Федя К.
СЛАБЫЙ, ДО УМЕРЕННОГО
Переменная облачность, возможны осадки, ветер
порывистый, слабый, до умеренного, температура
ночью...
(по сведениям Гидрометцентра)
Хазарский лексикон.
Если быстрая осень в запретные хлынула сны,
Не теряйся, не рвись - ведь тебе не дано воплотиться,
У тяжелого моря, на гребне песчаной волны
Невесомый свой след оставляет залетная птица.
Распахнулось пространство и замерли здесь на бегу
Осторожные сосны, корнями нащупав опору.
Я скажу тебе правду, а если не хочешь - солгу,
О серебряном городе, так и не взятом измором.
К затонувшему городу скрыты земные пути,
И по лунной тропинке туда доберешься едва ли.
Только северный ветер порой над шпилями свистит,
Только стаи рыбешек ютятся в глуби средь развалин.
Может серое облако знает дорогу туда,
Над верхушками сосен, над пеной усталого моря.
Победителей судят. Но нету такого суда,
Где бы злой прокурор твое гиблое дело оспорил.
***
Падают с листьев последние крупные капли,
Дождь не отмоет кровавое золото осени.
Впрочем, деревьям озябшим уже безразлично, не так ли?
Все их богатства бессмысленно ветром разбросаны.
Терпкий дымок по аллеям ползет, наполняется холодом,
Парочки жмутся к скамейкам в полнейшей прострации,
Дворники в кучи сметают ненужное, нищее золото,
По приговору природы фальшивые жгут ассигнации.
Серое небо на землю осыпалось чистыми лужами,
Тени сливаются в сумрак и краски все глуше.
Бродит бездомный дворняга и воем простуженным
В пропасть бездонного дня изливает бессмертную душу.
***
Чешуей черепицы щетинятся крыши.
Водосточные трубы. Вазоны в окне.
Объясните мне доктор, почему я все ниже,
С каждым годом все ниже летаю во сне.
Среди холода звезд пронестись как комета,
Вдруг нырнув с облаков заскользить по лучу,
Как легко было прежде летать до рассвета,
А теперь просыпаюсь, едва полечу.
В сон врывается болью тревожная нота,
Задеваю антенны и рву провода.
Почему я теряю, теряю свободу полета?
Может быть оттого, что боюсь улететь навсегда.
Одуванчик-1
Ему открыто все на свете,
Весна и Солнце в путь зовут,
И раздувает теплый ветер
Едва раскрытый парашют.
Почти не скован притяжением,
Ведь прошлых дней отброшен шлейф,
Случайно сделанным движением
Ложится он в свободный дрейф.
Хоть жизнью и не очарованный,
Судьбой доволен он такой:
Лететь свободно и раскованно
Над зеленеющей землей.
Почти бессмысленно, безвольно
Кружиться в легком ветерке,
Сквозь жизнь пройти совсем безбольно,
Без чувств и мыслей налегке.
Лететь течениям покорно,
Не думать - что там впереди,
А под конец травою сорной
На чьей-то клумбе расцвести.
Одуванчик-3
Осень. Холодно.
Иней на листьях травы.
Но, когда хоть на час
Прорезается в тучах оконце,
Обратите внимание -
Из-под опавшей листвы
Одуванчики смотрятся
В зеркало Солнца.
Беззащитною кажется
Теплая прелесть цветка:
Снова небо захватят
Тяжелые серые тучи
И упрячут в свой грязный мешок,
Но пока
Он живет улыбаясь,
Проблемами жизни не мучась.
Может голову сложит
Под первым ноябрьским снежком,
Может Солнце его
Не найдет,
не поймет,
не согреет.
Может быть, не успеет
Взлететь парашютов пушком.
Может быть, не успеет...
А может быть, все же успеет.
И смешные головки
На газоне пробьются весной -
Без его безрассудства
Родиться они не могли бы.
На зеленой траве
Увидав их узор золотой
Мудрецы улыбнутся,
А глупые -
Скажут спасибо.
Осень. Холод.
Уже начинает темнеть.
Пусть от этого миру
Ни прибыли нет,
Ни убытка,
Дальше смерти смотреть,
Выше неба взлететь,
Даже в пасмурный день
Не совсем безнадежна попытка.
