в которой на горизонте опять встают серебряные башни Эскора, безжалостно разбиваются надежды, и снова происходит возвращение к истокам
Боясь свихнуться от тоски,
По клеткам двигая полки,
Играют в шахматы царьки -
Судьбу вершат.
Оближет время костяки,
В глаза смеются маяки -
Мол, не годишься, - отрекись.
Иль сделай шаг.
Эрхат.
Шагина Арлет
Почему-то всегда, когда надо выезжать ранним утром, стряхнуть с себя дремоту не удается никак. Что называется - и рад бы бежать, да ноги не держат. Если же времени для отдыха в избытке, проклятый сон даже не думает заглядывать в гости. Ворочаешься-ворочаешься, но всё без толку. И от вынужденного безделья лезут в голову необычные и беспокоящие мысли.
Почему из множества необычных вещей, хранившихся в кабинете Шагина, в память Арлетте запали именно проклятые хроники? Там ведь было много чего более интересного: доспех совсем не демонских цветов, чернильница старинная, тяжелая, симпатичная такая, при особом желании ей и убить можно... Ан нет, только книга на уме.
Принцесса повернулась на другой бок и попыталась собрать воедино все, что когда-либо слышала или читала об Эскоре.
Столицей Империи город стал во времена правления Тариса и Камиллы. Тогда же были возведены внешние укрепления и оба дворца - большой, королевский, и малый, для супруги правителя, - из снежно-белого, отливающего расплавленным серебром камня. Так преображенный до неузнаваемости новым роскошным нарядом Эскор из второразрядного городишки превратился в "сребростенное" и "девятибашенное" сердце империи.
Шли годы, направляя потоки товаров, распухнув от изобилия дани, выкачиваемой из различных вассальных провинций, Империя разжирела и обленилась. Отборные легионы, чью победоносную поступь запомнила не одна покоренная страна, остались под знойным небом юга, затерялись среди бескрайних снежных просторов севера, растраченные попусту в захватнических войнах и приграничных стычках. Пришедшие на их место граждане с присоединенных территорий, зарились лишь на солидное жалование и обеспеченную старость, а верность наемников, как известно, понятие относительное.
Империя гнила изнутри, постепенно превращаясь из могучего древесного исполина, заслонявшего зеленью кроны полнеба, в сухой ствол с выеденной сердцевиной. Стоит такой вроде бы вечно и непоколебимо, но заденешь невзначай плечом - и рухнет, словно подкошенный. А еще, бывает, что черви заводятся: жирные и обнаглевшие от вседозволенности. И копошатся вовсю, упиваясь собственной значимостью, корни подтачивают, помогая раньше отведенного срока свалить растерявшего былое могущество властителя.
Червями для империи стали дети Всевышнего. Развязанная охота на демонов и их приспешников наиболее сильно ударила по достойнейшим гражданам, изрядно проредив ряды тех, кто желал - и мог - сохранить существующий порядок. Страну обескровили вторично. Среди жертв Великого очищения, как пафосно именовали устроенную резню дети Всевышнего, значились король Скилос и его соратники. Действительно ли неугодного правителя устранили религиозные фанатики или же, воспользовавшись благоприятной обстановкой, с ним свели счеты представители младшей ветви, - доподлинно неясно. Известно, что на третий год после коронации Кандиса Второго, во всем покорного воле Патриарха детей Всевышнего, Эскор пал, разоренный ордами явившихся с юга степняков. И "сияющий камень в короне империи" был позабыт на долгие годы, пока не появился Саригас-Объединитель.
Вот и все.
Однако Эриан оговорился - случайно или нарочно - что Эскор строили демоны. В безвозмездную помощь расчетливых Крылатых верилось с трудом. Во сколько твари бездны оценили неприступную мощь стен и будоражащую воображение красоту дворцов? Какую плату взяли с королевской четы за знаменитые пятигранные бастионы из редкого лунного камня? Неужели снова человеческую жизнь?
