Тройка Яков летела на высоте метров сто. Под ними стремительно неслось безбрежное земное море, устланное аккуратными зелёными квадратами полей, проплывали небольшие деревеньки, редкие рощи, сияющие зеркала прудов. Наконец впереди засеребрилась лента реки и Виктор снова глянул на карту. Вроде все правильно, река "Красная" там где и должна быть, а значит, они правильно идут по маршруту. Истребители ведомых - Шишкина и Пищалина, летели рядом, чуть сзади и выше. Игорь, увидев, что командир смотрит в его сторону, оскалил зубы в ухмылке. "И не поговорить в полете-то, - раздраженно подумал Виктор, - на весь полк десяток приемников и три передатчика. Хоть бы с земли догадались навести. Ага, дождешься от них! И зачем я таскаю в самолете приемник?" Вскоре показалась речка поменьше, с очень странным названием Жеребец. Где-то здесь, неподалеку от Купянска должен быть их аэродром. Виктор ни разу здесь не был, и по информации, аэродром ничем не выделялся на фоне полей. При подходе к Купянску он начал осматриваться более внимательно. Чуть южнее в небе повисли дымки сигнальных ракет. Видимо прилетевшие раньше однополчане, помогали им сориентироваться. Он снова бросил взгляд на карту. Действительно, аэродром должен быть здесь, у деревни Новоосиново. Сделав круг и, убедившись, что это действительно то, что им нужно, Виктор качнул крыльями, распуская звено, и пошел на посадку. Осторожно, на малых оборотах, подойдя к посадочному "Т", убрал газ и приземлился. Подрулив к одному из капониров, выключил мотор. Истребители Игоря и Артема уже бежали по траве аэродрома, гася скорость. Увидев у палатки, рядом с высоким сухим деревом, командира полка майор Дорохова и начальника штаба майора Яковлева, Виктор вылез из кабины и побежал докладывать:
- Товарищ майор! Звено старшины Саблина прибыло на фронт!
- Ну что ж, поздравляю прибытием, - улыбнулся уголком рта майор. - Почему задержались? Мы вас два часа назад ждали.
- На аэродроме не оказалось топлива. Ждали, пока БАО подвезет.
- Ладно. Как заправитесь, сидите в готовности ? 1. Сигнал на вылет - зеленая ракета.
Виктор козырнул и побежал к самолетам. Сидеть в кабине, в реглане было очень жарко. Июньское солнце висело прямо над головой и немилосердно припекало. "Надо бы зонт сюда приспособить, - подумал он, обливаясь потом, - только где же его тут найдешь". Он как мог максимально расстегнул реглан и задумался, вспоминая недавние события. Явившись по указанному в строевом отделе адресу, они оказались в штабе триста шестьдесят шестого полка. Командиром его оказался тот самый майор, что расспрашивал их в ЗАПе про налет и количество вылетов. И сразу же были зачислены в штат полка, в первую эскадрилью. Командир сначала хотел было раскидать их по эскадрильям, но Виктор все же уговорил, мотивируя тем, что они уже слетались. Затем события завертелись очень быстро. На другой день они поехали на авиационный завод, принимать и облетывать самолеты. На это ушло целых два дня. Потом еще неделю полк провел под Саратовом, совершая редкие тренировочные вылеты и вот, позавчера, они наконец полетели на фронт.
К его самолету подошел командир первой эскадрильи, старший лейтенант Руслан Хашимов, невысокий щуплый татарин. Он задумчиво побарабанил пальцами по законцовке крыла Саблинского Яка и уселся рядом, в тени большого куста черемухи, о чем-то задумавшись.
- Вроде гудит, - наконец сказал он, сощурившись, рассматривая небо.
Виктор равнодушно пожал плечами, он ничего не слышал.
- Точно гудит, - обрадованно сказал Руслан. Подошли комиссар их эскадрильи - старший политрук Сергей Авдеенко, и летчики - сержанты Гармаш и Матвеев, расселись рядом.
В небе, со стороны фронта, появилась группа самолетов, шесть машин. По силуэтам было видно - Яки. Они шли беспорядочно на растянутых интервалах и дистанциях.
- Вели бой, - флегматично констатировал Виктор.
- Похоже, так и было, - думая о чем-то своем, согласился Хашимов.
Сержанты и Авдеенко вскочили и с волнением жадно всматривались в небо, им еще не доводилось драться с врагом и теперь они, должно быть, завидовали садящимся товарищам. Руслан лениво на них глянул, понимающе хмыкнул и невесело подмигнул Виктору. Ему уже довелось воевать против немцев, под Москвой и теперь он заслуженно гордился орденом Ленина. Однако, судя по внешнему виду, радости от того, что это придется делать снова, Хашимов не испытывал. Виктор тоже посмотрел в радостно-возбужденные лица необстрелянных летчиков, и ему стало грустно. Сколько их них останется в живых через пару недель? Да будет ли жив он сам?
Над деревней подходящие истребители спикировали к земле, видимо, чтобы не демаскировать аэродром, и начали заходить на посадку. Виктор привстал на своем сиденье - вдруг дадут ракету, чтобы прикрыть посадку группы. Но никаких сигналов не было, самолеты садились один за другим и рулили по полю к своим стоянкам. Аэродром заполнил рев моторов, перекрывающий громкие крики техников, началась неизбежная суета. Он снова плюхнулся на сиденье, его это все не касалось.
Отбой готовности дали только поздно вечером. Он выполз из кабины, одуревший от жары, мокрый, словно после бани. Пищалин и Шишкин выглядели не лучше. Солнце уже заходило, когда они, поужинав на аэродроме, пошли ночевать в деревню. Полк сегодня выполнил двадцать четыре боевых вылета, прикрывая наши войска. Летчики провели два коротких воздушных боя с мессерами, впрочем, с обеих сторон безрезультатных. Но это не мешало сейчас молодым летчиком оживленно размахивать руками, пересказывая по пятому перипетии схваток. Виктора эта болтовня уже раздражала, от перегрева разболелась голова.
Расположили их на постой в хате, где жили старые дед с бабкой. Разглядев в свете керосинки замызганные стены и разбегающиеся полчища тараканов, Виктор скривился и ушел спать на сеновал. Укрывшись регланом, он разглядывал сквозь щели в крыше звезды и вдыхал дурманящий запах разнотравья свежего сена. Вскоре к нему присоединился Шишкин. Он злобно что-то бормотал, непрестанно почесываясь, и развалился рядом.
- Завтра полетим, - сказал он после долгого молчания. - Черт, у них там клопы что ли? Всего искусали.
- Наверное, полетим, - согласился Виктор. - Ты, это, за Пищалиным тоже посматривай.
- Может ну его? Я же ему не нянька. Жить захочет - выкарабкается. И вообще, баба с возу, кобыле легче.
- Да ладно тебе, Игорь, хорош злобствовать! Жалко парня, пропадет ни за грош.
Они снова замолчали, Виктор уже собирался засыпать как Игорь, внезапно повернувшись к нему, зашептал:
- Тут болтают, что на фронте полная жопа. Под Харьковом немцы несколько наших армий окружили. А в сводках про это ни гу-гу. Только разговоры, про тяжелые бои на Юго-Западном направлении.
- Я знаю, - так же тихо ответил Виктор. - Они сейчас окруженных добивают, потом перегруппируются и, скорее всего, на юге попрут. Прямо на нас. Так что жди.
Игорь негромко выматерился и замолчал.
И снова под крылом мелькает земля, серебряной змеей виднеется Северский Донец. Внизу виднеются зигзаги траншей, беззвучно вздымаются черные фонтаны разрывов. Наша пехота ведет бой, а они прикрывают их с воздуха. Из эскадрильи на прикрытие направили шестерку. В том числе звено Виктора. Ведет Хашимов с ним, в тройке, летят старший сержант Кузьмичев и Гармаш. Хашимов взял в вылет самых боевых летчиков эскадрильи. Кузьмичев тоже успел поучаствовать в боях под Москвой. Поэтому на земле он хромает, в воздушном бою получил ранение в ногу. Из четырех имеющих боевой опыт летчиков эскадрильи, в небе сейчас были все четверо. В принципе оно и правильно, видимо комэск решил вводить в бои молодых летчиков постепенно, оставляя им больше шансов выжить.
Виктор глянул на приклеившегося слева Пищалина. Лицо того было белым, он все время беспокойно озирался по сторонам. Саблин усмехнулся, когда-то он тоже был таким, желторотым, головой крутил, но ничего-то и не видел. Время их патрулирования подходило к концу, когда в небе появились мессеры. Сперва подошла одна пара, и сразу ушла выше, в сторону солнца. Затем появилась еще четверка. Они немного покружили в стороне, а потом начали подходить ближе, стараясь занять позицию прямо над ними. Вскоре одна пара мессеров начала пикировать вниз, в атаку. Тройка Хашимова встретила их очередями в лоб, на горке и тут же на них, зависших без скорости, свалилась оставшаяся четверка. Этих пришлось отгонять звену Виктора. Дальше самолеты смешались в кучу. Виктор хотел атаковать одиночного мессера, но тот, имея преимущество в скорости, легко оторвался и ушел вверх. Как оказалось, его новый истребитель тоже проигрывал немецким в скороподъемности. Пока он гонялся за немцем, в хвост ему уже зашла пара мессеров, но их отогнал Шишкин. Бой завершился так же стремительно, как и начался. Через минуту, противники уже летели на свои аэродромы. Видимо у немцев горючее тоже было на исходе.
После посадки, без всяких разборов, отправились на обед. Кормили тут же, на аэродроме, в большой парусиновой палатке.
- Витька, - спросил Игорь, аккуратно дуя на ложку с горячим супом,- зачем ты за мессером погнался? У него же скорость, один черт выше была.
- Да он, гад, прошмыгнул рядом. Думал, достану из пушки.
- Ну и как, достал? - ухмыльнулся Шишкин, - К тебе сразу пара начала пристраиваться.
- Да я видел, - Виктор, обжигая губы, отправил в рот еще одну ложку вкусного супа. - Увернулся бы.
- Пищалин, - не унимался Игорь, - а ты чего видел?
