Аннотация: Критические статьи очень важны для автора, потому что это помогает посмотреть на себя со стороны. Комплиментарные льстивые статьи, только мешают автору объективно оценить свою работу.
"Другой народ"
О романе Прилепина "Обитель"
...Захара Прилепина, я видел в Лондоне, на встрече с читателями, в том числе с англичанами, в большом книжном магазине, неподалеку от Пикаддили. Он был в какой-то тюбетейке на бритой голове, держался немного скованно и начал выступление с того, что "наехал" на "наших" из московского молодёжного объединения, обвиняя их в неискренности и прислуживанию правительству.
Мне не понравилось, как он отзывался, хотя и косвенно о России, как показалось, подлаживаясь к слушателям. После того, как он сказал, что не будет говорить о своём творчестве, а продолжал толковать о политике - я ушёл.
Назавтра, я, случайно увидел его на Оксфорд-стрит с пакетом подарков в руках и подумал, что это для его детей и простил ему его невольную слабость - поддаваться давлению недружественной для России, среды.
Недавно прочитал его повесть "Патология" и мне понравилось. О войне в Чечне написано жёстко, умело и драматично...
И вот, побывав в России совсем недавно, привёз оттуда его роман "Обитель" получивший самые известные литературные премии, и взялся читать в перерывах между собственными писаниями. Об этом и поговорим...
Читается книга с интересом, часто напоминая по сюжету и накалу страстей бред тифозного больного. Фабула напряжённая и динамичная, когда герой - обитатель Соловецкого лагеря - попадает часто из "огня да в полымя".
То "блатные" на него наедут и пообещают зарезать за избиение одного из "своих", то лагерная обслуга изобьёт его до полусмерти, за подкинутые ему, соседом-поэтом, самодельные карты...
Потом случилась необыкновенная любовь лагерника и "чекистки", - я уже где-то в российских боевиках это видел и запомнил находку кинорежиссёра - задранные вверх ноги женщины-следователя, во время неожиданного и неуместного совокупления с заключённым. Но чего не придумаешь, ради привлечения избалованного современного читателя.
Надо отметить, что благодаря сочному, образному и метафоричному языку Прилепина, все эти приключения Артёма Горяинова - героя романа, воспринимаются живо и переживательно. Единственно, что вызывает вопросы, это постоянное уподобление поведения и зэков, и особенно чекистов, некоему аду на земле.
Вспоминая Солженицына и его " Один день Ивана Денисовича", надо отметить, что даже там таких зверств совсем не наблюдалось.
Поэтому, хочется упрекнуть автора "Обители" в нагнетании ужасов, часто напоминающих антисоветские антибольшевистские агитки времён советских диссидентов и перебежчиков!
Кстати, об этом нагнетании ужасов, убежавшими за границу антисоветчиками, устами начальника лагеря, бывшего начальника охраны в бронепоезде Троцкого - чекиста Эйхманиса, говорит и сам Прилепин. Я всё ждал авторских выводов из этого монолога, но так и не дождался.
Для меня, в этом романе особенно заметна "промытость" мозгов автора, как впрочем и нескольких поколения сравнительно молодых россиян, к которым принадлежит и Прилепин. Это стало следствием "работы" тех антисоветских агиток, которые хлынули в Россию в девяностые как с Запада, так и от доморощенных российских "демократов-западников", создавших несколько мифов об ужасах жизни в Союзе и злонравии чекистов!
Наверное поэтому, Прилепин особенно старается описывая зверства "чекистов-большевиков" и здесь, так явственно ощущается влияние этих антисоветских мифов.
А мне вспомнились книги и кино о чекистах, написанные и сделанные до "буржуазного" переворота в России.
Помню писателя Павла Нилина - тоже чекиста, его повести и романы, рассказывающие о чекистах той поры с симпатией и горечью. Вспомнилась и трагическая смерть Дзержинского.
