Ютака Ока : другие произведения.

Агапэ: сценарий

Самиздат: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь|Техвопросы]
Ссылки:
 Ваша оценка:
  • Аннотация:
    Сценарий для полнометражного мультфильма (2002-2003 гг.). В этом же разделе выложено начало сказочного романа по этому сценарию.

AGAPE / АГАПЕ

Сценарий полнометражного мультфильма

(с набросками)

  
  
  
   Действующие лица:
   Девушка лет 20, брюнетка с карими глазами. Одета в короткую футболку и джинсы. На шее у нее - цепочка с подвеской-сердечком из белого и желтого золота.
   Тома - адзеро света (перьерукое младшее божество), "работает" в Геонском саду. Маленького роста и выглядит совсем юным. У него длинные рыжие волосы, перекрученные наподобие жгута, и синие глаза. Костюм: светло-зеленое подобие платья ниже колен, бежевая обувь высотой по голень.
   Футаго-Тома - адзеро тени, лучник. Приблизительно ровесник Тома, но выше ростом. Волосы темные (не черные), блестящие (туго собраны в косу и перевиты ленточкой), глаза желтые. Вооружен черным луком и стрелами с горящими наконечниками, которые не перестают гореть даже в колчане. Костюм: цвета индиго, напоминает японский. Верхняя часть запахивается на груди крест-накрест, штаны длиной до колена, черный пояс. "Рукава" доходят до локтя и держатся, как перчатки. Ноги и запястья обмотаны лентами.
   Раи (полностью: Раимон) - адзеро света из легиона наблюдателей. Шатен с синим отливом, глаза серо-зеленые. На шнурке через плечо носит подвижное "око" (глаз, нарисованный на белом шаре с кисточкой). Костюм: светло-серое подобие платья-хитона ниже колен с фиолетовым воротом, черная обувь почти до колена, на запястьях - тонкие бронзовые браслеты.
   Анидера - адзеро света из верховного легиона врачевателей. Волосы светло-русые, глаза серые. Волосы забраны серебристой лентой. Костюм: сиреневое подобие платья ниже колен со стоячим воротником, белые перчатки и обувь (чуть выше щиколотки).
   Рюдзибаро (Отверженный) - верховный арукадзеро (старшее божество высшего ранга). Большие огненные крылья, иссиня-черные волосы и ярко-зеленые глаза.
   Костюм: фиолетовая "рубашка" с высоким воротом и длинными рукавами и фиолетовые штаны, поверх них - короткий черный хитон с серебряным кантом.
   Микаро - верховный арукадзеро. Черные крылья, темно-каштановые волосы и синие глаза.
   Костюм. Повседневный: как у Рюдзибаро, но одежда древесного цвета и несколько отличается покроем, а хитон белый с золотым кантом. Церемониальный: поверх хитона надевается золотой панцирь, на запястья и голени - щитки с маленькими зазубринами, а на голову - золотой венец в виде стилизованного солнца. Доспехи украшены рельефным узором.
   Оружие: длинный (2/3 роста Микаро) и тонкий зеркальный меч. Лезвие украшено узором, и когда меч чуть поворачивается, видно, что узор тоже имеет зазубрины. Рукоять венчается стилизованной птицей, которая держит во рту маленькое солнце. Крылья птицы (гладкие, без "перьев") должны накрывать руку меченосца сверху.
   Раппаро - верховный арукадзеро. Серебряные крылья, рыжевато-каштановые волосы, собранные в небрежный "хвост", и синие глаза.
   Костюм. Повседневный: одежда несколько иного покроя, нежели у Микаро, и светлее тоном, и длинный хитон с белым поясом (на нем - золотые письмена). Церемониальный: на голову надевается золотой венец с четырехконечной звездой, а на плечи кладется цепь, унизанная маленькими золотыми пластинками (на каждой из них - непонятный знак).
   Габирэро - верховный арукадзеро, судья. У него золотые крылья, светло-каштановые волосы и синие глаза.
   Костюм. Повседневный: одежда несколько иного покроя и тона, нежели у братьев, хитон как у Раппаро (без пояса). Церемониальный: на голову надевается серебряный венец в виде полумесяца рожками вверх, а на хитон - темно-зеленые широкие "ленты" с непонятными знаками.
   Варакиро - арукадзеро, смотритель Геонского сада. У него серо-голубые крылья, золотистые локоны и серо-голубые глаза.
   Костюм: светлая рубашка с коротнким рукавом и стоячим воротником, штаны по колено, поверх них - светло-зеленый хитон с белым кантом. На тонкой серебряной цепочке божество носит кинжал-секатор, пропитанный ядом растений, а на левой руке - перстень с противоядием. На запястях - широкие плоские "браслеты". Серебряный венец напоминает ветвь.
   Черуби (небесный страж) с золотисто-каштановой шерстью, розовыми волосами (спереди - две светлые прядки) и голубыми глазами на лице и зелеными - на всех шести лапах. На спине или на боках -четыре красно-золотых крыла.
   Мицудэ - троерукий и трехглазый дух-вестник. Три кисти рук сращены по запястьям: две горизонтально и одна - перпендикулярно им. Горизонтально сращенные кисти дух использует как крылья, а перпендикулярной жестикулирует. На ладонях горизонтально сращенных кистей и на тыльной стороне ладони перпендикулярной кисти расположено по глазу.
  
   Особенности внешнего вида и одежды
   Кожа у всех небожителей очень бледная, с голубоватым или серебристым оттенком - из-за их серебряной крови.
   Крылья в сложенном состоянии практически вдвое меньше, чем в раскрытом, и плотно прижаты к спине. При нескольких парах крыльев одна лежит поверх другой. Когда крылья раскрываются, из-под маховых перьев "выходит" два-три ряда дополнительных.
   У перьеруких адзеро человеческие руки начинаются от локтя, выше и до плеча - крылья (белые - у адзеро света, и серые - у адзеро тени). Их крылья гораздо более подвижны, чем у остальных небожителей.
   В одежде адзеро есть широкие прорези для рук-крыльев. Длина одежды не должна быть выше колена.
   Хитоны арукадзеро представляют собой накидки, которые надеваются через голову и закрепляются на плечах пряжками, а на бедрах стягиваются тонкими цепочками. Канты и пояса хитонов испещрены красной вязью (у каждого арукадзеро - своей), напоминающей восточную.
   Обувь небожителей напоминает средневековую (подразумевается, что она сделана из ткани).

ЧАСТЬ 1

  
   Интерлюдия
  
   По мере чтения закадрового текста (возможно, во время титров) - вид Земли с высоты птичьего полета, облака, над облаками, приближение к туманному поселению, стоящему в облаках. Поселение: окружено безбрежным небесным океаном, редкие тонкие строения утопают в экзотической растительности. Одновременно представлено каждое время суток: с одного края небо по ночному черно-лиловое, усеянное крупными звездами и полыхающими светилами, с другого - бледно-розовое, предрассветное, в центре - белое или золотистое, дневное, сверху - сиреневое, вечернее. То тут, то там искорками проскальзывают падающие звезды. Изредка проносятся крылатые силуэты. Перья взмывают и медленно, как снег, кружатся в воздухе.
  
   За кадром: За кадром: В Заоблачном краю течет жизнь не менее оживленная, чем на Земле. Там обитают всевозможные божества и духи. Они бесполы, бесстрастны, безгрешны и бессмертны. И, конечно, в большинстве своем крылаты.
  
   Над обрывом, с которого открывается панорама Геона, спиной к зрителям стоит темный силуэт человека в развевающихся одеждах. Предполагается, что он созерцает свои владения. Лица не видно.
  
   За кадром: Одно из поселений Заоблачного края называется Геон. Геон и примыкающие к нему районы находятся в ведении одного из Творцов. Творцы Заоблачного края - это не боги, а некие священные силы, стоящие над богами и следящие за всем миропорядком.
  
   Смена мизансцены. Крупный план: распахивается черное крыло, взлетают перья. Крупный план: всполох пламени, и в нем распахивается крыло с постоянно горящими перьями. Черное и огненное крыло перекрещиваются. Общий план: по разные стороны гигантской расщелины в фиолетовой базальтовой скале стоят друг напротив друга силуэты двух божеств. Видно, что у одного черные крылья, а у другого - огненные. Они облачены в доспехи, которые сверкают желтыми и красными отблесками.
  
   За кадром: За равновесием сил между "вышним" и "нижним" мирами должны следить старшие божества - арукадзеро. У каждого из них в подчинении находится легион младших божеств, называемых адзеро.
  
   Смена мизансцены. Вид Геона сверху, над которым проносятся крылатые силуэты адзеро. Некоторые подлетают поближе, и можно рассмотреть их руки, сращенные с белыми крыльями.
  
   За кадром: Те, у кого перья белые, называются адзеро света, а те, у кого пепельные, - адзеро тени. Они обитают за пределами Геона в солнечной тени.
  
   Вид Геона сменяет общий вид подвижных, будто живых облаков, окрашенных в мерцающие оттенки холодных цветов. Они освещаются снизу или изнутри. Несколько адзеро с серыми крыльями проносятся мимо.
  
   Смена мизансцены. Вид Геона сверху, над которым проносятся многокрылые силуэты. Некоторые подлетают поближе, и их можно рассмотреть.
  
   За кадром: В подчинении у агитанэ находится Небесное воинство, состоящее из многокрылых и многоглазых воинов сэраби (один из них, свирепый на вид, на время зависает в воздухе, хлопая всеми парами крыльев попеременно, а затем улетает) и стражей черуби (один-другой пролетают мимо; видны зоркие глаза на лапах), призванных следить за порядком в Геоне и прилегающих территориях.
  
   Те же виды, что и в самом начале, но в обратном порядке и быстрее, что означает возвращение с небес на Землю. Над землей носятся темные тени.
  
   За кадром: В противовес безгрешным небожителям Заоблачного края на Земле бок о бок с людьми существуют демоны, которые, будучи порождением страстей человеческих, обретают благодаря им недюжинную силу. Но главная их цель - попасть в Заоблачный край, и тогда беспечная жизнь становится вечной борьбой...
  
   Сцена 1
  
   Общий план: серое небо, затянутое облаками. Глинистый обрыв, обнесенный шаткой железной оградкой. Вдалеке виднеются кусты, деревья и поблекшие от времени ворота-тори. Дует ветер.
   Ближний план: камни и кустики травы и мелких цветов, рассыпанные по краю обрыва.
   Вцепившись одной рукой в оградку и подставив лицо ветру, стоит Девушка. Глаза ее зажмурены, ветер треплет волосы и одежду. Цепочка бьется на груди, будто хочет сорваться и улететь. Крупный план: рука Девушки вцепляются в перила оградки так, что костяшки пальцев белеют. Крупным планом - лицо Девушки: из зажмуренных глаз текут слезы.
  
   Девушка (думает): Почему, ну почему все закончилось именно так? Чем я это заслужила?
  
   Открывает глаза и, отпустив оградку, разворачивается. Теперь ветер дует ей в спину, и она то и дело отводит волосы от лица. Вторая рука у нее сжата в кулак. Она подносит ее к лицу и разжимает. Крупный план: на ладони лежит маленький фарфоровый колокольчик с шелковой ленточкой. Ленточка развязана и вьется по ветру. Колокольчик покатывается по ладони Девушки и чуть слышно позванивает.
  
   Девушка (думает, роняя слезы на колокольчик): Помнишь этот колокольчик? Ты подарил мне его тем летом, когда все кругом утопало в цветах. И их аромат пьянил и смешивался с его тихим фарфоровым звоном... (Крупный план: на колокольчик медленно падает крупная слеза и разбивается в крошечные осколки.) Хрупкий символ нашей любви...
  
   Средний план: Девушка в полный рост. Перехватив пальцами ленточку колокольчика, она накрывает его второй рукой и поднимает голову, глядя перед собой.
  
   Девушка (думает): Но теперь все кончено. Зачем мне твои подарки? Зачем тебе моя любовь, если ты меня больше не любишь?
  
   Резко разворачивается и, размахнувшись, выбрасывает колокольчик с обрыва. С отчаянным звоном он описывает дугу и исчезает из поля зрения. Звон стихает где-то внизу. Девушка, оперевшись на оградку обеими руками, перегибается через нее и смотрит вниз.
   Крупный план: профиль Девушки.
  
   Девушка (вполголоса): Ты обещал, что этот колокольчик принесет мне счастье. Ты говорил, что стоит мне позвонить в него и загадать желание, как оно сбудется. Но ты солгал. Ты все время лгал мне. И твой колокольчик был фальшивым. (Поднимает голову к небу и кричит.) Ну, где вы, светлые силы? Почему не идете на звон? Неужели никто не поможет мне?
  
   Первый бледно-золотой луч стрелой пробивает серые облака, а за ним - еще и еще. Последний луч, серебристый, окружает Девушку слабым ореолом. Она не обращает на него внимания и опускает голову. Шаткая оградка прогибается под ней. Ореол за ее спиной преобразуется в едва различимые очертания не то крыльев, не то развивающегося плаща.
  
   Девушка (тихо): Нет, все кончено. Я сама разбила свое счастье. Вся моя жизнь -сплошные потери... Так зачем мне такая жизнь? (Пауза.) Зачем мне жизнь... без тебя?
  
   Оградка не выдерживает ее напора и лопается с гудящим лязгом. Крупный план: руки девушки соскальзывают с перил, но даже не пытаются схватиться за их обломки.
   Средний план, замедленное действие: Девушка словно разрывает окружающий ее ореол и падает с обрыва. Лоскуты разорванного ореола тают в воздухе, превращаясь в серебристый туман.
   Крупный план: цепочка на шее Девушки лопается и уносится вверх сверкающей нитью. Дальний план, замедленное действие: ее силуэт безвольно падает, ударяясь о выступы обрыва.
  
   Сцена 2
  
   Вид снизу на край обрыва и сломанную оградку. Серебристый туман за ней сгущается и превращается в бесплотную фигурку, похожую на человеческую, а фигурка постепенно превращается в Тома. Ветер колышет перья на руках-крыльях и вздымает отдельные тонкие пряди волос . Он обеими руками вцепляется в останки перил и огромными, исполненными ужаса глазами смотрит вниз.
  
   Тома: Ой-ой-ой! По-моему, я увидел нечто ужасное... Ведь люди не умеют летать! Значит... значит, этот человек разбился?! Насмерть?! (Пауза.) А я ведь даже толком не разглядел, кто это. Кажется, девушка...
  
   Ближний план: Тома отпускает перила и медленно отступает назад, качая головой.
  
   Тома: Я никогда не видел людей и ничего в них не понимаю. Если она не умела летать, то почему подошла так близко к краю? (Прижимает руки к груди и делает брови домиком.) Ах, если бы бедная девушка могла видеть и слышать меня! Я бы непременно помог ей! Мы же сильнее людей! Я бы подставил ей свои крылья... я бы... я бы... (Сжимает кулаки и топает ногой от досады.) Ну почему только люди с чистыми душами способны видеть нас? Ведь таких людей почти не бывает! Что за несправедливость...
  
   Сцена 3
  
   Та же мизансцена, средний план: из-за края обрыва медленно поднимается маленький сгусток белого света, напоминающий шаровую молнию. Он вибрирует и сияет то ярче, то слабее. Крупный план: изумленное лицо Тома, освещенное этим изменчивым сиянием. Оно отражается белым огнем в его немигающих глазах.
  
   Тома (тихо): Что это?.. Неужели... Я не верю своим глазам... Неужели это..?
  
   Подходит к пролому в оградке, и, держась за нее одной рукой, вторую протягивает сгустку света. Сгусток сперва пугливо отшатывается от него, но затем осторожно подлетает и касается каждого его пальца поочередно, словно ощупывая. Тома, вытянувшись всем корпусом на самом краю обрыва, замирает в ожидании. Крупный план: мелкие камешки сыплются у него из-под ног. Глинистая почва расслаивается и крошится. Внезапно изрядный кусок почвы обламывается и падает вместе с Тома. Сгусток света, испуганно вспыхнув, взмывает вверх и зависает на небольшой высоте рядом с обрывом. Одновременно с этим Тома резко распахивает крылья и, отчаянно и неуклюже замахав ими, скачкообразно набирает высоту.
   Поднявшись над обрывом, он пролетает чуть вперед, а потом спрыгивает на землю. Немного пробежав по инерции, Тома складывает крылья и останавливается. Он упирает руки в колени и сбивчиво дышит. Отдышавшись, выпрямляется и оглядывается. Увидев сгусток света, он улыбается и манит его рукой.
  
   Тома: Ну, лети сюда, не бойся. Я ничего тебе не сделаю. Видишь, как я сам испугался? Разве такое трусливое существо может причинить тебе вред?
  
   Сгусток света, помедлив, осторожно подлетает к Тома, испуская мягкое сияние. Тома подставляет ему ладонь, и сгусток опускается на нее, освещая лицо и грудь Тома.
  
   Тома: Ну, будем знакомы. Я - Тома, младшее небесное божество из Геона. Нас еще называют адзеро.
  
   Сгусток света расширяется и вспыхивает, приподнявшись над ладонью Тома. Тома поспешно заносит над ним другую руку, словно собираясь погладить.
  
   Тома: Нет-нет, я не из тех адзеро, что переносят человеческие души в новые тела. Ведь ты... душа?
  
   Сгусток света вспыхивает. Вспышка отражается в глазах Тома. Тома накрывает сгусток другой рукой и прижимает к груди, зажмурившись.
  
   Тома (тихо и восторженно): Душа! Настоящая человеческая душа! Я поймал ее! (Открывает глаза и, чуть разжав ладони, смотрит на пробивающийся сквозь них свет.) Какой сегодня необыкновенный день! Сперва я услышал звон колокольчика с Земли, а теперь поймал душу... (Оглядывается.) Почему же никто не спешит за ней? Ведь ее надо перенести в новое тело, а я не имею права этого делать.
  
   Сцена 4
  
   Та же мизансцена. Тома оглядывается, держа душу в закрытых ладонях.
  
   Голос Футаго (окликает): Эй ты, рыжий!
  
   Крупным планом - лицо Тома: он недоуменно моргает.
  
   Голос Футаго: К тебе, к тебе обращаюсь. Здесь больше никого нет. Только ты да я.
  
   Тома оборачивается. На расстоянии нескольких метров от него стоит Футаго с луком наизготовку. Горящая стрела нацелена на Тома. Лицо Тома становится еще более недоуменным: глаза предельно расширяются, рот превращается в точку.
  
   Футаго (натягивает тетиву со скрипом): Ну-ка выпусти душу!
   Тома (чуть сдвигает брови и сжимает ладони): И не подумаю! Я вижу, куда ты целишься. Стоит мне выпустить душу, как ты ее пристрелишь. (Футаго усмехается.) Ты вообще кто такой? Уж не демон ли?
   Футаго (ослабляет натяг тетивы): Скажешь тоже! Посмотри: я точь-в-точь как ты, только крылья серые. Какой же я демон?
   Тома: Мало ли. Демоны принимают разные обличья.
   Футаго: Я - адзеро тени, глупый.
   Тома (прижав ладони с душой к груди, делает шаг вперед): Настоящий адзеро тени?! (Пауза) Конечно, ведь у тебя пепельные крылья! И как я сам не догадался?
   Футаго: Это потому что ты рыжий.
   Тома (без страха подходит к Футаго, с любопытством разглядывая его крылья): Чего ты дразнишься? У тебя самого рыжие глаза.
   Футаго (насупившись): Не рыжие, а янтарные.
  
   Тома усмехается и, зажав душу в кулаке, пальцем другой руки касается крыла Футаго. Футаго удивленно смотрит на его руку.
  
   Тома: А можно... можно потрогать твои крылья?
   Футаго: Пожалуйста.
   Тома (поглаживает его крыло): Правда, совсем как мои.
   Футаго (опускает лук, смеясь): Ой, ну какой же ты смешной! Как тебя зовут?
   Тома: Тома.
   Футаго (поигрывает стрелой): Ха! Так мы тезки! Я тоже Тома.
   Тома (подпрыгивает от восторга): Правда?! Значит, верно говорят, что у каждого адзеро света есть близнец под облаками. Значит, ты - мой близнец! А можно, я буду звать тебя Футаго?
   Футаго: Ну-у... Зови, если охота.
   Тома (прыгает вокруг него, взмахивая крыльями): Вот здорово! У тебя много друзей, Футаго?
   Футаго: Хватает.
   Тома (прыгая): А над облаками есть? (Футаго мотает головой, поворачиваясь вслед за прыжками Тома.) А теперь есть!
   Футаго (одергивает его за крыло): Хватит уже скакать, неугомонный! Вот погоди, явится мой господин, он тебе покажет... Как ты вообще сюда попал?
   Тома: Я прилетел на звон фарфорового колокольчика, и... (Внезапно останавливается и делает брови домиком, отчего лицо его приобретает печальное выражение.) Здесь была девушка. Это она позвонила в колокольчик в надежде, что светлые силы придут ей на помощь. Я пришел. Но люди ведь не видят и не слышат нас, поэтому я ничем не мог помочь ей. (Опускает голову) Девушка упала с обрыва.
  
   Футаго, посерьезнев, выдерживает паузу. Тома вздыхает.
  
   Футаго (негромко): Здесь нет твоей вины, Тома. (Пауза) Ты до этого не видел людей?
   Тома (качая головой): Нет. Я на Земле в первый раз.
   Футаго (несколько растерянно): О. Как тебе не повезло: впервые спуститься на Землю и сразу увидеть... такое.
  
   Убирает стрелу в колчан. Над колчаном вьется тонкий дымок от постоянно горящих стрел.
  
   Тома (поднимает глаза на Футаго): Но у меня душа той девушки. Она переродится.
  
   Футаго кладет руку на плечо Тома и медленно качает головой.
  
   Тома (отступая, настороженно): Нет? Почему нет, Футаго?
   Футаго (прикрепляет лук к ремню через плечо и перекидывает за спину): Девушка упала с обрыва не случайно, а по своей воле. Она отказалась от жизни и, следовательно, от ее продолжения. Мы, лучники, должны уничтожать такие души.
   Тома: Поэтому ты хотел ее пристрелить?
   Футаго: Да. Так ты отдашь мне душу?
  
   Тома, помедлив, прижимает душу в кулаке к груди и пятится, мотая головой.
  
   Футаго (требовательно протягивает руку): Ну же, Тома!
   Тома: Нет... нет... Футаго... Разреши мне оставить ее себе! (Футаго сдвигает брови.) Ну что тебе стоит?
   Футаго: Да зачем она тебе?
   Тома (с жаром): Как ты не понимаешь! Это же человеческая душа! Загадка, к которой я не чаял прикоснуться - не то что разгадать... А я только об этом и мечтал! (Сжимая душу в одной руке, другой хватает Футаго за крыло.) Футаго, ты же мой друг, мой близнец, оставь мне душу, ну пожалуйста!
   Футаго (высвобождает крыло из руки Тома): Во-первых, я тебя едва знаю. А во-вторых, это не в моей власти, Тома.
   Тома (удивленно): А в чьей? Я думал, раз ты охотишься на души...
  
   Его слова прерывает резкий порыв ветра, который заставляет обоих адзеро разом обернуться.
  
   Сцена 5
  
   Та же мизансцена. Футаго щурится, а Тома зажмуривается от ветра.
  
   Голос Рюдзибаро (со звучным эхом): Эта душа в моей власти.
  
   Тома распахивает глаза, зрачки которых мгновенно сокращаются. От испуга он инстинктивно спиной прижимается к Футаго. Тот кладет ему руки на плечи и смотрит несколько вверх.
   Что видят адзеро: в воздухе из ниоткуда появляется язычок пламени. Он разгорается, разрастается до огненного столба, который становится похож на большие скрещенные крылья.
  
   Тома (сдавленным шепотом): Огненные крылья... Я не верю своим глазам! Это же... это... ох... (испуганно сглатывает)
   Футаго (на ухо Тома): Это мой господин, Рюдзибаро. У вас его зовут Отверженным.
  
   Тома едва слышно хрипит, пытаясь выдавить из себя какие-то звуки, и сильнее сжимает душу в кулаке.
   Большие огненные крылья распахиваются. В них проскальзывают тонкие молнии. Язычки пламени отрываются, будто перья, и тают в воздухе. Перед адзеро предстает Рюдзибаро в церемониальном облачении (без доспехов). Его лицо бесстрастно или строго, волосы извиваются на ветру, как змеи, а на черном венце посверкивают отблески огня. Он выше адзеро на две головы и смотрит на них сверху вниз, заложив руки за спину (не за крылья).
   Футаго, выйдя вперед Тома, кланяется Рюдзибаро.
  
   Футаго: Мой господин.
   Рюдзибаро (склоняет перед Футаго голову, приветствуя его): Здравствуй, Тома. У тебя какие-то проблемы? (Переводит взгляд на белокрылого Тома, не меняясь в лице.) С адзеро света?
   Тома (дрожа, неловко кланяется Рюдзибаро): Гос... по.... дин... Отверж... (Темнеет от смущения.) То есть... Простите... господин Рюдзи... баро....
   Футаго (поспешно прерывает его лепет): Нет, никаких проблем, мой господин. Просто беседуем.
   Рюдзибаро (приподнимает одну бровь): В самом деле? Адзеро света и тени есть о чем поговорить, не вступая в конфликт?
   Футаго (пожимает одним плечом): Ну... да.
   Рюдзибаро (равнодушно): Как славно. (Подбородком указывает на Тома.) Подойди ближе, адзеро света. (Тома делает пару шагов, не сводя испуганных глаз с Рюдзибаро, и спотыкается.) Не бойся меня. Я не так страшен, как выгляжу. В конце концов, я же не демон.
  
   Тома, пересилив себя, подходит. Рюдзибаро складывает крылья и опускается перед ним на одно колено. Тома смотрит на него большими от страха глазами и непроизвольно распушает перья. Маска строгости или бесстрастности исчезает с лица Рюдзибаро, и он улыбается.
  
   Рюдзибаро: А ты невелик, адзеро. Наверное, недавно оперился? Из какого легиона ты будешь?
   Тома (сдавленно): Ва... Варакиро.
   Рюдзибаро: Смотрителя Геонского сада, дарующего людям вдохновение? (Тома кивает.) Стало быть, ты - вдохновитель?
   Тома (чуть осмелев): Да, господин Рюдзибаро. Только я работаю в саду и на Земле никогда не был.
   Рюдзибаро: Значит, сегодня - в первый раз?
   Тома: Да.
   Рюдзибаро (касается рукой его крыла): Ну, поздравляю. (Скользнув рукой по крылу, как бы невзначай берет Тома за руку, в которой тот сжимает душу.) А что это зажато в твоем маленьком кулачке, адзеро?
  
   Тома темнеет и опускает голову. Рюдзибаро отпускает его руку и смотрит на Футаго.
  
   Рюдзибаро: Тома, ты знаешь, что у него в руке?
   Футаго (настороженно): Да, мой господин.
   Рюдзибаро: И что же?
   Футаго (смотрит по сторонам): Ну-у... как бы вам сказать...
   Рюдзибаро: Человеческая душа?
  
   Оба адзеро вздрагивают, и белокрылый Тома отшатывается. Рюдзибаро с улыбкой придерживает его за крылья.
  
   Рюдзибаро: Не бойся, не бойся, маленький адзеро. Я ничего тебе не сделаю. Выходит, ты перехватил душу раньше моего лучника? (Тома испуганно сглатывает.) Надо же, какой ты расторопный! Не думал, что адзеро света могут оказаться проворнее моих легионеров. Надо бы взять парочку белокрылых к себе в легион, чтобы научили кое-кого расторопности.
  
   Футаго поджимает губы. Бросив на него быстрый взгляд, Рюдзибаро поднимается.
  
   Рюдзибаро (к Тома): Ну, а теперь, маленький адзеро, отдай душу моему лучнику и возвращайся домой. Сдается мне, для первого раза ты увидел достаточно.
   Тома (помявшись, поднимает на него глаза; несмело): Господин Рюдзибаро, нижайше прошу у вас прощения за дерзость, но... извините... смею ли я попросить ... об... об... (икает)
   Рюдзибаро (мягко): Говори, дитя, не бойся. Чего ты хочешь?
   Тома (зажмурившись, тихо): Позвольте оставить душу себе.
   Футаго (вцепляется ему в крыло так, будто собирается выдернуть пучок перьев; шипит): Ты с ума сошел, Тома?!
   Рюдзибаро (изумленно вскидывает брови): Оставить душу? Тебе?!
   Тома (втягивает голову в плечи, чуть слышно): Да.
  
   Рюдзибаро выдерживает паузу, глядя на него сверху вниз. Молнии посверкивают в огненных крыльях и жутковато освещают его замершее лицо. Футаго встревоженно смотрит на него.
  
   Рюдзибаро (смеется, и жутковатое освещение исчезает): А ты отчаянный, маленький адзеро! Отважился просить меня! (Наклоняется к Тома и касается его крыльев черными прядями.) Ты хотя бы осознаешь, о чем просишь? (Тома испуганно моргает, глядя ему в глаза.) Человеческая душа - тяжкое бремя, особенно душа самоубийцы. Подумай, дитя, разве я могу доверить тебе то, чего опасаюсь сам?
   Тома: Но мы же не люди, господин Рюдзибаро. Чем душа может навредить нам?
   Рюдзибаро (выпрямляется и вздыхает): В том-то и дело, что я не знаю. Никто на моей памяти не оставлял себе душу.
   Тома: Я буду осторожен, обещаю.
   Рюдзибаро (усмехается): Для начала ты уже обжег ею руки.
  