Арлетта резко села на постели, отбросив в сторону одеяло. Хотелось действия, хотелось поскорее избавиться от не дававшего покоя наваждения. Хроника Секундуса должна быть в библиотеке Шагина, так почему бы не отправиться за ней прямо сейчас?
Ленясь искать что-нибудь более существенное, принцесса изящно задрапировалась в подвернувшееся под руку покрывало, дабы хоть отчасти соблюсти нормы приличия. Проводить приемы в библиотеке в ее планы не входило, вероятность наткнуться там ночью на демонов представлялась несущественной. А в остальном волне сойдет - принцессе надо лишь шустренько пробежаться туда и обратно.
Арлетта толкнула дверь, разбудив прикорнувшего прямо на пороге Ироса, и капризным тоном заявила предупредительно наклонившему голову Крийону, что желает прогуляться до библиотеки. Окажись здесь Армит, ее предприятие вряд ли бы увенчалось успехом, но юный страж спорить не посмел, как и сонный Ирос.
Принцесса, подметая пол своим роскошным одеянием, неторопливо вышагивала по длинному коридору вслед за указывавшим путь Крийоном, предаваясь размышлениям о благоприятностях судьбы. Точнее, о связи между неожиданным нашествием степняков и падением слывших несокрушимыми стен Эскора.
Уж не демоны ли разрушили столицу? Версия выглядела правдоподобной: у Крылатых с детьми Всевышнего - давняя вражда. Тогда не стоит удивляться той легкости, с которой варварам покорилось белокаменное сердце Империи: строители изначально знали слабые места в обороне. Хотя с Пламенем бездны любые стены - не помеха.
- Ждите. - Арлетта повелительным жестом остановила Крийона, открывшего дверь, и, взяв из его рук свечу, вошла внутрь.
Странно, но библиотека даже в столь позднее время пользовалась вниманием со стороны прочих обитателей Эрхат - своим неожиданным появлением принцесса умудрилась спугнуть влюбленную парочку. Девушка, испуганно взвизгнув, спрыгнула с коленей устроившегося в кресле мужчины, судя по темным волосам - демона, и бросилась вон, по пути изобразив нечто отдаленно напоминавшее реверанс.
Арлетта проводила Ани взглядом и, снедаемая любопытством, нашла в себе силы извиниться за вторжение:
- Прошу прощения, я не предполагала, что здесь кто-то есть.
- Теперь это неважно, - раздался знакомый голос, пронизанный привычными насмешливыми нотками.
- Лорд Эриан? - Принцесса чуть не задохнулась от изумления и еще от какого-то смешанного чувства, которому не удавалось подобрать названия.
Демон поднялся, пригладил растрепавшуюся шевелюру и небрежно поклонился Арлетте. Нельзя сказать, чтобы он особо обрадовался гостье.
Легендарное бешенство правителей Карнаса распахивало широкие крылья, кружа голову, сворачивая в петлю хлыст опьяняющей, как выдержанное вино, ненависти.
Все ложь! И знаки внимания, оказываемые принцессе, и выразительные недомолвки, и восхищенные взоры. Мерзкая лукавая тварь - ни слова истины! Ни словечка.
Нанесенная самолюбию обида требовала выхода. Насмешка - оружие оскорбленных, но другого принцессе не оставили. Арлетта презрительно ухмыльнулась и, подпустив побольше яда в интонации, подвела итог:
- Надо же, Ар-Шагин не гнушается объедками. Разочаровываете. Я была о вас лучшего мнения, лорд Эриан.
Демон неопределенно хмыкнул, в свою очередь осведомившись как бы ненароком:
- И вы, проведав о творящемся беспорядке, бросились сюда столь стремительно, что даже не успели одеться подобающим образом? - Эриан нарочито внимательно оглядел Арлетту с ног до головы. Это стало последней каплей. Принцесса замахнулась, но посланник с пугающей легкостью перехватил ее руку.
