающих? В этом ваш план?
     Он пожал плечами.
     - Не-а, - перекривил. - Просто спросил. Любопытно стало. Ты же спрашиваешь о вещах, которые по сути тебя не касаются. Вот и я поинтересовался.
     М-да, очередной урок. Глядя на его ухмылку, Наташка сделала еще одну пометку. Бузун, может, и расслабляет и языки может, развязывает, но голову не туманит. Если он и выболтал лишнее, то вовсе не потому, что потерял бдительность. Совсем не потому...
     Наташка вздохнула.
     - То есть, - подвела итог. - Вы тут берете и решаете, что нам... приезжающим туристам от вас нужно?
     - Да, мы решаем.
     - Хм... А что нужно мне?
     Наташка странным образом развеселилась, вертя головой и рассматривая окружающих. Какие странные все-таки, боже, да это же просто жесть! Они тут играют в целителей душ, решая, что нужно людям! Как помочь после травмы!
     Кучка придурков с некоей важной миссией на шее! Психологи доморощенные. Нимб интересно не жмет? Крылья не чешутся? От осознания собственной святости никто еще не лопнул?
     Так, крутя головой, она вдруг зацепилась взглядом за его лицо. Гонза был крайне серьезен и даже мрачен. Наташка замерла.
     - Хотел бы я знать, - сказал он, смотря сквозь нее.
     Она замерла.
     - А что, я не похожа на всех?
     - Не знаю.
     - И предположений никаких нет?
     - Никаких для тебя лестных. К примеру, ты так и не поинтересовалась, где твоя подруга Марина, - с ухмылкой ответил он.
     - Она мне не подруга! - отрезала Наташка, заодно кляня свою забывчивость и дурость. И правда не спросила, вот черт!
     - Помнится, ты на многое была готова, чтобы убедиться в ее целости и сохранности.
     - А обычно зачем приходят? - постаралась перевести тему Наташка. Не стоит акцентировать его внимание на своих промахах. Не пронесет, конечно, но хоть помечтать.
     - Обычно люди бегут от действительности. Жизнь в городах слишком быстро проносится и она... слишком насыщенная, слишком пряная, слишком... ядовитая. Многие не выдерживают темпа, да и не хотят его держать. По сути, у нас практически одни городские жители.
     - А сельских нет?
     - Нет. Жизнь в провинции другая. Там вкалывают, чтобы элементарно не сдохнуть с голода. У них нет времени на самотерзания.
     Наташке на это было глубочайше начхать.
     - То есть все просто бегут?
     - Ну, это первая категория. Есть и вторая - люди, которые хотят развлечься. Многие считают нас неким разгульным обществом, где позволено все.
     - А это не так?
     Он вдруг зло дернул головой. Отвечать посчитал ниже своего достоинства.
     - А у вас существуют семьи? Настоящие, которые состоят из пары, которая ну... не будем брать простых измен, без этого вообще не бывает, но хотя бы иногда постоянные партнеры? - продолжила Наташка опрос.
     - Конечно. У нас немало верных семей, даже как ты выражаешься без обязательных измен. Насколько я знаю.
     - Но не ты, - с улыбкой уточнила она.
     - И не ты. Ты тоже не похожа на милую девушку, к которой тянет возвращаться после работы.
     - То есть, если бы утешение потребовалось мне, - развлекалась Наташка, - то это был бы чисто перепихон двух во всех отношениях свободных людей?
     - Нет.
     Наташка замерла.
     - С тобой бы я и связываться не стал, - твердо ответил Гонза. - В моей жизни геморроя предостаточно, чтобы добровольно связываться с агрессивной безбашеной стервой.
     - Какая трагедия! - Наташка не сдержалась и захохотала.
     И только через несколько секунд отпустила бутылку, которую сжимала мертвой хваткой.
     Осознано или нет, но он только что дал понять, что Наташка хуже толстухи, потому что насчет той Гонза пусть недолго, но размышлял, а Наташку отверг не задумываясь. Только что он ее оскорбил.
     А такого Наташка не прощала никому.
    
     Глава 8. Пещерная фея
     Вся ночь прошла в изматывающем полусне, когда не получается толком заснуть и просыпаешься от малейшего звука. Наташка окончательно поднялась, когда часы показывали восемь утра и вернулась Полина. Соседка, привычно замкнутая и скучная, тихо вошла в комнату и тяжело уселась на ближайший стул. По виду не скажешь, что проведённая у Рафы ночь ей чем-то помогла или как-то её изменила.
     Наташка моментом спрыгнула на пол.
     - И где ты шаталась? - спросила, с недоумением услышав в собственном голосе осуждающие интонации.
     - Что? - Полину такой допрос тоже, кажется, удивил, ведь они просто соседи, не родственники и даже не друзья.
     - Скажи мне, Полина, - Наташка откинула недовольство своим собственным поведением, так как не привыкла лезть к посторонним людям не то что с нотациями, а и с простым любопытством. - Неужто любая трагедия дает женщине право напрочь отключать мозги? Ладно, я могу понять, когда на все плевать и ты хлещешь водку, когда прячешься в скорлупе и не высовываешь наружу нос. Даже мужиков могу понять, когда реально хочется тепла, пусть и фальшивого. Но вчерашнего Рафу... Тебе же этого не хотелось! Зачем, объясни?
     Та замерла почти испугано, а после вдруг нервно обхватила руками голые коленки.
     - Слушай, я не знала. Это ничего не значит и больше не повторится, я не буду лезть в ваши отношения.
     - В чьи ваши? - изумилась Наташка.
     - В твои с Рафой... Я не знала, что он тебе нравится, правда. Мне он на самом деле не нужен. Просто всегда было интересно, на работе столько раз обсуждали, критиковали, как можно взять и с первым встречным... Но ничего особенного, в общем. Никак.
     Наташка пару раз хлопнула глазами и подобрала отвисшую челюсть. Она и представить не могла, что ситуация обернется такой стороной и ее заподозрят в банальной ревности. И к кому, боже, к Рафе?! В конце концов, усмехнулась.
     - Да не в том дело. Мне Рафа неинтересен... с этой точки зрения. Но знаешь, я просто... - Наташка и сама не знала, почему вдруг так нервничала ночью. - Место незнакомое, аквели, чем дальше, тем малопонятней, неизвестно, чем вся эта поездка закончится. Бузун этот, намеки про Гуру... В общем, я просто волновалась.
     - Правда?
     Они растерянно переглянулись, тут же отвели друг от друга глаза и уставились в разные углы комнаты. Наташке было крайне непривычно понимать, что она вдруг начала волноваться о судьбе совершенно постороннего человека. Полине, судя по всему, такое неравнодушное отношение тоже оказалось в новинку. Обе инстинктивно решили не заострять на моменте лишнего внимания.
     - Ладно, замнем, просто лучше предупреждай в следующий раз, что не вернешься ночевать и всем будет проще, ок?
     - Я постараюсь, - быстро ответила Полина.
     Они переоделись и отправились завтракать в столовую, которая в отличие от просторного бара была тесно забита столами и выглядела именно как столовая. Несмотря на столпотворение и гомон позавтракали с удовольствием, потому что сопровождающие явились только к концу, когда они допивали кофе.
     Это утро оказалось для Наташки счастливым. После завтрака Гонза сообщил, что собирается по делам на поверхность и оставляет Наташку под присмотром Рафы.
     - Я надеюсь, у тебя хватит ума не лезть куда попало и еще одно... Если думаешь, что Рафу легко надуть, можешь сразу распрощаться с этими иллюзиями. Это не намного проще, чем обвести вокруг пальца меня.
     Новость была слишком хороша, чтобы другие мелочи смогли испортить Наташке настроение.
     - Конечно, конечно, - покладисто согласилась она, за что заработала полный такого горячего подозрения взгляд, что на секунду даже испугалась, что Гонза передумает и останется пасти ее лично. Но нет, пронесло.
     Первую пробу на самостоятельность Наташка предприняла сразу после обеда. А именно просто сообщила, что пошла в свою комнату поваляться и не дожидаясь разрешения, отправилась к выходу. Рафа ее не остановил, да и вообще ничего не сказал.
     Ликуя от радости, Наташка вынеслась из столовой в коридор и врезалась в кампанию аквелей. Раздался громкий возмущенный вопль.
     Почти отскочив в сторону и прижавшись к стенке, чтобы обезопасить спину, Наташка приготовилась к любой реакции - если бы она налетела так на какую-нибудь звезду, то в лучшем случае услышала бы в свой адрес много лестного, а в худшем рисковала схлопотать по морде. Чего-чего, а бить себя она никому позволять не собиралась.
     Девчонка, которая висела на шеях двоих аквелей, быстро дышала, будто выполняла упражнение по унятию боли. Наташка быстро глянула вниз - нога аквелии была запакована в толстый гипс, об который Наташка и споткнулась.
     Молодые люди смотрели на свою ношу с огромным волнением и на Наташку внимания не обращали. За их спинами стоял еще один подросток, прищурившись и рассмотрев его внимательно, Наташка вспомнила, где они встречались. Окаль, который показывал туристам чудеса ныряния в крысиный тоннель...
     - Ох, как больно-то! - отдышавшись, воскликнула девчонка и, посмотрев на Наташку, вдруг широко улыбнулась, сверкая белоснежными зубами. - Только ныть перестало, а ты мне заново хочешь кости переломать? Я разве заслужила? Веду себя безупречно уже дня два!
     Наташка вскинула брови.
     - А вы и рады, - девчонка шутливо дернула руками, отчего стоящие по бокам аквели пошатнулись. - Ну чего встали? Я есть хочу! Придется срочно менять тактику, мне мои ноги еще дороги и ой как пригодятся. Окаль, иди вперед, обеспечивай безопасность и можешь даже от моего имени здороваться со всеми этими занудами. Давай, двигай. Только не занимай места у прохода!
     Про Наташку сразу забыли. Девчонка была хороша... И строила своих помощников так грамотно, что Наташка невольно улыбнулась. Давно такого мастерства не встречала. Многие считают, что мужчинами управлять нужно, как животными, ориентируясь чисто на их сексуальные инстинкты. В этом главная ошибка многих дрессировщиц. Любой зверь кроме чистого секса любит ласку и заботу, даже если сам плохо это осознает. Девушка командовала уверенно, но с такой улыбкой, что никаких сомнений не оставалось - за каждого из своих преданных слуг она полезет бить морду, не задумываясь.
     И еще немаловажный, но вовсе не обязательный фактор - она была безумно красива. Привыкшие к глянцевым лицам люди легко смотрят на красоту, но даже они спасовали бы перед этой. Как древнее ювелирное украшение - тонкий, почти прозрачный фарфор кожи, голубая глазурь глаз и золотая паутина волос. Ожившее произведение искусства, созданное не виртуозными мастерами, а двумя наверняка совершенно обыкновенными людьми. Из любой серости с помощью грамотного визажиста, правильного света и фотошопа можно создать идеальную красавицу, но вся эта красота останется на страницах журнала. Не сойдет в реальность, не сохранится в ней, как эта... При виде блеска безупречной белизны зубов аквелии у каждой модели от зависти екнет сердце. А уж очертания губ и вовсе заставят рыдать от безысходности. Эта девочка - самородок такой же редкости, как гений вроде Эйнштейна. Тут... в Ракушке. На поверхности она могла бы стать одной из первейших и богатейших. Наташка надеялась, аквелия никогда не попадет в мир большой моды, где эта чистейшая задорная улыбка со временем трансформируется в выверенную гримасу и доверчивость, с которой она висит на шеях мужчин - в крепкую хватку яиц самого щедрого из толстосумов.
     Такую красоту нельзя пачкать реальностью, думала Наташка. Она слишком живая. Она - настоящая, сотканная из природы, наполненная самодостаточностью. Как... как Гонза. Не скажешь, что его лицо или фигура полностью соответствуют современным эталонам красоты, но когда он рядом, кажется, что этот человек крепче и надежнее всего остального. Крепче законов и правил современного мира, надежнее бешенных денег, способных купить любого. Денег, с помощью которых меняют под себя закон, избегают уголовной ответственности, покупают чужие тела и души. Он в стороне от всего этого, за стеной реальности. И одновременно странным образом внутри, но даже внутри почему-то на единственном чистом пятачке земли. Тот, кто снится, когда ты знаешь, что тебе снится сказка. Кто способен оградить от любой неприятности. Решить любую проблему. В жизни таких быть не может, думать иначе - самообман.
     Жаль что мы по разные стороны баррикад, пусть с опозданием, но опомнилась Наташка. Она не желала уподобляться безмозглым поклонницам звезд, которые никогда не станут для своего кумира кем-то, кроме массовки. Наташка не хотела быть в его массовке.
     - Макар, солнце, не дергай так сильно, - закатив глаза, терпеливо говорила девчонка, чем вернула Наташку к реальности. - Вспомни о том, что если мне оторвать руку, другая не вырастет!
     Наташка посторонилась. Похоже, к ней претензий нет и они разойдутся миром, без ругани или длительных взаимных извинений. Виноватых в принципе нет.
     Через пару метров аквелия оглянулась, заставляя своих носильщиков снова остановиться.
     - А ты не думай. Я знаю, тебе жаль.
     - Ужасно, - сухо подтвердила та.
     Девчонка фыркнула. Еще и необидчивая. Это какое-то чудо! Подземный алмаз величиной с человеческую голову, причем от рождения не нуждающийся в огранке.
     'Что-то меня несет, - подумала Наташка. - Я все-таки не парень, чтобы так на нее реагировать'. Видимо, давно не работала, не выдумала всяких сладких историй, вот по привычке и лезет в голову разный бред. Еще и Гонзу с какого-го хера возвела в дамки. Навесила на него ангельские крылья, которые смотрятся так же нелепо, как на свинье с измазанными навозом боками.
     Наташка всегда была большой выдумщицей.
     - Не спеши так, Наташа, - сказала девчонка и зубы снова сверкнули. - Ты все равно получишь, чего хочешь. Независимо от того, будешь ли носиться по коридорам с пеной у рта или валяться сутками напролет у моря, как толстый тюлень. Так что не нужно лишний раз угрожать здоровью безобидных жителей Ракушки.
     - Что? - Наташка офанарела. - Ты знаешь, как меня зовут?
     - Конечно. Не так часто у нас бывают гости, - доверчиво сообщила девчонка, полностью игнорируя горький вздох одного из своих возниц. Королеву не волнует, что чувствуют ее подданные, если это не поклонение и восхищение ее персоной.
     - А, ясно тогда.
     - Но это еще не все. Я знаю твое имя, потому что ты та, кто нас погубит. Та неумеха, что засветит по глупости и незнанию фотопленку, полную уникальнейших снимков.
     Наташку заморозило на том самом месте, где она стояла.
     - Что? - в изумлении спросила она еще раз.
     - Не грузись, - весело крикнула девчонка через плечо, потому что ее уже тащили дальше. От поворота головы смятые золотые локоны легли на плечо одного из носильщиков и он покосился на них с таким видом, будто осуществилось его самое заветное желание. - Об этом никто не знает, кроме отражений. А им на все плевать...
     Аквели почти убежали, унося свою королеву, а Наташка стояла в коридоре, пытаясь понять, что это было. Хотя, что тут думать - псевдопредсказательниц она тоже по долгу службы навидалась. Сама не раз сталкивалась со случаями, когда ее знакомые попадали в лапы цыганкам, которые очень убедительно доказывали, что без их помощи те моментально потеряют мужа/здоровье/жизнь в разных вариациях. Многие велись.
     По сути, что такого девчонка сказала? То, что можно сказать каждому, никакой конкретики, жертвы подобного мошенничества часто додумывают подробности, которые хотят услышать. Но мы же не жертва?!
     За дело! Под таким девизом и прошел день. До ужина Наташка успела еще разок остаться без присмотра и посетить ближайший склад. Свет в помещении включился, когда она вошла, значит, других людей здесь не было, поэтому Наташка хорошенько изучила все полки (благо, склад оказался небольшим) и нашла фонари и еще много чего полезного. А вот необычных или подозрительных предметов обнаружено не было, так, только совершенно стандартные для проживания колонии вещи.
     После ужина они все вместе переместились в бар и Наташка сделала еще один ход вперед - заказала коктейль Полнолуние. Рафа присоединился сразу, а Полина минутой позже. Подняв стакан, Наташка произнесла какой-то глупый тост в честь своего нынешнего сопровождающего и добавила:
     - Если завтра я очнусь в чужой постели, кто-то умрет.
     - Буду беречь, как зеницу ока, - поднял в ответ бокал Рафа.
     Вернувшаяся в прежнюю пустоту Полина равнодушно смотрела куда-то в пол. К Рафе она относилась так же безразлично, как и раньше, что Наташку странным образом радовало. Хотя сейчас больше волновал бузун и его последствия.
     В Наташкиной жизни имелся недолгий период, когда она пробовала многие наркотики. Но даже в те бесшабашные времена у нее имелось четкое табу - никаких уколов. Пусть это будет таблетка, сигарета, дым или тошнотворная масса, которую надо жевать, но не укол. Отчего она себе это выдумала, неизвестно, но правила строго придерживалась. Впрочем, даже на таких условиях опыта по погружению в измененное состояние сознания образовалось предостаточно.
     Выпив коктейль до дна, Наташка откинулась на спинку дивана и принялась ждать результат.
     Бузун не сносил крышу, совершенно точно. Она бы не сказала, что он вообще сильно влиял на психику, а всё его действие оказалось очень даже приятным - ушла нервозность, страх неизвестности, который, оказывается, преследовал Наташку с того самого момента, когда она спустила ноги в люк и заглянула в дыру, в последний раз повторяя, что она действительно это сделает. Не отступит. Надо же... страх все-таки был, как и постоянное ожидание какого-то подвоха. Слишком мирно проходит их времяпрепровождение в Ракушке и это неправильно. Их должны прессовать. Долго и тщательно... А вместо этого их поят бузуном, который, похоже, позволяет видеть себя и свои проблемы изнутри. Осознать их.
     Как интересно...
     Полина, не поднимая глаз от пола, улыбнулась и Наташка при виде этой непонятной, но почему-то очень обнадеживающей улыбки тоже позволила своим губам растянуться.
     - Нет, вы все-таки разные, - заворожено сказал Рафа, который тоже видел это... Этот вспыхнувший крошечный огонек жизни на лице Полины. - Зря Гонза говорит, одинаковые. Вы совсем разные...
     Интересно, с какой стати он приплел сюда Гонзу и кому какое дело, что тот говорит? Наташка не знала точно, как объяснить это заявление, может, это просто попытка разговорить ее, разозлить или вызвать на откровенность, так что просто не ответила.
     - А как готовят бузун? - спросила она вместо этого.
     - Как готовят? - Рафа пересел к Наташке, тоже разваливаясь на диване, теперь только Полина сидела прямо и, судя по лицу, снова ушла глубоко в себя.
     - Это растение такое, растет в пещерах, собирают его да сушат, вот и все...
     - При передозе что бывает?
     - Да ничего. Совершенно безопасно.
     Стоило задуматься. В штыки его утверждение Наташка принимать не стала и кстати... это тоже явно благодаря этой чудной травке. Возможность отрешиться от разговора и смотреть со стороны. Дать шанс сказанному обкататься, не приклеивая к нему сразу ярлыка со степенью вероятности. Раньше бы она не поверила. Сейчас допустила мысль, что Рафа мог сказать правду. Отнеслась беспристрастно.
     Это здорово, решила Наташка.
     - Но это просто бузун, он даже для детей безвреден. Другое дело - королевский бузун.
     - Их несколько? - быстро сориентировалась Наташка.
     - Два сорта, - уточнил Рафа. - Этот, который для всех, и вторая разновидность, далеко не всем доступная. Вот там, если уж передоз, то мало не покажется...
     - А почему название одно?
     - Растение одно, - улыбнулся он. А вот Гонза на его месте не стал бы ничего рассказывать просто из вредности.
     - Ну?
     - Просто королевский растет в определенных условиях. Только в местах, где солевые залежи и на большой глубине, таких мест известно всего несколько и все примерно посреди дороги между Ракушками. Туда даже дойти не так-то просто, а уж найти королевский бузун могут только избранные.
     Наташкино сердце заколотилось совсем по другой причине.
     - Ты сказал... Ракушками? - шепотом спросила она.
     - Конечно, - Рафа широко улыбнулся. - Мы находимся в одной Ракушке. Одной из многих.
     Несмотря на внешнее спокойствие, кровь ударила в голову с оглушающим грохотом.
     - Ты удивилась?
     Наташка молчала. Недавно ее убивал масштаб и приблизительная стоимость одного только комплекса. А он вовсе не один. Невероятно...
     - В каких целях используют королевский бузун? - с трудом заставив себя говорить, чтобы не казаться слишком подозрительной, спросила она. Он может врать. Может врать. Но, черт возьми, зачем?! Просто от фонаря ляпнул?
     - Ну как сказать попроще. Пожалуй, для медитации, так понятнее всего.
     - Медитация...
     - Познание самого себя. Ну, некоторые особо упорные еще пытаются говорить с богами, докричаться до них, но я не слышал, чтобы это кому-нибудь удавалось, - Рафа коротко засмеялся.
     - Мне нужно в комнату, - неожиданно сказала Наташка и тут же принялась подниматься.
     Их не одна... и вряд ли две. Боже, да сколько же их?!
     Гнезд порока?
     Как пакостно.
     - Эй, - она почти споткнулась от неожиданного метала в его голосе. Рафа упорно смотрел снизу вверх.
     - Я за тобой слежу, - очень серьезно сообщил он. И никаких сомнений - несмотря на некое попустительство впредь отделаться от него будет не так просто.
     - Не сомневаюсь.
     В комнате Наташка выяснила, что Полина пришла за ней следом. Они даже разговаривать не стали, а просто разделись и легли спать.
     Следующим утро настроение все-таки подпортилось. Ну, не могло быть все слишком просто и радужно. Ничего удивительного, что сегодня Рафа оказался раздраженным и больше Наташку одну никуда не отпускал. А она мысленно уже летела к цели, которая ночью определилась в одно конкретное направление - королевский бузун. Она хотела добыть образец. То, что Наташка пробовала вчера и наркотиком-то считать смешно: ни тебе галлюцинаций, ни пузырящейся в теле неуемной энергии, ни откровений свыше. А вот добыть образец королевского... Это очень даже неплохое доказательство, что вся эта подземная компания нуждается в жестком контроле государства. Что это больше, чем просто группа людей, пытающихся сделать вид, будто они живут в другом мире. Они опасны хотя бы для самих себя.
     Рафа вчера сказал, что королевский бузун попадает в руки далеко не каждому аквелю, так что туристам по определению ничего не светит. Но ведь можно попробовать... поискать?
     К вечеру постоянная грызня сердитого Рафы с Наташкой за свободное перемещение по Ракушке грозила перерасти в полноценную войну. Наташка больше не могла оставаться на месте, зная, что времени до возвращения Гонзы всего нечего, да еще имея настолько заманчивый план. К тому же она нашла в библиотеке карту - нарисованную от руки схему, конечно, довольно примитивную, но дорога в соседнюю Ракушку была отмечена. Хотя неизвестен масштаб. Ну ладно. Попытка - не пытка. Шансов найти королевский бузун, конечно, мало, тем более его изображение, также найденное в библиотеке ничем не отличалось от изображения обычного мха. Их столько разновидностей... Специалист, конечно, легко их различит, но кто-кто, а Наташка такой фигней никогда не интересовалась. Но зато она рассчитывала на пресловутое везение человека, который хотя бы пытается что-то сделать. И еще на то, что в любом случае обнаружит нечто интересное, пусть и не имеющее в бузуну никакого отношения.
     Перед ужином Наташка решилась на то, о чем подумывала с утра. Не самый благородный из ее поступков, но она помучается приступами совести потом. Попросит прощения. Поклянется никогда больше не использовать других в своих интересах. Честно-честно. Потом.
     А сейчас она села на корточки перед Полиной и состроила крайне важную гримасу.
     - Слушай... Вы с Рафой больше не планируете встречаться?
     - Нет.
     - То есть ты больше не собираешься у него ночевать?
     - Нет.
     Наташка уже открыла рот в попытке убедить Полину, что той непременно следует попробовать наладить с Рафой отношения. Вдруг это судьба? Нельзя так сразу сдаваться, нужно присмотреться к нему получше и начать присматриваться, конечно же, надлежит сей же час.
     Находящихся в подавленном состоянии людей довольно легко убедить практически в чем угодно, получаса уговоров должно хватить, чтобы человек поверил даже в полную чушь. А Наташке очень нужно, чтобы ей поверили, ведь Рафа проболтался, что прошлой ночью колобродил по гостям, а в промежутках несколько раз заглядывал в их комнату проверить, все ли в порядке.
     Но нет... В этом конкретном случае Наташка не смогла врать Полине о том, во что сама ни разу не верила. Не смогла обмануть.
     - Полина, послушай... Мне нужно, чтобы ты пошла сегодня вечером к Рафе и осталась с ним до утра. Ты говорила, тебе прошлый раз у него вообще никак. Значит, еще разок тоже будет никак. Если тебе... действительно все равно, идти или нет, может, все-таки сходишь?
     Та посмотрела очень серьезно и ответила не сразу:
     - В общем-то, я предпочитаю спать одна.
     Наташка вздохнула.
     - Мне очень надо. Полина...
     - Я знаю, зачем, - вдруг заявила та. - Я совсем не глухая и намеки тоже понимаю. Они подозревают, ты пойдешь искать что-то. Что?
     Наташка уже начала говорить правду, а сворачивать посреди дороги было не в ее правилах.
     - Хорошо, слушай. Мы же на самом деле ничего о них не знаем. Тебя не смущает, к примеру, что аквели совсем не боятся показывать нам Ракушку? Не скрывают свое количество, состав жителей, сам тоннель? Вход сложно найти тем, кого вывезут обратно, но не так сложно, как кажется. Но аквели не... боятся, что мы потом расскажем о них там, наверху. Иногда мне кажется, что нас и не отпустят... домой. Оставят здесь в любом случае. Я хочу знать, ради чего рискую свободой и возможностью еще раз увидеть солнце.
     - Я и не хочу домой, мне здесь хорошо... спокойно.
     - Полина, - Наташка осторожно взяла ее за руки. - Это пафостно звучит и даже пошло, но мне нужна твоя помощь. Здесь мы на одной стороне, и рассчитывать нам больше не на кого. Если через неделю, когда по их словам наступит время узнать о Гуру, нас вздумают утопить в море, то просто это сделают и наши близкие даже не узнают, что нас пора оплакивать. Прошу тебя!
     Руки были сухие, маленькие, такие холодные, что можно остужать напитки, просто сунув в них стакан на несколько минут.
     - Думаешь, аквели врут?
     - Веришь, что бывают совершенные люди?
     Они молча обменивались взглядами, перейдя на бессловесный способ общения.
     Веришь, что такое бывает? Нет, конечно, нет, я никогда не была настолько наивна. И я не верю. Так что?
     - Хорошо, - сказала Полина. - Я пойду к нему вечером. Ищи, что хочешь. И... удачи.
     Теперь Наташка уверилась окончательно - больше ее ничто не остановит. Вечером Полина приняла душ, привычно затянула волосы простой резинкой в хвост, ушла и не вернулась, значит, Рафа гостью принял благосклонно. Когда свет притушили, Наташка выждала полчаса, вышла в коридор и направилась к виткам между уровнями.
     В идеале Наташка рассчитывала вернуться в комнату к утру. Шансов найти бузун мало, но могло попасться что-нибудь еще.
     Вначале она следила за тем, чтобы двигаться свободно. Слои одежды этому явно не способствовали. Не вызывая подозрений она не могла провезти подходящий для вылазки в дикие пещеры костюм, потому натянула все, что нашлось. Если идти свободной и раскованной походкой, то никто не догадается, что под спортивными штанами на ней еще одни, плюс две пары нейлоновых колготок и все три пары имеющихся в наличии носков. И еще бандана, которая должна выглядеть так, будто ее используют в качестве аксессуара, а не в качестве головного убора.
     Пару раз она встретила аквелей, но те никак на появление чужачки не прореагировали, а просто шли себе, куда и раньше. Когда начался поворот, ведущий на технический уровень, свет стал еще глуше, а коридор превратился из гладкого в обычный, грубо вырубленный в каменной породе.
     Вот и все... Граница, заглянуть за которую гостей ни разу не приглашали. И если существуют тайники и секреты, то где-то поблизости.
     Наташка очень сильно хотела их найти, потому ни секунды не мешкая, направилась вниз и спустилась к техническому коридору. Там в стенах сразу же стали попадаться ответвления и дыры, причем уже совершено точно пещерные - рваные края, нагромождение камней и только пол все еще был искусственно выровнен. Наташка сверилась со схемой и свернула во второй коридор справа, сразу же нырнув в темноту и притормозив, чтобы прикрепить к голове фонарь. Второй она несла в руке. Еще через несколько минут она остановилась, чтобы осмотреться.
     Итак, свет фонарика освещал огромные валуны, бурые каменные стены, уходящие ввысь, местами свод, похожий на массажную расческу. Стал ощущаться холод.
     А еще через несколько минут рукотворная дорога закончилась, и пришлось идти намного медленней, сначала пробуя носком, куда ставить ногу - настолько неровной была поверхность. Под ногами хрустела каменная крошка.
     Она шла не спеша примерно час. Пересекла пещеру с высоким сводом, с которого свисали каменные наросты, небольшой овраг, по дну которого текла вода и долгий крутой подъем. Наконец, поднявшись на возвышенность, Наташка достала карту, чтобы, раз уж отдыхать, то хоть с пользой. Карта тут же вывалилась из окоченевших пальцев и спланировала к ногам, а потом заскользила дальше и завалилась за камень. Пятно света ползало вокруг кроссовок, но карты как и не бывало! Начинается! Последние полчаса она нервничала, потому что не слышала вокруг никаких звуков, кроме тех, что издавала сама и оказалось, это не очень приятно. Оказалось, Наташка стадное животное, которое плохо переносит мертвую тишину, потому что чувствует себя спокойно только в окружении звуков других существ.
     Пришлось наклоняться за картой, но той не было видно, перед глазами стояла только чернота. Она наклонилась еще ниже и вдруг... поскользнулась и свалилась в темноту головой вперед. Вышло, что никакой стены там нет.
     Высота, с которой грохнулась Наташка была довольно ощутимой и выдохнув после падения, она почувствовала, как в бок уперся острый камень, а в колене что-то хрустнуло, поэтому долгое время оставалась неподвижной, боясь пошевелиться. Но нет, кроме боли от ударов мягких тканей, других повреждений на теле не было, все суставы прекрасно разгибались и двигались.
     Убедившись, что жива и здорова, Наташка осветила стену и выяснила, что подниматься некуда.
     И вообще там, наверху, осталось что-то странно-чужое, очень неприятное, будто прямо на пути образовалась лужа мочи, которую очень вовремя получилось обойти, резко свернув в сторону. Возвращаться совсем не хотелось, подумав, она решила, что нужно просто пройтись немного понизу, а потом подняться вверх. Чем и занялась, попутно выяснив, что эта часть пещер без сомнения природного образования. Тут не было не то что прямой дороги, а и дороги вообще. Очень скоро стало понятно, что вокруг груда камней, по которым нужно лезть, а местами почти ползти и при этом не всегда получается двигаться в нужном направлении. Мало того, не она выбирала дорогу - она была вынуждена продвигаться туда, куда вела эта самая дорога. Однако при мысли вернуться что-то нещадно давило в спину, перехватывая дыхание и Наташка еще быстрее спешила вперед, пытаясь уйти от контакта-прикосновения.
     От навалившегося холода и этого сумасшедшего, тяжелого присутствия чужого за спиной соображалось вообще с большим трудом.
     Потом камни стали скользкими от воды, которая местами переходила в едва слышно хрустящий под ногами лед.
     Наташка брела уже долго, совершено перестав думать. За спиной нарастала темнота и хотя она находилась далеко, но казалась слишком... слишком живой. Голодной?
     Когда, пытаясь обойти очередную глыбу (лед, к счастью остался позади), Наташка со всей силы приложилась плечом о нависающий сверху кусок гранита, то резко отпрянула в сторону и, не удержав равновесие, снова упала и скатилась куда-то вниз, причем гораздо глубже, чем в прошлый раз, хотя скат оказался довольно пологим. Кроме последних метров.
     Она упала на бок и опять надолго замерла и только дышала, вспоминая, не было ли на этот раз слышно хруста. Его не было.
     А когда Наташка поднялась и стала осматриваться, почти сразу поняла то, чему еще долго отказывалась верить.
     Прохода не было. Подняться наверх она не могла, потому что вокруг возвышались только отвесные стены, теряющиеся в высоте, кроме той, с которой она свалилась, но даже на носочках не получалось достать до ее края. Камней, которые можно использовать в качестве подставки, на две ямы не было. Никаких полезных предметов в рюкзаке тоже не нашлось. В голове моментально образовалась ясность, и Наташка с ужасом проследила свой путь - и это она, человек умный и крайне осторожный, вот так запросто взяла... и сошла с указанной на карте дороги, не прикинула, насколько это может быть опасно, а просто полезла черт знает куда? Инстинкт самосохранения отключился напрочь, она даже не задумалась, а стоит ли так рисковать. Это было ненормально. Необъяснимо. Очень страшно.
     Наташка еще раз осмотрелась и ничего нового не увидела.
     Это была ловушка.
     Ракушка ее перехитрила.
     Тогда Наташка закрыла руками лицо и зарыдала.
    
