Ярко-красное, почти багровое сияние, распространяющееся, словно, свет предзакатного солнца просто ослепляло. Недосягаемая, увенчанная невидимым ни кому кроме парящих в небе орлов символом вечной власти, башня казалась незыблемой громадой силы и мощи. Могущество, изливающееся из ее закрытых для смертных стен, наполняло собою землю, воду и воздух, пронизывало все сущее и заставляло склоняться в незримом поклоне все элементы....
Фаран открыл глаза и вытер пот с морщинистого лба. Вот уже, которую ночь подряд ему снился один и тот же сон. Каждый раз при виде этой картины все его существо вздрагивало и замирало, казалось что время и пространство - это всего лишь жалкие условности, придуманные назойливыми фантазерами для запугивания младенцев. Старый маг никак не мог понять значения этого сна. И сон ли вообще это был? Вполне возможно, что это что-то большее... Но что тогда?
Все это очень тревожило мудрого волшебника. Ведь на его памяти подобное с ним случалось лишь однажды...И он хорошо запомнил первый раз. Несколько шрамов на щеке и огромный рубец на груди явственно напоминали о произошедшем. Ему не хотелось думать о том, что могло быть, но мысли, не спрашивая на то его воли, словно рой ополоумевших мошек крутились в голове не давая покоя.
В конце концов, Фаран достал не больший кожаный кисет, раскрыл его и аккуратно набрав несколько щепоток табака стал набивать старую потертую трубку. Это занятие всегда успокаивала его, в такие моменты сознание как будто отступало в сторону и позволяло самому себе расслабиться, дав при этом возможность хоть на какое то время отвлечься от тревожных дум...Заполнив трубку он аккуратно придавил поверхность табака указательным пальцем и довольно усмехнулся. Уже через несколько секунд он сидел на краю большой импепатоской дороги, облокотившись на огромное раскидистое дерево и мирно выпускал клубы дыма.
Его мысли все так же были напряженными, но зато на его испытанном временем лице отражалось полное умиротворение, казалось как будто этому человеку больше ничего не нужно и он находится в состоянии полного блаженства. Еще через десять минут Фаран уже думал о насущных вещах. Самое главное он был доволен тем, что выполнил задание ордена и теперь с абсолютно чистой совестью мог возвращаться домой. Не так-то просто было уговорить старого князя выдать императору мятежных дворян замышлявших убийство монарха. Ситуация в государстве еще не была критической, но даже менее острые умы понимали, что рано или поздно может начаться полномасштабное восстание. Созданная много веков назад империя, словно, старый башмак трещала по швам.
Отдельные дворяне и даже целые народы не понимали, почему они должны вкалывать на благо развращенного безграничной властью узурпатора, которого даже ни разу не видели. Большинство из них только слышало о существовании Императора и единственное, что напоминало о его реальности - это имперские наместники и сборщики податей обирающее каждого кто попадался им под руку. Даже простолюдины, которые, как обычно, больше всех потерпали от налогового давления считали, что свои местные вельможи хотя бы теоретически защищают их и поддерживают призрачную видимость законности. А вот что для них делает император, им было не ясно... С каждым днем ситуация все ухудшалась и ухудшалась, но особенно тяжело стало тогда когда несколько могущественных магических орденов вступило в сговор с представителями старой знати. С теми, чьи предки еще до прихода первых легионов империи правили на этих землях.
Колдуны побоялись, открыто выступить против, ослабленного, но все-таки еще могущественного владыки. Они понимали, что у них нет достаточного количества сил и ресурсов для ведения полномасштабной открытой войны. Для такого шага требовалось намного больше, чем то, что у них было. Тогда они решили действовать завуалировано. Втайне собрав несколько молодых людей приближенных ко двору, они стали обучать их тайным знаниям, позволяющим беспрепятственно проникнуть в опочивальню императора и одним разом покончить с ним. Но юные дворяне, горячие и несдержанные не смогли с умом использовать полученные ресурсы и знания, их не желание слушать, учится и ждать, привело к тому, что заговор был раскрыт и его главные зачинщики схвачены. Но нескольким из них самым рассудительным и храбрым удалось скрыться. Эти молодые люди, собравшись с последними силами, смогли улизнуть от разъяренных имперских костоломов и скрыться у родственника одного из них старого князя Мендигора.
