Джейми, за неимением другой альтернативы, немного поспал. Его постоянно будил мегафон Джорджа, в который тот визгливо бранил исполнителей по поводу их номеров длинными отчаянными тирадами, за которыми неизменно следовал щелчок плети и, время от времени, чей-нибудь вскрик. В этот раз его разбудил звук шагов где-то рядом с головой и чувство, что за ним наблюдают. Перед лицом стояли огромные красные клоунские ботинки. А над ним возвышался Джей-Джей, разглядывая Джейми его собственными глазами.
И все же чего-то недоставало в этих глазах, Джейми первым делом отметил это. В них не было глубины, словно они были сделаны из мутного стекла. Следующим он заметил выражение сожаления на лице Джей-Джея, когда тот медленно-медленно вытащил из-за спины то, что прятал там до этого. Топор.
- Прости, я должен сделать это, - сказал Джей-Джей.
Джейми сел и быстро отполз назад. Он пятился и пятился, пока цепь не натянулась до предела, и он не оказался коленями на кровати.
- Но тебе не обязательно делать ничего такого, - сказал он. - Давай просто поговорим, ладно? В топоре нет необходимости.
Джей-Джей шагнул ближе:
- Может быть только один Джей-Джей.
- Отлично, это ты и есть. Успокойся и положи топор. Я хочу, чтобы мы были друзьями, я ведь уже говорил.
- Может быть только один Джейми.
- О, господи.
- Может быть только один. Только один из нас.
Топор поднялся выше.
- Что, гребаный ублюдок, убьешь меня, когда я тут вот так привязан?! Слушай, стой, погоди, погоди!
Он что есть силы дернул за цепь, но он уже делал так и раньше, и, как и раньше, она не лопнула и не ослабла. Он бился, извивался и перекатывался с бока на бок, страшась взглянуть вверх, на топор, от которого он хотел увернуться. Время почти остановилось. Джейми услышал свист рассекаемого воздуха. Он закричал и зажмурился. Он кричал и кричал, даже когда глаза сообщили ему новость: топор опустился на цепь и разрубил ее.
Джейми вскочил, обезумев от адреналина. Он уже кинулся было прочь, но Джей-Джей удержал его.
- Стой, стой, я пошутил. Прости, не мог по-другому! Я говорил с твоим приятелем-простецом там наверху. Я в деле. Я помогу вам, парни.
Джейми медленно приходил в себя.
- Что? - просипел он.
- Я вам помогу, идет? Я больше не хочу здесь находиться, но они будут возвращать и возвращать меня, даже если я умру. Так что я с вами заодно. Ну, что скажешь? Друганы?
- Друганы, - тупо повторил Джейми, его сердцебиение постепенно замедлялось.
- Видел бы ты свою рожу, - рассмеялся Джей-Джей.
Он хохотал и хохотал, и даже попытался успокоиться, но от одного взгляда на Джейми его снова разбирал смех, пока, наконец, Джейми со всей силы не врезал ему. Джей-Джея развернуло на месте и отбросило к стене.
- Рад видеть тебя в команде, - сказал Джейми после неловкой паузы. - Но я буду главным. Ясно?
- Ясно.
***
Потребовалось некоторое время, чтобы Джейми пришел в себя и снова собрался с мыслями (оказаться лицом к лицу со смертью от удара топором, похоже, повлияло на это). Джей-Джей терпеливо ждал, играясь с йо-йо. Вдалеке, из шатра, где была сцена клоунов, доносился шум. Джордж кричал в мегафон: "И это вы называете клоунадой?! Я что, должен смеяться над этим убожеством?!" Щелкнула плеть, за которой в свою очередь последовал пронзительный нечеловеческий гневный вопль, который мог исходить только от Гоши. "Нападение на руководство! - заверещал мегафон Джорджа. - Код пять, код пять!" Мимо прогрохотали шаги - это лесорубы бросились на помощь боссу. Послышались новые визги и крики Гоши. Шум в конце концов улегся, вероятно, Гонко удалось все уладить.
- А у вас, парни, пока не так-то много планов действия, - заметил Джей-Джей.
- Ну да.
А если бы они и были, стал бы Джейми посвящать в них этого своего клона? Он так не думал, по крайней мере, не сейчас.
- Мы решили дать Гонко делать своей дело, и не вмешиваться. Мы пока не видим смысла в том, чтобы Гонко выгнали или убили, или что они там сделают с ним.
- Это могло бы также означать, что тогда боссом клоунов стали бы ты или я. Это могло бы пригодиться.
- Но мы не знаем, что именно они сделают. Что если ему просто урежут жалование на год-другой? Или отправят его в заключение на какое-то время, а в итоге он вернется? Тогда нам крышка. Слушай, нам лучше вернуться наверх. Похоже, от Стива не будет никакой помощи. Все, кроме самого Джорджа считают, что клоуны занимаются вредительством.
Джей-Джей осторожно проводил его к хижине Кудряшки и воротам, которые тот установил (хотя ему и пришлось повозиться с отмычками). Наверху, лагерь все еще спал. Джейми разбудил Дина и отвел его подальше.
- Ну, ты уже встречался с Джей-Джеем. Он мой Диби, если так можно выразиться. Джей-Джей, это Дин.
- А почему он отдельно от тебя? - спросил Дин.
- Мы не знаем. Да и никто, похоже, не знает. Что-то произошло в прошлый раз, когда я был частью всего этого. Но как бы то ни было, Джей-Джей хочет помочь. Он на нашей стороне.
- Надеюсь на это, - сказал Дин после некоторой паузы.
- Больше не нужно надеяться, друг мой! - воскликнул Джей-Джей. - Вместе мы покончим с...
- Не ори, идиот! - шикнул Дин, хватая Джей-Джей одной рукой за горло. - Завтра поговорим, - бросил он Джейми и отправился обратно в свой шатер.
- Он так серьезно все это воспринимает, - заметил Джей-Джей с восхищением. - Эти простецы, скажу я тебе.
Джейми кивнул:
- Странная они братия, да?
***
А внизу адская ночь подготовки и репетиций упорно продолжалась. Никто не спал. Время ползло и ползло. Двери в дома цыган и карликов выбивались, фургоны обшаривались. Тех, кто отключался от изнеможения, или нашел недостаточно укромное местечко, чтобы тайком вздремнуть, тащили к Джорджу. Они получали плетей, а если начинали роптать, то присоединялись к тем, кто был привязан к скамьям в Доме чудес. Даже любимчики Джорджа, акробаты, не избежали плети. Их крики боли разнеслись по округе, когда Джордж застукал их сидящими и обсуждающими свой номер и счел, что они отлынивают. Перед каждой ярмарочной крысой в цирке раскинулся бесконечный ад подобного обращения: репетиции ночь напролет, когда сон считался за преступление, карающееся поркой или еще чем похуже, и сверх того - никакой оплаты, чтобы как-то снять напряжение.
Глаза, следившие за передвижениями Джорджа, начинали светиться злобой. Кое-какие тайные мысли, которыми еще день назад никто не осмеливался поделиться под пристальным взглядом плакатов "Джордж следит", начали передаваться шепотом туда-сюда. Всего-то дюжина лесорубов стояла между циркачами и хорошим ночным отдыхом, лесорубы, громила, и до сих пор незыблемое понимание того, что хозяина просто нельзя ослушаться ... так как это может означать проблемы внизу.
Но у этого хозяина уже были проблемы с теми, кто внизу. Его визгливость и паника уже говорили о многом. Кое-кто оказался поблизости от фургона Джорджа, когда звонил телефон, и слышал его скулеж. Слух, все более раздуваясь, пока переходил из уст в уста, распространился быстро.
В шатре у клоунов репетиция была окончена, и они без дела слонялись по сцене. Джордж больше не должен был побеспокоить их после того, что произошло, в этом Гонко был уверен. Хлестни он Рафшода вместо Гоши, шуму вышло бы меньше. В то самое мгновение, когда плеть соприкоснулась с лицом Гоши, Дупи сбил с ног громилу, от чего Джордж свалился и кубарем покатился по земле. Дупи работал кулаками как ветряная мельница, пока Гонко силой не оттащил его.
- Не честно, Гонко, не-а, он не должен был делать такое, Гоши ничего не сделал, просто был лучшим супер-пупер клоуном, каким только мог быть, чтоб он мог однажды отправиться лизнуть небесных милашек, которые по вкусу как мороженое, Гонко, прямо как мороженое...
- Полегче, Джордж, - сказал Гонко. - Мы не были частью этого разваливающегося предприятия. Разве у тебя нет бездельников похуже нас, которых тебе нужно донимать?
Джордж взобрался обратно в седло на спине громилы и принялся лихорадочно давить на кнопки на пульте управления, пока наконец это создание снова не встало на ноги. Джордж быстро спрятался за спинами только что появившихся лесорубов.
- Ты узнаешь об этом позже, - заявил Джордж. - Все вы, после представления, явитесь ко мне в фургон.
- Жду с нетерпением, - ответил Гонко. - Ты будешь в таком замечательном расположении духа, когда увидишь, сколько порошка мы для тебя добыли, босс, что, готов поспорить, ты прямо-таки облобызаешь нас с головы до пят.
Губы Гоши сложились бантиком, брови нахмурились. Раздались растерянные чмокания. Дупи, похоже, уже позабыл все причины для огорчения.
- Ух ты, да, вот это будет великолепно. Завтра мы будем целовать Джорджа, Гоши, правда, это здорово?
На этом все и закончилось. Время от времени рука Гоши тянулась к лицу, ощупывая след от плети. Его зубы начинали клацать, или же по щеке скатывалась клоунская слеза, заставляя Дупи охать и ахать по поводу "старого злюки Джорджа", но в целом Гонко остался наедине со своими мыслями: а именно, что делать с его циркачами наверху, когда все утихнет. Безопасно ли будет позволить им вернуться обратно сюда, в цирк Курта, где им станут платить гораздо меньше, чем они в последнее время привыкли? Что если в один прекрасный день они решат выкинуть старый трюк с конкурирующим цирком? Конечно же, нельзя позволить вернуться Жирдяю, иначе Манипулятор материей узнает, что произошло... но что делать с остальными? Может всех их отправить в отставку насовсем...
Второй раз за этот вечер мимо входа в шатер проскакал белый кролик. Его преследовали двое лесорубов, огромные тупые ублюдки, опьяненные властью и наслаждающиеся своей новой ролью цирковых копов. Один из них заглянул в шатер, увидел сидящих без дела клоунов, и по-ковбойски зашел внутрь.
- Что это такое?! - воскликнул он, возмущенно разводя руками.
- Что такое что, друг? - спросил Гонко, его глаза сузились.
- Я вижу одного, двух, трех, четырех бездельников, которые устроили тут себе самовольный перерыв. Разве я слышал на сегодняшнем собрании, что мы будем отдыхать и бездельничать? Джордж предупредил нас о вас, клоуны.
Клоуны посмотрели на Гонко, ожидая его сигнала. Он какое-то время рассматривал лесоруба, гадая, как поступить. Открытое нападение. Да не, слишком очевидно. Дупи, похоже, все равно требовалось выпустить немного пара. Гонко встал.
- Да, как раз насчет этого. Могу я перекинуться с вами парой словечек, сэр?
- Я слушаю.
Гонко низко поклонился, отвел качка в сторону и зашептал:
- Видите этот огромный куль глины с полосой от плети? Проблема в нем. Он весь вечер запарывает нам номер. И я тут подумал. Не могли бы вы вздуть его немного. Пары небольших тычков в челюсть будет достаточно. С меня причитается за ваше беспокойство.
Лесоруб презрительно усмехнулся:
- Не можешь справиться с собственной труппой?
Но после обещанного мешочка порошка он закатал на своих налитых бицепсах рукава, встал перед Гоши и расправил плечи.
- Бездельник! - рявкнул он. - Что, не любишь репетировать?! Не нравится получать приказы от Джорджа?! А ну отвечай мне.
Гоши моргнул одним глазом, изумленно вытаращился на остальных, заскулил. Он повернулся боком. Лесоруб обошел его и снова встал перед ним, и Гоши продолжил вертеться.
- Бездельник! - заорал лесоруб. - Что, крутой? Тебе смешно?! Что, думаешь это шутка?! А ну стой смирно! Эй!
Два подзатыльника шлепнули по голове Гоши, заставить звякнуть невидимый колокольчик.
- Большой злюка, - прошептал Дупи. - Большой... злюка, большой злюууууука!
Гонко схватил руки лесорубы и свел у него за спиной. Дупи делал свое дело. Голова амбала уже безвольно моталась из стороны в сторону, когда Дупи покрепче ухватился за нее. Он крутил, тянул и выворачивал. Со звуком отрываемого мяса, позвоночник лопнул, голова больше не соединялась с шеей и поливала все кровью. Гонко бросил тело на землю и вытащил из кармана лопату.
- Давай наружу, Раф, - велел он. - Копай быстро.
Гонко подкинул голову и пинком отправил через двери шатра, полюбовавшись высокой дугой, которую та описала, прежде чем приземлиться на Аллее аттракционов. Мимо шатра проскакало еще несколько кроликов.
Это было первое в череде несчастий, обрушившихся на силачей Джорджа. Может быть, голова, которая упала среди уставших и разозленных балаганных крыс, послужила ниспосланным свыше сигналом к тому, чтобы перестать терпеть, а может это рано или поздно случилось бы и так. Но это начало происходить прямо сейчас.
В шатре Мугабо терпение точно уже висело на волоске. Фокуснику нужен был отдых, доза порошка и, возможно, доброе слово даже больше чем кому-либо в цирке. Он стоял на сцене перед перевернутым цилиндром. Каждую минуту или около того он засовывал в него узловатый кулак и вытаскивал белого кролика.
- О, змотрите, тут милый кролик, - говорил он, кидая зверька на землю. - Мугабо, великая сила. Знаменитый волшебник. Но теперь он делать кролика. Кролик, кролик! - все это перемежалось приступами плача, рычанием и мольбами богам, которые продолжали игнорировать его.
Кролики, которые теперь уже исчислялись сотнями, исследовали свой новый мир в поисках еды. Это привлекло внимание подручных Джорджа. Два лесоруба, скрестив руки на груди, стояли возле первого ряда сидений и смотрели, как виновник этого выпускает на свободу все новых и новых кроликов.
- Эй, ты, - рявкнул один из них, надвигаясь с напарником на него. - Что, решил пошутить? Что это по-твоему ты делаешь?
- Фокуз з кроликом, - специально медленно для этих тугодумов пояснил Мугабо. - Я делаю фокуз з кроликом. У Мугабо езть такая особая магия.
Фокусник сплюнул.
- Больше никаких кроликов, - сказал второй лесоруб. - Делай другие фокусы. Это приказ.
- О нет. Мистер Пайло хотеть репетицию? Тогда мистер Пайло получать кролика. Много кролика, еще больше кролика. Вот.
Он извлек из шляпы еще одного и бросил в них, попав тому, что ближе, в грудь.
- Я покажу тебе кролика, - сказал лесоруб, занося дубинку.
- Нет-нет, это я покажу тебе кролика, - ответил Мугабо, переворачивая цилиндр и высыпая из него еще с десяток кроликов. Мельканием бурого и белого они прыснули во все стороны.
Лесорубы и раньше измывались над Мугабо, даже порой толкали его, но никогда они не изводили его так, как это бывало делал Гонко, у которого имелись волшебные карманы, чтобы противостоять гневу фокусника. Но события этого вечера заставили их чувствовать себя весьма важными и очень самоуверенными, так что дубинка сделала замах. Мугабо пронзительно вскрикнул, загородился от удара руками, упал и растянулся на сцене. Его предплечья пронзила боль. Он смотрел на содранную кожу с обидой и удивлением - в его поврежденном мозгу он и эти двое мужчин вели дружескую беседу о некоторых тонкостях его фокуса. Удар обрушился словно из ниоткуда.
Потом что-то произошло, после чего Мугабо отключился, фактически не помня ничего о том, как из его пальцев вырвались извивающиеся языки алого и оранжевого пламени. Две тлеющие на сцене кучи золы стали для него большой неожиданностью. Он знал только, что у него содранные и покрытые синяками предплечья, и что снаружи нарастает какое-то волнение. Он даже забыл о том, что должен сейчас репетировать, и удивился, какого черта он все еще не спит. Нетвердой походкой он отправился в постель, произнес свою обычную, полную сарказма хвалу богам и уснул.
***
Итого получилось, что только девять лесорубов стояли между Джорджем и разочарованными балаганщиками. Вскоре лесорубов стало восемь - взмах ножа, пока один из них бушевал на Аллее аттракционов, позаботился об этом, а его убийца затерялся среди толпы, в которой не нашлось ни одного свидетеля, кто желал бы сообщить о нем. Еще один лесоруб с наслаждением потягивал отравленный мясной бульон, которым его угостила заботливая бабушка-цыганка, которая в течение многих дней завоевывала его доверие, сообщая при каждом удобном случае о каких-нибудь мелких нарушениях. Оставшиеся шесть один за другим делали обходы в поисках своих братьев, которые не вернулись с патрулирования. В последнее время балаганные крысы так горели желанием расправиться с нарушителями, и так смутно ощущали лесорубы царившую вокруг них враждебность, что они были уверены, что слух о любой по-настоящему грязной игре уже достиг бы их.
Не сказать, чтобы Гонко не опасался возмездия (как-никак он обезглавил одного из этих мускулистых засранцев), однако он замечал, что все меньше и меньше лесорубов занимается отловом разбежавшихся кроликов. Он прошелся по Аллее аттракционов, настороженно подмечая кровожадные взгляды, что бросали на него те, кто работал на каруселях и аттракционах. Но он также заметил одним глазком небрежно брошенное тело, лишь наполовину закрытое старыми одеялами. Один из немногих оставшихся качков с выражением полной растерянности на лице шагал между рядами палаток, выкрикивая имена своих друзей.
Тут требовалась публичная демонстрация, решил Гонко, такая, которая выразит и солидарность с горящими убийством балаганщиками, и поможет снизить напряжение, а заодно напомнит им о старой цирковой традиции - не связывайтесь с клоуном Гонко. Из его штанов появилась бейсбольная бита, утыканная железными шипами. Циркачи, которые переглядывались друг с другом, гадая, кому окажут честь в этот раз, увидели первоклассное забивание насмерть, когда в кашу сначала превратились руки и ноги, что сопровождалось театральными воплями, которые, как посчитал Гонко, должны как раз понравиться этой публике. "Слишком долго обрушивалась твоя плеть на спины этих людей, моих людей! Может они и не очень хорошо пахнут, но они истинные циркачи, и больше не будет... бла бла бла!" Хрясь, хрясь, тук.
Это пошло хорошо. Даже слишком хорошо. Он совсем не хотел, чтобы его жест истолковали как: "Эй, ребята, давайте отправимся к Джорджу и расправимся с ним, а потом пойдем и немного вздремнем, и черт с ним, с завтрашним представлением". Но именно так они его и истолковали.
- За Джорджем! - разнеслись призывы.
- Черт, - прошипел Гонко.
Быстрая смерть от рук толпы была не той местью, которую он планировал и ради которой столько рисковал; большие боссы, насколько он знал, приготовят это блюдо намного вкуснее. Балаганщики, молодые и старые, карлики, цыгане и остальной сброд бросились мимо него во все стороны с занесенными ножами и дубинками.
Гонко выпустил из каблуков пружины, перепрыгнул через крыши и плавно опустился на землю. Весь цирк гудел как разбуженный улей.
- Где Джордж? - спросил он вероятно последнего лесоруба, который стоял на довольно приличном расстоянии, пытаясь казаться грозным.
- Шоу уродов, - ответил лесоруб.
- Спасибо, - сказал Гонко. Следом настало время старой доброй шутки про метание топорика в башку, и лесорубы стали вымершим видом.
***
Всего несколькими минутами ранее Джордж примчался к шатру уродов, спешился со своего громилы и оставил его снаружи.
- Нассслаждайтесссь... экссспонатами, - прошелестел Доктор Мрак.
Оказавшись внутри, Джордж первым делом шикнул на русалку, чьи песни раскаленными спицами вонзались в его мозг. Бедняга Курт еще вдоволь наслушался бы ее голоса, и должен был поблагодарить Джорджа, но Джордж был совершенно уверен, что это было бесполезное занятие и при более мягких условиях. Но вариантов у него оставалось не много. Он встал перед стеклянной витриной с Куртом, не зная толком, с чего начать.
Курт медленно поднял глаза и встретился с ним взглядом. Толстые губы медленно растянулись в широкую улыбку.
- А, здравствуй, Джордж, - сказал Курт. - Пришел, чтобы ткнуть? Ну разве это не странно? Человек может привыкнуть почти ко всему, не правда ли? - Курт немного подумал и прошептал. - Почти ко всему.
- Да. Слушай, Курт, можно воспользоваться твоим советом?
- Охо-хо-хо.
- Нет, серьезно. Цирк летит к чертям собачьим. Из простецов нет никакого порошка. Телефон завтра будет звонить, а я не знаю, что сказать боссам. Представление каждый день? Это безумие. Мне нужно выиграть немного времени, чтобы узнать, кто вредит цирку.
- Хм.
- Что мне сказать им, когда они позвонят, Курт?
- Боюсь, я могу предложить только общий совет.
Джордж с готовностью подался к его клетке:
- Да?
- Во-первых, ты должен стремиться к совершенству во всем, что ты делаешь. Во-вторых, у тебя должно быть взаимопонимание с твоим персоналом. Взращивай взаимопонимание, так чтобы авторитет произрастал из дружбы! В-третьих, если возможность не стучится к тебе, ты должен построить дверь.
Джордж чуть не поперхнулся.
- Что за ахинея... дверь? Что за чепуху ты мелешь? Что мне им сказать, черт побери? Они же отправят меня вниз, ты, ублюдок. Помоги мне!
- Хм. Ну-ну, нехорошо так говорить.
Джордж взвизгнул, схватил острую палку и ткнул брата в щеку. Улыбка Курта медленно погасла.
- Вот так тебе, вот так, - кричал Джордж. - Говори, что мне сказать им. Говори, говори, говори...
- А, здравствуй, Гонко, - сказал Курт.
- Ты хочешь, чтобы я сказал им это?! - взвизгнул Джордж.
- Надеюсь, я не помешал, - сказал Гонко из-за спины Джорджа.
Джордж развернулся на месте:
- Тебе полагается сейчас репетировать!
- У тебя небольшая проблемка, босс, - сказал Гонко. - Что, если выразиться точнее, означает, что тебе крышка. Твоему громиле снаружи конец. Твои лесорубы все мертвы. А балаганные крысы взбунтовались.
- Ну-ну, нехорошо так говорить, - сказал Курт.
- Подняли мятеж, я это имел в виду, босс.
- Я здесь босс, - сказал Джордж.
- А? - отозвался Гонко. - А, точно, конечно это ты. Так вот, проблема в том, что как только ты выйдешь наружу, тебя затопчут насмерть и сожгут. Никто из нас этого не хочет, - Гонко взглянул на Курта. - Ведь так?
- О, небеса, конечно нет, - ответил Курт.
- Так вот, план таков. Я тайком отношу тебя в твой фургон, всех успокаиваю, и мы устраиваем завтра день представления, как и планировали. Как вам такое, босс?
Джордж заскулил, сел на землю и закрыл голову руками. Гонко накинул на него кусок ткани с прорезями для глаз, и, не дожидаясь ответа, пронес его, словно ребенка, через поток балаганных крыс. Кое-кто из них заметил теперь уже мертвого громилу снаружи шатра уродов, и толпа балаганщиков устремилась внутрь, дав Гонко беспрепятственно добежать до фургона Джорджа. Он пинком открыл дверь, грубо швырнул Джорджа через стол, схватил мегафон и начал баррикадировать дверь.
- Что ты делаешь?! - заорал изнутри Джордж. - Ты закрываешь меня здесь, чтобы я не мог управлять цирком!
- Не-а, босс, просто хочу убедиться, что ты в безопасности, - ответил Гонко, прибивая последнюю доску. - Я вернусь, когда все уляжется. Сиди тихо.
- Не уходи, Гонко! Не оставляй меня здесь!
Гонко остался бы и слушал эту сладостную музыку всю ночь напролет, но эта пляска с мятежом становилась все более разнузданной. Он отправился туда, где толпа была гуще всего, и крикнул в мегафон:
- Расслабьтесь, вы, засранцы. С Джорджем разобрались. Повторяю, Джорджа стерли в порошок. Отправляйтесь по домам и ложитесь спать. Завтра вам будет выплачено из тайных запасов Джорджа. Повторяю, по два мешочка каждому. И куропатка на грушевом дереве[1]. Идите спать. Завтра день представления, как и запланировано.
Первые несколько секунд были напряженными, казалось, многие уже собирались броситься на него и вынудить его вытащить из своих карманов что-нибудь по-настоящему мощное. Но им хотелось отдыха и порошка чуть больше, чем крови, так что лишь некоторых из них пришлось смутить пристальным взглядом персонально или пригрозить топориком, после чего и они присоединились к остальным и разбрелись по домам.
_________
[1] Строчка из английской народной песни "12 дней Рождества" (англ. The Twelve Days of Christmas). Просто присказка, которой часто завершают какой-нибудь список вещей.