     Глава 9. Ловушка
     Когда сели батарейки в первом фонарике, Наташка не стала включать второй.
     Вряд ли возможно подсчитать, сколько времени прошло, пока душащий комок рыданий в горле хотя бы немного рассосался. Не меньше времени ушло на проклятья всего живого и неживого, а потом на то, чтобы просто равнодушно валяться на камнях, не обращая внимания на холод, и разрывать тишину периодическими приступами то ли всхлипываний, то ли смеха. Со временем сил ни на что не осталось. Пару раз окружающие стены расплывались и вокруг начинали шевелиться неясные фигуры, длинные щупальца и кольца расплывающегося белесого дыма.
     Тогда она вздрагивала, просыпалась и понимала, что это был сон.
     О ждущем впереди она позволила себе подумать только раз, в самом начале. Наверное, пропавшего человека станут искать, наверное, аквели рано или поздно поймут, где искать, и кто знает, может, среди них существуют проводники, хорошо ориентирующиеся в пещерах. Нужно просто подождать.
     Наташка давно уже не вспоминала, что бывают чудеса. Ежедневные новости о множественных катастрофах, убийствах, отравлениях, несчастных случаях практически полностью лишили ее веры в существование мизерного процента счастливых исходов - счастливые истории ценились куда меньше кровавых и душераздирающих, поэтому практически никогда не попадали на экран и страницы газет.
     Кричать она не смогла. Вначале из-за боязни показаться смешной, если вдруг выяснится, что ловушка всего-то в минутах пяти от выхода из Ракушки. Вернее ей до нервного тика хотелось верить, будто достаточно крикнуть и ее услышат. Но стоило всего разок попробовать, чтобы до жути испугаться своего собственного голоса - этого скрипящего, животного звука, который не мог принадлежать разумному человеку, а принадлежал совсем другой, совершенно незнакомой, слабой и отчаявшейся девушке. И судя по голосу, девушка была обречена.
     Поэтому потом она не кричала, так как вместо ее голоса звучал чужой, который никак не мог позвать на помощь, а мог только сбить с толку.
     Наташка не знала, сколько прошло времени. Она не думала.
     Желудок требовательно сжимался и ныл от голода, но еды не было, зато в ловушке нашлась вода - по стене в углу стекала тонкая струйка ледяной жидкости с металлическим, как у вод моря, привкусом. Слишком тонкая струйка. Слишком медленная, чтобы набрать в ладонь, так что приходилось слизывать капли со стены, но если это делать долго, жажда на время отступала.
     Проснувшись в очередной раз и увидев, что кошмар наяву ничуть не отличается от того, который приходит во сне, Наташка села, машинально растирая пальцами запястья - одежда плохо защищала от всепроникающего холода камней, которые возможно вообще никогда не впитывали в себя тепла. Почему-то руки мерзли больше всего, иногда даже казалось, что их уже нет.
     Вскоре заболело горло, голова кружилась, лоб пылал и Наташка успевала поймать след расплывчатых предположений, что по крайней мере умрет она не от голода. Впрочем... лучше сделать вид, будто о смерти вообще не имеет смысла думать. И вообще... думать - зачем?
     В очередной раз Наташка постаралась завернуться в кофту тщательнее, обмотаться ею в два слоя, желательно с головой и ногами, забывая, что размер кофты ничего подобного сделать просто не позволяет.
     Она натягивала края на колени, сгибала пальцы, прятала руки подмышки и вдруг замерла.
     Причина нахлынувшей нервозности мгновенно обрела объяснение - к ней приближалась темнота. Та самая субстанция, от которой удалось сбежать, когда Наташка в первый раз свалилась вниз. То ощущение чужого и неправильного, которое она хотела обойти как можно дальше. Хотела обойти так сильно, что даже не задумалась, насколько опасно сходить в лабиринте незнакомых пещер с более-менее прямой дороги. Ей просто хотелось оказаться в другом месте. И у нее получилось. В тот раз.
     Но в этот убегать некуда.
     Наташка съежилась и замерла. Тишина смыкалась вокруг плотным коконом, неподвижным и крепким, так что ее стенки не нарушало даже Наташкино дыхание, которое вдруг истончилось и практически замерло.
     Темнота нарастала и оставалось только затаиться, сжаться и замереть, стараясь стать как можно незаметнее. Кричать, звать на помощь или рыдать ей и в голову не пришло.
     А потом послышались они... Звуки.
     Шлёп. Шлёп.
     Будто человек в ластах неуклюже ковылял по пещере, и мокрые ласты прилипали к камням.
     Шлёп.
     Оставляли за собой влажные следы величиной с блин.
     Шлёп.
     Спрятаться было мало. Отсутствие дыхания - такая мелочь для темноты, которая ищет живое тепло. Идёт в сторону живого не на звук, а на нечто совсем другое... Наташка вздохнула и желание жить вопреки всему подсказало единственный возможный выход. Раньше она спряталась, заглушив издаваемые телом звуки, и теперь могла сделать только одно - полностью перестать думать. Остановить момент, поймать муху в вязкую янтарную паутину. Перед глазами возникла выдуманная пустая стена - бескрайняя однородная серость без веса, объема, вкуса и запаха. Застывший туман стоял вокруг, не двигаясь, не меняясь, не существуя.
     В какой-то момент Наташки на самом деле не стало.
     Долго-долго.
     Наступала темнота...
     Очнувшись в очередной раз на камнях, Наташка подскочила, но голова так сильно кружилась, что она опустилась на колени, упираясь руками в камни перед собой. И только тогда поняла, что чужое исчезло, вероятно, не обнаружив ее местонахождение, поэтому все хорошо. Как ни удивительно, в этот самый момент, в темноте, пойманная в ловушку, голодная и больная Наташка ощутила себя практически счастливой. И совершено опустошенной, будто внутри все перегрелось и испарилось. А может, вытекло тонкой струйкой, как вода по стене.
     Неизвестно, сколько времени она оставалась без сознания. Еще сложнее объяснить произошедшее, да и вообще, не пора ли признать, что просто начались галлюцинации?
     Равнодушно размышляя о вероятности сойти с ума, она услышала чьи-то шаги, вполне себе человеческие. Гул шагов скользил по камням, и, казалось, камни взбудоражено вздрагивают под ладонями.
     - Я здесь, - крикнула Наташка и раскашлялась, потому что горло дёрло с ужасной силой. Впрочем, кашель тоже звук, на который можно идти.
     Человек был один. Он медленно спускался сверху, и с первого взгляда узнав Гонзу, Наташка даже не удивилась. Он был в ярко-голубом спортивном костюме со светоотражающими полосами на рукавах, в руке сжимал ручку огромного шахтерского фонаря и по спуску шел, держась за веревку. Без страховки аквель соваться сюда не стал и, судя по обмотанным вокруг тела ремням и блестящим карабинам на поясе, с альпинистским снаряжением знаком был куда ближе, чем Наташка. Практически на Ты.
     Вместо облегчения Наташка испытала досаду. Если бы она могла выбрать себе спасателя, Гонза оказался бы в числе последних.
     Дойдя до обрыва, сопровождающий остановился, никаких победных возгласов по случаю удачного окончания поисков не издал, впрочем, как и любых других звуков, а просто посветил фонарем, минуту помедлил, а потом отступил два шага в сторону, к широкой выемке в камне, где осторожно присел на корточки, а фонарь поставил возле левой ноги. Никаких других действий он предпринимать не стал, а только молча смотрел на Наташку и его подбородок дергался, как от приступов ярости.
     Наташка не сдержалась первая и очень громко, хрипло, но с облегчением вздохнула. Не больше. Отвечающий за слепое выживание инстинкт требовал немедленно начинать умолять нависающего сверху Гонзу спасти ее и готов был предложить в обмен что угодно. А разум убеждал - если уж он ее нашел, то не для того, чтобы оставить подыхать от голода. Хотя... кто знает, возможно, он из личной неприязни действительно способен оставить человека умирать медленной смертью и, вспоминая об этом по вечерам за бокалом Полнолуния, станет всего лишь довольно ухмыляться? Может, даже тост поднимет?
     Но если честно, Наташка никогда не верила, что аквель способен на хладнокровное убийство.
     Гонза перестал на нее глазеть и принялся осматриваться. Изучил отвесные стены, яму, в которой сидела Наташка и довольно хмыкнул.
     - Вот и отлично, - сказал с улыбкой, от которой даже по замерзшей коже пошли мурашки. - Место и атмосфера вполне подходящие, чтобы преподать тебе хотя бы один настоящий урок. Один из сотни тех, что ты заслужила.
     В отличие от Наташки, Гонза голос не приглушал и она на секунду закрыла глаза только оттого, что услышала доказательство - рядом действительно другое человеческое существо, живое, с кровеносной системой и качающими воздух легкими. Теплое. Она больше не одна.
     - Придется воспользоваться единственным методом, который ты понимаешь. Когда я предупреждал, чтобы ты не смела высовываться за пределы Ракушки, я имел в виду именно то, что сказал. Ни шагу. За пределы. Коридоров, - скучно продолжил он. Судя по позе, Гонза никуда не спешил и вообще расположился надолго. Руки он положил на колени, спокойно и расслаблено, ведь это обычное дело - читать нотации человеку, последние сутки пробывшему в уверенности, что скоро умрет не самой легкой смертью.
     - Если ты не поняла, что тебе было сказано, надо было переспросить. Я прекрасно умею объяснять простейшие вещи даже полным идиотам, - так же равнодушно говорил он. - В моей роли сопровождающего существует единственный недостаток, который меня очень раздражает - я не могу наказывать своих подопечных. Никак. - Тут он замер, вздохнул и Наташка увидела, что ярость в глазах спасателя усиленно борется с самоконтролем. Гонза чувствовал что угодно, кроме радости или облегчения оттого, что спас человека. Или... не спас?
     Он дернул головой, не позволяя себе сорваться на крик, который видимо, старательно разрывал его легкие.
     - Что можно сделать человеку, который приехал к тебе в гости, но ведет себя совершено по-свински? Давай-ка подумаем вместе, ведь иногда тебе хватает ума на такое простейшее действие - думать? Итак, вот наш гость. Хозяева дома его приютили, заботятся о нем и развлекают, как могут, но человек крайне недоволен. Его ничего не устраивает. Для того чтобы наполниться презрением к хозяевам ему достаточно одного понимания, что те живут не так, как хотелось бы гостю. Они, эти придурки, видите ли, придумали свои правила! Гостя совершенно не интересует, как мило хозяйка пишет пейзажи или вышивает на пяльцах. Не колышет, насколько красивые стихи слагает хозяин, и не умиляют даже пухлые хозяйские дети. Нет... гостю нужно совсем другое. И он лезет в хозяйскую корзину с грязным бельем и в мусорное ведро. Но даже этого ему мало - ночью он идет в хозяйскую спальню, чтобы подсмотреть - что и как именно они проделывают в кровати? Насколько все происходящее мерзко? О, да, это то, что докажет гостю, что любой дом на земле по сути декорация, за которой возвышаются только кучи гавна. Описание доступно для твоих мозгов? Не очень-то приятные гости, как ты думаешь?
     Наташка молчала.
     - И главное - выгнать некуда. Ну, раз уж сглупили и сами приняли гостя, никто же не заставлял! Вот и приходится терпеть, хотя так и тянет запереть в чулане до конца визита. Ведь если, свалившись с крыши, на которую гость залез, пытаясь обнаружить очередной грязный секрет, он сломает себе шею, виноватыми останутся хозяева. Так что нет, не в чулане. Лучше запереть в подвале! И плевать, что потом другие гости пустят слухи, пятнающие и без того далеко не белоснежную репутацию хозяев. Совершенно необоснованно пятнающие! Так что жаль, в доме наказать гостя невозможно.
     Он наклонил голову вбок.
     - Но сейчас мы не в доме, - вкрадчиво сообщил куда-то в сторону.
     Наташка еще раз вздохнула и встала на колени. Не потому что собиралась его умолять, а потому что просто не смогла подняться на ноги. Даже так ее шатало из стороны в сторону, потому она опустилась обратно, устало уронив руки.
     - И раз уж мы... на прогулке, займемся чем-нибудь... нетипичным. Повторением пройденного материала, к примеру. По нашим аквельским правилам, - тон сменился на заговорщицкий, отчего стало еще неуютнее. - Я тебя научу. Для начала будь так любезна, повтори, что тебе было сказано делать, пока я отсутствую?
     Фонарь горел ярко, но так недоступно далеко, что Наташке хотелось как бабочке броситься вперед и прижаться к стеклу лбом.
     - Нравится молчать? Отлично! Если сейчас я ничего не услышу, то развернусь и отправлюсь на ужин. Самое время. А тебя оставлю на пару дней тут. Воды так и быть, дам. Ну? Ты думаешь, я шучу? - он посмотрел Наташке прямо в глаза. Фонарь светил в лицо Гонзы снизу, под тем самым углом, которого никогда не бывает в природе, поэтому освещенное таким образом лицо кажется страшным. Вот уж точно...
     - Что я должна сказать? - наконец, заговорила Наташка, потому что ни единой секунды не сомневалась, что он способен оставить ее здесь одну. Оставить умирать - нет, но на время в качестве наказания - запросто.
     И ей даже нечем пригрозить!
     - Хорошо. Собери всю свою сообразительность, заткни все свои феминистичные дыры, из которых так и прет высокомерие и хамство, а потом припомни, как воспитанные люди разговаривают с теми, кто из вежливости не сумел отказать от приглашения в гости. Дам тебе немного времени подумать.
     Когда он встал, Наташка чуть не вскрикнула. Чуть не стала просить, а может, даже умолять не оставлять ее одну. Только не снова, только не сейчас!
     Однако Гонза уходить не стал, а просто пододвинулся немного в сторону и стал копаться в рюкзаке. Потом уселся на прежнее место и достал что-то из кармана.
     Конфету. Это был первый раз, когда Наташка увидела, как он ее разворачивает. Три коротких, выверенных движения, змеиный бросок - и конфета засунута за щеку, а обертка протянута вперед и отпущена в воздух. Через несколько секунд парения бумажный квадратик упал прямо перед Наташкиным носом.
     - Я слушаю, - сообщил Гонза, практически разваливаясь наверху и вытягивая вперед ноги, которые почти свисали с края откоса.
     Наташка закрыла глаза и старательно заставила себя заткнуться раньше, чем произнесла вслух все то, что ей ужасно хотелось произнести.
     - Я не совсем понимаю, что именно ты хочешь услышать...
     - Еще раз повторяю - специально для скудоумных - я хочу услышать, что именно тебе было приказано перед тем, как я уехал, - равнодушно сообщил Гонза, слегка дергая ногой. Казалось, ему скучно.
     - Ты запретил мне лезть, куда не просят, - с трудом выговорила Наташка.
     - Еще.
     - Запретил отходить от Рафы.
     - Еще.
     - Все. Больше ничего.
     - Еще, - надавил он. Наташка снова закрыла глаза.
     - Это все, что я слышала, - тихо сказала она.
     Через мгновение Гонза подскочил и принялся быстро отряхивать со штанин каменную крошку.
     - Отлично. Я вернусь завтра, и мы продолжим наше крайне полезное для обеих сторон общение.
     - Не надо, - тут же вырвалось у Наташки.
     Он молча поднимал рюкзак.
     - Пожалуйста, - сказала Наташка.
     Гонза повернулся спиной и медленно побрел верх по склону.
     - Нет! - уже не сдерживаясь, крикнула Наташка. - Не оставляй меня!
     Он молча уходил.
     - Ты, урод, не оставляй меня, не смей меня здесь оставлять! - кричала она, упираясь в землю ладонями, от дикого желания придушить эту сволочь пальцы сводило судорогой. От камней на коже оставались царапины, но сейчас ее больше волновало совсем другое. - Мне страшно! Эта штука, которая здесь ходит - я больше не могу ее слышать! Не смей меня оставлять с ней один на один!
     Гонза замер так же резко, как из нее вырвалось признание в этой своей страной фантазии. Наташка никогда не давала другим повода думать, что подвержена каким-то вполне человеческим страхам или комплексам. Никому и никогда нельзя протягивать ключи от своих подвалов, чуланов и чердаков, потому что это твоя слабость, на которой противник обязательно сыграет в своих интересах. Но сейчас страх перед этим шлёп оказался куда сильнее здравого смысла.
     - Что ты сказала?
     - Не смей меня оставлять один на один с этим... с этим куском темноты, который шлепает как огромная, мать твою, лягушка и... и просто сводит с ума! Хочешь выпендриться, показать, какой ты крутой? Да, сейчас отличный шанс, заслужил, давай, издевайся! Самое время поднимать самооценку! У тебя полно возможностей, давай, дерзай, такой случай, конечно, я понимаю, сложно удержаться. Но не уходи, слышишь? Не оставляй меня здесь, я прошу тебя! Не смей!
     Он оглянулся и почти выругался, но сдержался.
     - Когда ты слышала это... эту странность?
     Наташка открыла рот, но Гонза уже не обращал внимания на стремительный поток угроз вперемешку с оскорблениями и просьбами, а очень быстро оказался на краю и, отцепив от пояса один из ремней на веревке, сбросил в яму.
     - Застегивай вокруг пояса, - приказал он. Наташка замолчала и еще почти минуту пыталась понять, не очередной ли это злой розыгрыш и не улетит ли веревка, если она протянет руку и попытается ее ухватить.
     - Так ты идешь или остаешься? - судя по голосу, ждать долго Гонза не собирался.
     Она молча схватила веревку и непослушными пальцами принялась выпутывать из узла ремень.
     - Когда ты слышала эту непривычную... эту тишину? - тем временем спросил Гонза, снова присаживаясь на корточки. Однако теперь он был так напряжен, что Наташка удивилась - неужели пять минут назад этот самый человек как ни в чем не бывало зевал тут от скуки?
     - Недавно...Не знаю сколько точно. Оно прошло мимо, но мне показалось, дурость, конечно, но не выходит из головы. Мне показалось, что оно... меня ищет, - еле слышно выдохнула она очередное безумное признание и надо сказать, в этот раз оно далось ей куда легче.
     - Шевелись, - тут же подстегнул Гонза.
     Наташка с трудом застегивала ремни, надеясь, что правильно одела эту дурацкую штуку, похожую на те, которыми размахивают перед камерой в передачах о спасателях.
     - Готова?
     - Да.
     Он схватился за веревку.
     - Помогай, упрись ногами в стену и иди вверх.
     Как ни странно вверх она влезла очень быстро, но зато потратила последние силы и тут же, на спуске опустилась на колени, а потом свалилась на бок, привычно ощущая под щекой замороженный камень. Вдруг на шею сильно надавила рука - Гонза прижимал ее к земле.
     - Сразу запомни, - прошипел на ухо, сопровождая угрозу очередным нажатием и Наташка на секунду задохнулась, - если ты еще раз выкинешь нечто подобное, я тебе клянусь, слышишь? Клянусь, что ни шагу не сделаю, чтобы тебя найти! Больше и пальцем не пошевелю, поняла? И никого другого не пущу! Когда у тебя в очередной раз засвербит в заднице, советую вспомнить, как ты тут сидела, и в деталях представить свою смерть. Представить, как будешь подыхать с голоду, потому что больше никто не придет. И не дай Бог тебе решить, что я шучу. Ты поняла?
     - Да, - сказала Наташка, только чтобы заставить его замолчать.
     - Вставай, - рука убралась с шеи и тут же перехватила ее локоть. Они спешно поднялись наверх по склону и вышли на более ровную поверхность. Там Гонза достал из рюкзака еще один крепящийся на голову фонарь и протянул Наташке.
     - Иди за мной и молчи. Я сейчас не в настроении тебя ни слышать, ни видеть. Поняла?
     - Да, - устало повторила Наташка, у которой в данный момент тоже не было ни малейшего желания находиться в столь изысканном обществе. Но сначала нужно добраться до Ракушки. В безопасность.
     И они куда-то пошли.
     Теперь Гонза выглядел очень напряженным. Все вылетающие из его рта звуки походили на резкие окрики или в лучшем случае на приказы.
     - Не топай. Не задерживай. Обойди тут. Мы не так быстро идем, чтобы пыхтеть, как после стометровки.
     Наташка молчала, прилежно плелась следом, стараясь не спотыкаться, и одёргивала собственную руку, которая периодически поднималась, намереваясь дотронуться до его плеча, чтобы убедиться - он живой, настоящий. Рядом человек, человек. Живое разумное существо, умеющее говорить. Ей не мерещится!
     Потянувшись в очередной, бесчисленный раз она все-таки не удержалась и схватилась за него, сжимая ткань куртки изо всех сил.
     - Что? - зашипел Гонза, останавливаясь. Наташка зажмурилась от направленного в глаза яркого света фонаря.
     Минуту он молчал.
     - Ты что-то слышишь? - вдруг очень серьезно спросил.
     - Не знаю... Это тревожное что-то, чужое, неестественное. Я не понимаю. Просто бред...
     - Где оно? - нетерпеливо перебил Гонза.
     - Там, - Наташка показала вперед и заметила, что ее палец дрожит. Потом увидела, что все так же, с отчаянием утопающего, цепляется за его плечо.
     - Оно идет... - вдруг охнула. Перед лицом в свете фонаре расцвел дымный цветок из выдыхаемого пара. - Быстро... очень быстро.
     Гонза чертыхнулся, но шёпотом. Фонарь заметался по сторонам, выхватывая стены, камни, путь назад и никаких коридоров поблизости.
     Потом он дернул Наташку, заставляя отцепиться от куртки и потащил в сторону. Оказавшись за большим валуном, Гонза резким движением плеча сбросил и быстро затолкал в выемку под камень рюкзак, потом выключил фонари и судя по звуку, запихнул туда же. Наташка снова осталась в темноте и судорожно оглядывалась по сторонам.
     Ее потянули вниз. Гонза протиснулся в щель между валуном и стеной пещеры и дернул Наташку, принуждая сделать то же самое. Места оказалось очень мало, пришлось тесно прижиматься к нему и руки опускать вдоль его боков, потому что остальные места уже оказались заняты другими частями его тела. Почти ледяной камень под коленями и невероятно горячий человек вплотную создавали редчайший контраст, такой же невероятный, как все происходящее. Разве что со знаком плюс.
     А потом стало слышно, что оно приближается.
     Наташка непроизвольно задрожала. Гонза обхватил ее за плечи и притянул к себе, уже откровенно обнимая. Задышал у шеи, и Наташка не столько услышала, сколько почувствовала слова по шевелящимся у мочки губам.
     - Не слушай, - беззвучно приказал он. А потом накрыл рукой ухо и крепко прижал ее голову к своей груди.
     Темное приближалось, камни откликались на это приближение глубинным глухим гулом, и Наташка не могла, как в прошлый раз исчезнуть, стать серой бесконечной стеной, не могла высохнуть, прикинуться пустотой, потому что сейчас рядом с ней находился живой человек. От него несло жаром, и его сердце билось.
     Билось сердце. Наташка крепко зажмурилась, прижалась правым ухом к его куртке и прислушалась. Биение пронизывало ее голову и упиралось в буфер - его ладонь у левого уха, отскакивая и мгновенно возвращаясь обратно. Звук за звуком, раз за разом, замыкаясь в бесконечный круг. И снова.
     Наташка перестала опираться на руки, навалилась на Гонзу, а потом обняла его за талию, сцепив за его спиной пальцы в замок. Так слушать оказалось куда удобней.
     Ни разу за всю свою жизнь, даже упражняясь в постели, Наташке и в голову не приходило такой нелепой мысли - подстраивать своё сердцебиение под стук сердца партнера. Но сейчас проделать нечто подобное казалось делом первой необходимости. Подстроиться под него, вплести себя в стальной узор чужой уверенности, замаскироваться, а лучше просто раствориться. Стать одним.
     Прячься. Гонза что-то говорил над ее головой, так же беззвучно, одними губами и ей показалось, что это попытка успокоить, но очень странная попытка. Будто он повторял: 'Прячься'. Совершенно нелепый совет, ведь найди их кто-нибудь, первым обнаружат именно его.
     Вероятно, стоило верить своему чутью больше, с ослиным необъяснимым упрямством пытаясь заставить свое сердце биться в другом ритме, Наташка вдруг поняла, что он имел в виду.
     Прячься за меня.
     В этот момент Наташка решила, что, пожалуй, никогда раньше не была ни к кому так близко, как сейчас к Гонзе, потому что никогда раньше ей не хотелось стать просто чьим-то продолжением. Это было больше, чем секс.
     Когда шлепающие звуки стали очень отчетливыми, Гонза так сильно вжал ее голову в свою грудь, что Наташке показалось - сейчас его ребра разойдутся и получится услышать биение сердце безо всяких помех - прижавшись ухом прямо к нему.
     Темнота принюхивалась, безучастно ловила признаки жизни и прислушивалась, ища единственное, что ее привлекало возле Ракушки. Но Наташка уже исчезала, растворялась в чужом пульсе. А потом просто перестала существовать.
    
     Глава 10. Звериное логово
     Следующие несколько дней, насквозь пронизанные дикой слабостью и сонливостью, в памяти сохранились смутно. Наташка помнила, что Гонза практически на себе дотащил ее до Ракушки, отвел в комнату, где Полина что-то упрямо говорила и не было слышно ни единого звука, а потом ушел. В промежутках между последующими периодами сна рядом появлялась Полина, строгий худощавый мужчина, который осматривал Наташку и мерил ей температуру, и, как ни странно, угрюмый, но явно обеспокоенный Рафа. Благодаря затаившемуся в горле комку иголок, а также обрывкам фраз стало понятно, что заточение в каменной ловушке даром не прошло и Наташка, мягко говоря, простыла. И Гонза тоже успел простудиться, причем куда сильнее, до воспаления легких и в данное время точно так же валялся у себя в комнате. Наташка решила, что вероятно он простыл в то время, когда играл роль буфера между ней и ледяной стеной, закрывая от чужеродного пугающего звука и сжимающихся челюстей внезапно ожившей пещеры.
     Пещерное Оно иногда являлось в кошмарах, все сплошь неясное и неуловимое, и тогда Наташка просыпалась без крика, но с мокрыми щеками. На вопросы Полины отвечать не находила нужным - это была ее тайна, ее находка, ее личное приобретение. Полученный при половом контакте с непроверенным партнером сифилис. Выпитый в компании незнакомых пьянчужек этиловый спирт. Случайность, подтолкнутая к действию ее необдуманными поступками.
     Заслуженная кара.
     Когда Наташка окрепла достаточно, чтобы нормально переставлять ноги, почти не придерживаясь за стены, она вытребовала у Рафы местоположение комнаты Гонзы, выразив железобетонное желание посетить больного и подбодрить его в столь тяжелый период жизни. Рафа, кстати, некоторое время раздумывал, снабжать ли ее данной информацией, скептически посматривая на мятую Наташкину футболку и не менее непрезентабельное лицо, после болезни бледное и зеленое, почти как стены Ракушки.
     - Ну ладно, попробуй, - с сомнением произнес. Наташка и глазом не моргнула, пропустив намек мимо ушей, поблагодарила сквозь зубы и отправилась посещать больного.
     Непонятно все-таки, отчего Гонза простыл сильнее, схлопотав пневмонию. Заглушил иммунитет отсутствием солнечного света? Может, просто выздоравливал дольше? Мужчины, как известно, болеют куда тяжелее, любой недуг переносят так, будто вот-вот помрут, и все это время представляют собой весьма жалкое зрелище. Наташка улыбалась, представляя Гонзу закутанным до подбородка в теплый шарф, обязательно полосатый, с толстыми шерстяными носками на ногах и в старом трико, растянутом на заднице и коленях. То есть представляла его в самом маловероятном виде, тайно надеясь угадать.
     Она доплелась до нужного узкого темного коридорчика и слабо постучала в дверь. Получив такое же слабое разрешение, подавила мало подходящую под ситуацию насмешливую улыбку и вошла.
     'А вот и логово!', - подумала Наташка первым делом.
     Конечно, у каждого зверя есть своя нора. Весьма впечатляющая, надо признать. Кровать одна, очень низкая, но вполне себе подходящих для двоих человек размеров. Одинокий шкаф в углу, который похоже, по назначению не используют, потому что на всех плоских поверхностях (на стульях, столе и полу) возлежат груды одежды и всяких домашних мелочей вроде книг и пустых кружек из-под чая. На деревянном обувном ящике у входа - перемешанные с кроссовками пыльные туфли. На самом верху - кеды Курта Кобейна. Вокруг царил настоящий, качественный, непередаваемый, неповторимый, полнейший мужской бардак.
     Хозяин норы отыскался сидящим в правом углу в одном из двух стоящих вплотную друг к другу кресел. На нем не было ни шарфа, ни носков, ни трико, зато был толстый банный халат глубокого темно-коричневого цвета.
     На его лице не виднелось ровным счетом ничего: ни малейших следов перенесенной болезни, ни усталости, ни удивления или радости при виде посетительницы. Как будто на ровной доске нарисовали овал лица, прямую неумолимую линию рта и две дырки вместо глаз.
     - Привет. Как самочувствие? - Наташку не так-то легко было отпугнуть написанным на лице равнодушием. Вероятно, отпугнуть ее гарантированно можно было только угрожая пистолетом, обязательно заряженным.
     - Благодарю, прекрасно.
     Голос у Гонзы все еще хрипел.
     В этот момент Наташку настигло совершенно ненормальное, необъяснимое, но очень сильное желание приручить этого зверя. Заставить его брать угощение с руки. Приучить к своим прикосновениям, вынудить задыхаться от восторга, когда она ступает на порог и от переизбытка чувств при виде своей хозяйки бить от восторга хвостом.
     Вообще-то такое желание ей было совсем несвойственно. Наташкина история отношений к мужскому полу была коротка и проста, как яичница. Вначале она боготворила человека, который по ее твердому убеждению собирался дать ей все то, чего не могла дать семья - немного тепла. Даже не любви, просто тепла! Первый пролет... В институте Наташка неожиданно решила, что была слишком юна и слепа, а теперь-то уж точно поумнела. Теперь вне всякого сомнения ясно, что каждый должен искать свою единственную половинку - человека, который станет твоей опорой и поддержкой. Того, кому веришь, не требуя доказательств, с кем ты на равных, объединенный одной общей целью - семьей. С которым, в конце концов, можно просто поговорить и прийти к компромиссу, не ожидая, что его аргументы будут сплошняком основаны на физическом воздействии. Ведь это то, чего так не хватает современным людям - знать, что на свете существует человек, которому можно довериться как самому себе, а может, и больше. А кто ищет, тот обязательно всегда находит! Просто надо очень-очень сильно стараться! И она действительно верила, что нашла. Второй пролет... Так что очередной глупости, да еще такой стандартной, как желание приручать диких животных от себя она точно не ожидала!
     К счастью, свои порывы Наташка давно уже умела выделять из всей массы ощущений и держать в узде. Она отогнала прочь и его голос, и позу, в которой Гонза устроился в кресле, и небрежно привалилась к двери.
     - Я рада. Гонза, хочу сказать тебя спасибо. Думаю, ты на самом деле спас мне жизнь, и хотя, возможно, я не самая благодарная на свете тварь, но на подобные вещи глаз не закрываю. Спасибо тебе, Гонза, что не поленился меня найти и вернуть в Ракушку, я тебе действительно благодарна. Правда, так благодарна, что это меня даже пугает!
     В руке он держал кружку в крупный зеленый горох.
     - А уж меня как пугает, - пробормотал себе под нос.
     Ну все, хватит! Даже больным не стоит позволять слишком много. Наташка развернулась и потянулась к дверной ручке.
     - Присаживайся, - неожиданно произнес голос за спиной. В нем не звучало ни малейшей напряженности или поспешности.
     Уговаривать и заставлять себя ждать она не стала.
     Вскоре они сидели рядом, насторожено поглядывая друг на друга, потому что находились слишком близко для людей, которые еще не решили, в каких именно отношениях хотят состоять. Гонза периодически пил свой напиток из малины и лимона, а Наташка прикидывала, с чего начать разговор. А, была не была!
     - Что это было там... в пещере? - спросила она без обиняков.
     Гонза аккуратно переместил кружку из одной руки в другую.
     - Там? А что там было? - совершено спокойно поинтересовался он.
     Наташка и не рассчитывала, что будет просто.
     - Ты прекрасно понимаешь, о чем я. Та тварь, которая бродит по пещерам вокруг вашей Ракушки. Что это такое?
     - Какая тварь? - он изо всех наморщил лоб. - Тебе что-то показалось? Наверняка это последствия простуды, ты очень долго сидела среди холодного камня, неудивительно, что подхватила лихорадку, а при температуре чего только не мерещится.
     - То есть не хочешь говорить? - Она непроизвольно сжала руку в кулак. Вот поганец какой! И уговаривать бесполезно. - Хорошо, не говори, но не надо мне вешать лапшы на уши! Я слышала эту тварь! Она существует! Я ее чувствовала! А ты, кстати, нет!
     - Вот именно, - его голос стал совсем тихим, но куда более жестким. Гонза пристально смотрел, будто пытался загипнотизировать и не собирался отводить взгляд, не получив согласия. - Ты видела. Тебе померещилось. А я не видел и не слышал ничего необычного. Сделай выводы.
     Он пожал плечами и снова принялся за свой напиток.
     Было бы удивительно, если бы он ей сейчас как на духу выложил всю правду. Наташка задумчиво постучала пальчиками по обивке кресла.
     - Ладно, - решительно сказала она. - Я поняла. Наслаждайся своим тайным знанием, я не буду настаивать.
     - Правильно, - с неожиданным одобрением ответил Гонза.
     - Я хочу спросить еще кое-что... - этот вопрос дался куда тяжелее первого. - Если вдруг... я признаю, что не самый примерный гость, и теперь мне хотелось бы увидеть именно то, что хотят показать хозяева. У меня будет такой шанс?
     Гонза чуть не выронил кружку из рук. А какой забавный был у него вид!
     Наташка прекрасно знала, что такой волнующий момент мало кто упустит. Кто же удержится от желания проехаться по чужому признанию своей ошибки? Кто же откажется побыть высокомерным индюком и пару раз указать на то, что он предупреждал? Тянуть с ответом, смакуя вкус чужой покорности?
     Разве что Гонза.
     - Даже не знаю, - задумчиво сообщил он, смотря куда-то вперед.
     - Чего не знаешь?
     - Что меня больше пугает. Твое прежнее поведение или настоящее.
     - Значит, мир? - очень быстро спросила Наташка, не желая упускать шанс договориться быстро. У нее имелся свой расчет - когда между людьми хорошие отношения, они расслабляются и много болтают. Лезть в пещеры Наташке больше категорически не хотелось, ну а информацию получать хотелось по-прежнему.
     - Ты же понимаешь, на слово я тебе не поверю?
     - И не надо, - мгновенно кивнула она. - Мне просто надоела атмосфера вражды. Друзьями мы не станем, но и врагами нам быть незачем. Что нам делить?
     Гонза думал так долго, что Наташка чуть не решила выложить единственный козырь... Свой страх перед тем, что раньше так хотела знать. Сейчас это желание притупилось, оставив вместо себя крепнущую уверенность, что существуют вещи, с которыми вероятно лучше не сталкиваться. Гонза наклонился вбок и достал из-за кресла целлофановый пакет с шоколадными конфетами, положил на стоявший перед собой стул, где уже примостилась банка с малиновым вареньем и пиала с резаным лимоном.
     - Угощайся, - предложил, расслабляясь и погружаясь в кресло.
     Наташка с удивлением поняла, что ожидала его ответа с таким напряжением, будто отказ разобьет ей сердце. И тут же уверенно отогнала эту мысль в сторону, спрятала в темный угол, где уже лежало много чего связанного с её сопровождающим. Туда, где этого пряталось, пожалуй, даже слишком много...
     На следующий день она впервые за время пребывания в Ракушке отправилась на склад и купила 'предмет роскоши'. Это была огромная коробка дорогих конфет, каждую из которых замотали в три слоя обертки, начиная с золотистой фольги и заканчивая прозрачным целлофаном. Наташке хотелось посмотреть, что именно Гонза сумеет с ними сотворить. Передав в подарок в его руки, она не смогла отвернуться, пока он разглядывал презент, вертя коробку во все стороны. Не сразу смогла отвернуться и потом, когда он справился с заданием на отлично, всего лишь на мгновение нахмурившись, достав конфету, поддев обертку ногтем указательного пальца и щелчком сбросив сразу всю кожуру, будто она сползла сама собой.
     Наташка никогда не видела настолько бесполезного и одновременно изумительно тонкого и точного мастерства.
     Интересно, женщины в его руках раздеваются так же быстро?..
     Очередной внутренний вопрос, который пришлось просто проигнорировать.
     Следующие три дня прошли в оттачивании умения задавать неудобные вопросы. Как многие люди, имеющие отношение к эффектному театральному представлению, Наташка любила спрашивать прямо в лоб, да и при ее профессии для получения ожидаемого результата это умение было так же необходимо, как стальная коробка вокруг сердца, но в Ракушке отчего-то испытанный номер не особо прокатывал.
     Первую новость, что встреча с Гуру откладывается без разъяснения причин, она послушно проглотила. Конечно, возникло подозрение, что просто Гуру как таковых не существует, но убеждать в обратном никто не собирался, потому и спорить было не с кем.
     Ладно, согласилась Наташка, отложим. Тем более вернуться из 'уединения' местный Гуру должен был всего-то через пять дней (выяснилось, что установленный ранее срок выпал как раз на время, когда Наташка с Гонзой валялись с температурой, потому все изменения произошли даже к лучшему).
     Временная передышка пришлась кстати еще и потому, что позволила отвлечься на более интересный в данное время объект.
     - Почему ты сюда пришел? - спросила Наташка в первый вечер, когда получила из его рук первую кружку со свежезаваренным зеленым чаем, а также неограниченный доступ к его конфетам.
     - Как все, любопытно было.
     - Чего искал?
     - Да ничего. Просто хотел уйти оттуда.
     - Откуда?
     - Перед тем как задавать вопрос, задумайся, возможно, ответ тебе уже известен.
     - А просто ответить, без всех этих заумных высказываний?
     - Хотел уйти из города.
     - А почему остался?
     - Тоже просто захотелось.
     С Гонзой весь изящный процесс по вытягиванию информации превращался в сплошной фарс, вроде басни о слоне и лающей на него моське.
     - Гуру - люди? - спрашивала Наташка.
     - Хм-м-м.
     - Гуру - люди?
     Длинный вздох.
     - Гуру - люди?!
     - Внешне они люди, - сдаваясь, отвечал Гонза. - Я не игнорирую твой вопрос, просто мне сложно пояснить. Они люди и не люди. Говорят, что живут тут тысячелетиями, и хотя здравомыслящий человек ни за что в подобное не поверит, но ведь здравомыслящий человек также не станет отрицать, что во вселенной существует многообразие вещей, которые он не может ни понять, ни даже представить. Что сегодняшняя наука не может претендовать на статус достигнувшей максимально возможной планки знания. Что утверждения 'такого не может быть!' не уничтожит это самое 'такое', если оно существует. Я заговорился?
     - Гуру - смертны?
     - Ну, знаешь ли, мы не пытались их убивать, - хмыкал он.
     - То есть неизвестно?
     - Неизвестно, - легко соглашался Гонза.
     - Чего они хотят от вас? Вы их паства?
     - Тоже в двух словах не объяснишь. Мы их паства, это так. А еще мы их развлечение. А еще мы их дети, их будущее. Мы их учителя и родители. Мы с ними вместе, но никогда не станем одним целым. Они сами по себе - мы сами по себе.
     - А зачем тогда тут сидите, к ним поближе? Почему не жить на поверхности? Спускались бы раз в месяц пообщаться со своими Гуру, да и все.
     - Так удобнее.
     Некоторое время тишину нарушал только шелест бумаги и какая-то негромкая музыка из валяющегося на кровати ноутбука.
     - В чем ваше учение?
     В общем-то, в первые дни после приезда другие сопровождающие много втирали своим подопечным о смысле жизни и всего окружающего, но Наташка в то время все лишнее просто пропускала мимо ушей. Но надо же узнать. Чем черт не шутит? Тем более эта тварь из пещер...
     Гонза был на редкость терпелив. И даже вежлив, не могла не признать Наташка.
     - Да нет никакого особого учения. По крайней мере, я о нем не слыхал.
     - Разве так бывает? - посмеивалась Наташка.
     - Все бывает. В наше время это даже признак оригинальности - не обладать вообще никаким учением. Воспринимай нас просто как людей, которым нравится тут жить. Не хуже и не лучше других. Кто-то живет в продуваемом всеми ветрами пентхаусе, кто-то в лачуге у моря, а мы в Ракушке. Воспринимай нас как любых других людей, потому что на самом деле, мы вовсе не склонны к несуразным верованиям, а тем более к тому, чтобы учить чему-либо других.
     - Да ну, правда что ли? Совсем не склонны учить других? - восклицала Наташка, но потом улыбалась широко и уверенно, потому что всего за вечер поняла, что во время пребывания в своем логове Гонза обладает запасом поистине неистощимого терпения.
     - Ты все уловила верно. Для того чтобы учить, нужно самому знать, как жить правильно. А мы не знаем.
     - И ваши Гуру не знают?
     - Ты удивишься. И они не знают. Когда я об этом услышал впервые, то подумал, что имеет смысл допустить вероятность того, что они действительно не люди.
     И комната наполнялась приглушенным и на редкость искренним смехом. Гонза трепал свои волосы, на время превращаясь в разморенного сном и едой домашнего кота и тогда Наташке казалось, что на самом деле прямо за дверью их ждут не глубокие подземные норы, а здоровый деревенский двор, где за крепким забором бесконечная дорога с заросшей подорожником обочиной и легкие облака, несущие полям теплый душистый дождь.
     Ей казалось там, впереди, что-то точно есть.
     Все это было так... странно.
     Наташка не признавалась себе, что ей нравятся эти вечера. И нравится, когда к ним присоединяются Полина с Рафой, которые вместе больше не ночевали, но общались друг с другом подчеркнуто спокойно и предельно вежливо.
     - Ну хоть чему-то ваши Гуру вас научили? - интересовалась Наташка, пока Полина, сидя на полу, копалась в коллекции музыкальных дисков. Она никогда ничего не выбирала, но похоже, сам процесс ощупывания гладких поверхностей ее неплохо отвлекал и успокаивал.
     - В общем-то, они и не пытались нас чему-то учить, - привычно уклонялся от ответа Гонза.
     - Разве что жалели нас очень сильно, - влезал Рафа.
     - Почему?
     - Ну как чего? Потому что мы не часть вселенной. То есть не часть в своей голове.
     - То есть?
     Рафа пожимал плечами и отказывался отвечать. Ему больше нравилось с дребезжаньем мешать сахар в своей кружке.
     - Гонза?
     - Ну ладно, ладно. Смотри...
     Наташка переставала дышать и смотрела, как загораются его глаза. Когда Гонза находился в благодушном расположении духа, зрелище практически умиляло. Жесткие губы неуловимо смягчались, вокруг глаз растекались тонкие смешливые морщинки - от теплел, как воск, попавший в огонь.
     - Ты когда-нибудь медитировала? Серьезно, а не на общих занятиях по йоге, где сорок человек в раскорячку сидят на ковриках и тянут одну зубодробильную ноту.
     - Э-э... нет.
     - Тогда тебе сложнее понять, но попробуй. Когда человек находится в состоянии глубокой медитации, часть его головного мозга отключается. Как раз те доли, которые отвечают за индивидуальность, за осознание себя как отдельную личность. В таком состоянии человек способен прикоснуться к чему-то более тонкому, всеобъемлющему. К субстанции, материи, энергии, называй как угодно, из которой создано существование, в том числе мы сами. И Гуру утверждают, что нам не хватает этого знания и особенно возможности подключаться к прародителям. Но имеют в виду не себя, а как раз то единственное сущее, которое и есть мы все. Что наше человечество, где каждый по сути совершенно одинок, но вынужден жить в тесной куче себе подобных чужаков-одиночек, неизбежно стремится к саморазрушению. Потому что каждый индивид в отдельности заботится о своем собственном благополучии и только потом - о себе подобных. Понимаешь?
     - Я не согласна.
     - С чем?
     - Что... Ну что мы такие.
     - Гуру говорят, мы потерялись. Потерялись еще в далеком детстве и с тех пор уверены, что одиноки. А это не так. Просто мы ищем не там.
     - Ладно, ладно. Пока хватит с меня этой вашей мудрости. Так что, они собираются вернуть нас на путь к коллективному?
     - К коллективному? Хм... Ты хотела сказать, показать путь домой? Тогда да, они готовы, если мы захотим. Только не показать путь, а показать направление. Искать придется самим.
     - А они тогда нам для чего, раз помогать не собираются?
     Гонза великодушно пропускал это случайное 'нам' мимо ушей и лениво тянулся за очередной порцией сладкого. Эти его неторопливые движения иногда завораживали, как удав кролика, но Наташка упрямо стискивала зубы и разбалтывала туман видом смятых конфетных оберток.
     Потому что останется только клочок мятой бумаги...
     Да и вообще, где наша профессиональная сдержанность? Еще не хватало дать послабление источнику сведений только потому, что это во всех отношениях нормальный мужик, порода в наше время практически вымершая. Как впрочем и нормальные женщины. Теперь есть самцы и самки, вороны, реагирующие на блеск и не обладающие достаточным количеством мозгов для того, чтобы понять - это блестит золотая монета или осколок стекла?
     Да и потом, никто не отменял его снисходительности по отношению к неполноценным женским мозгам. Она еще часто проскальзывала в интонации и улыбке.
     'Но куда реже прежнего, - неохотно подводила итог Наташка. - Куда реже...'.
     - Гуру дали нам возможность найти потерянный путь. Даже не так. Не столько найти, сколько на него ступить. Они дали нам бузун.
     - Подсадили на допинг?
     - Бузун совершенно безопасен, разве ты еще не убедилась?
     - А королевский?
     Впервые за последние дни на лице Гонзы появилось зверское выражение, но теперь адресованное болтливому Рафе.
     - Это другое. Он недоступен.
     - Я хочу попробовать.
     - Он недоступен, - с нарастающим упрямством повторил Гонза.
     - Даже вам? Может, вы возьмете для себя и...
     - И нам недоступен, - Рафа виновным себя не считал и с улыбкой следил за разговором - как мячик перебрасывал. Лево-право-лево-право. Ни единого промаха.
     - Королевский бузун создан для тех, кто уже умеет впускать в себя чужеродное существо. Кто готов. Кто ступил на дорогу и готов сделать шаг к тому, куда она ведет.
     - А вы не готовы?
     - А мы нет.
     - Но нас уже учите?
     Рафа с восторгом рассмеялся.
     - Что? - Наташка отвлеклась и на него.
     - Ничего-ничего, продолжайте. Мы с Полиной вам не мешаем?
     - А, - Гонза отмахивался рукой, будто величайше дозволял собакам сидеть у своих ног. - Чайник поставь.
     - Запомни одно, - теперь уже обращаясь к Наташке. Шелуха панибратской беседы слетела, как сухие листья с дерева. - Королевский бузун рискуют пробовать только те, кто четко представляет результат - либо они сумеют пережить единение с общим, когда ты растворяешься и перестаешь существовать как отдельная личность, либо сойдут с ума. Третьего не дано. А мы с Рафой, может, и не совсем нормальные по современным меркам люди, но не глупцы. Если ты каким-то способом заполучишь королевский бузун, хотя я очень постараюсь, чтобы ты к нему и на десять метров не подошла, лучше смой его в канализацию. И я снова не шучу, поняла?
     - Да я вообще понятливая.
     - Не сомневаюсь.
     Наташка смотрела, и слышала за стандартным значением его слов нечто большее, из тех самых вещей, о которых обычно умалчивают. Ширма, которой загородили ряд тайных и мрачных секретов. Хотелось отодвинуть ее и встретиться с ними лицом к лицу. Сочетать не сочетаемое. Принять неприемлемое.
     - Хм, - разбил их молчаливое переглядывание Рафа. - Может, хватит тут сидеть и перемалывать воздух? Давайте на люди разок выйдем?
     Тот вечер они провели в кафе. Народу было столько, что еле удалось найти места. За соседним столом в окружении своей многочисленной свиты сидела девчонка с гипсом на ноге. Она свысока кивнула Наташке и больше не обращала на них внимания, еще бы, вокруг множество молодых людей и две подружки, которые как ни странно высказывали не меньше признаков обожания, чем представители мужского пола.
     Наташка крутила в пальцах ножку коктельного бокала, радуясь, что Гонза сидит рядом, а не напротив, значит, можно на него не смотреть - и одновременно злясь на его присутствие, которое отвлекало от духа чего-то многообещающего, клубящегося вокруг сидящей по соседству слегка покалеченной местной молодежной звезды.
     На нюх Наташка никогда не жаловалась. Но не разорваться же ей?
     Все вокруг казалось совершенно обычным. До поры до времени. Большинство окружающих лиц уже давно примелькались, и когда пришел этот старик с белыми и плотными, как вата волосами и бородой, Наташка даже не удивилась. Вот оно...
     Глаза старика казались больными, полностью покрытыми бельмами.
     Пока он ковылял от входа (и что удивительно, никто не пытался ему помочь или просто уступить дорогу), юная королева, которая сидела к старику спиной и никак не могла его видеть, вдруг перестала хохотать и наморщила нос. Недовольным жестом она откинула волосы за плечо и поднялась на ноги, упираясь в плечо ближайшего молодого человека.
     - Ну ладно, ладно, - заговорила раньше, чем обернулась к приближающемуся пришельцу. - Нам и правда рано тут тусоваться, мы пойдем.
     И вся компания тут же исчезла. Наташка замерла, пытаясь уловить эту тонкую нить-ключ-пояснение всей ситуации. Девчонка не могла его видеть, так? Но совершенно точно знала о его приближении? Как это объяснить?
     Тем временем над Наташкиным ухом раздался недовольный голос Гонзы.
     - Хватит так усиленно думать. Это в общем-то, некрасиво и невежливо.
     - Ч-то? Хватит думать? А кто это?
     - В другой раз познакомлю.
     - Ну... ладно. Но я так и не поняла про 'усиленно думать'.
     - Тогда хотя бы перестань так глазеть на незнакомого тебе человека. Просто прими к сведению - никому не нравится, когда на них пялятся как на загораживающий проезд кирпич.
     Изменив своему обычному поведению, она отвернулась и согласно кивнула. Портить такой приятный вечер спорами не хотелось. Подумать можно попозже, перед сном.
     А утром в очередной раз забраться в его нору, где Гонза такой домашний, что хоть голыми руками бери.
     Однако этот вечер оказался последним спокойным.
     Утром Гонза пропал.
     А к обеду по Ракушке расползлась новость о том, что в пещерах найден труп молодой женщины.
    