Тот смущённо покраснел: - Да толком и не видел ничего. Только самолет с крестами мелькнул рядом и все...
- Это нормально, - пресекая дальнейшие разговоры, высказал свое веское слово Хашимов. - ты, главное, в первых полетах ведущего держись. Остальное со временем придет. Через это все летчики прошли, так что здесь смущаться нечему.
- Слушай, Руслан, - Виктор с Хашимовым давно перешли на "ты", - а чего бы и нам парами не летать? Ведь очень удобно. Мы так зимой, еще на МиГах летали. Перестраиваться - милое дело. А сегодня как вышло - решил мессера атаковать, сделал резкий маневр и у меня звено сразу распалось. Было бы радио, я бы и предупредил хоть. А так правый ведомый под меня ушел, чтобы не столкнуться, левый оторвался на развороте. И выходит, что гоню я мессера, а ведомые далеко сзади болтаются.
- Делай плавные развороты, - улыбнулся Руслан, - заранее сигнализируй. А ты своим колпаком закрылся и летаешь сам по себе.
- Так было-бы радио, предупредил.
- Опять ты со своим радио? Мы это в Саратове уже проходили. Ерунда получается и треск сплошной. Если тебе так передатчик нужен, то хрен с ним, забирай. Скажу инженеру, чтобы переставили. Только кто его тебе настраивать будет?
- Если механика по радио долго бить, - усмехнулся Виктор, - то он обязательно настроит. Вот в прежнем полку, был толковый. Гольдштейном звался. Сам метр с кепкой, - Виктор показал, какого роста был Гольдштейн, - зато радиосвязь как часы работала. А наш, Воропаев только и умеет, что ныть. То у него экранировка сети виновата, то еще чего... плохому танцору завсегда яйца мешают.
- Ты Витя, мне техников не калечь, понял? А насчет пары, ты хитро придумал. Вы с Шишкиным будете вдвоем геройствовать, а с молодыми кто?
- Так я не говорил, что с Шишкиным в паре буду, - сразу пошел на попятную Виктор. Игорь при этих слова надулся и обиженно засопел. - Могу с Пищалиным летать или еще с кем. И Игорю можно кого ни будь из молодых дать.
- Подумаем, - пожал Хашимов плечами, - это надо с командиром разговаривать...
...Следующий вылет они совершали на прикрытие наших штурмовиков Ил-2. Виктору еще не доводилось сталкиваться в небе с этими самолетами, и он с интересом наблюдал, как плывут над степью эти камуфлированные труженики войны. Девятка штурмовиков шла низко, почти на бреющем, и истребителям прикрытия пришлось спуститься ниже. Они шли на высоте восемьсот метров, шестеркой, во главе с капитаном Жуковым - начальником воздушно-стрелковой службы полка. Он с тройкой из Авдеенко и Гармаша шел слева от группы подопечных, Виктору и его неизменным ведомыми пришлось идти справа. Над линией фронта штурмовики немного набрали высоту, избегая обстрела. С земли потянулись тонкие трассы пулеметных очередей, но огонь был редкий и вскоре затих.
Виктор принялся беспокойно озираться, скоро стоило ожидать появления мессеров. Но небо было чистое, лишь над линией фронта оно темнело от дыма многочисленных пожаров. Километрах в пятнадцати от фронта они обнаружили транспортную колонну, машин в Штурмовики, сделав небольшую горку, устремились в атаку. Колонна огрызнулась пулеметным огнем, небо наполнилось ярко-красными шарами эрликоновских снарядов. Она из таких очередей прошла в опасной близости от его истребителя, и Виктор резко изменил курс и дал самолету небольшое скольжение.
Штурмовики уже работали по немецким машинам. Сверху было хорошо видна их атака, выглядела она очень красиво. Сперва они отработали бомбами, и головная часть колонны скрылась в дыму разрывов. После атаки строй Илов растянулся, и теперь они напоминали беспорядочный рой. На земле одна из атакованных машин горела, другая лежала перевернутая вверх колесами, несколько автомобилей столкнулись. Маленькие, серые фигурки вражеских солдат разбегались по полю, стараясь оказаться подальше от дороги. Зенитный огонь сразу ослаб и штурмовики вторую атаку проводили почти беспрепятственно. Из-под их крыльев вылетали хвостатые кометы РСов, пушки и пулеметы озарились частыми вспышками выстрелов. Иглы трассеров потянулись к замершим внизу автомобилям. Колонна снова утонула в дыму, в самом центре ее, внезапно показался сильный столб пламени и повалил густой черный дым, видимо зажгли бензозаправщик. К горящей автомашине добавились еще четыре.
Картина разгрома немецкой колонны радовала. Такое вот эффективное действие нашей авиации Виктор видел впервые. Штурмовики вышли из атаки и потянули домой, на восток. Они шли, сильно растянувшись, замыкающая машина вообще далеко отстала от группы. За ней тянулся еле видимый серый след. К недавней радости Виктора примешалось недоумение: - зачем уходить? Ведь боезапас далеко не расстрелян. Зенитки почти не стреляют, мессеров не видно - чем не полигон? Но ведущий штурмовиков думал иначе. Снова начались восьмерки и боль в глазах - ведущих на бреющем штурмовиков видно было очень плохо: сливались с землей. Да и небо забывать тоже не следовало - мессершмитты могли появиться в любую минуту.
И действительно, далеко на западе он разглядел темные точки спешащих самолетов. Но немцы опоздали. Под крылом у них уже мелькали окопы линии фронта, а спереди сиял отражающимся в воде солнцем Северский Донец. Едва перелетев реку, замыкающий штурмовик стал снижаться и сходу плюхнулся на пузо, подняв огромный столб пыли. Виктор увидел, как выбравшийся на крыло летчик машет им шлемофоном. Значит, жив и здоров.
Неподалеку от аэродрома они встретились с пятеркой Яков из второй эскадрильи. Приветственно покачали крыльями и разошлись каждый своим маршрутом. После посадки, едва заправили истребители, как вновь последовала команда на вылет. Опять утюжили воздух над позициями своей пехоты. Тем приходилось несладко - вели бой против танков. Сверху хорошо было видно, как в направлении наших траншей неторопливо позли маленькие букашки вражеских танков, перебегали цепи немецкой пехоты. Наши позиции то и дело скрывались в фонтанах разрывов, казалось, что там не может уцелеть ничто. Виктору хотелось им помочь, но чем? Снаряды его пушки против танков бессильны, а стрелять из пулеметов по атакующей пехоте - только переводить патроны. Эх, был бы у него сейчас штурмовик. Однако наша пехота, несмотря на ураганный огонь, неплохо справилась и сама - сперва задымила одна бронированная букашка, потом быстро загорелась другая. Остальные нерешительно принялись пятиться назад. Немецкой авиация снова не появилась и они, отлетав положенное время, вернулись на аэродром.
В ожидании нового вылета, спасаясь от солнца, летчики расселись прямо на траве, под крылом командирского Яка. Лениво переговаривались, обсуждая прошедший вылет, гадали, когда и куда придется лететь в следующий раз. Виктор в разговорах не участвовал, разлегшись на реглане, он задумчиво грыз травинку и думал про Таню. Очень хотелось ее увидеть и объясниться. Только где ее сейчас искать, Советский Союз - страна большая. Был бы адрес, он бы написал ей письмо. Но адреса не было, не было вообще ничего, даже ее фотокарточки.
Снова послышался гул моторов - возвращались летчики второй эскадрильи. Над Новоосиново их самолеты привычно спикировали к земле и начали заходить на посадку. Последний як отстал от группы и, возможно обрадовавшись, что он уже дома, а может еще почему, вместо того, чтобы садиться он закрутил петли. Его пилот, увлеченный пилотажем, не заметил, как из-за облаков в хвост его истребителя зашел мессершмитт. Порыв ветра донес до летчиков стрельбы звуки стрельбы. Як вздрогнул, свалился в штопор, но у земли выправился и потянул к аэродрому. Мессершмитт шел за ним сзади, как привязанный и короткими очередями расстреливал Яка, пока тот не рухнул за одним из капониров, взметнув к небу столб огня и дыма.
Летчики вскочили со своих мест, потрясенные. Пара яков, не успевших еще сесть, спешно убирая шасси, погналась было за обидчиком, но тот, издевательски крутанув победную бочку прямо над их аэродромом, быстро уходил. Оставив далеко позади своих преследователей, мессершмитт свечкой ушел к облакам и, сделав еще одну бочку, скрылся в их белой вате.
Сбитый Як горел долго, полыхая адским костром, выплевывая в небо густой черный дым. Тушить его даже не пытались - в огне пламени рвался нерасстрелянный боезапас. Виктор с остальными летчика ходил на место трагедии позже, когда огонь уже стих. От новенького, сделавшего всего несколько вылетов, самолета остался только искореженный трубчатый каркас да оплавленная кочерыжка мотора. От летчика осталась только горсть пепла на сиденье. Вот так глупо погиб штурман второй эскадрильи, старший лейтенант Балабаев, весьма опытный летчик. Виктор с ним был мало знаком, но смерть его оставила очень неприятный осадок и у него и у остальных летчиков полка, особенно молодых сержантов.
Вечером, Воропаев - механик по радио их эскадрильи, начал устанавливать на его истребителе передатчик. Виктор сидел с остальными летчиками неподалеку и наблюдал, как тот долго возиться в кабине. Работал Воропаев неторопливо, лениво, часто устраивал перекуры, балагурил с механиками. Вскоре его длинная сутулая фигура начала Виктора раздражать. Он решительно подошел к нему и сказал:
- Как успехи, Воропаев? Сделал уже?
Тот почесал кончик носа, нахмурившись буркнул: - Поставил, только толку с того...
- Поставил - это хорошо, теперь настрой. Чтобы с приемника Шишкина и Хашимова меня было отлично слышно.
- Так как я настрою, - снова начал свою песню Воропаев, - Тут металлизация проведена кое-как, экранировка зажигания вообще полное говно...
- Воропаев, - Виктор недобро улыбнулся, - меня не интересует металлизация и прочая хрень. Меня интересует устойчивая радиосвязь. - И видя, что тот пытается что-то возразить, жестко сказал, - Ты у нас механик по радио кто? Смотри, не будет связи, пойду ходатайствовать к командиру полка, чтобы тебя в пехоту перевели. Нахрен ты тут нужен, такой красивый, если радио не работает? Понял меня?
