Дима-бармен за стойкой просматривал бумажки с заказами, аккуратно разложенные Моппсом, произнося в слух:
-И какие же у нас столы? Так - первый, шестой, третий... подонки... седьмой...
Все работники посмотрели на него и засмеялись, а Дима вытащил сигарету, шмыгнул носом и отправился на кухню, где к нему подошел шеф-повар Кутюрье.
-А что если составить своеобразное родовое древо всех подонков, обитающих в ресторане, т.е. всех, кто питается за счет заведения!? - Кутюрье был серьезнее обычного, и даже его жиденькая бороденка топорщилась совсем как у взрослого.
Он развернул на столе лист чертежной бумаги такого размера, что пришлось убирать тарелки, миски, соусники и другую кухонную утварь. Художником, надо заметить, Кутюрье был никудышным, но кое-как он все же изобразил подобие дерева с кривыми ветками, от которых в разные стороны тянулись более мелкие отростки.
-Итак! - он многозначительно поднял палец вверх и, складывалось впечатление, что повар сейчас запоет голосом Александра Барта, но он сказал, - Егор Петрович - главный подонок! - он сделал пометку на своем чертеже, - Подонки - Кукла-дрыгоног, Прораб, более мелкие подонки - Дурнев, Коктейль, под-подонки - друзья Прораба и Дрыгонога, вдовы и потаскушки, и, наконец, подончики - мелкая рыбешка, заплывающая на минуту-другую выпить стаканчик чая или чашечку кофе. Им не положено употреблять спиртное и есть, можно только покрикивать на персонал, хамить и изображать из себя крутых пацанов...
Кутюрье остался доволен собой и посмотрел на Диму-бармена, ожидая одобрения с его стороны, но седовласый бармен невозмутимо покуривал и смотрел куда-то вдаль, но взгляд его упирался в закрытую дверь кухни...
*****
Тем временем в зале появился человек в очках и по-приятельски поздоровался с Моппсом и администратором. Создавалось впечатление, что он является завсегдатаем ресторана, хотя никто его раньше никогда не видел. Человеку подали меню, но он характерным жестом отодвинул его и сразу же приступил к делу:
-Мы хотели бы отметить некое событие у вас в пятницу. Давайте составим заказик.
-Отлично! - администратор был сама любезность, - Сколько человек у вас будет?
-Человек тридцать-сорок, возможно, пятьдесят. Но не это главное. Главное, чтобы все было по высшему разряду. Не слишком дорого, но и... - он широко улыбнулся, - Из расчета сто пятьдесят долларов на человека. Скажу сразу, заказ составляйте на свое усмотрение. Чтобы было мясо, была рыба, салатиков разных видов, горячие закуски, жюльены, креветки, ну, соки там, морсы...
-Вы знаете, - Моппс поспешил вставить слово, - морсов у нас нет...
-Если вас интересуют морсы, то наш шеф-повар приготовит специально для вас! - администратор злобно посмотрел на своего подчиненного, и Моппс спрятался под стойку, - В нашем заведении существует правило - вы заказываете алкогольные напитки по-минимуму из бара, но можете принести свои...
-Нет-нет! - гость махал руками словно регулировщик дорожного движения, - Что вы!? Алкоголь мы возьмем у вас! Коньячок... - он сделал паузу, - Луи Тринадцатый не нужно, ХО будет вполне достаточно! Дальше - водка, какая по-лучше, вино красное и белое, лучше французское, для дам, чтобы всем хватило...
-А если... - администратор мысленно подсчитывал прибыль, в глазах стояли новые уровни подъема, а во рту скапливалась слюна.
-А если не хватит, мы дозакажем по месту, - по-видимому гость был знаком с порядками, - Надеюсь, у вас имеется в наличии достаточное количество виски, рома и т.д.!?
-Естественно! - администратор спустился на землю из своих мечтаний.
-Ну вот и славно! - человек в очках снова улыбнулся и наклонился к самому уху менеджера, - Я сейчас должен отъехать. Но вы пока составьте предварительный счет. В шесть часов я зайду и внесу предоплату...
-Так на сколько человек составлять?? - раздался голос Моппса из-под стойки.
-Составляйте на пятьдесят человек! - гость посмотрел по сторонам, не увидел говорившего, развернулся и был таков...
