Личный код
Когда Тодд Уинсток открыл глаза, мир изменился.
Он чувствовал это каждой клеточкой своего тела, по которому вместе с кровью ежесекундно разносились микроамперы электричества. Он почувствовал это, едва только искусственная сетчатка его глаз - крохотный микрочип - уловила задорные весенние блики света, плотно сгрудившиеся утром над Уайтчепелом. Район этот не так давно (лет семьдесят, быть может, назад) оккупировали богачи - и, быстренько выдворив оттуда нищету и под эгидой транснациональных корпораций перестроив всё для собственных нужд, на удивление скоро превратили это место в цветник роскоши и благоденствия.
Пластиковый, ненатуральный, полупрозрачный и до неприличия долговечный.
Казалось, солнце было единственным, до чего не добрались вездесущие лапы бизнесменов, - хотя "Ройял Электрик" и "Сити Корпорейшнз", безусловно, имели на него наполеоновские планы. Ведь светило начало понемногу увеличиваться в размерах, а значит, световая гибель всего живого, предсказываемая ещё пару сотен лет назад, оказалась вполне жизнеспособной теорией.
Но мир изменился не снаружи, а внутри, в самом мистере Уинстоке.
Тодд жил высоко, где-то под небом, - на восемьдесят девятом этаже небоскрёба "Прайс-Хиллз", "дерева капиталистов", как прозвали его обнищавшие горожане из Ист-Энда. И в чем-то они были правы: самые богатые люди страны сбивались в стайку, чтобы густо облепить собою какое-нибудь новое здание, повыше да подороже, и так и жили там особняком, будто стая павианов на Acacia nilotica.
В последние годы неотъемлемой частью жизни богачей стало тщеславие. Именно поэтому они старались (иногда даже слишком), чтобы их личность не канула в небытие, в то время как умирающих на улицах Гарлема никто не считал. Иммунитет у нищих был незавидный: сказывались поколения антиотбора, когда благодаря достижениям медицины на протяжении трёх столетий спасали всех и каждого, и спасённые вновь и вновь передавали генетические болезни своим детям.
Миллионеры же находились в привилегированном положении. Как только технологии позволили переносить личность из стареющего организма в совершенную андроидно-электронную форму, толпы богачей с цифровыми пачками денег оккупировали офисы компании "Ройял Электрик". Бесчисленное количество их входило в белоснежные палаты органиками, а выходило - насколько кому хватало денег и отваги - полумашинами. Современная андроидная хирургия весьма кичилась тем, что позволяет своим клиентам сохранять естественный облик. Так, и Тодд уже успел заменить себе глаза, некоторые мышцы, кожу на лице и руках, избавить своё тело от свободных радикалов и навечно увязнуть в возрасте тридцати трёх лет.
- Привет, "Мадлен".
Разбуженная голосом хозяина, система приветливо заморгала по углам зеленоватыми неоновыми огоньками и пробежала вдоль комнаты причудливой голограммой. Каждый день цвет её зависел от настроения хозяина, а сегодняшнее утро выдалось для Тодда спокойным и безмятежным.
Даже несмотря на то, что мир изменился.
Система не позволяла Тодду испытывать перепады настроений: кому нужны мерзкие скачки сахара в крови, которые так дурно сказываются на состоянии андроидных деталей? Мистер Уинсток ещё не решался заменить в своём организме кровь на искусственный состав, хотя друзья, давно перешедшие этот рубеж, посмеивались над Тоддом уже в открытую.
- Доброе утро, Пума.
Холёная чёрно-коричневая кошка, вздёрнув пару раз пушистым хвостом, протянула в ответ заливистое "мя-я-я-у", - единственное, что она умела выдать в разговоре с человеком. Тодд не любил вспоминать о том, как она появилась в его доме, да и сколько она жила здесь? Последние лет тридцать-тридцать пять? В среднем, в два раза больше, чем живут представители её вида без вмешательства современных технологий.
Впрочем, и сам Тодд уже давным-давно перешагнул возраст, за которым людей-органиков ждала неизбежная смерть. Ведь лет ему было...
- Сто сорок восемь, - пропела домашняя система, тут же прочитавшая его мысли. Тодд и "Мадлен" были единым организмом, забавным симбиозом двух личностей: порождённой природой и созданной человеком.