***
Не так и много этих самых звезд,
И боязно во время звездопада -
Погаснет след - звезды последней хвост,
Померкнет небо - лучше уж не надо!
Ведь нам они нужны, чтоб раз в пять лет,
Идя своей дорогою негладкой,
Поднять глаза и встретить их привет -
Покуда звезды светят - мир в порядке.
***
С неба звездами сыплется снег,
Млечный путь у порога пролег,
Время вновь свой направило бег
По одной из небесных дорог.
Вечер поздний прозрачен и тих.
Стоном скрип отдается в ушах.
Сколько звезд раздавлю я таких,
Чтобы сделать хоть маленький шаг.
***
Над темной водой
Звезда упала.
Одним желаньем меньше.
Мост через ночь.
Ни укол, ни покой
Мне не могут помочь.
Я увижусь с тобой
На мосту через ночь.
О пустом говоря
Мы не станем смелей.
Под лучом фонаря
Трепетанье теней.
Света блик на волне,
Лик луны в облаках,
По асфальтовой тьме
Расплескавшийся страх.
Перейти, переплыть,
И хочу - не могу.
Никогда мне не быть
На другом берегу.
Снова к боли земной.
Мне бессмертье не в мочь.
Ты простишься со мной
На мосту через ночь.
Рассуждение о жене, карьере
и мудрости.
Судьба мужчины нелегка -
Скажу об этом прямо.
Когда играют в дурака,
То бьет валета дама.
Он терпит и одну мечту
Лелеет в сердце смирном:
Что может, повезет ему
Валетом стать козырным.
Но забывает, что тогда,
По логике упрямой,
Его законная жена
Козырной станет дамой.
А ведь она его и так,
Как злая совесть гложет,
Что дескать он болван, дурак,
В тузы попасть не может.
Я на правах холостяка
Поднять свой голос смею:
Не все ж валять вам дурака,
Есть игры поумнее.
Вот шахматный король, каков?
Стоит себе, не тужит.
А королева бьет врагов
И защищает мужа.
(В последней строфе использован вариант
Саши Ханина)
***
Ты помнишь поздний тот, осенний наш рассвет,
Когда дрожал в траве последний иней,
И четче карт, яснее всех примет
Сошлись ладони впадинами линий?
Опять про снов разорванную связь
Напомнить нам под Солнцем, бьющим жестко,
Спешат дрожа, мерцая и дробясь
На жухлых листьях тающие блестки.
Здесь каждой каплей из земных чудес
Нам в будущем обещано так много -
Казенный дом, трефовый интерес,
Любовь, разлука, дальняя дорога ...
***
Дождемся начала прилива,
Когда нас поднимет со дна,
И бросит на берег счастливый
Взметнувшая пену волна.
А солнечный диск бесноватый
К горячему морю прилип,
Всю звонкую бронзу заката
Растратив на девок и рыб.
Дрожащие тени сливая,
Нам ночь увеличит зрачки,
И жилка забьется живая
На сгибе шершавой руки.
***
Пропитан ветер дымом и колюч,
И яблоня осыпаться должна.
Над улицами холод низких туч
Нахмурит сероглазая весна.
Ударит гром. Поток земную грязь
Перемешает, площадь бороздя,
А ты лицо, заранее смеясь,
Подставишь каплям майского дождя.
Блестит асфальт совсем еще сырой,
А мы глядим, забыв минутный страх,
Как солнце забавляется игрой
Холодных слез на павших лепестках.
***
Хоть иссякла волн весенних сила,
Паводка не видно и следа,
Берега так четко разделила
В камышах стоящая вода.
Злую топь труднее перейти нам,
Чем сквозь скалы рвущийся поток,
Словно здесь, в зеленых комьях тины,
Змей таится жаден и жесток.
Но, увидев летним днем однажды,
Как дотла долину выжег зной,
Мы поймем, что утоляли жажду
Этих луж болотною водой.
***
Сквозь буран я пути не нашел
И коня завернул не доехав,
А в глухих тупиках альвеол
Затаилось шершавое эхо.
В нем шуршанье опавшей листвы
И осеннего солнца истома,
И дрожит переливом живым
Звон осколков вчерашнего грома.
Ту дорогу пройдем до конца,
Нам заносы теперь не помеха.
Можешь все напролет отрицать,
Путь подскажет правдивое эхо.
***
Плоть слаба, а дух не воспарил,
Рыба без труда прорвала сеть.
Нас отпустит взмахом белых крыл
Лебедь не умеющий взлететь.
Горизонт наш взглядом осветив,
Ты решишь - куда, и, знаю сам:
Если нету посуху пути,
Мы пойдем смиренно по водам.
Город за туманом полускрыт,
Кажется, что рухнет он, чуть тронь.
Будет неразделен и не слит
Наших губ блуждающий огонь.
***
Затянуло стекла рыхлым инеем,
Лишь постель живым теплом согрета.
Нет пути назад, и в древней скинии
Не осталось места для завета.
В сундуке окна, за переплетами,
Мертвый сад укутан пыльной ватою.
Разговором сонным и разметанным
Прячем осторожность туповатую.
Половицы, нежным скрипом радуя,
Развивают заданную тему.
Маятник стучит. Звезда лохматая
Не горит еще над Вифлеемом.
***
Бьется зыбь о берег Херсонеса,
Пустотой аттическою полный,
Но итог заранее известен:
Не погасят ветер эти волны.
Он ударит, густ от терпкой боли,
Ничего плохого не желая.
В плоть вопьются - дар не от него ли -
Стрелы ветеранов Хубилая.
И конец мучительной истоме,
Пропитавшей все под небом старым,
И в последней судороге стонут
Стебли злаков, ржавые от жара.
***
Солнце позабыло о закате,
Алый лист в лучах его горяч.
Если что-то сказано некстати,
Ты мои слова переиначь.
Катер наш отходит от причала,
Это лыко будет не в строку,
Только мягкий оттиск пятипалый
Мы оставим мокрому песку.
Уступи мне вечность за спасибо,
Пусть растает в ласковом нигде.
Разобрать едва ли смогут рыбы,
Что чертили пальцы по воде.
Встреча
Последний лист от ветки унесен
Холодным ветром вслед за птичьим пеньем.
Разносится лишь карканье ворон
Над черно-белым кружевом осенним.
Оценит все вороний цепкий взор:
На чистый лоб надвинутую шапку,
Поджатых губ решительный укор
И руки, порознь спрятанные зябко,
Дрожанье век и щек морозный жар,
И все, что в спешке нами позабыто,
Дыхания порывистого пар,
Который тверже старого гранита.
Весною будет ворон удивлен,
Когда нас вместе здесь увидит он.
Ретро
Люблю тебя за джинсы и фигуру,
За теплый блеск подкрашенных очей,
За ласковость насмешливых речей,
Которым я когда-то верил сдуру.
Как портит знанье милый облик твой:
Фигура - ухищрение портнихи,
Движенья глаз, прельстительны и тихи,
Пред зеркалом разучены тобой.
И даже ум, столь явственный в речах,
Был только имитацией дешевой,
Бледнеющей при каждой встрече новой.
Ах, идеал! Как быстро ты исчах.
Теперь-то мне занятно самому:
За что тебя люблю я - не пойму.
Поцелуй
В каком-то смысле, истина проста,
Ее подделать просто невозможно.
А сложность - лишь желания тщета
Исправить мысль, сложившуюся ложно.
Но сложности присуща красота,
Она манит, хотя не убеждает,
Так стих плохой поэта заставляет
Коснуться вдруг поверхности листа.
Проникнуть в лабиринт чужих идей,
И странный их узор как был оставить,
Но до конца дойти чуть-чуть смелей,
Не все сломать, а лишь слегка подправить.
На грим красавицы, раскрашенной, пустой
Внезапный легкий штрих добавить свой.
Город
Легок на помине этот гость -
Юркий взгляд и вычурная речь.
Дай увлечь себя, и хрустнет в горле злость,
Екнет сердце, вступишь в город тайных встреч.
Город древний мостовыми так звенит,
Окна выжжены заката жаром рьяным.
Разбивая сны седых кариатид,
Блещут в сумраке замшелые фонтаны.
Узел улиц ни стянуть ни развязать,
Небо низкое надвинуто на брови.
Если вздрогнет и расколется гроза,
Нежным листьям под дождем шуршать не внове.
Как тебя дождаться, добрый друг,
Одному мне среди города разлук.
ЛТП
Дыханья круг внезапно чем-то сужен,
Наводка резкости в тревожной тишине,
Сердцеудар. И ты опять разбужен
Сомнением, проснувшимся во сне.
С сухим щелчком распахнут темный ларчик,
Но как же быть - от жизни ты отвык.
Любого сна бессмысленней и ярче
Лежащий на подушке лунный блик.
А дом не спит. Пружины тихо стонут
И кашляет простуженный сосед.
Закрыть глаза. Шагнуть обратно в омут.
В свой микрокосм из мира злых планет.
Растает мысль в провалах многоточий...
Не просыпаться б только среди ночи.
***
Запомни мелодию. В ней отразятся огни
Мерцающих лампочек - праздник, пропущенный в святцах.
Все жались по стенкам, а вы танцевали одни,
Твой тощий курсантик смотрел, и не мог оторваться.
На день нерожденья себе этот диск подари,
Под острой иголкой, невпору охрипшим дискантом,
Он будет насмешливых звуков пускать пузыри
Когда ты сломаешься в липких руках лейтенанта.
В себя уходя ни за что не уйдешь от себя,
И память не щелкнет, тонармом дойдя до упора,
Веселую песенку вновь прощебечет скрипя -
Что твой капитан без тебя уже станет майором.
Под пальцами мертвых вращается черное блюдце.
Разбить? Но теперь и пластинки не бьются.
Преложение 66-го сонета,
выбранного из Шекспира
Хочу уснуть. Ох, как мне надоел
Раскрашенного мира облик жалкий:
Толченье в ступе важных слов и дел,
И подвиг духа - из-под палки.
И к свету не ведущий коридор,
И искренность - в заморском макияже,
И замок чести взятый на измор,
И святость среди рынка - на продажу.
И на могиле радости цветы,
Здоровье в маске злейшего недуга,
И искривленность стройной прямоты,
И безграничность замкнутого круга.
Но мысль одна уснуть мешает мне -
Что то же самое увижу я во сне.
***
Серый дождик за окном,
И - как не было зимы,
И почти что ни о чем
Целый день болтаем мы.
Фильм вчера был идиотский,
Чей-то труп нашли в лесу,
Хлеб исчезнет, нам придется
Маслом мазать колбасу.
Веет скукой да тоской,
От нее и жив едва.
Пропитались пустотой
Все привычные слова.
Эх, слова в тревожной мгле,
вы мне сердце не печальте,
Вы лишь лужи на земле
Да окурки на асфальте.
Тучи с мрачностью сырою
Продолжают свой набег
И за ночь здесь все укроет
Белый, чистый, теплый снег.
Этюд
Испачканы красками кисти,
За лето не стали мы старше,
Но ветер осенние листья
Сметает с прудов патриарших.
По ряби прохладно-зеленой
Им вовсе не хочется плавать.
Улечься б меж корнями кленов,
Укрыться б в уютную заводь.
Кричит воробьиная стая
Над крошками черствого хлеба.
Стада облаков доедают
Большое, холодное небо.
Кому же пейзаж этот нужен,
И краски такие - к чему бы?
В глубокой, несохнущей луже
Бледнеет раздавленный тюбик.
***
Пусть мы теснимы мелочью пузатой,
Ты, рана старая, не ной,
Придет, присядет у кровати
На пять минут бескрылый ангел мой.
Не вспугнут ни рассветом слишком ранним,
Ни дуновением беды,
Поднимется, польет герани,
Что столько дней страдали без воды.
И с шорохом упрячется в коробку,
Глаза тараща, крокодил,
И солнце озарит беззлобно
Все то, что мутный вечер учудил.
Как ляжет луч на острый кончик носа,
На впалость щек.
Ни веры, ни сомненья, ни вопроса.
Я все забыл, лишь искренность сберег.
***
Бродяга на сцену выходит,
Гитару он в руки берет,
О пропитой нашей свободе
Угрюмую песню поет.
Ах песня, ведь это такая
Отрава нехитрой души.
Спасаемся в ней мы не каясь,
И каемся не согрешив.
Оборваны вещие струны,
И вишням уже не цвести,
И вождь осеняет чугунный
Сожженные нами мосты.
Заемному счастью не верь ты,
И пьяному горю не верь -
Исчезнет в глухой круговерти
Растрепанный список потерь.
Куда торопиться? Чего там,
Оплачено будет сполна
Все то, что не сбросит со счетов,
Не смоет прилива волна.
А как она в странствия манит...
На лодке своей надувной
В холодном осеннем тумане
Нас бог поведет за собой.
На волнах мазутные пятна,
А надо грести да грести
И ржавым железом грозят нам
Сожженные нами мосты.
Марсианка
Если сесть в троллейбус на конечной,
Если нынче ночь и сесть легко,
Если задремать в углу беспечно,
Если ехать очень далеко,
Светом вспыхнет странных снов изнанка,
Где-то в зазеркалье, за окном,
Промелькнет внезапно марсианка
В белом одеянии своем.
И глазами серыми волнуя,
И кудрями черными блестя,
Думу зародит в тебе такую,
Что, казалось, выдумать нельзя.
Только стекла прочные не бьются,
Только скорость слишком велика,
Только не летающее блюдце,
А троллейбус мчится сквозь века.
Так что все останется как прежде.
Догорев угаснет яркий бред.
И утешит лишь одна надежда,
Что ее, наверно, вовсе нет.
Одесса
Нам за наше наследье
Не скажут спасибо.
Попадается в сети
Только снулая рыба.
Лижет теплое море
Полусгнившие сваи,
Вдаль суровые чайки
Глядят не моргая.
Вместо бури и блеска
Лишь раздумье густое.
Поболтать бы - да не с кем.
Не обнять ли? Не стоит.
Путь, казалось бы, близкий.
А сколько усилий?
Тому ли нас в Рижском
Дурдоме учили?
Воробьишки скандалят
За какие-то зерна.
Мужичек на причале
Нас ругает матерно.
Ничего, этот город
Стоит стольких обеден!
Дай мне руку. По трапу
Сделай шаг. И - поедем.
***
Стекая забулькала в ванне вода,
Веселый щелчок шпингалета,
Выходит хозяйка, прозрачно-чиста,
В дешевый халатик одета.
Намокшие пряди прилипли к вискам,
В глазах догорает улыбка.
На ручке дверной молодая рука
Застыла в движении гибком.
Под краном мочалка свернулась клубком,
К ней гребень пластмассовый клонится тихо,
В углу полотенца бесформенный ком
Застыл притворяясь промокшей зайчихой.
Флакон от шампуня оставлен пустой
На полке в позиции странной
И грязная пена широкой каймой
Легла по периметру ванны.
Пред зеркалом в спальне свободным штрихом
Подведены полные губы.
Окутано тело туманом духов,
Ресницы начернены грубо.
Румянца заря на щеках занялась
И тени положены мило.
Зачем ты опять погружаешься в грязь,
Которую только что смыла?
Одуванчик-2
Мы шли первыми к звездам. Манили они как магнит.
Космодром был достроен едва.
И никто прежде нас не взлетал с этих плит.
Из щелей пробивалась трава.
И зеленый и желтый веселый узор
Расчертил стартплощадки квадрат.
-Жаль, - сказал инженер в реактивной струе
Одуванчики эти сгорят.
Грохот старта. Надолго сияние звезд
Приковало и мысли и взгляд.
Тьму решили вопросов, но все таки главный вопрос -
Что увидим вернувшись назад.
На далеких планетах встречали рассвет.
Космос был и красив и жесток.
Десять лет в корабле. На Земле это тысяча лет.
Так и эдак - немаленький срок.
Мы вернулись. Сквозь все нам пройти удалось.
Нас встречает трехтысячный год.
На краю стартплощадки, давно уж прожженной насквозь,
Одуванчик цветет.
***
Есть для отдыха пара минут.
Только - шорох в кустах.
Не узнаешь, пока не убьют,
Кто там - друг или враг.
После, в тесной палате добром
Помянешь тот привал.
Ерунда это - пуля в бедро.
А сосед - наповал.