Зашелестели бумаги, заскрипели авторучки, двери хлопали, щелкала касса, Кутюрье бегал туда-сюда, поправляя сюртук, Дима-бармен пил кофе, сидя за стойкой, поглядывая на монитор и не произносил ни слова. Только Моппс и Музыкант носились по залам, обслуживая посетителей, а посудомойка-уборщица из ближнего зарубежья принялась орудовать шваброй прямо возле кассы, то и дело задевая ноги администратора и шеф-повара, за что получила словесных пряников и, насупившись, убралась на улицу и некоторое время ее никто не видел, так как она говорила с подругами по телефону... Наконец заказ был составлен, и итоговая сумма была таковой, что даже Дима поднялся со своего места и сказал: Да уж!..
Работники тут же ушли в себя, переваривая, произошедшее, но в арке между залами вновь появился заказчик. Он шел прямо к администратору, пытаясь улыбаться, но улыбка получалась слишком натянутой. Было видно, что человек встревожен.
-Разрешите воспользоваться телефоном! - без всяких предисловий сказал человек в очках.
-Пожалуйста! - администратор потер вспотевшую лысину и указал рукой на аппарат.
Гость кивнул головой и сел на банкетку. Он говорил долго и громко, так чтобы все вокруг слышали, о чем шла речь. А речь шла о том, что он попал в аварию где-то недалеко от ресторана, мобильный разрядился, ГАИшники требуют сто семьдесят два доллара, а он не успел добраться до бухгалтерии. Затем он сделал еще несколько звонков, согласовал денежные вопросы со своим бухгалтером и, положив трубку на место, спокойно вздохнул.
-Ну, вот, - сказал он вроде бы себе, но отчасти обращаясь к менеджеру заведения, - Скоро бухгалтер привезет деньги, и я смогу расплатиться с вами... - он опять улыбался. Давайте посмотрим, что у нас получилось по деньгам!
Администратор протянул ему несколько исписанных неровным почерком и скрепленных между собой листов формата А4 и кривым пальцем указал итоговую сумму.
-Отлично! - заказчик остался доволен, - Я и рассчитывал именно на такую сумму. Но давайте, не станем тянуть время! Мы ведь можем ускорить процесс! - он взглянул в глаза администратора и вновь наклонился прямо к его уху, - ГАИшники требуют с меня сто семьдесят два доллара. Вы сейчас дадите мне эти деньги, а через пятнадцать минут, я возвращаю вам их и предоставляю оплату за весь банкет!
Администратор едва не присел на корточки.
-До моей работы ехать семь минут, а бухгалтер будет добираться сюда аж целый час! - он прищурился, щелкнул бензиновой зажигалкой, прикурил, - Сумма плевая! Всем будет хорошо...
Администратор потерял дар речи, замотал головой и попятился к кухне, где в смотровое окошко уставились Кутюрье, Дима-бармен, Музыкант, Моппс и посудомойка.
Человек в очках курил, выпуская в потолок идеально-ровные кольца дыма, а гардеробщик, застывший на лестнице, подсчитывал количество колец, но на тридцать седьмом сбился. Он всегда сбивался при счете тридцать семь, быть может от того, что припоминал события этого страшного года, а может быть, потому что родился в этом году...номерки
Администратор стоял перед заказчиком, низко опустив голову и говорил:
-Мы не можем дать вам сто семьдесят два доллара. Я не имею права вытаскивать деньги из кассы, а своих у меня нет... нет и у наших работников... - он был расстроен, но по большей части не из-за того, что его хотели надуть, а по причине сорвавшегося великого куша!
Гость не стал пускаться в лишние рассуждения, не стал уговаривать. Он был профессионалом, а посему быстренько затушил сигарету, раскланялся с улыбкой и побежал по лестнице словно ребенок, напевая какой-то нехитрый мотивчик из оперы Глинки "Борис Годунов"...
*****
...Два дня назад бывший квартирант-иноверец позвонил в бар и, не переставая материться и оскорблять администратора, в течении получаса портил телефонный воздух своим восточным акцентом. Администратор, пока трезв был спокоен, на оскорбления не отвечал, на угрозы отшучивался, а на все остальное посмеивался, прикрывая рот ладошкой. Он окончил разговор, налил водки, выпил ее, а затем выпил напиток, который приготовил себе Моппс - водку с апельсиновым соком и отправил Музыканта в магазин за коктейлем Шейк. Спустя пару часов администратор спал за столиком возле туалета, а вокруг него валялись семнадцать пустых бутылок из-под Шейка, а испуганные работники ресторана сбились кучкой возле барной стойки. В залах было совершенно пусто, как это часто бывало в субботние дни. Ожидался вечерний приход сутенеров...