Уинсток отпустил шуточку по поводу возраста самой системы, запрокинул голову и рассмеялся.
Новые реалии времени приносили с собой непривычные сложности: так, богач в восемьдесят лет был настолько же инфантилен, что и подросток. В современном мире обесценилось знание, обесценились способности человеческого интеллекта: любые книги, научные работы и философские теории могли за секунду подгрузиться и быть обработанными в мозге носителя. Проблемой был лишь ресурс встраиваемой памяти.
Тодд неспешно позавтракал (ибо было в приёме пищи то естественное удовольствие, от которого он не в силах был ещё отказаться) и столь же неспешно собрался. В половине девятого, хотя в том не было строгой необходимости, он отправился на работу. В ведении мистера Уинстока находился один из уютных центральных отделов безопасности "Сити Корпорейшнз", однако работа была отлажена настолько, что всем здесь заправляла интеллектуальная программа, а не живой человек. Здесь Тодд был лишь почётным модератором.
***
Как выяснилось позже, в офис мистер Уинсток заявился как раз вовремя. Уже через пару минут глава отдела логистики, бравый американец Нэйтан Хилл, ворвался в его залитый солнечным светом кабинет и, забывшись, хлопнул дверью.
- У нас два незарегистрированных пользователя, - дергано объявил он.
Сейчас Нэйтан совершенно не был похож на себя, этот рубаха-парень с приросшим к его рукам ГИП - голографическим интеллектуальным планшетом, и вечно весёлым выражением лица, будто он только что принял полпинты эля. Взгляд мистера Хилла лихорадочно бегал из стороны в сторону, будто искал, за что зацепиться; руки его беспокойно перехватывали планшет то так, то сяк, а сам он напоминал разъярённого быка.
Прозрачные стены "аквариумного" кабинета Уинстока позволяли любому проплывающему мимо сотруднику лицезреть происходящее внутри стеклянной коробки; поэтому мистер Хилл старался не размахивать руками и не переминаться с ноги на ногу. Но на красивом мужественном лице Нэйтана мешались все оттенки раздражения и скорби.
- Когда? - лениво спросил Тодд, всё ещё не понимая, почему обеспокоен Хилл.
- Ночью. В два пятнадцать.
Уинсток, уже успевший обдать Нэйтана ударной дозой недоверия, задал другу дежурный вопрос, - так, как предписывал ему протокол:
- А что с личным кодом хакера?
Надо сказать, что в Великобритании 2372 года от рождества Христова имя человека не значило ничего: оно было столь же неважно, как фантик, подарочная обёртка. Да и сам Христос - кто он был такой? Редко кто вспоминал об этом: информация сия уже лет сто пятьдесят как утратила актуальность и перетекла в разряд скучных архивных данных. Как и другие имена, ставшие, по сути, лишь архаизмом, живущим в сознании людей, неким упрощением для называния себе подобных.
Для государства важен был только присваиваемый человеку личный код. При рождении людей нумеровали, а перемещения каждого отображались в системе слежения полиции. О свободе личности давно уже не упоминали, - но вместе с тем человечество забыло о многих преступлениях. Вместо краж и убийств по Земле разлилась полупрозрачная и переливистая информационная утопия.
Тем не менее, услышав безобидный, в сущности, вопрос Тодда, американец подрастерял своё возмущение - и, если говорить прямо, побледнел.
- Код взломщика не определён, - отчётливо, но каким-то неестественным, вымученным голосом выдавил он.
И тут Уинсток понял.
И не поверил своим ушам. Цифровые системы "Сити Корпорейшнз" славились своей неприступностью: они не раз выстояли перед массивными кибератаками, и всё потому, что не только взломщик пытался интегрироваться в систему, но и система интегрировалась в его ПО. Или считывала информацию с микрочипа, который власти насильно вживляли каждому нищему органику из трущоб.
Раньше личный код преступника без труда определялся системой, и через полчаса-час двадцать после этого полиция осуществляла арест. Но сегодня, по словам Хилла, какой-то талантливый делец обошёл все три уровня системы защиты "Сити Корпорейшнз": государственный, корпоративный и уровень личной проверки пользователя, - и не попался ни на одном.