Воропаев ничего не ответил, он зло, исподлобья глядел на Саблина, лицо его пошло пятнами.
- Жора, - подошел Виктор к своему технику, - присмотри за этим типом. Не нравится он мне...
Жора Богуш, молодой парень лет девятнадцати, согласно кивнул, на лице у него расплылась щербатая улыбка. Своего командира он очень уважал и весьма гордился тем, что именно он готовит его самолет к вылетам...
...Девятка юнкерсов появилась внезапно. Еще несколько секунд назад стена наплывающих с запада облаков была чистой, а теперь на ее ослепительно белом фоне темнели точки фашистских бомбардировщиков. Это были пикировщики, прозванные на фронте "лаптежники", из-за своих неубирающихся, покрытых обтекателями, шасси. Причем выскочили не одни, вслед за ними из облаков вынырнула пара мессершмиттов, потом еще одна и еще. Виктор, сперва обрадованный такому везению, сник. Шестерка их Яков легко могла растрепать девятку лаптежников, но в бою против мессеров придется туговато.
- Саблин, - в наушниках Виктора раздался искаженный помехами голос Дорохова, - с Пищалиным атакуйте мессеров. Шишкин, с нами бьешь лаптежников. Атакуем!
Истребитель Игоря стремительно откололся от остального звена и бросился догонять ушедшую вперед тройку командира. Виктор поежился. Драться вдвоем против шести, да еще с молодым ведомым - верный способ не дожить до пенсии. Да и радиосвязи с Пищалиным нет, будет болтаться сзади, лишь бы не мешал. Но приказ выполнять надо и он обреченно сглотнув, начал сближаться с немецкими самолетами.
Немцы словно чувствовали себя хозяевами положения и сходу бросаться в бой не спешили. Одна пара отошла в сторону, набирая высоту, вторая явно нацелилась сорвать атаку командира на юнкерсы, третья пошла на Виктора. Самолеты сближались на бешенной скорости, Виктор сжался перед прицелом, готовясь открыть огонь, но немцы в лоб не пошли, резко отвернули и боевым разворотом ушли наверх. Тогда он сходу довернул на летящую чуть ниже пару, что пыталась спереди сверху атаковать звено их командира. Расстояние было великовато, да и ракурс кошмарный, но, тем не менее, он дал пару коротких очередей по ведущему мессеру. Впрочем, безрезультатно.
Сверху на его машину уже пикировала пара мессеров, пришлось боевым разворотом уворачиваться из-под их атаки. Истребитель Пищалина отстал и Виктор увидел, как в хвост его ведомому заходит другая пара фашистских самолетов. Помочь ему Виктор сейчас не мог ничем. Благо прямо впереди, над головой, оказалась стена облаков.
- Есть! Один горит! Шишкин, повтори атаку на юнкерсов, я прикрою, - командир охваченный азартом боя говорил быстро и невнятно, Виктор едва разбирал его фразы, - Саблин, держи верхних. Сколько можно держи.
Виктор нырнул в облака и, резко развернувшись в этой трясучей вате, выскочил обратно. Быстро осмотревшись, он с огорчением обнаружил, что Пищалина сзади не оказалось. Ниже него одна пара мессеров начинала пикировать вниз. Другая пара ходила выше, прямо над головой, впереди и немного ниже упрямо шли вперед юнкерсы. Правда, их некогда красивый клин распался, теперь они больше напоминали нестройную толпу. Вслед за юнкерсами тянула пара Яков, еще два наших истребителя клубком сцепились с парой мессеров. От юнкерсов к Якам тянулись дымные следы трассеров - стрелки явно не хотели оказаться под огнем советских истребителей.
Виктор сразу бросил свой самолет вниз, на разгоняющихся для атаки мессеров. Те видимо хотели сбить нашу пару, что атаковала юнкерсы. Скорость быстро росла, его истребитель начал немного подрагивать от нагрузки, однако догнать пикирующих мессеров Виктор не мог. Тогда, срывая их атаку, он принялся бить им вдогон из пулеметов. Это подействовало, мессеры вышли из пикирования и пошли по прямой. Он увидел, как внезапно один из юнкерсов загорелся, и, выбрасывая оранжево-черный язык огня и дыма, начал заваливаться на крыло. Остальные, торопливо сбрасывая бомбы, отворачивали.
Видя, что внизу все нормально, Виктор продолжил преследовать пару немцев, благо, что после выхода из пикирования дистанция между самолетами резко сократилась. К тому же, к великой его радости, немцы потянули вверх. "Сейчас я их на горке срежу, - подумал он, - сами подставились. Еще секунд десять и ведомому сзади прилетит пачка гостинцев". Но, к его удивлению, немецкие истребители вновь стали удаляться. Они плавно уходили вверх, а его Як стремительно отставал, несмотря на максимальные оборота двигателя. Понимая, что немцев уже не догнать Виктор опустил нос самолета, разгоняясь и, машинально, оглянулся по сторонам. Сзади, метрах в пятидесяти от своего хвоста он неожиданно увидел желтый капот мессера, враг уже водил носом, прицеливаясь. Желудок у Виктора неожиданно провалился куда-то вниз, ладони вспотели. Он резко свалил свой истребитель на крыло, дал ногу и ушел переворотом вниз, почти физически ощущая как совсем рядом, рвут воздух вражеские пули. Немец проскочил и ушел вверх, сразу же следом мелькнула тень его ведомого. А сверху в атаку на него заходила еще одна пара мессеров. С большим трудом увернувшись от их огня, трассы снова прошли над самой кабиной, Виктор начал тянуть к облакам. Требовалась хоть какая-то передышка.
- Все отходим, - донесся усталый голос командира. - Авдеенко, тяни на свою территорию, тут близко. Саблин, где ты есть?
Виктор увидел, как в стороне показалась беспорядочно летящая четверка Яков, один из них дымил и как-то неуверенно покачивался. Выше и чуть в стороне от них летели два мессера. Он довернул в сторону наших самолетов, пытаясь догнать своих, но очередная пара мессеров снова упала сверху, пришлось уходить в глухую оборону. Мессера играли с ним как кот с мышью, непрестанно атакуя с разных направлений. Они ходили над ним четверкой, поочередно пикируя и так же стремительно уходя вверх, а он ничего не мог с ними поделать. Если бы не хорошая маневренность Яка, Виктора уже давно бы сбили. Пока удавалось выживать, но долго так продолжаться не могло. Наконец улучив удобный момент, Виктор рванул в сторону ближайших облаков. На хвосте висела пара мессеров, он отчаянно бросал самолет из стороны в сторону, не давая им прицелится. Дымные трассы мелькали с разных сторон, иногда что-то щелкало, самолет слегка вздрагивал от попаданий, но Виктор все-таки успел. Его самолет влетел в облака, оставив врагов ни с чем.
Решив, больше не связываться с четверкой мессеров, Виктор пошел вверх, за облака, выставив истребитель так, чтобы он шел без кренов, с небольшим набором высоты. В облаках как обычно началась сильная болтанка, ему казалось, что самолет постоянно валится вправо и только усилием воли он заставлял себя не выравнивать его.
В наушниках часто раздавался голос командира, он вызывал Виктора по радио, сообщал что следует идти к аэродрому, но ответить ему Саблин не мог. Вообще с этим радио получилась глупая история, такая же, как и в прошлый раз. Воропаев все-таки настроил между собой приемник и передатчик, опробовав радиосвязь, Виктор остался доволен. Он полагал, что в бою сможет управлять хоть Шишкиным поскольку на истребителе Пищалина не было приемника, но вышло иначе. Про устойчиво работающую радиосвязь сразу узнал Дорохов, полетал на машине Виктора и ему понравилось. Какой нормальный командир откажется управлять своими подчиненными в бою? Как и следовало ожидать, волею командира, передатчик с истребителя Виктора сразу перекочевал на самолет Хашимова, хотя тот был от такого подарка не в восторге. А Воропаеву и механику по радио из второй эскадрильи сразу добавилось работы. Их усилиями были настроены на одну волну все три передатчика полка и двенадцать приемников, все что было. Вдобавок на самом аэродроме тоже установили радиостанцию, и теперь можно было надеяться что ситуация, случившаяся с Балабаевым, не повторится.
Внезапно его ослепило яркое солнце - он все-таки пробил облачность. Однако здесь его уже поджидала пара мессеров. Виктор грустно посмотрел на их приближающиеся силуэты и пошел обратно, в облака. Бензина оставалось уже совсем немного и он пошел вниз, снова пробив облака спикировал к земле и пошел на бреющем на восток.
Он шел на высоте метров двадцать. Цветущая степь пестрым ковром стремительно неслась под крылом, совсем рядом промелькнули серые ломаные линии траншей. Высоко в стороне показалась пара мессершмиттов. Но Виктора они так и не увидели, с набором высоты ушли куда-то вправо. Промелькнула лента реки - он пересек Северский Донец, теперь можно немного расслабиться, он был уже почти дома.
Виктор плавно набрал высоту и полетел разыскивать свой аэродром. Небо было чистое, мессера видимо не захотели пересекать реку и заходить на нашу территорию. Хотя памятую печальную историю с Балабаевым, бдительности терять не следовало. Неожиданно чуть ниже и в стороне он увидел кружащий над какой-то деревенькой одиночный самолет. Подлетев ближе, Виктор распознал в нем Яка, судя по бортовому номеру, это был Пищалин. Увидев чужой истребитель, тот шарахнулся в сторону, едва не сорвавшись в штопор, но потом быстро занял свое место за ведущим. Видно было, как Артем счастливо улыбается в своей кабине. На всякий случай, грозно погрозив ему кулаком, отчего улыбка Пищалина сразу стерлась, Виктор повел его на аэродром.
После посадки он немного посидел в кабине, отдыхая. После тяжелого боя гимнастерка промокла насквозь, ноги все еще подрагивали. Дорохов уже стоял возле КП, обсуждая прошедший бой с Шишкиным и сержантом Кузьмичевым. Рядом с ними стоял Жуков, и скучали оба комэска. Виктор свистнул Пищалину, и они пошли на КП, докладывать начальству.
