"Еще недавно катастрофы сглаживали социальное неравенство - в эти редкие моменты разделенные группы людей забывали о своих отличиях и собирались вместе. Но теперь катастрофы порождают обратное: они дают шанс в обществе жестокого неравенства с помощью денег и победы в соревновании купить себе возможность выжить".
Кляйн Н. Доктрина шока
В предыдущей части данной работы речь шла метаморфозах, которые претерпевают в последние десятилетия государственная власть и капиталистическая экономика, о ряде проблем потребительского общества современного капитализма, переживающего серьезные испытания на прочность в условиях глобализации, и подвергающего население многих стран Земли грандиозным социально-экономическим экспериментам.
Сейчас, в условиях глобализации, когда институты национального государства во многих странах трещат по швам, а политические интересы даже ведущих мировых держав во многом подчинены экономическим интересам транснациональных корпораций, в условиях бурно развивающегося мирового экономического кризиса, уже сейчас сравниваемого с Великой Депрессией 1929-1930-х годов, все актуальнее становится вопрос о том, каким будет человечество в обозримом будущем, что станет с капитализмом, государственной властью, в каких направлениях они будут развиваться (либо деградировать), или же произойдет кардинальная смена парадигм нашей цивилизации.
В современном мире, когда множится многомиллионная армия безработных, голодающих, когда снова заговорили о реальной опасности новой Мировой войны вопрос о том, куда движется наш мир становится все более обсуждаемым, и, так как все большее количество людей происходящие процессы не устраивают, начинается активный поиск альтернатив современным типам политических, экономических, социальных отношений: в данном случае попробуем рассмотреть более подробно проблемы неолиберальной модели развития, как современный западный тип капитализма мечется между более свободным своим развитием, и более контролируемым со стороны государства; а так же проблему тяги части населения к жесткой, твердой власти, которая "остановит разгул неолиберализма", сворачивающего социальное государство, что особенно остро звучит в условиях мирового экономического кризиса.
Между властью и капиталом
В предыдущей части уже писалось о том, что экономический кризис 1970-х годов поставил в повестку дня вопрос об изменениях в экономических отношениях, однако с годами данный вопрос становится только все более запутанным, так как те изменения, которые активно развернулись где-то после 1984-го года весьма неоднозначно отразились на жизни миллионов людей по всему миру, особенно если учитывать периодические кризисы, сотрясающие капитализм, и в особенности последний кризис, развитие которого мы сейчас имеем возможность наблюдать изнутри.
Что касается серьезного ухудшения жизни множества людей с началом мирового экономического кризиса, то стоит обратить внимание на следующие цифры: "Полный коллапс рынка труда может случиться, если мир будет все глубже погружаться в кризис, а принимаемые меры не будут более решительными и скоординированными, тревожатся эксперты Международной организации труда (МОТ). По их оценкам, представленным в опубликованном докладе, в результате драматических событий в мировой экономике цифры глобальной безработицы могут вырасти на 50 млн человек, а около 200 млн рабочих, главным образом в странах с развивающимися экономиками, могут быть ввергнуты в чрезвычайную бедность.
При этом число "работяг", отброшенных за черту бедности, при которой их заработок не будет превышать 2$ на члена семьи, может повыситься до 1,4 млрд, или 45% от общего числа работающих.
(...)
В 2008 году самый высокий уровень безработицы наблюдался в Северной Африке и на Ближнем Востоке - 10,3% и 9,4% соответственно. В среднем по странам бывшего соцлагеря и СНГ было 8,8%. Меньшая безработица была зарегистрирован в Африке (район Сахары) - 7,9% и в странах Латинской Америки - 7,3%. Самый низкий уровень безработицы наблюдался в Восточной Азии - в 3,8%.
В странах Евросоюза безработица выросла до 6,4% и достигла 32,3 млн человек. Мало того, трудоустроиться в Европе стало еще труднее. Пока страны Азии активно создавали рабочие места (на них пришлось 57% от всех новых вариантов трудоустройства), в Евросоюзе было ликвидировано почти 900 тыс. рабочих мест"[1].
Ну а для большей наглядности, чтобы лучше оценить тенденции в плане роста безработицы и связанных с этим социальных проблем приведем еще ряд цифр, дабы лучше оценить динамику: "Так, по данным Международной организации труда безработица среди молодежи от 15 до 24 лет в 1995 - 2005 гг. увеличилась с 74 до 85 млн. человек. Мир также проиграл войну с голодом, которым охвачены многие африканские страны"[2]. Ну и наконец, общие цифры по уровню безработицы на начало 2008-го года по всему миру: "По данным МОТ, в 2007 году число безработных людей в мире выросло по сравнению с 2006 годом на 2,9 млн и достигло почти 190 млн. Дальнейший рост армии безработных в 2008 году эксперты связывают с возможными мировыми экономическими потрясениями, сообщает в четверг служба новостей ООН"[3].
И еще отнюдь не факт, что это самые объективные цифры, тем более что есть такое понятие как "скрытая безработица", прекаризация наемного труда[4], в мире сохраняется рабство. В России, например, процент живущих за чертой бедности и на гране очень сильно разница в официальных и неофициальных исследованиях, так что говорить об абсолютных цифрах, конечно же, не приходятся, зато можно вполне говорить о тенденции, и она, прямо скажем, не утешает. В частности газета "Санкт-Петербургские ведомости" отмечает, что в современном мире (со ссылкой на данные, приводимые Организацией Объединенных Наций) "около 860 млн человек страдают от хронического голода"[5], и это при том, что общее население Земли составляет примерно 6,7 миллиарда человек, то есть голодает (хронически!) примерно 7,8% населения планеты, и это на фоне существования в Западном мире пресловутого "общества потребления", которое является пусть и другого рода, но не менее важной проблемой человечества. В целом же мы получаем, что распределение жизненно важных ресурсов на планете происходит крайне неравномерно. И, опять же, неправильно объяснять кризисы капитализма пресловутым "перепроизводством", так как это оно - миф, только возвеличивающий капитализм, так как это самое "перепроизводство" на деле означает невозможность сбыть товар людям, которые не нуждаются в нем, либо не могут себе позволить его приобрести, что ведет к сокращению производств, сокращению рабочих мест, зарплат, а, соответственно, к снижению жизненного уровня трудящихся: то есть преодоления кризиса происходит не благодаря удовлетворению потребностей людей, но за их счет. Еще видный теоретик анархо-коммунизма Петр Алексеевич Кропоткин писал в конце девятнадцатого века по этому вопросу следующее: "Возьмем хотя бы так называемое "перепроизводство". Вот слово, которым нам уже прожужжали уши!
Есть ли хоть один экономист, хоть один академик или кандидат в таковые, который бы не утверждал, что экономические кризисы происходят от перепроизводства, что в известный момент производится больше ситца, сукна или часов, чем требуется! При этом капиталистов, упорно стремящихся производить свыше возможного потребления, обыкновенно обвиняют в излишней "жадности".
Но все это при ближайшем изучении вопроса оказывается совершенным вздором. Действительно, назовите хоть один товар (из числа общеупотребляемых), который бы производился в количестве, превышающем потребность в нем. Переберите все предметы, вывозимые странами, ведущими большую внешнюю торговлю, - и вы увидите, что почти все эти товары производятся в количествах, не достаточных даже для жителей той самой страны, которая их вывозит"[6]. Проблема тут заключается в том, что современные достижения "золотого миллиарда" произошли за счет систематического ограбления стран третьего мира, которые на сегодняшний день являются для Запада поставщиками сырьевых ресурсов, а так же производственными центрами: капиталистом движет желание извлекать прибыль, без чего он перестает быть капиталистом, так что перенос заводов и фабрик из стран благополучного "развитого капитализма" в менее благополучные страны вполне объясним, тем более что в этих странах рабочим могут позволить себе платить много меньшие зарплаты, ведь и запросы у них намного ниже. При этом такой процесс миграции капитала объективно ведет к снижению уровня жизни в странах Запада, так как появляется новый, более выгодный способ получения прибыли, нежели поддержание кейнсианской модели экономики, поддержание и развитие потребительского общества, которое строилось по принципу - "производить больше товаров, что бы продавать больше товаров, вызывая зависимость от постоянного потребления, что будет вести к постоянному росту прибылей". В итоге получается примерно то, о чем писал Эрих Фромм: производство ради производства, когда люди живут, дабы производить, чтобы потреблять[7] - человек находится в глубокой зависимости от производственного процесса, то есть живет для капитализма, в то время как капитализм живет ради себя, и по прежнему зависит от необходимости извлечения прибыли, без которого его существование теряет смысл. В итоге получается то, что очень точно выразили российские анархо-синдикалисты в 90-е годы прошлого века: "Порочная логика "производства ради производства" и "потребления ради потребления" - эти неотъемлемые признаки капиталистического индустриализма - лишь подчиняет себе новые, постиндустриальные и экологичные технологии, которые в иных условиях, быть может, могли бы стать фактором освобождения и гармонии"[8]. И развивая свою мысль они поясняют свое видение современного индустриального капитализма, как системы определенных общественных отношений: "Во-первых, это доведенная до абсолюта логика господства как ведущий стимул любой деятельности. В различных вариантах индустриалистского общественного устройства она может проявляться по- разному: на частнокапиталистическом Западе - в виде погони за прибылью любой ценой, в том мире, который до сих пор прикрывался этикеткой "социализма" с определением "реальный", - как жажда приобрести иерархические привилегии. Но в обоих вариантах человека вынуждают стремиться к власти, к триумфу над всем окружающим. Ибо: топчи - или будешь растоптан сам.
Во-вторых, к важнейшим чертам индустриализма следует отнести предельную специализацию, крайнее разделение труда (техническое и социальное), которое доходит до полного разрыва между руководителем и исполнителем, производителем и потребителем. Этот признак, опять-таки характерный и для "западных" и для "восточных" разновидностей, предопределяет негативные последствия индустриализма: "производство ради производства", разрушающее окружающую среду и игнорирующее действительные нужды природы и потребителей, отчуждение и подчинение человека внешнему диктату (будь то безликие, надличностные законы рынка или произвольные решения управляющей бюрократии), антисолидарное поведение людей, подтачивание человеческой личности, ее творческой фантазии и свободы экономической рациональностью и материально-потребительской ценностной ориентацией"[9].
Между тем понижение уровня жизни в странах Запада ставит людей перед выбором: бежать или бороться. По сути, в наше время трудящимся бежать некуда - по-настоящему мобилен капитал, но не люди. И тут вполне можно вспомнить Джона Кейнса, который писал в 1925-м году: "Те, кто первым подвергается нападению, сталкивается с понижением своего жизненного уровня, потому что стоимость их жизни не может понизиться ранее, чем другие подвергнутся нападению; поэтому они имеют полное право защищать себя. Класс, который подвергается сокращению заработной платы в ее номинальной ценности, не имеет гарантии, что это будет компенсировано позднее путем соответствующего понижения стоимости жизни и что его потери не пойдут на увеличение выгод другого класса"[10]. Вот только не так просто в наше время трудящимся классам организовать свое сопротивление понижению своего жизненного уровня, так как возможности их чрезвычайно ограничены в век высоких технологий, который оказались скорее ловушкой, нежели помощниками человека, так как именно благодаря им капитал ныне обладает той степенью мобильности, которая позволяет ему с легкостью менять место своего базирования оставляя в драках дезориентированный и одураченный народ. При этом то, о чем пишет Кейнс - это аксиома капиталистического мира: капитал ищет, где выгодней, и задача человека, если он только хочет выжить, бороться за себя и свои интересы. Вот только сегодняшнюю ситуацию вполне можно сравнить с игрой в карты, когда капитал оказывается шулером, играющим на своем поле своими же краплеными картами...
В первой части данной работы уже приводился ряд статистических данных, наглядно демонстрирующих что такое нищета и бедность в современном мире, и эти цифры говорят сами за себя: несмотря на фасад социального государства, выстроенного в Западном мире после Второй Мировой войны, это не более чем иллюзия "справедливого" мира, тем более что достигалась она за счет эксплуатации "освобождавшихся от колониальной зависимости" стран третьего мира, которые по сути, принимали подчас не более чем номинальную (политическую) независимость (продолжая зависеть от более могущественных государств - в первую очередь США и СССР, подминавшего под себя "освобожденные" от ига капитализма страны в интересах собственной империалистической политики), при том, что многие из них погружались тут же в бесконечные кровопролитные войны (между собой и гражданские).
Надежды на то, что весь мир станет таким же процветающим и развитым, каким Запад предстает по всему миру (да и на самом Западе, конечно же, тоже) с рекламных плакатов и в рекламных роликах оторваны от реальности, так как правительства стран Запада и руководители ТНК в этом попросту не заинтересованы: "Пример восточноевропейских стран и "третьего мира" наглядно показывает, что массового производства для массового потребления здесь не получается. Здесь возможен лишь экономический рост в отдельных секторах экономики, обслуживающих, прежде всего, потребности имущей элиты (например, производство предметов роскоши). В социальном отношении это общество с чудовищной поляризацией богатства и бедности"[11].
