После раскола I Интернационала в 1872 году анархистская его часть существовала еще несколько лет - до 1878 года, но постепенно активность I Интернационала сходила на нет. Объясняется это множеством причин. В их числе можно назвать и то, что не произошло теоретического осмысления анархистских идей, основной из которых становился анархо-коммунизм, разработанный Петром Алексеевичем Кропоткиным.
Можно назвать несколько причин упадка анархизма. Пожалуй, главные его причины нужно искать в ошибочной тактике анархистов тех лет. Они надеялись на скорую революцию, которую можно вызвать с помощью "символических актов насилия", и потому не считали, что нужно создавать прочные организации, рассчитанные на долгое существование. Спаду радикализма в рядах рабочего класса способствовал и происходивший в 1880-е годы экономический рост(1).
Само собой, анархисты участвовали в рабочем движении, боролись за свои идеалы (вспомним историю Первого мая, который отмечается в честь казненных анархистов, активных участников чикагского рабочего движения)(2), принимали активное участие в деятельности Парижской Коммуны: "Выборы в Совет Коммуны Парижа все же состоялись 26 марта. Выборы проводились по норме: 1 представитель от 20 тысяч населения ... Французский источник: 14 активистов Интернационала, 9 активистов бланкистских групп, около 20 якобинцев и 25-30 "независимых революционеров". Советские исследователи: 19 якобинцев, 18 бланкистов, 13 прудонистов, 10 коллективистов-федералистов ("левых прудонистов"), 3 - близки к Бакунину, 2 - близки к Марксу. В любом случае, тенденция видна достаточно ясно. В Совете образовалось свое "большинство", группировавшееся преимущественно вокруг якобинцев, бланкистов и независимых, и "меньшинство", состоявшее преимущественно из прудонистов и коллективистов. Первые больше интересовались политической революцией, вторые - социальной"(3).
Кроме того, в 1870-1880-е годы происходило все большее полевение анархистов - от прудоновского мютюэлизма к анархо-коммунистическим идеям. По сути, анархо-коммунистом был уже Михаил Бакунин (с конца 1860-х - начала 1870-х годов), о чем говорил еще его товарищ по борьбе Джеймс Гильом(4).
Когда Жвания пишет, что "Даже миролюбивый Петр Алексеевич Кропоткин - и тот призывал пролить реки крови ради победы социальной революции", он, в принципе, прав. Но все-таки дело обстояло несколько иначе.
Во-первых, Кропоткина назвать "миролюбивым" достаточно сложно. Скорее он был гуманистом, верившим в изначально "добрую природу" людей, что, однако, не отрицает применения насилия ради достижения нового, справедливого общества. Во-вторых, часто демонизируют Михаила Бакунина, которого представляют этаким "апостолом разрушения", в первую очередь за высказывание: "Дайте же нам довериться вечному духу, который только потому разрушает и уничтожает, что он есть неисчерпаемый и вечно созидающий источник всякой жизни. Страсть к разрушению есть вместе с тем и творческая страсть!"(5) Но вот только забывают, что это слова еще НЕ анархиста Бакунина, сказанные в 1842 году. Анархистом Михаил Александрович еще станет, много лет спустя (хотя в анархистских кругах рубежа XIX-XX веков это изречение часто использовали в качестве эпиграфа, девиза в различных изданиях, листовках). Зато, отвечая одиозному С. Нечаеву, по сути подставившему Бакунина (ведь в итоге даже трактат "Катехизис революционера" стали приписывать Бакунину), теоретик анархизма писал, в частности, следующее: "Я, с своей стороны, ни разбоя, ни воровства, ни вообще никакого противучеловеческого насилия не терплю, но признаюсь, что если мне приходится выбирать между разбойничеством и воровством восседающих на престоле или пользующихся всеми привилегиями и между народным воровством и разбоем, то я без малейшего колебания принимаю сторону последнего, нахожу его естественным, необходимым и даже в некотором смысле законным ...
