Цырин Юрий : другие произведения.

Боюсь не смерти я...

Самиздат: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь|Техвопросы]
Ссылки:
Школа кожевенного мастерства: сумки, ремни своими руками
 Ваша оценка:
  • Аннотация:
    Моя повесть-эссе написана в надежде, что она найдёт путь к сердцу такого читателя, которому окажется интересен непростой процесс становления души молодого человека середины прошлого века в Советском Союзе, человека с творческими наклонностями, но, по большому счёту, рядового, а потому в определенной мере характерного для нашего человеческого общежития вообще. Глубокая радость человека в творчестве может порождаться вовсе не масштабностью его творческих дел, а их полезностью для каких-то конкретных людей, значимостью для него самого, одухотворенностью... Ныне я прохожу свой восьмой десяток лет, и счастье моё в том, что не отлучен от творчества до сих пор - оно позволяет мне вдохновенно жить и сегодня.
  Юрий Цырин
  Моему другу и соратнику
  по творческим делам в науке и литературе
  ГЕННАДИЮ БОРИСОВИЧУ ПРОВОДНИКОВУ
  посвящаю
  
  БОЮСЬ НЕ СМЕРТИ Я...
  Повесть-эссе в моих дневниковых записях
  с комментариями
  
   Боюсь не смерти я.
   Нет, нет!
   И не предсмертного мученья.
   Боюсь до смерти отлучения
   От увлечений юных лет.
   Василий ФЕДОРОВ
  
   Дорогой читатель!
   Я с пониманием и уважением приму любое Ваше отношение к этой повести-эссе. Прекрасно осознаю, что она по своему существу способна стать в какой-то мере интересной далеко не для каждого человека.
  Если в литературе, которой Вы уделяете внимание, непременно должна быть захватывающая сюжетная интрига, если Вы желаете, чтобы автор погрузил Вас главным образом в действия, поступки (как ныне модно говорить, action), а не в детальное изложение диалектики своего душевного состояния, в свои искания, ошибки, обретение нравственных и деловых установок, в общем, если Вы равнодушны к повествованиям, где звучат философско-лирические симфонии жизни человека, пожалуйста, не продолжайте читать это моё произведение. Не тратьте Ваше время зря.
   Меня обнадёживает то, что в литературе существует жанр эссе, а также имеются такие его варианты, как роман-эссе и повесть-эссе. Как объясняют литературоведы, эссе - это жанр прозы, сочетающий подчеркнуто индивидуальную позицию автора с непринужденным изложением, ориентированным на разговорную речь. В эссе отражается в первую очередь личность автора - его мировоззрение, мысли и чувства. А поскольку существует такой жанр, он, верю, интересен какому-то кругу читателей. Я тоже давний поклонник такого жанра, и мне иногда хочется обращаться к нему в своём творчестве.
   Моя повесть-эссе написана в надежде, что она найдёт путь к сердцу такого читателя, которому окажется интересен непростой процесс становления души молодого человека середины прошлого века в Советском Союзе, человека с творческими наклонностями, но, по большому счёту, рядового, а потому в какой-то мере характерного для нашего человеческого общежития вообще.
   Творческое начало живет во многих людях, но лишь единицы из них становятся великими творцами в науке, литературе, педагогической практике или других областях человеческой деятельности. Однако именно творческое начало, дарованное рядовому человеку, может приносить ему столь же счастливое, солнечное мироощущение, какое, думаю, нередко посещает великих.
   Глубокая радость человека в творчестве может порождаться вовсе не масштабностью его творческих дел, а их полезностью для каких-то конкретных людей, значимостью для него самого, одухотворенностью. Еще в студенческом возрасте я твердо осознал, что мои старания в факультетской стенгазете не тускнеют на фоне успехов преуспевающих журналистов центральной прессы. Мы выравнены творчеством...
   Давно, лет в тридцать (а значит, около пятидесяти лет назад), я написал четверостишие, ставшее для меня своеобразной клятвой верности:
  
  Меня спасало творчество всегда:
  и в нездоровье, и в ненастье буден.
  Оно мой воздух. Мне нельзя туда,
  где сладостного творчества не будет.
  
   Человеку нужен - и не на миг, а на жизнь - определенный душевный комфорт в нашем сложном человеческом общежитии - это для него главное, без этого не может ладиться жизнь. Но возможно ли это для меня без каждодневных, многообразных и добрых творческих решений и дел, которые известный педагог В.Сухомлинский назвал 'незримыми ниточками, соединяющими сердца'. Знаю, что нет...
   Я несколько лет не решался приступить к написанию этой повести. Меня останавливали несколько заданных себе вопросов. Смогу ли я сказать людям этим произведением что-то полезное? Привлечет ли оно внимание с о в р е м е н н о г о читателя? Хватит ли у меня способностей литературно обработать, 'отшлифовать' давние дневниковые записи, которые вовсе не предназначались для публикации? Не обижу ли я кого-нибудь из старых друзей или их родных демонстрацией своих текущих размышлений, переживаний и оценок из безвозвратно ушедших времен нашей молодости?..
   Думал я, думал, вновь и вновь листал свои дневники и понял, что надо попробовать. Пусть не каждому сегодня интересно погружаться в былой духовный мир нынешнего старика. Да и мои литературные способности, несомненно, позволяют желать лучшего. Но всё же толстые тетради моих дневников хранят в себе первозданные крупицы мировоззрения довольно обычного - честного и слившегося со своей эпохой - советского (не побоюсь этого слова) молодого человека 50-х - 60-х годов прошлого века. С таким, в принципе, мировоззрением я и мои друзья, ставшие, как правило, технарями, вошли в трудовую жизнь и честно трудились на благо своей страны десятки лет. Человек не может выбрать эпоху, в которой ему жить. Но он может и должен достойно действовать в том времени, которое ему досталось.
   И сколько бы некоторые критики ни обрушивались ныне с высокомерием на годы становления и самореализации моего поколения, и даже прямо на тружеников промышленности и отраслевой науки моего времени, к которым я принадлежал до 1999 года (до ухода на пенсию), с уверенностью утверждаю, что, по большому счету, знали мы, как жить!
   А потому надеюсь, что вызовут чей-то интерес старые дневниковые записи, неподдельно отражающие внутренний мир представителя советской молодежи в начале второй половины XX века - представителя того поколения, которому довелось учиться, работать, бороться за свои идеалы в сложнейшей диалектике неповторимой пятидесятилетней эпохи конца сталинизма, последующих так называемых 'волюнтаризма', 'застоя', 'перестройки' и наконец судорожно-неуемной ельцинской замены социализма капитализмом. И - не надо вранья - для миллионов тружеников это, несомненно, была полнокровная жизнь, наполненная интересными событиями и делами. Да, она могла быть и лучше. Но, повторюсь, эпоху для жизни, увы, выбрать невозможно. А вот жить достойно, нравственно можно всегда.
   Мне посчастливилось участвовать в гигантской эпопее развития Западно-Сибирского нефтегазового комплекса в качестве изобретателя, научного исследователя и разработчика технико-технологических объектов. Поглощенный этой напряженной, вдохновенной и успешной работой, я практически не ощутил, что, как позже заявили высокие официальные лица, страна одновременно переживала эпоху застоя. А когда они заявили это, я понял, что никакой хлесткий ярлык, приклеенный ко времени, стране или человеку, не несет в себе полной объективности.
   Главное увлечение моих юных лет - творчество. По существу, как я отметил выше, оно стало просто моим воздухом - вначале только литературное, затем и техническое. Дневники отражают непростую историю борьбы, подчас мучительной, которая происходила в моей душе, - борьбы между желанием быть серьёзным, креативным технарем и постоянно заглушаемой мною страстью к литературному творчеству. Борьбы в душе молодого человека 50-х - 60-х годов, несколько наивного и чудаковатого, но неизменно желающего стать полезным людям. И счастье моё в том, что я не отлучен от творчества до сих пор - оно позволяет мне вдохновенно жить и сегодня.
   Вот почему я взял в качестве эпиграфа к этому повествованию четверостишие хорошего русского поэта Василия Федорова.
   Итак, добро пожаловать, уважаемый читатель, в мою новую повесть-эссе. В ней отражен 15-летний период жизни главного героя, от 10-го класса школы до вхождения в четвёртый десяток лет жизни, когда окончена аспирантура и начинается дальнейший долгий путь научных исследований, изобретательства и разработок для родной нефтяной промышленности.
   Замечу еще лишь то, что я решил изменить имена и фамилии почти всех персонажей своего повествования, чтобы быть достаточно свободным в литературной обработке используемых фрагментов старых записей - размышлений, переживаний, оценок - и уменьшить вероятность упреков в возможных неточностях. Пусть это произведение будет в какой-то мере художественным, а не строго мемуарным...
  
  
  
  
  
  10-й класс родной школы города Ангарска
  и лето перед началом студенческой жизни, 1954 год
  
   * * *
   Вот я и начинаю свой дневник. Мой карандаш опять в руке, но не гармоничные строки стихотворения будут выходить из-под грифеля, а спешные, нескладные писания, телеграфно отражающие моё текущее настроение.
   Да, начат дневник. Значит, слишком много появилось размышлений и переживаний, значит, перегрузили они мозг и сердце - надо облегчить эту, в общем-то, обычную ношу входящего в жизнь юноши. Для того и нужен дневник. Легче человеку, когда он может забыть что-то важное на время, но знает, что в любую минуту прикоснется к этому вновь, если откроет заветную тетрадь. И опять - думы, суждения, выводы...
   Что же послужило для меня толчком к созданию дневника? Пожалуй, прежде всего, неудача в литературном конкурсе, объявленном городской газетой 'Знамя коммунизма'. Но не буду об этом.
   ...В юности формируешься как личность, ощущая коллективное влияние друзей (по школьному классу, кружку самодеятельности, спортивной команде...), при этом обычно в чём-то изменяешься, и довольно заметно. Не меняться в юности, по-моему, не к лицу человеку. Это чаще всего происходит от чрезмерной самоуверенности, от уважения только своего мнения. Такой человек или очень легкомысленный (подчас даже склонный к хулиганству), или - ходячая мораль.
   Во втором случае он явно перегибает в стремлении к идеалу. Он старается накопить в себе все положительные свойства разных людей, но делает это в ущерб (именно в ущерб!) другим чертам человеческого характера, пусть менее существенным, но обеспечивающим естественность, гармоничность человеческого поведения. Поэтому он невольно начинает выглядеть плакатно, в какой-то мере теряет общий язык с большинством товарищей и обособляется, как одиноко стоящая на опушке весело шумящего соснового бора надменная сосна...
   Человек должен быть ж и в о й личностью (пусть это и чревато какими-то ошибками молодости, роста, но мы же объекты ж и з н и, а не плаката!). Я не был человеком, подобным вышеупомянутой сосне, но думаю, что ему суждено чувствовать некоторую пустоту в душе.
  
   НЕ МОГУ ВСПОМНИТЬ, ОТЧЕГО ИМЕННО ПОСЕТИЛИ МЕНЯ ТЕ МАЛЬЧИШЕСКИЕ РАЗМЫШЛЕНИЯ. ВРЕМЯ-ТО БЫЛО ВЕСЬМА СТРОГОЕ, ЕЩЕ ПОЧТИ СТАЛИНСКОЕ. И ВСЁ-ТАКИ УЖЕ ВОЗНИКАЛИ РОСТКИ ОЖИДАНИЯ КАКИХ-ТО ПЕРЕМЕН, ПРЕДЧУВСТВИЕ ПАМЯТНОЙ ХРУЩЕВСКОЙ 'ОТТЕПЕЛИ', В КОТОРОЙ ДОВЕЛОСЬ ФОРМИРОВАТЬСЯ ДУШАМ МОЕГО ПОКОЛЕНИЯ.
   НУ, А ПОКА МЫ, ЧЕТВЕРО ДРУЗЕЙ-ДЕСЯТИКЛАССНИКОВ НАИВНО СТАЛИ РЕАЛИЗОВАТЬ ЖЕЛАНИЕ ВНУТРЕННЕЙ СВОБОДЫ ТЕМ, ЧТО ИНОГДА, В ВОСКРЕСНЫЕ ДНИ, ПОСЕЩАЛИ ГОРОДСКУЮ ЗАБЕГАЛОВКУ И ВЫПИВАЛИ ТАМ ПО СТО ГРАММОВ ВОДКИ, ЗАКУСЫВАЯ БУТЕРБРОДОМ. ДЕЙСТВОВАЛИ, КАК НАСТОЯЩИЕ МУЖИКИ, - ХВАТИТ БЫТЬ СОПЛИВЫМИ ПАЦАНАМИ!
   УВЫ, БЫЛ ТАКОЙ ГРЕХ МОЛОДОСТИ... НУ, А ЧТО ПОТОМ? ЧЕРЕЗ ГОДЫ ОДИН ИЗ ЭТИХ МОИХ ДРУЗЕЙ СТАЛ ПРОФЕССОРОМ ВОЕННОЙ АКАДЕМИИ, ВТОРОЙ ТАЛАНТЛИВЫМ ИНЖЕНЕРОМ-БУРОВИКОМ, ОН БЫЛ НАГРАЖДЕН ОРДЕНОМ ЗА ОТКРЫТИЕ ГАЗОВОГО МЕСТОРОЖДЕНИЯ В КРАСНОЯРСКОМ КРАЕ, ТРЕТИЙ ТРУДИЛСЯ РУКОВОДИТЕЛЕМ СТРОИТЕЛЬНОГО ТРЕСТА, НУ, А Я - УЧЕНЫЙ-НЕФТЯНИК, ДОКТОР ТЕХНИЧЕСКИХ НАУК, ЗАСЛУЖЕННЫЙ ИЗОБРЕТАТЕЛЬ РОССИИ...
  
   * * *
   Второй раз посмотрел кинофильм 'Свадьба с приданым'. Теперь уже смог изредка наблюдать за залом. Как завораживающе теплый юмор передается с экрана в зал!
   Есть, правда, черствые души, которые равнодушны ко всему происходящему на экране. Это убеждённые скептики. Простые человеческие чувства, представленные в несколько приподнятых тонах, не доходят до них. Не по душе мне такие люди...
   Даже у Валеры Стрельцова развита в некоторой степени такая черта характера. Ему, видите ли, не нравится момент, когда Максим и Ольга поют свою светлую песню; кроме того, ему вообще не нравятся те моменты, где влюбленные выражают свои чувства. Но мне кажется, что это у него - наигранная неприязнь к таким задушевным моментам, которые, конечно, несколько романтичны, но тем самым и особо выразительны. Эта его неприязнь - не от скептицизма, затронутого выше. Он, полагаю, просто кого-то полюбил или на грани этого - и как-то полубоится, полустыдится своего чувства.
   Думаю о Валере, и представляются мне переживания юного поэта, родившего первые свои стихи, когда он стоит перед группой своих одноклассников, которые хотели бы послушать это сочинение. Он, смущенный, упрекает друга:
   - Ну, вот, обязательно надо было сообщать... Да не буду я читать, и не упрашивай! Тут все свои - и что с того? Значит, можно позориться?
   И ему уже кажется, что стихотворение его до смешного плохое, и вообще писать стихи - пустая затея.
   Друзья какое-то время уговаривают его, но безуспешно. Кто-то незло заявляет ему, что он просто дурак, кто-то (обязательно из девочек) дополняет, что он еще и зазнайка. От волнения и смутного ощущения своей неправоты он предпочитает перевести разговор на другую тему. А сам всё отчетливей понимает, что на самом деле хочет прочесть свои стихи и просто стесняется...
   Проходят дни, может быть, месяцы, и он, не в силах сдерживать свое желание, начинает читать стихи - сначала некоторым, затем многим, затем целому залу со сцены... В общем, он счастлив, он видит поддержку друзей, слышит аплодисменты, размножает стихи по просьбе ребят... Сбывается то, о чем ему мечталось.
   Так и Валера не может, ещё как-то смущается представить себя в положении Максима. Особенно если любовь тщательно сдерживается и лишь робко теплится в глубине души.
   Я очень рад, что пока не влюблен ни в какую девчонку (и вряд ли полюблю скоро), но не боюсь этого чувства и могу хорошо его понимать. И приемлю в искусстве проявления романтической нежности, кажущиеся кому-то странными и даже отталкивающими.
  
   ДА, Я НЕ СОМНЕВАЛСЯ В ПРАВЕ НА ЖИЗНЬ ЖАНРА 'СВАДЬБЫ С ПРИДАНЫМ', РОМАНТИЧЕСКОГО И ВЕСЕЛОГО. ВОЗМОЖНО, СКАЗЫВАЛОСЬ ТО, ЧТО Я, ДИТЯ АРБАТА, ВОСПИТЫВАЛСЯ НА СПЕКТАКЛЯХ МОЕГО ЛЮБИМОГО ТЕАТРА ИМЕНИ ЕВГ. ВАХТАНГОВА - ТЕАТРА ОСОБО ЯРКИХ И ОДУХОТВОРЕННЫХ ПОСТАНОВОК, КАК БЫ ПРИПОДНЯТЫХ НАД НАШИМ ПОВСЕДНЕВНЫМ СУЩЕСТВОВАНИЕМ. НО Я НЕ МОГ ЧЕТКО ОБОСНОВАТЬ ПРАВОМЕРНОСТЬ ЖАНРА МИЛОГО МОЕМУ СЕРДЦУ ФИЛЬМА, - ПРАВОМЕРНОСТЬ, КОТОРУЮ ОСОБЕННО ОСТРО ОЩУЩАЛ, КОГДА СТАЛКИВАЛСЯ С ОТРИЦАТЕЛЬНЫМИ СУЖДЕНИЯМИ О КАРТИНАХ 'КУБАНСКИЕ КАЗАКИ', 'СВИНАРКА И ПАСТУХ', 'ВОЛГА - ВОЛГА' ИЛИ О ТОЙ ЖЕ 'СВАДЬБЕ С ПРИДАНЫМ'.
   ТОЛЬКО ЗНАЧИТЕЛЬНО ПОВЗРОСЛЕВ, Я ОСОЗНАЛ, ЧТО ВСЕ ЭТИ ПРОИЗВЕДЕНИЯ ПО СУЩЕСТВУ ОТНОСЯТСЯ К ЖАНРУ ОПЕРЕТТЫ В КИНО, А ЗНАЧИТ, ДОЛЖНЫ БЫТЬ ИМЕННО ТАКИМИ: ПРИПОДНЯТЫМИ НАД РЕАЛЬНОЙ ЖИЗНЬЮ, НАПОЛНЕННЫМИ ЯРКОЙ ЭМОЦИОНАЛЬНОСТЬЮ, СОЧЕТАЮЩИМИ ПЕЧАЛЬНЫЕ МОМЕНТЫ С ИСКРИСТЫМ ВЕСЕЛЬЕМ, ПРОНИЗАННЫМИ МНОГООБРАЗИЕМ МУЗЫКИ И ПЕНИЯ. ВЕДЬ ОПЕРЕТТА - ЭТО ВСЕГДА ВДОХНОВЕННАЯ, МУДРАЯ И ВОЛНУЮЩАЯ СКАЗКА ДЛЯ ВЗРОСЛЫХ. А ИНАЧЕ ЗАЧЕМ НУЖЕН ЭТОТ ЖАНР?!
  
   Любовь - самое высокое чувство. Знаю примеры дружбы парня с девушкой, но это обычно лишь переходная ступень к любви, а затем и ее составная часть. Причем говорят, что в старости дружба чуть ли не замещает любовь целиком. Не верю: дружба пожилых супругов неизбежно окрашена их неумирающей любовью, а не просто занимает её место, любовь дарит той дружбе особую эмоциональность, чуткость, сердечность...
   Вот у тебя в жизни появляется твоя подруга и опора - жена. С ней и проходит дальнейшая жизнь со всеми её радостями и горестями. Мало, мало раскрыта в современной литературе эта связь людей в семье. Ванда Василевская, Галина Николаева, Скульский и Зайцев и ряд других... довольно короткий ряд. Гораздо больше раскрыта добрачная любовь, но в этих произведениях часто не хватает той пронзительной эмоциональности, какая есть в 'Свадьбе с приданным', 'Сказании о земле сибирской' и др. Чем чаще, чем сильнее это чувство будет раскрываться писателями и артистами, тем больше н а с т о я щ е г о будет в среде нашей молодежи...
   А что же молчу я? Раз хочу стать писателем, надо писать. Надо грызть волей и мозгами все трудности и прогрызать их. Писать надо!
  
   Вот что сказала моя бабушка по поводу 'Свадьбы с приданным': 'Давно я не смеялась таким веселым, здоровым смехом'. Да, этот жанр, жанр теплого юмора, должен быть в первых рядах произведений литературы и искусства.
  
   * * *
   Посмотрел кинокартину 'Честь товарища'. Правильно и ярко показана дружба Володи и Гали. (Между прочим, дай бог, чтобы такая же дружба состоялась у двух моих замечательных одноклассников: Валеры Стрельцова и Гали Гридиной.)
   Не знаю, поняли что-нибудь или нет после этой картины двое других моих одноклассников, Гриша Чистов и Оля Тронова, но я понял. Понял, что мои заблуждения по поводу положительных качеств дружбы последних можно отбросить. Положительного в этой дружбе значительно меньше, чем отрицательного. Гриша и Оля уже почти не могут найти с кем-нибудь общего языка, кроме друг друга. Их интересы никому не понятны, и они не могут понять ничьих интересов глубоко. Это особенно ярко проявляется в Грише. Оля же похитрее. Поэтому когда, так сказать, изливаешь перед ней душу и она тебя слушает с сочувственным видом, может показаться, что она разделяет твои думы и чувства. Это, конечно, обман зрения.
   Я не ощущаю в их дружбе никакой романтической приподнятости, какая бывает даже в дружбе двух парней. Даже муж и жена гораздо чаще бывают общительнее и внимательнее к посторонним.
   Надо позже обязательно раскрыть сущность такой дружбы в каком-нибудь произведении. Каковы же её основные особенности?
   Всё начинается с обыкновенного сближения двух одноклассников. Но у девушки достаточно независимый характер. В ней просыпается любовь к парню, в общем-то, нормальная любовь человека к человеку. В юноше тоже, но с оттенком преданности собаки к хозяину. Девушка ощущает это и, в силу дарованной парнем вседозволенности, постепенно начинает относиться к нему, как всесильная жена к дрожащему перед ней муженьку. Это вынуждает парня отодвинуться от ребят и подчиняться прихотям девушки. Что интересно, это ему стало нравиться. Возможно, между ними и были какие-то споры, а то и ссоры, но его любовь и слабохарактерность побеждают - он полностью подчиняется ей. Она находит в нем человека, с которым в полной мере можно разделить свои интересы и тоже понемногу отдаляется от девчонок класса. В общем, через какое-то небольшое время они перестают присутствовать в мире интересов класса - в полной мере замыкаются в своем тандеме. Все четко видят, что с коллективом они фактически порвали связь. Ей уже даже не приходится играть роль 'всесильной жены', потому что он так приспосабливается к её желаниям, и они так легко понимают друг друга с полуслова, что эта 'чета' становится похожей на чету 'старосветских помещиков'... Конца истории не знаю, но хочется думать, что по окончании ими школы свежие ветра новой жизни будут влиять на их мироощущение и в конце концов разъединят их - то, что было, покажется кому-то из них (а быть может, и обоим) душноватым и уже ненужным. Полезная тема!
  
   Я ОКАЗАЛСЯ ПРАВ В СВОЕМ ПРОГНОЗЕ И ПОЗЖЕ НАПИСАЛ ПО МОТИВАМ ИСТОРИИ ДРУЖБЫ ГРИШИ И ОЛИ НЕБОЛЬШОЕ СТИХОТВОРЕНИЕ.
   ГРИШИ, УВЫ, УЖЕ НЕТ В ЖИВЫХ - ПОДВЕЛО СЕРДЦЕ. ОЛЯ И ЕЁ МУЖ ЖИВУТ В МОСКВЕ - ЗДОРОВЬЯ ИМ И СЧАСТЬЯ! ВОТ ТО СТИХОТВОРЕНИЕ:
  
  Был, как мы, этот парень,
  но вдруг стал её тенью.
  Школьный класс этой паре
  удивлялся без лени,
  он почти потерял их,
  двух, ушедших друг в друга,
  не желавших реалий
  вне судьбы этой круга...
  Но случилось такое:
  после школы таёжной
  разлетелись те двое
  в вузы неосторожно.
  Расползались богато
  и прогнозы, и слухи...
  Удивлялись ребята
  этой странной разлуке.
  Нам в дни юности ранней
  не раскрылась причина -
  просто стал ей желанней
  уж не паж, а мужчина.
  И она повелела
  так проверить их чувства...
  ...Вдруг звонит ему смело:
  мол, в душе уже пусто...
  Как же, помню, страдал он!
  Как же был он неистов!..
  ...Она химиком стала,
  он стал экономистом.
  Врозь живут они где-то
  на единой планете.
  В разных семьях согреты,
  Подрастают их дети...
  
   ТУТ ХОЧЕТСЯ НЕМНОГО ПОРАЗМЫШЛЯТЬ ОБ ОПИСАННОЙ ИСТОРИИ ДРУЖБЫ.
   ВСЕ МЫ ЗНАЕМ, ЧТО ШКОЛЬНАЯ ДРУЖБА ПАРНЯ И ДЕВУШКИ ЧАЩЕ ВСЕГО НЕ ЗАКАНЧИВАЕТСЯ СОЗДАНИЕМ СОВМЕСТНОЙ СЕМЬИ. ЗНАЕМ, И КАКИЕ ФАКТОРЫ МОГУТ ЭТОМУ ПОМЕШАТЬ. В ЧАСТНОСТИ, СТРЕМЛЕНИЕ ПАРНЯ К ОБРЕТЕНИЮ ДОСТАТОЧНО ВЫСОКОГО ОБРАЗОВАТЕЛЬНОГО УРОВНЯ, А ЗНАЧИТ НЕЖЕЛАНИЕ СТАТЬ 'КОРМИЛЬЦЕМ' СЕМЬИ СЛИШКОМ РАНО. МОЖЕТ СЛУЧАТЬСЯ И ДРУГОЕ: СТРЕМЛЕНИЕ МУДРОЙ ДЕВУШКИ, ВСЕГДА ОПЕРЕЖАЮЩЕЙ ПАРНЯ ПО ВЗРОСЛЕНИЮ, СВОЕВРЕМЕННО СБЕЖАТЬ ОТ СВОЕГО ЮНОГО ДРУГА, ЯВНО УЖЕ СОЗРЕВАЮЩЕГО В МУЖЧИНУ, ЧТОБЫ ВДРУГ 'НИЧЕГО НЕ ПОЛУЧИЛОСЬ' СЛИШКОМ РАНО, А ЗНАЧИТ, ЧТОБЫ НЕ БЫЛИ НАРУШЕНЫ ЕЁ МАНЯЩИЕ ЖИЗНЕННЫЕ ПЛАНЫ. БЫВАЕТ И ПРЯМОЕ ВЛИЯНИЕ МЕРКАНТИЛЬНЫХ СООБРАЖЕНИЙ... ВСЯКОЕ БЫВАЕТ...
   НО СИТУАЦИЯ В ОТНОШЕНИЯХ МЕЖДУ ОЛЕЙ И ГРИШЕЙ СЛОЖИЛАСЬ, ПО-МОЕМУ, В ЧИСТО ПСИХОЛОГИЧЕСКОЙ ОБЛАСТИ. НОВЫЙ ИЗБРАННИК ОЛИ БЫЛ СТУДЕНТОМ ЕЕ ИНСТИТУТА В СВЕРДЛОВСКЕ, ПАРНЕМ ИЗ АЛТАЙСКОЙ СЕЛЬСКОЙ ГЛУБИНКИ, РОС В ОЧЕНЬ ПРОСТОЙ И НЕБОГАТОЙ СЕМЬЕ. ОН НИКОГДА НЕ БЫЛ ЕЁ 'ПАЖЕМ' (ТО ЕСТЬ, СОГЛАСНО СЛОВАРЯМ, 'МАЛЬЧИКОМ, СОСТОЯВШИМ НА СЛУЖБЕ В КАЧЕСТВЕ ЛИЧНОГО СЛУГИ У НЕКОЙ ОСОБЫ'). ГРИША ЖЕ ПО СУЩЕСТВУ БЫЛ ИМЕННО ПРЕДАННЫМ ПАЖЕМ - И ПОТИХОНЬКУ СТАЛ ЕЙ НАДОЕДАТЬ. ОН САМ МНЕ ЭТО ГОВОРИЛ, КОГДА МЫ БЫЛИ МОСКОВСКИМИ СТУДЕНТАМИ. Я СВИДЕТЕЛЬ И ЕГО ОСТРЫХ ПЕРЕЖИВАНИЙ ПРИ РАЗМОЛВКЕ С ОЛЕЙ, И ЕГО 'ВЫЗДОРОВЛЕНИЯ'. А ЕЁ НОВЫЙ ИЗБРАННИК ИМЕЛ ЯВНУЮ СКЛОННОСТЬ К ЛИДЕРСТВУ (НЕ БУДУ КОПАТЬСЯ В ПСИХОЛОГИИ, НО НЕ ИСКЛЮЧАЮ, ЧТО ДАННОЕ ЕГО КАЧЕСТВО СТАЛО ДЛЯ ОЛИ ВЕСЬМА ПРИВЛЕКАТЕЛЬНЫМ, ПО КОНТРАСТУ С ГРИШЕЙ). ЭТА СКЛОННОСТЬ ПОЗЖЕ СТАЛА ГАРМОНИЧНО СОЧЕТАТЬСЯ С ЕГО ОРГАНИЗАТОРСКИМ ТАЛАНТОМ, КОММУНИКАБЕЛЬНОСТЬЮ И ВЫСОКОЙ ПРЕДПРИИМЧИВОСТЬЮ. САМА ОЛЯ ВСЕГДА БЫЛА ЧЕЛОВЕКОМ ТВОРЧЕСКИМ И В ВЫСОКОЙ СТЕПЕНИ ЛИРИЧНЫМ, ОДНАКО, ПОЛАГАЮ, ЕЙ, ПО БОЛЬШОМУ СЧЁТУ, НЕ ТРЕБОВАЛОСЬ БЫТЬ НЕКОЙ ОСОБОЙ, ВОЗВЫШАЮЩЕЙСЯ НАД ПРЕДАННЫМ 'ПАЖЕМ'. ДУМАЮ, ЕЙ СТАЛО КОМФОРТНО ЖИТЬ С НОВЫМ ИЗБРАННИКОМ, ПРЕЖДЕ ВСЕГО, ПОТОМУ, ЧТО ОН БЫЛ ДЛЯ НЕЕ ВОВСЕ НЕ 'ПАЖЕМ', А УВЕРЕННЫМ В СЕБЕ ГЛАВОЙ СЕМЬИ.
  
   * * *
   Юность! Как кадры киноленты, отражённые на экране во время сеанса, сменяют друг друга, так скороспелые выводы и суждения быстро смещаются новыми с того места, что ранее заняли в мозгу.
   В предыдущей записи я слишком сгустил чёрные краски на дружбе Гриши Чистова и Оли Троновой. То, что мне представлялось относительно их взаимоотношений и поведения в классе, является в какой-то мере надуманным. У Оли слишком общительный характер для того, чтобы всё было именно так, как я тогда изложил. Да и Гриша тоже бы, пожалуй, чувствовал себя не в своей тарелке, словно на каком-то необитаемом острове, даже если рядом с ним Оля.
   Так что постараюсь более правильно охарактеризовать дружбу Оли и Гриши. Их дружба хороша тем, что она крепка и основана, по-моему, на абсолютно чистых началах, но плоха тем, что... Но - минутку: это требует предварительного пояснения.
   В дружбе люди, сближаясь, становятся надежной поддержкой друг другу, что помогает им не упасть на жизненном пути во взаимоотношениях с различными людьми, помогает уверенней, лучше чувствовать себя в коллективе. Такое сближение, при котором оба остаются друзьями или близкими товарищами и каким-то другим людям, могут избрать их для посвящения в свои сокровенные думы, - такое сближение прекрасно. Но если сближение обретает такую форму, когда интересы и духовный мир всех остальных людей отодвигаются далеко-далеко (и приближаются очень редко), а потому и эта пара друзей отдаляется от коллектива, - такое сближение, естественно, нельзя одобрить. Оно мешает нормальному общению с товарищами, а ведь у юных именно в коллективе вырабатываются основные взгляды и убеждения.
   Вот этим-то, болезненно сковывающим их сближением и плоха дружба Гриши и Оли.
   У меня, например, уже отсутствует желание делить с ними то, что глубоко в сердце, - знаю, им это неинтересно...
  