Помню книгу Николая Островского "Как закалялась сталь", в которой показана сложность и жестокость той жизни и той борьбы за равноправие, которая и стала причиной трагедии в послереволюционной России - старое и отжившее, тем более в революциях, никогда не сдаётся без борьбы!
А ещё вспомнились мемуары отчима моего друга - Степана Рацевича, отсидевший несколько лет по лагерям и ссылкам и подробно описавший лагерный быт и отношения зэков с "чекистами", в своих мемуарах "Глазами журналиста и актёра". (Прочитать их можно в интернет-журнале "Что есть истина?", издающемся в Лондоне.
В этих лагерях, тоже были и театр, и оркестры, и больнички, и прочий зэковский быт, только без ужасов навороченных Прилепиным.
Первое впечатление от этих мемуаров, что в лагерях была дисциплина и порядок, которого часто не хватало на воле! Конечно были и смерти заключенных, но в те годы и на воле люди гибли и от голода, и от перенапряжения всех физических сил.
Но, в лагерях и на пересылках, которые описывает Степан Рацевич, совсем не было вечно пьяных "чекистов" и их неспровоцированных зверств.
И ещё, после прочтения этих мемуаров, написанных свидетелем тех порядков и того драматического разворота жизни, оставалось впечатление, что просто так туда, в лагеря, не попадали.
Часто там сидели и белогвардейцы, и диверсанты, и люди прислуживавшие антисоветским режимам. А в грозовой, предвоенной атмосфере, уничтожение или изоляция антисоветских элементов была жестокой, жизненной необходимостью. Во многом благодаря сплочению русского народа и уничтожению врагов советской власти, и стала возможна великая Победа в этой страшной и кровопролитной войне, с казалось непобедимыми гитлеровцами и их европейскими союзниками!
Но эти мемуары Стапана Рацевича, вообще отличаются объективностью, может потому, что писались ещё в советские годы!
...Напомню, что действие романа "Обитель" происходит в тридцатые годы, когда все ещё помнили жестокую борьбу за выживание советской власти и Гражданскую войну, в которой столкнулись не на жизнь, а на смерть сторонники старого и нового порядка.
Чувство мести к классовому врагу ещё жило в сердцах тех, кто выступил тогда на стороне советской власти. Во многом, это и было главной причиной жестоких законов, но и жестоких расправ над противником.
Артём Горяинов - герой романа, был тоже не ангел, а попал в лагерь на Соловки на три года за то, что зарезал отца.
Но об этом, Прилепин говорит мимоходом, а выглядит Артём сильной личностью, философом и откровенным красавцем и героем. Кажется, что Автор наделяя своего героя и бесстрашием и обаянием, срисовывает этот характер с себя - но это и простительно - все так делают!
Ещё раз хочется отметить, что Прилепин из поколения изуродованного откровенным, примитивно-провокационным антибольшевизмом и антисоветизмом и поэтому, не может быть объективным, описывая те времена, да наверное и не хочет.
Он показывает всю советскую эпоху, недавнее прошлое страны, которое и я ещё хорошо помню, только с одной стороны, со стороны "малого народа", то есть со стороны тех, кто сидел в тюрьмах и лагерях и тех, кто явно или скрытно боролся с советским государством.
Его роман совсем не касается жизни "другого народа", того большинства советских людей, которое строило Днепрогэс, Магнитку, заводы фабрики, метро, школы и больницы, а потом воевало и погибало миллионами, чтобы поколение "прлепиных" появилось на свет!
В девяностые, такая антисоветская грязь, полилась на этот "другой народ" из разного рода "либеральных" источников, при поддержке идеологических врагов и победителей Советской России, вдохновляемая идеологами олигархического капитализма и бандитского беспредела.
А выросший из Контрреволюции олигархический режим, они, эти прославители частной собственности, почему-то назвали возрождённой демократией и временем возвращения свободы!