Мендигор был человеком удивительной воли и сообразительности, в свои шестьдесят пять лет он обладал острым умом тридцатилетнего и глубокой мудростью столетнего старца. Его таланты и достижения были поразительными, многие считали, что если бы в свое время он женился на тетке нынешнего императора, то легко бы смог занять его место. Но Мендигор женился по любви и предпочел остаться правителем в своем родном крае. Его род уже несколько тысяч лет властвовал в Сардисии, древней и гордой стране. Народ этого горного княжества всегда отличался воинственностью и свободолюбием, даже во время самого рассвета империи именно Сардисия сопротивлялась дольше всех. Разъяренные ее непокорством первые императоры бросали туда многотысячные армии, которые словно волны разбивались о неприступные скалы храбрости и мужества этого народа. В конце концов последний император-завоеватель окружил всю страну неусыпным дозором перекрыв все входы и выходы в нее. Таким образом он постепенно истощал ресурсы гордого, но не богатого провизией народа, но даже это не смогло смирить горцев. В конце концов император призвал могущественнейших магов своего времени и приказал наслать на непокорную страну страшную моровую язву, которая подорвала силы защитников и заставила их вступить в переговоры с ненавистным захватчиком. Тогдашний предок Мендигора лично явился к императору и преклонил колени перед его престолом, признавая власть последнего. Но истинный свободолюбивый дух сардисцев не угас, они притворно смирились перед много превосходящей их сокрушительной силой тиранов, но при этом умудрились сохранить максимум автономии. И чем слабее с каждым столетием становились железные тиски императорской воли, тем больше росла их независимость. Чем ничтожнее становились наследники когда-то великих владык, тем достойнее и мудрее становились представители княжеского рода, давно мечтающего о том, чтобы сбросить гнет ненавистных захватчиков.
Мендигор, как и его великие предки, яростно ненавидел империю и все что с ней было связано, каждую секунду своей жизни он посвящал постепенному ослаблению цепкой хватки деспота воцарившегося над его родиной. И в тот момент когда один из его племенников, правда без его ведома, затеял серьезный заговор против императора, ему представилась отличная возможность укрепить свою власть и насолить врагу. Мудрый князь принял у себя сбежавших заговорщиков, естественно все было сделано тайно, но как известно уши есть не только у стен, но так же и у деревьев, фонарных столбов и даже ночных горшков. Вскоре императору стало известно о том, что пытавшееся его убить дворяне скрываются у Мендигора Сардисского. Взбешенный почти нескрываемой наглостью своего вассала Сусскрофа четвертый приказал Мендигору, через своего наместника, немедленно выдать заговорщиков, придав их перед этим позорному бичеванию на глазах у всего народа. Перед владыкой горного княжества стал тяжелый выбор, отдать племянника и его соратников на растерзание тирану означало предать все во что он верил и с чем так усиленно боролся на протяжении многих лет. А не выдать его означало объявить открытую прямую войну империи, с которой одному ему было справиться не под силу. Правда, племянник уверял его, что им на помощь придут ордена магов, которые учувствовали в заговоре, однако опыт подсказывал Мендигору, что маги никогда не поддержат открытой войны, они достаточно умны и расчетливы для этого. Они всегда готовы рисковать чужими жизнями, но когда речь заходит о них самих, то здесь они более чем осмотрительны и осторожны. Мендигор решил выждать, он посылал императору послания с утверждением стопроцентной верности ему и при этом каждый раз приводил какие-то аргументы не позволяющие ему именно в этот данный момент выслать заговорщиков. Такая политика позволяла выиграть время, но она не могла целиком и полностью решить проблему. И именно в этот момент мятежникам улыбнулась удача, на Азалийских рудниках вспыхнуло широкомасштабное восстание рабов, для усмирения которого императору пришлось направить больше трети регулярных войск. Это на время отвлекло его от Мендигора и его подзащитных....
- Эй старик!, - Фаран отвлекся от своих мыслей и повернул голову. И увидел, что на дороге остановился небольшой отряд всадников. Около тридцати молодых людей вооруженные до зубов на достаточно не плохих как для обычных фермеров скакунах, остановились рядом с дорогой. Все своим видом давая понять, что с ними лучше не связываться.
- Чего Вам парни?, - спокойно и добродушно ответил маг. На его лице не дрогнула не одна мышца, казалось, что вид этих агрессивных молодчиков абсолютно его не волновал.
Смущенные и не много удивленные парни переглянулись, и один из них (видимо главный) спросил:
- Нет ли у тебя с собой чего нибудь съестного? Мы сильно проголодались, а нам предстоит еще долгая дорога.
- У меня есть не много еды, ребята, но к сожалению, не так много, чтобы накормить вас всех. Поэтому советую вам добраться до ближайшей деревни и купить себе там пищи у местных крестьян.
