Для всего обозримого прошлого характерны два явления, два свойства человеческой природы, взаимодействие и столкновение которых стало одной из основ исторического процесса. С одной стороны, всегда существовало стремление к реализации интересов - личности, классовых, национальных, государственных, корпоративных, с другой - неизбывная жажда "материализации чувственных идей", воплощения религиозно-мистических, философских и социально-политических концепций, выстраданных или надуманных представлений об истине, добре и справедливости. Впрочем, нередко эти два процесса сливались воедино, когда идея или учение оказывалось на вооружении чьих-то интересов, или чьи-то интересы становились средством реализации идеи. Входя друг с другом в резонанс, они потрясали мир войнами, мятежами и революциями.
Едва ли мог состояться хоть один крестовый поход, если бы идея освобождения Гроба Господня не овладела умами и чувствами большинства европейцев независимо от их сословной принадлежности, но это предприятие так и кончилось бы, не начавшись, если бы завоевание земель на востоке не было взято на вооружение светскими и духовными властями как средство собственного утверждения, и если бы по Европе не ходили слухи о сказочных богатствах Палестины.
Едва ли идеи "свободы, равенства и братства" сами по себе смогли бы подвигнуть народные массы на какую-либо революцию, если бы не "обнищание" упомянутых масс и не естественное стремление разобраться с тем, "кто виноват". Сама же идея построения "нового справедливого общества" и ниспровержения "старого-отжившего" рождалась, как правило, в умах творческой интеллигенции, которую обуревал духовный голод, мания величия и благие намерения, которыми выложена известная дорога.
Едва ли идеи национального или расового превосходства смогли бы довести до сумасшествия целые народы, если бы приход "нового порядка", следуя за периодами разрухи и национального унижения, преодоление которых, несомненно, совпадало с интересами и общества, и личности, не ассоциировался в массовом сознании с законностью, стабильностью и экономическим благополучием.
И коммунизму, и фашизму, и множеству тоталитарных вероучений, предшествовала аморфная романтическая идея сделать человека и общество более совершенным. Желание стать подмастерьем Бога становилось самым разрушительным искушением, ниспосланным человечеству, и его преодоление редко обходилось без глобальных социальных катастроф и большой крови.
Всякий, кто страдает избыточной цельностью мировоззрения, не обладая при этом должной восприимчивостью и гибкостью ума, никогда не упустит возможности навязать это мировоззрение другим. Любая идея, почувствовав за собой силу, слившись с массовым сознанием, становится агрессивной, стремится заполнить собой бесконечность, и нередко приходит к результату, противоположному первоначальному замыслу.
Многие века в мире идет соперничество между поборниками различных религиозных учений, философских систем и экономических теорий, сторонниками различных типов общественного устройства и форм правления. Но, если обратиться к историческому опыту, становится очевидным: процветание общества, степень справедливости его устройства, гармоничность отношений между людьми - всё это едва ли не в последнюю очередь зависит от идеи, положенной в его основу. Если же большую часть населения составляют люди, обладающие достаточным культурным багажом, знаниями, трудолюбием, личным мужеством и личной добротой, не имеющие непомерных материальных потребностей - такое общество имеет шанс на процветание при любом политическом строе. Но строить подобные предположения - значит, сделать шаг в сторону от реальности, оказаться во власти очередной утопической идеи, и любая попытка её реализовать может привести лишь к очередному витку насилия. С другой стороны, реальность - вечный источник неудовлетворённости, та почва, где зарождаются идеи и возникают интересы, от которых тоже никуда не деться.
В давно мире сложилась иерархия сил, управляющих процессами в человеческом обществе, на вершине которой расположились экономика и политика. Культура и духовная сфера находятся этажом ниже, поскольку в условиях демократии они подчинены рыночному механизму, а значит, полностью подчинены вкусу обывателя. Стоит ли удивляться, что крупицы искусства растворяются почти без остатка в океане шоу-бизнеса, оставляя человеку ничтожно мало шансов на духовный рост. К сожалению, современная эпоха, если рассматривать духовную сферу, едва ли слишком далеко ушла от тех времён, когда наши лохматые предки гонялись за мамонтами.
Приходится делать довольно парадоксальный вывод, что культура в условиях рыночной демократии должна быть по структуре своей олигархична, иначе она скоро вообще перестанет быть культурой. Впрочем, и это вывод может опровергнуть сам себя, едва начав реализовываться. Однажды Фридриху Ницще явилась мысль: "Правдивый человек в конце концов приходит к пониманию, что он всегда лжёт." Так что любая идея, сколь бы разумной и гуманной она не казалась, вполне может стать троянским конём грядущего апокалипсиса.