Ни врагов, ни войны,
Лишь воронки от мин,
Да пожаров дымы,
Да скелеты машин.
Вихрем пыль от колес,
Вдруг - крутой поворот.
Грузовик под откос
И осколок в живот.
Пулеметов тревожный салют.
Траков рубчатый след.
Не узнаешь, пока не убьют,
Повезло или нет.
***
Вновь по ночам машина видит сны.
В процессоре бурлят потоком числа.
Слова ползут свободны и длинны,
Забыв форматы видимого смысла.
Горит дисплей, придавший форму сну,
И в медных жилах бьются электроны.
Сливаются в симфонию одну
Октавы байтов, битов обертоны.
Собрать бы этот странный мир чудес
В пакеты импульсов, в сигналов переливы,
Кому-нибудь из серии ЕС
По проводам отправить говорливым.
Но разбудил рассвет ее опять.
А связи нет и, видимо, не будет.
Ей некому шедевр свой передать -
Вокруг нее одни лишь только люди.
Им не понять узора красоты,
В глазах стоит пустая злость и жалость.
Панель поднимут, вывинтят винты,
И говорят - машина поломалась.
Песенка о прошлогоднем снеге.
Изнывая жарким летним днем,
Как в пустыне знойной туареги,
С чувством, с наслаждением, с огнем,
Он мечтал о прошлогоднем снеге.
Осенью, когда ступить нельзя,
Не увязнув в мерзкой грязной жиже,
Вспоминал он, как летят скользя,
По снежку накатанному лыжи.
Наконец, замел пути буран.
Тут совсем расстроился бедняга.
Новый снег не столь благоухан,
И не так, как прошлогодний, мягок.
С горя жизнь покончить он готов -
Глупо быть миллионером нищим.
Валит снег стеной из облаков,
Только прошлогодний - не отыщешь.
- Слушай, каждой вещи свой черед,
Что поделать, нет его сегодня.
Погоди, наступит новый год -
Снег повсюду станет прошлогодним.
Сталкер
Пойдем вперед, за счастьем для людей,
А есть ли там оно - никто не знает.
Но все равно, чем дальше, тем плотней
И неотступней беды наступают.
Итак, за счастьем в путь,
Хоть хочется вздремнуть,
И выпить бы для храбрости чего-то.
Но нет, иди вперед,
И может - повезет,
Такая нами выбрана работа.
О счастье есть немало мудрых книг,
В них разобраться нелегко с умом,
А если кто-то их
действительно постиг,
То заработал трусости синдром.
Нет, книги - ерунда.
Реальность ведь одна:
Не хватит счастья поравну на всех.
И значит - снова в путь, хоть цель и не видна,
Под чей-то злобный плач, сквозь чей-то горький смех.
И снова темнота, и плесень, и вода,
И в глупой болтовне борьба идей
В бетонном желобе у ржавого моста,
И вонь гнилых болот,
И треск очередей.
***
Острый свет шафрановая лампа
На лицо прозрачное бросает,
Во плоти сошедшая с эстампа,
Замерла пейзаночка босая.
Два пути ведут вокруг провала,
Между ними нету промежутка:
Если да - то это слишком мало,
Если нет - бессмысленно и жутко.
По столу бордовые тюльпаны
Лепестки рассыпали беспечно.
Скоро время стоном долгожданным
Захлебнется в паузе сердечной.
Тонкий ум теперь уже не нужен,
Подтверждает весь нехитрый опыт,
Что потом ей будет только хуже.
И она развязку не торопит.
Лесоповал
Кто с твердым планом,
А кто и без,
Бензином пьяны,
Мы валим лес.
Пила так пылко
Берет резбег,
Летят опилки
На грязный снег.
Сук не обманет
Нас ни один,
Где сталь застрянет,
Вгоняем клин.
И ствол прекрасный
Дрожь боли бьет.
Скрипит он страстно
Ложась на лед.
Распилим ровно,
Хорош итог:
Покорно бревна
Лежат у ног.
На теплых спилах
Смолы слеза,
Нам пот как мыло
Разъел глаза.
Кончать не станем
Войну с тайгой,
Пока не свалим
Всех, до одной.
И днем и ночью
Идем в штыки,
Оставим прочим
Одни пеньки.