- Изменения в системе?
Нэйт молчал, ещё собираясь духом: на подготовку к этому разговору ему совсем не хватило времени. Тодд же нахмурился, напустил на себя вид властного управленца. Однако внутренне он весь преисполнился сочувствием. Ведь именно от действий Тодда теперь зависело, останется ли Нэйтан на свободе.
- Что сделали с системой, Нэйт? - размеренно повторил англичанин.
"Люди - не машины", - с вызовом, будто по-предательски пробежало в его сознании.
- Н-ничего... - прозвучал упавший, грудной голос мистера Хилла. - То есть... система считает, что ничего.
- Тогда о чём речь? - попытался отшутиться Тодд. Но видя, что фраза его не возымела эффекта, вновь нахмурился. Закуривая, он продолжил. - Надо бы запустить полную проверку.
Американец, в свою очередь, побледнел ещё сильнее, - с такой выразительностью, что теперь ему мог позавидовать любой алебастровый камень.
- Дружище, ты понимаешь... У меня семья...
И Тодд, и Нэйтан знали, что полная проверка системы обычно выявляет вторжения с вероятностью чуть менее чем в единицу. И тут же отправляет отчёты в Совет директоров, полицию и Министерство безопасности.
Нетрудно было догадаться, что на основании такого документа начнется судебный процесс. По завершении которого семья Хилла, допустившего кибератаку в своём отделе, не увидит его больше никогда. Такой была цена информационной безопасности "Сити Корпорейшнз".
И потому единственное, что мог сейчас сделать Нэйтан, - это сбыть все свои ценности и акции, перевести на расчётный счёт сбережения и, купив на чёрном рынке поддельный код и вживив его себе под кожу в какой-нибудь трущобной клинике, бежать из страны так быстро, как позволяют ему ноги. А затем, затерявшись в каком-нибудь Перу, терпеливо дожидаться каких-нибудь двадцать-тридцать лет, пока истечёт срок давности преступления.
Однако Тодд не мог не вступиться за старого приятеля, пускай даже грандиозный скандал ещё не начался.
- Лучше бы ты никогда не приезжал из Техаса, парень, - вздохнул Уинсток, гася недокуренную сигарету. Он порылся в кармане жилета, выудил оттуда ключ-пропуск и кинул его в сторону Нэйта. - Закрой дверь. Скоро нам делать квартальный отчет, и потому я запущу проверку из-под своего личного кода. А ты будешь мне ассистировать. Никто не догадается ни о чём раньше времени.
Испустив непристойные слова благодарности, Нэйт подхватил ключ и закрыл дверь. Затем, разудало приземлившись в гостевое место, подключил свой планшет к корпоративной информационной платформе "Сити Корпорейшнз".
"Логистика, - думал тем временем Уинсток. - Скорее всего, целью нарушителей было перекраивание схемы поставок. И скорее всего, они хотели перенаправить наши детали в свои хабы. Или... ".
Оружие! Вместе с непривычным, будто пронзившим его мозг электрическим зарядом к Тодду ворвалась мысль о том, что отдельным, неафишируемым бизнесом "Сити Корпорейшнз" было производство товаров двойного назначения (и как он мог не вспомнить об этом раньше?). А поскольку система была целой и единой, взломав одну секцию, можно было взять под управление остальные.
Впрочем, и с самим Тоддом кто-то, должно быть, поработал на славу. Серое вещество мозга теперь коротило (что никогда не наблюдалось в "нормальных условиях"), и с памятью происходило неладное.
О, эта тяжёлая рука хакера! Эта кустарная работа!
Однако в мысли Тодда тут же прокрался неожиданный азарт. Пуще своей персоны, пуще безопасности корпоративной системы Уинстока интересовало то, каким образом талантливый хакер сумел обойти все программные средства защиты. Уинсток как последний безумец склонился над ноутбуком, - резко, яростно, вдохновенно; кабинет тут же наполнился быстрыми звуками клацающих клавиш.
Так продолжалось несколько минут, - пока не заговорил Нэйтан.
