...Выглянувшее из-за облаков солнце зависло, задержалось в небе и сразу стало тепло. Как-то резко утих злой продувающий ветер, все затихло. Разлившаяся в воздухе влага нагрелась и дышать стало неприятно. Подвезли обед и аэродром, еще недавно напоминавший развороченный муравейник, успокоился и притих. Местные расползлись кто куда. У них сиеста, послеобеденный отдых - освященная веками традиция. Советские специалисты, оставшись в гордом одиночестве, копошась вокруг оттащенного к ангару истребителя Вераксича, создавая иллюзию работы.
Из домика выкатился Мамонов - наш вечный дежурный по штабу. Невысокий, коротконогий, круглый, он чем-то походил на мяч и имел соответствующее прозвище - "Колобок". Завидев болтавшихся без дела летчиков, поспешил к нам, быстро перебирая своими короткими ножками.
- Бросайте папиросы, - закричал он издалека. - Волков, над Мадридом разведчик, вам лететь. Давайте, давайте, быстренько.
Убедившись, что его мы его услышали, Колобок напустился на собравшихся перекурить шоферов. - Компанерос! Компанерос. Э-ээ. Мас рапидос! - закричал он, помогая себе размахиванием рук. Но запаса испанских слов ему не доставало, и он быстро перешел на великий и могучий. - Компанерос! Рапидос! Э-э. Давайте, давайте, черти. Поживее. Машины туда, быстрее, быстрее. Ну?
К моему истребителю подогнали автостартер - приземистый "Фиат", с забавной, высокой и смешной будкой. Хосе помог водителю подсоединить храповик автостартера к винту "Ишачка", покрутился вокруг и куда-то испарился. Подъехали машины к истребителю Акатова и самолетам Денисовского звена. Я занервничал, быстренько пристегнул ремни, заерзал, осматриваясь, не желания пропустить команды.
Прошло минут десять. Команды все не было. Водитель автостартера, выбрался из кабины, укоризненно на меня посмотрел и достал какую-то тряпку. Расстелив ее на солнышке он завалился кверху пузом. Остальные шоферы потянулись к нему. Я же остался потеть. Ловил на себе вопросительно-недоумевающие взгляды ведомых и все ждал команды. Срывать свой первый самостоятельный после болезни вылет не хотелось. Хотелось выполнить его четко, взлететь по команде, всем звеном, секунда в секунду.
Прошло еще минут пять. Солнце пригрело уже основательно, плавя плечи, раскаляя черную кожу шлема. Тогда я не выдержал. Отстегнулся, оставив парашют в чашке сиденье, вылез из кабины. Увидел, что Акатов и Бубликов последовали моему примеру. Забрался под крыло, увидев здесь заботливо разложенный чехол, чертыхнулся. Хосе, его заботливо положил, но, скотина такая, ничего не сказал.
- Ну, теперь жди, - Сашка пришел ко мне, кинул свою кожаную куртку прямо на траву и улегся, вытянув ноги. - Теперь, может, через час полетим. После обеда тут не воюют...
- Дурдом!
- Он самый - Сашка зевнул. - Но что-то в этом есть.
Я улегся на разложенный чехол, задумался и незаметно задремал...
С тихом хлопком в небо взлетела ракета, спустя полсекунды вторая.
- Тревога! Вылет! - подскочив спросонья, едва не ушиб голову о крыло. - Сашка! Бегом!
Ведомый и без команды уже несся к своей машине. Запрыгнув в кабину, я, торопясь, стал застегивать парашютные замки. Удивительно, но шоферы продолжали мирно почивать под деревом, словно команда на вылет их не касалась.
-Э-э! Олени! Какого хрена там развалились? - мой крик, наверное, слышали на другом конце летного поля. - Бегом сюда! Шевели копытами!
Водители испуганно подскочили и потрусили к машинам. На мой взгляд, слишком медленно...
- Быстрее, гномы самоходные. Давай, давай!
Из-за фанерных домиков выбежал босоногий и заспанный механик. Споткнувшись через какой-то камень, растянулся в пыли. Вскочил и, прихрамывая, припустил быстрее.
- Хосе, где тебя черти носят? Бегом сюда!
Водитель наконец ввалился в кабину. Завизжал стартер и "Фиат" затрясся. Быстро впрыскиваю бензин, машу шоферу рукой и запускаю мотор. Показываю Хосе, чтобы убирал колодки. Он исчезает, а я слежу за оборотами, краем зрения вижу, что от Сашкиной машины отъезжает автостартер. У машины Бубликова метеором носится перепуганный техник, сама она окутана белым дымом, но заводиться не хочет.
- Хосе! - ору я. - Где ты там?
Но техник, почтительно приложив руку к виску, уже застыл у правого крыла. Это значит, что колодки убраны, можно лететь. Толкаю газ вперед, грожу ему кулаком.
- У-у! Олень! К пустой голове...
Машина быстро разгоняется. Ее уводит вправо, все время приходиться парировать ногой. Потом рядом с крылом проносится крыша ангара. Я в воздухе. Сашка чуть сзади, идет как привязанный. Самолет Бубликова по прежнему на полосе. Автостартер так и не отъехал, а к истребителю подтягивается народ. Видимо, намечается консилиум...
Пристраиваясь к ведущему группы, я увидел на аэродроме пыльные хвосты взлетающих самолетов. Поднималась эскадрилья "Чатос", это означало, что погоней за одиноким разведчиком дело не закончится. Впереди серьезная драка.
Ведущий качнул крыльями, потянул вверх, забирая немного вправо. С востока, чуть выше нас, показалась россыпь точек. Они приближались, увеличиваясь в размерах и их было много. Я даже сбился со счета, пытаясь подсчитать. Командир начал поворачивать на них.
Я даже не успел испугаться. Россыпь точек быстро обернулась ордой самолетов. Пыхнули огоньки на вражеских капотах, мигнули дымные полоски трассеров, и в секунду это все пронеслось мимо, скрылось за хвостом. Ведущий потянул вверх, лихо, на зависть мне развернулся на горке. Я тоже хочу так уметь. Чуть приотстав, вижу, что все наши на месте, никто не горит и даже не дымится.
Враги теперь чуть ниже. Они видны как на ладони. Это итальянские "Фиаты". Зелено-серые бипланы, с торчащими из-под крыльев обтекателями шасси и толстыми фюзеляжами с тупыми носами. Мы заходим на них сзади сверху и итальянцы торопливо разворачивались, пытаясь встретить нас в лоб. Но разворачиваются не все - несколько звеньев продолжали полет, быстро набирая высоту.
От истребителя ведущего к "Фиатам" потянулись тающие в небе огоньки. Я тоже выбрал себе цель, наклонился к трубе прицела, прицела, но выстрелить не успел. Итальянец как-то лихо скольнул влево, спрятался за узостью сектора обзора. Когда я, наконец, догадался отлипнуть от этой чертовой трубы, его уже и след простыл.
Зато впереди, чуть выше обнаружились еще тройка. Они летели юго-запад, с набором, и должно быть не подозревали о моем существовании. Это было на руку. Я снова прилип к неудобному, резиновому окуляру прицела, загнал левого ведомого в кружевное переплетение линий, трясущимися пальцами коснулся тугой гашетки. Сердце заходится в истерике, и казалось, что эта дрожь сейчас перейдет рукам. Стрельба даже не почувствовалась. Только замелькали огоньки, догоняя пузатенький фюзеляж "Фиата", но таяли не дотягиваясь. Двинув ручкой, заставил огоньки прыгнуть выше, перехлестнуть вражеский силуэт и в тот же миг, итальянец крутнулся через крыло и исчез внизу. Я бросился за ним.
Он пикировал, затем потянул вверх, выполняя мертвую петлю. Я нагнал его на горке и начал поливать из пулеметов, уже без всякого прицела, ориентируясь по трассам. Наверное, даже попал - "Фиат" тут же заложил вираж, ушел вправо. Он летел с сильной перегрузкой, с крыльев самолета срывались белые шлейфы усов, и мне никак не удавалось его достать. Я тоже тянул ручку изо всех сил, перегрузкой меня буквально вдавило в сиденье, но поделать ничего не мог. "Фиат" уходил, выигрывая вираж, постепенно заходя мне в хвост.
Что-то туплю. Ввязался в бой, а мыслей в голове никаких, одни рефлексы. И лишь теперь, когда меня как следует поелозило о бронеспинку, в голове что-то прояснилось. "Фиат" - биплан. При равной мощности мотора, у него меньше удельная нагрузка на крыло. Следовательно, он маневреннее и виражить с таким строго противопоказано.
Пришлось бросить своего противника и лететь по прямой, немного опустив нос, разгоняя истребитель. И лишь тогда догадался осмотреться. Сзади, метрах в трехстах, висела пара итальяшек - напарников моего оппонента. Продолжай я стоять в вираже, они бы уже вцепились в мой хвост, уже дырявили бы фюзеляж своими "Бредами".
Страшно не было. Только немного обидно, что так глупо "купился", задешево продал жизнь. Нос головного "Фиата" запестрил вспышками пулеметов, короткие, злые огоньки, неслись ко мне, но не доставали, уходили за хвост.
Дожидаться, пока враг скорректирует огонь по трассе, я не стал. Плавненько, боясь, задушить двигатель перегрузкой, отжал ручку. Толкнул сектор газа, подавая его до упора. Нашарил колесико жалюзи мотора, стал их зарывать. Хрен с ним, с возможным перегревом. Тут бы ноги унести.
Плечевые ремни мешали, не давали смотреть назад. "Фиаты" были где-то за хвостом, в мертвой зоне, невидимые и оттого более страшные. Я вжался в спинку сиденья, хотя трехмиллиметровая пластина дюраля, против крупнокалиберной пули помочь не могла ничем, съежился и смотрел на ползущую стрелку скорости и набегающую, обсаженную высокими тополями, проселочную дорогу. Замер, слушая рев воздуха за козырьком.
Из пике вышел над самыми кронами. Думал, что не вытяну, зацеплюсь винтом за ветки, ударюсь крылом в высокий, серебристый ствол. Обошлось. Дорога мелькнула под крылом и мгновенно осталась позади, а лишь тогда догадался отстегнуть ремни, осмотреться. Два "Фиата" обнаружились сзади, метрах в четырехстах. Третий сильно отстал, но был метров на двести выше. Они были неопасны.
Пролетев несколько километров на бреющем, стал плавно набирать высоту. "Фиаты" быстро сократили дистанцию, но я уже был метров на триста выше и эта разница только росла. Третий, отставший "Фиат" едва не испортил всю малину. Он как-то отошел на второй план, забылся и не пронесшиеся над головой трассеры, едва не заставили обделаться. По счастью, вражеский летчик стрелял со встречных курсов, с неудобного ракурса, но не попал за малым.
Атаковавший "Фиат" заложил крутой боевой разворот и стал пристраиваться к моему хвосту. Новичок, наверное, или еще не сталкивался с "Ишачками". Его действия вызвали лишь улыбку. Потерявший на развороте скорость, он скоро завис воздухе, превратился в живую мишень. Если бы не его напарники, летящие метров на двести ниже, я бы давно атаковал.
Ну а так пришлось снова закручивать спираль, выдерживая оптимальную скорость и скороподъемность. Жалюзи уже давно открыты, перегруженный мотор ревел в полную мощь, стрелка альтиметра ползла вправо, отмечая новые метры высоты. Я собирался улучшить свою позицию, выбирал момент для атаки.
Перевернув машину через крыло, ринулся вниз. Итальянцы, спасаясь от огня, бросились врассыпную - верхний ушел переворотом вниз, двое заложили крутой вираж. Напугав их, заставив потерять скорость, я снова ушел вверх. У меня преимущество в высоте, значит у меня преимущество во всем. Я могу легко менять высоту на скорость, скорость обратно на высоту. Имею полную свободу в своих действиях: могу атаковать, могу выжидать, могу и вовсе выйти из боя. И эти трое ничего мне не сделают. Снова перевернув машину, я кинулся в очередную атаку. "Фиаты" уклонились, опять вдавила в сиденье перегрузка, сделала мир, узким, тусклым...
Обгоняя, вперед промчались несколько быстрых трассеров. Близко, едва не над самой головой и я машинально сжался, отработал педалью, уклоняясь. Один из "Фиатов" задрал нос и провожал мой истребитель длинной очередью. Видимо рассчитывал на "золотую пулю", но не попал. Только мои трусы едва не пострадали. Уже второй раз за сегодня.
Потом они изменили тактику. Один остался подо мной, а двое разошлись в стороны и полезли вверх. Я немного подумал и упал, на правого, он показался более удобным для атаки. Но вражеский летчик был начеку. Когда до него оставалось метров триста и пальцы выбирали свободный ход гашеток, этот засранец заложил вираж. Я дернулся, попробовал довернуть, но перегрузка едва не расплющила и "Фиат", целый и невредимый, просвистел в паре десятков метров. У него был какой-то забавный белый знак на фюзеляже, а тактический номер вписан в обтекатель шасси. Чудаки эти итальянцы.
Однако вечер для меня перестал быть томным. Эскадрилья дерется километрах в семи отсюда, а я как дурик с этой троицей кручусь. Причем понимаю, что шансов их сбить уже почти никаких, видно, что вояки опытные, что просто так не дадутся, да еще и сами завалить могут. Значит, надо делать ноги.
Да, хорошо быть богатым и здоровым. Вернее быстрым и маневренным. Газ до упора, нос чуть опустить, разгоняясь, и вперед. Истребитель несется словно пуля, и спустя минуту мои противники остались далеко позади. Все-таки молодец Поликарпов, хороший самолет создал. Такая скорость прощает многие недостатки. Подумаешь, шасси тяжело убираются. Шасси - это ерунда. Главное ручку не перетягивать, и тогда есть некий шанс встретить спокойную старость...
Бой напоминал здоровущую воздушную карусель. Примерно полсотни истребителей носились в небе, и непросто было разобрать, кто где в этом хаосе. За Ишачком неслась пара "Фиатов", за ними, чуть приотстав, мчался другой "Ишачок", которого поливал из пулеметов еще один "Фиат". Пара "Чатос" гоняли одинокого "фашиста", но на них заходило сразу целое звено, а на них, в своею очередь разгонялся "Ишачок". Одинокий "Чатос" тянул домой, оставляя следом густой черный след, а с неба рушился объятый пламенем "Фиат". Влезать в эту кутерьму не хотелось, но и не влезать тоже было нельзя.
Я увидел, как пара фашистов зажала нашего "Ишачка". Он остался без скорости и почти без высоты, и ему оставалось лишь тянуть время, безумными маневрами пытаясь уклониться от вражеского огня. Это происходило чуть в стороне от основного боя и ничего не мешало мне вмешаться. Довернув на них, я чуть ли не припал к земле, стараясь остаться невидимым, наученный горьким опытом, прильнул к прицелу. Очень хотелось сбить. Прямо свербило.
Итальянцы меня не видели. Они увлеклись стрельбой по своей жертве, а тот пилотировал, словно заправский акробат - истребитель то закручивал бочки, уклоняясь от огня, то качался на "ножницах", то вообще вытворял что-то невообразимое. Итальянцы, в попытках поймать его в прицел, тоже метались по небу, вызывая у меня тем самым лютое раздражение. Куда было бы проще, лети они по прямой.
Но я смог и так. Выжидая подтягивался ближе, чтобы, как писали известные летчики, бить в упор, наверняка. Волнение было безумным: звук мотора воспринимался как сквозь вату, ноги тряслись, руки тихонько подрагивали, а биение сердца даже не ощущалось. Оно или остановилось, или колотилось с пулеметной скоростью. В обеих моих жизнях, меня так не трясло, пожалуй, никогда.
Но я как-то еще действовал. Загнав в тонкие кружева линий прицела правого "Фиата", я ждал, когда он будет еще ближе. Двести метров, сто, пятьдесят. Я видел черный Андреевский крест на белом фоне руля высоты, когда вражеский летчик работал педалями. Видел толстенькие обтекатели колес, металлические растяжки крыльев, даже видел голову летчика - черную верхушку летного шлема. Он был близко, и когда легкие загорелись и стали колом, я выжал гашетку пулеметов. Затрещало со скоростью рвущейся материи, два Шкасса захлебываясь выплевывали сотни пуль, а с моим врагом ничего не происходило. Огонечки трассеров уносились вдаль, проскакивая перед истребителем, а он все летел себе, как заговоренный.
Это продолжалось целых три секунды. Три долгих секунды я стрелял, а мой противник становился все ближе и почему-то никак не хотел падать. А потом я увидел перепуганные глаза вражеского летчика, увидел, как один элерон отклонился вниз, другой задрался и "Фиат" скользнул влево и сразу же его правое верхнее крыло словно вскипело. Оно вспучилось рваными кусками дюраля, превратилось в форменное решето, но итальянец, падать отчего-то не собирался. Бросившись влево, он быстро перевернул машину и, выполнив классические ножницы, повернул на меня. Его напарник ушел вправо, закручивая вираж, и я со спокойной совестью потянул ручку на себя, забирая влево.
Спасенный мной "Ишачок", ободренный нежданной поддержкой стал разворачиваться. Я увидел у него на борту номер "22" и понял, что этой мой, потерявшийся в бою ведомый, погрозил ему кулаком. Увидел его растерянную рожу и почему-то обрадовался.
Мы стали наседать вдвоем. Фиаты, подрастеряв свой воинственный пыл, отходили на север. Он наших атак они уклонялись, взаимно прикрывали друг друга и действовали весьма грамотно. Сбить их не удавалось никак. Они видели любой наш маневр и сразу предпринимали нужные меры, то уходя в крутой, недостижимый вираж, то встречая в лоб, градом крупнокалиберных пуль. Наша более высокая скорость тут уже помогала.
Качнув крыльями, показал ведомому чтобы пристраивался и повернул на юг. Примерно в километр левее встречным курсом прошло звено "Фиатов", затем еще двое. Справа, примерно в паре километров прошли две одиночные машины. Драться с ними у меня уже не было ни сил, ни, если честно, желания. Да и бензина оставалось маловато. Бой утомил физически, а безрезультатная атака злополучного истребителя, вымотала морально. Я в ней перегорел и не хотелось уже ничего - долететь бы как-нибудь до аэродрома да завалиться спать.
Над местом боя еще кружили наши самолеты: на разных высотах ошалело носились "Чатосы". Чуть в стороне собирались в кучу "Ишачки". Я сразу повернул к ним и ловко притер свою пару на правый фланг. Все были на месте, и меня это обрадовало. Мастерство вражеских летчиков оказалось неприятным сюрпризом и тот факт, что наши оказались целы, говорило, что они как летчики ничуть не хуже...