*****
Все выходные - сплошной ад! Она устраивает настоящее фрик-шоу с остервенением нападая на всех, выискивая виноватых, и в итоге этим виноватым всегда остаюсь я, а она встает в позу жертвы. Ненависть! Я ненавижу ее, ненавижу окружающий мир... Я тысячу раз ору в пустоту подсознания и не верю... ни во что не верю... Можно ли воздействовать на нее силой разума и убеждения, уговорами и лаской?... Нет никакой высшей справедливости... Пропади все пропадом!..
Как прожить эти дни, а потом сбежать и укрыться там, где тебя не достанут, по крайней мере кто-то?... Да я есть подтверждение общеизвестного факта: я хочу, чтобы было хорошо только мне, я живу для себя. Пусть все рухнет, пусть мир улетит в говно, пусть заткнутся все подонки, болванщики, ненавистники, обманщики, продажные твари и иже с ними! Мне все равно! Мне плевать на всех! Честь и порядочность никому не нужна, она бесполезна, сколько хорошего не делай, никто не поблагодарит и не похвалит...
Держаться и быть готовым к самому худшему, ведь оно может случиться завтра же или сегодня... Почему!? Почему мы - люди - ставим друг друга в такое положение, при котором каждый бросается на каждого, доводя и себя и другого до остервенения!? Опомнитесь! Вспомните, я - человек, а это звучит гордо! Все мы чего-то да стоим!...
*****
Когда я вошел в тот деревянный дом, мне показалось, что я увидел в сенях своего покойного отца, укоризненно смотревшего в мою сторону, но я не задержался и прошел в избу, а там рядочком сидели другие родственники, и среди них очень многие тоже умерли. Зачем я пришел сюда? Вроде бы готовятся к похоронам. Я пытался разглядеть покойника, но ничего не получалось. Я слышал лишь приглушенные голоса, разговоры, из которых не удавалось разобрать ни слова. Мне стало страшно, и я схватил бутылку самогонки и разбил ее вдребезги о край стола... Воцарилась тишина, и все посмотрели в мою сторону, а я смущенно сказал: На счастье!
Неужели действительно может быть счастье от разбитой вдребезги бутылки!?...
*****
На том свете все зачтется! Там - вечная жизнь, вечное счастье! Но для чего нужно мучить людей на этом свете, истязать до такой степени, чтобы они надорванные приближались к Высшему Судье? Нет никакой борьбы добра со злом, есть всеобщая победа абсолютного зла, рядящегося в праздные одежды, воцарение ада на земле. И для чего нужно было создавать эту землю, населять ее мыслящими существами, если заранее известно, чем все закончится? Не стыкуется, что-то не так. Бога надо любить за то, что это Бог, любить, как сын любит отца. Но ведь если отец делает что-то плохое, сын восстает против него. И еще... Бога надо любить бескорыстно. Но уже в том, что людям обещают после смерти рай, существует подвох, и ни о каком бескорыстии речь не идет. И тут возникает вопрос о выборе: либо любить Бога за определенную плату (рай после жизни и т.п.), либо служить лукавому за нормальную жизнь здесь и сейчас. Большинство выбирает второй путь, ведь, получается, что сатана более честен, не скрывает личину и точно назначает плату. Много лет я делал вид, что верил, однако ничего в жизни не менялось, и я лицемерно уверял, что Господь мне помогает, я выискивал знамения, совпадения, совершая ежедневный ритуал. Но стоило просто жить, жить без оглядки, ничего не доказывая и не опровергая. В святые мне не попасть, так для чего все потуги? Гореть в огне? Очень может быть. И что же? Это двойная игра, но для чего-то я появился в этом мире, и если я появился лишь для того, чтобы тупо верить, жизнь не имеет смысла...
*****
Сегодня утром я проснулся с ощущением того, что знаю ЧТО-ТО. И я действительно знал ЧТО-ТО! Теперь я мог спокойно уйти в свой мир, не взирая на происходящее...
*****
Дима-бармен ходил по большому залу и выкрикивал крылатые фразы из фильма "Пятнадцатилетний капитан":
-Лоботрясы! Бездельники! Вегетарианцы! Ни один из них не стоит стоптанной подошвы левого сапога моего юнги!... Сто двадцать пустых бочек, три полудохлых негра и собака. Мало вам!? Мало!? Так вот еще - штиль! Четыреста чертей и спаржа в майонезе!...
