Аннотация: Страдания Спасителя и самопожертвования показали людям как можно бороться с миром, "который во зле лежит"! Но и сегодня трудно поверить, что непротивлением можно уничтожить зло!
Глава из романа "Учитель - Иисус из Назарета"
...Сатана умел видеть будущее и иногда развлекался тем, что представлял, как это будет, а после сравнивал своё предвидение и свершившийся факт. Вот и сейчас он вообразил себе казнь Христа, сосредоточившись на будущем...
...Иисуса долго вели на казнь...
Потом, на Голгофе, под яростными лучами солнца, страдал Спаситель, распятый на кресте!
Гвозди пробили плоть и тело, не в силах поддержать себя мышцами повисло на кресте и раны от тяжести тела стали расширяться. Насмешек воинов и злословия, которыми осыпали его проходящие, он уже не слышал из-за нестерпимой боли. Мухи облепили его тело, мокрое от пота. Жажда и поднимающаяся жара добавляли муки Христа, а солнце поднималось все выше, становилось все жарче...
Сатана видел, как Иисус идя на казнь ещё надеялся, что Бог - Отец отведет от него страдания и умрет он быстро, без боли. Но когда готовили гвозди и молотки, он понял, что придется страдать и тяжело вздохнул. А когда подняли на крест и мучительная боль пронзила всё тело, он стал молиться о прощении грешных людей - ибо не ведают, что творят!
Умирая, он уже не помнил утра, не помнил подробностей суда - всё это было уже позади, в другой жизни, в другом мире.
В его угасающей памяти, звучал только рев стоглавой толпы: "Распни его!" И видел раскрытые рты, горящие ненавистью глаза.
Своим внутренним взором видел он и стражников, их зевание, ругань, равнодушие. И цепляясь мыслями за крохи здравого смысла, беззвучно плакал и умолял Бога завершить страдания поскорее. Сердце его не выдержало печали и боли, стало ворочаться в груди, прерывая ритм ударов тяжелой паузой боли.
- Умираю, Отче! - тихо простонал Иисус!
И тьма наступила среди белого дня. Серая мгла поднялась из-за гор со стороны Мертвого моря и поглотила строения, сады всегда отчетливо видимые с Голгофы.
Возроптали люди, и те, кто совсем недавно кричали: "Распни его!", кто пришел полюбопытствовать и смотреть страдания казненных, отходили от крестов бия себя в грудь и проклиная свою доверчивость: "Непростой человек этот Назарянин, он точно пророк, которого Бог послал! А мы, маловерные, послушались первосвященников и книжников, которые из зависти предали смерти посланника Божьего, ибо они - фарисеи, думают, что Божий виноградник принадлежит только им".
Разошлись они по домам и стали говорить домочадцам со скорбью и тревогой: "Умер посланник Божий в муках на кресте, преданный фарисеями и нами тоже, ибо они, фарисеи, обманули нас, называя его лжепророком и приписывая ему преступления, которых он не совершал.
Он не говорил слов оправдания и вел себя как праведник, имеющий связь с Богом. И на кресте умер кротко и достойно. А мы и город наш будет наказан Всевышним за смерть святого - истинно кровь сего Праведника на нас и детях наших"!
В сознании Сатаны, умевшем видеть будущее, Иисус все еще страдал на кресте и уже в беспамятстве, он вновь беззвучно возопил: "Боже Мой! Боже Мой! Для чего Ты Меня оставил?" и испустил дух.
Кончились его страдания! И тьму серую, идущую с Мертвого моря пронзила молния. Светлая, печальная тень взлетела с земли и устремилась в небо и содрогнулась земля, и посыпались большие глыбы камней со скал, грохот и пыль поднялась над горами!
Испугались стражники и сотник их, доблестный воин весь в шрамах как в морщинах, огляделся словно только что проснулся и сказал окружавшим его:
- Поистине это был Сын Божий! И гнев Бога падет на наши головы, ибо мы не сумели различить подлинное от ложного. Поверили фарисеям и будем наказаны мы и дети наши!"
...Сатана был удивлен мужеством и страданиями Сына Божьего.
"Но почему Бог-Отец отвратил лицо свое от страдальца. Даже я, который... который не верит людям, не любит людей, готов помочь ему сейчас. Но Он считает меня врагом людей и потому не любит. Однако, Ему, уже мертвому, я покажу, что и у меня есть понятия о справедливости".
На этом его видения будущего закончились, но Сатана захотел сам присутствовать при казни Учителя и потому, был в Иерусалиме в тот страшный день!
...Шарканье сотен кожаных сандалий, звон оружия, гомон толпы, молчание Христа. Сатана сопровождал процессию по узким улочкам Иерусалима и появлялся то впереди идущих в черной накидке с опущенным капюшоном, то рядом с избитым, едва бредущим Иисусом превращаясь в пожилого легионера с черными неподвижными глазами, заглядывающими в лицо своей жертвы.
Он заметил, как от усталости бессонной ночи, от побоев, не утихающей боли в избитом теле, взгляд Иисуса помутился и синяки явственно проступили вокруг кровоподтеков.
Учитель шел шатаясь и замедлял ход всей процессии. Тогда центурион возглавлявший охрану, увидел остановившегося на углу прохожего и заставил его нести крест Иисусов. Его звали Симон и он, сострадая, помог подняться Иисусу с колен и вместе они понесли крест, который до смерти Иисуса Христа был орудием пыток, а после - стал символом Воскрешения...
Сатана, блестя доспехами отодвинулся в тень и словно растаял в сумраке утренней тени, и появился уже в хвосте колонны, материализовавшись в виде крестьянина - зеваки, который спрашивал окружающих, суетился и толкаясь протискивался вперед. Он наблюдал и запоминал!
... В последний раз Иисус шел по улицам Иерусалима.
Он шел в окружении дюжих легионеров с длинными, ярко блестевшими на утреннем солнце остриями копий на коричневых, полированных древках. Вслед приговоренным, вслед за несущими крест Христом и Симоном шла разноликая толпа.
Те, кто еще так недавно кричал Пилату: "Распни его!", грозили окостенело сжатыми кулаками и белозубо-яростным оскалом, сейчас затихли и шли в толпе, переживая свое падение и начиная уже винить себя в ниспослании на смерть праведника.
...Только Кайяфа не раскаялся, а глядя на процессию через щёлку в занавеске на окне, ворчал и сжимал побелевшими пальцами чашу с вином. Он видел опущенное к земле лицо Иисуса, изможденное в потеках крови и шрамах от побоев и шевелившиеся в самоотреченной молитве запекшиеся губы...
Видел по сторонам его двух разбойников, бодрящихся и вызывающе оглядывающихся по сторонам...
Видел блестящие доспехи и копья стражников, оттесняющих толпу. И понимал, что он, первосвященник, заступник народа израильского перед язычниками-римлянами, неправ.
А прав этот высокий и худой праведник, которому вдруг взбрело в голову говорить о воскрешении из мертвых тех кто беден, нищ и жалок.
- Ничего нового он не говорит, - шептали губы Кайяфы, - это все давно известно. Даже я, первосвященник, даже Пилат-наместник Рима в Иудее, даже Кесарь живущий в богоподобной столице империи Риме - все мы жалкие червяки перед вечностью, неизбежной смертью и творцом всего, великим Богом - Яхве. Но мы все живем здесь, на грешной земле, и нам надо каждому отвечать за себя, а избранным от того же Творца ещё и за паству, стремящуюся к эгоистическому насыщению своих желаний и похотей.
А чтобы хаос не возобладал, необходимо выжигать язвы ересей каленым железом, пытками и казнями, в назидание непостоянной толпе.
Десятками поколений избранных воюя, враждуя и умирая, удерживали и укрепляли порядок законами и установлениями, вопреки хаосу и козням нечестивых...
Кайяфа, почувствовав боль в ногах присел на краешек кресла, отпил глоток вина показавшегося ему невкусным. Приподнявшись с кресла, пошаркал к окну, задернул штору и устало опустился на софу размышляя:
"Все мы умрем. Одни раньше, другие позже. Моя вина или моя правота станут причиной мучений или покоя перед смертью.
Поэтому надо делать свое дело, защищая "стадо" от смуты и соблазнов, а таким, как он, - Кайяфа словно наяву увидал окровавленное лицо Иисуса, его укоризненный, грустный и понимающий взгляд.
- Таким, как он все равно не дожить до старости. Уж очень он праведен и бескомпромиссен - такие живут долго и приобретают славу святых, когда молчат или пустынно жительствуют. А этот стал учить и ему одна дорога - к смерти..."
Заболело глубоко в груди и вздыхая он лег на постель, закрыл глаза и снова явилось лицо этого странного человека, услышал его удивительно тихий, спокойный голос, ясно выговаривающий каждый звук в слове...
Кайяфе показалось, что кто-то вошел в комнату: струи воздуха коснулись его лица и он открыл глаза. Расшитая серебром и золотом занавесь шевельнулась, словно кто-то большой и сильный неслышно передвигался за нею.
И тут Кайяфа услышал голос, прозвучавший внутри него самого:
"Да, ты прав! Этот Назарянин должен погибнуть, потому что он угрожает основам порядка той жизни, которая веками становилась здесь и везде на земле, где живет человек разумный.
И не твоя вина, что он не захотел договориться с Синедрионом и отречься, а грубо молчал на допросах. От таких как он, тихих и скромных, происходят большие смуты, большие беспорядки и кровавые побоища.
Он был с детства предназначен говорить правду и делать добрые дела, но нет чистой правды без примеси лжи, как и нет крупицы лжи без примеси правды. Нет добра, которое не приносило бы зла и нет зла, которое, в конце концов, не рождало бы добро"!
Голос говорил, говорил и первосвященник, убаюканный его монотонностью, задремал. А когда проснулся, то увидал косой луч солнца на темном ковре на стене и подумал: "Уже полдень и все уже свершилось"!
Февраль 2023 года. Лондон. Владимир Кабаков
Остальные произведения Владимира Кабакова можно прочитать на сайте "Русский Альбион": http://www.russian-albion.com/ru/vladimir-kabakov/ или в литературно-историческом журнале "Что есть Истина?": http://istina.russian-albion.com/ru/jurnal