Кто-то неподалеку чихнул, и он резко повернулся на звук. Это было его первое движение.
Ну раз уж он двинулся, то не стоит на этом останавливаться.
По всем направлениям от него находился вагон поезда метро. Старый, загаженный. Похожий на запорожец - вроде вот сейчас точно развалится, но нет, нормально держится и ездит. Люди здесь были подходящие - по виду почти все явно бомжи. Грязные, небритые, одетые в страшные лохмотья. Впрочем, в этом вагоне их было всего трое, и один из них выглядел получше и казался достойнее остальных.
Надо что-то делать.
Он осмотрелся еще раз. Он стоял в углу вагона. Подметил, что этот - самый последний. Туннель за окном появлялся, освещенный тусклыми лампами поезда, и тут же исчезал в темноте. Левая рука как-то сама поползла вперед по поручню, и он неспешно дошел до сидящего человека, того, который выглядел приличнее. Человек не обращал на него внимания, как и остальные двое. Впрочем, один из них в принципе не мог - он спал, растянувшись на кожаной лавке. Другой валялся в непонятной корявой позе под ней, около дверей, и не двигался. Но его интересовали не они, а этот мужчина. Щетина на нем выглядела еще более-менее приемлемо, лицо и кожа были в приличном состоянии, а одежда состояла из потертого костюма. Мужчина смотрел в окно прямо напротив себя. Он приблизился к этому человеку, наклонился и прокричал, стараясь перекрыть шум поезда:
- Какая следующая станция?
Мужчина сначала не отреагировал. Потом он медленно перевел взгляд с абстрактной точки на окне на него и четко ответил:
- Последняя. - И расплылся в жуткой улыбке, от которой у стоявшего по коже пробежали мурашки.
Мужчина так же медленно вернулся к созерцанию окна, а он продолжил свое движение. На секунду он остановился напротив дверей, когда услышал сзади страшный крик. Он только успел обернуться и отскочить в сторону, как человек, лежавший до этого у противоположных дверей, с диким криком пронесся мимо него и вышиб своим телом двери, у которых сейчас стоял он, словно они были сделаны из картона. Человек и двери не успели коснуться стены туннеля, как уже исчезли в темноте.
Он стоял, тяжело дыша от испуга, крепко держась за поручень и смотря в темноту туннеля. Тут он услышал смех. Прилично выглядевший человек хохотал тем смехом, который зовется демоническим или маниакальным, сидя все в той же позе и смотря в ту же точку.
Он поспешил убраться из этого вагона в следующий. С некоторым усилием открыл по очереди двери на перемычке двух вагонов и проскользнул в предпоследний.
А кто он вообще такой?
Нет, не так. Это и так понятно. Нужен ответ на другой вопрос.
Какую цель он преследует?
Он вгляделся вперед, в перемешанную вереницу внутренностей поезда. Какую цель, значит?
Скажем, добраться до головы поезда.
Потому что он чувствовал, что самостоятельно они никуда не приедут.
Он оглянулся на хвостовой вагон и почувствовал ледяное дыхание страха на себе. Мужчина там все сидел и смеялся, смотря прямо перед собой.
Он поспешил дальше, к своей новой условной цели. Проходил мимо всяких людей, которым не было до него никакого дела. Один вагон, второй, третий. Он уже не концентрировался на количестве, когда один из пассажиров неожиданно встал с кожаного сиденья, вглядываясь в него с лицом, выражавшим явные готовность и желание набить ему морду, и окликнул его, с оттенком английского акцента:
- Эй!
Он остановился. Вскоре понял, что зря. Здесь нельзя было останавливаться. Он был в опасности. Очень давно он не чувствовал, что был в опасности. Хотя как давно теперь было это "давно"? Он не знал. Он знал, что человек медленно приближался, а он был начисто лишен каких-либо сил, кроме физических. Человек приближался. В вагоне было еще несколько пассажиров, но им было наплевать на происходящее. Еще бы им было не плевать. Но он знал, что делать. Когда человек остановился в трех шагах от него, он рванулся в сторону и отодрал от поручней длинный кусок трубы, державшийся на соплях, и ткнул концом ему под ребра, пока тот еще не успел понять, что делать, а потом заехал с размаху по лицу. Человек отшатнулся, освобождая проход, в который побежал он, не теряя ни секунды. Он открыл первую дверь на перемычке, когда раздался взрыв.
Это был неправильный взрыв. Нереальный. Если бы он произошел с ним в жизни, он бы не поверил в произошедшее. А это была не жизнь. Это было что-то иное. И здесь от небольшого взрыва, который произошел у него за спиной, вагон раскроило пополам. Почти прямо посередине в боку образовалась большая дырка. Еще пару секунд задняя часть пошаталась, а потом оторвалась и сразу отстала, уходя в пустоту, выронив по пути несколько людей.