*****
Я должен перед работой ехать и доставать билеты. Потом мчаться на работу и пахать до поздней ночи, а потом ночью тащиться в ночной магазин и искать продукты. Я ремонтирую аппаратуру, покупаю товары для дома (мыло, порошок, зубную пасту, щетки, тряпки), и все равно, когда я это сделаю - до работы, во время работы или же после нее. Она перестала выходить из дома. Целыми днями лежит или сидит на диване и пялится в зомбо-ящик. Она расплывается и скоро превратится в шар, но я молчу и терплю, зная, что наступят выходные, и она взорвется, а я, как обычно уткнусь в книгу и буду делать вид, что ничего не происходит... Что дальше? Да ничего... Жить, как живу...
*****
Я лежал на лавочке и понимал, что сплю, а потому мог координировать свои действия. Что это за люди копошатся возле кустов. В моих руках появились две бутылки, и одну из них я разбил о собственную голову, а вторую подкинул высоко вверх. Пока она летела, я случайно порезал правую руку осколками стекла, и бурая кровь тремя ручейками стекала на лавочку, а оттуда на землю... А из соседнего дома на всю улицу разносились песни популярного певца Николая Табаскова... Все это я уже слышал где-то когда-то давным-давно. Неужели у разных людей могут возникать одинаковые мысли, или они просто-напросто воруют друг у друга...
*****
Я продолжаю болтаться между землей и подземельем, а последнее маячит перед глазами, раскрывая зловещую пасть. Я чаще и чаще обращаю мысли к смерти и побаиваюсь, хотя внешне показываю обратное...
А дома идет настоящая война. Война, в которой нет и не может быть победителей, но есть побежденные. Обе стороны считают себя правыми, никто не идет на примирение, не пытается наладить контакт. Сплошные претензии. Где же ты - Истинный Бог - в которого я должен верить? Почему ты спокойно смотришь на все происходящее? Неисповедимы пути... - возразят адепты, но я сквозь слезы посмеюсь над ними. Унижая и оскорбляя меня, она как обычно скажет: Ты раздуваешь скандал из-за мелочей. И она права, но одно не может понять, что из этих вот мелочей и складывается индивидуальность, эти мелочи вместе и составляют целое. В общем жизнь - НИЧТО, но лишь мелочи - главная ценность. Гибель одного человека - трагедия, смерть миллионов - статистика. И какое мне дело до остальных, если у меня лично что-то не в порядке, почему я должен уделять внимание общему, когда в конкретном случае я нахожусь у самого края?
Все можно испортить в одно мгновение. И человек, обладающий настоящим талантом делать это, живет рядом со мной. Одно действие, одно слово, и все, что возводилось с огромным трудом, рушится словно карточный домик. Как донести до нее, что есть вещи, которые делать нельзя? Как объяснить, что другой человек тоже имеет определенные чувства, собственное мнение, он размышляет и сопоставляет? Почему я не позволяю себе такого? Я не собираюсь никого переделывать, не влезаю ни к кому в душу, ничего не требую, я стараюсь быть самодостаточным, но в рамках... Иногда мне кажется, что все делается умышленно, чтобы поиграть мне на нервах, а она в этом деле - виртуоз. Как только она берется за свой инструмент, все остальные партии остаются в тени, и этот сольный концерт длится часами. Существует только она и никто больше! Ну, что ж, продолжай в том же духе!...
Я же создан, чтобы пожинать урожай неприятностей, и когда я пытаюсь положить на чашу весов хорошее и плохое, то... Сами понимаете... Жизнь не стоит того, чтобы жить...
*****
Я никогда не стану таким, каким был десять лет назад, пять лет назад, год назад... Никто не станет таким, каким он был даже мгновение назад. Долой пустозвонство! Ликуйте! Завидуйте! Я вымирающий род! Мне больно смотреть на людей, до которых я пытаюсь донести знания, мысли, они остаются безучастными наблюдателями... Время же идет с такой скоростью, что, оглядываясь, ощущаешь, жизнь-то прошла! Однако мы продолжаем ускоряться, подгоняем минуты, торопим секунды. С каждым днем мы становимся старее, и скоро нас можно будет выбросить на помойку истории. Но где-то в далеком будущем сидят людишки, читают эти строки и рассуждают: вот де были такие и такие, суетились, пачкали бумагу, отравляли воздух углекислым газом. Но историю нельзя остановить, даже если это история без людей. Из колонок звучит Laibach, и мне приходит мысль - сколько идей переняли Rammstein у этой балканской команды!
*****
Этот человек не может ни одного дня быть обычным человеком без придирок, без воплей и оскорблений, без паранойи и других психических отклонений! С другой стороны выдавать желаемое за действительное - свойство любой человеческой натуры...
*****
Бывшие квартиранты не устают звонить с угрозами, изображая из себя непонятливых идиотов...
*****
Официант Слава заявил, что если кому-то не нравится та музыка, которую слушает он, то он нарочно начинает слушать ее громче и громче...
*****
Итак есть причины объективных случайностей, которые я не могу прогнозировать, но они существует, и каждая безусловна, как пришествие дня и ночи.
В ресторане ни свет ни заря объявился Кукла-дрыгоног и шлепнулся на мягкий диван за самым большим столом, который был, как обычно зарезервирован для высшего руководства, спец-обслуживания или гостей от восьми человек и выше. Дрыгоног, скривившись точно парализованный, кивком головы подозвал Музыканта и заказал гречневую кашу с грибами и глинтвейн. Дима-бармен почесал руки, взял бутылку красного сухого вина, корицу, лимон и отправился на кухню готовить напиток для подонка, а администратор и шеф-повар уже расстегивали "молнии" на штанах в предвкушении. Кукла залпом выпил горячий напиток, приправленный эксклюзивными ингредиентами, остался доволен и, покосившись, прорычал:
-Дима, сделай еще такого же!
-Тебе точно такой же глинтвейн? - уточнил Дима, и Дрыгоног вновь скривился:
-Такой же, а что другой есть?
Из кухни раздался ехидный смех. Надо заметить, что в это время Кутюрье добавил в гречку Дрыгоногу продукты, употребление которых у того могло вызвать аллергическую реакцию, но так как эти продукты шеф-повар добавлял в еду Кукле постоянно, то и сейчас никто не ожидал ничего плохого.
К Дрыгоногу подсел его дружок - Кошачий Зуб - и тоже попросил глинтвейн.
-Что будем делать? - спросил Дима у администратора.
-Тоже, что и всегда!
-Но там - Кошачий Зуб...
-Ну и что!?
-А вдруг он почувствует вкус?
-Не почувствует, - администратор был уверен и тверд.
-А если и почувствует, ничего не скажет, - добавил Кутюрье, - Подумай, если кто-то из них учуял, что он скажет: меня мочой напоили! Да их же пацаны с потрохами сожрут!
-Правильно! - администратор ухмыльнулся, и через мгновение Дима ставил на стол порцию свежеприготовленного напитка.
Кукла-Дрыгоног откушал гречки, и тут произошло то, чего никто не ожидал: он стал краснеть и раздуваться, словно накачиваемый футбольный мячик. Кошачий Зуб оторвался от глинтвейна и испуганно таращился на товарища, на которого было смотреть смешно и больно. Уже лопнули пуговицы на рубашке, а рукава разрывались по швам, также рвались брюки, и вот Дрыгоног воспарил над столом и, ударившись о потолок, завис там, не в силах произнести ни слова. Кошачий Зуб вскочил с дивана и выкрикивал какие-то фразы, но так, что никто не мг разобрать ни слова. Весь персонал ресторана, а также немногочисленные гости из всех залов сбежались к большому столу и живо обсуждали случившееся. А Кукла-Дрыгоног висел под потолком, хлопал глазами и шевелил пальцами рук так, словно играл на фортепьяно. Не долго думая, Музыкант выкатил в центр зала рояль и принялся наяривать собачий вальс, и вся публика пустилась в пляс. Не составил исключения и Кошачий Зуб. Он кружился в танце с уборщицей-посудомойкой. Лишь только администратор и гардеробщик, выйдя на лестницу, смотрели на подъезжавшие в ресторану дорогие автомобили, откуда выходили люди в черных костюмах с туго набитыми пачками долларов портфелями. Не здороваясь, люди поднимались на второй этаж, а увидев дикие пляски в большом зале и висящего в воздухе Дрыгонога, немного остолбенели. Большой Босс пальцем поманил к себе администратора, тот в два прыжка оказался рядом, встал в позу богомола и закивал головой точно игрушечный китайский болванчик.
-Прекратите эту вакханалию! - спокойно сказал Большой Босс, - Отныне этот человек становится на полное довольствие ресторана. Егора Петровича я поставлю в известность. Поместите его где-нибудь в подсобке и кормите до тех пор, пока он не придет в себя. Денег с него не берите!
"А он никогда и не платил", - хотел сказать администратор, но промолчал, опасаясь получить нагоняй от директора: "Мало ли какие общие дела могли быть у Дрыгонога и Е.П.!"
Обстановка восстанавливалась, гости расходились по местам, люди в пиджаках раскладывали на большом столе чистые листы бумаги и принялись углубленно изучать их официанты принялись сервировать столы, бармен разливал пиво и коктейли, уборщица направилась в туалет, администратор подсчитывал украденные у фирмы деньги, а шеф-повар Кутюрье поправлял свой сюртук...
Куклу-Дрыгонога перенесли на склад и положили на кровать, сооруженную из картонных коробок со спиртным и застеленную стекло-ватой. Каждые полчаса на складе появлялся кто-нибудь из персонала с порцией, приготовленной специально для больного и кормил его с ложечки, а если тот выказывал недовольство, разжимал ему зубы стамеской и запихивал пищу насильно. Дрыгоног хрипел, дергался пуще прежнего, стараясь выказать недовольство, но в ответ получал затрещину, и кормежка продолжалась. Несколько раз за день появлялся сам Егор Петрович и тоже принимал участие в обслуживании Куклы, и его участие заключалось в оскорблении подчиненных, скабрезных шуточках в адрес лежащего и диком хохоте, слышимом, слышимом и в ресторане и в подвале, где Крыс и Крысица обсуждали очередной план свержения нового руководства салона.
Шли дни, и вот склад посетил Большой Босс и с сочувствием посмотрел на Куклу-Дрыгонога, а затем спросил администратора:
-Ну, что не восстанавливается?
-Нет, как видите, - администратор развел руками, а шеф-повар Кутюрье, пряча за спину очередной запрещенный для Дрыгонога продукт, добавил:
-Может быть его в больницу отправить посылкой!?
Большой Босс сверкнул глазами:
-Там деньги платить нужно! Не стоит. Вы же делаете все, что можете!?
-Даже больше! - администратор переглянулся с Кутюрье.
-А если он того?... - шеф-повар сделал жест, не предполагавший двойного толкования.
-Гикнется? - Большой Босс повернул голову к выходу, - Ну, что ж, тогда вы из его черепа пепельницу сделайте и нам на стол ставьте...
С этими словами он покинул склад, а Кутюрье начинал кормить Дрыгонога аллергенным продуктом...
Спустя неделю крутые автомобили подкатили к ресторану, и оттуда вышли люди в черных костюмах, поднявшись по лестнице на второй этаж, прошли в зал и расселись за большим столом, в центре которого красовалась пепельница, сделанная из человеческого черепа...
*****
Я открыл глаза и с понял, что это был всего-навсего сон...
Я все-таки решил позвонить ей. Руки дрожали, пока я нажимал кнопки, сердце стучало словно перфоратор, включенный в режим долбежки, губы пересохли. Мы не виделись уже пару лет, но воспоминания о старых добрых днях меня преследовали месяца два. Вероника подняла трубку и сонным голосом сказала:
-Алло!
-Здравствуй, сонная принцесса! - сказал я и откашлялся в сторону, так как голос больше походил на треск ломаемой доски.
-Кто это?
-Конечно же ты не узнала меня! - я сделал вид, что обиделся и продолжил, - Как быстро летит время! Забываем старых друзей...
-Это - ты!? - в голосе девушки слышались одновременно: испуг, удивление и отчасти восторг, - Привет! Как дела?
-Давай без этих американских восклицаний! - я почему-то обиделся всерьез.
-Ну, не заводись! - Вероника была в хорошем расположении, несмотря на то, что мой звонок разбудил ее.
Я смягчился:
-Хорошо-хорошо! Как ты?
-Нормально!
-Работаешь?
-Работаю.
-Где?
-Там же.
-Слушай, я не стану делать длинных предисловий, а скажу прямо: Мне хотелось бы с тобой встретиться... - я замолчал, ожидая ответа. Пауза была долгой - секунд пять или семь, а потом девушка произнесла:
-Я не против...
Теперь мне нужно было некоторое время, чтобы собраться с мыслями.
-Когда тебе удобно и где?
-Как у тебя со временем сегодня? - она говорила очень спокойно, а я представлял ее карие глаза, выражавшие чувство растерянности и ожидания.
-Я, как пионер, всегда готов! - отрапортовал я.
-Отлично!...
Мы договорились о встрече, и через некоторое время она состоялась...
Мы стояли на лестничной клетке перед моей квартирой, и Вероника - чуть сзади, как бы прячась за мою спину, она будто бы боялась встречи с моей мамашей. Я, не вставляя ключ в замок, нажал кнопку звонка. Через некоторое время дверь открылась, и на пороге появилась пожилая женщина в домашнем халате и тапочках, это и была моя мама.
-Здравствуй... - женщина как-то робко посмотрела на меня и на девушку, стоявшую за моей спиной, - Здравствуйте... - поправилась она.
-Здравствуйте! - сказала Вероника.
-Вот и мы! - проговорил я, - Мы пройдем!?
-Конечно, проходите! - мама пропустила нас в прихожую, и я решил взять сразу быка за рога, - Я принес хорошую весть!
-И какую же? - мама насторожилась.
-Я женюсь! Сегодня мы с Вероникой подали заявление в ЗАГС!
На глазах у женщины появились слезы, и она, не сказав ни слова, прошла на кухню и села на стул. Мы проследовали за ней.
-Ты, что, расстроилась!? - я присел напротив, а Вероника встала рядом со мной, то и дело поправляя свои густые и длинные темно-каштановые волосы.
-Нет-нет... - поспешила заверить мама, вытирая слезы платком, - но это как-то неожиданно...
-Как же неожиданно!? - почти закричал я, - Я же твердил тебе об этом чуть ли не каждый день!
-Да... Но я не принимала твои слова всерьез... К тому же не совсем улажен вопрос со следователем... - она искоса взглянула на Веронику, - Ты же в курсе, Вероника, что у него некие проблемы с властями!?
-Вы имеете в виду то заявление, которая подала на него та сучка!?
-Именно! - вмешался я, - но я завтра с утра должен быть в полимилиции, чтобы там окончательно закрыли дело...
Казалось, женщина начала успокаиваться, и Вероника взяла ее за плечи:
-Не волнуйтесь вы так сильно! Все будет хорошо! Давайте лучше отметим событие... - и обращаясь ко мне, добавила, - Помоги мне!
С этими словами мы принялись выкладывать из сумок на стол различные продукты и напитки, и мама внимательно следила за ее движениями. Постепенно ее глаза расширялись, так как такое количество товаров не смогло бы поместиться ни в какие сумки, а девушка все выкладывала и выкладывала. Вскоре все столы, полки и даже часть пола была завалена свертками, коробками, бутылками, а также другими упаковками, отчего наша кухня стала напоминать продуктовый склад средних размеров. Отдышавшись, Вероника сказала:
-Ух, наконец-то!
-Теперь хорошо бы где-то все это разместить, - я почесал затылок и закурил.
-Ничего страшного! - Вероника подмигнула мне и маме, - Большую часть мы уберем в мешки и вывесим за окно, что-то отнесем на балкон, остальное съедим и выпьем. Главное, не отчаиваться!...
Легкий голубоватый туман стелился по полу квартиры, когда я услышал звонок домашнего телефона, и в голове мелькнули мысли:
"Неужели мама успела поставить телефон в мое отсутствие..."
Я поднял рубку и услышал знакомый голос следователя:
-Вы уже выехали?
-Да-да, - сказал я, думая: "Откуда они могли узнать этот номер, ведь его даже я не знаю?" Вслух же произнес, - Я буду в Наро-фоминске через полчаса, - и снова подумал: "Зачем я соврал, ведь я не буду там через полчаса!"
Я вышел из электрички и направился через площадь на проспект, названия которого я не запомнил, да и не собирался запоминать, как вдруг увидел, идущую мне навстречу девушку в цветастой рубашке с короткими рукавами, черных узких джинсах и такого же цвета кроссовках. Через плечо у нее была перекинута кожаная сумка. Я поправил очки и внимательно посмотрел на приближавшуюся. Короткие волосы, отсутствие макияжа. Сомнений не возникало, это была она - Ксения!
-Здорово, - как ни в чем не бывало сказала она, словно не было разлуки, словно пропасть, возникшая между нами полтора года назад, не представляла собой непреодолимую преграду в наших отношениях.
Я молча кивнул.
-Может быть ты объяснишь мне, что все это значит? - в голосе не было злобы, и это слегка напрягало.
-Что именно?
-Твоя предстоящая женитьба, и то, что меня целый день показывают по Центральному телевидению!
Я посмотрел на людей со съемочной аппаратурой, суетившихся у станции, на высокого человека в строгом черном костюме, почти строевым шагом маршировавшего перед продуктовым павильоном, а затем на маленького толстенького человечка в клетчатой рубашке и джинсах, направлявшегося к нам. Последний был тем самым следователем, который вызывал меня для снятия показаний. он широко улыбался и разводил руками точно мой старинный приятель.
-Так-так! - громко кричал он, - Вы вместе! Вот и славно! Сейчас кого-то мы отправим домой, а кто-то отправится в иные места за дачу заведомо-ложных показаний! - следователь продолжал улыбаться и принялся трясти мою руку.
-Что происходит? - теперь спросил я, - Почему ее показывают по Центральному телевидению? - я посмотрел на Ксению, которая встала рядом со мной и взяла меня под руку.
-Да не обращайте вы на это внимания! - следователь сделал жест в сторону марширующего человека, - Это все Щуренко затеял! Я говорил ему, что стоит подождать...
-Чего подождать? - я ничего не понимал.
-Да! - вставила слово девушка.
-А с вами мы будем разговаривать в другом месте! - следователь сдвинул брови и строго погрозил ей пальцем и вытащил не известно откуда папку с бумагами, - Вот тут вам нужно поставить подпись, - это он обращался ко мне, - А вам ... - он поперхнулся и сплюнул прямо нам под ноги.
-А что нам? - Ксения взглянула мне в глаза, - У нас все хорошо! Все вопросы улажены! - она прижалась ко мне, - Ведь правда?
-Да... - робко произнес я, - У нас все хорошо!
-Мы снова вместе! - сказала девушка и поцеловала меня в щеку.
-Отлично! - следователь повернулся на сто восемьдесят градусов, посмотрел по сторонам и увидел небольшой ресторанчик, расположившийся в подвале жилого дома, - Давайте пройдем в ресторан, там все и закончим...
Мы пожали плечами и пошли за мужчиной, которой пропал сразу же при входе в заведение...
По залу между столиков прохаживалась полная женщина в белом халате и ярко-красном фартуке. Голова ее была покрыта такой же красной косынкой, и поэтому я не сразу узнал бухгалтера из ресторана, в котором работал. Она же подошла ко мне и тихо спросила:
-А тот маленький мужчинка, что прошел в ВИП-зал, кто такой?
-Это мой товарищ, - ответил я, - а куда нам можно присесть?
-Да куда угодно, - сказала женщина, - если занято, то можем освободить...
Мы с Ксенией прошли в самый дальний угол, и она прилегла на диван. Я же оглядывался по сторонам, как-будто стараясь отыскать кого-то, но скорее всего вспоминал то, что и вспоминать не стоило.
-Я очень сильно изменилась! - прошептала Ксения, и я посмотрел на нее.
Я чуть не упал в обморок: все ее лицо было в старческих морщинах, глаза ввалились, губы потрескались, нос стал крючковатым, а ноздри раздулись... Внезапно в голову стукнула мысль: "Как же так! У меня же дома - Вероника! Что я скажу ей!?" Я зажмурился и открыл глаза ровно через семнадцать мгновений и увидел перед собой ту самую Ксению, которую я когда-то очень сильно любил. А к нам спешил маленький толстый следователь...
Я открыл глаза и с горечью понял, что это всего-навсего сон...
ГЛАВА ТРЕТЬЯ
Op^PaukPPPfeee чувствовал себя как-то неловко. Ему казалось, что все должны обращать на него внимание, указывать пальцами всяческим образом выражать свое недовольство. Но людям, вместе с которыми он двигался в неизвестном направлении, было абсолютно на него наплевать, как впрочем и на остальных окружающих, все были заняты только своими собственными делами и заботами. Никто ни с кем не разговаривал, не смотрел ни на кого, мало того, и ребятишки, находящие в любой ситуации, в любом месте какие-то занятия, сопровождаемые громкими криками и смехом или, на худой конец - плачем, молча следовали вместе с родителями, либо с кем-то еще. Странная толпа, каковой не было видно ни конца ни края, упрямо шла в одном направлении, и только стук каблуков по камням, скрип телег, да шелест одежды нарушали тишину. Op^PaukPPPfeee поглядывал в окна домов, но они оставались мертвы, скорее всего жители покинули свои жилища. Мелькали мыслишки: "Где я нахожусь? Что же здесь произошло?" Он понимал, что по поводу и без такового задает себе одни и те же вопросы и не находит на них ответа. Возможно ответы были столь очевидны, что ускользали от его разумения, а возможно, наоборот, слишком сложны, и его мозг отказывался обрабатывать их. В любом случае он решил отдаться на волю судьбе, сказав, будь, что будет...
Как гром среди ясного неба, раздался голос, больше похожий на механический, нежели на человеческий:
-Внимание! Всем оставаться на своих местах и не шевелиться! В город вступают войска Великой армии! В целях безопасности никому не следует произносить ни слова, а также ни жестами, ни какими-либо другими действиями не препятствовать движению воинов императора!