Дорохов был в прекрасном настроении, весело улыбался, затягиваясь папиросой в длинном наборном мундштуке. Тем неожиданней оказался его выпад в сторону Виктора:
- Саблин, а ты в бою куда делся?
- Как куда делся? - возмутился он, - Я ваш приказ выполнял, с мессерами крутился, пока вы пару гоняли.
- Я команду давал на отход...
- Команду... меня четыре мессера гоняли. Какой отход? Если бы я прямо полетел - расстреляли бы через минуту. Хоть бы помог кто! Вы собрались и полетели, а меня четверо прессуют. Насилу облаками ушел...
- Один против четырех? А ведомый твой? - голос у командира сразу стал суровым, - Пищалин, где во время боя был?
- Так я это, - Артем побледнел, - За товарищем старшиной, ведомым шел... видел как он по немцам стрелял. А потом в облака залетели. А я и не летал в них никогда. Все белое, трясет... самолета командира не видно. Потом облака кончились, вижу истребитель вверху, думал это вы...
- Так у нас, - перебил его Виктор, - на хвосте пара худых сидела. Пришлось в облака заходить, чтобы сбросить. Там я развернулся, а тебя уже нет, - тут командир жестом приказал Виктору замолчать.
- Я начал к этому самолету пристраиваться, - продолжил Пищалин, - а он от меня удирает. Не пускает в хвост. Потом, смотрю, а у него кресты на крыльях, Тут в меня трассы полетели, второй немец сзади зашел. Я от них вниз, а там снова облака. Летал в них, летал, кое-как выбрался. В небе чисто, никого нет. Пошел аэродром искать, тут меня командир и нашел, - он говорил все тише, в ожидании неизбежного нагоняя, вжимая голову в плечи.
- Мда. - Дорохов мрачно покачал головой, - летуны, елки-палки. Как так можно? Саблин, почему у вас ведомый отрывается от командира и путает самолеты? Бардак... пусть берет схемы и учит. Спрошу в вас. И еще, Пищалин. С этого дня все передвижения по аэродрому и расположению только в компании Саблина. Ходи с ним как ведомый, отрабатывай взаимодействие на земле, - и комполка усмехнулся своим словам.
- Теперь по бою, - продолжил командир, - в общем и целом, воевали успешно. Несмотря на некоторые недостатки. В первой атаке, в лоб, я сбил одного лаптежника. Потом Шишкин с Кузьмичевым еще одного сожгли. Плохо стреляете, товарищи, плохо. Надо бить в упор, наверняка. Шишкин, это ты начал по немцам с километра стрелять? - Игорь кивнул, - послезавтра будешь сдавать Жукову теорию стрельбы, понял?
Шишкин мрачно козырнул. Судя по внешнему виду, он мечтал об этом всю жизнь.
- Товарищ майор разрешите? - Хашимов решил вставить свои пять копеек, - может, имеет смысл поставить пару самолетов на козелки, один напротив другого? Ну, чтобы потренироваться через прицел. Так молодым будет проще запомнить, с какой дистанции открывать огонь.
- Дельное предложение, - одобрил командир, - или можно еще проще сделать. Прицел снять и пусть ходят по аэродрому. Товарищ Жуков, - окликнул он начальника ВСС, - все слышали? Вы ответственный, сегодня же организуйте занятия. И еще, как вернется Авдеенко, лично проверьте у него технику пилотирования. Дожились, на Яке от мессера не могут в вираже оторваться...
Командир задумался и пару минут прищурившись смотрел вдаль. Остальные летчики молча переминались с ноги на ногу, но отвлекать его не рисковали. Наконец Дорохов сказал: - Тут у меня мысль интересная возникла, по итогам этого боя. Интересная штука может получиться. Но это все потом. Все свободны.
- Чего там было, в начале-то, - спросил Виктор у Игоря, когда разбор окончился. Они расположились в тени отцветающей сирени, ожидая пока подготовят и починят самолеты.
- Да чего, - Шишкин аккуратно разложил на траве реглан и разлегся на нем, - люлей вставлял. Командир инженера полка скипидарил, чтобы тот быстрее летучку готовил. Авдеенко до аэродрома не дотянул, в степи, на пузо сел. Вот он и накручивал, чтобы его оттуда быстрей эвакуировали. Потом и вы подошли, остальное ты слышал. Вообще, мне нравится...
Что ему нравится, Шишкин не сказал, и Виктор подумал, что ему нравится командир полка. Неизвестно, конечно, что будет дальше, но пока их бывший комполка - Мартынов проигрывал Дорохову по всем показателям.
- Ну а ты, - Игорю надоело лежать на спине, и он перевернулся на бок, - что скажешь? Как на Яке против мессеров драться?
- Драться можно, - Виктор опасливо покосился на сидящего рядом, меланхолически молчащего Пищалина, и, понизив голос, добавил, - только сложно. В общем, в горизонте мессер быстрее. Я снова пытался догнать, разогнанный был, а все равно ничего не вышло. Оторвались. Потом, на вертикали мессер тоже пошустрей будет. Наверх за ним не тянись, все равно не вытянешь. А вот на выходе из пикирования мессеров можно брать, Як из пике лучше выходит.
- Мне пушка нравится, - улыбнулся Игорь. - Я как дал по лаптежнику из нее, так только труха посыпалась. Сразу загорелся.
Виктор посидел еще немного в тени, потом ему надоело, и он пошел посмотреть, как готовят его истребитель к вылету. От Яка едко пахло эмалитом, Жорка заклеивал перкалью пробоины. Увидев Виктора, он улыбнулся и сказал:
- Уже заканчиваю. Восемь дырок было, но, к счастью, ничего не задело.
Он работал с голым торсом, и солнце уже успело окрасить его плечи красным.
- Смотри, сгоришь, - сказал ему Виктор.
-Я Сталинградский, - Жорка отмахнулся и снова улыбнулся, показав отсутствующий передний зуб, - мне здешняя жара нипочем.
Дорохов уселся под крылом своего самолета и приглашающе махнул Виктору. Гимнастерка у командира темнела мокрыми пятнами, видимо, спасаясь от полуденного зноя, он обливался водой.
- Я вот, что подумал, - сказал он, вытирая голову полотенцем, - ты в бою был выше, так? И успел отбить две атаки на основную группу? Тем самым дал нам время, чтобы отогнать лаптежников. Удобно получается. Думаю, нужно и впредь нужно выделять звено или пару, чтобы ходили выше. Эта пара будет отбивать атаки на основную группу, на а если прижмет, то всегда могут вниз спикировать, под прикрытие основных сил. Сейчас снова вылет планируется, будем штурмовиков крыть. Думаю, без драки не обойдется. Так что группу я сам поведу, а ты выше пойдешь, будешь прикрывать. Понял?
- Передатчик второй надо, - пригорюнился Виктор, - без него тяжко. Вы тогда меня одного оставили и ушли. Крутись, как хочешь.
- Хватит канючить, - улыбнулся командир. - Сам виноват. Не нужно было за мессерами гоняться. Отбил атаку и сразу обратно. Летчик ты опытный, но увлекаешься. А этого не надо.
- Разрешите, я тогда хоть с Шишкиным пойду, - решил хоть что-то выторговать Виктор. - Пищалин конечно растет, прогресс есть. Но наверху жарко будет. Собьют парня ни за грош.
- Хорошо, - командир, задумался, решая одному ему известные задачи, - Хорошо, - повторил он, - Пищалин со мной полетит. Хашимова сюда позови, - сказал он, подразумевая, что разговор окончен.
Снова под крылом, на зеленом фоне степи мелькают маленькие силуэты самолетов. Семь илов идут грозным клином, выше их выписывают восьмерки стремительные Яки. Шестерку истребителей снова ведет командир полка. Еще выше, парой и чуть в стороне, расположились Игорь с Виктором. Сперва, он пытался держаться прямо над группой, но это оказалось неудобно. Самолеты терялись на фоне земли, приходилось постоянно класть истребитель на крыло, чтобы их увидеть. Тогда он ушел влево от подопечных, приказав Шишкину держаться правее. Осматриваться оказалось проще один взгляд вправо и все свои самолеты как на ладони. Больше времени остается на поиск вражеских самолетов и на ориентирование.
Вражеские самолеты не заставили себя долго ждать. Едва они подошли к линии фронта, как в стороне показалась четверка мессеров. Они некоторое время шли параллельным курсом, плавно набирая высоту. Виктор тоже начал постепенно подниматься вверх, отдавать преимущество врагам он не собирался.
Неизвестно, как долго бы это продолжалось, но штурмовики уже пошли в атаку и принялись обрабатывать бомбами невидимую с высоты цель на земле. На этом месте сразу поднялось облако пыли и что-то загорелось, добавляя в небо густой столб дыма.
Это для мессеров послужило сигналом, вся четверка сразу кинулась в атаку на пару Виктора. Первая пара шла прямо в лоб, но уже привычно, в последний момент, отвернула. Вторая заходила чуть сбоку и довольно ловко зашла им с Игорем в хвост. Пришлось их стряхивать "ножницами". Враги оказались настырные, атаковали часто и упорно. Вдобавок вторая пара регулярно поклевывала сверху, не давая нашим летчикам контратаковать. Едва только Виктор с Игорем сбрасывали у себя с хвоста назойливого немца и начинали сами заходить ему в хвост, как сверху на них уже пикировал одиночный, а то и пара мессеров.
Вот очередная атака. Сзади, на истребитель, Виктора зашел одиночный мессер, размалеванный полосками будто тигр. Заводил носом, прицеливаясь. Виктор ушел из-под его атаки размазанной бочкой и, в свою очередь, направил самолет на другого, заходившего в хвост Шишкину. Этот мессер сразу бросил преследовать Игоря и потянул вверх, набирая высоту. Позиция у Виктора была довольно выгодной, противник маневрируя вслед за Шишкиным потерял скорость и у Виктора были неплохие шансы его сбить. Вот, еще несколько секунд и ему можно будет стрелять, но сверху начал падение еще один месссер. Саблин небольшим виражем уклонился от вражеского огня, но сзади, снова появился "тигра". К счастью его атаку отбил Игорь, но у него на хвосте снова оказался худой.