Правда в романе, в монологах Эйхманиса, мелькают иногда и правдивые факты и сравнения положения дел в России и на Соловках в частности, до революции и после. Но и Автор и читатель, не верят этим откровениям "чекиста", потому что и лагерные активисты и тем более охрана, показаны бессердечными монстрами, неким олицетворением зла выпущенного в мир русской революцией.
Тут Прилепин действовал по эстетскому старому рецепту: "Искусство- это эстетизация порока" и вывалил на головы читателей всю зверскую чернуху, вполне в русле той, которой россиян потчуют уже несколько десятилетий. И потому, многие устали от такой "эстетизации порока", эксплуатации темы Гулага, большевистской диктатуры и страданий невинно оклеветанных доносами и доносчиками. Хотя, до таких тем так привязчив и любопытен обыватель-образованец!
Вот и Прилепин, ничего более человечески реального и даже христианского, несмотря на название придумать не смог.
Такие фантазии талантливого писателя и есть производное от некогда усвоенных мифов о зверской сущности социализма и благообразия победившего в итоге во всём мире капитализма.
Но ведь Прилепин не жил на Западе и не знает, что всё социалистическое благообразие той же Англии, выстроилось с учётом уроков Великого Октября и стало её следствием!
Невольно подумалось, что Прилепин как и его бывшие дружки из "креативного класса" - жуткий атеист презирающий народ-быдло и его вождей в Октябрьской революции - большевиков, которых он смешал с грязью, свалив в кучу и правых и виноватых, рисуя "чекистов - большевиков" зверями и страшными полуоборотнями.
Мне хотелось бы верить, что Прилепин не настолько стар чтобы не иметь времени, заняться изучением современной истории России, истории Революции и её драматических последствий, из других источников.
Мне кажется, что сегодня, он, может быть невольно купаясь в писательской гордыне, причисляет себя к творческому классу, а всех остальных, делит по своему разумению, как Бог - креатор делил народ на овец и козлищ.
И ещё, кажется, что о поведении людей в те времена, он судить из своего жизненного опыта, пришедшего из страшных бандитских девяностых и из войны в Чечне.
Этот опыт помогает ему выстраивать зверские сцены, до которых так охоч современный читатель и зритель изуродованный примитивными кино и литературными боевиками, начисто отбивающих возможность видеть драму жизни вне убийств, грабежей и разврата.
Но этот опыт, лишает его понимания рутины той, совсем недавней по историческим масштабам жизни, лишает понимания чувств простого человека, жившего тогда, получившего свободу, власть и возможность хоть как-то отомстить за столетия рабства и жестоких унижений.
Такой взгляд со стороны, на советскую эпоху "элитных и особенных" писателей, поэтов и драматургов, тоже произошёл от увлечения антисоветской пропагандой, обещавшей радость и свободу при капитализме, а приведшей к диктатуре денег и похоти!
Надо помнить, что после Революции и Гражданской войны, чтобы вернуть жизнь в нормальное, мирное русло в разорённой и разворованной стране, надо было вводить жёсткие, если не жестокие законы. А потом и следовать им неукоснительно, - что простым людям, что тем паче, ответственным служащим и чиновникам, в том числе и бывшим старым большевикам, не очень нравилось.
Поэтому, в советские, большевистские времена, реальная, часто тяжёлая трагичная жизнь была полна драматизма, являясь составной частью этого переломного времени. Поэтому, существовала и жёсткая ответственность не только за поступки, но и за слова и идеи, которые, как давно заметили философы, правят миром!
Почему все "писатели" "новой России" сегодня об этом старательно забывают, рисуя бытовую чернуху и питаясь этой чернухой, надо спросить у них?!
Почему советские лагеря, у таких авторов превратились в подобие ада, с характерными злодеями чекистами и невинными жертвами-заключенными?!
Почему эти писатели не создают сегодня романы - эпопеи о трагизме человеческого существования в послереволюционные и военные годы?!
Наверное потому, что жизнь простых людей не так привлекательна в своей рутине и напряжении непрестанного тяжёлого труда. Ведь проще и выгодней описывать ад, обостряя и увеличивая страдания "героев", возводя их до эпических размеров!