   Тома перекладывает душу из одной руки в другую, и ее проблеск отражается в глазах Футаго. Тот недоверчиво прищуривается. Тома раскрывает руку, в которой была душа. Крупным планом - его обожженная ладонь. Футаго, нахмурившись, смотрит на нее через плечо Тома.
  
   Тома (удивленно): И правда. Но я ничего не чувствую.
   Рюдзибаро: Это пока. Кто знает, что будет дальше? (Пауза) И ты по-прежнему непреклонен, маленький адзеро?
   Тома (поднимает на него решительный взгляд): Да, господин Рюдзибаро.
   Рюдзибаро (складывает руки, задумчиво): Что ж... Раз так, я оставлю душу тебе. (Футаго в изумлении округляет глаза.) А на счастье или на беду, зависит от того, как ты сам ей распорядишься.
  
   Футаго, оттолкнув Тома, бросается к Рюдзибаро и умоляюще сцепляет пальцы.
  
   Футаго: О нет, мой господин, не позволяйте ему!.. Если вы сами не знаете, что может произойти...
   Рюдзибаро: Каждый имеет право на выбор и на ошибку.
   Футаго (возмущенно): Но...
   Рюдзибаро (строго): Ты же не будешь мне перечить, адзеро?
  
   Футаго отворачивается от него, складывая руки на груди, и рассерженно сопит. Тома переводит растерянный взгляд с него на Рюдзибаро.
  
   Тома: Спасибо, господин Рюдзибаро! Я и не думал, что вы... совсем не такой, как у нас считают... то есть... вы не... (запинается)
   Рюдзибаро (улыбается): Не злой? Не страшный?
   Тома (смущаясь): Да. То есть нет. Вы ни капельки не злой и не страшный! (Пауза: теребит свободной рукой кончик косы.) Вот только ваши крылья... Вам не больно?
   Рюдзибаро: Этот огонь не обжигает, дитя мое. Потрогай сам.
  
   Тома нерешительно протягивает руку к его крыльям и, помедлив, касается их, закусив губу. Напряжение на его лице сменяется удивлением. Тома осторожно запускает руку в огненные крылья и, убрав ее, улыбается.
  
   Тома: Они ничуть не горячие! Скорее, как прохладный дождь.
   Рюдзибаро: Вот видишь, нечего боятся. И за свои руки не беспокойся - они заживут очень быстро. Ты же все-таки божество. Но по силам ли тебе будет удержать душу?
   Тома: Я буду держать ее изо всех сил, господин Рюдзибаро! Честное слово!
   Рюдзибаро (улыбается): Я тебе верю, маленький адзеро.
   Тома (несмело): А можно вас еще кое о чем попросить, господин Рюдзибаро?
   Рюдзибаро (смеется, прищурившись): Еще?!
   Тома: Совсем маленькая просьба! (Рюдзибаро улыбается, подбадривая его) Не наказывайте, пожалуйста, Футаго... то есть Тома... за то, что он упустил душу.
   Рюдзибаро (с усмешкой оборачивается на Футаго): Футаго?
   Футаго (отводит глаза): Мы тезки с этим... белокрылым.
   Рюдзибаро (всплеснув руками): Вот так совпадение! (к Тома) Я не собираюсь его наказывать, маленький Тома. Он ничем не провинился. А ты очень доброе и смелое божество. Удачи тебе . (Проводит рукой по голове Тома и кивает Футаго.) Пойдем... Футаго.
   Футаго: Сейчас, мой господин. Секундочку. (Подходит к Тома.) Раз уж я не могу тебя отговорить от самой большой глупости на свете, то давай, что ли, подарочек сделаю.
  
   Тома удивленно смотрит на него. Футаго достает из колчана цепочку с сердечком.
  
   Футаго (с наигранным пренебрежением): Вот, та девушка обронила. (Надевает цепочку Тома на шею - тот приподнимает косу.) Теперь эта вещица твоя - как и ее душа.
   Тома (берет сердечко на обожженную ладонь и восторженно смотрит на него): Спасибо, Футаго...
   Футаго (заложив руку за голову): Не за что. Не забывай о том, что видел на Земле. Ну, и своего близнеца тоже.
   Тома: Что ты, Футаго! Я тебя никогда не забуду!
   Футаго (опускает руку): Если понадобится помощь, то можешь на меня рассчитывать. (Тома радостно кивает.) Ну, пока, глупое создание.
   Тома (с улыбкой): Пока, охотник за душами.
  
   Футаго хлопает его по плечу на прощание и возвращается к Рюдзибаро. Тот расправляет огненные крылья, которые закрывают их обоих и превращаются в огненный столб. Столб уменьшается до размеров язычка пламени и исчезает.
  
   Сцена 6
  
   Та же мизансцена. Тома прячет цепочку под одежду и со вздохом окидывает взглядом опустевший обрыв.
  
   Тома (думает): Ну вот я и побывал на Земле, да так ничего и не увидел.
  
   Расправляет крылья, не разжимая кулака, в котором зажата душа, и делает несколько взмахов. Подпрыгнув, взлетает. Плавно взмахивая крыльями, поднимается к густым облакам.
   Ближний план: Тома быстро удаляется от Земли, и облака дымом овевают его.
  
   Тома (думает): Все же несправедливо, что мы не существуем для тех, кто нуждается в нас больше всего. (Облака полностью затягивают его.)
  
   Сцена 7
  
   Смена пейзажей из Интерлюдии: Земля с высоты птичьего полета, облака, над облаками, дальние планы Геона. С одной стороны он окружен скалами невероятной высоты, вырастающими прямо из облаков, а с другой - океаном, который сливается с небом. Скалы приближаются. Их вершины тают в фиолетовом небе, усыпанном крупными звездами. Ближе к облакам небо светлеет, сменяя цвет с фиолетового на голубой (где-то посередине скал), с голубого на белый, с белого на розовый, с розового на золотистый (у самых облаков).
   Дальний план, приближается: от одной из скал в никуда уходит длинный и тонкий мост без опор. Он напоминает взлетную полосу. По нему скользят столбы солнечных лучей.
   По мере приближения к скале становится видно, что в ней сделаны неимоверно высокие клинообразные ворота. Из-за скользящего света кажется, будто по ним стекает вода.
   Едва заметная крылатая тень проносится над мостом и растворяется в столбах солнечного света.
  
   Сцена 8
  
   Общий план: океанское побережье с молочно-белым песком и светлой галькой. Его обрамляют невысокие скалы из сверкающего красно-бурого камня (типа известняка) с желтыми и водянисто-розовыми прожилками кварцита. Скалы испещренны причудливыми гротами и "колоннадами". У подножия растет трава и упругие шарообразные кусты с темными острыми листьями и цветами, похожими на шиповник. Некоторые "колонны" увиты плющом, который то там, то тут стелется по скалам и камням.
   Перламутровое море с тихим шелестом накатывает на берег.
   Крупный план: волны омывают большую витиеватую раковину у кромки воды. Ее мокрые изгибы сверкает на солнце. Раздается шорох (будто большая птица опускается на песок), и раковину накрывает тень. Песок чуть слышно поскрипывает под чьими-то шагами, и его влажные комочки летят на раковину.
  
   Сцена 9
  
   Та же мизансцена. Ближний план, вид сверху: Тома идет по берегу, складывая крылья (он только что приземлился), и смотрит по сторонам. Крупным планом - умиротворенное лицо Тома.
  
   Тома (думает): Ну вот я и дома. Здесь куда и лучше, чем на Земле! (Вдыхает воздух полной грудью.) По крайней мере, никто не прыгает со скалы и не...
  
   Спохватившись, подносит к лицу руку с зажатой в ней душой, и боязливо приоткрывает. Мерцающий свет освещает его встревоженное лицо. Тома тут же сжимает кулак и покусывает нижнюю губу, размышляя.
  
   Тома (думает): Душа! Страстная, жгучая человеческая душа, что же мне с тобой делать? Где тебя спрятать? Не могу же я до конца времен носить тебя в кулаке. А из любого другого тайника ты непременно вырвешься. И если тебя обнаружат, у нас обоих будут большие неприятности...
  
   Покусывая губу, вертит головой по сторонам так, что коса подскакивает. Вгляд его останавливается на одном из маленьких гротов, возле которого растут самые пышные кусты, а по "колонне" вьется цветущая лоза. Тома вбегает в грот и забивается в дальний угол. Внезапно глаза его вспыхивают, и он прижимает обе руки к груди.
  
   Тома: Ха! Придумал! Есть одно надежное убежище, где душу никогда не будут искать. Надеюсь, она сама найдет туда дорогу... (Приоткрывая руки лодочкой.) Что ж, душа, может, и непривычно тебе будет в новом доме, но все же привычней, чем на воле. Приготовься: я выпускаю тебя...
  
   Медленно разводит ладони, и душа выплывает из них робким светлячком. Разгораясь на глазах, она превращается в звезду с сердцевиной, похожей на снежинку, и испускает белые лучи. Они освещают грот, словно ощупывая его, и по стенам ползут жутковатые тени. Тома вжимается в сверкающую кварцем стену, боясь сморгнуть. Ослепительная вспышка заставляет его зажмуриться.
   Душа, мгновенно сжавшись до размеров звездочки-снежинки, вонзается Тома промеж глаз, и сияние исчезает, будто растворяясь в его голове.
   Тома, резко распахнув пустые глаза, падает на колени. Цепочка выскальзывает из-под одежды с чуть слышным звоном. Сердечко на ней отзывается короткой вспышкой. Коса наполовину расплетается.
   Тома судорожно вцепляется в мох, покрывающий "пол" грота, и тяжело дышит. Еле отдышавшись, прижимает ладонь к груди и садится.
  
   Тома (вполголоса): Так вот какова человеческая душа! Кажется, будто она впилась прямо в мой мозг! (Шумно выдыхает.) Странно... но я не чувствую никаких перемен. (Ойкнув, трет руки об колени, затем удивленно смотрит на них.) Вот только руки так и горят. Ох, что же делать, что же делать... Это так неприятно!
  
   Дует на руки, трясет ими, но ничего не помогает. Тома нехотя поднимается и выходит из грота, касаясь стен пальцами.
  
   Сцена 10
  
   Берег океана. Тома идет от грота к океану - сперва неровно, на дрожащих ногах, но постепенно его шаг становится все более уверенным в конце концов переходит на бег.
   Ближний план: Тома подбегает к океану и, присев на корточки, опускает горящие руки в воду. Выдыхает, словно выпуская напряжение. Поболтав руками в воде, поднимается и вытирает руки об крылья, а затем по-собачьи встряхивается.
  
   Тома: Ффу-у... Другое дело! Бедные мои ручки... Вот о чем предупреждал господин Рюдзибаро! И если это только начало, то что же ждет меня впереди?..
  
   Его рассуждения прерывает приближающееся хлопанье крыльев. Тома оборачивается на звук.
  
   Сцена 11
  
   Та же мизансцена. Перед Тома вырастает тень, на которую он смотрит несколько настороженно. Приземляется Раи.
  
   Раи: Привет, Тома.
   Тома (придав лицу беззаботное выражение): Привет, Раи!
   Раи: Чего это ты в воде топчешься? И почему у тебя такой растрепанный вид?
   Тома (отступает от прилива и оглядывает себя): Разве?..
   Раи (передразнивает): "Разве"! Смотри: перья во все стороны, волосы дыбом... Ну-ка развернись.
  
   Тома послушно разворачивается и приглаживает перья. Раи приводит в порядок его растрепанную косу с таким видом, будто ему это порядком надоело. Одновременно с этим адзеро разговаривают.
  
   Тома: Раи, угадай, где я был?
   Раи: Даже боюсь предположить.
   Тома: Ну попробуй угадать!
   Раи: Не хочу угадывать, сдаюсь. (Закручивает косу Тома.) Не верти головой.
   Тома (восторженно): Да ты бы нипочем не угадал! Я был... на Земле!
   Раи (приподнимает бровь, но старается не выражать удивления): Скажите пожалуйста, его-таки выпустили. Тома у нас теперь совсем большой.
   Тома (немного задетый): Конечно, тебя этим не удивишь, но я ведь был там впервые! Ты мне не веришь?
   Раи (закрепляет косу Тома одной из прядок и обходит его): Отчего же? Охотно верю. То, что блестит у тебя на шее, определенно не небесного происхождения.
  
   Тома, потемнев от смущения, поспешно прячет цепочку за пазуху. Раи усмехается.
  
   Раи (встает напротив Тома, заложив руки за спину): Ну, и каковы впечатления?
   Тома (смешавшись, отводит глаза): О-о... О-о... Ммм... Противоречивые.
   Раи: Мне казалось, тебе не терпится ими поделиться.
   Тома: Э-э... Ну-у...
   Раи: В чем дело, Тома? Эти впечатления отняли у тебя дар речи? В таком случае я немедленно отправляюсь на Землю. Я-то думал, что никакая сила не способна заставить тебя замолчать. Что же ты увидел на Земле?
   Тома: Ну-у... Да ничего интересного.
   Раи (складывает руки перед собой; недоверчиво): Тома!
   Тома: Нет, честно! Я был там всего-ничего... Видел только пасмурное небо, деревья да обрыв.
  
   Раи с насмешливым недоверием снова приподнимает бровь. Переводит взгляд на его руки и поднимает вторую бровь. Тома поспешно прячет руки за спину. Раи ловит его за руку и разворачивает ее ладонью вверх.
  
   Раи (хмурится): Гм, вижу, памяток с Земли ты принес немало. Что с твоими руками, Тома?
   Тома (осторожно убирает руку и прячет за спину): Так, ничего. Опалил чуть-чуть. Но ты не волнуйся, Раи, они уже совсем не болят.
   Раи: Я надеюсь, Тома. Только странно, как тебе удалось их опалить земным огнем? Это же стихия. Нам стихии не страшны.
  
   Тома поджимает губы и пинает песок, глядя под ноги. Раи чуть наклоняет голову к плечу, выжидая. Тома поднимает голову - глаза его лукаво поблескивают.
  
   Тома: Ну ладно, так и быть, скажу. Я видел.. адзеро тени!
   Раи: Кого?!
   Тома (подпрыгивает, едва не хлопая в ладоши, и тараторит): Адзеро тени! У него рыжие глаза! Только он говорит, что они янтарные, но я не очень-то разбираюсь в камнях, поэтому для меня они рыжие, как подсолнухи! (Прыгает вокруг Раи.) А еще у него пепельные крылья! Ты знаешь, что у всех адзеро тени пепельные крылья? Ну конечно, ты знаешь! Только они не как пепел, а как туман! И ничем не отличаются от наших крыльев, только цветом! Серые, туманно-серые! А знаешь, как его зовут? Ни за что не угадаешь!! (Пауза: Тома хватает Раи за плечи.) Его зовут Тома! Он мой тезка! У меня есть близнец в солнечной тени! У тебя есть? (Раи едва успевает пожать плечами.) А у меня есть! Он лучник! У него большой лук из черного дерева с тугой звенящей тетивой и горящие стрелы! Они горят всегда-всегда, никогда не гаснут...
   Раи (сбрасывает руки Тома с плеч и, схватив его за крыло одной рукой, другой зажимает ему рот): Дай отдохнуть моим ушам и своему языку, Тома. Он до добра не доведет. Я бы на твоем месте не верещал на весь Заоблачный край о том, что побратался с темным адзеро. (Отпускает Тома.)
   Тома (хлопая глазами): Так я больше никому не говорил... Только тебе...
   Раи: Ты просто не успел всем разболтать. Не сомневаюсь, что все еще впереди.
   Тома (обиженно отстраняется): Вот никому не скажу! Ни словечка! Хочешь?
   Раи (махает рукой): Да ладно. Болтай себе. В конце концов, нет в этих темных адзеро ничего плохого. Просто не принято как-то... Ладно.
   Тома (приободрившись): А я еще знаешь кого видел?
   Раи (делает страшные глаза): О ужас! Кого же?!
   Тома (прижимая кулаки к груди, заговорщицки): Господина Рюдзибаро! Отверженного!
  
   Раи, закатив глаза, делает глубокий вдох. Затем отталкивает Тома, разворачивается и широким шагом идет вдоль берега. Тома, подпрыгнув и непроизвольно взмахнув крыльями, вприпрыжку бежит за ним.
  
   Тома: Что? Что?
   Раи (резко разворачивается и шипит): Вот об этом мог бы и промолчать, Тома!
   Тома: Почему?!
   Раи: Потому что... (Ищет подходящее объяснение, но не находит.) Потому что!
  
   Какое-то время идут молча. Тома удрученно семенит чуть поотдаль. Наконец Раи останавливается, и Тома, наткнувшись на него, поднимает глаза.
  
   Раи (берет его за плечи, оглядывается): Ну, рассказывай, какой он. Только тихо!
  
   Глаза Тома загораются. Он улыбается и хлопает в ладоши.
  
   Тома: Так и знал, что ты спросишь! (Крупным планом - лицо Тома с восторженно горящими глазами.) Господин Рюдзибаро - точь-в-точь такой, как нам рассказывали в детстве, только совсем не грозный и не страшный. Он очень высокий и статный, и глаза у него ярко-зеленые, зеленее молодой травы, а волосы черные-пречерные, как смоль. И сам он одет в черное - даже венец черный.
   Раи: А крылья... (стрельнув глазами по сторонам) Правда, что у него огненные крылья?
   Тома (кивает): Чистое, открытое пламя, Раи. А дым их пахнет миндалем.
   Раи (передергивает крыльями): Теперь понятно, почему у тебя обожжены руки.
   Тома (нахохлившись, прячет руки): И вовсе не поэтому! Господин Рюдзибаро, к твоему сведению, не чудовище какое-нибудь. Он очень великодушный и... добрый.
   Раи (себе под нос): Добрый, как же. (Тома собирается возразить, но Раи поднимает руку.) И это все, что ты видел на Земле? (Тома, помедлив, кивает.) Надеюсь, ты ничего там не натворил?
   Тома (вздрогнув, хмурится и смотрит исподлобья): Слушай, Раи, ты бывал там тысячу раз, а я - всего один. Что же, по-твоему, должен был наступить конец света?
   Раи (смеется): С тебя станется, Тома. (Тома закрывается крыльями и обиженно нахохливается.) Ладно, не топорщи перья. Смотри, уже смеркается. Пора разлетаться по домам. Твоих историй я еще наслушаюсь.
   Тома: Да... Я хотел рассказать...
   Раи (разворачивает его и подталкивает его в спину): Завтра, завтра, Тома.
  
   Тома расправляет крылья и вяло взмахивает ими. Оглядывается на Раи. Тот тоже расправляет крылья и кивает Тома. Они вместе взмахивают крыльями, одновременно подпрыгивают и взлетают в лиловое небо. Улетают.
   Общий план: большое дрожащее солнце заходит в океан, похожий на разлитый огонь. Облака, плывущие над ним, складываются в подобие гигантских крыльев, а игра света на остывающем небе на мгновение превращается в призрачное лицо (не похожее ни на одного из персонажей).
  
   Сцена 12
  
   Ночь. Общий план: на небе, усеянном звездами, словно крупной солью, сияет полная луна. Широкая лунная дорога стелется через океан и чуть колышется на волнах.
   Над океаном нависают cтупенчатые утесы. Лунный свет путается в ветвях деревьев и кустов и ложится на слегка скошенные крыши домиков, расположенных на "ступенях" утесов.
   Дальний план, приближается: дом Тома. Две раздвижные двери на противоположных сторонах выходят на веранду, опоясывающую весь дом. Одни двери ведут на самую широкую сторону веранды с видом на океан, а другие - во внутренний садик, в котором мерцают светлячки.
   Дом Тома изнутри: у окна, занавешенного бамбуковыми жалюзи, стоит кровать на коротких квадратных ножках и без спинок. На кровати, завернувшись в темное покрывало, как в кокон, безмятежно спит Тома. Яркие лунные лучи пробиваются сквозь бамбуковые пластинки и полосками ложатся на голову Тома и на пол.
   Зашелестев листьями, проносится ветер, и полоски света на мгновение превращаются в рябь. Тома морщится от рябого света и отодвигается к другому краю кровати, даже не просыпаясь. Одна из двух маленьких подушек выскальзывает у него из-под головы и падает на пол. По-прежнему не просыпаясь, Тома по-детски подминает под голову другую подушку.
   Лунные лучи, словно живые, крадутся по его лицу. Тома, тихо замычав, натягивает покрывало на голову. Дует ветер. Жалюзи приподнимаются, и лунный поток проливается на пол и на голову Тома. Сонно выдохнув, он отворачивается.
   Поколыхавшись, жалюзи опускаются, и лунный поток исчезает, но лучи настойчиво ползают по полу и кокону-Тома. Тома втягивает голову в плечи и, потерпев еще немного, наконец рывком садится на кровати и недовольно трет зажмуренные глаза. Лунные лучи отползают на пол. Покрывало, соскользнув с головы Тома, повисает у него плечах.
   Протерев глаза и оперевшись на одну руку, Тома сонно смотрит на полоски света на полу. Вытрепавшиеся пряди расплетенных волос падают вперед. Лениво откинув их на спину, Тома переводит прищуренный взгляд на жалюзи и чуть слышно мычит. Цепочка призрачно поблескивает у него на шее.
  
   Тома (тихо и сипло): Ой, какой свет... Белее солнечного... И что за луна нынче такая? (Потирает колени.) Пойду, что ли, гляну на нее. Теперь ведь не уснешь.
  
   Нехотя поднимается и заворачивается в покрывало, как в плащ. Бредет к двери и отодвигает ее. Лунный свет раскрывается в комнате полупрозрачным веером, и Тома останавливается на пороге в молочном тумане.
  
   Сцена 13
  
   Вид спереди, средний план: Тома застывает в дверях, изумленно глядя перед собой. Глаза его широко распахнуты, и в них отражаются звезды. Он приоткрывает рот и переводит взгляд чуть вверх. На дверях колышутся блики от воды и тени тонких ветвей. Зефир проносит светлые лепестки.
  
   Тома (думает): Вот так луна! В жизни не видел ничего подобного... (Делает шаг вперед.)
  
   Общий план: веранда с видом на океан, залитая лунным светом. Огромная луна висит низко над океаном, и мимо нее плывут полупрозрачные облака, тонкие и неестественно ажурные. Вокруг луны - слабое изменчивое гало (то серебристое, то золотистое, то розоватое). Мерцают голубые, желтые и белые звезды. Вдали в океане видны остробокие и ярко очерченные рифы. Широкая лунная дорога ведет от горизонта до веранды.
   Вид сзади: Тома медленно идет по веранде к перилам и так же медленно облокачивается на них.
   Вид спереди, крупный план: Тома стоит, уперев локти в перила и положив голову на руки, и заворожено смотрит на луну. Слабый ветер развевает его волосы. Покрывало чуть сползает с одного плеча, и перья на нем подрагивают и серебрятся. Улыбка касается губ Тома.
  
   Тома (думает): Тысячи звезд рассыпаны по небосклону... В детстве нам говорили, что они - символы наших жизней, и когда исчезает один небожитель, гаснет одна звездочка. И хотя я знаю, что на самом деле это далекие светила, иные из которых в сотни раз ярче Солнца, все равно хочется верить, что они светят и для нас. Их так много, что хватит на всех - рожденных и нерожденных... (Сморгнув, кладет голову на раскрытую ладонь.) А луна-то какая большая! Она куда ближе далеких светил и все равно бесконечно далека... Но кажется такой близкой, что стоит только руку протянуть...
  
   Вид сбоку: Тома протягивает руку ладонью вверх, словно приглашает луну подплыть поближе. Слабое мерцающее свечение возникает над ним. Оно разгорается, распадается на сверкающие пылинки и сыпется к нему в ладонь дождем из разновеликих звездочек.
   Вид спереди, крупный план: Тома мгновенно поднимает голову и с изумленным восторгом смотрит на крошечный звездопад. Звездочки, как снег, падают и постепенно тают - в океане, на перилах, на плечах, на волосах и на ладони Тома.
  
   Тома (шепотом): Наверняка проделки духов!.. Ах, если бы это был настоящий звездопад, я бы мог загадать желание! Я бы пожелал... пожелал... (прикрывает глаза, и звездная пыль оседает на ресницах) ...найти подходящее слово для того, что вижу перед собой.
  
   Резкий порыв ветра с океана развевает звездную пыль, и она поднимается сверкающим облаком над головой Тома. Покрывало едва не соскальзывает с него, и сердечко на шее на секунду вспыхивает. Тома, распахнув глаза, подхватывает покрывало и заворачивается в него, пряча разметавшиеся волосы и встревожено дрожащие перья. Выпрямляется и щурится на луну. Приставляет ладонь ко лбу, затеняя глаза.
  
   Тома (тихо): Что это за силуэт на фоне луны? Неужели черуби?.. (Обхватывает себя обеими руками и растерянно смотрит наверх.) Наверняка он заметил меня, так что прятаться поздно... Ох... Остается только ждать. (Вздыхает и предупредительно отступает от перил, глядя на небо.)
  
   Сцена 14
  
   Дальний план: со стороны океана приближается четырехкрылый силуэт звероподобного существа. Вид сзади: черуби подлетает к веранде, на которой стоит Тома. Он стягивает покрывало у подбородка и выжидающе смотрит на черуби.
   Хлопая крыльями, черуби приземляется на перила, которые чуть пружинят под ним. Он делает несколько шагов по направлению к Тома, мягко ступая толстыми лапами (глаза на них закрыты). Золотые перья важно посверкивают, а красные лоснятся, как шелк. Тома кланяется черуби, не сводя с него растерянных глаз.
  
   Тома (несмело): Доброй ночи, господин небесный страж.
  
   Черуби садится, обвив лапы хвостом, и склоняет голову перед Тома.
  
   Черуби (с полуулыбкой): Доброй ночи, адзеро. Отчего ты не спишь в такой час?
   Тома (поеживаясь): Лунный свет растревожил меня... Простите...
   Черуби (поворачивает голову и чуть прищуривается на луну): Да, луна сегодня светит ярко.
   Тома: Не то слово, господин страж.
   Черуби (оборачивается к нему): Ее свет и раньше беспокоил тебя?
   Тома (отводит глаза): Раньше? Нет... не припомню такого. (Помедлив, робко поднимает глаза на черуби.) Но сегодня она какая-то другая... необычная... Такой луны я прежде не видел.
   Черуби (подвигаясь поближе): Такой?
   Тома (переводит взгляд на луну и, словно забывшись, подходит к перилам): Такой... такой... Большой... Белоликой... Нет-нет, перламутровой... Нет, не то... Ой, господин страж, боюсь, мне не хватит слов, чтобы описать ее!
   Черуби: Может быть, найдется хотя бы одно словечко?
   Тома: Э-э... ну... Она... Она красивая. (Спохватившись, зажимает рот ладонью и испуганно моргает, глядя на черуби.)
   Черуби (зажмуривается и улыбается): Красивая... Редкое слово в устах адзеро!
   Тома (отводит руку ото рта, тихо): Простите...
   Черуби (похлопывает его лапой по плечу): Ничего, ничего. (Глаз на лапе открывается и моргает.) Просто у тебя чуткое сердце, адзеро.
  
   Тома смущенно прикрывает глаза. Черуби вытягивает шею и приоткрывает крылья. В глазах стража таинственно мерцают блики от воды.
  
   Черуби (вполголоса): Нет, постой, я вижу больше... Чуткое сердце - да, но на сердце - больша-ая тайна... (Тома вздрагивает и одной рукой прижимает к груди цепочку.) Ты же знаешь, дружочек, что мы, черуби, прозорливы. Но не бойся, я не выдам твою тайну (Тома открывает глаза и с надеждой смотрит на стража, закусив губу.) . Раз она твоя, значит, тебе ее и хранить. И самому выбирать, каким путем следовать.
  
   Тома переводит взгляд на лунную дорогу, а затем - на черуби. Тот мягко улыбается.
  
   Тома: Спасибо вам, господин страж.
   Черуби: Не за что, адзеро. Светлых тебе снов.
   Тома (кланяется ему): Спокойной ночи.
  
   Черуби склоняет голову. Тома, улыбнувшись, быстро уходит с веранды в дом, и, обернувшись на пороге, взмахивает рукой на прощание. Черуби кивает, и дверь за Тома задвигается.
  
   Сцена 15
  
   Крупный план: черуби сидит на перилах. Его блестящие перья трепещут от бриза. Он обвивает себя передними крыльями и склоняет голову, задумчиво глядя вслед Тома.
  
   Черуби (думает): Неразумный адзеро! Разве тебе по силам та ноша, что лежит на твоем сердце? Еще не оберешься с ней беды! Ну ничего, я буду за тобой приглядывать. Глядишь, чем да помогу.
  
   Расправляет крылья и, оттолкнувшись от спружинивших перил всеми лапами, взлетает и уносится к заходящей луне.
  
   Сцена 16
  
   Общий план: раннее утро, внутренний дворик дома Тома, залитый золотисто-розовым светом.
   Крупный план: большая капля росы переливается на влажном листе. Лист покачивается от легкого ветерка, и капля, вздрогнув, сползает к его острому краю и, зависнув на мгновение, падает в бамбуковый желобок, скрытый под листвой. Кристальная вода бежит по желобку и сверкающей струйкой льется в большой сосуд, похожий на чан. Он не то сделан из дерева, не то выдолблен из какого-то гигантского ореха наподобие кокоса. Цветок груши падает на воду в сосуде и плывет бело-розовым корабликом.
   Крупный план: рука тревожит прозрачную воду, и цветок, кружась, отплывает к стенке сосуда. В сверкающей ряби появляется нечеткое отражение Тома.
   Крупный план: лицо Тома, склоненное над водой. Солнечные зайчики скользят по нему и отражаются в глазах.
   Тома пытается выловить цветок, но тот ускользает, и Тома, войдя в азарт, забрызгивает одежду и небрежно сплетенные волосы. Он вскакивает, отряхивается и фыркает, мотая головой. Волосы растрепываются, и Тома приглаживает их и аккуратно сворачивает косу жгутом. Поправляет одежду и оглядывается. Втягивает носом воздух и прикрывает глаза, подставляя лицо розовому солнцу.
  
