Ответ на санкции заставил ура-патриота Дуремарова врасплох. Из огромного холодильника пришлось выбросить: норвежского лосося, итальянские сыры и колбасы, французские трюфеля и устрицы, испанские мидии, финские йогурты и польские яблоки.
Вечером, под матюги окрестных бомжей, Дуремаров приступил к показательной ликвидации вышеперечисленных продуктов путём сгорания внутри мусорного контейнера. Когда пляски вокруг костра были закончены, Дуремаров с чувством исполненного долга пошёл спать.
А тут, как на зло, более патриотичный Чубайс добавил масла в огонь, заявив: 'Я вполне могу на гречневой каше пережить'.
'Ведь могут же люди! А я, чем хуже Чубайса?' - подумал Дуремаров.
Пришлось перейти на кашу. Однако гречку Дуремаров не любил с детства.
- Бэрримор, - обращался он к слуге утром, - что у нас на завтрак?
- Каша, сэр. Из овсянки, сэр.
- Бэрримор, - обращался он к слуге днём, - что у нас на обед?
- Суп, сэр. Из овсянки, сэр.
- Бэрримор, - обращался он к слуге вечером, - что у нас на ужин?
- Котлеты, сэр. Из овсянки, сэр.
И так изо дня в день. Спустя месяц желудок Дуремарова уже не мог терпеть овсянки. Его хозяину пришлось зайти в ресторан с когда-то модным названием 'Белый дом', чтобы принять анестезию в виде иностранной водочки 'Абсолют'... Но горе его глазам! В ресторане сидели известные высокопоставленные чиновники, которые нагло улыбались и пожирали запрещённые продукты.
- Иуды! - крикнул на них Дуремаров и, хлопнув дверью, понёсся на итальянском 'Феррари' до другого ресторана с патриотичным названием 'Кремль'.