Аннотация: В поисках справедливости, смысла, высшего блага.
...-Мистер Джейсон... Мистер Джейсон! Я по поводу новоприбывшего... - с идиотской улыбкой Билли пытался достучаться до его разума. Но председатель судебной комиссии Нил Джесон сидел тихо, с отсутствующим взглядом, будто его поразила молния на этом самом месте. Он уже перестал с отвращением перечитывать лежавшую перед ним на столе "служебную записку" и теперь будто пытался избавиться от тягостных мыслей. Но Билли с упорством клинического идиота и соответствующей улыбкой пытался чего-то от него добиться. Записка на столе не была такой уж необычной: "Заключенный N подлежит обязательной высылке на мосты для исправительных работ, срок пожизненный. Решение суда необходимо согласовать с данным приговором". Необычной была только пометка "полит. заключенный" в сочетании с более чем известной фамилией. Более чем известной - но вроде как ничем не запятнанной. Тихий, еще молодой по сравнению с председателем человек, не вилявший перед премьером хвостом лишь потому что хвоста у него не было. Он был предан и ему и городу больше чем себе самому - в этом сомневаться не приходилось. И, наверное, он мог бы стать преемником нынешнего премьера... и вдруг - полит. заключенный. Нил Джейсон ненавидел политические статьи, но как будто у него был выбор! Записей по делу практически не было, только запись о покушении на убийство - из уст самого премьера. Он утверждал, что Марти Кеннет, один из ближайших его подручных, пытался его отравить. И заключение мед-комиссии - в пресловутой чашке кофе действительно был яд. Цианистый калий - довольно банально. Ни пленок с видео, ни показаний подсудимого. Но - человек считается невиновным до тех пор, пока не доказано обратное. С такой запиской Кеннету все равно одна дорога - на мосты. Было бы проще взять и отправить его туда, не пытаясь изображать на бумагах соблюдение прав человека. В них в городе все равно уже не верят даже дети. Что толку от этих бумаг, когда люди все равно боятся даже не вовремя выйти на улицу!
-Господин председатель! - Билли потеребил его за рукав, внутренне вводя этим самым в полное бешенство. Председатель нахмурился и наконец перевел взгляд на навязчивого собеседника.
-Чего вам? - ледянум голосом, как водой из ушата. Мерзкие дознаватели... таких вот ребят с хорошей фантазией делают палачами, а они и рады по своей дурковатой озлобленности и - из страха. Всегда проще стать палачом, чем дрожать в страхе быть осужденным самому. Мерзкая работа - ведь даже не имея дела с пыточными инструментами он, в общем-то, делал то же самое.
- Да я ведь это, по поводу новоприбывшего... - тоном кота, учуявшего сметану, Билли снова начал клонить к тому что пора бы приступать. Тянуть не было смысла.
-Сначала я. - Сказал как отрезал. Вдруг... Вдруг получится миром? В конце-концов, политических вообще редко действительно судят а не запихивают на мост всеми правдами и неправдами. Да и здоровый он там нужнее, так может есть шанс что Билли им не займется? Было бы неплохо разочаровать эту мелкую гадину...
Бодрым шагом председатель вошел к заключенному, сел напротив и вперил в него изучающий взгляд. Марти Кеннету было, кажется, тридцать шесть, но выглядел он младше. Совсем мальчишка! Русые волосы шапочкой, серо-голубые честные глаза, которые смотрели прямо на него без тени испуга. Промелькнула мысль, что он совсем, кажется, не представляет в какую ситуацию угодил. Что ж... как говорят в мед. комиссии, вскрытие покажет!
Ближе к десяти вечера (а ведь начали всего в два) мистер Джейсон признал несостоятельность своих попыток разрешить дело по-хорошему для себя и подсудимого. Приближался комендантский час, а за ним и ночь, а перспектива ночевать на работе его вовсе не радовала. Он буквально вынужден был сдать слишком наивного для политического деятеля подсудимого в руки дознавателя. Все его вопросы, вся тщательная подготовка разбивалась в дребезги об уверенность Марти в том, что без доказательств сослать они его не в состоянии. И ведь это действительно было так. Только вот он и понятия не имел какими средствами они пользовались для получения этих самых доказательств. Бедолагу оставалось только пожалеть.
Казалось, на всем белом свете стоял ветер. Нестерпимый, сбивающий с ног. Пыли и снега натащило где-то по колено, где-то по пояс, а где-то и почти в человеческий рост и пробираться между стальными громадами зданий становилось совсем уж сложно. Сквозь завывание ветра слышались тяжелые шаги - неужели уже вышли на улицы патрульные? Или кажется? А может еще какой прохожий, закоченевший и прислушивающийся к шорохам вокруг, плетется к себе домой. Кажется, шаги даже были впереди - но силуэт шедшего надежно скрывала вьюга. Пролетел мимо сорванный ветром гигантский плакат - "Госслужба - ваше будущее!", и председатель с тоской подумал что урвал бы от этого полотнища добрый кусок, утеплить ворот пальто. Шарф почти не спасал, а заболевать было никак нельзя. Госслужба! Скажут тоже - будущее. Сам он не бросил это дело лишь потому что был в некотором роде щитом для своей семьи, пока числился на этой работе. Но хотя бы даже прокормить жену и детей на редкие и скудные председательские зарплаты не представлялось возможным.
Пусто на улицах - как всегда пустело вечером. Пусто, сумерки, метель - и странные шаги впереди. Он слышал их пока шел до самого дома - но подходя к черному входу, через который всегда ходил, когда не был уверен который час, никого перед собой не обнаружил. Значит, почудилось. А ведь скрип снежно-пыльного настила был вполне явственным. Совсем до нервов доведет эта работа, тут и говорить нечего.
Вверх - по винтовой лесенке черного хода, мимо парадного подъезда. Благо, с электричеством все было в порядке - лампа не мигала, а значит тащиться черт знает куда по лестницам не нужно. Исчерченный непонятными символами, похабщиной и руганью в адрес всех и вся лифт со скрипом въехал на двадцать первый этаж. Хлипкие двери и даже занавески - как в любой коммуналке. Открытая дверь в кухню - на убогой почерневшей плите стоят в ряд шесть разнокалиберных металлических чайников. Валяется рядом с одной из дверей забытая кем-то из соседей пластиковая кукла с полувыдранными белыми волосами. Оглядев эту картину уже ко всему привычным взглядом, председатель направился к одной из самых солидных, пожалуй, на вид дверей - ему нестерпимо хотелось чаю. Хорошо бы конечно с молоком (пусть и синтетическим, равно как и чай) - но как показывала практика, к его появлению молоко зачастую уже кончалось. Внутри было тихо. Около двери - две пары обуви. Почти привычно уже сжалось все внутри - сына нет дома. Впрочем, удивляться этому уже не приходилось.
-Элвин не сказал куда уходит? - с порога, вместо приветствия.
-Сказал что по делам и все, -Маргарет, жена председателя, немолодая уже худая и высокая женщина с длинными белесыми волосами, убранными в пучок и серовато-болотными глазами, заботливо забрала у него пальто, хотя мистер Джейсон готов был сидеть прямо в нем и в шарфе верхом на обогревателе, лишь бы отогреться от ненастья, что бушевало снаружи. Везде - за пределами этой комнаты. Правда, и сюда прокрадывались тени того что происходило в городе. Особенно когда Элвин пропадал на ночь глядя неизвестно куда. Нил сказал бы, что он уже давно отбился от рук - но и сказать как жить правильно в этом взбесившемся мире не мог. И вообще - давно уже не мог сказать ничего сыну, который уже больше трех лет кормил всю семью. И ведь чем! Даже подумать страшно.
Наконец председатель с кружкой все того же отвратного чая, продававшегося под названием "Индийский" по уже никому не понятной традиции, присел за стол вокруг электрической лампочки на подставке рядом с дочерью.
-Как учеба? - попытка снять повисшую в воздухе напряженность. - Дошла спокойно? Что проходите?
-Нормально вроде... - прикрывая анатомический атлас, в который она до этого уткнулась, Хоуп тоже потянулась к остывающему чаю. - Правда анатомические театры перенести на шестую пару решили. Сегодня вскрывали инфекционных, строгость такая что от занятия самого отсилы час остается, остальное - сплошь очистки и проверки. Хоть еще продлевай... - все те же серо-зеленые как у матери, блеклые обычно глаза сверкнули недовольством. Не будучи красавицей в привычном для большинства смысле слова, эта высокая и худощавая девчушка с жидкими светлыми волосами и острым носом будто преображалась когда речь заходила о мед. вузе. В конце-концов, если в этом городе сбывались хоть чьи-то мечты, то Хоуп входила в число счастливчиков. Она могла учиться - и что еще лучше, ей это безумно нравилось. Но все же шестая пара... в опасной близости от комендантского часа.
-На шестую? - председатель раненым зверем взвился, болезненно реагируя на то что теперь не только ему возвращаться домой в сумерках, по метели. - Хоуп, я запрещаю... Ты не можешь так задерживаться!
-И не ходить я тоже не могу, так что же теперь, папа, на лавке в универе спать? - Вопрос председателя настолько смутил, что он не нашелся сразу что ответить, - Домой не ходить потому что по улице ходить опасно? И, может, инфецированных не лечить потому что тоже опасно? И не жить вообще - опасно же... - говорила она шепотом, стесненно и хмуро поправляя светлые волосы, милионный раз за день заправляя их за ухо. Беседа снова прервалась. Маргарет молча укрыла мужа одеялом, поставила на стол картошку с котлетами, кувшин с соком - и банку с витаминными таблетками. Все же кроме калорий синтетическая еда крайне мало может дать организму. И образующийся недостаток надо как-то заполнять...
И в этот момент - снова послышался шорох ключей в замочной скважине, под который все в комнате будто в стойку встали, взяв след. Под дружное молчание внутрь ввалился, не потрудившись закрыть за собой дверь парень семнадцати лет с детским почти, красивым личиком, искаженным усталостью и странной смесью самоуверенности и циничности. И не смотря на ту же бледно-серо-зеленую окраску и заостренные черты Элвин в отличие от сестры и матери был всегда похож на ангелочка, правда, порядком исхудавшего и давненько потерявшего свой нимб. Хлопнул по столу пачкой купюр - и будто замертво рухнул на свою койку, стоявшую особняком от остальных.
-Ты сегодня поздно, - мягкая, беспокойная в большей степени чем строгая фраза от матери.
-Меня проводили, - безотносительно. Просто констатация факта. Патрули давно уже на улицах, и если бы не метель, можно было бы, наверное, услышать выстрелы. Хоуп покосилась на брата с явным неодобрением, если не отвращением, но смолчала. Не могла не смолчать, ведь где бы была она сама, если бы не ее брат? Может тоже предлагала бы свои услуги по развлекательным кварталам? А тот, поразглядывав серый потолок вволю, потянулся к комму - строчить какое-то сообщение.
-Что за "Ал" у тебя в адресатах? - косым взглядом зацепив надпись вверху экранчика, Нил не удержался от вопроса. - Сколько я тебя помню, у тебя все только по фамилиям были записаны кроме родни.
-Когда ты последний раз приносил домой зарплату, и когда тебе ее вообще платили? - он не замедлил задать саркастичный вопрос вместо ответа. Скосил на секунду глаза на небрежно брошенные на стол купюры, и снова уткнулся в экран. - Там фунтов двести, так что отвяжитесь ради всего святого! - Несмотря на маску усталости, пока он печатал, лицо у него будто светлело. Контакт явно был не рабочим. Нил смолчал. Сказать и правда было нечего. Ведь он не мог решиться и как-то изменить их жизнь. Да и как тоже не знал.
-Эл, что-то изменилось? - извечный вопрос, который наверное, хотели бы задать все, но успела только Маргарет.
-Решил завязывать с желтым билетом*. Вернее сказать, уже завязал. - Опять будничный тон. Такой, будто от всех этих вопросов у него разболелась голова.
-Откуда тогда деньги? - этот резонный, но неловкий вопрос Нил задал кажется, слишком резко. В любой другой ситуации он был бы рад этой новости. Да в любой другой ситуации Элвин давно бы не жил с ними, учуди он такое - видано ли, желтый билет! Впрочем, теперь это уже было привычно. Без этого они бы уже давно пропали - и потому терпели уже года три с половиной. Пугало то, во что еще мог ввязаться и на что подписаться Эл ради того чтобы прокормить семью. Или - уже не только ради этого.
-Это мои проблемы, - говорить он не хотел, да и если бы Элвина и накрыла бы редкая словоохотливость, черта два он сказал бы правду. Он не хотел нести это в дом - и его можно было понять. Но разве можно до такой степени терять сына из вида, разве так можно?! Расспросы были неизбежны, равно как и молчание.
-Во что ты снова ввязался? Пойми, нам за тебя просто страшно... - попытки воззвать к совести, здравому смыслу и прочему прекрасному, доброму, вечному, мало что дали. То ли Элвин не собирался рассказывать все "председателю", то ли просто не хотел их всех беспокоить.
-Ни во что. Все намного чище. Можете уже успокоиться... Я, правда, подумываю съехать. - Он брякнул это как бы между прочим, ожидая видимо, нарваться на крики, возмущение, расспросы... Но Нил только головой покачал. - Не переживайте, я буду приходить. И голодными не останемся.
-Есть будешь?
-Нет... - довольная, мечтательная даже помесь улыбки с ухмылкой расползлась на детском, и в то же время слишком взрослом лице. - И витамины не буду. Шутка ли, я сегодня объелся мяса, настоящего. Грибов. И даже шоколадом закусил... словом, все очень удачно, очень удачно складывается! - редкий, тихий смех от неверия собственным словам будто был унесен вьюгой и раздавался вдалеке, еще и еще.
***
С утра мистер Джейсон проснулся в расстроенных чувствах. К моменту прихода на службу - тем более был не в духе, готовясь к самому худшему. Однако даже в таком мрачном состоянии, он нашел в себе силы ужаснуться еще более.
-Господин председатель, вы это, не сердитесь, мы его только так, чуть-чуть подпортили, - Билли, лепеча заискивающим голосом, вился рядом.
"Что же вы сделали?! Что же... Я ведь теперь инвалид! Как же я буду служить городу?! Что же вы сделали..." -протяжный вопль, переходящий в повторяющиеся стенания, явно принадлежал Марти Кеннету.
Председатель долго, несколько минут не мог заставить себя войти в камеру. Он вспоминал многие крики что слышал в этих стенах. Мольбы о пощаде. Угрозы. Глупые заявления о правах... а тут - "Как же я буду служить городу?". Уму непостижимо! Иррациональное чувство страха захлестнуло и не пускало внутрь, пока слова не стихли, не превратились в неразборчивые рыдания.
Войдя - сел за стол, раскрыл папку с бумагами, не поднимая глаз. Но потом, правда, все равно пришлось поднять.
-Что же вы сделали? - на него смотрел один серо-голубой глаз, испуганный, как у ребенка. Рядом - пустая, кровавая глазница. Кровь запеклась в волосах, забрызгала пол, запачкала белую рубашку. Лицо искажено болью. Председатель подумал мельком, что теперь будет видеть его в кошмарах.
Билли сунулся было внутрь, но почти вылетел из камеры под оглушительный крик : "Вон отсюда!" - точно сказать что на него нашло Нил не мог. Обычно он не позволял себе подобного на работе, даже в отношении дознавателей.
-Вам нужна перевязка.
Заключенный неопределенно мотнул головой. В расход пошла белая рубашка. На полосы - чтобы окончательно пропитаться кровью. Бинтов на этот случай у них предусмотрено не было. В помещении было холодно - но остановить кровь - важнее.
-Кеннет, вы слышите меня? - затихнув, он моргнул утвердительно оставшимся глазом. - Хорошо... - председатель выключил диктофон. Пусть это и нарушение устава - плевать. - Я хочу вам сказать... ели вы сейчас не напишите признание, они продолжат. До тех пор пока не напишете. Так или иначе.
-Так как же тогда? - голос пустой, как будто он не осознавал что происходит.
-Никак, у нас распоряжение, служебная записка. Я ничего не смогу сделать. И другие, если я передам дело, не смогут. При всем желании что-то сделать, я просто бессмысленно поставлю под удар свою семью. Да и не я - так кто-то другой.
-Ясно... - шепотом. - Простите. Я ведь всю жизнь посвятил этой системе...
-Не драматизируйте, - грустно усмехнулся председатель. - Это лишь ее часть, подозреваю что еще и не самая страшная.
-Давайте бумагу.
***
-Я слышал, у вас дело целых два дня заняло. Отстаете от графика? - Мистер Джейсон слегка побледнел. Отставать от графика было никак нельзя. Впрочем, секретарь комиссии навряд ли хотел его пугать. Скорее - выручить. У него была мерзкая обязанность ставить ссылки на конвеер и следить за графиком (то есть организация работы судебной комиссии), но в остальном Рон Митчел был славным малым.
-Да, процесс попался не из легких.
-Ну, могу попроще подкинуть. Есть тут один опус - и смех и грех. Бомжару какого-то взяли, так он еще и безграмотный. Вы его как-нибудь уговорите на бумаге свой крестик поставить, и дело в шляпе - можете пораньше домой, -Рон улыбнулся, и уже положил на стол папку с новым делом и собирался выйти.
-А что, настоящего ничего нет?
-Как будет, я непременно вам отдам, - пообещал он, темно-карие глаза посерьезнели.
А председатель задумался о том, как работая здесь уже на протяжении шести лет, его коллега не потерял ни цвета волос, ни человеческого облика.
***
Как и говорил Рон - домой удалось вырваться пораньше. Метель утихла, выглянуло солнце, и сухой снег поблескивал на свету, иногда клубясь поземкой и снова ложась под ноги. Почти красиво - но никуда не делась ни арматура, ни заборы-жестянки, ни металлические стены - ни дурацкий плакат.
Где-то за углом - приглушенный смех. Такая дикость - смех в этом городе! Верилось с трудом.
-Ал... не надо! Придурок... отпусти, я сам дойду! - смех был знакомым. - Еще не поздно. Тебе что, заняться нечем?
-Ща в сугроб уроню, если будешь барахтаться. Ладно, иди, но завтра - со всеми манатками, и лишний раз я тебя на поверхность не выпущу.
-Тихо. Я шаги слышу... вдруг патруль? Уходи.
-А вдруг не патруль?
Мистер Джейсон наконец завернул за сугроб. Элвин - в помятом пальто, весь в снежинках. Рядом - высокий парень, с резким, легко запоминающимся, исполосованным шрамами лицом. Хорошо знакомым лицом. Из папки розыска, раздела особо опасных, кажется.
Элвин обернулся.
-Это отец, иди. - Второй раз повторять не пришлось, он мигом перемахнул через ближайший забор-жестянку.
-Да что же это такое?! - Растерянность.
-А ты раньше сегодня, - Эл ни на секунду не теряет самообладания.
-Ты хоть знаешь что он в розыске?! Я запрещаю... - он уже было взбесился, но все бестолку.
-Это я запрещаю. Ты ничего не сделаешь... Чтобы Хоуп училась. Чтобы вы не голодали. Чтобы я не остался через пару лет ни с чем - ведь юность не вечна. Я не верю что у вас там больше сослать некого. Так что если его схватят - ты уладишь это дело.
-Да как ты можешь!..- в голове прокручивались лица. Марти Кеннет с окровавленной глазницей, сегодняшний мужичок, еще несколько последних. Цунами возмущения поднялось, но излить его уже было не на кого. Элвин быстрым шагом ушел по тропинке между сугробов вперед. Домой.
***
Дома по приходу воцарилось молчание. Пускаться в оскорбления Нил не мог себе позволить, а сказать что-то вразумительное был все еще не в состоянии. Он только пообещал себе по приходу на службу разыскать дело этого Ала. Интересно, в чем его обвиняют? Однако, навряд ли он безвинно осужденный по политической статье! Слишком бандитская рожа.
Элвин тихо, почти тайком собирал вещи. Хотя естественно, ни от кого в комнате это не укрылось.
-С утра уйдешь?
-Да, я обещал. - Зеленые, с искорками золота и серебра глаза вытупленно смотрели куда-то в стену. Окон в комнате не было.
-Кто он, черт подери?! Я все равно найду документацию, так что скажи лучше ты... - Как никогда председатель рассчитывал на честный ответ сына.
-Хоуп, поставь пожалуйста чайник, - Маргарет, как же она все понимала! Попыталась услать дочь на кухню, чтобы та не участвовала в разговоре. Однако та и не двинулась с места.
-Я тоже имею право знать во что он вляпался, - презрительный взгляд в сторону брата заставил самого Элвина от души, заливисто рассмеяться.
-Вляпался, скажете тоже! Победителей не судят. А вы пытаетесь. Его зовут Алекс Айренхельд, и через пару лет он станет главой одного из Домов. Но, право же... что это говорит о человеке? Смешно. Хоуп, лучше задумайся, ты могла бы переехать поближе к центру, чтобы добираться до универа минут за 5. Никаких патрулей, никаких неожиданностей... Кому нужно будет твое образование врача если тебя загребут, либо патруль, либо черти пьяные каких здесь по подворотням полно? А ведь твоя жизнь - это сотни, тысячи спасенных людей. Только представь!
-Тебе ведь безразличны эти люди! - Будто выплюнула она, взгляд стал совсем уж странным.
-А тебе нет. Так разве я не имею права помочь любимой сестренке? - истеричный шипящий смех. Подошел, поправил выбившуюся у нее из-за уха прядь белесых волос. Хоуп смолчала.
Председатель же только к этому моменту смог переварить услышанное. Алекс Айренхельд, будущий глава дома... человек, который встанет во главе всей организованной преступности в северном районе через несколько лет. Это - настоящее дело, ради такого он, будучи молодым идеалистом, и выбрал когда-то эту работу. Отмазывать таких? Да как можно?! На мостах сейчас половина - невиновных. Один на один с взбесившейся послевоенной природой, на границе противорадиационного купола, в нечеловеческих условиях. Где-то там сейчас Марти... и бесчисленное множество других. А такие как этот Алекс - даже не в городе, в своих собственных убежищах под землей, куда не проникают ни мутанты, ни патрули... ничто из ужасов внешнего мира. Так что же, его работа бессмысленна? Все что он делает - зря? Вернее - не зря, но только ради спасения семьи и собственной шкуры.
Утром никто не мешал Элвину уходить. Все равно не удержишь - что толку. Хоуп казалась задумчивой. Маргарет не могла сдержать слез.
*спустя пол года*
Уже в четыре часа по полудни Нил Джейсон натолкнулся в коридоре офиса на Рона Митчела, который как всегда сновал между кабинетами с целой стопкой папок.
-Добрый день, мистер Джейсон. Честно говоря, вас-то я и искал... У вас ведь сейчас запас по плану есть, да?
-Верно. - Запас был. С тех пор как ушел Элвин, а затем и Хоуп перебралась на новую квартиру в двух шагах от меда, председатель с головой ушел в работу.
-У меня тут политическая статья, требуют обработать срочно, - он поморщился, - и ведь правда кроме вас отдать некому! Так что, поможете? Хоть за два дня, как с Кеннетом...
-С запиской или требует разбирательства? - мимолетный взгляд на часы.
-С запиской, - в голосе прозвучала досада.
-До вечера управлюсь. - Он взял папку. А Рон взглянул ему в глаза так, будто впервые увидел - и отвернулся.