Итак, в основании всей нашей деятельности должен лежать этот простой закон: правда, честность, доверие между всеми братьями и в отношении к каждому человеку, который способен быть и которого Вы бы желали сделать братом; ложь, хитрость, опутывания, а по необходимости и насилие - в отношении к врагам. Таким образом Вы будете морализировать, укреплять, теснее связывать своих и расторгать связи и разрушать силы других"(6).
Вот это уже написано в 1870 году и по праву может быть названо словами анархиста Бакунина.
В конце концов, Бакунин был сторонником бунтов, восстаний как способов начать революцию, но уж никак не индивидуального террора. И в тюрьму он попал за активное участие в революции 1848 года. Да и впоследствии призывал к участию в восстаниях и сам включался в борьбу.
А Кропоткин прямо призывал к "пропаганде действием", и при этом пользовался большим влиянием в анархистских кругах. Вот что он писал о предстоящей революции: "Нет сомнения, что будут при этом и акты мести. Разные Ватрены и Тома поплатятся за свою непопулярность. Но это будет только одна из случайностей борьбы, а вовсе еще не революция"(7).
Советский историк Наталья Пирумова отмечала, что хотя Кропоткин и признавал индивидуальный террор как форму борьбы, но только "в сочетании с другими формами борьбы, и в том числе с непременной агитацией в народе"(8). При этом для Кропоткина главным было то, какое влияние террористические акции оказывают на народные массы. Так, например, он писал об убийстве Александра II: "Конечно, нечего надеяться, что Александр III изменит политику своего отца... Значение события 1 марта важно нес этой точки зрения. Событие на Екатерининском канале имеет для нас большее значение прежде всего потому, что это событие нанесло смертельный удар самодержавию. Престиж "помазанника Божия" потускнел перед простой жестянкой с нитроглицерином. Теперь цари будут знать, что нельзя безнаказанно попирать народные права. С другой стороны, сами угнетаемые научатся теперь защищаться... Как бы то ни было, первый удар, и удар сокрушительный, нанесен русскому самодержавию. Разрушение царизма началось, и никто не сможет сказать, когда и где это разрушение остановится"(9).
В свою очередь французский анархо-коммунист, последователь Петра Кропоткина Жан Грав, размышляя в 1890-е годы над "практическими действиями", противопоставлял "необдуманные действия" "обдуманным", и писал при этом: "...допустим, что борьба между хозяевами и рабочими обострилась, что происходит стачка. В числе хозяев есть такие, которые выдаются среди остальных своей жестокостью - которые вызвали своей особенно сильной эксплуатацией эту стачку, своим упорством затягивают ее, мешая другим хозяевам уступить ... Представим себе теперь, что такого хозяина найдут где-нибудь убитым, причем тут же будет записка, объясняющая, что его убили именно как эксплуататора..."(10) Речь шла о том, что если поджечь завод или убить кого-то из хозяев в условиях, когда нет реальных причин для забастовки, когда нет серьезного недовольства, то это только подставит совершившего такое действие, а рабочих настроит против него, зато если сделать то же самое, когда стачка уже идет, но начальство упорствует, это будет вполне уместно.
В конечном счете, отмечает Даниэль Герен, когда анархисты оказались небольшим меньшинством, они оставили идею воинственности в рамках массовых движений(11). Анархисты стали организовываться небольшими группами для "пропаганды действием".
Террористы
По мнению того же Д. Герена, начало подобной "пропаганде" положили Кафиэро и Малатеста: "5 апреля 1877 они направили группу приблизительно из тридцати вооруженных бойцов, которые внезапно появились в горах итальянской области Беневенто, сожгли приходские документы в маленькой деревне, раздали фонды из сейфа налогового инспектора бедным, а так же попытались установить либертарный коммунизм в миниатюре, в сельском, крохотном масштабе. В конце концов, все они были разысканы, оцепеневшие от холода, и сдались без сопротивления"(12).
Анархистский террор становится с тех пор постоянным явлением, хотя, как указывает современный анархистский автор Боб Блэк, анархизм и нельзя считать синонимом слова "бомбизм" (терроризм), так как "в сравнении с, скажем, правительством Соединенных Штатов, которое каждый день сбрасывает на Ирак больше бомб, чем все анархисты мира бросили за почти 150 лет своего существования как политического движения"(13).