- Саблин, - недовольство комполка слышалось даже сквозь сильный треск помех, - чего вы там телитесь? Отходите к нам. Хашимов, отсеки худых.
Игорь с Виктором синхронно развернулись и принялись пикировать вниз, к основной группе. Мессеры, сперва словно оторопевшие от неожиданности, вскоре бросились следом, постепенно настигая. Пришлось снова откручиваться на ножницах, пытаясь сбросить с хвоста прицепившихся наглецов. Но навстречу уже поднималась тройка Яков, мессершмитты отпрянули и с набором высоты отошли в сторону.
- Так, хорошо, - голос командира так и лучился самодовольством. Можно было подумать, что это он сейчас отогнал истребители противника, - Саблин, снова набирайте высоту. Под мессеров не лезьте, будьте в стороне. Вон еще четверка гадов идет, сейчас будет жарко.
Виктор услышал, как Хашимов ругнулся в эфир по-татарски и, проскочив над звеном командира, они снова полезли вверх, в сторону солнца. К немцам подошла еще одна четверка, потом еще. Они были выше и расходились по широкой дуге, стараясь охватить советские самолеты в гигантские клещи. Такого количества врагов в небе Виктор не видел ни разу. Он почувствовал, как между лопаток стекает тонкий ручеек пота, во рту пересохло.
Штурмовики наконец закончили свою работу и потянули домой. Строй их, как обычно растянулся. Для немцев это послужило сигналом к атаке, со всех сторон они кинулись вниз, разгоняясь. Одна четверка снова атаковала верхнюю пару наших истребителей, восьмерка провалилась ниже, заходя на отстающих штурмовиков.
- Хашимов, - голос Дорохова подрагивал от напряжения, - бей левую группу. Не пускай их к Илам. Саблин, держись там. Если что, отходи.
Завертелась громадная карусель. Самолеты ревели и даже визжали моторами стараясь зайти друг другу в хвост, воздух пропарывали пулеметные и пушечные трассы. Четверка, что заходила на Виктора снова отвернула, не желая идти в лобовую атаку. Враги ушли вверх и, рассыпавшись на пары, стали расходиться, обхватывая их с двух сторон. Внизу восьмерка врагов тоже рассыпалась, четверо схлестнулись с нашими истребителями, четверо же, тоже разбившись на пары, лезли вверх. Причем одна из пар набирала высоту в сторону Виктора.
Он решил не упускать такого шанса, Качнув крыльями Шишкину, Виктор бросился вниз. Немцы увидели пикирующие прямо на них советские истребители, но было поздно. Ведущий успел свалить машину на крыло, стараясь избежать атаки, ведомый же так и застыл, без скорости. Виктор решил атаковать ведущего, оставив второго Шишкину. Он открыл огонь метров с трехсот, отчетливо видя, как желтоватые огоньки трассеров проходят в каком-то метре от цели. Мессер ускользал из прицела, ракурс для стрельбы был неудачным, решение его атаковать было ошибочным. Виктор видя, что не попадает, продолжая поливать врага свинцовым дождем, отчаянно довернул, вынося прицел прямо перед носом врага. Самолет едва не развалился от такого обращения, но он все-таки попал. Пушечный снаряд оставил отчетливую вспышку разрыва прямо на желтом капоте врага, где-то рядом легли многочисленные светящиеся точки пуль из ШКАССов.
Он едва разминулся с мессершмиттом, чудом избежав столкновения, и сразу потянул в левый вираж. Сверху, очень близко уже виднелись желтые носы атакующей четверки мессеров. Перегрузка вдавила в сиденье, в глазах потемнело, и Виктор увидел мелькнувшую совсем рядом тень вражеского истребителя. Он чуть отпустил ручку и в ту же секунду самолет вздрогнул, получив сразу несколько попаданий. Что-то щелкнуло, в кабину ворвался поток воздуха и снова совсем рядом просвистел второй мессер. Виктор заполошно огляделся, боясь снова оказаться в огне горящей машины. Но самолет не горел, мотор работал исправно, только в плексигласе фонаря зияло два неровных отверстия. Истребитель Шишкина обнаружился чуть ниже, вроде целый, только лицо Игоря необычно сильно белело, выделяясь. Сзади и ниже летел горящий мессер. Виктор увидел, как отлетел в сторону фонарь его кабины и через секунду в небе закувыркался маленький человечек. За человечком потянулись какие-то тряпки и вот, он уже повис, качаясь, под куполом парашюта. Второй мессершмитт летел на запад, со снижением. За ним оставался серый шлейф.
"Одну пару мы оприходовали" - обрадованно подумал Виктор. У него было сильное желание добить парашютиста, но висящая вверху четверка мессеров на корню пресекала подобное. Бой внизу тоже закончился. На земле отчетливо полыхало два дымных костра, мессера отошли в сторону.
Они с Игорем вновь принялись пикировать вниз, щедро меняя оставшиеся крохи высоты на скорость, догоняя ушедшую вперед группу. Верхние мессера сразу бросились их настигать, но по команде командира от группы отделилась пара Яков и встречать мессеров в лоб и те отвернули.
- Саблин, будьте слева, немного выше. Немного, - в голосе командира Виктору почудилась усталость. Хотя возможно это почудилось сквозь всепроникающий треск помех. - Хашимов, вы справа будьте.
Та пара Яков, что прикрывала их с Игорем отход, послушно заняла позицию справа. Виктор завертел головой, пытаясь найти третий истребитель - вылетали две тройки: командира и Хашимова. Но Яков внизу оставалось только пять.
Сердце сжалось в нехорошем предчувствии. С Хашимовым сегодня вылетали Лукьянов и Гармаш. Кто из них остался дымных костром в степи?
- Заходят! - голос Руслана звучал предельно четко, но дальше в наушниках слышался только скрежет зубов и невнятные ругательства по-татарски. Он видимо забыл выключить передатчик и теперь забивал эфир всей группе.
Немцы действительно атаковали снова, но эту их атаку быстро отбили и они больше не рискнули лезть. Повисели немного сзади и вскоре ушли на запад. Лишь когда их силуэты растаяли в голубом небе, Виктор обнаружил, что он, оказывается, вцепился в ручку управления так, что свело пальцы. Гимнастерка под регланом было мокрая, хоть отжимай.
После посадки он с трудом выбрался из кабины, спросил у встревоженного Жорки:
- Вода есть?
Тот убежал и вскоре вернулся с полной флягой воды. Виктор разделся по пояс и с удовольствием облился чуть тепловатой водой, жалея только, что ее мало.
- Ты это, - сказал он своему механику, - где-нибудь ведро раздобудь, умываться после вылета. А то жарковато...
- А куда Гармаш делся? - Спросил Жорка, забирая флягу, обходя самолет в поисках повреждений.
- Сбили Гармаша, - мрачно ответил Саблин. - Но немцам тоже досталось. Я мессера ссадил. Шишкин тоже неплохо одному врезал. Сейчас пойду на разбор, детали узнаю.
Разбор полета провели быстро. Дорохов хорошенько разделал Хашимова за потерю ведомого. Но как понял Виктор, сильной вины комэска в этом не было. Руслан отбивал атаку пары мессеров на Илы и даже сбил одного из них. Гармаш же оторвался от группы и стал легкой добычей вражеских истребителей. Действия Виктора с Игорем Дорохов расхвалил, особенно упирая на то, что они вдвоем дрались против четверых и даже сумели двух мессеров сбить. Правда в конце добавил и ложку дегтя, раскритиковав за то, что увлекаются боями.
- Вы поймите главное, - сказал комполка, - ваша задача прикрывать основную группу. Вам не надо ввязываться в затяжные бои. Если видите, что враги давят, сразу пикируйте к нам. Мы мессеров отгоним, а вы вверх лезьте. Как маятник, понимаете. Только отходите в сторону, где врагов нет, а то будет как с той парой, что вы сегодня сбили...
По мнению Виктора, они сбили не пару, а только одного мессера. Второй, скорее всего, дотянул до аэродрома или сел где-нибудь в степи на вынужденную посадку. Но озвучивать свои мысли не стал. Раз начальство считает, что сбил - значит сбил. Начальству виднее...
Солнце уже начало клониться к закату. Было душновато, ветер совсем стих и нагретая за день земля щедро отдавала тепло. Пахло сеном и чабрецом. Виктор дремал, развалившись на траве, положив под голову свернутый реглан. Скорее всего, летать ему сегодня не придется - истребитель получил в бою более серьезные повреждения, чем он полагал. Оказались повреждены тяги рулей высоты, и теперь Богуш копался в самолете, исправляя повреждения.
В том бою, в его Як попал всего один снаряд и три пули. Снаряд оказался бронебойным и попал прямо в бронеспинку, под очень острым углом. На месте попадания осталась длинная полоска слизанного металла, да две дырки в перкалевой обшивке. Попади он сантиметров на двадцать ближе к носу самолета - вошел бы Виктору точно в бок. Одна из пуль попала в сдвижную часть фонаря кабины, пройдя в считанных сантиметрах от его головы. Но на эти повреждения можно было не обращать внимания, они могли оказаться смертельными, но лишь по счастливой случайности не оказались. Зато одна из пуль попала прямо в трос рулей высоты, почти его перебив. Это могло тоже могло окончиться очень печально - сажать самолет с помощью триммеров Виктору еще не приходилось, да и не факт что такое вообще возможно.
- Вставай, - растолкал Виктора Шишкин, - к командиру вызывают...
Пришлось снова лететь, на чужом самолете, прикрывать наши войска. Виктору достался истребитель Матвеева - сержанта из их эскадрильи. И тут он, что называется, почувствовал разницу... Внешне два одинаковых самолета, его и Матвеевский, изготовленные на одном и том же заводе, одной и той же серии. Но если к своему истребителю Виктор никаких нареканий не имел, то Матвеевская "семнашка" показалась ему тяжелым гробом. Истребитель был очень инертным, медленно разгонялся, и в полете его почему-то все время вело влево. Весь вылет Виктор боролся с норовистым самолетом, пытаясь привыкнуть к его поведению. Хорошо еще, что встреченная во время патрулирования четверка мессеров в бой не полезла. А иначе неизвестно чем бы все это могло кончиться.
