Над тяжёлой ртутью моря
остывал железный город
от людей и от лучей.
От религий. От историй.
От золою ставших углей
миллиона дней.

Проседали рыжей глиной
облака - небес руины - 
в улицы подкоп
и, спасаясь от лавины,
становился пилигримом
рудокоп.

Даже выжив в катаклизме,
понимаешь то, что жизни
нет смертельней иногда.
Вот, кольнув лучами тело,
в плоском небе проскрипела
ржавая звезда.