Вот вполне характерный пример из жизни современных "независимых государств", который вполне типичен для наших дней: "3 миллиарда американских долларов генерала Абаджа и его семья отложили на депозитных счетах в швейцарских и французских банках, в то время как большая часть из 120 миллионов нигерийцев даже не имеет доступа к качественной пище, учреждениям здравоохранения и образования. В год независимости Нигерии (1960) 30 процентов населения жили за чертой бедности. К 1999 году их доля возросла до 70 процентов"[12]. Так называя "независимость" обернулась на деле полной свободой местных "царьков" разорять свой народ, когда многочисленные претенденты на власть всеми силами стараются занять тепленькое место в коридорах власти из-за чего ведутся нескончаемые войны, что только преумножает и без того многочисленные беды гражданского населения, которое окончательно дезориентируется в политическом плане, обрекая себя на участие в "разборках" бесконечного количества политиканов и военщины, на словах обещающих на все голоса установление стабильности и порядка, а на деле рвущихся по горам трупов своих сограждан к выгодной кормушке.
И вот тут-то в очередной раз встает вопрос о том, что же из себя на деле представляют современные государства, о которых Зигмунд Бауман говорит, что те все более превращаются в этакие полицейские участки на службе капитала. Как можно видеть, небольшие современные государства находятся сегодня в огромной зависимости, причем, подчас не столько иностранных государств, сколько от транснациональных корпораций.
Пресловутая национальная независимость сегодня - это возможность войти в долю с ТНК, либо попытка перехватить денежный поток, чтобы он тек не в руки иностранных, но именно своих, местных олигархов и политиков - таково, например, положение дел в Анголе: "Последние 10 лет ангольское правительство ежегодно получало от 2 до 3 миллиардов долларов за счет нефтяного экспорта. Это примерно 90 процентов всего государственного бюджета.
И за счет этих поступлений правительство ангольского президента Жозе Эдуарду Душ Сантуша финансировало гражданскую войну, более 25 лет опустошавшую страну"[13]. Говоря по-простому, Ангола - это сырьевой придаток Запада, заложник политики специализирующихся на добыче и поставках нефти ТНК (в данном случае можно как минимум упомянуть французскую нефтяную корпорацию "Elf" и американскую "Chevron", а так же такие известные компании как "BP", "Texaco", "Shell", "Agip" и "ExxonMobil"[14]).
Современный мир - это мир нескольких сильных государств и нескольких десятков ведущих транснациональных корпораций, которые имеют каждый свои интересы в мировой политике, не всегда совпадающие. Да и вообще, сегодня именно крупнейшие олигархи, ведущие корпорации часто определяют политику тех или иных государств, а вовсе не "национальные интересы", вывеской, которой обычно стараются прикрыть очередную развязанную войну, вмешательства в дела других государств.
Вернер К. и Вайс Г. Приводят в своей книге многочисленные свидетельства того, как ТНК влияют на политику множества стран, кроме уже упомянутых случаев стоит упомянуть еще ряд одиозных примеров того, как в нашем мире извлекаются поистине баснословные прибыли на крови и страданиях миллионов людей: Судан, Чад, Камерун, Россия, Индонезия, Мьянма, Эквадор, Афганистан, Ирак[15]. Это поистине - "грязный бизнес" на крови. Везде есть свои региональные особенности, однако объединяет их всех - стремление власть и капитал имущих извлекать максимум прибыли любой ценой, наплевав (по возможности) на экологию и жизни, здоровье и чувства людей.
Так, например, в Судане нефтяные корпорации фактически являются участниками военного конфликта: "Фирмы готовы сотрудничать с военным режимом. В свою очередь военные готовы защищать сооружения концернов, при этом еще сильнее ущемляя права человека"[16]. В тоже время в Эквадоре сооружается нефтепровод через "девственный лес", деньги на строительство были выделены WestLB. То, что при этом страдают местные жители, разрушается экология большой бизнес и местную власть совершенно не волнует, так как речь идет об извлечении огромных прибылей, поэтому "везде, по всей 500-километровой трассе нефтепровода с местным населением ничуть не церемонятся"[17].
Не менее характерные свидетельство против корпораций (будь то частные или государственные), и вообще варварства капитализма приводит в своей книге "Общество риска" Ульрих Бек, описывая два очень ярких случая, первый из которых относится к бразильского селения Вилла-Паризи: "Газовые маски здесь уже продаются в супермаркетах. У большинства детей астма, бронхит, болезни горла и носа, сыпь на коже .
В Вилла-Паризи легко ориентироваться по запаху. На одном краю клокочет открытая клоака, на другом течет ручей зеленоватой клейкой жидкости. Запах жженых куриных перьев говорит о близости сталелитейного завода, запах тухлых яиц свидетельствует о близости химической фабрики.
(...)
История самого грязного поселка в мире началась в 1954 году, когда бразильская фирма "Пегропрас" выбрала заболоченную окраину местом для своего нефтеперегонного завода. Вскоре здесь появился крупнейший сталелитейный концерн Косипа, к нему присоединились американо-бразильский концерн по производству удобрений, мультинациональные концерны "Фиат", "Дау Кемикл" и "Юниен Карпид". Это был период бума бразильского капитализма. Военное правительство пригласило зарубежных предпринимателей производить у себя вредные для окружающей среды продукты (...)
Катастрофа произошла 25 февраля этого года [1984 - прим. К. С.]. Из-за небрежности в работе фирмы "Пегропрас" в болото, на котором стоят свайные постройки Вилла-Соку, вылилось 700 тысяч литров нефти. В течение двух минут над фавелой пронесся огненный смерч. В огне погибло 500 человек. Трупов детей не обнаружили".
И второе свидетельство про индийский город Бхопал: "Птицы падали с неба. Индийские водяные буйволы валились замертво на улицах и полях и спустя несколько часов вздувались от центральноазиатской жары. И повсюду умершие от удушья люди, с пеной у рта, с судорожно сжатыми руками вцепились в землю. В конце прошлой недели [тоже 1984-й год - прим. К. С.] их было три тысячи, и количество жертв растет, власти сбились со счета. Около двадцати тысяч человек, по всей вероятности, ослепнут. В городе Бхопал в ночь с воскресенья на понедельник произошел не имеющий аналогов в истории индустриальный апокалипсис. На одной из химических фабрик произошла утечка газа, ядовитое облако точно саваном покрыло густонаселенный район площадью в шестьдесят пять квадратных километров. Когда оно наконец рассеялось, вокруг распространился сладковатый запах разложения. Город превратился в поле сражения, хотя не было никакой войны. Индусы сжигали трупы мертвецов на кострах, по двадцать пять человек сразу. Скоро стало не хватать дров для ритуальной кремации - тогда трупы стали обливать керосином и поджигать. На мусульманском кладбище оказалось мало места, пришлось вскрывать старые могилы, нарушая священные заповеди ислама"[18].
Еще один показатель того, что в сегодняшнем мире существует чрезвычайно неравномерное распределение ресурсов, что так называемые страны "золотого миллиарда" живут за счет ограбления других, беднейших государств, - это данные о том, какую долю в общемировом потреблении занимает единственная на сегодняшний день сверхдержава США: "Капиталисты в США грабят не только свое население. Имея примерно 4 % населения мира (281 млн. по сравнению с 6,5 млрд. жителей всего мира в 2000 г.), США потребляют около 40 % мировых ресурсов"[19].
Капиталистическую глобализацию иногда называют "макдональдизацией", так как главным действующим лицом, извлекающим колоссальные прибыли, подминающим под себя всех кого только может являются Соединенные Штаты Америки, и характеризуя его, отмечая его двойственность Джордж Брэдфорд отмечает: "(...) макдональдизация требует низкооплачиваемых чернорабочих, если подразумевается существование инвесторов, получающих высокие прибыли. Все не могут быть богатыми. Капитализму нужна колония, и кто-то должен ею стать"[20].
Так что процесс прогрессирования неолиберальной капиталистической глобализации ведет к тому, что люди оказываются перед своеобразным выбором: сильное государство и социальные гарантии, которое уходит в прошлое, либо слабое государство без социальных гарантий. Первое нравится народу, привыкшему к сытой жизни в потребительском обществе, либо тем, кто хотел бы жить в таком обществе, но пока не имел такой возможности; второе же более предпочтительно для власть и капитал имущих, так как в таком случае есть возможность извлечения большей прибыли при меньшей ответственности.
Анархистская критика исходит из того, что государство в принципе не может быть справедливым, что наличие государства автоматически подразумевает социальное неравенство, классовое расслоение общества. Однако, так как на сегодняшний день анархисты не являются нигде определяющей силой, и даже в таких странах как Испания или Греция не могут похвастаться что их идеи пользуются популярностью в массах (хотя в той же Греции действия анархистов и способны при этом получить поддержку до трети и даже большей половины населения в зависимости от степени их радикальности), то и рассматривать приходится магистральные тенденции развития в первую очередь: анархизм на сегодня - это радикальная критика капитализма, капиталистической глобализации.
И именно потому, что идеи о "безвластном обществе равных гармонично развитых личностей", люди и поставлены перед дилеммой: сильная власть или сильный капитал. Что-то радикальное людям в их массе сейчас чуждо, так как они еще надеются на "справедливое государство", либо попросту не имели еще опыта жизни в таковых условиях, либо потому что действительно верят, что модель капиталистического общества потребления сложившегося во второй половине двадцатого столетия - это лучшее из того, что может существовать. В тоже время капитал чувствует свою силу, и потому стремится избавиться от пут "социальности", которые лишь назойливая, мешающая ему спокойно развиваться обуза.
В этом смысле актуально и по современному звучат слова французского географа, анархо-коммуниста Элизе Реклю: "В моей памяти живо еще то глубокое недоумение, которое вызывало в крестьянах в [18]48 году провозглашение "республики"; "а все-таки нужно короля!" повторяли они на перерыв друг за другом. И они скоро нашли другого господина, без которого существование казалось им немыслимо: по-видимому в их воображении политический строй мира должен был соответствовать их представлению о семье, в которой господствовало беспрекословное повиновение, грубая сила и насилие. Имея эту грубую власть в бесконечных видоизменениях постоянно перед своими глазами, они были бессильны представить себе возможность иного существования, а с другой стороны наследственные привычки рабства, так глубоко проникли в клетки их крови, нервов и мозга, что несмотря на всю очевидность совершавшегося политического переворота, они не хотели понять этой городской революции, которой вместе с тем не соответствовала эволюция умов в деревне"[21].
Что касается извлечения прибыли и сворачивания социального государства. Апологеты капитализма утверждают, что капитализм - это лучший, универсальный способ удовлетворения человеческих нужд, что капитализм в силу своей "гуманности" создал потребительское общество "государства всеобщего благосостояния", однако это не так, точнее не совсем так.
Эрих Фромм в своей книге "Здоровое общество" (1955) писал о том, что современный ему капитализм так сказать "вещь в себе", стоящая над понятием о полезности товара: "Капиталиста вообще не должна интересовать полезность его продукции для потребителя. Это не означает, что капиталистом движет (в психологическом отношении) ненасытная жажда денег. Так это или не так - несущественно для капиталистического способа производства. В действительности на ранней стадии развития производства стремление к наживе гораздо чаще служило для капиталиста мотивом деятельности, чем в наше время, когда владение и управление в значительной мере отделены одно от другого, а желание получить более высокую прибыль подчинено стремлению к непрестанному расширению производства и беспрепятственной работе предприятия"[22]. То есть да - одна из основных (если не самая основная) потребностей капиталиста - это извлечение прибыли, однако не безудержная, не маниакальная - просто природа у него такая. Это как для киллера убивать: ничего личного, просто бизнес.
Надо учитывать при этом еще и то, что мы живем не просто во времена "общества потребления", что было бы еще полбеды, но мы живем в эпоху "общества спектакля", когда иллюзии правят бал, а реальные проблемы находятся в тени вымышленных мечтаний, когда на первом месте находится мечта о капиталистическом рае, капиталистическом мифе, который хотя и не достижим для большинства населения, однако же способствует тому, что многие люди верят, будто бы это именно они окажутся в "когорте избранных". Да, жизнь современного европейца, да и вообще, человека, вкусившего прелести "государства всеобщего благосостояния" много лучше, нежели жизнь пролетария девятнадцатого - первой половины двадцатого веков, однако: во-первых, не все, далеко не все жители Земли живут сейчас (в чисто материальном отношении) принципиально лучше людей позапрошлого века; а во-вторых, потребительское общество породило огромное количество новых проблем, таких как тотальная отчужденность и разобщенность, рост количества людей страдающих от депрессий и вообще психологических проблем.
Так что необходимость замены капиталистического строя более справедливым общественным устройством никуда не делась, вот только сделать это сегодня очень сложно. Как писал Ги Дебор: "Сплочённость общества спектакля определенным образом подтвердила правоту революционеров, поскольку стало ясно, что в нем нельзя реформировать ни малейшей детали, не разрушая всей системы. Но в то же время эта сплочённость и упразднила любые организованные революционные устремления, ликвидировав общественные сферы, где они более или менее могли выражаться: от профсоюзного движения до газет, от городов до книг"[23].
Капитализм показал себя как хотя и неустойчивая система, однако же, способная легко меняться, приспосабливаться и выживать в очень сложных условиях модель мироустройства, когда на первый взгляд кажется, ему должен придти вполне закономерный конец. Последний вариант капитализма на сегодняшний день - это пресловутый "неолиберализм", который базируется на так называемом "Вашингтонском консенсусе", и именно эта система является на сегодня главным проводником сворачивания "социального государства".