- Тодд.... - пробормотал он, к которому за четверть часа успела вернуться толика его американской разбитной харизмы. - Я не могу поверить, но...
Англичанин рывком отстранился от монитора, оперся локтями о стол, уронил голову в ладони и злобно вздохнул.
- Я знаю, - заговорил Тодд. - Так я и думал. Партия оружия перенаправлена в другое место, и хакер каким-то образом получил разрешение на операцию с моего профиля. Чёрт подери...
Поскольку незаконные действия были произведены с "разрешения", полученного из-под личного кода мистера Уинстока, система не засекла подлог.
Однако раскрытие этой атаки оставалось вопросом времени. Можно было лишь надеяться, что в кипе больших, запутанных проектов "Сити Корпорейшнз" никто не обратит внимания на изменения сразу. А значит, у Тодда в запасе есть пара дней.
Ситуация забавным образом переменилась. Это заставило англичанина невольно усмехнуться: вся ответственность за содеянное лежала теперь на самом Тодде, и он попал в положение, в котором прежде никогда не находился, - в зависимость. Его судьба отныне подчинялась молчанию мистера Хилла, - либо его попыткам выгородить себя. Нэйт тоже понимал это.
- Тодд, дружище... Не беспокойся. Я - могила, - проговорил американец.
В словах Нэйта сомневаться не приходилось, ибо по радужкам его светлых глаз блестела разлившаяся незапятнанная искренность.
Но Уинсток не мог позволить себе простодушно поверить другу. Положение дел часто меняется с появлением денежных сумм, игры политических мускул, улыбки красивой женщины, - и даже с переменой погоды с утра. Тодд не строил иллюзий. Если бы на него надавили, он и сам бы выдал Нэйта. Положение мистера Уинстока было слишком шатким, и будь Тодд послабее волей, он уже оказался бы на грани панической атаки.
- Если тебе нужны деньги, Нэйт, это не будет проблемой, - пробормотал он, чувствуя, как на щеках его воспылало унижение. - Я знаю, что иногда бездействие стоит больше любых порывов.
- Не нужны. Я знаю, что это не ты.
"Если камеры наблюдения не докажут обратное", - закончил про себя Тодд, - и оказался прав. Запрошенная съёмка с проходной главного офиса обнаружила, что ровно в два часа ночи здесь был использован пропуск мистера Тодда Уинстока. А высокого темноволосого мужчину, запечатлённого на съемке камер наблюдения, нельзя было спутать ни с кем другим. Тодд, в свою очередь, не располагал никакими доказательствами своей невиновности, и ему неоткуда было их взять. Ведь что стоило хакеру-дельцу обойти защиту человека и его домашней системы и уничтожить данные о его идеологической позиции, если тот беспрепятственно вломился в инфосистему целой корпорации?
Мистер Хилл вздохнул и счёл нужным оставить любую активность, выполняемую в кабинете Тодда с его ГИП.
- Не знаю, зачем ты это сделал, - сказал Нэйтан, снимаясь с насиженного гостевого места. - Но думаю, старик, ты должен попрощаться с Мэриэнн. Как можно скорее.
- Я сделал это... - отозвался Тодд, чувствуя, как в его мозг врываются обрывочные воспоминания. Он смутно припоминал, как, ведомый по незримой и неслышимой указке неизвестных хакеров, приехал сегодняшней ночью в офис и подключил к системе незаконного пользователя. - Да, я сделал это, - сказал Уинсток смелее, - потому что меня уже нет. Люди - не машины.
***
В обеденный перерыв, когда Тодд сидел в пабе "Колдис Инн" с Мэриэнн, он вдруг догадался, что все его "семантические" связи нарушены. Красивая, ухоженная девушка напротив него что-то увлечённо рассказывала, но мысли Тодда занимало совершенно новое, неестественное состояние, которое не смогла отследить даже "Мадлен". Кто-то решился на преступление, за которое давали пожизненный срок, - завладел его личным кодом, паролями к его мозгу и андроидным частям, и подгрузил в его личную систему нечто, работающее по принципу вируса. Неизвестный установил в его мозгу программу с чужими мыслями, словно в микрочипе, который ему продали, было несколько незадекларированных кремниевых частей, и все они вдруг включились в работу.