- Что вы себе позволяете! - Возмутилась Арлетта, но черные глаза, на дне которых, словно в клетке, билось темное Пламя, вдруг очутились слишком близко. Пляска искр завораживала, лишала воли...
Девушка решительно стряхнула наваливающееся оцепенение, дернулась, пытаясь высвободиться. Бесполезно, легче заставить разжать зубы хищника, вцепившегося в горло добыче. А тут еще проклятое покрывало сползло с плеч, свалившись к ногам.
- Я многое себе позволяю. - Эриан откровенно забавлялся сложившейся ситуацией. По крайней мере, так представлялось Арлетте. - Порой, даже чересчур многое, - уточнил он, чуть подаваясь вперед.
Принцесса обреченно закрыла глаза: или он ее ударит, или поцелует. Неизвестно еще, что хуже.
Из двух предложенных вариантов демон выбрал третий. Лорд Эриан насмешливо фыркнул, соизволив, наконец, разжать пальцы. Затем щеки Арлетты коснулось легкое дуновение поднявшегося сквозняка, с мягким стуком закрылась дверь.
Принцесса осталась в библиотеке в гордом одиночестве.
Хотелось взвыть от обиды и ярости, хотелось разъяренной кошкой вцепиться кому-нибудь в волосы. Но, хотя искушение было огромным, Арлетта сумела его побороть. Она подобрала покрывало и залезла с ногами в кресло. Не в то, в котором сидел Эриан, в другое.
Родись принцесса мужчиной, она бы напилась. Впрочем, вероятно, что напилась бы она в любом случае, если бы предусмотрительный демон не уволок бутылку с собой. В забытом кубке еще что-то плескалось. Девушка сгребла добычу, намереваясь прикончить одним глотком, но тут же яростно отшвырнула прочь.
Знать, что тонкое серебро недавно согревал в ладонях он, касаться губами края, который помнил тепло губ Эриана, было выше ее сил.
Арлетта честно призналась самой себе, что ей нравился посланник. Принцессу притягивала насмешливая ирония демона и тайны, его окружавшие. Ар-Шагин мастерски вел игру, а она слишком увлеклась, поверив в искренность представления, и теперь вынуждена расплачиваться за собственную наивность.
Арлетта больно, почти до крови, укусила себя за запястье. Помогло, но ненадолго.
Надо отвлечься. Рука сама протянулась к книге, распластавшей на полу бессильные крылья обложки. Знакомый простой переплет из темно-коричневой кожи, полустертая временем и руками читателей золотая вязь букв... Искомая Хроника времен Эскора, лежавшая у стола в запертом крыле. Неужели, она вместо кабинета Шагина проникла в убежище Эриана?
Мысли поневоле возвращались в прежнее русло.
Раздосадованное выражение на личике Ани, пальцы, осторожно расчесывающие темные пряди. Певучее имя и неизбывная грусть, притаившаяся в глазах.
Арлетта обхватила руками виски, пытаясь сосредоточиться. Ее направляли, подбрасывая время от времени приметные зацепки: то обрывки древних историй, то истрепанные фолианты. Как иначе объяснить, что необходимые принцессе книги непременно оказывались в ее руках? Каждый ход носил на себе отпечаток личности игрока, переставлявшего фигуры, в каждом повороте событий угадывалось влияние чужого разума.
Ищи, кому выгодно.
Кто с рождения привык легко распоряжаться людскими судьбами, не придавая значения чужим мечтам и помыслам? Кто послал Эриана в Эскарину? Кто, вполне возможно, предопределил ситуацию, в которой Илиас был вынужден обратиться за помощью к демонам? Ответ сам просился на язык: Шагин.
Но почему Ани? Выбор Ирмы Арлетта могла если не одобрить, то хотя бы понять: великодушие и открытость степнячки производили впечатление. Но эта никчемная дурочка? Смешно.
Девушка помотала головой, избавляясь от наваждения по имени Эриан.
Итак, Шагин. Но что ему нужно? Кровь демонов? Или слова посланника - всего лишь очередной обманный маневр?
Принцесса бессильно выругалась сквозь зубы. Все ниточки неуклонно сводились к центру, к гигантскому пауку, ожидавшему ведомую только ему одному муху - к Шагину. К супругу.
А что Эриан? Эриан вправе вести себя, как заблагорассудится...
Впрочем, сидеть в библиотеке и страдать - удел слабых. Поэтому Арлетта, прихватив великодушно подброшенную ей Хронику и покрывало, предпочла вернуться в комнату. Но почитать принцессе так и не удалось: сон, сочтя выдержанную им паузу вполне достаточной, сжалился и мягко заключил ее в объятия.
Там, на перепутье легенд и реальности, полуяви и полусна, того, что существует, и того, что не должно существовать, где наши сокровенные мечты обретают плоть и кровь, принцессе явилась империя Древних. Выросли за спиной, опушившись перьями, чудесные крылья, и понеслись навстречу утопающие в зелени города, открытые солнечным лучам площади со статуями правителей-богов и фонтанами, крыши мраморных храмов и дворцов, синее кружево рек и ровные строчки каналов...
Канувший в бездну небытия мир околдовывал и завораживал, но отведенное ему время было исчерпано, а участь предрешена.
Арлетта опустилась на белоснежные с розоватыми прожилками плиты площадки и ступила под своды храма. Она не сумела бы внятно объяснить, что именно надеялась найти здесь: девушка покорно подчинялась неслышным приказам нечеловеческой воли, ведущей ее по лабиринту сна.
Дрогнули окованные металлом двери, приглашая войти. Арлетта шагнула вперед и очутилась в начале коридора, конец которого терялся в сумрачных хитросплетениях теней. Убегали вверх стройные тела колонн, непонятно как умудрявшихся удерживать на хрупких плечах тяжесть потолка, вилась по стенам причудливая резьба, изображавшая цветы и животных. Ложились под ноги мозаичные полы, разбегались в стороны анфилады залов, но Арлетту влекло куда-то дальше - мимо сверкающих убранством помещений, мимо вершивших обряды жрецов, мимо окон в мир, ставший радужной сказкой задолго до ее рождения...
Наконец путь гостье преградила тяжелая дверь, лишенная всяческих украшений. Принцесса толкнула створки и очутилась на небольшом балкончике, обрывавшемся в пустоту. Прямо перед ней свивало кольца, выбрасывая снопы искр на перегибах, Пламя бездны. Огненный фонтан взметнулся и опал, исчезнув без следа, открывая любопытному взору панораму долины, охваченной полукольцом горных отрогов. Кроваво-красные, желтые и белоснежные венчики цветущих тюльпанов казались узорами, искусно вытканными на зеленом ковре, вязью букв неведомого алфавита, отражением языка, на котором говорили в первые дни после сотворения мира.
Арлетта присела на стоявшую в стороне скамью, повинуясь пришедшему откуда-то извне приказанию: ждать.
Но ожидание не затянулось. Уже очень скоро подались в стороны створки, пропуская высокого воина, облаченного в обнаруженный в запертом крыле доспех. Ярким солнцем слепило глаза расплавленное золото, постепенно сменявшееся изумрудной зеленью. Принцесса не сводила изумленного взгляда с резких, нечеловечески совершенных черт Древнего. Это был Ирилур.
Хотя нет, врет память, путая настоящее и прошлое, перемешивая события различных эпох, собирая их, словно сплетающихся хвостами змей, в один шипящий, истекающий ядом клубок. Не мог теперешний Ирилур держать голову так, не осталось в нем и капли превосходства почитаемого божества. А вот отрешенное спокойствие и неколебимая уверенность в собственных силах, хоть и давшие трещину, но уцелевшие в противоборстве с Шагином, сохранились у Ирилура со времен империи. Пламя не пожалело Древнего, превратив непреклонного воителя в его собственную тень.