В своей книге "Прибыль на людях" Ноам Хомский пишет: "Неолиберальный Вашингтонский консенсус представляет собой основанную на определенных рыночных принципах политику, проводимую правительством США и в значительной степени подконтрольными ему международными учреждениями в отношении более уязвимых обществ. Этот курс зачастую предстает в роли программы неотложной структурной корректировки. Его основные правила, в двух словах, таковы: либерализовать цены и финансы, дать рынку установить цены ("выправить цены"), покончить с инфляцией ("макроэкономическая стабильность"), осуществить приватизацию. Правительство должно "уйти с дороги" - а значит, и население тоже, ведь правительство демократическое, хотя этот вывод явно не афишируется"[24]. Результат такой политики - разрушение национальных экономик и попадание их в зависимость от экономики США и североамериканских транснациональных корпораций. Как пишет Борис Кагарлицкий применительно к данному вопросу: "Параллельно корпорации, ставшие транснациональными, начинают беспрецедентное давление на все национальные правительства с требованием снизить импортные и экспортные пошлины, отменить все ограничения на движение товаров, обеспечить режим абсолютной торговой свободы. Иными словами, капитал требует от государства, чтобы то решило организационные и финансовые проблемы, которые тот сам себе создал в процессе наступления рабочих.
Правительства уступают. Снижение торговых барьеров внешне выглядит мерой по поощрению торговли. Но с каждой новой уступкой государство теряет не только средства для решения социальных проблем, но и контроль над процессами, происходящими в собственной экономике. Политика поощрения торговли оборачивается субсидированием транснационального капитала за счет общества"[25].
Современный "левый" публицист Карл-Хайнц Рот анализируя в первой половине девяностых годов прошлого века разворачивавшийся процесс капиталистической глобализации писал о том, что сворачивание кейнсианской модели экономики ведет к тому, что в мире происходит "выравнивание бедности", а политика становится все в большей степени придатком капиталистических интересов: "С ликвидацией "суверенитета в сфере установления процентной ставки", "валютного суверенитета" и даже текущего бюджета государство в значительной мере утратило способность осуществлять экономическую и социально-политическую интеграцию классов в пределах своих политических границ. Большинство инструментов, которыми обладало государство в кейнсианскую эру и тем более при "реальном социализме" для автономного "экономического" управления воспроизводством капитала и общества внутри своих границ, растаяли в кризисном цикле последних 20 лет как снег на солнце. (...) в ходе формирования возникающих отсюда отношений гегемонии и подчинения государственная политика "размещения производства" становится подчиненной переменной величиной в диктуемом мировым капиталом новом определении норм прибыли, зарплат и трансфертных выплат.
Таким образом, теперь уже имеет место не эксплуатация бедных стран богатыми странами; сказывается тенденция к выравниванию издержек на оплату рабочей силы, выравниванию ситуации массовой безработицы и низкой занятости - при извлечении прибыли глобальным капиталом из глобального труда. (...) В борьбе за лучшие условия привлечения и размещения капитала политические элиты деградировали до роли зависимых посредников эксплуатации и низкой занятости"[26].
Правда, справедливости ради стоит заметить, что все-таки "политические элиты" пока не все и не вполне подпали под влияние капитала, о чем еще раз стоит напомнить процитировав Хомского: ""Главными архитекторами" неолиберального "Вашингтонского консенсуса" являются хозяева частной экономики, преимущественно гигантские корпорации, контролирующие значительную часть международного хозяйства и обладающие средствами, позволяющими им как определять политику, так и формировать мысли и мнения людей. В этой системе США по вполне очевидным причинам играют особую роль"[27].
Ну и возвращаясь к тому, как капитализм влияет на жизнь жителей отдельных государств, особенно в свете развивающегося мирового кризиса, который имеет место быть в мире пресловутого мобильного капитала, когда экспорт служит не столько удовлетворению нужд людей, сколько удовлетворению алчности богачей, и когда одна часть планеты (меньшая) существует за счет другой ее части (большей): "Вообще "вывоз" обыкновенно представляет из себя вовсе не "излишек" - даже если вначале вывозная торговля и имела действительно такое происхождение. Басня о босом сапожнике и оборванном портном так же справедлива по отношению к народам, как была когда-то справедлива по отношению к ремесленнику. Вывозят вообще необходимое, нужное самой стране, и происходит это оттого, что рабочие не могут купить на свою заработную плату того, что они произвели, раз им приходится, покупая товар, платить и ренту, и прибыль, и проценты капиталисту и банкиру.
Неудовлетворенной остается не только все растущая потребность благосостояния; но очень часто и потребность в самом необходимом. А поэтому и перепроизводства (по крайней мере, в этом смысле) не существует: оно есть не что иное, как изобретение теоретиков политической экономии"[28].
И вот на фоне того как капитализм становится все более свободным, неограниченным в своих действиях, когда его принципы кажется, побеждают окончательно, народные массы все чаще "выходят на улицу" чтобы сопротивляться глобализации капитала. Но у этой практики есть вполне реальные подводные камни, такие, например, как вера в государственное регулирование экономикой, вера в то, что государство способно навести справедливый порядок в стремительно меняющемся нестабильном мире. Опасность тут кроется в том, что из-за стремления остановить неолиберальную политику и вернуть в полной мере кейнсианство, от которого политические и экономические элиты решили отказаться более двадцати лет назад, вполне реально можно ожидать не восстановление в полном объеме "социальных гарантий", но развертывание по всему миру вполне натуральных полицейских порядков (что, впрочем, итак уже происходит).
Угроза тоталитаризма сегодня кроется в желании стабильности и порядка в противовес развитию "общества риска", которое пугает своей нестабильностью. А все от того что люди предпочитают выбирать между властью и капиталом: сильной государственной властью и свободными рыночно-капиталистическими отношениями - вместо того, чтобы искать третий путь, который позволит им выбирать не меньшее из зол, а нечто совсем другое.
Мечта о сильном государстве и призрак тоталитаризма
Итак, люди, напуганные разгулом "рыночной стихии", глобализацией, начинают искать выход из создавшегося положения. Вариантов, предлагающих победить "недостатки современного мира" довольно много, и один из них - это усиление государственного контроля за экономикой, политической жизнью. Мечта о сильном государстве становится насущной потребностью все новых людей, считающих, что именно так они смогут оградить себя от свалившихся на них в последние годы проблем.
Людям кажется, что если государство возьмет в свои руки больше власти, то этот мир может стать действительно справедливым (насколько это возможно). При этом одной из причин, приводящих к данной мысли является ностальгия по "старому доброму времени", когда жизнью заправляло кейнсианство. Пресловутое "социальное государство" западного мира - это удел мечтаний многих сегодняшних оппозиционеров неолиберализма, ведь в те годы был достигнут небывало высокий рост уровня жизни миллионов людей, когда социальные гарантии стали нормой жизни, а пролетариат получил многое из того, о чем трудящиеся девятнадцатого столетия могли разве что только помечтать, что привело к тому, что: "В Западной Европе утвердилась система социального партнерства в рамках "демократического корпоративизма" - сотрудничества между властью, предпринимателями и профсоюзами"[29].
Корпоративное общество, социальное партнерство в рамках парламентской демократии стало основополагающей идеей Западного мира, в то время как во множестве других стран (в странах так называемого "социалистического блока" - или, точнее говоря - в странах государственного капитализма при правлении коммунистических партий) была отчасти сходная модель: тоже самое социальное партнерство, корпоративизм (в частности профсоюзы были жестко интегрированы в государственную систему управления, были жестко подчинены интересам государства, и только такими и могли быть), только при открыто авторитарном, или даже тоталитарном правлении (хотя на словах речь об этом, конечно же, не шла).
По сути, после Второй Мировой войны и Запад и Восток строили практически одно и тоже - социальное государство и капиталистическое общество потребления. Только в одном случае это была частнокапиталистическая модель, а в другом - государственнокапиталистическая (называвшаяся в популистских целях социализмом)[30].
Вот только всегда надо помнить о том, что: "Социальное государство действует как ниппель - раз повысив уровень жизни, его уже нельзя понизить без последствий, без массового недовольства. Социальное государство обеспечивает стабильность, но только если есть ресурсы для поддержания уже достигнутого уровня жизни"[31]. Да и даже более: социальное государство не может полноценно существовать без постоянного расширения возможностей населения, что, однако, ограничено рядом факторов: во-первых, интересами политических и капиталистических элит, отнюдь не заинтересованными в том, чтобы возможности "простых смертных" все больше приближались к их возможностям[32], а во-вторых, чисто материальными возможностями, то есть - ограниченностью ресурсов, эколого-природным фактором[33].
Элиты прекрасно осознавали и осознают пределы возможностей "государства всеобщего благосостояния", и это еще одна причина перехода в 1980-е к осуществлению проекта капиталистической глобализации, когда расходы на социальные программы стали сокращать, был сменен курс с "государство обеспечивает людям", на "люди сами обеспечивают себе"[34]. Все равно всего на всех не хватит, и чем дальше зайти в совершенствовании социального государства, тем более мощный протест можно теоретически получить в будущем, если элитам пришлось бы "сворачивать социальное государство" вне зависимости от собственных желаний, то есть если бы данная модель общественного устройства рухнула бы сама под напором "внешних" обстоятельств, то есть, просто-напросто исчерпав все возможные ресурсы для собственного роста. В конце концов, социальное государство - это не более чем одна из разновидностей капитализма, который может существовать только постоянно расширяясь (границы возможностей при этом несколько туманны, а последствия, которые ждут по их достижению - непредсказуемы); соответственно социальное государство может существовать только постоянно расширяясь, постоянно расширяя возможности населения.
Как писал в середине 60-х годов прошлого века Мюрррей Букчин к вопросу о проблемах экологии в условиях капитализма: "В современном обществе неограниченный экономический рост принято считать свидетельством прогресса человечества. В действительности, рост является почти синонимом рыночной экономики, которая превалирует сегодня в США и в мире. Этот факт находит яркое отражение в популярном лозунге бизнеса: "Расти или погибнуть". Мы живем в мире соревновательности, в котором конкуренция является законом экономической жизни.
Недостаточно, однако, обвинять в наших экологических проблемах только лишь рост. Система глубоко укоренившихся структур - в которой рост является лишь поверхностным явлением - определяет наше общество. В широкой рыночной экономике (будь то корпоративный тип в Соединенных Штатах или бюрократический тип в Советском Союзе) конкуренция сама по себе порождает необходимость роста. Рост для каждого предприятия является лучшей защитой против угрозы поглощения конкурентом"[35]. Постоянное расширение собственных границ - это жизненная потребность капиталистического общества, в этом его сила, но также и его слабость, так как хотя расширение и может происходить очень долго, однако же, в какой-то момент наверняка будет остановлена теми или иными пределами, и тогда уже неизбежно встанет вопрос о самом факте существования капитализма.
Ну а другой "радикальный эколог", марксист Андре Горц писал, что: "Сторонники капиталистического развития правы, по крайней мере, в одном пункте. В рамках современного общества и существующей модели потребления, основанной на неравенстве, привилегиях и стремлении к прибыли, отсутствие индустриального роста может означать только застой, безработицу, увеличение разрыва между бедными и богатыми. В рамках современного способа производства нельзя ограничить или прекратить экономический рост, не вызвав еще более несправедливого распределения экономических благ"[36].
Пока мы живем логикой современного мира "рост" будет продолжаться, порождая все новые и новые проблемы, однако самой логикой своего существования капитализм обречен на экспансивное постоянное развитие, несмотря ни на какие объективные возражения: чтобы жить, капиталистический мир должен продолжать свою экспансию: экспансию на новые рынки, и развитие потребительских потребления, так что даже попытки ограничить последнее пока не вполне удачны и последовательны, хотя и имеют определенную перспективу в том случае, если капитализм все-таки преодолеет сопротивление потребителей и вновь сделает упор на эксплуатацию и ограбление, а не на потребление, хотя и в этом случае вероятно капитализм уже не сможет полностью отказаться от потребительской мании: в конце концов "общество потребления" - это выгодно, тут главное для капитал и власть имущих суметь совместить неолиберализм и потребление, так чтобы эта модель не лопнула в результате лежащих в основе такого синтеза противоречий.
Капиталистический рост - этот рост ради извлечения прибыли, человек и его реальные интересы здесь вторичны.
Опять же, "государство всеобщего благосостояния" на сегодня - это фактически синоним "общества потребления", что дает в частности тот эффект, что одновременно с сокращением социальных гарантий, сворачиванием программ по соцобеспечению, индустрия рекламы продолжает прогрессировать, а система потребительства продолжает идти по пути расширения своих границ (тем более что далеко не весь мир сегодня поглощен данным типом общественного устройства, как уже отмечалось выше - в мире одних только хронически голодающих насчитывается порядка 7,8% от всего населения нашей планеты). Создается поистине сюрреалистическая картина, когда возможности людей сокращаются, однако же, потребности их продолжают при этом расти.
В результате мы имеем довольно таки медленно (хотя конечно все в нашем мире относительно) идущий процесс капиталистической глобализации, постепенно поглощающий мир: развалился "социалистический" лагерь, СССР прекратил свое существование, Китай стал фактически открыто капиталистической страной западного типа[37], в различных государствах происходят "оранжевые революции", НАТО во главе с США ведет агрессивную политику "демократизации" стран с авторитарными и тоталитарными режимами (в действительности подчиняя своим и своих транснациональных корпораций выгодные им регионы).
Глобализуясь, мир становится все более однообразным в культурологическом смысле слова: культуры различных регионов планеты стандартизируются, национальные различия все более стираются. С одной стороны - это вполне объяснимый и логичный процесс, так как мир тяготеет к созданию общемирового единого сообщества, когда благодаря развитию средств коммуникации люди становятся в каком-то смысле все ближе друг к другу, а становясь единым мир нуждается в упрощении контактов между отдельными регионами: единое информационное (коммуникационное пространство) требует унификации ради более упрощенного общения, обмена информацией, сотрудничества. С другой же стороны объединения мира (то есть собственно глобализация) хотя и является процессом объективным и прогрессивным, однако то, как это происходит многих не устраивает и откровенно раздражает, так как объективный процесс глобализации происходит сегодня под диктовку Соединенных Штатов, и носит агрессивно капиталистический характер, который не естественным путем интегрирует различные культуры друг в друга, но насильственно их разрушает ради процесса американизации (макдональдизации).
Ответом на подобные тенденции является в частности подъем "правых" настроений: от сторонников большего порядка (большего контроля над экономикой и политикой со стороны государства), до ультраправых (всевозможных неонацистов, неофашистов и т. п.). И если первыми движет скорее ностальгия по кейнсианству, то вторыми надежда на осуществление этакого ксенофобского проекта (Франция - для французов, Россия - для русских, Европа - для белых и т. д.). Часто эти нотки сливаются, образуя полноценное "новое правое", использующее антикапиталистическую риторику ради продвижения националистических идей.
В свое время австрийский психолог Вильгельм Райх так оценивал причины прихода к власти НСДАП во главе с Гитлером к власти в Германии: "Наряду с прочими факторами, приходу немецкого фашизма к власти немало способствовал раскол немецкого общества, вызванный борьбой множества различных политических партий. Быстрый и убедительный приход фашизма к власти ясно показывает, что обещание сохранить единство общества с помощью государства представлялось большинству немецкого народа более существенным, чем программы отдельных партий"[38]. То есть получается, что Гитлеру помогло во многом непонимание его противниками и соперниками на политическом поле того, какие идеи привлекательны для народа, что ими двигало, в результате чего будучи поглощены отчужденными от реального общества проблемами все они упустили как используя общественное недовольство, вооружившись красивыми и понятными лозунгами Гитлер планомерно приближался к заветной цели: и дело не в конкретных лозунгах даже, а в стремлении к стабильности и порядку, особенно на фоне того, что начало 30-х годов прошлого века было временем Великой Депрессии охватившей мир, которая уже проходила, однако же, страхи, вызванные ей в массах, толкали эти самые массы на путь спасения через радикальные меры, через жесткую государственную политику[39].
И это необходимо обязательно учитывать при анализе ситуации в мире сегодня, пытаясь понять, к чему в итоге приведет новый глобальный экономический кризис. И тем более учитывать, чем чаще современные "правые" используют в своих пропагандистских целях антикапиталистическую, левацкую риторику[40], и в качестве примера такого заимствования: "В свои первые дни в качестве президента Франции Николя Саркози (Nicolas Sarkozy) показал, что ценности новых "левых" прекрасно совмещаются с современными "правыми". Саркози увлекся этими "ценностями""[41].
И в этой связи рост интереса к "правым" не удивителен, ведь те используют привычную критику капитализма "левыми", выступают за вполне себе левацкие на первый взгляд ценности, призывают к решительным действиям, и лозунги их вполне созвучны тому, что многие хотели бы получить: стабильность, спокойствие, уверенность в завтрашнем дне. А учитывая, что современная политика - это вполне характерное отражение постмодернизма, так как и "левые" и "правые" находясь у власти, проводят практически одну и ту же политику, - то понятно, почему люди готовы идти за тем, кто на словах предлагает альтернативу.
Да, есть еще и радикальная левая, есть альтерглобалистское движение, но: во-первых радикальные на сегодня не пользуются должным влиянием, и, по сути маргинальны (в смысле своего влияния на умонастроения общественных масс), а, во-вторых, альтерглобалистское движение слишком неоднородно и в нем преобладают либеральные тенденции, хотя радикальная составляющая и достаточно отчетливо выделяется на их фоне[42]. Кроме того слишком еще свежо воспоминание о "коммунистическом эксперименте", который до сих пор для огромного количества людей является воплощением "левой" идеи как таковой (и это не смотря на все разнообразие левого политического спектра), называемой по этой причине порой даже "тоталитарной по своей сути": то есть получается, что в определенных слоях общества "левые" предстают как сторонники установления тоталитарного режима.
Ну а "правые", которые при этом вовсе не называют себя сторонниками фашизма или национал-социализма, выступают с критикой неолиберальной модели развития, активно участвующие в политической жизни своих стран, и используют типичную популистскую тактику заигрывания настроениями общества потому и набирают постепенно определенную популярность, что выглядят после всего этого "единственной альтернативой" капитализму.
Вот и получается прямо-таки по Оруэллу, что "правда - это ложь".
Конечно, в действительности не все так мрачно как может показаться после обрисовывания такой картины, однако же, есть о чем задуматься, тем более что на сегодняшний день "новые правые" э то самая, пожалуй, креативная часть политической палитры, так как использует в своих действиях все то, что может способствовать росту их популярности, в то время как радикальные левые, чье место они таким образом занимают, оказываются несколько оттесненными на второй план, хотя потенциал у них и ничуть не меньше, а может быть все-таки и больше, нужно только нащупать то, посредством чего можно донести свои идеи до широких слоев общества.
Кстати, еще одним свидетельством роста "правых" настроений можно считать и подъем фундаменталистских настроений: сегодня религия это вновь один из способов противопоставить себя несправедливостям реального мира.
Подъем национализма и фундаментализма - это вполне закономерный ответ на вызовы глобализации, стирающей национальные особенности ради "американизации мира". Вопрос в том, насколько эти настроения адекватны, уже хотя бы в силу того, что стремятся решить не причину, а следствие, почему и вся антикапиталистическая риторика на деле оказывается не способной действительно преодолеть капитализм (хотя относительно радикальных религиозных фанатиков это еще спорный вопрос, так как религиозный фанатизм вовсе не чужд альтруистическим настроениям, идущим в разрез с капиталистической этикой). При этом собственно Соединенные Штаты, против которых, по сути, и направлена сегодня во многих странах "правая" критика капиталистической глобализации, являются не меньшим воплощением "правого проекта", в его неолиберально-имперском разливе: США сегодня - это претендент на создание мировой капиталистической колониальной империи под флагом неолиберализма. А что касается новых правых идей в России, то это, пожалуй "ностальгия по Советской Империи", то есть ностальгия по социальным гарантиям и великодержавному прошлому, когда внутри страны проводилась политика на развитие общества потребления, а вот вне - политика империализма, и все это вперемежку с национализмом, антисемитизмом показной религиозностью[43].
Национализм, неонацизм - это одна из тех проблем, которые вполне отчетливо стоят перед современным миром. Правая критика проблемы миграции сводится, по сути, к тому, что к нам "понаезжают всякие", отнимая у коренного населения рабочие места, сбивая уровень зарплат, повышая уровень преступности и т. д.[44] "Правые" популисты упирают на биологические, национальные, этнические и/или культурные различия, несовместимость наций и рас, пытаясь доказать, что "другие хуже нас", в крайнем случае "белые лучше черных и желтых, и прочих цветных".
В частности Этьен Балибар указывает на то, что современные новые правые вполне могут обходиться без россказней о биологических различиях: "То, что расы не составляют изолируемых биологических единств, что на самом деле "человеческих рас" не существует, признается без колебаний. Что поведение индивидов и их "предрасположенность" объясняются ни кровью, ни даже генами, но зачастую их принадлежностью к историческим "культурам". Напротив, совершенно в духе антропологической культурологи признается равенство и разнообразие: ведь именно эта полифония культур составляет человеческую цивилизацию. Но одновременно декларируется совершенно внеисторическое постоянство культур, которые выглядят совершенно устойчивыми и неизменными (...)
От теории рас или расовой борьбы в человеческой истории, основанной, якобы на биологических или психологических предпосылках, мы переходим к теории "этнических отношений" (или расовых отношений) в обществе, где натурализуется не расовая принадлежность, но расистское поведение. Расизм дифференциации является, с логической точки зрения, мета-расизмом, или тем, что мы могли бы назвать расизмом "второй позиции", который извлек урок из конфликта между расизмом и антирасизмом, предлагая себя в качестве политически приемлемой теории, объясняющей причины социальной агрессивности. Такой расизм утверждает что если мы хотим избежать расизма, то надо избегать "абстрактного" антирасизма, допускающего незнание психологических и социологических законов развития человеческих масс (популяций); надо соблюдать "порог терпимости", поддерживать "культурную дистанцию", то есть, во имя постулата, согласно которому индивиды являются наследниками и носителями одной-единственной культуры, подвергать сегрегации коллективы. Лучшим барьером была бы и с этой точки зрения национальная граница"[45].
Самое интересное то, что логика любых националистов исходит из обличения "недостатков и изъянов" представителей других рас, национальностей, культур: французские националисты часто упирают на убогость и неполноценность немцев с англичанами, немецкие на ущербность французов, русские гнобят кавказцев, а те в свою очередь русских, повсеместно притесняют евреев, а сионисты тем временем выстраивают политику Израиля как откровенно националистическую и ксенофобскую, в первую очередь по отношению к арабам, палестинцам, одновременно проводя жесткую сегрегацию внутри израильского общества, в результате чего выходцы из России становятся людьми "второго сорта", ну а ХАМАС отвечает израильтянам не меньшей ксенофобией и ненавистью по расово-национальному признаку и т. д.
Ненависть порождает ненависть, а капиталистическая глобализация только подпитывает радикально-националистические настроения.
Впрочем все то же Э. Балибар полагает, что со временем мы получим этаких "пострасизм", в том смысле, что будет пересмотрено само понятие "границы", будучи сведено в будущем до "характера индивидуальных рекомендаций", правда при этом "технологические перемены проявятся в неравенстве образования и придадут интеллектуальным иерархиям непрерывно возрастающую роль в классовой борьбе, в перспективе обобщенного технико-политического отбора индивидов"[46].
При этом националисты, не обращая особого внимания на причины миграции, предпочитают отмахиваться от того, в каких условиях живут мигранты. А условия эти подчас откровенно ужасны: иностранные рабочие, как правило, не имеют тех же прав, что и местное население, живут в худших условиях, и получают меньшую заработную плату потому, что приехали работать и очень нуждаются в деньгах, им необходимо кормить свои семьи, так что речь практически идет о выживании любой ценой, и, так как прав у них меньше, то всем этим пользуется работодатель, стараясь нанимать их, а не местных жителей, так как таким образом ему удастся сэкономить еще какое-то количество денег тем самым увеличив свою прибыль[47].
Цитируя отечественного "левого" публициста Бориса Кагарлицкого, отнюдь нелишне еще раз обратить внимание в связи с распространением "правых" мифов о миграции на то, что он писал применительно к внутриевропейской проблеме миграции: "Резкая нехватка медицинского персонала в Великобритании была связана не с тем, что англичане и шотландцы вдруг потеряли желание работать докторами и медсестрами, а с многолетним недофинансированием отрасли, с ухудшением условий труда и снижением реальной заработной платы. Иными словами, иммигранты из "новых стран" Евросоюза были необходимы правительствам и буржуазии "старых" стран, чтобы удерживать заработную плату на минимальном уровне, а по возможности - еще и понизить ее. Поощрение иммиграции являлось совершенно четкой стратегией правящего класса, направленной против жизненных интересов массы трудящихся - как на Западе, так и на Востоке"[48].
Капитализм заинтересован в миграции, ему нужна рабочая сила, по возможности дешевая и бесправная (потому производства в условиях глобализации и покинули страны Западного мира устремившись в третий мир, где платить можно меньше, а эксплуатировать трудящихся больше), и в этом смысле расизм, национализм вовсе не противоречат капитализму, не противостоят ему, так как, игнорируя причины миграции, национализм не борется с капиталистической экспансией, эксплуатацией рабочих масс, но способствует ослаблению классовых связей в рабочей среде в интересах капиталистических элит[49].
В конце концов, современный национализм - это часть логики капитализма, поэтому неудивительно, что "непременно есть те, кого величают "неграми". Если нет черных или их слишком мало, чтобы играть эту социальную роль, изобретаются "белые негры""[50].
Вообще же проблема современного национализма не так проста, как может кому-то показаться, тем более, что как необоснованно звучит националистическая риторика в адрес мигрантов, точно так же необоснованным было бы представление о мигрантах как людях без недостатков, так как национализм присущ не только коренному населению, но так же может быть и составной частью мировоззрения мигрантов, то есть получается, что с одной стороны могут быть возмущенные тем, что "к ним понаехали", а, с другой стороны, ненавидящие и презирающие местное население, как зажравшихся хозяев жизни, когда, по сути, классовое сознание подменяется националистическим: "местные" националисты вместо критики капитализма, способствующего миграции избирают объектом для нападок приезжих, а те, в свою очередь, опять же, вместо критик капитализма, жертвой эксплуатации которого они, по сути, являются, направляют свою агрессию не против конкретно капиталистов, то есть высшие слои общества, которые и извлекают прибыль из эксплуатации дешевой рабочей силы, но направляют ее против коренного населения в целом, которое в их представлении оказывается чем-то вроде нации-эксплуотатора[51][52].
Не "национальные особенности", не природная ущербность, а именно отсутствие должного классового сознания, взаимопонимания между рабочими из разных стран приводят к тому, что мигрантов часто могут использовать в качестве штрейкбрехеров, хотя здесь играет немалую роль еще и бесправие многих рабочих-мигрантов, их чрезвычайно сильная зависимость от работодателя, которого подчас можно и вовсе назвать рабовладельцем.
Вот и получается что от экономической нестабильности, праволиберальной политики, разгула неолиберальной стихии люди ищут спасения в сильном государстве. Квинтэссенцию этатистского дискурса можно найти у Фрэнсиса Фукуямы, в книге, которая так и называется - "Сильное государство"[53], которую автор, когда возвестивший о "конце истории", начинает со слов о том, что: "Построение сильного государства заключается в создании новых правительственных учреждений и укреплении существующих. В этой книге я показываю, что построение сильного государства - одна из наиболее важных проблем мирового сообщества, так как слабость и разрушение государств служит источником многих наиболее серьезных мировых проблем: от бедности до СПИДа, наркотиков и терроризма"[54]. То есть не капитализм, как тип общественного устройства порочен (в чью окончательную победу когда-то уверовал автор, причем конкретно в победу капитализма по Западному образцу), но именно разрушение государств. Хотя вообще-то именно логичное развитие частнособственнического капитализма как миросистемы привело к неолиберализму и сворачиванию социального государства. Фукуяма призывает бороться со следствием, но не с причиной той политики, которая движет сегодня ведущими мировыми державами, поэтому его борьба заранее обречена на неудачу... если конечно в связи с мировым экономическим кризисом и усилением роли США как мирового жандарма в Северной Америке не будет установлен открыто авторитарный режим, который возьмет под жесткий контроль жизнь внутри страны, и что, опять же, вполне может произойти и в других странах мира, как например, произошло во Франции с приходом к власти Николя Саркози[55].
В частности Фрэнсис Фукуяма утверждает, что "Большинство случаев успешного построения сильного государства и реформы официальной стороны отношений имели место, когда общество порождало сильную внутреннюю потребность в организации и затем создавало их вполне открыто, импортируя структуры извне или адаптируя зарубежные модели к местным условиям. Ранняя современная Европа; США после Американской революции; Германия, Япония и Турция в XIX веке; Южная Корея и Тайвань в 1960-х гг.; Чили и Новая Зеландия в 1970-1980-х гг. - все относятся к подобным опытам. Если существует достаточная внутренняя потребность, обычно следует ее удовлетворение, хотя степень его менялась от десятилетия к десятилетию"[56]. Звучит красиво и правдоподобно, вот только не вполне верно и справедливо.
С одной стороны - да, усиление государственной власти время от времени происходит, равно как и ослабление, вот только причиной тому не абстрактные "внутренние причины", а всегда вполне конкретные, за которыми стоят в первую очередь интересы власть и капитал имущих, а не общества в целом, хотя и общество может иметь определный интерес в какие-то моменты истории. Впрочем, еще в конце девятнадцатого века анархист Петр Кропоткин отмечал, что "смешение двух совершенно разных понятий, "государство" и "общество", идет вразрез со всеми приобретениями, сделанными в области истории в течение последних лет", он имеет ввиду то, что люди жили многие тысячи лет организованными сообществами не имея при этом государственной власти, и далее: "Государство есть лишь одна из тех форм, которые общество принимало в течение своей истории. Каким же образом можно смешивать постоянное с случайным - понятие об обществе с понятием о государстве?"[57]
Так что все разговоры о том, что "общество заинтересовано в усилении государства" не более чем домыслы, так как государство и общество - это два различных понятия, два "социальных организма", чьи интересы совпадают отнюдь не всегда. В конце концов общество - это союз людей, а государство - это контроль, сосредоточенный в определенном центре и имеющий в своих руках средства принуждения к подчинению себе.
Можно даже сказать что стремление к сильному государству, когда оно присутствует в обществе - это, то самое бегство от свободы, о котором писал Эрих Фромм в одноименной книге, вышедшей в 1941-м году, отмечая такие основные направления бегства от свободы, как культ фюрера в фашизме, и конформистское приспособленчество в либерально-демократическом обществе[58].
Так что скорее уж страх и лень те причины, по которым общество (точнее какая-то его часть, может даже и очень значительная) может желать сильного государства, но уж никак не "внутренние потребности".
По сути, получается, что желание сильного государства - это нежелание самому управлять своей жизнью, неверие в свобственные силы, собственное Я, ведь "Ответственность - это не обязанность, наложенная на меня извне, она - мой ответ на чью-то надобность, небезразличную мне. Ответственность и ответ имеют один корень; быть ответственным - значит быть готовым к ответу"[59]. Но человек, с детства интегрированный в государственно-капиталистическую систему в большинстве своем и представить себе не может жизни без принуждения, будь то экономическое, политическое принуждение, то есть капиталистическое и государственное, что на фоне дискредитации "левой идеи" как таковой многочисленными примерами авторитарных режимов и тоталитарных диктатур, имевших место в двадцатом веке под ложной вывеской социализма и толкает людей на поиск спасения от неолиберальной политики в сильном социальном государстве, для одних из которых это светлое прошлое, а других - не менее светлое будущее.
Вся концепция Ф. Фукуямы и подобных уму публицистов построена таким образом на ложной основе умолчания различия меду государством и обществом, государственным и общественным интересами, и особенно умолчания тех причин, по которым часть общества все-таки склоняется к необходимости сильной государственной власти.
И тем не менее.
"К причинам, вызывающим кризисы на Ближнем Востоке, относятся неразвитость демократии, плюрализма, отсутствие сколько-нибудь заметной политической активности населения в большинстве арабских стран"[60]. Интересно, а каковы в таком случае причины поразительно регулярных кризисов стран Западного мира, мирового экономического кризиса, начавшегося в 2007-м году с США? В чем причина массовых забастовок, демонстраций, митингов, акций протеста, уличных беспорядков в последние несколько лет во Франции, Германии, Англии, Исландии, Италии и других странах? Быть может в "чрезмерно развитых демократии и плюрализме"? Все это больше похоже на демагогию, нежели социально-политический анализ.
Скорее уж регулярные кризисы, постоянно охватывающие те или иные государства планеты - это следствие существования капитализма и институтов государственной власти. Однако же, насчет "государства" подавляющее большинство жителей Земли сегодня не согласится, зато насчет того, что очень многие беды современного человечества порождены капиталистическими отношениями соглашается все больше людей с каждым днем, особенно в странах третьего мира, куда приходит демократия на штыках солдат Североатлантического Альянса: да, там подчас свергаются одиозные, авторитарные режимы, однако на смену приходят не менее чудовищные порядки навязанные силами НАТО и транснациональных корпораций, так что становится понятно, что такое капитализм, принесенный с Запада - это кровь и страдания простых людей в угоду капитализму и империалистическим устремлениям США[61].
Говоря о странах третьего мира, о слабых государствах, Фрэнсис Фукуяма делает упор на то, что это именно они несут человечеству опасность[62], однако, как видно из сказанного выше - на самом деле это не так. Вернее было бы сказать, что именно империализм ведущих мировых держав и политика транснациональных корпораций это угроза для слабых государств, так как подпитывают царящую в них нестабильность и способствуя продолжению существования в этих странах нищеты, голода, бедности и т. д., которые никуда не исчезают с приходом войск империалистических держав, с приходом в эти страны транснациональных корпораций.
При этом еще в 1930-е годы известный испанский либеральный философ Ортега-и-Гассет, напуганный подъемом массовых движений в первой четверти двадцатого столетия, революционной волной и ужасами Первой Мировой войны, писал о том, что "Происходит явление, которое, к счастью или к несчастью, определяет современную европейскую жизнь. Этот феномен - полный захват массами общественной власти"[63]. Под массовой он подразумевал неразумную толпу консервативно мыслящих конформистов, противопоставляя этой самой массе меньшинство, составляющие которое люди в отличие от массы представляют собой "совокупность лиц, выделенных особыми качествами"[64]. Испанский философ откровенно боялся того, что "восставшие массы" ввергнут мир в этакое новое темное Средневековье, так как диктатура масс (а для него не было особой разницы между большевиками, синдикалистами, фашистами, национал-социалистами) принесет с собой миру жесткую диктатуру государственной власти.
"Диктат Государства - это апогей насилия и прямого действия, возведенных в норму. Масса действует самовольно, сама по себе, через безликий механизм Государства"[65]. И хотя его анализ был фактически очень неточным и умозрительным, однако же, есть в его рассуждениях и интересная, здравая составляющая, которая отсылает нас снова к таким исследовательским работам как "Психология масс и фашизм" Вильгельма Райха и "Бегство от свободы" Эриха Фромма: если масса людей спасается от неких катаклизмов в сильном государстве, то вероятность установления авторитаризма или тоталитаризма весьма велика, так как страх, движимый людьми т толкающий их этатистскому способу преодоления общественных коллизий вполне логично ведет к диктатуре, в силу того уже хотя бы, что желание вильной власти подразумевает наделение ее большой степенью доверия, то есть развязывание рук власть имущим для проведения внутренней политики любой степени жесткости - таким был сталинизм в России, гитлеризм в Германии, режим Муссолини в Италии и т. д. Естественно государство - это не безликий механизм, хотя определенные его вариациями таковыми и могут казаться подконтрольному народу, и естественно не масса действует через государство, а государство само управляет по своему произволу, однако же, чем более жесткая диктатура, тем в большей легитимизации со стороны населения она нуждается, и именно это продемонстрировали нам режимы Сталина, Гитлера, Муссолини, Франко и других "народных диктаторов".
Сон разума, как известно, рождает чудовищ, и потому, когда народ решает положиться на разум неких элит, твердой справедливой власти, тогда возможны любые преступления против личности, массовые репрессии, геноцид, этнические чистки, гонения на инакомыслящих, охота на ведьм и т. д.[66]
Естественно, демонизировать сильное государство не стоит, в конце концов государство всеобщего благосостояния явилось не тоталитарным кошмаром, и даже не всегда авторитаризмом, однако это был скорее преходящий этап в истории человечества, нежели что-то претендующее на долговечность, что и выразилось в доктрине неолибералов.
Любое государство всегда в той или иной степени стесняет свободу индивида, вопрос в том, какова эта степень, и какие предлагаются этому альтернативы. Альтернатива неолиберализма социальному государству явно неравноценна с точки зрения обыкновенного человека, и потому он пытается (если пытается) найти более приемлемый вариант общественного устройства.
При всем при этом всегда надо помнить о том, что человек - это существо не плохое и не хорошее по своей природе, а потому способен как на величайшие подвиги, так и на чудовищнейшие преступления[67].
В конечном итоге идея о "сильном государстве" ведет к простой и банальной вещи: ""Право быть эксплуатируемым!" - вот куда мы идем с этой идеей о государстве-капитале"[68]. То есть это не более чем дорога в добровольное рабство, как рабы сами заковывают себя в кандалы и подставляют свои спины под плети надсмотрщиков, и все только для того, чтобы иметь уверенность в завтрашнем дне - это конечно может показаться изрядным преувеличением и демонизацией, но это скорее тенденциозная метафора, тенденциозная в том смысле, что надеясь на сильную государственную власть мы вновь ставим себя перед нелицеприятным выбором, по дороге к какой антиутопии идти: к антиутопии Хаксли или Оруэлла, или же к их гибриду...
Экология и борьба за ресурсы
Одна из самых главных, если не самая главная проблема человечества, перед которой оно было поставлено капитализмом - это экологическая.
Ограниченность энергетических ресурсов, войны за передел сфер влияния над ними, загрязнение окружающей среды - все это те проблемы, которые стоят на повестке дня, и которые заставляют постоянно помнить о том, что жизнь на Земле может быть с легкостью уничтожена, и все только потому, что кому-то постоянно хочется извлекать как можно больше прибыли, нещадно эксплуатируя не только наемных рабочих, но и природу, окружающую среду, выкачивая из ее недр все новые и новые ресурсы, в то время как количество жителей планеты с каждым днем становится все больше.
При этом экологические проблемы и проблемы ограниченности ресурсов накладываются на никуда не девшиеся классовые противоречия, социальное неравенство в обществе продолжает сохраняться: "История распределения рисков показывает, что риски, как и богатства, распределяются по классовой схеме, только в обратном порядке: богатства сосредотачиваются в верхних слоях, риски в нижних. По всей видимости, риски не упраздняют, а усиливают классовое общество. К дефициту снабжения добавляется чувство неуверенности и избыток опасностей. Напротив, те, кто имеет высокие доходы, власть и образование, могут купить себе безопасность и свободу от риска. Этот "закон" специфически классового распределения рисков и тем самым обострения классовых противоречий из-за концентрации рисков на стороне бедных и слабых долгое время считался и считается до сих пор одним из центральных измерений риска: сегодня риск остаться безработным для неквалифицированных рабочих значительно выше, чем для работников высокой квалификации. Риск перегрузки, облучения и отравления, связанный с работой в соответствующих отраслях промышленности, распределяется для работников разных профессий неравномерно. Группы населения, живущие вблизи промышленных центров, подвергаются длительному воздействию различных вредных веществ, находящихся в воздухе, воде или почве. Угроза потерять рабочее место вынуждает людей к большей терпимости"[69]. Чем ниже твой социальный статус, тем в более экологически худших условиях ты вынужден жить, тем более низкого качества продукты питания, которые ты потребляешь, и тем выше вероятность того, что станешь жертвой техногенной катастрофы, или просто аварии. Хотя, с другой стороны, мы живем в такое время, когда чувство безопасности - это очень условное чувство, что показала уже авария Чернобыльской АЭС, когда огромные пространства были подвергнуты радиоактивному заражению в кратчайший срок, так что принадлежность к разным классам мало что могла реально дать (если вообще могла), мало каких преимуществ.
Глобализация, капитализм, империалистическая политика ведущих мировых держав ведут не только к борьбе за энергоресурсы, но также способствует перераспределению и других ресурсов, в частности продовольственных, что обрекает наиболее слабые государства на тотальную зависимость от мировых гегемонов, а засилье транснациональных корпораций и вовсе может привести к полному разорению страны, обрекая ее население на голодную смерть, либо экологические бедствия.
В итоге проблема борьбы голодом, неравномерным распределением пищевых ресурсов, приводит к тому результату, что вопросы экологической безопасности отодвигаются на второй план, и бедные страны в массовом порядке применяют всевозможные химикаты ради обретения как можно большей экономической, а вместе с тем и политической самостоятельности, ведь, как-никак речь идет об их политической и экономической свободе от крупнейших мировых держав и транснациональных корпораций, да и банально об их выживании[70].
Да, безусловно авторитарные и откровенно тоталитарные режимы, такие как режим Саддама Хусейна в Ираке, например, ужасны, однако это еще не оправдывает проводимую Соединенными Штатами и НАТО политику так называемой "демократизации": "Нет сомнения в том, что многие правительства стран третьего мира поистине одиозны. Но необходимой демократизации невозможно достичь путем замены их на насаждаемые агрессором марионеточные режимы, которые отдают ресурсы своих стран на разграбление транснациональным корпорациям"[71].
В результате проводимой капиталистическими державами политики все новые массы людей обрекаются на голодную смерть и страдания, однако это не останавливает элиты мировых и руководителей ТНК [72].
В связи с сельскохозяйственными проблемами развивающихся стран в свете экспансии рыночного капитализма Западного образца на их просторы, анархо-примитивист Джон Зерзан замечает в своей работе "Агрокультура: демонический двигатель цивилизации": "Еще одним послевоенным феноменом стала Зеленая Революция, заявленная в качестве спасения доведенных до нищеты стран "третьего мира" с помощью американского капитала и технологий. Но вместо того, чтобы накормить голодающих, Зеленая Революция выгнала миллионы жертв программы, поддерживающей крупные корпоративные фермы, с пахотных земель Азии, Латинской Америки и Африки (...)
Каждый год по всему миру территория, равная двум Бельгиям, становится пустыней. Одним из факторов, усиливающих осушение земли, является гибель тропических лесов; за последние тридцать лет половина из них была стерта с лица Земли. В Ботсване последний участок дикой местности во всей Африке исчез точно так же, как амазонские джунгли и половина центрально-американских тропических лесов, высвободив место преимущественно для разведения крупного рогатого скота, идущего на американские и европейские рынки гамбургеров. Осталось несколько регионов, которых не коснулась вырубка лесов; это те места, куда сельское хозяйство не хочет идти. В США продолжается уничтожение земли на территории гораздо большей, чем та, которую занимали тринадцать первых колоний, однако соразмерной по площади тем областям в Африке, где в середине 80-х случился сильнейший голод и точно так же один за другим исчезали виды животных и растений"[73]. Так, прикрывшись красивыми словами о необходимости заботы о жителях стран "третьего мира", о необходимости борьбы с нищетой и голодом капиталистическая система нанесла еще один мощный удар по экосистеме и людям, обрекая в результате на голодную смерть все новых людей, вместо того чтобы накормить, как это обещалось изначально.
При этом проблемы, связанные с сельским хозяйством - это удел не только "развивающихся стран", они касаются так же и стран "развитых". Еще в середине 1980-х Ульрих Бек писал о том, что: "В период с 1951 по 1983 год расход удобрений вырос с 143 до 378 кг на гектар, а расход сельскохозяйственных химикатов с 1975 по 1983 вырос в ФРГ с 25 тысяч до 35 тысяч тонн. Урожайность тоже повышалась, но не так быстро, как расход удобрений и пестицидов. Урожайность зерновых удвоилась, урожайность картофеля поднялась на 20%. Непропорционально малое повышение урожайности относительно применения удобрений и химикатов сопровождается непропорционально высоким ростом наносимого природе ущерба, что видят и болезненно ощущают сами крестьяне. Бросающаяся в глаза примета этого опасного развития - значительное сокращение многих видов растений и животных"[74].
Проблемы экологии, загрязнения окружающей среды связанные с нерациональной эксплуатацией земельных ресурсов, непродуманным использованием химикатов[75], чему способствует в частности неравномерное распределение продовольственных ресурсов в мире, и капиталистическая экспансия бросают вызов всему человечеству. Индустриализация, урбанизация привели к тому, что за последние двести лет произошел резкий перекос развития промышленности в ущерб сельскому хозяйству, что вынуждает крестьян и фермеров использовать любые доступные средства для покрытия дефицита пищевых продуктов, что ведет к разрушению плодородных почв[76], создавая тем самым замкнутый порочный круг порожденный капитализмом: чем больше развивается капитализм, тем меньше людей живет в деревнях, и чем дальше идет прогресс, тем больше населения становится на Земле, что требует все большего количества продуктов, одновременно с постоянным сокращением числа производителей оных (люди бегут из деревни в город, чтобы прокормить себя и свои семьи, что ведет к сокращению количества тех, кто эти самые города обеспечивает продуктами питания).
Урбанизация, отток людей из сельской местности в города вообще несет в себе множество проблем и опасностей, как социального, так и экологического характера. На это, в частности, указывал левомарксистский радикальный Андре Горц, который в своей работе "Экология и свобода" пишет: "Отток населения из сельской местности влечет за собой распад сельских общин, ведет к безудерґжному разрастанию пригородов и вынуждает людей селиться в спальґных районах городов, сама архитектура и устройство которых создаґют массу препятствий для контактов и общения между людьми. Увеличение протяженности пути до места работы ведет к постоянґной усталости. А страшная перенаселенность городов, перегруженґность улиц и транспортных систем превращает нас в некое "мы", некое анонимное человечество, которое самой своей громадной чисґленностью создает препятствия для самореализации и простого пеґредвижения каждого отдельного человека.
Работа воспринимается как наказание, а не как творчество; труґдящиеся привыкают чувствовать себя придатками машин, вместо того чтобы те помогали им обрабатывать неодушевленное сырье. Труд притупляет их индивидуальные качества и ведет к атрофии творчесґких способностей.
Усталость, теснота, нехватка времени и отсутствие контактов с соседями - все это влечет за собой отказ от взаимной помощи: комґмерческие структуры, такие, например, как всевозможные агентства, службы быта, сервисные центры и т.п. берут на себя те роли, котоґрые ранее выполняли родители, родственники и соседи"[77].
В связи с таким вот тенденциями в плане прогрессирования развития капиталистических отношений радикальный американский анархо-экологист Мюррей Букчин охарактеризовал вполне определенно, особо выделив одни из самых пагубных черт капиталистического общества: "Современный капитализм, наиболее уникальный, как и наиболее пагубный социальный строй, который возникал в истории человечества, идентифицирует прогресс (человеческий) с жестким соревнованием и конкуренцией, социальной статус с неограниченным и жадным накопительством. Мы привыкли ассоциировать наиболее личные чувства с алчностью и эгоизмом, производство продуктов потребления с продажей и накопительством, как основными мотивами почти любого экономического и артистического действия, а выгоду и обогащение - с существованием социальной жизни"[78].
В конце концов, разрушение природы - это то, что происходит сегодня постоянно и повсеместно: гибнут леса, загрязняются водоемы, растут пустыни, происходит эрозия почвы, выбросы нефти губят множество птиц и рыб, исчезают или находятся на гране исчезновения многие виды животного и растительного мира (вызываемого, в частности лесозаготовками, а также кислотными дождями), разрушается озоновый слой, происходит постепенное потепление климата в результате выброса огромного в атмосферу количества вредных веществ; техногенные аварии, сопровождаемые выбросом ядов в атмосферу, воду, почву, голод из-за недостатка пищевых ресурсов и отравления имеющихся[79].
Разговоры об ограничении вредных выбросов, о квотах в области экологически вредных производств - это всего лишь паллиативные меры, попытка отмахнутся от действительного решения проблемы, ведь, как сказал все тот же Ульрих Бек: "Кто ограничивает загрязнение, тот уже согласился с его наличием"[80].
Современное общество по своей природе не способно отказаться от загрязнения окружающей среды, разрушения экосистемы, а способно только лишь ограничить наносимый природе ущерб. Именно об это следует из слов М. Букчина о том, что "капиталистический принцип "расти или умри"" категорически не соответствует требованиями защиты окружающей среды, борьбы за экологию. Он утверждает, что либо есть капитализм с его принципом обязательного роста ради роста, либо забота об экологии: экологизм и капитализм не совместимы, как бы защитники капиталистического мироустройства не пытались доказать обратное. "Или мы достигнем экологического общества - утверждает Мюррей Букчин - или общество погибнет, причем для всех, невзирая на то, кто какой статус имеет"[81].
Между тем мир продолжает в направлении отнюдь не самом радужном, так что его перспектива, скорее гибели, нежели "достижения экологического общества", о котором говорил анархист Букчин: "Природа все больше превращается в товар; естественные блага, воздух, вода - даже то, что прежде было бесплатным, - продаются и покупаются, а значит, и расхищаются во имя прибыли. Они предлагаются немногим, тем, кто, опять таки, обладает платежеспособным спросом. На остальных эта логика не распространяется, так что вредные производства просто переводятся в менее развитые регионы и страны, где население радо любой работе на любых условиях и потому готово поступиться экологическими гарантиями (или оказывается не в состоянии предъявить на них платежеспособный спрос). Такая политика только приближает экологическую катастрофу. Мы все, нравится это кому-то или нет, живем на одной планете. Очевидно, что экокатастрофы в одних регионах неизбежно скажутся на всех остальных регионах"[82].
Продолжая свою мысль о том, что перспектива экологической катастрофы сегодня крайне велика, и с каждым днем, пока на планете сохраняются капиталистические отношения, ее вероятность только возрастает, российские анархо-синдикалисты пишут, отвечая на возможные возражения о том, что капитализм может избежать такой катастрофы: "Остается, правда, еще возможность стимулировать предпринимателей на экологические меры с помощью государственных штрафов и льгот. Но во-первых, это будет уже вмешательством в столь любимую ныне "свободную игру" рыночных сил, а во-вторых, нигде в мире это еще не решило экологических проблем (максимум кое-где смягчило их). Дело в том, что не существует возможности реально ограничить экологический ущерб, который наносит природе (и человеку) индустриальный капитализм, потому что в этой системе господствуют императивы прибыли и материального производства, составляющие ее сущность, а все прочие идеи неизбежно маргинализируются и интегрируются в капиталистическую реальность"[83]. И это заявление выглядит вполне обосновано на фоне идущего ныне процесса капиталистической глобализации, когда неолиберальная модель способствует ослаблению государственного вмешательства в экономику, что, опять же, служит в этой связи еще одной причиной для роста настроений в обществе в пользу построения сильного государства, которое "оградит их от всех бед", и в том числе - бед экологических.
При всем при этом, одна из важнейших, если не важнейшая проблема современного мира связанная напрямую с вопросами экологического характера - это проблема обеспеченности энергетическими ресурсами, ограниченность имеющихся ресурсов, и не достаточная развитость альтернативных видов энергоресурсов.
Рассуждая об этой проблеме, Мюррей Бучкин писал в работе "Экология и революционное сознание": "Промышленная революция в значительной мере разрушила региональные источники энергии и заменила их единой энергетической системой (на основе угля), а позднее - двойной системой (на основе угля и нефти)... По существу произошел отказ от концепции взаимодополняющих источников энергии. Многие регионы специализировались на горнодобывающей промышленности, использующей один источник энергии, другие области превратились в гигантские индустриальные зоны для изготовления всего нескольких видов товаров. Нет необходимости еще раз говорить о той роли, какую сыграл этот развал регионально-организованного хозяйства в загрязнении воздуха и воды, в разрушении больших территорий земли и о том, что будет означать для нас в будущем исчерпание бесценных углеводородных ресурсов.
Можно, конечно, использовать ядерное топливо, но от одной лишь мысли о смертоностных радиоактивных отходах, которые придется где-то хоронить, если атомные реакторы станут нашим единственным источником энергии, становится страшно. Энергосистема на основе радиоактивных материалов приведет к широкому отравлению окружающей среды - вначале малозаметно, затем во все более массовых и ощутимо разрушительных масштабах"[84].
Ограниченность нефтегазовых ресурсов, являющихся сегодня основными источниками энергии - это одна из главных проблем человечества, автоматизированного, практически полностью зависящего от электричества: стоит лишить крупные города, мегаполисы электричества, и в них воцарится хаос, жизнь в них встанет, начнется голод, эпидемии, так как перестанут работать канализации, очистные сооружения, да фактически все прекратит работу, перестанет ходить общественный транспорт.
Для решения проблем, встающих перед человечеством в связи с этой проблемой, Мюррей Букчин утверждал, что: "Остается прибегнуть к экологическим принципам для решения наших энергетических проблем. Мы можем попытаться восстановить прежнее регионально-привязанное энергоснабжение, используя комбинированную энергосистему, питаемую энергией ветра и солнца... Аппараты на базе солнечной энергии, ветровых турбин и гидроэлектрических источников сами по себе еще не решат проблем энергоснабжения и экологического опустошения... Но в мозаичной структуре, как органичная энергосеть, развивающаяся в соответствии с возможностями соответсвующих регионов, эти различные энергоисточники могут хорошо удовлетворить потребности децентрализованного общества. В солнечных широтах мы могли бы больше полагаться на солнечную энергию, чем на горючие вещества. В районах с частыми атмосферными волнениями мы могли бы больше опираться на аккумуляторы ветровой энергии. В прибрежных районах или во внутренних районах с разветвленной речной сетью можно было бы получать энергию из гидроэлектрических сооружений... в любой области можно комбинировать ветровую, водную и солнечную энергетику так, чтобы удовлетворить потребности промышленности и быта соответствующих общин с минимумом вредных горючих веществ, опираясь на различные энергоисточники, объединенные в экологическую сеть...
Но как и в случае с сельским хозяйством, применение экологических принципов в энергетике требует глубокой децентрализации общества и регионализации общественной организации. Большому городу необходимо много угля и нефти. Солнечная, ветровая и климатическая энергия доступны нам в небольших количествах... Трудно представить себе, что нам когда-нибудь удастся построить аккумулятор солнечной энергии, который снабжал бы нас таким же огромным количеством энергии, как большая электростанция. Точно также трудно представить себе батарею ветровых турбин, дающую нам достаточно энергии, чтобы осветить Манхэттен. Если дома и фабрики останутся сильно сконцентрированы, установки чистой энергетики, возможно, будут не более, чем игрушками. Но если размеры городских общин уменьшатся, и они широко распространятся, нет причин для того, чтобы эти установки не обеспечивали нас всеми удобствами индустриальной цивилизации. Для этого метрополии должны быть децентрализованы. Сегодняшние расширяющиеся урбанистические пространства должны быть заменены новым типом общин, бережно приспособленным к особенностям региона..."[85]
Не все, однако, так уж просто в отношении решения энергетической проблемы, как может показаться, если на него только с точки зрения радикальных экологов. Тот же К. В. Симонов на страницах своей книги "Глобальная энергетическая война" высказывает свои критические замечания по данному вопросу. Так, например, он пишет: "К возобновляемым источникам энергии относят солнечную, ветровую, геотермальную, энергию приливов, волновую, биоэнергетику и энергию разности температур глубин морей и океанов. Энергия, получаемая от этих источников, как правило, гораздо дороже традиционной. Солнечная энергия сегодня стоит в десять раз дороже, чем обычная. А ветряная - в два раза"[86]. (впрочем, данное возражение чисто капиталистическое, так как исходит из вопросов выгоды, что еще раз подтверждает, что действительно экологизм не совместим с капитализмом) "(...) те же ветряные станции создают электромагнитное поле, мягко говоря, весьма не полезное для человека"[87]. (тут правда уместно задать вопрос насколько реально ограничить людей в таком случае от его вредного воздействия, и каков вред приносимый человечеству традиционными видами энергии) "Только в ветряную генерацию инвестиции за последние 10 лет росли на 28% в год. А толку практически нет". (опять же вопрос - почему толк практически отсутствует, а главное каковы реальные суммы вкладываемые развитие генерации энергии ветра, с учетом инфляции конечно) "Другим спасителем человечества является водород. Ведь запасы водорода, связанного в органическом веществе и в воде, практически неисчерпаемы. Разрыв этих связей позволяет производить водород и затем использовать его как топливо. Одна проблема - стоит это колоссальных денег. Поэтому все научные разработки, которые ведутся в этом направлении, пока ни к каким результатам не привели"[88]. (опять же - возражение против водородной энергии чисто капиталистическое, и, кстати, по этой же причине еле идут исследования в области термоядерного синтеза[89])
А, в конце концов, Симонов откровенно признает, в чем заключается одна из основных причин торможения развития альтернативных видов энергии вообще, и водорода в частности: "Не стоит забывать, что, помимо государства, основным спонсором разработки водородного топлива являются нефтегазовые компании. В каждом западном мейджоре создан специальный отдел или департамент по разработке водородного топлива. Но проходят годы, а ничего не изобретается. Разгадка проста - нефтегазовым компаниям не нужно водородное топливо. Водородный двигатель разрушит их бизнес. Им незачем создавать водородного Франкенштейна, способного убить своих создателей"[90].
Вот и получается, что логика капитализма, да еще и в условиях мирового экономического кризиса, толкает мир к все новым военным конфликтам[91], учитывая, что традиционные основные виды источников энергии, нефть и газ очень даже конечны, хотя и в не самой ближайшей перспективе[92]. И новые вооруженные конфликты - это не войны за обладанием территориями при помощи огромных сухопутных армий, но войны за контроль на ресурсами и маршрутами их транспортировки при помощи мобильных вооруженных сил, спецчастей, авиации и флота: такими были две войны в Ираке, конфликт в 2008-м году между Россией с Грузией за которой стояли руководящие круги НАТО... А на фоне развития таких стран как Индия и особенно Китай угроза новых войн только возрастает, и вовсе не факт, что они будут и впредь "локальными".
"Углеводородный голод - это то, что толкает сегодня мир к глобальному конфликту. То, что заставляет сильные государства вновь заниматься колонизацией слабых (...) Современный мир не столько романтичен, сколько высококонкурентен. И надо это понимать"[93]. Такими словами заканчивает Симонов свою книгу "Глобальная энергетическая война", и тем тревожнее они звучат, что, похоже, автор прав в своих выводах.
Кроме того, вносит свою немалую лепту в разрушение экологии и собственно "общество потребления", точнее то, что обеспечивает его функционирование - индустрия. Так, например Андре Горц отмечает, что товары выпускают меньшего срока службы ради увеличения продаж, увеличение производства, спрос на которое рождает, в конечном счете, не предложение, а реклама (в первую очередь), делая потребление действительно статусным, ведет к необходимости увеличения производственных мощностей, то есть к увеличению энергозатрат, что опять же только увеличивает количество поглощаемых промышленностью энергоресурсов в единицу времени: "Все увеличивающиґеся объемы энергии, труда, сырья и капитала расходуются "на ветер", не принося людям ни пользы, ни хотя бы улучшения. Производство становится все более и более разрушительным и пагубным; в нем апґриорно заложены быстрый выход из строя или поломки изделий, то есть быстрая порча продукции задумана с самого начала (...)
Нетрудно понять, что экономический рост такого рода - это, обґразно говоря, полет в один конец, не имеющий перспектив на будуґщее. Развитой капитализм стремится избежать потери прибылей и насыщает рынок всевозможной продукцией, обеспечивающей ускоґренный оборот капитала, а также заранее планирует быстрое "моґральное" устаревание потребительских товаров. Нетрудно заметить, что тем самым он создает массу эффектов, противоречащих его перґвоначальным целям (тех самых, которые экономисты называют "поґбочными эффектами" или "шлаком"), порождая при этом целый ряд искусственных факторов дефицита, создавая новые трудности и ноґвые формы бедности.
Этот полет в один конец, который может закончиться лишь одним - кульминацией экономического кризиса, похоже приближается к конґцу в результате так называемого нефтяного кризиса. Последний ниґкак не связан с экономическим спадом, он лишь вскрыл и актуализиґровал негативные тенденции, нараставшие на протяжении многих лет. Помимо всего прочего, нефтяной кризис сделал очевидным тот факт, что капиталистическое развитие создавало и создает абсолютґно непреодолимые трудности и проблемы: пытаясь преодолеть экоґномические препятствия на пути своего роста, развитие капитализґма привело к возникновению реальных материальных препятствий"[94].
Горц писал свою работу "Экология и свобода" в конце семидесятых, после прокатившегося по миру топливного кризиса, но и сегодня, в свете нового глобального экономического кризиса и скачками цен на нефтегазовых рынках, а также в связи с геополитической борьбой за нефтегазовые ресурсы и маршруты их транспортировки она звучит очень актуально.
А вот что писал по вопросам энергетики Мюррей Букчин: "Вопреки сегодняшним громким воплям о перенаселенности, опасность экологического кризиса заключена не в приросте населения, а в цифрах производства такой, например, страны как США... Направляя 1/9 своих производственных мощностей на вооружение, США разрушают Землю и разрывают экологические связи, составляющие неотъемлемую часть человеческой жизни... За последние три десятилетия производство электроэнергии возросло в 5 раз, главным образом, на основе ядерных реакций и угля. О гигантском грузе радиоактивных отходов и других последствиях, которые имеют эти процессы для экологии природы, нечего и говорить...
Вопрос в том, сможет ли Земля выдерживать это разграбление настолько долго, пока человек не заменит нынешнюю разрушительную общественную систему - гуманным, экологически ориентированным обществом"[95].
Сможет ли выжить человечество при подобных тенденциях развития - вопрос остается открытым.
Примечания:
[1] Половина людей в мире будет работать за $2 в день. http://www.ifx.ru/txt.asp?id=1068403
[2] Чёрная книга капитализма. - М.: Издательство ИТРК, 2007. С. 212
[3] Армия безработных в мире насчитывает около 190 миллионов человек - МОТ. http://21.by/news_?id=239984
[4] См. напр.: Старостин В. Что такое "прекаризация" трудовых отношений?//Прямое Действие # 29(2), 2008. С. 3-5; а так же полный вариант статьи в Интернете по адресу http://www.ssf.blog-ps.org/letter/1-2.htm
[5] Санкт-Петербургские ведомости # 177 от 20.09.2008
[6] Кропоткин П. А. Хлеб и воля. Современная наука и анархия. - М.: Правда, 1990. С. 192
[7] Фромм Э. Здоровое общество. Догмат о Христе. - М.: АСТ: Транзиткнига, 2005. С. 211
[8] Коллектив М.П.С.Т. Либертарный коммунизм или экологическая катастрофа? http://www.kras.fatal.ru/libertcom.htm
[9] Там же.
[10] Кейнс Дж. М. Общая теория занятости, процента и денег. Избранное. - М.: Эксмо, 2007. С. 756
[11] Коллектив М.П.С.Т. Указ. соч.
[12] Вернер К., Вайс Г. Черная книга корпораций. - Екатеринбург: Ультра. Культура, 2007. С. 122
[13] Там же. С. 133
[14] Там же. С. 135-136
[15] Там же. С. 136-144
[16] Там же. С. 137
[17] Там же. С. 142-143
[18] Бек У. Общество риска. На пути к другому модерну. - М.: Прогресс-Традиция, 2000. С. 51-53
[19] Чёрная книга капитализма. С. 42
[20] Брэдфорд Дж. Триумф капитала. http://avtonom.org/lib/theory/breadford_triumph.html
[21] Реклю Э. Эволюция, революция и идеалы анархизма. - М.: Книжный дом "ЛИБРОКОМ", 2009. С. 32
[22] Фромм Э. Здоровое общество... С. 108
[23] Дебор Г. Комментарии к "Обществу спектакля"//Общество спектакля. - М.: Логос, 2000. Стр. 169
[24] Хомский Н. Прибыль на людях. - М.: Праксис, 2002. С. 27-28
[25] Кагарлицкий Б. Ю. Восстание среднего класса. - М.: Ультра. Культура, 2003. С. 17-18
[26] Рот К.-Х. Возвращение пролетариата. - М., 1999. С. 7-8
[27] Хомский Н. Прибыль на людях. С. 29
[28] Кропоткин П. А. Указ. соч. С. 193
[29] Дамье В. В. Забытый Интернационал. Международное анархо-синдикалистское движение между двумя мировыми войнами. Том 2: Международный анархо-синдикализм в условиях "Великого кризиса" и наступления фашизма: 1930-1939 гг. - М.: Новое литературное обозрение, 2007. С. 627
[30] Шубин А. В. Золотая осень, или Период застоя. СССР в 1975-1985 гг. - М.: Вече, 2008. С. 93-94, 107
[31] Там же. С. 46
[32] Именно поэтому в рамках любого, пусть даже самого наисправедливейшего, государства, в рамках любого, сколько угодно гуманного, капитализма достижение бесклассового общества, социального, политического и экономического равенства, разделения на богатых и бедных (относительно богатых и относительно бедных) невозможно в принципе.