   ТУТ ДОЛЖЕН ПРИЗНАТЬСЯ, ЧТО МОИ ПО-ДЕТСКИ ПРЯМОЛИНЕЙНЫЕ И ИЗЛИШНЕ ЭМОЦИОНАЛЬНЫЕ ВОЛНЕНИЯ ОТНОСИТЕЛЬНО ДРУЖБЫ ОЛИ С ГРИШЕЙ, НЕСОМНЕННО, ОБУСЛОВЛЕНЫ СОКРОВЕННЫМ НЕРАВНОДУШИЕМ К ОЛЕЧКЕ. ЭТО СВЕТЛОЕ НЕРАВНОДУШИЕ Я ПРОНЕС ЧЕРЕЗ ВСЮ ЖИЗНЬ И ПРОДОЛЖАЮ ЖИТЬ С НИМ СЕГОДНЯ. КОНЕЧНО, Я НИКОГДА НЕ РАССЧИТЫВАЛ НА ОТВЕТНОЕ РАСПОЛОЖЕНИЕ КО МНЕ ОЛЕЧКИ, БОЛЕЕ ТОГО (И В КАКОЙ-ТО МЕРЕ ПОЭТОМУ), МЕНЯ ВРЕМЕНАМИ ВЛЕКЛО К ДРУГИМ ЗАМЕЧАТЕЛЬНЫМ ДЕВУШКАМ. ПО ОКОНЧАНИИ ЧЕТВЕРТОГО КУРСА ИНСТИТУТА Я ВСТРЕТИЛ СВОЮ БУДУЩУЮ ЖЕНУ, С КОТОРОЙ ЖИВУ В СЧАСТЛИВОМ БРАКЕ УЖЕ 55 ЛЕТ, НО ОЛЕ ТРОНОВОЙ НИКОГДА НЕ ТЕСНО В МОЕМ СЕРДЦЕ, И ВОСПОМИНАНИЯ О НЕЙ НЕИЗМЕННО СОГРЕВАЮТ МЕНЯ. ВОТ ТАК...
  
   * * *
   Хочу сегодня еще немного написать о моем лучшем друге Валере Стрельцове. Какое счастье: он решил вместе со мной поступать в Московский нефтяной институт - мы вместе станем буровиками!
   Но сейчас не об этом... Многого не понимал я в тебе, Валера, и кое-чего так и не понял. Но не понял я мелочей, которые можно совсем не пытаться понять. Юность еще не позволяет характеру оформиться во что-то неизменяемое, поэтому подчас трудно, а то и невозможно уловить его во всех чёрточках - некоторые становятся расплывчатыми, исчезают, замещаются. Но самое важное в человеке увидеть можно, и я увидел, Валера, что... Лучше - конкретнее, пунктуально:
   - ты не эгоист, но твердо стремишься исполнять свои желания;
   - душа твоя чиста, ты бескорыстен, но несколько упрям;
   - не помню, чтобы ты когда-нибудь поступил глупо или бестактно...
   Ну, хватит столь бесцеремонно анализировать личность близкого человека. Прости, Валера!
   Впрочем, осталось одно, непременно требующее анализа, - сердце. Да, Валерка, до тебя, кажется, добралась любовь. И я рад этому. Галя Гридина - одна из лучших девчонок нашего класса. Надо просто не знать её, чтобы в глубине души не ощутить влюблённость, хотя бы чуть-чуть. Галя не избалованная, а трудолюбивая, умная и очень остроумная, бойкая, принципиальная, честная, с весёлой большой душой - неизменно располагающая к себе девушка. Не скоро отыщешь второго такого человека, в котором удаль сочетается с чуткостью к людям, весёлость с серьёзностью и принципиальность, резкость комплиментов с любовью.
   Да, с любовью, с чистой, прекрасной юношеской любовью-дружбой, которая предназначена для тебя, Валера. Неужели это пройдет мимо тебя? Не думаю. Почему ты так неожиданно смутился, когда она сказала тебе при всех: 'Как любезничать, так к другой Гале, а как перевести с английского - ко мне!' Вряд ли бы ты покраснел, скажи это другая одноклассница. А к Гале ты неравнодушен - не упускай ее!
   Эх, я бы, пожалуй, позволил себе ухаживание за ней, если бы видел, что она может ответить взаимностью. Она направляет это чувство тебе - желаю тебе счастья!..
  
   НО ЭТО СЧАСТЬЕ У ВАЛЕРЫ НЕ СОСТОЯЛОСЬ. ЧЕРЕЗ НЕСКОЛЬКО МЕСЯЦЕВ МЫ С НИМ НАЧАЛИ СТУДЕНЧЕСКУЮ ЖИЗНЬ В МОСКВЕ, А ГАЛЯ ГРИДИНА ПОСТУПИЛА В ИРКУТСКИЙ УНИВЕРСИТЕТ, НА БИОЛОГИЧЕСКИЙ ФАКУЛЬТЕТ. ЖИЗНЬ РАЗВЕЛА ИХ ПО РАЗНЫМ ДРУЖБАМ, ИНТЕРЕСАМ, СОБЫТИЯМ...
   МЫ С ВАЛЕРОЙ СТАЛИ БУРОВИКАМИ. ПОСЛЕ ИНСТИТУТА Я ПОЕХАЛ В ТАТАРИЮ, А ОН НА СЕВЕР КРАСНОЯРСКОГО КРАЯ. ТАМ ОН НАШЕЛ ВЕРНУЮ СПУТНИЦУ ЖИЗНИ, ТОЖЕ ГАЛЮ, КОТОРАЯ ПОДАРИЛА ЕМУ ДВУХ СЫНОВЕЙ. ТРУДНАЯ СУДЬБА БУРОВИКА, ОСОБЕННО НА СЕВЕРЕ, ТАК ИЛИ ИНАЧЕ ПОДРЫВАЕТ ЗДОРОВЬЕ И ПОДЧАС РОЖДАЕТ ПЕЧАЛЬНЫЕ РЕЗУЛЬТАТЫ. ВАЛЕРА НЕОЖИДАННО СКОНЧАЛСЯ ОТ ИНСУЛЬТА, НЕ ДОЖИВ ДО СВОЕГО 54-ЛЕТИЯ... С ЕГО МИЛОЙ СЕВЕРЯНКОЙ ГАЛЕЙ МЫ ДРУЖИМ ДО СИХ ПОР.
   А ГАЛЯ ГРИДИНА СТАЛА ДОКТОРОМ БИОЛОГИЧЕСКИХ НАУК, ЖИВЕТ В ИРКУТСКЕ И ПОСВЯТИЛА СЕБЯ СОХРАНЕНИЮ В ОЗЕРЕ БАЙКАЛ ПОПУЛЯЦИИ ОМУЛЯ - НЕЖНОЙ, ЧУВСТВИТЕЛЬНОЙ РЫБЫ НЕПОВТОРИМОГО ВКУСА, КОТОРАЯ СТАЛА ПОГИБАТЬ ИЗ-ЗА НЕДОСТАТОЧНО ОТВЕТСТВЕННОЙ ДЕЯТЕЛЬНОСТИ БАЙКАЛЬСКОГО ЦЕЛЛЮЛОЗНО-БУМАЖНОГО КОМБИНАТА. ТАК И ЖИВЕМ: ОДНИ ГУБЯТ ПРИРОДУ - ДРУГИЕ ПЫТАЮТСЯ ЕЁ СПАСАТЬ...
   ВСТРЕТИТЬСЯ БЫ КОГДА-НИБУДЬ С ЭТОЙ ЧУДЕСНОЙ ОДНОКЛАССНИЦЕЙ, ПОГОВОРИТЬ. УЖЕ НЕВОЗМОЖНО: НАШ ВОЗРАСТ ПРИБЛИЖАЕТСЯ К 80-ТИ, И ЖИВЕМ МЫ ВО МНОГИХ ТЫСЯЧАХ КИЛОМЕТРОВ ДРУГ ОТ ДРУГА. ЛЕТ 25 НАЗАД ОНА, ОКАЗАВШИСЬ В МОСКВЕ, ХОТЕЛА МЕНЯ УВИДЕТЬ, НО Я БЫЛ В ОЧЕРЕДНОЙ ИЗ СВОИХ БЕСЧИСЛЕННЫХ КОМАНДИРОВОК. С НЕЙ ГОВОРИЛА ПО ТЕЛЕФОНУ МОЯ ЖЕНА И ПОЧУВСТВОВАЛА, ЧТО ГАЛЯ ОЧЕНЬ ОГОРЧИЛАСЬ. ОНА, КОНЕЧНО, УЖЕ НА ПЕНСИИ. ХОТЕЛ УЗНАТЬ О НЕЙ ЧТО-НИБУДЬ В ИНТЕРНЕТЕ. НЕ СМОГ - ФАМИЛИЯ ЕЁ, ВИДИМО, ДАВНО ДРУГАЯ...
  
   * * *
   Сегодня учительница математики Надежда Ивановна Окулова очень разнервничалась из-за того, что некоторые ученики мямлят и жеманничают у доски вместо того, чтобы держаться твёрдо и думать сосредоточенно. Она чуть не заплакала, оставила журнал и почти выбежала из класса. Но перед этим, не в силах сдержать накипевшей боли, она горько призналась, что ей очень тяжело. Она отдает нам все свои силы, всю душу, а директор школы травит её, утверждая, что, дескать, она добилась снятия с работы преподавателя математики Дарьи Васильевны, чтобы сделать себе карьеру. Мы же, ученики, добавляем ей душевной боли тем, что превращаем ответ у доски в 'смотрины невесты'.
  
   ЗДЕСЬ МНЕ ХОЧЕТСЯ ВСТАВИТЬ КРАТКОЕ РАЗЪЯСНЕНИЕ.
  НАДЕЖДА ИВАНОВНА БЫЛА НАШЕЙ УЧИТЕЛЬНИЦЕЙ ПО МАТЕМАТИКЕ И ОДНОВРЕМЕННО КЛАССНЫМ РУКОВОДИТЕЛЕМ ТОЛЬКО ОДИН ГОД - В ДЕСЯТОМ КЛАССЕ. И ТО, ЧТО ОНА РЕШИЛАСЬ НА ТАКОЕ, БЫЛО МУЖЕСТВЕННЫМ ПОСТУПКОМ, А ДЛЯ НАС ВАЖНЫМ УРОКОМ ЖИЗНЕННОГО ПОВЕДЕНИЯ.
   ЗАВЕРШАЯ ДЕВЯТЫЙ КЛАСС, МЫ ПОНИМАЛИ, ЧТО ЕСЛИ НАМ ПРОДОЛЖИТ ПРЕПОДАВАТЬ НАША БЕЗДАРНАЯ МАТЕМАТИЧКА, ШАНСЫ НА ПОСТУПЛЕНИЕ В ТЕХНИЧЕСКИЕ ИНСТИТУТЫ (КУДА ПОЧТИ ВСЕ МЫ И СТРЕМИЛИСЬ) СТАНУТ НИЧТОЖНЫМИ. ОНА НЕ ЗНАЛА МАТЕМАТИКИ ДАЖЕ НА УРОВНЕ ШКОЛЬНОЙ ПРОГРАММЫ. ПУТАЛАСЬ У ДОСКИ, ПЫТАЯСЬ ОБЪЯСНИТЬ УЧЕБНЫЙ МАТЕРИАЛ, И ТОГДА ЛУЧШИЕ УЧЕНИКИ КЛАССА ВЫРУЧАЛИ ЕЕ СВОИМИ ПОДСКАЗКАМИ. ПЕРЕЙДЯ В ДЕСЯТЫЙ КЛАСС, МЫ УСТРОИЛИ КОЛЛЕКТИВНЫЙ БУНТ ПРОТИВ ТОЙ ГОРЕ-УЧИТЕЛЬНИЦЫ, ПОТРЕБОВАЛИ У ДИРЕКТОРА ШКОЛЫ ЕЕ ЗАМЕНЫ. Я БЫЛ ОДНИМ ИЗ ОРГАНИЗАТОРОВ ЭТОГО БУНТА.
   ПИКАНТНОСТЬ СИТУАЦИИ ЗАКЛЮЧАЛАСЬ В ТОМ, ЧТО УЧИТЕЛЬНИЦА ЯВЛЯЛАСЬ... ЖЕНОЙ ДИРЕКТОРА ШКОЛЫ. ПОСЛЕ НАШЕГО МЯТЕЖА РОДИТЕЛИ НЕКОТОРЫХ МОИХ ОДНОКЛАССНИКОВ НА ВСЯКИЙ СЛУЧАЙ СРОЧНО ПЕРЕВЕЛИ ИХ В ДРУГУЮ ШКОЛУ.
   НЕ ЗНАЮ, ЧЕМ ЗАКОНЧИЛАСЬ БЫ СОЗДАННАЯ НАМИ СИТУАЦИЯ, НЕ ПОЯВИСЬ ВДРУГ ПРИЕХАВШАЯ ИЗ ИРКУТСКА НАДЕЖДА ИВАНОВНА. ОНА ЗАЯВИЛА, ЧТО ГОТОВА ВЗЯТЬ НА СЕБЯ РУКОВОДСТВО НАШИМ КЛАССОМ И ПРЕПОДАВАНИЕ В НЕМ МАТЕМАТИКИ. ДА, ЭТО БЫЛО НЕ ПРОСТО БЛАГОРОДНЫМ, НО И ПОИСТИНЕ МУЖЕСТВЕННЫМ ПОСТУПКОМ. ОН, ЕСТЕСТВЕННО, ПОЗЖЕ ОТКЛИКАЛСЯ ЕЙ НЕПРИЯТНОСТЯМИ. НО УЖ ТАКОВА БЫЛА НАДЕЖДА ИВАНОВНА: ЕСЛИ ТРЕБОВАЛСЯ БЛАГОРОДНЫЙ ПО БОЛЬШОМУ СЧЕТУ ПОСТУПОК, ОНА ШЛА НА НЕГО БЕЗОГЛЯДНО.
   А КОГДА НАЧАЛАСЬ УЧЕБА В ДЕСЯТОМ КЛАССЕ, НАДЕЖДА ИВАНОВНА ПОСТАВИЛА ПЕРЕД НАМИ ПОИСТИНЕ СУРОВУЮ ЗАДАЧУ: ЗА ОДИН ГОД, НАРЯДУ С ОСВОЕНИЕМ ТЕКУЩЕЙ ПРОГРАММЫ, ВНОВЬ ПРОРАБОТАТЬ - УСКОРЕННО, НО ВО ВСЕЙ ГЛУБИНЕ - МАТЕРИАЛ ВОСЬМОГО И ДЕВЯТОГО КЛАССОВ. СООТВЕТСТВУЮЩИМИ БЫЛИ И ДОМАШНИЕ ЗАДАНИЯ.
   ...КОГДА Я ПОСТУПАЛ В МОСКОВСКИЙ НЕФТЯНОЙ ИНСТИТУТ, МНЕ НА ЭКЗАМЕНЕ ПО МАТЕМАТИКЕ УЧИНИЛИ СПЕЦИАЛЬНУЮ ПРОВЕРКУ: НЕ ПОДСТАВНОЕ ЛИ Я ЛИЦО. УЖ ОЧЕНЬ ХОРОШО ЗНАЛ Я ПРЕДМЕТ...
  
   Какой замечательный человек наша Надежда Ивановна! Это она, единственная из всех учителей, по-настоящему встала на нашу сторону, когда мы подняли вопрос о том, что Дарья Васильевна не может преподавать в десятых классах. Это она своей позицией стимулировала снятие последней с работы. И не для карьеры стала нашим преподавателем, а для того чтобы мы имели глубокие знания. Мы вечно будем благодарны нашей Надежде Ивановне за её честный, сердечный, скромный и великий труд, за её большое сердце.
   И каким подлецом оказался директор школы, который травит этого замечательного преподавателя и вызывает представителей из облоно для проверки её деятельности. А ведь он называется педагогом. Видно давно он не смотрел на фотокарточку в своём партбилете, не вглядывался в свои некогда честные глаза. Следовало бы его вообще лишить возможности читать свою фамилию в той маленькой, но слишком тяжелой для него книжечке. Здесь уместно привести вот это моё четверостишие:
  
  Халтурщик нам не страшен - их не много,
  Мы их метлой метем, их нам не надо.
  Но я того судил бы так же строго,
  Кто защищает их
   со страстью адвоката.
  
   * * *
   Это самая скорбная страничка. Сегодня в 12 часов дня в Иркутске после тяжелой полугодовой болезни (рак крови) скончался наш одноклассник, один из моих лучших товарищей Саша Середин. Тяжело писать это, тяжело думать, что никогда больше не придет к тебе парень в коротеньком пиджачке, с помятой кепочкой в руках и не спросит, приветливо и чуть застенчиво улыбаясь маме или бабушке:
   - Юра дома?
   Бедные родители Саши! Они, можно сказать, только для него и жили. Как они любили его! Я никогда не забуду, как горько плакал его отец, положив голову мне на плечо...
   Дорогой Саша, как ты исхудал в последние свои дни, каким ты стал бледным. Дорогой мой товарищ, во вторник я последний раз взгляну на тебя и брошу вослед тебе щепотку земли. Но до самой смерти своей я не забуду твоё молодое жизнерадостное лицо, что видели мы полгода назад, и твое худое, измученное болезнью лицо последнего времени.
   Спи, Саша, спокойно. Жестокая болезнь не позволила тебе строить будущее вместе с нами, но верь: мы построим его удвоенными силами и построим так, чтобы никакая болезнь не смогла вырвать из жизни твоего ровесника.
   Спи, Саша, спокойно...
  
   Не могу не написать о том, что я, без сомнения, серьёзно заблуждался, размышляя ранее об Оле Троновой. Как остро, как глубоко она переживает смерть Саши! Та рассудочная прямолинейность, которую я проявил, не адекватна реальной жизни. В формирование мнений о жизни, о людях должна в полной мере включаться и мудрая неспешная работа души...
  
   * * *
   Наша умница, будущая поэтесса Грета Танеева распространила среди одноклассников вопросник - хочет поточнее узнать наше понимание различных аспектов жизни. Отвечая на вопросы Греты, пришлось не раз задуматься - уже этим её вопросник весьма ценен.
   Вот выписка из моих суждений.
   Высшим счастьем в жизни считаю возможность произнести перед смертью: 'Жизнь моя прожита честно'.
   Больше всего хочу воспитать в себе волю и принципиальность.
   Корни всех человеческих мерзостей - эгоизм и самомнение.
   Если ты готов отдать жизнь за свой народ, то, при всех твоих отрицательных чертах, ты, несомненно, положительный герой нашего времени.
   Поверить человеку - значит, принять его мысль, его позицию. А это не регламентируется жестко тем обстоятельством, кто он.
   Скучно бывает, если тебя в данный момент не интересует то, что происходит вокруг, - влечет нечто иное.
   Страсть к высоким свершениям и даже подвигам не противоречит положительному отношению к славе. Стыдно заботиться о славе, но не стыдно её принимать, когда она является заслуженной.
   Для кого дружба - конфетка для удовольствия, тот пустой человек; я преклоняюсь перед теми, для кого дружба - воздух.
  
   * * *
   Вот уже больше месяца не держал я тебя в руках, мой верный товарищ дневник. А за этот месяц произошло много событий. Сейчас заканчиваются каникулы, во время которых происходит наибольший расцвет эмоциональной жизни перегруженного учебой десятиклассника. У меня в каникулы появилось какое-то двойственное состояние: безудержная юношеская жизнерадостность смешивалась с грустью, какой-то непонятной, иногда просто гнетущей. В чем тут причина? Трудно анализировать свои душевные состояния, но всё же попробую.
   Радость моя - от полноты жизни, в частности дружеского окружения, мужающего поэтического творчества, предчувствия скорой, пока несколько таинственной и манящей студенческой эпохи. Но отчего же грусть и отчего она с наибольшей силой появляется в каникулы? По-моему, оттого, что каникулы - время наибольшего раскрепощения, наибольшей свободы души...
   Я в последние месяцы затормаживаю свои душевные порывы, что перешло у меня в обычную, легко исполняемую привычку. Для чего я делаю это? Не стало ли это у меня циничным и насмешливым отношением к чистому чувству - любви? Нет, конечно, нет! Я нередко оказываюсь во власти прекрасного чувства влюблённости. Но мне надоели быстро затухающие вспышки такого чувства, из-за которых не раз приходилось много волноваться и переживать.
   Дело в том, что, почувствовав влечение к девочке, я сразу переходил в обычным в этом случае действиям - начинал уделять её больше внимания. Она замечала это, и в конце концов я ей, наверное, начинал нравиться. Но мне по каким-то причинам переставала нравиться она. Не виню себя в этом. Хотя со стороны это почти незаметно, но я, увы, очень впечатлителен. Неприятный поступок человека, особенно девушки, может очень охладить мое отношение к нему. И, естественно, не доставляло удовольствия, что я, когда девушка переставала мне нравиться, должен был показать ей это, но по возможности тактичнее. Такое случалось со мной три раза, и только один раз удалось избежать всплеска её переживаний и обиды...
   И я решил сдерживать свои чувства. Но не покрываю их апатией, а позволяю им гореть только внутри, в душе, до тех пор, пока окончательно не проверю их устойчивость. Несомненно, при этом мои эмоциональные состояния несколько притупляются. В такие времена особенно ощущаешь радость за своих товарищей, в душе которых расцветает любовь. Душа моя - с ними, а собственным чувствам шепчешь: 'Подождите, друзья, успеете. Не суетитесь пока. Потерпим, друзья, потерпим'. Вот откуда и берется грусть, смешанная с юношеской жизнерадостностью.
   Я, например, в глубине души испытываю какую-то небывалую нежность к Гале Гридиной, но мне почему-то приятно смотреть, как устремлена к ней душа Валеры Стрельцова. Почему? А просто я понимаю вот что. Через три месяца мы разъедемся учиться в институтах - и всё бы кончилось между мной и Галей. Наши отношения могли бы продолжаться только в том случае, если бы я нравился ей так же сильно, как Валера. Говорят, надо добиваться расположения девушки, но мне приятнее поступать благородно: уступать место тому, кому не приходится добиваться. И пусть он с избранницей временами спорят и ссорятся. Кто может сказать, что уныло сосать безвкусную травинку лучше, чем со слезами на глазах, скривив лицо, но все же увлечённо грызть сочную головку лука? 'Любовь с хорошей песней схожа, а песню нелегко сложить', - писал Степан Щипачёв...
  
   * * *
   Моя басня 'Моськин лай', которую я прочитал на городской школьной олимпиаде, произвела на многих сильное впечатление. Дорогая Надежда Ивановна и Грета даже чуточку обиделись на меня, хотя я, конечно, просто не мог иметь их в виду в этой басне, вот себя - да!
   'Моськин лай' - басня о том, что надо самокритично относиться с своим способностям, не погружаться в иллюзию, что ты более талантлив, чем есть на самом деле.
   Басня заканчивается таким обращением к Моське: 'Ты можешь тявкать, только знай, что у тебя лишь тявканье - не лай'.
   Приятно, что басня актуальна и заставила многих оглянуться на себя и сдержанней оценить свои силы. Это поможет в жизни...
  
   * * *
   На выпускном экзамене литературу письменную сдал на '4', да и то с натяжкой. Это я-то, признанный школьный литератор, забывший о четверках даже по текущим сочинениям!
  
   Я, СЕРЬЁЗНО УВЛЕЧЕННЫЙ ЛИТЕРАТУРНЫМ ТВОРЧЕСТВОМ, СЧИТАЛСЯ В КЛАССЕ ЧУТЬ ЛИ НЕ ЭТАЛОНОМ ГРАМОТНОСТИ. НА ТОТ ВЫПУСКНОЙ ЭКЗАМЕН ШЕЛ С ТАКОЙ САМОУВЕРЕННОСТЬЮ, ЧТО ОНА ПОТЕСНИЛА И СОБРАННОСТЬ, И АККУРАТНОСТЬ, И СТРОГОСТЬ К САМОМУ СЕБЕ. ЭТО БЫЛА, КАК ИНОГДА ГОВОРЯТ, ОШИБКА МОЛОДОСТИ. ОБИДНАЯ ОШИБКА, НО, ДУМАЮ, ХОРОШО, ЧТО ОНА ПРОИЗОШЛА И СТАЛА МНЕ ВАЖНЫМ УРОКОМ. ПОСЛЕ ЭТОГО УРОКА Я УЖЕ НИКОГДА НЕ РАССЛАБЛЯЛСЯ В ОТВЕТСТВЕННЫЕ МОМЕНТЫ ЖИЗНИ.
   А ВОТ ТО СОЧИНЕНИЕ ПОЗВОЛИЛ СЕБЕ ПИСАТЬ В РАССЛАБЛЕННОМ СОСТОЯНИИ. ПИСАЛ ЧТО-ТО ПО ТВОРЧЕСТВУ МАЯКОВСКОГО. ЛЮБИМЫЙ ПОЭТ, УЧИЛСЯ У НЕГО МЫСЛИТЬ. НЕСОМНЕННО, СОЧИНЕНИЕ ПОЛУЧИТСЯ ЯРКИМ, ВПЕЧАТЛЯЮЩИМ. О ВОЗМОЖНЫХ ГРАММАТИЧЕСКИХ ОШИБКАХ ДАЖЕ НЕ ДУМАЛ. КАК ЭТО У МЕНЯ МОГУТ БЫТЬ ОШИБКИ?! БОЛЕЕ ТОГО, НАЧАЛ ДУМАТЬ О СОВЕРШЕННО ПОСТОРОННЕМ, НАПРИМЕР, О ТОМ, ЧТО ПОСЛЕ ЭКЗАМЕНА НАДО САГИТИРОВАТЬ ВСЕХ НА ПОЕЗДКУ В СОСЕДНИЙ ПОСЕЛОК МАЙСК - ТАМ ПОКАЗЫВАЮТ НОВЫЙ ФИЛЬМ...
   БЕГЛО ПЕРЕЧИТАЛ НАПИСАННОЕ СОЧИНЕНИЕ. НОРМАЛЬНО! И ПОБЕДОНОСНО СДАЛ ЕГО.
   СЛЕДУЕТ ЗАМЕТИТЬ, ЧТО ПЕДСОВЕТ ПЛАНИРОВАЛ МЕНЯ В ЗОЛОТЫЕ МЕДАЛИСТЫ. А В СОЧИНЕНИИ МОЕМ ОКАЗАЛИСЬ ТРИ ОШИБКИ: СЛОВО 'СПРЕССОВАННЫЙ' БЫЛО НАПИСАНО С ОДНОЙ БУКВОЙ 'С', КРОМЕ ТОГО, НЕ БЫЛ ВЫДЕЛЕН ЗАПЯТЫМИ КАКОЙ-ТО ДЕЕПРИЧАСТНЫЙ ОБОРОТ... ВСЕ ЭТО, ПО-НОРМАЛЬНОМУ, ТРЕБОВАЛО ТРОЙКИ.
   ПОЗЖЕ Я УЗНАЛ, ЧТО ПЕДСОВЕТ БЫЛ В ЗАМЕШАТЕЛЬСТВЕ. ВСЕ ПОНИМАЛИ, ЧТО ПРОИЗОШЛО ГЛУПОЕ НЕДОРАЗУМЕНИЕ, ЧТО ТРОЙКА ЗА СОЧИНЕНИЕ СТАНЕТ КРАЙНЕ НЕОБЪЕКТИВНОЙ ОЦЕНКОЙ МОИХ РЕАЛЬНЫХ СПОСОБНОСТЕЙ.
   КТО-ТО ПРЕДЛОЖИЛ ВСТАВИТЬ ЗА МЕНЯ ДВЕ ЗЛОПОЛУЧНЫЕ ЗАПЯТЫЕ И, ОЦЕНИВ СОЧИНЕНИЕ С ПОТЕРЯННОЙ БУКВОЙ 'С' НА ЧЕТВЕРКУ, ПЕРЕДАТЬ ЕГО ДЛЯ УТВЕРЖДЕНИЯ В ГОРОНО КАК РАБОТУ ПРЕТЕНДЕНТА НА СЕРЕБРЯНУЮ МЕДАЛЬ. НО - МОЛОДЦЫ НАШИ ПРЕПОДАВАТЕЛИ - ЭТА НЕЧЕСТНАЯ ИДЕЯ НЕ ПРОШЛА.
   И ВСЕ ЖЕ ПОЖАЛЕЛ МЕНЯ ПЕДСОВЕТ. РЕШИЛИ ПОСТАВИТЬ МНЕ ЗА ЭТУ РАБОТУ ЧЕТВЕРКУ, НО В ГОРОНО ЕЕ НЕ ПОКАЗЫВАТЬ, А ЗНАЧИТ ПРОСТО НЕ ВЫДВИГАТЬ МОЮ КАНДИДАТУРУ НА СЕРЕБРЯНУЮ МЕДАЛЬ (ВЕДЬ ЯВНО НЕ ПРОШЕЛ БЫ).
   ТАК Я И ОКОНЧИЛ ШКОЛУ - С ОДНОЙ ЧЕТВЕРКОЙ, НО БЕЗ СЕРЕБРЯНОЙ МЕДАЛИ. И С ЧЕТКИМ ПОНИМАНИЕМ ПЕЧАЛЬНОЙ ЦЕНЫ САМОУВЕРЕННОСТИ.
  
   Нельзя сказать, что так переживаю, как предполагал себе переживание в таком случае. Только в груди немного давит, в голове какая-то опустошенность и рассеянность...
   Этот день - очень важная дата в моей жизни. Сегодня я навсегда убедился, что мечтать надо меньше, чем делать. Мечты должны быть своеобразным вольтметром человеческой деятельности, они должны расти только соответственно напряжению наших сил. Они должны быть непременно связаны с нашими способностями и усердием. Иначе - маниловщина.
  
   * * *
   Что-то непонятное стало происходить с моим другом Валерой Стрельцовым в последнее время. Он увлеченно напускает на себя чуть ли не Печорина. Он, видите ли, научился в ответ только бурчать и фырчать, причем с таким умным видом и высокомерием, как будто вокруг сопляки.
   Прямота с товарищами хороша, но та прямота, корни которой - в уважении к товарищу.
   Если же прямота основана на антипатии, то она обрастает грубостью и цинизмом, и это уже не прямота, а кривляние душой. Гораздо прямее и честнее было бы сказать только несколько слов: 'Ты мне противен, и давай прекратим наши отношения'.
   Что же происходит с Валеркой? И чем я провинился перед ним?
  
   ЭТО БЫЛА МОЯ ПОСЛЕДНЯЯ ЗАПИСЬ ШКОЛЬНОГО ВРЕМЕНИ. Я ТАК И НЕ СМОГ ОТВЕТИТЬ СЕБЕ НА ЭТИ ВОПРОСЫ, КАСАЮЩИЕСЯ ВАЛЕРЫ. ОЧЕНЬ СКОРО МЫ С ВАЛЕРОЙ УЖЕ СИДЕЛИ РЯДОМ В СТУДЕНЧЕСКИХ АУДИТОРИЯХ И УЧИЛИСЬ НА СПЕЦИАЛИСТОВ ПО СТРОИТЕЛЬСТВУ НЕФТЯНЫХ И ГАЗОВЫХ СКВАЖИН. НАША ДРУЖБА БЫЛА СВЕТЛОЙ, БЕЗОБЛАЧНОЙ, ПОЗЖЕ ОНА ПЕРЕРОСЛА В ДРУЖБУ НАШИХ СЕМЕЙ. А 'ПЕЧОРИНСКИЕ' ЗАВИХРЕНИЯ ВАЛЕРЫ Я СЧИТАЮ ПРОСТО ПОСЛЕДНИМИ СТРАННОСТЯМИ ПЕРЕХОДНОГО ВОЗРАСТА. ОНИ ИСЧЕЗЛИ В НАШЕЙ СТУДЕНЧЕСКОЙ ЖИЗНИ. А СВЯЗАНЫ БЫЛИ С КАКИМИ-ТО ЕГО ПЕРЕЖИВАНИЯМИ, ПОИСКАМИ СЕБЯ. КТО ИЗ НАС НЕ ПЫТАЛСЯ ПРИМЕРИТЬ НА СЕБЯ КАКИЕ-ТО ЛИТЕРАТУРНЫЕ ОБРАЗЫ, ЖЕЛАЯ БЫТЬ СТОЙКИМИ, РЕШИТЕЛЬНЫМИ И УСПЕШНЫМИ В ЧЕЛОВЕЧЕСКОМ ОБЩЕЖИТИИ...
  ___________
  
   ПЕРЕД НАЧАЛОМ УЧЕБЫ В МОСКОВСКОМ НЕФТЯНОМ ИНСТИТУТЕ Я ПОЛУЧИЛ ДВА ПРИЯТНЫХ ПОДАРКА ОТ РОДИТЕЛЕЙ.
   ВО-ПЕРВЫХ, ОНИ МНЕ ВЫДЕЛИЛИ ДЕНЬГИ НА ПОЕЗДКУ В ЛЕНИНГРАД И ОРГАНИЗОВАЛИ ВОЗМОЖНОСТЬ ОСТАНОВИТЬСЯ НА НЕСКОЛЬКО ДНЕЙ В ПУСТУЮЩЕЙ КВАРТИРЕ ИХ ПРИЯТЕЛЕЙ, КОТОРЫЕ РАБОТАЛИ В АНГАРСКЕ.
   КАКАЯ ЭТО БЫЛА ЧУДЕСНАЯ ПОЕЗДКА! ПОЖАЛУЙ, САМЫМ НЕЗАБЫВАЕМЫМ СОБЫТИЕМ В НЕЙ БЫЛО ПОСЕЩЕНИЕ ГРОМАДНОГО СТАДИОНА ИМЕНИ С.М. КИРОВА, ГДЕ ПРОХОДИЛА 1-Я ВСЕСОЮЗНАЯ СПАРТАКИАДА УЧАЩИХСЯ. Я СТАЛ СВИДЕТЕЛЕМ ЯРКОЙ ПОБЕДЫ МОЕГО ТОВАРИЩА ПО АНГАРСКОЙ ШКОЛЕ ЮРЫ НЕДБАЙЛО. НЕИСТОВО БОЛЕЛ ЗА НЕГО, КОГДА ОН, ВЫСТУПАЯ ЗА КОМАНДУ РСФСР, СМОГ ОБЕСПЕЧИТЬ ЕЙ ПОБЕДУ В ЭСТАФЕТНОМ БЕГЕ 4Х100 М. ОН БЕЖАЛ НА ПОСЛЕДНЕМ ЭТАПЕ, КОГДА ЭТА КОМАНДА ЕЩЕ НЕ ВЫРВАЛАСЬ ВПЕРЕД, И СОВЕРШИЛ ЧУДО, ОБОГНАВ ВСЕХ СОПЕРНИКОВ. ХРАНЮ СВОЙ ВХОДНОЙ БИЛЕТ НА СТАДИОН, ГДЕ Я НЕМЕДЛЕННО НАПИСАЛ: 'В УСПЕХЕ ЮРЫ НЕДБАЙЛО - ВОЛЯ, ЛЮБОВЬ, СКРОМНОСТЬ, УПОРСТВО. НАДО В ЛЮБОМ ДЕЛЕ ПРОЯВЛЯТЬ ЭТИ КАЧЕСТВА, ЧТОБЫ УСПЕХ БЫЛ НЕИЗБЕЖЕН'.
   КОНЕЧНО, Я ВПИТЫВАЛ В СВОЕ СЕРДЦЕ КРАСОТУ УЛИЦ, НАБЕРЕЖНЫХ, ДВОРЦОВ ЭТОГО ВЕЛИКОГО ГОРОДА. НО СОВСЕМ В РОДНОЙ ОН ПРЕВРАТИЛСЯ ПОЗЖЕ, КОГДА ДЕВУШКА С ВАСИЛЬЕВСКОГО ОСТРОВА СТАЛА МОЕЙ ЖЕНОЙ.
   А ПО ПОВОДУ ВТОРОГО ПРИЯТНОГО ПОДАРКА ОТ РОДИТЕЛЕЙ Я СДЕЛАЛ КОРОТКУЮ ЗАПИСЬ В СВОЕМ ДНЕВНИКЕ. ВОТ ОНА.
  
   * * *
   Сегодня отец неожиданно прислал из Ангарска городскую газету 'Знамя коммунизма', где напечатано моё стихотворение 'О дружбе'. Итак, на моём счету уже два напечатанных произведения, и оба - в этой газете. Вечно буду благодарен редакции за то, что она поддержала во мне веру в свои силы. Сегодня для меня праздник. Да, хочу я, хочу стать писателем!
  
  
  
  1-й курс Московского нефтяного института
  имени академика И.М. Губкина, 1954 - 1955 годы
  
   * * *
   Как быстро я почувствовал, что прекрасные дни ангарской жизни ушли в невозвратное прошлое, что я уже, возможно, никогда не испытаю такой светлой дружбы, какая была с ангарскими одноклассниками, что вряд ли когда-нибудь буду в контакте с таким исключительным человеком, как Надежда Ивановна. Надеюсь, вокруг меня ещё будет много хорошего, но то, что было в Ангарске, уже не повторится.
   Начинаю чувствовать движение жизни, всё сильнее осознаю, что жизнь идет слишком быстро для того, чтобы можно было попусту тратить время. Каждый день должен проходить с пользой.
   Пожалуй, духовный климат, по сравнению с прежним, потускнеет, особенно, если не поддерживать его своими усилиями. Ведь бывшего общего душевного полета уже, скорее всего, не будет: у кого-то из однокашников - семья; другой, хотя и не имеет семьи, но вынужден работать; возраст у нас очень различен (кому-то, в частности, задержали учебу недавняя война и её последствия). Дружба в нашей учебной группе и на всём потоке буровиков, конечно, разовьётся, но станет теперь более приземленной, взрослой и сугубо мужской. Девчонок среди нас нет вообще: наша будущая профессия считается чисто мужской, слишком суровой для 'слабого пола'. А с девчонками было бы уютнее.
   Но я, конечно, не унываю. Наш факультет прекрасный, мы станем очень нужными стране специалистами. И с тем, что жизнь будет теперь гораздо серьезней и ответственней, надо свыкнуться - ведь иначе и не может быть.
   А чтобы оставаться самим собой, чтобы душа иногда взлетала и в сферу любимого литературного творчества (таков уж, увы, будущий буровик Юрий Цырин), мне необходимо заниматься стенгазетой. Это, к тому же, позволит мне извлечь из своей студенческой жизни как можно больше пользы для людей, ведь в школе я чётко понял, что стенгазета - это м о ё! Да и надо же иметь какое-то комсомольское поручение - от этого не уйдёшь, да и не хочу...
  
   ЗДЕСЬ ХОЧУ ОТМЕТИТЬ, ЧТО МНЕ УДАЛОСЬ ОСУЩЕСТВИТЬ ТО НАМЕРЕНИЕ: ПОСЧАСТЛИВИЛОСЬ СДЕЛАТЬ ПОСТОЯННОЙ ЧАСТЬЮ СВОЕЙ СТУДЕНЧЕСКОЙ ЖИЗНИ РУКОВОДСТВО ФАКУЛЬТЕТСКОЙ СТЕНГАЗЕТОЙ (ПРАВДА, ФОРМАЛЬНО Я ЧИСЛИЛСЯ НЕ РЕДАКТОРОМ, А ЗАМЕСТИТЕЛЕМ РЕДАКТОРА, ПОСКОЛЬКУ РЕДАКТОРОМ МОГ ЯВЛЯТЬСЯ ТОЛЬКО КОММУНИСТ).
   НЕЗАБЫВАЕМЫЕ ТВОРЧЕСКИЕ МОМЕНТЫ МОЕЙ ГАЗЕТНОЙ ЭПОПЕИ ДОСТОЙНЫ СПЕЦИАЛЬНОГО ПОВЕСТВОВАНИЯ. ЭТИ МОМЕНТЫ ПРОДОЛЖАЛИСЬ ДЕСЯТИЛЕТИЯ, ДАЖЕ КОГДА Я БЫЛ УЖЕ ПРИЗНАННЫМ И НЕМОЛОДЫМ УЧЕНЫМ.
   ОНИ ОТРАЖЕНЫ В ТАКИХ МОИХ СТИХОТВОРНЫХ СТРОКАХ, ПОСВЯЩЕННЫХ АЛЕКСАНДРУ МЕЖЛУМОВУ - ЯРКОМУ УЧЕНОМУ-БУРОВИКУ, С КОТОРЫМ МЫ СОТРУДНИЧАЛИ В СТЕНГАЗЕТАХ КАК БУДУЧИ СТУДЕНТАМИ, ТАК И ПОЗЖЕ, ТРУДЯСЬ ВО ВНИИ БУРОВОЙ ТЕХНИКИ:
  
  Алик, милый,
   вспомни это:
  Стенгазеты,
   стенгазеты -
  От студенческой весны
  До покрова седины...
  Было что-то и важнее,
  Что вершили мы,
   седея.
  Но всегда хотелось снова
  И того, лихого слова,
  То с хитринкой,
   то с бравадой,
  Не за почести с наградой,
  Не, тем паче, за гроши -
  Для людей
   и для души.
  Те порывы неподсудны.
  Всем бы знать такие будни!
  
   НУ, И ПОХВАЛЮСЬ НЕМНОГО, ПОЖАЛУЙ. ТВОРЯ СТЕНГАЗЕТУ, МЫ АЗАРТНО ЖЕЛАЛИ ТВОРЧЕСКИХ НАХОДОК, И КОЕ-ЧТО СУЩЕСТВЕННОЕ УДАВАЛОСЬ НАХОДИТЬ ВРЕМЯ ОТ ВРЕМЕНИ.
   ЗАПОМНИЛОСЬ МНЕ, НАПРИМЕР, ТАКОЕ МОЁ НАЧИНАНИЕ. МЫ ПОДГОТОВИЛИ НОМЕР СТЕНГАЗЕТЫ ПОД ЕДИНЫМ ЗАГОЛОВКОМ 'С НАШИМ ЗАВТРАШНИМ ДНЕМ МЫ ВЕДЕМ РАЗГОВОР'. ЭТО БЫЛО НЕПРОСТО: УЗНАЛИ АДРЕСА МНОГИХ ВЫПУСКНИКОВ НАШЕГО ФАКУЛЬТЕТА, РАБОТАЮЩИХ В РАЗНЫХ РЕГИОНАХ СТРАНЫ, И ПОПРОСИЛИ ИХ РАССКАЗАТЬ НЫНЕШНИМ СТУДЕНТАМ О СВОЕЙ ТРУДОВОЙ СУДЬБЕ, ПОРАЗМЫШЛЯТЬ О ТОМ, ЧТО МОЖЕТ ПОМОЧЬ ИЛИ ПОМЕШАТЬ НАМ В БУДУЩЕЙ ПРОФЕССИОНАЛЬНОЙ ЖИЗНИ.
   ПОЛУЧИЛИ МНОГО ИНТЕРЕСНЫХ, ПОУЧИТЕЛЬНЫХ ПИСЕМ ОТ ЛЮДЕЙ РАЗНОГО РАНГА И ВОЗРАСТА. ЭТОТ НОМЕР СТЕНГАЗЕТЫ ВЫЗВАЛ ПОИСТИНЕ БУРНЫЙ ИНТЕРЕС ЧИТАТЕЛЕЙ. НАША СТЕНГАЗЕТА БЫЛА ПРИЗНАНА ЛУЧШЕЙ СРЕДИ СТУДЕНЧЕСКИХ СТЕНГАЗЕТ МОСКВЫ, И Я ПОЛУЧИЛ СООТВЕТСТВУЮЩУЮ ГРАМОТУ МОСКОВСКОГО ГОРКОМА КОМСОМОЛА.
  
   Идет студенческая жизнь, а я часто думаю о нашем классе. Наш 10-й 'А' всегда будет для меня столь же родным и незаменимым, как для Пушкина - лицейские друзья. И будут жить в моей душе прекрасные слова поэта: 'Куда бы нас ни бросила судьбина и счастие куда б ни повело, всё те же мы: нам целый мир чужбина; отечество нам Царское Село'.
  
   * * *
   Человек без мечты, без страстной цели - слеп. Слепой, попав в весенний сад, может пощупать отдельные цветочки, может погладить молодую травку, но всей прелести пробудившейся природы он осознать не может. Точно так же человек без ясной мечты, без богатой внутренней жизни не может познать всей красоты, всего богатства мира, в котором он живет. В конце концов он обычно или покорно смиряется со своей слепотой, или, в утешение себе, начинает считать себя 'трезвым' человеком, но в этом несколько воинственном образе по существу являет собой заурядного, тусклого мещанина.
   Особенно неприятны мне нынешние молодые 'трезвые' люди. Они, видимо, под влиянием произведений о 'лишних людях', 'о бесплодности юношеских грёз' как-то подзабыли, что живут сегодня в созидательные, по большому счету, времена, (а уж в нашей-то, нефтяной отрасли, поистине, - ренессанс), и решили действенно воспринять философские мотивы
  прошлого. Не понимают, что писатели выступали не против 'юношеских грёз', а против тех условий, которые мешали этим грёзам осуществляться. Надо же понять, что великие писатели смогли стать таковыми именно благодаря их незатухающему желанию служить лучшим идеалам и надеждам людей!
   Чувствую, что сейчас для благородных стремлений молодежи есть реальный простор. Для меня стали маяком слова нашей Надежды Ивановны: 'Сумей сделать жизнь свою красивой и богатой интересными событиями и делами'.
   Я, откровенно говоря, сторонник самой смелой мечты, самых безумных творческих затей. Л.Толстой считал, что даже 'гений - это терпение'. Значит, надо верить, что смелую мечту возможно осуществить упорством. Но, конечно, один человек способен на большее, другой на меньшее. И даже в случае, если когда-нибудь увидишь, что на осуществление своей мечты у тебя не хватает сил, ты вряд ли разочаруешься в своих стремлениях. Почему? Во-первых, с удовлетворением увидишь, что сумел выжать из своих возможностей всё, до предела. Во-вторых, благодаря упорству, ты всё же достигнешь немало. В-третьих, почувствуешь, что уже не сможешь оставить своей бурной, интересной жизни. И, наконец, ты будешь видеть в себе человека, который познал красоту жизни настолько, насколько мог.
   Разве всё это не счастье?! Причем вывод о том, что ты не сможешь осуществить своей юношеской мечты, не будет именно выводом. Просто твои мечты в процессе жизни будут становиться конкретнее и яснее, будут изменяться под влиянием жизненного опыта, а 'вывод' будет по существу добрым воспоминанием о юности. И настолько ты будешь счастливее, насколько полнее осуществятся юношеские мечты.
   В каждом человеке хочется видеть богатого духовной жизнью патриота, страстного, принципиального, инициативного.
   Моя заветная мечта - стать инженером-писателем, служить людям на двух фронтах, приносить им и материальные, и духовные богатства. Насколько я смогу осуществить эту мечту, покажет время. Но если я и не стану писателем, энергия моя вдвое не сократится, просто 'писательская' часть энергии перельётся в работу по специальности. И классической погони за двумя зайцами тут уж, по-моему, вовсе не будет: уверен, что если не смогу поймать двух, то уж первого поймаю наверняка. В сущности, получится, что сначала я буду гнаться за первым зайцем, не выпуская из виду и второго, а затем, поймав первого в образе инженерного диплома, попробую поймать и второго.
   Примитивно излагаю, но почти точно, если ещё добавить, что диплом не будет болтаться в моем кармане без всякой пользы: я буду зарабатывать денежки инженерными делами столь долго и добросовестно, как потребует жизнь. Возможно, и в науке потружусь, ведь там основа всего - творчество! Чувствую, что творчество должно стать моим воздухом, что жить без него просто не смогу. Ну, а его формы... пусть время определит их...
  
   * * *
   Между школой и институтом есть какая-то естественная поведенческая граница, да и между классами школы тоже. Упрекать третьекурсницу в том, что она красит ногти и губы или даже волосы - то же, что упрекать десятиклассницу в том, что она встречает праздники в туфлях на высоких каблуках или ходит под руку с другом.
   Да, девчонки переходят в новые и новые возрастные группы - нельзя забывать об этом. Но разве красиво, если восьмиклассница резко перескочит поведением из семиклассницы в десятиклассницу. Хорошо быть выше своих лет умом, но не принимает душа тех, кто перепрыгивают через свой возраст в жизненном поведении.
   Как бы ни были дороги прежние образы друзей, мои друзья не могут не измениться за время студенческой жизни. Если изменения приносит возраст - это нормально. Но если их приносит глупая страсть сделаться особенным, неповторимым, а потому и суперпопулярным в своей среде, такое изменение лишь отражает преображение человека в легкомысленного, пустого и, вероятнее всего, безнравственного.
   Совсем недолго длится послевоенное время, но кое-кто из нашей молодежи, уже привыкнув к легкой, благополучной жизни, перестал остро ощущать, благодаря чему может так жить. Благодаря подвигам и огромному труду старших поколений!
   Но не хочу быть проповедником. Меня привлекает другой путь: требуй от себя всей возможной пользы для людей, никогда не старей душой, будь принципиальным и знай, что коллектив, в котором ты живешь, хоть медленно и незаметно, но всё же прочувствует и твою страсть к полнокровной жизни, и твоё желание видеть каждого человека прекрасным. А такое не может не быть в какой-то мере действенным.
   Вот какая ненавязчивая миссия мне по душе...
  
   * * *
   Первый раз после школьного выпускного вечера меня поздравляли с удачным стихотворением. 'Забытый вальс' был опубликован в факультетской газете 'Промысловик'. Какое же это счастье, когда товарищи и друзья, отмечая твою удачу, приветливо жмут тебе руки! Какие добрые, чуткие люди окружают меня! Как можно быть к ним равнодушным, замыкаться в себе, не стремиться приносить им как можно больше пользы?!
  
   УПОМЯНУТОЕ СТИХОТВОРЕНИЕ Я НАПИСАЛ ПО ВПЕЧАТЛЕНИЯМ ОТ КАКОГО-ТО ИНСТИТУТСКОГО ФОРУМА, ПО-МОЕМУ, ПРОФСОЮЗНОЙ КОНФЕРЕНЦИИ. ЭТО СТУДЕНЧЕСКОЕ МЕРОПРИЯТИЕ ОРГАНИЗАТОРЫ РЕШИЛИ ЗАВЕРШИТЬ ТАНЦАМИ - ПО ИНСТИТУТУ РАЗЛЕТАЛИСЬ ЗВУКИ ТАНГО. ТОЛЬКО ТАНГО. ЧАСА ПОЛТОРА. А Я ТОГДА БЫЛ (ДА И СЕГОДНЯ ТОЖЕ НЕДАЛЕКО УШЕЛ) СТРАСТНЫМ ПОКЛОННИКОМ ВАЛЬСА. НА ТАНЦЕВАЛЬНОМ КОНКУРСЕ УЧАЩИХСЯ В АНГАРСКЕ МЫ С ПАРТНЕРШЕЙ-ОДНОКЛАССНИЦЕЙ СТАЛИ ПОБЕДИТЕЛЯМИ В НОМИНАЦИИ 'БАЛЬНЫЙ ВАЛЬС'.
   И ТО, ЧТО ТАНГО ПОЛНОСТЬЮ ВЫТЕСНИЛО МОЙ ЛЮБИМЫЙ ВАЛЬС СО СТУДЕНЧЕСКОЙ ТАНЦЕВАЛЬНОЙ ПЛОЩАДКИ, СТАЛО МНЕ НЕПРИЯТНО. РОДИЛОСЬ ГРУСТНОЕ СТИХОТВОРЕНИЕ ПО ЭТОМУ ПОВОДУ. В НЕМ Я ВСПОМИНАЛ, ЧТО 'В ШКОЛЕ ПОД ВАЛЬС МЫ НА КРУГ ВЫХОДИЛИ, МЫ ПЕЛИ ПОД ВАЛЬС О ВЕСНЕ, ПОД ВАЛЬС МЫ С ЛЮБИМОЮ ШКОЛОЙ ПРОЩАЛИСЬ, МЕЧТАЛИ О ЖИЗНИ БОЛЬШОЙ...'. И С ЯВНЫМ ОЗЛОБЛЕНИЕМ, ВОИНСТВЕННО ЗАЯВЛЯЛ ОРГАНИЗАТОРАМ МЕРОПРИЯТИЯ, ЧТО НЕГОЖЕ 'В СОБАЧЬЕМ ВОСТОРГЕ ДРОЖАТЬ ПЕРЕД ТАНГО, ВОЛШЕБНЫЕ ВАЛЬСЫ ЗАБЫВ'.
   ЧЕСТНО ГОВОРЯ, Я СОВЕРШЕННО НЕ ОЖИДАЛ СОЛИДАРНОГО ПОЛОЖИТЕЛЬНОГО ОТКЛИКА СТУДЕНТОВ НА СВОЁ СТИХОТВОРЕНИЕ, ПРОСТО РЕШИЛ ЭМОЦИОНАЛЬНО ВЫСКАЗАТЬ СВОЁ, ЧАСТНОЕ МНЕНИЕ (ЭТО ВЕСЬМА ХАРАКТЕРНО ДЛЯ ПОЭТОВ, И СОСТОЯВШИХСЯ, И НЕСОСТОЯВШИХСЯ). НО ВДРУГ С РАДОСТЬЮ ОЩУТИЛ ТАКОЙ ОТКЛИК. ДО СИХ ПОР НЕ МОГУ ЧЁТКО ОБЪЯСНИТЬ ЭТОЙ СИТУАЦИИ.
   И ВСЁ ЖЕ ТАНГО В СТУДЕНЧЕСКОЙ СРЕДЕ ПОБЕДИЛО. ОНО НАИЛУЧШИМ ОБРАЗОМ СООТВЕТСТВОВАЛО НАШИМ ТЕСНЫМ ТАНЦЕВАЛЬНЫМ ПЛОЩАДКАМ. БОЛЕЕ ТОГО, ВЫСШИМ ШИКОМ СТАЛО УМЕНИЕ ТАНЦЕВАТЬ 'НА ОДНОЙ ТОЧКЕ': ТОПЧЕМСЯ С ПАРТНЕРШЕЙ НА ОДНОМ МЕСТЕ, ТИХО РАЗГОВАРИВАЕМ, ПОГРУЗИВШИСЬ В СВОЙ ИНТИМНЫЙ МИР, НИ С КЕМ НЕ ТОЛКАЕМСЯ, НИКОМУ НЕ МЕШАЕМ...
  
   * * *
   Я сегодня не смог сдать коллоквиум по химии. Теперь придется сдавать вторично. Позор! Я фактически поставил учебу на втором плане, чрезмерно увлекшись поэтическим творчеством и стенгазетой.
   Хватит! Первым делом учиться! Это, конечно, хорошо, что я так быстро окунулся в студенческую общественную жизнь, но ведь стал буквально халтурщиком. Моя задача - высмеивать лентяев в газете и 'Молнии', но сам скатываюсь к их состоянию.
   Четыре года тому назад я подошел к своему дню рождения, заплатив вступительный комсомольский взнос и будучи одним из лучших учеников класса. А теперь преподаватель химии удивилась моему незнанию и попросила меня подучить материал. Какого же чёрта я ношусь с высокими мечтами и говорю красивые фразы на комсомольских собраниях? Я становлюсь смешным в глазах товарищей. Я забыл выведенное мною же правило, что мечты должны расти только соответственно напряжению наших сил.
   Итак, мне необходимо в ближайшие недели две привести учебные дела в полный порядок, больше не допускать пересдач коллоквиумов, зачетов и т.д., войти в ряд лучших студентов группы (в первую пятерку - семерку). Отвечать за выполнение этих задач мне придется только перед собственной совестью. И было бы самым страшным убедиться в своём безволии.
  
   * * *
   Какое огромное спасибо хочется сказать школьным друзьям, приславшим мне телеграммы ко дню рождения! Сколько тепла в этих поздравлениях! Надо оставаться самим собой.
   Какое счастье - снова увидеть летом, в каникулы, школьных друзей, которые смогут приехать домой, в Ангарск или продолжают постоянно жить там! Скорей бы!
   Нет, таких друзей, по-моему, уже не будет, а если и будут, то лучших уже ни за что не будет: лучших быть не может!
  
   * * *
   Многие начинающие поэты часто становятся похожими по темам и по стилю на 'заупокойных' декадентских стихотворцев. В стихотворениях таких ребят мысли и чувства рисуются гораздо более мрачными, призрачными и запутанными, чем они есть на самом деле. Откуда же у них такое искажение своих истинных чувств и мыслей - тех, что действительно характерны для них, а не высосаны из пальца?
   Дело в том, что этим авторам хочется писать как-то оригинально, по-своему, поэтому они боятся простого стиля и ненадуманной, жизненной темы. Они боятся скатиться в болото идейных рифмоплётов, безвкусные, бесталанные стихи которых часто 'красуются' в наших газетах, наполненные только голой идейностью. Но беда этих авторов в том, что они не понимают одного: силён и нужен только поэт с чётким и понятным многим людям мировоззрением, отражающим диалектику современной ему жизни, при этом способный стать пророком, учителем для своих современников, помогающим им мыслить и жить, развивающим в них чистые и красивые чувства. Каждому начинающему поэту надо развивать задатки своего таланта только в этом направлении, а не надуманно оригинальничать.
   Надо понимать, что человеку мешают стать настоящим поэтом две вещи: бесталанность и безыдейность. Настоящий поэт - это талант плюс бесконечная работа над своим мировоззрением. Нельзя, боясь идейного рифмоплётства, обкрадывать свою духовную жизнь. Работая упорно над развитием в себе таланта, надо не отступать от своего мировоззрения, от своих истинных волнений, тревог, радостей, душевных порывов. Надо помнить, как часто заставляют нас волноваться и думать стихи Маяковского, Симонова, Твардовского, Исаковского, Кирсанова, Щипачёва и других, и это - потому, те поэты никогда не уходили от того мира, в котором живут их современники. Близкие и понятные нам, они, выражая свои мысли и чувства, воспитывают нас своим мировоззрением, силой мысли, чистотой и красотой любви, многообразием дум и переживаний.
   Нельзя бояться повторения старых тем. Это не отставание от жизни. Огромное большинство людских тем переходит из поколения в поколение. Эти темы так многогранны, и столь многие люди постоянно жаждут их ощущения и обдумывания, что писатели всегда будут их использовать. А высасывать что-то из пальца - это так же скучно и не нужно людям, как бесталанное раскрытие тем и впрессовывание в зарифмованные строчки голых идей.
   Убежден, что талант неизменно расцветал и будет расцветать только на передовом мировоззрении, и надо всегда трезво понимать, что не высокая идея портит 'идейные стишки' рифмоплётов, не обращение к старой теме, а бесталанность. И если ты видишь, что твои 'идейные' стихи по силе напоминают только что упомянутые, это не значит, что тебе надо начать высасывание из пальца чего-то 'оригинального', а значит, что ты или слишком мало работал над своим талантом, или его у тебя вообще нет - и тебе надо направить энергию на более полезные для общества дела.
  
   * * *
   Человек, который говорит о серьёзных вещах, не подумав, и в результате изрекает глупости, иногда нехорошие, даже подленькие, - такой человек выглядит до обидного жалким. Как счастливы, думаю, те люди, которые воспитали себя так, что они в любой ситуации могут говорить от сердца, но никогда не говорить такое, за что им пришлось бы краснеть наедине с собой. Надо идти в этом направлении всегда и непрестанно.
  
   * * *
   Перечитал ответное письмо Греты Танеевой. Каким я, действительно, был самоуверенным дураком, когда пытался поучать этого на редкость талантливого человека. Как я посмел тогда спорить по поводу идеально умных строк её предыдущего письма!
  
   ВОТ ЧТО, В ЧАСТНОСТИ, Я ПРОЧЁЛ В ОТВЕТНОМ ПИСЬМЕ ГРЕТЫ:
   'ЕЩЕ НЕ ДОЧИТАВ ТВОЕГО ПОСЛЕДНЕГО ПИСЬМА ДО КОНЦА, Я РЕШИЛА НЕ ОТВЕЧАТЬ ТЕБЕ (В УВЕРЕННОСТИ, ЧТО ТЫ РОВНО НИЧЕГО НЕ ПОТЕРЯЕШЬ ОТ ЭТОГО, А МНЕ... МНЕ, ПОЖАЛУЙ, НЕЧЕГО ТЕРЯТЬ, КРОМЕ РАЗВЕ СВОИХ ДРУЗЕЙ). НО, ПООСТЫВ, УВИДЕЛА, ЧТО ЭТО БЫЛО БЫ ГОРАЗДО ЛЕГЧЕ, ЧЕМ ОТВЕТИТЬ...
   УВЕРЕНА, ЧТО НИКОГДА БЫ НЕ УСЛЫШАЛА ТВОЕГО МНЕНИЯ ОБО МНЕ, НЕ ПОЛУЧИ ТЫ МОЕГО ПИСЬМА, ТАКОГО БЕЗОБИДНОГО, НО СУМЕВШЕГО И 'УЯЗВИТЬ' ТЕБЯ, И 'ОСКОРБИТЬ', ЧТО И ЗАСТАВИЛО РАЗВЯЗАТЬ ЯЗЫК В СУДОРОГАХ ВОЗМУЩЕНИЯ, ГНЕВА И ЧЕГО-ТО ЕЩЕ... Я ПИШУ ЭТО ПИСЬМО С ТЕМ, ЧТОБЫ ТЫ ПОНЯЛ, НАСКОЛЬКО ПУСТЫ И НЕОБОСНОВАННЫ БЫЛИ ТВОИ ТРЕВОЛНЕНИЯ ПО СОБСТВЕННОМУ АДРЕСУ. МНЕ ПРЕДСТОЯТ ДОВОЛЬНО ПРОСТРАННЫЕ ОБЪЯСНЕНИЯ, НО - ДА БУДУТ ОНИ НЕ НАПРАСНЫМИ.
   Я ОТВЕЧАЛА НА ТВОИ МЫСЛИ, ИЗЛОЖЕННЫЕ В ПЕРВОМ ПИСЬМЕ, ПОЛАГАЯ, ЧТО МОЙ ОТВЕТ БУДЕТ ИНТЕРЕСЕН ДЛЯ ТЕБЯ, ПОСКОЛЬКУ ТЫ ПОСЫЛАЛ ИХ НЕ В БЕЗВОЗДУШНОЕ ПРОСТРАНСТВО. НО ТЫ НЕ УЧЕЛ ВОЗМОЖНОСТИ НАЛИЧИЯ У МЕНЯ СОБСТВЕННЫХ МЫСЛЕЙ И МНЕНИЙ И ПОТОМУ ТАК ВОЗМУТИЛСЯ, ПОЛУЧИВ ИХ. УВЕРЕННЫЙ В НЕПОКОЛЕБИМОЙ ПРАВОТЕ СВОИХ УБЕЖДЕНИЙ, ТЫ ЛИШИЛ МЕНЯ (БЫТЬ МОЖЕТ, НЕ ОСОЗНАВ ЭТОГО) ВОЗМОЖНОСТИ ВСЯКОГО САМОСТОЯТЕЛЬНОГО ОТВЕТА, ТЕМ БОЛЕЕ ТАКОГО КОЛЮЧЕГО, 'ВЫСОКОМЕРНОГО', КАКИМ ВНЕШНЕ ВЫГЛЯДЕЛ ДЛЯ ТЕБЯ МОЙ.
   ОБ ОДНОМ СОЖАЛЕЮ: НЕ РАССЧИТАЛА НА ТВОЕ САМОЛЮБИВОЕ ВОСПРИЯТИЕ И МНИТЕЛЬНОСТЬ (О ПОСЛЕДНЕЙ УЗНАЛА ТОЛЬКО ИЗ ВТОРОГО ПИСЬМА), СТАЛА ГОВОРИТЬ С ТОБОЙ ИРОНИЧЕСКИМ (В ТВОЕМ ВОСПРИЯТИИ, 'ВЫСОКОМЕРНЫМ') СТИЛЕМ, ПОТОМУ ЧТО ОН БЛИЗОК, РОДСТВЕНЕН МНЕ. МНЕ ОН ПРЕДСТАВЛЯЕТСЯ НАИБОЛЕЕ ЖИВЫМ, БОГАТЫМ МЫСЛЯМИ И ЧУВСТВАМИ. Я ВЕДЬ СОВСЕМ НЕ ПЫТАЛАСЬ ОПРОКИНУТЬ И ОПРОВЕРГНУТЬ ВСЕ ТВОИ ДРАГОЦЕННЫЕ МЫСЛИ (ТАКОВЫЕ ПОТОМУ, ЧТО ОНИ ТВОИ), НО Я ИЗЛОЖИЛА СВОИ (ОНИ, ПРЕДСТАВЬ СЕБЕ, ДОРОГИ ДЛЯ МЕНЯ). И РАЗВЕ ЕСТЬ В НИХ ХОТЬ ЕДИНЫЙ ОТЗВУК ЛЖИ ИЛИ НЕИСКРЕННОСТИ?
   ВО ВТОРОМ ПИСЬМЕ РЯДОМ СО СВОИМИ СИЛЬНЫМИ ЧЕРТАМИ (ЗРЕЛОСТЬ ОПРЕДЕЛЕННЫХ СУЖДЕНИЙ, ПРИНЦИПИАЛЬНОСТЬ И Т.П.) ТЫ ПОКАЗАЛ СЕБЯ В СОВЕРШЕННО НОВОМ И НЕЖЕЛАТЕЛЬНОМ ДЛЯ ТЕБЯ СВЕТЕ: САМОВЛЮБЛЕННЫМ МАЛЬЧИКОМ, ДОВОЛЬНО-ТАКИ ЗЛЫМ И МСТИТЕЛЬНЫМ К ТОМУ ЖЕ. НЕ СПОРЮ, ЧТО У ТЕБЯ ЕСТЬ ОСНОВАНИЯ ВИДЕТЬ ВО МНЕ КАНДИДАТА В НИЧТОЖЕСТВО, ЗАМЕЧАЯ, КАКОЕ СОСТОЯНИЕ БЕЗРАЗЛИЧИЯ, ТОЧНО СОН, ИНОГДА НАПАДАЛО НА МЕНЯ. НО СМЕЮ ЗАМЕТИТЬ: ТЫ СЛИШКОМ НИЗКО ОПУСТИЛ МЕНЯ ПЕРЕД ЛИЦОМ СВОИМ, ВДРУГ ОБНАРУЖИВ У МЕНЯ НАЛИЧИЕ 'БЕЗВРЕМЕННО ПОСТАРЕВШЕЙ ДУШИ' И ПРИПИСАВ МНЕ ТАКУЮ 'БОЛЕЗНЬ', КАК АПАТИЯ К ЖИЗНИ ВООБЩЕ, ВПЛОТЬ ДО РАВНОДУШИЯ К ФИЗИЧЕСКОЙ ЖИЗНИ. МНЕ ДАЖЕ РАССУЖДАТЬ ОБ ЭТОМ НЕИНТЕРЕСНО...
   КСТАТИ, СВОИ ОТВЛЕЧЕННЫЕ РАССУЖДЕНИЯ Я НЕ СОБИРАЛАСЬ ПРЕПОДНОСИТЬ ТЕБЕ КАК ИСТИНУ И БЫЛА БЫ ОЧЕНЬ РАДА, ЕСЛИ БЫ ТЫ ПРОТИВОПОСТАВИЛ ИМ ЧТО-ТО БОЛЕЕ ВЕРНОЕ И УБЕДИТЕЛЬНОЕ. НО НЕ БЕЗОСНОВАТЕЛЬНЫЕ ИЗМЫШЛЕНИЯ...
   ВОТ ЗА ЧТО ТЕБЕ БОЛЬШОЕ СПАСИБО, ТАК ЗА ТО, КАК КРАСИВО ТЫ РАЗМЫШЛЯЕШЬ ПО МОТИВАМ ГОРЬКОВСКОГО ВЫРАЖЕНИЯ 'РОЖДЕННЫЙ ПОЛЗАТЬ ЛЕТАТЬ НЕ МОЖЕТ'. НО, ЮРА, ТАК ДУМАТЬ МОЖНО, ТОЛЬКО ОТОРВАВШИСЬ ОТ СОДЕРЖАНИЯ 'ПЕСНИ О СОКОЛЕ'. ПРОСТО НЕВОЗМОЖНО ВЫРАЗИТЬ, КАКУЮ КРЫЛАТУЮ СИЛУ НАПИСАННЫЕ ТОБОЙ СЛОВА ВСЕЛЯЛИ БЫ В ЧЕЛОВЕКА, ЕСЛИ ПРЕДСТАВИТЬ, ЧТО ОНИ ВЫРВАЛИСЬ ИЗ ГРУДИ ГОРЬКОГО В МОМЕНТ, КОГДА ОН ВИДЕЛ ПЕРЕД СОБОЙ ВСЕ ЧЕЛОВЕЧЕСТВО! КАКАЯ ВЕРА!!! ЧЕЛОВЕК - ЛЮБОЙ, КАЖДЫЙ - МОЖЕТ, ДОЛЖЕН, ОБЯЗАН ЛЕТАТЬ! ТЫ ПИШЕШЬ: 'КАЖДЫЙ ЧЕЛОВЕК РОЖДЕН, ЧТОБЫ ЛЕТАТЬ, И ОН ДОЛЖЕН СТРЕМИТЬСЯ К ЭТОМУ, НАСКОЛЬКО ПОЗВОЛЯЮТ ЕГО СИЛЫ; ПУСТЬ ОН ЛЕТАЕТ НЕВЫСОКО, НО ЛЕТАТЬ ОН ДОЛЖЕН'. ТАКИЕ СЛОВА ОКРЫЛЯЮТ, ОБЯЗЫВАЮТ, ВСЕЛЯЮТ ВЕРУ В СЕБЯ И ЛЮДЕЙ. ОДНАКО В ГОРЬКОВСКОМ ПОВЕСТВОВАНИИ ОБ УЖЕ, КОТОРЫЙ, СДЕЛАВ ПОПЫТКУ ВЗЛЕТЕТЬ, 'ПАЛ НА КАМНИ, НО НЕ РАЗБИЛСЯ, А РАССМЕЯЛСЯ', СОДЕРЖИТСЯ НЕ БОЛЬШЕ КРЫЛАТОСТИ, ЧЕМ В ПОСЛОВИЦЕ 'НЕ В СВОИ САНИ НЕ САДИСЬ'...
   ТЫ УСМОТРЕЛ В МОЕМ ПИСЬМЕ НАСМЕШКУ НАД ТВОИМ ЖЕЛАНИЕМ СТАТЬ КОГДА-НИБУДЬ ПИСАТЕЛЕМ - ЭТО ЖЕ ПРОСТО КЛЕВЕТА! ВЕДЬ ИМЕННО ПОТОМУ, ЧТО МОЕ ПИСЬМО БЫЛО АДРЕСОВАНО ДРУГУ, Я ПОЗВОЛИЛА СЕБЕ ПЕЧАЛЬНУЮ ИРОНИЮ, НАПИСАВ, ЧТО, ГОТОВЯСЬ СТАТЬ 'ИНЖЕНЕРОМ ЧЕЛОВЕЧЕСКИХ ДУШ', ТЫ ВСЕ-ТАКИ ПРОШЕЛ РАВНОДУШНО МИМО ДОВОЛЬНО ИНТЕРЕСНОГО (В СМЫСЛЕ ФОРМИРОВАНИЯ) ЭКЗЕМПЛЯРА. ВЫЙДИ ИЗ МЕНЯ НИЧТОЖЕСТВО - И ТЫ НЕ СМОЖЕШЬ, Я УВЕРЕНА, ПОВЕДАТЬ МИРУ, ЧЕГО НАДО ОСТЕРЕГАТЬСЯ, ЧЕГО ИЗБЕГАТЬ, ЧТОБЫ НЕ ПОВТОРИТЬ ГОРЬКОЙ УЧАСТИ ЭТОГО ЧЕЛОВЕКА. НАДО БОЛЬШЕ, ГЛУБЖЕ ИНТЕРЕСОВАТЬСЯ ЛЮДЬМИ - ВОТ ЧТО Я ХОТЕЛА ТЕБЕ ПОСОВЕТОВАТЬ. Я, ПРИЗНАТЬСЯ, СЧИТАЛА ТЕБЯ БОЛЕЕ ИДЕАЛЬНЫМ, ПРИНЦИПИАЛЬНЫМ И МЕНЕЕ МЕЛОЧНЫМ, ЧЕМ ТЫ ОКАЗАЛСЯ...
   ТАК НЕ ХОЧЕТСЯ ПОЧЕМУ-ТО ОТСЫЛАТЬ ЭТО ПИСЬМО. НЕ ХОЧЕТСЯ ТЕБЯ ОГОРЧАТЬ, ТЕМ БОЛЕЕ ОБИЖАТЬ ХОТЬ ЕДИНЫМ СЛОВОМ, НО ПРИХОДИТСЯ. ЗНАЙ ТОЛЬКО, ЧТО ХОРОШЕГО МОГЛА БЫ СКАЗАТЬ БОЛЬШЕ, ЧЕМ ВСЕГО ЭТОГО - НЕНУЖНОГО... ПРОСТИ'.
  
   ДА, В ТО ВРЕМЯ Я ВО МНОГОМ ОСТАВАЛСЯ ЕЩЕ МАЛЬЧИШКОЙ ПЕРЕД ГРЕТОЙ. А ПОТОМУ, ЖЕЛАЯ, КОНЕЧНО, ЕЙ ТОЛЬКО ДОБРА И СТРЕМЯСЬ ЕЁ КАК-ТО ОКРЫЛИТЬ, ПРИБЛИЗИТЬ К ГОРЬКОВСКОМУ СОКОЛУ, НАПИСАЛ ЕЙ НЕЧТО ОБИДНОЕ ЛИБО ПРОСТО ГЛУПОЕ (НА УРОВНЕ ЛЕГКОВЕСНОЙ, ХОТЯ И ВДОХНОВЕННОЙ, ДЕТСКОЙ ФАНТАЗИИ, К СОЖАЛЕНИЮ, ОТРАЗИВШЕЙ И МОЁ УЩЕМЛЁННОЕ ИРОНИЧНОСТЬЮ ГРЕТЫ САМОЛЮБИЕ).
  ___________
  
   ...МЫ ПОВЗРОСЛЕЛИ ЕЩЕ НА ГОД, И Я ПОЛУЧИЛ ОТ ГРЕТЫ УЖЕ НЕ ЗАДИРИСТОЕ И ПОЛНОЕ ОГОРЧЕНИЯ ПИСЬМО, А ОЧЕНЬ МЯГКОЕ, ТЕПЛОЕ, ПРИ ЭТОМ СТОЛЬ ЖЕ МУДРОЕ И БЛЕСТЯЩЕЕ ПО ИЗЛОЖЕНИЮ. МОИ ПОЛУДЕТСКИЕ 'ЗАВИХРЕНИЯ' ХАРАКТЕРА И СОЗНАНИЯ, ВИДИМО, БЫЛИ ПРОЩЕНЫ И УЖЕ НЕ ТРЕВОЖИЛИ ДУШУ МОЕГО ДРУГА. НАША ДРУЖЕСКАЯ, ДОВЕРИТЕЛЬНАЯ ПЕРЕПИСКА ПРОДОЛЖАЛАСЬ ДЕСЯТКИ ЛЕТ, ОНА ЗАВЕРШИЛАСЬ В ПОСЛЕДНИЕ ГОДЫ ПРОШЛОГО ВЕКА, КОГДА СЛУЧИЛАСЬ БЕДА: ГРЕТА УШЛА ИЗ ЖИЗНИ.
  
   Я глубоко понял, какое это убожество - быть назойливым, самоуверенным советчиком. Даже взрослому и много пережившему человеку такая роль не к лицу.
   Советуя, я, конечно, от всей души хотел помочь, но это желание основывалось на абсолютно беспочвенной и наивной вере, что я открываю человеку какие-то Америки. Перед тем, как становиться советчиком, нужно тщательно подумать, действительно ли нужен и действительно ли полезен в данной ситуации твой совет. А ещё - тактичен ли он.
   Вот что я сейчас подумал: прямая критика гораздо чаще приносит пользу, чем мягонький навязчивый совет. Критика - это твоя искренняя реакция, её могут принять или отвергнуть, но в любом случае происходит честный 'кулачный бой' и ты не выступаешь в качестве самозваного мудреца, возвышающегося над неким 'неразумным' субъектом (правда, и в критике надо обладать чувством меры). Если человек примет критику, он сам, без советчиков, сделает для себя нужный вывод.
  
  
  
  2-й курс Московского нефтяного института,
  1955 - 1956 годы
  
   * * *
   Какую черту своего характера я считаю самой важной? А к т и в н о е чувство неразрывности с коллективом группы, да и факультета (пусть это звучит довольно пафосно, но так и есть). 'Активное' - это значит: мне неизменно хочется и я всегда готов сделать для коллектива что-то полезное, а не просто - мне без коллектива скучно. Да, так уж я воспитан - спасибо комсомолу.
  
   ТАКОЙ ДУШЕВНЫЙ НАСТРОЙ Я НЕ ПОТЕРЯЛ НИ В СТУДЕНЧЕСКОЙ ЖИЗНИ, НИ ПОЗЖЕ, В ТЕЧЕНИЕ ДЕСЯТИЛЕТИЙ, ПРОВЕДЕННЫХ В РАЗНЫХ ТРУДОВЫХ КОЛЛЕКТИВАХ. В КНИГЕ 'И ВЕРИТСЯ, ЧТО ЗНАЛИ МЫ, КАК ЖИТЬ' Я НАПИСАЛ ВОТ ЧТО:
   '...В СТУДЕНЧЕСКИХ БУДНЯХ РОЖДАЛИСЬ НОВЫЕ РАЗДУМЬЯ И ВОЛНЕНИЯ. Я УЧИЛСЯ НА НЕФТЯНИКА-БУРОВИКА И, КОНЕЧНО, ДНИ МОЕЙ ПРОИЗВОДСТВЕННОЙ ПРАКТИКИ ПРОХОДИЛИ В БУРОВОЙ БРИГАДЕ. МАЛО СТИХОВ ПОСВЯЩЕНО ПОЭТАМИ ЭТИМ РЕБЯТАМ, КОТОРЫЕ ДЕНЬ ЗА ДНЕМ ВЕРШАТ В ОБЫДЕННОСТИ ПОИСТИНЕ ГЕРОИЧЕСКИЕ ДЕЛА. А, СОБСТВЕННО, НУЖНЫ ЛИ ШИРОКОМУ ЧИТАТЕЛЮ СТИХИ О НИХ? ИНТЕРЕСНА ЛИ ЕМУ ЖИЗНЬ ЭТИХ НЕУГОМОННЫХ ЧУДАКОВ? И УЖЕ В ТЕ ГОДЫ Я ПОДУМАЛ, ЧТО НЕ СТОЛЬ УЖ ВАЖНО, ЗНАЯ ТАКИХ ВОТ ПАРНЕЙ, СТРЕМИТЬСЯ К СОЗДАНИЮ НЕКОЕЙ БЕССМЕРТНОЙ ПОЭМЫ О НИХ - ВАЖНЕЕ ПРОСТО СОГРЕВАТЬ ИХ, ИМЕННО ЭТИХ, КОНКРЕТНЫХ РЕБЯТ, ТЕПЛОМ СВОЕЙ ДУШИ, ПРИНОСИТЬ ИМ КАКИЕ-ТО РАДОСТИ ЖИЗНИ.
   ДА И ВООБЩЕ, НЕ ВАЖНЕЕ ЛИ ВСЕГО - УМЕТЬ ЖИТЬ С ИСКРЕННЕЙ, БЛАГОРОДНОЙ, ДЕЙСТВЕННОЙ ЛЮБОВЬЮ К ТЕМ ХОРОШИМ ЛЮДЯМ, ЧТО РЯДОМ, И НЕ ПОДМЕНЯТЬ ЕЕ ДЕКЛАРАЦИЯМИ СВОЕЙ ГЛОБАЛЬНОЙ ЛЮБВИ К СТРАНЕ, НАРОДУ, А ТО И ЧЕЛОВЕЧЕСТВУ.
   И ТУТ ПОЧУВСТВОВАЛ Я, ЧТО ЭТОТ ПРИНЦИП НЕ ТАК УЖ ПРОСТ И, ПОЖАЛУЙ, НЕ КАЖДОМУ ПО СИЛАМ.
   И ЯВИЛСЯ МНЕ ПОЭТИЧЕСКИЙ ОБРАЗ В ВИДЕ... КУЛЬТБУДКИ БРИГАДЫ БУРОВИКОВ. ДА, ЕСТЬ ТАКОЙ, НИЧЕМ НЕ ЗАМЕНИМЫЙ ДЛЯ РЕБЯТ, ВАГОНЧИК НА ПОЛОЗЬЯХ ИЛИ КОЛЕСАХ.
   К ТОЙ САМОЙ, РОДНОЙ БУРОВИКУ КУЛЬТБУДКЕ Я И ОБРАТИЛСЯ СТИХАМИ:
   Не стать твоей опорой пьедесталу:
   Кто знал тебя среди лесов и гор?
   Ведь не народы жизнью согревала,
   А человек десяточек-другой.
   Ты и для сотен - маленькая малость:
   Две комнатки, две лавки, да кровать.
   Но для бригады ты не уменьшалась
   Всем тем, что может многих согревать.
   Со всею силой радость нам дарила.
   ...А мне, скажи, судьба твоя под силу?
  
   ЭТО СТИХОТВОРЕНИЕ И СЕГОДНЯ ДЛЯ МЕНЯ НЕ ТОЛЬКО ЛУЧИК ДАЛЕКОЙ МОЛОДОСТИ. Я И НЫНЕ, СОВСЕМ СЕДОЙ, ГОТОВ ПОДПИСАТЬСЯ ПОД НИМ...
  
   * * *
   В прошедшем семестре мне не удалось в полной мере выполнить задачи учебы, провозглашенные 14 марта нынешнего года. И хотя я тогда решил, что в случае невыполнения их увижу, что я безволен, сейчас мне представляется, что тут я в какой-то мере заблуждался. Правда, воли у меня явно недостаточно, что очевидно во многих частных случаях, но относительно серьёзных дел у меня в основном проявлялся не недостаток воли. Здесь - ситуация из классической диалектики: единство и борьба противоположностей. И поломать эту ситуацию 'через колено', увы, совсем непросто, как и ситуацию любви или тяжелой болезни. Меня болезненно терзало жёсткое противоречие между желанием хорошо учиться и неудержимой страстью к поэтическому творчеству, при этом в последнее время и к тщательной 'шлифовке' стихов. Нередко одно слово либо одна фраза мучает меня беспрерывно до тех пор, пока я не найду удачного решения. Это исключительно сильно мешает учебе, а воля тут подчас невластна. Не сродни ли это состояние помешательству?..
   Как же регулировать терзающую меня диалектику? Возможно, палочкой-выручалочкой может оказаться строгий режим деятельности. Пожалуй, он лучше обуздает страсти, чем следование относительно далёкой цели - стать хорошим, знающим инженером. Пожалуй, если правильно распределить своё время, то 'единство и борьба противоположностей' могут стать просто приятным и разумно организованным разнообразием занятий. А изначально допущенный человеком хаос в делах не может быть питательной средой для его волевых решений в этой сфере.
   Но и воля, наряду с принятым режимом деятельности, мне, несомненно, понадобится. Чтобы успешно совмещать учёбу с литературным творчеством, полноценной общественной работой, а также отдыхом, мне необходима способность быстро и полностью, на заданное время, переключать мышление с одного объекта на другой (чтобы, например, поиски слова в стихотворении не могли помешать студенческой учёбе). А такая способность и есть проявление воли.
   Попробую перейти на такой путь.
  
   СЛЕДОМ В ДНЕВНИКЕ ПРИВЕДЕН РАЗРАБОТАННЫЙ МНОЮ РЕЖИМ ДЕЯТЕЛЬНОСТИ. ЕГО НАЗВАНИЕ - 'ПРИНЦИПИАЛЬНОЕ РАСПРЕДЕЛЕНИЕ ВРЕМЕНИ', В НЕМ - СЕМЬ РАЗВЕРНУТО ИЗЛОЖЕННЫХ ПУНКТОВ. НО НЕ БУДУ УТОМЛЯТЬ ВАС, УВАЖАЕМЫЙ ЧИТАТЕЛЬ, ЭТИМ ДОКУМЕНТОМ. ДУМАЮ, ДОСТАТОЧНО ТОГО, ЧТО ЧУТЬ ВЫШЕ Я СООБЩИЛ О СВОЕМ ПРИНЦИПИАЛЬНОМ РЕШЕНИИ...
  
   * * *
   Я мало читаю объёмистых литературных произведений. Узнав более или менее удовлетворительно классическую и современную поэзию, я недопустимо мало знаю классиков-романистов. А ведь без глубокого знания этой литературы ни о каком литературном творчестве говорить нельзя, стыдно. Особенно потому, что я почувствовал желание писать развернутые психологические вещи, глубоко проникающие в эмоциональный мир людей. И коль я хоть немного верю в свои силы, надо шире познать лучшее, что создано мировой классической прозой. Буду стараться каждый месяц прочитывать не менее 400 - 500 страниц классической и хорошей современной прозы, помимо рассказов и очерков.
  
   * * *
   Последние года два я делал одну существенную ошибку в своих литературных занятиях. Времени у меня всегда было мало для дел, не относящихся к учебе и общественной работе. Но, несмотря на это, я начинал писать стихи сразу, как только возникала творческая мысль, а при этом второй мыслью неизменно было то, что мне необходимо заниматься другим.
  В таких условиях, думаю, можно, в крайнем случае, создать подпись под карикатуру в газету, но ничего более содержательного не возникнет на достойном уровне. Быть может, в основном поэтому я в последнее время почти постоянно испытывал неудовлетворенность своим, с позволения сказать, поэтическим творчеством. Сегодня я возобновил то, что делал раньше, классе в 9-м: сначала буду записывать кратко тему или фабулу, а затем, когда появится достаточно времени, стану писать само произведение. Этим не только снимется мучительное противоречие, отмеченное мною 23 октября 1955 года, это непременно будет способствовать тому, чтобы мои будущие стихи и другие произведения стали качественнее, сильнее.
  
   * * *
   К сожалению, люди придумали себе слишком много и з л и ш н и х условностей, искусственно усложняющих их взаимоотношения...
  
  
   * * *
   Вот что мне стало ясно. К великому сожалению, ныне моя жизнь проходит в таких условиях, что мне не дано лично познать во всей глубине её самые сложные, в частности самые уродливые, самые недостойные стороны. Об этих сторонах жизни я в основном знаю только из книг, газет и рассказов людей. Следовательно, пока не имею никакого права на уход в прозу; вернее, имею право лишь на несколько рассказов или на небольшую повесть. На этом я исчерпаю всё, что есть во мне лично пережитого, глубоко продуманного и понятого.
   Единственное, на что я имею достаточно широкое право, - это небольшие лирические стихи. В них - душа, быстрая смена чувств, внезапные яркие мысли, волнения - в общем, то, что бывает у каждого человека, что в той или иной мере близко каждому. И если я смогу всё время продвигаться вперед в этом творчестве, то стихи мои начнут помогать людям, начнут их интересовать.
   На поэму я пока тоже не имею права, как и на большие прозаические произведения: у меня ещё слишком мало жизненного опыта, мне ещё почти не над чем подняться, чтобы оглядеть это явление со всех сторон... А ведь я хочу писать о нашей многогранной и для большинства совсем не текущей по маслу жизни.
   Сейчас основное - учиться: и в нефтяном институте, и по книгам, посвященным теории литературы, истории, эстетике - всему, что успею познать параллельно со студенческой учебой. Это ближайшая основная задача. Кстати, уже довольно-таки удачно осуществляю её.
  
   Я не хочу писать много. Моя мечта - написать хотя бы один роман, но такой, чтобы он на самом деле помогал людям жить. Для этого надо самому пройти большую и бурную жизнь. Такую жизнь мне даст инженерная работа.
   И, может быть, я когда-то буду радоваться, что мои студенческие годы прошли в режиме, необычном для многих ребят-однокашников: ведь именно в эти годы ничто не сорвёт мне неплохую теоретическую литературную подготовку.
  
   * * *
   Почему я сдал зачёт по основам марксизма-ленинизма лишь с грехом пополам? Потому что дурак! Потому что забыл, что в любом деле чрезвычайно важна методика, что, когда учишь, надо сначала усвоить главное, определяющее, а потом работать над второстепенным.
   Я же нахватал всего, ничего не выделив, ничего не поставив на второй план. В результате на зачете не мог вспомнить главное, а помнил второстепенное.
   Чтобы больше этого легкомысленного идиотизма не было! Стыдно и обидно за себя...
  
   * * *
   Чтобы не 'исписаться', чтобы всегда говорить свежее и новое, нужно в своих чувствах и переживаниях копаться в десять раз меньше, чем докапываться до корней чувств и переживаний окружающих, нужно ситуаций из своей жизни описывать в сто раз меньше, чем ситуаций из жизни окружающих. Увидел в человеке или в ситуации что-то новое, невстреченное и нечитанное ранее, - не пропускать мимо глаз, не забывать. Яркие, волнующие мысли записывать, чтобы не пропали (впрочем, это стало для меня уже почти потребностью). Надо не только научиться видеть внутренний мир людей до глубины, но и понимать увиденное широко.
  
   * * *
   Из моего письма Грете Танеевой:
   'Ты понимаешь, Грета, я чувствую, что переродился после своей болезни 'стихотворства' и дрянной затаенной жажды писательской известности, которая продолжалось с десятого класса до третьего семестра института включительно. Я всей душой ощущаю сегодня радость жизни простого рабочего, нашей Надежды Ивановны, миллионов простых людей, которым вовсе незачем хотеть всенародной известности...
  
   ...Всё же хочу иметь на всякий случай небольшой литературный опыт и некоторые теоретические знания по литературе. Быть может, когда я накоплю множество жизненных впечатлений, мне захочется рассказать людям в художественном произведении о чём-нибудь интересном и важном для них. И тогда мне помогут этот опыт и эти скромные знания (конечно, если у меня проявятся способности к значительному произведению).
   Я излагаю здесь свою не новую мысль, но теперь она окрашена совсем по-другому. Смогу написать что-нибудь значительное - хорошо, не смогу написать или вообще такое желание не появится - тоже ничего плохого нет. Ведь я знаю теперь, где и как неизменно находить своё счастье, такое счастье, которое никогда не изменит.
   Где? В своей работе, в своём коллективе. Как? Не уставая кипеть, бороться и рваться вперед'.
  
   * * *
   Успех твоего серьёзного, а то и большого дела возможен только тогда, когда это дело увлекает тебя до глубины души. Когда я осознал, что Поэта (с большой буквы) из меня не выйдет, когда я в связи с этим многое передумал и многое понял по-новому, учеба в институте начала меня здорово увлекать. Это, полагаю, - залог какого-то успеха. Но чтобы добиться его, не превратившись при этом в некую перегретую машину, буду следовать такому рабочему режиму:
   - заниматься 4 дня в неделю по 11 часов (включая аудиторные занятия);
   - в исключительных случаях увеличивать продолжительность занятий;
   - в остальные три дня недели продолжительность занятий можно произвольно уменьшать.
  
   * * *
   Аркадий Гайдар, 'Военная тайна':
   'Натка вышла на площадь и, не дожидаясь трамвая, потихоньку пошла пешком. Вокруг неё звенела и сверкала Москва. Совсем рядом с ней проносились через площадь глазастые автомобили, тяжёлые грузовики, гремящие трамваи, пыльные автобусы, но они не задевали и как будто бы берегли Натку, потому что она шла и думала о самом важном.
   А она думала о том, что вот и прошло детство и много дорог открыто.
   Летчики летят высокими путями. Капитаны плывут синими морями. Плотники заколачивают крепкие гвозди, а у Сергея на ремне сбоку повис наган.
   Но она теперь не завидовала никому. Она теперь по-иному понимала холодноватый взгляд Владика, горячие поступки Иоськи и смелые нерусские глаза погибшего Альки.
   И она знала, что все на своих местах и она на своём месте тоже. От этого сразу же ей стало спокойно и радостно'.
  
   Да, это радость - почувствовать себя на своём месте, оценить его правильно, по достоинству и трезво, не с точки зрения туманных дорожек к известности, а с точки зрения своей полезности, нужности людям. Счастье не в известности, а в труде. Когда ощущаешь счастье деятельности, когда увлечён полезной работой, об известности не думаешь, известность не нужна.
   Бедная литература! Сколько надежд связывают с тобой некоторые себялюбцы, не умеющие вовремя найти своё истинное место, и как подолгу они оскорбляют тебя своей бесталанностью, своим карьеризмом, который ни для какого рода занятий не может быть так оскорбителен, как для тебя. Впрочем, бедная, конечно, не ты, бедные они. Мне сейчас жалко их, пишущих безвкусные произведения не для себя, не просто так, а всерьёз. Сколько прекрасных книг можно переиздать за счет дряни, живущей в наших альманахах и журналах.
   Человек живет свои 60 - 70 лет, чтобы заниматься п о л е з н ы м трудом. Это заложено в самой основе его существования. Человек появился на земле лишь благодаря полезному труду. Так есть ли что-нибудь на свете, что может дать человеку такое же большое удовлетворение, такое же счастье, как самый обычный труд на своем месте. Счастье надо мерить не должностями и известностью, а трудом, благородными устремлениями, борьбой за добрые идеалы. Именно такая мера достойна Человека.
  
   А ведь что у меня получилось?
   Моя искренняя мечта о совмещении инженерного и писательского труда в конце концов превратилась совсем в другую. Инженерный труд стал для меня звучать как запасной парашют на случай, если писателя из меня не выйдет, или как придаток к писательской мастерской на первоначальном этапе её существования - источник материального благополучия, а также кладовая жизненных фактов. Короче говоря, я возвёл себя в писатели, хотя за четыре с лишним года своей деятельности в этой роли не смог написать ни одного выдающегося произведения, и бессовестно обесценил перспективы своего инженерного труда, ради которого государство дало мне 15 лет учёбы. И, вдобавок, нужно отметить, что со временем я перестал понимать, ч т о меня больше привлекает: писательская полезность или писательское звание. Если бы я во время не одумался, то второе скоро, кажется, стало бы явно преобладать над первым. Хорошо, что это прошло.
   Конечно, во время 'литературной болезни' во мне не погасло желание многокрасочной и бурной жизни, но в душе появилось столько тяжёлых противоречий, неясностей, что так не могло продолжаться долго - мои стремления столкнулись слишком серьёзно. Если писать, то надо писать много, упорно, надо не жалеть сил и времени, надо глубоко знать теорию литературы. Я не мог уже мириться с тем, что более четырех лет бесплодно урываю жалкие кусочки времени на произведения, из которых пока не оказалось ни одного значительного. Но как мне было совместить серьёзную писательскую работу с хорошей учёбой, которая даётся мне не так уж легко, и с общественной работой?..
   На писательство я тратил всё больше и больше времени в ущерб учёбе: мне необходим был какой-то перелом в литературных успехах, а лучше сказать, какой-то перелом в той противоречивой ситуации, в которой я находился. Надвигался буквально кризис. Я это очень хорошо чувствовал и очень волновался... И он пришёл очень просто. Я вдруг понял, почувствовал, что таким поэтом, который нужен народу, я стать не могу, а иных поэтами считать нельзя. И решил бросить серьёзное литературное творчество - лишний груз, который вытягивал из меня энергию.
   И мне стало свободней и легче, и обычные будни учёбы вновь стали яркими и романтичными. Эх, скорей бы на производство!
   Оставшиеся до конца семестра два месяца надо заниматься и заниматься! В учебе нужен как можно более скорый успех: больше станет бодрости и вдохновения.
  
  ВНИМАНИЕ!
   Я, перешагнув рубеж своего 19-летия, даю себе слово, что до 24-х лет ни в коем случае не позволю себе серьёзно заниматься литературным творчеством, т.е. видеть себя на литературном пути. Всю серьёзную рабочую энергию (столько энергии, сколько потребуется для успеха) - нефтяной промышленности, где меня ждет реальное и ясное служение народу.
   А если всё же моё призвание - литературное творчество, то оно за это время никуда не пропадёт, а, наоборот, станет ощутимей.
   Если же моя будущность литератора - всего лишь иллюзия, то будет огромная польза для меня оттого, что я в 19 лет смог отвести взгляд от этой иллюзии и решительно определить свою верную дорогу, где мне суждено познать счастье созидательного труда.
  
   БЫЛО ЛИ У МЕНЯ В ШКОЛЕ ЖЕЛАНИЕ ПОСТУПИТЬ НА ФАКУЛЬТЕТ ЖУРНАЛИСТИКИ ИЛИ ФИЛОЛОГИЧЕСКИЙ? БЫЛО, КОНЕЧНО, И ОБ ЭТОМ МОЖНО НАПИСАТЬ ОТДЕЛЬНУЮ ПОВЕСТЬ. ЭТО ЖЕЛАНИЕ ТВЕРДО ОСТАНОВИЛИ МОИ РОДИТЕЛИ - ВДОХНОВЕННЫЕ И ТАЛАНТЛИВЫЕ НЕФТЯНИКИ, ВЫПУСКНИКИ АЗЕРБАЙДЖАНСКОГО ИНДУСТРИАЛЬНОГО ИНСТИТУТА. ИХ ИДЕЯ БЫЛА ПРОСТОЙ И ПО-ЖИТЕЙСКИ МУДРОЙ. СНАЧАЛА СТАНЬ ИНЖЕНЕРОМ, ЗАТЕМ ХОТЬ В ДВОРНИКИ: ОТВЕТСТВЕННО ДУМАТЬ О БЛАГОСОСТОЯНИИ БУДУЩЕЙ СЕМЬИ, ПО ИХ МНЕНИЮ, - СВЯТОЕ ДЕЛО. И Я ИХ ПОНИМАЮ, НИКОГДА ИХ НЕ ВИНИЛ. НО КАК ЖЕ ТРУДНО МНЕ БЫЛО ОТОРВАТЬСЯ ОТ ЛИТЕРАТУРНЫХ "ЗАПОЕВ" - КАК АЛКОГОЛИКУ ОТ СТАКАНА! И ВСЁ ЖЕ Я С ОГРОМНЫМ ТРУДОМ СМОГ СИЛОЙ ВОЛИ ПРИМИРИТЬ В СВОЕЙ ДУШЕ СТРЕМЛЕНИЕ К ЛИТЕРАТУРНОМУ ТВОРЧЕСТВУ И НЕОБХОДИМОСТЬ СТАТЬ КВАЛИФИЦИРОВАННЫМ ТЕХНАРЁМ. БОЛЕЕ ТОГО, Я БОЛЕЕ 40 ЛЕТ ВДОХНОВЕННО И НЕ БЕЗ ПОЛЬЗЫ СЛУЖИТ НАУЧНО-ТЕХНИЧЕСКОМУ ПРОГРЕССУ. НО ВОТ ОТ ЛИТЕРАТУРНОГО "СТАКАНА" СОВСЕМ ОТОРВАТЬСЯ ТАК И НЕ СМОГ.
   НАЧАЛУ ЭТОЙ НЕПРОСТОЙ ДИАЛЕКТИКИ В МОЕЙ СУДЬБЕ И ПОСВЯЩЕНА ДАННАЯ ПОВЕСТЬ-ЭССЕ В ДНЕВНИКОВЫХ ЗАПИСЯХ С КОММЕНТАРИЯМИ. ЧТО УЖ С НЕЙ ПОЛУЧИЛОСЬ, ТО ПОЛУЧИЛОСЬ...
   КСТАТИ, МОЯ ЛЮБИМАЯ УЧИТЕЛЬНИЦА, ПРЕПОДАВАТЕЛЬ МАТЕМАТИКИ НАДЕЖДА ИВАНОВНА ГОВОРИЛА МНЕ, ЧТО И ОНА ЛЮБИЛА ЛИТЕРАТУРУ САМОЗАБВЕННО (О, КАКИЕ ПРЕКРАСНЫЕ ПИСЬМА ОНА ПИСАЛА МНЕ!), А МАТЕМАТИКУ НЕ ОЧЕНЬ. НО - ТАКАЯ УЖ "ЧУДАЧКА" - ЧТОБЫ ПРОВЕРИТЬ, А ЕЩЕ И ЗАКАЛИТЬ СВОЮ СИЛУ ВОЛИ, ПОСТУПИЛА НА МАТЕМАТИЧЕСКИЙ ФАКУЛЬТЕТ ПЕДИНСТИТУТА - И СТАЛА БЛИСТАТЕЛЬНО ПРЕПОДАВАТЬ АЛГЕБРУ, ГЕОМЕТРИЮ И ТРИГОНОМЕТРИЮ. ВСЯКОЕ, ПОДЧАС НЕПРЕДСКАЗУЕМОЕ, БЫВАЕТ В ЖИЗНИ... ТЕМ ЖИЗНЬ (МНЕ, ВО ВСЯКОМ СЛУЧАЕ) И ОСОБЕННО ИНТЕРЕСНА.
  
   * * *
   Вот о чем подумалось. Если прозаиком можно быть хорошим, то поэтом только великолепным. О поэтическом пути надо думать с огромной самокритичностью. Чувства, мысли и настроения поэта должны буквально покорять умы и сердца разнообразием, многокрасочностью, глубиной и оригинальностью. Поэту нужна необыкновенная натура. Люди строги к поэзии гораздо более, чем к прозе. И, без всякого сомнения, быть хорошим инженером лучше (по крайней мере, полезнее), чем поэтом, о котором говорят 'хороший' или 'неплохой'. Еще раз: поэт, у которого все стихи или их подавляющее большинство не являются великолепными, мало нужен людям или вообще никому не нужен, а поэтому не имеет права отдаваться поэзии как своему главному делу. Прозаик же намного меньше виден как личность в своих произведениях, чем поэт.
   В поэзии не так страшны отдельные художественные просчёты и ошибки, как общий сероватый оттенок. Слова 'хорошая повесть' звучат несравненно авторитетнее слов 'хорошие стихи'. Для настоящих, нужных многим и многим людям стихов есть лишь одно определение: великолепные.
   Трезвость, трезвость и трезвость - при мыслях о своём поэтическом пути. Смелость, смелость и смелость - при подсказанном сердцем и разумом решении отказаться от него.
  
   * * *
   Я буду иметь моральное право (это не значит 'должен'), отдавая литературному творчеству часть своего времени, уже не смотреть на это время как на досуг, т.е. увеличить его за счёт своей инженерной работы до преобладающего трудового времени и, следовательно, как бы обесценить свой инженерный диплом, который с такой огромной надеждой даст мне государство, - я буду иметь моральное право на такое лишь в одном случае. А именно в том случае, если у меня появится в литературном творчестве в ы д а ю щ и й с я успех, причём успех не единичный, а хотя бы двух-трех значительных по объёму произведений или сборников, не говоря уж об успехе отдельных стихотворений, небольших поэм и рассказов. Но это не всё. Ещё должен быть явно виден (при строгом, трезвом взгляде) несомненный расцвет творческого потенциала. Только при таких условиях можно будет сделать выбор в пользу писательской деятельности, полагая, что она стала полезнее моего инженерного труда и надо дать ей всю требуемую свободу.
   Если же при трезвом взгляде будет явно видно, что я в лучшем случае могу быть писателем со скромным потенциалом, т.е. способен дать людям в литературе лишь небольшой объём довольно полезных сочинений (например, неплохую повесть, ну, пусть со временем ещё одну, небольшой сборник хотя и не великолепных, но сравнительно интересных стихов), то задумываться о писательском профессионализме было бы просто стыдно.
  
   * * *
   Думаю и думаю о своих делах в литературе. Тяга к ним, увы, неодолима, как тяга алкоголика к стакану. Что это? Призвание? Блажь? Трудно сказать. Ясно лишь одно: не видно никаких симптомов становления меня в качестве писателя, чего-то стоящего. Но думаю, что мне незачем страстно отмахиваться от поэтического творчества. Я уже спокойнее, чем был месяц назад (хотя мне казалось, что я и тогда был уже вполне спокоен). Жизнь покажет, что будет дальше. Главное - хорошо помнить выводы и решения, которые я сделал в последнее время. Они в любом случае могут принести только пользу. Непременно надо выполнить слово, которое я дал себе ранее: до 24-х лет ни в коем случае не позволю себе серьёзно заниматься литературным творчеством, т.е. видеть себя на литературном пути. Это самое разумное, самое полезное лекарство в моей ситуации.
   В 24 года сделаю новые соответствующие выводы. А сейчас явно необходимому делу учёбы, делу своего становления как нефтяника нужно отдавать столько энергии, сколько оно требует для успеха, не обворовывая эту энергию в угоду всяким заманчивым желаниям, шансы которых на успешное осуществление слишком слабы. И всю жизнь, в каждое сегодня, надо прежде всего добиваться максимального успеха в том деле, которое вернее всего обернётся наибольшей пользой для народа, и лишь в свободное время делать всё остальное.
   Бесспорно, серьёзные литературные намерения непременно требовали бы от меня слишком много драгоценного времени, которое так необходимо для инженерной учебы и освоения работы по специальности. Пусть сама жизнь скажет своё слово, скажет, где моё истинное счастье. И, кто знает, может быть, я буду весело вспоминать когда-то, как, держа в руках ключи от счастья инженера, желал счастья литератора. Ведь хотел же я в 8-м классе школы стать артистом (о литературе тогда ещё серьёзно не думал). Но увлечение работой в стенгазете скоро затмило мне то счастье - счастье артиста. Куда интереснее и приятнее стало казаться мне сидеть в кинотеатре, устав от дел, и волноваться вместе с героями фильма, чем самому участвовать в нём. Затем мне потихоньку начала всё затмевать литература.
   В ранней юности многим более или менее художественно одарённым людям хочется известности, она заманчива и начинает в мыслях превалировать над другими сторонами жизни писателя или артиста. Позже человеку уже не нужна эта известность. Он видит результаты своего труда, у него появляется гордость специалиста, а известность становится ему несущественна. Обычное счастье труженика становится для него несравненно ценнее некой 'известности'. И, в самом деле, разве это не счастье - трудится инженером, а когда отдыхаешь, видеть, что для тебя кто-то пишет художественные произведения, для тебя играют в парках оркестры, для тебя приезжают на гастроли артисты. И, может быть, это покажется куда более приятным, чем самому мучиться над романом или повестью, чтобы какие-то рабочие и инженеры нашли в ней на досуге что-то интересное и полезное и получили бы удовольствие.
   Но поживёшь - поживёшь и вдруг сам захочешь написать людям книгу о чём-нибудь важном. Решишься ли на это? Может быть, да, а может, нет. Будет ли успех? Тоже не знаю. Но тогда это будет не так уж важно - тогда у меня в руках будет прочное счастье специалиста, востребованного труженика, которого обслуживают все писатели, все артисты, художники и другие деятели искусств. Тем не менее, если душа очень попросит, я стану на досуге писать стихи и рассказы (о более масштабных произведениях теперь как-то и не думается). Самые лучшие, сильные буду иногда печатать или вкладывать в художественную самодеятельность и этим тоже приносить посильную пользу людям, а себе - удовольствие.
   Ну, а если в 24 года (а может быть и позже) я буду ясно чувствовать, что из меня выйдет такой писатель, который может стать профессионалом, ну, что ж - хорошо. В нашей жизни всякая трудовая дорога хороша, и вся жизнь наша, вся наша 'буча боевая, кипучая' хороша, как заявил В.Маяковский в поэме 'Хорошо!'. А насчет таланта правильно сказал М.Исаковский. Обнаружить в себе талант - это, прежде всего, понять, ч т о именно ты можешь сделать в литературе, какой вклад можешь внести в неё (и в содержательном плане, и в плане творческой индивидуальности), как и в каком направлении тебе надо работать. Хотя я пишу уже пять лет, на эти вопросы ответить не могу. И как прав М.Исаковский в своём замечании, что люди часто желание писать принимают за талант!
  
   * * *
   Основное отличие поэзии от прозы в том (если и там, и там отбросить сатирический жанр - о нём я сейчас не думаю), что, как правило, каждая мысль поэта охвачена его большим чувством или окрашена его ярким настроением. Правда случаются и в прозе похожие явления (у Гайдара, Паустовского, раннего Горького), они очень обогащают прозу, но всё же не определяют её, да и к поэзии их, строго говоря, отнести нельзя - они обычно несут в себе больше описательности и детализации (вообще-то, я в восторге от жанра поэтической прозы).
   Итак, если прозаик напоминает художника, повествующего об отдельных сторонах жизни деталями и подробностями, без которых может не получиться достаточно полная картина, то поэт напоминает певца, который не ведет людей к определенным мыслям и чувствам через посредство детального художественного описания жизни, а прямо в художественной форме показывает, что он сейчас чувствует и думает, другими словами, доверительно посвящает слушателей в своё состояние. Есть, правда, в поэзии повествовательное направление (достаточно вспомнить поэмы Пушкина, Некрасова, Твардовского). Оно очень обогащает поэзию и гораздо больше берёт у поэзии, чем у прозы: всегда лирично, гораздо менее детально, чем прозаические произведения; впечатление у читателей такое, что жизненные ситуации в этих произведениях не рисуются с некоторой отстраненностью и кропотливостью художника, а взволнованно рассказываются человеком с глубоко индивидуальным восприятием действительности.
   Творческая индивидуальность необходима как прозаику, так и поэту; разница в том, что исходя из различий между прозой и поэзией, эту индивидуальность у прозаика надо искать в первую очередь в его методе повествования, в особенностях раскрытия действительности, а у поэта - в первую очередь в своеобразии его натуры. Я имею в виду талантливого писателя и талантливого поэта.
   Что же отметить в итоге? Первейшее качество большого поэта - его неисчерпаемо богатая натура, а первейшее качество большого прозаика - незатухающая способность находить в жизни новые явления, обобщать и сюжетно оформлять их (живописать подобно художнику, но не кистью, а словом) соответственно своей индивидуальности. Это самое основное. Это, неизменно будучи самым основным, делает поэта именно поэтом, а не прозаиком, а прозаика приближает к художнику, а не к певцу, т.е. делает из него именно прозаика, а не поэта.
   Поэзия в её принципиальной роли - художественное выражение души человеческой. Проза в её принципиальной роли - художественная беседа с читателем о его жизни, в основном о её важных сторонах.
   И ясно, что только самые передовые идеи времени, только ощущение духа времени могут поднять талант писателя до наибольшего расцвета. Яркой иллюстрацией этого положения является, например, горьковское 'Дело Артамоновых', где блистательно раскрылась потрясающая способность писателя раскрывать сложную и захватывающе интересную диалектику человеческого общежития в окружающей его жизни.
  
   Л.Толстой утверждал: 'Гений - это терпение'. Я раньше неправильно понимал эти слова. Мне мерещилось, что терпением каждый может, по меньшей мере, приблизиться к гению (это относил и к литературному творчеству). Но это не так. Это звучит подобно утверждению 'Огонь - это кислород'. Если есть огонь, то он не погаснет только при наличии кислорода. Если есть гений, то он сможет проявляться только при наличии терпения. Понимать слова великого писателя можно только так. Наша умница Грета Танеева правильно написала: 'Призвание - выше всяких стараний'.
  
   * * *
   Меня в последнее время тянет читать биографии больших писателей и сопоставлять свои творческие попытки в литературе с началом их творчества. Это, конечно, не что иное, как отголосок тайной и неуёмной надежды видеть себя в печати. И, вместе с тем, это легкомыслие. Надо вновь и вновь вспоминать слова Греты Танеевой: 'Призвание выше всяких стараний'. Можно убедительно показать, что и у Чехова, и у Паустовского в моём возрасте было гораздо больше предпосылок стать писателями, хотя Паустовский начал писать серьёзно лишь в 32 года, а Чехов в 26 - 27 лет.
   Не думаю же я стать вторым величайшим геологом-нефтяником И.М. Губкиным, хотя Губкин получил высшее образование лишь в 39 лет. Время-то у меня как будто и есть, зато я уже успел трезво оценить свои способности в отраслевой сфере: здесь знания мне даются непросто, и, полагаю, от меня потребовались бы огромные усилия, чтобы показать значительные достижения в науке. Мне кажется, что для меня выигрышнее бурная производственная жизнь. Посмотрим, конечно, но мне приятно, что я спокойно предвижу свою довольно скромную роль в нефтяной промышленности, самокритично оценивая свои способности и характер. И даже не думаю печалиться. Уверен, что человек может быть максимально счастлив лишь на своём и с т и н н о м месте.
   Но как только дело касается литературного пути, я будто сразу это забываю. Отчего? Скорее всего, оттого, что в литературном творчестве я сталкивался лишь с немногими людьми такой же направленности, и та уютная, весьма замкнутая и, скорее всего, посредственная среда, которую мне довелось познать, не стимулировала меня уяснять своё реально возможное место в литературе. Но ведь я могу сейчас честно сказать хотя бы вот что. Если взять знакомых мне 'поэтов' нашего, горно-нефтяного, а также механического факультетов (других пока оценивать не могу), я ничем не выделяюсь среди них. И у них, и у меня стихи не вносят никакого нового звучания в литературу. Я писал уже более четырех лет, писал регулярно, много, но лучшие стихи последнего времени у меня не выглядят талантливее лучших стихов первых лет, в них ни разу не зазвучал намёк на выдающиеся возможности, просто они тщательней обработаны (а ведь это четыре с половиной года, масса стихов!).
   Ну, а взять прозу. Как я владею художественным языком прозы? Могу сказать, что, сколько я ни брался за художественную прозу, у меня ни разу не вышло ничего, кроме наивного лепета. Хотя я уже увидел немало очень интересных и разных людей, у меня не рождаются яркие и своеобразные сюжеты. В школе я написал киносценарий, несколько маленьких пьесок, несколько рассказов, но всё это не дало бы читателям практически ничего нового, хотя могло бы дать, будучи написано другим, много оригинального и интересного. Да, то, что меня вдохновляло на прозу, было действительно очень волнующим, особенно то, что я хотел изобразить в киносценарии. Короче говоря, я очень беспомощно строю сюжеты, не могу построить их так, чтобы подарить читателям какие-то откровения, т.е. не могу выразить на бумаге то, что мысленно в общих чертах представляю. Совершенно ясно, что мне всерьез думать о прозе в такой ситуации просто глупо.
   Остается литературная критика, литературная философия. Мне нравится философствовать на жизненные темы, а отсюда, и на литературные. В этом отношении я, пожалуй, сильнее довольно многих рядовых людей. Но вот взять, к примеру, нашу замечательную учительницу Надежду Ивановну или талантливую Грету Танееву, которые никогда не собирались и не собираются становиться литературными критиками. Их логическая структура мышления, сила их философского ума, несомненно, сильнее моих. А ведь если быть критиком, то только великим, таким как Белинский, Чернышевский, Добролюбов. В других случаях мне гораздо приятнее посвятить себя инженерному труду.
  
   Итак, ясно, что ни в какой области литературы у меня нет намёков на выдающиеся перспективы. Почему же я, в то время как спокойно говорю, что вторым академиком И.М. Губкиным не стану, не могу спокойно сказать, что мне не суждено быть Чеховым или Маяковским, или Шолоховым, т.е. большим писателем? Правильно написала 'Литературная газета': 'Не так уж легко отказаться от своего призвания, даже если оно кажущееся'. Я пока не буду от него отказываться навсегда, хотя логика и сильней амбициозных страстей. Я лишь выполню данное себе слово, которое записал в дневнике ранее. И если я его не выполню, то начну себя презирать. А там уж видно будет, что делать и о чём думать дальше. Время в случаях такого рода - самый лучший советчик и самая лучшая проверка сил. Если есть серьёзный талант, достойный профессионального писателя, то он должен проявиться какими-либо признаками в любом случае.
   Стать же профессионалом, будучи средним, рядовым 'инженером человеческих душ' я не хочу. Гораздо полезнее и приятнее быть в таком случае инженером нефтяной промышленности. А если мне будет это желательно, полностью проявить себя и на поприще участника литературной самодеятельности. Только никогда не переоценивать себя и не самообольщаться.
   Если бы я, переоценив свои силы, вышел на путь писателя-профессионала, я бы не смог долго держаться за этот 'сучок' и вынужден был бы схватиться также за сучок какой-либо общественной или литературно-организационной деятельности, в частности, для того, чтобы быть более полезным (скромно умолчу о материальном факторе). И, что самое главное, эта деятельность по эффективности стала бы основной, а значит, творчество фактически стало бы самодеятельностью. Так что если ты не 'писатель-академик', то из самодеятельности не выкрутишься. Конечно, требуется скромная деятельность и такого рода писателей (надо кому-то руководить самодеятельными литобъединениями, сидеть в редакции и отвечать на письма начинающих авторов и т.д.), но они и всегда были, и впредь их найдётся достаточно. Мне же лично, если бы я стал 'средним' писателем, т.е. смог бы дать народу мало по-настоящему нужных ему произведений или ни одного такого, - мне приятнее и полезнее было бы совмещать писательскую самодеятельность с работой инженера.
   Инженер! Надо всегда понимать силу и значение этого слова.
   Только при одном условии я безусловно, даже невзирая на свои скромные возможности, позволю себе полностью сосредоточиться на литературном творчестве. Это условие - болезнь или старость, не позволяющие оставаться в бурных инженерных делах, но оставившие мне способность мыслить с какой-то пользой для людей.
  
   * * *
   Хоть я и очень, до некрасивого сильно, желал известности писателя, но всё же, если взглянуть спокойно, мои литературные увлечения произрастали в основном на здоровой почве: мне всегда хотелось быть полезным, нужным писателем, я всегда старался показывать большие и красивые чувства и мысли, у меня не было сентиментально-пошленьких стихов.
   Мне кажется, я изложил правильные мысли сегодня, когда писал письмо в Ангарск, родителям. Там отметил вот что.
   Главное - быть честным человеком и не лентяем по натуре. Нечестность - самый первый результат эгоизма и самомнения, и из нечестности разрастаются все человеческие мерзости.
   А бурного океана жизни бояться нечего. Только сама жизнь может привести человека к его истинному месту.
   Нет большой жизни без борьбы и дерзаний, нет борьбы и дерзаний без риска ошибиться. Ошибки роста и страстных порывов не страшны, если человек честен.
   Не каждый человек быстро находит своё место в жизни, не каждую мечту, которой человек иногда посвящает годы, он оказывается в силах осуществить.
   Но если человек честен, если им управляют не низкие интересы, не может быть, чтобы, совершив определенное количество ошибок роста, он не смог сказать: 'Я не печалюсь, потому что, сколько бы я ни ошибался, жизнь моя всегда была посвящена честным идеалам. А это - счастье. И вот теперь я - на своём месте и сейчас особенно счастлив, потому что нет, наверное, большего счастья, чем всем сердцем ощутить, что именно это - твоё место и никакого другого тебе не нужно'.
  
   * * *
   Говорят: 'Где привыкнешь, там и хорошо'. Конечно, где бы ни поселился человек, он в конце концов всегда привыкает к этому месту, приспосабливается к нему, и ему становится более или менее хорошо.
   Но 'хорошо' - понятие растяжимое. И сейчас я относительно себя думаю так. Ангарск меня многому научил и оставил в душе такой яркий след, который никогда не померкнет. И если у меня будет выбор, я обязательно поеду жить и работать в какой-нибудь молодой город или рабочий посёлок. А если нет, то всё же не останусь в Москве. Хочется жить не в таком бескрайнем городе, где уютнее, чем в Москве, где несравненно глубже, чем в Москве, чувствуешь, я бы сказал, ГОРОДСКУЮ СЕМЬЮ (только тот, кто испытывал такое чувство, может понять и оценить его!), где говоришь 'это мой город' с той особой гордостью, с какой говоришь о своей школе, о своём институте. А ведь если говорю 'моя Москва', я никак не могу испытать того особого чувства, с которым произношу 'мой Ангарск'. Она моя почти не больше, чем любого ангарчанина. И как радостно, когда можно сказать не только 'моя Родина', 'моя Москва', но и 'мой Ангарск'. Я понимаю эту радость душой, и если моя душа перестанет воспринимать эту радость, если меня начнет отталкивать провинция, я заранее проклинаю тот год, когда это случится.
   Нет ничего дороже в жизненном пути человека, чем юность. И самое-самое дорогое - юная душа. Надо до конца своих дней сберечь её. Жизненная умудрённость не может помешать юной душе. Пример - моя любимая учительница Надежда Ивановна. Без юной души человек не сможет сделать свою жизнь красивой и богатой интересными событиями и делами.
  
   НА ВЫПУСКНОМ ВЕЧЕРЕ В РОДНОЙ ШКОЛЕ ?10 ГОРОДА АНГАРСКА Я, УЖЕ ВООРУЖЁННЫЙ АТТЕСТАТОМ ЗРЕЛОСТИ, ЧИТАЛ СВОЕ СТИХОТВОРЕНИЕ ПОСВЯЩЕННОЕ НАДЕЖДЕ ИВАНОВНЕ. ТАМ БЫЛИ ТАКИЕ СТРОКИ:
  
  ...И от скорой разлуки
   со школой моей
  разливается грусть
   всё сильней и сильней,
  и такая хорошая, теплая грусть,
  что писать про неё
   я, признаться, боюсь.
  И волнуются мысли
   от грусти такой...
  Надо молодость
   не отпускать на покой.
  Ведь когда сквозь морщинки
   бьет юность из глаз,
  это значит -
   душой понимаешь ты нас,
  это значит -
   не станешь вовек ни при ком
  надуваться без толку
   смешным индюком...
  Это значит,
   что любит тебя молодежь.
  ну, а строже любовь
   ты нигде не найдешь!
  
   Я И СЕГОДНЯ, СЕДОЙ ДЕД, СТАРАЮСЬ, КАК И МНОГИЕ МОИ ОДНОКЛАССНИКИ, НЕ ОТПУСКАТЬ МОЛОДОСТЬ НА ПОКОЙ. С ЭТИМ СТАРАНИЕМ ПРОШЕЛ ЧЕРЕЗ ДЕСЯТИЛЕТИЯ ЖИЗНИ. И ОДНАЖДЫ, КОГДА МЫ, СЕДЕЮЩИЕ ОДНОКЛАССНИКИ, СМОГЛИ ВСТРЕТИТЬСЯ, Я ПРОЧЕЛ ИМ ТАКИЕ СВОИ СТИХИ:
  
  ...И вовсе уж неповторимо,
  Что мир весь проносится мимо,
  А ты, ни о чем не волнуясь,
  На вечер ушел в свою юность.
  Ушел в свою юность с друзьями.
  Здесь с женами все и с мужьями,
  Но знать тебе вовсе не нужно,
  Кто школьный твой друг,
   кто примкнувший.
  Ведь стали мы неразделимы:
  Мы юностью все побратимы
  И в жизни всегда
   а н г а р ч а н е -
  Иначе б уже не встречались.
  Пусть будут такие застолья
  Назло и сединам, и болям,
  Пусть нас распрямляют и лечат!
  Нет в мире замен нашим встречам!
  
   В 1982 ГОДУ, КОГДА НАША ШКОЛА ПРАЗДНОВАЛА СВОЁ 30-ЛЕТИЕ, Я ПОСЛАЛ ЕЙ ТАКОЕ ПИСЬМО:
   'ДОРОГАЯ, НЕЗАБЫВАЕМАЯ ШКОЛА ?10!
   МНЕ ПОСЧАСТЛИВИЛОСЬ БЫТЬ СРЕДИ ТЕХ, КТО НАПИСАЛ САМЫЕ ПЕРВЫЕ СТРАНИЦЫ ТВОЕЙ БИОГРАФИИ. 1 СЕНТЯБРЯ 1952 ГОДА Я СТАЛ УЧЕНИКОМ ТВОЕГО 9А КЛАССА.
   НО МНЕ НЕ ПРИШЛОСЬ В ЭТОТ ДЕНЬ ЗНАКОМИТЬСЯ ПОЧТИ НИ С КЕМ ИЗ ОДНОКЛАССНИКОВ, ПОТОМУ ЧТО НАШ 9А ПОЧТИ ЦЕЛИКОМ СОСТОЯЛ ИЗ УЖЕ СДРУЖИВШЕГОСЯ КОЛЛЕКТИВА: МЫ ПРИШЛИ В ТВОИ СТЕНЫ ВСЕМ КЛАССОМ ИЗ ШКОЛЫ ?1.
   В ТОТ ЖЕ ГОД МЕНЯ ИЗБРАЛИ КОМСОРГОМ ШКОЛЫ (САМЫМ ПЕРВЫМ!). А В 1954 Г. МЫ, И ГРУСТНЫЕ, И СЧАСТЛИВЫЕ, ПРОЩАЛИСЬ С ЛЮБИМОЙ ШКОЛОЙ, С ДРУЗЬЯМИ, С ДОРОГИМИ НАВЕК УЧИТЕЛЯМИ, С НАШЕЙ КЛАССНОЙ РУКОВОДИТЕЛЬНИЦЕЙ, СЫГРАВШЕЙ ТАКУЮ ОГРОМНУЮ РОЛЬ В НАШЕМ ЛИЧНОСТНОМ СТАНОВЛЕНИИ, ЧТО ОБ ЭТОМ НУЖНО ПИСАТЬ НЕ ДВЕ СТРОКИ, А РОМАН. НАШИМ КЛАССОМ РУКОВОДИЛА НАДЕЖДА ИВАНОВНА ОКУЛОВА, И МЫ СЧАСТЛИВЫ, ЧТО ОНА ДО СИХ ПОР СЧИТАЕТ НАШ КЛАСС ОДНИМ ИЗ ЛУЧШИХ В СВОЕЙ ЖИЗНИ.
   Я ЕЩЁ НАПИШУ ТЕБЕ, ПОЗДРАВЛЯЮ ТЕБЯ С ЮБИЛЕЕМ, ДОРОГАЯ ШКОЛА!
   ВЫПУСКНИК 1954 ГОДА Ю.ЦЫРИН'
  
   К СВОЕМУ 50-ЛЕТИЮ, В 2002 ГОДУ, ШКОЛА ВЫПУСТИЛА ЗАМЕЧАТЕЛЬНУЮ ПОЧТИ 400-СТРАНИЧНУЮ КНИГУ ВОСПОМИНАНИЙ 'ШКОЛА В МОЕЙ ЖИЗНИ'. Я БЫЛ ТРОНУТ И ГОРД ТЕМ, ЧТО ЭТА КНИГА ОТКРЫВАЛАСЬ КОПИЕЙ ТОГО МОЕГО ПИСЬМА.
   И, КОНЕЧНО, Я ОПЯТЬ НАПИСАЛ РОДНОЙ ШКОЛЕ ПОЗДРАВИТЕЛЬНОЕ ПИСЬМО:
   'РОДНАЯ ШКОЛА! РОДНОЙ АНГАРСК!
   ЗДРАВСТВУЙТЕ!
   МЕНЯ ЗОВУТ ЮРИЙ ЦЫРИН. Я СЕЙЧАС ОЧЕНЬ ДАЛЕКО ОТ ВАС (И МНЕ УЖЕ, К СОЖАЛЕНИЮ, - 65 ЛЕТ), НО ВСЕЙ ДУШОЙ Я С ТЕМИ, КТО УЧАСТВУЕТ В ПРАЗДНОВАНИИ 50-ЛЕТИЯ НАШЕЙ ШКОЛЫ. МНЕ ПОСЧАСТЛИВИЛОСЬ УЧИТЬСЯ В НЕЙ СО ДНЯ ЕЕ РОЖДЕНИЯ.
   Я ПОНИМАЮ, ЧТО НА ЭТОМ ПРЕКРАСНОМ ПРАЗДНИКЕ 10-Й ШКОЛЫ НЕУМЕСТНЫ ОЧЕНЬ ДЛИННЫЕ ПОСЛАНИЯ И РЕЧИ. И, КАК СМОГУ, ПОСТАРАЮСЬ НЕ УТОМИТЬ УЧАСТНИКОВ ПРАЗДНИКА СВОИМ ПИСЬМОМ. МНЕ РАДОСТНО, ЧТО ЭТО ПИСЬМО МОГУТ ДОПОЛНИТЬ ПРИЛАГАЕМЫЕ ФРАГМЕНТЫ ЛИРИЧЕСКИХ ОЧЕРКОВ, КОТОРЫЕ Я НАЧАЛ РЕГУЛЯРНО ПИСАТЬ И ПУБЛИКОВАТЬ НА СТАРОСТИ ЛЕТ И В КОТОРЫХ ЕСТЬ СТРОКИ, ПОСВЯЩЕННЫЕ НАШЕЙ ШКОЛЕ, МОИМ ШКОЛЬНЫМ ДРУЗЬЯМ. ЭТИ СТРОКИ МНЕ ДИКТОВАЛО СЕРДЦЕ...
   АНГАРСК ПРИШЕЛ В МОЮ СУДЬБУ В 1951 ГОДУ КАК РЕЗУЛЬТАТ ПОИСКА ОТЦОМ ДОСТОЙНОЙ СУДЬБЫ. ЭТОТ ЮНЫЙ ГОРОД ПОДАРИЛ И РОДИТЕЛЯМ, И МНЕ ДРУЗЕЙ НА ВСЮ ОСТАВШУЮСЯ ЖИЗНЬ, ТАКИХ ДРУЗЕЙ, О КОТОРЫХ ГОВОРЯТ, ЧТО ОНИ БЛИЖЕ РОДСТВЕННИКОВ.
   В АНГАРСК ПРИЕХАЛИ ЛЮДИ ИЗ-ЗА САМЫХ РАЗНЫХ ПРЕВРАТНОСТЕЙ СУДЕБ. ОБЩИМ В ИХ СУДЬБАХ БЫЛО ТО, ЧТО ОНИ ОКАЗАЛИСЬ ДАЛЕКО ОТ ДРУЗЕЙ, А ЖИТЬ, КОГДА НЕТ РЯДОМ ДРУЗЕЙ, - БЕДА. КТО ЭТОГО НЕ ЗНАЕТ! НОВАЯ ДРУЖБА ВЫРАСТАЛА В ОБЩЕЙ НЕПРОСТОЙ, НЕПРИВЫЧНОЙ, ПЛОХО ПОНЯТНОЙ ТАМ, ВДАЛИ ОТ НАС, ЖИЗНИ. МЫ ЧУВСТВОВАЛИ, ЧТО ДРУЖБА ЭТА ВОЗНИКЛА НАВСЕГДА, И ОНА, ДЕЙСТВИТЕЛЬНО, СТАЛА НЕЗАМЕНИМОЙ, НЕ ПОГИБЛА В ДАЛЬНЕЙШИХ РАЗЛУКАХ, В ДРУГИХ ОБЩЕНИЯХ, НА ПОВОРОТАХ НАШИХ СУДЕБ...
   НАШИ 10-Й 'A' И 10-Й 'Б' В 1954 ГОДУ СТАЛИ ПЕРВЫМИ ВЫПУСКНИКАМИ НОВОЙ КРАСАВИЦЫ-ШКОЛЫ АНГАРСКА. КТО ИЗ ВАС, МИЛЫЕ МОИ ПЕРВЕНЦЫ ВОСПИТАННИКОВ НАШЕЙ ШКОЛЫ СМОГЛИ ПРИЙТИ СЕГОДНЯ НА ПРАЗДНИК? КАК ХОЧЕТСЯ ВЕРИТЬ, ЧТО ЗДЕСЬ ЕСТЬ СЕГОДНЯ ТЕ, КТО ПОМНЯТ МЕНЯ! БЫТЬ МОЖЕТ, ЭТО И ИРОЧКА КОВАРСКАЯ, НАЧАВШАЯ СВОЮ УЧЕБУ В НАШЕЙ ШКОЛЕ ПЕРВОКЛАССНИЦЕЙ В ТОМ ГОДУ, КОГДА Я ПОЛУЧИЛ ЗДЕСЬ АТТЕСТАТ ЗРЕЛОСТИ, НО ЧЕРЕЗ МНОГО ЛЕТ СОВСЕМ НЕОЖИДАННО ПОДАРИВШАЯ МНЕ, УЖЕ СЕДЕЮЩЕМУ, РАДОСТНУЮ ВСТРЕЧУ В МОСКВЕ КАК ПОСЛАННИЦА НАШЕЙ ОБЩЕЙ ЛЮБИМОЙ УЧИТЕЛЬНИЦЫ И ВЕРНОГО ДРУГА НАДЕЖДЫ ИВАНОВНЫ ОКУЛОВОЙ.
   ЕСЛИ ЗДЕСЬ СЕГОДНЯ ЕСТЬ И КТО-ТО ИЗ УЧИТЕЛЕЙ ПЕРВЫХ ВЫПУСКНИКОВ ШКОЛЫ, ПРИМИТЕ, ДОРОГИЕ, МОЙ НИЗКИЙ - ДО ЗЕМЛИ - ПОКЛОН!
   РОДНАЯ ШКОЛА УЧИЛА НАС И ОСНОВАМ НАУК И ДОСТОЙНОЙ ЖИЗНИ.
   И ВОТ СЕГОДНЯ В НАШЕЙ ЛЮБИМОЙ ШКОЛЕ ПРОИСХОДИТ ВСТРЕЧА РАЗНЫХ ПОКОЛЕНИЙ, ВСТРЕЧА ДОСТОЙНЫХ ДЕТЕЙ И ТРУДЯГ НЕДАВНО УШЕДШЕГО ВЕКА, ДА И НЫНЕШНЕГО. КТО-ТО И СЕГОДНЯ ЖИВЕТ В АНГАРСКЕ, А КТО-ТО, ДУМАЮ, ПРИЕХАЛ ИЗДАЛЕКА. И Я УВЕРЕН, ЧТО ЗДЕСЬ ВСЕ РАЗДЕЛЯЮТ РАДОСТЬ И ДУШЕВНОСТЬ ПРАЗДНИКА, ПОТОМУ ЧТО МЫ ВЫПОРХНУЛИ НА ПРОСТОРЫ ЖИЗНИ ИЗ ОБЩЕГО, РОДНОГО, НАВСЕГДА ОСТАВШЕГОСЯ В НАШЕМ СЕРДЦЕ ГНЕЗДА - НАШЕЙ ШКОЛЫ НОМЕР 10, А ЗНАЧИТ, КАК Я КОГДА-ТО НАПИСАЛ В СТИХОТВОРЕНИИ, 'ЖИЗНЬЮ МЫ ВСЕ АНГАРЧАНЕ'. СПАСИБО НАШЕЙ ШКОЛЕ! И МНОГИХ ЕЙ СОЛНЕЧНЫХ ЮБИЛЕЕВ ВПРЕДЬ!
   ДОРОГИЕ УЧАСТНИКИ ЮБИЛЕЙНОГО ПРАЗДНИКА! ПОЗВОЛЬТЕ ПРЕДСТАВИТЬСЯ ЧУТЬ ПОДРОБНЕЕ. ЭТИМ ПИСЬМОМ ВАС СЕРДЕЧНО ПРИВЕТСТВУЕТ И ШЛЕТ ВАМ САМЫЕ ЛУЧШИЕ ПОЖЕЛАНИЯ
  ВЫПУСКНИК ШКОЛЫ 1954 ГОДА,
  ГОРНЫЙ ИНЖЕНЕР-НЕФТЯНИК,
  ДОКТОР ТЕХНИЧЕСКИХ НАУК,
  ЗАСЛУЖЕННЫЙ ИЗОБРЕТАТЕЛЬ РОССИИ,
  ПОЧЕТНЫЙ НЕФТЯНИК РОССИИ,
  НАЧИНАЮЩИЙ ПЕНСИОНЕР (С ЕЩЕ НЕУГАСАЮЩИМ ТВОРЧЕСКИМ НАСТРОЕМ ДУШИ)
  ЮРИЙ ЦЫРИН.
  23 августа 2002 года'
  
   * * *
   Кое-кто из моих ровесников-однокашников уже женились. Я пока холостяк - не спешу.
   И вот что вдруг подумалось. Если жениться, то на такой девушке, для которой мои дела и интересы были бы так же важны, как её собственные, которая неизменно могла бы меня понимать. Без верной дружбы супружеской жизни не представляю.
  
   * * *
   Не надо бояться побочных занятий, дополнительных деловых увлечений по требованию души. Человек намного сложнее механического мотора. Хочешь ввести рационализацию в производство - пробуй. Хочешь изучить историю русского театра - изучай. Хочешь написать повесть - пиши.
   Это вдохновляет, вливает в тебя новые силы. Но повторю: всю жизнь, каждое сегодня надо прежде всего добиваться успеха в том деле, которое вернее всего обернется для народа наибольшей пользой, и лишь в свободное время делать всё остальное.
   А свободного времени даже у очень загруженного труженика хватит на многое и многое - помнить крупного писателя и крупного политика Вилиса Лациса!
  
   * * *
  Моя формула писателя:
  (2 х Об + Тал) х Тр х Тр = П,
  где:
  Об - образование среднего человека,
  Тал - писательский талант,
  Тр - труд,
  П - писатель.
  
   * * *
   Скромность = трудолюбие + бескорыстие + глубокое уважение любого честного труженика.
  
   * * *
   Уже два года назад окончена школа, а я продолжаю и продолжаю с каким-то особым душевным теплом думать о милой однокласснице Олечке Троновой. Видимо, надежно поселилась она в моем сердце, хотя я всегда избегал размышлять об этом - ведь рядом с ней неизменно был верный Гриша Чистов.
   Оля Тронова останется в моей памяти, может быть, самым светлым образом среди всех девушек, с которыми я был знаком. Мне было бы очень обидно узнать, что она потеряла свою прежнюю, школьную душу. Хочется, чтобы она сохранила её на всю жизнь, как хранит свою юную душу наша дорогая учительница Надежда Ивановна. Но какой бы ни стала Оля (лучшей, чем её помню, не могу её представить) я всегда буду помнить только нашу школьную Олю, нашу чудесную девчонку, в квартиру которой ноги непроизвольно вели нас, ребят и девочек, в часы скуки, в часы грусти и в часы большой радости.
   Сколько мы ей надоедали! Но мы никогда не ощущали, что она устает на нас.
  
   НО ВОТ В ЗАПИСЯХ ШКОЛЬНОГО ВРЕМЕНИ Я ВСЕГО ЭТОГО НЕ ОТМЕЧАЛ - ВСЁ ЗАСЛОНИЛИ ПЕРЕЖИВАНИЯ, СВЯЗАННЫЕ С ТЕСНОЙ ДРУЖБОЙ, КОТОРАЯ ВОЗНИКЛА МЕЖДУ ОЛЕЧКОЙ И ГРИШЕЙ ЧИСТОВЫМ. ЧТО ЭТО БЫЛО - РЕВНОСТЬ? НЕ СТАНУ ГАДАТЬ, ХОТЯ, ПОЖАЛУЙ, БЫЛО ИМЕННО ТАК...
   А БОЛЬШОЕ, КАК ИЗВЕСТНО, ВИДИТСЯ НА РАССТОЯНИИ...
  
   ...В восьмом классе Оля серьёзно мечтала водить межпланетные ракеты...
   ...Сильнее всего та любовь, которой слова только мешают, которая всегда светится в глазах, которая видна в каждом поступке, которая согревает всех доброжелательных людей, что видят её. Как любила Оля наш класс! Как старалась служить его дружбе, особенно с того времени, когда мы стали девятиклассниками! Как она заражала нас этой любовью и этим старанием! Как часто она была нашими крыльями, нашей песней, нашей душой! Правда всегда светилась в её глазах. Чистота отмечала каждый её поступок... А я в школе, словно слепой, стоял в позе какого-то мелочного 'аналитика', размышляя об Олечке...
   В 8-м классе у меня вспыхнуло к ней очень тёплое чувство. Вспыхнуло и потихоньку, вроде бы, погасло, но, как я сейчас понимаю, продолжало и продолжает упорно тлеть. Почему пламя этого чувства не разгорелось? Во-первых, потому что у Оли возникла особая привязанность к Грише - и я великодушно смирился с этим. А во-вторых, моему чувству было достаточно легко гаснуть: ведь я тогда был ещё почти ребёнком и даже как-то боялся такого слова - 'люблю'. Оставаясь Оле верным другом, был, думаю, по большому счёту удовлетворён.
   Но, видимо, до окончания школы я оставался к Оле более неравнодушен, чем просто друг. Иначе вряд ли бы я на первых страницах своего дневника с довольно наивной горячностью обсуждал её взаимоотношения с Гришей...
   Сейчас я вспоминаю Олечку с большой теплотой старого друга - друга на всю нашу жизнь.
  
   НЕСКОЛЬКО ЛЕТ НАЗАД В ОДНОМ ИЗ СВОИХ ЛИРИЧЕСКИХ ОЧЕРКОВ Я ТАК ВСПОМИНАЛ О НАШЕЙ ОЛЕЧКЕ:
   'ДЛЯ КОГО-ТО ЛИДЕРСТВО - ЭТО СМЫСЛ, СТРАТЕГИЯ, ГЛАВНАЯ РАДОСТЬ ЖИЗНИ. НО БЫВАЕТ И НЕ ТАК... Я БЫЛ СТАРШЕКЛАССНИКОМ В ПРИБАЙКАЛЬЕ, В ЮНОМ СИБИРСКОМ ГОРОДЕ АНГАРСКЕ. ТАМ ДЛЯ НАШЕЙ ШКОЛЬНОЙ ПОДРУГИ ОЛИ НЕФОРМАЛЬНОЕ ЛИДЕРСТВО В КЛАССЕ СТАЛО ПРОСТО НЕИЗБЕЖНЫМ РЕЗУЛЬТАТОМ ЕЕ НЕУЕМНОГО ТВОРЧЕСКОГО ОТНОШЕНИЯ К ДРУЗЬЯМ - СТАРШЕКЛАССНИКАМ. ЕЙ, КАЗАЛОСЬ, ВСЕГДА БЫЛИ НУЖНЫ ДЛЯ РАДОСТИ НАШИ ВСТРЕЧИ, СПОРЫ, СТИХИ, ТАНЦЫ, ИГРА АВ ВОЛЕЙБОЛ, ПИКНИКИ НА ПЕРВОЙ, МАЙСКОЙ ТРАВЕ. ЭТО ОСОБЫЙ ТВОРЧЕСКИЙ ДАР - СОЗДАВАТЬ УЮТ В ДУШАХ ЛЮДЕЙ. ВЫЙДЯ ПОГУЛЯТЬ ВЕЧЕРОМ НА УЛИЦЫ АНГАРСКА, МЫ ОБЫЧНО ПРИХОДИЛИ К ОБЩЕМУ РЕШЕНИЮ - ПОЙТИ К ОЛЕ. ВНОВЬ И ВНОВЬ В ЕЕ НЕБОЛЬШОЙ КВАРТИРЕ БЫЛИ ШУТКИ, УЛЫБКИ, ИГРЫ, ТАНЦЫ, ЧАЙ... И ОНА, КАК ВОЛШЕБНИЦА, КАКИМ-ТО НЕУЛОВИМЫМ ДОБРЫМ И ОДУХОТВОРЕННЫМ ВЛИЯНИЕМ ПОДДЕРЖИВАЛА ЭТОТ ПРАЗДНИК НАШИХ ДУШ. СЕГОДНЯ ОСОЗНАЮ НАГРУЗКУ ЕЕ РОДИТЕЛЕЙ.
   ...МНОГО ЛЕТ СПУСТЯ МЫ С КОЛЛЕГОЙ ПО РАБОТЕ ЗАБРЕЛИ ОТ ВОСКРЕСНОЙ СКУКИ В КРАЕВЕДЧЕСКИЙ МУЗЕЙ ЕКАТЕРИНБУРГА (ТОГДА - СВЕРДЛОВСКА). ЛЮДЕЙ В МУЗЕЕ БЫЛО ОЧЕНЬ НЕМНОГО. МЫ ЛЕНИВО БРОДИЛИ ПО ЗАЛАМ. И ВДРУГ НА ОДНОЙ ИЗ ФОТОГРАФИЙ - ОЛЯ! ОКАЗЫВАЕТСЯ, ОНА СОЗДАЛА ПЕРВОЕ НА УРАЛЕ ОБЩЕСТВЕННОЕ КОНСТРУКТОРСКОЕ БЮРО В СТЕНАХ РОДНОГО УРАЛВАГОНЗАВОДА. МЕНЯ ПРОСТО ЗАХЛЕСТНУЛИ ВДОХНОВЕННЫЕ ВОСПОМИНАНИЯ, И Я СТАЛ СУМБУРНО ДЕЛИТЬСЯ СО СВОИМ КОЛЛЕГОЙ ВСЕМ, ЧТО БЫЛО СВЯЗАНО С ОЛЕЙ В МОЕЙ ПАМЯТИ И МОЕМ СЕРДЦЕ. ВСКОРЕ ЗАМЕТИЛ, ЧТО ВОКРУГ НАС УЖЕ - ЗНАЧИТЕЛЬНАЯ ГРУППА ЛЮДЕЙ. НАВЕРНО, ВСЕ, КТО ПРИШЛИ В МУЗЕЙ, ПОТЯНУЛИСЬ СЮДА НА МОЙ ВДОХНОВЕННЫЙ ГОЛОС. МЕНЯ БЛАГОДАРИЛИ ЗА РАССКАЗ О МОЕМ ДРУГЕ...
   ЭТО БЫЛ МОЙ ЕДИНСТВЕННЫЙ УСПЕХ В КАЧЕСТВЕ МУЗЕЙНОГО ЭКСКУРСОВОДА.
   СЕЙЧАС ОЛЯ ЖИВЕТ В МОСКВЕ, ВОСПИТЫВАЕТ ВНУЧЕК. КАК-ТО С ЧУТЬ СМУЩЕННОЙ УЛЫБКОЙ СООБЩИЛА МНЕ, ЧТО НЕЗАДОЛГО ДО ЕЕ ВЫХОДА НА ПЕНСИЮ ПОЛУЧАЛА БУКЕТИКИ ЦВЕТОВ ОТ МОЛОДОГО КОЛЛЕГИ - КОНСТРУКТОРА. ПРОСТО ТАК. ЗА ЕЕ ТАЛАНТ НЕСТИ В НАШИ ДУШИ УЮТ'.
  
  
  
  3-й - 5-й курсы Московского нефтяного института,
  1956 - 1959 годы
  
   * * *
   Только что слушал по радио песню 'Среди долины ровныя' на стихи, написанные поэтом Алексеем Мерзляковым в пушкинские времена. В ней, наверное, - вся русская душа. Какое могущественное спокойствие, какая необыкновенная грусть - грусть могучего великана, какое мощное, словно вулканическое, дыхание в этой песне!
   Но нет, здесь ещё не вся русская душа. Показать, раскрыть на одном полотне всю русскую душу, всю до конца, так, чтобы каждый истинно русский человек увидел там и своё отражение, и сердце его заколотилось бы в груди от великой гордости за свой народ, - кому это удавалось? Льву Толстому? Да.
   Толстой ушёл из жизни раньше, чем русский человек совершил революцию 1917 года, построил социализм, разгромил непобедимый для всех остальных стран гитлеровский фашизм. Русский человек - в авангарде своей дружной страны, а страна эта - как нас учат, в авангарде прогрессивного человечества. Да, много нового появилось в жизни русского человека, но не может измениться в русской душе главное - то, что идёт от бескрайней шири русских просторов. Если бы русский человек измельчал, он перестал бы быть русским человеком.
   Меня, говоря словами Константина Симонова, армянина по отцу, 'русская мать родила', а отец мой - чистокровный еврей. Кто же я сам? Никогда не отрекаюсь от своих еврейских корней, более того, с глубочайшим уважением отношусь к талантливому и неизменно стойкому еврейскому народу, наслаждаюсь еврейским стилем мышления, еврейским юмором, горжусь непреклонным оптимизмом, железной волей и созидательным азартом отца. Среди моих лучших друзей есть замечательные, любимые мною еврейские ребята и девушки (а вообще-то, национальность не играет никакой роли в моём отношении к людям). Но могу ли я, именно я, представлять еврейский народ, а тем более т о л ь к о еврейский?
   Чувствую, что нет, и тут было бы ошибкой меня упрекать. Тут абсолютно объективная ситуация. Я вырос и воспитался в России, причем и в семье моей царит глубокая привязанность к русской культуре, русским традициям, вообще к русской жизни. Да, меня воспитали русский народ, русская природа, русская культура - бесценная, великая культура. Полагаю, каждая чёрточка в моей душе, в моём характере - русская. Я счастлив, что не могу отделить себя от русского народа, от его духовных качеств, от его литературы и от всего, связанного с ним, и что без всего этого я не могу жить, как без воздуха. Думаю, что имею право заявить: 'Я достойный представитель русского народа и (хорошо это или плохо, но так уж случилось) представителем никакого другого народа быть не могу'.
  
   * * *
   Можно ли говорить о цели жизни человека вообще? Нет. Жизнь человека вообще так же бесцельна, как и вся Вселенная. Всё это - движение материи, которое бесконечно во времени и пространстве. Человечество живёт, потому что не может не жить, не размножаться и не прогрессировать в силу объективных законов природы и общества. Правда, человечество подошло к той ступени прогресса, когда оно может уничтожить себя в одно мгновение исторического времени, но такое уничтожение было бы случайным трагическим отклонением от этих законов, т.к. они требуют движения только вперед, к прогрессу.
   Вся деятельность человечества вызвана его собственными потребностями, которые растут в процессе этой деятельности и, в свою очередь, вызывают развитие этой деятельности. Если в основе существования человечества лежит необходимость жить и развиваться, то целью жизни отдельного социально развитого человека, по большому счёту, является деятельность, направленная на служение человечеству, и в итоге на прогресс человечества.
   Естественно, эта деятельность базируется на удовлетворении личных материальных и духовных потребностей, причём вторые могут стать основными, а то и определяющими.
   Духовные потребности отдельного человека определяются совокупностью его жизненных ситуаций и его личных качеств (сила и направленность ума, темперамент, здоровье, физическая сила и др.)
   Моя программа: трудиться, трудиться и трудиться во имя будущей жизни, во имя будущего человека...
  
   * * *
   Дорогая моя могучая Сибирь! Моя физическая родина - Баку. Но меня увезли оттуда, когда мне было шесть лет. Затем я до начала учебы в 8-м классе школы жил в Москве. А после этого наша семья уехала в Ангарск, где получил новую работу мой отец.
  
   ВОТ ЧТО Я НАПИСАЛ ОБ ОТЦЕ В УЖЕ ДАВНЕМ ОЧЕРКЕ 'ДОБРЫЕ УРОКИ СЕМЬИ':
   'МАЛЬЧИШКА ИЗ БЕДНОЙ ЕВРЕЙСКОЙ СЕМЬИ, СЫН НЕГРАМОТНЫХ РОДИТЕЛЕЙ. СКОЛЬКО ЖЕ СИЛ ОН ОТДАЛ СВОЕМУ УТВЕРЖДЕНИЮ В ЖИЗНИ, РЕАЛИЗАЦИИ СВОЕГО ПРИЗВАНИЯ - БЫТЬ ХОЗЯЙСТВЕННЫМ ОРГАНИЗАТОРОМ!
   КТО-ТО СЕГОДНЯ МОЖЕТ ПОКРОВИТЕЛЬСТВЕННО СЧИТАТЬ, ЧТО ОН БЫЛ НЕМНОГО ПРОСТАКОМ ВМЕСТЕ С МНОЖЕСТВОМ ДРУГИХ ВОСПИТАННИКОВ СВОЕГО ВРЕМЕНИ, НО - ТАК УЖ ПРОИЗОШЛО - ЛЮДЯМ ОН ОТДАЛ ВСЕ, ЧТО МОГ. ТАКОЙ ВОТ УРОК.
   ЕГО НЕ ВОЛНОВАЛ ВОПРОС, ПРАВИЛЬНО ЛИ ЭТО - ДОХОДИТЬ ДО ТОЙ ЧЕРТЫ, ГДЕ НЕ ОСТАЁТСЯ АЗАРТА НИ НА СОБСТВЕННУЮ ДАЧУ, НИ НА СОБСТВЕННУЮ МАШИНУ. У НЕГО НЕ БЫЛО ЭТИХ АТРИБУТОВ ЖИЗНЕННОГО УСПЕХА. НО ЖИЛ РАДОСТНО И БЕЗ НИХ. КТО-ТО СКАЗАЛ МНЕ ОБ ОТЦЕ: 'ТАМ, ГДЕ БЫЛ ЗАВЕЛИЙ ЛЬВОВИЧ, ВСЕГДА СВЕТИЛО СОЛНЫШКО'. УЖЕ ПОСЛЕ ЕГО СМЕРТИ Я ПО-НАСТОЯЩЕМУ ОСОЗНАЛ, СЛУШАЯ ВОСПОМИНАНИЯ МНОГИХ, КАК ХОТЕЛ, ДА И УМЕЛ ОН ПОМОЧЬ КОНКРЕТНОМУ ЧЕЛОВЕКУ. А ВИДЕЛ Я И ТАКОЕ: КРУПНЫЙ РОССИЙСКИЙ ЧИНОВНИК С НЕУЕМНЫМ ВДОХНОВЕНИЕМ ПЕЧЕТСЯ О НЕФТЯНОЙ ОТРАСЛИ СТРАНЫ В ЦЕЛОМ, НО БРЕЗГЛИВО НЕ ЛЮБИТ ТЕХ ЛЮДЕЙ, КОТОРЫМИ НЕПОСРЕДСТВЕННО РУКОВОДИТ. ОТЕЦ ЛЮБИЛ ЛЮДЕЙ...
   НАШЕЙ СЕМЬЕ ПОВЕЗЛО: ОТЕЦ, НЕ УМЕЮЩИЙ УГОЖДАТЬ И ЮЛИТЬ, ИЗБЕЖАЛ АРЕСТОВ И ЛАГЕРНЫХ РЕПРЕССИЙ. НО ВОТ ЧТО БЫЛО. ШЕЛ 1949 ГОД. ПО ПРИКАЗУ МИНИСТРА, ОН ВДРУГ СНЯТ С ДОЛЖНОСТИ ДИРЕКТОРА НЕБОЛЬШОГО МОСКОВСКОГО ЗАВОДА ЭКСПЕРИМЕНТАЛЬНЫХ МАШИН И ПЕРЕВЕДЕН НА ДОЛЖНОСТЬ РЯДОВОГО ИНЖЕНЕРА. НЕ ПОМНЮ, КАКОВЫ БЫЛИ ФОРМУЛИРОВКИ ПРИКАЗА, НО СУТЬ ВОПРОСА НАШЕЙ СЕМЬЕ ИЗВЕСТНА И ПАМЯТНА. НА ЗАВОДЕ ПОЯВИЛСЯ НОВЫЙ ГЛАВНЫЙ ИНЖЕНЕР, ТОЖЕ ЕВРЕЙ. ОТЕЦ С НИМ ДРУЖИЛ, РАБОТАЛИ ДУША В ДУШУ. КОНЕЧНО, ГДЕ-ТО, ПО НЕОБХОДИМОСТИ, БЫЛИ ЖЕСТКИМИ. НЕ ИСКЛЮЧАЮ И ТОГО, ЧТО ОТЕЦ ПОВЫСИЛ В ДОЛЖНОСТИ КАКОГО-ТО ЗАВОДСКОГО СПЕЦИАЛИСТА-ЕВРЕЯ. В НЕФТЯНОМ МАШИНОСТРОЕНИИ Я ВСТРЕЧАЛ НЕМАЛО ТАЛАНТЛИВЫХ ИНЖЕНЕРОВ И УЧЕНЫХ ЕВРЕЙСКОЙ НАЦИОНАЛЬНОСТИ. И НЕКОТОРЫЕ 'ДОБРОЖЕЛАТЕЛИ' ПОДНЯЛИ ТРЕВОГУ 'В ВЕРХАХ' ОТРАСЛЕВОГО УРОВНЯ: ДЕСКАТЬ, ЗАВОД СТАЛ ЕВРЕЙСКИМ ГНЕЗДОМ - СКОЛЬКО ЭТО МОЖЕТ ПРОДОЛЖАТЬСЯ?!
   ...ОТЕЦ ПОЕХАЛ ИЗ МОСКВЫ В ВОСТОЧНУЮ СИБИРЬ ВОССТАНАВЛИВАТЬ НОВЫМИ ДЕЛАМИ ДОБРОЕ ИМЯ. С НИМ ПОЕХАЛА И СЕМЬЯ. И ВОССТАНОВИЛ ОН ТАМ ИМЯ СВОЕ. И НАШЕЛ ТАМ ЛУЧШИХ - НА ВСЮ ОСТАВШУЮСЯ ЖИЗНЬ - ДРУЗЕЙ...
   ОН КАК-ТО СКАЗАЛ МНЕ В НАЧАЛЕ ВОСЬМИДЕСЯТЫХ: 'БЕСПОКОИТ МЕНЯ ТВОЕ ПОКОЛЕНИЕ - СЛИШКОМ ВЫ ЧУВСТВИТЕЛЬНЫ. ВСТРЕТИТЕСЬ С ТРУДНОЙ СИТУАЦИЕЙ И ПОЛОВИНУ СИЛ ОТДАЕТЕ ПЕРЕЖИВАНИЯМ: АХ, КАК НЕСОВЕРШЕНЕН ЭТОТ МИР! В НАШЕМ МИНИСТЕРСТВЕ НАЗНАЧИЛИ НАЧАЛЬНИКАМИ УПРАВЛЕНИЙ ДВУХ ТВОИХ РОВЕСНИКОВ - ЧУТЬ ЗА СОРОК ПЯТЬ. ПОРАБОТАЛИ НЕМНОГО И УМЕРЛИ ОДИН ЗА ДРУГИМ ОТ ИНСУЛЬТОВ. А ВОТ МЫ, СТАРИКИ, ТЯНЕМ. ПОТОМУ ЧТО, ЕСЛИ ВОЗНИКЛА У МЕНЯ ТРУДНАЯ ПРОБЛЕМА, Я НЕ ПОЗВОЛЯЮ СЕБЕ ПЕРЕЖИВАТЬ ИЗ-ЗА НЕСОВЕРШЕНСТВА МИРА, Я ДУМАЮ ТОЛЬКО О ТОМ, КАК ЕЕ РЕШАТЬ. И РЕШАЮ. ТАК НАДО ЖИТЬ, ЕСЛИ ХОЧЕШЬ ЖИТЬ ДОЛГО'.
   К СОЖАЛЕНИЮ, МЫ НЕ ИЗБАЛОВАНЫ ОБИЛИЕМ АБСОЛЮТНЫХ ИСТИН. ДАЖЕ В ФИЗИКЕ. А УЖ В МИРООЩУЩЕНИИ ЛЮДЕЙ... ОТЕЦ УМЕР ЧЕРЕЗ ДВА ГОДА. НЕ МОГ ЗАСНУТЬ ДО ЧАСУ НОЧИ. ЧТО-ТО МЕШАЛО. ПРИНЯЛ ПРИВЫЧНЫЕ ЛЕКАРСТВА. А ПОТОМ ТИХО УМЕР. ЧТО РАСТРЕВОЖИЛО ЕГО МЫСЛИ И СЕРДЦЕ, КОГДА НАСТУПАЛА НОЧЬ? НА СМЕНУ ЧЕМУ ПРИШЕЛ ИНФАРКТ? ЭТОГО НЕ УЗНАТЬ...'
  
   Думается, что моя духовная родина - именно Ангарск, далёкое Прибайкалье, могучая Ангара. Если есть во мне что-нибудь хорошее, то всё оно связано с Сибирью, всё оно выросло и закалилось в Сибири. Меня как личность родила Сибирь.
   Скоро вся моя семья снова соберется в Москве, сюда переводят на работу отца. Так что уже не поедешь в любимый Ангарск на летние каникулы - с Сибирью придется на какое-то время проститься. Но я вернусь к тебе, родная моя Сибирь. Если патриоты, ни разу не видевшие тебя, смело едут осваивать твои богатства, как же я смогу не вернуться к тебе, если я влюблён в тебя, если у меня замирает дыхание от радости, когда я вижу, как ты на глазах вырастаешь в гигантский рог изобилия, если нигде не нужны горячие сердца больше, чем они нужны тебе?!
   Жди меня, Сибирь!
  
   И СИБИРЬ МЕНЯ ДОЖДАЛАСЬ. Я ПОСВЯТИЛ ПОЧТИ 30 ЛЕТ ЖИЗНИ РАЗВИТИЮ ГИГАНТСКОГО НЕФТЕГАЗОВОГО КОМПЛЕКСА ЗАПАДНОЙ СИБИРИ, РАБОТАЯ ВО ВНИИ БУРОВОЙ ТЕХНИКИ И НЕ МЕНЕЕ ЧЕТЫРЕХ - ПЯТИ МЕСЯЦЕВ В ГОДУ ПРОВОДЯ НА ПРОСТОРАХ СРЕДНЕГО ПРИОБЬЯ И СЕВЕРНЕЕ, ДО ЯМАЛА.
   ЭТО БЫЛО СЧАСТЛИВОЕ ВРЕМЯ МОЕГО ОЧЕНЬ НЕПРОСТОГО САМОУТВЕРЖДЕНИЯ КАК УЧЕНОГО И ИЗОБРЕТАТЕЛЯ.
  
   * * *
   Надо досконально разобраться в вопросе о том, почему при всех недостатках, иногда ужасных недостатках, которые можно наблюдать в нашей стране, наш путь, путь социализма, - сегодня единственно правильный путь общественного прогресса.
   Я не намерен вступать в споры с пропагандистами и агитаторами, которые нас воспитывают, но, честно говоря, этот вопрос ещё не закрыт для меня как вполне ясный...
  
   * * *
   Постоянная собранность и сосредоточенность! Нужно ежедневно успевать сделать, как можно больше полезных дел. Даже в раздумьях нужно быть по возможности собранней.
   Собранность, сосредоточенность и постоянная ясность основной
   цели жизни, её общей направленности - вот что ещё недостаточно определяет мою повседневную жизнь. Основная цель моей личной жизни - трудиться, трудиться и трудиться во имя будущей жизни народа и во имя будущего человека. Я горжусь своим отцом и, по-моему, иду по его пути.
  
   * * *
  
   Развязность недостойна Человека. Не принимаю её, особенно в отношении девушек. Здесь должны руководить поступками чистота и честность.
  
   * * *
   В ЭТОТ ДЕНЬ Я ЗАПИСЫВАЛ В ДНЕВНИКЕ СВОИ РАЗМЫШЛЕНИЯ, СВЯЗАННЫЕ С ВИКОЙ ИЛЬИНОЙ - МИЛОЙ ДЕВУШКОЙ, С КОТОРОЙ Я ПОЗНАКОМИЛСЯ ВО ВРЕМЯ СТУДЕНЧЕСКОЙ ПРАКТИКИ В ГОРОДЕ ГРОЗНОМ. ВИКА ТОЛЬКО ЧТО ОКОНЧИЛА 10-Й КЛАСС ШКОЛЫ И СДЕЛАЛА ПОПЫТКУ ПОСТУПИТЬ В МОСКОВСКИЙ ГИТИС (ГОСУДАРСТВЕННЫЙ ИНСТИТУТ ТЕАТРАЛЬНОГО ИСКУССТВА), НА ФАКУЛЬТЕТ ОПЕРЕТТЫ. ПОПЫТКА, К СОЖАЛЕНИЮ, ОКАЗАЛАСЬ НЕУДАЧНОЙ ИЗ-ЗА ПРОСТУДЫ, НЕ ПОЗВОЛИВШЕЙ ВИКЕ ПРОДЕМОНСТРИРОВАТЬ СВОЙ ГОЛОС.
   НО ОНА, НЕСОМНЕННО, ИМЕЛА ТАЛАНТ ПЕВИЦЫ. МЫ ГУЛЯЛИ С НЕЙ ПО СТЕПИ ВБЛИЗИ ТАШКАЛЫ, ПРИГОРОДА ГРОЗНОГО, И ОНА ИЗУМИТЕЛЬНО ПЕЛА МНЕ АРИИ ИЗ РАЗНЫХ ОПЕРЕТТ. СВЕТЛО-РУСАЯ С ГУСТЫМИ ВОЛНИСТЫМИ ВОЛОСАМИ, ОНА ИМЕЛА ЧЕРНЫЕ БРОВИ, И ЭТО СОЧЕТАНИЕ НЕВЕРОЯТНО УКРАШАЛО ЕЁ.
   МНЕ БЫЛО ТОГДА ОЧЕНЬ ХОРОШО С НЕЙ, НО ПОСТЕПЕННО Я, СУГУБО ГОРОДСКОЙ ЖИТЕЛЬ, ВСЁ БОЛЕЕ ОЩУЩАЛ СОМНИТЕЛЬНОСТЬ СВОЕЙ СОВМЕСТИМОСТИ С ОСОБЫМ ХАРАКТЕРОМ ЭТОЙ ВОЛЬНОЙ СТЕПНОЙ КАЗАЧКИ. ОСОБЕННО ОГОРЧАЛО МЕНЯ ЕЁ ОТНОШЕНИЕ К МОЕЙ ЛЮБИМОЙ МОСКВЕ. ОНА НАЗЫВАЛА СТОЛИЦУ КАМЕННЫМ ЛАБИРИНТОМ, ГДЕ И СЕРДЦА ЛЮДЕЙ ПОСТЕПЕННО СТАНОВЯТСЯ КАМЕННЫМИ. Я, КОНЕЧНО, НЕ МОГ СОГЛАСИТЬСЯ С ТАКИМ ВОСПРИЯТИЕМ МОЕГО ВЕЛИКОГО И ГОСТЕПРИИМНОГО ГОРОДА.
   У МЕНЯ НАЧАЛАСЬ УЧЁБА НА ТРЕТЬЕМ КУРСЕ, НАС ТЕПЕРЬ СВЯЗЫВАЛА ПЕРЕПИСКА, КОТОРАЯ, УВЫ, НЕ ДАВАЛА МНЕ ГЛУБОКОГО УДОВЛЕТВОРЕНИЯ - ОНА ТОЛЬКО УКРЕПЛЯЛА СОЗНАНИЕ ТОГО, ЧТО МЫ СЛИШКОМ РАЗНЫЕ. ВРЯД ЛИ КОГО-ТО ИЗ НАС МОЖНО БЫЛО НАЗВАТЬ ПЛОХИМ ЧЕЛОВЕКОМ, НО МЫ БЫЛИ СУЩЕСТВАМИ С РАЗНЫХ ПЛАНЕТ, НАМ БЫЛИ НАИБОЛЕЕ БЛИЗКИ И ДОРОГИ ОЧЕНЬ РАЗНЫЕ ГРАНИ ЖИЗНИ. НАПРИМЕР, ОНА ЛЮБИЛА ГОСТИТЬ В БЛИЖАЙШЕМ ЦЫГАНСКОМ ТАБОРЕ, ВПИТЫВАЯ В СЕБЯ ГОРДЫЙ И СВОБОДОЛЮБИВЫЙ ДУХ ЕГО ОБИТАТЕЛЕЙ. Я ЖЕ ОТКРОВЕННО НЕ ПОНИМАЛ РАДОСТЕЙ ЦЫГАНСКОЙ ЖИЗНИ И НЕ ИСПЫТЫВАЛ НИ МАЛЕЙШЕГО ЖЕЛАНИЯ ПОГРУЖАТЬСЯ В НЕЁ.
  УЖЕ ШЁЛ ТРЕТИЙ МЕСЯЦ НАШЕЙ ПЕРЕПИСКИ. И ВОТ МНЕ ЗАХОТЕЛОСЬ ОТРАЗИТЬ В ДНЕВНИКЕ НЕКОТОРЫЕ СВОИ РАЗМЫШЛЕНИЯ...
  
   Надо сказать себе ясно, как дальше быть с Викой. В стихотворении я написал, что люблю её, но стихотворение родилось в каком-то страстном порыве, а сейчас опять не понимаю своей души.
   Если чувство смутно, надо прекращать основывать связь с человеком на этом чувстве. Такая связь нечестна, она превращается в ненужную мне любовную интрижку. Смутные чувства выдумываются 'в тоске минутной', как написал поэт Константин Ваншенкин, и иногда вначале кажутся ясными. Отсюда возникают увлечения.
   Наверное, смутное чувство иногда вырастает в ясное. Но лишь тогда, когда оно станет ясным, позволительно разрешить этому чувству быть основой моих отношений с девушкой. Другими словами, если не чувствуешь ясно, что иного тебе не надо, то на этом чувстве нельзя основывать свои отношения с ней.
   Кстати, попутно подумалось вот о чём. В семью вносится грязь не честным разводом, а совместной жизнью людей, ненужных друг другу и, естественно, мешающих друг другу.
  
   ВИДИМО, ВИКЕ ТОЖЕ СТАНОВИЛОСЬ ВСЁ МЕНЕЕ КОМФОРТНО ПЕРЕПИСЫВАТЬСЯ СО МНОЙ - ОНА ВСЁ ГЛУБЖЕ ОСОЗНАВАЛА, ЧТО МЫ СЛИШКОМ РАЗНЫЕ. НАША ПЕРЕПИСКА ПОСТЕПЕННО УВЯДАЛА И МЕСЯЦА
  ЧЕРЕЗ ТРИ ПРЕКРАТИЛАСЬ.
   НО ДО СИХ ПОР ЖИВУТ ВО МНЕ ДОБРЫЕ ВОСПОМИНАНИЯ О ТЕХ ЛЕТНИХ ДНЯХ, КОГДА ВИКА ДОВЕРИТЕЛЬНО ДЕЛИЛАСЬ СО МНОЙ ЛЮБОВЬЮ К РОДНОЙ СТЕПИ, К ПРЕКРАСНОЙ МУЗЫКЕ ОПЕРЕТТ, НАДЕЖДАМИ НА СВОЁ, УВЫ, НЕСБЫВШЕЕСЯ АРТИСТИЧЕСКОЕ БУДУЩЕЕ. НЕСОМНЕННО, ЧТО ОНО НЕ СОСТОЯЛОСЬ НЕСПРАВЕДЛИВО - ВОТ ТАК НЕДРУЖЕСТВЕННО ИНОГДА ПОСТУПАЕТ С НАМИ СУДЬБА.
  
   И СРЕДИ ТЕХ МОИХ ВОСПОМИНАНИЙ - ВПЕЧАТЛЕНИЕ ОТ ЗАРОСШИХ ТРАВОЙ ОКОПОВ ВОЕННОЙ ПОРЫ, ВПЕЧАТЛЕНИЕ, ГЛУБОКО ПРОНИКШЕЕ В МОЁ СЕРДЦЕ.
   МОЁ ВНИМАНИЕ ОБРАТИЛА НА ЭТИ ОКОПЫ ВИКА, ОНИ ЯВЛЯЛИСЬ СИМВОЛОМ И ЕЁ СВЯЩЕННОЙ ПАМЯТИ - ОТЕЦ ВИКИ ПОГИБ В БОЯХ ВЕЛИКОЙ ОТЕЧЕСТВЕННОЙ. ВЕРНУВШИСЬ В МОСКВУ, Я НАПИСАЛ СТИХОТВОРЕНИЕ 'ТАШКАЛА', КОТОРОЕ БЫЛО ОПУБЛИКОВАНО В ФАКУЛЬТЕТСКОЙ СТЕНГАЗЕТЕ И ВЫЗВАЛО ДОВОЛЬНО БУРНУЮ И СЕРДЕЧНУЮ РЕАКЦИЮ СТУДЕНТОВ. ПОСЛЕ ЭТОГО СТИХОТВОРЕНИЯ МОЯ РЕПУТАЦИЯ ИНСТИТУТСКОГО ПОЭТА СТАЛА, ПОЖАЛУЙ, ПРОЧНОЙ. ВОТ ОНИ, ТЕ СТИХИ:
  
  ТАШКАЛА
  (Воспоминание о студенческой практике)
   Ветеранам
   Великой Отечественной
   Помню эти степные тропы -
   там, близ Терека, в Ташкале...
   Зарубцованные окопы
   шрамом тянутся по земле.
   Да,
   воронки, окопы, ямы -
   фронтовые пути бойца.
   Сколько,
   сколько осталось шрамов
   на земле,
   на людских сердцах!
   Я боёв фронтовых не знаю,
   но коль жизнь бы позвала в бой,
   я,
   навстречу врагу шагая,
   сердцем помнил бы -
   не впервой!
   Я с Маресьевым полз сквозь беды.
   В Сталинграде сражался я...
   И, пройдя через те победы,
   стал готовым к своим боям.
  
   * * *
   На мой взгляд, смешно говорить начинающему стихотворцу: 'Ты должен стать поэтом!' Что значит для него стать поэтом? Это значит, поначалу добиться некоего литературного имени путём большего или меньшего насилования различных редакций (правда, иногда и без насилования их, если с первого раза удалось представить очень удачные стихи)...
   Поэт - это страшное слово. Поэту нужно издавать свои сборники. Один, другой... А чтобы эти сборники получились внушительнее, он сгребает в них, наряду с творческими удачами, разную дрянь, убеждая себя, что и она с натяжечкой может сойти за стихи. И начинаются разговоры о 'творческих промахах' этого поэта. А на кой чёрт зря тратить тонны бумаги и, главное, на кой чёрт зря отнимать у читателя время, отбивая у него вкус к поэзии и доверие к современным поэтам?! Нет, промахи оставляй себе, а читателю - только удачи, без всяких промахов.
   И начинающему стихотворцу нужно говорить другое: 'Народу нужны не литературные имена, а хорошие стихи. Продолжай писать, когда есть вдохновение. Учи науки и жизнь. Самые лучшие свои стихи показывай народу. Стыдись того, чтобы народ увидел твоё имя под плохим стихотворением. Главное - посвяти свою жизнь будущему. Будь борцом за будущую жизнь страны, за будущего человека. И неизменно борись именно теми делами, которыми сегодня или завтра принесёшь серьёзную пользу: учёбой, работой у станка, эмоциональной речью на комсомольском собрании, стихотворением, участием в художественной самодеятельности и т.д.
   Если стихи пишутся без вдохновения, брось стихи, делай другое, Если чувствуешь, что вообще исписался, брось это творчество, не халтурь в том, что делаешь для людей (если пишешь не только для себя). Дал народу пять удачных стихотворений и ни одного плохого - ты честен перед людьми; дал народу пять удачных стихотворений и пять ненужных ему - ты халтурщик.
  
   * * *
   Мои однокурсники Ермилов и Большов решили уйти из института и работать в геологической экспедиции, а учиться заочно (я не говорю о Кружилине: он вынужден это сделать, поскольку его выгнали из института за неуспеваемость).
   Надо сознаться, что мне тоже видится в жизни для нашего возраста кое-что, захватывающее воображение в большей мере, чем довольно монотонная учеба в институте (те же геологические экспедиции, экспериментальные работы на буровых, да и фольклорные экспедиции и др.). Поначалу я даже стал завидовать ребятам, хотя сам не решился последовать их примеру, поскольку, честно говоря, очень прочно вжился в институтскую среду и решил, что всё же более рационально - отдать очной учёбе ещё два года.
   Я написал на эту тему нашей мудрой Надежде Ивановне, и она категорически и убедительно посоветовала мне пройти путь очного обучения до конца, стараясь получить как можно более глубокие теоретические знания. В институте надо познать максимум возможного, и в этом - истинная сила воли. Глубокие фундаментальные знания - надёжное средство эффективного служения стране. Недоучек стране вполне хватает, а людей с богатым запасом знаний далеко недостаточно.
   Ясно, что заочное обучение - не прогрессивное, а вынужденное обучение. Прогрессивным обучением всегда останется только очное. Оно даёт возможность наиболее методично углублять свои фундаментальные, теоретические знания и в конечном счёте обрести их гораздо больше, чем обычно удается заочнику.
   Во всяком случае, выбор мною сделан, и надо оправдать его старательной учёбой. Пролетят два с половиной года - и пусть жизнь показывает мою значимость как специалиста...
  
   * * *
   Принципиальный спор любого характера и значения, если ведётся серьёзно и без задних мыслей, прежде всего, характеризует, во-первых, умение человека сначала думать, потом говорить, а во-вторых, собранность ума человека. Человек, который не выработал у себя слияния и постоянного функционирования этих двух качеств, обокрал свой ум и в спорах подчас выглядит жалко. К таким людям пока, увы, отношусь и я.
   Главное здесь то, что это обстоятельство, проявляясь в моей работе, в моём общении с людьми (а проявление его, конечно, не ограничивается только спорами), может приносить неприятности и зло л ю д я м, а не только мне самому.
   Подумай об этом Юра Цырин!
  
   * * *
   Несколько дней назад проходил заключительный бал нашего институтского фестиваля. На нём подводились итоги фестивальных конкурсов, и я оказался, лауреатом фестивального литературного конкурса. Года полтора назад это показалось бы мне ещё одним доказательством моих незаурядных творческих возможностей в поэзии. Сейчас же у меня, вместо такой наивной мысли появилось просто чувство удовлетворения, оттого что я смог сделать что-то ощутимое для успеха фестиваля. Насколько приятно такое свободное творчество, базирующееся исключительно на вдохновении, чем творчество, базирующееся на потребности в куске хлеба! Второй вид творчества может безвредно сосуществовать только с выдающимся талантом.
   Я боюсь вот чего. Боюсь, что когда-нибудь после окончания института какой-то литературный успех вытолкнет меня из колеи производственной жизни и кинет на путь профессионального творчества. Это очень маловероятно, тем не менее, это страшная вещь.
   Надо абсолютно ясно усвоить, что если я уйду из мира тех людей, которым должно быть посвящено моё литературное творчество, в мир литераторов, а среди нефтяников стану, в лучшем случае, только гостем, то непременно превращусь в мелкого литературного халтурщика, каких немало сейчас в писательской среде.
   Только плодотворная жизнь в гуще нефтяников, только постоянная трудовая связь со многими людьми могут дать мне то вдохновение, тот живой материал, которые необходимы мне для скромного, скорее всего, крошечного дела, что я мог бы сделать в литературе с пользой для людей.
  
   * * *
  
   Только что получил письмо от Юльки Большова. Бодрое, весёлое, полное жизни письмо счастливого человека. Он трудится в горах, в геологической экспедиции Академии Наук, и продолжает учиться. Он пишет: 'Не беда, если я окончу институт на год позже, зато буду иметь ясное представление о сути дела и буду в какой-то мере эрудирован в геологической сфере'.
   Надежда Ивановна и Юлька высказывают противоположные мысли, но оба понимают слова 'жизнь' и 'счастье' широко, как должны понимать их настоящие люди. А это - главное. Пусть будет счастлив чудесный парень Юлька Большов в своей жизни-поиске!
   Не могу не продолжить чуть-чуть.
   В чём Надежда Ивановна права без малейших оговорок, так это в том, что сегодня специалист может быть настоящим борцом с людской грязью только в том случае, если он имеет знания, достойные его диплома. А иначе, при всех его благих намерениях, при всей его страсти к лучшему, он будет выглядеть жалко.
  
   * * *
   Захотелось сохранить этот отрывок из неоконченного стихотворения, которое я сегодня порву, завершая переписывание в альбом из черновиков наиболее значимых для меня стихотворений:
  
  В мире есть лишь одна ошибка -
  Не отдать свою жизнь народу.
  И одно лишь есть неуменье -
  Не поверить зимой в весну.
  
   * * *
   Последнее время во мне, как никогда ранее, горит жажда знаний. Я согласен с нашим лектором по гидрогеологии в том, что этой жажде нельзя давать погаснуть. При любом роде деятельности эта жажда служит источником новых сил, нового вдохновения, весенним солнцем в душе, загрустившей в буднях...
   В тот момент, когда потеряю интерес к научной и технической книге, я начну слабеть как инженер, так же, как спортсмен слабеет, прекратив тренировки. Инженер - это значит, что в человеке живёт светлый и ищущий ум.
  
   * * *
   Человек принципиально отличается от животного тем, что жизнь животного посвящена исключительно сытости и благополучию самого себя, ну, ещё своих маленьких детей, а жизнь человека, по большому счёту, посвящена общественному развитию. Как удивятся некоторые люди, если узнают, что они по существу животные в образе человека! Впрочем, нет. На такое сообщение они улыбнутся с видом мудрецов. Какая им разница, кто они 'по существу', если им удобно жить. Ведь они не знают самого трудного и самого яркого счастья - быть Человеком.
   Я говорю о наших, советских махровых обывателях, об этих заразных существах. Они якобы работают, как все, 'живут честным трудом' - предъяви-ка к ним претензии... Но потребуй от них большого напряжения душевных сил для блага многих людей - вылезет наружу их гнилое нутро. Вылезет с их поступками, их неудовлетворенностью и, в итоге, с их пессимизмом. В махровом обывателе всегда есть микроб пессимизма, и развитие его можно задержать только сытостью и благополучием. Для него не существуют идеалы, благородные порывы, высокие мечты, мужество. А ведь самое большое счастье - только в этом.
  
   * * *
   Почему духовные потребности человечества, направленные на служение общественному прогрессу, не могут погаснуть в процессе этого прогресса?
   Потому что они не есть нечто сверхъестественное, а рождены этим объективно необходимым прогрессом, питаются этим прогрессом и опережают этот прогресс, увлекая его за собой. Иллюстрация - история.
   Не потеряют ли духовные потребности человечества своего волевого наполнения, когда средняя материальная потребность будет удовлетворяться с таким же трудом, какой сегодня мне требуется в Москве для обретения пачки соли?
   Другими словами, не будет ли дерзновенность подавлена сытостью и благополучием в масштабе человечества?
   Очень надеюсь, что нет.
   Потому что дерзновенность зависит не от сытости и благополучия как таковых, а от того места, какое они занимают в мироощущении человека. А это место зависит от мировоззрения человека. Мировоззрение же зависит от воспитания.
   И хочется думать, что общественное воспитание будет совершенствоваться с прогрессом человечества, служа этому прогрессу.
  
   * * *
   Нынешних советских махровых обывателей, людей, лишенных общественного кругозора, утонувших в мелких личных интересах, можно разделить на несколько основных категорий:
   - 'тихий', невидный, неизменно пассивный обыватель (живёт везде: и в Москве, и в самом захолустном местечке);
   - невидный обыватель с угрюмо-воинствующим настроем (живёт тоже везде; нередко, размышляя, проявляет омерзительное убожество в понимании общественных ценностей);
   - нечто среднее между ними (может последовательно проявлять и тихую пассивность, и - временами - угрюмо-воинствующий настрой);
   - 'тихий' обыватель-аристократ (точки скопления - Москва и другие крупные города; не ораторствует, но с явным самодовольством являет нам свой драгоценный образ);
   - обыватель-аристократ с воинствующим настроем (точки скопления те же; отличается высокомерно-циничным отношением к делам государства и общества, будучи при этом глубоко равнодушным ко всему происходящему в стране).
   Цель жизни вообще - фикция.
   Цель жизни конкретного человека в субъективном плане - то, что больше всего удовлетворяет его душу. Думаю, человеку не дано более капитального душевного удовлетворения, чем удовлетворение от вдохновенного служения прогрессу.
   Почему довольно многие не чувствуют этого? Нет перевеса соответствующего опыта (своего или чужого) над опытом, тянущим сознание в другую сторону.
   'Опыт' я понимаю в самом широком смысле слова - как многообразную насыщенность жизни человека или многих людей, т.е. то, что пройдено, прочувствовано, продумано, во взаимосвязи и взаимообусловленности.
  
   * * *
  
   Задача писателя - познать мудрость, красоту и движение жизни в их наиболее ярких проявлениях и запечатлеть эти проявления художественными средствами литературы.
   Работа каждого литературного произведения - укреплять силу единомышленников и в той или иной степени приближать к своему мировоззрению любого человека.
  
   * * *
   Я 20 дней, если не больше, бился над стихотворением 'Разговор с обывателем'.
   Вчера я его порвал.
   Почему так неудачно израсходовано время? Потому что я проглядел в стихотворении фальшь, но чувствуя интуитивно 'что-то не то', пытался соорудить нечто вроде тришкиного кафтана...
   Надо быть зорким к фальши и никогда не пытаться идти с ней на компромисс по принципу, высмеянному Гретой Танеевой: 'Со смыслом нелады - рифма выручит'.
  
   * * *
   Браться за написание стихотворения, не зная в принцине, что именно хочешь сказать, - это по существу то же, что пытаться написать портрет кистью для побелки стен. Только в исключительно редких случаях такие попытки поэта после большой непроизводительной затраты времени могут вылиться в нечто, претендующее на удачность.
   Без предварительно мобилизованного поэтического мышления браться за стихи нельзя. Надо как вообще, так и в частностях уважать труд поэта.
  
   * * *
   Пусть это звучит слишком пафосно, но здесь нет неправды: моё поколение в целом воспитано на героических традициях советского народа, и эти традиции так глубоко пережиты нами, что героический опыт старших поколений придает нам гордую уверенность в своих духовных силах, словно личный опыт. Мы живём героическим духом наших отцов и дедов.
  
   * * *
   Если бы меня попросили назвать знакомого мне человека, силой ума которого я был потрясён, я бы сказал: 'Это моя одноклассница Грета Танеева. Она самая умная из всех, с кем мне доводилось обсуждать существенные вопросы нашей жизни, подчас и спорить. Её логика, её аргументы неодолимы'.
   Если бы меня спросили, влюблён ли я в Грету как девушку, услышали бы ответ: 'Нет. Но она мне бесценный друг - надеюсь, навсегда'.
   Если бы меня попросили объяснить, почему не влюбился в такую талантливую подругу, я бы ответил: 'Не знаю'.
   Иногда мы слышим: 'Умная голова, а дураку досталась'. Не хочется так грубо высказываться о нашей умнице Грете, но, честно говоря, болит душа за её выбор своего жизненного пути. У меня прибавилось бы счастья, если бы я узнал, что Грета всё же вышла на такой путь, который даст возможность расцвести в полную силу её прекрасному, идеальному по чёткости мысли уму. А она вдруг поступила в Ангарский нефтяной техникум, чтобы стать техником-электриком, и написала мне: 'Ты будешь поэтом, а я - человеком. Чем роль моя хуже поэта?'
   Техников-электриков и даже инженеров-электриков хватит без неё. Грета - философ, публицист, поэт, писатель, литературовед. Именно здесь её призвание.
   Но она почему-то не хочет этого видеть, она обманывает саму себя.
   Эх, Грета, Грета... Кто поможет тебе выйти на ту дорогу, по которой тебе надо идти. Я тут, кажется, бессилен. Но даже если никто тебе не поможет, ты - верю! - рано или поздно выйдешь на эту дорогу. Не могу не верить в это. Ведь твоему уму неудобно в тех делах, которые ты сейчас делаешь. Он будет искать иной сферы и найдет её. Неужели ты сможешь прожить всю жизнь, игнорируя своё призвание, которое должно принести много радости и тебе, и людям.
   И не литкружок нужен тебе. Тебе нужна с п е ц и а л ь н о с т ь критика, литературоведа, журналиста. Тебе нужна основная работа в этих областях, а не по совместительству. Я соглашусь с тобой, если ты скажешь, что просто не хочешь спешить. Но если до гроба зачислила себя в электрики, ты всю жизнь будешь обкрадывать себя и людей...
  
   К ВЕЛИКОМУ СОЖАЛЕНИЮ, ГРЕТА ТАК И НЕ СТАЛА ПРОФЕССИОНАЛЬНЫМ ГУМАНИТАРИЕМ. НО НА ПРОТЯЖЕНИИ ВСЕЙ СВОЕЙ ЖИЗНИ ПИСАЛА ПРЕКРАСНЫЕ СТИХИ. ЖИЗНЬ ЕЁ ОКАЗАЛАСЬ ОЧЕНЬ НЕЛЁГКОЙ, А В 'ЛИХИЕ' 90-Е ГОДЫ ПРОШЛОГО ВЕКА ПРОСТО НЕВЫНОСИМОЙ. ВОТ ЕЁ ПОСЛЕДНЕЕ ПИСЬМО ОТ 11 НОЯБРЯ 1996 ГОДА:
   'ЗДРАВСТВУЙ, ЮРА! ВЧЕРА МОЯ ВНУЧКА ВЕРОНИКА ПЕРВЫЙ РАЗ СКАЗАЛА 'ЗДРАВСТВУЙТЕ!' И ТАК ГОРДИЛАСЬ ЭТИМ, ТАК ПОВТОРЯЛА ЭТО СЛОВО НА ВСЕ ЛАДЫ! ЕЙ 2 ГОДА И 7 МЕСЯЦЕВ, НО ГОВОРИТЬ ТОЛЬКО ЧТО НАЧАЛА, ХОТЯ ДАВНО УЖЕ ВСЕ ПОНИМАЕТ, ВСЕ СЛЫШИТ, ВСЕ ПРОСЬБЫ ВЫПОЛНЯЕТ ПРАВИЛЬНО. ЕСТЬ ПРИЧИНА: МАТЬ С НЕЙ НЕ РАЗГОВАРИВАЛА, ЖИЛИ ОНИ ОТДЕЛЬНО, ТЕПЕРЬ ВОТ СЫН И ВНУЧКА - СО МНОЙ. ТЕПЕРЬ ОТДАЛИЛОСЬ ОТ НИХ ПЬЯНСТВО ОТЦА НЕВЕСТКИ И ЕЕ БРАТА, МНОГОЛЕТНЕЕ, БЕСПРОБУДНОЕ...
   ТАМ СТАЛ СПИВАТЬСЯ И МОЙ СЫН ВИТЯ. ЭТО БЫЛО СТРАШНОЕ ГОРЕ ДЛЯ МЕНЯ - И СТЫДНОЕ ГОРЕ.
   ПОНЯЛ, ЮРОЧКА? ПОНЯЛ ТЫ, БОЛЬШОЙ УМНИЦА? Я ТЕБЯ ВСЕГДА ЛЮБИЛА, ЦЕНИЛА, УВАЖАЛА. ВСЕ ТВОИ ОТКРЫТКИ, ТЕЛЕГРАММЫ, ПИСЬМА ХРАНЮ, ДО ПОСЛЕДНЕГО. И ДУМАЛА, ЧТО ОТВЕТИШЬ НА ПРЕДЫДУЩЕЕ ПИСЬМО. НАДЕЯЛАСЬ, ЖДАЛА, ДУМАЛА. НО ШЕСТЬ МЕСЯЦЕВ - СРОК НЕМАЛЫЙ.
   ТЫ МЕНЯ ЗАДЕЛ СВОИМ МОЛЧАНИЕМ. ИЛИ БОЛЕН? А БЫТЬ МОЖЕТ, ПИСЬМО МОЕ СОЗДАЛО ДЛЯ ТЕБЯ ЗАТРУДНЕНИЯ? Я БЫ ТЕБЯ ПОНЯЛА. НО ЧТО ЖЕ МНЕ ПРИКАЖЕШЬ ДУМАТЬ, ЕСЛИ ОТВЕТА ОТ ТЕБЯ НЕТ?
   ЕСЛИ И НА ЭТО ПИСЬМО НЕ ОТВЕТИШЬ, Я ЗАМОЛЧУ НАВСЕГДА.
   ПРОСТИМСЯ, ЮРА, ДА? НАВСЕГДА? ТАК?..
   ...СЛЫШАЛА ОТ КОГО-ТО, ЧТО ТЫ СТАЛ ПРОФЕССОРОМ. ДА, КОНЕЧНО, ТЫ УМЕН И ТАЛАНТЛИВ. А Я? ВИДИМО, Я - НАСТОЯЩАЯ ДУРА, НЕ УМЕЮ ЖИТЬ В НАШЕМ МИРЕ. ВОТ СЕЙЧАС, КОГДА Я ПИШУ, ТРЕЗВЫЙ СЫН ПОХОДЯ ОБОЗВАЛ МЕНЯ ДУРОЙ. ТРЕЗВЫЙ! А ЧТО БЫВАЕТ, КОГДА ОН ПЬЯН! ТЫ МОЖЕШЬ ПРЕДСТАВИТЬ? НЕТ...
   ВОТ ТАКИЕ ДЕЛА, ЮРА. ДО СВИДАНИЯ? ПРОЩАЙ? В ЛЮБОМ СЛУЧАЕ ОБЯЗАТЕЛЬНО БУДЬ ЗДОРОВ!
   ОБНИМАЮ. ГРЕТА'.
  
   ЧЕРЕЗ МНОГО ЛЕТ В СВОЕЙ ПОВЕСТИ 'ЕЁ ПУТЬ К ТРАГЕДИИ' Я НАПИСАЛ:
   'ЭТО БЫЛО ЕЕ САМОЕ ПОСЛЕДНЕЕ ПИСЬМО. Я ПОМНЮ, ЧТО ПОСПЕШИЛ ЧТО-ТО ОТВЕТИТЬ, ПОДБОДРИТЬ ГРЕТУ. УДАЛОСЬ ЛИ МНЕ ЭТО? И ПОЧЕМУ Я НЕ ОТВЕТИЛ НА ПРЕДЫДУЩЕЕ ПИСЬМО? НЕ ЗНАЮ, ЧТО СКАЗАТЬ. И НЕ ХОЧУ ИСКАТЬ СЕБЕ ОПРАВДАНИЙ. ХОТЯ ПАМЯТЬ УСЛУЖЛИВО ПОДСКАЗЫВАЕТ, ЧТО Я САМ ТОГДА ПЕРЕЖИВАЛ ТЯЖКИЕ СОБЫТИЯ.
   ШЛИ ПОЛНЫМ ХОДОМ РАЗВАЛ ОТРАСЛЕВОЙ НАУКИ, ПОДМЕНА НАУЧНОЙ ДЕЯТЕЛЬНОСТИ БЕЗУДЕРЖНО СПЕКУЛЯТИВНОЙ. КОММЕРЧЕСКАЯ ПРЕДПРИИМЧИВОСТЬ СТАЛА ГЛАВНЫМ КРИТЕРИЕМ ЦЕННОСТИ ЧЕЛОВЕКА. А Я (ВИДИМО, В ГЛАЗАХ МНОГИХ ТОЖЕ ДУРАК) ИЗО ВСЕХ СИЛ СТАРАЛСЯ ВСЕЦЕЛО ОСТАТЬСЯ В НАУЧНО-ТЕХНИЧЕСКОМ ПОИСКЕ, СОХРАНИТЬ ДЛЯ ОТРАСЛИ ТО ЛЮБИМОЕ ТВОРЧЕСКОЕ НАПРАВЛЕНИЕ, КОТОРОМУ ОТДАЛ ДЕСЯТКИ ЛЕТ ЖИЗНИ. Я ВСЁ СТАРАЛСЯ И СТАРАЛСЯ, ПОДДЕРЖИВАЕМЫЙ МАЛЕНЬКОЙ КОГОРТОЙ ВЕРНЫХ СОТРУДНИКОВ, ПРЕОДОЛЕВАЛ КОММЕРЧЕСКИЙ ПСИХОЗ, ОХВАТИВШИЙ НАУЧНО-ТЕХНИЧЕСКУЮ ИНТЕЛЛИГЕНЦИЮ, ОХЛАЖДЕНИЕ НЕФТЯНЫХ КОМПАНИЙ К ОТЕЧЕСТВЕННОЙ НАУКЕ В ПОЛЬЗУ АМЕРИКАНСКИХ ИННОВАЦИОННЫХ ФИРМ, НЕПОНИМАНИЕ, А В КОНЕЧНОМ СЧЕТЕ ПРОСТО ПРЕДАТЕЛЬСТВО СВОЕГО БЛИЖАЙШЕГО СОРАТНИКА И ДРУГА ВАЛЕНТИНА ВАНИЧЕВА, МНОГИЕ ДРУГИЕ УДАРЫ, КОТОРЫЕ НАГРОМОЖДАЛИСЬ ЭПОХОЙ СУДОРОЖНОГО, УСКОРЕННОГО - ЧЕГО БЫ ЭТО НИ СТОИЛО - ПОСТРОЕНИЯ КАПИТАЛИЗМА В РОССИИ.
   ЛЮДИ ГОВОРИЛИ, ЧТО Я СТАЛ СТРЕМИТЕЛЬНО СТАРЕТЬ ПОД ПРЕССОМ НАХЛЫНУВШИХ НЕПРИЯТНОСТЕЙ И ПРОБЛЕМ... ДА, ТАК БЫЛО. НО БЕЗНРАВСТВЕННО ПРИКРЫВАТЬСЯ ВСЕМ ЭТИМ, ЕСЛИ Я НЕ СУМЕЛ ВОВРЕМЯ ПОДАРИТЬ МОЕМУ ДРУГУ ГРЕТЕ ТАКИЕ СЛОВА, КОТОРЫЕ ПОМОГЛИ БЫ ЕЙ ВЫСТОЯТЬ. ТЯЖЕЛО ДУМАТЬ О ТОМ, ЧТО НЕ СУМЕЛ Я СПАСТИ ЧЕЛОВЕКА. А ЭТО БЫЛО ВАЖНЕЕ ВСЕГО ОСТАЛЬНОГО...
   ГРЕТА БОЛЬШЕ НЕ ПИСАЛА МНЕ, А ЧЕРЕЗ НЕСКОЛЬКО МЕСЯЦЕВ Я УЗНАЛ, ЧТО ОНА ПОКОНЧИЛА С СОБОЙ. НЕ ХВАТИЛО ЕЙ СИЛ НЕСТИ В РОССИЙСКУЮ ЖИЗНЬ КОНЦА ДВАДЦАТОГО ВЕКА НРАВСТВЕННУЮ ЭСТАФЕТУ, ЗАВЕЩАННУЮ НАМ ЛУЧШИМИ ЛЮДЬМИ ПРОШЛЫХ ЭПОХ.
   ЭТОГО ХОРОШЕГО ЧЕЛОВЕКА УЖЕ НЕТ.
   В ЖИЗНИ ЕСТЬ МЫ...'
   ПОСЛЕ СМЕРТИ ГРЕТЫ ЕЁ СЕСТРА ПРИСЛАЛА МНЕ ТОЛСТУЮ ТЕТРАДЬ СТИХОВ, НАПИСАННЫХ ГРЕТОЙ ЗА МНОГИЕ ГОДЫ. МОЯ МЕЧТА - ОПУБЛИКОВАТЬ ИХ...
  
