Кац Юрген Дмитриевич. Жемчужная нить; глава четырнадцатая: Угроза Тобиаса и ее последствия

ЖЕМЧУЖНАЯ НИТЬ

ГЛАВА ЧЕТЫРНАДЦАТАЯ

УГРОЗА ТОБИАСА И ЕЕ ПОСЛЕДСТВИЯ.

Возможно, один из самых жалких объектов в нашей истории - это бедный Тобиас, подмастерье Суини Тодда, у которого, разумеется, возникли самые ужасные подозрения, но который был слишком запуган угрозами того, что цирюльник мог сделать с его матерью, чтобы сделать какие-либо разоблачения. Влияние его изнеможенного тревогами рассудка на внешность было ошеломляющим и очевидным. Румянец молодости и здоровья совершенно сошел с его щек, и он выглядел таким печальным и измученным заботами, что было просто ужасно смотреть на столь юного мальчишку, стоящего, так сказать, на пороге жизни и в котором тревожные мысли вели столь ожесточенную борьбу с его физическими силами. Щеки у него стали бледными и впалыми, глаза неестественно блестели, и, глядя на его губы, можно было подумать, что они вот уже много дней не раскрывались в улыбке, так печально они были сжаты. Он, казалось, постоянно ждал чего-то страшного и, даже идя по улицам, часто оборачивался и с содроганием вопросительно оглядывался по сторонам; и по его краткой беседе с полковником Джеффри и его другом капитаном мы сможем довольно хорошо понять состояние его рассудка. Угнетенный страхами и всевозможными ужасными мыслями, задыхаясь от желания высказать то, что он знал и подозревал, но в то же время испуганный он молчал ради своей матери. Мы не можем не видеть, что он имеет полное право на сочувствие читателя и что во всех отношениях его следует искренне пожалеть из-за тех жестоких обстоятельств, в которые он попал. Солнце ярко светит, и даже Флотская улица, этот суетливый район торговли и коммерции выглядит веселым и приятным; но не для этого бедного, пораженного духом юноши. Ни одно из зрелищ и звуков, которые когда-то составляли радость его бытия, не достигают теперь его глаз или ушей с их привычной силой. Он сидит угрюмый и одинокий, в той позе, которую всегда принимает, когда Суини Тодда нет дома--то есть положив голову на руки и приняв вид печальной абстракции.

-Что же мне делать? - сказал он себе. - Что со мной будет? Я думаю, если продолжу жить так и дальше, то сойду с ума. Суини Тодд - убийца - я совершенно уверен в этом и хочу об этом рассказать, но не смею ради моей матери. Увы! Увы! Все закончится тем, что он убьет меня или я сойду с ума, а потом умру в каком-нибудь сумасшедшем доме, и никому не будет дела до моих слов.

Мальчик горько заплакал, произнеся эти печальные мысли, и почувствовал, что слезы его принесли ему некоторое облегчение, так что через некоторое время он поднял глаза и огляделся вокруг.

-Как странно, - сказал он, - что в эту лавку приходят люди, которые, как я знаю, уже никогда оттуда не выходят, и все же я не могу сказать, что с ними происходит.

С трепетом и тревогой он посмотрел в сторону гостиной, дверь которой Суини Тодд всегда запирал, когда уходил, и подумал, что ему очень хотелось бы хорошенько осмотреть эту комнату.

-Я бывал там, - сказал он, - и мне кажется, что там полно шкафов, странных отверстий и углов, каких я отродясь не видывал, и стоит какая-то жуткая вонь, которую я никак не могу распознать. Но не может быть и речи о том, чтобы когда-нибудь пробыть в ней больше нескольких минут, потому что Суини Тодд хорошо следит за этим.

Мальчик встал и открыл маленький буфет, находившийся в лавке. Он был совершенно пуст.

- Странно, - сказал он, - перед самым его уходом здесь была трость с набалдашником из слоновой кости, и я готов поклясться, что она принадлежала человеку, который приходил сюда побриться. Не раз - и не два, когда я неожиданно приходил, я замечал чужие шляпы, и Суини Тодд пытался убедить меня, что люди уходят, побрившись, и забывают свои шляпы.

Он подошел к стулу для бритья, как его называли, - большому старинному предмету мебели, сделанному из украшенного резьбой дуба, - и, когда мальчик рухнул на него, он сказал:

-Как странно, что это кресло так крепко привинчено к полу! Суини Тодд говорит, что это так, потому что здесь он находится в самом лучшем освещении, и если бы он не сделал этого как можно раньше, клиенты стали бы двигать бы его с места на место, так что ему было бы неудобно их брить; это может быть и так, но я не знаю точно.

-А у тебя есть сомнения, - раздался голос Суини Тодда, когда тот бесшумно вошел в лавку, - ты сомневаешься, Тобиас? Мне, очевидно, придется перерезать тебе горло.

Тобиаса встревожило таинственное появление Тодда.

- Нет, нет, сжальтесь надо мной, я говорил не всерьез.

-Тогда это необычайно неосмотрительно, Тобиас. Помнишь наш последний разговор? Ты помнишь, что я могу повесить твою мать, когда захочу? Потому что, если ты сам не помнишь, я прошу тебя вспомнить об этом отрадном маленьком обстоятельстве.

- Я никогда не забываю, такое ни в жизнь не забыть.

- Это хорошо; и заметь, я не позволю тебе напускать на себя такой вид, какой ты принимаешь, когда меня здесь нет. Ты не выглядишь веселым, Тобиас, и, несмотря на твое прекрасное положение, когда тебе почти ничего не нужно делать и ты съедаешь столько пирожков Ловетт, ты падаешь духом.

-Я ничего не могу с собой поделать, - сказал Тобиас, - ведь вы рассказали мне, что может случиться с моей матерью. Я так беспокоюсь, что не могу ничего поделать.

-С чего бы тебе беспокоиться? Ее сохранность зависит от тебя, и только от тебя. Тебе стоит только молчать, и она будет в безопасности. Но если ты произнесешь хоть одно слово, которое доставит неудобства в моих делах, помяни меня, Тобиас, она пойдет на эшафот; и если я не смогу легко поместить тебя в тот же сумасшедший дом, куда поместили последнего паренька, который мне прислуживал, мне, конечно, придется перерезать тебе горло.

-Я буду молчать - я ничего не скажу, Мистер Тодд. Я знаю, что скоро умру, и тогда вы совсем от меня избавитесь, и мне все равно, как скоро это произойдет, потому что я очень устал от этой жизни - я буду рад, когда ей придет конец.

-Очень хорошо, - сказал цирюльник, - это все дело вкуса. А теперь, Тобиас, я хочу, чтобы ты выглядел веселым и улыбался, потому что снаружи стоит джентльмен, ощупывая рукой подбородок и думая, что он вполне может зайти побриться. Я хочу, чтобы ты, Тобиас, съездил в Биллингсгейт и принес мне креветок на один пенни.

"Да, - со вздохом подумал Тобиас, - пока ты будешь его убивать ".

Конец Четырнадцатой Главы

Перевод Юргена Каца

Оставить комментарий © Copyright Кац Юрген Дмитриевич (перевод: Юрген Кац) (Jurgen.katz@yandex.ru) Размещен: 13/01/2021, изменен: 13/01/2021. 7k. Статистика. Глава: Детектив, Переводы, Foreign+Translat Жемчужная нить, или Суинни Тодд, дьявольский парикхмахер с Флотской улицы Скачать FB2		Оценка: *10.003** Ваша оценка:
Аннотация: Терзаемый тревогами и подозрениями, Тобиас не может найти себе места. Он хочет знать, что же сталось с бедолагами, зашедшими побриться в лавку Суинни Тодда, но угрозы цирюльника напугали его до ужаса. Что же он будет делать? Рискнёт ли он заглянуть в логово кровожадного цирюльника, или же, ради безопасности своей матери не решится на это? Узнайте в четырнадцатой главе Жемчужной нити

Кац Юрген Дмитриевич : другие произведения.

Жемчужная нить; глава четырнадцатая: Угроза Тобиаса и ее последствия