   Тома: Какое замечательное утро! И спать совсем не хочется, хотя я не спал полночи. Но как можно было спать при такой луне? (Распахивает глаза и оглядывается.) Подумать только, сколько времени впустую я тратил на сон! Сколько звездопадов, перламутровых лун, серебряных океанских дорог - сколько всего я пропустил! (Встряхивает челкой.) Решено: больше не буду спать. А то неизвестно какие еще чудеса пропущу.
  
   Вид сверху: ветер раздвигает ветви деревьев, и солнечные лучи вонзаются в землю. Тома восторженно всплескивает крыльями, задирает голову и жмурится.
  
   Тома: Я думал, ничто не сравнится со вчерашней луной. Но как я мог забыть о Солнце, ослепительном небесном венце!..
  
   Открывает глаза, разбегается и стремительно взлетает, взрывая фейерверком листья и бело-розовые цветы.
   Солнечные лучи охватывают Тома и скользят огнем по его волосам. Он взлетает над кронами деревьев и летит навстречу свету, а ветер развевает волосы и натягивает одежду на теле.
  
   Тома (восторженно думает): ...Что же еще предстоит мне увидеть?
  

ТИТРЫ

  

ЧАСТЬ 2

  
   Интерлюдия
  
   Мелькают кадры из первой части. Закадровый текст комментирует их.
  
   За кадром: В Заоблачном краю течет жизнь не менее оживленная, чем на Земле. Там обитают всевозможные божества и духи. Они бесполы, бесстрастны, безгрешны и бессмертны. Им неведомы человеческие чувства и страсти, живущие в душах людей и порождающие демонов. Но человеческая душа случайно попадает к маленькому божеству-адзеро, и новый мир открывается ему.
  
   Сцена 1
  
   Общий план: облака рассеиваются, и открывается вид на живописный Геонский сад, окруженный быстрой рекой - то гладко-серебристой, то беспокойно-радужной. В общей зеленой массе есть вкрапления красного, синего, лилового, желтого и белого. В глубине сада из-за деревьев поднимается тонкая белая башенка, похожая на храмовую, - это жилище Варакиро.
   Появляется маленький крылатый силуэт, который направляется к саду и вскоре теряется в его буйной растительности.
  
   Сцена 2
  
   Общий план: Тома пролетает мимо сильного, рокочущего водопада, чье начало теряется в облаках водяной пыли. Его ровные струи похожи на стекло, в котором отражаются бесчисленные радуги. Они ударяются об отполированные до блеска камни и образуют белую пену на реке. Водопад окружают сочно-зеленые заросли.
   Средний план: Тома зависает перед ним, едва не касаясь крыльями воды, и брызги сверкают на его перьях. Завороженный, он смотрит на свое полупрозрачное, изменчивое отражение в стеклянных струях.
  
   Тома (думает): Неужели я раньше не видел, как струи водопада разбиваются о камни хрустальной пылью?..
  
   Сцена 3
  
   Лес, где зеленый бамбук и тонкие красные клены соседствуют с золотобокими соснами, пушистыми голубыми пихтами, могучими дубами и цветущими абрикосами. Травы почти не видно за ковром из разнообразных цветов и широкими листьями папоротников. Там и сям порхают бабочки - от скромных аврор до экзотических новозеландских гигантов. Солнечные лучи пронизывают листву. Нет ни одного темного и сырого уголка. В просвете между деревьями серебрится река.
   На мгновение лесной пейзаж закрывает белое крыло со сверкающих каплями. Затем вылетает Тома. Он лавирует между деревьями, ловко огибая их, ныряя под и над ветками, и это явно доставляет ему удовольствие.
   Средний план: Тома подлетает к бамбуку и, обхватив его ствол и продолжая взмахивать концами крыльев, замирает в восхищении.
  
   Тома (думает): Весь сад словно опутан золотой паутиной... (Смотрит наверх, на ослепительные зеленые проблески солнца сквозь листву) Так вот откуда идет призрачный зеленый свет! Неужели и на это я никогда не обращал внимания?
  
   Оттолкнувшись от ствола, взмахивает крыльями и улетает вниз, к земле. Листья взвиваются, распугивая бабочек, и скрывают его из виду.
  
   Сцена 4
  
   Тома приземляется на камни посреди реки и приглаживает растрепавшиеся волосы.
   Камни покрыты мхом, и на них растут маленькие бело-розовые цветы. Над рекой стелется дымка. Хлопая крыльями по инерции, Тома легко перепрыгивает с камня на камень и оказывается на берегу. Складывает крылья и, завороженный, прижимает руки к груди.
  
   Тома (думает): Как же у нас красиво! (вскидывает брови, удивляясь собственным мыслям) ...Красиво?! Откуда я знаю это слово? Зачем оно мне, если я все равно не сумею отличить красоту от некрасоты? Но как еще назвать то, что я вижу вокруг? Красиво... Как же я раньше этого не замечал? На что мне тогда даны глаза?
  
   Оборачивается к реке, садится на берегу и склоняет лицо к воде. В прозрачных радужных струях скользят разноцветные быстрые рыбки, а над ними дрожит едва различимое отражение Тома. Он опускает руку в воду, стараясь не замочить перьев, и отражение растворяется, а рыбки шмыгают в разные стороны.
  
   Тома (вполголоса или шепотом): Вода, стихия моя, я вижу так же остро, как видел от рождения, но теперь я вижу по-другому... Я вижу столько нового! Разве мог мир измениться за одну ночь?
  
   Убирает руку и встает. Рыбки тут же возвращаются на прежнее место, а вода по-прежнему дрожит, будто не желая вернуть отражение Тома. Он уходит в сад.
  
   Сцена 5
  
   Тома идет по саду, и восторг, смешанный с изумлением, не сходит с его лица. Он с любопытством смотрит по сторонам, будто видит все это впервые. Цветы пригибаются под его ногами и вновь выпрямляются.
   Тома останавливается у огромного дуба, обхватить который не в состоянии и трое таких, как он. Могучая крона приветливо шелестит. В переплетении корней растут цветы.
  
   Тома (думает, глядя на корни): Прямо драконьи лапы!
  
   Садится на толстый корень и склоняется к чашечке цветка. Из нее с гудением вылетает шмель. Это тоже вызывает у Тома восторг.
   Крупный план: с лепестка на руку Тома скатывается крупная росинка. Луч солнца отражается в ней и в восторженных глазах Тома, как в кристаллах.
  
   Тома (глубоко вдыхает и думает): Я никогда не обращал внимания на искристые капли росы, на аромат влажных цветов... Почему? Потому что я вижу эти цветы каждый день? Но от этого они не становятся хуже. Да, они ничуть не изменились со вчерашнего дня. Значит, изменился я сам?..
  
   Пролетает большая зеленая бабочка. Тома подставляет ей руку, и она доверчиво садится, а затем, немного потоптавшись, вспархивает. Золотистая пыль осыпает его руку. Тома сдувает ее и с улыбкой следит за полетом бабочки.
   Провожая ее глазами, он обращает внимание на большие белоснежные бутоны, которые качаются на высоких сильных стеблях с листьями-стрелочками. Тома осторожно приподнимает тяжелый бутон, и тот целиком занимает его ладонь и приоткрывает лепестки, словно живой. Некоторые бутоны "с любопытством" поворачиваются к Тома и приоткрываются.
  
   Тома (бутонам): Не торопитесь, еще рано. Вы же совсем белые.
  
   Бутон соскальзывает с его руки и выпрямляется. Тома встряхивает головой, словно отгоняя от себя наваждение, и прикладывает руку ко лбу. Глаза у него сами собой закрываются, и он клонится набок.
  
   Тома (тихо): Странно, раньше от ароматов меня никогда не клонило в сон... Но я же обещал себе не спать...
  
   Сползает на землю и сворачивается калачиком между корней, подвернув под голову широкий лист папоротника. Кажется, что корни слегка сдвигаются, окружая его, а цветы, растущие среди корней, льнут к нему.
  
   Сцена 6
  
   Тома спит, свернувшись в цветах. Белые бутоны склонились над ним, словно изучая. Их лепестки приоткрылись настолько, что в чашках можно разглядеть маленькие личики с раскосыми красными глазками и иксообразные крестики на лбах.
   Рука в белой перчатке бесцеремонно тормошит Тома за крыло.
  
   Голос Анидера: Тома!
  
   Тома подбирает крыло, стараясь избавиться от назойливой руки.
  
   Голос Анидера: Тома, проснись же!
  
   Тома нехотя переворачивается на спину и приоткрывает глаза. Тут же начинает быстро моргать, пытаясь согнать сон, неуклюже поднимается на локтях и садится. Белые бутоны, нависавшие над ним, резко выпрямляются, сжимая лепестки, и отворачиваются, делая вид, что они тут не при чем.
  
   Тома (удивленно): Анидера?..
  
   Анидера сидит перед ним с сердитым видом. Он скрещивает руки на груди.
  
   Анидера: Ну ты даешь, Тома! Нашел где спать!
   Тома (протирая глаза): А что такого?
   Анидера (тыкает пальцем в сторону белых бутонов): "Что такого"?! Это же ман-дра-го-ра!
   Тома (удивленно оборачивается на бутоны): Я вижу, Анидера. Ну и что?
   Анидера: Как "ну и что"?! Хочешь уснуть вечным сном?
   Тома (смущенно чешет затылок): Я и не подумал... Но они же совсем белые. Вот были бы черные или хотя бы фиолетовые... голубые, на худой конец...
   Анидера (легонько хлопает его по щеке): Что с тобой, Тома? Никак не проснешься? Тебе ли не знать, что любые мандрагоры опасны! Давай вставай.
  
   Поднимается сам и подхватывает Тома под крыло, силой поднимая и его. Тома вяло отталкивает друга.
  
   Анидера (отпускает его крыло и хмурится): Да, Раи сказал, что ты с Земли вернулся несколько... хм... не в себе.
   Тома (насупившись): Он уже доложился тебе, где я был? Не думал, что он такой болтун.
   Анидера: Он не болтун. Он просто сказал, что ты впервые побывал на Земле, и это произвело на тебя... э-э... неизгладимое впечатление.
   Тома: Конечно, неизгладимое! A какое впечатление было у тебя от первого посещения Земли?
   Анидера : Первого?! (назидательно) Тома, милый друг, позволь напомнить тебе мой возраст...
   Тома: Ну ясно, Ани, когда ты начинаешь говорить о возрасте, это значит, что ты чего-то не помнишь.
   Анидера (мягко): Просто все посещения Земли для меня одинаковы. Я только и делаю, что принимаю души да переношу их в новые тела. Какие уж тут впечатления.
   Тома: Разве ты не обращаешь внимания на то, что происходит вокруг?
   Анидера: Меня это не касается.
   Тома: А я... (запинается) С чего это Раи взял, что я вернулся не в себе?
   Анидера: С того, что ты начал болтать о том, о чем остальные предпочли бы помалкивать.
   Тома: Он так и сказал?
   Анидера: Слово в слово.
   Тома (отводит глаза): Тогда он действительно не болтун.
   Анидера: Конечно, нет. Ты же знаешь Раи.
   Тома (спохватившись и даже подпрыгнув): Ой, я же обещал ему все подробно рассказать!
   Анидера (демонстративно хватаясь за голову): Как, ты еще не все ему рассказал? Мне-то казалось, что более чем достаточно, если он уже сделал кое-какие выводы...
   Тома (хватает его за пернатые плечи): Да нет же, Ани! Просто я видел...
   Анидера (закрывает уши руками): Лучше молчи! Хочу оставить о тебе хорошее мнение.
   Тома (отпускает его): Ладно, ладно. (Лукаво) А ты прилетел не за тем, чтобы изменить это мнение?
   Анидера (удивленно): Что?
   Тома: Ты ведь тоже решил, что я не в себе?
   Анидера: Нет. Ты всегда такой.
   Тома: Значит, я не изменился?
   Анидера: Об этом рано говорить. Но судя по твоим дурацким вопросам, нет.
   Тома: Тогда зачем ты прилетел сюда? Мы могли бы встретиться в другом месте.
   Анидера (отмахиваясь): Ой, да не к тебе я прилетел! Я здесь по делу. Мне нужны лекарственные растения.
   Тома (несколько растерянно): Хорошо, я подберу их...
   Анидера (треплет его по голове): Я сам прекрасно справлюсь, Тома. Не стоит беспокойства.
   Тома (отстраняясь, насмешливо): Скажите пожалуйста! Конечно, ты ведь у нас из верховного легиона, вот и важничаешь.
   Анидера: Вовсе нет. Просто я серьезный, а ты - легкомысленный.
   Тома (прикрыв глаза, разводит руками): Что поделаешь, Ани. Не всем же быть такими серьезными, как ты. Иногда ты бываешь просто скучным, если честно.
   Анидера (упирает руки в боки, сердито): Слушай, Тома, у тебя дел нет?
   Тома (усмехается): Ладно, полечу искать Раи. Не знаешь, где он может быть?
   Анидера (сухо): Нет. (Отворачивается)
  
   Тома пожимает плечами, расправляет крылья и, сделав несколько взмахов и чуть подпрыгнув, взлетает. Анидера даже не смотрит ему вслед. Он качает головой и идет по своим делам.
   Внезапно Тома пикирует на него сзади и обнимает за шею. Анидера от неожиданности чуть не падает, и глаза его округляются.
  
   Анидера: Что за выходки, Тома!
   Тома: Извини. Ты совсем не скучный. Я сказал глупость.
   Анидера (недоверчиво): Эта глупость на прочие твои глупости не похожа.
   Тома: Не знаю, с чего это я вдруг...
   Анидера (снимая его руки с шеи): Ой, лети уже. А то еще какую-нибудь глупость скажешь.
  
   Тома взмахивает крыльями и повисает над Анидера.
  
   Анидера (не глядя на него): Да смотри не заблудись. (в сторону) Не завидую Раи.
  
   Улыбнувшись, Тома улетает.
  
   Сцена 7
  
   Вид сверху, общий план: зеленые холмы с темными пятнышками домов. В голубой дымке вдалеке видны очертания других поселений Геона, острые башенки домов-храмов арукадзеро, переливчатый блеск океана.
   Общий план приближается: по холмам струятся сверкающие ленты ручьев и речушек, с сочной зеленью контрастируют яркие цветы, растущие как на земле, так и на деревьях и кустах. Темные крыши домов поблескивают на солнце. Вдалеке пролетает адзеро, и его силуэт растворяется в солнечном свете.
   Появляется Тома. Он планирует над холмами, время от времени взмахивая крыльями. Снижается кругами, направляясь к одному из домов.
   Вид сверху: возле дома копошится Раи и два других адзеро из его легиона (в похожих одеждах). У каждого на плече висит "третий глаз" на длинном шнуре. Перекинувшись с Раи парой слов (не слышно), они кивают ему и уходят.
   Раи изучает "третий глаз" и поднимается на веранду дома. В это время мягко и бесшумно приземляется Тома. По инерции пробежав несколько шагов и сложив крылья, он ловит Раи за руку. Раи от неожиданности выпускает "третий глаз", и черный "зрачок" в нарисованной "глазнице" от встряски хаотично болтается, как грузик в неваляшке.
  
   Тома (радостно): Привет, Раи!
   Раи (резко оборачиваясь и легонько стукая его по руке): Что у тебя за дурная привычка такая: появляться из ниоткуда и пугать небожителей!
   Тома: Я вовсе не из ниоткуда! И разве я тебя напугал?
   Раи: Да я скоро заикой стану.
   Тома: Ой, прости, пожалуйста. (с наигранным недоумением) Ума не приложу, как с такими нервами ты до сих пор не сменил легион? Переходи к нам. Что может быть спокойнее Геонского сада?
   Раи (хмурясь): Ты у меня дождешься, Тома. Чего тебе надо?
   Тома (прижимает руки к груди, восторженно): Мне надо столько всего тебе рассказать!..
   Раи (отстраняет его, делая вид, что очень занят): Помню, помню, ты еще вчера грозился. Разве ты не все рассказал?
  
   Раи спускается с веранды и начинает демонстративно заниматься какой-то ерундой. Тома не отстает от него ни на шаг.
  
   Тома: То было вчера, Раи! С тех пор прошла целая ночь и целое утро!
   Раи: В самом деле, столько времени для новых впечатлений.
   Тома (не замечая его сарказма): Да, да! Мир словно заново открылся мне! Послушай, Раи, только послушай! Ночью я видел удивительную луну - такую огромную, что и взглядом не объять...
   Раи (перебивает): Эка невидаль. Это на Земле луна величиной с орех, а у нас она всегда большая. Но ты не видел земной луны, так что тебе и сравнивать не с чем.
   Тома (вьется вокруг него): Есть с чем! Есть с чем! С чистым листом. С водной гладью в безветренную погоду. С зеркальным острием небесного клинка. С потоком света... Почему ты так смотришь, Раи?
   Раи (смотрит на него во все глаза): Ну-ка, ну-ка... Продолжай, Тома.
   Тома (закрывает глаза): Луна вовсе не такая ровная и бесцветная, как нам кажется. Ее ясное лицо отливает золотом и серебром, а края размыты и слабо колышутся в белом ореоле. Луна будто дышит! Ее отражение падает на иссиня-черную воду голубыми, розовыми и желтыми перьями. Ими выстлана сияющая дорога через весь океан - от берега до самого горизонта. (Открывает сияющие глаза и смотрит на Раи.) Знаешь, Раи, я даже подумал, что Луна живет в океане, а на небесах мы видим лишь ее отражение. Но мы же знаем, что все наоборот, правда?
  
   Раи так поражен, что несколько раз открывает и закрывает рот в бессильной попытке что-либо сказать на это.
  
   Тома (улыбаясь): Ночью очень красиво, Раи, поверь мне. Ничуть не хуже, чем днем.
   Раи (растерянно): А... А... Ага.
  
   Глаза Тома расширяются, он прижимает кулаки к груди.
  
   Тома: А хочешь, я расскажу тебе, что увидел утром? О-о, Раи, знаешь ли ты, как пробуждается мир в первых солнечных лучах - свежих и прозрачных, как бриз..
   Раи (хватает его за плечи и поспешно останавливает): Хватит, Тома. Я понял. У тебя большой словарный запас и богатое воображение.
   Тома (передернув плечами, стряхивает его руки): Да нет же, Раи, я видел все это своими глазами! Луну! Солнце! Тысячи сверкающих светил Млечного пути! Безбрежный океан! Горы и водопады! Цветы и деревья! (Подпрыгивает от волнения.)
   Раи: Ты видел их тысячи раз, Тома. Откуда вдруг такой восторг?
   Тома: Я не знаю, Раи. Мир словно изменился в одну ночь, хотя остался прежним. Раньше я и не представлял себе, как же он красив! Так красив, что не хватает никаких слов!.. (Подпрыгивает, непроизвольно взмахнув крыльями.)
   Раи (снова хватает его за плечи, усмиряя): Красив?.. Откуда тебе знать, что такое красота? Никому из жителей Геона недоступно человеческое понимание красоты. Разве что Самому (многозначительно указывает глазами вверх) и верховным арукадзеро. Да и те чувствуют ее очень смутно. И вдруг ты, пигалица, рассуждаешь о красоте! Да в каких словах!
   Тома (хмурится, но без обиды - скорее, с недоумением): Я не пигалица. Почему вы с Анидера так кичитесь своим возрастом? Потому что родились до войны? Потому что прошли через весь тот ужас, от которого я был избавлен? Но я такой же адзеро, как и вы.
   Раи: Мой возраст ни при чем, Тома. И я вовсе не кичусь им. Просто ты сущая пигалица по сравнению с арукадзеро, не говоря уже о других чинах.
   Тома: Тогда и ты тоже.
   Раи (отпускает его; примирительно): И я. И любой из нас. Но никто не рассуждает о том, чего не ведает.
   Тома (распушает перья): Но я ведаю! Правда, поверь мне, Раи!
   Раи: Ну хорошо, хорошо.
  
   Заложив руки за спину, прохаживается взад-вперед, поглядывая на Тома. Тома начинает теребить кончик косы, перекинув ее через плечо.
  
   Раи: Кстати, как твои руки?
   Тома: Прошли. Даже следа не осталось. (показывает одну ладонь)
   Раи: Хорошо.
   Тома (через паузу, нерешительно): А я недавно видел Ани.
   Раи (прохаживается): И что?
   Тома: Ничего. Он прилетал по делу. Ты же знаешь, какой он вечно занятой.
   Раи: Ага. (Внезапно останавливается и пронизывает Тома взглядом.) И как он тебе показался?
   Тома (кончик косы выскальзывает у него из рук; недоуменно): Кто?
   Раи (передразнивает, легонько стукнув Тома пальцем по лбу): Кто! Анидера. Он тоже изменился в твоих глазах, как и весь мир?
   Тома (удивленно хлопая глазами): Не... нет.
   Раи: Ага! (Приставляет палец к его носу - Тома, оторопев, отшатывается.) Не видишь ты никакой красоты.
   Тома (стукает Раи по пальцу, и тот поспешно его убирает): Вижу.
   Раи: Но ведь Ани не стал красивым или не красивым за один день?
   Тома: Не стал.
   Раи (упирает руки в бока; довольный собой): Вот видишь!
   Тома: Но он всегда был красивым.
   Раи (хватается за голову, и его словно относит в сторону): Все. Я пас.
  
   Вдалеке слышатся мерные удары колокола. Голос у колокола средней тональности, глубокий и мелодичный, со звучным эхом.
   Тома мгновенно оборачивается на звук и весь обращается во внимание. Глаза его расширяются.
  
   Тома (радостно): Колокол, Раи! Слышишь, колокол!
   Раи (поморщившись): Слышу, как и твои вопли.
   Тома: Ведь это значит, что кто-то из арукадзеро отправляется на Землю, да?
   Раи: Да.
   Тома (оборачивается к Раи - глаза его горят нетерпением): Полетели посмотрим!
  
   Раи выразительно стучит себя ладонью по лбу.
  
   Раи: Не забывайся.
   Тома (делает брови домиком): Ну пожалуйста, Раи! Мне так интересно!
   Раи: Вот и лети сам.
  
   Тома хочет что-то сказать, но, передумав, бросает на Раи лукавый взгляд и расправляет нижние, "скрытые" части крыльев.
  
   Тома: Ладно.
  
   Раи хмыкает и демонстративно отворачивается. Тома расправляет крылья полностью, делает пару взмахов и, чуть присев, взлетает.
  
   Тома (сверху): Не хочешь - как хочешь. (Улетает)
   Раи (в сторону): Его любопытство до добра не доведет.
  
   Тоже расправляет крылья, делает пару взмахов, и взлетает прямо с места, вытянувшись стрелой. Улетает следом за Тома, набирая скорость.
  
   Сцена 8
  
   Вид сверху, приближается: кроны могучих деревьев, в просветах виден быстрый речной поток, срывающийся с обрыва переливчатым водопадом.
   Общий план. По берегам реки (оба берега - пологие) стеной стоят огромные деревья с невероятно толстыми, причудливыми белыми стволами и темно-зеленой листвой. Их корни местами растут прямо из воды. Посреди потока на высоких сваях стоит небольшой островерхий храм с белыми стенами. Крыша и резные узоры на наличниках и массивных темных дверях покрыты матовой позолотой, и от крыши исходит туманное сияние. Отражение храма в водном потоке похоже на мозаику, которая стремится оторваться от опор и унестись к водопаду. Справа и слева от храма из воды поднимаются "площадки" из тяжелых, грубо обтесанных камней. Одна из площадок с представленной точки обзора скрыта густой тенью и кронами деревьев.
  
   Сцена 9
  
   Из дыма легких облаков возникает полутемный силуэт Тома. Он приближается.
   Вид сверху: Тома летит к темно-зеленым кронам, которые постоянно шелестят, словно о чем-то предупреждают. Он практически касается их крыльями, как вдруг чья-то рука хватает его за косу и оттаскивает назад. Ойкнув, Тома начинает беспорядочно взмахивать крыльями и кувыркаться, пытаясь сохранить равновесие. Это длится несколько секунд.
   Его подхватывает Раи. Поддерживая Тома под локти и уворачиваясь от его лихорадочно бьющихся крыльев, он балансирует в воздухе, равномерно и плавно взмахивая нижними частями крыльев, расправленными веером (но не всеми крыльями).
   Наконец Тома обретает равновесие и тут же оборачивается, хмурясь. Раи отпускает его.
  
   Тома: Так это ты?! Конечно, кто еще позволяет себе дергать меня за косу! Когда-нибудь ты ее оторвешь!
   Раи (невозмутимо): Как же. Твоей косой можно демонов оглушать.
  
   Тома хмыкает, делая вид, что рассержен, но не выдерживает и улыбается Раи, расценивая его реплику как комплимент.
  
   Тома: И все-таки ты полетел со мной!
   Раи: Это потому что за тобой глаз да глаз нужен. ("Третий глаз" на шнуре выразительно косится на него.) Того и гляди что-нибудь натворишь.
   Тома: Ты, Раи, скоро меня самого в демоны запишешь. (Легонько оттолкнув его, с шумным шорохом ныряет в гущу листвы.)
   Раи: Не исключено. Ну-ка стой! (Ныряет следом.)
  
   Сцена 10
  
   Тома выскальзывает из кроны могучего дерева, подняв в воздух рой темно-зеленые листьев, похожих на однокрылых бабочек. Восхищенный, он зависает в воздухе, по инерции взмахивая крыльями. Радужные солнечные лучи окутывают его ореолом. Взору Тома предстает пейзаж из Сцены 8.
  
   Тома (вполголоса): Раи, Раи, посмотри, какая красота...
   Раи (сердито): Мне не что смотреть - я красоты не вижу. (Трясет "глаз" - "зрачок" болтается.) И эта штука тоже.
  
   Ловит Тома за плечо и молча оттаскивает в тень деревьев. Тома, кажется, не замечает этого, заворожено глядя на открывшийся вид. Раи, быстро оглядевшись, направляется к широкой и толстой ветви одного из деревьев-гигантов, не выпуская плеча Тома. Ветвь надежно укутана кроной от посторонних глаз, но при этом в кроне есть просветы, позволяющие наблюдать за храмом и стремниной.
   Раи сажает Тома на ветвь, для верности похлопав его по крыльям, чтобы те сложились, а затем садится рядом. Тома порывается снова взлететь, но Раи хватает его за крылья.
  
   Раи: Ку-уда? Будем сидеть здесь.
   Тома: Но почему здесь, Раи? Там, внизу, такая красота! И потом, мы ведь летели на звук колокола...
   Раи (снова подавляя его порыв взлететь): Колокола звонят не для нас с тобой, Тома.
   Тома: Но внизу...
   Раи: А внизу, если новое зрение тебе не изменяет, жилище арукадзеро. Если колокол звонил для него, то он вот-вот появится...
   Тома (восторженно, подается вперед): О-о!
   Раи (придерживает его за плечо): ...И нам не поздоровится, если он нас увидит. Когда арукадзеро отправляется на Землю, лучше не путаться у него под ногами. А уж когда это верховный арукадзеро... (выразительно кивает на храм)
   Тома: Ты прав.
   Раи (приосанившись): Конечно.
  
   Густую зеленую листву пробивает ослепительная вспышка.
  
   Тома (резко подается вперед, хватая Раи за руку): Раи!
   Раи (шепотом, оттягивая его назад): Тихо, тихо, Тома. Спокойно.
  
   Сцена 11
  
   Вид сверху из Сцены 8, другой ракурс: открывается затененная сторона пейзажа. Тяжелые двери храма раздвигаются, и оттуда выходит арукадзеро в золотых доспехах и золотом венце с символом солнца (Микаро). Доспехи ослепительно сверкают. К спине арукадзеро прижаты иссиня-черные крылья. Они радужно переливаются, как сколы угля.
   Микаро перепрыгивает с веранды храма на ранее затененную каменную "площадку", которая тут же освещается солнцем, будто оно повернуло к нему свой лик.
   Средний план. Ветер со стремнины лениво приподнимает тяжелую ткань белого хитона и развевает гофрированные складки туники. Развернувшись к солнцу, он складывает руки, как перед молитвой, и поднимает их на уровень лба, разводя локти. Отчетливый солнечный луч разрезает воздух и вонзается в соединенные ладони Микаро. Луч расширяется, распадается на золотые искры, а искры преобразуются в невероятно длинный меч. Отраженный свет вспыхивает на нем.
  
   Сцена 12
  
   Смена мизансцены - крупный план: напряженное лицо Раи и восторженное - Тома, затененные густой листвой и озаряемые вспышками отраженного света. Разноцветные блики отражаются в широко распахнутых глазах Тома. Его рот полуоткрыт.
   Смена мизансцены - крупный план: меч показывается от острия к золотой рукояти. Отблеск скользит по зеркальной глади клинка, вспыхивая и переливаясь.
   Крупный план: отблеск на мече солнечным зайчиком отражается на застывшем в немом восторге лице Тома. Он слегка подается вперед, невзирая на хмурый взгляд Раи, и почти высовывает голову из густой листвы. Раи предусмотрительно дергает его за косу.
  
   Сцена 13
  
   Золотым огнем разгорается "солнце" в венце Микаро. Он разводит руки, и огромный меч словно тает в этом огне. Когда он исчезает, Микаро решительно встряхивает головой и расправляет крылья.
   Крупный план: с бумажным шорохом раскрывает сперва одно крыло, затем другое. Из-под нижних перьев "выезжает" два ряда еще одних, и крылья становятся размером с самого Микаро. Все перья - как на подбор: иссиня-черные, сильные, гладкие, отливающие всеми цветами радуги.
   Крупный план: глаза Тома - их зрачки резко сужаются, а на радужках прыгают черные блики.
   Микаро поднимает голову к небу, но с позиции Тома и Раи кажется, что он смотрит прямо на них. Тома невольно отшатывается.
  
   Раи (шепотом): Только бы не заметил.. Так высоко... Вряд ли... Надеюсь...
  
   Крупный план: голова Микаро - ветер треплет волосы. Затем показываются его глаза - сосредоточенные, едва ли не суровые.
   Крупный план, отдаляется: замерший Тома. Теперь на его лице отражается не восторг, а оторопь, испуг, как будто в него выстрелили. Все, что окружает его, разом исчезает, обращаясь в сплошной непрозрачный черный фон.
  
   Тома (думает; лицо остается неподвижным, окаменевшим): Тьма поглощает свет... и свет пронзает тьму... одновременно... Я не верю собственным мыслям! Неужели такое может быть? Неужели я это вижу? Нет, глаза мои, не смотрите! Закройтесь, чтобы не видеть! (Зажмуривается.) Нет, нельзя не смотреть, невозможно! И свет, и тьма слепят... (Распахивает глаза, в которых дрожит свет.) Да что же это такое! Почему как только я закрываю глаза, тут же хочу их открыть? И почему открыв их, хочу зажмуриться снова? И тьма, и свет пугают...
  
   Вид сверху: Микаро взмахивает крыльями раз, другой, третий. Первый взмах - тяжелый: крылья словно одеревенели без работы. Но второй и третий даются легче, и сильный ветер поднимается при четвертом взмахе. Взлетают мелкие черные перышки.
   Средний план: Тома на черном фоне - он сжимает кулаки и закрывает глаза, на лице его решимость.
  
   Тома (думает): Меня нельзя напугать. Я не боюсь. Я не умею бояться. Это человеческое чувство. (Прижимает руку к груди - там, где под одеждой прячется подвеска-сердечко.)
  
   Колокол ударяет гулко и протяжно, словно хочет запечатлеть свой звон в ушах слышащего. Вокруг Тома (черный фон исчез) тоже поднимается ветер: он треплет его одежду и волосы, но Тома не меняет позы. Он распахивает глаза, полные отчаянной решимости.
  
   Сцена 14
  
   Взмахнув мощными крыльями в последний раз, Микаро взлетает без всяких усилий, будто земля сама подбрасывает его. Вспыхивают солнечно-золотые доспехи, сверкают черные крылья. За какую-то секунду он проносится мимо дерева, где спрятались адзеро, и листья вихрем взвиваются за ним и смешиваются с маленькими черными перышками.
   В кроне-защитнице Раи обхватывает остекленевшего Тома крыльями, словно стараясь отгородить от иссиня-черного вихря, и они оба подаются назад.
   Как только черная тень проносится мимо и стремительно улетает (как видно в образовавшиеся бреши в листве), Раи складывает крылья и облегченно выдыхает. Смотрит на Тома, и взгляд его становится встревоженно-недоуменным. Он тормошит Тома - тот не сразу приходит в себя.
  
   Раи: Тома, ты чего?
   Тома (очнувшись и тряхнув головой): Все в порядке, Раи. Он улетел, да?
   Раи (удивленно): Ты же сам видел.
   Тома (растерянно): Да... кажется... Как черный ветер...
   Раи: По-моему, новое зрение тебя подводит. Это настораживает.
   Тома (улыбаясь через силу): Да ничего страшного, Раи. Ты всегда преувеличиваешь.
  
   Голова Тома выныривает из кроны, прежде чем Раи успевает что-либо сказать. Тома оглядывается и, сочтя обстановку безопасной, поднимает на ветке во весь рост. Слегка балансируя, он расправляет крылья и, чуть присев, взлетает. Полной грудью Тома вдыхает воздух и прикрывает глаза, радуясь солнечным лучам.
  
   Тома (тихо): Свет... Чистый свет... Как хорошо!
  
   К нему подлетает Раи.
  
   Раи: Ты чего это с закрытыми глазами? Уже не доверяешь им?
  
   Тома собирается ответить, и на его все еще закрытые глаза падает черное перышко. Тома тут же открывает глаза, но видит только тьму, сквозь которую пытается пробиться свет. В ужасе он начинает лихорадочно бить крыльями и, теряя равновесие, кувыркается в воздухе. Раи, заметив это, хмурится пуще прежнего и двумя пальцами снимает перышко с его глаз.
  
   Раи: Что с тобой, Тома? Это же всего лишь перышко. (Собирается выпустить его.)
   Тома (тяжело дышит от волнения; поспешно): Нет, Раи, стой, не выбрасывай его! (Выхватывает перышко, вызвав немалое недоумение у Раи.) Дай сюда.
   Раи: Пожалуйста, бери. Какой ты странный сегодня!
   Тома (прячет перышко за пазуху, чуть смутившись): Да нет же, Раи. Не страннее, чем обычно. Так сказал Анидера.
   Раи: Ну, ему виднее. Недаром он во врачевателях ходит с самого своего появления на свет. Ни разу не изменил верховному легиону. (Опережает Тома и пролетает вперед.)
  
   Тома вздрагивает при слове "верховный" и поспешно нагоняеm Раи.
  
   Тома (едва заметно темнея): Слушай, Раи, а ведь тот арукадзеро... это же... это же сам...
   Раи (прерывает его бормотание): Ну да, господин Микаро, наш сегун. Верховный и самый могущественный арукадзеро. Зачем я повторяю тебе то, что записано в скрижалях? (Крайнее изумление отражается на его лице.) Ты что, никогда его не видел?!
  
   Тома виновато поджимает губы и качает головой, темнея еще больше.
  
   Раи (едва удерживается от того, чтобы самому не закувыркаться): Вот это для меня новость, Тома! Почему ты никому не говорил?
   Тома: Так ведь никто и не спрашивал...
   Раи: Но как же... Разве такое может быть? Конечно, ты родился после войны, но это роли не играет... Наверное, каждый видел сегуна хотя бы раз в жизни.
   Тома: А я - нет.
   Раи: Как же так получилось?
   Тома (немного задетый): Откуда мне знать, Раи? Получилось, и все. Я ведь раньше вообще ничего не видел. Только сад. Зато теперь...
   Раи (перебивает): Зато теперь ты обрел какое-то особое зрение, и мир открылся тебе с другой стороны. Хватит об этом, Тома. Здесь что-то не так. (Озабоченно качает головой.)
  
   Раи решительно взмахивает крыльями, давая понять, что не хочет продолжать эту тему, и улетает вперед. Тома намеренно не торопится за ним и только вздыхает.
  
   Тома (тихо): Ты прав, Раи, здесь что-то не так. Все эти годы я был слеп и прозрел лишь на день, чтобы снова ослепнуть. Может, это мое наказание? Или испытание? Тогда это жестоко: позволить краешком глаза увидеть красоту, кончиками пальцев прикоснуться к мирозданию, и разом погрузить все это великолепие во тьму! (Делает большую "мертвую петлю".) Ха! (Думает, лавируя среди облаков) Как же ты не понял, глупый маленький адзеро, что ты вовсе не прозрел! Ты оставался слеп, любуясь светилами и струями водопада, цветами и деревьями! И это казалось тебе красотой?! Молчаливые, неподвижные, равнодушные ко всему, без мыслей и чувств - они были воплощением красоты?! Не-ет, ты не видел красоты до тех пор, пока черные крылья не скрыли от тебя свет... и не заполнили весь мир своим сиянием.
  
   Сделав последний кувырок в воздухе, Тома ныряет в облака.
  
   Сцена 15
  
   Общий план: виноградники Геонского сада, залитые солнечным светом. Средний план: виноградные лозы вьются по светлым шпалерам, и на них висят крупные разноцветные гроздья (белые, светло-зеленые, розовые, синие, черные и красные). Тома безуспешно пытается перерезать блестящим серпиком основание тяжелой грозди. Рукоятка серпика украшена тонким узором. Лоза извивается змеей и цепляется за Тома, словно живая.
  
   Тома (машинально огрызается на лозу): Отстань! Отстань! (Трясет серпик) Совсем затупился. Это все ядовитые стебли. Почему я не сообразил наточить его с утра? О чем я только думал!
  
   Оглядывается по сторонам, закусив губу, и видит большой серый камень. Подходит и пару раз неуверенно полосует по нему серпиком. От серпика со вжиканьем разлетаются белые искры. Тома довольно кивает и принимается сосредоточенно точить серпик об камень, заходя то с одной, то с другой стороны. Искры летят во все стороны, и Тома периодически фыркает и встряхивает челкой.
   Наконец он выпрямляется, держа серпик на вытянутой руке, и любуется проделанной работой. Крупный план: искаженное отражение Тома на зеркальном лезвии серпика. Внезапно по нему проскальзывает черный отблеск, и Тома, вздрогнув, едва не роняет серпик и резко оборачивается. Он не то напуган, не то взволнован: глаза округлились, рот полуоткрыт. Над ним висит черная виноградная гроздь. Тома переводит взгляд с грозди на лезвие и обратно, потом прикрывает глаза и прижимает руку к груди, глубоко вздыхая и успокаиваясь.
   Открыв глаза, он приподнимается на цыпочки и дотрагивается пальцем до грозди. Гроздь начинает качаться. Тома отщипывает черную виноградину и рассматривает ее так, будто нашел драгоценность. Затем, прищурив один глаз, смотрит на просвет. Виноградина становится вишневой. Тома подбрасывает ее и ловит на ладонь. Снова рассматривает.
  
   Тома (думает): Вот черный цвет. Он только с виду черный, а когда солнечные лучи наполняют его, становится совсем другим. Я думал, черный поглощает все цвета, и вовсе не цвет сам по себе. А он, оказывается, вот какой! Он изменчивый. Он разный. А может, и нет его? Может, другие цвета прячутся под маской черного? Может, они устают быть яркими и насыщенными? (Кончиком серпа разделяет виноградину на две ровные половинки с розовой мякотью.) Ну вот, пожалуйста! Внутри он вовсе не такой, как снаружи! (Съедает обе половинки.)
  
   Замечает погнутые и местами поломанные шпалеры, опутанные виноградными лозами. Повесив серпик на пояс, Тома принимается распутывать лозы, пытаясь одновременно выровнять шпалеры. Для этого ему приходится приложить некоторое усилие, так как лозы сопротивляются.
  
   Тома (ворчливо): Точно живые! Ну и характер у этого винограда! Кто же так потрудился над шпалерами? Словно небесный страж спину чесал... да не один! Они-то сильные, а я?..
  
   Сердито дергает надломанную шпалеру на себя и ломает ее окончательно. На Тома обрушиваются виноградные лозы, похожие на клубок змей, и он барахтается в них. Наконец серпиком прорезает себе "дорогу" и встает, с раздражением обрывая с себя цепкие усики. Упирает руки в боки и с укором смотрит на останки лозы.
  
   Тома: Ну вот! Видите, что я наделал из-за вас? Вы должны помогать, а не мешать мне! Почему вы такие вредные? (Вздыхает.) Или это я такой безрукий?... Руки-то у меня всего до половины, и те негодные. (Качает головой и дважды хлопает в ладоши.) Пусть все это исчезнет. (Кивает на сломанную шпалеру и растерзанную лозу.) Все равно исправить я ничего не смогу.
  
   Над обломками шпалеры и лозой возникает облако мерцающей зелено-золотой пыли. Оно окутывает обломки и лозу и исчезает вместе с ними.
  
   Тома (с тоской смотрит на пустое место): Господин Варакиро наверняка заметит. Надеюсь, он не догадается, кто это сделал, а то мне влетит. (Снова дважды хлопает в ладоши.) Шпалера.
  
   На месте сломанной шпалеры из зелено-золотой мерцающей пыли появляется новая. Тома, подпрыгнув, подхватывает ус лозы, свисающий с другой шпалеры, и перевешивает его на новую. Отступает, глядя на нее и отряхивая руки. Ус ощупывает новую шпалеру и затем юркой змеей переползает на нее, волоча за собой налитые грозди. Теперь прореха почти незаметна. Тома довольно улыбается, подбирает с земли серпик и вешает на пояс. Уходит вглубь виноградника, и темные тени от листьев скользят по нему.
  
   Сцена 16
  
   Общий план: маленький прудик в Геонском саду, на прозрачной воде которого качаются белые и розовые лотосы, а по берегу растут крупные разноцветные ирисы. Прудик окружают цветущие деревья.
   Вечереет: небо наливается оттенками красного и лилового. Тени стали длинными и темными.
   Средний план: из-за деревьев появляется Тома (серпик висит у него на поясе, волосы немного растрепаны). С больших цветов на деревьях вспархивают махаоны. Они дразнят Тома, порхая вокруг, и он легко включается в игру. Зазевавшись, Тома спотыкается и падает в ирисы на самом краю прудика, а конец косы соскальзывает с плеча в воду. Тома резко садится, фыркая и отряхиваясь от листьев, травы и лепестков.
  
   Тома (оглядываясь, со смехом): Ужас, сколько цветов я помял! Что-то скажет мой господин... За свою жизнь я нанес такой урон саду, что меня должны были неоднократно обратить в стихию. То ли все старшие божества слепы и глухи, то ли я слишком ничтожен для их гнева. Как иногда хорошо быть маленьким и ничтожным!
  
   Взгляд его замирает на черном ирисе, который стоит среди примятых пестрых цветов как одинокий страж. Тома заворожено смотрит на цветок и наконец медленно, нерешительно протягивает к нему руку. Несколько раз он касается его пальцем, словно боясь обжечься, а затем придвигается ближе и склоняется над чашечкой цветка. Черный ирис крупным планом: видны все прожилки на его шелковистых фиолетово-черных лепестках и пушистая желтая сердцевина.
  
   Тома (шепотом, от его дыхания ирис покачивается): Чему я удивляюсь? Разве я не видел раньше черных цветов? Ах, нет, это издалека он видится черным, а вблизи он совсем не черный. Нет, черный цвет темнее. У него нет оттенков, а тут - множество. (Рассматривает ирис со всех сторон.) Вот синий. Фиолетовый. Немного зеленого. Даже красный. (Тыкается носом в желтую сердцевину и чихает, поднимая облачко пыльцы.) И золотое сердце! Почему издалека все эти цвета кажутся черными? (Выпрямляется; вполголоса) Вон сколько цветов кругом: красные, голубые, желтые, белые ... А сколько оттенков, ярких и бледных! Но голубой остается голубым, как ни рассматривай, а желтый остается желтым. И нет в них других цветов. Почему же черный так сложен? Он - множество цветов... (Встряхивает головой и хлопает себя по коленям.) Все, я запутался. (Собирается встать, но вместо этого ложится и смотрит на ирис снизу; думает.) Мог бы отвести глаза, да не хочу. Хочу их отвести - и не могу.
  
   Сцена 17
  
   Общий план: поздние сумерки. Звездная россыпь мерцает и переливается на сине-сиреневом небе. Самые крупные звезды ярко вспыхивают голубым и желтым. Облака, похожие на обрывки истлевшей белой ткани, медленно плывут по небу, рассеивая свет звезд. Тонкий, острый серп луны будто бы вырезан из бумаги.
   Мизансцена из сцены 16: Тома все еще созерцает ирис (возможно, он сменил позу). Примятые им цветы поднялись.
   Мимо прудика неспеша, заложив руки за спину, идет Варакиро (на нем нет церемониальных браслетов и венца). Он замечает Тома, останавливается и какое-то время с интересом смотрит на него. Тома, увлеченный ирисом, в свою очередь, не замечает Варакиро. Варакиро бесшумно склоняется к Тома и трогает его за плечо. Тома вздрагивает и, увидев Варакиро, вскакивает так порывисто, что едва не падает снова. Кланяется ему.
  
   Тома (несколько оробев): Мой господин!
   Варакиро (с легкой улыбкой): Либо ты очень усердный, либо очень забывчивый, маленький адзеро. Посмотри, уже почти стемнело. Ты же не хочешь возвращаться домой под присмотром небесного стража? Они строго следят за порядком и знают, какие легионеры несут ночную службу.
   Тома (отводит глаза): Да... да... Я уже собирался уходить, но... загляделся на цветок. (Варакиро недоуменно вскидывает брови.) Простите, мой господин.
  
   Весь подобравшись, он проскальзывает мимо Варакиро и уже расправляет крылья, чтобы взлететь, но оглядывается на него и замирает на мгновение, словно замечает что-то необычное. Затем взлетает и скрывается за кронами деревьев.
  
   Сцена 18
  
   Средний план: Варакиро рассматривает ирисы, склоняя голову то вправо, то влево. Угасающий свет солнца и набирающий силу свет луны и звезд скользят металлическими отблесками по его светлым локонам и сизым крыльям.
   Уперев руки в колени, он наклоняется к черному ирису и изучает его. Потом выпрямляется и пожимает плечами.
  
   Варакиро (вполголоса): Загляделся на ирис?.. На что тут заглядываться? Ирис как ирис, разве что выделяется среди остальных своим цветом. Откуда взялся такой, ума не приложу... (Поразмыслив, достает из ножен кинжал-секатор и срезает ирис.) Ну вот. Гармония восстановлена.
  
   Убирает хищно блеснувший кинжал в ножны и уходит, задумчиво вертя черный ирис в пальцах.
  
   Сцена 19
  
   Общий план: пейзаж из части 1, сцены 12. Вместо огромной круглой луны - острый месяц.
   Общий план: внутренний дворик дома Тома. Средний план: большой сосуд с водой, освещенный сверху кольцом ровного белого света. Возле сосуда на низкой каменной скамеечке сидит Тома и расчесывает деревянным гребнем волосы. Изредка он поглядывает в воду и пытается зачесать челку назад, но стоит ему отодвинуться от сосуда, как она тут же ложится так, как ей хочется. Тома поднимает глаза на кольцо света (рука его замирает с гребнем в волосах).
  
   Тома (кольцу света): Чуть поярче, пожалуйста. (Кольцо послушно разгорается ярче, и блики света пляшут в воде сосуда.)
  
   Тома машинально проводит гребнем по волосам и поднимает глаза с кольца света на небо.
  
   Тома (негромко): Новолуние. Месяц острый, как мой серп, и не верится, что еще вчера он был круглой, полной луной. А завтра он будет на волосок толще! Каждый день и каждая ночь не похожи на предыдущие.
  
   Выдох ветра растрепывает его тщательно расчесанные волосы. Тома хватается за голову и хмурится.
  
   Тома: Духи! Это ведь ваши проделки, я знаю!
  
   Кольцо света начинает вибрировать, словно смеясь. Тома сжимает кулаки (в одном - гребень) и встает, хмурясь пуще прежнего и глядя вверх или на кольцо света.
  
   Тома (легонько топнув ногой): Вы что думаете, раз я такой... э... маленький, так ничего не могу с вами сделать? Я вам не ровня! Я - адзеро. Я - божество. Хватит надо мной подшучивать.
  
   Кольцо света мерцает и распадается на искры, а из искр складываются иероглифы: "Простите". Тома сердито смотрит на нее. Наконец его нахмуренный лоб разглаживается, и он улыбается духам.
  
   Тома (складывает руки на груди): Ла-адно. Так и быть, я вас прощаю. Уже в который раз, между прочим! Вы должны ценить мое великодушие.
  
   Иероглиф тает, превращаясь в искры. Они сверкающим роем окружают голову Тома и вплетаются ему в волосы. Тома в недоумении начинает крутится, как собака в погоне за собственным хвостом. Он пытается поймать искры, резвящиеся в его волосах, но те ускользают из рук. Потом они разом вылетают из его волос и снова становятся светящимся кольцом. Тома, крутанувшись последний раз, замечает свое отражение в воде сосуда: волосы аккуратно расчесаны на пробор (кроме непослушной челки) и отливают белым.
  
   Тома (несколько обескуражено): Ну... спасибо... (Дважды хлопает в ладоши.) Вы свободны. Доброй ночи.
  
   Кольцо света меркнет. Тома идет домой, но останавливается на веранде и смотрит на двор, освещенный звездами и месяцем.
  
   Тома (шепотом): Вот и ночь, время тьмы. Свет здесь - робкий гость. Цвет тьмы - черный. Но я не вижу черного. Под темным пологом ночи я все еще различаю зелень травы. Силуэты деревьев стали синими, но не черными. Где же искать черный? Может быть, в тени? Но вот они, тени, длинные и четкие... фиолетовые, а не черные. (Обнимает столб, подпирающий навес над верандой, и переводит глаза на небо.) Черного нет на земле. Может быть, наверху? Ведь темный полог ночи спускается с неба.
  
   Крупный план: лицо Тома. Он всматривается, и в глазах его поблескивает отражение месяца. Тихо качает головой.
  
   Тома (шепотом): Но и там нет черного цвета. Желтые, белые, голубые кристаллы звезд своим прозрачным светом освещают небо. Черному нет места среди света. Как странно! Раньше и ночное небо, и ночные тени, и силуэты деревьев казалось мне черными. (Трет глаза.) Что-то случилось с моими глазами? (Прикладывает руку к груди и нащупывает что-то под одеждой.) Или что-то случилось со мной?
  
   Нерешительно вытаскивает из-за пазухи черное перо. Цепочка с сердечком, зацепившись за него, выскальзывает следом, сверкнув в лунном свете.
  
   Тома (держит перо и сердечко на ладони): Ну, и кто из вас в этом виноват? Или всему виной невидимая человеческая душа?
  
   Подносит перо к глазам. Сердечко соскальзывает с ладони и повисает на цепочке. Тома не убирает его за пазуху, и оно поблескивает у него на груди.
   Крупный план: перо в руках Тома переливается всеми цветами радуги в лунном свете.
  
   Сцена 20
  
   Средний план: Тома и Раи идут по каменистому берегу вдоль скал. Волны с шелестом накатывают на берег. С востока движутся свинцовые тучи. Раи идет, пиная мелкие камушки, а Тома прыгает вокруг него, размахивая руками, и увлеченно что-то рассказывает. Они приближаются.
  
   Тома (продолжает рассказ, глаза его возбужденно блестят): ...а ночь, оказывается, вовсе не черная! Во тьме множество оттенков, как в том ирисе. Только все они сливаются в один цвет, который кажется нам черным. Ты когда-нибудь задумывался об этом, Раи?
   Раи (с наигранным равнодушием): Никогда не задумывался. Даже если ты прав, и в черном цвете смешаны все прочие цвета, то какое мне до этого дело? Пусть черный будет синим, фиолетовым или каким тебе угодно - ну и что с того?
   Тома: Как ты не понимаешь, Раи! Это же так интересно: открывать новое в давно привычных вещах!
   Раи: Ты что, собрался делать это ежедневно?
   Тома (подпрыгивает, взмахивая крыльями): Да я готов делать это ежечасно и ежесекундно!
   Раи (останавливается и хватается за голову): Не пугай меня, Тома! Если ты будешь докладывать мне обо всех своих открытиях, я сойду с ума. У тебя и так который день рот не закрывается.
   Тома (тоже останавливается и виновато смотрит на Раи): Я надоел тебе, Раи? Что же ты молчишь?
   Раи (складывает руки на груди): Да ты не даешь мне слова вставить!
   Тома: Извини. Просто я не могу держать все впечатления в себе. Их так много! Они переполняют меня, как затяжные дожди - бурную реку, и хлещут через край. Я просто не в силах справиться с ними. Мне надо кому-то рассказать, а кому еще я могу все рассказывать, как не тебе? Ты же мой друг.
   Раи: Вылей половину на Анидера. Он тоже твой друг.
   Тома (мотает головой): Он и слушать не станет. Придумает себе какое-нибудь неотложное дело и упорхнет. Ты его знаешь.
   Раи (в сторону, но с таким расчетом, чтобы Тома услышал): И почему я так не делаю? (Оглядывается и замечает наползающие тучи.) Тома, ты, кажется, говорил о затяжных дождях? Смотри-ка.
  
   Тома оглядывается, а затем подбегает к самой кромке воды и задирает голову. Тучи затянули почти все небо, но несмотря на это, солнце отчаянно светит в окна: его редкие лучи похожи на прозрачные желтые снопы. Одна туча, самая большая и почти черная, напоминает огромные крылья, распахнутые над океаном. Ее темное отражение ползет по взволнованному океану словно кит.
   Крупный план: лицо Тома. Он во все глаза смотрит на тучу, приоткрыв рот. Средний план: Тома не сводит глаз с тучи и медленно отступает назад, пока не упирается в Раи. Раи удивленно переводит глаза с Тома на тучу и обратно. Тома, не оборачиваясь на Раи, нащупывает его крыло и вцепляется в него. Вдали грохочет гром. Тома вздрагивает.
  
   Тома (сипло): Раи, Раи, ты видишь эту тучу?
   Раи (пытается разжать пальцы Тома и высвободить крыло без потерь): Как не видеть, Тома? Она закрывает полнеба.
   Тома: Не кажется ли тебе, что она... (переводит дух) ...она похожа на крылья? На огромные черные крылья? (Раскат грома. Тома вздрагивает.)
   Раи: Возможно, Тома. Меня сейчас больше занимает собственное крыло, из которого ты вознамерился вырвать изрядный пучок перьев.
  
   Тома тут же выпускает его крыло и оборачивается.
  
   Тома (чуть темнея): Ой, прости, Раи. Я не специально. Я... я... прости...
   Раи (разглаживает крыло): Ладно, ладно. Кажется, все в порядке. (Обеспокоенно смотрит на тучу.) Сейчас ка-ак хлынет...
  
   Все погружается в лиловый полумрак. Сердито клубясь, тучи затягивают последнее окно. Черная туча деформируется, и сходство с крыльями постепенно исчезает. Океан превращается в гладкое темное зеркало - даже волны перестают накатывать на берег, а только робко плещут по краю. Кажется, что тучи вот-вот опустятся в океан.
  
   Раи (твердо и отрывисто): Тома. В грот. Живо.
  
   Срывается с места и несется к ближайшему гроту в скалах. Тома остается на месте и смотрит немигающим взглядом на движение туч. Раздается оглушительный раскат грома. Крупный план: первые тяжелые капли падают и скатываются по перьям Тома. Раи останавливается "на пороге" грота и оглядывается.
  
   Раи (сердито кричит и машет Тома рукой): Тома! Я кому сказал: живо! Ты же промокнешь до нитки! (Пауза; Тома не двигается с места.) Ты оглох, что ли? Не думай, что я выскочу отсюда и потащу тебя в грот!
  
   Грохочет гром. Капли падают все чаще и чаще, но Тома не обращает на них внимания.
  
   Раи (кричит): Тома! Если твои крылья намокнут, пеняй на себя! Тебе придется ходить пешком!
  
   Молния рассекает клубы туч и вонзается в океан. За ней раздается раскат грома. Из туч с шумом обрушиваются водяные струи. Крупный план: они хлещут по камням, делая их черными и блестящими. Общий план: океан и небо. Гладкие волны без пены вздымаются так, будто под ними ходит огромный змей.
   Тома стоит и смотрит на все это огромными глазами, в которых вспыхивают отражения молний. Вода течет по нему, будто он стоит в водопаде. Раздается очередной раскат грома, и Тома, внезапно встрепенувшись, разворачивается и убегает к гроту, поскальзываясь на камнях.
  
   Сцена 21
  
   Грот: базальтовые "стены", песчаный "пол", вдоль "стен" пробивается травка и мелкие цветы. Снаружи сплошной стеной стоит дождь. Слышен шум ливня, возмущенный рокот моря.
   Тома вбегает в грот, и Раи брезгливо отстраняется от него. С Тома течет в три ручья. Его волосы потемнели от воды, одежда прилипла к телу, а перья намокли. Тома пытается расправлить отяжелевшие крылья, но ему едва удается разлепить маховые перья. Тогда он отряхивается, как собака, и фонтан серебристых искр рассыпается по гроту. Раи вжимается в стену и прикрывается крыльями от брызг. Тома смеется, глядя на него.
  
   Раи (прищуривая один глаз, недовольно косится на Тома): Тома, что ты делаешь?! Немедленно прекрати! (Опускает крылья, когда Тома перестает отряхиваться.) Я не хочу вымокнуть по твоей милости. Фу, на кого ты похож!
  
   Тома окидывает себя невинно-непонимающим взглядом: его крылья похожи на мочалку, с одежды и волос текут струйки воды.
  
   Тома: Это ничего... Только немного подсушить и пригладить, и крылья будут лучше прежних.
   Раи (из угла): Как же! Теперь будешь расчесывать каждое перышко. И поделом тебе. Зачем ты остался под дождем?
   Тома (туго скручивает и выжимает косу,): Сказать тебе правду, Раи? Я не знаю.
   Раи (всплескивает руками): Он не знает! А я-то думал, у тебя на все есть отговорки.
   Тома (улыбается и выжимает подол хитона): Раз на раз не приходится, Раи. Сперва мое внимание привлекла туча, похожая на... (сглатывает) черные крылья. А потом я остался - сам не знаю, зачем. (Спохватившись, прижимает руку к груди.) Постой-ка. Я вымок насквозь, значит, и... и... оно тоже?
  
   Спешно запускает руку за пазуху и достает оттуда примятое черное перо. В его руке оно тут же распрямляется и влажно поблескивает. Раи озабоченно смотрит на Тома.
  
   Тома (глядя на перо, облегченно вздыхает): Нет, оно в порядке. Только чуточку намокло. Надо же, какое сильное! Небесные потоки ему нипочем.
   Раи (подходит к Тома и заглядывает через плечо): А, ты все еще носишься с этим перышком. Чему тут удивляться? Не забывай, чье оно.
   Тома: О да, я помню. (тихо) Я помню.
  
   Раи качает головой и дважды хлопает в ладоши. Его окружает слабое свечение.
  
   Раи (кивая на Тома): Ну вот... сделайте что-нибудь... с этим... Вытрите его, что ли.
  
   Свечение обретает форму прямоугольника, который вытягивается и превращается в длинный льняной холст. Холст подлетает к Тома, который все еще разглядывает перышко, и быстро оборачивается вокруг него, отчего Тома становится похож на мумию.
  
   Тома (возмущенно, пытаясь высвободиться): Это что еще такое?! Раи, ну-ка отзови своих духов!
   Раи (ухмыляется): И не подумаю. Пусть вытрут тебя насухо.
  
   Холст стягивается вокруг Тома, выжимая из него воду, а затем начинает виться по нему, старательно вытирая.
  
   Тома (сопротивляясь): Обойдусь! Отстаньте! Сам высохну! Сгиньте!
  
   Невзирая на его протесты, холст заканчивает свою работу и исчезает. Раи хохочет, глядя на Тома. Вид у того растрепанный и помятый. Тома рассержено прячет перышко за пазуху и, одернув мятый хитон, распушает высохшие перья. Они тут же встают дыбом. Раи от хохота складывается пополам, держась за живот.
  
   Тома (насупившись): Ничего смешного! Ты просто издеваешься надо мной, Раи!
   Раи (сквозь смех): О, прости... Нет, Тома... Но ты бы видел себя со стороны!
  
   Тома смотрит на правое крыло, затем на левое, и начинает улыбаться. Наконец и сам заливается смехом.
   Шум дождя стихает, и первые лучи солнца проникают в грот. Один луч как живой скользит по крыльям Тома, перебирается на плечи, с плеч - на голову, и соскальзывает по растрепанной косе, делая ее огненно-рыжей. Тома, словно ощутив его присутствие, передергивает крыльями и оборачивается.
  
   Тома: Гляди, Раи, солнце!
  
   Выглядывает из грота и жмурится от солнечного потока, хлынувшего на лицо. Раи выглядывает следом и прикладывает руку к глазам, затеняя их.
  
   Раи: Все так блестит... Аж режет глаз.
   Тома: А какой воздух! Свежий, острый, новый! Пойдем, пойдем, Раи! Мир обновился!
  
   Хватает друга за руку и тянет за собой. Раи нехотя идет за Тома.
   Дальний план: Тома носится по берегу, взмахивая крыльями, и то и дело задирает Раи. Тот старается игнорировать его, но наконец не выдерживает и тоже начинает гоняться за Тома, пытаясь поймать его за крыло.
  

ТИТРЫ

ЧАСТЬ 3

  
   Интерлюдия
  
   Мелькают кадры из первой и второй частей. Закадровый текст комментирует их.
  
   За кадром: В Заоблачном краю течет жизнь не менее оживленная, чем на Земле. Там обитают всевозможные божества и духи. Они бесполы, бесстрастны, безгрешны и бессмертны. Им неведомы человеческие чувства и страсти. Человеческая душа, случайно попав к маленькому божеству-адзеро., открывает ему новый мир. Но все краски этого мира поглощает один цвет - черный.
  
   Сцена 1
  
   Солнечный день. Общий план: ступенчатые утесы возвышаются над океаном. Они окутаны густой зеленью, среди которой теряется множество домиков с плоскими крышами. По небу плывут длинные серебристые облака, похожие на перья. Над океаном стоит синеватая дымка.
   Средний план: веранда одного из домов. По навесу вьется цветущий хмель. На веранду выходит Анидера, держа в руках перчатки. Слышен шум крыльев. Анидера вытягивает шею и смотрит наверх. Перед ним опускается Раи (вид со спины). Анидера сходит с веранды.
  
   Анидера: О, Раи. Привет.
   Раи: Привет, Анидера.
   Анидера: Что случилось?
   Раи: Почему ты решил, что что-то случилось?
   Анидера (с улыбкой обходит Раи): Стал бы ты иначе являться ко мне домой. Вряд ли просто хотел меня проведать, а? Это не в твоих привычках.
  
   Раи несколько обескуражено смотрит на него и собирается что-то ответить.
  
   Анидера (похлопывает его по плечу): Ладно, не оправдывайся. Рассказывай, что тебя привело?
   Раи: Тома.
   Анидера (напрягается и по-птичьи вертит головой по сторонам): Тома?.. Где эта рыжая бестия?
   Раи (смеется): Успокойся, его здесь нет.
   Анидера (прикладывает руки к груди): Какое облегчение! (Неспеша идет вперед, Раи - рядом.)
   Раи: Тебе не кажется, что последнее время он стал каким-то странным?
   Анидера: Я бы сказал, что он стал более легкомысленным и непредсказуемым. Я знаю Тома дольше тебя, и все никак не могу привыкнуть к его выходкам. (чуть нахмурившись) Но, пожалуй, ты прав: в нем появилось что-то странное... и новое. Это нельзя списать на легкомыслие.
   Раи (кивает): Тома изменился. Он словно бы прежний и словно бы другой. (Пауза) Это повод для радости или для беспокойства, как ты думаешь?
   Анидера (останавливается и прикладывает руку к подбородку): Хм. Речи его безобидны, и, чего греха таить, слушать их интересно. Но это не речи адзеро. Можно любоваться миром и даже восторгаться им, но не с таким чувством, как это делает Тома.
   Раи (глаза его темнеют; обеспокоенно): С чувством?
   Анидера (серьезно): Я бы даже сказал, со страстью, Раи.
  
   Раи начинает нервно теребить крыло и покусывает губу.
  
   Раи (помолчав): Но в небожителе не может быть страсти, Ани.
   Анидера: Ха! Удивил. Конечно, не может.
   Раи: Откуда же она взялась? (Анидера разводит руками) Может, это последствия его пребывания на Земле? (Вполголоса, приблизившись к Анидера.) Он видел Отверженного и якобы подружился с одним из его адзеро.
   Анидера (вскинув брови): Вот как? Хм. (Пауза) Думаешь, Тома чем-то болен? Но Отверженный не будет, да и не может насылать порчу. В конце концов, он такой же арукадзеро, как и его братья, и не враг нам.
   Раи (опасливо оглядывается): Ты так откровенно об этом говоришь...
   Анидера: Я не боюсь говорить правду.
   Раи (предупредительно поднимает руку): Ладно, оставим эту тему. Лучше придумай, что делать с Тома.
   Анидера (пожимает плечами): А что с ним делать? Если он болен, то его болезнь моими скромными силами не излечишь. Вообще-то я думаю, что он просто подражает людям. Ты же знаешь, им свойственны чрезмерные восторги. А Тома такой впечатлительный...
   Раи (озабоченно качает головой): Людям свойственно много чего... дурного...
   Анидера (кладет руку ему на плечо): Не волнуйся за него, Раи. Позволь Тома быть таким, каким он хочет. Все решится само собой.
  
   Сцена 2
  
   Чаща Геонского сада: высокие прямые деревья вершинами уходят в небо, и сквозь их листву проникает зеленоватый свет. Шарообразные кусты усеяны красными ягодами. За деревьями поблескивает река. Вдали слышен шум водопада.
   В густой траве на животе лежит Тома, уткнувшись носом в скрещенные руки. Его крылья распростерлись по земле. Коса скручена небрежно, и отдельные пряди вытрепались. Перед Тома лежит черное перышко. Крупный план: перышко, за которым видно размытое лицо Тома. Прежний план: Тома вздыхает. Внезапно встрепенувшись, он садится и оглядывается по сторонам. Потом двумя пальцами хватает перышко и прячет за пазуху. Неловко пытается вплести вытрепавшиеся пряди в косу.
   Дальний план: Тома сидит в траве, а из-за деревьев появляются Анидера и Раи. Средний план: Анидера улыбается и машет рукой.
  
   Анидера: Вот и он, наш маленький рыжий друг! А мы-то с Раи не знали, где тебя искать.
   Тома: Где меня еще искать, как не в саду?
   Анидера (театрально взмахивая руками): Ах, в самом деле! Но с твоим непомерно возросшим любопытством ты можешь быть где угодно. (Обходит его вокруг) Какой-то ты встрепанный, Тома. И трава застряла в перьях...
  
   Выбирает травинки и пару раз случайно дергает Тома за крылья. Тома равнодушно следит за его действиями и даже бровью не ведет. Анидера присаживается рядом на корточки.
  
   Анидера (приподнимая его подбородок пальцем): Ты чего такой вялый, Тома? Даже не возмущаешься моей бесцеремонностью, а обычно брыкаешься так, что и не подойти. (Тома отводит глаза.)
   Раи (тоже присаживается): Тома? Что случилось?
   Тома (отталкивает руку Анидера и отворачивается): Ничего.
   Раи (недоверчиво): Ничего?
   Анидера (пересаживается так, чтобы Тома его видел): Я, конечно, не черуби и мыслей не читаю, но почему-то мне кажется, что все-таки что-то случилось. А, Тома?
   Тома (снова отворачивается): Тебе кажется.
   Анидера (пересаживается, заглядывая в лицо Тома): Значит, все в порядке? (Тома кивает.) Тогда почему мне кажется иначе?
   Тома: Не знаю, Анидера. Вероятно, от долгой работы целителем ты стал слишком мнителен. (Отворачивается)
   Анидера (выпрямляется; холодно): Вот как? (Переводит глаза на Раи.) Ты тоже так считаешь, Раи?
   Раи (с улыбкой качает головой): Вовсе нет, Ани. Просто ты дотошный.
  
   Трогает Тома за плечо. Тот дергает ими, развернувшись, сталкивается нос к носу с Раи. Тома резко подается назад.
  
   Раи (озабоченно): Тома, а ведь Анидера прав: тебя что-то гложет.
   Тома: И ты туда же, Раи! У меня все в порядке. (Встает и сердито отряхивается.)
   Раи (тоже встает): Ну хорошо, если у тебя самого все в порядке, то, может быть, причина в чем-то другом? В том, что от тебя не зависит? (Тома смотрит в землю и молчит.) Помнится, ты говорил, что заново открываешь мир. До сих пор перемены радовали тебя. Вероятно, есть и те, которые удручают?
  
   Тома опускает голову. Анидера все еще сидит на земле, уперев руки в колени, и переводит напряженный взгляд с него на Раи и обратно.
  
   Раи: Я прав, Тома? (Тома, помедлив, качает головой.)
   Анидера (рассержено хлопает себя по коленям и встает): Сколько можно играть в загадки, Тома! Неужели так трудно сказать, что тебя беспокоит?
   Тома (теребит косу, негромко): Ну... Нет, это глупость.
   Раи: Тома...
   Тома (мотает головой): Нет, нет. Сущая глупость...
   Анидера (хватает его за плечи и трясет): Да скажи ты наконец свою глупость! Мы их и так наслушались на сто лет вперед. Так что одной больше, одной меньше - уже неважно.
  
   Тома поднимает на него глаза. Анидера для верности встряхивает его еще раз.
  
   Тома (сморгнув, переводит дух): Хорошо.
   Анидера (прикладывает ладонь ко лбу): Хвала небесам. Он заговорил. (Раи усмехается.)
   Тома (чуть темнея): Только вы не смейтесь.
   Раи: Не будем.
   Тома (достает из-за пазухи перышко): Все дело в нем.
   Анидера (делает огромные глаза): В черном перышке?! (закрывает лицо волосами) С тобой с ума сойдешь.
   Раи: Я уже на грани.
   Тома (обиженно хлопает обоих крыльями): Перестаньте! Я же просил вас не смеяться!
   Раи: Кто смеется? Мне точно не до смеха. Ты с этим пером не расстаешься.
   Анидера (расправляет волосы): А почему? Что в нем такого особенного? Тома, чье это перо? (Раи многозначительно смотрит на Анидера.) Не смотри так, Раи! Что? О нет... Неужели..?
  
   Раи медленно кивает. Анидера переводит встревоженный взгляд на Тома.
  
   Анидера: Перо господина Микаро!.. Оно что, заворожило тебя?
  
   Тома опускает глаза.
  
   Анидера (задумчиво чешет затылок): Вот не думал, что в его перьях заключена такая сила... А можно на него взглянуть поближе?
   Тома (протягивает ему перышко): Пожалуйста.
  
   Анидера вертит в руках перышко, подносит к глазам, щурится.
  
   Анидера: С виду самое обычное перо. Конечно, пожестче наших, и переливается эдак...
   Тома (подсказывает): ...красиво?
   Анидера: Вроде того... Но ничего необычного я не вижу и не чувствую. (Протягивает перо Раи.) А ты, Раи?
   Раи (берет перо и смотрит на него без интереса): Ничего необычного в нем и нет. Перо как перо. Тома поймал самое маленькое из тех, что вылетели из крыльев господина Микаро.
   Анидера: Может быть, именно в этом пере заключена завораживающая сила?
   Раи (стукает его пальцем по лбу): Где твое здравомыслие, Ани? Неужели мы бы не знали об этом? Особенно ты, принадлежащий к верховному легиону?
   Анидера: Далеко не все доводится до нашего сведения, Раи.
   Раи (пожимает плечами и возвращает перо Тома): Держи свое сокровище. Я не понимаю, что в нем такого особенного.
   Тома (разглядывает перышко): Я и сам не понимаю. Только оно и вправду завораживает: блестящее, черное... (Друзья удивленно смотрят на него.) Но что такое одно перышко! Вот бы хоть раз увидеть сами крылья!
   Анидера: А что тебе мешает? Слетай да посмотри.
   Тома (опускает голову, тихо): Я... я не смею.
   Анидера: Почему? Глаза даны нам, чтобы видеть, и мы можем смотреть на что хотим. Никто нам этого не запрещает. Господин Микаро ничего тебе не сделает, если только ты не будешь путаться у него под ногами.
  
   Тома качает головой.
  
   Раи: Откуда вдруг такая робость, Тома? По-моему, недавно ты вел себя совершенно иначе. Может быть, грозный вид господина Микаро напугал тебя?
   Тома: Может быть... не знаю.
   Анидера: Но ты все равно хочешь увидеть его крылья?
   Тома (зябко потирая собственные крылья): Хочу. И не хочу.
   Анидера: Как так?
   Тома: Если я их увижу сейчас, то вдруг захочу увидеть снова? Так что лучше и не хотеть.
   Анидера (почти стонет): Почему-у?
   Тома (заворачивается в крылья): Не знаю.
  
   Анидера падает на спину и раскидывает руки-ноги.
  
   Анидера: Раи, похорони меня заживо, если он скажет еще одно "не знаю".
  
   Раи смеется. Тома склоняется над Анидера.
  
   Анидера (закрывает лицо руками): О нет, исчезни, наваждение!
   Тома (виновато глядя на него): Извини, что не могу выражаться яснее. Я не смею даже думать о черных крыльях, не то что смотреть на них - в этом все дело.
  
   Анидера отводит одну руку от лица и хитро смотрит на Тома. Затем отводит вторую и садится. Улыбнувшись, он протягивает Тома руку. Тома улыбается в ответ и помогает ему подняться.
  
   Анидера (отряхиваясь): Вижу, господин Микаро не на шутку напугал тебя. Чем же?
   Тома (чуть потемнев, отводит глаза): Подумай, кто он, а кто я. Он так велик, Анидера! А я такой маленький... и ничтожный.
  
   Отходит, с тоской глядя на перышко, которое держит в ладонях. Друзья провожают его взглядом.
  
   Раи: Почему ты считаешь себя ничтожным?
  
   Тома прячет перышко за пазуху и, развернувшись, расправляет крылья.
  
   Тома (с отчаянием): А вот это что? Это руки или крылья? Если руки, то почему до половины? А если крылья, то почему из них растут руки?
   Анидера (сердито упирает руки в боки и топорщит нижние перья): Все адзеро так устроены.
   Тома: Только они умеют пользоваться руками, а у меня из них все валится. (Пауза) А мой рост? Меня же из травы не видно!
   Раи: Ой, перестань, Тома, не такой уж ты и маленький.
   Анидера: Если ты недоволен своей внешностью, то посмотри на Раи. У него синие волосы, и он ничуть не переживает по этому поводу.
   Раи (скрещивает руки на груди): Они вовсе не синие! Это такой отлив.
   Анидера (ухмыляясь): Ах да. Все время забываю.
  
   Раи смотрит на него исподлобья и притопывает ногой.
  
   Тома (складывает крылья): Мне нет дела до своей внешности. Я неумелый, нескладный... словом, ничтожный. Что я смогу дать сегуну?
  
   Анидера озадаченно молчит.
  
   Раи (хлопает себя ладонью по лбу): А-а, я понял! Ты хочешь перейти в его легион, да?
  
   Тома вздыхает.
  
   Анидера (смеется): О, тогда я понимаю беспокойство Тома! Ну какой из него воин, Раи? Он хорош в любом качестве, но не в качестве воина. (Треплет Тома по голове.) Прости, Тома. Ты и правда хочешь стать воином?
   Тома: Да нет... Не так, чтоб очень.
   Анидера (страдальчески заламывает руки): Тогда чего же ты хочешь?!
  
   Тома молчит.
  
   Раи (с наигранным равнодушием разглядывает свои крылья): Он не знает.
  
   Взревев, Анидера падает на колени и бьет кулаком по земле.
  
   Раи (с укором): Смотри, Тома, до чего ты довел друга.
   Тома (садится рядом с Анидера и осторожно гладит его по плечу): О, прости, Ани! Но я ведь ничего не сказал... Это Раи сказал за меня...
   Раи (складывает руки на груди, сердито): Теперь, выходит, я виноват?
  
   Анидера воет и, закрыв лицо руками, утыкается им в колени. Раи зажимает рот и беззвучно смеется. Тома в растерянности кусает губу. Мимо друзей проносится стайка бабочек-аврор и устремляется вверх. Тома провожает ее любопытным взглядом, и по бабочке отражается в его глазах.
   Общий план, вид сверху: авроры пролетают над цветущими деревьями и растворяются в небесной сини.
  
   Сцена 3
  
   Общий план: беспокойный океан переливается всеми цветами радуги, горизонт размыт лимонной дымкой. Бирюзовое небо затянуто белесыми облаками, и солнце кажется светящейся точкой.
   Океанское побережье. Крупный план: волны с шелковым шелестом накатывают на берег. Средний план: Тома стоит по щиколотку в воде, завернувшись в крылья, и смотрит вдаль напряженным, немигающим взглядом. Слабый ветер колышет его перья и развевает расплетенные волосы.
  
   Тома (думает, и выражение его лица меняется по ходу мысли): На что бы я не смотрел, вижу только то, что хочет видеть мой разум, но не мои глаза. Ах, океан, родитель мой небесный, зачем ты дал мне зрение? Зачем позволил мне увидеть черный цвет во всем его многообразии? Почему сияние золотых доспехов не ослепило меня прежде, чем я осознал то, что увидел? Тень черных крыльев реет над моими ресницами и скрывает свет и радость дня. И ночная тьма больше не утешает спококойствием, а повергает в уныние. (Пауза) Закрой мои глаза, небесный родитель! Кто знает, что еще предстоит мне увидеть? (Закрывает глаза.) Но нет, так ничуть не лучше: кругом сплошная тьма. Лишь черный цвет... (Открывает глаза.)
  
   Тома высвобождает из-под крыла одну руку, сжатую в кулак. Разжимает: на ладони трепещет черное перышко.
  
   Тома (глядя на перышко, тихо): Сердце мое, бесстрастное и холодное сердце, почему ты сжимаешься и замираешь при мысли о черном цвете? И почему, едва замерев, тут же начинаешь биться с удвоенной силой, словно хочешь вырваться из груди? Я бы и рад отпустить тебя, да не знаю, как.
  
   Склоняется к воде и опускает перышко на услужливо подоспевшую волну. Волна подхватывает его и уносит на гладкой спине. Тома с тоской глядит вслед перышку и еще крепче обнимает себя крыльями.
  
   Тома (вздохнув): Если бы все было так просто...
  
   Выходит из воды и бредет по берегу к гроту, увитому цветущим плющом. Обувь и подол хитона Тома промокли и потемнели. Он заходит в грот.
  
   Сцена 4
  
   Грот изнутри (как в части 1, сцене 9). Его освещает рассеяный солнечный свет. Тома сидит спиной к свету в дальнем углу, подтянув колени к подбородку и обхватив ноги крыльями. Он смотрит перед собой невидящим взглядом. Крупный план: у промокших ног Тома колышутся былинки.
   Слышится шорох гальки. Длинная тень падает на спину Тома.
  
   Голос Раи: Так и знал, что ты здесь!
  
   Тома не реагирует. Тень, увеличиваясь, накрывает его. Тома нехотя поднимает глаза. Раи стоит над ним, уперев руки в боки.
  
   Раи (поморщившись): Что это за вид, Тома? Ты такой неопрятный, что на тебя смотреть противно.
   Тома (глухо): Знаю.
   Раи: Так приведи себя в порядок.
   Тома: Зачем?
   Раи (присаживается рядом): Затем, что адзеро должен быть безупречен. Как ты можешь быть безупречен с таким пренебрежением к внешнему виду?
   Тома: А для кого мне стараться? Кто на меня посмотрит? Кто меня заметит? Даже господин Варакиро вряд ли помнит, что я в его легионе. И уж точно не помнит моего имени.
   Раи: Вот уж глупости! Конечно, он помнит, кто ты и как тебя зовут. (Пальцами разделяет волосы Тома на пряди и аккуратно закручивает их в косу-жгут.)
   Тома (не обращая внимания на его манипуляции, горько): Да? А почему он никогда не звал меня по имени, а только маленьким адзеро?
   Раи (продолжает закручивать косу): Потому что ты такой и есть.
   Тома (разворачивается, и недокрученная коса выскальзывает у Раи из рук): Господин Эремиро зовет тебя по имени?
   Раи (ловит расплетающуюся косу Тома): Ну да, полным именем, как и положено.
   Тома: Вот видишь! Неужели мое имя такое сложное, что его нельзя запомнить?
   Раи (невозмутимо закручивает его косу): Послушай, Тома, господин Варакиро должен помнить названия всех растений, что растут в саду и даже на Земле. Поэтому ему простительно то, что он иногда забывает имена своих легионеров.
  
   Тома недоверчиво хмыкает и снова упирает подбородок в колени, хмурясь. Раи закрепляет его косу свободной прядкой. Кладет руки на колени и любуется проделанной работой, чуть подавшись назад.
  
   Раи: Ну вот, теперь хотя бы на голове у тебя порядок. Если ты так тонко чувствуешь красоту, то не должен нарушать ее гармонии.
   Тома (не оборачиваясь): Тебе легко говорить, Раи! Вы с Анидера - часть ее. Как и господин Варакиро. Как и весь его сад. Как каждое перышко господина Микаро. Как безбрежный океан, как Млечный Путь, как все, что меня окружает. (Раи недоуменно смотрит на Тома.) Все это составляет красоту. Но я вне ее. Я такой незаметный, что меня будто бы и нет. Видишь, я недостоин даже имени.
   Раи: Да что на тебя нашло, Тома?! Ты ничуть не хуже других адзеро, и не раз это доказывал. И у тебя много друзей - не только я и Анидера. Какой же ты незаметный?
   Тома (резко развернувшись; твердо): Хватит, Раи. Я знаю, что со мной общаются из жалости. Наверное, я кажусь таким неоперившимся, что нуждаюсь в опеке?
   Раи: Вовсе нет...
  
   Глаза Тома темнеют. Он встает и расправляет крылья. Раи обескуражено смотрит на него снизу вверх.
  
   Тома: Смотри, какие у меня крылья. Детский пух слинял давным-давно. Я не нуждаюсь ни в опеке, ни в утешении.
  
   Раи поднимается с явным намерением возразить ему.
  
   Тома (тыкает его пальцем в грудь): Ни в дружбе.
   Раи (нахмурившись, серьезно): Тома...
   Тома: Уходи, Раи. Оставь меня в покое. Насовсем. Я сказал, что не нуждаюсь в дружбе. Вы с Анидера старались быть мне хорошими друзьями, и я это ценю, поверь. Простите, что доставил вам обоим столько хлопот. В дружбе со мной было мало приятного. Но теперь вы можете вздохнуть свободно. Мне больше не нужны друзья. (Пауза; Тома твердо смотрит Раи в глаза.) Прощай, Раи.
   Раи (озадаченно чешет затылок): Что ж...Ты вправе выбирать, Тома. (Протягивает ему руку.) Прощай.
   Тома (смотрит на его руку, борясь с собой): Нет. Нет. Слова сильней рукопожатий.
   Раи (пожимает плечами): Как скажешь.
  
   Равнодушно выходит из грота. Взгляд Тома остановился там, где была протянутая рука Раи. Слышен затихающий шорох гальки.
  
   Сцена 5
  
   Тома опускается на прежнее место и смотрит перед собой, обхватив колени руками. Золотисто-зеленая ящерка выскальзывает из расщелины в "стене" грота и, повертевшись у ног Тома, забирается к нему на колени.
  
   Тома (словно очнувшись, замечает ее): Ну тебе-то что от меня надо?
  
   Ящерка наклоняет голову набок и будто улыбается. Затем тычется мордой в сцепленные руки Тома.
  
   Тома: Считаешь, что глупо сидеть и смотреть в одну точку, да? Верно, глупо. Надо что-то делать?
  
   Поразмыслив, он вынимает из-за пазухи сердечко и разглядывает его. Сердечко поблескивает, и ящерка с любопытством тянется к нему.
  
   Тома (решительно встряхивает челкой и убирает сердечко за пазуху) Да. Я знаю, что делать.
  
   Снимает ящерку с колен и опускает на землю. Она не убегает и смотрит, как Тома встает, отряхивает высохший подол хитона и выходит из грота. Крупный план: ящерка наклоняет голову то вправо, то влево, словно раздумывая.
  
   Сцена 6
  
   Общий план: гладкие отвесные базальтовые утесы на фоне белесого неба. Их черные тени трепещут на океанских волнах с металлическим блеском. Волны с шипением накатывают на сырой песчаный берег.
   Вид чуть снизу: виден край утеса, и Тома, стоящий на самом краю. Крупный план: Тома по пояс. Ветер треплет его одежду и волосы. Тома стискивает в кулаке цепочку, висящую на шее. Его лицо настолько бледно, насколько это возможно при серой или голубоватой коже. В потемневших глазах прыгают голубые и белые отблески. Тома крайне сосредоточен. Он смотрит сперва на небо, а затем переводит взгляд вниз.
  
   Тома (думает, теребя цепочку): Кажется, я принял единственно верное решение. Может быть, и есть иной способ расстаться с душой, но я его не знаю.
  
   Прячет цепочку за пазуху и оглядывается. Глубоко вздохнув, приоткрывает крылья и делает шаг вперед.
  
   Сцена 7
  
   Вид сверху, приближается: дом Анидера, увитый цветущим хмелем.Возле него стоят Анидера и двое маленьких адзеро с пуховыми крыльями. Они одеты в хитоны, похожие на хитон Анидера, на руках - перчатки. Долетают обрывки разговора.
  
   Анидера (строго): ...и затвердите наперед: душа, вылетевшая из женского тела, должна быть помещена только в женское тело, а вылетевшая из мужского - только в мужское.
   Один из маленьких адзеро: Но все души выглядят одинаково! (Второй часто кивает.)
   Анидера (стукает его пальцем по лбу): Зато тела выглядят не одинаково! Наш господин научил вас различать их? (Оба адзеро кивают вразнобой.) Вот и не приставайте ко мне с глупыми вопросами.
  
   На всех троих падает тень от распахнутых крыльев. Маленькие адзеро с любопытством задирают головы. Анидера поднимает глаза.
  
   Анидера (разворачивает адзеро и подталкивает в спины): Идите, идите. (В сторону) Мелочь неоперившаяся.
  
   Маленькие адзеро нехотя уходят, то и дело оглядываясь и натыкаясь друг на друга. Рядом с Анидера опускается Раи, обдувая его взмахами крыльев. Анидера складывает руки и устало смотрит на него. Раи крайне озабочен.
  
   Раи: Анидера...
   Анидера (прерывает его): Скажи, друг Раи, почему ко мне вечно обращаются с вопросами? Я что, самый умный? (Озабоченность несколько сходит с лица Раи, и он улыбается одними губами.) Чего ухмыляешься? И у тебя вопрос?
   Раи: Не то чтобы вопрос, Ани... Скорее, мне нужна твоя помощь. От головной боли.
   Анидера (удивленно): От головной боли?..
   Раи (приподняв бровь): У нас с тобой общая головная боль.
   Анидера (помедлив, вздыхает): Тома? (Раи кивает.) Ох. Что еще он выдумал?
   Раи: Он решил нас избавить от хлопотного общения с собой.
   Анидера: Каким же образом?
   Раи (пожимает плечами): Потребовал оставить его в покое и сказал, что больше не нуждается в друзьях.
   Анидера (хмурится): Тома - не подарок, что и говорить. Но такого я от него не ожидал. (Пауза) Ты считаешь, его и вправду лучше оставить в покое?
   Раи: А ты считаешь, он сказал это всерьез?
   Анидера (качает головой): Не знаю, Раи. Но если кто-то говорит, что не нуждается в друзьях, то мне почему-то кажется, что он нуждается в них больше всего. (Пауза) Где он сейчас?
   Раи: Полагаю, в своем заветном гроте, где я его и оставил. (Анидера расправляет крылья.) Что ты собираешься делать?
   Анидера: Может, Тома и не считает нас своими друзьями, но он-то по-прежнему наш друг, так? (Раи кивает.) Тогда полетели к нему.
   Раи: Не ты ли предлагал мне позволить Тома быть таким, каким он хочет?
   Анидера: И я не отказываюсь от своих слов. Пусть он будет таким, каким хочет, а мы будем сами собой. Его друзьями, Раи.
  
   Взмахнув крыльями несколько раз, он взлетает. Раи расправляет крылья и взлетает следом. Вид снизу: оба адзеро быстро удаляются.
  
   Сцена 8
  
   Грот, освещенный солнцем (вид изнутри, как в сцене 4). Из него видно побережье и океан. Слышен приближающийся шум крыльев, и длинные тени пересекают грот. В грот заглядывает Анидера, а за ним - Раи.
  
   Анидера (оглядывает грот): Здесь никого нет.
   Раи (указывает на дальний угол): Тома сидел вон там, точно тебе говорю. И непохоже, будто он куда-то собирался. Сидел и смотрел в одну точку.
  
   Анидера хмыкает и убирает голову. Раи окидывает грот взглядом и пожимает плечами.
  
   Сцена 9
  
   Средний план: Анидера и Раи перед гротом. Задумавшись, Анидера потирает одной рукой подбородок, а другой подпирает ее под локоть. Раи, уперев руки в боки и притопывая ногой, смотрит вверх и по сторонам и хмурится.
  
   Раи: Куда же он подевался? То сидит камнем, а то не успеешь оглянуться - его уж и след простыл! Что с ним происходит?
   Анидера (задумчиво): Хотел бы я знать... Но без прозорливости черуби нам не обойтись.
  
   Слышится хлопанье крыльев. Раи поднимает голову и щурится.
  
   Раи (вполголоса): А вот и один из них, легок на помине. Интересно, с какого расстояния они способны читать мысли?
  
   Вид сверху: к друзьям летит черуби, говоривший с Тома в 1 части. Оба адзеро смотрят на него.
   Вид снизу: черуби нависает над ними, попарно взмахивая крыльями. Адзеро слегка кланяются ему.
  
   Анидера и Раи (поочередно): Господин небесный страж.
  
   Черуби вежливо кивает им, сложив передние лапы на груди.
  
   Черуби: Не ищите ли вы своего друга, уважаемые адзеро?
   Анидера и Раи (обеспокоенно переглядываются, хором): Друга?
   Черуби: Адзеро из легиона Варакиро-ками. Невысокого роста, с рыжими волосами и васильковыми глазами. Вы его знаете?
   Анидера и Раи (хором): Да.
   Черуби: Летите за мной.
  
   Анидера и Раи без промедления расправляют крылья. Черуби поднимается выше, позволяя им взлететь. Адзеро подлетают к нему с двух сторон. Они летят втроем.
  
   Раи: Что случилось?
   Анидера (одновременно с Раи): Как вы нас нашли?
   Черуби: Последнее время я приглядываю за вашим другом, поэтому пролетал неподалеку от его излюбленного места и почувствовал ваше беспокойство. Боюсь, вам есть о чем беспокоиться. (Указывает лапой вниз.)
  
   Сцена 10
  
   Вид сверху: песчаное побережье у подножья высоких базальтовых утесов. Море лижет берег. На берегу лежит темная фигурка (волны до нее не доходят).
   Крупные планы: лицо Раи, затем лицо Анидера. Их глаза тревожно округляются.
  
   Раи: Это... он?
  
   Черуби молча кивает.
   Средний план, вид сверху: черуби снижается кругами. Адзеро, зависнув на некоторое время в воздухе, пикируют следом за ним. Они приближаются к фигуре, лежащей на берегу.
  
   Сцена 11
  
   Побережье. Тома лежит на песке с закрытыми глазами. Он совсем белый. Одежда, крылья и волосы присыпаны песком. Правое крыло сложено, левое распахнуто. Правая нога неестественно подвернута.
   Слышится хлопанье нескольких крыльев, и тени от адзеро и черуби накрывают Тома. Крупный план: их ноги поочередно касаются земли, поднимая легкие облачка песка.
   Средний план: небожители окружают Тома. Анидера садится рядом на колени и осматривает его, но не трогает. Раи склоняется над Тома, уперев руки в колени.
  
   Раи (к черуби): Что с ним случилось?
   Черуби (несколько виновато): Я не видел. Нашел его на берегу. Полагаю, он слетел с утеса, не раскрывая крыльев.
   Анидера (изумленно смотрит на черуби): Как так?!
  
   Черуби сокрушенно качает головой, давая понять, что не знает. Анидера хмурится и осторожно приподнимает одной рукой голову Тома, а другой ощупывает его шею и позвоночник. Раи напряженно следит за его действиями.
  
   Анидера (озабоченно): Шея цела... спина тоже... Это хорошо... Их труднее всего срастить... Повезло Тома: песок рыхлый.
  
   Поворачивает его голову направо и налево, осматривает со всех сторон. Тома ни на что не реагирует.
  
   Анидера: Голова цела. Надо же, и на лице ни царапинки.
   Раи: Можешь привести его в чувства?
   Анидера: Не стоит. Пусть сперва мой господин его посмотрит.
   Черуби (переминаясь с лапы на лапу): Давайте, я слетаю за ним.
   Анидера: Ну что вы, господин страж, мне неудобно вас просить...
   Черуби (ставит ему передние лапы на колени): А вы меня ни о чем и не просили, уважаемый адзеро.
  
   Отпрыгнув в сторону, раскрывает крылья, делает один взмах и взлетает, поджав лапы к животу. Вильнув хвостом на прощание, улетает, набирая скорость.
  
   Сцена 12
  
   Та же мизансцена. Анидера бережно кладет голову Тома к себе на колени и стряхивает с него песок. Раи устало плюхается рядом с Анидера.
  
   Раи (проводит рукой по волосам): Да-а, такого я от Тома никак не ожидал... Как можно слететь со скалы, не раскрывая крыльев?! Он что, забыл, как это делается?!
   Анидера (серьезно смотрит на Раи): А вдруг он и не собирался этого делать?
   Раи: Да ну, что ты говоришь, Анидера... (Убирает челку со лба Тома и переводит взгляд на Анидера.) Хотя... если ты считаешь, что он подражает людям...
   Анидера: Ага. Так я и считаю.
   Раи (кладет руки на колени и качает головой, глядя в землю): Видишь, до чего дошло. И добром это не кончится.
  
   Сцена 13
  
   Та же мизансцена, дальний план: к Анидера и Раи, сидящим на берегу, летят черуби и крылатое божество (видны их темные силуэты). Ближний план: они мягко приземляются. Крылья божества (Раппаро) отливают серебром. Из церемониальных атрибутов на нем только пояс..
   Раи поспешно встает. Анидера осторожно кладет Тома на песок и тоже встает.
  
   Раи (кланяется Раппаро, не опуская головы): Господин Раппаро.
   Анидера (кланяется Раппаро, опуская голову): Мой господин.
   Раппаро (кивает сперва Анидера, затем Раи): Анидера. Раимон. (Переводит взгляд на Тома.) Что с ним случилось?
   Черуби: Вероятно, он упал со скалы.
   Раппаро (удивленно смотрит на него): Упал?!
   Раи (в сторону): Все-таки упал, а не слетел. (Переглядывается с Анидера.)
  
   Раппаро склоняется над Тома и внимательно его изучает. Затем садится и ощупывает его вывернутую ногу. Приподнимает левое крыло - оно провисает. Раппаро недовольно морщит лоб и опускает крыло Тома.
  
   Анидера (сплетает и расплетает пальцы): Я посмотрел: позвоночник и голова целы.
   Раппаро (выпрямившись): Это хорошо. Но крыло и нога сломаны.
   Анидера: Ох.
  
   Раи молча кусает губу. Черуби переводит взгляд с него на Анидера.
  
   Раппаро: Ничего страшного, сейчас отнесем вашего друга ко мне, и через день он будет как новенький. Уважаемый страж, поможете нам?
   Черуби: Разумеется. Можете положить его ко мне на спину. Он невелик и вполне там поместится.
  
   Раппаро кивает и осторожно берет Тома на руки. Сломанное крыло безвольно болтается. Раппаро кладет Тома на спину черуби (черуби оглядывается) и привязывает своим поясом. Черуби прилежно поднимает средние лапы, чтобы не мешать Раппаро. Встревоженные Анидера и Раи становятся по обе стороны от черуби.
  
   Раппаро: Раимон, будешь страховать своего друга спереди. А ты, Анидера, сзади. Придерживай его сломанную ногу. (Оба адзеро кивают.) Взлетаем все вместе. Следите за моими крыльями.
  
   Анидера становится возле ног Тома, Раи - возле головы (по разные стороны черуби). Раппаро раскрывает крылья - все, глядя на него, делают то же.
  
   Раппаро: Ну, приготовились.
  
   Делает несколько медленных взмахов. Все повторяют за ним, пока взмахи не становятся синхронными. Черуби взмахивает крыльями так, чтобы не задеть Тома.
  
   Раппаро (взмахивает крыльями быстрее): И раз. И два. И три. Взлетаем!
  
   Небожители одновременно отрываются от земли (адзеро чуть подпрыгивают) и медленно поднимаются в небо. Анидера придерживает ногу Тома, Раи держит руку на его груди. Черуби чуть покачивается, стараясь больше планировать на крыльях, чем махать ими.
  
   Раппаро: Скорость не увеличивать!
  
   Улетают.
  
   Сцена 14
  
   Общий план: храм-жилище Раппаро, стоящий на невысоких сваях посреди густых цветущих кустов. Одна его сторона нависает над той же стремниной, что течет под храмом Микаро. Солнце отражается в бурных водах, и его яркие блики трепещут на стенах храма. Храм представляет собой подобие пагоды, вытянутое по горизонтали. Его стены отделаны золотистым и красным или бурым деревом. Белые раздвижные двери и наличники украшает золотая резьба. На крыше стоит флюгер в виде объемной разноконечной звезды. Вокруг храма растут тонкие, причудливо переплетенные деревья, а по берегу стремнины -осока. Другой берег выложен массивными камнями, как возле храма Микаро.
   Ближний план: веранда храма, двери приоткрыты. На веранде стоят Анидера, Раи и Раппаро. Черуби сидит на перилах. Раппаро поигрывает поясом. Раи теребит кончик крыла. Анидера стоит, сложив руки.
  
   Раппаро: Теперь я попрошу нас оставить.
   Раи: Надолго?
   Раппаро (с успокаивающей улыбкой): Завтра утром сможете проведать своего друга. Или даже забрать его. Но вы же понимаете, я должен не только излечить его тело, но и выяснить, что подвигло его на такой шаг.
   Черуби (в сторону): Шаг со скалы...
   Анидера: А я не могу быть полезен?
   Раппаро (треплет его крыло): Нет, Анидера. Я все сделаю сам. Положись на своего господина. (Анидера кивает, опуская голову.) Ну, до завтра.
  
   Адзеро кланяются Раппаро.
  
   Анидера: Мой господин.
   Раи (одновременно с Анидера): Господин Раппаро.
  
   Раппаро кивает им.
  
   Черуби (припадает на передние лапы и склоняет голову перед Раппаро): Раппаро-ками.
   Раппаро (чуть склоняется перед черуби): Уважаемый страж.
  
   Раппаро уходит в храм и плотно задвигает двери.
  
   Сцена 15
  
   Одно из помещений в храме Раппаро. Оно освещено мягким светом, проникающим сквозь опущенные шторы цвета топленого молока. В соседние помещения ведут двери из красного дерева и бумаги. Пол устлан светлыми циновками. Вдоль стен лежат футоны с подушками-валиками. Они застелены шелковыми покрывалами, расшитыми матовым серебром. У изголовья футонов стоят низкие лакированные табуреточки.
   На одном из футонов лежит Тома, накрытый покрывалом по шею. Рядом с футоном - его обувь. Глаза Тома закрыты, лицо совсем белое. Спутанная коса стелется по валику и касается пола. Штора на окне опущена не до конца, и свет из щелки падает на покрывало яркой полосой.
   Слышится шорох циновок. К футону Тома подходит Раппаро. Он тихо щелкает пальцами и что-то шепчет. В его руках появляются четыре тонкие деревянные пластины и свернутые холщовые ленты. Две пластины по форме напоминает варяжский щит, а две - обычные дощечки. Раппаро садится рядом с футоном и некоторое время смотрит на Тома.
  
   Раппаро (шепотом):Зачем же ты это сделал?
  
   Сворачивает покрывало к ногам Тома. Его правая нога в серых ссадинах лежит неровно. Сломанное крыло распластано по футону. Раппаро прилаживает к ноге Тома пластины-дощечки и крепко приматывает их лентой. Затем прилаживает пластины-"щиты" к его крылу и тоже приматывает, но осторожнее. После этого Раппаро снимает свой пояс и поднимает на вытянутых руках на уровень глаз. Золотые письмена на поясе вспыхивают и разгораются огнем.
  
   Раппаро (глядя на Тома, тихо): Я, верховный арукадзеро Раппаро, четвертое дитя Творца, старшее божество Геона, отдаю часть своей силы во исцеление твоей болезни и взываю к утренней звезде, дабы первые ее лучи вернули мне силу.
  
   Закрывает глаза и опускает пояс с горящими письменами на Тома, как бы разделяя его на две симметричные половины. Тело Тома наполняется белым свечением, и смятая и запыленная одежда и спутанные волосы вновь становятся чистыми и аккуратными. Правая нога Тома выравнивается, и ссадины на ней исчезают. Сломанное крыло подбирается само собой.
   Свечение и письмена на поясе гаснут, начиная с ног Тома, но на груди остается белое светящееся пятнышко. Раппаро открывает глаза и присматривается к нему.
  
   Раппаро (чешет затылок): Хм. Странно. Что бы это могло быть?
  
   Склоняется над поясом. Крупный план: золотые письмена на нем вдруг видоизменяются и вспыхивают возле пятнышка света. Крупный план: лицо Раппаро с округлившимися от изумления глазами.
  
   Раппаро (шепотом): Нет... Этого не может быть... Никак не может быть... Но пояс не ошибается! Как же так вышло?.. (Пауза; задумывается.) Впрочем, это многое объясняет. Знать бы только, что.
  
   Убирает пояс, и письмена гаснут, а вслед за ними гаснет и белое пятнышко. Раппаро опоясывается и накрывает Тома покрывалом. Тома, не просыпаясь, поворачивает голову, и его цепочка дважды сверкает в полосе света из-под шторы. Раппаро осторожно поддевает ее пальцем и вытаскивает наружу - сердечко крутится на цепочке и поблескивает.
  
   Раппаро (с любопытством): Интересно, а это что? Ты, похоже, полон сюрпризов, адзеро!
  
   Выпускает сердечко и легонько тормошит Тома.
  
   Раппаро (вполголоса): Адзеро! Очнись, адзеро!
  
   Тома нехотя приоткрывает глаза и сонно щурится. Принюхивается, затем резко распахивает глаза. Крупный план, размыто (как видит Тома): мягко улыбающийся Раппаро.
  
   Тома (испуганно подтягивает правой рукой покрывало к подбородку): Гос... гос... господин Ра... Раппаро?!
   Раппаро (улыбаясь): Он самый. А тебя как зовут?
   Тома (не сводя с него испуганных глаз): То.. Тома.
   Раппаро: Будем знакомы, Тома.
  
   Тома пытается сесть, уперевшись на левую руку, но ему это не удается. Тома вытаскивает руку из-под покрывала и изумленно смотрит на шину.
  
   Тома: Что... что это? Что со мной произошло? (Переводит глаза на Раппаро.) Как я здесь оказался? И почему?
   Раппаро: А ты не помнишь, что с тобой произошло?
   Тома (темнея): Я стоял на скале. Потом шагнул вниз. Потом оказался здесь. Почему?
  
   Во время разговора Раппаро приподнимает Тома за плечи и подвигает валик Тома под спину. Тома опирается на валик, не сводя глаз с Раппаро.
  
   Раппаро: Так лучше? (Тома машинально кивает.) Ты здесь, потому что тебе потребовалась моя помощь.
  
   Тома озадаченно смотрит на крыло с шиной и пытается поднять его. Морщится. Затем пытается под покрывалом поднять правую ногу. Опять морщится.
  
   Раппаро: Тебе больно, Тома?
   Тома (жмурясь одним глазом): Нет. (Раппаро недоверчиво приподнимает бровь.) Ну... Немного. Скорее, непривычно. Я ведь никогда не чувствовал настоящей боли. Наверное, это еще не боль.
   Раппаро (гладит его по левому крылу): Еще нет. Человеческая душа позволяет тебе чувствовать ее, но ты все-таки божество, а не человек. Так что не бойся, настоящей боли ты не узнаешь. Да и эта скоро пройдет.
  
   Тома вздрагивает и икает. Заметив сердечко, висящее наружу, поспешно прячет его за пазуху. Потом, закрыв глаза, опускает голову и прижимает руку ко лбу.
  
   Тома (убитым голосом): Ох... Вы уже знаете... ох... Конечно... Как я мог понадеяться на то, что никто не узнает... Глупый, глупый адзеро... (Поднимает на Раппаро глаза, полные отчаяния.) А она... все еще во мне? (Раппаро кивает.) Но почему-у?! Что я сделал не так?!
   Раппаро: О, так вот что ты хотел сделать! Ты хотел избавиться от души?
   Тома (удивленно): Да.
   Раппаро (с нервным смехом): А я-то подумал, что ты хотел... прости... покончить с собой.
   Тома (хватает его за хитон; с горячностью): Нет-нет, господин Раппаро! Как вы могли подумать! Чтобы я... Нет, никогда! У меня и в мыслях не было!
   Раппаро (отцепляет его руку от хитона и кладет ее на покрывало): Хорошо, хорошо, я верю, Тома. Но кто тебе подсказал такой способ избавления от души?
   Тома: Я видел... на Земле. Душа вылетела из девушки, когда она упала со скалы. Только девушка погибла, а я ведь бессмертен... Вот и подумал... что... (безнадежно вздыхает)
   Раппаро: Душа вылетела из нее и прилетела к тебе?
   Тома (опуская голову и заливаясь краской): Ну... вроде того. Я перехватил ее.
   Раппаро: И никто не пытался отнять душу?
   Тома: Ну... Я попросил, чтобы мне ее оставили.
   Раппаро (ложится на пол, упирается локтями в футон и ставит голову на ладони): И кого же ты попросил, интересно?
   Тома: Ну...
   Раппаро: Неужели Рюдзибаро?
   Тома: Ну...
   Раппаро (делая большие глаза): И он отдал?!
  
   Тома, почти черный от смущения, часто кивает. Раппаро заливается смехом и хлопает в ладоши.
  
   Раппаро: Ай да адзеро! Моего брата собственные легионеры боятся о чем-либо просить, а ты выпросил себе душу! Вот это да! (Смеется.)
   Тома (тихо): Так-то оно так, да только теперь я не знаю, как от нее избавиться. (С надеждой смотрит на Раппаро): Вы можете мне помочь? Можете достать душу? (Раппаро делает брови печальным домиком.) Но вы же целитель! Пожалуйста! Если вы хотите преподать мне урок, то я уже достаточно научен собственной беспечностью. Если я виноват, то готов понести наказание. Только достаньте ее! Уберите! Уничтожьте! (Сжимает правую руку в кулак и дрожит от гневного бессилия.)
   Раппаро (гладит Тома по голове): Это не в моих силах, дорогой Тома. Душа - не болезнь. Я могу излечить ее, но не могу излечить от нее.
   Тома (в отчаянии): Ну пожа-алуйста... Что же мне делать?.. Так и жить с ней до конца времен?
  
   Слышится шум больших, тяжелых крыльев. Он приближается. Раппаро оборачивается к дверям. Кто-то приземляется на веранде.
  
   Раппаро: Похоже, это ко мне. (похлопав Тома по здоровой ноге) Я выйду ненадолго. Не отчаивайся, Тома. Мы с тобой что-нибудь придумаем.
  
   Встает, улыбается ему и выходит. Двери закрываются, и Тома со страхом смотрит на них.
  
   Тома (думает): А вдруг душа и впрямь больна? Недаром же их уничтожают. Может, если господин Раппаро излечит ее, мне полегчает? (Нахохливается.)
  
   Сцена 16
  
   Веранда храма Раппаро. На ней, оперевшись на перила, стоит Микаро в повседневной одежде и изучает левую руку, на которой темнеет свежая рана. Раппаро выходит и задвигает дверь за спиной.
  
   Раппаро: Слушаю тебя, Микаро.
   Микаро (передразнивает): "Слушаю тебя, Микаро"! Ты чего такой чопорный? (Протягивает ему раненую руку) Вот, взгляни.
   Раппаро (берет его руку и недовольно разглядывает): Ну конечно, зачем еще я тебе понадобился! Откуда это? Редкое оружие способно ранить тебя. (Пауза; поднимает глаза на Микаро.) О. Вы опять повздорили с Рюдзи?
   Микаро (угрюмо): Я сам виноват.
   Раппаро: Знаю, ты случайно напоролся на его изогнутый клинок. (Укоряюще качает головой.) И когда это закончится, Ми? Когда закончится ваша вражда?
   Микаро: Не мне решать, Чихоши.
   Раппаро (вздохнув): Вы все так усложняете... Ну пойдем, Ми, я перевяжу тебе руку. Только заживет она не сразу.
   Микаро: Ладно.
   Раппаро (отодвигает дверь): И вот еще что. У меня тут один адзеро... хм... с человеческой душой.
  
   Крупный план: Микаро удивленно приподнимает брови, и глаза его расширяются.
  
   Микаро: Не выдумывай, Чихоши.
   Раппаро: Нет, честно!
   Микаро: Так не бывает.
   Раппаро: А ты в следующий раз спроси Рюдзи, что бывает, а что нет.
   Микаро (складывает руки на груди и постукивает пальцами): Ни одно темное дело без него не обходится.
  
   Усмехнувшись, Раппаро заходит в храм, озадаченный Микаро - за ним.
  
   Сцена 17
  
   Помещение из сцены 15. Тома смотрит на двери, судорожно сжимая покрывало правой рукой. Слышны голоса Микаро и Раппаро, но слов не разобрать. На бумажных вставках в дверях вырастают две четкие крылатые тени. Двери раздвигаются, и входит Раппаро.
  
   Раппаро: Тома, ты не устал? (Тома невразумительно мычит.) Голова не болит? А глаза? (Тома мотает головой.) Нет? Тогда я впущу немного света. Кое-кто хочет поговорить с тобой.
   Тома (сдавленным голосом): Кто?..
  
   Раппаро улыбается и поднимает штору. Свет заливает комнату, и одновременно входит Микаро. Тома щурится и отодвигается в тень. Его волосы на солнце отливают красным.
   Раппаро подходит к брату.
  
   Раппаро (взглядом показывает на Тома): Вот, это он и есть.
   Микаро: Ого! Не будь у него белых крыльев, я бы подумал, что он родился из огня. Такой рыжий.
  
   Тома темнеет от смущения и опускает голову.
  
   Раппаро: Я оставлю вас. Микаро, не усердствуй с расспросами.
   Микаро: Ладно, Чи... то есть Раппаро.
  
   Раппаро выходит.
  
   Сцена 18
  
   Микаро подходит к футону Тома. Тома испуганно смотрит на него снизу вверх и непроизвольно натягивает покрывало на нос. Пытается сидя поклониться.
  
   Тома (приглушенно): Гос... по... Господин Ми... ка... Микаро... (беззвучно икает) Из... извините... Я должен... должен встать... но я... не могу... (Зажмуривается и прячет лицо в покрывало.)
   Микаро (садится на колени рядом с футоном): Все в порядке. Мне церемонии не нужны.
  
   Тома робко выглядывает из-за покрывала. Микаро ободряюще улыбается. Помедлив, Тома приспускает покрывало до уровня шеи.
  
   Микаро (удивленно): Какой ты маленький! То есть... я вижу, что ты взрослый адзеро, но ты... такой маленький! (Тома едва заметно вздыхает.) Наверное, и перья у тебя мягкие?
  
   Дотрагивается до левого крыла Тома. Тот весь сжимается и дрожит. Микаро поспешно убирает руку.
  
   Микаро: Ой, прости. Раппаро сказал, что у тебя два перелома. Тебе больно?
   Тома (сдавленно): Мне не больно, господин Микаро. Честно. (Дрожит.)
   Микаро (отстранившись и чуть склонив голову к плечу): Да что же ты трясешься, как осиновый лист? Может, тебе холодно? (Тома мотает головой.) Или ты меня боишься?
  
   Тома глубоко вздыхает и снова зажмуривается. Микаро окидывает себя недоуменным взглядом.
  
   Микаро: Неужели я так страшен?
   Тома (открывает глаза и старается унять дрожь): Что вы, господин Микаро... Нет... Вы - нет...
   Микаро: Тогда почему ты так на меня смотришь? (Тома моргает.) Твои глаза того и гляди шмыгнут в разные стороны, как испуганные рыбки. О, ты же не знаешь, кто такие рыбки. Ну же, не бойся, маленький адзеро. Я ничуть не страшнее Рюдзибаро. Ведь ты не испугался его?
   Тома ( вздыхает с тихим стоном): Вы все знаете, да? Господин Раппаро рассказал вам?
   Микаро (складывает руки на коленях): Да. Я знаю, что с тобой случилось, и знаю, что в тебе живет человеческая душа. Это правда?
   Тома (опускает голову, тихо): Истинная правда, господин Микаро.
   Микаро (озабоченно хмурится): Ладно, я даже не буду спрашивать, как она в тебя попала. (Пауза) Надеюсь, ты понимал, на что шел, когда оставил ее себе? (Тома шумно втягивает воздух носом.) Похоже, нет. Но ты хотя бы осознаешь, что наделал?
   Тома (кивает, тихо): Еще как.
   Микаро: Человеческим душам не место в Заоблачном крае. Особенно душам самоубийц. (Тома поднимает на него глаза.) Им запрещено перерождаться. Ты знал об этом? (Тома молчит.) Тоже нет. Отлично. И кто же допустил такой пробел в твоем образовании? Впрочем, неважно.
  
   Микаро задумывается.
  
   Тома (смотрит на его забинтованную руку; несмело): Господин Микаро... извините... что с вашей рукой?
   Микаро: А? С рукой? (Хмурится.) Да так... Пустяки.
   Тома: Вы ранены? Разве вас можно ранить?
   Микаро: Как видишь, можно. (Тома собирается еще что-то спросить, но Микаро поднимает руку, останавливая его.) Без вопросов, адзеро.
   Тома: Хорошо.
  
   Переводит взгляд на крылья Микаро, а потом на его голову, освещенную солнцем, и медленно опускает руку с покрывалом на колени. Глаза Тома округляются, будто он видит чудо наяву.
  
   Микаро (перехватывает его взгляд, настороженно): Ты словно смотришь сквозь меня, маленький адзеро! Пожалуй, это мне впору бояться тебя.
   Тома (заливается краской и отводит глаза): Простите, господин Микаро.
   Микаро: Позволь узнать, куда же ты смотришь?
   Тома (вполголоса, украдкой поглядывая на Микаро): На... на ваши крылья, господин Микаро. И на ваши... косы.
   Микаро (изумленно и растерянно): Зачем?.. Почему?..
   Тома (сжимается): Ну... Это красиво... Солнце словно запуталось в ваших косах... В каждой прядке, в каждом волоске отражаются радуги... А крылья переливаются, как черная сталь... или горячая смола...
  
   Микаро молчит, потрясенный, и медленно переводит взгляд на свои косы. Затем приподнимает крылья и косится на них. Снова складывает. Крупный план: в глазах Тома застыл ужас.
  
   Тома (сдавленным голосом): Ой, что я говорю... Какую ерунду... Простите... (Натягивает покрывало на голову, пряча лицо.) Простите...
   Микаро (помедлив): Хм. Я понимаю - это все из-за души. Она заставляет тебя видеть и чувствовать то, что другим недоступно.
  
   Тома поспешно стягивает покрывало с головы (которая от этого растрепывается) и удивленно и без страха смотрит на Микаро.
  
   Тома: А вы откуда знаете?
   Микаро: Ну ты даешь, адзеро! Или ты забыл, кто я такой? Я все знаю.
   Тома (смущенно): Ну да. Я такой глупый, просто ужас. Наверное, это вас раздражает?
   Микаро (улыбается): Ничуть.
   Тома: Так вы не сердитесь?
   Микаро: Нет, не сержусь. (посерьезнев) Но, к сожалению, я не могу забыть о твоем проступке.
   Тома (упавшим голосом): Я понимаю.
   Микаро (потирает колени): И что же мне с тобой делать, маленький адзеро?
   Тома (тихо): Что хотите. Все в вашей власти.
   Микаро (приглаживает его растрепанные волосы, от чего Тома дрожит пуще прежнего): Если бы, дитя мое!.. Но, увы, не я хозяин своей власти, а она - моя хозяйка.
   Тома: Тогда... чего мне ждать, господин Микаро? К чему готовиться?
   Микаро: Ох... Когда бы я сам знал... (Задумчиво крутит кончик косы.) Мне надо посоветоваться с Габирэро. Это по его части.
  
   Тома с отчаянием смотрит на него. Микаро поднимается.
  
   Микаро (извиняющимся тоном): Прости, маленький адзеро, но мне пока нечего тебе сказать. Постарайся не думать о том, что тебя ждет. Выздоравливай.
   Тома (сипло): Спасибо, господин Микаро. (Приподнимается на правой руке, пытаясь поклониться ему.)
   Микаро (останавливает его жестом): Я же сказал: без церемоний.
  
   Поправляет Тома покрывало, кивает ему и уходит. Как только за ним задвигается дверь, Тома закрывает лицо рукой.
  
   Сцена 19
  
   Та же мизансцена. Слышны приглушенные голоса Раппаро и Микаро, их размытые тени колышутся на дверях.
  
   Голос Раппаро: ...Поговорили?
   Голос Микаро: Поговорили.
   Голос Раппаро: И что ты решил?
   Голос Микаро: Тут не я должен решать, а Габи. Полечу к нему.
   Голос Раппаро: Неужели все так серьезно?
  
   Микаро не отвечает. Слышно, как разъезжаются двери. Снаружи доносится шорох раскрываемых крыльев, затем их хлопанье - Микаро улетает.
   Тома подтягивает здоровую ногу к груди и утыкается закрытым лицом в колено.
  
   Сцена 20
  
   Та же мизансцена. Входит Раппаро.
  
   Раппаро (подходит к Тома, встревожено): Что случилось, Тома? Чем Микаро напугал тебя? (Тома поднимает голову, не отнимая руки от лица.) Что он тебе сказал?
   Тома (глухо): Ничего... страшного... пока.
   Раппаро (присаживается на край футона): Но что-то все-таки произошло?
   Тома (отводит руку от лица и роняет голову на грудь): Да... нет... не знаю...
   Раппаро: Похоже, ты себя неважно чувствуешь. Наверное, все-таки сильно ударился головой. Может, тебе лучше лечь?
   Тома: Да... пожалуй...
  
   Раппаро укладывает его и заботливо укрывает. Тома безволен. Раппаро встает и складывает руки.
  
   Раппаро (озабоченно): А ты не хочешь есть? Или пить? Ты ведь не ел с утра.
   Тома (глядя в потолок, глухо): Нет.
   Раппаро: Опустить штору?
   Тома: Мне все равно.
   Раппаро (опуская штору, в сторону): Можно подумать, Микаро из него все соки выжал.
   Тома (по-прежнему глядя в потолок): Господин Раппаро, извините за глупый вопрос... Почему господин Микаро называл вас Чихоши?
   Раппаро (смущенно темнеет): Ха, ты слышал? Это детское прозвище. Мой символ - утренняя звезда, ну вот и... я, стало быть, звездочка. Так меня зовет только отец и родные братья. А Микаро иногда забывается. Но ему простительно - у него и так забот полон рот.
  
   Сморгнув, Тома переводит страдальческий взгляд на Раппаро. Тот снова присаживается на край футона и проводит рукой по голове Тома.
  
   Раппаро: Не сердись на него, дружочек, даже если он тебя чем-то обидел. Микаро - не злой и не жестокий. Просто он не имеет права на слабости.
   Тома (чуть слышно): Я понимаю.
   Раппаро: Он хороший.
   Тома (упавшим голосом): Ох, не говорите этого, господин Раппаро. От таких слов ничуть не легче... (Отворачивается и накрывается покрывалом с головой.)
  

ТИТРЫ

  

ЧАСТЬ 4

  
   Интерлюдия
  
   Мелькают кадры из первой, второй и третьей частей. Закадровый текст комментирует их.
  
   За кадром: В Заоблачном краю течет жизнь не менее оживленная, чем на Земле. Там обитают всевозможные божества и духи. Они бесполы, бесстрастны, безгрешны и бессмертны. Им неведомы человеческие чувства и страсти, живущие в душах людей и порождающие демонов. Человеческая душа, случайно попав к маленькому божеству-адзеро, вызывает в нем новые чувства и едва не доводит до беды.
  
   Сцена 1
  
   Стремительно вечереет: краски сгущаются, тени вытягиваются, цвета на небе перетекают из голубого в красный, затем в сиреневый. Общие виды сменяют друг друга. Вид 1: бурный поток вьется среди цветущих деревьев, высоких трав и каменистых берегов. Вдали виднеется храм Микаро с сияющей крышей. Вид 2: темные базальтовые утесы и песчаный берег. Взволнованный океан, испещренный барашками. Вид 3: ветер колышет высокие травы и крупные закрытые цветы на опушке Геонского сада. Над деревьями поблескивает серебряный шпиль храма Варакиро. За него зацепился тусклый месяц.
  
   Сцена 2
  
   Помещение в храме Раппаро, погруженное в предрассветный полумрак. Ближний план: на футоне у зашторенного окна спит Тома. Его правая рука лежит на груди и сжимает цепочку с сердечком, висящую на шее. Комната постепенно наполняется розоватым дымчатым светом.
   С тихим сухим шелестом отодвигается створка двери, и входит Раппаро. На нем нет хитона - только простая повседневная одежда. Он бесшумно подходит к Тома и склоняется над ним.
  
   Раппаро (шепотом): Пожалуй, можно снять шины. То-то он обрадуется, когда проснется!
  
   Осторожно приподнимает руку Тома и скатывает покрывало. Затем так же осторожно разматывает ленты и снимает шины - сперва с ноги, затем с крыла. Тихо щелкает пальцами. Шины и ленты исчезают. Снова накрывает Тома покрывалом и кладет его руку с зажатым в ней сердечком сверху.
  
   Раппаро (улыбаясь, шепотом): Ну вот, теперь ты здоров, маленький адзеро. Надеюсь, Габи будет к тебе снисходителен.
  
   Бесшумно уходит.
  
   Сцена 3
  
   Свежее солнечное утро. Общий план: храм Раппаро. Поток позади него прозрачен, как стекло, и течет с тихим воркованием.
  
   Сцена 4
  
   Помещение в храме Раппаро, как в сцене 1. Тома тихо постанывает, просыпаясь. Не открывая глаз, он поводит плечами и потягивается. Сердечко выскальзывает из руки. Тома полусонно моргает и протирает глаза обеими руками. Удивленно смотрит на левую руку. Поводит крылом вверх, вниз, в стороны, неуверенно махает им. Затем поспешно отбрасывает покрывало и сгибает-разгибает правую ногу.
  
   Тома (вполголоса, удивленно-радостно): Зажило?.. Уже?.. (Вскакивает и хлопает левым крылом.) Ха!
  
   Кружится, хлопая обеими крыльями. Цепочка, сверкая, подскакивает на шее у Тома. Он чуть приподнимается над полом и опускается, тихо смеясь. Складывает крылья.
  
   Тома: Ой, как здорово! (зовет) Господин Раппаро! Господин Раппаро!
  
   За дверью появляется тень. Входит Раппаро (на этот раз в хитоне). Улыбается, глядя на Тома. Тома взмахивает крыльями и подпрыгивает.
  
   Тома (радостно): Смотрите, господин Раппаро! Все срослось!
   Раппаро: Вот и славно.
   Тома (подбегает к нему и трясет за обе руки): Спасибо, спасибо вам огромное! Вы... вы... расчудесный!
   Раппаро (смущенно): Будет тебе, Тома... Это моя работа... (Мягко высвобождает руки и прячет цепочку, сверкающую на груди Тома, ему за пазуху.) Вот. Не теряй бдительности.
   Тома (прижимает руки к груди): Ой... извините...
   Раппаро (треплет его по голове): Ничего страшного. Раз ты здоров, то можешь идти.
   Тома (подпрыгнув): Прямо сейчас?..
   Раппаро (улыбаясь): Конечно.
   Тома (радостно): Еще раз спасибо, господин Раппаро!
  
   Подхватывает обувь, быстро кланяется Раппаро и выбегает, не дожидаясь ответного кивка. Стукают двери.
  
   Раппаро (глядя ему вслед): Скажи пожалуйста! Вчера он был как пересохший родник, а сегодня этот родник бьет ключом. Что с ним делает человеческая душа... (Качает головой и неуверенно потирает руки.)
  
   Сцена 5
  
   Двери храма Раппаро распахиваются: Тома выскакивает на веранду и, запнувшись, замирает и делает большие глаза. На перилах веранды сидят Раи и Анидера. Анидера пинает нижнюю перекладину перил. Увидев Тома, они разом спрыгивают и обступают его.
  
   Раи: Ну что?
   Анидера (одновременно с Раи): Ну как?
   Тома (растерянно и удивленно): А что вы здесь делаете?..
   Раи (упирает руки в боки): Мы тебя сюда принесли, между прочим!
   Анидера: Зачем ты сделал... то, что сделал?
   Раи: Надеюсь, ты нам расскажешь?
  
   Тома молчит и хлопает глазами, переводя взгляд с одного на другого.
  
   Анидера (трясет Тома за плечи): Знаешь, как мы волновались?! Знаешь?! Ты, гадкий комок перьев! (Отпускает его и сердито сопит.)
   Раи: Мы напрасно волновались, Ани. Тома больше не считает нас за друзей.
  
   Лицо Тома приобретает жалобное выражение, он кусает губы. Анидера скрещивает руки на груди и притопывает ногой, глядя на него.
  
   Тома (порывисто обнимает Раи): Это неправда, Раи! Ты мой самый лучший друг! Самый-самый лучший! (Обескураженный Раи разводит руками.)
   Анидера (обиженно): А я?!
   Тома (отпускает Раи и оборачивается): И ты! Ты тоже самый-самый лучший! Но я не могу разом обнять вас обоих.
  
   Раи прыскает и отстраняет Тома. Тот подпрыгивает к Анидера и, обхватив его крыльями, утыкается носом ему в плечо.
  
   Анидера (подавляя улыбку): Не дыши мне в плечо, Тома. Перья в нос забьются.
  
   Тома отпускает его и виновато смотрит то на одного, то на другого адзеро.
  
   Тома: Я сказал, что больше не нуждаюсь в друзьях. Но это не значит, что я не считаю вас за друзей.
   Раи: Это обнадеживает.
   Анидера: Стало быть, ты сам не хочешь быть нашим другом?
  
   Тома тяжело вздыхает, и его руки безвольно повисают вдоль тела.
  
   Тома (негромко): Хочу. (Пауза) Но я буду вам в тягость.
   Раи: Почему ты так решил?
   Тома: Ты же не знаешь, что меня ждет.
   Анидера: А что тебя ждет?
   Тома: Я тоже не знаю.
   Раи: Почему тебя вообще должно что-то ждать?
   Тома (сдавленно): Потому что... потому что... (встряхивает челкой) Нет, не скажу.
  
   Раи собирается что-то спросить, но Анидера останавливает его, тронув за крыло.
  
   Анидера: Пусть Тома молчит. Мы не будем спрашивать. Он сам расскажет, если захочет. Да, Тома?
  
   Тома кивает, потупившись. Анидера берет его за руку.
  
   Анидера: А раз мы ничего не знаем, так нам и тяготиться нечем, правда? (Тома поднимает на него глаза.)
   Раи (протягивает Тома руку ладонью вверх): Ну, будем друзьями?
   Тома (улыбаясь, берет его за руку): Будем.
   Анидера: Какая идиллия! Того и гляди мед потечет.
  
   Раи и Тома смеются. Анидера увлекает друзей за собой, и они втроем спускаются с веранды и уходят. На веранду выходит Раппаро и смотрит им вслед с улыбкой, сложив руки на груди.
  
   Сцена 6
  
   Солнечный день. Воздух плывет в дымке света. Луг, усеянный крупными разноцветными маками и земляникой. Крупный план: ветер колышет маки и приподнимает земляничные листы, под которыми прячутся крупные ягоды. Стрекочут кузнечики.
   На лугу отдыхают Раи и Анидера. Анидера сидит, опершись на руку и склонив голову к плечу, и лениво поигрывает земляничным кустиком. Глаза у него постепенно закрываются. Раи лежит на животе, прикрыв голову крылом. Через плечо перекинут шнур с "оком" (зрачка нет). "Око" лежит в траве.
   Анидера в полудреме склоняется все ниже и ниже к крылу Раи и наконец ложится на его крыло и легонько взбивает, как подушку. Раи сонно мычит. Два больших павлиньих глаза пролетают над ними.
  
   Сцена 7
  
   Та же мизансцена. Слышен шелест травы, будто кто-то пробирается сквозь нее. На дремлющих Раи и Анидера падает тень. Анидера нехотя открывает один глаз и смотрит наверх. Потом садится и потягивается.
  
   Анидера: Где ты бегаешь, Тома?
  
   Тома возвышается над ним, загораживая солнце, и его голова окружена огненным гало. В руках он держит что-то, завернутое в большой древесный лист, и улыбается.
  
   Тома: Смотри, что я тебе принес.
  
   Плюхается рядом с Анидера и сует сверток ему в руки. Тот недоверчиво разворачивает лист. Крупный план: на листе лежит квадратный кусок сот. Соты наполнены медом, прозрачным, как янтарь. Анидера удивленно смотрит на Тома.
  
   Тома: Ты же говорил про мед. Вот тебе мед.
   Анидера: Ну, я не совсем это имел в виду... Но все равно спасибо, Тома. (Покачивает соты на ладонях: мед колыхается, как желе, и светится изнутри.) Да, наш мед - не то что земной. Там он липкий, тягучий, приторный.
   Тома: Разве мед может быть липким и тягучим?
   Анидера: Еще как может. А уж какие на Земле пчелы!..
   Тома (настороженно): Какие?
   Анидера (аккуратно заворачивает мед в лист и ставит в траву; делает большие глаза): Сущие демоны! Величиной с кулак и все утыканы ядовитыми шипами. Ими они угрожают всякому, кто смеет посягнуть на их добро.
  
   Слушая Анидера, Тома отклоняется назад. Раи беззвучно трясется.
  
   Тома: Неужели и впрямь такие страшные? Я слышал, у них только по одному жалу. А у наших ведь и того нет...
  
   Раи смеется и садится, встряхивая крыльями.
  
   Раи: Не слушай его, Тома! Анидера тебя пугает.
   Тома (сдвигая брови): Зачем, Ани?
   Анидера: Чтобы ты лишний раз не совался на Землю.
   Раи: В самом деле, мало ли к чему еще это приведет.
   Тома: Ты о чем?
   Раи: Все о том же, Тома.
   Тома: Ой, Раи, не начинай... Я ничего вам не скажу.
   Анидера (упирает руки в колени и пристально смотрит на Тома): Хорошо. (Пауза) Я слышал, господин Микаро говорил с тобой?
   Тома (темнея, опускает голову и кивает; тихо): Да.
   Раи: Ого! Это неспроста. Что же ты натворил, признавайся?
  
   Тома молчит, не поднимая головы.
  
   Анидера: Ладно, не отвечай. Но сегуну ты рассказал то, что не хочешь говорить нам?
   Тома (тихо): Да, он все знает.
   Раи: И ты рассказал ему, что тебя гложет? (Тома поднимает голову и непонимающе смотрит на него.) Черные крылья.
   Тома (вздрогнув, прижимает руки к груди и мотает головой): Нет. Что ты... Нет!
   Раи: Но почему?!
   Тома (мнется, смотрит по сторонам): Потому что... потому что... я... не смею.
  
   Анидера хватается за голову.
  
   Тома (переводит виноватый взгляд с одного адзеро на другого): Ну что я могу поделать, если при виде господина... (запнувшись) Микаро у меня дрожит каждое перышко? Видишь, мне даже имя его неловко произносить
   Раи: Так ты его боишься?
   Тома: Не то чтобы боюсь... ну... (вздыхает) Ой, Раи, не знаю, как это объяснить. Какое-то странное чувство.
   Раи: Ох, и не нравятся мне твои чувства, Тома! Каждый день - новое.
   Тома: Да и я им уже не рад.
   Анидера (отнимает руки от головы): Интересно, откуда они все-таки взялись? Надо бы спросить моего господина. Он-то наверняка знает.
  
   Тома испуганно моргает.
  
   Анидера (дружески треплет его за крылья): Ладно, повременим с этим.
  
   Тома прикрывает глаза и облегченно выдыхает. Анидера беззвучно смеется.
   Крупный план: на "всевидящем оке" Раи появляется "зрачок". Он косится на Раи.
  
   Анидера (кивает на "око"): Раи, око проснулось.
  
   Раи берет обеими руками "око". Крупный план: зрачок вращается. Раи встает и смотрит на друзей.
  
   Раи: Эх... Извините, я вынужден вас оставить.
   Анидера (берет из травы сверток с медом и тоже встает): Да и мне пора, пожалуй. Полетишь с нами, Тома?
   Тома: Нет, у меня еще есть дела в саду.
   Раи (легонько хлопает его по плечу): Ну, тогда счастливо.
   Анидера: И спасибо за мед.
  
   Тома кивает им и улыбается. Раи и Анидера расправляют крылья, делают пару взмахов, подпрыгивают и взлетают. Тома встает и смотрит на них снизу вверх. Друзья улетают, обдав его ветром от крыльев. Тома провожает их взглядом.
   Вид сверху, удаляется: полураскрыв крылья, Тома убегает, и маки расступаются перед ним.
  
   Сцена 8
  
   Вид спереди: миновав маковое поле, Тома идет через высокие тюльпаны. Мимо пролетает маленькая черная бабочка. Тома следит за ней, а потом ускоряет шаг, чтобы нагнать. Сверху на него падает небольшая тень. Тома оборачивается и изменяется в лице: зрачки расширяются, рот приоткрывается.
   Средний план: над Тома висит, махая соединенными руками, словно крыльями, Мицудэ. Когда Тома замечает его, "перпендикулярная" кисть Мицудэ указывает на него пальцем, а затем манит. Тома сглатывает и непроизвольно сжимает цепочку с сердечком, спрятанные под одеждой.
  
   Тома (дрожащим голосом): Мицудэ?.. Ты... за мной? (Мицудэ покачивается, будто кивает ему.) Уже? Прямо сейчас? (Мицудэ кивает.) Ну хорошо... Конечно... я иду.
  
   Мицудэ облетает Тома, указывает пальцем куда-то вдаль и снова манит его. Потом машет руками, как колибри - крыльями, давая понять, что Тома должен взлететь. Тома неловко расправляет крылья. На лице его застыло отчаяние.
  
   Тома (думает): Мицудэ! Самый нелепый дух-вестник, которого только можно представить! Хотя от такого, пожалуй, не скроешься. На то ему и даны три глаза и три руки... (косится на духа) и больше ничего.
  
   Глубоко вздыхает и, взмахнув крыльями несколько раз, поднимается в воздух и летит за Мицудэ, указывающим дорогу.
  
   Тома (думает) На что ты надеялся, легкомысленный адзеро? Думал, что о твоем преступлении могут забыть? Конечно, нет. А ты, глупый, доверился безмятежности дня, не понимая, что это лишь затишье перед бурей! И даже не догадался попрощаться с друзьями! Не сказал им ни единого доброго или ласкового словечка! Вот накажут тебя по всей строгости - и поделом. (Горько вздыхает.)
  
   Сцена 9
  
   Общий план, вид сверху: панорама Геона, над которой летят маленькие темные фигурки Мицудэ и Тома. Под ними проплывают сады всех оттенков зеленого, цветущие поляны, искристые водопады и быстрая река, а над ней стоят прозрачные радуги. Среди деревьев мелькают крыши домов, шпили и флюгеры храмов. Показывается берег океана, обрамленный скалами. Океан подвижен, и цвет его постоянно меняется, перетекая из одного в другой. Панорама местами подернута дымкой облаков.
   Вдалеке показывается невысокая сиреневая гора, на которой стоит лилово-черный храм, напоминающий индейскую пирамиду. Густые облака ровным кольцом текут у вершины горы, и кажется, что храм стоит на облаках. По мере приближения к храму становится заметна белая лестница, ведущая по крутым изгибам от храма до земли.
   Фигурки Мицудэ и Тома теряются в облачном кольце.
  
   Сцена 10
  
   Ближний план: Мицудэ выныривает из молочной дымки и оборачивается, зависнув в воздухе и отчаянно молотя по воздуху руками. Вслед за ним выныривает Тома. Мицудэ указывает ему вниз. Вместе они спускаются на аккуратно подстриженную траву, усеянную белыми и розовыми маргаритками. Тома складывает крылья и с любопытством и некоторой оторопью оглядывается вокруг. Слышится тихий хрустальный перезвон.
   Дальний план: деревянный настил-дорожка, ведущая к храму. Вдоль дорожки живой низкой изгородью растет двенадцать ровных цветущих кустов (у каждого - свой цвет) и один терновник, а над ними вьются пестрые бабочки. Дорожка начинается от черных ворот-тори, опутанных цветущим горошком. На перекладине тори покачивается и звенит каскад из хрустальных трубочек. Справа и слева от ворот в растут тонкие апельсиновые деревья с раздвоенными и растроенными стволами, переплетеными между собой. Цветы на деревьях чередуются со спелыми апельсинами. За воротами темнеет "дикая" растительность.
   Мицудэ влетает в тори и вновь оборачивается, ожидая Тома. Тома входит робко, чуть ссутулившись и зябко потирая крылья. Он смотрит по сторонам большими глазами и старается держаться края дорожки. Мицудэ подлетает к нему и услужливо берет одной ладонью-"крылом" за руку, продолжая махать второй. Тома вздрагивает от неожиданности, но, переведя взгляд на Мицудэ, судорожно вздыхает и сжимает его руку. Мицудэ подмигивает ему глазом, расположенным на соединении рук, служащих крыльями. Тома тихо кивает и пытается улыбнуться, но губы дрожат. Мицудэ тянет его за собой к храму.
   Дальний план, вид сзади: Тома, ведомый Мицудэ, поднимается по высоким ступеням храма и подходит к дверям, больше напоминающим ворота. Они украшены тонкими золотыми и серебряными узорами из звезд, планет и небесных тел, которые постоянно движутся.
   Крупный план: бледное лицо Тома с огромными изумленными глазами. Он пытается охватить взглядом все великолепие ворот.
  
   Тома (тихим шепотом): ...и все светила Млечного Пути... (думает) Храм тринадцати божеств... Восточное крыло дома нашего Творца... Вот не думал, что когда-нибудь сюда попаду...
  
   Ворота приоткрываются с тихим вздохом, и Мицудэ тянет Тома за собой в образовавшуюся щель. Тома входит. Ворота бесшумно закрываются.
  
   Сцена 11
  
   В храме: затененный коридор со множеством ответвлений. Пол выложен черным блестящим деревом, а своды подпирают парные матовые колонны разных цветов. Их двенадцать пар. Первую составляют багрово-красная и пурпурная колонны, в остальных парах колонны одного цвета: стальной серый, серый с цветными прожилками или крапинками, кофейно-коричневый, кремовый, серо-голубой, бронзово-коричневый, малахитовый, лазурно-синий, серебристо-белый, золотисто-желтый, черный. Последняя пара колонн в конце коридора кажется столбами огня, которые освещают коридор красноватыми отблесками.
   Своды настолько высоки, что теряются в сиреневом тумане. Иногда в нем вспыхивают цветные огоньки и пролетают крошечные кометы.
   Вид сверху: Тома идет по коридору, ведомый Мицудэ, и озирается по сторонам. Вдалеке слышатся приглушенные голоса, но слов не разобрать.
   Вид сзади: по мере продвижения Мицудэ и Тома свет в коридоре становится все ярче и ярче, и наконец они достигают последних колонн. Похоже, будто они сделаны изо льда, и в них вьется неугасимое пламя. Крупный план: Тома, освещаемый неровным огнем колонн. В волосах его полыхают красные отблески.
   Мицудэ отпускает его руку и улетает вперед. Тома с отчаянием провожает его взглядом. Затем, сглотнув, заставляет себя посмотреть вперед и сделать шаг.
   Отблески пламени, скользнув по его волосам, остаются позади, приглушенный солнечный свет окружает Тома ореолом. Запнувшись, он удивленно смотрит себе под ноги. Потом поднимает голову и щурится на свет.
  
   Сцена 12
  
   Общий план: 13-угольный бледно-голубой зал. Свет льется из вереницы прямоугольных окон под потолком. Под окнами плывут тонкие, как дым, облака. Золотистый деревянный пол разделен на равные сегменты, на каждом из которых изображен символ, присущий тому или иному божеству. В конце, противоположном коридору находится ступенчатый бело-розовый престол. На самом престоле, как изваяние, сидит Микаро, а на ступенях, по нисходящей, - Габирэро, Раппаро и Варакиро. Все в церемониальном облачении (только на Микаро нет доспехов, а рука по-прежнему перевязана).
   Свет несколько слепит Тома, и он не может разглядеть лиц на престоле, но с явным любопытством разглядывает зал. Затем, украдкой поглядывая на неподвижных божеств, медленно идет вдоль стены, изучая узоры на полу.
   Ближний план: Мицудэ подлетает к Микаро и указывает ему на Тома.
  
   Микаро (кивает, вполголоса): Да, Мицудэ, я вижу. Можешь быть свободен.
  
   Мицудэ стремительно взлетает под потолок и растворяется в свете.
   Габирэро, глядя на озирающегося Тома, делает брови домиком и дергает Микаро за край хитона. Микаро чуть склоняется к нему.
  
   Габирэро (вполголоса, следя за Тома): Ох, Микаро, почему ты меня не предупредил! Как я могу судить едва оперившегося адзеро?
   Варакиро (не меняя позы, тихо): Он не едва оперившийся, а только так выглядит, Габирэро.
   Габирэро: И все же он такой маленький...
   Микаро (перебивает): Не я устанавливаю законы, Габи. Будь моя воля, я бы отпустил его на все четыре стороны. Но, боюсь, душа не даст ему покоя. (Пауза.) Да преступление велико, что и говорить.
  
   Габирэро, вздохнув, поднимается. Тома, заметив это, тут же испуганно замирает и вжимается в стену. Затем, опомнившись, делает пару шагов вперед и низко кланяется божествам. Божества в ответ склоняют перед ним головы. Тома нехотя выпрямляется.
  
   Габирэро (мягким, но звучным голосом): Выйди, пожалуйста, в центр, маленький адзеро.
  
   Тома, едва не споткнувшись, выходит на середину, и смотрит на Габирэро во все глаза. Габирэро складывает руки и слегка улыбается, подбадривая Тома.
  
   Габирэро: Ты меня не знаешь, адзеро? (Тома, помедлив, качает головой.) Я - Габирэро, небесный судия. А тебя как зовут?
   Тома (хрипло, с трудом): Тома.
   Габирэро: Это полное имя?
   Тома: Да.
   Габирэро: Тома, мне придется задать тебе несколько вопросов. Ты можешь отвечать вслух или просто кивать. (Сглотнув, Тома кивает.) Ты принадлежишь к легиону Варакиро?
   Тома: Да.
   Габирэро (оборачивается к Варакиро): Это твой легионер, Варакиро?
   Варакиро: Да.
   Габирэро (к Тома): Чем ты занимаешься, Тома?
   Тома: Я ухаживаю за растениями Геонского сада.
   Габирэро: И только?
   Тома: Да.
   Габирэро (к Варакиро): Хорошо ли Тома справляется со своей работой, Варакиро?
   Варакиро (уклончиво): Он очень прилежный. Но ему далеко не все удается.
  
   Тома заливается краской и опускает голову. Божества улыбаются.
  
   Габирэро: Это ничего. Главное, что он старается.
   Варакиро: Конечно.
  
   Тома поднимает голову и смотрит на него.
  
   Габирэро (к Варакиро): В его обязанности входит дарование людям талантов и вдохновения?
   Варакиро: Нет. Думаю, ему пока не хватает опыта.
   Габирэро (кивнув; к Тома): А ты как считаешь, Тома?
   Тома: Я согласен с моим господином.
   Габирэро: Но ты хотел бы это делать?
  
   Тома кивает. Варакиро удивленно приподнимает бровь.
  
   Габирэро: Сколько раз ты бывал на Земле, Тома?
   Тома: Один раз, господин Габирэро.
   Габирэро: И тогда к тебе в руки попала человеческая душа? (Тома понуро кивает.) Это была душа самоубийцы? (Тома кивает.) Почему ты не позволил уничтожить ее?
   Тома (дрожащим голосом): Я... я хотел узнать... хотел понять... что же это такое...
   Габирэро: И поэтому позволил ей вселиться в тебя?
  
   Тома кивает, низко опустив голову. Варакиро в изумлении всплескивает руками.
  
   Габирэро (к Варакиро): Ты не знал, Варакиро?
   Варакиро: Нет.
   Габирэро: И не замечал странностей в поведении Тома?
   Варакиро: Ничего такого, что дало бы повод для беспокойства.
   Габирэро (к Тома): Тома, ты кому-нибудь рассказал о душе?
   Тома: Нет.
   Габирэро: Даже самым близким друзьям? (Тома качает головой.) Почему?
   Тома: Ой, вы их не знаете, господин Габирэро! Я не сказал им ни слова, а они все равно заподозрили неладное, и давай выспрашивать да выведывать...
   Габирэро: Но все же они не догадались, что с тобой происходит?
   Тома: Думаю, нет. Я ведь я и сам не знаю, что со мной происходит. Я знаю только причину этого... И не имею права взваливать свою вину на чужие плечи.
   Габирэро: А знаешь ли ты, насколько тяжела твоя вина? (Тома молча смотрит на него.) Знаешь ли ты, почему душам самоубийц запрещено перерождаться? (Тома мотает головой.) Потому что если душа хоть раз доведет человека до самоубийства, то она будет делать это с каждым своим обладателем. (Пауза; несколько растерянно.) Честно говоря, первый раз встречаю небожителя с человеческой душой, и не знаю, как она на нас действует. Но если так же, как на людей, то мы вымрем один за другим.
  
