Быстро пролетели два месяца, и вот утром к эллингу подкатила кавалькада сионистско-правительственной делегации. Вейцман вылез из машины, радостно поглядывая на свои ботинки. Адъютант побежал к ангару и скрылся внутри. Огромные створки ворот поползли в стороны. Глаза стоявших снаружи не смогли сразу адаптироваться к полумраку царившему в ангаре и рассмотреть что там находиться. Но рев танкового мотора услышали все...
Фима взобрался по лестнице на крышу моторного отделения и нырнул в водительский люк. Подавив навязчивое желание перекрестится, недостойное иудея, он приступил к запуску моторов. Щелкнул тумблер и первый двигатель взревел и заработал. Еще один щелчок и к его гудению добавился рык второго мотора. Зачихал и вышел на холостые обороты третий. Наконец, в общий рев ворвалось победное крещендо четвертого мотора.
Ну, пан или пропал. Танк так и не успели испытать на ходу, и именно сейчас решалась судьба Фимы. Зажмурившись, он толкнул вперед все четыре рычага...
Он испытал большое облегчение, когда почувствовал, что танк пришел в движение. Он поддал газу моторам и выехал из ангара. Тут пришла пора испытывать большое облегчение народу, собравшемуся перед воротами. Только у некоторых облегчение прошло по малому. Обслуга пришла в себя быстрее всего и одна из машин быстренько поехала за чистыми штанами.
Но Фима ничего этого не знал. В экстазе он слился с рычагами своей машины. Огромный танк как ласточка выписывал пируэты. А то вдруг, разогнавшись, подпрыгивал на ухабе и отправлялся в полет, короткий, но все равно величественный. Пришли в себя и остальные члены экипажа танка. И тут началось! Могучие орудия, то давали слитный четырехорудийный залп, то стреляли по очереди. Под конец они даже исполнили незатейливую мелодию из выстрелов. Огнеметы плевались огнем. Они то выпускали длинные языки пламени, то устраивали сплошные стены огня по бокам танка! Двое самых отчаянных танкистов, высунувшись из люков стали палить из Браунингов. Наконец, фантазия танкистов иссякла (как и боезапас) и танк направился к делегации. Но, он не просто остановился, нет - Фима припас под конец коронный номер. Подъехав к Вейцману почти вплотную, он притянул к себе два рычага, а остальные толкнул ногами от себя. Внешние гусеницы быстро завращались в одну сторону, а внутренние - в другую. Из-под танка полетели комья земли, и он быстро зарылся в грунт почти по самую башню, мгновенно превратившись в несокрушимый дот.
Сионистко-правительственная делегация, только недавно сменившая штаны, ощутила потребность вновь испытать большое облегчение. К счастью желудки у них были уже пусты...
Фима ловко спрыгнул с танка (благо, что до земли было теперь невысоко), подошел строевым шагом к Вецману и бодро отрапортовал - 'Экипаж танка готов выполнить любое задание родной сионисткой власти'. Слеза побежала по щеке Хайма, смахнув ее и взяв орден 'Золотая путеводная звезда Моисея', из услужливо открытой секретарем коробки, он самолично приколол ее на грудь Фимы.
После чего произнес историческую фразу - 'Если к такому усердию, добавить безграничное мужество - то мы сможем быть спокойны за судьбу Израиля!'.
'Как хочешь назвать свой танк, сынок?' - обратился он к Фиме.
'Разрешите - Меркавой, Ваше Благородие' - бодро ответствовал тот.
Посмотреть на Яндекс.Фотках
Историческое отступление номер 1.
О месте, где была построена "Меркава" и о "Летучем Великобританце".
Строительство "Меркавы" велось в заброшенном дирижабельном эллинге близ Хайфы. История его появления такова. В конце двадцатых годов, в Великобритании возникла идея объединить всю империю сетью воздушных сообщений. В то время необходимую дальность полета могли обеспечить только дирижабли. Так родились "Имперские Авиалинии". Было начато строительство эллингов и причальных мачт в колониях и доминионах. В том числе мачту и эллинг построили в Хайфе.
В метрополии началось проектирование дирижаблей. К этому делу подошли очень ответственно. Расходов не жалели - ведь главным требованием была безопасность. В результате дирижабли решили наполнять гелием, хоть это и было дорого. Вместо ненадежной полотняной обшивки - применили обшивку из тонких металлических листов. Из таких же листов были сделаны и внутренние емкости для газа. Внутренняя планировка обеспечивала пассажирам небывалый комфорт. Пассажирские каюты были размещены в нижней части дирижабля. Там же имелся и роскошный ресторан. Небольшой лифт мог доставить желающих наверх оболочки, где размещалось небольшое, но очень уютное открытое кафе.
Не меньшое внимание уделялось и конструкции дирижаблей - для уменьшения сопротивления воздуха в оболочку спрятали практически все. Ее аэродинамическое совершенство портила только выступающая кабина управления и шесть двигательных гондол.
В общем - это были шедевры дирижаблестроения. Безопасные, быстрые и крайне комфортабельные.
Отбытие в рейс первого дирижабля вылилось в настоящий триумф. Тысячные толпы запрудили летное поле. Люди махали с земли тем счастливчикам, что находились на борту воздушного исполина. Играл духовой оркестр. Реяли стяги. Это был истинный момент триумфа Империи, которая владела не только морями, но и воздушным океаном!
Отцепившись от причальной мачты дирижабль, взял курс на Индию - эту жемчужину британской короны. Первая остановка планировалась как раз в Хайфе, где все было готово к торжественной встрече.
Перемахнув Английский Канал дирижабль летел над живописными равнинами Франции. В низу один живописный вид, сменял другой. Чтобы пассажирам было лучше видно, капитан приказал лететь как можно ниже над землей. Все шло как нельзя лучше...
Впереди показались два холма. Вместо того чтобы подняться, было решено пролететь между ними. Никто на борту не знал, что французы недавно соединили эти холмы канатной дорогой... На полном ходу дирижабль зацепил канат и он как нож срезал с оболочки все гондолы, которые рухнули на землю. Из тех, кто находился в гондолах, уцелел только один рулевой. Проявив поистине обезьянью ловкость он сумел ухватится за канат и провисеть на нем несколько часов, пока спасатели его не сняли.
Избавленная от веса моторов, оболочка стала намного легче, и стала быстро набирать высоту, пропав из поля зрения тех, кто наблюдал за катастрофой с земли. Ее подъем прекратился только в стратосфере. Там дирижабль и летает до сих пор, подтверждая качество своего изготовления. Все забыли его настоящее название и теперь он известен как "Летучий Великобританец".
Профессор Пикард совершая полет на стратостате через пять лет после катастрофы, пролетел не так далеко от этого дирижабля и сумел сделать несколько фотографических снимков. Они обошли газеты всего мира. Кафе на верху оболочки заполнено людьми. Кажется, что за столиками продолжается приятная беседа. Официант застыл в полупоклоне, наливая в протянутый бокал шампанское. Танцующие пары, так и застыли, не довершив очередного па...
В нервозной обстановке перед Второй Мировой Войной эти снимки привели к появлению кучи пророчеств и возникновению нескольких сект, некоторые из которых существуют и доныне. Одно из пророчеств гласило, что когда "Летучий Великобританец" наконец опустится, и населяющие его мертвецы сойдут на землю - наступит конец света.
Эпизод пятый. Тайна промежуточного патрона.
Хаим Вейцман сидел в своем кабинете и думал думы. Думы были невеселые. И крутились вокруг одной темы:
- Проклятый "Всемирный Тайный Еврейский Совет"! Совершенно меня не уважают.
- Вейцман - не голова. Вот Жаботинский - тот был голова. А Хаим - лузер. Только и годится на должность зиц-президента. Не получится с Израилем - на него всех собак и повесим.
- Проклятый ВТЕС - там по слухам и евреев то не осталось, а туда же - Мировая Закулиса!
- Помяните мое слово - Вейцман вас всех еще купит и продаст. Оптом и в розницу!
- Ладно, в конце концов не так все плохо - с танками дело кажется, налаживается, этот парниша не только ботинки целовать горазд, так что отчаиваться пока не будем....
Хаим рассеяно начал перебирать бумаги на столе. Стол его был завален бумагами довольно сильно, чтобы создать впечатление напряженно работающего политика. К сожалению бумаги эти не были серьезными государственными документами - таких Хайму не доверяли (низкие, ничтожные люди - привычно подумал он). Однако врожденная ловкость рук позволяла ему обзаводиться всякими интересными бумагами во время посещения государственных учреждений. Конечно, народ со временем сообразил, куда бумаги теряются и стал их прятать со столов, когда их конторы посещал президент, но к этому моменту Вейцман уже обладал неплохой подборочкой компромата. А компромат - позволял потихоньку контролировать людишек и получать новые документы.
Недавно ему предали (чисто неофициально) очередное донесение Голды Меерсон. Описание восторженной встречи в Москве он пропустил как не представляющее особого интереса, а вот один из эпизодов приема в Кремле - его очень заинтересовал. Жена Молотова как бы невзначай произнесла на идише фразу - Человек создан для счастья, как АК-47, для промежуточного патрона. Фраза была Голдой не понята, и она хотела получить у Полины разъяснения на следующем приеме, то на них больше не появлялась. По слухам - ее арестовали как врага народа.
Эта информация не была оценена Моссадом, но до крайности взволновала Вейцмана. Он не мог сказать, как и почему, но чувствовал - это очень важно для его далеко идущих планов. Он на некоторое время задумался, а потом принялся писать конфиденциальное письмо Голде, которое надеялся передать в Москву с надежным человеком.
***
Нюх не обманул Вейцмана - информация действительно оказалась важной, и заставила его принять некоторые действия и подергать за свои неофициальные ниточки, тянущиеся к разным людям. Денег это тоже потребовало немалых - то результат того стоил. Прошло всего несколько месяцев и в кабинете перед столом Вейцмана стоял Михаил Калашников...
Сцена его допроса навивала сразу несколько ассоциаций. Михаил стоял гордо, прям как на картине с изображением допроса беляками коммунистов. Вейцман в свою очередь напоминал главу чрезвычайной тройки НКВД, году этак в 37-м. Как национальностью, так и тем, что действительно был главой тройки. По обе стороны от него сидели Главные Раввины Правой и Левой руки. Левый справа, а Правый соответственно слева (евреи - что с них взять то, они и книги не с той стороны читают).
Однако самые стойкие ассоциации связывали картину допроса с книгой "Золотой ключик". То один, то другой член тройки обращались к Калашникову с требованием - Открой тайну промежуточного патрона! В промежутках между этим вопросом эта тройка пыталась склонить Калашникова перейти на сторону сионизма, приводя всякие интересные аргументы из священных книг (их подбирали сновавшие туда-сюда раввины-помощники).
Михаил, однако, на сионистскую агитацию не поддавался и тайну промежуточного патрона не открывал. А наоборот, переходя в контратаку, разрушал всю аргументацию своих противников, несколькими краткими, но вескими аргументами.
Наконец Вейцман не выдержал и забрав обоих раввинов вышел в соседнюю комнату.
- Ну что скажите рабби? Сильный противник?
- Да. Не слабый. Я уже практически начал ощущать себя безродным космополитом и тихо ненавидеть жидов - заявил Раввин Левой Руки. Раввин Правой согласно кивнул, подтверждая его слова.
- Цитатами из священных книг его не одолеть. Еще немного и он нас сам перевербует в правоверные коммунисты... Что делать - ума не приложу...
Эпизод шестой. Заклепки.
Вернемся к тому моменту, когда Фима вернулся в эллинг, зная, что до усиленного обрезания ему осталось всего два месяца. Упавший ему в глаза свет, пробудил в нем потусторонние силы как когда-то в "Нибелунгене" и теперь в его взоре читалась только стальная решимость.
Все что происходило в этом ангаре в течение следующих двух месяцев, могло бы дать фору любому кастом-шоу. Задачка, стаявшая перед Фимой, была из разряда принципиально нерешаемых. Требовалось построить танк, а в наличии имелись только корпуса и башни. А не имелось - все остальное. Из-за отсутствия чертежей нельзя было даже узнать, как представляли себе этот танк сами немецкие конструкторы...
Но нет таких крепостей, которые не брали бы сионисты. Первым делом Фима раздобыл, проявив приобретенную в Одессе сноровку (справедливости ради надо добавить - и за которой ему и пришлось поехать на БАМ), несколько сварочных аппаратов. Теперь на очереди стояли всяческие агрегаты, составляющие начинку танка. С ними было сложнее, во-первых, потому, что было не ясно, что именно нужно, а во-вторых, достать их легальными способами не было никакой возможности.
Первым делом Фима раздобыл портновский сантиметр и померил гусеницы у нескольких танков. Промерив корпус немецкого танка, он пришел к выводу, что на него вполне можно поставить 4 гусеницы от " Шермана" и его же подвеску.
Первоначально работа кипела в основном ночью и не в ангаре. Но зато и сам Фима и его люди приобрели фигуры, которым мог бы позавидовать любой культурист. И в отличии от культуристов - силушки Фиминой команде было не занимать. Под конец похождений связанных с обзаведением ходовой части для танка, почти все могли откручивать гайки, которыми крепились тележки к корпусу танка, при помощи одних рук. При этом гаечный ключ не входил в число нужного для этого инструмента.
По ходу дела было "приобретено" и несколько шермановских двигателей. Правда, все они были разными. Но любой из них был слишком слаб, для того чтобы двигать огромный танк. Эту проблему тоже решили довольно просто - поставив на танк сразу четыре мотора и приспособив к каждому свой генератор ( из за этого в некоторых районах Хайфы были перебои с электричеством). Соответственно каждую гусеницу вращал свой электромотор.
Далее возник вопрос с вооружением. Одна из поисковых команд добыла несколько огнеметов, но это было признано недостаточным. К счастью в это же время арабские пираты захватили шаланду, перевозившую евреям оружие. И Фима стал обладателем нескольких 105 мм гаубиц. Правда, у них были просверлены стволы. Но этакая малость не могла остановить нашего героя, стволы заварили и укрепили сверху кольцами.
Внутри башня была поделена бронированной перегородкой на две полубашни. В каждой размещалось по две гаубицы в общей люльке. Таким образом, в случае пробития брони - из строя выходила только половина вооружения. Командир сидел по центру башни в специальной броневой выгородке. Стреляли из орудий обычно по одному. "Недолет, перелет, вилка и таки еще одна вилка" - вот команды при стрельбе.
Если описание башни вам, что-то напоминает, то да, вы правы. Несмотря на богоизбранность еврейского народа и он не избежал заражения скверной флотофилии...
Сама сборка танка, хотя и происходила в весьма быстром темпе, не была богата примечательными событиями. Всем запомнился только эпизод , когда произошла авария на электростанции и в ангар перестало поступать электричество. Дремавший в углу на матрасе Фима мгновенно проснулся, как только сварочные аппараты прекратили свое шипение.
Побегав несколько минут по эллингу с криками - Не успеем, ой, точно не успеем - и держась при этом за причинное место, он, наконец, успокоился и взяв в руки два куска кабеля, направился к электрическому щитку. Подключив кабель к клеммам, он схватился голыми руками за свободные концы. Сосредоточившись и напрягшись он добился того что от его тела в щиток побежала волна электричества. Сварка возобновилась. Изредка сварщики прерывались, чтобы посмотреть на Фиму и прошептать короткую молитву.
Фима представлял собой весьма примечательное зрелище. Он стоял ровно с широко раскинутыми руками. Только внимательный взгляд мог заметить слабую дрожь его тела. Глаза его были открыты и светились потусторонним светом. Курчавые от природы волосы, распрямились и стояли дыбом, слегка шевелясь как водоросли под слабым течением. В них светились коронарные разряды и огни святого Эльма. Иногда, когда отдельные волосинки слишком сближались, между ними проскакивала вольтова дуга. (После этого события, Фимины волосы уже никогда не были такими курчавыми. Пару недель ему пришлось расчесываться заземленной расческой, а если он машинально пытался пригладить волосы - то мог получить удар током).
Некоторые необъяснимые посторонними события произошли и в Хайфе. Дело в том, что Фимино электричество от щитка пошло не только в сварочные аппараты, но и попало в городскую электросеть. И что удивительно - если к розетке подключал электроприбор правоверный еврей - у него все работало, и даже электросчетчик не вращался. Если еврей был некрепок в вере - счетчик продолжал крутится. Когда же сионистским электричеством попытались воспользоваться несколько арабских террористов - они получили такой удар током, от которого некоторые из них умерли на месте. Те же, кто остался жив, придя в себя, отринули свои заблуждения и побежали к ближайшим синагогам, чтобы принять истинную веру.
Эпизод седьмой.
Рождение "Калила"
В кабинете Вейцмана висела тягостная тишина. Он и два раввина удрученно молчали.
Что будем делать? - устало бросил Вейцман. Ответом ему было сокрушенное мотание головами.
Хорошо - сказал Хаим - вам знакома теория, что все люди евреи, просто не все знают об этом. Раввины, только горько улыбнулись. Чем сейчас могут помочь эти побасенки? - проронил раввин Левой Руки.
Это конечно чушь - согласился Вейцман - Но рациональное зерно в ней есть. Вы знаете о пропавших коленах, но ведь были и те, кто попал сюда еще до Красного Исхода....
Раввины потрясенно уставились на Хаима.
Откуда ты это знаешь? Кто ты Хаим? - потрясенно прошептал Главный Раввин Правой руки. Он сделал неуловимый жест левой рукой, на который Вейцман ответил таким же неуловимым движением правой. Рабби рухнул перед ним на колени и запричитал слова древней клятвы, чуть помедлив к нему присоединился и Главный раввин Левой Руки.
... Я пойду за тобой до конца, ибо это меньшее, что я смогу для тебя сделать - смолкли слова синхронно произнесенной раввинами клятвы.
Вы это делаете не для себя и не для меня. А только для тех, кто остался - произнес Вейцман. Сказав эти слова, он увидел, что раввины смотрят на него преданными и обожающими глазами.
Неужели сроки исчислены и время наступило? - робко подал голос один из раввинов.
Это зависит от нас - и не от кого более - веско произнес Вейцман - а времени у нас все меньше и меньше. Не будем его терять понапрасну. Садитесь на свои места и поговорим.
- Вы знаете все пять сакральных смыслов обрезания, но мудрые применяли его не только для этого.
- Ты имеешь в виду обряд изгнания?
- Да.
- Но его же не проводили со времен второй династии. Да и риск очень большой. Мы рискуем получить бесчувственного болвана.
- Выбора у нас нет, как и времени. И я чувствую, что нас ждет успех - не может человек придумавший промежуточный патрон, не иметь еврейских корней.
- Но кто сможет провести этот обряд. Мы, конечно, знаем теорию, но практики как ты понимаешь у нас нет.
- Зря мы, что ли держим институт пределов каббалы имени Льва Бецалеля? Ребята там подобрались отвязные - и знаний и практики у них навалом. Некоторые даже в Москве во ВНИИЭМе работали - а это о многом говорит. А вы их подстрахуете.
Оба раввина согласно кивнули.
***
- Миша, я вижу, что ты крепкий парень, и я тебя уважаю - обратился Хаим к Калашникову. Ты даже меня почти убедил в порочности идей сионизма, а я не так прост, как кажусь. Но мы находимся в неравных условиях. Как ты знаешь, мы евреи делаем обрезание. Это позволяет нам немного по-другому смотреть на мир. Давай поступим так - мы сделаем тебе обрезание, и если ты не изменишь свою точку зрения, я первый признаю твою правоту и принесу клятву верности Сталину. Если нет - ты откроешь нам тайну промежуточного патрона. Ну что согласен? Небольшая боль ради счастья многих людей? Я вижу ты колеблешься?
- Меня страшит не боль, я опасаюсь последствий... А можно обрежут кого-нибудь другого?
- Миша, ты меня умиляешь, зачем нам обрезать кого-то еще?
- Хорошо. Ради торжества коммунизма во всем мире, я готов через это пройти. Великий Сталин видит и одобряет мою жертву.
- Вот и договорились - радостно потирая ручки, завершил разговор Хайм.
Короткая поездка на авто и компания из Калашникова, двух раввинов и президента оказалась у ворот института пределов каббалы. Их уже ждали. Два человека в черных балахонах синхронно встали по бокам от Калашникова и запричитали какие-то заклинания. Чуть поодаль встали два раввина. Замыкал процессию сам Вейцман.
Они медленно двинулись по мрачным коридорам, стены которых были испещрены каббалистическими письменами. В молчании, если не считать бормотания каббалистов, они спускались в подвал. Наконец они оказались в широком проходе. Миновав двери на которых было написано 'Сборка и отладка големов' и 'Изготовление мацы из крови христианских младенцев', они остановились у последней двери, на которой по давней традиции были нарисованы часы.
Миновав эту дверь, они оказались в небольшой круглой комнате с полусферическим потолком и хитрым устройством в центре. Продолжая бормотатать каббалисты стали слева и справа от машинки для обрезания. Раввины заняли позиции спереди и сзади. Хайм подвел обалдевшего ото всей этой экзотики Калашникова и передал каббалистам.
Раздался свист рассекаемого ножом воздуха, Калашников матюгнулся, после чего обратился к Вейцману с характерным местечковым акцентом - И что таки мне будет за тайну промежуточного патрона?
***
'Вот удивительно. Теперь Калашников наш - но почему я ненавижу жидов еще больше? Этот парень торгуется как на Привозе.....' - такая невеселая мысль крутилась в голове Вейцмана на третьем часу переговоров с новообращенным.
- Миша, я люблю тебя как родного сына, но всему же есть предел. Пять - это ни в какие ворота. Пять - это стратегический резерв нашей страны. Мое слово - четыре с половиной.
- Хайм, вы мне как отец, но мне за вас обидно. Вам жалко пяти человеку, который принес вам тайну промежуточного патрона и автомата? Да и десять шекелей - это много? Вот Жаботинский бы на вашем месте...
- Не слова о Жаботинском в моем присутствии - прошипел Вейцман.
- Хорошо, хорошо - Калашников понял, что перегнул палку и решил зайти с другой стороны - вот создадим мы Великий Израиль. Станете вы его царем - не обидно ли вам станет, что вы отказали мне в пустяковой вообщем-то просьбе? Достойно ли такое поведение Великого Царя?
'Четко подлец аргументирует' - подумал Хайм.
- Ну хорошо Миша - сказал он вставая и протягивая руку для пожатия - Получишь ты в жены девушку из хорошей еврейской семьи с бюстом пятого размера и .... (тут он со значением посмотрел Калашникову в лицо) восемь шекелей тебе с каждого автомата изготовленного в Израиле.
Правильно трактовав его взгляд, Михаил с готовностью пожал протянутую руку.