Ну а еще в начале XX века В. Забрежнев писал, что, несмотря на то, что анархо-коммунисты и признают террористические методы борьбы, терроризм отнюдь не тожествен анархизму, поскольку "не связан органически с сущностью анархического мировоззрения". Как раз наоборот, утверждал Забрежнев, нет более гуманистического и жизнелюбивого идейного течения, чем анархизм. И продолжал: "И только понимание сущности современного строя, основанного на насилии, самый этот строй, его проявления, сущность государства, этой машины, основанной на насилии во имя насилия, вынуждают анархистов бороться с ним насилием". При этом он прекрасно видел, что противники анархистов часто отождествляют анархизм и терроризм, стараясь "подменить все содержание анархической пропаганды, представляя ее призывом к бессмысленным жестокостям - безграничною и беспричинною жаждою крови. ... Одни делают это, чтобы оправдать применение к анархистам, даже и без всякого видимого повода, за одно то, что они анархисты, самых суровых мер; другие, чтобы помешать распространению анархизма, чтобы оттолкнуть от знакомства с ним". Забрежнев утверждал, что все эти измышления легко опровергнуть, если вникнуть в анархистские идеи и познакомиться с анархистским движением. "Но что до всего этого недобросовестным врагам!"(14)
Оказавшись в идеологическом гетто, многие анархисты занялись индивидуальным террором. Они видели в нем возможность пробудить народные массы и расположить их к анархистским идеалам. Именно "пропаганда действием" призвана была, по мысли террористов от анархизма, пробудь рабочий класс от апатии и вновь направить его к революционной борьбе(15). Артур Холичер писал: "Действия нигилистов в России и анархистов во Франции вырастали из необходимости возбуждать совесть современников"(16). Поэтому самыми знаменитыми террористами-анархистами той поры и оказались именно французские анархисты и российские народовольцы, анархисты и эсеры. Впрочем, волна леворадикального террора прокатилась по многим странам, что отражало общее состояние общества и леворадикалов, пытавшихся поднять массы на революцию.
Самое, пожалуй, знаменитое имя, связанное с анархистским терроризмом - Равашоль. Однако понять его и таких, как он (Анри, Вайяна, Казиеро, многих других), невозможно, не поняв эпохи, в которую он жил. А между тем это было время громких политических скандалов, расцвета промышленного и финансового капитала, происходивших на фоне сильной эксплуатации рабочего класса.
Классовая борьба была реальностью, в ней, похоже, мало кто сомневался, хотя о революциях речь еще не шла (это было "безреволюционное безвременье", промежуток между Парижской Коммуной и Первой русской революцией, которая вновь сильнейшим образом напомнит о том, что капитализм не вечен).
В те годы расстрел рабочих демонстраций воспринимался как будничное явление (вспомним хотя бы Хеймаркетскую бойню 1886 года, которая оказалась символом, но отнюдь не была единичным случаем).
Так произошло и во Франции 1 мая 1891 года. В тот день во многих городах прошли рабочие демонстрации, сопровождавшиеся столкновениями с полицией, которая вызвала в ряде городов на помощь войска. "Но особое значение имели события в Форуми и в Клиши".
В Форуми в этот день было ранено около 40 и убито 9 человек, в том числе трое детей. В то же время в Клиши проходило собрание анархистов, которые по его окончании вышли на улицу под красным знаменем. Произошла стычка с полицией, с обеих сторон раздались револьверные выстрелы. Несколько человек было задержано. Одного отпустили сразу, а двое рабочих были осуждены: одного приговорили к пяти, другого - к трем годам каторжных работ. При этом в Форуми против демонстрантов впервые были испробованы новые ружья системы "Лебель", которые, говорилось в официальном отчете, дали ""прекрасные результаты", положив на месте много рабочих, женщин и детей". Ну а что касается схваченных полицией в результате демонстрации, то их, раненых, жестоко избивали, "и в течение двух суток не давали воды не только для питья, но даже для промывки не перевязанных ран"(17).
В марте 1892-го за них отомстили: 11 марта была взорвана бомба в доме мсье Бенуа, президента Дворца правосудия, 15 марта бомба взорвалась в казарме Лобау, а 27 марта было взорвано полдома прокурора мсье Було(18).
Так начинался "анархистский террор 1892-1894 годов" во Франции.
Вскоре за организацию этих взрывов был схвачен Равашоль, вовсе не скрывавший своих анархистских взглядов. В момент ареста ему было 32 года. Происходил террорист из бедной семьи, "...досыта натерпелся от того плачевного и бедственного положения, которое готовы были сколько угодно терпеть его товарищи на фабриках. Его беспокойный темперамент не могли удовлетворить ни суровый подневольный труд, следствием которого был ежедневным монотонный груз работы, ни медленная необозримая игра реформ, к которой призывали псевдорабочие организации, стремившиеся крутить рабочими по своему усмотрению"(19). Поначалу Равашоль занимался "мелочевкой": пытался заниматься фальшивомонетничеством (неудачно); затем убил одинокого дворянина с окраины, у которого почти не оказалось денег; после этого ограбил могилу старой аристократки, которая завещала захоронить с ней ее драгоценности, и т.д. - в общем, терять ему было нечего.
Участь Равашоля была решена: в июле 1892 года он был казнен по приговору суда. Однако теракты продолжались: 9 декабря 1893 года Аугуст Вайян бросил бомбу в зал палаты депутатов Дворца Бурбонов в момент заседания депутатов правительства Казимира-Перье, который, однако, не пострадал.
Зато уже через два дня через палату депутатов был проведен закон об анархистах, задавлена анархистская пресса. Были проведены многочисленные аресты и обыски(20). Десятки анархистов и социалистов были схвачены в начале января следующего года. Вайян, так же как и Равашоль, был казнен.
После этого, с февраля 1894 года Эмиль Анри бросил бомбу в кафе парижского отеля "Терминус". Два десятка человек были ранены, один погиб.
Анри, в отличие от Равашоля, принадлежал к буржуазным слоям общества и мог вести размеренную обеспеченную жизнь (впрочем, Бакунин происходил из видной дворянской семьи, а Кропоткин вообще был потомственным князем, имевшим даже больше прав на престол, чем правившая династия). Однако Анри выбрал путь революционной борьбы. "Вы вешаете в Чикаго, отрубаете головы в Германии, душите в Хересе, расстреливаете в Барселоне, гильотинируете в Монбризоне и Париже - но анархия - это то, что вы никогда не сможете уничтожить ... Она восстает как насильственное ответное движение против порядка этого общества, она представляет все мечты о равенстве и освобождении, о разрушении современного авторитета. Она всюду; ее нигде нельзя схватить, и она уничтожит вас"(21), - говорил он в своей защитной речи в суде. В мае того же года Анри был казнен.
Реакцией властей на акции анархистов стал сфабрикованный "процесс тридцати", целью которого было уничтожение анархизма как явления: "... в группе объявленной преступным объединением, такой выдающийся и всемирно известный ученый, как Поль Реклю, такие публицисты, как Жан Грав, Александр Коген, Шарль Шатель, Феликс Фенеон, Пуже, Мата, Ледо, фигурировали рядом с ворами и сомнительными подонками общества..."(22)
Кроме Франции, анархисты-террористы активно действовали и в других странах, в том числе в Испании, где с анархизм пустил особенно крепкие корни в рабочей среде(23).
В начале XX столетия анархистский терроризм получил распространение и в России, что было вполне закономерно на волне поднимающегося революционного движения.
В 1903 году возникает радикальная анархистская группа в Белостоке: "Они расстались с Бундом (организацией еврейских социал-демократов), с социалистами-революционерами и с ПСП (Польской социалистической партией, чьи социалистические убеждения сочетались с мощным стремлением к национальной независимости), обратившись к более экстремальным доктринам анархизма"(24).
