Я сидела на крыльце и задумчиво вертела стебелек в руке. Солнце клонилось к закату, а я все еще ждала, как и было обещано моему лучшему и единственному другу Тому, что встречу его с реки. Я жила в небольшой деревушке под названием Рыбачий и еще не видела ничего кроме ярмарки в соседнем селении. Да и если честно - мне и не хотелось большего. Мои родители были не из простых крестьян. Отец был вторым сыном купца, но стал ремесленником. Он часто говорил, что хотя и не купец, как дедушка, но живет не хуже него, ведь очень важно найти свое место в жизни, свою стезю. Отец был справедливым, но несколько вспыльчивым, любил порядок. Мама только улыбалась и называла перфекционистом. Папа был настоящим мастером гончарного дела - все, за что он не брался, было очень красиво и просто, при этом, не теряя качества. Мама у меня красавица! Да каких повидать! Черные волосы, белая, чуть розовеющая на солнце, кожа и синие озера глаз. Лебединая шея, тонкий стан. В ней все было прекрасно! А какая она была добрая, да еще и грамоте обучена - та еще невидаль среди крестьян, да и среди аристократок, если честно - тоже. И меня тоже мама выучила. Двум языкам, да счету. Мама моя из семьи опального графа Беримора, который раньше заведовал всеми гильдиями страны, но после переворота род отстранили и предали опале.
Томми же был из семьи рыбаков и мечтал плавать по морям да океанам. Часто он сидел на пирсе или у причала и смотрел на водную гладь. В такие моменты я думаю, что по-настоящему люблю Томми, ведь он такой хороший! Порой мне кажется, что когда он смеётся - весь мир радуется вместе с ним.
Прогремел гром. Я встрепенулась "Гроза, - промелькнула мысль, - нужно сбегать за Томом!" Я поднялась и побежала на реку, на мгновение, задумавшись: какой дорогой идти? Но ответ созрел сам собой. Через лес - так короче. Пока я бежала, поднялся ветер, который начал качать высокие вековые сосны и дубы и срывать шишки и листья с них. Неожиданно меня окатило волной липкого страха. Я поежилась и обняла себя руками. Поблизости было сваленное дерево. Я подошла и села на него. Я задышала глубоко и часто, чтобы успокоиться, но мысли метались в моей голове. Что это было? Я не знала. Вдруг звуки реальности отступили. Перед глазами появилось воспоминание...
Мама сидит на моей постели и рассказывает давнюю историю, которую я слышала, когда была совсем юной.
??- В ту ночь гроза началась внезапно. Я и ваша тетя Лизет тогда читали роман. Рихтер, ее муж, отправился в тот вечер на рыбалку со своими приятелями из клуба. Надо сказать, что Рихтер был очень осторожен, если не труслив, и вернулся через час после начала бури, оставив друзей развлекаться без него. На следующий день всем стало известно о смерти участников этого клуба. А произошло вот что. После начала грозы, они ринулись в воду и остались бы живы, если бы не молния, прошедшая через водную гладь и убившая всех их. Так что никогда не находись около воды в грозу.
Она еще что-то говорит, но я уже не слышу и не вижу маму перед собой. Как будто из далека, до меня доносятся завывания ветра. Но вскоре, я снова слышу и вижу, как и прежде. Вокруг меня лес. Несколько минут прихожу в себя, мысли испуганно метаются в моей голове. "Томми на реке, - вдруг осознаю я". Эта мысль заставляет меня подняться и побежать. Я неслась еще быстрее, чем прежде , путаясь в длинном подоле платья. Еще один поворот - и я смогу увидеть причал! Сердце бешено колотилось. Я закричала: "Томми! Томми!" и остановилась, вслушиваясь. Тишина в ответ. И только ветер шумит. Мне на нос упала капля. Я подняла голову вверх и посмотрела на хмурое небо. Все больше капель встречались с землей. И вот - ливень. Я плохо вижу сквозь пелену дождя, поэтому теперь иду. Наконец - поворот. Сквозь листву деревьев мне все еще плохо видно реку. Но вот я совсем близко, а Тома нет. Я подошла к причалу и выдохнула. "Ушел, - решила я. - Отчего же мы не встретились? Потому что он ушел другой дорогой!" Я осмотрела себя: лента слетела с волос, платье мокрое насквозь, ноги в листве и земле, на руках царапины. Мама снова будет ругать. Вздохнула. Развернулась и пошла домой. Через поле. Потому что, если пройдусь через лес еще раз, могу и платье порвать. И тогда уж папа накажет - оно ведь совсем новое!
Я шла быстро, но дорога все равно заняла минут десять. Меня начал бить озноб. Волосы липли к лицу, а ветер трепал мое мокрое платье, пронизывая тело насквозь. Вскоре я вошла в деревню. Дом наш стоял на самой окраине, вдалеке ото всех остальных. Подойдя к нему, я взбежала по ступеням на крыльцо и распахнула дверь.
В прихожей я сняла свои полусапожки, вытерла их влажной тряпицей и оставила сохнуть. В доме приятно пахло пирожками, и я почувствовала голод. Я вошла в кухню.
- Привет, - сказала я, увидев маму. Она с удивлением посмотрела на меня. Ну да. Выгляжу я отвратительно.
- Привет, Мел, - ответила. Мел - сокращение от моего имени Мелисса, которое, впрочем, мне очень нравится. - Ты где была? Что с твоим платьем? - в голосе слышалось волнение.
Дело в том, что деревенские дети со мной не дружили. Очень часто меня задирали из-за того, что родители у меня зажиточные, хотя настоящего нашего богатства они и не видели. А как-то раз они меня избили. Тогда отец не выдержал и пошел к старосте, и все ему высказал. После этого деревенские ни девчонки , ни парни не подходили ко мне, только Том со мной и дружил за что ему часто перепадало от парней.
- Я все Томми ждала: мы встретиться хотели, да он не пришел. Вот искать его ходила на реку, а там его нет. Наверно дома уже.
- Понятно, - она поджала губы. На лице ее промелькнуло беспокойство. Ну и что это? Почему меня не отчитывают? Я, конечно, не хочу, чтобы меня ругали, но очень уж это странно.
- Что-то случилось, мам? - спросила я, всматриваясь в ее лицо.
- Нет, конечно, нет, - она подошла и погладила меня по голове.
- Хорошо, - ну, не хочет рассказывать, значит, потом у отца спрошу - можно не допытываться, - я пойду, помоюсь.
Я развернулась и побежала в соседнюю с прихожей комнатку - предбанник, где разделась, а оттуда в саму баню. Мылась я быстро и методично, потому что хотелось кушать и спать. По количеству грязи ну деревянном полу и лавке, я поняла, что выглядела я ещё хуже, чем представляла.
На кухню я вошла в уже чистом голубом платье, с заплетенной косой и в домашних туфлях. Мама все еще что-то делала у печи и, увидев меня, удовлетворённо кивнула.
- Садись, я сейчас накрою тебе на стол, - сегодня мама все делала сама. Раз в неделю наша служанка Зоя, очень милая девушка, брала выходной, в такие дни мама всегда готовила что-нибудь вкусное.
Вскоре передо мной появилась тарелка каши и кружка молока.
- А?- вопрос "где пирожки? " читался в моих глазах.
- Потом, как только скушаешь кашу, так сразу! - рассмеялась мама.
Если бы она дала мне пирожки сейчас, то каша бы осталась нетронутой. Ну конечно, она знает меня, как облупленную. Несмотря на то, что кашу мне есть не хотелось но, расправилась я с ней быстро и выжидающе посмотрела на маму. Она поставила передо мной тарелку с пирожками и улыбнулась:
-Приятного аппетита. Как только поешь, сразу иди спать. Уже поздно. Да и отец завтра вернётся рано утром, - папа всю эту неделю провел на ярмарке в Яблонцах, соседней деревеньке.
- Хорошо, мам, - улыбаюсь. Мама до сих пор думает, что каждый мой шаг надо контролировать, но у неё это, надо сказать, хорошо получается. Я взяла пирожок и надкусила. Начинка из повидла показалась внутри. Я зевнула - спать хочется. Быстро умяв четыре пирожка, я пошла к себе в комнату.
Комната у меня не очень большая, зато очень уютная. Кровать стоит около стены с дверью, поэтому сразу не просматривается. Спинка ее украшена резьбой, которая мне очень нравится. У окна стоит стол с креслом, где разбросаны карандаши, перья и листья. Окно в моей комнате выходит в сад, а прямо под ним клумба с розами. Я считаю, что розы эти расположены весьма неудачно, так как выбраться из своей комнаты через окно мне нельзя. Рядом со столом стоит узкий книжный шкаф, заставленный книгами, которые я знаю вдоль и поперек. А еще из моей комнаты есть дверь, ведущая в мою "гардеробную", как говорит мама, но больше, если честно, это похоже на шкаф в стене. А с внутренней стороны двери в мой шкаф висит большое, до пола, зеркало.
Сразу, как только вошла к себе, зажгла свечи и бухнулась на кровать, но опомнившись, сняла платье и подошла к шкафу, чтобы его повесить. Еще не хватало получить нагоняй от мамы. Если один раз пронесло, во второй получить можно двойную порцию нотаций. Открыв дверь в "гардеробную", я посмотрела на себя в зеркало. Там отразилась белокурая девчонка с большими зелеными глазами цвета турмалина. Маленький, немного вздернутый нос, аккуратный рот, высокие скулы и пухлые щечки, хрупкая фигура - все предавало мне вид десятилетки.
Я вздохнула. Деревенские девушки в таком возрасте уже не выглядели детьми. У них уже была большая грудь и широкие бёдра. Мама говорит, что это потому что замуж их выдают очень рано. А аристократок и дочерей богачей держат в доме отца хотя бы до семнадцати. Положив одежду в шкаф и напялив ночную рубаху, я затушила свечи и легла в кровать.
Проснулась я больной: болело горло, нос был заложен, голова раскалывалась. Короче, полный букет симптом простуды. С жаром я провалялась несколько дней. Ко мне приходил доктор из соседней деревни и прописал лежать, много есть и пить горькие магические зелья, так как, по его "скромному" мнению, или, что вернее, самомнению, я могла свалиться с пневмонией. Доктора Литтера в деревнях не любили. Он всегда требовал высокую цену за лекарства, много дороже, чем они стоили на самом деле, и не стеснялся забрать последние деньги у бедняка.
Мне было интересно, почему не приходит Том, ведь он всегда меня навещал, когда я болела. Спрашивая у мамы, где он и не получая ответа, я волновалась. Может, он обиделся, что я его не дождалась? Хотя раньше я за ним такого не замечала, но это была единственная мысль, которая хоть немного бы объясняла ситуацию.
И вот на третий день, когда жар спал, я, чувствуя себя прекрасно, наконец, встала с постели и вышла к завтраку. Все за столом сидели мрачные и отводили глаза. Я замерла.
- Что случилось? - вопрос прозвучал раньше, чем я успела подумать, но все молчали. Я вглядывалась в лица родителей и Зои.
- Томми... он... его тело нашли на реке, - выдавила из себя мама. По щекам её полились слезы, - мне очень жаль, Мелисса.
Я окаменела. Грудь моя вздымалась очень часто, но я не могла вдохнуть воздух. В глазах у меня потемнело, и я упала в свой первый в жизни обморок.
Это была прекрасная осень. Яркая, светлая. Той осенью я потеряла тебя, Томми. Мне было тринадцать.