Он простоял немного в проеме маленькой двери, держась за его края руками и вглядываясь в темноту туннеля, которая прерывалась иногда снопами искр, вырывавшимися из куска раскуроченного вагона, который еще невесть как держался и не мешал движению.
Он оглянулся на других пассажиров.
Им было совершенно наплевать.
Последняя.
Он побежал.
Он бежал, переходя из одного вагона в другой, не оглядываясь на апатичных людей, чтобы не нарваться на очередное нападение. Но мельком он замечал отдельные лица, и они были ужасны. И внушали настоящий страх.
Он уже не помнил, сколько времени бежал и сколько вагонов сменил. Может, сорок, может, сто пятьдесят. Но к какому-то моменту он пришел в абсолютно пустой вагон. Пустой не потому, что там никого не было, а потому что у всех пятерых присутствующих были разнесены головы из чего-то крупнокалиберного. Он насторожился. Впереди оставалась только кабинка машиниста. Повсюду была кровь, ну и какие-то ошметки, принадлежность которых к головам убитых была несомненна. Он вынул заткнутый за пояс кусок трубы, взял удобный замах и медленно пошел в сторону местонахождения машиниста. В двери не было окон. Его не могли заметить.
Когда он был уже в двух шагах от двери, она с треском распахнулась, являя ему машиниста.
Одного взгляда на него хватало, чтобы понять - он безумен.
Поверх формы метрополитена на нем был надет мясницкий передник. Глаза были выпучены, а губы раздвинуты на максимум по всем направлениям, словно против его воли, открывая зубы, запачканные в крови. Он вообще весь был измазан в ней, особенно передник. Его правая рука вытаскивала из-за спины большой револьвер.
Он не успел его вытащить и получил мощный удар в висок, от которого его мотнуло вправо, а револьвер вылетел из рук. Следующий удар пришелся в живот, и он согнулся пополам. А потом ему проткнули шею, сверху вниз, тем же стальным куском тонкой трубы, и на этом разговор был окончен. Он беззвучно упал на пол, и сквозь сжатые оголенные зубы сочилась кровь. Уже своя.
Убийца поспешно прошел в его кабинку и плавно остановил поезд. Затем открыл двери. Когда он вышел в вагон, то увидел, что вместо стены туннеля за открытыми дверьми была видна ровная кирпичная кладка. И как раз на месте первых дверей в кладке была большая дырка. Он пролез в нее и попал на пустую станцию метро.
Последнюю?
Освещение здесь работало из последних сил, а вся длинная платформа с этой стороны была закрыта кирпичной стеной. С другой стороны стена была наполовину обрушена. Эта же была совершенно целой, и только в одном месте в ней была дыра.
Он пошел в сторону выхода в город. Эскалатор не работал, но на это и не приходилось надеяться.
Где-то на середине эскалатора он услышал ужасный гром. Или стук. На поверхности, совершенно точно. Словно какая-то огромная махина вышагивала по земле.
Под эти звуки он поднялся наверх и вышел со станции.
----
Он стоял на улице.
Да, это уже будет логичнее. Из метро обычно выходят на улицу города.
Он обернулся и понял, что логика проиграла.
Двери, из которых он сейчас вышел, были обрушены и завалены всяким мусором. Он не знал, что произошло с ним, когда он толкнул дверь и перешел из станции под открытое небо.
Перешел.
Да, перешел. Что-то было в этом слове.
Он отвернулся от дверей и осмотрелся. Никого вокруг. Тихое местечко и явно заброшенное. Пять домов в радиусе трехсот метров. Странно.
Он зашел за угол и увидел стоявший микроавтобус. Его уже трудно было назвать машиной - если такую увидеть на помойке, от обычных древних каркасов не отличить. Ржавая. Несколько помятая. О стеклах, зеркалах заднего вида и дверях и речи быть не может. Но колеса у нее были в порядке, с покрышками. И человек за рулем сидел целый. В меру грязный, равняясь на его транспорт. Седой и бородатый. И самое главное - адекватный, по крайней мере с виду.
Водитель явно ждал кого-то и не очень удивился, когда появившийся в поле его зрения молодой парень в черной куртке направился в его сторону и остановился перед машиной в нерешительности. Он некоторое время рассматривал новое лицо, а затем сказал:
- Ну чего стоишь, залезай.
Мнение парня об адекватности этого человека укрепилось. Он залез на переднее пассажирское сиденье и спросил:
- А эта штука на ходу?