И весь этот ад, по мнению таких "творцов", делали большевики-чекисты и простые красноармейцы, а тонко чувствовали момент и предавались философским разговорам попивая политуру, бывшие белогвардейцы-дворяне, монархическая интеллигенция и такие простецы, как Артём Горяинов...
Мне приходилось пересказывать моим английским друзьям воспоминания моей матери, которая родилась в начале двадцатых годов и пережила и раскулачивание, и коллективизацию, осталась сиротой в семь лет и переехав в город, встретила там войну.
И эти рассказы, как оказалось, были интересны англичанам и они спрашивали меня - почему никто из российских писателей не пишет о той, трагической жизни, которой жили тогда многие советские люди?!
...Прилепин, в силу романтического мифа о невинных белогвардейцах - "поручиках Ржевских", вполне симпатизирует героям из "бывших": Мизерицкому и даже Бурцеву, который делал карьеру в лагерной администрации, чтобы осуществив заговор, расстрелять всех чекистов, а потом победоносно уйти на "Запад".
Может быть тут сказывается болезненное, совсем не христианское самолюбование нескольких поколений современников, живущих уже после произошедшей в девяностые Контрреволюции, одураченных романтическими мифами идеологов "образованческого либерализма", чьё нынешнее романтическое состояние, можно было бы описать русской поговоркой - "из грязи, да в князи".
Сегодня, многим простым россиянам совсем не нравится этот пиетет "креаклов" перед богатством и "знатностью" бандитов и олигархов, перед "благородством" белых поручиков, противопоставленных "зверствам" красных комиссаров!
Но, почитайте исторические архивы времён Гражданской войны и вы убедитесь, что белыми, правда по суду, убито в несколько раз больше своих противников, чем красными, правда без суда. Но ведь мёртвым уже не важно, по суду или без оного их умертвили!
Во многом, этим нежеланием видеть историческую правду, обусловлено, социальное, историческое невежество многих россиян. Из этого невежества, вырастает мировоззрение сегодняшних "креативных личностей", отличающихся тягой к исключительности - особенности, которой обладали "избранные" в монархической России и сверх человеки в писаниях Ницше.
А позже, в Германии, это выразилось в романтических бреднях об особой породе людей-героев, избранничество которых развил в своей расовой теории Адольф Гитлер.
Так начинался прямой путь к фашизму и нацизму в Германии, вначале совсем неосознанному.
Но сегодня, и в среде российских креаклов-образованцев взгляд на народ, как на нечто низшее, одетое не в меха а в "вату", вполне может привести страну к победе "сословного фашизма".
Такой романтизм, в сочетании с признанием себя выше всех остальных - знатными, образованными и потому богатыми - рано или поздно уводят человека от христианских принципов и ценностей, и приводят к нацизму и фашизму!
Этот путь уже однажды проделали умники и обожатели творчества безумного Ницше и не менее романтичного Вагнера. Но известно, что история ничему не учит "благородных дураков" и у каждого молодого фашиста, в голове одна настойчивая мысль - только я и мои родственники и друзья - продвинутые и развитые, а остальные все дураки, варвары и звери.
Новая буржуазная доктрина, проста и вторична и повторяет извечный романтический, классовый бред. А основой этой идеологии, является взгляд на народ как на нечто, служащее подножием для возвышения одарённых, образованных, богатых и властных!
Этот своеобразный "другой народ", ничего общего не имеет с народом "избранным", креативным по-современному говоря и потому, это "безликое большинство" подлежит или перековке или уничтожению.
Для начала их всех надо поместить в лагеря или кастрировать. А потом, если они не станут им, "особенным", прислуживать и восхищаться ими, тогда можно их и в "печку".
Таких требований, пока никто из "новых дворян" не выдвигает, но их презрение к простому, трудящемуся народу, который они, скривившись называют "ватниками" - это только начало пути, могущий привести к массовым убийствам и геноциду, проделываемому от лица "избранного меньшинства"!