[33] См. например: Медоуз Д., Рандерс Й., Медоуз Д. Пределы роста. 30 лет спустя. - М.: ИКЦ "Академкнига", 2008; Симонов К. В. Глобальная энергетическая война. - М.: Алгоритм, 2007; Симонов К. В. Русская нефть: последний предел. - М.: Издательство Эксмо, Издательство Алгоритм, 2005
[34] Шапинов В. В. Империализм от Ленина до Путина. - М.: Алгоритм, 2007. С. 208-210; Равелли М. Кризис социального государства//Die Aktion. # 113/119 (1994); Дове Ж., Несич К. Куда идет мир? http://avtonom.org/lib/theory/dove/kuda_idet_mir.html
[35] Букчин М. Мы не можем спасти окружающую среду без перестройки общества // #36
[36] Горц А. Их экология - не наша! // Прямое Действие ?23. С. 20
[37] Шапинов В. В. Указ. соч. С. 169-174; Рыночный деспотизм в "Красном Китае": Взрыв надвигается?// Прямое Действие #18-19, 2001. С. 13
[38] Райх В. Психология масс и фашизм. - М.: ООО "Издательство АСТ", 2004. С. 381-382
[39] Конечно, кроме этого в Германии огромную роль играли реваншистские настроения, во многом объективно несправедливые условия Версальского мира. Но стоит вспомнить еще и о том, что к началу 1930-х годов волна социалистических революционных потрясений уже несколько лет как сошла на нет: во многих странах революционные движения были подавлены и разгромлены, так что оставался только Советский Союз с его верным орудием - Коминтерном, однако о том, как развивалась жизнь в СССР были противоречивы и неоднозначны.
Ну а время это было бурное, в обществе преобладали радикальные идеи, людей бросало из крайности в крайность, так что на неудаче крайне левого проекта широко развернулись крайне правые. (см. об этом напр. Ватлин Ю. А. Коминтерн: Идеи, решения, судьбы. - М.: Российская политическая энциклопедия (РОССПЭН); Фонд Первого Президента России Б. Н. Ельцина, 2009; Грациози А. Война и революция в Европе: 1905-1956. - М.: "Российская политическая энциклопедия" (РОССПЭН), 2005; Дамье В. В. Забытый Интернационал. Международное анархо-синдикалистское движение между двумя мировыми войнами. Том 1: От революционного синдикализма к анархо-синдикализму: 1918-1930 гг. - М.: Новое литературное обозрение, 2006; Дамье В. В. Забытый Интернационал. Т. 2.; Кара-Мурза С. Г. и др. Коммунизм и фашизм: Братья или враги?: Сборник. - М.: Яуза-пресс, 2008. С. 58-268)
[40] В качестве примера того, как левацкими идеями пытаются воспользоваться можно привести сборник статей "Антиглобализм: новые повороты". - М.: ЛО "Московия", 2005.
[41] Джонстон Д. Сарко и призраки мая 1968. http://www.inosmi.ru/translation/243947.html
[42] О критике альтерглобализма слева см. например: Анин В. Еще раз об антиглобализме// Прямое действие # 22, 2002-2003 гг. С. 22-23; Глобализация и антиглобализация - две стороны одной медали// Прямое действие # 18-19, 2001 г. С. 23-24; Солнцев Д. Альтерглобализм - альтернатива глобальному капитализму?// Прямое действие # 25, 2005 г. С. 28-31
[43] "Стоит толпа. Тут надо прежде всего понимать, из кого она состоит. Таких здоровых мужиков, как я, в толпе просто единицы. В основном это студенты-доходяги, косящие от призыва, студентки вида тургеньевских барышень, интеллигенты в кедах неопределённого возраста, тётеньки предпенсионного возраста из демшизы и бабушки постпенсионного возраста из комшизы, с плакатами в стиле "Верните СССР, Христа ради!". Плюс к этому, на площади оказалось определённое количество зевак, пенсионеров едущих на дачу, мам с детьми, гуляющих воскресным утром по парку, бомжей регулярно в этом парке бухающих и некоторого количества людей, которые опоздали на митинг и оказались ментами "любезно" туда не пропущенными". (Дальше будет еще веселей. http://www.dspa.info/content/view/437/98/)
Это об одном из Петербургских Маршей Несогласных. В данном случае - это картина вполне себе маргинального мероприятия, однако же "Верните СССР, Христа ради!" - это, пожалуй, очень точное определение того, чего тайно или явно сегодня хотелось бы многим российским обывателям, и одновременно обрисованная картина одного из основных оппозиционных мероприятий современной России, когда на них приходит откровенно маргинальная, подчас попросту неадекватная публика.
Ну и, кроме того, можно вспомнить о том, что "главная оппозиционная левая" сегодня в России - это компартия Г. Зюганова, которая на словах является "коммунистической", нов реальности не имеет ничего общего с социалистическими и коммунистическими идеями (см. об этом например Инсаров М. КПРФ. http://iuprc.250free.com/RUS/PRESENT/MI-CPRF-2001.htm и По поводу идеологии К. КПРФ: социально-классовое и национально-освободительное//Cитуация # 23, май 2008)
[44] И даже более того, современный национализм - это не просто неприятие приезжих, но именно отождествление мигранта с преступностью. Основными объектами неорасизма "являются не "араб" или "чернокожий", но "араб (как) наркоман", "правонарушитель", "насильник", и т. д., или же насильник и правонарушитель как "араб", "чернокожий", и т. д." (Балибар Э., Валлерстайн И. Раса, нация, класс. Двусмысленные идентичности. - М.: Логос-Альтера, Ecce Homo, 2003. С.)
[45] Там же. С. 31-33
[46] Там же. С. 37
[47] См. на эту тему: Майнхоф У. От протеста - к сопротивлению: из литературного наследия городской партизанки. - М.: Гилея, 2004. С. 99-113; Малахов В. Понаехали тут... Очерки о национализме, расизме и культурном плюрализме. - М.: Новое литературное обозрение, 2007
[48] Кагарлицкий Б. Ю. Политология Революции. - М.: Алгоритм, 2007. С. 298
[49] Балибар Э., Валлерстайн И. Указ. соч. С. 44; Кагарлицкий Б. Ю. Политология Революции. С. 249-254
[50] Балибар Э., Валлерстайн И. Указ. соч. С. 45
[51] Подобная же самокритика присуща многим "левым" на Западе, чувствующим свою вину перед третьим миром, павшим жертвой экспансии Западных держав, за что те испытывают коллективную ответственность.
[52] О проблемах миграции на примере Франции вполне можно ознакомиться с книгой Деминцевой Е. Быть "арабом" во Франции. - М.: Новое литературное обозрение, 2008.
[53] Фукуяма Ф. Конец истории и последний человек. - М.: АСТ: АСТ МОСКВА: ХРАНИТЕЛЬ, 2007
[54] Фукуяма Ф. Сильное государство: Управление и мировой порядок в XXI веке. - М.: АСТ: АСТ МОСКВА: ХРАНИТЕЛЬ, 2007. С. 5
[55] В качестве примера авторитарного правления Николя Саркози можно привести "Тарнакское дело 11 ноября", по сути - нагнетание истерии вокруг "левой опасности", подробности о котором можно узнать на сайте http://komitet11noyabrya.wordpress.com/
[56] Фукуяма Ф. Сильное государство... С. 68
[57] Кропоткин П. А. Указ. соч. С. 397
[58] Фромм Э. Бегство от свободы. - М.: АСТ: АСТ МОСКВА, 2006. С. 145
[59] Там же. С. 412
[60] Фукуяма Ф. Сильное государство... С. 159
[61] См. об этом, например: Амин С. Вирус либерализма: преманентная война и американизация мира. - М.: Издательство "Европа", 2007; Вернер К., Вайс Г. Указ. соч.; Коллон М. Нефть, PR, война. Глобальный контроль над ресурсами. - М.: Крымский мост-9Д, Форум , 2002; Хомский Н. Государства - изгои. Право сильного в мировой политике. М.: Логос, 2003; Хомский Н. Новый военный гуманизм. - М.: Праксис, 2002; Хомский Н. Прибыль на людях.
[62] Фукуяма Ф. Сильное государство... С. 157-160
[63] Ортега-и-Гассет Х. Восстание масс. - М.: ООО "Издательство АСТ", 2003. С. 15
[64] Там же. С. 17
[65] Там же. С. 115
[66] В частности Ульрика Майнхоф указывала в одной из своих статей 1961-го года, называвшейся "Гитлер в нас" на то, что проблема нацизма применительно к Германии вовсе не была решена в 1945-м году, что с ним еще только предстоит покончить, а потому: "Разрыв с нацизмом не может быть низведен до уровня детской игры в песочнице. Это касается и молодежи, и старшего поколения". (Майнхоф У. Указ. Соч. С. 66-72)
[67] О проблеме человеческой жестокости и ее причинах см. например: Фромм Э. Анатомия человеческой деструктивности. - М.: АСТ: АСТ МОСКВА, 2006
[68] Кропоткин П. А. Указ. соч. С. 532
[69] Бек У. Указ. соч. С. 40-41
[70] Там же. С. 50
[71] Амин С. Указ. соч. С. 120
[72] Грот А., Кинг А. Кто контролирует продовольствие... http://scepsis.ru/library/id_2109.html
[73] Зерзан Дж. Агрокультура: демонический двигатель цивилизации. http://primitiv.anho.org/?q=node/19
[74] Бек У. Указ. соч. С. 43-44
[75] "Так пестициды или химические отходы, сваленные рядом с притоком реки, могут отравить водоснабжение на сотни миль вниз по течению, а парниковый эффект воздействует на весь мир". (Качинский Т. Индустриальное общество и его будущее (Манифест Унабомбера). - СПб.: РЕВОЛВА, 2006. С. 75)
[76] "Манипулируемых людей в современных городах надо кормить, это означает расширение индустриального сельского хозяйства. Создаются фабрики пропитания, допускающие высокую степень механизации - не для сокращения человеческого труда, а для повышения производительности и эффективности, для умножения вложения капиталов и эксплуатации биосферы. Соответственно должна быть утрамбована природа, - если угодно, до состояния фабричного пола, - а природные различия и топография должны по возможности исчезнуть. Выращивание растений подлежит строгому регулированию, чтобы совпасть с расписанием работы пищевой промышленности. Все сельскохозяйственные работы следует осуществлять в массовом масштабе, часто полностью игнорируя природную экологию. Огромные области используются для выращивания одной-единственной культуры (монокультуры), такая форма земледелия не только приспособлена к механизации, но и создает угрозу заболевания растений... И, наконец, следует в большом объеме применять химические вещества, чтобы избавлятся от проблем, создаваемых насекомыми, сорняками и заболеваниями растений, чтобы регулировать урожай и увеличить эксплуатацию почвы... Современное производство продуктов питания представлено не крестьянами, помещиками или даже агрономами, а летчиками и химиками, для которых земля - лишь источник неорганических веществ". (Букчин М. Экология и революционное сознание // Третий путь ?45)
[77] Горц А. Экология и свобода // Анархия. Антология современного анархизма и левого радикализма. В 2-х т.т. Т. 2.: Флирт с анархизмом. Левые радикалы. - М.: Ультра.Культура, 2003С. 222
[78] Букчин М. Реконструкция общества: на пути к зеленому будущему. - Нижний Новгород: 'Третий путь', 1996. С. 42
[79] Бек У. Указ. соч. С. 66; Букчин М. Реконструкция общества. С. 66, 168-169; Зерзан Дж. Закат эры машин. http://primitiv.anho.org/?q=node/17
[80] Бек У. Указ. соч. С. 78
[81] Букчин М. Либертарный муниципализм // Третий путь ?31
[82] Коллектив М.П.С.Т. Указ. соч.
[83] Там же.
[84] Букчин М. Экология и революционное сознание.
[85] Там же.
На эту же тему см. статью активиста "Движения в защиту лесов" анархиста Джеффа "Захват энергии". http://avtonom.org/index.php?nid=2233
[86] Симонов К. В. Глобальная энергетическая война. С. 77-78
[87] Там же. С. 80
[88] Там же.
[89] Велихов Е. П., Мирнов С. В. Управляемый термоядерный синтез выходит на финишную прямую. http://www.energoacademy.spb.ru/ru/index.php?PAGE_CODE=MAGAZINE&PAGE_TYPE=M&article_id=157; Якутенко И. Это фантастика. http://lenta.ru/articles/2008/06/21/thelargest/
Высказывается по вопросу о термояде и Симонов: "Термоядерный синтез тесно связан с нанотехнологиями. [В] России эта тема обсуждается весьма активно. Мне лично кажется, что вместо нанотехнологий нам следовало бы заняться обновлением технологий добычи нефти. А нанотехнологии могут просто оказаться "освоением денег". Кроме того, еще не вполне понятно влияние наночастиц на человека - есть исследования, говорящие об их токсичности". (Симонов К. В. Глобальная энергетическая война. С. 82)