- А то. - Мужчина улыбнулся и завел двигатель. - А что тебя завело на эту станцию? Внутрь никак не попасть, вокруг ничего интересного.
Парень пожал плечами.
- Просто скитался.
Водитель кивнул с серьезным видом, подумал немного и взялся за руль.
- Скитался, говоришь? Ну тогда я знаю, куда тебе надо.
- И куда же?
Мужчина улыбнулся, выворачивая руль до предела влево.
- Туда, где самое место тем, кто не находит себе места. Ты не бойся. Сейчас все поймешь.
Они ехали в общей сложности около получаса. Пейзаж не менялся. Вокруг был вымерший город, как будто после ядерной бомбы или другой масштабной катастрофы. Люди попадались крайне редко, машин не было вообще. Сначала они ехали по широкому раздолбанному шоссе, полос на шесть, с постоянным уклоном влево. Справа от них находился бетонный канал, пустой и грязный. Водитель умело объезжал выбоины и разные куски арматур. Особого интереса к своему случайному пассажиру он не проявлял и вообще выглядел так, будто все происходящее сейчас совершенно для него обыденно. Пассажир активизировался сам.
- А где мы находимся? - поинтересовался он, завершив созерцание открывавшейся панорамы через то место, где должна была быть дверь. Он крепко держался за ржавое железное соединение крыши и капота между отсутствовавшими окнами. Он казался слишком молодым и... чистым для этого места. Только самоубийцы и эти чертовы "новые люди" могут решиться на выход из Внутреннего Города. А по взгляду этих зеленых глаз Гарри не назвал бы его самоубийцей. А уж с "новыми" и так все понятно.
- Ты хочешь сказать, глобально? Материк, страна, город?
Парень кивнул.
Гарри покачал головой.
- Старые карты... - пробормотал он. - Этого тебе никто не скажет. Никому это не известно.
Фургончик съехал с шоссе на узкую дорогу. Гарри решил не обрывать на этом диалог и задал свой вопрос:
- А как тебя зовут, не скажешь?
Парень нахмурился, словно всерьез пытался это понять. Потом он грустно улыбнулся и устало ответил:
- Это достаточно долгая история.
Водитель кивнул. Его это нисколько не задевало. Он повернул направо и остановился посреди одной из улиц Внутреннего Города.
- Ну, а я Гарри.
Он протянул свою руку, и парень сразу пожал ее. Они вместе непринужденно усмехнулись.
- Ну раз ты Гарри, то мы точно не в России, Индии или Африке.
Они еще раз посмеялись.
- Не факт, - задумчиво протянул Гарри. - Знаешь, если ты хочешь оправдываться, что у тебя нет денег - не надо. Я и так с тебя ничего не спрошу.
- А чем же ты зарабатываешь себе на жизнь и бензин? - Он вопросительно поднял брови. - Ведь я не первый, кого ты подвозишь?
Гарри внимательно посмотрел на него и ответил:
- Все-таки есть в тебе что-то странное. Ведь каждый знает, что отличного топлива теперь полно на каждом углу, а еда и шмотки приходят совсем другим путем.
Парень выслушал и закивал.
- Да. - Он подумал и кивнул еще раз. - Верно. - Он вылез из машины и остановился в дверях.
- Спасибо тебе, Гарри.
Гарри кивнул.
- Ты уж поосторожнее там.
Парень едва заметно напрягся.
- А что, там опасно?
- Не очень, - поморщился Гарри. - Но все же лучше, чем вне города.
Парень уверенно кивнул.
- До встречи.
И он повернулся и направился, не оглядываясь, в пятый квартал. Только он этого не знал. И не знал, что его там ждет.
А мог ли?
Он быстрым шагом продвигался по полупустой улице. На ней раньше было много магазинчиков. Теперь все это превратилось в удобное место проживания. Конечно, если у вас нечего красть. Вокруг не было ни одного целого стекла - да и разбитого тоже - и ни одной функционирующей двери.
Ни одной двери. Это плохо?
Хм.
Он остановился на секунду, обдумывая это.
Да.
Да, это плохо.
Он продолжил движение по улице, осматривая окрестности. Поселение здесь было крупным, город как-никак. В зданиях и даже на улице устраивались люди, на грязных и драных тюфяках или просто так. Мирные, обычные люди --
Ну-ка стоп.
Его внимание привлекли парень и девушка, сидевшие на одном матрасе. В руках у парня был револьвер. Мнжду ними лежало шесть пуль. Он был очень захвачен процессом, и сидевшая рядом девушка завороженно смотрела на его действия. Он медленно выдвинул барабан, по одной затолкал в него пули, защелкнул барабан обратно и взвел курок.