Новых сторонников анархизма привлекали бескомпромиссность и радикальность, а тактика индивидуального террора, "пропаганды действием" казалась в складывавшихся условиях вполне уместной. Как пишет Пол Эврич, разворачивавшаяся в начале XX столетия в России индустриализация "выкинула на обочину немалую часть общества - люмпен-пролетариев и другие растерзанные элементы общества, лишенные возможности существования во враждебном и меняющемся мире", и в этих людях ультрарадикальный анархизм вполне мог найти немало последователей. Что, отчасти и произошло. Однако стать ведущей силой анархизм тогда так и не смог(25).
Начавшаяся Первая русская революция способствовала подъему анархистов - повсеместно появлялись новые группы: в Варшаве, Вильно, Минске, Риге, Гродно, Ковеле, Ровно, Одессе, Севастополе, Екатеринославе, Киеве, Харькове, Баку, в Крыму, Москве, Санкт-Петербурге и других городах.
Среди знаменитых анархистских организаций тех лет можно назвать "Черное знамя" и "Безначалие" - это были анархо-террористические группы, избравшие путь террористической пропаганды действием. "В Белостоке почти все анархисты были членами "Черного знамени". История этой молодежи отмечена отчаянным фанатизмом и непрерывными актами насилия. Они были первой анархистской группой, которая сознательно взяла на вооружение политику террора против существующего порядка"(26).
Анархисты этой волны были исполнены духом радикального неприятия существующего общества и несли призыв к восстанию, революции, к уничтожению старого мира.
Надо учитывать и то, что в конце XIX века вновь получили распространение идеи анархо-индивидуализма Штирнера, который, казалось бы, к тому времени был уже забыт. Причиной их ренессанса стали работы Ницше, которые пользовались в анархистских кругах заметной популярностью. Причем увлечение анархо-индивидуализмом было скорее тактическим, чем идеологическим: многие анархисты-коммунисты принимали идеи индивидуализма в качестве принципа борьбы за коммунистическое общество посредством индивидуального действия.
"В "максималистской" атмосфере 1905 года, наверное, было неизбежно, что главную роль стало играть террористическое крыло анархистского движения ... Не проходило и дня без газетного сообщения о сенсационных грабежах, убийствах и диверсиях, которые были делом рук отчаянных налетчиков. Они грабили банки и магазины, захватывали печатные прессы, чтобы издавать свою литературу, убивали сторожей, офицеров полиции и правительственных чиновников. Отчаянная и раздраженная молодежь удовлетворяла свою тягу к острым чувствам и самоутверждению, бросая бомбы в общественные помещения, заводские конторы, в театры и рестораны"(27).
Жвания утверждает: "Если бы анархисты прошлого, боевики, верили в то, что человечество рано или поздно прозреет, они бы листовки раздавали, а не бомбы кидали. Но они не хотели ждать всеобщего озарения и прозрения, они включали ускоренный счетчик жизни и заряжали свои револьверы". Но он сильно искажает действительность: анархисты той поры очень активно раздавали листовки, а также распространяли газеты, брошюры, писали книги - и все это сочеталось у них с радикальными акциями "прямого действия". Причем "раздавали листовки" отнюдь не только анархо-синдикалисты, но и анархо-террористы, о чем подробно написано применительно у Пола Эврича(28). Кроме того, в качестве примера российского эпистолярного жанра анархистов рубежа XIX-XX веков стоит почитать двухтомный сборник документов о российских анархистах(29).
Приведу выдержки из листовок белостокских анархистов, которые сочетали индивидуальный террор и распространение листовок:
"БРАТЬЯ! Нас не страшит борьба, пусть голод и холод не остановит наши революционные акты; магазины и склады буржуазии всегда полны хлебом, не будем же голодать в то время, когда они пируют! Довольно крови она из нас высосала. Довольно быть дойкой крови для этого ненасытного зверя! Довольно терпели мы от этой поганой сволочи! Покажем угнетателям, правителям, что рабочий класс способен рассчитываться с ними"(30).
"Наконец, и мы дожили до счастливого момента в нашем рабочем движении: и из наших рядов брошена бомба в наших притеснителей. Из наших рабочих рядов выступил герой, борец и показал нам, как надо бороться с нашим врагом. Вчерашней бомбой, брошенной в память Лодзинских жертв, мы присоединились к новому направлению рабочей борьбы, мы выступили на путь бомб и террора, на путь анархизма и революции, и трепет и ужас охватили господствующую часть общества.