С аэродрома, на ночлег, Виктор возвращался уже в сумерках. Группа летчиков ушла далеко вперед, а он ковылял далеко позади. День выдался настолько тяжелым, что идти не хотелось вообще никуда. Он даже начал задумываться, а не ночевать ли ему в дальнейшем на аэродроме? Ведь кормят все равно там. И не нужно будет каждый день таскаться туда-сюда за три километра.
У деревенского колодца он увидел, как какая-то женщина набирала воду. Она поставила привязанное к вороту, полное ведро на край сруба и потянулась за другим, чтобы перелить. В этот момент ведро соскользнуло и упало на землю, окатив водой стоящих рядом малышей - погодков. Немного воды плеснуло на шаровары и проходящему рядом Виктору. Вода была холодной и обиженные таким обращением, дети сразу заревели. Женщина ухватила их на руки, пытаясь успокоить, но это не помогало, обиженные дети голосили на всю округу.
Их крик раскалывал голову. Виктор пошарил по карманам и достал шоколадку. После зимней прогулки по немецким тылам, он всегда носил шоколад из бортпайка с собой. От жары тот растекся, превратившись из плитки в обернутый бумагой ком. Он отщипнул пару кусочков и принялся совать в рот орущим малышам.
- Что вы им суете? - женщина попыталась отгородить детей от Саблина.
- Да это просто шоколад. Он сладкий, они успокоятся.
И действительно, дети сперва пытались выплюнуть неизвестное угощение, но вскоре распробовали, зачмокали. Плач утих.
- Спасибо, - сердито ответила женщина. Она посмотрела на лежащие на земле пустые ведра, на прижимающихся к ней детей и тяжело вздохнула.
Виктор кинул ведро в колодец и быстро набрал воды, подхватив полные ведра, вопросительно посмотрел на женщину.
- Туточки недалеко. Спасибо, - тон у нее уже был другим, гораздо более радостным. - Вот тут поставьте, - сказала она, когда они зашли в ее двор, оказавшийся через дом от того места где жил Виктор. Двор был чистеньким, нигде не видно ни одной лишней травинки либо соринки, но чувствовалось, что здесь давно нет мужских рук. Плетень был покосившийся, словно строй пьяных алкоголиков, ставня в сарае болталась на одной петле, ступени крыльца были подгнившие и требовали замены. Женщина снова вздохнула и протянула: - с этими архаровцами прямо беда, не усмотришь. Зайдите, хоть чаем угощу.
Виктор хотел уже согласиться. Попить чаю в обществе довольно молодой, судя по голосу, женщины, было куда лучше, чем глазеть на темную крышу сенника. в попытке уснуть. Но меньший ребенок на ее руках снова заплакал. Женщина зашикала на него в попытке успокоить, но это не помогало. Его плач отозвался сильной болью в голове у Виктора. Он поморщился и потер виски.
- Спасибо, как-нибудь в другой раз.
- Вам спасибо, - ответила женщина и принялась успокаивать ребенка.
На другой день летчиков разбудили поздно. Солнце уже встало, но небо было затянуто облаками. С севера заходила огромная синяя туча, что-то отдаленно грохотало.
- Может с фронта грохочет? - Пищалин уже умылся и ждал остальных.
Шишкин пренебрежительно хмыкнул и усмехнулся: - если бы фронт был так близко, нас бы тут уже не было.
Они пошли к аэродрому. Когда проходили по улице, женщина, что возилась в огороде, бросила пропалывать грядку и подошла ближе к плетню.
- Здравствуйте, - звонко сказала она.
Эта была та сама женщина, которой он вчера помог донести воду. В свете дня Виктор разглядел ее получше. Она была еще довольно молода и весьма красива, хотя тяжелая работа уже положила отпечаток на ее лицо. Они вразнобой с ней поздоровались, но она смотрела только на Виктора и улыбалась.
- Кто это? - буквально зашипел Шишкин, когда они отошли подальше. - Чего это она тебе улыбалась?
- Много будешь знать, скоро состаришься, - попробовал отшутиться Виктор.
Но Игорь так просто не отставал. Видимо для него сама возможность того, что женщина могла улыбаться не ему, а Виктору казалась абсурдной. Он хотел с этим разобраться и выявить причины. Постепенно он вытянул из Виктора всю информацию и на секунду задумавшись, выдал:
- Ну и чего ты мнешься. Давай, отжарь ее. Неплохая краля.
До обеда вылетов не было. После построения летчики, под руководством штурмана полка зубрили карты с районом боевых действий. Зубрежка сменилась занятием по бомбометанию. Правда, чисто теоретическим. После, за воспитание личного состава взялся комиссар, все были вынуждены выслушивать почти часовую лекцию о международном положении. Когда начальственное рвение немного поутихло, все разбрелись по аэродрому кто куда. Виктор с Игорем и прицепившимся, словно банный лист Пищалиным, уселись в капонире. Друзья сидели на чехлах под крылом Саблинского яка, слушая как редкие капли дождя шумят по маскировочной сетке. Шум этот перебивался металлическим лязгом и тихими матерками - Жорка с мотористом ковырялись в потрохах истребителя, ремонтируя засбоивший мотор.
- А я вот думаю, правильное указание, - Пищалину надоело молчать, и он решил обсудить недавно вышедший приказ о бомбометании с истребителей, - ведь мы так больше немцев убьем.
Этот приказ этот им не зачитывали, как другие. Но благодаря солдатскому телеграфу летчики полка уже знали про недавно вышедший приказ Ставки о применении истребителей в качестве легких бомбардировщиков. Виктор когда узнал об этом, только лишний раз расстроился. Его Як и так проигрывал мессерам по скорости и скороподъемности, а бомбовые замки под крылом скорости отнюдь не добавят.
- А ты бомбить то умеешь? - сразу же встрял ехидный Шишкин, - Или будешь по ведущему кидать? Тогда конечно немцев много набьешь, только успевай свежих подвозить.
- Да уж отбомблюсь как-нибудь, - насупился Пищалин, - не зря же нам сегодня рассказывали. Завтра вон, обещают даже практические занятия провести.
- Обещать - не жениться, - зевнул Шишкин, - в бою научишься. Думаешь, будут на тебя бензин и моторесурс переводить? Витька, а ты чего скажешь?
- А чего тут говорить? - пожал плечами Саблин. - Наше дело телячье, обоссался и стой. Раз приказали бомбить, будем бомбить.
- Телячье, - фыркнул Игорь, - раз говорить не хочешь, так промолчал бы.
Дождь усилился, капли тяжело застучали по крылу барабанной дробью. Виктор несколько секунд вслушивался в их шум и, наконец, ответил: - Можно подумать, моя точка зрения кому-то интересна. Мы в армии, Игорь. Тут приказы не обсуждаются. Но если хочешь знать, что я думаю, то слушай: самолетов, штурмовиков, мало еще, вот потому и будем мы бомбы кидать. Как штурмовиков станет больше - снова перестанем. А вообще, хватит такие разговоры вести.
Игорь оказался прав, никаких практических занятий не было. В тот же день, едва погода чуть улучшилась, они снова полетели прикрывать штурмовиков. Только в отличие от прошлых вылетов под крылом истребителей были подвешены по две пятидесятикилограммовые бомбы. Несмотря на то, что самолеты полку были новые, недавно полученные на заводе, поломки следовали одна за другой. Техники не успевали устранять неисправности, да и запчастей был ощутимый дефицит. Вот поэтому из всей эскадрильи сумело взлететь только пять истребителей, под командованием Хашимова, больше в эскадрильи исправных самолетов не было.
Едва они набрали высоту, как показался строй илов, шесть машин. Они шли красиво, словно на параде, четко выдерживая интервалы и дистанции между машинами. Виктор невольно залюбовался. В их полку так летать не умели. Ведомые вечно ломали строй, плавали по высоте. Хотя, с другой стороны, такой четкий строй истребителям совсем не важен. Особенно, когда они прикрывают штурмовиков.
Начался очередной полет к линии фронта. В небе была сильная облачность, пришлось идти под облаками на высоте полтора километра. В таких условиях эшелонирование невозможно, они лишь заняли высоту чуть повыше илов, под самой кромкой, разделившись на две группы. Погодные условия были дрянные, земля еле просматривалась, и Виктор невольно забеспокоился. В таких условиях ударить по своим войскам - плевое дело, да и мессера могут появиться в любой момент, заранее их не увидишь. Однако над линией фронта оказалось большое "окно", земля оказалась видна как на ладони и штурмовики сходу пошли в атаку.
Неожиданно сильно заработала вражеская зенитная артиллерия, десятки огненных пунктиров потянулись к самолетам. Кажется, заглядись на них - и тебя прошьют насквозь. Виктор дал ногу, уводя самолет от неожиданно близко пролетевшей трассы и обеспокоенно оглянулся на ведомого. Пищалин был на месте, усиленно крутил головой в разные стороны. Наверное, он недоумевал, откуда в небе взялись эти разноцветные, оранжевые, серые, коричневые, желтые шары. Под такой сильный зенитный огонь он попал впервые.
Штурмовики отбомбились успешно, покрыв черными разрывами весь передний край. Сбросив бомбы, они сразу пошли в разворот с набором высоты. Немецкие зенитчики, притихнувшие после бомбежки, снова принялись свирепствовать, настала очередь сбрасывать свой груз истребителям. Виктор направил самолет к земле. Внизу росли клубы дыма, хорошо хоть пыли не было, а то разглядеть что-либо было бы вообще невозможно. Сверху он увидел позиции зенитной батареи, активно ведущей огонь. Может это была игра воображения, но ему показалось, что он наблюдает, как из тонких стволов вылетают облачка дыма и суетится расчет, подавая боеприпасы.