     Глава 11. Что можно положить в холодильник
     После обеда исчез Рафа, также никого не изволив предупредить о своем отсутствии.
     Наташка сидела в столовой, вяло жевала вареные стручки фасоли и внимательно прислушивалась к окружающей болтовне. И хотя Полина уже не раз порывалась встать и вернуться в комнату или прогуляться к морю, или хотя бы просто выйти за пределы столовой, Наташка хмуро и не совсем шутливо приказывала сидеть на месте и снова с жадностью принималась подбирать неосторожно брошенные окружающими слова.
     Еще через час народу в столовой практически не осталось, так как закончилось время обеда. К этому времени Наташка успела выяснить все, что хотела. Ну, так сказать, что вообще возможно выяснить в такой непростой ситуации...
     Итак. На нижнем, техническом уровне есть склад с холодильным оборудованием. Тело, скорее всего, находится именно там, потому что других помещений, способных выполнить функции морга, в Ракушке просто-напросто не имеется. Погибшая пропала за сутки до своей физической смерти и нашли ее некие Отражения. Насколько удалось понять, так называли аквелей с какими-то особыми способностями или полномочиями. По некоторым намекам получалось, что в их обязанности как раз и входило обеспечение в Ракушке безопасности и порядка. Но тогда снова неясно, какие функции выполняет Гонза, потому что в беседах с ним слово 'Отражение' ни разу не упоминалось.
     Тут кстати тоже всплывает интересный вопрос. Если умершей занимаются загадочные Отражения, то где и чем занимается Гонза? Если он и правда связан с местной системой самозащиты, как Наташка считала раньше, почему не принадлежит к числу этих самых Отражений, ни одного из которых, к слову сказать, Наташка ни разу не видала? Или принадлежит, просто внешне никаких отличий во внешности или поведении нет?
     Однако чутье подсказывало, что отличия есть, причем очень даже немалые.
     А ведь местная молодежная фея упоминала об Отражениях. Она совершенно точно намекала, что они видят и знают гораздо больше, чем способны увидеть обыкновенные аквели. Они чувствуют с помощью своих способностей нечто скрытое в человеческих головах и подземных коридорах. Пусть даже не видят будущего, но явно считаются способными читать чужие мысли. Мда-а... Полуослепшие без дневного света, чахоточные и дрожащие, всевидящие и всезнающие супер-люди. Неинтересная, заезженная байка для воскресного выпуска.
     И еще один момент, не вызывающий никаких сомнений. Женщина умерла насильственной смертью. Об этом говорили в столовой, но кроме того, Наташка прекрасно помнила свой поход по пещерам, так что ни секунды не сомневалась - смерть женщины просто обязана иметь отношение к твари, которая бродит там, в темноте, шумно дыша и с трудом переставляя ноги. Или, скорее, лапы.
     И Наташка собиралась выяснить, что это за тварь такая и что вообще происходит вокруг Ракушки.
     После обеда они с Полиной отправились купаться. На берегу встретились с огненоволосой Оксаной, которую сопровождал инертный мужчина с сонными глазами. Это кстати была единственная пара гость-сопровождающий с совершенно неожиданными для Наташки отношениями. Оксана первое время настойчиво подкатывала к своему сопровождающему, но тот ее полностью в этом плане игнорировал, и та вскоре поскучнела, поблекла и, честно говоря, до сих пор оставалась одна, что для типажа раскрепощенной одинокой женщины за тридцать вообще дело удивительное. Наташка решила, что она как раз одна из тех, кто приехал за развратом и к своему удивлению, полностью обломался. Сейчас Оксана сидела на небольшом расстоянии от всех остальных, с привычной расстроенной миной лица, которая стабильно возникала у неё при виде Михаила Петровича с его нимфеткой. Рядом с Полинной, никак не реагирующую на внимание Рафы и даже Галины Сергеевны, которая свои занятия по изучению подземных легенд и аквельского быта отлично совместила с практикой, то есть с обществом одного из аквелей, причем не являющегося её сопровождающим. Очередное доказательство, что некоторые отношения в среде аквелей ничем не отличались от обычных человеческих, разве что были больше на поверхности, потому что народу меньше и тайны банально труднее скрыть.
     Сопровождающий Оксаны, скользнув взглядом по своей подопечной, как пустому месту, прицепился к Полине с Наташкой, довольно навязчиво предлагая присоединиться к его жизнерадостной компании до тех пор, пока Рафа или Гонза не освободятся от дел и не вернутся к исполнению своих обязанностей. Наташка, не обращая никакого внимания на его настырность, сто раз подряд отказала. Чего-чего, а говорить 'нет' (как и игнорировать 'нет', сказанное другими) она вполне себе умела.
     Потом появились еще аквели. Один из них передал сообщение, что Рафа с Гонзой явятся к ужину. Наташка кивнула, внимательно посмотрела в бледное и безучастное лицо соседки по комнате, и план действий из крошечной темной точки распустился яркими лепестками, как цветок на кадрах ускоренной съемки.
     Конечно же, к ужину она почувствовала жуткую слабость, вероятно, соскучилась по друзьям и родственникам, а может, витамина Д не хватало, а может, приступ клаустрофобии, но так или иначе, аппетит пропал и Наташка осталась в комнате.
     Именно это Полина должна была передать их неподкупным и бдительным сопровождающим. Конечно, Наташка не рассчитывала, что ее легенде безоговорочно поверят. Нет, просто она собиралась уйти за полчаса до ужина и вернуться раньше, чем он закончится (ведь вряд ли голодные Гонза и Рафа побегут проверять, где она до того, как по-человечески поедят). А ей нужно всего лишь быстро спуститься на нижний уровень и посмотреть, что там интересного.
     И правда, в этот раз, зная дорогу вниз, Наташка передвигалась куда быстрее и вскоре оказалась на спуске.
     Тут впервые вышла задержка.
     Потому что прямо за поворотом располагался коридор, куда она свернула в тот памятный прошлый раз. Прямо за поворотом жилая, светлая и безопасная Ракушка соединялась с бесконечными подземными пещерами. Что и говорить, разумом Наташка понимала, что требуется просто сделать шаг мимо, не тратить драгоценного времени и не обращать внимания на эту навязчивую мысль, пронизывающую голову на манер тонкой, практически безболезненной, но очень ощутимой иглы. Вроде не мешает, но никак не отмахнешься.
     Но еще она помнила, что там, в подземной глубине разум непроизвольно способен отключиться и отказаться работать так же просто, как глаза, не способные видеть в темноте. Этот рубильник, переключающий режим работы в режим бездействия находится в руках (или лапах?) кого-то другого, кому Наташка совсем не была готова отдать права распоряжаться своей единственной и неповторимой жизнью.
     Она сделала осторожный шаг вперед. Осталось не так много времени, поэтому никто и ни что, ни собственный страх и никакая неизвестная подземная тварь не заставит Наташку отступить.
     Попавший в поле зрения узкий выход в естественные пещеры уже не казался таким зловещим. Наташка разочарованно пожала плечами и быстро направилась вниз.
     Технические помещения Ракушки располагались немного иначе, чем жилые, не квадратами, а единым круговым коридором. Найти холодильный склад оказалось довольно просто - на дверной табличке была нарисована синяя снежинка.
     Наташка оглянулась по сторонам, хотя оглядываться уже было поздно, однако вокруг никого живого не заметила. И даже звуков живого. И даже присутствия живого - новое понятие, введенное в ее лексикон после памятного возвращения из пещер.
     Кто бы ни были эти Отражения, в округе они отсутствовали.
     Дверь, как и большинство дверей Ракушки оказалась не только не заперта, но и без замка. Жаль, она предпочла бы запереться изнутри.
     Помещение было небольшим, стены по обе стороны заставлены холодильными ячейками, каждая как квадрат со стороной примерно в полметра и с отдельной дверцей.
     Зажглось освещение, холодное и неяркое. Облитый светом серо-голубой метал холодильников превращал помещение в камбуз какого-то космического корабля. Вокруг царила такая же вселенская тишина, пустота и стерильность.
     Следы преступления (как и его сокрытия) в глаза не бросались и Наташка с досадой подумала, что если тело и здесь, то спрятано в одном из ящиков. А в каком именно, неизвестно. А искать - терять лишнее время. Но разве есть другой выход? Конечно, нет, ей необходимо увидеть тело и осмотреть его на предмет оставленных убийцей следов. Существует вероятность, что следы натолкнут на ответ, что за тварь такая и каким способом она убивает. Наташку действительно интересовал этот вопрос, ведь она могла оказаться на месте убитой женщины, верно? Могла лежать сейчас в холодильнике, неподвижная и ледяная, потому что тварь ее нашла. Перехитрила. Добралась.
     Если бы не Гонза...
     Итак, с какой ячейки начать?
     По идее, если все люди инстинктивно поворачивают налево, то обращенные на защиту дома существа, оберегающие аквелей, будут действовать прямо противоположно, то есть воспользуются предметами по правую руку. Развивать эту мысль можно было до бесконечности, доведя до полнейшего абсурда, но Наташка не стала этого делать, остановилась и схватилась за нижнюю правую дверцу. Открываться дверца категорически отказывалась. Наташка немного подумала и сняла с плеча полотенце, которое взяла в качестве обеспечения своего алиби, чтобы предъявить Гонзе, если ее отсутствие в комнате заметят. Мол, купаться ходила.
     Обхватив свернутым в несколько слоев полотенцем ледяную ручку холодильника, Наташка со всей силы потянула ее на себя. Первые несколько мгновений дверца продолжала сидеть, как вклеенная, а потом очень резко откинулась. Из щели повалил густой, белый и ужасно похожий на спецэффекты из дешевых ужастиков пар. Вот уж точно в такой обстановке - хром и холод космического корабля, неизведанные просторы за его оболочкой и белый клубящийся дым - без трупа ну никак не обойтись!
     Однако в этом ящике его не оказалось. Разве что Отражения расчленили тело и компактно запаковали в небольшие коробки. Покрутив эту мысль так и сяк, Наташка со вздохом ее отбросила и закрыла дверцу.
     Во второй ячейке стояли ящики с пакетами молока и йогурта.
     Третий она открыть не успела.
     Гонза проскользнул в дверь так неслышно, как у Наташки ни разу в жизни не получалось, и материализовался прямо возле нее, чуть не наступая на ноги.
     Она тут же выпрямилась, вызывающе задирая подбородок. Ужин только что начался, она ушла за полчаса! Даже если Полина успела передать байку о болезни, у нее должно было остаться пятнадцать лишних минут, пока Гонза проверит комнату.
     Его не могло быть здесь сейчас!
     Однако сопровождающий стоял рядом и широко улыбался.
     - Так и знал, что найду тебя в этой норе, - доверительно сообщил. - Ну да бог с ним. Когда мы виделись в последний раз, то договорились встретиться в моей комнате, жаль, что пришлось отложить. Придешь сегодня?
     В голове появилась картина мягких кресел и стула с чашками чая. На кровати блестел тихо мурлыкающий ноутбук, а вокруг плавал его голос, рассказывающий что-то забавное.
     Здорово будет возобновить их совместные вечерние посиделки.
     - Ну так пошли скорее, мне требуется немного сладкого, и я смогу рассказать все, что ты хочешь знать.
     Наташка стояла, окутанная его крайне располагающей улыбкой и чувствовала себя удивительно счастливой. Как будто всё прекрасно. Как будто все мечты сбылись.
     Если бы еще ногу не остужал холод.
     Откуда, кстати?
     Она опустила глаза и увидала приоткрытую дверцу холодильника. Подождите-ка...
     О чем она вообще думает? Она здесь не на прогулке, а по конкретному делу.
     - Гонза, раз мы здесь и оба знаем, по какой причине, просто покажи мне погибшую. Может, я увижу что-то необычное и пойму, как именно убивает эта тварь.
     - Слушай, ну что мы будем тут на холоде торчать? Пошли сядем по-человечески, выпьем горячего и спокойно поболтаем.
     И как же радостно он выглядел!
     Наташка нахмурилась.
     - Расскажи сейчас, раз уж мы здесь, - заупрямилась она.
     Он молча и практически призывно поднял уголок губ. Ее будто кипятком окатило! Вечером, когда двоим нравится общество друг друга, можно найти и немало других приятных занятий помимо болтовни. К тому же, в комнате будет куда удобнее... отвлечь.
     Твою мать!
     И кто кого, спрашивается, приручил?!
     Наташка беззвучно выматерилась. О, да, для того чтобы понять истинную причину этого откровенного призыва в его глазах, нужно обладать не просто умом, а еще суметь абстрагироваться от шумящей в ушах крови и сложить два плюс два. Случай убийства, который любая система охраны захочет удержать в секрете, плюс несвоевременное предложение интимного характера. У него почти вышло. Почти получилось убедить ее 'пойти поболтать', и конечно же, он все расскажет. Конечно, он хорошо знал, чем заманивать и как укрощать. Иногда она жалела, что не дурочка и даже не умеет ею прикидываться. У слишком умных всегда не складывается личная жизнь, именно потому, что в такие моменты, как этот, не хватает сил просто закрыть глаза, вложить ладонь в его руку и позволить ему вести куда угодно. С такими, как Наташка, это не пройдет! Он думает так задешево ее купить?
     Ага, когда рак на горе свиснет!
     - Гонза, - улыбнулась она. - Очень мило с твоей стороны передумать, помнится, ты утверждал, что из чувства самосохранения не рискнул бы ко мне приближаться. Мне очень льстит, что ты передумал, только номер не пройдет. Я здесь, чтобы узнать об убитой. Покажи мне ее. Расскажи, что произошло?
     - Ничего важного, - его лицо еще сохраняло улыбку, но уже совсем не такую доброжелательную.
     - А, - протянула Наташка. - Ну я все поняла. Хозяева готовы показывать только то, что выставляет их в выгодном свете. Знаешь, из серии, что у кинодив не бывает месячных, а если бывают, то только золотой краской. И что в глаза тебе тычут кривой вышивкой только потому, что хотят отвлечь от дворника, который тем временем вытаскивает из комнаты труп? И все не так радужно и совсем уж нечестно? Получается, ты мне врал?
     - Никогда.
     - Расскажи тогда, что происходит. Это и меня касается.
     - Ничуть.
     - То есть?
     - Тебя это не касается, не касалось и в будущем касаться не будет. Ты скоро свалишь отсюда на поверхность и вспомнишь только компромат. Такие, как ты так устроены. Ничего не поделаешь.
     - Вот значит как, - растерянно пробормотала Наташка.
     И отвернулась, поразившись, как сильно ударили по ней его слова. М-да, не стоило покупать ему конфеты, решила она и запретила себе впредь думать на эту тему. Дружбы в верхнем мире как таковой не существует, разве что взаимовыгодный обмен общением, поддержкой и участием, который заканчивается в момент, когда одна из сторон становится к обмену неспособной. Так что неудивительно, что и здесь дела обстоят так же. Говорить о чем-то большем вообще смысла нет.
     - Я все равно выясню, что у вас происходит, - спокойно сообщила Наташка Гонзе. - И ты больше не заговоришь мне зубы пасторальными пейзажами и изящными реверансами. Ты такой же стандартный манипулятор, с какими я ежедневно сталкивалась наверху. Они обладают человеческой маской и готовы на многое, чтобы скрыть горы грязи за спиной, но грязь все равно найдет дорогу наружу. Не я ее обнаружу, так кто-то другой.
     - Мы умрем, но на наши места придут другие, - прокомментировал Гонза, не переставая ухмыляться. Наташкина изобличительная речь его ничуть не тронула.
     Тогда она, не отрывая глаз от его лица, протянула руку и дернула за ручку третьего ящика. Тот на удивление легко распахнулся, выпуская уже привычный пар, придающий лицу Гонзы зверское выражение. Впрочем, он и без спецэффектов был чертовски зол.
     Наташка потянулась к следующему ящику. Гонза сделал рывок вперед, перехватывая ее руку, не сдерживая силу, дернул, а потом завел ей за спину. Наташка тут же пнула его в голень, а после откинула голову, пытаясь попасть в подбородок, однако не попала. Только раз в жизни она засомневалась, стоит ли в драке бить человека, и в тот раз ей чудом не сломали челюсть. С тех пор Наташка не тратила драгоценное время на пустые размышления о праве одного живого существа калечить другое, а просто защищалась. Тем более в этот раз ко всему прочему примешалось желание как следует врезать ему, одним махом отомстив и за собственную глупость. Это надо же так влипнуть! Поверить в атмосферу взаимопонимания и уважения, которая возникла, судя по всему только в ее голове. Как малолетка какая-то с куриными мозгами, которой незнакомый дядя подарил жвачку в обмен на согласие прогуляться за гаражи.
     Через несколько минут безрезультатной борьбы она утихомирилась, пыхтя, и каждый выдох шевелил упавший на нос локон волос.
     - Мне не хочется причинять тебе боли, - сказал совершенно ровный голос из-за спины.
     Наташка дернула плечами, освобождаясь от его хватки, не давая себе ни секунды задуматься над тем, что после пещер это впервые, когда он к ней прикасается.
     Пропади он пропадом!
     Она уверенно направилась к выходу, рассудив, что Гонза все равно не позволит ей найти и изучить тело, сил остановить его физически не хватит, а в помещении, в общем-то, не лето, чтобы непонятно чего ждать. Наташка просто выйдет и вернется в бар, а потом закажет Полнолуние и хорошенько обдумает свои дальнейшие действия. И впредь там больше не будет места ни единому, даже самому смазливому аквелю.
     - Я могу быть уверен, что на сегодня ты утихомирилась и больше никуда не полезешь? - холодно поинтересовался Гонза.
     Наташка не ответила.
     - Так просто сдаешься? - уже с издевкой продолжил он.
     Жутко хотелось послать его по матушке, но Наташка снова сдержалась.
     - Ты зря считаешь, что завтра что-то изменится. Я не подпущу тебя к жизни Ракушки.
     - Ты боишься, что наверху узнают, верно? - не сдержала Наташка, профессиональным чутьем почувствовав, что пахнет получением информации. Всего-то чуть-чуть дожать. - Начнут реагировать...
     - Кто начнет реагировать? - перебил Гонза. - Из твоей наивности хоть гирлянды плети да улицы украшай. Кому на хрен нужно реагировать? Ты же имеешь отношение к прессе и хорошо представляешь, что ничего не случится. Кому это интересно? Представь, что в наш забитый, разумный до тошноты космический шарик проник кто-то вроде Гуру, которых куда проще просто признать сумасшедшими, чем разбираться с истинной природой их появления. Тем более они безопасны. Ну, помогают другим сходить с ума. Но не такому количеству, чтобы забить тревогу. Да и в основном тем, кто считается людьми пропащими - покалеченными, разочарованными, равнодушными к карьере и культу потребления. Так что они как волки, чистящие лес от падали. А подземная тварь... Ну узнает наша доблестная полиция и бравые военные о существовании неизвестной опасности. Если они полезут ее пресекать, то просто все передохнут. Никто не станет реагировать на опасность, которую нельзя засунуть в рамки отчета. Нашей верхушке плевать, что человечество столкнулось с чем-то необъяснимым. Им не охота связываться с неизвестным, потому что на это уходит много финансов и выходит мало результата. А существуют квартальные и итоговые отчеты, регулярно штампуемые из воздуха, где отсутствие результата на бумаге куда страшнее реально происходящих несчастий. Вся реакция наверху закончится нелепыми сплетнями и очередной волной негатива к аквелям. Что ты тут устраиваешь из нашей жизни шоу? Думаешь, мало вас таких здесь побывало? Тебе же плевать, что на самом деле означает это прикосновение к чужому, пусть не всегда безопасное, но возможно только оттого, что нам не хватает знаний. Любой дядя в погонах к херам собачьим отправит любую бумажку про Гуру и тьму, чисто чтобы не портить себе очередной отчет о работе. И тебя ни разу не волнует правда о Ракушке. Тебя волнует только своя собственная задница!
     - Я хотела помочь! Понять, что это за тварь!
     - Чтобы понять и помочь, надо потратить много времени и сил. Или ты настолько гениальна, что с ходу поймешь то, в чем мы все варимся не один десяток лет? Увидишь что-то, недоступное самим Отражениям? Знаешь, размер твоего самомнения умиляет! Но ладно, пусть даже так. Каждому нужен шанс, верно? Так скажи мне, о святая мать Наталья, звезда желтой прессы, сколько времени ты готова уделить безвозмездной помощи нам, убогим? Ты готова сидеть здесь, под землей, полгода? Год? Всю жизнь, если понадобится? Или для тебя это нечто вроде рабочего дня - отсидел от гудка до гудка и свободен? Ну так что, сколько ты готова потратить своего времени?
     Наташка молчала, зло кусая губы.
     - Вот и я о том же, - спокойно подытожил Гонза, подходя к двери. Открыл ее.
     - Прошу на выход, - ледяным тоном произнес.
     Направляясь к бару, Наташка прикидывала, что, пожалуй, наступил один из тех редких моментов, когда ей требуется полная отключка, так что одним Полнолунием не обойтись.
    
     Глава 12. Отражение
     Утром к Наташке снизошел ангел...
     Вернее, это была Полина со стаканом воды в руке, но когда у тебя во рту образовалась пустыня, появление любого человека, протянувшего руку помощи кажется настоящим чудом.
     - Спасибо, - прохрипела Наташка, возвращая пустой стакан, а потом собралась с силами и попыталась встать. Со второго раза удалось.
     - Как мило, - Полина покачала головой.
     - Нормально.
     Умывания парой горстей холодной воды хватило, чтобы кожа покрылась зябкими мурашками, но одновременно немного прояснился окружающий мир.
     Наташка вытащила из сумки свежую одежду и принялась одеваться.
     - Нет, ну как любопытно, - Полина села напротив, сложив ногу на ногу и принялась покачивать висящим на пальцах пушистым фиолетовым тапком. - Ты напилась здесь. Гонза напился в баре... Вы поссорились?
     - Мы и не дружили, - футболка оказалась мятой, откровенно обтягивающей, и сегодня это злило. Хотелось вырядиться в мешковатую одежду до пят и не заботиться, как ты в ней выглядишь, но ничего подобного в Наташкином гардеробе не завалялось.
     - Точно, вы не совсем дружили, это называется по-другому, - хмыкнула Полина.
     Наташка предостерегающе подняла глаза, но та уже вскочила на ноги и отвернулась, убирая со стола на место зеркало и расческу.
     - Завтракать пойдешь?
     Наташка машинально попыталась натянуть короткую футболку ниже. Завтракать. Конечно, завтракать не хотелось, хотя желудок не отказался бы от чего-нибудь кислого, вроде капустного или яблочного сока. Или от горячего и жидкого, вроде супа.
     Однако, нет. Наташка наклонилась за обувью, которая стояла под дверью, и на секунду голова пошла кругом. Да что ж такое? По сути, не так много она и выпила. С ног сбил не столько алкоголь, сколько неожиданное ощущение, будто под тобой разверзлась пропасть и ты упал с высоты, хотя был уверен в прочности пола под ногами. Это все из-за его поведения.
     'Не первый и не последний, - пробормотала Наташка себе под нос. - Минус один'.
     Минус один более-менее нормальный знакомый.
     Но на миг ей показалось, что все минус сто.
     А, неважно! Лучший способ отвлечься от неудобных мыслей - заняться делом. Застегивая босоножки, Наташка вдруг решила, что, с какой стати собственно она должна слушаться чьих-то запретов? Плясать под чью-то дудку? Выполнять приказы этого чертового женоненавистника? Да пусть идет лесом! А она немедленно отправится обратно в холодильник и сделает, что собиралась - осмотрит погибшую!
     Вместо завтрака.
     Полина уже ушла, ничего не ответив на отказ касательно завтрака, поэтому оправдываться и скрываться было не от кого. Захлопнув дверь, Наташка в последний раз одернула футболку, больше подходящую для пляжа, чем для дела, и не скрываясь, отправилась на нижний технический уровень.
     Если не получается достичь результата втихаря, надо действовать в наглую! - решила Наташка. Придется пользоваться любимым способом всех высокопоставленных чиновников добиваться своего - пугать грозным видом и голосом. Если рявкнуть с правильной интонацией, жертва не успеет и глазом моргнуть, как выложит всю необходимую информацию. Поэтому сейчас Наташка спускалась вниз с крайне грозным видом.
     Попробуйте меня остановить! - горячилась она, потому что могла позволить себе браваду - в данный момент Гонза наверняка завтракает. Если он вчера пил, то сегодняшний день обязательно начнет с завтрака. Это же до отвращения педантичный и последовательный Гонза...
     Минус один, цедила Наташка сквозь зубы, прибавляя ходу.
     На этот раз разглядывать коридор она не стала, а напрямик пошла к холодильному отсеку и не боясь шума, толкнула дверь.
     Наташка была уверена, что по всем неписанным законам мироздания на этот раз у неё все получится. И тем удивительнее оказалось присутствие в комнате незнакомого мужчины.
     Он сидел у дальней стены на табуретке, опираясь локтями на небольшой раскладной столик. И хотя увидеть тут кого-то живого Наташка никак не ожидала, о незнакомце она сразу же забыла.
     С левой стороны на уровне пояса из стены был выдвинут длинный холодильный ящик, в котором лежало тело стройной женщины, прикрытое до груди белой тканью. В позе мертвой не было неестественности или напряжения, да и лицо казалось спокойным.
     'Надо было вчера начинать слева', - подумала Наташка, невольно сглатывая. Несмотря на свой род деятельности и частое посещение моргов, с самими трупами она дела не имела - так, видела на фотографиях или в нескольких метрах на другой стороне улице. А тут совсем другое дело - она собиралась не просто смотреть на труп, она собиралась его изучать.
     - Проходи.
     Черт, а про мужчину-то Наташка и запамятовала. Он задумчиво покосился куда-то в угол и собравшись с мыслями, повторил. - Ты же за этим сюда пришла, верно?
     - За чем за этим?
     - Увидеть.
     Наташка повела носом, будто хотела учуять подвох. Он, естественно, существовал, как же без этого, но казалось, относится не к комнате и к ситуации в целом. И даже не к мужчине. Подвох витал где-то на уровне грядущего, которое Наташка определить не могла.
     - Можешь посмотреть на нее. Если хочешь, - старательно выговорил мужчина.
     Упрашивать себя Наташка не заставила.
     Погибшая оказалась совсем молодой, вряд ли старше двадцати. Сразу же в глаза бросалась бледная кожа - конечно, дело не только в смерти, но и в том, что девушка долгое время не поднималась на поверхность. Как долго?
     Наташка подошла ближе и наклонилась. Света было не очень много, но приблизить лицо к трупу вплотную она себя заставить не смогла.
     Пахло какой-то химией.
     Губы погибшей расходились, открывая где-то в глубине что-то похожее на влажный язык. Это смотрелось неправильно, она же мертвая! Значит, глаза и рот должны быть закрыты, чтобы не казалось, что они сейчас дрогнут и девчонка вздохнет.
     Это просто мертвое тело, отрезала Наташка.
     На лице и шее жертвы никаких следов насилия не имелось. Ни синяков, ни порезов, ни других повреждений.
     Наташка заставила себя прикоснуться к ткани, закрывающей девушку и осторожно потянула её к ногам. Небольшая аккуратная грудь, проглядывающие сквозь чистую, гладкую кожу ребра и тоже никаких следов насильственной смерти.
     Секунду помедлив, она сдернула простыню совсем.
     Ничего.
     Оставалось только одно - убедиться, что жертву не изнасиловали. Но для этого нужно заглянуть трупу между ног. Это нужно сделать!
     Однако сделать это оказалось совсем непросто. Только с третьей попытки Наташка перевела взгляд на низ живота обнаженной женщины, а потом еще ниже. Хотелось даже извиниться вслух за такую необходимость, как осмотр - ведь погибшая никак не могла отказаться, а показывать свое голое тело незнакомым людям...
     Это просто труп, в очередной раз напомнила себе Наташка.
     Никаких следов насилия не было. Мертвая девушка не выглядела так, будто перед смертью ее истязали или хотя бы пугали. Ее лицо было совершенно спокойно и ровным счетом ничего не выражало.
     Осмотр тела ни на йоту не приблизил Наташку к разгадке происходящего.
     - Закончила?
     Мужчина терпеливо искал ее взгляд. Убедившись, что услышан, он встал.
     - Теперь пошли со мной.
     Наташка послушно побрела за ним, потому что не чувствовала с его стороны ни малейшей угрозы.
     Как кто-то мог убить девушку, не прикасаясь к ней? Ядом отравил? Поза должна была быть более напряженной. Задушил? Лицо синее. Укол сделал? Самое разумное объяснение.
     Тем временем они поднялись на жилой уровень и, минув складские помещения, завернули в узкий темный коридорчик. Раньше Наташка считала, здесь просто тупик, но оказалось, здесь имеется проход, довольно тесный, но очень длинный. Коридор вывел их в круглый холл с низким потолком, по окружности которого через равные промежутки в стенах виднелись совершенно одинаковые двери.
     Мужчина толкнул одну из дверей и, не оглядываясь, вошел в комнату.
     Наташка молча зашла следом. Хозяин рассеянным жестом пригласил ее сесть и налил из графина воды. Протянул Наташке стакан. Пока она не отпила - и не подозревала, насколько сильно пересохло во рту.
     - Сейчас начнем, - расплывчато сообщил мужчина, уселся на край стандартной по меркам Ракушки кровати и замер.
     Наташка отставила в сторону пустой стакан и принялась рассматривать своего нового знакомого. Теперь, когда ничего не отвлекало, она убедилась, что раньше его не видела, разве что издалека, но внешность у него такая обычная, что вряд ли бы она запомнила. Пожилой, сухопарый мужчина с короткой стрижкой и залысинами казался скучающим от безделья туристом, которому до одури надоели все скопом достопримечательности, но раз уж оплачено, надо дотерпеть до конца экскурсии.
     И еще - чем-то неуловимым он напоминал того благообразного старца, спугнувшего Пещерную фею с ее пьедестала посреди бара, пусть он был без усов и бороды. Но что-то общее все же было.
     - Чего мы ждем? - быстро поинтересовалась Наташка, но он будто не услышал.
     Впрочем, дверь как раз открывалась. Гонза на секунду замер на пороге, уже непривычно холодный, непривычно отрешенный, будто по разные стороны баррикад. Впрочем, так оно и было, вот только появившаяся во рту горечь вряд ли имела какое-то отношение к похмелью.
     - И слышать ничего не хочу, - вызывающе заявил Гонза прямо с порога, но тут же вошел и уселся на стул.
     - Ну что ты... Все такой же непримиримый. Воинственный. С кем воюешь? - забормотал мужчина, расширяя глаза. Звучало одновременно удивленно и заботливо. Одной рукой мужчина провел по своей ноге, ласково, будто погладил кошку.
     - Ты прекрасно знаешь, кто она!
     - Кто она?
     - Репортерша!
     - Она хорошая женщина, - почти с благоговением сообщил странный мужчина. - Немного запуталась... Как и ты.
     - Даже Отражение может ошибаться, - сухо заявил Гонза, не проникнувшись значимостью момента. Он сидел в развязной позе, расставив ноги, и всем своим видом демонстрировал несогласие с происходящим в комнате.
     Наташка тут же перевела взгляд на незнакомца. Отражение. Так он один из этих странных существ! Говорят, они как бы живут на два мира - реальный и духовный, где физических законов не существует. Другой уровень. Местная молодежная фея намекала, что Отражениям известны все Наташкины планы. Она, конечно, сомневалась, но все-таки - как повезло увидеть одного из них живьем! Хотя нет, получается, это уже второй! Ну, считая того, что из бара. Теперь бы еще убедиться в существовании Гуру...
     - Расскажи ей все, - как-то слишком нерешительно попросил мужчина, хотя предположительно мог приказывать даже Гонзе. Тот тут же уперся и заартачился.
     - И не подумаю! Ты хочешь - ты и рассказывай! Я не желаю отвечать за последствия, когда она поднимается наверх и...
     - Ты уверен, что она поднимется наверх?
     На секунду в желудке у Наташки стало совсем холодно. Странный какой вопрос. Что они имеют в виду под 'не поднимется'? Ту же участь, что постигла погибшую в пещерах?
     Наташка враждебно уставилась на Гонзу, привычно задирая подбородок. Нет уж, пусть запугивают дурачков всяких, не на ту напали! Она вылезет из этих пещер, даже если ей придется взять огромный нож и прокладывать себе путь на поверхность силой.
     - Она уйдет, - уверенно повторил Гонза и отвернулся.
     - Ладно, - мужчина замялся. - Но дело не только в ее выборе. Она должна знать правду, потому что сама уходила в дикие пещеры.
     - По совсем другой причине! - взвился Гонза. - Она пыталась нарыть на нас компромат! Это даже идиоту понятно!
     - Тем не менее, она должна знать, потому что даже если все так, как ты говоришь, что-то послужило причиной!
     - Делайте, что хотите, - Гонза снова отвернулся, скрестив руки на груди и практически надув губы от обиды, как ребенок.
     - Девушка, - мужчина сел прямо и не моргая, уставился на Наташку. - Та погибшая, что ты изучала внизу. Это не первая жертва.
     - А какая по счету? - тут же сориентировалась Наташка, стараясь не замечать надутое лицо Гонзы. Стараясь не заострять внимание на том, что это лицо вызывает у нее желание подойти и немного его пожалеть.
     - Неважно, какая, - старательно, будто читая по слогам и боясь отвлечься, чтобы не ошибиться, говорил мужчина. - Но ты должна знать, почему они погибают.
     - Потому что уходят в пещеры и сталкиваются с убийцей? - предположила Наташка очевидное.
     - Не совсем так. Ты должна знать о причине, по которой появляется желание уходить в глубину.
     - И?
     - Они идут, потому что их позвали...
     Наташка глубоко вздохнула.
     - Кто?
     - Да что ты ей объясняешь! - не сдержался Гонза.
     - Девушка, - спокойно продолжил незнакомец. - Ты должна рассказать, что позвало тебя.
     Наташка непроизвольно отвела взгляд от кристально честных глаз странного мужчины и тут же натолкнулась на торжествующего Гонзу. Конечно, сейчас ей придется врать, а он станет наслаждаться ее неуклюжими попытками отвертеться.
     - Я собиралась найти королевский бузун, - словно в отместку, она сообщила правду.
     Мужчина молча кивнул.
     - И почему не нашла?
     Наташка сцепила пальцы в замок и принялась думать, как ответить.
     Почему не нашла? Да потому что свалилась в эту проклятущую яму и не смогла самостоятельно из нее выбраться, вот почему! Но если припомнить, то в самом начале похода... Как она угодила в ловушку? Наташка рассматривала гладкий зеленоватый пол, покрытый чем-то, похожим на пластик и думала. При выходе из Ракушки у нее имелся довольно четкий план - идти по карте. К тому же она была уверена, что рано или поздно обязательно выйдет на протоптанную к плантации бузуна тропу. Но она взяла и свернула с пути. Просто так взяла - и свернула! Даже не задумалась, насколько это опасно, потому что ее больше волновало желание как можно быстрее уйти подальше от...
     От чего?
     Мужчина не шевелился и даже Гонза, казалось, затаил дыхание, боясь ее спугнуть.
     - Я сошла с дороги, чтобы избежать встречи с чем-то.
     - Ты осознавала, что тебя преследуют?
     - Нет. Нет... Просто хотела чего-то избежать.
     - Чего?
     - Да не знаю я! - Наташка чуть ли не вскочила. Воспоминания оказывали на нее какое-то странное воздействие, заставляя нервничать на пустом месте.
     - Ты слышала, когда он приближался, правда ведь? - поинтересовался мужчина.
     - Да кто он?!
     Отвечать ей никто не собирался.
     - Гонза, а ты что скажешь? Она ведь слышала, когда вы возвращались обратно?
     - Да, - рассеянно ответил тот, мысленно уже витая явно где-то далеко отсюда.
     - Значит, и уйти могла, потому что позвали?
     - Она пошла искать компромат, - упрямо повторил Гонза. - Она же сама только что призналась!
     - Я слышал. Звучало честно. Но может, она просто уверена, что ушла искать компромат? Ты же понимаешь, что неподготовленный человек не может вычленить принуждение среди других мотиваций. Тем более, если в чем-то оно соответствовало ее собственным намерениям.
     Неожиданно Гонза закрыл глаза. Кожа на его щеках побелела и натянулась, облегая острые скулы и подбородок.
     - Ну же, - словно подталкивал мужчина и вдруг улыбнулся так, будто насквозь их видел. - Признайся. Это сложно. Это так просто. Признайся. Ведь тот, кто отрицает очевидное...
     - ...сам себя загоняет в рамки, - машинально договорил Гонза и открыв глаза, устало посмотрел на Наташку.
     - Она предрасположена к зову, - мрачно подытожил он. А потом очень тихо добавил:
     - Я и не сомневался.
     И в этом момент, неизвестно как, но Наташка поняла, что в его глазах предрасположенность к зову заслуживает куда большего презрения, чем работенка продажного репортера.
    
     Глава 13. Вечное плавание
     Возвращаясь вслед за Гонзой к своему жилому сектору, Наташка украдкой смотрела на его прямую напряженную спину и думала. Итого, что мы имеем? Девушка убита и, оказывается, она далеко не первая жертва. Сложно даже представить, сколько их было! Хотя вранье, конечно, вовсе не сложно, а совсем даже наоборот. Кому-кому, а Наташке не сложно представить целую груду тел любого пола, возраста и степени разложения. По сути, добытой информации уже хватало на весьма и весьма приличную статью, а если слегка приукрасить, так вообще загремит на всю страну. Собственно, именно этого она добивалась, когда искала способ попасть в нутро Ракушки, но вот незадача - совершенно неожиданно Наташка отмахнулась от вида огромного своего имени на обложках самых популярных журналов и от напевов лестной похвальбы вокруг ушей, заглушила это все, как будто набросила на непрезентабельную кучу грязного белья чистую простынь и все потому, что сейчас хотела просто докопаться до истины.
     Не ради тиража и денег. Не ради узелка на нитке своей карьеры, количество и качество которых свидетельствует о твоем профессионализме, пусть даже в такой сомнительной области, как желтая пресса. Не ради лица Свиридовой, которой красиво утерли нос.
     Она хотела докопаться до правды, потому что буквально на секунду подумала, что возможно, это поможет избежать смерти еще какой-нибудь молодой женщине, красивой, стройной, распахнувшей губы как для поцелуя и замеревшей в этом вечном ожидании.
     Что, собственно, за бред? В который раз проследив за движением мышц вдоль позвоночника идущего впереди сопровождающего, всем видом своим настойчиво выражающего недовольство и скрытую ярость, Наташка опустила глаза ниже, совершено зря, потому что ниже у него тоже все было в порядке.
     Твою мать, беззлобно выругалась она, уставившись в пол. Итак, что мы имеем? По утверждению Отражения, женщины уходят в дикие пещеры по собственной воле, следуя некому зову, которого окружающие не слышат. То есть он звучит только в голове. Вне всякого сомнения, их зовет именно убийца. Тот самый, что обитает в пещерах и передвигается в них неуклюже и шумно, как огромная, толстая прямоходящая лягушка. Если честно, большой вопрос, умеет ли это существо вообще разговаривать. И отсюда планомерный вывод - человек ли это вообще? Больше всего настораживает, что Отражение, как и Гонза - оба были полностью уверены, что речь идет о чем-то потустороннем. Наташка уже и сама не знала, во что верить. Такие бабки должны вертеться вокруг этой Ракушки просто чтобы поддерживать ее существование. Одна система спуска наверняка требовала дополнительных научных исследований и специально заказанного оборудования.
     Откуда столько бабла? Невольно задумаешься о мистической подоплеке. К примеру, о существовании философского камня, который одним прикосновением превращает металл в золото.
     Наташка презрительно фыркнула, успев заметить, что в ответ на раздавшийся звук Гонза окончательно окаменел.
     Злится, поди. Еще бы, отхватил от Отражения строгий наказ глаз не спускать, потому как зов в ее сторону может повториться. Наташку 'мужчина не от мира сего' вежливо попросил, когда возникает желание уйти в дикие пещеры - первым делом ставить Гонзу в известность. Наташка о-очень удивилась такой несуразной просьбе и, естественно, даже не подумала обещать ничего подобного.
     - Стерва, - прокомментировал Гонза ее молчание, сопровождающееся многозначительно приподнятыми бровями.
     - Скрытый извращенец, - немедленно ответила Наташка.
     - Что-о?!
     - Который баб трахает только из чисто меркантильных соображений. Благотворительность там, жалость, перенос внимания. Когда работа, так сказать, обязывает. Бедолага. И удовольствия, поди, не получаешь.
     - Да какое там удовольствие... Как взглянешь на подобную тебе стерву, так и не встаёт.
     - А ты переходи на противоположный фронт и играй в пассиве - там и не надо, чтобы вставало.
     - Поверю на слово. Тебе наверняка лучше знать.
     Они злобно уставились друг на друга, с трудом удерживаясь, чтобы от слов не перейти к мордобою, и вместо этого возвращая себе самоконтроль. Это у них неплохо получалось. Наташка думала, Отражение увидит, насколько натянуты между ними отношения и найдет ей другую компанию, но мужчина ласково погладил себя по коленке еще раз и сказал Гонзе.
     - Следи. Она слишком слепа и слаба.
     Наташка закатила глаза, потому что расслышала в его голосе подвывания проповедника, уверенного в своей правоте на все сто. И спорить бесполезно.
     Итак, вернемся к нашим тараканам. Вокруг Ракушки бродит свихнувшийся маньяк, а все вокруг уверены, что он не человек. Отличная причина забить на него и ограничится предупреждением потенциальных жертв, не ходите мол, в темный лес, там живет злой волк. Но остается вопрос - как именно он призывает жертв?!
     Разве что просто караулит любого, кто высунет нос в безлюдные пещеры по дурости или по надобности какой, неизвестно. С этого и начнем.
     А может, это житель Ракушки, который назначает девушкам свидание в пещерах в виде, так сказать, экстрима?
     Гонза бросил ее возле комнаты. Наташка тихо плюнула ему вслед и пошла полежать. Нужно было подумать, посчитать оставшееся до отъезда время и прикинуть, что она успеет сделать. Через три дня намечена встреча с Гуру, а там уже и домой пора. Времени маловато, информации для окончательного вывода по Ракушке и ее деятельности, что финансовой, что психотропной, что сектантской, недостаточно. Наташка сейчас смоется, а потом привезут новых туристов и тогда какая-нибудь другая дура может попереться в пещеры и останется там навсегда. Но и способов на счет раз-два узнать остальное и легко распутать весь клубок загадок, тоже нет. Можно попробовать примазаться к Отражениям, но чутье подсказывало, что таким образом ничего не добьешься - их мозги давно свернуты набекрень бузуном и уверенностью, что мир бездонно глубок. Они же действительно верят в существование нечеловеческих Гуру?
     Конечно, есть еще Гонза... но пытаться снова с ним помириться выше Наташкиных сил. Лучше сгнить, уйдя в дикие пещеры. Наташка в этом глубоко уверилась и поэтому остаток дня пыталась воспользоваться последним вариантом - расспросить о происходящих вокруг странностях других аквелей, постоянных жителей Ракушки.
     И снова напрасно потратила время. Проведя весь ужин в словесной пикировке с ничуть не угомонившимся Гонзой, остаток вечера она добила в баре с парочкой местных, которые говорили много, очень много, но все не по делу. В основном, клеились. Но приглашали не дальше своих комнат. Ей богу, если бы это стопроцентно вело к получению нужной информации, Наташка бы задумалась, не отойти ли от принципа не пользоваться своим телом в качестве оплаты. Однако, шансов мало. И еще на заднем фоне постоянно маячил Гонза, который время от времени окидывал внимательным взглядом их столик, но к счастью, не лез. А когда к нему подсела какая-то сияющая белозубой улыбкой девица и, не теряя времени, вцепилась в него, обнимая обеими руками, Наташка вдруг почувствовала, что ей не хватает воздуха. Впервые за время своего пребывания в Ракушке почувствовала настоящее удушье. Так испугалась, что быстро распрощалась со своими неудачливыми кавалерами и практически бегом убежала в свою комнату.
     Там Полина налила ей воды и поинтересовалась, все ли в порядке. Наташка, почти не глотая, опрокинула в себя кружку до дна и спросила:
     - Скажи, как ты думаешь - реально прожить всю жизнь так, чтобы ни разу не нуждаться ни в каком козле? Что нужно сделать, чтобы никогда не чувствовать ничего, кроме холодного голоса рассудка? Ни от кого не зависеть? Ведь на самом деле секс при хорошей технике получается куда более качественный, чем трепет влюбленных, но неопытных тел. Почему тогда с рассудком не так и весь годами накопленный опыт элементарно проигрывает гормонам?
     Полина открыла рот и Наташка впилась в нее нетерпеливым взглядом, нервно облизывая губы. Всего немного надежды... Пару невнятных слов, неважно о чем, она по-любому интерпретирует их в свою пользу. Просто звуки человеческой речи, которые можно переварить в высшую феминистическую истину. За пару секунд молчания Наташка непроизвольно придвинулась к соседке так близко, что практически прижалась к ее лицу губами.
     - Выпей лучше еще водички, - наконец, произнесла Полина.
     Ночью в комнате было слишком жарко, и Наташка постоянно сбрасывала одеяло, ворочалась и вообще чувствовала себя преотвратно.
     Следующий день выдался ничуть не лучше. Обычный завтрак с кашей и стаканом крепкого сладкого чая под пристальным взглядом сопровождающего, и ни единого шанса вызвать кого-нибудь из окружающих аквелей на откровенный разговор. Потом Наташка пыталась найти какие-нибудь сведения в библиотеке, но ничего не обнаружила, кроме Гонзы, который вынужденно уселся возле двери, поступков ее не комментировал, ничего не запрещал, но всем своим видом выказывал, как ему все это опостылело и катилась бы она скорее на поверхность в свою убогую клоаку, подальше от такого чистого и благородного существа, как Гонза.
     А ей впервые не хотелось воевать. Впервые хотелось не ударить в ответ, чтобы понятно донести мысль о том, что она способна за себя постоять, а просто уползти куда-нибудь в нору, чтобы зализать полученные раны. Глубокие и болезненные, как от капкана. Сколько она себя помнила - и тот, что ее бил, и тот, что просто ею пользовался - в каждом случае первым делом ей хотелось просто-напросто заехать им по морде и навсегда забыть об их существовании. Отплатить за обиду. Кстати, что первое, что второе у нее отлично получалось.
     Но не в этот раз.
     Однако Наташку так просто не взять! Она четко придерживалась обычной тактики - издевка, показательный игнор и время от времени тонкий задумчивый комментарий - мысли вслух о несостоятельности мужиков в целом и отдельных их представителей в частности.
     Сразу после ужина Наташка ушла на пляж, где надеялась обнаружить кого-нибудь из компании местной молодежной феи и долго-долго бродила по берегу, поднимаясь на крупные валуны, обходя острые камни, а иногда по колено забредая в воду. Ходила она прямо в босоножках, чтобы не порезать ноги и возвращаясь на берег, вздрагивала от бегущих по коже капель медленной густой воды. Жара не уменьшалась.
     Народ давно остался далеко за спиной, но она шла и шла, пока не забралась в какие-то непролазные дебри - на свалку каменной породы, где даже свету практически не осталось.
     Вся прогулка закончилась на редкость банально.
     - Эй! - донеслось до Наташки. Она оглянулась - Гонза издалека старательно махал рукой. Последний раз, когда она его видела, сопровождающий подошел к компании своих знакомых на берегу почти у входа в жилой сектор, где отдыхает основная масса акевелей, видимо, не ожидая, что ее занесет настолько далеко, а теперь был вынужден ее догонять.
     И хотя не Наташка навязала ему обязанность за собой следить, усложнять ему жизнь не хотелось. Чего уж там, она тоже не самый легкий и приятный в мире человек.
     - Ну чего тебя опять черти туда понесли? - привычно злобно поинтересовался Гонза вместо благодарности, когда она самолично вернулась к нему, избавив от необходимости пробираться по воде. - Чего ты все рыскаешь? Чего вынюхиваешь? Чего тебе на месте не сидится? Да посиди часок спокойно, в конце концов! Как щенок, во все щели нос сует!
     Тут уж Наташка не выдержала.
     - А ты чего на меня взъелся? Что конкретно я тебе сделала? Ты всех журналюг не переносишь? Да и бог с тобой! Но я, лично я, тебя как задела? Мне что, извиниться, что я вашему величеству фактом своего существования не угодила?
     - Пустой треп, - заледенело его лицо.
     - Да ну? А то давай, разберемся разок начистоту, ты мне выскажешь все свои претензии, я пошлю тебя на хрен, зато обойдемся без намеков и недоговорок. Так что? - взвилась Наташка. Это, правда, достает - даже когда она настроена жить мирно и не лезет на рожон, он словно специально пытается ее вывести.
     - Пустой перевод нервной энергии, - постановил Гонза, не меняясь в лице. Как будто ему, видите ли, скучно наблюдать и выслушивать весь этот лихорадочный всплеск эмоций.
     - О, да! А вы, мистер чистоплотность - просто верх сдержанности и правильности. Ханжа чертов. Кто ты такой, чтобы меня судить? Ты просто охрененно нудный идеалист-переросток, у которого смелости не хватает сделать что-то против своих принципов окаменевших. Да только беда в том, что низя, а хочется. Слабак! Как тебе такой расклад? Или думаешь, только сам можешь психоанализом заниматься, лениво так вслух резать человека на части, и плевать, сколько частей при этом окажется навсегда отрезано? А не пошел бы ты?
     Эффект все-таки был достигнут - Гонза оказался слишком близко, угрожающе нависая сверху, и Наташка на миг подумала, не перегнула ли палку. Сегодня на нем была светлая рубашка с коротким рукавом, и под тканью очень сильно, практически на расстоянии ощутимо, билось сердце.
     А, херли переживать! Пусть только попробует руку поднять! Наташка прекрасно помнит, где у них слабое место, и отлично умеет целиться. Особенно с такого близкого расстояния.
     - Хочешь сказать, среди твоих побуждений присутствовало хотя бы одно со знаком плюс? Может, ты действительно пришла сюда, чтобы увидеть подругу свою? Побеспокоилась о ее судьбе? - Гонза стер с лица эту раздражающую гримасу превосходства, но голос повышать не стал. Моралист хренов. - Скажи мне честно, раз уж ты у нас нынче хочешь откровенности - почему ты сюда приехала?
     Наташка опустила глаза и промолчала. По странному стечению обстоятельств она не могла сейчас точно вспомнить, как себе объясняла необходимость зарыться под землю в Ракушку. Амбиции играли? Да играли, конечно, но если честно, куда проще было найти другие способы попасть в топ скандальных новостей. Да их просто пруд пруди!
     Что же она все еще делает здесь? Ведь материала уже достаточно - реальное убийство и бродящий по пещерам маньяк. Что еще ей надо?
     - Может, я и ханжа, и идеалист, но зато точно знаю, что ищу. А ты как безумный мячик прыгаешь - то ли золота тебе подавай, то ли фанфар громогласных, то ли свободы. Отражения, конечно, считают, что все приезжающие хотят одного и того же, и теряются в выборе, но они просто не знают таких людей как ты.
     - А ты знаешь? - привычно огрызнулась Наташка, выстраивая разбегающиеся мысли в прежний порядок. Удивительно, но ей не хотелось возвращаться на работу и устраивать сенсацию из смерти этой несчастной девчонки. Не хотелось описывать самыми жуткими словами собственный опыт, когда сидишь в ловушке - каменном мешке, а над головой раздается мокрое: - шлёп... Не хотелось делать из своего страха шоу.
     - Да хватит мне уже мозг выносить!
     - И кто это мне говорит? Любитель бузуна и несчастных баб?
     Наташка развернулась и направилась к общему пляжу. Похоже, бесполезно. Существуют такие люди, которые просто не могут ни с кем уживаться. Настоящему расисту не докажешь, что неважно, какого мы цвета, все равно все рано или поздно сдохнем и станем одинаковым прахом. По роду своей деятельности Наташка сталкивалась, конечно, с такими наглухо ограниченными людьми, националисты, к примеру, которые вменяемую беседу в принципе вести не могли, потому что любой вопрос о более подробном раскрытии своего мировоззрения воспринимали в штыки, а любое высказанное вслух сомнение - как насмешку и открытый вызов.
     Гонза от них мало чем отличался.
     ***
     К вечеру она устала так сильно, что после ужина сразу ушла в комнату, завалилась на кровать и апатично уставилась в стену. Сегодня она окончательно убедилась, что гостеприимство местных весьма и весьма избирательно - ни один из них и пальцем не шевельнул, чтобы на самом деле помочь ей найти девчонку, только врали что-то несуразное или просто увиливали от темы.
     Ладно, вскоре встреча с Гуру, и вполне вероятно она даст последние кусочки общей картины устройства Ракушки. Наташка посмотрит на этих самых Гуру и точно решит, стоило ли оно того.
     Полина принесла откуда-то утюг и весь вечер гладила вещи, свои и Наташкины, часть из которых она предварительно постирала. Даже неудобно стало, из-за всей этой беготни Наташка начисто забыла, что периодически нужно следить за вещами. Пришлось извиняться.
     - Мне не сложно, - пожала плечами Полина, но Наташке все равно было неудобно. Она любила знать, что справляется со всем сама. И неплохо справляется!
     Спать они легли рано.
     Сны в Ракушке всегда снились обрывочные, и при этом не пойми о чём.
     После проведенных в ловушке ночей Наташке часто снились внутренности пещеры и казалось, что она очутилась в кишках огромного окаменевшего животного, которого неумолимое время поймало в западню. И если оно оживет, оживут и внутренности - стены мелко дрогнут и по ним побежит горячая кровь, пол затрясется, выделяя слизь, и издалека донесется гул огромного бьющегося сердца.
     И в этот раз она видела пещеры, как будто спускалась с крутого спуска огромной горы на санках. В лицо хлестал ветер, и уши закладывало от безумной скорости. Огромный спуск, но очень ровное скольжение в полную густую темноту, притаившуюся далеко у подножья. А там, внизу, ее ждало нечто... нечто чудесное.
     Наташка распахнула глаза, увидела над головой потолок комнаты, душной и тесной, судорожно глотнула воздуха и поняла, что должна пойти и убедиться, что оно действительно там... Что оно ее ждет.
     Оно покажет ей, как прекрасна вечность. Как она бесконечна, немыслима, непостижима.
     Как она желанна.
     Тонкой струйкой пробивалась мысль, что все это как-то подозрительно, но Наташка старалась не обращать на нее внимание. Она быстро оделась. Машинально, даже не задумавшись, годится ли одежда для предстоящей прогулки, не вывернута ли она наизнанку и вообще принадлежит ли ей или Полине. Все это было неважным. Однако при всем при этом Наташка одевалась очень-очень тихо, чтобы никто не проснулся и не вздумал помешать, встав на дороге.
     Наташка дернула дверь и вышла в коридор. Откуда-то по ногам тянуло прохладным сквозняком, а стена отсвечивалась зеленым отблеском, мерцающим и таинственным, как туман в старых фильмах ужасов.
     Уши забивал еле слышный шепот.
     В мире, кроме телесных радостей и чисто человеческих потребностей, всех как один сомнительных, существует нечто большее. Но для этого нужно освободиться от него... от тела, от якоря, крепко удерживающего тебя на одном месте, не пускающего обрести свободу и уйти в дальнее бесконечное плавание.
     Но если найти его, свой якорь, - увидеть его - тогда можно сделать так, чтобы он больше тебе не мешал. Не держал на одном месте.
     Откровение бурлило, как закипающая в кастрюле жидкость, окатывая волнами такой мощности, что из-за гула ничего не слышалось - ни окружающих звуков, ни своих собственных шагов. Только что-то неприятно-острое, вызывающее диссонанс. Еле слышимая расплывчатая мысль неожиданно обрела кратковременную силу и выдала новое слово. Гонза.
     Наташка повернула голову, как охотничья собака, развернулась в противоположную сторону и очень быстро последовала за этим словом.
     Вечность. И плавание... свободное плавание в таком разном, непостижимом и бесконечно прекрасном океане живого и бессмертного.
     И...
     Гонза.
     Она со всей силы навалилась на знакомую дверь, отбивая себе плечо и не заботясь ни о чем другом, кроме раздирающих голову откровений, сминающих весь жизненный опыт, как кирзовый сапог сминает новорожденную травку. И сейчас голову разламывало так сильно, будто на самом деле сдавливало тисками.
     Голос подать не получалось, она гулко ударилась в дверь лбом, отчего давление уменьшилось и Наташке полегчало. Похоже, голова все-таки не взорвется.
     Будет забавно, если у него внутри баба, - успела она усмехнуться, и давление снова вернулось.
     Перед глазами стояло озеро - безмятежная, спокойная, тихая, чудная вечность.
     - Ты что тут...
     - Тело - якорь, который заставляет нас оставаться на месте, - заявила Наташка шепотом, не в силах бороться с желанием немедленно поделиться с ним этим откровением. Он должен знать!
     Ее закачало, она почти увидела ее - железную цепь, которая приковывает ко дну. В крупных звеньях запутались водоросли, покачиваясь в воде как огромные то ли плавники, то ли крылья. Между зубов вонзилось что-то холодное, Наташка их сжала и почувствовала скрежет зубов о металл.
     - Пей.
     В горло полилось что-то соленое и острое. И одновременно безвкусное, потому что здесь все безвкусное, здесь только тело чувствует отголосок того разнообразия, которое ждет там, впереди - вода любая, вода всякая...
     - Мы все вынуждены сидеть на дне, - проговорила Наташка, когда кружка убралась. Тишина.
     - Почему ты молчишь?
     - Держись, - она вдруг оказалась в горизонтальном положении и увидела его лицо, перекрывающее обзор. А сверху проступал потолок. Нет, лежать на кровати не то же самое, что покачиваться на волнах, когда впереди неизведанное.
     - Ты тоже пытался забыть, что прикован?
     Гонза наклонился, сжал ее щеки и осторожно повернул голову из стороны в сторону, оценивающе заглядывая в глаза. Потом на лоб легла мокрая тряпка, с которой по вискам потекли холодные капли.
     - Легче? - спросил он минуту спустя, отпуская подбородок.
     Наташка апатично смотрела на него и видела за его глазами спрятанное море. Неудачная маскировка. Да и зачем? Разве могло быть что-то прекраснее?
     - Ты пытался когда-нибудь забыть, что прикован ко дну? - спросила она.
     Похоже, теперь он воспринял ее вопрос гораздо серьезней, ну или, по крайней мере, ответил.
     - Мы тут все пытаемся об этом забыть.
     - Тогда ты знаешь, что мне нужно идти.
     - Нет, ты никуда не пойдешь.
     - Мне тесно здесь, - она поежилась, - давит... Все давит...
     - Ты, наконец, осознала, что над головой сотни тон камня? - усмехнулся Гонза.
     - Нет, - она поморщилась, недовольная его недогадливостью. - На поверхности тоже давит. Иногда мне нечем дышать, настолько много в воздухе чужого. Горя, страха, алчности... Мы никогда не переставали быть животными. И не перестанем. Просто хорошо мимикрируем. Но я этого обычно не чувствую. Кажется, обычно я просто не знаю, отчего иногда хочется сойти с ума, чтобы никогда больше не приходилось возвращаться в большой мир. Я этого не чувствую, правда?
     Он немного помолчал.
     - Да, - нехотя признался и она не поняла, почему это признание далось ему так тяжело. - Похоже, ты действительно... Мы не можем уйти от себя, потому что тогда это будем уже не мы, а другие существа с нашим прошлым, для них бесполезным и ненужным. Мы сами строим свой мир, свой социум, правила поведения, опирающиеся на инстинкты, но какие-никакие вменяемые... Ищем то, что на самом деле нам не нужно. Слишком зажрались, слишком много времени остается на безделье. На пустые размышления. Ты что, ждешь четкого и единственно верного ответа? Правила, как следует поступить, чтобы взять и стать абсолютно счастливой?
     Она кивнула.
     - Конечно же, его нет. Не так просто.
     - У тебя нет?
     - Нет.
     - Я знаю, где есть.
     - Вижу, - он невесело усмехнулся.
     - Почему тогда ты меня не пускаешь туда? Не даешь оторваться и увидеть, что за горизонтом?
     Он неожиданно лег рядом, опираясь на локоть и осторожно вытягиваясь слева от Наташки.
     - Нельзя уходить так быстро.
     - Нельзя?
     - Нельзя. Если отрываться от якоря одним рывком, вырвешь его с плотью и истечешь кровью. Правда, не заметишь, скорее всего, и некоторое время будешь плыть свободной. Но потом все равно смерть. Ты думаешь, что тебе покажут легкий путь, но это вранье - легких путей не бывает.
     Она давно не слышала его голос таким спокойным. Таким понимающим и поддерживающим.
     - Почему мы ссоримся? - спросила Наташка, так и продолжая смотреть в потолок.
     - Ты ведь видела - свободно плавать можно только в одиночестве.
     - Неправда, - неуверенно сообщила Наташка.
     - А что ты видела?
     Она глубоко вздохнула. Как можно передать словами, что она видела? Видела свою тюрьму. Свой крошечный пятачок воды в гуще таких же привязанных к месту существ. Разноцветную мечту вдалеке и зовущий смех, который уверял, что она не как все. Что она сможет оторваться и уплыть в бесконечность. А может, не просто уплыть, а улететь. И что там, далеко за горизонтом, ну или местом, которое исполняет роль горизонта другая система жизни. Без привязи.
     И все же что-то было не так?
     - Ты врешь, - слабо повторила Наташка, но доказательств его вранья привести не смогла.
     Но что-то не так.
     - Я часто разочаровываю женщин.
     - Ты прекрасен, - совершенно серьезно заявила Наташка. От неожиданности Гонза сильно закашлялся и долго не мог успокаиться.
     - Охренеть, как тебя штырит.
     - Ты просто слаб.
     - Еще лучше!
     - Я знаю о тебе правду, - Наташка повернула голову и на миг прикрыла глаза от его дыхания. Такая изысканная ласка, легкое дыхание на раздраженной коже... - Я видела ее всего секунду, когда ты открыл дверь...
     - Чего ты там видела...
     Наташка как не слышала попытки ее перебить.
     - Ты себя боишься и не отпускаешь. Той части, которая под вывеской 'Долг'. Она для тебя слишком тяжелая. Ты поэтому и меня боишься, потому что на самом деле ничем от меня не отличаешься, - прошептала она и наконец, отключилась.
    
     Глава 14. Время перед банкетом
     Утро после 'телепатического общения с пещерными духами', а скорее после вызванных непонятным источником галлюцинаций, оказалось совсем таким же, как с похмелья: чугунная тяжесть в ногах, едкое жжение в животе и пустая голова. Так сразу осознать вчерашнее и главное, свое собственное поведение оказалось невозможно. Наташка открыла глаза - потолок комнаты ничем не отличался от того зеленоватого, который располагался над ее кроватью, разве что освещение непривычно яркое, совсем дневное.
     Она провела рукой по простыне и не ощутила ни малейшего дискомфорта, который прежде появлялся каждый раз при попытке расслабиться в любом месте за пределами собственной квартиры. Тогда, видимо, из-за нарушенного ночью иммунитета и ослабевшей брони в Наташкину голову пришла одна удивительная мысль. Она хотела остаться в этой кровати. Не одной. Она хотела оказаться тут вместе с хозяином комнаты и чтобы сверху нависал не потолок, а его взволнованное лицо, и придавливало к кровати не одеяло, а его тело.
     Она хотела его в самом примитивном смысле этого слова.
     И даже сил сопротивляться желанию не осталось. Все, что удалось сделать Наташке - так это сесть на кровати и осторожно спустить ноги на пол.
     Дверь распахнулась от толчка и в комнату вошел Гонза с подносом в руках. Наташкин взгляд тут же прилепился к его лицу. Гонза выглядел отлично - выспавшийся, свежий и бодрый. Он успел побриться и где-то раскопать идеально выглаженную футболку, что смотрелось странно благодаря тому, что футболка была дешевой и ношеной. Наташку всегда бесила необходимость выглаживать ткань, особенно те труднодоступные места, которые выглаживать все равно что подковать блоху, и она не могла понять, с какого перепугу кто-то станет тратить столько времени и сил на приведение в порядок того, что изначально привести в приличный вид невозможно.
     Гонза, однако, такими вопросами не заморачивался. Поднос, на котором стояли две большие кружки, сахарница и накрытое салфеткой блюдце с бутербродами он нес так торжественно, будто собирался вручить Наташке, как медаль герою, с максимальными почестями.
     При виде Наташки Гонза остановился и широко улыбнулся.
     - Подумать только! Сто лет не приносил женщине завтрак в постель, - сообщил Гонза, отворачиваясь и пристраивая поднос на небольшой столик.
     Его коротко стриженный затылок выражал не меньше восторга, чем лицо.
     'Вот и все, - обреченно подумала Наташка. - Вот и влипла...'.
     Больше всего пугало чувство единения, оставшееся после их ночного разговора. Обманчивое чувство, которое грозит вылиться в сплошные неприятности.
     - Колбасу не завезли, поэтому бутерброды с сыром. - Гонза жестом фокусника сдернул с тарелки голубую салфетку. - Тададам! Ну чего ждешь? Вставай уже. В постель - это не значит, что надо крошить хлебом на простыни.
     - Гонза, - Наташка встала на ноги и выпрямилась. - У тебя есть женщина?
     Он тут же замер, осторожно опустил салфетку обратно.
     - Какая?
     Наташке захотелось ему врезать. То ли за отсутствующий вид, который он принял, то ли за собственную боль, накатившую, когда его лицо растеряло безмятежность и озорство, становясь прежней маской.
     - Женщина, с которой ты спишь, - упрямо процедила Наташка сквозь зубы.
     - Да, - без промедления ответил Гонза, вытягиваясь напротив. Так они и стояли - прямые, со вздернутыми подбородками и крепко сжатыми губами.
     - Одна?
     - Да.
     - Почему я ее не видела?
     - Она приходит тогда, когда нам обоим хочется встретиться.
     Наташка медленно выдохнула, отворачиваясь. Неужели она и правда считала, что между ними возможна какая-то связь?
     - Очень удобно, правда? - привычка удерживать в голосе изрядную долю сарказма, к счастью, не подвела. - Все мужчины предпочитают такие отношения - захотелось, встретились, пообщались, разбежались в стороны. Простое удовлетворение естественных потребностей. Никаких тебе обязательств, никаких привязанностей, чужих проблем и радостей. Современно и комфортно.
     - Нас обоих это устраивает. Я не скрывал, что ничего большего не планируется. Да ей и самой больше ничего не нужно.
     - Ну конечно, ты же у нас честен до зубовного скрежета. Наверняка все сразу расставил по местам! И, конечно, выбрал себе полную дуру, которая готова и на объедки бросаться, только бы не одной.
     Наташке даже стало ее жалко. Сколько она навидалась таких неуверенных в себе слабых баб (слово женщина к ним неприменимо), которые судорожно держались за какого-нибудь морального садюгу, свято веря, что лучше такой мужик, чем вообще никакого. Которые ради ласкового слова горы свернут. И навидалась не меньше тех, которые, прибитые телевизионной свободой отношений, рады хотя бы тому, что мужик готов встретиться с ними больше одного раза, пусть и без намека на серьезные отношения.
     И все равно каждая из них верила, что однажды ее герой передумает и поймет, что семья, где она станет его женой, и есть единственное настоящее счастье.
     - А ты, конечно, иная, - с пониманием кивнул Гонза.
     Наташка зло вскинулась. Ей всегда хотелось быть иной, дай ей хоть кто-нибудь такую возможность! Конечно, большинство людей считает, что это все отмазки и желающий вести себя безупречно всегда найдет способ вести себя безупречно, даже под дулом пистолета, потому что лучше сдохнуть, чем отречься от своих убеждений, но Наташка не была святой - она осознавала пределы своих душевных возможностей. Невозможно вечно подставлять другую щеку. Это слишком больно и совершенно бесполезно.
     - А ты, конечно, знаешь, какая я, - сказала она вместо этого.
     - Конечно. Чего тут знать? Вы все одинаковые.
     - Ну, завелся!
     - А ты к тому же слышишь зов.
     - И что?
     Гонза зло растянул губы.
     - Как можно серьезно воспринимать того, кто тупо жаждет хлеба и зрелищ? Набитого живота, телесного ублажения, в общем, халявной экскурсии в райские кущи?
     - Прекрати говорить загадками! И хватит сравнивать меня со всеми остальными!
     - Правда? - его брови дрогнули. - Позволь сообщить тебе кое-что потрясающее. Ты - такая же, как все остальные. И когда Гуру тебя позовет, ты пойдешь за ним, как на поводке. Как вы все ходите!
     Наташка не понимала, о чем он говорит, но считала необходимым немедленно возразить.
     - А если нет?
     - О... - неожиданно Гонза протянул к ней руку и расчетливым жестом коснулся щеки. Его голос звучал очень нежно. - Тогда я признаю, что ни черта в устройстве нашего мира не понимаю.
     - Признаешь, что туп как пробка?
     - Легко. - Однако усмешка с его лица тут же исчезла и он отдернул руку. - Только забудь. Тебе слабо.
     - Знаешь что? - Наташка внезапно успокоилась. - Мне вдруг жутко захотелось это сделать! Знаешь, зачем? Только для того, чтобы потом красиво послать тебя в глубину веков! Чисто чтобы насладиться видом того, как ты обламываешься! Чтобы всласть позлорадствовать!
     - Ну так сделай это! - вызывающе, но удивительно тихо ответил Гонза.
     Наташка зло дышала, хладнокровно прикидывая, как бы еще его опустить. Осадить жестоко и бессмысленно, одернуть, как надоевшего прилипчивого щенка. Нечасто у нее возникало желание сделать живому существу больно, потому что ей было на всех плевать. Но сейчас ей этого хотелось, и появившаяся зависимость пугала ее до смерти.
     К счастью, в дверь осторожно постучали.
     - Да! - недовольно крикнул Гонза, отворачиваясь.
     В дверную щель просунулась голова Рафы, он окинул их изучающим взглядом, но остался серьезным.
     - Тебе записка сверху. Звонил Павел Константинович.
     Гонза отшатнулся в сторону, моментально забыв про Наташку, спор и поднос с остывающим кофе.
     - Что-то случилось?
     Рафа пожал плечами и протянул листок. Чтобы никто не подумал, что ее терзает любопытство (хотя она терзало Наташку так сильно, что зудели кости), она отошла подальше и села к столику. Надо же позавтракать! Негоже портить желудок, он не виноват, что его хозяйка любительница нервотрепки и безумных мужчин.
     - Присмотришь за моей? - заговорил Гонза через некоторое время, так и не отрывая взгляда от записки. - Вернусь к приходу Гуру.
     - Конечно, - Рафа покивал, косясь на Наташку. Она упрямо жевала бутерброд и молчала.
     Гонза выхватил из кучи одежды рюкзак и сразу ушел.
     ***
     В присмотре Наташка больше не нуждалась, по крайней мере днем, когда бодрствовала, к счастью, Рафа считал так же, в чем она вскоре убедилась - через часик Рафа забыл, что таскает ее за собой, и ушел куда-то в сопровождении парочки беспрестанно болтающих дружков-аквелей.
     Наташка тут же замедлила шаг и отстала.
     Время шло. Через пару дней явится Гуру, а потом пора возвращаться домой. Убираться подальше от человека, возле которого находиться все равно, что добровольно обнимать колючего ежа.
     Но что он имел в виду, когда упоминал Зов Гуру? Этот вопрос требовал немедленного ответа.
     Наташка, недолго думая, отправилась к единственному вероятному источнику информации - мужчине, которого местные считали Отражением, что бы эта ересь ни означала.
     Наташка была зла. Ее достали тайны. Одно дело - когда новоявленная голожопая звезда эстрады скрывает рожденного в четырнадцать лет внебрачного ребенка, проживающего у бабки в деревне, и совсем другое - когда сознательно умалчивается о существовании серийного убийцы и вместо объяснений обладающие знаниями исторгают одни только многозначительные намеки не пойми на что.
     Она была зла, поэтому стучала в дверь очень сильно. Хозяин вышел встретить ее лично.
     - Вы меня ждали? - поинтересовалась Наташка, потому что по всем киношным канонам мудрец каждому появившемуся гостю непременно заявляет: 'Я предвидел твой приход. Я тебя ждал'.
     Однако мужчина смущено пожал плечами. Наташке показалось, его оторвали от чего-то важного, но ей было наплевать, потому что терпение заканчивалось.
     'Как все', заявил Гонза и она собиралась выяснить, какие же они, все?
     - Я хочу знать, что такое зов, почему я к нему предрасположена и что это все значит!
     Мужчина вернулся в комнату и опасливо присел на краешек собственной кровати, как будто не к нему, а он сам пришел в гости.
     Наташке еще много чего хотелось сказать, но она сдержалась. По сути, он ей ничего не должен. Главное, чтобы он не успел этого вспомнить, так что пусть начнет отвечать, а дальше останется только вытянуть побольше информации.
     - Очень страшно знать, что однажды умрешь, - неожиданно сообщил господин Отражение.
     Наташка изумленно на него уставилась, но промолчала. Пусть говорит, раз начал, а в сути сказанного она пороется позже.
     - Пока ты об этом не думаешь, ты не испытываешь страха. Но каждый из нас понимает, что однажды умрет. Неважно, сколько денег ты заработал, насколько ты известен, сколько добра или зла сделал людям. Ты умрешь. И если задуматься об этом - о безысходности, неизвестности и, возможно, окончательном угасании разума, становится очень страшно. Что случится? Ты заснешь и не проснешься? Будешь видеть сны? Или перестанешь существовать? Как это, совсем ни о чем не думать? А исчезнуть? Разве можно совсем исчезнуть? Жить, постоянно думая о неизбежности смерти страшно. Ты согласна?..
     Наташка кивнула. Она не хотела представлять себе смерть.
     - Для живого существа естественно игнорировать мысли о неизбежном конце, потому что иначе оно болеет, страдает и быстро сдает. Поэтому мы не думаем, и это запрет на уровне инстинкта.
     - Да, - кивнула Наташка, старательно пользуясь инстинктом и игнорируя ненужные мысли.
     - Гуру умеют нейтрализовывать этот страх. Как и любой другой. Они учат нас жить так, чтобы мы не боялись смерти, потому что она не страшна, а прекрасна. А когда нейтрализован главный страх, все другие легко контролируются. И это не просто какое-нибудь внушение, принуждение верить без доказательств, Гуру действительно полностью убирают страхи. Тебе, наверное, это кажется неважным, ну нет страха и ладно... Но на самом деле судьба человека меняется. Все становится другим, как будто приобретает краски. Жизнь видится другой. Больше ничего не мешает чувствовать себя счастливыми.
     - Дальше, - кивнула Наташка. Она никогда не чувствовала себя счастливой. Ни разу за все свои двадцать четыре с половиной.
     - Гуру учат нас раставаться со своими страхами очень медленно, с помощью их подсказок, но самостоятельно. Но они могут и иначе...
     Вот теперь дело шло к самому интересному, Наташка все свои сбережения была готова поставить на кон!
     - Гуру могут увести человека за собой и показать конечный результат, дать человеку некоторое время пожить без страха. Они сами выбирают, кого взять. Обычно они приглашают наиболее неверующих, тех, кто не способен приложить достаточно усилий, чтобы избавиться от страха самостоятельно. Они выбирают и показывают, что все реальность - страха, действительно, не существует. Аквели считают это самым простым и, прости, не очень уважаемым путем к познанию.
     - Это и есть зов?
     - Зов - это личное приглашение Гуру, который ведет тебя за собой.
     - Разве это плохо? - спросила Наташка, вспоминая, с каким презрением отзывался о зове Гонза.
     - Это хорошо, - покладисто ответил мужчина и эта покладистость показалась слишком подозрительной - будто он сознательно чего-то не договаривал.
     - Почему тогда... - Наташка не придумала как задать вопрос, не оголяя своих с Гонзой отношений. Как лучше спросить? Почему Гонзу бесит, что она способна услышать зов?
     - Подождите, - она вдруг опомнилась и разозлилась заново. Нет, хватит уже, хрен с ним, с сопровождающим, из за него Наташка только что чуть не проморгала самого главного. Совсем мозги на жаре высохли! Возможно он этого и добивается - отвлечь внимание? Принять, так сказать, огонь на себя.
     - Хотите сказать, что меня... что в пещерах бродит именно Гуру? И что он зовет... женщин, а потом убивает?
     Отражение долго смотрело ей в глаза.
     - Гуру просто показывают жизнь без страха. Они никогда не убивают. Но... ты права!
     - Объясните, - почти приказала Наташка.
     - Существо, которое бродит по пещерам, когда-то было одним из Гуру. Теперь оно проклято и не способно помогать. Оно несет смерть.
    
     Глава 15. Байки и легенды
     Несет смерть...
     Сказанное господином Отражением звучало в ушах, зудя, как прилипчивый комар, все время, пока Наташка шла в спортивный зал с тренажерами. Нервы гудели. Когда нападаешь на след, испытываешь подъем духа и вырабатываешь слишком много энергии, которую некуда деть, от нее следует избавляться как можно быстрей. Методов известно множество.
     Секс ей не светил. Близость незнакомого потного тела и последующее легкое ощущение гадливости - слишком большая цена за полученное мимолетное удовольствие (и это еще повезет, если полученное). Тем более, что наверняка начнешь представлять совсем другое тело. Чье-то вполне знакомое...
     Даже думать об этом не смей!
     На машине тоже не погоняешь, потому что машин под землей нет, но зато в спортзале имеются велотренажеры.
     Наташка ураганом ворвалась в длинное помещение, стены которого были завешены сеткой, похожей на рыболовную, молча прошла в угол, забралась на тот тренажер, что стоял напротив стены, включила стандартные настройки и принялась крутить педали, уставившись на приклеенные к стене фотообои зеленой долины и серых гор.
     Ей нужно было серьезно подумать.
     Но прежде стряхнуть лишнее. Лишний груз, мешающий тащить на спине рюкзак. Лишнюю лапшу с ушей. Лишнюю грязь с ботинок, замедляющую шаг.
     Итак, прочь все эти нелепые намеки про сверхъестественное. Все гораздо проще.
     Сектанты обзавелись учением и построили себе подземное убежище. Особенности этого убежища таковы, что вокруг находятся пещеры, в которых легко заблудиться и погибнуть.
     Среди сектантов есть совсем больной человек, который убивает женщин. Заманивает как-то в пещеры, где оставляет тела. Пока неизвестно, как именно он убивает, учитывая состояние тела, но варианты можно придумать даже наспех. К примеру, место, где сквозь щели в земной породе выделяется подземный газ, которым легко отравиться. Чем не теория?
     Есть сектанты, есть убийца. Все просто.
     Есть Гуру - какие-то ряженые, играющие роль святых. Вперед! Пусть играют.
     А остальное? Наташка завертела педалями еще быстрей.
     Остальное все ерунда. Ей примерещилось нечеловеческое существо в пещерах, потому что она была больна. Жар. Температура. Шок.
     В ночь, когда она пришла к Гонзе, ей тоже что-то мерещилось. Почему? Тоже проще простого - неизвестно, что в Ракушке подмешивают в еду, учитывая, что бузун раздается направо и налево совершено свободно и никто этим не заморачивается. Аквели считают, даже для детей он безопасен. Неизвестно, как на самом деле они вербуют взрослых, но вариант подспудного влияния на психику с помощью психоактивных веществ вполне допустим.
     Вот так все просто.
     Наташка остановилась, когда футболка прилипла к спине, по вискам стекал пот, а руки и ноги дрожали от напряжения.
     Вот так все становится просто, если закрыть глаза на разные намеки и байки.
     Кстати, байки-то пригодятся! Писать их легко, читатель их уважает, почему не прихватить парочку?
     Наташка слезла с тренажера, убедилась, что ноги держат и улыбнулась.
     Самое время припомнить, что не она одна такая любопытная, а взаимовыгодный обмен информацией - один из самых эффективных методов узнавать новое.
     ***
     Галина Сергеевна находилась в своей комнате, которую она делила с неизвестной Наташке женщиной. Судя по увиденному сквозь дверную щель, комната была типичной и ничем не отличалась от ее собственной.
     - Через пятнадцать минут в кафе, - сказала Галина Сергеевна в ответ на предложение встретиться ради разговора, полезного всем, и закрыла дверь.
     В кафе так в кафе.
     Наташка сунула руки в карманы шорт, выпрямила спину и развязным шагом отправилась в бар. Пожалуй, она была слишком доверчива, слушая россказни сопровождающих об аквелях и Гуру. Наверное, потому что подспудно ждала, когда ее начнут активно прессовать, и из-за этого пропустила довольно мягкое подталкивание в нужную им сторону.
     Пора прочистить мозги, в кафе, без бузуна, какой бы он ни был расчудесный. Да и вряд ли проводились какие-нибудь клинические исследования, способные подтвердить это официально.
     - Привет, - расплылся в улыбке встреченный в коридоре аквель, окидывая откровенным взглядом ее растрепанные волосы и влажную после тренажера майку.
     - Привет, - ответила Наташка, задорно улыбаясь в ответ и прошла мимо. Заинтересованный мужской взгляд грел спину.
     Все так просто!
     Главное, готовность оставаться собой и отсутствие бесполезной веры в сказки. Высшие существа. Зов. Несущие свет знаний непогрешимые Гуру. Любовь.
     Не верь в сказки - и все станет просто.
     Как обычно днем бар пустовал, но сегодня прямо у входа расположилась компания молодежной феи, которая оказалась такой многочисленной, что частично разместилась в проходе на взятых по соседству стульях.
     Вот так - ищешь - не находишь, а когда не нужно - вот они, расселись, пьют томатный сок, жуют картошку фри и хохочут над гримасами Окаля.
     Возле феи сидела еще одна девушка, почти подросток, такая бледная, что, казалось, ее кожа вот-вот истончится настолько, что совсем растает.
     - Привет, - почти пропела Наташка, быстро оглядывая остальной зал. Никого. Отлично! Ей не нужны лишние свидетели разговора, значит, подойдет тот столик, что стоит максимально далеко от этой развеселой компании.
     - Привет! - молодежная звезда вдруг поднялась, опираясь рукой на плечо длинноволосого соседа. Голубая клетчатая рубашка, завязанная на животе, открывала аккуратную выемку пупка на идеальном округлом животе. - Смотри, мне гипс сняли!
     Она подняла ногу, демонстрируя узкие джинсы, обхватившие не менее узкую щиколотку.
     Прозрачная девица-подросток с шумом втянула в себя сок и, казалось, от одного глотка полностью порозовела.
     - Поздравляю! - сказала Наташка. Если честно, ей было плевать, но что поделать, улыбка у девчонки такая заразительная! Её распахнутые голубые глаза словно давали клятву, что пока они открыты, вокруг не будет ничего обычного. Ни скуки, ни работы, ни серости.
     Иди за мной - говорили ее глаза - и я покажу тебе, ради чего стоит жить.
     - Не хочешь к нам? - спросила девчонка, задирая нос кверху. Источаемая ей смесь детского очарования и взрослой закостенелой величавости сшибала с ног.
     Рискнешь остаться в серости, когда я веду к свету? - почти расслышала Наташка в своей голове.
     Харизматичная и... дикая. В чем-то даже опасная, решила Наташка. Да, точно, обходиться с ней следует крайне осторожно, не то послушные псы растерзают.
     - Нет, спасибо, у меня встреча, - легко отказалась Наташка. Вот что интересно - вид этих людей, большинство из которых явно выросли из подросткового возраста, вызывал в ней какое-то умиление, какое вызывают у взрослых маленькие дети. Ей нравилось, как одежда облегает грудь и бедра феи, но зависти при этом она не испытывала, а любая женщина шляпу бы съела от злости, сравнивая свои формы с формами этой безупречной пещерной дщери. А вот вид успешной Свиридовой постоянно бесил. И на Окаля Наташка смотрела с удовольствием - но не так, как смотрят на мужчин. Да, у него была отменная мускулатура, одушевленное лицо и твердый подбородок. Он выглядел... мило, что ли. Не больше. И уж подавно не вызывал ничего похожего на те эмоции, которые вызывает...
     Забыли.
     Девчонка улыбнулась. Ни тени обиды или недовольства. Светлая тень, окружившая глаза и приласкавшая щеки.
     - Я бы на твоем месте не отказывалась, а на полную катушку оторвалась сегодня с нами. Мы, знаешь ли, тут единственные, кто не покрылся голубой плесенью и умеет веселиться. И еще, скажу по секрету, совсем скоро тебе вообще будет не до веселья, - она весело фыркнула, сморщив нос, как капризная кошка.
     Наташка фальшиво улыбнулась. Пусть они дети, привыкшие к проявлению наивного восторга гостей с поверхности, но её им нипочем не провести. Ее задолбали эти псевдо-предсказания и намеки.
     - А ты, конечно, знаешь, как мне скоро будет, потому что увидела будущее с помощью каких-нибудь сверхспособностей, которые получила от Гуру?
     И вроде ничего по-настоящему грубого она не сказала, но неожиданно вся компания примолкла и вокруг воцарилось молчание, но не раздраженное, а как-то тусклое и пустое.
     - А как же. Все думают, что предсказывать - все равно как по телеку новости смотреть. Мол, там и там случится то-то, а по такому адресу - другое, - невозмутимо продолжала девчонка. - Как в передаче про экстрасенсов - вот, смотрите, участник вызывает духа, чтобы тот помог победить ему в игре! Вызывать дух умершего ради победы в дешевом шоу? Ну не бредово ли звучит? А на деле... это как если бы ты жутко проголодалась, отстояла очередь, потратив последние деньги, развернула гамбургер, купленный в Макдональдсе, а там свернутая кольцами ядовитая змея. Или чье-то отрезанное ухо. Или член. Об этом точно не захочешь распространяться по телевиденью. Понимаешь?
     - Паршиво? - улыбалась Наташка. Неужели эти ребятишки думают, она купится на представление, наверняка уже не раз разыгранное перед доверчивыми гостями сверху?
     Неужели она так похожа на идиотку?
     Кто-то из окружающих хмыкнул и пробормотал:
     - Дикие поверхностные люди.
     - Очень паршиво, - мерзавка не смутилась, а растянула губы еще шире. - Но не верь мне на слово.
     - Как скажешь.
     - Тебе не понадобится верить на слово мне...
     - О, еще что-нибудь важное?
     - Да уж... Никто не слушает чужих советов, но даже если станет слушать, все равно не поймет правды, пока не очутится в той самой шкуре.
     - Буду ждать. Ты же намекаешь, что я примерю твою шкуру?
     - Да. Именно на это я и намекаю, - кротко согласилась фея, опуская ресницы.
     - Приму к сведению. Ну, мне пора. Еще какой-нибудь умный совет? На закуску, так сказать?
     - Запросто. Слушай, Наташка. Если каждого встречного мужчину считать одним из многих и постоянно твердить ему об этом - он им станет.
     Наташка, надо признать, слегка удивилась и не сразу нашлась с ответом.
     - Ты о тех многочисленных особях, которые чешут всех баб под одну гребенку и прифигивают от своей собственной уникальности? В них мне следует различать индивидуальность?
     - Все ошибаются.
     Бессмыслица какая-то. А ведь на мгновение даже показалось, что сейчас мозги крякнут, встанут на место и найдут решение... чему-то важному.
     - Пока, фея. Береги себя.
     - Спасибо. А ты подумай на досуге, кого и зачем на самом деле желаешь убедить, что все мужики одинаковые.
     Расстались они как лучшие подруги.
     Тихо посмеиваясь себе под нос и шагая к дальнему столику, Наташка предпочла забыть, что к концу разговора глаза молодежной королевы были совсем не голубыми, а в плечо соседа она вцепилась так сильно, что тот морщился от боли, но терпел.
     Зачем это запоминать?
     Не верить в сказки. Ни в добрые, ни в злые. Ни в какие.
     ***
     Уважаемая сотрудница института культурологи явилась в своем обычном костюме богатой пожилой туристки.
     За время проживания в Ракушке они практически не общались, но судя по мгновенному согласию встретится, обе прекрасно понимали, что они единственные из группы, кто ехал собирать информацию.
     - Обмен? - спросила Наташка, отпивая воду из собственноручно откупоренной бутылки. На всякий случай. К слову сказать, если так пойдет дальше, то ее паранойя заставит обходится без еды до самого отъезда.
     - Что на что?
     - Легенды... слухи... на тоже самое.
     - Много нового?
     - Нет, - Наташка грустно усмехнулась и со стуком опустила бутылку на стол. - Одни обрывки.
     - Начинай.
     - Хорошо. Смотри, - Наташка шмякнула о крышку стола открытым блокнотом, который захватила из комнаты по дороге в бар, и вытащила из кармана ручку. - Это Ракушка, - на бумаге появился контур яйца. - Теперь местная иерархия. Тут, наверху, Гуру, высшие существа, проживающие в диких пещерах. Тут, внизу, аквели: рядовые жители, сопровождающие, отражения. Ты видела Отражение?
     - Да, доводилось сталкиваться пару раз. Пугливые такие пожилые люди. Ну или выглядят просто, как будто их высушили.
     - Вероятно, они из первых последователей?
     - Скорее всего. По крайней мере, подходят по возрасту. Так что дальше?
     Наташка смотрела на яйцо, перечеркнутое сверху и снизу линиями. Потом зарисовала его центр жирным зигзагом.
     - Проблема в том, что это промежуточное звено нам неизвестно. Кто нашел деньги и построил подземный жилой комплекс? Не Гуру, они судя по рассказам и дикими тут прекрасно существовали. Не Отражения точно, виденные мной ничем толковым не занимались, только бродили по коридору и болтали ерунду. И вообще, судя по поведению, они не способны сосредоточится на чем-то не особо духовном, типа сшибания бабок. Это также не один из наших сопровождающих, они просто рабочая сила. Так где оно - звено, создавшее все это? - Наташка обвела рукой зал и поймала внимательный взгляд Окаля, задумчиво прижимающего к щеке стакан сока.
     - А это так важно? - слегла удивилась Галина Евгеньевна.
     - Еще бы... Я склоняюсь к мысли, что где-то на поверхности существуют люди, которые занимаются только финансовыми вопросами. Которые смогли добыть финансирование... наверное, космическая программа стоит дешевле.
     - Ты думаешь?
     - Да оглянись... Ты наверняка представляешь, сколько стоит сделать ремонт в квартире? Купить жилье? Построить дом? А теперь перенеси это сюда, под землю, умножь на объем и прибавь текущее содержание комплекса... Если бы все держалось только на Гуру, тут до сих пор оставались бы дикие пещеры, которые посещают избранные фанатики. А вокруг полно адекватных людей. И вот вопрос - тот, кто занимается финансированием, действительно занимается этим, желая познакомить мир с Гуру? Или это чей-то масштабный план? Правительственный? Зарубежный? С какой целью?
     - Не знаю... Я бы не стала так глубоко копать.
     - Мне тоже не очень хочется. Но что-то не складывается. Сами аквели похожи на секту. А вот все, что нас тут окружает, нет. Это больше похоже на нечто сознательно организованное. Открывается немалый простор для размышления. Такие дела... Теперь твоя очередь. Побалуй меня интересными легендами.
     Естественно, даже осуществляя обмен, не стоит выкладывать на стол все карты. Козырь Наташка оставила в рукаве и не только оттого, что желала обменять его на нечто уникальное. На самом деле она надеялась вообще его не использовать. Мертвая девчонка заслужила покой хотя бы за то, что умерла в пещерах.
     Галина Евгеньевна вздохнула.
     - Честно говоря, у меня тоже улов небольшой. Ты слышала о первой встрече с Гуру?
     - Как все. Однажды компания диких спелеологов забралась в пещеры и встретилась с Гуру.
     - А подробности?
     Наташка быстро захлопала глазами. С того самого момента, когда несколько месяцев назад хамелеон Гонза покинул ее кабинет, её усилия были сосредоточены совсем на другом.
     - Поняла. В исполнении аквелей описание встречи звучит куда красочней. Впрочем, так и должно быть при пересказе ключевых моментов истории возникновения нового учения. Эта история необычна по антуражу, но по содержанию вполне можно провести параллели с другими историями. Итак, однажды группа спелеологов спустилась очень глубоко под землю, с целью открыть новые пещеры и таким образом отпраздновать день рождения одной студентки... которую очень любил руководитель и организатор спуска.
     - Понятно, - вставила Наташка для того, чтобы что-нибудь вставить.
     - Как раз непонятно! Девушка была очень молода и наивна. Ею восхищалось большинство молодых людей, участвующих в экспедиции.
     - Восхищались? - с иронией уточнила Наташка.
     - Тихо. Так вот, ко всему прочему она была девственницей.
     - Как интересно...
     - Итак, группа спустилась по уже пройденному маршруту, обнаружила проход за пределами отмеченных на карте территорий, а потом решила этот проход исследовать. Ну и спустилась в какую-то ранее неизвестную пещеру. Дальше следует обычная страшилка. Знаешь, из серии: 'они спустились под землю, устроились на ночевку, а утром увидели, что одного из их товарищей нет на месте. Его обувь и аккуратно свернутая одежда лежали на рюкзаке, значит, он ушел раздетым. И сколько бы они ни звали, не искали, ничего не помогло - больше они его никогда не видели'.
     Наташка молчала. После проведенного в подземной ловушке времени эта байка казалась уже не такой мило холодящей кровь, как детские страшилки. Она звучала слишком правдиво.
     - И вот, тут случилось то же самое. Девушка пропала, большая часть ее одежды осталась лежать на месте ночевки. Различие в том, что когда ее отправились искать, то относительно быстро нашли - и не одну. Напротив полуголой девушки сидел незнакомый мужчина в сером балахоне и, цитирую: 'со звездами в глазах', который держал ее за руку. Этот момент не покажется странным непосвященным, но стоит только представить - компания людей лезет глубоко в землю, куда мало кто в здравом уме рискнет сунуться, не говоря уже о том, чтобы добраться до места, где они ночевали, и совершено случайно сталкивается там с... живым незнакомым человеком. Вероятность такая же, как встретить дракона.
     - Это был Гуру?
     - Естественно. А члены группы стали первыми его последователями. Гуру привел их на берег местного подземного моря и позволил остаться. А потом показал более простой путь на поверхность и пригласил возвращаться и приводить всех, кого они пожелают. Так зародилась Ракушка.
     - Эта история не объясняет, как она строилась и на какие шиши.
     - Для меня это вопрос вторичный.
     - Ладно. А к чему в истории было упоминание о том, что девушка девственница? Разве это как-то дальше развивалось?
     - Нет. Не знаю к чему, - она пожала плечами. - Просто такой момент.
     - Ладно. Есть что-нибудь еще?
     Галина Сергеевна вздохнула.
     - Пока только зачатки, причем каких-то бытовых историй. Про церемониал как таковой в них не упоминается. Вероятно, потому что на данный момент он напрочь отсутствует. Все в движении, постоянно меняется, правил нет, аквели по сути довольно разномастная структура, и когда еще все успокоится, устаканится, неизвестно.
     - Завтра встреча с Гуру.
     - Я помню.
     - Послезавтра мы уже должны уезжать. Вы едете?
     - Конечно, - Галина Сергеевна выглядела удивленной. - Конечно, еду. У меня дома работа... сын.
     - Вам предлагали остаться?
     Она нахмурилась.
     - Нет, если честно.
     - Вторая загадка. Никто не вдалбливал нам своего учения. Я бы даже сказала, они говорили о нем с неохотой. Мне эта поездка напоминает простой отдых - тебя приняли, дали возможность отдохнуть от поверхности, от работы и проблем, но не требуют за свои услуги платы... не пробуют присоединить к себе, в общем, как будто они ничего не хотят.
     - Согласна.
     - Значит, не я одна заметила... Так что там насчет красивых историй? Кроме акварелек?
     - Есть еще одна... не совсем общественная и не совсем красивая. Скорее, мудрая. И явно не для масс.
     - Неприличная?
     - Нет, - она усмехнулась. - Говорят, когда люди вернулись к Гуру и стали жить бок о бок, то начали постепенно меняться. Многое было дозволено... в плане отношений. Однажды прекрасный юноша, как водится, полюбил юную девушку. А девушка ни в чем себе не отказывала и вела свободный образ жизни. Юноша стал для нее одним из многих. Поняв, что любимая испытывала к нему только кратковременное физическое влечение, юноша отправился в пещеры искать Гуру, чтобы попрощаться с ним и заодно с жизнью, полной разочарований. Прошло несколько дней и все решили, что юноша сгинут во тьме пещер и никогда не вернется. И когда его перестали ждать и оплакали - он вернулся - другим. Он принес с собой королевский бузун и с тех пор больше никогда не смотрел на женщин.
     - Ух ты! Что-то новенькое... Почему не смотрел? Королевский бузун действует на потенцию?
     - Нет, не так. Говорят, что мифический королевский бузун убирает из виду фальшивые привязанности и бездушные отношения перестают интересовать совсем, даже когда этого требует физиология. Учитывая, что настоящие привязанности случаются очень редко, Гуру пояснили, что проверка подлинности с помощью бузуна опасна тем, что скорее всего, в дальнейшем проверяющие останутся в одиночестве. Но люди все равно склоны рисковать и проверять свои чувства королевским бузуном. И если кто проходит проверку (а таких по пальцам можно сосчитать), то эти пары не разрушаются никогда. Ну, то есть до сих пор ни одна не разрушилась, хотя, с другой стороны, проверку легенды одним поколением можно не учитывать.
     - Надо же... Я была уверена, что они все свободных нравов.
     - Ну что ты! Я лично видела несколько пар, вполне довольных друг другом. Как и на поверхности.
     - Так королевский бузун нужен только для проверки подлинности чувств?
     - Совсем нет! Он для перехода на более высокий уровень восприятия мира. Но при определенных условиях он также открывает глаза на предмет обожания.
     - Как открывает?
     - Этого я не знаю. Мне четко дали понять, что королевский бузун применяют крайне редко и очень немногие. И еще меньше рискуют вместо шанса приблизиться к своей внутренней свободе и получить ответы на все вопросы, проверять свою земную привязанность. И что мне это точно не светит.
     Наташка тихо улыбнулась.
     - А вы вообще верите, что он есть, королевский бузун?
     Галина Сергеевна замялась.
     - Честно говоря, нет.
     - Ясно. Спасибо за рассказ.
     - Не за что. Тут нет ничего тайного. Все это войдет в мою статью. Будет что новое, звони. Удачи.
     Наташка проследила ее путь к выходу и переключилась на бар. Рассеянно оглядывая столики и стены, она столкнулась взглядами с молодежной звездой. У окруженной сверстниками феи застыла улыбка, а взгляд был снисходительным и умильным. Губы феи шевельнулись, будто она что-то неслышно произнесла. Но Наташка услышала.
     - Фальшивая любовь, - с гримасой сожаления, постепенно перетекающей в издевку, произнесла местная звезда. И умудрилась при этом не потерять ни капли очарования.
     Что бы это ни значило.
     ***
     Ужин сегодня превратился в романтический. Свет приглушили, на столах стояли свечи, Рафа вырядился в новые брюки и рубашку, ухаживал за обеими, будто за королевами, мило шутил и не разу не посмотрел косо на Наташкин наряд из серии 'натянем, что попало под руку'.
     В течении ужина Полина выпила два Полнолуния и вскоре откинулась на мягкую спинку дивана и прикрыла глаза.
     Рафа медленным движением руки подлил Наташке вина и так же медленно сказал:
     - Скоро ваша группа возвращается на поверхность. Для меня закончится очередная возня с гостями, но должен признать, на этот раз повезло - скучно не было.
     - Радуешься, поди.
     - Не стану скрывать, есть такое, - скромно потупился он.
     Судя по лицу, Рафа не просто радовался, а находился в откровенном восторге.
     Наташка покосилась на Полину.
     - Ну что же... Некоторые гостили не зря. Она выглядит лучше. Спокойней.
     Соседка не раскрыла глаз, как будто не слышала. Или, скорее, не слушала. Рафа с неожиданной печалью вздохнул.
     - Она поднимется. В себя не придет, конечно, только в кино разрушенные изнутри люди однажды берут и приходят в себя. Нет, на самом деле, груз приходится тащить постоянно, просто привыкаешь со временем. И она привыкнет. И про тебя могу сказать кое-что, о чем не сразу догадаешься - ты будешь скучать по этим дням.
     - Посмотрим.
     - Ты уверена, что не узнала всего, чего хотела. Но на самом деле это не так. У тебя есть все нужные кусочки, только ты пока не способна сложить пазл. И не факт, что когда-нибудь сможешь.
     - Бла-бла-бла.
     - Понял, не дурак, - Рафа отодвинулся и поднял свой бокал. - Ладно, отложим разговоры о высоком и сменим тему на более интересную. К примеру, у меня есть одно очень любопытное наблюдение. Ты знаешь, что Гонза никогда не принимает от женщин подарков? Особенно конфет?
     - Что? К чему это ты?... Подожди, то есть как не принимает?
     - Вот так. Благодарит и галантно отказывается.
     - Хм, - Наташка действительно озадачилась. Речь-то не о каких-нибудь ценных дарах, а о простых сладостях... Что за непонятный бзик? Лишнее доказательство, что какой бы ты ни был разумный, тараканы в твоей черепушке все равно водятся.
     - И если вспомнить про те, то приносила ты, признаюсь, это ставит меня в тупик.
     - Тема тоже не фонтан.
     Рафа намек проигнорировал.
     - Без обид, но я считаю, хорошо, что ты уезжаешь. Ты сбиваешь с толку меня, и, боюсь, ты сбиваешь с толку его. А ему никак нельзя отвлекаться от дела. Паршиво, когда план, на который ушло полжизни, вдруг трещит по швам и не приносит результата из-за случайного вмешательства незванной гостьи, пусть даже такой... неспокойной.
     - Ты на меня намекаешь?
     - Мне жаль. Я лично против тебя ничего не имею. Но в последнее время Гонза похож на спринтера, который годами измывался над своим телом, не пропустил ни единой тренировки, забывая про сон, отдых и удовольствия - и на решающий соревнованиях, почти у финишной черты вдруг споткнулся об камень. Об тебя.
     Наташка оценила. Отличная аналогия.
     - И к чему же он так настойчиво стремится? К познанию уровня, когда не страшен королевский бузун? Открыть все тайны мироздания и возвыситься над остальным плебсом?
     - Ну... Да, можно сказать и так. Он уже несколько лет пытается самостоятельно достичь единения с миром по методике Гуру, но из-за его характера... ты сама понимаешь, ему непросто верить чему-то недоказуемому. Но все же получалось... до недавних пор.
     Наташка расплющила губы о краешек стакана, глотая вино.
     Врет или нет?
     С чего бы ему врать? Вообще никаких предположений. А с чего ему раскрывать карты Гонзы? Все свидетельствует, что Наташка скоро свалит отсюда на поверхность и не будет иметь никакого веса в раскладе общения Гонзы с высшими материями. Так зачем зря открывать карты, которые не используешь в игре?
     Непонятно.
     Полина тяжело, протяжно вздохнула и принялась заваливаться набок.
     Рафа подхватил ее и осторожно уложил на сидение.
     - Тихо, не паникуем. Она просто уснула.
     Это было к лучшему. Послезавтра пора уходить. Обязательно надо уходить, для человека неестественно сидеть в подземелье, по крайней мере, на добровольной основе. Иногда нужно погреться на солнышке, которое не способен заменить витамин Д, выдаваемый к завтраку в виде бледно-розовых таблеток.
    
     Глава 16. Не человек
     День встречи с Гуру начался вполне обычно.
     Подъем, холодное умывание, завтрак. Множество шушукающихся в коридоре людей, чьи голоса напоминают гул шумящего вдалеке водопада, расплывчатый взгляд Полины и бодрый Рафа с еще влажной после утреннего душа шевелюрой.
     Молодежная звезда в свежем зеленом платьице завтракала в компании двух пожилых мужчин, скорее всего, Отражений, судя по практически полным тарелкам с едой, стоящими перед ними, и явному отсутствию аппетита, и, подперев голову ладошкой, терпеливо слушала негромкий, но безостановочный поток их беседы - один закончил говорить, второй подхватил, и так далее, по кругу. На окружающих звезда не обращала внимания, разве что, увидев Наташку, грустно улыбнулась, будто неосознанно просила поддержки.
     - И прекращайте свои экстремальные вылазки, они небезопасны, - услышала Наташка мужской недовольный голос, минуя их столик.
     На завтрак подали овсянку, сладкий чай и бутерброды с маслом и сыром. Вспомнилось детство и как звенели детские голоса в огромной столовой начальной школы.
     На обратном пути по дороге в комнату они столкнулись с Гонзой.
     - Привет, - сказал он и отпрянул к стене, пропуская мимо Рафу и Полину. Когда с ним поравнялась Наташка, Гонза повел глазами в ее сторону и неожиданно сказал:
     - Не хочешь пройтись?
     Соседка со своим сопровождающим, не замедлив шага, обменялись понимающими улыбочками, и вскоре затерялись вдали, скрытые спинами других аквелей, а Наташка молча кивнула. Пусть лыбятся себе, сколько влезет!
     В Ракушке в относительном одиночестве можно было остаться только на морском берегу, поэтому именно туда они и направились.
     Вода напоминала светлую глянцевую тарелку. Гонза шел по пляжу, не придерживаясь какого-то конкретного направления, о чем-то глубоко задумавшись, а Наташке пришло в голову, что вокруг так тихо и спокойно, что пожалуй можно понять отшельников, желающих влачить свое бренное существование вдали от шумного человечества. Постоянные страсти и страхи толпы - это так утомляет.
     А еще как, оказывается, она привыкла к виду аквелей. Кстати, после бледности следующей отличительной чертой шло отсутствие в их числе толстых, да и просто чрезмерно полных людей. И дело вовсе не в нехватке пищи, добавки каждый раз давали столько, сколько надо, но вот качество отличалось. Наташка не смогла припомнить, видела ли хоть раз в руках аквелей чипсы, сухарики или шоколадные батончики. Нет, они же из разряда 'излишеств'. На завтрак - каша, на ужин - кефир, санаторий да и только.
     Они дошли до плоского камня, на котором удобно сидеть. Благодаря раннему утру тут было пусто.
     Гонза опустился на камень, рассеянно пристраивая руки на коленях. Судя по одежде, он только что вернулся и не переоделся после возвращения - прежде Наташка не видела его на мосрком берегу в брюках, туфлях и тонком свитере. Сейчас он выглядел как нечто среднее между тем пижоном, что явился в ее редакцию, и тем рубаха-парнем, что встретил ее после прибытия в Ракушку. Так забавно вспоминать, улыбнулась Наташка, останавливаясь возле него и ковыряясь ногой в мелком гравии. Тогда она о нем вообще ничего не знала. Хотя и сейчас не сказать, что ей известно намного больше, разве что всякая ерунда. Например, легкая небритость ему, как и многим другим мужчинам, идет. И когда он о чем-то долго думает, его глаза становятся пустыми, как будто опускается стенка, перекрывая обзор всяким любопытным мимо ходящим.
     - Знаешь, я во многом был неправ, - вздохнув, быстро сказал Гонза. - Зря я так с тобой...
     Наташка замерла и неверяще уставилась на него сверху вниз. Вот это номер! И что это такое? Очередная попытка войти в доверие с целью нащупать новый, более действенный способ контроля?
     - С чего бы это?
     Он неопределенно пожал плечами. Светло-бежевый цвет ему шел, да и вообще, одежда была подобрана со вкусом. Интересно, он сам подбирал, или ему подбирала какая-нибудь...
     Стоп, отдернула себя Наташка. Хватит!
     - Сложно сказать. Я тут размышлял о возникшей между нами вражде и понял, что позволяю своим убеждениям составлять мнение о незнакомых людях, не давая им возможности как-то на него повлиять, что и произошло в твоем случае.
     - Даже так?
     - Да. У каждого есть работа. Некоторую работу приходится выполнять, даже когда от нее воротит. Если убрать окраску того, чем ты занимаешься, остается обычный человек.
     Наташка настолько растерялась, что села, точнее, почти упала рядом и уставилась на свои коленки, оказавшиеся вровень с лицом.
     Будь она честной, сразу же бы призналась - она и сама составляет мнение о новых знакомых как ей угодно. Да все такие. Большинство железобетонно уверены, что всегда правы, настолько, что даже мысли не допускают, будто могут ошибаться. Им даже в голову не приходит, что они могут быть необъективны. Нет той гибкости разума, которая необходима для саморазвития и самосовершенствования.
     Хотя это не тот случай. Наташка думала, Гонза прекрасно понимает, что нельзя всех под одну гребенку, но просто не хочет признать, ведь она не человек, она - женщина, а к женщинам он почему-то относится с сильным предубеждением.
     Впрочем, и сама Наташка никогда не считала нужным признавать свои ошибки. Перед кем? Перед родителями? Щас! Перед друзьями? Какими-такими друзьями? Пьяными собутыльниками ее первого гамадрила? Случайными соседками по общежитию? Перед Маринкой, единственной подругой, которой Наташка верила, как себе самой, поэтому и предательство переживала так, будто ей одновременно отказало и тело, и мозг? Перед начальством?
     Перед клиентами, многие из которых совсем не делали того, о чем писала пресса?
     Нет, если и случались в ее жизни ошибки, то извиняться за них она не собиралась.
     - Говорят, я пытаюсь защититься таким образом от людей, которые могут меня задеть - строю стену, не давая возможность рассмотреть, что же за ней на самом деле. И это чувство защищенности ложное. Ну, это все неважно... Короче, иногда я бываю неправ. Мое нежелание общаться с людьми - не оправдание моей грубости.
     Точно, что-то в лесе сдохло...
     Хамелеон - нелюдим и мизантроп открыто признается в своей нелюбви к людям.
     Таким резким поворотам всегда предшествует что-то важное.
     - Гонза, что-то случилось?
     Он немного помолчал, беззвучно шевеля губами, будто не мог найти слов.
     - Один из моих родных умирает.
     Нервы любого репортера крепко загорожены бронированным щитом, защищающим от ужаса неизбежных болезней, несчастий и смертей. Иногда за день через тебя проходит по пять трупов, умерших с особой изощренностью - и кровь в жилах не стынет. Но сейчас Наташке вдруг стало очень плохо. Как будто кто-то умирает у тебя.
     - От чего?
     - От старости, Наташа, от обычной старости... Даже здоровые люди рано или поздно умирают от старости.
     Теперь признания давались ему куда легче. И он даже смог произнести вслух женское имя?!
     - Мне жаль.
     Очень коротко. А что тут скажешь? Наташка считала себя одной их числа тех, кому не помогает чужое сочувствие, пусть даже выражающий его человек по колено изойдет соплями и рыданиями. Наташкина боль бывала слишком глубока, чтобы чужая жалость могла что-то изменить или как-то поддержать. На этом базировалась уверенность, что и Гонзе сейчас не поможешь.
     - Мне тоже, - коротко ответил он.
     Морская вода еле видно колыхалась.
     Птиц, тут не хватает птиц, парящих над волнами. Гул воды вполне ощутим, он отражается от стен и усиливается, создавая ощущение свободного пространства и ветра. А птиц не хватает...
     - Как тебя зовут? Ну, на самом деле? - вдруг спросила Наташка, продолжая выискивать в морской дали несуществующих птиц. Ей не особо нравилась его кличка, кличка это всегда лишь грань характера, который целиком охватывает только имя, данное при рождении.
     Гонза пару раз моргнул, вновь слишком далекий от этих разговоров, похлопал по карману брюк, вытащил из него паспорт и протянул Наташке с таким равнодушным видом, что даже мысль о подвохе кажется кощунством.
     Ему и правда плевать. И на раскрытие своей личной информации, и на то, что новые брюки отираются об грязный камень. И что он только что попросил прощения за то, в чем грешен каждый из нас.
     Наташка не из тех, кто выкобенивается, она взяла в руки паспорт и осторожно раскрыла первую страницу. Снимок старый - на снимке Гонза очень строгий, серьезный, видно, что молодой человек проникся чем-то великим и теперь изо всех сил стремиться соответствовать. А на вид - дитё.
     Старовойченко Владимир Дамирович.
     - Дамирович? - воскликнула Наташка, не забывая посмотреть на дату рождения. Ему тридцать два. Больше, чем она думала.
     - Да, - криво улыбнулся Гонза.
     Наташка задумчиво уставилась на паспорт. Ей хотелось перевернуть странички и посмотреть еще кое-что, но так явно показывать свой интерес недостойно гордой и самостоятельной девушки. Зачем давать лишний повод думать о себе, как об обычной, предсказуемой и пустоголовой женщине?
     Гонза покосился на нее, неторопливо вытянул из ее пальцев паспорт и сунул обратно в карман.
     - Нет. Я не женат. И не был никогда.
     - И не будешь? - в тон продолжила Наташка. Получилось почему-то весьма враждебно.
     Как ни странно, он не стал спорить, а глубоко вздохнул и снова уставился прямо перед собой. Через секунду его руки сомкнулись замком.
     - Ладно, извини, - отступила Наташка. - Я понимаю, и так все хреново, а тут еще я со своими дурацкими вопросами.
     Он на секунду расцепил руки, одной из которых провел по лбу, то ли поправляя короткие волосы, вовсе в этом не нуждающиеся, то ли закрывая лицо.
     - Ты когда-нибудь молчишь?
     - Ха! Я прекрасно умею молчать, - улыбнулась она. Соврала, конечно, молчать Наташка не умела, даже в одиночестве говорила сама с собой, пусть и не вслух, но монолог всегда имел место быть. И при этом терпеть не могла живой разговор. Что поделать, жизнь отучила. Несколько раз Наташка открывала в беседе душу - и ровно столько же раз туда плевали. Наверное, нужно было быть настойчивей, и она нашла бы более приличного и воспитанного собеседника, но это не слишком приятно - вытирать со своей души чужую слюну и ждать, как скоро она снова там появится.
     Лучше не рисковать лишний раз.
     Гонза наморщил нос и снова заговорил:
     - Мне нужно подумать. Для этого совсем не нужно разговаривать. Нет... лучше, если ты посидишь рядом, но молча.
     - Ладно. Только скажи сначала, о чем собираешься думать.
     Он удивленно вздохнул, будто вопрос его поразил. Или, скорее, поразил ответ, который всплыл в голове.
     - Я давно пытаюсь понять, нащупать путь, который описывали Гуру. В последнее время мне все чаще кажется, что он совсем близко. Если сидеть вот так... в тишине, я уверен, что вскоре увижу дорогу. Еле видную тропу в заросшем травой поле. Она очень близко, нужно только сфокусироваться, знаешь, как рассматривая картинки, рисунок которой можно уловить только определенным образом настроив угол зрения. Так и тут - я его уже вижу... осталось выделить главное на фоне всего остального.
     - И что в этом сложного? Сама настройка зрения?
     - Ну, нет... Картинки - не совсем точное определение. Вот более подходящее - я пытаюсь стать ульем, частью целого, винтиком огромной, удивительно сложной, бесперебойно действующей структуры. Но эта часть себя не осознает, так что существует вероятность не вернуться обратно. Не прийти в себя. Чтобы рискнуть побыть частью улья, нужно очень хорошо себя осознавать. Вот в чем проблема. Не знаю, рискну ли я когда-нибудь, как бы близко не подобрался...
     - Хм. Должна предупредить, что я во все это не верю.
     - Знаю. Это создает определенный противовес, необходимый для фокусирования. А теперь помолчи.
     - Ладно.
     Наташка сползла с камня на щебенку и облокотилась локтем на сидение.
     Если ему хочется медитировать в ее обществе, она не против. Он, наверное, действительно хочет найти эту самую нехоженую тропинку, о которой поют Гуру и которую восхваляют отражения. Пусть найдет. Вероятно, это сделает его счастливей. Это же здорово - быть счастливым, пусть даже благодаря такой ерунде. Дайте-ка подумать... Желать узнать, каково быть частью улья? Вот уж поистине странное желание!
     Или и правда есть многое на свете?..
     А, ну его в пень! В этом главная проблема разумного человечества - искать место лучше, пусть даже ты уже в раю. Ну что еще нужно? Тихо капает вода, плещутся волны, галька скользит по ладони с шуршанием, как будто под рукой расходится земля, открывая несметные богатства. Рядом человек, который не вызывает отвращения и даже больше...
     Тут так мирно, так спокойно. Нет, надо все испортить размышляя, каково было бы, будь все еще совершенней. Зачем? Завтра она вернется домой. Даже не верится. Но через пару дней точно так же не будет вериться, что она провела месяц под землей, ни разу не увидев солнца.
     Неожиданно передернуло. Звучало как-то не по настоящему...
     Но она не героиня. Та наверняка осталась бы в Ракушке до конца своих дней, выясняя причину гибели девчонки в пещерах. Но Наташка не такая, она не может спасти всех, поэтому будет следовать своему пути.
     Тем более Наташка отчего-то точно знала, что Гонза не оставит смерть девчонки безнаказанной. Будет копать, пока не найдет убийцу и не разберется по-своему. Интересно, как аквели станут разбирать с внешней угрозой? Вполне возможно, каким-нибудь варварским способом, к примеру, возьмут да и утопят убийцу в море. И вот еще что - Наташка совсем не была против такого исхода. Убийца должен ответить за свои поступки, и если аквели его казнят, пусть даже без суда и следствия - она будет только рада. Так что рано или поздно Гонза все равно разберется. На него вполне можно положиться. Странно понимать, что после всех этих лет испытываешь доверие к практически незнакомому человеку. Вероятно, это только из-за личной, пусть и тщательно скрываемой симпатии?
     Но где-то глубоко внутри Наташка была уверена - дело не в женских мозгах, ослабленных видом ходячей мужественности. Он действительно из тех, на кого можно положиться, и даже нет смысла по сто раз переспрашивать - а ты правда его найдешь? Правда не остановишься, пока злодей не получит по заслугам? Расспросы ничего не изменят, потому что он и без них будет делать то, что считает правильным, до тех пор, пока сам не разрешит себе остановиться.
     Для Наташки было очень показательно вот так просто взять да забыть про подобный жареный факт, предоставив решать этот вопрос другому человеку и полностью на него полагаясь. Но это случилось, так тому и быть.
     Как-то необыкновенно хорошо было сидеть тут на берегу с Гонзой, молчать и смотреть на воду. Вряд ли стоило все портить, думая о смерти и покойниках, пусть эта чаша никого не минет...
     Наташка дернула головой и обхватила колени руками, стараясь не обращать внимания, что в спину давит кромка камня. Без некоторых вещей жизнь становится проще и понятнее. Она не станет ее искусственно усложнять. Лучше запомнить этот день таким - мирным, дружелюбным, в чем-то идеальным. Когда-нибудь все плохое из памяти уйдет и останется только человек, возле которого хочется отогреваться после холода публичного общения. Пусть даже вы оказались поблизости друг от друга случайно.
     - Ты придешь ко мне в гости? Там, наверху? - неожиданно для самой себя спросила она и замерла в ожидании.
     Как следует приглашать человека, не раскатывая перед ним душу, чтобы он не решил, будто ты готова задирать хвост и спариваться при первом же свисте? Как высказать интерес, не поднимая тем самым белый флаг?
     Пару веков назад было принято, чтобы общий знакомый представлял незнакомцев друг другу. Обратиться к девушке молодой человек имел право только после того, как был ей представлен. Если молодой человек интересовался девушкой, то навещал ее в родительском доме, под постоянным присмотром старших, разговаривал о поэзии и прогуливался в саду. Девушка высказывала свою привязанность легкой улыбкой и максимум - слегка кокетливым взглядом.
     Сейчас достаточно подойти к объекту, шлепнуть по заднице и сказать: 'Эй, давай я угощу тебя коктейлем, а потом отправимся ко мне и качественно перепихнемся?' - и секс вполне вероятен.
     И никто не знает, что делать, если тебе нужно куда больше, чем банальный перепихон. А откуда знать? В школе этому не учат, и даже больше - ты и сам толком не можешь пояснить, к чему взывает глубоко спрятанная душа. В наше время в нее не верят, потому что верят в тело.
     Но, как и в случае с пещерным убийцей, верилось, что приглашение Гонза не станет расценивать как интимное.
     Наташка слегка улыбнулась, полагая, что вероятно выглядит доверчивой. Надо же, она - и доверчивой!
     Гонза повернул голову и улыбнулся в ответ.
     - Я подумаю.
     Наташка спрятала усмешку, прижавшись губами к своему плечу. Конечно, он придет в гости. Принесет конфет... чтобы быть уверенным, что не зачахнет за вечер без сладкого.
     - Только не очень долго думай.
     Справлялись ведь как-то девушки прежде, когда даже показанная из-под платья лодыжка являлась чем-то крайне предосудительным? Они рисковали не просто стать объектом сплетен, а всем своим будущим. Справится и Наташка. Потому что ей нужно много, много больше. Потому что она, похоже, тоже рискует всем.
     Гонза уверенно кивнул.
     Так они и сидели в относительной тишине, смотря куда-то далеко и думая каждый о своем.
     Вскоре народу прибавилось, неподалеку разместилась шумная компания с детьми, утро обратило свое пристальное внимание на других жителей Ракушки - и только тогда они разошлись по своим комнатам.
     ***
     Приближался вечер.
     Полина выбирала платье. Впервые на Наташкиной памяти действительно рассматривала одежду, решая, что лучше надеть.
     - Наконец-то мы увидим Гуру. И не верится, что нас соизволили допустить к этому священному таинству! И еще не верится, что скоро я окажусь дома. Это, наверное, все равно что после средневекового института благородных девиц угодить на современную молодежную пьянку, - болтала Наташка, после утреннего молчания переполненная словами и впечатлениями, которые требовали выхода.
     - Я остаюсь в Ракушке.
     В Наташкиной руке замерла расческа.
     - Что, прости?
     - Остаюсь тут. Не вернусь на поверхность.
     - Вот это номер!.. Почему остаешься? Тебе здесь лучше?
     'Сложно сказать' или 'смотря с какой стороны' были бы самым предсказуемым ответом, но Полина ответила коротким:
     - Да.
     О чем тут говорить? Наташка задумчиво продолжала расчесываться.
     - Тебе предложили остаться?
     - Да. Рафа. Неделю назад.
     Значит, они предлагают. Но не ей. Странно, почему ей не предложили? Она, конечно же, не согласилась бы, но все равно? Что за дискриминация?
     Внутри все поджалось, будто впереди что-то страшное, звеняще-опасное. Может, не стоило расслабляться?..
     - Ты что, согласилась пожертвовать им свое имущество?
     - У меня нет имущества. Так, немного денег на счету, их мне предложили вложить в какой-то банк под хорошие проценты.
     - Понятно...
     - Оно и видно, что тебе понятно, - отчего-то рассердилась и раскраснелась Полина.
     - Эй, ты чего? Не злись!
     - А ты перестань вести себя так снисходительно, будто кругом одни идиоты, а ты насквозь видишь все существующие в мире аферы и махинации. Тоже мне, специалистка. Да ты под собственным носом слона не разглядишь!
     - Спокойно, не ругайся, - от такого напора Наташка слегка опешила и растерялась, потому что на самом деле всегда относилась к Полине немного покровительственно, просто считала, что хорошо это скрывает. - Я... больше не буду.
     Некоторое время казалось, что скандал неизбежен, но Полина взяла себя в руки и медленно кивнула, принимая неуклюжее извинение.
     Сборы продолжились в настороженном молчании.
     В Ракушке царило непривычное оживление. По коридору неслась парочка босоногих ребятишек, и Наташка отпрянула с их дороги к стене. Им-то в случае столкновения ничего не будет: встанут, отряхнутся и дальше побегут, а ей и ребра могут переместить на непредназначенное для того место.
     Странно, что она так и не выяснила, из какого именно материала сделаны стены, несмотря на то, что коридоры ежедневно проплывали перед глазами. Скорее всего, в состав входила большая доля полимерного пластика, поэтому поверхность такая гладкая и полупрозрачная. Да... теперь уже не узнаешь, но нельзя же было тратить время на стены, когда на другой чаше весов прячущийся в темных пещерах безумец и сносящий башню королевский бузун?
     Провожающие встретили их на выходе к побережью. Народу собралось великое множество, пляж почти гудел.
     Неспешным шагом они все вместе двинулись в сторону воды.
     Гонза шел рядом, почти задевая локтем, и Наташка улыбалась, сжимая в кармане листок бумаги, на котором написала свой адрес, телефон и Е-мэйл. Судя по их самой первой встрече, информации о Наташке у него предостаточно, но лучше быть уверенной и передать ее еще раз лично, из рук в руки.
     Надо передать записку после встречи с Гуру, когда весь этот предпраздничный ажиотаж спадет и они всей честной компанией отправятся посидеть в бар. Тогда можно ненароком упомянуть о завтрашнем отъезде и очень вовремя вручить свои координаты.
     Да, так и стоит сделать!
     - Сейчас Гуру просто приходит в Ракушку. Но познакомитесь вы не раньше вечера, и то, если он решит принимать новичков сегодня, - объяснял Рафа.
     - А откуда он придет? - тут же поинтересовалась Наташка, смотря вниз с горки, на которую они забрались. У кромки воды собралось несколько десятков молодых женщин, остальные аквели группами разного состава располагались вокруг, оставляя в центре пустой островок.
     Рафа с Гонзой насмешливо переглянулись.
     - Он выйдет из воды.
     - Что, правда? - Наташка даже не удивилась услышанному. Не может же, в самом деле, Гуру топать ножками, как простой смертный?
     - А возможно, на этот раз соткется из воздуха. Заранее неизвестно. Он, знаете ли, полон сюрпризов, - мечтательно добавил Гонза.
     - Ладно вам!
     Они рассмеялись.
     Что-то было в этом дне. Так случается - вот тебе на голову сыплется череда обычных, наполненных обязанностями, заботами и тревогами, а потом раз - и тот единственный, из-за которого стоило жить, который еще долго будет греть душу, пока серые будни мелькают в преддверии очередного праздника. К сегодняшнему дню Наташка могла придраться, но не хотелось. Когда в последний раз она чувствовал себя настолько спокойно? И не вспомнить. На работе - гонка за очередной опостылевшей сенсацией, в личной жизни - полный швах. В выходные - судорожное движение, дабы снова приблизить работу, когда в голову не лезут банальные женские желания, в свете современной реальности неосуществимые.
     А сегодня даже ничего другого не хочется. Вокруг счастливые люди, и по сути неважно, что послужило причиной их счастья. Они выглядят светлыми и добрыми. Твое плечо мимолетно прикасается к стоящему рядом Гонзе и, судя по его напряженности, он тоже прекрасно ощущает эти невинно-обжигающие прикосновения. Разве это не прекрасно?
     Наташка снова оглядела берег.
     Рыжая Оксана по кличке Миледи, так и не нашедшая за все время пребывания в Ракушке любовника, выглядела как-то иначе. Более серьезной, что ли. По крайней мере, оказалось, что кроме скуки в ее глазах мелькает и нечто осмысленное. Какая странная насмешка, ехать за разгулом и не найти его, думала Наташка, надо же, оказывается, бывает и так.
     Молодежная фея и Ко почему-то до праздника не снизошли, видимо, авторитет загадочного Гуру на них не распространялся. Вот, кстати, еще один необъяснимый вопрос - местная звезда умудрилась привлечь столько Наташкиного внимания, что после Гонзы с Рафой первым делом она высматривает в толпе именно ее.
     Сильная девчонка, хотя так и не понятно, чем она сильна.
     И все равно - большой мир ее сломает. Пусть сидит лучше тут, среди влажных каменных стен, и пусть тут играет в свои разводилки со сверстниками. Целее будет.
     Вскоре шум сам собой смолк, молчание нарушали только звонкие детские голоса. Рафа быстро прошептал, что Гуру приближается. Вот он, момент, который так ждала Наташка, но если честно, сейчас ее куда больше интересовала записка в кармане и реакция Гонзы на факт ее вручения.
     Издалека Гуру не впечатлял. Обычная фигура, средний рост, вполне себе человеческая одежда. Разве что волосы длинные, темные, распущенные по спине - и еще Гуру шел босиком. Его сопровождала толпа следующих на почтительном расстоянии аквелей, а когда он остановился на берегу, напротив компании женщин, все с гомоном окружили его, однако, продолжали держаться поодаль, будто избегали прямого физического контакта.
     - На вид обычный человек, - сказала Полина, стоявшая по правую руку от Наташки.
     - Вечером увидите его ближе и убедитесь, что это не так, - пообещал Гонза, стоявший слева. Наташка почти прислонялась к его боку, и от этого мимолетного детского прикосновения её сердце то и дело собиралось броситься вскачь. Как в юности, когда дыхание замирает уже от одной мысли об объекте обожания.
     Скоро она отдаст ему свой адрес и этот жест все расставит по своим местам. Пусть она снова рискнет открыть дверь и впустить немного света, не страшно. Даже наоборот, ему открыться почему-то можно. Это будет правильно.
     Наташка уже готовилась обернуться к нему и спросить что-нибудь неважное, только чтобы увидеть, как он задумается, и услышать его голос. И когда, кстати, они отсюда свалят? Раз уж не позволяют подобраться к своему драгоценному Гуру ближе, пусть не задерживают. У кого-то, может, решается вопрос жизни и смерти!
     Она почти сделала это. Почти отвернулась.
     А потом услышала какой-то необъяснимый звук. Что-то сбилось в настройках поведения, одобренного внутренним Я, она нахмурилась и, подавшись вперед, пристально уставилась на причину неполадок - на Гуру. Существо стояло довольно далеко, лица не разглядеть, но то, что он тоже смотрел на Наташку, почему-то сомнений не вызывало. Невозможно, расстояние огромное, но ей казалось, она прекрасно видит его глаза - темно-синие, матовые, бездонные. Нечеловеческие глаза на человеческом лице.
     Они что-то ей обещали.
     Сердце и правда застучало, но совсем не из-за присутствия Гонзы, который вдруг непроизвольно дернулся и крепко сжал зубы. Его лицо приняло привычное выражение - маску скуки и презрения. Так выглядит лицо человека, который точно знал, что чудес не бывает, поэтому сам виноват в своем легковерии. Или, вернее, в своей тупости.
     Но Наташка этого уже не видела. Она скованно, но настойчиво шла вперед, туда, куда звал голос темноты, туда, где нечто большее, чем человек старательно принимало форму человеческого тела.
     Эта субстанция поглощала ее внимание, как глубина океана поглощает брошенную в воду монетку. Момента увязнет в иле морского дна и никогда больше не увидит солнца.
     Наташка шла вперед, забыв обо всем на свете и конечно, забыв обо всех, кого оставила за спиной.
    
     Глава 17. Ненужные призраки прошлого
     Воздух будто наполнился водой, сгустившаяся влажность заставляла каждый раз прилагать все больше усилий, чтобы просто вздохнуть. Футболка липла к спине, а тишина вокруг гудела, как растревоженный улей. Смазанные женские фигуры, обступившие Гуру, темный притягательный силуэт, который расплывается, колышется, и кажется вот-вот растает, одна мысль о чем вызывает практически отчаяние.
     Словно течешь в ручье туда, куда несет течение, вместе со струящейся по коже и под кожей жидкостью, вместе с плывущими по венам рыбками, вместе с охлаждающей горящее горло прохладной чистой водой.
     Пузырь разрастался, всасывая окружающий мир, пока не загудел очень высоко над головой, задевая облака - и вдруг лопнул.
     От оглушительно звонкого хлопка Наташку пошатнуло и она не удержалась на ногах и опустилась на корточки, упираясь ладонями в камешки.
     Гуру рядом уже не было. Зато в крови плескались рыбки-приглашение, напоминая своим существованием о назначенном свидании.
     Вокруг расходились женщины. Наташку покачивало, но она успела собраться с мыслями и заметить, как они на нее косятся. С неприязнью, с завистью, но того присущего аквелям тона, когда все смешивается с большой долей безразличия и вместо яркой краски становится бледным оттенком. А может, не безразличия, а понимания, думай, как хочешь.
     Что-то произошло в то время, пока она находилась среди них. Пока шла к Гуру и потом... пока стояла тут наравне со всеми остальными. Что она делала? Была частью общей системы, в центре которой красуется Гуру? Настолько растворилась, влилась в коллектив, что перестала осознавать себя отдельной личностью?
     Чушь какая! Но одно точно - чтобы это ни было, оно многое... очень многое изменило.
     Наташку дернули за рукав.
     Полина.
     Теперь в голову пришел еще один вопрос - Наташка принялась судорожно оглядываться в поисках остальных своих спутников. На горизонте ни Рафы, ни Гонзы. Прочие аквели расходились, будто представление закончилось и все фокусы уже изобличены.
     - Что случилось? - спросила она, еле шевеля языком, превратившимся в неповоротливое бревно.
     - Пошли.
     Наташка послушно сделала пару шагов вперед, полностью доверившись своей неожиданной спасительнице. Подумать только, ее ведет... Ведет эта слабая духом и телом женщина, которая сама еле стоит на ногах.
     - Что случилось? - повторила Наташка, как только смогла совладать с непослушным языком. В теле наблюдалась сильная слабость, но ничего не болело. Просто мышцы расслабились настолько, что отказывались вспоминать, для чего предназначены.
     Постепенно восстанавливалась память, приоткрывая последние события. Она пришла на берег вместе со всеми остальными, чтобы лицезреть Гуру. Посмотреть издалека, вечером перекинуться парой слов, убедиться, что это просто чудик, желающий повысить свою значимость, прикидываясь кем-то более интересным, посмеяться и вернуться к устройству своей жизни на поверхности, в том числе личной. А потом она что-то увидела... что-то такое, отчего мозги напрочь отключились. И она пошла, чтобы рассмотреть этого Гуру... это существо ближе. А дальше она ничего толком не помнит, разве что отрывочно, кусками: будто она стоит возле Гуру в толпе остальных женщин, покачиваясь, как безмозглый зомби и ждет не пойми чего.
     Что с ней произошло? Почему расходящиеся аквели, кстати... вокруг Гуру стояли только женщины... почему они так смотрели, будто желаемое чудо случилось не с ними, местными жительницами, как они надеялись, а именно с ней, чужачкой?
     - Что произошло? - вот теперь в голосе послышался писк. Сколько бы ты ни описывал ужастиков, если что-то ужасное случается с тобой, реагировать будешь как презираемые, тыщу раз изученные обыватели. Это инстинкт, ничего тут не поделаешь.
     - Тебя выбрал Гуру, - наконец, ответила Полина. Сказала нехотя, будто была вынуждена выполнить черную работу.
     - И что это значит? - Наташка попыталась распрямиться, однако не удалось - плечи так же висели, как и руки. Все, что оставалось - задействовать строгий голос. - Ну! Не молчи.
     - Он... ну, как говорят, позвал тебя - и ты к нему пришла. Он назначил тебе, как бы так сказать помягче, личное свидание.
     - Какое свидание? О чем ты?
     - Разве ты не знаешь? То самое... свидание, когда он приглашает к себе в гости и... ну, в общем...
     И снова внутри все сжалось в агонии страха грядущего. Нюх ее редко подводит, вот беда и докатилась до порога и замерла в ожидании, когда ее впустят в дом.
     - Не увиливай, Полина! Говори все сразу, иначе я тебя придушу!
     - Я вроде говорю, - пролепетала та.
     - На какое свидание он меня пригласил?
     - Ну... на интимное. Разве ты не знаешь?
     - Я не знаю! Что ты имеешь в виду?
     - Подруга, да ты как будто первый день замужем.
     Наташка проигнорировала панибратское обращение.
     - Просто скажи - и все!
     - Почему ты сама не знаешь, поражаюсь, тоже мне, журналистка. Все, не кипятись! Нам много раз говорили - иногда Гуру приглашают в гости... женщин. И возвращают их совсем другими, как будто вычистили из сосуда все дурное и грязное, оставили только физически и психически здоровых и счастливых.
     - Это я слышала. Но причем тут интим?
     - Ну да... О подробностях группе не рассказывали, но все равно все на слуху.
     Наташке вдруг стало холодно. Что еще она пропустила, пока гонялась за тенью пещерного маньяка и мерзла в каменной ловушке, пытаясь соскрести со стен королевский бузун?
     - Говори уже!
     - Сложно объяснить, я и сама плохо поняла. Но сам процесс очистки, посвящения, объединения, называй, как хочешь, сравнивают с тантрическим сексом. Слышала о таком? Подразумевается, что когда физически тело находится в состоянии экстаза, легче впустить в разум, который не загружен физическими мелочными желаниями, то самое зерно, что они все тут пытаются вырастить. Они считают, что по сути это прямое общение с абсолютом, где Гуру выступает в роли партнера и проводника.
     Наташка вздрогнула, но спорить не стала. Смысл кричать 'нет'? Кто станет слушать, ведь судя по реакции окружающих, это вполне распространенное среди аквелей представление о связях с Гуру. Споры в таких случаях бессмысленны и бесполезны.
     Прямо как живое появилось лицо Галины Сергеевны, которая заумным тоном вещала: 'Как и в любой другой системе религиозных верований, особое место у аквелей отведено сексуальным отношениям. Здесь это нечто большее, чем продление рода. К примеру, древне-индийская 'Камасутра' называет занятия сексом 'божественным единением'. Подобный оттенок пытаются придать сексу и аквели'.
     Хотя ей от этого ни жарко ни холодно.
     И повезло же так влипнуть! Тоже мне, нашли желающую очиститься изнутри и снаружи, черти их дери!
     - Ладно, пусть так. Он меня пригласил на сеанс этого самого тантрического секса. И что?
     - Ничего. Он выбрал спутницу и ушел, вместо того, чтобы гостить в Ракушке, потому что его планы изменились. Так всегда бывает. Завтра он за тобой вернется.
     - Я не собираюсь никуда с ним идти, - отрезала Наташка. На секунду перед глазами всплыло лицо мертвой девушки. Еще неизвестно, кто именно убивает за пределами жилых пещер. Все может быть... Какие такие прогулки в лес серого волка, да еще добровольно? Мало ли, что он нас пригласил, может, мы девушка переборчивая. Не-ет, мама нас такому не учила!
     - Не знаю, собираешься или нет, но все уверены - это вопрос решенный, - буркнула Полина, тщательно высматривая перед собой дорогу.
     Наташка вдруг остановилась, хлебнув воздуха. Вопрос решенный. Они все уверены. Все... Вокруг как-то резко похолодало.
     - А где Гонза?
     Соседка помолчала, а потом неловко произнесла.
     - Они с Рафой ушли сразу после того, как ты бросилась на берег к этому существу.
     Наташка перестала не только дышать, но и кажется моргать.
     - Полина, а ты... ты же видела Гуру? Тебя он тоже притянул?
     Та задумалась и нехотя заговорила.
     - Было пару секунд, когда меня накрыло. Такое странное ощущение - хотелось все забыть и броситься вперед. Искать что-то важное. Но потом вдруг так же быстро отпустило, я даже толком не поняла, что произошло. Но ты... ты как безумная шла, выверенным шагом, ни секунды не раздумывая. Со стороны смотрелось жутко, как будто тебя выключили и осталась одна оболочка.
     - Что сказал Гонза?
     - Ничего. Он так быстро отвернулся, я даже лица толком не разглядела, и очень быстро ушел. Рафа извинился и бросился за ним следом. Это все.
     Наташка подумала и неожиданно оттолкнула ее руку, которая столько времени помогала ей идти.
     - Что за бред? Куда он пошел? ОН же мой сопровождающий? Вот и пусть объяснит, что вся эта ересь означает!
     - Наташ... - неожиданно тихо попросила Полина. - Может, не стоит? Он был сам на себя не похож.
     Но Наташка уже молча развернулась и направилась в сторону его комнаты, не обращая внимания ни на голос Полины, ни на свой внутренний голос, призывающий остановиться и хорошенько подумать.
     Нет уж!
     Что бы там не произошло, она желала слушать объяснения. Это был тот самый зов? Что это все означает? О каком интиме речь, учитывая, что она первый раз видит эту... эту особь. Ну ладно, чего корчить из себя святую, бывали моменты, когда в ее кровати оказывался незнакомец, подцепленный в баре. Так их по пальцам перечесть! И она давно завязала с этим, сразу, как только поняла, в какую бездну себя толкает!
     - Гонза! - оказавшись у вожделенной двери, Наташка со всей дури стукнула по ней ладонью. - Открывай!
     Почти сразу же он открыл, но встал на пороге, перегораживая проход. Ушибленная ладонь зудела от боли, что не улучшало настроения.
     Так, все понятно, отныне доступ в личное помещение типа 'конура' перекрыт.
     А еще он молчал, так спокойно, будто вообще не умел разговаривать.
     - И как это понимать? - сходу заявила Наташка. Это все просто невероятно бесило!
     Он вопросительно поднял брови, но глаза сверкали чем-то нездоровым.
     - Ты же мой сопровождающий! Должен мне рассказывать правду про ваше тутошнее устройство! Какого тогда ты, как красная девица, спрятался под замок? Что это было такое, говори!
     - Что было где? - педантично осведомился он.
     - На берегу, - упрямо гнула свою линию Наташка. - Это он меня позвал, да? Как он влияет на женщин? Там вокруг него целая толпа собралась. Почему я ничего не помню? Ну! Отвечай!
     - Что? Ты правда ничего не помнишь?
     - Не помню! Зачем мне врать?
     - Да и мне незачем. По-моему, все вполне понятно. Он тебя позвал. Ты к нему пошла. А потом он тебя выбрал среди остальных, видимо, твоя жажда... как бы помягче выразиться, знаний, превышала жажду всех прочих окружающих его девиц.
     Наташка резко перехотела спорить и ругаться, и опустила глаза. Не потому, что застыдилась или засмущалась, а просто его голос был слишком ровным и безличным. Отвечая на вопрос, он выполнял долг сопровождающего... Как выполняют его перед родиной или обществом, то есть перед чем-то отдаленным и безликим.
     - Чего он от меня хочет? - тихо спросила Наташка.
     - Ничего. Вопрос скорее в том, чего ты от него хочешь.
     - Ничего я не хочу! Может, только поговорить и узнать, ради чего он прикидывается Гуру... Ничего другого. - Странно, каким неуверенным и срывающимся стал Наташкин голос.
     Гонза с трудом разомкнул губы.
     - Иди. Готовься. Завтра он придет за тобой.
     Наташка растерянно смотрела в его лицо, пытаясь что-нибудь разобрать.
     - А ты? Вот так вот... бросишь меня?
     Он снова поднял брови.
     - Ты о чем?
     Наташка не смогла сформулировать свои претензии. И правда, о чем она? О надеждах, которые питала по отношению к чему-то небывалому и неизведанному, вроде тихого женского счастья? Или скорее расплывчатые, нечеткие мечты с его участием без определенной цели?
     Ведь и правда, никакого разговора никогда между ними не было. Как и всего остального. Так о чем же она?
     - Ты же не можешь на самом деле считать, что я куда-то завтра отправлюсь с этим существом? - срывающимся голосом проговорила она.
     - Ты отправишься. Еще вопросы?
     Наташка очень внимательно уставилась на его губы.
     - Так это и есть один из скелетов в вашем шкафу? То, что ты так тщательно прятал? Как я могу с этим разобраться, если я не понимаю, что происходит? Помоги мне.
     - Ты уже сделала свой выбор, - он неприятно улыбнулся. - Гуру тебе поможет. Бывай.
     Дверь захлопнулась, отрезав пусть в единственное место, куда ей действительно хотелось отправиться.
     В очередной раз жизнь сыграла злую шутку, вышибив опору из-под ног и оставив одну, растерянную, брошенную, посреди раскаленной плиты, гореть в огне от невозможности что-то исправить и решать, что проще - сражаться дальше, брести куда-то по обжигающему песку или просто сдаться, лечь и уснуть?
     - Пошли.
     Полина за плечи развернула ее в обратную сторону и повела к комнате.
     Наташка послушно принялась перебирать ногами. Рука в кармане что-то нащупала и непроизвольно сжалась, хрустнув бумагой - там осталась лежать скомканная записка с адресом, которая оказалась никому не нужна.
     ***
     В очередной раз время походило на жвачку, которая тянется и никак не заканчивается. Каждый раз. Такое происходило каждый долбанный раз!
     - Вставай.
     Никто раньше и не предполагал, какой настойчивой может быть ее соседка. Она бубнила над ухом, шумела, ходила, стучала предметами и даже демонстративно шуршала одеждой. А когда не помогло, пошла в наступление.
     - Вставай, сказала, - зло прошипела Полина. Невзрачное лицо преобразилось в маску какого-то воинственного божества, не хватало только красных кругов вокруг глаз и заостренных клыков. - Ты же у нас крутая современная сильная женщина! Давай, поднимай задницу с постели!
     - Не трогай меня.
     - Я не отойду. Поднимай зад, сказала!
     - Я тебя не трогала, ни разу. Не трогала, когда тебе было плохо и ты шаталась по комнате, как безумная. Наливалась бузуном, трахалась с первым встречным, пыль с себя стряхивала только по праздникам. Я тебя не трогала - и ты меня не трогай!
     - Не смей мне указывать! Не трогала она меня, подумайте, какой нежный цветочек! Не смей меня затыкать! С тобой ничего не случилось! Ничего такого, чтобы корчить из себя умирающую лебедь. Ты никого не потеряла. Никто не умер. Тебя никто не предал, особенно муж, с которым прожито много лет. Никто не променял смерть твоего ребенка на деньги. Человек, которому ты доверяла, не говорил тебе: другого родишь. Слышишь меня? С чего это ты решила, что имеешь право страдать? По какой такой причине? Так вот, дорогая моя, открою тебе глаза - у тебя нет причин! Ты молода, здорова и с мозгами. Не смей себя жалеть! С тобой не случилось ровным счетом ничего непоправимого. Мужик взбрыкнул и прошел мимо? Это просто мужик, Наташа, просто временное пристанище. Целиком и полностью твоими в этой жизни бывают только дети, только им ты нужна будешь постоянно. Никто никогда не ищет другую маму, а другую женщину - сплошь и рядом. И если ты сейчас не поднимешься, я лично сделаю так, что причина появится. Начну с порки - возьму ремень и как в старину, со всей дури да поперек спины, чтоб сидеть не смогла! А ну вставай, сказала!
     Полина подлетела вплотную и сильно толкнула Наташку в плечо и ребра. Та попыталась толкнуть ее в ответ. Еще несколько минут раздавалось только шумное дыхание и молчаливая борьба взглядов.
     Потом Наташка сдалась, крупно вздрогнула и поднялась с кровати. По ее лицу текли слезы, и она совершено не могла понять, отчего плачет. Что-то разбилось в ее жизни? Или что-то разбилось в жизни Полины и осколки из сердца не выковыряешь даже годы спустя? Или из-за того, что жизнь вообще строится по неизвестным законам и по непонятным причинам происходят случаи, на которые невозможно повлиять и торт с кремовыми розочками вместо праздничного стола роняют в навозную кучу?
     - Мне так жаль, Полина, мне так жаль, - заучено повторяла Наташка, пока по ее щекам текли реки соленой воды. Ребра болели, но эта мелочь как раз ни имела никакого значения.
     - Не хочу ничего слышать! Если тебе жаль - подними задницу и сделай хоть что-нибудь. Запомни - пока люди живы, всегда можно что-нибудь сделать. Только с мертвыми ничего не изменишь, никогда. Ты слушаешь?
     - Да, - на редкость покладисто повторяла Наташка, вытирая тыльной стороной руки мокрые щеки.
     - Встань. Оденься. И вали отсюда куда хочешь, - отчеканила Полина. - Несколько часов не возвращайся, мне нужно побыть одной.
     Подобно роботу с запущенной программой Наташка встала, умылась, натянула футболку и шорты, быстро расчесалась, уставившись в зеркало, напомнила, что она сделана из алмаза и не имеет права гнуться, а тем более ломаться, так как по-любому все в мире вертится вокруг ее драгоценной персоны, и вышла из комнаты.
     Конечно, единственный вариант, куда можно было отправиться - бар. Никаких расследований на сегодня. Никакой работы. Все должно быть пусто, весело и бессмысленно.
     Народу в баре, как обычно, было немало, но Наташке удалось протиснуться между несколькими подвыпившими юнцами и первой занять свободный столик, на который те претендовали. Юноши не расстроились и присоединились к знакомым.
     Атмосфера веселья выходного дня, приходящего на смену тяжелым будням, казалась такой привычной. Сколько раз Наташка окуналась в нее, маскируясь под свою, затаиваясь и пережидая какую-нибудь неприятность? Свою трусость. Испорченность. Никчемность. О, в этом деле она мастерица!
     Заслуживала она хоть чего-то светлого? Совершила ли она хоть один поступок, достойный поощрения? Чем ей гордиться?
     Однажды на пьянке Наташка видела, как очередной модный певец, вылезший на сцену благодаря браку с гулящей дочерью известного продюсера, волочил в туалет пьяную, ничего не соображающую малолетку - и ничего не сказала, потому что кроме нее, это видело множество народу, в том числе охрана клуба. Потом знаменитость оставил девчонку в кабинке и спокойно отправился пить дальше, а ее в интересной позе со спущенным бельем засняли на телефон, и клип еще долго гулял по интернету. Наташка не знала, как сложилась судьба той девчонки, но фанатки певца ей завидовали. И не хотела знать. Сколько угодно можно повторять, что она не крайняя, все видели, но правды от себя не скроешь - она ничего не сделала. Ничего.
     А однажды в ее статью о главе книжного бизнеса, взявшего невероятно быстрый старт, сверху добавили несколько моментов, которые крайне мало соответствовали истине. В том числе юную, на грани законности любовницу на стороне и пьяное транжирство денег бедных акционеров. Конечно, когда добавляют сверху, ничего не поделаешь, но после выхода статьи жена от этого мужика ушла и забрала детей, между ними начались длительные кровавые суды за право воспитания общего потомства. Вскоре любовницы и транжирство действительно стали для героя статьи нормой, хотя вначале семья выглядела крепкой и счастливой. Постфактум писанное оказалось правдой.
     И это тоже на ее совести.
     И это только случаи, о которых она знала. Но ведь бывали и другие, и их большинство - просто что-то выходило в печать и тут же исчезало с глаз. И сколько горя оно могло принести, сколько разорванных отношений, локальных войн и сломанных судеб, оставалось за кадром. Никто не знает. Никогда не узнает.
     Так что все по-честному.
     Наташка махнула рукой, подзывая официанта.
     Она ничего не заслужила, поэтому сидит сейчас тут одна, никому не нужная, ни в ком не нуждающаяся, и будущее ее пусто, прозрачно и неинтересно, как порожняя стеклянная банка.
     Все по-честному, попробуй, докажи обратное.
     А вокруг столько людей. Кто-то хуже тебя, кто-то лучше, да вот беда, почему-то кажется, что тех, кто хуже, почти нет, да и им до тебя, как до небес...
     Молодежной компании в баре не было. Вернее, молодежь была, но обычная. Фея с друзьями отсутствовала.
     Невероятно сильным оказался соблазн напиться или залиться бузуном, но Наташка заказала обычный сок. Период пьянства и разгула уже позади, и результаты ее не устраивают. Вот как бывает - кто-то в двадцать с лишним пить начинает, а она уже бросила. Слишком свежи воспоминания прежних компаний, когда с похмелья наскребают на новую бутылку, сидят на вонючей кухне очередной квартиры за грязным столом, закусывают семечками, а в разговоре не могут связать двух слов.
     Так что пусть будет сок. Полезный для здоровья, жаль, нервы им не успокоишь.
     Однако когда в баре появилась очередная пара, Наташка чуть ли не захлебнулась своим безалкогольным, полным витаминов, до крайности приличным напитком и всерьез задумалась, а не изменить ли в срочном порядке своим обтрепанным реальностью принципам.
     Гонза пошел к столику со смутно знакомыми аквелями, которые иногда составляли им компанию на пляже, а ее бывшая соседка по общаге и одновременно подруга, так же бывшая, шла с ним рядом. И пусть они не держались за руки или что-нибудь подобное, но было понятно, что они пришли вместе.
     Пожалуй, решение пересидеть в баре оказалось опрометчивым...
     Глаз отвести не удавалось. За последние годы Марина совсем не изменилась. Как была крашеной стервой, так и осталась. На лице было все написано - и почему раньше Наташка не видела? Ведь светится как огромный сияющий транспарант с объявлением - мелкая стерва, так как на крупную, при всем своем жгучем желании, не тяну.
     Стакан заскрипел под влажной ладонью, и Наташка опустила глаза.
     Наверное, было бы неплохо слинять отсюда по-быстрому, потому что видеть его сейчас... да еще не одного... да еще с последней женщиной на свете, которой Наташка бы доверилась. Хотя, это не считая Свиридовой, и есть еще наглая начальница соседнего отдела, и еще та брюнетка, что числится в любовницах генерального...
     Короче, ладно, женщин, которых на дух не переносишь, не так уж и мало, но все равно, Маринка...
     За что?
     Интересно, стало ли ей больнее оттого, что с ним пришла не какая-нибудь незнакомая женщина, а именно Маринка? Если бы она не узнала его подругу, то смогла бы проглотить эту скопившуюся на языке горечь? Смогла бы, как прежде, остаться внешне равнодушной и независимой? Сложно сказать.
     И вообще, могла бы догадаться. Не зря же он притащил то злополучное письмо, с которого все началось?
     Ладно, пусть заметят ее позорное бегство, пусть. Надо уходить, потому что смотреть сил нет, а не смотреть не хватает выдержки. И это у нее, у человека, которого в институте считали такой же впечатлительной, как бетонная стена?
     Впрочем, не время. На берегу ей станет лучше. Или в воде. Или на дне морском.
     Наташка зло хмыкнула и залпом допила сок.
     Однако уйти не успела. Когда поставленный на столешницу стакан звякнул, на противоположный стул опускалась Марина. Гонза остался со своими друзьями, сидел спиной и на них не смотрел.
     Повисла пауза, наполненная многозначительным ожиданием.
     - Вот и свиделись, - довольно улыбаясь, сказала бывшая подруга.
     Действительно, что тут еще скажешь.
     - Да.
     - Ну, день добрый, подружка.
     Наташка промолчала. Зачем лишний раз сотрясать воздух и напоминать, что они вовсе не подружки? Им обоим это прекрасно известно.
     - Как поживаешь? - как ни в чем не бывало продолжала Маринка.
     - Тебе чего надо?
     Она фыркнула.
     - А ты не изменилась.
     - А ты не ответила.
     - Подумать только, как тесен мир. Кого угодно я была готова встретить здесь, в Ракушке, но тебя...
     - Если ты уже выразила свой восторг и удивление теорией вероятности, можешь поднимать попу и валить от меня куда подальше.
     Маринка демонстративно расслабилась, вытянула ноги и улыбнулась.
     - Я никуда не собираюсь. Я тут дома. А ты в гостях.
     Удивительное дело, но Наташка промолчала. Не то чтобы ей совсем нечего было ответить, просто исчезло желание говорить именно с ней. Так бывает - считаешь кого-то лучшим другом, ближе кровной родственницы, ведь у тебя нет сестры, но если бы она была - то точно стопроцентно походила на эту девчонку, которая полностью согласна с твоим отношением к жизни и молодым людям. Вот только когда появляется он - для тебя почти Бог, и выбирает подругу - это... это тоже можно понять.
     Но не когда ждешь от нее помощи, причем ты уверена - она выслушает и поймет, как же иначе? Она же почти сестра.
     Наташка прекрасно помнила, что тогда говорила. О чем просила.
     Борис был ее первой любовью, возможно, настоящей, сейчас уже не узнаешь. Они встретились на очередной вечеринке, познакомились двумя компаниями - мальчишки и девчонки, и Маринке он тоже понравился.
     В этом не было ничего странного, правда, в то время Маринка встречалась с другим, поэтому благородно уступила дорогу, и Наташка взяла Бориса на абордаж. И легкий интерес неожиданно превратился в оглушительную бурю нежнейших эмоций, приправленных самопожертвованием и жаждой обладания.
     Исключительно с ее стороны.
     Еще бы, он же не пил, не мял об нее кулаки и в нужное время умел придавать голосу просительную интонацию.
     Однако стоило Маринке расстаться со своим предыдущим поклонником, как Борис ни капли не смущаясь, заявил, что больше заинтересован в общении с ней, чем с Наташкой и спокойно разорвал все зарождающиеся отношения. Он даже не счел нужным скрывать, что встречался с ней только, чтобы находиться поближе к ее подруге в ожидании, пока та освободится. Ну, а чтобы времени даром не терять...
     И Наташка бы проглотила это, будь подруга в него влюблена. Но Марине он был интересен только на уровне пары вечеров без последствий.
     О, Наташка прекрасно помнила, как она стояла перед этой стервой и просила о чем-то чуть ли впервые в своей жизни.
     - Марина, - сказала она тем вечером. - Помнишь, в марте на вечеринке весны мы поспорили, с кем уйдет Игорь, ну тот, с первого потока? Тем вечером ты выиграла и его у меня увела. Тогда все было неважным, но послушай, Марина, сейчас другой случай. Борис очень много для меня значит, а тебе он не нужен, я же вижу. Я пока не могу с ним общаться, его видеть. Мне очень тяжело, понимаешь? Не встречайся с ним пока, повремени, ведь тебе это ничего не стоит, а мне будет легче. Пожалуйста.
     'Что ты на меня давишь? - злилась в ответ Маринка. - Я тебе ничего не должна, и он сам тебя бросил. Я тут ни при чем, моя совесть чиста. Не надо намекать, что я тебе палки в колеса ставила, ты сама его не удержала!'.
     'Я знаю, - отвечала Наташка. - Но тебе он нужен просто время провести, а мне видеть его с другой все равно что ножом по сердцу. Дай мне немного времени, я забуду о нем, обещаю - и тогда делай, что хочешь. Но сейчас дай мне отойти'.
     Она не знала, как еще объяснить, да и что еще объяснять, достаточно просьбы, ведь не так часто твоя близкая подруга просит об одолжении!
     Однако Марина думала иначе. Что тут такого? Она никого не уводила. Почти две недели, пока Наташка смогла поменяться местами и переселиться в другую комнату общежития, ей пришлось наблюдать за этой парочкой.
     Вероятно, именно тогда она решила, что впредь прекрасно обойдется и без подруг. Обходилась же без семьи? Без любви и поддержки? И без подруг обойдется.
     Помнится, соседка реально удивилась, когда Наташка однажды вернулась с лекции и принялась собирать свои вещи. 'Ты что, правда так на него запала, что обиделась? - поинтересовалась она. - Я думала, ты шутишь'!
     Наташка даже объясняться не стала. Некоторое время после разрыва с бывшей подругой в голову еще лезли сомнения, что, возможно, она просто не смогла толком объяснить, насколько для нее важен Борис, но дело в том, что на самом деле ей было плевать, кто виноват. Она просила Маринку сделать выбор в свою пользу, а та предпочла временного друга. Они с Борисом, кстати, расстались тем же летом, когда разъехались по домам на каникулы. И потом еще долгое время Маринка недоумевала, постоянно ожидая, когда Наташка перестанет дурить и вернется в комнату. Они же подруги?
     Все в прошлом. Но Наташка не способна была ее простить. До сих пор помнила, как Маринка открывает на стук дверь и виснет у Бориса на шее. Целует его слишком долго и старательно, как на показ.
     И ты понимаешь, что мир рушится, что придуманная тобой сказка слишком убогая по мнению других, чтобы за нее бороться и в ней жить. Что мужчины только в книгах бывают принцами, а в жизни больше напоминают лапшу быстрого приготовления, которую подали на обед вместо ожидаемого королевского банкета.
     Хотя... что она тогда знала о том, как рушится мир?
     Вот сейчас, непроизвольно всматриваясь в спину Гонзы и испытывая отвращение от своей слабости, из-за которой глаза так и норовят снова вернуться к нему, вот сейчас кажется, точно знаешь, как рушится мир. Как он погребает под обломками, лишает воздуха и забивает глотку мелкой пылью.
     Маринка не преминула проследить за ее взглядом.
     - Ба! Отлично! Ты на него запала, - радостно рассмеялась она. - Я так и думала, когда его к тебе посылала.
     Наташка молчала. Удивительно, но даже откровенная насмешка не задевала, хотя подобную ситуацию в других условиях она сочла бы унизительной. Все эти разборки жен с любовницами, ревнивых поклонниц и брошенных спутниц со своими конкурентками... По собственному желанию никогда до такого бы не опустилась.
     - Так и знала, что ты по-любому на него западешь. Он в твоем вкусе - ты всегда западаешь на неправильных мужиков. Да-а, Гонза того стоит, - Маринка с воодушевлением огляделась по сторонам и расхохоталась еще громче, а потом придвинула стул и наклонилась к Наташке ближе, приняв стандартный вид подружки-сплетницы.
     - Удивительно, ты их будто нюхом чуешь! Почему тебя постоянно тянет... к таким? Он же баб на дух не переносит! Знала бы ты, как его бесит, когда организм требует своего. Иногда кажется, он себя кастрировать готов, только бы от бабы ни в чем не зависеть. На свидание ходит, как на работу, причем отвратительную. Тысячу раз дает понять, что ничего важного, ничего серьезного, только услуга друг другу. Типа кому-то от него что-то другое нужно, - фыркнула она. - В постели он, может, и хорош, ну а жить с ним - это ж каким терпением нужно обладать. Такого зануду еще поискать... Короче, в очередной раз втюриться в мужика, которого воротит от женской любви - это точно твоя карма!
     Наташка молчала, однако смотреть на Гонзу больше не могла. Больше самолюбия ее почему-то задевало, что бывшая подруга сидит тут и обсуждает его, как очередного своего мальчика на раз. Она всегда так делала, да и Наташка грешна, чего уж там, но это все в прошлом, вместе с молодостью и верой в светлые взаимные чувства. И сейчас, оказывается, она уверена, что нельзя так с ним поступать. Нечестно, что ли. Неправильно.
     Маринка немного помолчала, а потом хитро улыбнулась.
     - А хочешь... Хочешь, я тебе его отдам? Ты, конечно, в очередной раз обломаешься и будешь долго, со смаком страдать, но отказаться не сможешь. А я буду знать, что оказала тебе по старой памяти услугу. Хочешь?
     Тем временем Гонза повернулся к соседу и улыбнулся в ответ на его замечание, произнесенное шепотом. И не угадаешь, действительно ли ему было интересно слышать, или он просто проявил вежливость. Наташка знала, он всегда поддерживал собеседника... если это не женщина. Женщин он на самом деле старался обходить стороной, потому что, как она подозревала, старался лишний раз не обижать, чем обязательно бы закончилось его общение с любой гипотетической женщиной возраста от пяти лет до ста пяти включительно.
     Слово 'милый' - одно из тех, что в наше время вызывает усмешку, и милым он никак не был, но сейчас, видя его таким, улыбающимся и ведущим вежливую беседу, первым делом в голову приходило именно оно.
     Немодное слово с дурным подтекстом...
     - Уходи, - сказала Наташка.
     - Не хочешь, значит? - без тени обиды продолжала Маринка. - И говорить со мной не хочешь?
     Наташка впервые с начала беседы посмотрела в глаза своей бывшей подруги.
     - Мы давно друг другу никто, наше прошлое быльем поросло. Шла бы ты отсюда.
     Подруга слегка прищурилась, но губы торжествующе кривились.
     - Я передам твоим родителям, что ты в полном порядке, позвоню сразу, как только окажусь на поверхности, всегда пожалуйста, - мягко добавила Наташка.
     Маринка молча вскочила со стула и развернулась к столику, где сидел Гонза. Ее острое плечо в кофточке розового цвета резко дернулось и тут, на этот самом несущественном моменте, кое-что очевидное стало ясно, как белый день. Как гром среди ясного неба!
     - Марина!
     Когда соседка развернулась, гордо расправив плечи и смотря сверху вниз, Наташка уже по-настоящему улыбалась.
     - Скажи, ты ведь не смогла стать этой... стать цельной. Правда? У тебя ничего не получилось. Ни-че-го, - и Наташка радостно рассмеялась. И смеялась даже когда Маринка добралась до Гонзы и демонстративно положила руку ему на плечо. Даже тогда ее смех звучал по-настоящему громко и радостно.
    
     Глава 18. Подземные реки
     Вечер в Ракушке мало походил на вечера поверхности. Там ты привычно ориентируешься по небу, положению солнца, теням, интуитивно определяешь время, пусть даже ни черта не смыслишь в рисунке и месторасположении небесных объектов.
     Здесь внутренние часы сбивались и появлялось ощущение бесконечного времени, запертого в ловушку и вертящегося по кругу.
     Через пару часов после знаменательного разговора Наташка сидела в опустевшем баре и лениво вертела в полном бокале соломинку.
     Большинство посетителей давно разошлись. Гонза с Маринкой и всей их компанией освободили два столика и ушли почти час назад. Наташка старалась поменьше думать, куда они отправились, и еще меньше - где в результате эти двое окажутся.
     В месте, куда ее больше не пускают...
     В его секретном бункере, полном мелочей, при виде которых на губах улыбка - хулиганских кроссовок, чайных чашек с цветами и пустых конфетных оберток.
     Стоп-стоп-стоп!
     Давайте остановимся и замрем на этот моменте незнания и смутной надежды, что вокруг сон.
     Сегодня, можно считать, ее маленькая победа. Она не напилась, несмотря на то, что обстоятельства так и подталкивали. Не сняла мужика. Никому не врезала. Да она красотка!
     И плевать на все!
     Только вот идти некуда...
     Музыка играла так тихо, что Наташка не сразу расслышала шаги, а может, не услышала оттого, что они были легкие, невесомые.
     Фея, окруженная плотной толпой почитателей, загадочно выплыла из коридора, будто проявилась на пленке.
     Она подобралась ближе к Наташкиному столику и замерла. Затаила дыхание: улыбка трепещет на розовых губах, а в глазах - страх, сочувствие и непонятное ожидание.
     Наташка молча подняла к ней голову. Свезло, так свезло - сейчас не хватило только детишек с их играми в таинственность и откровение.
     Фея сглотнула, что никак не вязалось с ее имиджем снежной королевы. Потом смело вздернула подбородок.
     - Я могла бы предложить тебе в утешение одного из моих друзей, - девчонка деловито дернула головой в сторону столпившейся за ее спиной молодежи.
     Наташка приказала себе не думать о том, как быстро тут расходятся новости и перевела на них задумчивый взгляд. Надо же, сколько привлекательных объектов! Окаль, склонивший голову, будто перед королевой, рядом кудрявый юноша с преувеличенно серьезным взглядом и еще один, коренастый, в одной серой майке. И никто из них не скрывает своего тела. Их позы выдавали спокойную уверенность, присущую высокооплачиваемым моделям, прекрасно сознающим свою привлекательность и легко использующим ее в своих целях. Они были так красивы... эти дети.
     - Но ведь тебе этого не нужно... - вкрадчиво заговорила звезда.
     И в этот момент Наташка поняла, нутром почуяла, что сейчас ей преподнесут тот самый презент, который ей позарез нужен для самовосстановления. Нечто неожиданное и эффективное, то, до чего она не способна додуматься сама, но зато это способно вытащить ее из ямы, придать направление и даже зажечь ориентиры в конце туннеля.
     Поэтому задержала дыхание.
     - Мы собираемся на горки... единственное место, где можно толком развлечься. Никто не узнает... Ты с нами?
     М-да, предложение, прямо скажем, обескураживало. Ожидала Наташка явно чего-то более воодушевляющего и загадочного, и только теперь разглядела туристические рюкзаки, которые ребята опустили на пол у своих ног.
     - Куда?
     - В пещеры, естественно, - акульей улыбкой улыбалась фея.
     - В дикие?
     - Разумеется.
     - Одни?
     - Обижаешь.
     На секунду Наташка прикрыла глаза. Отпечаток столешницы барного столика, который находился перед глазами последний час, расплывался под веками мутными серыми разводами.
     Чего она тянет? Чего ждет, учитывая, что она решилась еще до того, как услышала предложение?
     - Да, - стоило Наташке встать, как фея тронулась в путь, вызвав перемещение всей процессии, которая по непонятной причине разошлась, оставляя пустое место возле предводительницы, явно предназначенное для Наташки.
     В коридоре им встретилось всего двое аквелей - одна женщина при виде их компании спрятала лукавую улыбку, а второй, мужчина, рассеянно вздохнул, будто пытался ухватить спугнутую их появлением мысль. Они все знали... знали, куда мы идем, поняла Наташка. И немного завидовали.
     Казалось, всего миг - и они уже на спуске к помещениям нижнего яруса, а потом уже в диких пещерах, скрипят каменной крошкой под ногами.
     - Убийца? - спросила Наташка в воздух.
     - Нападет только на одиночек и пары.
     В это верилось, звучало вполне логично. Значит, убийцу можно не опасаться, потому что на такую толпу никакой маньяк напасать не рискнет. Разве что с автоматом, но этот убивает по-другому. Автоматчик - актер одного-единственного выхода, а убивая по одной жертве, можно скрываться годами.
     Но даже пусть в конце пути их ждет пещерный маньяк, Наташке плевать, потому что ее несло этой живительной волной, наполняющей ощущением здоровой юной силы, струящейся по жилам феи и ее спутников, среди которых затесалось всего пара девушек.
     Эта сопричастность к невинности и вседозволенности молодежной пещерной компании, по наивному дикой и свободной, вспенивало кровь лучше любого допинга.
     В ушах сам по себе звенел клич победителя, как будто вокруг, разноголосые, перекрывая друг друга, вопили выжившие, взгромоздившись на горы убитых в честном бою врагов.
     По дороге на Наташкины озябшие плечи кто-то мимоходом накинул куртку.
     Фея шла впереди, легко прыгая по камням и не оглядываясь.
     Кровь кипела, требуя изощренных жертвоприношений.
     Темные пещерные норы таили темноту, но не страшную, а настороженную и даже слегка испуганную настолько решительным и наглым вторжением агрессивных чужаков.
     В общем-то, темнота вела себя тихо, но чем глубже они углублялись в пещеры, тем сильнее тревожил незнакомый звук, который не получалось привязать ни к чему живому. Так, вероятно, волнуются и шумят камни, чуя приближение разрушительного землетрясения.
     Наташка даже нахмурилась, раздумывая, стоит ли прислушиваться или лучше просто сделать вид, что все нормально, как у ее спутников. Хотя с другой стороны, кажется, они и по минам пойдут с такими же затаившимися, ожидающими взрыва лицами, и в воздух взлетят свободно, радостно предвкушая непознанное.
     Местная звезда, шедшая первой, в последний раз сверкнула светлой макушкой и сбежала куда-то вниз. Наташка проделала путь, старательно повторяя ее движения - бег, пригнуться, чтобы не задеть головой нависающий свод, влево, избегая столкновения с толстой скалой и снова вверх.
     Шум набирал силу.
     Снова влево, прямо, смотря под ноги, где в быстро перемещающемся луче света мелькают камни, снова вниз, скользя... скользя?
     Земля оказалась мокрой и скользкой, Наташка вовремя сориентировалась, отчаянно балансируя, чтобы не упасть, но все-таки... это так странно. Почему здесь скользко?
     Фея снова спорхнула с горки и исчезла в боковой дыре.
     Когда Наташка вслед за ней переступила неудобный узкий проход, уши сдавило, как когда выходишь из раздевалки в бассейн. И запах похож, и сырость, и недовольный гул запертой в стенах воды.
     - Мы на месте, - сообщила фея, не оглядываясь. Ее голос срывался, как будто случилось нечто крайне важное.
     Когда Наташка поняла, где они, то совсем растерялась.
     Они находились на краю водопада. Вернее, на узком каменном мостике естественного происхождения, и под ногами на волю вырывалась подземная река и со злым рокотом неслась вниз, куда-то в бездонную жуткую темноту, исчезала, унося блеск фонарика, слишком слабого, чтобы осветить всю ее мощь.
     Фея перехватила Наташкин изумленный взгляд, в свете фонаря, видимо, еще более дикий. На щеках девчонки вызывающе расцветали полосы пыли.
     - Все очень просто.
     Ее сообщники уже вовсю трудились, молча и сосредоточено: вжикали молнии рюкзаков, шуршали свернутые резиновые костюмы, звякали брошенные на камень железки. Кто-то распутывал веревки, и даже фея говорила, одновременно раскручивая в руках какие-то лямки. Все свидетельствовало о том, что это занятие для них дело привычное.
     - Мы спустимся по этой реке. По порогам.
     Наташка немножко подождала, но больше никаких объяснений не получила.
     - И все? - саркастически переспросила она, впервые задумавшись, а не совершила ли ошибку, явившись сюда с этими безбашеными товарищами. - В полнейшей темноте сплавиться по подземной реке? Вы в своем уме?
     Рядом кто-то надувал ножным насосом огромную, похожую на автомобильную покрышку штуку, блестевшую черными упругими боками.
     - Помнишь тоннель, которым ты сюда попала? - фея деловито забросила Наташке на плечи какую-то сбрую и принялась затягивать в районе груди.
     - И что?
     - Мы используем тот же принцип воздушной подушки... Сплав безопасен, можешь мне поверить, - промурлыкала фея. - Мы проделывали это десятки раз и ничего ужасного не произошло.
     Наташка некстати вспомнила ее запакованную в гипс ногу, и это настораживало, но все вокруг действовали так быстро и слаженно, что она не успела и рта раскрыть.
     - Мы все эту трассу проходили, причем не по разу - и все живы-здоровы.
     В общем-то, точно неизвестно, где и как девчонка сломала ногу, хотелось незамедлительных объяснений, но вопрос задать не дали.
     - Садись. Говорить бесполезно, ты сама увидишь - риск того стоил. Сама потом спасибо скажешь.
     - Какой риск? Ты же только что сказ...
     Фея толкнула ее в грудь.
     - Эй!
     Но стоило приземлиться на мягкий надувной круг, как кто-то наклонился сбоку и раздался щелчок застегнувшегося карабина.
     - Смотри.
     Мимо пронеслась такая же подушка, в центре которой сидел Окаль. Подушка легко и непринужденно подпрыгнула над краем бездны и буднично соскользнула на поверхность воды. Буквально через секунду ее вместе с наездником поглотила тьма.
     По коже пробежал освежающий мороз.
     Наташка раньше уже видела эту картину - Окаль, улыбнувшись, ступает в пропасть и после него не остается даже крика.
     Но ведь в прошлый раз он выжил?
     Видимо, ее молчание расценили, как согласие.
     В спину толкнули, Наташка судорожно схватилась за резиновые бока подушки, пытаясь ее остановить, но напрасно - руки соскользнули, под попой мягко спружинил воздух и она опустилась на воду. Спуск начался независимо от ее желания.
     Конечно, она была из числа тех, кто во всю глотку визжит на американских горках. А сейчас и подавно!
     Наташка ухнула вниз. Её окатило ледяной водой, нутро ушло в ноги, в грудь врезались ремни, а впереди бездна распахивала невидимую исполинскую пасть, и усыпана она была миллиардом острейших каменных зубов.
     Задержавшись на краю, Наташка рухнула в нее, казалось, чудом избежав мелькнувшего в свете прикрепленного к голове фонаря пещерного свода.
     Да, несмотря на буйное прошлое, это самое безрассудное, на что когда-либо подписывалась Наташка.
     Она еще никогда не испытывала такого ужаса, надо же, нашла кому довериться! Диким подземным подросткам!
     И вместе с тем в крови бурлил восторг. Когда спустя несколько мгновений скорость выросла, Наташка не отметила эту мелочь, потому что перед глазами засверкала спираль. То ли свет фонаря падал на стены, то ли вокруг выросли драгоценности, но путь окрасился вспышками, яркими, цветными и совершенно нереальными. Изумруд сменялся пурпуром, ядовитая синева - сочной желтизной и все это, в общем, походило на светошоу.
     - Черт бы вас всех побрал, - пробормотала Наташка, набрав воздуху после очередного вопля. - Это не может быть правдой!
     Может, они сидят в баре и светошоу - результат чего-то более действенного в плане психотропности, чем бузун?
     Однако вскоре цвет исчез, остался только блеск, серебристые, серые и черные поверхности. Красоты это не убавило, наоборот, в черно-белом цвете мир казался реальным, настоящим, таким плотным, что хоть ложкой черпай.
     - Боже мой, - промямлила Наташка, врезаясь в очередной раз в воду и быстро закрывая рот, чтобы не хлебнуть лишней воды, которая временами щедро окатывала ее со всех сторон.
     И снова сердце замирало от страха и восторга, от щемительной красоты, скрытой темнотой настолько тщательно, что только так, украдкой, мимолетно, можно узнать о ее существовании, увидеть ее и возможно, благодаря этому зрелищу сохранить свое я.
     Раз никто не видит, но она существует, то и отсутствие человеческого внимания не должно влиять на твой внутренний мир.
     Ты прекрасен не для других, а для себя - и это твоя религия.
     Ведь кто еще видит тебя постоянно, как не ты сам?
     И правда - чем не таинство...
     Вместе с адреналином на душу опускалось непривычное, тихое умиротворение.
     Спирали замедлялись и таяли.
     Хотелось раствориться и остаться с ними, стать чудом, аккуратно накрытым пологом вечной пещерной ночи. Вот только Наташка была слишком живой, совсем не каменной.
     Вскоре она обнаружила, что остановилась и болтается на месте, покачиваясь на волнах заводи, под тусклым светом большого фонаря, который на берегу кто-то из мальчишек втиснул в углубление между двумя валунами. Сколько времени прошло с момента, когда началось путешествие, оставалось загадкой.
     Кто-то негромко разговаривал, перед глазами мельтешили чьи-то ноги, покрытые пылью, и чьи-то белые руки схватились за веревку, подтаскивая Наташкин круг к берегу.
     Пальцы заледенели и почти не чувствовались, хотя все так же пытались схватиться за края надувного круга.
     Она подняла глаза - вроде тот, слишком серьезный.
     - Спасибо.
     Он улыбнулся, ловко распутывая ремни.
     - Я первый раз не мог говорить полчаса, наверное. Открывал рот и - тишина. Не мог слов подобрать.
     Она подняла руку и стерла с лица остатки воды. Потом с трудом поднялась на ноги, доковыляла до группы сидящих вокруг фонаря аквелей и упала рядом.
     Они о чем-то болтали, так обыденно и привычно - учителя и родители, сестры и братья, учеба и скука. Подобный разговор услышишь в каждой второй подростковой компании. Но Наташке они казались замаскированными бессмертными, которые знают столько всего умно-тяжелого, что предпочитают стоить из себя легковесных глупцов.
     Через время, неизвестно, какое, перед ней на корточки осторожно опустилась фея. Посмотрела, видимо, убедилась, что находится в безопасности и ее бить не собираются, и положила руки на Наташкины коленки.
     - Не ожидала?
     - Нет. Такого - нет.
     Фея довольно прищурилась.
     - И что теперь? Хочешь еще какое-нибудь великое откровение, чтобы раз - и смысл жизни, наконец, включил в комнате свет и дал себя хорошенько рассмотреть?
     - Хотелось бы, конечно.
     - Не будь такой предсказуемой...
     - Это просто спуск, ничего особенного.
     - Не спорю... А знаешь, первый, кто спустился, расшиб голову в лепешку.
     - Что? - Наташка даже не сразу поверила.
     - Да. Об какой-то уступ. Тогда его отец создал эту подушку, поле, ограждающее со всех сторон и теперь мы можем спускаться сколько влезет.
     - Кто он такой? Как это поле работает?
     Фея быстро убрала руки и фыркнула.
     - Понятия не имею, тетенька репортер.
     - Я не поэтому спрашиваю...
     - Ой ли?
     Наташка внезапно расстроилась.
     - Ты от меня чего-то хочешь? Зачем вы взяли меня с собой?
     Фея пожала плечами, не ответив. Потом вовсе встала и отвернулась, будто обиделась.
     Наташка откинулась назад, нащупав пальцами большое сухое полотенце, которым ее кто-то укрыл.
     - И что теперь?
     Девчонка снова оглянулась, посмотрела рассеянно.
     - Откуда я знаю?
     Раздался плеск - сверху на ровную гладь заводи приземлилась очередная подушка, и кто-то тихо рассмеялся. Последний из группы прибыл, но никто не спешил собираться домой, все сидели возле фонаря и даже почти не говорили, но это тоже было частью их отдыха. Надо же, если задуматься, так забавно становится - на поверхности люди бегут от суровой реальности в выдуманные миры, в основном компьютерные, но и тут, где, казалось бы, все тихо-мирно, молодежь убегает от обыденности, пускаясь сломя голову по темным речным тоннелям.
     К своей комнате Наташка добрела, когда наступило утро. По облагороженным коридорам Ракушки навстречу привычно шли люди, бегали дети, и надо же, каким стабильным оказалось это окружение, каким нормальным - и не скажешь, что ее изначальной целью было разузнать, что в нем неправильного и неестественного.
     Наташка вошла в комнату, Полина как раз умывалась.
     - С тобой все хорошо? - спросила она, вытирая руки.
     - Да.
     - Завтракать пойдешь?
     - Нет, я лучше спать лягу.
     Наташка заторможено стянула все еще влажную футболку, шорты, стряхнула с ноги босоножки, тупо уставилась на покрытые грязью ноги, на ссадину, украшающую левую коленку, поморщилась, но полезла под одеяло прямо так. Все равно... Что там все равно?
     А, все равно вечером она уйдет с этим извращенцем Гуру и спать будет в другом месте.
     Наташка зевнула и отключилась, легко и безболезненно погрузившись в сон. Сплав мало того что утомил физически, он опустошил ее изнутри, выскреб дочиста, так, что не осталось никаких эмоций - не хороших, не плохих. Ничего не удерживало, никаких волнений и тревог, а тем более страхов.
     Теперь ей предстояло наполниться заново.
     И вот еще что... как она сразу не заметила такого явного отклонения? Ни разу за всю ночь никто из числа окружения пещерной феи не дал понять, что приглашение Гуру - оказанная честь. Они вели себя так, будто приглашение, которого добивалась половина свободных (и чего скрывать, занятых) аквельских женщин самое натуральное наказание.
     Значит, не все вокруг сошли с ума...
    
     Глава 19. Сказочный остров
     Наташка открыла глаза, когда поняла, что он приближается. Сон как рукой сняло.
     Гуру шел из глубины, притягиваясь магнитом, и Наташка пошевелила пальцами, которые нестерпимо ныли, желая прикоснуться к чему-нибудь теплому, мягкому и живому.
     Она поднялась, осмотрелась - Полина читала книжку, сидя на полу в позе лотоса. Аккуратно причесанная, чистенькая и выглаженная, она казалась фальшивкой - цветастым фасадом, за которым до горизонта простирается заброшенное сухое поле.
     - Привет, - и улыбка у нее была никакой, просто данью вежливости. - Есть хочешь?
     - Нет.
     Наташка нехотя поднялась, нашла чистую одежду, полотенце и отправилась в душ. Стояла под водой, удивляясь, сколько, оказывается, на ней грязи, судя по потокам серой мутной воды, которые никак не кончались.
     А еще ей казалось, что вода течет не только по поверхности кожи, но проникает сквозь нее и струится изнутри. Жуткое ощущение, но странно возбуждающее, как будто прикосновение напрямую к нервам.
     Наташка вытерлась, подсушила волосы, оделась и вернулась в комнату.
     - Как ты? - спросила Полина.
     - Мне пора, - полотенце она аккуратно расправила на спинке стула и оставила сушиться, грязные вещи бросила на почти собранную сумку и всю эту кучу затрамбовала под стул.
     - Я думала, ты не пойдешь, - задержав дыхание, сказала ее соседка.
     - Я пойду.
     Все так же пусто внутри. А сколько было страданий, сколько боли от очередного предательства, страха, разочарования и почти отчаяния. А сейчас - просто пустота, будто при спуске в глотке подземной твари Наташка оставила все то, что делало ее человеком. Или вот еще - может, тамошняя вода имела эффект хорошего успокоительного, напрочь выскабливая любые ощущения?
     - Я могу что-то сделать? - Полина отвела глаза.
     - Нет.
     Наташка последний раз окинула комнату рассеянным взглядом. Она сюда вернется... какой? Другой? Такой же?
     Какой она войдет в эту дверь?
     Раньше, чем Полина нашла и выдавила какие-то слова для поддержки или успокоения, Наташка отвернулась и вышла. Ноги передвигались словно сами по себе, что оказалось весьма кстати.
     Что-то ценное... или нет, что-то важное осталось где? В голове полная каша, будто ты младенец, который видит предметы, но понятия не имеет, для чего они предназначены. Однако все равно - какие забавные штучки!
     Если в коридоре и встречались люди, то Наташка этого не заметила. Пусто, пусто... Ничего важного.
     Пляж был тих и безлюден.
     Вода лениво перекатывалась, и ее медленные движения отзывались в крови, как будто перемещались под действием какого-то общего энергетического поля.
     Наташка повернула в сторону, удаляясь от общих маршрутов, проложенных аквелями, и пошла туда, где заканчивался свет и наступал мрак.
     Ее веселенькая зеленая майка с белой каймой и черные шорты совершенно не подходили для того, чтобы куда-то идти с не человеком, и еще меньше для романтического свидания.
     Гуру приближался с левой стороны.
     Наташка добрела почти до границы света и остановилась. В темноту она добровольно в одиночестве точно не сунется.
     Радует, что отсутствуют зрители - что удивительно, никто не выперся посмотреть на продолжение вчерашнего представления. На поверхности все по другому - если ввести смертную казнь - по старинке, в центре площади, с окровавленной деревянной колодой и огромным начищенным до блеска топором - то толпа желающих увидеть все своими глазами соберется такой, что передавит собой немало народу.
     Туда им и дорога.
     Впрочем, не совсем уж было пусто - кто-то у воды сидел, пусть и в одиночестве.
     Так как все равно придется ждать, пока Гуру явится на свет, а времени до этого светлого события оставалось предостаточно, Наташка пошла к сидящему на берегу человеку и удивилась, когда с трудом узнала в худой, изнуренной фигуре того самого Михаила Ивановича, интеллигента в спортивном костюме с вечным призраком-галстуком на шее, который приехал в Ракушку вместе с ней.
     Нимфетки поблизости не наблюдалось.
     Значит, и он не уехал, а, как Полина, остался под землей. И она, если подумать, осталась, пусть и по другой причине - сложно собрать вещи и убраться прочь с гордо поднятой головой, когда тебя пригласили на банкет в роли главного блюда. Возможно, у Наташки было немало отвратительных недостатков, но вот трусихой она не была никогда. Убегать - последнее дело, убегают только крысы.
     Интересно, из их развеселой компашки вообще кто-нибудь вернулся на поверхность?!
     - Можно? - поинтересовалась Наташка, оглядывая пустынный берег. Сотни посадочных мест, а она просится под бок этого человека, который, если припомнить, не особо-то ей нравился.
     - Конечно, можно.
     - Что вы тут делаете?
     Он повернул к Наташке голову и она чуть не вскрикнула, когда тусклый свет отразился в его глазах.
     Михаил Иванович походил на труп, который восстал из земли. Он совершенно точно доживал свои последние дни, причем доживание проходило совсем не просто и отложило на его лице гримасу непреходящей боли.
     - Извините, - выдавила Наташка.
     - Да чего там, - широким жестом, плохо скрывающим собственное отчаяние, произнес он. - Не стоит. У каждого своя война. Я свою почти проиграл, а вот у тебя, как у большинства живых, полно времени выиграть.
     Спорить с ним не было никакой возможности. Нельзя же говорить умирающему, что он говорит пошлые банальности, которые забываются спустя несколько минут.
     Михаил Иванович, к счастью, отвернулся.
     - Я предпочитаю бывать тут один. Привыкаю, так сказать, к одиночеству. И постоянно думаю, все время думаю - есть ли там, после смерти еще что-нибудь?
     - Аквели уверены, что есть.
     - Я не аквель.
     - Неважно, - Наташка сжалась и обхватила плечи руками. - Я не хочу об этом говорить. Могу я что-нибудь для вас сделать?
     - Для меня нет, - ответил он, сосредоточено щурясь. - Кто я тебе такой? Мы просто вместе сюда ехали, и больше нас ничего не связывает. Ты мной и не интересовалась никогда, как человеком, в смысле. Я всегда был фоном, сколько себя помню. И для жены. И для дочери... просто фон. А я тебя часто вижу... Все, что вокруг. С какой стати ты будешь что-то для меня делать? Но еще я вижу, что ты можешь сделать что-нибудь для него. Понимаешь, я о ком? Чтобы ему не пришлось однажды умирать так... в одиночестве. Гонза такого не заслужил.
     Наташка резко поднялась, отказываясь впускать в голову его слова.
     - Простите.
     Она уходила, стремясь к темноте, где Гуру и забытье, а Михаил Иванович продолжал говорить сам с собой.
     - Вы с ним так похожи. Вы - хамелеоны, но не по рождению. Я всю жизнь таким был, все притворялся... пока не стало слишком поздно.
     Наташка практически перешла на бег, только бы его не слышать.
     И почти натолкнулась на комок пустоты, которая оказался вполне себе материальной. Гуру остановился, молча ввинчиваясь в нее своими ненормально ровными глазами и Наташка зажмурилась и с радостью позволила своему мозгу отключиться, потому что не желала вести войну за то, чего у нее нет.
     И ноги двинулись и пошли сами собой.
     Темнота расступалась, но не было ни холода, ни страха. Легкие исправно дышали, в висках стучало и сердце билось в спокойном ритме прогулочного шага.
     Очнулась Наташка, когда они вышли на островок, окутанный плотной водой, слабо освещенный зеленовато-желтым светом.
     Гуру уселся на камень, разведя колени, положил на них ладони и замер.
     Наташка отвернулась и добрела до края суши, похожего на серую застывшую пену. Села на гальку, такую же, как на пляже, зачерпнула воды, на ощупь почему-то больше напоминающей жидкий гель и умылась. Теплая, мягкая вода казалась родной стихией, домом, куда стоило вернуться. Вот прямо так, наклониться головой вниз и уйти рыбкой на дно.
     Наташка оглянулась на своего молчаливого хозяина, и он улыбнулся. Вот тогда-то ее окатило волной возбуждения, когда в ответ на улыбку оставленные им в ее теле рыбки ринулись, стремясь попасть к источнику своего рождения.
     Что могло быть проще? Встать, подойти к Гуру и позволить себя обнять. Позволить положить себя на землю, проникнуть в свое тело и забрать последний мусор, не вымытый вчерашней водой.
     Сколько женщин через это прошли? Все они сдались, разрешили ему побаловать себя нежностью и любовью, которых недополучали в реальности. Все они.
     Вот только Наташка ненавидела быть такой, как все.
     Она готова была насмерть расшибиться, только бы отличиться от остальных женщин. Неважно в чем. Предсказуемость - худшее наказание, равнодушно задвигающее посмевших высунуть нос обратно в посредственность. Нелицеприятно, зато факт.
     Нет, быть как все - всё равно что пользоваться чужой зубной щеткой.
     Или, может, дело в том, что в отличии от остальных его гостий она не знала, как это - быть женщиной. Разве возможно ею стать, не имея в запасе достойного мужчины? Больной вопрос. Слишком больной, чтобы действительно о нем думать.
     Гуру мягко ее позвал. Не голосом, а так, будто рывок, заставляющий приблизиться, стал сильнее. Теперь окунуться хотелось не в воду, а в его тепло.
     Она хлюпнула носом, но сдержалась, оставаясь на месте. Почему же ей так хотелось отличаться от остальных? Когда-то давно не таких, как все, выгоняли из общин и они погибали, потому что было невозможно выжить в одиночку. Так откуда такое самоубийственное стремление выделиться?
     Очередной рывок, как будто Гуру напоминал - не трать время, забивая голову ерундой. Иди лучше ко мне.
     И все собственные размышления вдруг обрели прозрачность - и правда, все это только чтобы отсрочить свое наказание.
     Но большинство трусливо. А я - не большинство.
     И тогда Наташка сдалась.
     Но перед тем как встать и сделать все, что он пожелает, она наклонила голову, уткнулась лицом в коленки и разрыдалась.
     Над своей глупостью - так отчаянно стремиться быть не как все и все равно оставаться одной из них. И дело даже не в Гуру. В мужчинах, к которым все равно тянет, и каждый раз ты будто заново достаешь свое сердце и пакуешь в цветную коробочку. И получаешь возврат за ненадобностью - жеваным и мятым.
     И в неубиваемом, изматывающем желании стандартного бабского счастья во времена, когда на улице 21 век и групповуха становится таким же стандартом, как посещение парикмахерской.
     Над своим телом, таким же слабым, как все остальные человеческие тела. Вот, захотел ее отыметь великий подземный Гуру и чем-то таким воспользовался, что она не может ему отказать, хотя совершенно точно знает, что это раз и навсегда поставит крест на всех ее дальнейших планах, на жалких остатках растоптанного самоуважения и еле живой надежды на будущее. Не останется единственного очага, освещающего для нее эти сырые бездонные пещеры. Вокруг которого она вилась как глупый мотылек, и точно так же подпалила крылья.
     А за что?
     Почему она должна слушаться желаний этих придурошных Гуру?
     - Ты не должна.
     Наташка подскочила, как ужаленная, тяжело дыша. Она боялась пошевелиться, чтобы тело не перехватило контроль, потому что все в ней хотело только одного - секса, быстрого или медленного, грубого или нежного, любого, только немедленно. Суррогата любви, пусть даже самого низкопошибного.
     - Если тебе не хочется быть, как все, ты можешь уйти, - насмешливо говорил Гуру. Его голос слегка переливался, словно он пел песню на незнакомом языке и местами был неуверен в произношении.
     - Мне сказали, ты забираешь женщин для себя.
     - Я беру их, потому что они несчастны.
     - Я не несчастна! А вчера до твоего прихода я вообще была счастлива!
     Он покивал головой.
     - Я беру только тех, кто одинок.
     - Если бы не ты, я могла бы быть сейчас не одна!
     Он прищурился.
     - С чего ты решила? Я никогда...
     - Не продолжай!
     Ей вдруг стало страшно оттого, что могло прозвучать. Хоть убей, не хотелось знать на основании чего он сделал свои выводы об одиночестве, которое не имело шанса прекратиться. Вместо этого Наташка разозлилась и пошла в наступление.
     - Это подло, то, что ты тут проделываешь с нами.
     - Я ничего не проделываю.
     Она фыркнула.
     - Ну конечно! Почему тогда у меня настроение, как у мартовской кошки?
     Он наклонил голову вперед.
     - Я не знаю.
     Наташка затаила дыхание.
     - Ты не знаешь, как влияешь на женщин, которых сюда приводишь?
     Гуру рассеянно пожал плечами.
     - Я просто даю им то, чего они ждут.
     - Они ждут физического контакта? Все? Каждая из них? Что ты такое несешь?
     - Не просто контакта. Они жаждут стать чем-то недостижимым, целым, стать сконцентрированной слепой любовью, ведь за сотню часов они проживают со мной целую вечность, обладая большими возможностями, чем Амур. Тот стреляет стрелами, несущими любовь, а женщины, которые ко мне приходят, мечтают сами стать любовью. Хотя бы раз увидеть, как это - белый мир без единой тени.
     Наташка подошла ближе и осторожно села возле него на корточки, впрочем, готовясь при случае сбежать. Теперь, после прозвучавшего 'не должна' его соседство, казалось, воспринималось иначе - каждое слово охлаждало, рыбки покидали ее кровь и оставляли после себя немного горечи.
     - Ты... не предлагаешь им этого? Они просят сами?
     Он снова пожал плечами.
     - Когда я после целой вечности встретил людей... это была девушка - мы долго говорили, узнавая друг друга, и я спросил ее - что такое ваша жизнь? Она ответила - полоса препятствий. И чего ты хочешь, я многое могу подарить. Чего тебе не хватает? - поинтересовался я. Она погрустнела и призналась: 'Я не знаю любви. Вокруг много мужчин, которые выражают мне симпатию - и не одного любимого. А я хочу так, чтобы он появился и стал для меня целым миром, огромным, необъятным белым миром без единой крапинки'.
     - И что?
     - Я многое могу, - склонив голову на бок, повторил Гуру.
     Насколько многое? Наташка смотрела в его лицо - слишком длинное, плечи слишком острые, из ворота выглядывают ключицы, туго обтянутые белесой кожей. От него пахло так, как пахнет от камня в диких пещерах, где люди не появляются. Не то чтобы он тянул на ловеласа всех времен и народов, но если он сделал вывод, что всем земным женщинам важнее всего любовь и умеет творить этих рыбок... тогда его роль в аквельском маскараде вполне понятна.
     А если убедить, что не всегда любовь?
     - И ты не станешь?.. Я ничего от тебя не хочу! Я хочу уйти!
     - И не узнать того, что я могу тебе открыть? Так и не увидеть белый мир? Не узнать, что ждет потом? Не пожалеешь?
     - Я не вхожу в число фанатиков, желающих заглянуть за край жизни.
     - Правда-а? - почти насмешливо протянул он, но получилось все равно неестественно.
     - Разве зная, как хорошо там, за чертой, человек не захочет быстрее умереть?
     Гуру согласно наклонил голову и промолчал.
     - И потом... Никто не бессмертен. Я ведь все равно рано или поздно узнаю?
     Наташка внимательно смотрела в его глаза. Он и правда не человек, какой же дурой она была, когда сомневалась! Это существо, слегка игривое, немного любопытное, совсем не обладало знакомыми человеческими ужимками.
     И она, конечно, хотела все узнать. Окунуться в блаженство. Стать умнее, успокоить страх смерти, обрести мир в душе.
     Но больше всего этого она хотела...
     - Не провожай меня.
     - Хочешь остаться и просто поговорить?
     - Нет, не сейчас. Ты как-то влиял на меня... Против моей воли. Точнее, может по воле тела, но точно против разума. Мы же двоякие... люди. Не знал? Так что пока я хочу убраться от тебя подальше и спокойно все обдумать.
     - У меня не всегда есть время с кем-то говорить. Другой возможности может и не быть.
     - Неважно. Сейчас я тебя боюсь. Ты сделал это специально?
     Он еле видно качнул головой.
     - Сейчас не будет никакого толку от разговоров. Ты меня отпустил, я чувствую. Спасибо.
     Наташка встала, двигаясь уверенней, освобождаясь от остатков паутины непрошенного желания и бочком-бочком отправилась к узкому перешейку, соединяющему островок с берегом. По еле угадываемой тропинке, по камням и горкам, прыгая через ручейки и ямки, иногда протискиваясь мимо толстобоких валунов. Она знала дорогу так хорошо, будто не раз тут ходила. И еще одна мелочь, так и не пришедшая Наташке в голову - она видела дорогу, ни разу не споткнулась, ни разу не ударилась и тем более не упала.
     Боже! Не дай никому из ее знакомых узнать, что она, человек, охотящийся за любой интересной информацией, добровольно отказалась пообщаться с НЕ-человеком и вытянуть из него что-нибудь интересное.
     Гуру беззвучно рассмеялся ей вслед и сразу же отвлекся, задумался, всматриваясь в глубину моря. Красота воды - в разнообразии, однотонность и постоянство утомляют.
     Наташка вернулась в Ракушку уже ночью. Она прошла по затихшему пляжу и направилась к одной-единственной комнате, которую в этот момент посчитала достойной внимания.
     Она стукнула по двери кулаком, а потом забарабанила сразу обоими, выкладываясь по полной, вываливая всю злость тем способом, который нельзя использовать на живых людях, если не хочешь угодить за решетку.
     - Открывай!
     И ей было плевать, есть там посторонняя женщина или нет. Сейчас ее интересовал только Гонза, только урок, который она готовилась ткнуть ему в глотку, чтобы раз и навсегда сбить с него спесь.
     Развернувшись спиной, Наташка с удвоенной силой продолжила долбить в дверь, но уже ногой.
     - Открывай! Мне плевать, сколько у тебя там баб! Я все равно не уйду, пока не увижу твою рожу!
     Дверь открылась и Наташка быстро отскочила, чтобы по-глупому не свалиться ему в ноги, а потом развернулась. И на миг остановилась, ошарашенная зрелищем, к которому оказалась не готова.
     Гонза был совсем один, судя по привычному беспорядку на заднем фоне, стоял на пороге босиком, в черных домашних штанах и с голым торсом. На пляже он тоже не носил футболку, но тогда все выглядело иначе.
     Сейчас в его комнате горели свечи, много крошечных огоньков, трепеща тенями на стенах и отражаясь в его блестящих глазах.
     Наташка дернула головой, сбрасывая оцепенение и почти ввалилась в комнату, а когда он хотел отшатнуться назад, крепко вцепилась в его руку, не давай отойти. И с огромным удовольствием завопила, правда голос почти сразу же перешел в нечто, больше напоминающее рычание.
     - Обломайся. Слышишь?! Обломайся, сукин ты сын, непогрешимый наш параноик, потому что Гуру ко мне не прикоснулся! Он очень хорошо понимает слово НЕТ. Даже не пришлось повторять. Ты понял, Гонза? А ты не понимаешь слова ДА, даже если тебе выжечь его на лбу! Даже если орать в полную глотку на ухо всю ночь напролет! Слышишь? Я...
     Только теперь Наташка заметила на его лице разводы, как у индейца, который, вступая на тропу войны, использует боевую раскраску. Поверх щек, посреди лба и на подбородке блестела мокрая кожа, разительно отличаясь от сухой.
     Вытянув руку, он вдруг прижал большой палец к Наташкиному лбу, старательно поворачивая по часовой стрелке. Потом наклонился, перевешиваясь через нее, почти прикасаясь, но все же на расстоянии, и захлопнул за ее спиной дверь.
     - Что это? - спросила Наташка, не отводя глаз от его раскрашенного лица. В полумраке, благодаря свечам он казался загоревшим на солнце, что не являлось правдой.
     Он снова протянул руку, и сильно нажимая пальцем, оставил на ее губах след. Наташка непроизвольно облизнулась - что-то соленое, будто подушечки его пальцев смочены морской водой.
     Кстати, чего она?..
     - Ты слышал, что я...
     Он вдруг очень быстро прижал палец к губам.
     - Тс-с-с... Ты когда-нибудь молчишь?
     Наташка вдруг поняла, что он проводил пальцами по ее коже не просто так - он рисовал на ней узор, похожий на тот, что украшал его собственное лицо, или по крайней мере, начал рисовать, и кстати, на его коже рисунок продолжался, спускался ниже, расходясь как круги по воде. На груди - неровные кольца, на ребрах - волны.
     Не успела она толком рассмотреть, что нарисовано на животе, как голову обхватили его руки, а потом Гонза наклонился и поцеловал ее, очень глубоко и основательно, и, конечно, все вопросы из головы тут же вылетели, оставив только мучительное ожидание, пустоту, нехватку того самого мужского начала, без которого женщина никогда не становится полной.
     Майка и правда не подходила для свиданий, с ней Наташка рассталась без сожалений. Разве кто-то захочет прижиматься к горячему мужскому телу, по которому сохнешь не один месяц, прямо так, в одежде? Вот уж глупости... Шорты возможно годились для прогулки, но жутко мешали, не давая его рукам сжимать так крепко, как ей того хотелось.
     На кровать Наташка опустилась уже голышом.
     Соль все еще растворялась на ее языке, когда исполнилось самое заветное желание - его лицо прямо перед глазами, сверху темный потолок, тяжесть его тела, изначальное, издревле оточенное природой движение соединенных тел и яркие огни, которыми, в конце концов, смешались и вспыхнули свечи.
    
     Глава 20. Рождение Отражений
     Вскоре она уже и не знала толком, где на его коже рисунок, а где просто соленый вкус. Прижимаясь губами к его груди и одновременно крепко обнимая за талию, словно боясь отпускать, Наташка бездумно шептала:
     - Со мной никогда такого не было. Никогда. Я хочу, чтобы ты знал. Мне это важно.
     - Я знаю.
     Она приподнялась, испуганно заглядывая ему в глаза - такие же настороженные, но и уверенные.
     - Ты...
     - Да, я понимаю. Такого не было. У меня тоже не было. Ты тоже знаешь.
     - Мне кажется, я знаю о тебе все. Хотя это не может быть правдой, я не знаю о тебе ничего... на уровне информации. Но по тактильным ощущениям - все.
     - Хорошо звучит. Покажи.
     - Покажу. Ты тоже меня знаешь на том уровне, что за информационным. Так?
     - Да.
     - Это интуиция? Что это?
     - Понятия не имею.
     - Ну и ладно.
     ...Гонза задумчиво, медленно, самыми кончиками пальцев гладил ее по голой спине. Горячие пальцы и обожженая ими кожа, которую охлаждает воздух, приковывали к себе все ее внимание.
     - Он бы не посмел тебя трогать, ты же моя.
     - Да. Ты хочешь, чтобы я рассказала, что случилось?
     - Вот уж нет, - хмыкнул он. - Не люблю слушать историй о Гуру.
     - И правда, ну его.
     Эта ночь растянулась в бесконечность. Время шло, дремота сменялась очередным приступом близости, иногда бешеной, иногда подчеркнуто нежной, периодически они пили чай, смотря по ноуту какой-нибудь простенький фильм, и жевали бутерброды, валяясь на разворошенной кровати, прикрытые только простынею, а потом Гонза вынимал из ее рук пустую чашку, отодвигал импровизированный стол-стул в сторону и с предвкушающей улыбкой говорил что-то вроде:
     - Ложись на живот.
     Усаживался сверху и старательно выводил на ее спине замысловатые узоры той жидкостью, вкус которой уже сроднился с его собственным. Наташка уже давно поняла, что там намешан в том числе бузун, но это ее никак не волновало. Он в своем уме? Более чем. И она. Если их обоих все устраивает, остальное не должно никого касаться.
     - У аквелей существует несколько не вполне стандартных способов стать друг другу ближе. Попробуем?
     И если услышав эти слова из других уст, Наташка бы насторожилась, здесь она просто улыбалась и слушала дальше.
     - Все время хотелось проверить, не врут ли, но как-то не сложилось. Не с кем. Ты не обижаешься, что я хочу попробовать сейчас?
     - На что? Я рада, что до меня тебе было не с кем.
     Он некоторое время думал, шумно дыша, а потом продолжил рисовать.
     - Никогда на меня не обижайся. Мне сложно признать, что я вдруг стал в ком-то нуждаться... Так остро. Но ты скоро поймешь, что я не забираю своих слов обратно. Ты можешь оставаться у меня, сколько хочешь.
     В обычное время такая фраза могла бы вывести из себя, но Наташка понимала, что в его исполнении это равнозначно вручению ключей от квартиры и банковской карты со всеми имеющимися на ней сбережениями.
     А потом он наклонялся и повторял нарисованный узор уже языком, и Наташка в очередной раз умирала от той ядерной смеси, что смешивалась внутри благодаря его прикосновениям. Что-то было в подобной близости верное, благословенное, как будто тебя прощали, будто ты очищался, отмываясь от грехов и прошлых, и будущих.
     Время шло, ей казалось, она провела в этой комнате больше времени, чем вообще в Ракушке, но даже этого не хватало. Хотелось остаться здесь навечно, ведь стоило переступить порог, как между ними образуются целые полосы препятствий - люди и аквели, друзья и враги, земля и небо. Но все это будет позже, чуть-чуть, но не сейчас.
     Однажды она рискнула спросить про Маринку.
     - Почему ты был один, когда я пришла? Я думала...
     Гонза равнодушно пожал плечами.
     - Мы расстались.
     - Но почему? - она действительно не понимала, приобретенный жизненный опыт твердил, что мужчины не спешат разрывать отношения в момент, когда им позарез нужно женское общество, а всегда откладывают на потом. - Ведь вам было удобно?
     - Почему? - задумчиво тянул Гонза, откидываясь на подушки и возводя глаза к потолку. - Сложно сказать... Дай-ка подумать. После бара мы пришли ко мне. Я выпил больше, чем следовало, и так сильно старался забыть о... о происходящем, что голова просто раскалывалась. Каждый звук мешал. Она села сюда, на край кровати, - он похлопал по матрасу рукой.
     - Попрошу без подробностей, - Наташка спрятала голову ему под руку, не желая слушать о том личном, что здесь между ними когда-либо происходило. Она, конечно, не мазохистка, добровольно представлять их 'общение' в деталях, но если он будет говорить, все представится само собой.
     - Подробностей не было. Она была зла и возбуждена, начала говорить... про тебя всякие гадости, ругаться - и я вдруг понял, что она... как бы объяснить, того не стоит. До чертиков захотелось остаться одному. Мне даже полегчало, когда она ушла. Сумасшедший вечер. Я тогда решил, что более подходящего времени не найти и пора... - он вдруг резко замолчал.
     - Пора что?
     - Неважно.
     Наташка тут же вынырнула из-под его руки, поднялась повыше и почти прижалась к его носу своим.
     - Ты что-то от меня скрываешь?
     - А как же, - прошептал он, дурашливо улыбаясь. - У меня в запасе полно сочных соблазнительных тайн. Надо же тебя чем-то приманивать.
     - Все равно узнаю, - тихо пообещала Наташка, любуясь его губами. Провела по ним пальцем. До сих пор не привыкла к этому ощущению - гладкие и мягкие, такие осторожные...
     - Кто бы сомневался, - так же тихо ответил он и перестал улыбаться. А потом потянулся к ее губам.
     ...Наступил вечер. Точно вечер, об этом уверенно сообщали внутренние часы, внезапно подавшие голос. Прошло не менее двух суток с момента, когда она переступила порог этой комнаты. Подумать только - два дня назад все выглядело хуже некуда, а теперь просто идеально! Значит, бывают чудеса на белом свете, не врут аквели.
     Гонза лежал сверху, упираясь по ее бокам в матрас локтями, и Наташка не могла отвернуться, поэтому смотрела ему в глаза, любуясь этим резким лицом, ставшим таким родным, что один его вид вызывает в душе тихое умиротворение.
     - Я, кажется, тебя люблю, - спокойно призналась она.
     Это так неправильно - раскрывать свои слабости, так опасно.
     - Очень смело, - широко улыбнулся он, но в улыбке не просматривалось торжества победителя. Странно, современные люди умеют торжествовать даже проигрываясь в пух и прах. Вечный блеф, носимый так часто, что забываешь - это просто бессмысленная маска.
     - Нет, не смело. Просто не могу молчать. Во мне слишком много обычных женских желаний, я сейчас, кстати, не про физическую сторону, и все они хотят получить тебя.
     - Ясно, - он поцеловал ее в кончик носа. - Последнее время мы такие одинаковые, что я могу ответить тем же самым. Я тебя люблю - и знаешь, почему? Потому что не могу решить, что это еще может быть такое. Что еще может въедаться так глубоко? Только любовь. Видишь, как это легко?
     - Меня никогда не любили.
     - А меня любили всегда.
     - По тебе не скажешь.
     - Откуда тебе знать? И не отвлекайся! Знаешь, поговаривают, что если очень долго целоваться в полной темноте, начинаешь путаться и забываешь, где чьи губы. Что интуитивная женщина плюс логический мужчина могут соединиться в удивительную конструкцию, обладающую уникальной способностью проникать в тела тонкой материи.
     - Фу!! - морщила она нос. - Только не говори, что проповедуешь тантрический секс.
     - Ну что ты... до этого нам еще далеко. Секса не будет, только прикосновения... до тех пор, пока тебе не начинает казаться, что ты больше, чем человек. Начинаешь понимать, что тело - плоть, которой может быть разное качество и количество, а твоя сущность не привязана, просто не может быть привязана долго к чему-то столь громоздкому и недолговечному, так как существует сама по себе.
     - Ты еще не устал от всех этих заумных и занудных размышлений? - очень серьезно хлопая глазами и с трудом сдерживая улыбку, интересовалась Наташка.
     Он тут же надулся и сварливо ответил:
     - Просто выключим свет и попробуем.
     И его губы в полной темноте, и его руки заставляли верить, что ее действительно любят. По крайней мере раньше никто не обращался с ней так нежно и одновременно требовательно. Стремительные романы, ни к чему не ведущие встречи... кроме обязательств, мимолетный секс исключает так же привязанность, оставляя в вечном одиночестве.
     Я свободен - гордо заявляешь себе и окружающим, а на деле признаешься - я одинок.
     Я бесполезен.
     И снова был вечер.
     Наташка вернулась из душа, который у Гонзы, как у постоянного жителя Ракушки, был персональным, растянулась на кровати, уткнувшись носом в подушку, имеющую его запах, и с облегчением вздохнула.
     Гонза сидел на краю кровати и вертел в руках пустую квадратную коробочку с откинутой крышкой, при этом очень серьезно и даже требовательно осматривал Наташку, будто вдруг засомневался, что она настоящая, будто за десять минут, пока она отсутствовала, успел от нее отвыкнуть.
     - Что это?
     Он отдернул руку, осторожно отводя коробку в сторону, потом нахмурился, сосредоточил внимание на руке и поставил коробку на стол.
     - Я вдруг понял, что не найду другого выхода. Ты не представляешь, как тяжело знать, что уже поздно сдавать назад. Как будто бежал со всех ног, но самолет убрал трап прямо из-под носа. Думаю, думаю - и не могу ни на что решиться. Прости.
     - За что?
     Тело мгновенно отреагировало и застыло, мышцы напряглись, готовясь драться за свое. Она не готова была отдавать свое никому и теперь уже никогда.
     Он неторопливо оглянулся, улыбнулся растерянно и лег рядом, вытянулся на кровати, потом обнял Наташку, прижимая к себе.
     - Ничего. Все хорошо. Хочу спать, ты не уходи. Ты не уйдешь никуда?
     - Можешь не сомневаться, - напряжение отступало, но очень медленно, оставляя после себя такое облегчение, что кружилась голова. Чего она испугалась?
     - Я устал, - неожиданно пожаловался Гонза, закрывая глаза. Его рука стала тяжелой, будто он и правда не мог даже пошевелиться.
     Почему-то было понятно, он совсем не о последних довольно насыщенных двух часах, а о чем-то гораздо большем и важном.
     - Тогда спи.
     И все-таки Наташка не смогла себя перебороть и убрать голову с его груди. Ей постоянно требовалось к нему прикасаться, к счастью, он не выражал по этому поводу недовольства, даже больше - с удовольствием прикасался к ней в ответ.
     Когда его грудь стала ровно подниматься, Наташка ревниво осмотрела комнату, будто сообщала всем невидимым врагам, что она начеку и не отдаст своего, и прошептала:
     - Интересно, что будет завтра?
     Красочные картины включали много вкусного и интересного, Наташка уткнулась носом в его шею, предвкушая время, когда он проснется. И ее представления о завтрашнем дне включали много разного, даже фантастического, еще больше неприличного, но вот реальности она предугадать не смогла, потому что ей и в голову не могло прийти, что утром Гонза не откроет глаз.
     Он не проснулся.
     ***
     - Что... что такое?, - Наташка снова прикоснулась к его плечу, а потом вцепилась в него мертвой хваткой и затрясла сильнее. - Гонза!
     И снова ничего. Его грудь ровно поднималась, тело на ощупь было мягким и теплым, но он не реагировал на звуки и прикосновения, не открывал глаза и не шевелился.
     - Гонза!
     А потом Наташка испугалась. Можно бороться с врагом или вором, если он утягивает твое добро из-под носа, в случае, если он существует, но как бороться с невидимой бедой? Практически впервые в жизни на нее накатила паника.
     - Димка! - она толкнула его со всей силы, приправленной испугом, переворачивая на бок и он, на секунду задержавшись на краю, кулем свалился с кровати. И снова все стихло. Любой спящий человек проснется, если свалится на пол, однозначно. Значит... значит...
     - Рафа! - сменила пластинку Наташка, бросаясь к двери.
     Зеленые стены мелькали, сливаясь в одно пятно. Люди как специально выперлись в коридор, чтобы задержать и помешать пройти. Наташка ударилась обо что-то коленом, потом два раза подряд пальцами, потом плечом... Комната Рафы приближалась слишком медленно.
     - Рафа! - она дергала дверную ручку, повторяя про себя, пожалуйста, ну пожалуйста, пусть он будет дома.
     С той стороны ручку повернули так сильно, что в замке хрустнуло, дверь открылась, и сонный Рафа недовольно нахмурился при виде вторжения на свою территорию, а потом жутко удивился.
     - Ты чего тут делаешь?
     - Рафа! Он не просыпается, - с отдаленным удивлением она расслышала в своем голосе истерические нотки. - Он не просыпается! Я его бужу, трясу, а он не слышит. Что делать?
     Рафа резко очнулся.
     - Кто не просыпается?
     - Да Гонза же! - злясь на его недогадливость и почти приплясывая от страха и нетерпения, закричала Наташка. - Он заснул и не просыпается!
     - А ты откуда знаешь?
     - Я была с ним!
     - Ты? Ты же ушла с Гуру!
     - Я вернулась. В тот же день.
     - И где была? - с подозрением потребовал он.
     - Да у Гонзы же, я сказала!
     - Все это время? - он вдруг испугался, но Наташка не сразу увидела. - Ты все время была с ним?
     - А я о чем! Что делать? Он спит!
     - Боже мой... - прошептал Рафа, обмякнув и опираясь об дверной косяк. - Ты была рядом.
     - И что это значит? Что делать?
     Рафа тяжело посмотрел на нее и сжал зубы.
     - Идти к Отражению. Если кто и сможет его вытащить из улья, то только они.
     - Откуда?
     - Оттуда. Он же принял его? Королевский бузун? Не мог не принять.
     - Что? - сердце похолодело. - Он собирался принимать королевский бузун?
     - Да. Я отговаривал. Но он настоял. В тот день, когда ты ушла, он сказал, что должен сделать это сейчас. И Отражения отговаривали, но он решил. Упрямый, как бык. Как давно он спит?
     Наташка словно в тумане следила, как Рафа отступил в комнату и принялся одеваться, сосредоточено суя руку мимо рукава, потом чертыхнулся и достал из шкафа футболку.
     - Несколько часов. С ночи.
     - Значит, точно ушел. Перед приемом дозы королевского бузуна нужен период подготовки, который занимает как раз двое суток. Твою мать!
     Кое-как завязав шнурки кроссовок, Рафа хлопнул дверью и почти побежал по коридору в противоположную от пляжа и комнаты Гонзы сторону. Наташка не отставала. Дальнейшая суета и мельтешение длились недолго - не прошло и получаса, как двое мужчин в развевающихся одеждах, которые сейчас своим видом раздражали куда больше, чем обычно, заперлись в комнате с Гонзой, выставив Наташку за порог. Рафа отвел ее в свою комнату, где оставил в одиночестве.
     - Пойду посмотрю, как дела, - отрешенно сообщил он перед уходом.
     Наташка не знала, сколько времени прождала там, за запертой дверью, среди вьющихся над головой, пугающих мыслей. И далеко не сразу поняла, что ее действительно заперли, в прямом смысле этого слова, то есть на ключ. Она рассвирепела, конечно, когда не смогла открыть дверь, ведь это позволило отвлечься от воспоминаний о лежащем на полу бесчувственном теле, но даже раздражение быстро прошло - она понимала, что если кто и способен разобраться в происшествии и вытащить Гонзу из того тайника, где он потерялся - то только аквели.
     'Если тебе в руки попадет королевский бузун, советую спустить его в унитаз. И я не шучу', - сказал он ей однажды. А сам... А сам!
     Времени и правда прошло много, но наконец дверь открылась, правда, вместо Рафы вошел один из двух уже виденных сегодня Отражений. С ним Наташка не была знакома и считала, что ничего на этом не потеряла. По сути, он мало чем отличался от того, с кем пришлось пообщаться в процессе сбора информации об умершей в пещерах девушке. Выглядел он, кстати, довольно плохо. Не так уж много времени прошло, чтобы его лицо стало таким изнуренным, но с фактами не поспоришь - из него словно выжали все соки.
     Он вошел и быстро закрыл за собой дверь, перегораживая выход, и вряд ли случайно.
     - Как он? - спросила Наташка.
     - Очнулся.
     - Он очнулся? - впервые в жизни нахлынуло желание наброситься, обнять и расцеловать совершенно несимпатичного ей прежде человека. Но если он и правда помог!..
     - Тебе нельзя его видеть.
     - Что? - мгновенно нахмурилась Наташка, меньше всего желая в данный момент играть в эти их аквельские игры. - И слушать не собираюсь.
     - Нельзя ему тебя видеть.
     - Отойдите с дороги!
     - Я не могу тебя выпустить.
     - Отойдите!!
     - Нет.
     Наташка задумалась, стоит ли переходить к силовым методам. Не могут же Отражения, возвышенные и мудрые, да что там, почти святые - и лезть в банальную драку? С другой стороны, в избиении подобных людей есть что-то неверное, все равно что младенцев обижать.
     - Он не хочет тебя видеть, - тем временем сменил пластинку аквель.
     Дверь закрыта, и что-то подсказывает - он не в одиночестве и дальше коридора все равно выйти не дадут.
     - Почему? - автоматически поинтересовалась Наташка, размышляя о том, как выбраться без жертв, но аквель, будто ему дали старт, выпрямился и подался вперед, всем видом выражая готовность к долгой и мирной беседе. Наташка пока раздумывала, стоило ли доставлять ему такое удовольствие.
     - Ты не виновата. Случайности не поддаются предварительному расчету. Просто никто не планировал твоего появления, - неторопливо начал аквель. - Нам пришлось непросто. Странно, что вообще удалось его вывести обратно. Но так или иначе, он вернулся. Причем другим, совсем другим. Чистым.
     Наташка поняла, что невольно прислушивается.
     - И что это значит?
     - Он не хочет тебя видеть.
     - Пусть сам мне об этом скажет! - Ага, так она и поверила. Только не после двух суток, проведенных в его обществе, причем неодетой.
     - Он не сможет сказать.
     - Он разучился говорить?
     - Нет, не так... Послушай, я объясню. Это непросто. Иногда самые нетерпеливые и наивные из нас, они проверяют свои чувства к любимому человеку с помощью транса. Не знаю, с чего это началось, но мы много раз повторяли - этого делать нельзя. Нельзя видеть таким никого, особенно близких! Никто не слушает. И ты, наверное, знаешь, чаще всего проверка не удается.
     - Стоп! Вы хотите сказать, он проверял?..
     - Нет, нет. Он хотел прогуляться по дороге... к центру мира, как мы говорим. Стать цельным. Увидеть белое. Ты просто оказалась не в том месте не в то время. Никто не рассчитывал, что ты вернешься от Гуру раньше времени и будешь рядом.
     - И что это изменило? В смысле, мое присутствие?
     - Понимаешь, когда ты ищешь дорогу, ты обязательно должен идти один, потому что присутствие другого человека, особенно если ты к нему неравнодушен, сбивает с цели, и вместо поиска пути ты сосредотачиваешься на сущности находящегося вблизи объекта. Это понятно?
     - Да... Процедура одна, но цель меняется в зависимости от окружения.
     - Точно. Разговор поэтому не о поиске дороги, а о... тебе. Часто увериться в силе своих чувств у тех, кто этого хочет, не получается. Знаешь, почему?
     - Видят характер любимого в истинном свете и разочаровываются? - наморщив лоб, предположила Наташка, судорожно пытаясь разобраться, что же там случилось ночью. Он же что-то говорил, извинялся... она, конечно, не приняла близко к сердцу. Держал в руке эту коробку, черт ее подери, но она была пустая!
     В том-то и дело... Уже пустая.
     - Не только в истинном свете. Разочаровываются, скорее не в том смысле, что вы вкладываете. Разочаровываются, но не в человеке. Просто они видят его особо, так, как нельзя видеть другого человека, кем бы он ни был. Как бы лучше пояснить...
     - Да поясните уже хоть как-нибудь!
     Чего лишний раз повторять, особым терпением Наташка не отличалась.
     - Они видят любимых целиком и полностью. Больше, чем без одежды, больше, чем без кожи, как будто с тела ее сняли, а затем слой за слоем отделили мышцы и внутренние органы, до самого скелета - и так далее. Мясо, кровь и снова ошметки плоти. Тело выворачивает наизнанку. Но это еще можно пережить, все мы - плоть. А вот воспоминания... каждое из них, словно ведро воды на голову. Мужчине вообще очень непросто увидеть женщину изнутри, как и женщине мужчину. У нас разная физиология, разные инстинкты и методы их реализации. Он видел все - каждую мелочь... наверняка в твоей жизни есть моменты, которыми не особо хочется гордиться. Некоторые вещи ты хочешь забыть. Есть то, что ты забыла неосознанно, ради спокойствия своего разума. Он увидел это все без прикрас. Заглянул во все темные уголки твоей души, каждое мгновение твоей жизни пережил, будто сам там находился, сам говорил за тебя... врал, обижал, плакал, сидел в туалете, спал с мужчинами, красил волосы и ковырялся в носу. И даже если бы он захотел закрыть глаза, все равно был вынужден смотреть. Так действует королевский бузун.
     Наташка наспех перебрала воспоминания. Получается, он увидел все? Ее юность? Одноразовый секс? Пьяного гамадрила? Ее работу? Что такого он увидел?
     Она не стыдилась прошлого, что бы ни говорил аквель. Разве что своей неистребимой доверчивости.
     Или стыдилась?
     - Я вижу, ты не понимаешь. Не хочешь понимать. Ладно, прошу прощения, но чтобы было понятно, я вынужден действовать грубо. В двух словах. Ты хотя бы раз практиковала оральный секс? Так вот, он сделал его вместе с тобой. Между вами все кончено.
     Всего лишь мимоходом скользнув взглядом по некоторым моментам прошлого, Наташка зажмурилась.
     Он все это видел? Д-делал?
     Бог мой...
     - Мне все равно. Я хочу его увидеть!
     Отражение покивал головой, будто соглашался, но говорить продолжил так, словно не слышал.
     - Ты хорошая девочка, хорошая, да. Молодая, но это еще лучше. Все будет хорошо. Вначале всегда сложно разрывать отношения, но со временем ты его забудешь. Все пройдет и успокоится. Отдых, вызов, одна волна... я так все это понимаю...
     - Я не хочу, чтобы все проходило и успокаивалось, - ледяным тоном сообщила Наташка. Что это за манера успокаивать? Все равно что говорить человеку, который только что потерял в аварии всю семью - ничего страшного, зато у вас осталась кошка!
     Он опустил голову, а потом внезапно отошел от двери, освобождая путь. Упрашивать дважды Наташку не пришлось. В коридоре, кстати, никого не оказалось.
     По дороге она остановилась, покачиваясь на одном месте под грузом новостей. Он видел ее так, как она сама себя не видела. Как себя не помнила. Все глупости, все подлости, низости. Неужели возможно после такого сохранить к кому-то симпатию?
     Но ведь он тоже не ангел! Среди людей нет безупречных, иначе что бы им было тут делать? - они сразу бы отправлялись прямиком на небеса.
     И еще - все эти разговоры могут быть пустым враньем и глупой придумкой. Аквели повернуты на своем образе жизни, и, понятное дело, тянут за собой на дно всех окружающих.
     Нет, она не верила, что все кончено. Не могла верить!
     И все же коленки дрожали. Сколько эти кроты-аквели тут понакрутили в своей Ракушке, у кого угодно мозги набекрень свернутся, особенно если подтолкнуть чем-то психотропным.
     Видит небо, как ей надоело это подземелье и их тараканы!
     Подстегнув себя иронией, Наташка пошла дальше. Они все тут ненормальные. Все. Да и как остаться нормальным, если вокруг одни психи?
     Дверь в комнату Гонзы почему-то была распахнута настежь, у порога толпились аквели, среди которых мелькал Рафа и второй мужчина-Отражение. Наташка привстала на цыпочки, чтобы разглядеть что за их спинами? Где Гонза?
     Оказывается, он стоял недалеко от входа. Оттолкнув кого-то с пути, Наташка сделала шаг вперед.
     - Гонза...
     И будто ухнула в вакуум. Тишина накатила такая, словно она мгновенно оглохла. Никто не мешал, не вставал на пути, не пытался оттащить в сторону, но это не помогло.
     Гонза вскинул подбородок, его глаза, ранее такие многословные, такие живые, а теперь словно куски крашеного стекла, стали закатываться, как у человека, который вот-вот упадет в обморок.
     Впрочем, он не упал, а просто опустил голову и принялся глубоко и быстро дышать по методике успокоения внезапно накатившей паники.
     - Это правда? То, что мне сказали? - выдавила Наташка, но в тишине эффект получился таким, будто она проорала во всю глотку.
     Он не открывая глаз, дернул головой, а потом отступил назад. Всего на полшага. Всего немного. Но назад...
     И его лицо... Каждая черточка на своем месте, но вместе они словно складываются в другое. Она видела его каким угодно - смеющимся, злящимся, возбужденным, но никогда, никогда настолько умиротворенным и отрешенным. Никогда!
     - Открой глаза, - прошептала Наташка и когда он не отреагировал, закричала. - Открой глаза!
     Он поднял веки - стеклянный блеск белка, острый черный зрачок, поверхность коричневой сухой глины - и ровно столько же, сколько в куске глины, выразительности.
     И тогда она внезапно поняла, осознала архиважную мысль, которую пытался, да так и не смог донести до нее Отражение - перед ней совсем другой человек. Тот, кто заснул вчера, все-таки не проснулся. Где он теперь? Что делает? В каком... виде существует? Ей не узнать.
     Однако он никак не может находиться тут, в этом новорожденном существе с болезненным прищуром, в равнодушном, слабом, дрожащем своем подобии.
     Наташка много раз расставалась с мечтами. С мнимой свободой после первой пощечины, полученной от мужчины. С мнимой привязанностью после равнодушных слов любимого о ней, как о временном пристанище. С мнимой гордостью после случая, когда промолчала в ответ на матерное оскорбление, полученное от своего самого главного босса и продолжила как ни в чем не бывало на него работать, ведь ей так хорошо платили. С мнимой родительской любовью, как только вышла из ясельного возраста.
     Теперь же она расставалась с чем-то таким необъяснимым, что уходило, оставляя внутри жидкий цемент, который вскорости загустеет и будет храниться вечность, пока не рассыплется в мельчайшую бесцветную пыль.
     Где ей искать место, куда канул Гонза, если даже Отражения не смогли его вернуть? А может, не пытались? Может, этот бледный суррогат, который вылупился из прежнего, здорового и сильного кокона, устраивает их больше?
     Вполне вероятно.
     Что же они с ним сделали? Как посмели?!
     - Ему тяжело тебя видеть. Уйди, - с укоризной произнес голос из-за плеча. Мужчина - Отражение, только что разрушивший ее жизнь, мягко покачивал головой. - Уйди же.
     Ему? Ему.. тяжело?
     Гонза обхватил голову руками, медленно отступая. Наташка так же медленно попятилась к выходу и сама не заметила, как оказалась в коридоре. Проход тут же забили аквели, закрывая спинами Гонзу, будто хотели отгородить от ее дурного влияния. Прятали от окружающей действительности остатки человека, который знал о ней то, чего не знала она сама. А если бы знала - не захотела бы жить.
     Ноги почти совсем не дрожали, когда Наташка развернулась и пошла в свою комнату за вещами.
     Здесь больше ничего нет.
     Время возвращаться домой.
    
     Эпилог
     В последний раз перечитав статью об аквелях, Наташка наконец ее отложила, практически полностью удовлетворившись результатом. Почти... Ну что поделать, это 'почти' теперь преследовало ее постоянно. Почти сыта. Почти выспалась. Почти забыла. Почти смирилась.
     Итого, больше месяца жизни потрачено на аквелей, но Пектусин не выражал особого недовольства. Даже прежнее место за ней сохранил, хотя любого другого сотрудника да за такие опоздания из отпуска - пинком бы под зад. Вкратце выслушал по телефону факты и содержание будущей информационной бомбы и неожиданно полностью одобрил. И сейчас перед ней лежал эмоциональный и подробный отчет о самой загадочной и скрытной секте нашего времени.
     Об убийствах, причем неоднократных, скрываемых от закона и расследования и наверняка оставленных без внимания - следствие не ведется, преступники не найдены и не наказаны, жизни остальных женщин под постоянной угрозой. Куда смотрят органы правопорядка?
     О наркотиках, доступных на территории подземной Ракушки даже детям. О воздействии этих наркотиков, постепенно, неотвратимо превращающих человека в психа, что у аквелей называется 'очиститься', 'приблизиться к абсолюту'. После чистки человек явно не способен к существованию среди себе подобных, становится асоциальным и даже опасным для общества нормальных людей. Куда смотрят органы по наркоконтролю?
     О подростках, предоставленных самим себе, рискующих здоровьем, а может, и жизнью в опасных подземельях, участвуя в экстремальных развлечениях под руководством девушки с лицом монашки и повадками шлюхи. Брошенных детях, без образования и будущего, вынужденных оставаться под землей на условиях, навязанных родителями. У них один путь - вырасти аквелями, независимо от своих собственных желаний. Куда смотрят органы опеки?
     Об огромных деньгах, вложенных в создание и поддержание работоспособности подземного комплекса. Кому это выгодно? Кто это все позволяет? Куда смотрит правительство?
     О покалеченных душой людях, которые остаются под землей, решив, что там им живется лучше. О существах, в которые рано или поздно эти люди превратятся, перейдя из разряда дееспособных граждан в разряд людей неприспособленных к нормальному образу жизни. Куда смотрят органы здравоохранения?
     В общем, статьей стоило гордиться. Лаконичный, красочный, точный и полный отчет всего происходящего в Ракушке, сдобренный подробными рисунками художника, которому Наташка тщательно, в деталях объяснила, что надо изобразить. Отражение в белой одежде с маньяческим взглядом. Бар, где бармен с карикатурно отталкивающей внешностью подает клиенту бокал бузуна. украшенный кокетливой трубочкой. Неопрятный Гуру, топчущийся босиком на гальке пляжа, похожий на пропитого бомжа.
     Что же, она добилась того, за чем отправлялась. Перед ней материал, способный поднять на уши полстраны. Утром статья ляжет на стол Пектусину и заодно появится в сети, так, на всякий случай, мало ли что. В наше время никому нельзя верить, даже тем, кто извлекает из тебя материальную выгоду, ведь всегда может найтись курица, которая приносит больше золотых яиц.
     Ссутулившись, Наташка сидела в темной комнате, смотря в окно, где отражался свет включенной в коридоре лампы. Вот она и дома... в месте, где хранятся ее вещи, к которому она привыкла, которое даже немного любила.
     Подъем оказался труднее спуска - вверх пришлось подниматься пешком. Хорошо хоть дорога была ровной и освещенной. Наташка позволила Рафе проводить себя только до толстенной стальной перегородки, которая отгораживала Ракушку от диких пещер. На всякий случай, как сказал Рафа, но слова уже не имели значения. Наташка распрощалась с ним (как и со всеми аквелями в целом) задолго до того, как неловко сказала: 'Ну, мне пора' и отправилась дальше по каменному коридору-кишке, игриво петляющему из стороны в сторону и ведущему явно куда-то вверх. Поднявшись на поверхность, она встретила там Карла, благодаря которому когда-то сюда приехала. Он посадил ее в ту же самую маршрутку и отвез в город, оставив у ближайшего метро.
     Там же, на поверхности, ей встретился Окаль, отчего-то не желающий сделать вид, что они незнакомы, и все время сборов порывающийся что-то сказать. 'Послушай' - шептал он, пытаясь схватить ее за руку, но Карл прикрикивал на него, и Окаль замолкал и отступал. В любом случае, что нового ей мог сообщить подросток, испорченный аквелями, изгрызенный их подспудным влиянием, как червями, и сам того не сознающий?
     Все это ерунда. Сложнее всего оказалось привыкнуть к солнцу, которое слепило глаза даже сквозь затонированые стекла маршрутки и огромные черные очки, которые пожертвовал Карл.
     Воспоминания стирались, перетекая на бумагу. Цемент застывал, и это было прекрасно. Все наладится и будет хорошо, хотя бы в этом Наташка целиком и полностью соглашалась с аквелями. С другой стороны, это единственное безопасное утверждение подземников, а в остальном ей нужно сделать так, чтобы раз и навсегда обезопасить от их тлетворного влияния общество, которое явно недооценивает возможности и ореол распространения данной секты. Сберечь общество, и без того насквозь больное. Она предупредит человечество, это не только ее долг, а вероятно, ее назначение, наверняка именно поэтому ей и удалось попасть в Ракушку и столько узнать.
     Она сделает, что должна.
     Странно, но никакого удовольствия эта хорошо сдобренная чувством праведности мысль не доставляла. Впрочем, может, и доставляла. 'Почти'.
     Оставив на столе стопку бумаги, Наташка поднялась и отправилась спать, заранее зная, что спать будет плохо. Но на самом деле эта ночь оказалась последней из тех, когда сон постоянно прерывался приступами удушья - начиная со следующей, каждая ночь стала просто мертвецки спокойной.
     Но этой ночью кое-что все еще мешало спать. Одно из тех воспоминаний, которое ты сознательно стараешься забыть, изо всех сил выталкивая за пелену забвения.
     Самое поразительное, оно никоим боком не касалось Гонзы, память о котором она не смогла бы вырвать из головы даже ценой сохранения здравого рассудка. Да и не хотела. Он будет с ней постоянно, несмотря ни на что. Где он сейчас? Есть ли возможность до него докричаться? Найти? Освободить? При любом из этих вопросов голова раскалывалась на куски, и постепенно Наташка научилась не думать. Сейчас нужно поставить точку в существовании аквелей, которые, как ни крути, будут стараться ей помешать.
     Просто поразительно, насколько теперь все иначе. Отправляясь в Ракушку, прежде всего Наташка хотела славы и денег, а теперь все ее праведное возмущение преследовало совсем другой, пусть и не менее шкурный, интерес. Конечно, этого никто не узнает. Зачем им знать?
     Но это позже.
     Пока же воспоминание, от которого следовало немедленно отделаться, касалось другой вещи. И во сне от него отмахнуться никак не получалось.
     Тогда, поднимаясь по туннелю вверх, Наташка услышала плеск и шум воды. Свернув в небольшой коридорчик, она вдохнула насыщенный солью запах подземного моря и решила напоследок на него взглянуть. Если и жалеть о чем-то, оставленном за спиной, то о море, обладающем особой вкрадчивой красотой, невозможной на поверхности.
     С уступа, на который она вышла, внизу виднелся уголок у воды. Это место, похоже, находилось далеко от пляжа, потому что выглядело совсем незнакомым. Скудно освещенный пятачок берега, ведущий в воду, был довольно маленький и ютился между высокими темными валунами.
     Недалеко от берега по колено в воде стояла молодая женщина, которая держала на руках ребенка - детские ножки ярко белели даже на фоне светлой кожи матери. Женщина что-то мелодично приговаривала, правда, слов не разобрать, но таким ласковым тоном разговаривает со своими чадами любая мать.
     А потом... Потом в ушах загудело от зашедшегося бешенным боем сердца, и Наташка была вынуждена опереться на стену.
     Добравшись до глубины, где вода доставала до пояса, женщина подняла руки и... подбросила ребенка вверх.
     И девочка полетела.
     За ее спиной распахнулись стрекозиные крылья - очень узкие, длинные, прозрачные, практически неразличимые взгляду. Не столько крылья, сколько мираж, видение, блеск двигающихся потоков воздуха. Но девочка летела несколько метров, прежде чем с воплями восторга плюхнулась в воду и принялась барахтаться, а ноги у Наташки тем временем подкосились, и она опустилась на холодный камень. Аквели остались за пределами ее зрения, и только еле слышно звенел вдалеке радостный смех.
     На душе было так пусто...
     До сих пор момент полета снился ей каждую ночь, и только ночью она не могла отмахнуться от правды, которой нет и не может быть места на поверхности, особенно на фоне статьи и намерения уничтожить секту аквелей. Но снова, против воли, раз за разом она слышала детский стишок:
     'Крыльев пыльца,
     глаза в пол-лица...'
     И не могла не признаться самой себе в том, что видела. Не могла выбросить из головы. Не хотела, но видела. Нечто, перечеркнувшее ее уверенность в собственной непогрешимости, нечто, что не даст жить, если ты его не примешь со всеми потрохами или наоборот - не вытравишь из памяти вплоть до малейших следов. И второе гораздо проще и гораздо удобнее.
     Но она ее видела.... Она ее видела...
     Акварельку.
    
    
    
    

---

Комментарии: 497, последний от 24/12/2018. © Copyright Шолох Юлия (vimisel13@gmail.com) Размещен: 31/10/2011, изменен: 23/11/2013. 517k. Статистика. Повесть: Фантастика, Любовный роман

Оценка: 6.09*30  Ваша оценка: не читать очень плохо плохо посредственно терпимо не читал нормально хорошая книга отличная книга великолепно шедевр

---

Связаться с программистом сайта.

Новые книги авторов СИ, вышедшие из печати:
О.Болдырева "Крадуш. Чужие души" М.Николаев "Вторжение на Землю"

Как попасть в этoт список