Компания лоботрясов, явно не привыкшая к такой реакции на свое появление, была не много обескуражена. Парни переглядывались друг с другом как тупые телята не зная, что сказать и сделать. Но старший из них, яростно хлестнув своего серого жеребца, вплотную подъехал к Фарану, да так близко, что его морда оказалась как раз над лицом старого мага.
- Да как ты смеешь нам указывать! А ну как быстро доставай то, что у тебя есть, если не хочешь чтобы мы растоптали твои дряхлые кости прямо под этим деревом и не скормили твою червивую плоть воронам!
Фаран медленно приподнял голову чтобы посмотреть прямо в глаза возвышающемуся над ним молодчику и спокойно улыбнулся:
- Так вы грабители, парни. А я то думал, что имею дело с честными молодыми людьми, чья юность и храбрость направление на благородное занятие.
-Что! Ах ты, старый хрыч! - проревел всадник, но в этот самый момент его серый конь неожиданно взвился на дыбы и одним молниеносным рывком сбросил на землю неудачливого седока. До этого спокойный и послушный мерин, вдруг начала словно вожак табуна диких скакунов бить копытами и рыть землю, нанося при этом страшные увечия своему седоку. Крики последнего, брызги его крови и жуткий хруст ломающихся под ударами копыт костей и суглобов привел его соратников в ужас, они стояли, словно статуи на дворцовой площади. А Фаран лишь немного отодвинулся, чтобы летящие обрывки кожи и плоти грабителя, не запачкали его скромную одежду. Когда через несколько минут под копытами не осталось ничего кроме жалких останков больше напоминавших окровавленный мешок, чем тело здорового крепыша, волшебник дунул на скакуна и тот остановился. Конь вновь стал таким же спокойным и уравновешенным, как и до этого, он просто отошел в сторонку и довольный тем, что его больше не обременяет тяжелый груз на спине начал жевать травку. Перепуганная шайка даже не потрудилась забрать тело своего вожака, об их недавнем присутствии напоминали только клубы пыли на дороге да следы копыт еще не развеянные осенним ветром.
И ведь это только начало, подумал про себя Фаран... Это только начало того хаоса и разрухи, которые начнутся если вдруг вспыхнет настоящий бунт... Старый колдун не был сторонником империи, он не верил ни в империю ни в императора, но его опыт и мудрость подсказывали ему, что падение государства просуществовавшего более шести веков вызовет неописуемое количество бед и жестокостей. Он понимал, что между разрозненными провинциями, городами, княжествами и орденами начнется беспрерывный и постоянный конфликт за перераспределение власти. Ничто более не будет сдерживать враждующие между собою партии и народы, древняя вражда и старые конфликты оживут с новой силой. Шаткий мир удерживающееся благодаря довлеющей над всеми имперской системой, рассыплется в одно мгновенье. Череда непрекращающихся междоусобиц станет постоянной нормой для обескровленной и измученной страны.
Когда две недели назад императорский посол переступил порог ордена Метидов, Фаран сразу же понял, чего от них хочет монарх. Желая мирного разрешения конфликта с Мендигором, самодержец обратился за помощью к мудрейшим. Он приказал колдунам отправится к Мендигору и убедить его по доброй воле выдать ему заговорщиков. Получив столь сложное, и можно сказать почти не выполнимое задание, старейшины метидов единогласно решили поручить его Фарану. Услышав волю совета, он долго сомневался, ему самому было не по душе, то какими стали когда-то великие владыки. Он еще помнил те времена, когда блеск императорской короны меркнул перед блеском глаз носившего ее. Он помнил владык которым хотелось служить и поклоняться, повелителей чье сердца были подобны львиным, а подвиги становились легендой. Но с другой стороны он понимал, что конфликт между горным князем и императором может стать искрой в начале великого пожара. Мендигор как никто другой обладал властью, силой и уважением среди всех вассалов империи, никто другой не мог похвастаться подобной автономией и широтой прав как он. Конфликт с ним это не мелкий заговор жалких посредственностей, это серьезный ход в партии конец которой невозможно предугадать...
Понимая всю серьезность происходящего, Фаран отправился в путь. Он поехал совершенно один, отказавшись от всех возможных помощников и попутчиков. Ему не в первый раз приходилось выполнять серьезные дипломатические миссии по урегулированию крупных конфликтов, но эта была самой сложной и непредсказуемой. Маг знал что Мендигор находиться в тяжелейших сомнениях способных толкнуть его на самые необдуманные и воинственные шаги. Гордость унаследованная его родом от горных владык, стала ведущей силой его характера, преобладающей порою и над рассудительностью и над самим здравым смыслом.
Но все-таки не зря Фарана считали мудрейшим из мудрых, прибыв к Мендигору ему удалось так ласково, но при этом настойчиво и безапелляционно настоять на своем, что горный князь не только выдал ему племянника и его друзей, но еще и выполнил приказ императора устроив им публичную экзекуцию. Правда пытка была хорошо поставленным спектаклем, но зато доносчики самодержца быстро донесли своему хозяину о том, что Мендигор всецело выполнил его волю и остался верен своему владыке. Когда тюремщики Сускрофа забирали молодых людей их раны было нельзя отличить от настоящих и все поверили в то, что старый князь смирился. Как тяжело далось это смирению Мендигору было известно только ему одному, Фаран видел и понимал, какие душевные бури переживает гордый вельможа. Но все благодаря его убеждениям и доводам, тот переступил через собственную гордость и поступил правильно.
Старого мага мучал только один вопрос, правильно ли он поступил помогая узурпатору заполучить своих смертельных врагов... Ведь он мог убедить Мендигора в обратном, он мог уговорить его не только не выдавать племянника, но еще и объявить войну императору и используя свой дар и свои связи поднять на ноги множество провинций и городов. Может быть, не стоило соглашаться на исполнение этого задания и проще было, просто абстрагироваться от всего происходящего? Но он был не из тех, кто мог закрыть глаза на реалии и сделать вид, что все решится само собой стоит только подождать и не во что не вмешиваться. Он прекрасно понимал, что именно инертность и безответственность каждого в отдельности позволяют несправедливости и беззаконию торжествовать в мире, приводя к власти тиранов и оправдывая непростительные преступления... Зная этот простой и очевидный принцип жизни Фаран осознанно стал на сторону тирании. За свою долгую жизнь он понял, что никакая свобода не дается просто так. Цена свободы порою настолько велика, что даже не стоит за нее бороться, как бы красиво и пафосно не звучали лозунги, о ее получение. Ведь по большому счету уход от одной тирании - это не освобождение - это всего лишь шаг на встречу другой тирании.
Старый маг давно принял тот факт, что настоящей абсолютной свободы нет и в принципе быть не может, свобода одного заканчивается там где начинается свобода другого, и этого понимания было достаточно для чтобы стать на сторону империи.
Наглец которого я только что наказал, подумал волшебник, пренебрежительно глянув на окровавленные останки молодчика, валявшиеся в нескольких шагах от него, это ведь только цветочки, лишь малый отголосок того разнузданного хаоса который начнется во время гражданской войны... Я не могу допустить того, чтобы государство просуществовавшее столетия стало полем битвы для амбиций местных вельмож. Вначале они возможно объединяться против императора, но как долго продлится эта идиллия? Возможно, ей суждено рухнуть еще до падения самодержца и тогда мятежникам конец, а может быть ее останки будут закопаны на поле победы над ним и тогда начнется самое страшное...
Фаран вспомнил властный и горделивый взгляд Мендигора, когда тот слушал его доводы. Он помнил как этот словно выточенный из темной горной породы властитель, сидел на своем троне и насмешливо внимал словам старика. И только когда магу наскучили уговоры, лицо князя потемнело, гордыню и спесь сменила неуемная ярость и злоба. Казалось что мраморные плиты способны растаять под этим ужасающим неистовым взором. Такой человек никогда не остановится гонимый своей жаждой власти, и если развязать ему руки, то не известно кто будет страшнее слабовольный Сускрофа или этот кремень, чья душа мало чем отличается от скал среди которых он вырос. И таких как Мендигор в империи были тысячи, каждый хотел отхватить свой кусок славы и счастья. Многие мечтали возвысится и обрести могущество, и практически никто из них не видел иного пути для достижения своих амбициозных целей кроме войны...
Нет, все-таки я поступил правильно, подумал он. Сейчас еще можно загасить разгорающееся пламя недовольства, не дав ему превратится в бушующий вихрь бунта. Если действовать мудро и последовательно можно сохранить существующий мир еще на пару столетий. Рано или поздно империи придет конец, но пусть это случится не сейчас, пусть еще хотя бы несколько поколений младенцев спят спокойно в своих колыбелях, не предвкушая постоянной, нависшей над ними опасности. Пусть отцы семейств вспахивают свою землю и учат сыновей как отбиваться от волком и разбойников, чем показывают им как быстрее и проще убивать соседа или брата... Нет пока я жив, я сделаю все чтобы сохранить существующий мир... И пусть я слишком стар для всего этого, но клянусь бескрайними Аларийскими полями, что донесу свою ношу до конца, каким бы скорым и печальным он не был.
Старик тяжело вздохнул, вытрусил из погасшей трубки немного серого пепла, и спрятав ее в складках своей мантии двинулся в путь. Осенний ветер еще достаточно теплый, но уже более пронизывающий, чем месяц назад, унес развеянный пепел, а вместе с ним захватил охапку первых осыпавшихся листьев. Солнце быстрее, чем раньше катилось за горизонт, и волшебник ускорил шаг, желая еще до наступления ночи найти какой нибудь теплый, уютный дом, где бы его могли напоить чашкой ароматного чая, и может быть тарелкой постной, но сваренной с душой похлебки. Фаран очень любил простой деревенский быт, ему нравилось наблюдать за мирным течением жизни, где у каждого было свое четкое место и предназначение. Где люди не задумывались над какими-то глобальными проблемами и катастрофами они просто жили обычной жизнью, рождались, работали, рожали детей и растворялись в вечности. Он часто сам ловил себя на мысли о том, что ему так нравится эта простота только потому, что ему никогда не стать таким же, и подобные мысли всего лишь еще одна попытка сбежать от реальности бытия. Ступая по вытертым камням большой императорской дороги, Фаран опять вспомнил свой сон, что-то мрачное дотронулось до его поседевших висков и ему стало не по себе.
Что же это может значить? Прошептал он по себя, уже готовясь, погрузится в пучину болезненных размышлений, но в следующий миг до его глаз долетел слегка мерцающий огонек, потом еще один и еще, и волшебник понял, что где-то там расположена одна из тысяч маленьких придорожных деревушек, построенных когда-то сердобольными императорами для обеспечения своих огромных армий. Еще на заре империи, когда первые владыки завоевывали все новые и новые земли, первое что они делали - это было строительство дорог. Потому что именно наличие хороших каменных дорог позволяло имперским полкам максимально быстро преодолевать огромные расстояния. А такие переходы требовались очень часто, во-первых регулярные восстания еще не привыкших носить рабское иго народов вспыхивали словно стог сена от попавшей искры. А также ведение все новых и новых захватнических войн на рубежах быстрорастущей державы не могло обойтись без постоянного пополнения полков новобранцами и военной техникой.
Огромные широкие дороги, словно кровеносные артерии пронизывали бесконечные просторы мега-державы. Они тянулись тысячи километров и для того чтобы попасть с одного конца империи на другой, порою требовалось ехать шесть, семь месяцев. Строителям приходилось прорубывать непроходимые леса, засыпать зловонные болота и пробиваться сквозь толщу гранитных скал. Порою дороги проходили в таких местах где раньше в принципе не ступала нога человека, в этой дикой местности не было ничего кроме диких зверей и неописуемых опасностей. Тогда один из имперских чиновников Местил Мудрый, предложил отличную мысль он сказал, что не достаточно просто строить дороги, важно поддерживать эти дороги в постоянной работоспособности, а также обеспечить всякого пользующегося ними постоянной возможностью пополнения припасов. Ему в голову пришла отличная идея, зачем стремящейся побыстрее добраться армии тащить за собой огромный обоз припасов, которого бы хватило на все время пути, а потом еще и на долгую битву. Ведь намного проще создать множество небольших укрепленных баз способных производить и хранить у себя эти самые припасы. К тому же создавая эти новые поселения, имперская машина насаживала свою власть и свои новые порядки. Отрывая людей из разных стран от своей родной земли, кровных связей а также обычаев и помещая их в искусственно созданные по единому новаторскому образцу поселения, империя создавала плацдарм для своего могущества.
Эти небольшие, но щедро одаренные привилегиями городки стали оплотом государственной власти. Живущие в них люди не ощущали никакой особой симпатии к коренным жителям той страны куда их переселили. Они полностью зависели от императора и всем были обязанные именно ему. В этих цитаделях развивающейся диктатуры они создавали новую государство, с новым жизненным укладом и новыми обычаями. Местил Мудрый лично возглавил строительство таких центров. Жителями в них отбирались самые разношерстные люди, в основном это были бедные крестьяне, которым и так не было чего терять, так же это были должники и мелкие преступники, которым дали помилование за согласие строить имперские центры. Так же туда подались многие авантюристы и изгнанники. Все кого не устраивали порядки того места где они появились на свет могли с легкостью начать новую жизнь в далеких колониях великой державы.
Первое время именно на них держалась еще не крепкая власть императоров. Курсирующие по далеко бегущим дорогам войска, находили в таких центрах все, что им было нужно, начиная от припасов, заканчивая новобранцами. Через какие-то пятьдесят лет почти каждое селение, стало мощным экономическим центром с широкими возможностями и полномочиями. Такие селения не подчинялись наместникам провинций они напрямую подчинялись специально назначенному императорскому чиновнику, что ставило их в еще более привилегированное положение. Льготное налогообложение, широкие права и много другое помогло жителям имперских центров процветать на протяжении нескольких столетий. Но с общим упадком великой державы, начался постепенный упадок ее центров. Поначалу это было связано с отсутствием больших завоевательных воин, больше не требовавших такого огромного количества ресурсов как раньше, один из самых бездарных и развращенных императоров, растратив почти всю бездонную казну предков решил поправить свои дела за счет сокращения льгот для придорожных поселений. Он отменил все привилегии и особые условия для придорожных поселений и тем самым обрек до этого процветающие центры на постепенное увядание и закат. Последующие владыки, дружной толпой вбили гвоздь в гроб одного из колоссов своего могущества, с каждым годом все, повышая и повышая налоги для придорожных поселений. Таким образом к нынешнему времени когда-то богатые и продуктивные селения превратились в жалкие деревушки, или хуторки, а то и вообще исчезли с лица земли. Особое ведомство по ним было расформировано, якобы с целью экономии средств, а на самом деле одна из любовниц императора таким образом отомстила бывшему любовнику за старые обиды. И все что осталось от, когда выдающегося проекта это жалкая тень нестоящая даже упоминания.
Фаран помнил самый расцвет империи, он не был настолько старым, чтобы помнить ее зарождение, но он хорошо помнил, как росли и процветали эти поселения. С нескрываемой грустью он посмотрел на несколько жалких покосившихся домишек, с явно текущими крышами и маленькими окнами. Догнивающие развалины ветряной мельницы, теперь принадлежали термитам, а не зажиточному старосте... Несколько огородов, пару не больших садов, маленький пруд на окраине вот и все имущество местных жителей.
Волшебник вздохнул и задумался, в какой из этих несуразных лачуг ему смогут предложить более вкусную похлебку?.. Увлеченный этими предположениями, он вошел в селение. Дворовые собаки вечно облаивающие всякого путника, всем своим видом дали понять, что к этому почтенному старцу они питают особое благоговение. Одна из них, было, даже, кинулась лизать ему руки и вилять хвостом, но потом как будто одернутая некой незримой дланью, с пронизывающим скулением отползла назад. Фаран все еще никак не мог решится в какую из этих убогих дверей ему стоит войти, как вдруг услышал пронизывающий вой, или скорее даже не вой, а душераздирающий вопль и рык одновременно. Казалось что сотня медведей, встретившись с сотней тигров вступила в битву и одновременна издала самое страшное из предсмертных рычаний.
Бывалый колдун на секунда опешил, такое даже его могло выбить из колеи, местные шавки разбежались по своим конурам и прижав уши боялись даже заскулить. Придя в себя, Фаран кинулся туда, откуда исходил этот чудовищный жуткий крик. Пробежав около ста метров он увидел перед собой достаточно густую чащу старого дикого леса, и ни на секунда не останавливаясь, ринулся в трясину сросшихся веток и перепутавшейся листвы. Пробежав еще не много, он почувствовал мерзкий зловонный запах выпотрошенной плоти, подобное зловоние было явно не человеческим. Фаран судорожно соображал, что же это могло быть, перебирая в голове десятки известных ему чудовищ, он никак не мог прийти к единому решению. И тут он остановился и опешил...
Перед ним на не большой поляне стоял юноша в простой крестьянской одежде, а рядом с ним, вернее, вокруг него валялись куски разодранной на десятки частей мохнатой плоти. По цвету разлитой вокруг крови, а так же по когтям на оторванных лапах и огромной обезображенной предсмертными муками пасти Фаран определил, что это свежие останки одного из самых страшных, опасных и безжалостных чудовищ мира - крампа. Эти проклятые твари были единственным ужасом могучего волшебника, ведь шрамы на его теле были оставленными одним из собратьев лежащего здесь поверженного монстра. Маг был непросто удивлен увиденным, картина повергла его в шок... Он не мог поверить собственным глазам, и стоял в полном оцепенении. Так продолжалось около пяти минут, потом он начал лихорадочно ощупывать и осматривать обрывки сраженной твари. Это действительно крамп! Воскликнул он про себя. Не может быть! Как? Кто? Каким образом? Первый шок начал постепенно уходить и волшебник снова обратил внимание на парня стоявшего рядом с разбросанными кусками чудища.
- Ты в порядке парень?-, растеряно спросил волшебник, но казалось, что парень чувствует себя на много увереннее и спокойнее чем он сам, - Эта тварь не покалечила тебя? Как ты ее нашел? Ты видел, кто ее убил?
Юноша, которому на вид было не больше семнадцати, посмотрел на него и ответил.
- Это я ее убил.
И только теперь Фаран обратил внимание, что на светло серых брюках и рубашке незнакомца еще не успели остыть пятна мутной, зловонной крови чудовища. Все его одежда была в этой мерзости, и жизненная жидкость твари стекала с его рук и лица.
- Как ты это сделал?,- даже не пытаясь скрыть своего удивления воскликнул волшебник,- Кто ты? Ты человек?
Юноша пристально на него посмотрел, и маг увидел, как его в его темно-синих зрачках поднялась волна нарастающего безудержного гнева, казалось будто спокойный, мирный штиль океанской глади, разорван взбесившейся громадой исполинских волн. Параллельно с гневом в его взгляде блеснула тень истинного могущества и первобытной ярости. Воздух вокруг него как будто сгустился, последние ускользающие лучи прощающегося до следующего рассвета солнца, отпрянули от его фигуры как обожженные. Любой человек даже не будучи магом почувствовал бы, нарастающую волну всепоглощающей силы. Но тут в одно мгновенье, его взгляд начал постепенно угасать, буря как будто угомонилась, и разливающееся в природе напряжение начало спадать. Казалось он загасил свой гнев и ответил:
- Я человек точно такой же как и ты старик. Из плоти и крови.
- Прости мой юный друг, я ни в коем случае не хотел тебя обидеть. - Ответил снова пораженный произошедшим Фаран. - Я путешественник и не очень хорошо знаю здешние места. Просто вид поверженного чудовища, заставил меня усомнится в том, что кто либо из смертных способен с ним совладать. Ибо я ранее встречался с подобными тварями, и знаю как велика их звериная мощь, и безгранична демоническая кровожадность. Не знаю ведомо ли тебе кого ты именно убил, но знай что имя этого чудища - крамп.
По реакции парня было ясно, что он впервые слышит это название, и вообще понятия не имеет с кем ему пару минут назад пришлось сразиться.
- Позволь рассказать тебе не много о том, кого ты так храбро победил, мой юный друг, - юноша одобрительно кивнул и Фаран продолжил. Как я уже говорил, имя этого чудовища крамп. Его проклятый род появился на нашей земле за долго до того, как первый человек потянулся для того чтобы отведать молока своей матери. Выродила этот ужас древняя тварь чье имя давно забыто и уже давно нет тех, кто помнит как ее называли на заре времен, одно могу сказать это было земное чудовище чем-то напоминающее огромную гигантскую полу-медведицу, полу-рысь. Этот страшный хищник был самым опасным и бессердечным из всех сотворенных животных. В это же время безжалостный и смертоносный владыка подземного мира, властитель и создатель тьмы, чьими стараниями появились твари подобные вышеописанной, решил создать еще более ужасную машину убийства и жестокости. Он вызвал своего вернейшего слугу Угмун-Аршота и приказал ему совокупится с чудовищем, чтобы от их союза, родился полу-демон, полу-зверь, чья жестокость и жажда кровопролития не будет знать равных. Преданный своему темному владыке демон исполнил приказанное и поймав самку чудовища вступил с ней в нечестивый союз. Когда через определенный срок на свет появилась семь зверо-демонов, первое что они сделали это убили и растерзали породившую их. Омывшись кровью своей матери они приняли на себя страшное проклятие убивать все живое, уничтожать каждого чья грудь наполнена жизнью будь то зверь или человек. Когда чудовища немного подросли и набрались сил, они начали крушить и уничтожать все живое, словно чума или ураган они нападали на древние племена и народы, сметая на своем пути каждого кто пытался с ними бороться. Но им не повезло, потому что тогдашний владыка мира, узнав о происходящем покинул свою резиденцию и настигнув чудовищ начал их истреблять. Мощь владыки была абсолютной и звери были повержены, пятеро из них погибли, но двум из них посчастливилось выжить и одного из них сегодня ты и сразил.
- Откуда Вы все это знаете!?, - спросил пораженный парень.
- Знаю, потому что встречался с его братом..., - очень тяжело вздохнув продолжил Фаран. Когда я был еще молод и полон сил мне пришлось лицом к лицу встретится с его родственничком. И пусть на меня низвергнуться вершины Шуайских скал, если я не признаю, что это была далеко не самая приятная встреча в моей не такой уж короткой жизни.
- Где Вы его встретили?
- По заданию моего ордена, - начал Фаран...
- Так Вы волшебник?, - не умного удивленно, но скорее радостно воскликнул парень.
- Да, - спокойно и серьезно продолжил маг, - я Фаран верховный хранитель книги Астрина, член высшего совета ордена Метидов и великий нобилес служителей жизни.
- Вы Фаран!?, - еще более удивленно воскликнул юноша. Неужели! Не может быть!
- А ты слышал обо мне?, - заинтересовано спросил маг.
- Конечно слышал! Вы легендарная личность, и даже в нашей глуши врядли найдется простофиля, не слышавший о мудрейшем из мудрых. Признаюсь, что я мечтал о встрече с Вами, и никогда бы не предположил, что увижу Вас здесь, в наших отдаленных от столицы землях. Ну еще и конечно я слабо себе представлял нашу с Вами встречу при таких обстоятельствах... ,- сказал юноша пнув ногой часть лапы убитого чудища.
- Да уж,- усмехнулся волшебник, - те еще обстоятельства. Но позволь мне закончить историю о моей встрече с крампом.
- О конечно! Я жду с нетерпением ее окончания!
- Ну так вот, отправившись по одному из очередных заданий своего ордена, я тогда еще совсем юный ученик, решил не много сократить путь и пойти, так сказать напрямик. Чутье мне подсказывало, что безопаснее всего до места назначения добраться будет по императорской дороге, тогда еще очень оживленной и отлично охраняемой. Но какой-то голос внутри меня, все время подначивал поступить иначе, и я будучи молодым и легкомысленным поддался на его уговоры. Вот тогда я и встретил его братца... Ужасное, бесчеловечное чудовище один вид которого вселяет не просто страх, но леденящих до боли ужас. Тогда я не знал кто это и на что он способен, потому что знай я то, что знаю сейчас, то и ноги моей бы не было рядом с его пещерой. А случилось все так проходя по пустынной тропинке я услышал человеческий крик, ринувшись на помощь, я увидел крампа поймавшего группу путников и готовящегося с ними расправится. Не понимая кто это, я решил с ним сразится. Стоит отметить, что бой наш длился не долго чудовище в минуту разоружило меня, а боевые заклинания вылетающие из моих уст казалось причиняют ему не больше вреда чем укусы плодовых мошек. Понимая, что мне конец, а в этот момент крамп уже держал меня в своих лапах, я вспомнил об одном древнем колдовстве, чья мощь крылась не в замысловатых словах, а в самой сущности жизни. Только это и смогло меня спасти, чудовище обожженное могущественным заговором отбросило меня с такой силой, что я отлетел на несколько десятков метров. Последнее что мне удалось увидеть, это лапа крампа сгребающая в охапку путников и тянущая их тела к своему логову. Не знаю, как и когда я пришел в себя, но как только это произошло я тут же сбежал, к тому же страшные рваные раны явственно давали понять, что еще один поединок с этим кошмаром закончится для меня преждевременным уходом в вечность. Уже позже прибыв назад в орден, и потратив не одно десятилетие на поиски монстра, я выяснил с кем имел дело. Возможно, если бы мы встретились сейчас я бы смог продержаться дольше и может быть даже отогнать чудовище, но вот чтобы убить да еще и так, как это сделал ты, это врядли... Именно поэтому я и усомнился вначале в том, что ты обычный человек. Потому что подобное под силу только высшим существам.
- Я ни какое не высшее существо, - рассержено ответил парень, - я обычный человек и не более. С самого детства меня вечно обзывали выродком и приблудой... Насмехались и дразнили. Даже сейчас мало что поменялось... Знаете почему я оказался так поздно в лесу, потому что меня никто не рад видеть, они все боятся меня, считая, что я могу им навредить!
- А ты можешь?, - очень серьезно сказал Фаран, при этом вопросительно посмотрев юноше в глаза.
- Нет!, - почти с надрывом выпалил парень,- Нет., - продолжил он уже спокойнее. Я никому никогда не вредил. Я не виноват в том, что некоторые из обидевших меня пострадали. Я не хотел никому из них зла. Вернее хотел... Но это были лишь мои мысли, я ничего не делал.
Фаран внимательно посмотрел на юношу, в этом семнадцатилетнем темноволосом мальчишке было что-то более чем особенное, никогда раньше старый волшебник не ощущал такой мощной энергетики исходящей от человека. Мальчик просто излучал силу, но было видно, что он практически не контролирует ее, огромная мощь которой наделила его природа была подобна неконтролируемой стихии, требующей могучего разума способного обуздать эту энергию и подчинить ее здравому смыслу.
- Я не сужу тебя. И не в моих правилах осуждать кого-то, доверяя лишь домыслам и предрассудкам. Но я вот, что думаю, ты весь забрызган кровью чудовища, а я очень устал с дороги. Может быть, мы можем пойти к тебе домой, и там уже после чашки хорошего крепкого чаю продолжить нашу беседу.
Парень утвердительно кивнул, и они вдвоем двинулись по направлению к деревне.