Наблюдавший за этим со стороны парень в черной куртке напрягся. Он чувствовал, что не имеет права вмешаться. Но всем остальным было совершенно наплевать. Никто на них даже не смотрел. Похоже, это было в порядке вещей.
Сначала он приставил короткий ствол ко лбу девушки. Потом к своему. Потом опять к ее. И так далее. Из раза в раз он перемещал револьвер, туда, сюда, и их взгляды были прикованы к стволу и преисполнены молчаливой торжественности. А парень в черной куртке стоял метрах в двадцати от них и наблюдал за всем этим с ужасом на лице, пытаясь уловить хоть какую-то, хоть самую завалящую логику и смысл этих действий.
В некоторый раз, он уже сбился со счету, парень приложил руку с пушкой к своей груди вместо того, чтобы опять ткнуть стволом себе в голову. Он подался всем телом в сторону девушки, держа все так же руку, и поцеловал ее в лоб. Тут они оба закрыли глаза, словно ловя величие момента.
На этой ноте наблюдатель совершенно расслабился. И он не смог должным образом отреагировать, когда парень внезапно выбросил правую руку в его сторону, то есть вправо от себя, и выстрелил.
Ошарашенный парень попытался убраться с линии огня инстинктивным рывком в сторону, но не смог. Просто он и так не был на линии огня. На ней оказался человек, стоявший сзади, за ним, с корявой вилкой и длинной заостренной корягой в руках. Теперь он валялся на покореженном тяжкой жизнью асфальте с дыркой в голове.
Сидевшая на матрасе пара начала тихо смеяться, глядя на труп.
Парень в черной куртке подумал, что их стоит как-то отблагодарить. Но ему было нечем. Поэтому он пошел дальше.
Он свернул с нормальной улицы в узкий и грязный проем между домами. Мусорные баки, какие-то ответвления и входы в здания. Без дверей.
- Эй.
Парень повернулся на источник. Его окликнул какой-то негр в кепке и натянутом на голову капюшоне кофты. Ему подумалось, что сейчас ему непременно начнут толкать наркотики. Но он остановился.
Негр сделал несколько шагов в его сторону, осмотрел его и спросил:
- Ты ведь здесь новенький, да? Тогда советую сходить к Эду, это вон там. - Он показал ему рукой направление.
- Что же есть у Эда, что мне может быть нужно?
Негр в ответ улыбнулся и пожал плечами.
- Это просто совет жителя новичку. Эд заправляет торговлей в этом районе.
Парень кивнул и пошел дальше.
Интересно...
А на каком языке они сейчас разговаривали?
Интересно, но не важно.
Он свернул направо и оказался в другом переулке. Еще более узком, грязном, захламленном и людном. Более оживленном. Не то чтобы кто-то с особым рвением работал или активно участвовал в разговоре в крупной компании. Но некоторая умеренная возня наблюдалась. Разные люди изредка шастали из одного дома в другой. Хотя это уже не дома, а голые бетонные коробки. Без обоев, без окон, без дверей.
Без дверей.
Он продвигался между груд мусора, людей и тюфяков. Именно люди привлекали его внимание. Люди здесь в основной массе были более чем странные. Некоторые - словно накачанные какими-нибудь там транквилизаторами. Другие - откровенно не... Вот к нему приближается буддист. Именно. Мужичок азиатской внешности, в типичных одеяниях оранжевого цвета - он не знал, как точно эта одежда зовется - и наголо бритый. Парень решил не задумываться, откуда он мог здесь взяться.
Ему хватило того, что пройдя мимо него, этот мужичок начал бешено орать. Пронзительно и неожиданно. Лицо его не выражало испуга, и он не стремился убежать подальше. Наоборот, он спокойно смотрел на него и продолжал идти навстречу ему и начал кричать, как только расстояние между ними сократилось до двух-трех метров. И так, крича прошел мимо него.
Ему пришла в голову жуткая мысль, что это он так с ним говорит. Добрый день, погода сегодня отличная, надеюсь, дождя не будет. До свидания - до свидания.
Боже, какой кошмар.
Он остановился и перевел дух. Когда он оглянулся, маленький буддист уже был достаточно далеко и явно забыл про него. Парень продолжил движение, не зная при этом, куда он идет и зачем.
Следующим ярким кадром были две девушки поодаль от него. Близняшки. И рыжие - буквально яркий кадр. Они сидели на дряхлом зеленом диване, поставленном у стены дома. Одна из них сидела к нему спиной и зашивала какую-то одежду. А другая уже давно его заметила и наблюдала за ним, пожирая его глазами и улыбаясь как-то похотливо. Заметив ее, он остановился и ответил внимательным взглядом. Она отвела глаза на свою сестру и дотронулась до нее рукой. Та подняла на нее глаза и проследила за ее взглядом. Все-таки они были разные, несмотря на абсолютно одинаковые прямые и длинные рыжие волосы и похожую одежду, состоявшую из более-менее нормальных кофт и старых джинсов. Сестричка смотрела на него иначе, оценивающе, но с тем же интересом. Еще пару секунд они осматривали его, после чего первая встала с дивана, подошла ближе, покачивая бедрами, прижалась к нему так плотно, как только могла, и сладко прошептала на ухо:
- Мы можем тебе помочь.
Потом она отлепилась от него и стала ждать ответа. С ее лица не сходила все та же улыбка. Он все это время не двигался и сохранял невозмутимость. Он несколько секунд внимательно смотрел на нее, пока она раздевала его глазами, и ответил:
- Ну давайте.
Она радостно-игриво захихикала, взяла его за руку и повела в здание. Краем глаза он заметил, как ее сестра отложила зпштопанную вещь и пошла за ними.
Его вели через разные места со знанием обстановки. Кучи одинаковых помещений на первых этажах безо всякого оформления, с разными людьми все того же вида. Он не спрашивал себя, что здесь произошло. Его интересовала лишь его цель.
Через несколько минут он ее нашел. Близняшки привели его в тупиковую комнату и остановились. Он заметил у проема, бывшего раньше окном, стальные стол и стул. А может, и не стальные, по крайней мере они были в отличном состоянии и за ними сидел человек. Он водил левой рукой по жутко пыльному столу, оставляя на нем разводы от пальцев, и сделав три круговых движения, поднял руку на свет, стряхивая с нее в воздухе грязь со стола.
- Время, - глубокомысленно изрек он, наблюдая, как пылинки с руки мндленно опускаются обратно на стол целым потоком. Потом он опустил руку на стол и уставился на вошедшего парня. Тот посмотрел на первую близняшку. Она жестом указала ему направо от себя.
Там была дверь.
Кусок комнаты был выделен в отдельную комнату, и в нее вела целая дверь.
Он смотрел на нее, чувствуя новый поток сил, когда услышал совсем рядом:
- Ты мог бы еще ненадолго остаться...
Первая близняшка смотрела на него все тем же раздевающим взглядом.
Он медленно и нежно обнял ее за талию, привлек к себе, поправил свободной рукой волосы и прошептал на самое ухо:
- Как-нибудь... в другой раз.
Он отпустил ее, решительно прошел вперед, взялся за ручку двери, открыл ее на себя и перешел.
----
Маленькая горстка песка сползла со своего стародавнего места вниз по гладкому склону дюны под давлением большого сапога, вызывая минималистический оползень.
Человек остановился на вершине небольшой дюны. Далеко не самой большой. Вон там вот, минутах в двадцати отсюда, они намного выше, и отсюда за ними ничего не видно. А внизу еще какие-то корявые скалы.
Черт возьми.
Рядом с ним всталдругой человек и поправил светлую широкополую шляпу. Он с неприязнью пронаблюдал, как первый откашлялся и сплюнул в сторону.
- Болва-ан, - с укором протянул он. - С каждым плевком ты приближаешь обезвоживание себя любимого.
Тот шмыгнул носом.
- Значит, я умру первым. Пошли. - Он двинулся вниз по склону, придерживая на ходу рюкзак.
Они спустились в маленькую долину, которая сверху выглядела как выемка, наполненная камнями. Они шли сквозь них, иногда свободно проходя между ними, иКда с трудом протискиваясь боком, и тогда им приходилось снимать со спин пыльные рюкзаки, или даже искать обходной путь.
В один из таких моментов обладатель широкой шляпы, шедший первым, знаком остановил своего друга. Затем он продолжил движение, уже медленнее и тише, и заглянул за скалу. Через секунду он с облегчением выдохнул и вышел из-за нее, уже не прячась. Там, куда он смотрел, на песке сидел молодой парень, облокотившись об скалу спиной. Под ним лежала черная куртка. Он не выглядел особо уставшим, голодным или запуганным, но вид у него был потерянный.
- Это еще кто? - поинтересовался второй, тоже выйдя из-за скалы.
- Похоже, очередной новый попутчик, - улыбнулся первый.
Второй несколько раз перевел взгляд со своего друга на очередного нового попутчика, а потом обратился к последнему:
- Как тебя сюда вообще занесло?
- Гена, Гена, - осадил его первый. - Не наседай на парня. Давай сначала дойдем до еды, а там уже посмотрим, что наш новый друг захочет нам рассказать.