   * * *
   Впишу сюда стихотворение. Написал только что, сегодня. Наверное, ужасно слабое в художественном отношении. Ну, и пусть. Оно написано только для меня.
   Мне не приходилось валять дурака в прошедшем семестре. Наоборот, он явился для меня успешным испытанием на совмещение учёбы с очень трудоёмкой общественной работой (в стенгазете). И в целом мои успехи в учебе совсем неплохие. Но неожиданная 'тройка' по буровым машинам должна ещё больше поднять во мне собранность.
   Правда, эту 'тройку' можно причислить к разряду печальных случайностей: я оказался в невыгодном положении, по сравнению с большинством ребят, поскольку в аудитории среди имеющихся вспомогательных учебных плакатов, помогающих студентам готовить ответы, почему-то нужного мне не было. Ну, а некоторые элементы сложной буровой техники память моя пока удержать неспособна - это придёт на практике. Я ХОЧУ и БУДУ иметь серьёзную компетенцию в буровой технике...
   Но, конечно, это весьма слабое утешение - я непременно пересдам экзамен по этой, одной из самых основных для нас дисциплине.
  
  Я хотел бы учиться здорово,
  Чтоб -
   с профессором споры жаркие.
  Я хотел бы ума, которого
  На поэмы хватало б яркие.
  Надоело -
   'дела неважные'...
  Только главным считаю всё же я,
  Что готов я минуту каждую
  Людям сделать
   что-то хорошее...
  Стану
   собранней
   и настойчивей.
  Всё возможное наверстается.
  И увижу счастье воочию,
  Что громадою дел рождается.
  
   ЗДЕСЬ, ПОЖАЛУЙ, УМЕСТНО ЗАМЕТИТЬ, ЧТО, КАК Я ПОЛАГАЮ, 'ГРОМАДОЮ ДЕЛ' БЫЛА СО ВРЕМЕНЕМ РОЖДЕНА И МОЯ ДЕЙСТВИТЕЛЬНО СЕРЬЁЗНАЯ КОМПЕТЕНЦИЯ В ТЕХНИЧЕСКИХ СРЕДСТВАХ БУРЕНИЯ. ВЕДЬ НЕ СЛУЧАЙНО ЖЕ ДИССЕРТАЦИОННЫЙ СОВЕТ ВНИИ БУРОВОЙ ТЕХНИКИ РЕШИЛ, ЧТО Я ДОСТОИН УЧЁНОЙ СТЕПЕНИ ДОКТОРА ТЕХНИЧЕСКИХ НАУК СРАЗУ ПО ДВУМ СПЕЦИАЛЬНОСТЯМ: ТЕХНОЛОГИИ БУРЕНИЯ; МАШИНАМ И НЕФТЯНОМУ ОБОРУДОВАНИЮ. И ВЫСШАЯ АТТЕСТАЦИОННАЯ КОМИССИЯ СТРАНЫ С ЭТИМ СОГЛАСИЛАСЬ...
   НУ, А ПРИ ОКОНЧАНИИ ИНСТИТУТА Я НАХОДИЛСЯ НА ДОВОЛЬНО НЕПЛОХОМ, ЧЕТВЕРТОМ МЕСТЕ ПО УСПЕВАЕМОСТИ (СРЕДНЕМУ БАЛЛУ ОЦЕНОК) СРЕДИ СТУДЕНТОВ НАШЕГО ПОТОКА. ЭТО МНЕ СТАЛО ИЗВЕСТНО НА РАСПРЕДЕЛЕНИИ ПО МЕСТАМ РАБОТЫ: НАС ВЫЗЫВАЛИ НА КОМИССИЮ В ПОСЛЕДОВАТЕЛЬНОСТИ, СООТВЕТСТВУЮЩЕЙ ОТНОСИТЕЛЬНОЙ УСПЕВАЕМОСТИ.
  
   * * *
   Что значит - ЛЮБИТЬ ЧЕЛОВЕКА? Я имею в виду горьковскую любовь к человеку. Это значит - всей душой болеть за лучшие духовные качества человека. Следовательно, всё гадкое, грязное в человеке вызывает в тебе боль и острое чувство антипатии, даже гнев. Неприязнь к дряни в человеке и чуть ли не восторженная любовь к хорошему в нём - вот что такое Горький. Да, надо жить во вражде с неправдой, несправедливостью, ложью, но нельзя погубить в себе человека с его добротой, состраданием и милосердием.
   Любить человека способен, по-моему, только оптимист. Я не могу поверить, чтобы мрачный, пессимистично настроенный субъект мог бы по-горьковски любить человека.
   И ещё. Нельзя путать любовь к человеку с разглядыванием всех через розовые очки.
  
   * * *
   Мне не по душе случаи, когда юноша или девушка в 18 - 20 лет, не имея ещё представления о настоящих жизненных испытаниях (и, тем более, о диалектическом методе познания), открывает сотни мрачных 'америк', опираясь на опыт различных теть и дядь, доводящих почти до культа свои обывательские претензии и недовольства.
   Тот, кто способен объективно осмысливать жизнь, не может не считать, что за прогресс надо бороться и в крупном, и в малом.
   Почему?
   Да потому что сутью-то прогресса являются, во-первых, взаимосвязь и борьба противоположностей, а во-вторых, разрешение противоречий путем коренных, качественных изменений в явлении.
   Жизнеосмысление человека лишь тогда становится источником великого благородства (не понять - 'донкихотства'!), когда оно, сломав рамки поверхностной констатации жизненных явлений и обывательских выводов из этой констатации, наполняется желанием добровольной активной борьбы за всеохватывающий человеческий прогресс, и в первую очередь непосредственно за будущего человека.
  
   * * *
   Не запутаться бы в сложностях жизни, чтобы не пополнить категорию людей, мешающих самим себе. Надо всегда трезво помнить, что наличие борьбы противоположностей в их неразрывности - необходимая сущность нашего развития, нашего движения к прогрессу. Никогда нельзя раскисать перед противоречиями развития!
  
  
  
  Казанский филиал ВНИИ комплексной автоматизации нефтяной и газовой промышленности (ВНИИКАнефтегаз),
  1959 - 1962 годы
  
   * * *
   Сколько воды утекло со дня моей предыдущей записи! Я женился, я переехал в Казань, работаю около трёх лет в Казанском филиале ВНИИКАнефтегаз, стал старшим инженером. Очень скоро мне стукнет 25 лет.
   И вот наконец я могу с удовлетворением отметить, что добросовестно выполнил обещание, данное себе 27 марта 1956 года. Шесть лет я не позволял себе думать о писательском пути, шесть лет я душил свою тягу к литературному творчеству. И вот эти шесть лет завершились.
  Как много они мне дали! Все они были посвящены только нефтяной промышленности. Писательскому творчеству в них места практически не было.
   Но тяга к нему осталась. И нет смысла далее её душить, эту прекрасную тягу к творчеству. Весь досуг я готов отдавать ей. В ней - моё наслаждение, и глупо отказываться от него.
   Сегодня я вчерне закончил первое стихотворение 'эпохи своего возрождения'.
   В добрый путь!
  
   * * *
   Ум и принципиальность! Если они не связаны воедино, то принципиальность гроша не стоит. Принципиальность без ума - это убеждать барана, стыдить закоренелого эгоиста или превращаться на общественной работе в холуя коллектива, забыв об основном принципе любой общественной организации: взаимное доверие и уважение.
   Каждую свою цель надо соединять с хорошо продуманной тактикой - тогда принципиальность приведет к успеху.
   Меньше интеллигентской улыбчивости, но ни грамма донкихотского боевого азарта. Всегда трезво оценивать обстановку и действовать наверняка!
  
   ВРОДЕ БЫ ДОВОЛЬНО АБСТРАКТНАЯ ЗАПИСЬ, НО ДЛЯ МЕНЯ ОНА ИМЕЛА ГЛУБОКИЙ СМЫСЛ И ПОЗЖЕ В КАКОЙ-ТО МЕРЕ ОПРЕДЕЛИЛА МОЮ В ЦЕЛОМ УСПЕШНУЮ МНОГОЛЕТНЮЮ РАБОТУ ПО ИСПЫТАНИЯМ И ВНЕДРЕНИЮ НОВОЙ ТЕХНИКИ НА НЕФТЯНЫХ МЕСТОРОЖДЕНИЯХ ЗАПАДНОЙ СИБИРИ.
   УМ И ПРИНЦИПИАЛЬНОСТЬ! ЭТОТ ЛОЗУНГ Я ПРОНЕС ЧЕРЕЗ ДЕСЯТИЛЕТИЯ. А ЭТИ ДЕСЯТИЛЕТИЯ ПОСВЯЩАЛ С СОРАТНИКАМИ ПОВЫШЕНИЮ ПРОИЗВОДИТЕЛЬНОСТИ СКВАЖИН. НО ПРЕДЛАГАЕМЫЕ НАМИ С ЭТОЙ ЦЕЛЬЮ СПЕЦИАЛЬНЫЕ ТЕХНИКО-ТЕХНОЛОГИЧЕСКИЕ СРЕДСТВА ДОЛЖНЫ БЫЛИ РЕАЛИЗОВЫВАТЬ НА ПРОИЗВОДСТВЕ БУРОВИКИ В ДОПОЛНЕНИЕ К ИХ ОБЫЧНОЙ РАБОТЕ. К СОЖАЛЕНИЮ, В СОВЕТСКОЙ ПРАКТИКЕ ВСЕ МАТЕРИАЛЬНЫЕ И МОРАЛЬНЫЕ БЛАГА БУРОВИКОВ БЫЛИ ОБУСЛОВЛЕНЫ СКОРОСТЬЮ СТРОИТЕЛЬСТВА, А НЕ ПРОИЗВОДИТЕЛЬНОСТЬЮ СКВАЖИН. Я ЖЕ СВОИМИ ПРЕДЛОЖЕНИЯМИ СПОСОБСТВОВАЛ ЗАМЕДЛЕНИЮ ЭТОЙ ВОЖДЕЛЕННОЙ СКОРОСТИ. ПРИОРИТЕТ ПРОИЗВОДИТЕЛЬНОСТИ СКВАЖИН В ОЦЕНКЕ ДЕЯТЕЛЬНОСТИ БУРОВЫХ БРИГАД БЫЛ ПРИЗНАН, КОГДА Я УЖЕ СТАЛ СЕДЫМ ПОЖИЛЫМ ЧЕЛОВЕКОМ. ДО ЭТОГО ЖЕ Я ВЫГЛЯДЕЛ В ГЛАЗАХ МНОГИХ БУРОВИКОВ-ПРОИЗВОДСТВЕННИКОВ НЕКИМ СТРАННЫМ, ОТОРВАННЫМ ОТ РЕАЛЬНОСТИ РОМАНТИКОМ.
   НО ГЛУБОКО ВЕРИЛ В ПРАВИЛЬНОСТЬ СВОЕЙ ПОЗИЦИИ. И ЧТОБЫ НЕ СДАВАТЬ ЕЁ, ТРЕБОВАЛОСЬ ИМЕННО ЕДИНСТВО УМА И ПРИНЦИПИАЛЬНОСТИ. А ПОТОМУ Я, ВОПРЕКИ СЛОЖИВШЕЙСЯ СИТУАЦИИ, ПОСТАРАЛСЯ СТАТЬ ЭФФЕКТИВНЫМ И НЕСГИБАЕМЫМ АГИТАТОРОМ ЗА КАЧЕСТВО, А СЛЕДОВАТЕЛЬНО, ЗА ПРОИЗВОДИТЕЛЬНОСТЬ СКВАЖИН...
   ПОМНЮ, ГЛАВНЫЙ ИНЖЕНЕР ТРЕСТА 'ЗАПСИББУРНЕФТЬ', ВЕДУЩЕГО БУРОВЫЕ РАБОТЫ НА ОГРОМНЫХ ПРОСТОРАХ ТЮМЕНСКОЙ ОБЛАСТИ, СКАЗАЛ МНЕ ОДНАЖДЫ: 'МНЕ КАЖЕТСЯ, ЮРИЙ ЗАВЕЛЬЕВИЧ, ВЫ НЕ ТОЛЬКО УЧЁНЫЙ, НО И ГИПНОТИЗЁР. ЗАШЛИ В МОЙ КАБИНЕТ, НАЧАЛИ МЕНЯ УБЕЖДАТЬ - И ЧЕРЕЗ 15 - 20 МИНУТ Я ЧУВСТВУЮ СЕБЯ МУХОЙ, НАКРЫТОЙ СТЕКЛЯННОЙ БАНКОЙ: УЖЕ НЕСПОСОБЕН ВЫЛЕТЕТЬ ИЗ ЭТОЙ ЗАПАДНИ - ОСТАЁТСЯ ТОЛЬКО СОГЛАСИТЬСЯ С ВАМИ'.
   А ОДИН ИНЖЕНЕР-БУРОВИК, РАБОТАЮЩИЙ В ГОРОДЕ НОЯБЬСКЕ (ЯМАЛО-НЕНЕЦКИЙ АВТОНОМНЫЙ ОКРУГ) КАК-ТО ЗАЯВИЛ: 'МНЕ КАЖЕТСЯ, ВЫ ГОТОВИТЕСЬ К КАЖДОЙ БЕСЕДЕ С ОТВЕТСТВЕННЫМИ ЛИЦАМИ В БУРЕНИИ, КАК К ШАХМАТНОЙ ПАРТИИ, КОТОРУЮ НАМЕРЕНЫ НЕПРЕМЕННО ПРИВЕСТИ К СВОЕМУ ВЫИГРЫШУ'.
   КОНЕЧНО, ПРИЯТНЫЕ КОМПЛИМЕНТЫ. НО ПО СУЩЕСТВУ ЗДЕСЬ НЕ ИМЕЛО МЕСТО ЧТО-ТО ИНОЕ, КРОМЕ ВОЗМОЖНОЙ ДЛЯ МЕНЯ МОБИЛИЗАЦИИ УМА И ПРИНЦИПИАЛЬНОСТИ...
  
  
  
  Аспирантура Института геологии и разработки горючих ископаемых (ИГиРГИ),
  г. Москва, 1963 - 1965 годы
  
   * * *
   РЕШЕНИЕ ПОСТУПИТЬ В АСПИРАНТУРУ Я ПРИНЯЛ ВНЕЗАПНО, ПО НАСТОЯНИЮ ЖЕНЫ. САМ БЫ Я, ПОЖАЛУЙ, ПРОИГНОРИРОВАЛ ПОПАВШИЙ В МОИ РУКИ РЕКЛАМНЫЙ ЛИСТОК, ПРИГЛАШАЮЩИЙ ЖЕЛАЮЩИХ СПЕЦИАЛИСТОВ СДАВАТЬ ВСТУПИТЕЛЬНЫЕ ЭКЗАМЕНЫ В АСПИРАНТУРУ ЗНАМЕНИТОГО ИНСТИТУТА ИГИРГИ, ИМЕЮЩЕГО ДВОЙНОЕ ПОДЧИНЕНИЕ: АКАДЕМИИ НАУК СССР И МИНИСТЕРСТВУ НЕФТЯНОЙ ПРОМЫШЛЕННОСТИ. К ЭТОМУ ВРЕМЕНИ Я УСПЕЛ ПОВЫСИТЬ КВАЛИФИКАЦИЮ В ОБЛАСТИ ПРИБОРОВ НА ИНЖЕНЕРНОМ ПОТОКЕ КАЗАНСКОГО АВИАЦИОННОГО ИНСТИТУТА И ПРОДОЛЖАЛ УВЛЕЧЁННО ТРУДИТЬСЯ В УЖЕ РОДНОМ КАЗАНСКОМ ФИЛИАЛЕ ВНИИКАНЕФТЕГАЗ. МНЕ БЫЛО ВПОЛНЕ ХОРОШО И ТАМ. НО МОЯ ТАНЯ СТАЛА МЫСЛИТЬ СТРАТЕГИЧЕСКИ. ОНА УБЕЖДАЛА МЕНЯ, ЧТО ТОТ КОМПЛЕКС ЗНАНИЙ, КОТОРЫМ Я ТЕПЕРЬ ОБЛАДАЮ (ЗНАНИЯ И ПО СТРОИТЕЛЬСТВУ СКВАЖИН, И ПО СОВРЕМЕННЫМ ЭЛЕКТРОННЫМ ПРИБОРАМ) ПОЗВОЛИТ МНЕ СДЕЛАТЬ ОРИГИНАЛЬНУЮ И ИНТЕРЕСНУЮ ДИССЕРТАЦИОННУЮ РАБОТУ.
   ТАК И ПОЛУЧИЛОСЬ. В ИГИРГИ ПЕРЕДО МНОЙ БЫЛА ПОСТАВЛЕНА ЗАДАЧА, КОТОРУЮ НЕ МОГ БЫ ОСИЛИТЬ 'ЧИСТЫЙ' БУРОВИК: РАЗРАБОТАТЬ НОВУЮ МЕТОДИКУ ОПРЕДЕЛЕНИЯ ТЕХНОЛОГИЧЕСКИХ СВОЙСТВ МАТЕРИАЛОВ ДЛЯ ЦЕМЕНТИРОВАНИЯ СКВАЖИН, ПРИМЕНИМУЮ КАК В ЛАБОРАТОРНЫХ УСЛОВИЯХ, ТАК И ПРИ СКВАЖИННЫХ ГЕОФИЗИЧЕСКИХ ИССЛЕДОВАНИЯХ. ТАКАЯ МЕТОДИКА ПОЗВОЛИЛА БЫ ПРЯМО СОПОСТАВЛЯТЬ СВОЙСТВА МАТЕРИАЛОВ, ДОСТИГНУТЫЕ В ЛАБОРАТОРИИ, С ТЕМИ, ЧТО ВОЗНИКАЮТ В СЛОЖНЫХ СКВАЖИННЫХ УСЛОВИЯХ, А НА ЭТОЙ ОСНОВЕ КОРРЕКТИРОВАТЬ МЕТОДИКУ ЛАБОРАТОРНЫХ ИССЛЕДОВАНИЙ И ПОДБОРА РЕЦЕПТУРЫ ПРЕДЛАГАЕМЫХ МАТЕРИАЛОВ.
   В КОНЦЕ 1965 ГОДА Я УСПЕШНО ПРОШЁЛ ПРЕДВАРИТЕЛЬНУЮ ЗАЩИТУ ДИССЕРТАЦИИ, А В АПРЕЛЕ 1966 ГОДА УЧЁНЫЙ СОВЕТ ИГИРГИ ПРИСУДИЛ МНЕ УЧЁНУЮ СТЕПЕНЬ КАНДИДАТА ТЕХНИЧЕСКИХ НАУК, И МЕНЯ ОСТАВИЛИ В ИНСТИТУТЕ МЛАДШИМ НАУЧНЫМ СОТРУДНИКОМ.
   В НАЧАЛЕ ОКТЯБРЯ 1966 ГОДА МНЕ ВРУЧИЛИ СООТВЕТСТВУЮЩИЙ ДИПЛОМ; Я ТОГДА УЖЕ ТРУДИЛСЯ В ТОЙ ЖЕ ДОЛЖНОСТИ ВО ВНИИ БУРОВОЙ ТЕХНИКИ, КУДА БЫЛА ПЕРЕВЕДЕНА ВСЯ НАША ЛАБОРАТОРИЯ (ПО РЕШЕНИЮ МИНИСТЕРСТВА, В ПОРЯДКЕ СОВЕРШЕНСТВОВАНИЯ ОРГАНИЗАЦИИ НАУКИ). ВНИИ БУРОВОЙ ТЕХНИКИ СТАЛ МОИМ ПРИСТАНИЩЕМ НА ДЕСЯТИЛЕТИЯ, ЗДЕСЬ СО ВРЕМЕНЕМ Я ЗАЩИТИЛ ДОКТОРСКУЮ ДИССЕРТАЦИЮ, ЗДЕСЬ ПОЛУЧИЛ ЗВАНИЯ ЗАСЛУЖЕННОГО ИЗОБРЕТАТЕЛЯ РОССИИ И ПОЧЁТНОГО НЕФТЯНИКА.
   НО ТЯГА К ЛИТЕРАТУРНОМУ ТВОРЧЕСТВУ МЕНЯ ПО-ПРЕЖНЕМУ НЕ ОСТАВЛЯЛА...
  
   В этом году первый весенний день задержался. Лишь сегодня на улицы вступила весна. И как раз в такой прекрасный день мне в руки попал дневник Жюля Ренара - крупного писателя Франции конца 19-го - начала 20-го веков. Не могу не записать одного прекрасного высказывания этого человека. Данное высказывание может стать лозунгом каждого, кто идёт в жизнь, полный сил, надежд и помыслов.
   '1887. Без числа.
   ...Сильные волей не колеблются. Они садятся за стол, они обливаются потом. Они доведут дело до конца. Они изведут все чернила, они испишут всю бумагу. И в этом отличие талантливых людей от малодушных, которые никогда ничего не начнут. Литературу могут делать только волы. Самые мощные волы - это гении, те, что не покладая рук работают по восемнадцать часов в сутки. Слава - это непрерывное усилие'.
  
  
  ВНИИ буровой техники,
  г. Москва, начальное трёхлетие работы, с 1966 года
  
   * * *
   Я несколько угнетен. Год назад защищена диссертация, а сегодня я узнал, что даже в следующем, 1968 году не могу надеяться на с в о й раздел ('этап') в тематическом плане лаборатории. Я буду работать под руководством кандидата технических наук К.А. Вадимова. Человек он приятный, благородный, но ведь самостоятельности хочется всё равно.
   Труден становится путь к автономии в науке. А автономия - цель естественная и достойная.
   Расстроился и хотел удрать на время во ВНИИКАнефтегаз. Потом раздумал. Глупо бегать от ворон к павам и обратно - ещё Крылов писал, что это хорошо не кончается. Причём мои корни - это технология бурения, а остальное - моя дополнительная эрудиция, моё подспорье (я имею в виду знания по электронике, приборам, автоматике, конструированию, методам исследований). Из этого и нужно исходить.
   А кроме того (и это не громкая фраза), нужно быть честным. Защита диссертации - это преимущественно карьера, создание материальной базы. Уже сейчас зарплата стала совсем неплохой, а в начале 1968 года меня обещают повысить в старшие научные сотрудники...
   Так что следует, как это было в Казани, сделаться просто тружеником, работником, покончив с карьеристскими устремлениями, липкими, как жажда наживы. Я пока кандидат наук 'тощий'. Нужно сделаться кандидатом наук 'грузным', набравшим авторитета, получившим определенное признание в кругах буровиков, обретшим своё весомое мнение в этой среде. А для этого нужно работать по строгой системе и на определенный период, как я уже отметил, полностью покончить с карьеристскими устремлениями, мешающими с душой заниматься текущей работой.
   Вот мои основные задачи на 1967 - 1969 годы:
  1. Досконально изучить и критически проанализировать современную технику и технологию заканчивания скважин: вскрытия и разобщения пластов, борьбы с технологическими осложнениями, особенно специальные методы и материалы, применяемые для этих целей.
  2. Систематически анализировать новый литературный материал по этим и смежным областям знаний.
  3. На основе работы по п.п. 1 и 2 выделить и дифференцировать по значимости вопросы, актуальные для исследований, и добиваться включения соответствующих разделов в научную тематику института.
  4. С полной отдачей работать по текущим плановым темам, не предъявляя претензий к содержанию работ (за исключением случаев умышленной несправедливости).
  5. Изучить глубже математическую статистику, продолжить изучение английского языка.
  
   ОТМЕЧУ, ЧТО ЭТОТ ПЛАН В ЦЕЛОМ НЕ ОСТАЛСЯ НА БУМАГЕ. Я ВСЕРЬЁЗ ПОРАБОТАЛ НАД СОБОЙ.
   В НАШЕЙ С ЖЕНОЙ СПАЛЬНЕ, ПОМИМО ДВУСПАЛЬНОЙ КРОВАТИ, ТУАЛЕТНОГО СТОЛИКА И ШКАФА, СТОЯЛ ОБРАЩЕННЫЙ К ОКНУ МОЙ НЕБОЛЬШОЙ ПИСЬМЕННЫЙ СТОЛ. ЗА ЭТИМ СТОЛОМ Я НЕРЕДКО ЗАСИЖИВАЛСЯ ДО ГЛУБОКОЙ НОЧИ. МОЯ ТАНЯ КАК-ТО С ЛЕГКОЙ ГРУСТЬЮ ЗАМЕТИЛА: 'ЛУЧШЕ ВСЕГО Я ИЗУЧИЛА ТВОЮ СПИНУ'...
  
   * * *
   Замечаю, что некоторые записи в моём дневнике при последующем чтении звучат несколько пафосно. Пожалуй, это естественно: ведь я обычно обращаюсь к дневнику в моменты нахлынувших волнений и всё записываю в первичном, неотшлифованном виде. Поэтому на бумагу ложатся подчас привычные, 'дежурные', 'газетные' обороты речи. Это не страшно - были бы выражены сущность волнения, сущность текущей мысли.
   Хочу записать ещё одну мысль.
   Истинный учёный тот, кто не может успокоиться, пока не внесёт ясность в обнаруженное противоречие. Истинность учёного следует проверять реакцией на противоречия.
  
   * * *
   Занятия для души должны составлять заметную долю моей жизни. Литературное творчество влечёт меня давно и постоянно. И, положа руку на сердце, не меньше, чем научная работа (причем интересно, что в последней сейчас преимущественно волнуют вопросы, выходящие за рамки плановых заданий).
   Когда мне было 19 лет, я пресёк на 5 лет свои поэтические увлечения во имя глубоких технических знаний.
   А в 25 лет я поступил учиться в аспирантуру, вновь прервав зарождающиеся литературные увлечения, и начал трудиться в науке как исследователь, при этом поставил себя в железные рамки.
   Сейчас мне 30 лет. Диссертация защищена, чем, в частности, обеспечена хорошая материальная база для семьи. Можно позволить себе жить, удовлетворяя и научные, и литературные увлечения. Иначе, пожалуй, не будет счастья.
   Творчество - вот единственное, что делает человека счастливым в деловой жизни вне зависимости от его судьбы на лестнице должностей и званий.
  
   * * *
   Дирекция института преподнесла мне приятный новогодний подарок. Вернувшись из успешной командировки по оказанию научно-технической помощи при строительстве сверхглубокой скважины 'СГ-2 Биикжал' в Гурьевской области Казахстана, я узнал, что меня перевели на должность старшего научного сотрудника!
  
   * * *
   В моей научной работе возникают контуры самостоятельной тематики: создание высокотехнологичных устройств для радикального повышения качества разобщения пластов при креплении скважин. Похоже, что мне будет доверено руководство творческой группой. Это, конечно, вдохновляет, и хочется поразмышлять о принципах дальнейшей деятельности.
   Нужно добросовестно работать по текущей научной тематике, позволять себе смелые творческие увлечения (в том числе, и отклонения от плановых дел), по возможности активно публиковаться в научно-технических изданиях и изобретать (не опускаясь до халтуры), следить за логикой жизни в отрасли и внимательно учитывать её, систематически читать научно-техническую литературу, обязательно вести личную картотеку полезных литературных источников.
   Ни в коем случае не пресекать литературные увлечения, считать их не менее важными для меня, чем научно-технические. Но и не форсировать литературные занятия, если для них нет нормальных условий. Нужно накопить больше писательских тем, фабул, чтобы иметь богатый жизненный материал для выбора и компоновки, когда придет для этого время.
   Институт направляет меня сейчас именно на те задачи, которые в полной мере соответствуют моей квалификации и творческому настрою. Сумею ли сделать жизнь свою 'богатой интересными событиями и делами', как призывала моя любимая школьная учительница Надежда Ивановна Окулова?
   В моём положении не быть 'лежачим камнем' - это не значит 'искать по свету, где оскорблённому есть чувству уголок'. Это значит другое: никогда не быть сонным в том реальном деле, которое выполняешь, и не чуждаться побочных дел, если они доступны и вдохновляют. Побочное дело можно превратить и в главное, если логика жизни такое подскажет.
   В общем, не надо мне никаких рамок в работе и творческих увлечениях, кроме ч е с т н о с т и.
  
  
  
  
  
   Вот так, пожалуй, в основном и завершился период нравственного и делового становления моей души. Непростым, подчас мучительным было для меня это становление. Но с гордостью утверждаю: я ни в тот период, ни позднее не изменял творчеству, ощущая, что оно и есть моё призвание.
   Сегодня твердо понимаю, что формы творческой деятельности человека могут меняться - это зависит от многих обстоятельств нашей жизни. Главное - творческая личность не должна расставаться с творчеством, это стало бы её драмой, её бедой...
   Буду заканчивать своё повествование. Я не планировал подробно рассказывать в данной повести-эссе о своей дальнейшей долгой научной и изобретательской деятельности - это совсем другая история, история десятилетий.
   О том, что было впоследствии, - напишу здесь лишь несколько слов.
   Итак, начался 30-летний вдохновенный период моей самостоятельной работы в науке. Я руководил творческими группами, затем научными лабораториями до конца 1999 года, до ухода на пенсию и, соответственно, до снятия ограничений со своего скромного литературного творчества, которое упорно сдерживал, стремясь сосредоточиться на научной работе и изобретательстве.
   Тот замечательный период был посвящён не только новым разработкам в области строительства скважин, но и реализации этих разработок в производстве, особенно на крупнейших нефтяных месторождениях Западной Сибири. Был ли он успешен? В целом, несомненно, да. Но достигнутые успехи требовали очень напряжённой работы, стойкого преодоления неудач, бесчисленных и, как правило, долгих командировок в нефтяные регионы и на заводы-изготовители. Я со спокойной совестью и даже с определенной гордостью вспоминаю те годы поисков, ударов судьбы и радостных свершений.
  
   Замечу, что взлет литературной активности начался у меня на американской земле, но почти полностью посвящён российской жизни и, в некоторой мере, моим соотечественникам, живущим ныне в Нью-Йорке. О своем пребывании в этом мегаполисе я недавно написал так:
  
   Я иммигрант - имел на то причину.
   И о причине никогда не лгал:
   Весь мой резон -
   стареть поближе к сыну,
   Россия ж,
   как и прежде, дорога.
   ...Я в парке томик Пушкина читал,
   Вдруг оглушен был баритоном резким:
   'Зачем теперь нам Пушкин с Достоевским?
   Им здешняя культура не чета!'
   ...И жалко мужика мне стало вдруг,
   За ту,
   в безродность,
   зычную игру...
  
   Наша семья воссоединилась в Нью-Йорке в конце 1999 года, здесь уже около девяти лет жил мой сын. Он ждал нас, родителей, мы всегда были очень дружны с ним и в пенсионном возрасте решили 'стареть поближе к сыну'.
  
   В заключение своего повествования, мне хочется, перескочив через десятилетия, привести Вам, уважаемый читатель, свою дневниковую запись от 28 ноября 2000 года:
   'Впервые обращаюсь к дневнику в Америке. Уже год мы с женой живем здесь, рядом с сыном, который очень ждал нас...
   Иногда становится грустно из-за того, что нет уже в жизни заведенной пружины бурной служебной деятельности. Был некий наркотик - нагромождение дел. Даже когда оно становилось непосильным, душу согревало ощущение своей нужности отрасли, чуть ли не всему человечеству... Но вот что нельзя забывать. Я посвятил жизнь созданию нового и борьбе за его реализацию, и та судьба давно показала мне, что творчество, да и вообще увлеченность добрыми делами всегда дают человеку жизненные силы. Это так многообразно! Это - вне возраста. Пока это остается со мной, я буду иметь стимул для жизни. Слава богу, я могу писать короткие лирические зарисовки в прозе (иногда
  вперемежку со стихами), которые публикуются здесь и находят отклик в душах людей...
   Да, силы для жизни нужно искать только в себе, в работе своей души, в своих заботах, надеждах и увлечениях. И нет другого пути!'
  
 Ваша оценка:
Связаться с программистом сайта.

Новые книги авторов СИ, вышедшие из печати:
О.Болдырева "Крадуш. Чужие души" М.Николаев "Вторжение на Землю"

Как попасть в этoт список

Кожевенное мастерство | Сайт "Художники" | Доска об'явлений "Книги"