Но это - дело отдаленного будущего, сейчас могущество Тройки только достигло вершины, полуденным диском взойдя в зенит. Перед Арлеттой стоял легендарный Эрилурос-Воин, старший из богов-братьев.
Двери отворились снова, и на плиты балкончика ступил второй из основателей - Агидарис. Мыслитель. Темные волосы Древний предпочитал аккуратно зачесывать за уши, в проницательных глазах его таилась обаятельная лукавинка.
Агидарис понравился Арлетте, чувствовалось в нем что-то искреннее, располагающее к себе. Потому вздрогнула невольная зрительница, зябко передернув плечами: ярко-алый доспех, оттенка закатного солнца, постепенно перетекающего в фиолетовый, казался залитым кровью, предвещая гибель гордого Древнего.
Створки распахнулись в последний раз, послушные повелительному касанию рук Саториса - последнего из Древних. Теперь Тройка богов-братьев в сборе.
Певец был ослепительно юн и ослепительно красив: дерзкий взгляд, легкая полуулыбка на губах, разметавшаяся грива волос. Он неуловимо напоминал Эриана, только очень молодого, недавно вышедшего из Пламени бездны и еще отмеченного счастьем неведения. За таким - хоть в огонь, хоть в воду.
Снежно-белый, отливающий жидким серебром доспех завораживал сиянием ледниковых шапок. Но не надменным величием, пропитанным холодом вечности, нет, - снеговыми коврами, расцвеченными прикосновениями солнечных лучей, переливающимися камнями, ограненными в мастерских природы.
Саторис подошел к братьям, замершим почти на самом краю балкончика.
Древние были полностью поглощены беседой и совершенно не замечали присутствия принцессы. Наконец, надев на голову глухой шлем цветов доспеха, Эрилурос невозмутимо шагнул прямо в бездну. За ним тотчас же последовали Агидарис и Саторис.
Принцесса, испуганно вскрикнув, вскочила и бесстрашно перегнулась через невысокий бортик. Там, издевательски наплевав на законы притяжения, расправив широкие, отороченные золотом и зеленью крылья, блистал великолепием старший из Древних. Рядом с ним заревом отдаленных зарниц трепетали огненные крылья другого, а чуть поодаль, переливалась на свету призрачным серебром, парил третий.
Красота и слаженность грациозных движений завораживали своим совершенством, Древние скользили по невидимым волнам воздуха с удивительными для их, вроде бы, тяжелых и неповоротливых тел изяществом и легкостью. Солнечные лучи разбивались вдребезги о разноцветную чешую повелителей стихий, разлетались в стороны брызгами многочисленных зайчиков...
Арлетта отвлеклась лишь на мгновение, но за это время что-то успело неуловимо измениться, словно на сочные краски мира Древних набросили тонкое, почти прозрачное покрывало, приглушив, смазав изобилие оттенков. Небо на западе начало окрашиваться алым, споря насыщенностью цвета с чешуей Агидариса, и взметнулось вверх, превращая в пыль дальние горы на горизонте Пламя бездны.
Ударила из земли ослепительно-черная молния, обволакивая фигуру Эрилуроса, и смытой акварелью потекли с крыльев и чешуи яркие цвета, обнажая скрывавшийся под ними мрак. Тотчас же, вторя голосу корчащегося в объятиях Пламени брата, камнем рухнул вниз фиолетово-алый.
И с холодным спокойствием, чуть наклонив голову и скрестив на груди руки, наблюдал за призванным им самим концом света высокий крылатый воин в непроглядно-черном доспехе. Отражение сути Пламени бездны. Причина гибели Древних.
Шагин.
Мелькнула, сваливаясь за горизонт, белая тень, смолк рвущий душу в клочья крик золотисто-зеленого - нет, теперь аспидно-черного - а внизу, среди измятого месива трав и лепестков, лежал мужчина в кроваво-красном чешуйчатом доспехе.
Пламя бездны последний раз взметнуло огненные языки, жадно обнимая застывшего в сердцевине Шагина, и скрылось в глубинах камня.
Наступала новая эпоха.