   Глаза Тома округляются от ужаса. Он сцепляет руки и подносит их к подбородку.
  
   Тома (с тихим отчаянием): О, если бы я знал, господин Габирэро... Я бы никогда... Я бы... Что я наделал!.. (Зажмуривается, чуть слышно.) Нет мне прощения.
   Габирэро (склонив голову к плечу, с мягкой грустью): Я бы простил тебя, Тома, но, боюсь, это не в моей власти.
   Тома (открывает глаза и смотрит в пол; тихо): Я понимаю, вы ей не хозяин...
  
   Габирэро, Микаро и Раппаро переглядываются. Тома поднимает на них глаза, полные решимости.
  
   Тома (твердо): Я признаю свою вину, господин Габирэро, и готов понести любое наказание.
   Габирэро (в сторону): Какая стойкость духа в этом маленьком существе! (К Тома.) Что ж... тогда и я готов... (глубоко вздыхает) ...вынести вердикт.
  
   Ближний план: Габирэро, выпрямляется, чуть отводит руки назад и медленно расправляет крылья. Его лицо принимает бесстрастное выражение. Солнечные блики вспыхивают на его венце. Золотые крылья начинают слабо светиться, а весь зал (за исключением Габирэро) погружается в тень.
   Вид сверху: зал в голубом полумраке и светящаяся фигура Габирэро на второй ступени от престола.
   Ближний план: золотые крылья испускают лучи света, один из которых освещает Тома. Крупный план: напряженное лицо Тома с остановившимся взглядом. В глазах отражается отсвет золотых крыльев.
   Габирэро разводит руки и сгибает их в локтях ладонями вверх, будто предлагает что-то невидимое. Говорит сильным, звучным голосом, оттененным эхом, и вместе с его словами изменяются золотые письмена на его лентах.
  
   Габирэро: Я, верховный арукадзеро Габирэро, третье дитя Творца, старшее божество Геона, отдаю часть своей силы во имя справедливости и взываю к Луне, дабы свет ее восполнил мои силы. Облеченный властью судить всех живущих над и под облаками, перед лицом собравшихся я оглашаю свой вердикт. (Пауза.) Тома, адзеро света, младшее божество Геона, за свое преступление будет возвращен стихии, породившей его. Таким образом, душа, живущая в его теле, получит свободу и будет уничтожена.
  
   Когда эхо его слов замирает, гаснут и складываются золотые крылья, а зал наполняется прежним светом.
  
   Сцена 13
  
   Та же мизансцена.
  
   Габирэро: Принимаешь ли ты мой вердикт, Тома?
   Тома (убитым голосом, в сторону): Как я могу не принять его? (Громко и отчетливо.) Принимаю.
   Габирэро (устало-заученным тоном): Вердикт окончательный и обжалованию не подлежит.
   Микаро (вполголоса): Чего еще можно было ожидать?.. (Опирается подбородком на перевязанную руку, поставив ее на подлокотник, и хмуро смотрит в сторону.)
  
   Варакиро опускает голову.
   Крупный план: в лице Тома - ни кровинки, глаза пустые, без зрачков.
  
   Габирэро (звучно): Действуя от имени всемогущих агитанэ, высших сил Геона, я сам приведу приговор в исполнение. Суд окончен.
  
   Подобрав крылья и опустив плечи, он спускается с престола и подходит к Тома. Тот стоит в оцепенении и смотрит в никуда. Габирэро приседает перед Тома на колено и берет его за обе руки.
  
   Габирэро (виновато): Тома... Прости, Тома...
   Тома (сморгнув, переводит взгляд на него): Все правильно, господин Габирэро. Я это заслужил. (Пауза: Тома смотрит на крылья Габирэро и едва заметно улыбается.) Какие у вас красивые крылья, господин Габирэро! Так и переливаются...
  
   Крупный план: печально-встревоженное лицо Раппаро. Он поднимается и поспешно подходит к Тома. Габирэро выпускает его и поднимается. Прикрыв глаза, сдавливает переносицу двумя пальцами.
  
   Раппаро: Милый мой Тома, могу я что-нибудь для тебя сделать?
   Тома: Вы ведь знаете моих друзей, господин Раппаро? (Раппаро кивает.) Тогда расскажите им, пожалуйста, что со мной произошло. Только постарайтесь не очень их расстраивать...
   Раппаро (кладет руку ему на голову): Боюсь, это будет непросто. Но я сделаю, как ты просишь.
   Тома: Спасибо. (Кивнув ему, подбегает к сидящему Варакиро.) Пожалуйста, не сердитесь на меня, мой господин. (Варакиро поднимает тяжелую голову.) Прощайте. (Низко кланяется.)
   Варакиро (встает и тоже кланяется Тома): Прощай, Тома.
  
   Подпрыгнув, Тома на мгновение обнимает его за шею, а затем бегом возвращается к Габирэро и Раппаро.
  
   Габирэро: Ну, маленький адзеро, если ты готов, то пойдем. Хотя, как к этому можно быть готовым...
  
   Разворачивается к выходу из зала. Тома медлит, кусая губы, и складывает руки, как перед молитвой.
  
   Тома (несмело): Господин Габирэро, смею ли я попросить об одолжении?..
   Габирэро: Да, мой хороший?
   Тома (чуть темнея): Не могли бы это сделать не вы, а... господин Микаро?
   Габирэро (удивленно): Микаро?.. (Тома кивает, с надеждой глядя на Габирэро.)
  
   Микаро, замерший в своей позе, вздрагивает и оборачивается.
  
   Микаро: Я?!
   Тома (робко отступая за спину Габирэро): Да, господин Микаро. Вы же можете это сделать?
   Микаро: Могу, конечно, но только Габирэро имеет право действовать от имени агитанэ и решать судьбы небожителей...
   Габирэро: Ой, перестань, Микаро. Ты имеешь право действовать от имени Творца, и все остальные права перед этим - ничто.
   Микаро: Но...
   Раппаро: Неужели тебе трудно выполнить просьбу маленького адзеро?
   Микаро: Нет, но...
   Габирэро: Да уж, будь добр хоть раз избавить меня от этой неприятной повинности.
   Микаро (примирительно поднимает руки): Хорошо, хорошо, братья.
  
   Спускается с престола (Варакиро провожает его взглядом) и подходит к Тома. Тома сжимается за спиной Габирэро.
  
   Микаро (озадаченно): Ты правда хочешь, чтобы я выполнил долг Габирэро, маленький адзеро?
  
   Тома часто кивает, не в силах сказать ни слова. Микаро разворачивается к братьям и вскидывает голову. От этого движения его венец вспыхивает.
  
   Микаро (звучно): Да будет так. Я принимаю на себя исполнение приговора, вынесенного небесным судией Габирэро.
   Габирэро (церемонно): Вверяю его в твои руки, Микаро.
  
   Вздохнув, Микаро протягивает левую руку Тома. Тома переводит испуганный взгляд с нее на лицо Микаро и обратно.
  
   Микаро (мягко): Можешь взять меня за руку, Тома. Она тебе пригодится. (Тома робко берет Микаро за руку двумя пальцами.) Ну что, пойдем?
  
   Тома закрывает глаза и глубоко вздыхает. Затем решительно распахивает их.
  
   Тома: Пойдемте.
   Микаро (склоняет голову перед братьями): Габирэро. Раппаро. Варакиро.
   Братья (слегка кланяются ему в ответ, а Варакиро привстает): Микаро.
   Тома (не выпуская руки Микаро, низко кланяется божествам): Прощайте. (Они печально склоняют головы.)
  
   Микаро и Тома выходят и растворяются в сумраке коридора.
  
   Сцена 14
  
   Та же мизансцена. Раппаро широким шагом подходит к на Варакиро и гневно смотрит на него.
  
   Раппаро (звенящим голосом): Как посмел это допустить, Варакиро?! Как ты мог не уследить за своим легионером?!
   Варакиро (пожимает плечами, спокойно): Да за ними разве уследишь?
   Раппаро (указывает на него пальцем): Неправда! Всему виной твое равнодушие и бездействие!
  
   Опускает голову, обхватив ее руками. Помедлив, поднимает глаза на Варакиро. Устало садится рядом и кладет руку ему на плечо.
  
   Раппаро: Извини, Варай. Я не сдержался. Но я все понимаю. Тебе ведь приходится следить и за садом. Просто... я не люблю, когда такое происходит. Прости.
   Варакиро (мягко): Ну что ты, Раппаро.
   Раппаро (обхватывает колени и печально смотрит на Габирэро): Габи, разве справедливо карать маленького адзеро за любопытство?
   Габирэро: Это любопытство могло стоить жизни всему Геону, Чихоши.
   Раппаро (упирается подбородком в колени): Да я так спросил... риторически. Ты - сама справедливость. Это мир несправедлив.
  
   Габирэро садится рядом, обнимает его за плечи и вздыхает. Вздох эхом разносится по залу и превращается в шум ветра в листве, который смешивается со звоном хрустальных колокольчиков.
  
   Сцена 15
  
   Общий план: широкая белая дорога, проложенная на тонком скалистом перешейке. Справа от нее открывается панорама Геона, а слева - безмятежный океан. Впереди синеют скалы невероятной высоты, вершины которых утопают в мерцающих перламутром облаках. В одной из скал сделаны гигантские прямоугольные ворота. Они изменчиво мерцают.
   Средний план, приближается: по дороге идут Микаро и Тома. Глядя себе по ноги, Тома пинает мелкие камушки.
  
   Тома (не поднимая глаз): Как ваша рука, господин Микаро?
   Микаро (изумленно смотрит на него): Что? Моя рука? Я поражаюсь тебе, маленький адзеро! Стоя на пороге небытия, ты думаешь не о себе, а о моей руке!
   Тома: Да что толку думать о себе? Со мной все и так ясно. (Помедлив, поднимает светлые и спокойные глаза на Микаро.) Интересно, а какой водой я стану: речной, океанской или дождевой?
   Микаро (с грустной улыбкой): Это одна и та же вода, Тома. А какой бы ты хотел стать?
   Тома: Родниковой. Можно?
   Микаро: Как пожелаешь.
   Тома: Ну, тогда мое сердце спокойно.
  
   Подходят к воротам. Дальний план: солнечные лучи скользят по ним золотистой водой, а "струи" образуют сменяющие друг друга изображения крыльев и символов: солнца, луны, звезды, огня, цветка и т.п.
  
   Голос Микаро: Ну вот и Главные ворота. За ними и произойдет твое перерождение.
  
   Ближний план: Микаро ждет, пока на воротах появится призрачное изображение солнца, а затем приставляет к нему левую руку. Дальний план: ворота медленно и бесшумно разверзаются, и темные фигуры Микаро и Тома выходят наружу.
  
   Сцена 16
  
   За воротами. Общий план: перед воротами - небольшая каменистая "площадка" с редкой травой и мелкими цветами, а от нее в никуда уходит длинный и тонкий мост без опор. Он напоминает взлетную полосу, конец которой теряется в небесной сини. Вокруг - лишь небо и радужные облака, которые сгущаются книзу и приобретают металлические оттенки.
   Средний план: Микаро и Тома, обдуваемые легким ветром. Микаро чуть прищуривается, а Тома непроизвольно жмется к его руке, глядя вперед огромными отчаянными глазами. Микаро косится на него.
  
   Микаро: Тебе страшно, Тома?
   Тома (переводит на него глаза и качает головой): Нет, господин Микаро. Мне только немного грустно из-за того, что приходится оставлять всех, кого я знаю... Друзья, наверное, будут скучать. Они ведь привыкли ко мне. А я и представить не мог, что все так закончится, и даже не попрощался с ними. (Вздыхает.) И еще мне очень стыдно за то, что я подвел своего господина. Что ж, от воды ему будет больше пользы, чем от незадачливого адзеро. (Еще раз вздохнув, чешет затылок.)
   Микаро (берет его за плечи и разворачивает к себе лицом): Никто не держит на тебя зла, Тома. Это ты... ты должен нас простить, что так вышло. Если бы не мой несносный старший брат...
   Тома (останавливает его): Нет-нет, не вините его, господин Микаро. Господин Рюдзибаро преподал мне хороший урок: каждый сам должен отвечать за свои поступки.
   Микаро (сокрушенно качает головой, прикрыв глаза): А я, верховное божество Геона, ничем не могу тебе помочь. Даже утешить не могу... потому что не умею.
   Тома (гладит его по забинтованной руке): Не расстраивайтесь, господин Микаро. Я не ищу утешения. Вы делаете то, что должны делать, и порой вам бывает нелегко. Ведь самым главным быть очень трудно, правда?
   Микаро (горько усмехается, глядя на него): Похоже, это ты меня утешаешь, маленький адзеро.
   Тома (заливаясь краской, отводит глаза): Я просто не хотел вас расстраивать. Я никого не хотел расстраивать. Так уж вышло... (Шумно втягивает воздух носом.)
   Микаро: Ладно, сделанного не воротишь. (Отступает от Тома на расстояние вытянутой руки и касается пальцами его плеча.) Приготовься, Тома... То есть не готовься. Все произойдет так быстро, что ты ничего не почувствуешь. Просто превратишься в россыпь брызг. (Приподнимает руку над плечом Тома.)
   Тома (глядя в землю, вполголоса): Погодите, господин Микаро... Я ведь еще не попрощался с вами.
   Микаро (складывает руки): Ох, не тяни, Тома. И так тошно.
   Тома: Я быстро. Всего одно слово. (Глубоко вздохнув, порывисто обнимает Микаро.) Прощайте.
   Микаро: Прощай, маленький адзеро. (Осторожно обнимает его и поглаживает по голове.) Ты опять дрожишь, как осиновый лист. А сердце так стучит, что даже я его чувствую. Тебе все-таки страшно?
   Тома: Нисколечко, господин Микаро.
  
   Утыкается носом ему в хитон и одной рукой вцепляется в его косу. Затем, помедлив, решительно отстраняется и смотрит Микаро в глаза.
  
   Тома (тихо и твердо): Все, я готов.
  
   Микаро, кивнув, снова отступает от него и поднимает правую руку над его крылом. Ветер усиливается, и венец арукадзеро разгорается золотом, а черные блестящие крылья приоткрываются. Крупный план: лицо Тома, полное решимости. Крупный план (что видит Тома): замершая фигура Микаро на фоне стремительно чернеющего неба. Наконец фон становится абсолютно черным.
  
   Микаро (на обычном, а не черном фоне): Я, арукадзеро Микаро, второе дитя Творца, сегун Геона, именем своего отца и высших сил возвращаю адзеро света Тома стихии, давшей ему жизнь, и освобождаю душу, заключенную в его теле. Свет Солнца, подвластный мне, войди в мою руку, дабы я обратил сию небесную сущность в воду.
  
   Солнечный луч светящимся копьем вонзается в венец Микаро, а оттуда - в его поднятую руку. Рука начинает светиться изнутри. Крупный план: Тома зажмуривается и втягивает голову в плечи. Крупный план: Микаро заносит светящуюся руку, будто собираясь выплеснуть из нее свет.
  
   Сцена 17
  
   Та же мизансцена. Замахнувшись, Микаро выбрасывает из руки сноп золотых искр. Одновременно с ними со свистом пролетает горящая стрела и пронзает грудь Тома и наполовину выходит из спины (крови нет). Сноп искр золотым дождем осыпается в дюйме от него, словно натолкнувшись на стену. Пламя на кончике стрелы вспыхивает белым - так, будто там произошел маленький взрыв. Он сопровождается чуть слышным полустоном-полувздохом. Крупный план: цепочка, выскользнув из-за пазухи Тома, лопается с тихим звоном и повисает на стреле. Тома, запрокинув голову, падает на колени без сознания. За его спиной вьется синеватый дымок. Покачнувшись, Тома падает набок.
   Крупный план: разгневанно-недоуменное лицо Микаро. Он резко оборачивается в сторону выстрела, и косы его взвиваются змеями, а крылья выгибаются, как рассерженные кошки. Рука его все еще занесена и светится.
  
   Микаро (прищурившись, громко): Кто посмел это сделать?! (Пауза; нет ответа.) Я видел огненную стрелу! Пусть явится тот, кто выпустил ее!
  
   Облака под мостом вздымаются пеной и движутся к "площадке" перед воротами, постепенно приобретая стальной оттенок. Они наплывают на отвесный край "площадки", и из них выныривает Футаго. Вид у него смиренный. В правой руке он держит лук, на бедре висит дымящийся колчан. Ступив на землю, он тут же припадает на колено и кланяется Микаро. Микаро гневно смотрит на него сверху вниз, не опуская руки, в которой вибрирует свет.
  
   Футаго (не поднимая головы): Простите великодушно, пресветлый господин Микаро! Это был я.
   Микаро (сверкая глазами): И что это значит, адзеро тени?
  
   Футаго, словно умоляя Микаро, воздевает над головой сцепленные руки.
  
   Футаго: Мне нет прощения, господин Микаро! Ведь это по моей вине человеческая душа попала в руки к светлому адзеро.
   Микаро (свет в его руке нарастает): Что-о?!
   Футаго (падает на оба колена и почти касается головой земли): Пожалуйста, не карайте меня! Позвольте мне загладить свою вину и забрать душу!
  
   Микаро, помедлив, сжимает светящуюся руку в кулак и с недобрым прищуром смотрит на Футаго.
  
   Микаро (сухо): Забирай.
  
   Футаго мигом вскакивает на ноги и, несмело улыбнувшись Микаро, подбегает к Тома. Отложив лук, он склоняется над названым братом. Микаро следит за Футаго.
  
   Микаро (в сторону): Не могу поверить, что Рюдзибаро это допустил. (к Футаго) Где ты был раньше, негодник?
  
   Футаго, присев на колено, одной рукой осторожно вытягивает стрелу, а другой поддерживает Тома
  
   Футаго (сопя): Как где? Ждал своего часа под облаками. (вытащив стрелу) Оп! Вот и она. Кончик еще белый. (Оборачивается к Микаро.) Вы не волнуйтесь, господин Микаро, с Тома все будет в порядке. Горящие стрелы не причиняют вреда небожителям. Они только для душ.
   Микаро (складывает руки на груди; с сарказмом): Спасибо, что просветил. А то я не знал.
   Футаго (заливаясь краской от смущения): Ой, простите, господин Микаро!
   Микаро (усмехнувшись): А ты забавный, адзеро. Так вы знакомы с Тома?
   Футаго (с оттенком гордости в голосе): Мы с ним тезки. Все равно что близнецы.
   Микаро: Вот как? Надо же! Так что же ты сидишь, близнец? Помоги ему.
  
   Футаго с готовностью кивает и низко склоняется над Тома, держа стрелу в руке. Его коса, соскользнув со спины, касается крыла Тома.
  
   Футаго (шепчет ему на ухо): Тома... Услышь меня, Тома. Это Футаго.
  
   Сцена 18
  
   Та же мизансцена. Крупный план: белое лицо Тома постепенно приобретает цвет, ресницы подрагивают. Наконец он приоткрывает глаза и, проморгавшись, удивленно приподнимает брови. Крупный план: Футаго довольно улыбается.
  
   Тома (слабым голосом): Футаго?.. (Футаго радостно кивает, и его коса подпрыгивает.) Почему ты здесь, Футаго? И почему... почему я жив?..
   Футаго (выпрямляется, помахивая стрелой, по которой скользит цепочка): Потому что теперь ты свободен. Я забрал душу.
   Тома (приподнимается, опираясь на локти): То есть ты... уничтожил ее?
   Футаго (прикрыв глаза, пожимает плечами): Что поделаешь, Тома.
   Тома (тихо вздохнув): Да, что поделаешь...
   Футаго: Помочь тебе встать?
  
   Не дожидаясь ответа, Футаго протягивает ему руку и помогает подняться, а потом заботливо отряхивает. Тома смущенно теребит крылья.
  
   Тома: Не стоит, Футаго... Ну что ты, в самом деле...
   Футаго: Ой, перестань, Тома. Я же сказал, что когда-нибудь по-настоящему помогу тебе. Вот и помогаю.
   Тома (мягко отстраняя его руки): Но как ты узнал, Футаго?..
   Футаго: Меня предупредил небесный страж.
   Тома (восхищенно): Да у них не восемь, а тысяча глаз! Везде успевают.
  
   Улыбка сходит с его лица, когда он на ощупь не обнаруживает цепочки.
  
   Тома (растерянно смотрит на сторонам): А где...
   Футаго (снимает лопнувшую цепочку со стрелы): Ее ищешь?
   Тома: Ой... оборвалась...
   Футаго: Погибла вместе с душой.
   Тома (коротко выдохнув): Что ж, значит, так тому и быть.
  
   Футаго, улыбнувшись, убирает стрелу в колчан и дует на цепочку. Ее охватывает крошечное пламя, которое уносится с легким дуновением ветра и исчезает без следа.
  
   Сцена 19
  
   Та же мизансцена.
   Микаро со стороны смотрит на беседующих "близнецов", теребя повязку на руке. С улыбкой переводит взгляд на облака под мостом.
  
   Микаро (тихо): Кто бы мог подумать, что все так сложится... Какие еще сюрпризы ты приготовил на мою многострадальную голову, Рюдзибаро?..
  
   Поднимается ветер, и с ним прилетает пылающее перышко. Микаро напряженно следит за его полетом. Крупный план: ветер разматывает повязку на его руке, и перышко опускается на след от едва зажившей раны. Микаро поднимает руку и изумленно смотрит на нее. Рана будто бы "сгорает" вместе с перышком. Микаро невразумительно мычит.
  
   Микаро (трясет головой, словно пытаясь стряхнуть наваждение): Все, на сегодня с меня хватит. (Оборачивается к адзеро и окликает.) Тома!
   Тома (с готовностью): Да, господин Микаро?
   Микаро (несколько растерянно): Пойдем, что ли, обратно. Здесь нам больше нечего делать.
  
   Ближний план: Тома берет Футаго за обе руки.
  
   Тома: Спасибо тебе за все, Футаго. Я и не знал, что адзеро тени - такие замечательные друзья.
   Футаго (смущаясь): Да и вы, белокрылые, тоже ничего...
   Тома: Ну, прощай...
   Футаго: Что значит "прощай"? Надо говорить: до встречи!
   Тома: До встречи?..
   Футаго (подмигивает): До очень скорой встречи, Тома! (Крепко обнимает его.) И почему ты не родился из огня, такой рыжий?
  
   Отпустив Тома, Футаго подбирает лук, цепляет на спину и кланяется Микаро.
  
   Футаго: Господин Микаро.
  
   Микаро вежливо кивает ему и улыбается. Футаго подходит к краю, расправляет крылья и, махнув Тома на прощание рукой, пикирует в облака.
  
   Сцена 20
  
   Повторяется фрагмент с открытием ворот из сцены 55, только на этот раз за воротами виднеется белая дорога в Геон. Микаро и Тома входят в ворота, и те бесшумно закрываются за их спинами.
  
   Сцена 21
  
   Микаро и Тома неспеша идут по дороге от ворот. Вид у Тома печальный.
  
   Микаро (идет, заложив руки за спину): Ты не жалеешь, что потерял душу, маленький адзеро?
   Тома: Я жалею, что больше не увижу той красоты, которую она мне подарила, но тьмы, в которую она меня погрузила, я не жалею.
   Микаро: Это хорошо.
  
   Какое-то время идут молча, и Тома постепенно отстает и наконец останавливается. Микаро, заметив это, тоже останавливается и оборачивается. Тома стоит, понурившись и безвольно повесив крылья.
  
   Микаро (озабоченно): Что такое?
  
   Подходит и одним пальцем поднимает голову Тома за подбородок. Крупный план: у Тома по щекам текут слезы.
  
   Микаро (устало вздыхает): Ой, ну теперь-то что? Из-за чего ты расстраиваешься?
   Тома (всхлипывая): Я не расстраиваюсь... Это от облегчения... Потому что... такой ужас был... просто ужас... (Закрывает лицо руками и издает какие-то тихие кашляющие звуки.)
   Микаро (гладит его по голове): Все позади, Тома. Все хорошо. Теперь всегда все будет хорошо. Не надо плакать.
  
   Тома всхлипывает сильнее и утыкается лицом ему в плечо. Микаро растерянно обнимает Тома, как ребенка. Тома жалобно мычит.
  
   Микаро: Да что ты будешь делать! Не плачь, маленький Тома. Воин не должен плакать.
   Тома (глухо): Так я ведь не воин.
   Микаро: А ты хотел бы им стать?
  
   Тома поднимает голову и изумленно смотрит на него. В глазах стоят слезы.
  
   Микаро (достает из-за пояса перчатку и вытирает ему глаза, смущенно улыбаясь): Видишь ли, Тома, ты такой везучий и при этом такой легкомысленный, я решил так: если ты выберешься из этой передряги, то я непременно возьму тебя в свой легион. (Встряхивает перчатку и убирает за пояс.)
   Тома (шмыгая носом): Это правда? Вы шутите, господин Микаро!
   Микаро: Ничуть.
   Тома (оглядывает себя): Да какой же из меня воин? Я маленький и неуклюжий... Мне и в саду-то работать нелегко было.
   Микаро: В том-то все и дело. Всемогущие агитанэ распределили тебя в легион Варакиро, исходя из твоей внешности. Но ты безрассуден и бесстрашен, а это качества воина. И они мне нравятся. Поэтому я бы с радостью взял тебя в свой легион... если ты не против, конечно.
   Тома (стискивает кулаки и подпрыгивает от волнения): Не против?! Да я и мечтать об этом не смел, господин Микаро! Не спрашивайте меня - я на все согласен.
   Микаро: А ты не будешь скучать по саду?
   Тома: Нет, господин Микаро. Ведь никто не запретит мне ходить туда, когда я захочу.
  
   Микаро довольно кивает. Затем отходит от Тома и расправляет крылья. Солнечный луч, отразившись от его венца, столбом света окружает Тома.
  
   Микаро (звучно): Я, Микаро, сегун Геона, принимаю тебя, Тома, адзеро света, в свой легион.
  
   Ближний план: столб света вокруг Тома мерцает, и его одежда и обувь обращаются в "форму" воина. Когда перевоплощение завершено, свет гаснет, и Тома изумленно оглядывает себя. Микаро смотрит на него, улыбаясь, и складывает крылья.
  
   Микаро: Отныне ты мой воин, Тома. Только пока безоружный. Ну ничего, надеюсь, в стальных крыльях агитанэ Силы найдется ма-аленькое перышко, из которого выйдет превосходный меч для тебя.
   Тома (продолжая оглядывать себя огромными глазами): Господин Микаро... не знаю, как вас и благодарить...
   Микаро: Будь умницей - вот и вся благодарность.
   Тома: Я буду стараться изо всех сил! Я вас не разочарую, вот увидите! (Пауза; лукаво смотрит на Микаро) Бедные, бедные мои друзья! Теперь они точно сойдут с ума, потому что откажутся верить собственным глазам. (Микаро смеется.) Значит, отныне вы - мой господин?
   Микаро: Да, дитя мое.
   Тома (подпрыгивает, возбужденно взмахивая крыльями): Ах... Ох... Ух... Мне хотелось бы о стольком вас расспросить, господин Микаро... то есть мой господин! Можно?
   Микаро (треплет его по крыльям): Конечно, Тома. Видно, затем я и живу, чтобы такие, как ты, не давали мне покоя.
  
   Разворачивается и идет вперед. Тома замирает, любуясь его переливчатыми крыльями, а затем вприпрыжку догоняет Микаро и идет позади, тихо поглаживая его крылья.
  
   Тома (думает): Надо же, как странно: душа покинула меня, а свет, который было померк в моем сердце, разгорается вновь! И тысячи цветов соединяются в одном - черном... Но это больше не гнетет и не пугает. (Пауза) И раз господин Микаро - мой господин, значит, и крылья его - тоже мои! (Невесомо обнимает их своими крыльями.)
  
   Микаро оглядывается, и Тома поспешно складывает крылья и чуть темнеет.
  
   Микаро: Где ты там потерялся, Тома? Ну-ка иди сюда. Ты такой непредсказуемый, что лучше постоянно держать тебя в поле зрения. (Берет Тома за руку.) Так-то оно надежнее.
   Тома (помявшись): А вы... не забудете мое имя?
   Микаро (со смехом): О нет, Тома. Никогда в жизни. Скорее, я забуду собственное имя, чем твое.
   Тома: Ну, тогда мое сердце спокойно.
  
   Счастливо улыбается и по-детски крепко сжимает руку Микаро обеими руками. Микаро приобнимает его крылом. Удаляются.
   Солнечный свет становится все ярче и ярче, пока наконец не поглощает все кругом.
  

ТИТРЫ

  

Џ Oka, 2002-2003

  
   Так как у небожителей кровь серебряная, то их кожа не краснеет, а становится темнее.
   Характерный для манги жест.
   Символы можно изобразить размытыми или только наметить, так как вблизи и сверху они показываться не будут.
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
 Ваша оценка:
Связаться с программистом сайта.

Новые книги авторов СИ, вышедшие из печати:
О.Болдырева "Крадуш. Чужие души" М.Николаев "Вторжение на Землю"

Как попасть в этoт список
Сайт - "Художники" .. || .. Доска об'явлений "Книги"