Теперь уже втроем они вышли из нагромождения камней на свободное пространство в этой большой песчаной выемке. С одной стороны их закрывали скалы, а с другой - высокие барханы. Перед ними на песке красовалось крупное багровое пятно, в ровной форме окружности. От темного центра к краям цвет становился слабее, постепенно переходя в цвет светлого песка. Диаметром это пятно было метра два-три, и именно оно привлекло всеобщее внимание.
- Ну, Серега, давай, - сказал Гена напутствующим тоном.
Серега кивнул и подошел к краю пятна. Сначала он проверил его ногой, как проверяют на крепкость лед. Песок не поддался. Казалось, что весь верхний слой образовал единую крепкую корку. Затем он присел на одно колено у центра пятна, вынул из-за спины внушительный охотничий нож и несильно потыкал в песок острием. Песок снова не поддался, лишь немного похрустел. Когда Гена с их новым знакомым подошли к нему ближе, Серега взял размах побольше и засадил нож в песок. Потом он с кряхтеньем сел и снял с плеч рюкзак. Гена последовал его примеру, парень тоже сел рядом. Они расстегнули рюкзаки и вынули из них грубые керамические миски. Гена - одну, Серега - две.
- У нас всегда найдется лишняя, на случай. - Он с улыбкой протянул одну парню.
Затем оставалось только следить за ним. Он вынул еще две миски, только из другого материала и спаенные вместе двумя какими-то палочками с трех сторон. У верхней, которая была глубже и несколько больше, край в одном месте был загнут как у графина. Несмотря на непропорциональность, установка устойчиво держалась на вертикальной поверхности. Из рюкзака Гены была вытащена бутылка с водой и матерчатый мешочек. Вода пошла наверх, а вниз - нечто из мешочка, напоминавшее порох. Серега аккуратно наклонился, словно стараясь соблюдать дистанцию, и плюнул в нижнюю миску. Черная сыпучая субстанция резко вспыхнула, но перешла на мерное горение. Серега осторожно отодвинул архаичный чайник и вернулся к своему ножу. Он взял его за рукоять и с силой уложил набок, выломав кусок песочной корки. Она оказалась толщиной чуть меньше сантиметра. А под ней было что-то темно-зеленое. Серега взял большую ложку, зачерпнул это и положил по две ложки в каждую миску. Когда вода закипела, он тоже разлил ее поровну и затушил источник огня. После перемешки получилось что-то непонятное, по консистенции напоминавшее кашу. Все трое бодро поглощали обед, вкуса у которого практически не было.
- Ну так что скажешь, - начал Серега. - Ты понимаешь, что нам, конечно, хочется узнать все без остатка. Но никто не будет на тебя давить, поэтому рассказывай то, что считаешь возможным.
Парень тяжело вздохнул и оторвался от еды. Он долго хмуро разглядывал холмы, и наконец тяжело изрек:
- Мне нужна дверь.
Серега с Геной переглянулись.
- Дверь?
Парень виновато пожал плечами, словно извиняясь.
- Мне нужна дверь. Это все, что я могу вам сказать.
- Ла-адно. - Серега начал собираться, и через несколько минут все было собрано и упаковано. Они начали забираться на самую высокую дюну из ближайших.
- Где мы находимся? - спросил парень.
- Гена утверждает, что мы в Восточной Сибири. К сожалению, этого нельзя ни доказать, ни опровергнуть. Старые карты врут, а больше у нас ничего нет.
Гена промолчал.
В следующий момент они были уже на вершине. Им открылась широкая панорама. Широкая, но небогатая. На горизонт и десять-пятнадцать песчаных холмов разной величины приходилось только четыре багровых пятна - месторождения, несколько скал и полуразрушенный маленький каменный дом с входной дверью.
Дверь.
Парень бегом спустился с холма и уже собирался понестись туда, как его резко остановили. Серега догнал его и схватил за плечо.
- Ну вот куда ты собрался, а? - рассерженно прошептал он ему почти на ухо. - Видишь, какая равнина? Здесь нужно быть осторожным, нужно идти тихо, медленно и прислушиваться, а не так, как...
Рядом с ними словно взорвалась мина под землей. Во все стороны разлетелся песок. Серега хлопнул его по плечу, и они побежали в сторону дома, где на пути было еще несколько огромных валунов. Только парень хотел обернуться, как Гена, за которого он внезапно забеспокоился, поравнялся с ним. За их спинами раздалось еще три гулких удара, пока они наконец не запрятались за скалу и не обездвижились.
Некоторое время они сидели так, скрючившись, переводили дыхание и прислушивались. Стояла тишина. Наконец Серега спросил:
- Ген, ты что-нибудь слышишь?
Гена в ответ сделал серьезно - сосредоточенное лицо и стал так прислушиваться. Ничто не менялось в его круглом лице с полминуты, и он вроде бы расслабился, когда потом вдруг сделал страшное лицо и всем телом повернулся, выглядывая из-за скалы.
Там, куда он смотрел, через полметра была другая скала. А между ними на песке была небольшая дырка. По сути, не обусловленная ничем. Просто была дырочка, уходившая глубоко в песок, диаметром в пару сантиметров. Она издавала тонкое пищание, почти не слышное. Гена смотрел на нее, как зачарованный. Серега встал, не спуская с дырки глаз, как с гремучей змеи.
- Гена. Что это. - Он говорил сквозь зубы и проявлял серьезную опасливость.
Гена не отвечал. Он внимательно смотрел на мистическую прореху в земле.
Парень рядом тоже медленно поднялся, сжимая в руке свою куртку. Все трое неотрывно смотрели на дыру.
А она внезапно расширилась сначала в длину, на несколько сантиметров в каждую сторону, а потом в ширину, отрезав их от того места, откуда они пришли. Выглядело это так, словно все вещество начало проваливаться вниз по определенной линии. Серега и парень отшатнулись, увидев, как разрез в земле мягко проедает пополам обе соседние скалы и уходит в разные стороны за пределы их видимости. Пустыня теперь была разрублена на две части. Гена же не шелохнулся.
- Идиот! Беги! - Серега отступал спиной вперед, но не хотел оставлять друга.
Гена лишь медленно поднял руку перед собой. Он стоял у самого края и видел уходящий далеко-далеко вниз пласт песка. Ширина полосы в земле была около метра, и он видел очень глубокие слои. Но там везде был песок. Не мокрый, не какой-то еще. Совершенно одинаковый песок.
Он неожиданно разочаровался в чем-то.
Он плавно удалял ладонь от себя, все приближая ее к воздуху над пропастью. Он почувствовал легкий ветерок на кончиках своих пальцев. Ему показалось, что край пропасти немного сдвинулся ближе к нему.
А потом его пальцы поплыли.
Он видел, как их кончики растягиваются и уплывают вниз. Как кусок мела можно тонким слоем растереть по асфальту или доске, так его рука потихоньку растекалась таким тонким слоем по абстрактной плоскости и уносилась вниз вместе с потоком воздуха.
Теперь край двинулся к нему уже явно и заметно.
- Гена! - Серега уже убегал. На его лице, наверное, были ужас и смятение, но парень не видел его лицо. Он был еще дальше от Гены. Уже было видно, что ничего не сделать. Но он, в отличие от Сереги, мог смириться с этой мыслью.
Через пару секунд ему тоже пришлось с ней смириться. Пропасть вновь пошла на расширение.
Гена был бесследно уничтожен почти сразу. Он просто ушел вниз вместе с песком отдельными продольными слоями. Не было никакой крови или ошметков. Только Серега прокричал что-то скорбно- невразумительное и побежал прочь. В сторону полуразрушенного каменного дома с целой входной дверью. Парень бежал шагах в пятнадцати перед ним.
Все происходило совершенно беззвучно. Они не слышали, что происходит за их спинами, и не смотрели туда. Лишь когда до дома оставалось около двадцати метров, парень услышал крик и позволил себе оглянуться на бегу. Он лишь нечетко увидел, как Серега упал на песок, лишенный правой голени, и отчаянно попытался продвинуться дальше, загребая руками песок.
Он уже не мог ему помочь. Он мог помочь только себе.
Через три секунды он прыгнул левым боком вперед, выставляя плечо, и вышиб дверь, влетев в темноту.
----
Так. Не паниковать. Для всего есть логичное объяснение.
Если только эта логика не находится вне человеческого понимания, как сейчас.
Пространство, в котором он находился, было абсолютно просматриваемым. Ровная гладь до самого горизонта. Никаких препятствий. Никаких объектов. Лишь идеально ровная зеркальная поверхность. И источник слабого мерного света, растянутый над всей этой поверхностью. Можно было бы назвать это солнцем размером со все небо, закрытое тучами, как в пасмурный день. Но понятия "солнце", "туча", "небо", "пасмурный день" здесь попросту неприменимы.
Здесь свои правила.
И о некоторых он уже начинал догадываться.
Об одном из них он думал с тех пор, как заметил далеко впереди какую-то фигуру. И далеко сзади, и справа, и слева. И по всем четырем диагоналям. На одинаковом расстоянии.
Он сделал первый шаг вперед. Вроде бы что-то изменилось, но может, и нет. Он сделал еще шаг. И еще. Быстрее и быстрее. Потом он побежал, но через две секунды остановился.
