Жил-был принц, и была у него возлюбленная, простая милая девушка по имени Белла. Впрочем, все вокруг звали ее Белочкой - за копну золотисто-рыжих волос, глаза орехового цвета и веселый нрав. К счастью, она тоже любила принца. Тут бы и сказке конец, но у принца был еще папа - король, который, как это у королей водится, слишком много думал о себе и слишком мало о других людях.
По соседству жил другой король, и у него была дочь Гортензия. И до того она была заносчивая и капризная, что ее частенько дразнили Гортензия-Претензия.
Оба Их Величества по четвергам любили встречаться на границе своих государств и играть в волейбол позолоченным мячом через огромную позолоченную сетку. А заодно решать важные политические вопросы.
- У вас товар, у нас купец, - сказал однажды соседский король королю-папе. - Давай женим твоего сына на моей дочери.
И он сделал мощную подачу: бумс!
- Аут! - сказал король-папа, проследив за мячом. И вяло добавил: - Надо подумать... (Бумс!)
- В придачу я дам тебе (бумс!) сто бочек моего лучшего сидра!
- Ну... - протянул король-папа и ловко отбил удар: бумс!
- И пруд с дрессированными пираньями! (Бумс!)
- Аут! Надо подумать...
Но соседский король уже загорелся своей идеей. Он предвкушал, что после свадьбы у принца с принцессой один за другим станут появляться детишки - целая дюжина. А это ж аккурат две волейбольные команды!
Король-папа стойко держался под натиском приятеля. Претензия - тьфу, Гортензия! - выросла у него на глазах, и он хорошо знал ее вздорный характер. Как представишь, что эта жеманная фифа будет расхаживать по его родному дворцу, брезгливо морща носик и поджимая губки... Бррр! Он устоял перед перспективой получить в приданое завод по производству оловянных солдатиков. Не клюнул на удочку с самонасаживающимися червяками. Не дрогнул перед возможностью завладеть лучшей коллекцией конфетных фантиков всех времен и народов. В общем, он твердо решил не соглашаться - ни за какие коврижки! Однако соседский король тоже твердо решил не отступать, пусть даже ему придется вовсе остаться без коврижек. И он залпом выпалил:
- А еще я буду каждое утро присылать тебе к завтраку коврижку тетушки Марты!
Это был точный удар. Тетушка Марта, старая кухарка соседского короля, пекла изумительные коврижки. Каждый, кто их ел, по-своему ощущал их вкус, но это обязательно был для него самый восхитительный вкус на свете. И даже крохотный кусочек сдобного лакомства, сделанного руками тетушки Марты, наполнял душу покоем и радостью. Когда-то отведать чудо-коврижку могли все желающие. Но с годами тетушка Марта слабела и уже не могла хлопотать у плиты с утра до ночи, не покладая рук. Ныне она стала такой дряхлой, что ее сил хватало всего на одну-единственную коврижку в день. Вот эту-то коврижку и посулил королю-папе соседский правитель.
Не всякий способен отказаться от собственного счастья ради других. Тем же вечером король-папа приказал принцу забыть Белочку и как можно скорее жениться на Претен... тьфу, на Гортензии!
Принц очень любил своего отца. Он не мог его ослушаться. Но и забыть милую Белочку он тоже не мог! Одна лишь Белочка называла его не "Ваше Высочество" и не "принц Борислав", а придумала славное прозвище Бобрик, которое принцу ужасно нравилось и очень шло к его круглой лобастой голове.
В отчаянии он обратился к своему уважаемому наставнику:
- О мудрый Аристо, подскажи, что мне делать?
Аристо был старым и очень умным. Он сказал принцу:
- Не печалься. Я поговорю с королем и упрошу его отложить свадьбу ровно на год. А ты прикажи, чтобы весь год тебе доставляли самые неудачные, самые некрасивые фотографии Белочки. И Пре... Гортензия пусть тоже присылает тебе свои снимки. Уж она-то позаботится о том, чтобы выглядеть на них как можно лучше. Вешай портреты на стену: простая девушка против рафинированной принцессы - и смотри, сравнивай, думай. Уверен, что через год ты сумеешь принять правильное решение.
Аристо был старым и очень умным. Он знал, что это обязательно поможет.
Задумался принц, кому бы поручить это гадкое дело - подкарауливать Белочку и, застав врасплох, делать снимки. И так прикидывал, и эдак размышлял, но все равно получалось, что другого выхода нет. И он неохотно приказал:
- Позовите ко мне братьев Пшиков.
Долговязые, сутулые, с уродливо большими головами и в одинаковых черных одеждах, три брата Пшика напоминали три отгоревшие спички. Как и полагается гнусных дел мастерам, братья Пшики казались безликими. Впрочем, их никто никогда и не разглядывал. Согласитесь, неловко смотреть в глаза тому, кто по твоему распоряжению делает неприглядную работу: вынюхивает, шпионит, ссорит людей, распускает сплетни, - а братья Пшики только этим и занимались. Принц презирал шпиков вообще, а Пшиков особенно, и ни разу прежде к ним не обращался, так что сейчас он чувствовал себя прескверно. "Я должен, должен выполнить просьбу отца", - твердил он себе, как заклинание.
Выслушав задание, братья Пшики пришли в восторг. И тут же принялись за дело со всей своей зловредной изобретательностью. Левая стена Бобриковых покоев стала быстро заполняться огромными фотографиями:
- Белочка режет лук (красный кончик носа, зареванные опухшие глаза-щелочки, между бровей словно две пропаханные борозды);
- Белочка собирает чихнуть (рот раскрыт, глаза зажмурены, нос гармошкой);
- Белочка хохочет вовсе горло ("А разве подобает воспитанной девушке ржать, как полковая лошадь?" - прокомментировали братья Пшики).
- у Белочки вскочил прыщик на носу (большой и ярко-красный, как огонек маяка в ночи);
Разумеется, братья Пшики не рассказывали принцу о том, что прыщик они хорошенько подрисовали, что сердилась девушка на мальчишек, мучивших крохотного котенка, и что от ее заливистого смеха у них самих впервые за многие годы теплело в груди. Однажды принц долго всматривался в снимок, на котором у Белочки был слишком уж бледный вид.
- Белочка...она случайно не заболела? - спросил он почти шепотом и почувствовал, как сжалось его сердце.
- Что вы, Ваше Высочество! - фальшиво вскричали Пшики. - Она день-деньской весела, как птичка. Просто такой вот дурнушкой уродилась.
Правая стена исправно заполнялась фотоснимками совсем иного рода (их каждую неделю доставляли из соседнего королевства специальной почтой). Великолепная Гортензия, всякий раз в новом модном наряде, ослепительно улыбалась принцу:
- на фоне маленького розового автомобильчика;
- в окружении миниатюрных собачек;
- в обрамлении дюжины микроскопических атласных подушечек;
- с милипусенькой чашечкой в руках (рядом - малютка кофейник на салфеточке размером с почтовую марку).
Принц смотрел на эти фотографии и с унынием понимал, что Гортензия ему не нравится. Все, что окружало принцессу, было очень изящным, утонченным, но... Гортензия словно жила не в настоящем мире, а в его уменьшенной копии, кукольном домике. Она и сама походила на куклу: неизменная улыбка, безмятежный взгляд, идеально уложенные локоны. Бобрик любил простор, и ветер в лицо, и дальние прогулки куда-глаза-глядят. Он боялся наступить на одну из этих карликовых собачек, сесть на хрупкий стульчик, взять в руки тоненькую невесомую ложечку. "Я должен, должен выполнить просьбу отца", - твердил он себе, как заклинание.
Приятели принца и придворные из свиты потешались над нелепыми портретами Белочки и восхищались изысканностью и вкусом соседской принцессы. Лишь один его друг сказал:
- Не нравится мне эта Претензия. У нее глаза неживые.
Но король-папа немедленно отправил наглеца пасти овец на дальнее пастбище.
Год подходил к концу. На обеих стенах уже не осталось места для новых фотографий. Настало время Бобрику выполнить свое обещание. Принц стоял перед фотографиями и смотрел, сравнивал, думал.
День за днем глядя на неказистые изображения Белочки, Бобрик позабыл о том, какая у нее на самом деле чудесная озорная улыбка, как задорно она смеется, как лучатся радостью ее ореховые глаза, как она мила, добра, отзывчива и справедлива. На фоне безупречной Гортензии Белочка выглядела настоящей замарашкой. И Бобрик решил, что такая неотесанная простушка не достойна его монаршей любви. "А с Гортензией меня ждет блистательное будущее!" - вслух сказал он самому себе и преисполнился нетерпения: уж очень ему захотелось поскорее увидеться со своей будущей женой. Долго ждать не пришлось: на завтра была назначена свадьба.
Ровно в полдень карета принца стояла на границе между королевствами (позолоченную волейбольную сетку ради такого случая на время сняли). Толпились придворные в парадных одеждах, плясали на ветру разноцветные флаги. Принц Борислав вышел из кареты и в ожидании невесты остановился у самой черты, разделяющей два государства. Вскоре с другой стороны подъехала миниатюрная карета принцессы Гортензии. Дверца отворилась, и на ступеньку опустилась маленькая ножка в бархатном алом башмачке, усыпанном сверкающими драгоценными камушками. По рядам собравшихся прокатился восхищенный вздох. Музыканты сводного королевского оркестра взмахнули смычками и приготовились заиграть свадебный марш.
Но смычки повисли в воздухе, музыка, едва начавшись, оборвалась... Гортензия с надутыми губками и нахмуренными бровками досадливо высунулась из кареты, чтобы узнать, в чем дело, и увидела, что все вокруг молчат и смотрят на принца. А принц... А принц смотрит на Белочку. Он увидел ее случайно. Она стояла поодаль, ласково освещенная осенним солнцем, непокорные пряди ее волос вальсировали на ветру, ореховые глаза тепло сияли, а на носу золотились очаровательные веснушки. Она вовсе не была ни противной, ни уродливой, ни грубой, ни нелепой. "Смотри, сравнивай, думай", - раздались в его ушах давние слова мудрого Аристо. И Бобрик понял, что для него в целом мире нет девушки прекраснее любимой Белочки!
Аристо действительно был старым и очень умным. Он знал, что это обязательно поможет: принц Бобрик поймет, что настоящей любви жизнь не помеха.
К счастью, то же самое понял и король-папа.
- Эх, пропадай моя коврижка! - крякнул он.
И улыбнулся. А потом махнул платком музыкантам, чтобы те играли свадебный марш для принца и его возлюбленной милой Белочки.