...Мрачноватое описание Прилепиным, не только жизни в "Гулаге", но и жизни в "этой стране" на воле, невольно воскрешают в памяти теории о "биологическом мусоре" и ошибках Создателя. Но такие мысли и такие теории, стали безбожными антихристианскими основаниями для разного рода "расовых" и "сверхчеловеческих" теорий Гитлера и его немецких предшественников-философов.
Подлинная религиозность, настоящее христианство всегда было и будет на стороне униженных и оскорблённых - а таковых, как выясняется, всегда большинство в нашем "прекрасном и яростном мире"!
...Подводя итоги прочитанному, можно говорить, что описания противоестественных ужасов, совершаемых представителями"глубинного народа", в лице Прилепина нашли очередного талантливого чернушника.
Разделение людей на "креативный класс" и прочий, "другой народ", совсем не больная фантазия Захара Прилепина. Это, если пристально вглядеться в происходящее - вызревающая вокруг нас "другая реальность", ещё неосознанная и непереваренная в головах теоретиков возврата в "сословное общество".
В этой ситуации есть и другая возможность - перетекание диктатуры буржуазии в аристократическое государство, в котором умные, наученные "неудачами" революций и социализма образованцы, постараются исправить ход истории и вернуть ее на несколько веков назад, когда богатые и знатные, а потому умные и образованные, держали в "крепости" "другой народ", представляющий из себя бедных, незнатных и неучёных!
Конец мая 2015 года. Лондон. Владимир Кабаков
Песенная лирика Альбины Шульгиной...
...Стихи Альбины Шульгиной из книги "Стихи, песни, театр, песни, стихи", изданной в Петербурге, в 2006 году, никого не оставляют равнодушным. Так случилось и со мной.
Я прочитал несколько стихотворений, и через время, вдруг понял, что они меня тревожат, что думаю о них, как о чём - то необычном, трагическом и горько безысходном.
Захотелось написать об этой книге, и первое что пришло в голову, когда обдумывал название статьи, было слово эпос. Это определение невольно всплыло в голове, и позже, я понял почему.
Вся песенная лирика Альбины Шульгиной, рассказывает не только о переживаниях и страстях одной женщины, но говорит о внутреннем мире и жизни целого поколения русских, советских женщин, в детстве переживших войну, выраставших во времена восстановления и послевоенного оптимизма, а потом, словно застывших на одном месте в недоумении: а что же будет дальше!?
А дальше было медленное съезжание в застой и постепенная деградация не только идей равенства и братства, но и отношений в советском обществе! А потом, был апофеоз "перестройки", когда надежды и ожидания на лучшую, осмысленную и умную жизнь, вдруг сменились катастрофой.
Союз, который все ругали, незаметно, и как - то буднично развалился, и в ново-старую страну Россию пришёл бандитский капитализм: с олигархами, расстрелами бунтующего верховного Совета, материальной нищетой и катастрофическим духовным обнищанием, выразившимся в обезьяньем подражании Западу, воцарению идеологии злой, настойчивой пошлости, с идеей потребительства во главе угла...
И отражением всего этого в жизни страны и в жизни самой Альбины Шульгиной, стали её стихи, которые использовали и известные композиторы, и театральные режиссёры, и даже художники...
Вот короткие заметки о впечатлениях от песенной, стихотворной лирики этой замечательной поэтессы, нашей современницы...
...Стихи Альбины отличаются правдивой искренностью и глубиной переживаний обыденной рутинной нашей жизни и длящейся, нарастающей трагедии человеческой судьбы: детства, полной событий взрослой жизни, и наконец, неизбежной смерти, как завершающего аккорда человеческого бытия.
... Вот строки из стихотворения, использованного в опере В. Плешака, "Под первой звездой", которое переносит нас к началу христианского мира:
Как холодно в мире этом!