Кое-что действительно изменилось.
Плоскость этого мира стала сгибаться. Он уже не видел фигур вдали, потому что их закрыли образовавшиеся выгнутости.
Он продолжил движение. Он бежал вперед, а мир все вгибался и вгибался. Потом он остановился и побежал обратно, спиной вперед. И все понял.
Чем больше он удалялся от своей первоначальной позиции, тем больше изменялась плоскость мира в сторону сферической. И он оказывался внутри.
Он бежал вперед до последнего, пока не оказался в полувертикальном положении. Он остановился на том месте, выше которого он в принципе не мог забраться. Здесь весь мир принял вид идеальной полусферы. Края встали вертикально, и через них нельзя было перебраться. Он посмотрел в зеркальный пол на свое отражение.
Давно он не видел своего отражения. Тем более такого.
Он видел не себя, а какое-то расплывчатое темно-серое пятно.
Тогда он впервые посмотрел на себя своими глазами. И почувствовал, что в глазах помутнело. Все вокруг он видел ясно и четко, а на себе глаза отказывались нормально фокусироваться.
Он со всей силы вмазал по зеркалу. Ничего не произошло. Никакой отдачи и даже никакой боли. Никакого звука.
Он со вздохом отвернулся и сел на скользкий пол. Почему-то он вспомнил о ней. Здесь, в этом замкнутом полупустом пространстве и полном одиночестве, боль вновь посетила его. Но он знал, что произошло с его Аней, и это хоть как-то успокаивало.
Он посмотрел вниз, на весь проделанный путь. Теперь была четко видна первоначальная позиция. Она, видимо, была центром этого места. И в какую сторону бы он не уходил от нее, результат везде будет один.
Он пошел обратно в этот центр. И когда он вернулся, мир выгнулся обратно в ровную плоскость. Снова стали видны фигуры вдали. Он сел, скрестив ноги, наблюдая за этими фигурами.
Опасения подтвердились - они укоротились вдвое по высоте. Хоть отсюда не было различимо, и так было понятно, что они сели.
Второй закон этого мира: он закольцован. И бесконечно цикличен. Там, где он кончается, он начинается снова. Но попасть туда нельзя, поэтому это не важно.
Смысл в другом.
Здесь нет двери.
Но многое уже прояснилось. И он почти готов понять.
Ведь он помнит, какие бывают миры.
Да, он помнит. Он помнит, как они вместе с ней строили небезосновательные теории и просто фантазировали. Миры - они все кардинально разные. Два мира могут иметь как и одни и те же принципы, так и совершенно разные. Свои, непохожие ни на что другое понятия пространственного измерения, времени, свойств взаимодействий. Абсолютно отличные коренные законы и основы мира.
Местное понятие пространства доказало свою нестандартность.
Это почти точно говорит о том, что дверь здесь не будет той, какой она была бы в привычном для него месте. Это подсказывала ему она. Традиционная дверь нужна для традиционных перемещений.
Поэтому дверь надо искать не снаружи себя. Снаружи ничего нет.
Все внутри него.
И дверь - она тоже внутри.
Правда ведь, Аня?
----
- По мне, так расстреливать надо таких музыкантов, - проговорил усатый господин.
Сидевший рядом поправил фрак и с жестким шуршанием почесал густую щетину.
Наблюдатель стоял метрах в тридцати от них с раскрытым ртом, с трудом воспринимая происходящее.
Он был в зале, в котором, судя по всему, проводили бал. Но гости уже разошлись, столы поставили на место, и теперь десяток оставшихся хозяев в домашней обстановке, на полу пустого зала, жарили на костре человека.
Не то чтобы это был настоящий костер - он горел так слабо, что от него можно было только спичку зажечь, - но над ним висел вполне реальный человек на вертеле. Со связанными руками и ногами, его медленно и со скрипом проворачивал один из сидевших на полу вокруг. Шампур, или что это было, проходил прямо через его голову. Наблюдатель не хотел задумываться, откуда он выходил с другой стороны, а так ему не было видно. Но главным было то, что человек смеялся. Тихонько хихикал и крутился над огнем, проткнутый стальным прутом вдоль всего тела.
Парень осмотрелся. Это был пышный зал, с жутко высокими потолками и только одной дверью. На конце, противоположном тому, на котором они находились. У стен зала стояли разные небольшие полукруглые столики с цветами и другой мелочью. А за его спиной висели две скрещенные сабли. Он приметил это.
Одна барышня из сидевших, в эффектном розовом платье, подобрала его полы, встала и подошла к нему, уперев руки в бока. Она что-то активно жевала и, выплюнув это, прокричала: