Как и предсказывалось, когда пришло время вручить клоунам их ночные поручения, настроение у Джорджа Пайло было преотвратным. Не то чтобы Джордж рассчитывал, что попытка убийства Курта увенчается успехом. Что задевало его, так это та ленивая непринужденность, с которой Курт видел ее приближение и отразил ее. Просто увидеть его в каком-нибудь расстройстве уже стало бы триумфом для Джорджа; одно только зрелище того, как эта тупая рыбья улыбочка дрогнет перед лицом всех артистов, сделало бы его довольным как удав на многие месяцы.
Диверсия против целого шатра, вот это конечно стало удивлением. Когда удивление прошло, Джордж пришел в бешенство, но с другой стороны - он всегда был в бешенстве. С тех самых пор как Курт-старший оставил семьдесят процентов цирка Курту-младшему, каких-то четыреста семьдесят лет назад. Тогда вскрылись раны, которые так и не перестали кровоточить. Через полчаса после того, как было составлено то завещание, Курт откусил у папочки пол-лица будто фрукт.
Что же касается диверсии, мысль о том, что кто-то покушается на его цирк, была настолько невыносимой, что Джордж чувствовал, как злость буквально сочится из его кожи, поднимается волнами жара и отравляет воздух вокруг него. А сегодня днем, вы только подумайте, диверсия номер два. Джордж предвидел ее, или точнее сказать, Шэлис предвидела. У нее случилась эта ее хренотень с предвидением будущего, и она тут же предупредила его. Он слонялся неподалеку от шатра уродов, видел, как Фишбой и его труппа отправились на прогулку, видел, как вошел и вышел Уинстон, видел, как ничего не собиралось происходить, и уже намеревался пойти и устроить предсказательнице взбучку за то, что потратила его время. И тогда он услышал звон стекла.
Таковы были ингредиенты плохого настроения Джорджа. Когда в одиннадцать клоуны появились возле двери его фургона, он распахнул ее с такой силой, что балаганщикам на Аллее Аттракционов показалось, что они услышали выстрел.
- Что хотели?! - визгливо заорал он на клоунов, от злости мгновенно забыв, что они здесь по его приказу.
- Всего лишь служить, Джордж, - ответил Гонко, низко кланяясь, в его глазах сверкали веселые искры.
Джордж вспомнил про временные работы, кисло скривился и ушел, чтобы принести инструкции.
Стоявший на пороге Гонко обернулся к своей труппе и жестом велел всем вести себя тихо.
- У Джорджика выдался плохой день, - прошептал он. - Я возьму его на себя. Всем быть милыми.
Джордж вернулся, захлопнув за собой дверь все с той же злостью, и увидел, как клоуны сочувственно улыбаются ему. Джордж крякнул от отвращения.
- Простая работа, - рявкнул он. - Отправитесь наружу, сожжете дом по этому адресу.
Джордж кинул конверт в Гонко. Он отскочил от его лба и упал ему в руки.
- Затем изобьете человека, которого увидите на этой улице в указанное время, - он бросил второй конверт в лоб Гонко, но Гонко поймал его на лету.
- Затем угоните эту машину. Разобьете ее, вернетесь. Три задания. Все просто, - он метнул последний конверт после некоторой заминки, и тот ударил Гонко в подбородок. - Все ясно, вы, бесполезные шлюхи?
- Да, Джордж, яснее ясного, - любезно отозвался Гонко.
Джордж захлопнул дверь.
Гонко прочистил горло:
- Джордж?
- ЧТО?!
- Пропуска без сомнения очень бы пригодились.
Дверь открылась и закрылась в одно мгновение, за время которого из нее вылетел небольшой мешочек, ударив Гонко в грудь. Он порылся внутри и вытащил охапку пластиковых карточек, каждая из которых была прикреплена к веревочному кольцу. Там было по одной для каждого клоуна.
- Выходной пропуск, - пояснил Гонко, вручая пропуск Джей-Джею. - Тебя не пропустит на выход без выходного пропуска. Надевай, и если ты его потеряешь, я тебя освежую. Пошли.
- Мне не нравится идти, Гонко. Мне не нравится!
- Этот пигмей отличный пример того, почему никогда нельзя допускать коротышек к власти, - сказал Гонко, дернув большим пальцем в сторону фургона Джорджа.
Он повел клоунов, - Рафшод один отсутствовал, все еще залечивая свои сломанные ребра, - по Аллее Аттракционов, между пустыми палатками с играми и торговыми лотками. Пройдя тропинками, которые Джей-Джей пока еще не успел исследовать, они оказались в паутине темных улиц, похожих на лондонские трущобы. Здесь не было карнавального блеска; тут было грязно и воняло, а под ногами хрустело битое стекло. Карлики со злобными лицами таращились на них из окон и переулков. Джей-Джей сердито зыркал на них, а они зыркали на него в ответ. Он уже заработал некоторую дурную славу в их кругах, и приближаться никто не осмелился.
Они подошли к маленькому уличному туалету, стоявшему в конце узкой улочки. Гонко открыл дверь. В задней стенке была небольшая щель. Он провел по ней своей картой, и загорелась маленькая красная лампочка. Остальные клоуны сделали то же самое. Джей-Джей втиснулся последним, оказавшись прижатым Гоши, чье дыхание пахло гнилыми фруктами. Гонко потянул за рычаг на крыше, который выглядел как ручка переключения передач, и поставил его в паз с отметкой "Город 4". Сверху раздался скрип, и лифт начал подниматься. Подъем был долгим, и Джей-Джей уже не знал, сколько еще сможет это выдержать. Дыхание Гоши с каждой секундой становилось все отвратнее, вползая, словно улитки, в его ноздри. Когда они наконец остановились, он толкнул дверь и вывалился в ночной воздух, кашляя и плюясь.
Он заморгал и огляделся. Они были посреди стройплощадки, и он с изумлением обнаружил, что ему знакомы окружающие улицы. Это был Брисбен, всего-то в миле от того места, что Джейми называл домом. Вокруг стояли бетономешалки и разная тяжелая техника, недвижимые, словно ископаемые останки каких-то механических животных, окруживших наполовину построенный многоквартирный дом.
- Вот мы и на месте, - объявил Гонко, выходя на площадку; под его ногами захрустел гравий.
- Старый добрый Брисбен, - проворчал он. - Гниющая помойная яма. Думает, что теперь она превратилась в город. Чушь собачья. Да тут даже близко не было достаточно убийств, чтобы называть это городом. Первое задание здесь, остальные два в Сиднее. Гниющей помойной яме побольше.
Джей-Джей пошел за Гонко, который направился к забору, и к испугу Джей-Джея сразу следом за ним пристроился Гоши, быстро шаркая ногами прямо у него за спиной, так близко, что, казалось, вот-вот стукнется головой. Джей-Джей взвизгнул от страха и чуть не намочил штаны. Дупи заметил проблему, подбежал и схватил брата за плечи.
- Нет, Гоши... Это Джей-Джей, Гоши, это Джей-Джей. Он делает штуку со скалкой, Гоши. Он делает скалку.
Гоши посмотрел на Джей-Джея с внеземной холодностью. Его губы хлопнули. Джей-Джей содрогнулся и подумал: "Он или король головоломок или самый тупой ублюдок на планете".
- Он клоун, Гоши, - заверил Дупи своего брата. - А теперь пойдем, у нас есть дела.
Гонко стоял у забора, читая инструкции Джорджа при свете зажигалки. Как только Гоши остался на безопасном расстоянии, Джей-Джей оглянулся на туалет, неприметно стоящий за бульдозером. Он указал на него и спросил:
- Гонко, это так простецы попадают в цирк?
Гонко поднял взгляд:
- А? Никто не рассказал тебе, как простецы попадают в цирк? Нет, не через лифт. Ты что думаешь, сотни людей одновременно заходят в этот дурацкий биотуалет? Уинстон, объясни ему.
- Простецов приводят билетеры, - сказал Уинстон. - Он находят цирки или ярмарки, которые происходят здесь, в реальном мире, вроде тех гулянок, что устраиваются в столицах раз в год. Они ставят ворота в местах, где никто не заметит ничего подозрительного. Иногда на месте настоящего входа. Ворота - это как паутина у паука. Простецы просто забредают в них и оказываются у нас в цирке.
- А как это работает? - спросил Джей-Джей.
- Ворота? Я не знаю, как они работают. Они из тех устройств, что Пайло-старший собрал за время своих странствий по свету. Некоторые говорят, что он обокрал пирамиды и унес оттуда кучу разного добра. И это еще самое меньшее из того, что он сделал, скажу я вам. Он собрал целую коллекцию разных мистических штуковин, этот Пайло. Ну, ему пришлось, для того, чтобы сделать цирк таким, какой он сейчас. Наверное, это был самый большой вор, каких только знал мир. Но я знаю, как работают ворота, не больше, чем знаю, как работает грим. Простецы проходят сквозь них и оказываются в цирке. Может быть, это даже не их настоящие тела приходят в цирк, понимаешь? Просто... какая-то часть, которая поддерживает их в рабочем состоянии, поддерживает в них жизнь. Механика цирка странная.
- Почему бы тогда просто не поставить ворота прямо в городе? - поинтересовался Джей-Джей. - Где-нибудь на людной улице. Простецы проходили бы в них целый день.
- Секретность, - сказал Уинстон. - Нам достаются простецы, которые уже идут на представление. Они отправляются смотреть на ярмарку, ее они и видят. У Пайло-старшего был пунктик насчет разоблачения, вот почему он заставлял нас изучать язык страны-хозяина всегда, когда мы меняли базу. Бессмысленно, если спросите меня, но не я устанавливаю правила. Простецы возвращаются из цирка со смутными воспоминаниями, но не понимают, в чем дело. Наверное, просто удивляются, почему не сделали ни одной фотографии. Так вот, если у людей с улицы будут смутные воспоминания о посещении ярмарки, в то время как они считают, что провели весь день на работе, и если тысячи людей будут повторять одно и тоже, ну, вряд ли это что-то сильно изменит, если уж на то пошло. Но так уж заведено, и это не меняется.
- Ладно, заткнитесь вы двое. Пошли, - сказал Гонко, запихивая инструкции обратно в карман.
Он покачнулся на пятках и одним стремительным прыжком перескочил через забор, заставив задребезжать проволоку. Дупи подтолкнул Гоши к ограде и нырнул под него, просунув голову и плечи между его ногами. Кряхтя и жалуясь, он вскарабкался наверх вместе с ним, его брат сидел у него на плечах, издавая растерянные посвистывания. Уинстон перелез последним, пыхтя и отдуваясь.
Город был тихим за исключением отдаленных гудков машин в нескольких кварталах от них. Ночное небо над центром светилось белым и розовым на пелене плотных облаков. Клоуны легким шагом бежали по темным улицам, встречая лишь редких пьяных, бредущих домой. В этих случаях Гонко жестом велел всем оставаться в тени, что клоуны умели делать превосходно, несмотря на их яркие цвета. Они сливались с темнотой так, словно вокруг их тел выключался весь свет, и их ни разу не заметили.
- Что это за место, куда мы идем? - спросил Уинстон у Гонко, когда клоуны остановились, чтобы свериться со своим месторасположением.
- О, это интересно, - откликнулся Гонко. - В этом доме находится месячный младенец по имени Луи Чан. Этот младенец, по мнению Шэлис, когда вырастет, станет кем-то вроде ученого и изобретет какое-то чудодейственное лекарство. Джорджик не хочет, чтобы эта хрень случилась. И вот мы здесь.
- И мы сожжем дом? - уточнил Уинстон, и Джей-Джей уловил тяжелую мрачную резкость в его голосе; он был в гневе и пытался не показать этого. Джей-Джей заухмылялся.
- Именно так, Уинстон, - жизнерадостно ответил Гонко. - Мы сожжем дом, с огнем и пламенем, и золой, и пеплом, и всяким таким прочим. Это в трех кварталах отсюда, шагайте живее, вы, говнюки.
Клоуны подошли к дому, расположенному в самом низу холмистой улицы. Два этажа, наполовину кирпичный, наполовину деревянный. Крона мангового дерева, растущего во дворе перед домом, закрывала его от света фонарей. Гонко порылся в карманах и вытащил маленькую стеклянную бутылку, наполненную бензином. Он извлек еще с полдюжины таких бутылок и раздал их. Лицо Уинстона было мрачным, и Джей-Джей испытал сильное искушение спровоцировать его на какой-нибудь выброс эмоций. Он подкрался к нему и сказал:
- Мне страшно, Уинстон, я никогда раньше не нюхал жареного младенеца, Я...
Глаза Уинстона сверкнули огнем, который Джей-Джей в них до сих пор не видел. Он попятился, чувствуя, что его сейчас ударят, и умолк.
- На счет три, - сказал Гонко. - Три! Пошли!
Перепрыгнув через изгородь, Гонко побежал к дому. Из темноты, угрожающе рыча, появилась немецкая овчарка. Одним пинком Гонко заставил ее голову дернуться под нелепым углом. Раздался хруст, и ее шея сломалась. Он облил бензином стену дома, выуживая еще бутылки из своих карманов. Дупи забежал с другой стороны, делая то же самое. Гоши таращился на свою бутылку, застыв на месте как вкопанный. Джей-Джей вылил свой бензин на крыльцо. Адреналин кипел в нем. Он едва сдерживался, чтобы не заулюлюкать от восторга и не захохотать. Гонко исчез под домом, поливая опоры. Там же внизу, он запалил первое пламя.
Уинстон бросил свою бутылку в дом, и она попала в окно, со звоном разбив его.
- Кто это бросил?! - рявкнул Гонко, появляясь из-под дома.
- Я. Прости, Гонкс, - ответил Уинстон.
- Будем надеяться, что это их не разбудит, - сказал Гонко, вытирая руки о штаны. - А, ладно, это уже не моя забота. Назад к лифту. Пошли, пошли, пошли.
Клоуны помчались по темным улицам обратно, их шаги стучали по асфальту, пробудив целый хор лая от окрестных собак. За ними начало подниматься оранжевое зарево. Джей-Джей ненадолго остановился наверху улицы, чтобы полюбоваться, как языки пламени, словно руки демона, заключают дом в свои объятья. "Это я. Я сделал это", - подумал он с ликованием, и его охватило ощущение собственной власти. Внезапно ему показалось, что он стоит на сцене перед огромной толпой, которая аплодирует ему, восхваляет его, скандирует его имя... Или освистывает его, какая разница? Внутри его просто распирало от гордости, мысленно он подпрыгивал, щелкая каблуками, и заливался маниакальным смехом. Он чувствовал такой подъем.
Уинстон остановился чуть впереди него, чтобы перевести дыхание. Джей-Джей обогнал его и одарил сияющей улыбкой. Старый клоун смотрел прямо перед собой, в его глазах стояли горячие слезы.
"Ты еще у меня получишь, - подумал Джей-Джей, и холодок пробежал у него по позвоночнику. - Ты у меня еще как получишь. Уже скоро".
Они вернулись к стройплощадке, перепрыгнули через забор и подбежали к лифту как раз к тому моменту, как взвыли первые сирены. Гоши остановился у двери, вглядываясь вдаль, словно услышал зов какой-то родственной души.
- Пойдем, Гоши! - сказал Дупи, указывая на дверь туалетной кабинки.
Гоши развернулся кругом и с выражением детского восторга на лице издал низкий свист. Он многозначительно уставился на своего брата и указал пальцем себе за спину, когда с другой стороны раздались еще сирены.
- Я знаю, Гоши, - сказал Дупи, обнимая брата за плечи и глядя тому в глаза. - Я тоже это слышал, я, правда, слышал!
Джей-Джей скрючился у двери лифта, пока тот спускался, и в конце концов больше не выдержал.
- Да с какой вы планеты, мать вашу?! - воскликнул он.
Дупи и Гоши ответили ему молчаливыми взглядами.
***
Остальные задания клоуны выполнили в Сиднее. Гонко установил рычаг на "Город 2", заставив лифт дергаться и трястись несколько минут. Когда он остановился, они оказались на другой строительной площадке, в городе с более прохладным, более загрязненным воздухом. Они начали с того, что избили возвращающегося домой прохожего, одного из завсегдатаев ночных клубов, с некоторыми связями в криминальных кругах. Они здорово отделали его. На фоне фар проносящихся мимо машин их силуэты колотили и пинали извивающуюся на обочине дороги темную фигуру. Согласно предсказательнице, это избиение должно было положить начало тому, что перерастет в масштабную войну между бандами, вкупе с массовой стрельбой, взрывами автомобилей и попавшими под перекрестный огонь мирными жителями. Джей-Джей поинтересовался, почему Джордж хочет, чтобы началась война банд, но Гонко пожал плечами и предостерег его больше не задавать таких вопросов, так как Джордж, вероятно, сам лишь следует приказам.
Следующим был угон автомобиля, роскошного BMW, который они взяли покататься в западном Сиднее. Они хорошенько разбили его и въехали на нем в чей-то дом. Машина принадлежала подающему надежды члену Австралийской лейбористской партии, которому однажды было суждено попасть в парламент. Гонко не было сказано, что за цель была у данного мероприятия, было сказано только, что это станет звеном в длинной цепи событий, результаты которой проявятся не раньше чем через десятилетие.
- Мы просто делаем за эту курву ее работу, - сказал Гонко, когда клоуны возвращались домой. - Поблизости не оказалось простецов? Давайте поручим это клоунам. Это, нахрен, меня бесит.
Джей-Джей не возражал против возможности размять ноги в реальном мире. Он прихватил газету с лужайки члена партии. Вернувшись в шатер клоунов, он развернул ее и увидел центральный заголовок:
"РАССЛЕДОВАНИЕ СМЕРТЕЙ НА ШОУ В ПЕНРИТЕ[1] ПРОДОЛЖАЕТСЯ
Полиция пока не продвинулась в расследовании загадочного происшествия, в результате которого на ежегодной ярмарке в Пенрите погибли девять человек. Их тела были обнаружены рядом с территорией ярмарки, и по предварительным данным все девять были затоптаны насмерть. Свидетелей данного происшествия пока не найдено. Дата отчета судмедэксперта еще не назначена, но родственники жертв уже собираются подать судебный иск против организаторов ярмарки, как сообщает нам наш источник. Предполагается, что полицией будут проводиться дальнейшие опросы тех, кто присутствовал на ярмарке. Данный случай привлек внимание средств массовой информации по всему миру, включая США и Великобританию".
- Чтоб меня, - сказал Джей-Джей, - Парни! Мы знамениты! Мы попали в газеты.
Джей-Джей показал статью Гонко.
- Так и думал, что такое они уж точно заметят, - сказал Гонко. - Девять мертвых простецов. Лучше уж мертвые, как по-моему.
- О чем ты?
Гонко посмотрел на него с самодовольным видом:
- Простецы как коровы, Джей-Джей. Они приходят сюда, мы их доим. Единственная разница в том, что они не могут получить обратно свое молоко. Усек?
- Нет. О чем ты, блин, говоришь? Для чего мы их доим?
- Ты уже должен это знать, моя радость. Я даю тебе мешочек этой штуки каждую неделю.
Джей-Джей замолчал, а Гонко начал раздавать карты для партии в покер.
- Но это не слава, Джей-Джей, - сказал он. - Мы были замешаны в гора-а-аздо большем дерьме, чем девять мертвых простецов. Как тебе пятьдесят, мать его, миллионов мертвых простецов? Как тебе такое для сравнения, Джей-Джей? Вот это слава. Это уж точно обеспечит тебе первые полосы. И не один раз.
- Чего?
Гонко прищурился на него с тонкой улыбкой:
- Скажем так. Один несостоявшийся австрийский художник обязан своим политическим успехом Курту Пайло. Он не был известен своими картинами, но ты совершенно точно слышал о нем.
Джей-Джея утомил весь этот разговор. Он ушел к себе в комнату и открыл один из бархатных мешочков - у него их было три, так как Джордж, пусть и неохотно, заплатил клоунам, когда они вернулись, - и положил несколько крупинок порошка на ладонь, глядя, как свет отражается от них радужными искрами.
"Что же это за хрень?" - пробормотал он.
Вскоре остальные клоуны отправились спать, и на цирк опустилась тишина. Джей-Джей вытащил хрустальный шар, не ожидая увидеть ничего особенного в такое позднее время. Он собирался понаблюдать за карликами, чтобы увидеть, чем они занимаются, когда выходят после отбоя. Через несколько минут, после того как он посмотрел, как они переругиваются, сидя на крышах, он передвинул картинку в хрустальном шаре через общую комнату и с удивлением увидел, что там кто-то есть: сливающаяся с тенями фигура крадучись вошла в шатер. Джей-Джей приблизил изображение так близко, как только возможно, но кто бы ни был этот пришелец, он прятался в темноте также хорошо, как и клоуны. Джей-Джей заметил только очертания сутулых плеч и сильную хромоту. Внезапно он понял, кто это был - он уже видел эту жалкую фигуру ранее сегодня днем, выползающей из Дома чудес с обугленной кожей и телом, над которым курился дым. Когда ученик прошел мимо лампы, Джей-Джей увидел его лицо, розовое, белое и багровое от ожогов. В его глазах была сталь, это был взгляд человека, для которого упала самая что ни на есть последняя капля. В его руках была свинцовая труба.
Страх когтями вцепился в Джей-Джея, когда он понял, что его целью был он; в конце концов, это он занял место ученика, получал его жалование и жил в его комнате. Скуля от страха, он подпер стулом дверь, чтобы выиграть пару дополнительных секунд. Его руки уже тряслись. Он порылся в коробках в поисках оружия и нашел скалку, потом вернулся к шару и стал напряженно вглядываться. Ученик неуклюже, но упорно, ковылял вперед.
Джей-Джей, пытаясь держать скалку ровно, поднял руку. Он бросит ее со всей силы; его меткость была безупречной, и если он хорошо замахнется, то сможет разбить ублюдку лицо. Его взгляд метался от двери к шару, где вскоре показался ученик... Но он прошел мимо двери Джей-Джея, даже не взглянув на нее.
Джей-Джей переключил свои эмоции, как будто сменил носки - весь страх покинул его. Внезапно загоревшись жаждой кровопролития, он положил скалку и выглянул за дверь. Ученик, шатаясь, шел дальше по коридору, словно зомби, только что восставший из могилы. Джей-Джей пошел за ним. Краем глаза он заметил движение, обернулся и увидел крадущегося по коридору Дупи. Они на секунду встретились взглядами, а затем оба двинулись дальше, не издав ни звука.
В четырех шагах впереди него была обожженная шея ученика - багровая масса пузырящейся волдырями кожи. Его одежда была покрыта сажей, заляпана белой золой, в выгоревшие дыры проглядывали жуткие сочащиеся раны. От узора на рубашке осталась видна только одна единственная ромашка.
Ученик остановился у двери Гонко, не подозревая о наличии у него зрителей. Он стоял, покачиваясь на ногах. Джей-Джей подумал о том, нужно или нет предупредить босса. Он не особо беспокоился о Гонко. Спящий или нет, любой лидер, который не сможет отразить атаку этой жалкой покалеченной фигуры, скорее всего не должен быть лидером.
Ученик протянул искалеченную, покрытую волдырями руку к двери Гонко и сомкнул пальцы на дверной ручке. На его костяшках разошлась кожа. Джей-Джей услышал, как он зашипел сквозь зубы, а потом он открыл дверь и вошел внутрь. Дупи и Джей-Джей бросились за ним и встали в дверном проеме.
В комнате Гонко горела одинокая свеча, ее крохотный огонек почти исчез в лужице растекшегося красного воска. Главный клоун лежал, укрывшись одеялом, и глубоко дышал во сне. Его ноги в клоунских ботинках свисали с одного края кровати, одеяло закрывало его грудь и лицо. Ученик занес трубу и шагнул ближе. Один шаг, второй. Его пальцы сжались на его оружии. Потом он остановился, глядя сверху вниз на своего беспомощного врага, то ли собираясь с духом, то ли смакуя момент.
И тут раздался громкий звон, и он шел от Гонко. Вернее, от одного из его карманов, где что есть сил надрывался сработавший будильник. Ученик застыл на месте, а Гонко распахнул глаза и откинул одеяло. Одним стремительным рывком он оказался на ногах, перекатившись назад и ставя кровать между собой и своим врагом. Он посмотрел на ученика и свинцовую трубу в его руке, и уголки его губ загнулись вверх. Хотя лицо Гонко оставалось все той же грубой маской, на взгляд Джей-Джея он был в восторге.
Ученик оправился от удивления и поднял трубу, присев, словно хотел запрыгнуть на кровать. Глаза Гонко сузились. Он засунул руку в карман, вытащил будильник, все еще продолжающий пронзительно звенеть, щелкнул по нему большим пальцем и отшвырнул в сторону. Его взгляд метнулся за плечо ученика к Джей-Джею и Дупи. Он снова залез в карман и вытащил что-то похожее на скатанный носок. Словно бейсбольный питчер он отвел руку назад и бросил его. Ученик уклонился, и эта вещица приземлилась прямо в руки Дупи. Джей-Джей уловил слабый запах чего-то химического. Действуя так, словно во взгляде Гонко содержались какие-то инструкции, Дупи подкрался к ученику сзади и прижал сверток к его лицу. Ученик захрипел, выронил трубу и потерял сознание.
Гонко прошагал к распростертой фигуре, поднял трубу и вытащил из штанов еще один свернутый носок. Он помахал им перед носом ученика, и опять Джей-Джей уловил слабый химический запах. Брызгая слюной, ученик закашлялся, проснулся, открыл глаза и увидел, как Гонко стоит над ним, высокий как бог, с улыбкой, которая была почти отеческой. Лидер клоунов послал ученику воздушный поцелуй, занес трубу над головой и обрушил ее вниз, занес и обрушил, занес и обрушил. Каждый удар издавал тихую звенящую ноту, подпевая в жуткий унисон хрусту ломаемых костей. Дупи с легким любопытством смотрел, как брызги крови покрывают голени Гонко, поливают землю вокруг умирающего клоуна.
Джей-Джей смотрел, как его хозяин наносит удары по дергающемуся и абсолютно беззащитному телу у его ног. Вид и звук убийства задели его за живое, приятно возбудили его, как не могло бы возбудить никакое сексуальное желание, хотя эти чувства не так уж и различались. Его рот широко открылся, его глаза впивались в каждую красную каплю, в каждую вмятину от удара. Свинцовая труба равномерно опускалась и поднималась еще некоторое время после того, как конечности перестали биться.
Наконец Гонко перестал махать трубой. Он пробормотал:
- Клоуны требуют некоторого убивания, Джей-Джей. Клоуны так легко не умирают.
Он отбросил трубу и скрестил руки на груди, кивнув на труп. Словно действуя по давно отрепетированному сценарию, Дупи опустился на колени и схватил труп за ноги. Джей-Джей присел и взял его за плечи, сильно измятые и мягкие на ощупь. Переломанное месиво, что когда-то было угрюмым лицом ученика, упиралось в грудь Джей-Джею, пока он и Дупи уносили тело в ночь, через притихший, будто вымерший цирк, к высокому деревянному забору, и только гравий хрустел под их ногами. Они раскачали тело из стороны в сторону и перебросили его через ограду. Полоса красных капель вертикальной линией брызнула на забор, когда тело упало на другую сторону.
Не разговаривая, клоуны возвратились в свой шатер. Глаза следили за ними через щели в занавесках, когда они проходили мимо хижин цыган. Смерть всегда была где-то рядом, и стоило подглядывать через занавески в ночи подобные этой, когда чьи-то шаги хрустят по усыпанным гравием дорожкам. Стоило запирать двери.
Ведь ночь еще не кончилась.
***
Лежа в своей постели, Джей-Джей проигрывал в мозгу каждый взмах свинцовой трубы, не упуская ни единой детали. Он отчетливо видел каждую летящую каплю крови, слышал каждый хруст ломаемых костей и тихий металлический звон, исходящий от размеренных взмахов Гонко, и обнаружил кое-то новое - новую эмоцию.
Почти не раздумывая, Джей-Джей поднялся с постели. Он отдаленно вспомнил Джейми, вспомнил атаку на шатер уродов и толстого цыгана, которого Джейми видел, когда убегал. Любой предлог сгодится, этот уж точно подойдет. Джей-Джей позабыл, почему Джейми предал его, но это было не важно. Важно было научить его больше так не делать. Важно было замести следы.
Он снова вышел наружу, не заботясь о том, чтобы заглушать звук своих шагов по гравию. В безмолвном спокойствии ночи этот звук разносился широко по округе, и в лачугах цыган вспыхивали огоньки керосиновых ламп. Смерть всегда была неподалеку, и новый клоун научился тому, как ее делать. Он нашел топор, прислоненный к поленнице дров. Он поднял его и поцеловал.
***
Джейми проснулся около полудня, его грим как обычно вытерся о подушку. Его постель была горячей, душной и воняла потом. Им и кое-чем другим, не сильно отличающимся по запаху. На его пальцах было что-то липкое, и он поднес их к мокрым затуманенным глазам. При виде крови его сердце бешено забилось еще до того, как его разум понял, что он видит. Кровь покрывала его руку, каждый палец, вплоть до самого запястья.
Жуткие туманные воспоминания вернулись к нему подобно ночному кошмару. Пинком открывает дверь. Зажигает лампу, в то время как цыган, развалившись, спит с пустой фляжкой, валяющейся у его ног, пивное пузо переваливается через ремень штанов, лоснясь потом, словно большой блестящий горшок жаркого. Поднимает топор, шепча: "Смотришь, Джейми? Это все ты затеял".
Вверх. Вниз. Вверх. Вниз. Обухом топора в череп. Спокойная бесстрастная легкость в его замахах, ни секунды колебания, короткий хрип, который издал цыган, когда его череп треснул. Это был момент смерти, но начало веселья Джей-Джея. Что-то произошло, пока он убивал. У него было ясное мышление, спокойное, почти отделившееся от физического действия, но его кровь кипела и бушевала в нем. Это упоение было почти что сексуальным. Он сжал топор так крепко, словно тот был частью него. Даже после того, как из ран перестала выплескиваться кровь, он продолжал размахивать им, о да, о, мать вашу, да, вверх-вниз, вверх-вниз, все быстрее и быстрее, собираясь продолжать это, пока он не сможет сделать больше ни одного взмаха, но его руки попросту отказывались уставать. Он дышал как волк, и был перепачкан кровью так густо, словно это была его вторая кожа. Наконец он подскользнулся на кровавой луже, выронил топор, и на этом взмахи прекратились. Он оттащил тело к забору, не удосужившись даже перебросить его. Вместо этого он перевернул его вверх ногами, поставив на оставшийся от шеи обрубок.
Джейми вспомнил все это, сотворенное его собственными руками. Он вспомнил, как Гонко поработал той трубой над учеником. Тошнота поднялась в нем. Он встал с кровати и осел на пол. Его простыни были насквозь пропитаны кровью, он спал в ней всю ночь.
"Ничего себе эротические сны", - вяло пролепетал его разум.
Его вырвало, и он заблевал себе колени, слюна текла из его рта длинными нитями.
И это еще не все. Джей-Джей оставил ему послание, написанное кровью спокойной твердой рукой. Оно было там, на дверце серванта:
"грядет, джейми".
Грядет, да, теперь Джейми вспомнил. Джей-Джей его должник. Прошлой ночью он просто прятал концы в воду. Веселье еще даже не начиналось.
Он заставил свой разум очиститься.
Я убийца.
Но только на мгновение.
Прошло время, и приступы дрожи прекратились, а рвота остановилась. Гонко сунул голову в дверь, чтобы объявить, что репетиция в два. Он взглянул на пропитанные кровью простыни, улыбнулся, сказал: "Жаркое свиданьице, а, Джей-Джей?" - и ушел.
Джейми встал, это была его четвертая попытка за это утро, но теперь в его ногах было достаточно силы. Его голова кружилась, словно он обкурился травы. В мозгу прокручивались одни и те же мысли: "Я кого-то убил. Но не я контролировал свое тело. Но я нанес грим, зная, что это не я буду контролировать свое тело. Я не просился сюда". Снова и снова они повторялись по кругу, возвращаясь к картине убийства и воспоминанию о том единственном хрипе, который издал цыган, когда умирал. Шатаясь и с трудом переставляя ноги, он дошел до комнаты Уинстона и постучал в дверь.
- Что? - последовал приглушенный ответ.
Джейми вошел. На его руках все еще была кровь.
- Что, черт возьми, произошло? - спросил Уинстон, садясь на кровати и хватая его за плечи.
Джейми попытался произнести это, сглотнул, затем попытался еще раз:
- Я кого-то убил.
Голос Уинстона был резким:
- Что? Кого? Кого ты убил?
- Не знаю. Цыгана. Того, что живет - Иисусе, жил - рядом с шатром уродов.
Уинстон оперся на руки и вздохнул:
- Ну ты меня и перепугал.
Джейми уставился на него, открыв рот. Он почувствовал себя так, словно старик ударил его в спину.
- Ты не слышал меня? Я кого-то убил.
Уинстон мрачно посмотрел на него, но голос его был ласковым.
- Джейми, здесь происходит полно вещей похуже, чем убийство какого-то цыгана. Это мелочи. Пайло даже не заметят одного мертвого балаганщика. И это был не ты, так ведь? Это был Джей-Джей, верно?
- Да, но я был...
- Никаких но. Вы - два разных человека. Понимаешь? Полностью разные люди. Так, я больше не желаю слушать никаких разговоров об этом, ясно? Ты знаешь, почему Джей-Джей сделал это? У него была какая-то причина, или это была его идея как весело провести время?
- Да, думаю... помнишь вчера, в шатре уродов...
- Я знаю про это, черт возьми, не надо говорить об этом вслух.
- Прости. Джей-Джей думал, что цыган мог видеть меня. Что он свидетель.
- Забавно, - произнес Уинстон после секундной паузы. - Если он видел тебя, то Джей-Джей, возможно, оказал нам услугу.
Уинстон провел рукой по лицу.
- Послушай, Джейми, я не знаю, как много могу рассказать тебе. Я пока молчу про Джей-Джея, а он будет держать рот на замке, если будет знать, что для него хорошо. Но то, что я собираюсь сказать тебе... Я не знаю. Я хочу помочь тебе, сынок. И я хочу твоей помощи. Но я не знаю, могу ли я рисковать. Я беспокоюсь не только из-за Пайло. Есть еще и другие клоуны. Гонко нравится быть здесь. Он здесь король, понимаешь? Он не потерпит никакого мятежа ни от кого из нас. Знаешь, что он сделает, если решит, что мы пытаемся выдернуть ковер у него из-под ног?
- И что мне делать, Уинстон? Прошлой ночью я... Джей-Джей, кого-то убил. И он зол на меня. Он зол как черт. Он хочет свести счеты и хочет, чтобы я пострадал. Он еще не знает, что со мной сделать. Он может видеть все, что делаю я. Я могу видеть все, что делает он. Это как играть в шахматы с самим собой.
Джейми вытер с брови пот и в отвращении отдернул окровавленную руку. Уинстон достал тряпку и протянул ему.
- А прошлая ночь даже не была расплатой, - сказал Джейми. - Он собирается добраться до меня, Уинстон. Он это серьезно.
- Ты уверен в этом? - спросил Уинстон. - Кажется странным, чтобы он сделал что-то, что серьезно навредит тебе. Вы с ним делите одно и то же пространство. Худшее, что он может сделать, это напугать тебя, или заставить чувствовать себя плохо.
- Но он безумен. И становится безумнее с каждым днем. Вчера ночью, ты же видел, какой он был, когда мы подожгли тот дом. Он свихнулся. Он был словно... я не знаю, словно одержим демоном. И он был рад этому, прямо-таки на седьмом небе от счастья. Убить младенца... Господи, Уинстон, что мы сделали прошлой ночью?
Уинстон встал и подошел к клетке с мышами, как если бы не хотел, чтобы видели его лицо. Он отломил маленький кусочек печенья и просунул между прутьями. Когда он заговорил, в его голосе слышался надрыв:
- Мы сделали то, что велели нам боссы. А они делают то, что велят им их боссы. Всем плевать. Каждый просто делает свою работу, получает свой порошок... Ох, да к черту все, Джейми! Я хочу, чтобы ты сегодня пошел со мной. Постарайся продержаться, если получится, этот день без грима. Будет трудно, и ты можешь покалечиться, но постарайся. Вечером, когда придет время, я зайду за тобой. Покажу тебе кое-что важное.
Уинстон подошел к двери, опустился на колени и прижал лицо к щели между дверью и полом. Убедившись, что там никого нет, он заговорил едва различимым голосом и отказывался смотреть на Джейми, как будто у него вообще были серьезные сомнения относительно этого разговора.
- Нас много таких, - сказал он. - Мы ждали долгое время, чтобы сделать что-нибудь с цирком, и ждали уже достаточно. Ты встретишься с ними. Этим вечером, но только если воздержишься от грима, хотя бы только на сегодня. Ты поймешь, что означает свобода... Кто есть свобода.
Джейми понял, что на секунду или две он лишился дара речи. Мысли об организованном движении сопротивления взволновали его в той же степени, как и испугали.
- Еще кое-что, - произнес Уинстон, теперь глядя ему прямо в глаза, - очень важно, чтобы ты держал хрустальный шар в секрете.
Джейми поднял брови:
- Откуда ты...
- Увидел его в твоей комнате несколько дней назад. Что бы ты ни делал, не возвращай его Пайло и не позволяй никому узнать, что он у тебя. Как ты думаешь, Джей-Джей отдаст его?
- Ни за что. Он слишком любит его, это его любимая игрушка.