- А что это? - звонкий голос девушки вытянул мистера Уинстока из мира размышлений.
- Это? Лучшая карта памяти всех времён и народов, - усмехнулся Тодд и опустил глаза к поверхности стола. Он видел, как пальцы - бывшей?- возлюбленной игриво скользят по его руке, по оправленному в платину камню на его мизинце. - Гематит, - безразлично продолжал он. - Кровавик, если по-простому. Но поднеси его к устройству, назови пароль, и можно будет считать оттуда данные.
- Кровави-и-и-к, - лениво протянула Мэриэнн, то и дело взмахивая идеальными ресницами из полиамидных волокон. - Прямо как ты. Мешок, наполненный кровью. Кровавик. Ты слишком тяготеешь к органике. А я не хочу, чтобы ты однажды взял и умер, и тебя положили в страшный гроб.
- А я не хочу набивать карманы шагреневой кожей, - грустно отозвался Тодд и подумал про себя о том, что его уже убили.
- Ах, оставь философию для университетской кафедры.
- Это не философия.
В это мгновение Тодд словно совершил квантовый скачок, будто испытал на себе эффект сверхпроводимости. Ибо сейчас мистер Уинсток самым отчётливым образом понял, что отныне его ничего не связывало с этой женщиной.
Ведь она уже почти вся состояла из фабричных деталей, а люди...
"...Не машины", - с непримиримой злостью к себе додумал Уинсток.
- Ты считаешь меня безмозглой, - вздохнула Мэриэнн. Помедлив секунду, девушка накрутила на палец густую прядь чёрных волос и помахала её остриженным кончиком. - Но, как ты думаешь, какой материал для них лучше: нейлон или капрон?
- Я не знаю... Мне всё равно.
- Кевлар, - злостно отрезала собеседница.
- Но ведь люди - не... - начал было Тодд, но осёкся.
Чужие, бесконечно чужие, но столь же бесконечно сплетённые с его собственными, мысли. Не его догадки, не цифровая шутка "Мадлен", не засевший в памяти заголовок из газеты, - что-то совершенно новое, пришедшее из ниоткуда и вросшее в его сознание крепкими корнями.
- Иногда старое лучше нового, - продолжала девушка, будто нарочно не замечая в Тодде странностей. Очевидно, она имела в виду старую технологию реконструкции волос, но для Уинстока это прозвучало на удивление двусмысленно.
- О чём и речь, - прикусив губу, пробубнил Тодд.
- Ты стал до смерти скучным, - капризно выдала Мэриэнн: она нечасто утруждала себя удержанием мыслей в логическом русле.
Над головами бывших возлюбленных, над крышей Ройял Стэйт Билдинг, проплыл огромный супердирижабль с голографической рекламой от компании "Ройял Электрик": "Запчасти для Вас и ваших любимых! Лучший выбор! Приемлемые цены!".
Они оба проводили его сухим, недовольным взглядом.
- Знаешь, мне кажется, кто-то заполучил мой личный код, - признался наконец Тодд. - Кто-то изменил меня.
Красивые голубые глаза Мэриэнн вмиг необычайно увеличились в размерах и округлились. Девушка тут же отметила, что возлюбленный её вмиг перестал быть неинтересным, и расплылась в улыбке.
- Не может быть!
- Так и есть. Я сегодня - совершенно не тот я, что был вчера.
Тодд говорил спокойно, без намёка на импульсивность. Он знал, что Мэриэнн была глупышкой, - но предателем она не была: эта, в отличие от Нэйта, будет молчать даже под пытками. А ещё он знал, что эта маленькая глупышка Мэриэнн бесконечно любила его. Прощала измены и ждала предложения руки и сердца уже сорок лет - дольше, чем любая другая девушка на Земле.
- Всё изменилось, - негромко продолжил он... и замолчал.
Пара секунд натяжной тишины.
- Что... что ты хочешь этим сказать? - дрогнувшим голосом проронила собеседница. Она была совсем близко, но казалось, теперь её отделяла от Тодда световая вечность.
- Прости, дорогая.
Он не высказал ровным счетом ничего, но женская натура Мэриэнн быстро смекнула, что к чему.
- Ты изобрёл просто прекрасный, великолепный метод избавления от девушки, мистер Уинсток! И не забудь вернуть мне кошку, ведь она в любой момент может надоесть тебе точно так же, как я! - вскричала Мэриэнн, вскакивая со стула, и её лёгкое шифоновое платье взвилось волнами на тёплом ветру.
Она сама была такая лёгкая и воздушная, такая красивая и мягкая, и словно должна была излучать самые добрые проявления чувств... Но девушка злобно тыкнула в планшет окрашенным в тёмный цвет ноготком указательного пальца, переводя нужную сумму за обед на счёт "Колдис Инн", и ушла.
Навсегда.
Тодд видел, как многое обесценивалось в мире. Сначала - человеческая память, потом - образование. Обесценилась любовь, сжалась, съёжилась до рыночного понятия "ты - мне, я - тебе". Обесценилась человеческая жизнь, ведь теперь у людей было слишком много времени для того, чтобы всё успеть. Такой была новая реальность: длинной, скучной, сминающей все прежние ценности будто бумажные домики. Информационной утопией с идеальным порядком и идеальной властью.
Лучшим правительством, кстати сказать, показал себя Совет корпораций. Те преследовали идею бизнеса и потому были честны с горожанами. Именно их усилиями предотвращались войны: ведь они почти всегда грозят разорением, а последнее было никому из них не нужно. Но к чему привёл вожделенный некогда идеал, - к отсутствию борьбы и душевной пустоте?
***
Последние двести лет в жизни человека самой важной и самой неприкосновенной информацией были его личный код и применяемый к нему пароль: именно они обеспечивали целостность и сохранность личности. Именно они - странная комбинация из несвязных цифр, завершаемая отпечатком пальца.
За попытку завладеть конфиденциальными данными преступников ждало пожизненное заключение, - и так продолжалось многие десятки лет. Пока кто-то - или что-то - не взломало сознание англичанина Тодда Уинстока, одного из самых богатых людей технической страты Великобритании. Возможно, это сделали люди без чипа, невидимки - люди, которых официально не существовало.
Отныне в его крови текли тысячи байт чужих мыслей. Для чего он жил и к чему стремилось человечество? Самый честный образ жизни представлялся ему тем, что вело человечество в Средние века и раньше. Когда люди держались друг за друга, чтобы выжить. Когда, если двое-трое плохо вспашут, голодает вся деревня. А что было теперь?
Мускулы Тодда, начинённые нанотрубками, располагали силой десяти органиков, - но годами простаивали без применения. Да и самих деревень, в которых могли работать землепашцы, ныне почти не осталось. Параллельно с повальной роботизацией, затрагивающей даже средний класс, падала необходимость в еде. Злаки уже почти никто не взращивал, а необходимые для жизнеобеспечения андроидов ресурсы регулярно поставляли с YXP-1002b, - после того, как истощилась YXP-1002а.
Тодд мог писать книги, ведь способности его мозга были улучшены десятком передовых технологий, - но современные нейронные сети позволяли публиковать всё новые и новые произведения давно умерших писателей.
Тодд мог найти себе сотни действительно полезных применений, но в этом не было смысла. Как не было и самом его существовании. "Настоящая жизнь закончилась три столетия назад, когда не стало смерти, - думал Тодд, заглядывая в раскрытую пасть брошенного на кровать чемодана. - А сейчас пали системы "Сити Корпорейшнз". Мир изменился, и так больше продолжаться не может. Люди - не машины. Люди - не... Как же коротит, чёрт подери!".
Все богачи знали о бесцельности собственного существования, - и потому наслаждались закатом благоденствия, пили и предавались наслаждениям будто в последний раз. Ещё до того, как мир изменился, мистер Уинсток находил с ними мало общего. Теперь же, когда это случилось, ему было даже некому пожаловаться на жизнь.
Заражённый информационной инфекцией, Тодд впервые задумался о том, как он был одинок. Несколько десятилетий он жил в мире, где не было никого, кроме себя. Много лет он любил не Мэриэнн, а свои фантазии, идеального себя в ней. Красивая, богатая девушка была для него пустой оболочкой, средством достижения целей: статуса и признания. Она была безголосым носителем его несуществующих идеальных черт. Когда Уинсток говорил с возлюбленной, рассказывал ей о чём-то, - на самом деле он общался не с девушкой, а с собой.
Но всё это осталось в прошлом.
Тодд знал, что изменения, которые претерпевали люди, годились более на то, чтобы убивать других, более слабых и безнарекательно органических человеческих существ. И он знал, что скоро грядёт война. Для которой из него пытались сделать солдата, - неизвестно кто, будто лица их были прикрыты непрозрачной плёнкой. Идеального солдата сопротивления, бронированного хакера, - ведь нищим повстанцам легче взламывать сознание богачей, чем проводить операции на себе и ждать период восстановления. Тодд, хотя и ранее не разделял мыслей об информационно-андроидном бессмертии, не мог принять внедрённый ему образ мыслей. Вирус в его мозгу разрастался и поражал всё новые области мозга, порождая неприятный тремор.
Навязав себе не без помощи "Мадлен" спокойствие и отправив систему (чтобы та не читала его мысли) в гипернацию, Тодд определил, что у него было два выхода. Мучительная вечность в тюрьме или же повстанческое забытье, - когда он потеряет свою личность, полностью подчинится воле людей, уже завладевших частью его сознания. Конечно, Тодд мог попробовать спуститься в трущобы и поискать взломщика... Но вряд ли бы ему хватило на это времени.
Он долго жил в мире себя, и этого мира уже не стало.
И раз нет себя, той личности, которую Уинсток выстраивал, взращивал десятилетиями, раз он уже, до собственной биологической смерти, утратил личность, - стоит ли жить дальше?
За окном полыхала вечерняя заря. Она окрашивала огромные пластиковые окна зданий в оранжевые, амарантовые, латунные и карминные оттенки. Мистер Уинсток открыл гардеробную, одним движением снял с вешалки несколько рубашек, которые могли пригодиться ему в бегах... и повесил их обратно.
- "Мадлен", выйди из гипернации и набери мне Мэри, - сказал Тодд, мягко прикрывая дверь и бессильно опираясь на неё лбом.
- Слушаю и повинуюсь! - в свойственной ей запальчивой манере ответила домашняя система. Которая, кстати сказать, не была запрограммирована на то, чтобы распознавать необычные движения своего хозяина.
Дом Уинстока озарился всего двумя телефонными гудками, прежде чем Мадлен взяла трубку.
- Алло! - радостно-обиженно ответил приятный голос Мэриэнн.
- Это я. Приезжай завтра с утра, забери Пуму. Ты была права, я не смогу о ней заботиться.
На другом конце линии тут же послышались всхлипы и рыдания. Они отозвались в четырежды мёртвом и пересаженном сердце Тодда неприятным звоном, отчего в мозгу его вновь коротнуло.
- Значит... ты... серьёзно... - порывалась говорить Мэриэнн одурелым, вмиг охрипшим голосом. - Между нами... действительно... всё кончено...
- Более чем серьезно. Более чем кончено. Конец связи.
"Мадлен" отключила соединение, и в комнате вновь стало тихо.
Тодд отнял голову от двери гардеробной. Медленно, бездумно он пересёк спальню и вышел на дышащую весной лоджию. Глаза его на миг ослепил яркий свет, и приятные солнечные лучи прокатились по лицу. Но полуандроидное тело Уинстока тут же обдало ветреным холодом: вечер был уже совсем близко.
Тодд желал покончить со всем до заката.
И потому ногти, покрытые нанопрочной графеновой плёнкой, тут же разодрали дорогую коллагеновую кожу, вспороли под нею вены. Кровь - та самая, что несла с собой смерть и так не нравилась Мэриэнн, сорвалась с запястий на пол густыми, увесистыми каплями. Как хорошо, что Тодд не успел заменить её машинным маслом! Ногти его нашли следующую жертву - артерию на шее.
Минутой спустя кровь лилась сплошными потоками, но страдания Уинсток так и не почувствовал: вместе со свободными радикалами в его организме были уничтожены почти все рецепторы.
В этом проклятом идеальном мире не было даже боли!
В этом проклятом идеальном мире победили корпорации.
(c) Богдана Юмашева, 2016-2017
|