...
Товарищи! Вчерашняя бомба нанесла большой удар нашим притеснителям. Великая слава тебе, герой, бросивший бомбу! Пусть твой пример найдет отклик в великой рабочей массе. Пусть твоя бомба сделает хорошее начало для [длин]ного ряда рабочего террора. Тогда скорее наступит наша свобода, тогда мы скорее положим конец нашему рабству, тогда скорее наступит Анархический Коммунизм!
Долой господ! Да здравствует бомба! Да здравствует Анархический Коммунизм!"(31)
Однако как ни старались террористы привлечь своими действиями народ к анархистским идеям, у них этого не получалось. Белостокская группа, самая, пожалуй, знаменитая из анархистских групп начала XX века, на пике своего развития насчитывала около 200-300 человек.
Примечания:
(1) Дамье В. В. Из истории анархо-синдикализма (http://www.kras.fatal.ru/ANARCHOSYNDICALISM.htm); Guérin D. Anarchism: From Theory to Practice (http://www.geocities.com/nestor_mcnab/guerin/Practice.html#anarchism)
(2) Черный Л., Тюрин-Дубовик А. История Первомая (http://anarcho.front.ru/library/history/h_west_08.htm)
(3) Дамье В. Коммунальная революция во Франции в 1871 году (http://knowledge1871.narod.ru/History/Damie/1871.htm)
(4) Гильом Дж. Интернационал (воспоминания и материалы 1864-1878 гг.). Том I-II. Пб.-М.: Голос Труда, 1922. С. 170-171. Подстрочный комментарий.
(5) Бакунин М. А. Реакция в Германии (Очерк француза) (http://avtonom.org/index.php?nid=990)
(6) Бакунин М. А. Письмо к С. Г. Нечаеву (http://avtonom.org/index.php?nid=989)
(7) Кропоткин П. А. Хлеб и воля (http://www.kras.fatal.ru/Hlebivolja.htm)
(8) Пирумова Н. М. Петр Алексеевич Кропоткин (http://vivovoco.rsl.ru/VV/BOOKS/KROPOTKIN/CHAPT04.HTM)
(9) Цит. по: Будницкий О. В. П. А. Кропоткин и проблема революционного терроризма (http://new-anarchy.narod.ru/kropotkinterror.htm)
(10) Грав Ж. Умирающее общество и Анархiя. Одесса, 1906. С. 134.
(11) Guérin D. Op. cit.
(12) Ibid.
(13) Блэк Б. Анархия: вопросы и ответы (http://avtonom.org/index.php?nid=1016).
(14) Анархисты. Документы и материалы. 1883-1935 гг. В 2 т. Т. 1. 1883-1916 гг. М.: РОССПЭН, 1998.
(15) Guérin D. Op. cit.
(16) Холичер А. Равашоль и парижские анархисты // Михаил Александрович Бакунин. Личность и творчество (к 190-летию со дня рождения). Выпуск III. М.: Институт экономики РАН, 2005. С. 162.
(17) Анархисты. Документы и материалы. Т. 1.
(18) Холичер А. Равашоль и парижские анархисты. С. 170-172; Ernest Alfred Vizetelly. The Anarchists: Their Faith and Their Record (http://dwardmac.pitzer.edu:16080/Anarchist_Archives/vizetelly/vizetelly6.html)
(19) Холичер А. Равашоль и парижские анархисты. С. 174.
(20) Там же. С. 184.
(21) Там же. С. 197-198.
(22) Там же. С. 204.
(23) Ernest Alfred Vizetelly. The Anarchists.
(24) Эврич П. Русские анархисты. 1905-1917 (http://www.a-read.narod.ru/evrichrusanar.rar)
(25) Там же.
(26) Там же.
(27) Там же.
(28) См.: Эврич П. Русские анархисты.
(29) Анархисты. Документы и материалы. Т. 1; Т. 2. 1917-1935 гг. М.: РОССПЭН, 1999.