Он загнал обнаруженные зенитки под капот и, сбросив бомбы, заложил боевой разворот, беспокоясь только, чтобы не отстал ведомый. Но Пищалин уверенно висел сзади, бомб под его крыльями уже не было. Чуть в стороне вынырнула еще тройка яков и они вновь заняли свои позиции над штурмовиками. С земли продолжали вести огонь, но уже далеко не такой яростный. Стреляли, скорее, больше для самоуспокоения. В сопровождении редких разрывов зенитных снарядов, группа спешно отходила домой....
- Ну что, Артем, - насмешливо спросил Виктор после посадки, - много немцев бомбами убил?
Тот побледнел, забормотал что-то маловразумительное: - Да я и не видел ничего, - выдавил он в конце концов. - Вижу ты бомбы скинул и я тоже сбросил.
- Вот такое оно, бомбометание. Привыкай, - усмехнулся Виктор. - А если серьезно, то мы бомбили позиции зенитной артиллерии. Там три зенитки было, по нам стреляли. Попали мы по ним или нет, я не знаю, но стрелять они перестали. А сколько при том немцев погибло, про это только в небесной канцелярии знают. - Виктор поднял вверх указательный палец и, поглядев в небо, резюмировал: - Ну вот, очередная туча наползает. На сегодня уже налетались.
Полетов действительно больше не было. Хотя над аэродромом только изредка срывался мелкий моросящий дождь, все вокруг было синее от грозовых туч. Начальство организовало очередные занятия по изучению матчасти, которые продолжались до самого ужина. Лишь потом, отяжелевшие от еды и слегка веселые после ста грамм, летчики отправились в деревню ночевать.
- Витя, а чего ты сто грамм не пьешь? - Спросил его Михайлов, сержант, на истребителе которого Саблину довелось летать. - И фляга, в которую переливаешь, у тебя интересная. Покажи!
- Неприкосновенный запас коплю, - неохотно ответил Виктор. - Вдруг случится чего, а водки нет. Сегодня вылет не сложный был, пить не охота.
Он достал из кармана трофейную флягу, и она сразу пошла по рукам. Летчики рассматривали диковинку, удивленно цокали языками.
- А где ты такую красоту взял? Ты глянь, какая чеканка? И кабаны тут и собаки, - не унимался Михайлов. - Неужто купил?
- У немца взял, - Виктору не хотелось рассказывать историю своих похождений по вражеским тылам, и он ограничился кратким пересказом: - Сбили мы одного немца весной, а следом и меня подожгли. Вот я с этим немцем дуэль на пистолетах и устроил. С него флягу и забрал.
- Так ты сам немца застрелил? Ого! Силен! - летчики засмеялись.
- А чего ты пистолет себе не взял? - у Михайлова загорелись глаза. Наверное, он уже считал, сколько трофейных фляжек и пистолетов можно будет стрясти со сбитых немецких летчиков.- У начштаба немецкий пистолет, красивый такой, маленький. Я видел!
- Не нашел в снегу, - хмуро буркнул Виктор. Историю, как он дрался против двух немцев, с одним патроном в пистолете и ножом, он до сих пор вспоминал с содроганием.
За разговорами они незаметно подошли к деревне. Неподалеку от колодца Виктор увидел знакомую женщину. Она шла с пустыми ведрами, но уже без детей. Мелкий дождь снова утих и сельчане высыпали на улицу, активно занимаясь хозяйственными делами. Женщина тоже увидела летчиков и стала на краю дороги, напротив колодца, ожидая пока они пройдут. Видимо не хотела переходить им дорогу с пустыми ведрами.
- Чего вылупился? Не тупи, - тихо зашипел Шишкин и больно ткнул Виктора локтем в бок. - Иди, помоги ей воды набрать. Давай, действуй. Не зря же она тебе сегодня улыбалась.
Напутственный указующим толчком Игоря в спину и сопровождаемый ухмылками летчиков, Виктор направился к женщине.
- Вам помочь, - почему-то робея, спросил он.
- Помогите, если не затруднит, - женщина мило улыбнулась и протянула ему ведра.
Пока он набирал воду и нес к ее дому, они разговорились. Женщину звали Аня, муж ее, как и почти все мужчины деревни был на фронте. А она работала в колхозе, жила с матерью мужа и воспитывала двоих детей.
Однако в этот раз чаю ему не предложили. Виктор неловко потоптался на месте и хотел было уже идти не солоно хлебавши, но что-то его удержало: - Может вам по хозяйству чем помочь?- спросил он, - а то сегодня из-за погоды летал мало, силы осталось хоть отбавляй.
При этих словах Аня как-то нервно усмехнулась, но работу нашла, попросив поправить покосившийся плетень. Уйдя в сарай, вернулась оттуда с кувалдой и показала где брать заготовленные для ремонта колья. Виктор принялся за дело. Под ударами кувалды колья легко входили в землю, потом он привязывал к ним плетень, выпрямляя. Работа спорилась быстро и хотя уже были сумерки, он рассчитывал успеть до темноты.
На шум из дома вышла пожилая женщина. Она была в грязной юбке и поношенной кофте, сильно сутулая. В сморщенных, коричневых ладонях она держала младшего ребенка. Аня забрала у нее ребенка и ушла в дом, а женщина осталась сверлить Виктора неприязненным взглядом, наблюдая, как он работает.
Он обратил внимание, что вчера у Ани была такая же грязная юбка, как у свекрови, а сегодня она щеголяла в новой, чистой. Если это не случайно, то навевает на определенные размышления. Видимо, тяжко женщине без мужика. Он усмехнулся своим мыслям и решил, что выводы делать пока рано.
Вскоре вновь показалась Аня и о чем-то заговорила со свекровью. Виктор не слышал разговора, только короткие обрывки фраз, но было видно, что обе женщины злятся друг на друга. Они говорили пару минут и старшая, злобно плюнув под ноги, ушла в дом. В результате его работы плетень стал более ровный и выглядел куда как получше. Аня подсела рядом и помогла ему подвязать последний кол. Они случайно соприкоснулись руками и так и замерли. Она посмотрела на него снизу вверх, сглотнула и тихо сказала: - Спасибо вам большое. Не знаю, как и благодарить.
Она была так близко, что Виктор слышал как бешено стучит ее сердце и, несмотря на наступившую темноту, увидел в ее расширенных глазах очень странное выражение. Эта была какая-то гремучая смесь страха, надежды и чего-то еще, непонятного, но знакомого.
Без лишних слов он принялся ее целовать. Губы у Ани оказались горячие нежные и она сразу задрожала, когда он ее обнял. Они целовались сидя на корточках под плетнем. Близость женского тела, запах цветущих лип и поздней черемухи одурманил голову. Виктор захотел ее прямо здесь и сейчас. И плевать, что у нее двое детей и муж на фронте, что за стенкой дома невестку ожидает злая свекровь. Это не имело никакого значения.
Он судорожно принялся расстегивать на ней кофту, пытаясь добраться до груди. Под кофтой оказалось повязанное вокруг полотенце. Он сдвинул его вниз и наконец нащупал искомое. Груди у нее оказались большими горячими и удивительно упругими. Раньше, в прошлой жизни, он никогда таких не встречал.
- Не здесь, не здесь, - зашептала Аня, когда он начал задирать не ней юбку, - увидят.
Она встала и, схватив его за руку, повела к большому сараю. Там оказалась непроглядная темень, сильно пахло свежим сеном и немного пылью. Виктор почувствовал, как ее руки расстегнули его брючный ремень, и вовсю орудовали над пуговицами шаровар. Он тоже, путаясь в завязках, попытался снять с нее юбку, но никак не получалось. Аня тихо засмеялась его бесплодным попыткам и, шурша сминаемым сеном, скользнула в сторону, а Виктор обнаружил, что его шаровары и трусы уже находятся где-то на уровне лодыжек. Она принялась быстро раздеваться, бесстыдно обнажая белеющее в темноте тело, а затем, с довольным смешком, увлекла его вниз, на себя. Сено кололо голые ноги, ногти Ани царапали ему спину, но Виктор не обращал на это никакого внимания. Он наконец дорвался до женского тела.
Однако, долго это не продолжилось. Через пару минут Виктор, захлестнутый удовольствием, захрипел и обмяк. Аня разочарованно протянула:
- Ну ты быстрый...
Снова зашуршало сено, и она принялась вытирать живот его шароварами.
- А бабы болтали, что летчики о-го-го... - в ее голосе сквозила обида, - а тут обычный скорострел.
Несмотря на блаженно разливающееся тепло удовольствия, Виктор почувствовал, что у него начинают гореть от стыда уши.
- Погоди ты, - хрипло ответил он, - сейчас наверстаю. Воздержание долгое было... - Виктор потянулся к ней, пытаясь снова подмять под себя, но Аня отстранилась.
- Стой, - прошептала она, - черт, да не шурши ты.
Она вслушивалась в окружающую темноту, а потом принялась суетливо одеваться.
- Вот же карга старая, - услышал Виктор ее недовольный голос. - Вот же неймется ей кровопивце. Когда же она, прости господи, окочурится. Ты смотри, - тихо сказала она, - ты обещал. Я скоро вернусь. Обожди пока, только подальше отойди, в уголок.
Она подхватила охапку сена и быстро выскользнула из сарая. Виктор услышал скрипучий голос ее свекрови:
- Ты где шляешься, курва. Опять за кобелями ухлестываешь?
- Вам мама черти еще не мерещатся? Я сено скотине набирала. Сколько вы его корове положили-то? Может, вместо сена, будете ей газету читать?
Сцепившиеся в сваре, женские голоса стремительно удалялись. - "А ведь, рога у Анькиного мужа видать давно наросли" - подумал Виктор, - " возможно даже до призыва в армию. Слаба евонная жинка на передок...". Он взгромоздился на кучу сена, в дальнем углу сарая, и стал ждать, предвкушая повторение.
Разбудил его скрип давно несмазанных петель. Светлая фигура юркнула к нему в сарай и нерешительно остановилась на входе.
- Витя. Витя, ты тут? - услышал он Анин звенящий шепот.
- Тут, - он завозился, потягиваясь спросонья. Аня скинула ночную рубаху на кипу сена у входа и, не закрывая дверь, пошла к нему. Освещенная пробивающимся в проем лунным светом, она казалась изваянной из белого мрамора богиней. Красивая, что называется "в теле", ладно скроенная, темнота скрывала и дорисовывала все остальное.
Она подсела рядом, и Саблин, почувствовал, как шаровары снова начали сползать по ногам. Груди ее дразнящее мелькнули перед самым лицом Виктора, и затем Аня уселась на нем верхом. Замерла на несколько секунд, словно прислушиваясь к ощущениям, потом качнулась, раз, другой и груди ее тяжело заколыхались в такт движениям.
- Ну, посмотрим, каковы нынче летчики, - сказала она на выдохе и голос этот зазвучал словно мурлыканье дорвавшейся до сметаны кошки...
Вылет с самого начала начал складываться неудачно. Сначала, вскоре после взлета, засбоил мотор у Кузьмичева. Его Як очень уж плавно отвернул от группы и, оставляя едва видимый серый след, снижаясь, полетел к аэродрому. Потом повстречали двоих, очень уж наглых немцев-охотников. Эти два мессера сковали боем верхнюю пару из Шишкина и Саблина. И хорошо бы, если бы они просто закрутили воздушную карусель, когда ты можешь быть сбитым, но можешь и сбить сам. Нет, немцы хотели действовать наверняка, без лишнего риска, вовсю используя преимущество своих машин в скороподъемности. Они атаковали сверху, на большой скорости и так же стремительно уходили обратно. Уклоняться от этих атак не составляло большого труда, но они были уж слишком частыми. Чуть зазеваешься и тут же получишь жменю стали и свинца. Догнать их на горке на Яке было невозможно. Мало того, что их истребители уступали вражеским на вертикали, так немцы, разогнанные на пикировании, имели куда большую скорость. Виктор попытался было один раз догнать особо наглого противника, когда тот атаковал Шишкина. Разогнав истребитель, он потянул вслед за мессершмиттом вверх, но вскоре бросил это гиблое дело. Догнать на горке не получилось - враг, удаляясь, стал немного уменьшаться в размерах. На Виктора тут же принялся пикировать второй мессер, и ему сразу стало не до атак, свою бы шкуру спасти. Хорошо еще, что Шишкин встретил этого мессера на горке и, атакой в лоб, заставил отвернуть. Вдобавок ко всему, двигатель на истребителе Саблина начал плеваться маслом и вскоре козырек кабины покрылся мутной пленкой, сильно мешающей обзору.
Вдвойне обидно Виктору было то, что основные силы ничего не предпринимали для того, чтобы им помочь. Три наших истребителя барражировали ниже и далеко в стороне, виднеясь на фоне неба маленькими черточками. Для Виктора было непонятно, почему они так спокойно там летают, когда верхняя пара ведет бой. Ведь, казалось бы, что сложного набрать высоту и самим атаковать? Но видимо, для штурмана полка, капитана Крапивина это была все-таки непосильная задача... В конце концов, плюнув на все, Виктор качнул Игорю крыльями и увел пару под прикрытие основной группы. Однако сильно легче от этого не стало. Немцы ушли наверх, а затем опять принялись атаковать, не давая паре Виктора набрать высоту. Звено К... так и летало рядом, на установленной высоте, видимо сохраняя выгоднейшую для патрулирования скорость. Скоро Саблина уже трясло от злости. Он злился на своих однополчан, спокойно летающих в стороне. Злился на свой собственный истребитель, который не мог на равных тягаться с вражескими. Злился на немецких летчиков, которые, вместо того чтобы лететь по своим делам, раз за разом бросали свои истребители в пике, атакуя. Было сильное желание сломать этому капитану после посадки ноги. Но на деле об этом оставалось только мечтать.
К счастью мессеры вскоре отошли на запад, видимо заканчивалось топливо. Виктор тоже прильнул к плексигласу фонаря, пытаясь разглядеть показания приборов и матернув фантазию конструктора, который разместил топливомеры в крыльях. Бензина оставалось мало. В бою, на повышенных оборотах двигателя, он расходовался особенно быстро. Согласно приказу, они должны были патрулировать еще пятнадцать минут. Только в этом случае, горючего на обратный путь скорее всего уже не останется. Он снова огляделся. Небо было чистое, только ниже, на фоне редких косм облаков, проплывала тройка Яков основной группы. Решение было вполне естественным - нужно уходить домой. Он снова качнул крылом Игорю и два Яка отвернули на восток, навстречу аэродрому.
- Ну, что Жорка, - сказал он своему механику после посадки, - хреново работаешь. Опять масло гонит, вон, весь козырек заляпало...
- Товарищ командир, - несмотря на загар, Жорка умудрился покраснеть, - да я только вчера новый сальник поставил.
- Ну ты тогда посмотри, чего оно, - Виктору было некогда разговаривать, у КП уже маячила фигура комполка и пора было спешить на доклад.
Дорохов дожидался на новом КП, сидя за переносным столиком в тени кустов сирени. Комполка давно облюбовал это место, предпочитая простор тесной землянке, отсюда открывался прекрасный вид на весь аэродром и окрестности. Полк оказался под постоянным колпаком недреманого командирского ока и часто с КП доносился матерок Дорохова, костерившего кого-то на стоянке или в небе. По его указанию там недавно установили радиостанцию, подвесив раструб динамика на вкопанный рядом столб, и подвели телефоны...
- Где остальные? Почему вас только двое? - ледяной тон Дорохова не предвещал ничего хорошего. - Я вас по радио вызывал, почему Крапивин молчит?
- Вели бой с мессерами, топливо вышло. Группа бой не вела, продолжает патрулирование, скоро должны вернуться.
- Это как? - брови командира удивленно взлетели верх, - что за ерунда?
- При патрулировании были атакованы парой мессершмиттов. Дрались с ними минут двадцать, те сверху атаковали, мы за ними не вытягивали.
- А почему под группу не ушли? - комполка посмотрел на часы и хмыкнул, - чем остальные занимались? Команды по радио слышали? ВНОС передавало, что севернее немецкие бомбардировщики прошли, я вас минут пять вызывал...
- Ничего по рации не слышал, - ответил Виктор, а Игорь отрицательно замотал головой. - Наши были далеко в стороне и сильно ниже. Если бы они хотя бы к нам поднялись или на стороне в высоту полезли, а так... Мы потом к ним спикировали, но без толку. Хоть бы помогли, ведь видели, что мы бой ведем. Не хочу я больше с Крапивиным летать...
- Слышь, умник, - командир начал багроветь, - ты мне еще тут поговори. Каждая сопля будет решать с кем ему летать, а с кем нет. Прикажу - с утюгом полетишь и без парашюта прыгнешь. Ясно? Идите с глаз моих... Сергей Яковлевич, - окликнул он проходящего инженера полка, - проверьте остаток топлива на машинах Саблина и Шишкина и пришлите механика, пусть снова радио настроит. И еще, пусть каждый день с утра проверяет их работу. А то ерунда какая-то...
Отходя, они услышали фразу командира про топливо и у Игоря на лице заиграли желваки. Он сердито плюнул под ноги, пошарил по карманам ища портсигар и негромко спросил: - Это что же, выходит не верят нам?
- Не знаю, - Виктор и сам был удивлен фразой комполка, - похоже на то. Да черт с ним, пускай проверяют. Один хрен у нас баки почти сухие. Вот чего наши в бой не полезли, я никак не пойму.
- Козлы, - резюмировал Игорь, и друзья, в ожидании нового вылета пошли отдыхать. Однако едва они уселил в тени, в компанию остальных летчиков эскадрильи, как вдалеке послышался гул авиационных моторов, и вскоре над аэродромом появилась тройка Яков. Это наконец-то вернулась с задания основная группа. У Виктора отлегло от сердца. Если бы немцы сбили кого-то из этой тройки, то их с Игорем потом затаскали бы. И попробуй, докажи что ты не верблюд. Наши истребители сходу пошли на посадку и только тут Виктор увидел, что у одного из них торчит выпавшая нога шасси. Вели воздушный бой? В ожидании неприятностей засосало под ложечкой.
Два истребителя сели нормально, а вот третьему не повезло. При посадке выпавшая нога сложилась, самолет уткнулся крылом в траву, и во все стороны брызнула разбитая в пыль земля, мотор захрипел и замолчал. Спустя секунду сложилась и вторая стойка шасси, Як заскользил на животе и вскоре остановился, подняв огромное облако пыли. Когда пыль рассеялась, они увидели живого и невредимого Авдеенко, растерянно выглядывающего из кабины.
- Опять комиссар на пузо сел, - сказал Шишкин, - наверно по привычке...
- Ага, - подтвердил Виктор, - еще пару таких посадок и Авдеенко станет большим специалистом в этой области. Будет с гастролями по фронтам ездить, показывать.
- Отставить разговорчики, - Хашимов вступился за своего комиссара, - сами не лучше сели.
Авдеенко, комиссара их эскадрильи, друзья дружно не любили, и было это взаимно. Он был очень уж наглым и хамоватым, что никак не соответствовало ни его летным навыкам, ни занимаемой должности. Неприязнь их началась еще в Саратове, когда они только прибыли в полк. Там, в первый же день, Авдеенко, на правах старшего по званию, попытался забрать у Виктора трофейные очки. Дело едва не окончилось мордобоем но вмешался Хашимов и инцидент замяли. Однако осадочек у сторон, как говорится, остался. На другой день в полку выполнялись тренировочные вылеты, и Виктору выпало провести учебный бой именно с Авдеенко. Он не знал, было ли это случайно или комиссар специально все так подстроил, чтобы наказать строптивого новичка. Но бой состоялся, и Авдеенко на глазах всего полка был позорно бит. За полчаса боя, они пять раз сходились в лоб и после пытались перекрутить друг друга, и все пять раз Виктор быстро заходил противнику в хвост и висел там как привязанный. Спустя пару дней комиссар как-то выступил перед комполка с инициативой отобрать у Виктора с Игорем неположенные им регланы. Однако Дорохов подобное рвение не одобрил и Авдеенко снова потерпел фиаско. Сейчас, на фронте, он притих, но Виктор был уверен, что пакости от него еще последуют. Не тот это человек, чтобы забывать обиды.
К непривычно лежащему на земле самолету уже потянулся аэродромный люд. Хашимов ушел первым, за ним потянулись и остальные летчики.