От снега белым - бело.
Как далеко до рассвета.
Держись за моё крыло.
Как люди сегодня жестоки.
Как победительно зло.
Но всходит Звезда на Востоке.
Держись за моё крыло...
Читая её стихи, понимаешь, что Альбина пережила в этой жизни многое, отчасти потому, что её бытие пришлось на страшные и героические, трагические, но и мечтательные годы, от которых не спрятаться, от которых не убежать, и которые нельзя забыть.
В этом, корни подлинной трагедии жизни, о которой говорили со священным ужасом ещё древние греки, когда герой лирического рассказа, стоит один на один с безжалостной человеческой судьбой, которая пытается противостоять жестокому страшному времени борьбы и тяжкого труда на грани жизни и умирания. Ничего нельзя изменить в своей судьбе и остаётся только достойно встречать эти неизбежные испытания...
Двадцатый век начался с революции девятьсот пятого года, и затем чередой шли войны, снова революции и снова войны, а потом и контрреволюции...
Люди тех поколений, которое включает и наше, военно-послевоенное, не могли, а может быть и не хотели менять что - то, потому что понимали неизбежность роковых испытаний, "записанных" в "книге Судеб"...
Оставалось только терпеть, бороться и переживать неизмеримую тягость роковых времён.
Эпические масштабы страшных войн, обречённость, и вместе энтузиазм жертвенного героизма и неизбежной конечной победы - вот черты русского эпоса двадцатого века...
Альбине, выросшей в русской деревне и пережившей вместе со всем советским народом эти исторические времена, Бог дал способность и талант передавать свои переживания не только в стихах, но и в прозе.
В её рассказах о том времени, я слышу и чувствую холод и голод Великой Отечественной войны, похоронки, вой молодых вдов и пьяные, горькие песни призванных в армию, о своей несчастной судьбе, созвучной со временем.
А потом были надежды и расцвет жизни в Советской России в блаженные шестидесятые, совпавшие с её молодостью и расцветом таланта.
А потом незаметно и постепенно наступила благоустроенная неподвижность застоя, перешедшего во времена митинговые и избирательные, закончившиеся бессмысленным и бесчеловечным развалом не только великой страны и супердержавы, но и человеческой трагедией бессмысленных и зверских реформ.
Целые поколения русских российских людей переживших войну и восстановление жизни после неё, были безжалостно вышвырнуты на свалку социальной истории, превратились в маргиналов, потерявших не только средства к существованию, но главное, смысл и цель своего существования, всё, чем они жили долгие годы!
Альбина, из тех, поэтов, которые видят и слышат в жизни то, что кажется для большинства несуществующим:
А ближний звук - комар.
Ах, где бы
Добыть мне крови и тепла?
По звуковым дорожкам неба
Кружится ласточка - игла.
А дальше, - Боже, помоги нам, -
И крик, и плач со всех сторон.
Скрипит заржавленной пружиной
Земли старинный патефон.
Пережив расцвет и развал великой страны, перетерпев очередную катастрофу, теперь уже почти без сил сопротивляться наступающему хаосу отношений и чувств, бороться за уходящую жизнь, она отстранённо подводит черту под прошлым:
Ну, вот и всё.
И гвоздь последний вбит.
Умолкли ливни,
Ветры, водопады.
И мой последний день,
Ссутулившись, стоит
У чёрно - крашеной ограды.
Но он уйдет
И уведёт с собой
Моих синиц, и поползней и соек
Как чёрный цвет печален,
Но не стоек.
А я любила тёмно- голубой.
Неизбывный трагизм бытия в стихах Альбины Шульгиной предстаёт в простых образах, советской, российской действительности, когда апокалипсические страсти громадной войны, сменяются оптимизмом восстановления нормальной, просто мирной жизни, которая в свою очередь переходит, по законам мировой трагедии, незаметно переходит в сонный, ленивый застой.
Хоть разбейся, но не преодолеть этого бюрократического самодовольства официозного искусства, названного, словно в насмешку, "социалистическим реализмом".
И вот в коварном привыкании к установкам и "нормам", неслышно протекают долгие десятилетия благополучного застоя, и вдруг, понимаешь, в какой то момент, что жизнь прожита и конец уже близок.
Эпос в поэзии, это тоже, как в истории, когда ничего нельзя противопоставить трагедии медленного самопредательства, отступления, согласия со злом и пошлостью мира...
Альбина, реагирует на все перемены, окружающей нас реальности, как чувствительный камертон. Этот камертон настроен на "высоту" или "низость" жизни, в которой мы все пребываем, часто не сознавая или не желая сознавать своего места в нём...
Но, Боже, что сделал человек с тем миром, который Он создал и вручил нам, как великий подарок:
Задумка гениальная твоя -
Весь твой шедевр
Во славу бытия!
Ты научил нас добывать огонь.
Стрелять друг в друга,
И ходить колонной. И поклоняться
Женщине земной,
Искусно на холсте изображённой.
Ты научил
Смотреть в глаза цветов.
И не стыдиться
Чистоты их взора. И различать
Обличия скотов,
И пить вино,
И двигать горы...
О, Господи!
Какой ты создал мир!
Сказал
Чтоб размножались и плодились.
Но, Господи,
Что сделалось с людьми!
Мы до сих пор
Любить не научились...
Трагедия русской войны, трагедия русской деревни, безысходность судьбы русской женщины, написана Альбиной со страстью и сдержанным гневом. Читая эти стихотворения, я представлял себе неотвратимость, вдруг, рушащейся судьбы миллионов и миллионов, тех, чьи близкие и любимые ушли на фронт, воевать против далёкого и потому страшного врага. И многие из них уже никогда не возвратятся на родные бедные пашни и нивы....
И эти сцены внезапного прощания, разрывают душу своей правдивой неприкрашенностью.
Альбина, сама пережившая это в далёком детстве, всё запомнила, как и бывает у талантливых, остро и тонко чувствующих людей. Она показывает, простыми словами и образами, как неизбывная тоска возникает в сердцах тех, кто уходит, но и тех, кто остаётся...
А те, кто выжил в этой безжалостной схватке, их сердца и души на все времена раздавлены колесом безжалостного Рока, изувечены на все оставшиеся времена, на всю оставшуюся жизнь...
Сегодня, таких трагических героев уже почти не осталось вокруг нас...
Вот раздел книги, под названием "военные письма" по которым композитор Валерий Гладилин, создал вокально-симфоническую поэму:
- Уезжал он зимой или летом?
- Не помню, ничего не помню.
Помню только, что было воскресенье
И с утра собирался дождик.
- Сколько лет ему было, мама?
- не помню, ничего не помню.
Помню только полосатую рубашку,
Зелёным по белому полю.
- Что сказал он тебе на прощанье?
- Не помню, ничего не помню.
Помню только, как как губы шевелились.
А потом закричали паровозы.
- Как домой ты вернулась, мама?
- Не помню, ничего не помню.
Только помню, как грела руки...
У какого огня не знаю.
Но в творчестве Альбины Шульгиной, присутствует и сентиментальные нотки, и безжалостному холоду войны противостоит красота русского пейзажа, привычного русского деревенского быта:
"Всё будет хорошо! Лишь бы ты вернулся!!!"
Воротись, воротись живой!
Вот придет сенокосная пора.
Зазвенят. Запоют две косы.
Лягут рядом два покосева.
Когда солнце встанет за - полдень,
Я раскину скатёрку на траве, положу ложки крашенные.
Воротись, воротись живой!
Когда ночь настанет тёмная,
В чистой горнице постелю постелю,
Две подушки в изголовье положу.
Воротись, воротись живой!
Одно желание, одна мольба. "Только пошли письмецо, и я буду знать, что ты жив".
Только вернись - умоляли русские женщины, на бескрайних просторах России: