Аннотация: История о смерти, отваге, безумии и жизни.
Track 01
Ли-энн-ни просыпается поздно, меж корней деревьев, закутанная в темное теплое тяжелое покрывало земли. В панике выдергивает руку - мох неохотно, с треском поддается - но тут же успокоенно кладет ее обратно.
Белая, будто алебастр, полупрозрачная кожа, под кожей мелькают золотистые капли мотыльков - все идет правильно. Так, как надо.
Дерево шелестит успокаивающе, шепчет: "Спи. Спи спокойно. Еще не прошло время, не вскрикнуло озеро, не дрогнула земля, не распались в пепел города смертных".
Прикрывая глаза, Ли-энн-ни видит сны о победе, о высоких берегах над темной водой, о дружеских объятиях и праздных гуляниях толпы, о молодых влюбленных, целующихся на мосту.
Земля ощутимо вздрагивает.
Из-под левого века у Ли вылезает муравей, спускается по точеному лицу до подбородка.
Падает дерево.
Трава сменяется серой пылью - и мусором, уходящим за горизонт.
Веки открываются.
Ли - та, кого когда-то называли нараспев - Ли-энн-ни, сама себя она не зовет никак - раскапывает землю, сдирая в мясо пальцы и ломая ногти. Из-под земли вытаскивает тело - движимая на одних лишь инстинктах и страхе, и ползет по склону, еле слышно подвывая от боли и ужаса.
В глазах двоится, зрение ежесекундно сбоит, перемежаясь разноцветными звездочками, и когда она, не переставая ползти, соскальзывает со склона и падает - летит - вниз, сознание милосердно отключается.
***
- Дикий, гля, я эльфку поймал! - дядька средних лет с багровым опухшим лицом ловко разлил по стаканчикам мутновато-белёсую жидкость.
- Ври больше, - недоверчиво откликнулся собеседник. - Клыкач, тебе-то и дохлую мышь не поймать - при условии, что она сопротивляться будет.
- Ну, не поймал, - смутился пьяница, - сама на голову свалилась. Иду я значит такой по свалке, выискиваю, что можно забрать - а то и съесть, и слышу - шуршит что-то сверху. Ну, я такой поднимаю голову, мало ли, может крыса - а на меня эта красавица как грохнется! Я заорал - и бежать. Потом вернулся, подобрал - она еще валялась. Не очухалась еще, значица.
Собеседник отчетливо хмыкнул.
- И что ты собираешься делать с этим...трупом?
-Так не труп же, Дикий, ну глянь! Дышит! - пьянчужка обиженно покосился на собеседника. - Может, ее...того?
- На безбабье и труп сгодится? - иронически спросил Дикий. - Ну-ну.
- Да не это! - досадливо поморщился выпивоха. - На мясо в город продать, может выручу что.
- Я бы не рассчитывал. - Дикий скептически осмотрел потенциальное мясо. - Смотри, она худая, как камышина. Очень странный внешний вид, кожа полупрозрачная, но прочная - возможно, мутация. Глаза, - приподнял веко, - брр, без белков. Сердце бьется еле-еле. Уж на что они там, в городе, тупые, но мутанта жрать не будут.
- Да какой мутант, - возмутился Клыкач, - да натуральный же эльф, тьфу, эльфка! Как прадед рассказывал, хозяева леса, гы-гы! Теперь там, где был лес, либо свалка, либо пустошь, либо болото ядовитое, так что какой лес, такие и эльфы! - Клыкач заперхал-засмеялся, демонстрируя щербатые зубы и дырку на месте выпавшего клыка. - Давай выпьем, что ли, зря я тебе наливал?
Дикий чокнулся стаканчиком, опрокинул в себя стопку.
- Ничего у тебя самогон, дед. Из чего гонишь, спрашивать не стану - хочу крепко спать. Слушай, давай я у тебя этот труп выкуплю.
- На что она тебе? - Клыкач покосился на обсуждаемое тело, ловко наливая еще стопочки. - Или и впрямь, хе-хе, девичья ласка? Ну, дело молодое, судить не стану...
- Пошел ты! - Дикий ткнул пьяницу в грудь.
- И пойду, - Клыкач, подхихикивая, выбрался из-за стола. - Что ты мне за нее дашь?
- Пять литров воды.
- Иди дальше!
- Ну семь.
Сговорились на десяти.
Track 02
тот кто умер никогда не знал чужого имени
не звал никого во сне его
шел сквозь ледяную реку вброд
босиком по галечному дну
темное темное непроглядное скалится из углов
бесится бесится помнит кричит от ужаса
бегает бегает не может понять не может проснуться
не видит не знает не понимает
живо или мертво!
- Тьфу ты! - Дикий проснулся, озадаченно поскреб ногтями висок. Голова ныла, во рту ощущался гадкий привкус самогона. - Кошмары, драть их дохлой крысой. Давно такого не было...
Скрипнула дверь.
Дикий мгновенно развернулся, выхватив из-под койки ржавую железку. Выменянная на воду эльфка стояла в проходе и слепо смотрела вперед, ощупывая длинными тонкими пальцами дверной косяк.
- А, вот оно что, - пробормотал он, не спеша, впрочем, класть железку на место. - Пойдем, пойдем, я тебе воды дам, покормлю...
"Холодно!" - толкнулось в виски, отозвалось тянущей болью. - "Темно, не вижу, боль, холод, бежать!"
- Не-не-не, - машинально отозвался Дикий, не спеша подходить. - Бежать не надо, надо сесть и подождать, пока...
"Пока - что"? - отдалось в голове обреченно, похоронным колоколом, и эльфка сползла вниз, скребя пальцами по косяку, неловко подвернув ногу и практически упав на пол.
- Пока я принесу воду, вот что! - Дикий раздраженно плеснул в стоявшую на тумбочке кружку воды из лежащей возле кровати бутылки. Вода была та самая, из колодца, что еще больше злило: отдал за страшное черт-бы-его-знал-что ценную жидкость. - На вот, держи. - протянул эльфке кружку. Та взяла и неуверенно поднесла ее к лицу.
- Пей. Ртом, - саркастически добавил он.
Эльфка наклонила кружку к самому лицу. Мелькнул длинный черно-розовый язычок, сначала неуверенно, потом все быстрее и быстрее.
"Блин, знал бы - налил бы в блюдечко", - мелькнуло в голове.
Эльфка оторвалась от воды и усмехнулась.
- Нее помоглло бы...в блйудечкоу.
Слова она тоже выговаривала с мяукающим акцентом. Вспомнилось то ли вымершее, то ли мифическое животное кот - хранитель домашнего очага. В детстве Дикий любил рассматривать расплывшиеся от времени картинки в старых книжках, но никогда не думал, что увидит двуногое воплощение образа.
"Кошечка говорит мяу", - мрачно подумал Дикий, - "собачка говорит гав. А вот тот, кто увидит собачку, говорит очень много обсценной лексики и быстро драпает, пока не сожрала".
Эльфка тем временем оторвалась от воды, аккуратно поставила кружку рядом с собой и изменила позу на более удобную: одну ногу подвернула под себя, вторую вытянула вперед. Пальцы ноги заканчивались небольшими, острыми коготками, под полупрозрачной кожей пробегали золотистые всполохи.
- Спауссибо, - тихо сказала эльфка. - Где йа?
В виски мягко толкнулось волной:
существующее имеющееся происходящее
произошло изменилось ушло
утратили скорбим процесс сущего изменился
был рожден не помню
падающее умирающее тленное
ворвется новой звездой в бытие!
- У меня, - на автомате ответил Дикий. - Это ты делаешь? Ну, вот это - голос в голове, и образы?
- Мы прйивыклли так общатьсйа... - эльфка замолчала и печально поправилась, - ...йа. Больше нйикого не остаулоссь. Ссложно говорйить ссловауми. Вссе такое измйенчивойе. Йа...научуссь. Не пйереживай.
- Да я, в общем-то, - начал Дикий и махнул рукой. - Пересядь на койку, теплее будет. А я расскажу, что произошло.
Эльфка, аккуратно ступая, села на койку, поджала босые ноги под себя.
изменилось происходящее
что началось
почему я здесь
кто ты?
Дикий поморщился.
- Никак не могу привыкнуть к твоей мыслеречи. Она будто сразу в голову вбивается...железными такими гвоздями. С указательный палец размером. Ладно. Слушай.
Track 03
Его звали Дикий, и Диким он был, начиная со своих детских лет. Родители помнились плохо, урывками: отрывистая речь отца, мама сидит с винтовкой возле окна, истории, рассказываемые шепотом возле живого огня. Старые книжки, лежащие в подвале разваленного дома, отец, учивший читать: "сынок, поверь, тебе это пригодится". Потом подвал затопило, и книжки подзабылись.
- Три столетия тому, а может и более - произошла катастрофа, - тихо произнес Дикий, - и мир изменил свое обличье. Выжившие забивались под землю, будто дикие твари, а звери приспосабливались к меняющемуся миру. Леса и поля выгорели в беспощадном пламени - или засохли спустя некоторое время. Вода впитала в себя все отходы - от военных производств, от машин, несущих погибель, от топлива, что накрывало воду радужной пленкой. И вода пылала, и обитатели ее стремились на дно - или погибали в мучениях.
Но прошло время.
Земля стала ядовита, и умерли те, кто присутствовал при начале конца, и дети их, и внуки. Звери отрастили чешую и зубы, пару-тройку лап, увеличились в росте. Появились новые виды - и новые жители. Иные жители. На свалках выросли грибы - оплетают грибницей мусор, светятся в темноте, растут вдвое от моего роста. Не брезгуют и живой пищей.
Спустя сотню лет люди вышли на поверхность и увидели мир, каким он стал.
Многие...изменились.
Как измйенилиссь? - Эльфка поёжилась, обняла себя за плечи. - Пйерестали быть лйудьми?
- Почти. - Дикий поморщился. Подошел к койке, охлопал сложенную на спинке одежду, достал небольшой сверток. Развернул, взял из небольшой кучки листик и засунул в рот. Сверток завернул, слегка скомкав, и засунул обратно в карман. - Так полуфилофь, фто, - Дикий прожевал, сглотнул, - что люди живут в городах, на свалках, и так, как я. Так как я - мало кто, - подытожил Дикий. В чем-то даже с гордостью. - В городах живут фанатики. Трупоеды. Повернутые на всю голову - честно, понятия не имею, в чем у них там загвоздка. С городами имеет смысл контактировать, если хочешь достать что-то...до катастрофы. Книги, например. Они иногда меняют. Чаще - объявляют торговцев фанатиками и святотатцами, желающими своровать их ненаглядные реликвии, призывающие дождь, снег, приносящие потомство - и уносящие мозги, судя по всему.
Часто выходят на охоту.
На свалках селятся...много кто. В большинстве своем вменяемые люди селятся на свалках, иногда огораживаются заборами. Пробуют что-то вырастить - ах, я нашел какие-то семена в баночке, и не истлели же, сейчас их посажу в землю! - Дикий фыркнул. - Ой, ничего не проросло, к чему бы это! Некоторым повезло: после выхода на поверхность прадеды не разбазарили продукты, а сохранили и приумножили. Но в целом настоящие, свежие овощи сейчас редкость.
В отдельном доме - ну, в общем, почти как я, - живут те, кого раздражает окружение. И кто предпочитает рисковать своей шкурой за еду и ценности. В целом, мне по большей части интересно - как они жили, наши предки. Чем увлекались? О чем мечтали? О чем думали? Потому и хожу - то тут, то там, потому и тебя выкупил.
А ты что мне расскажешь?
Чего Дикий не ожидал, так того, что найденная эльфка встанет с кровати, сделает короткий легкий шаг, положит ему руки на плечи и прикоснется лбом к его лбу.
И мир перестанет существовать.
- Ли-энн-ни, просыпайся!
Плеснуло в лицо янтарной смолой, свежим запахом хвои, прокатилось по коже, застыло на краешке сознания кислинкой - солнце выглянуло, ну пойдем же, засоня, все проспишь, а между прочим, Тир-на-въе обещал доклад представить о параллельных измерениях, говорит, там очень интересно и совершенно непрактично все устроено, ну давай, просыпайся, ну же, ну!
Золотистые глаза, и копна черных косичек, и полупрозрачная кожа; всполохи под кожей не золотые, как у тебя, а иссиня-багровые, как небо перед грозой, Мир-а-тин, твоя напарница и подруга, твоя вторая часть души, кровь и мир, сердце и свобода.
- Ли, хоррошш дрыхнуйть, вставай!
Потягиваешься в гамаке, сладко вытянувшись; считываешь кожей информацию - воздух влажный, и теплый, и сочный, и даже не верится, что это последние тёплые, а потом время уснет, чтобы открыть ворота, и изменить информацию о самом существующем; и все разбредутся по разным слоям, чтобы изучать и собирать данные.
Протягиваешь руку, слегка касаясь коготками Мир-а-тин, и вот она, хохочущая и теплая, запрыгивает на тебя, мурлычет и трется лбом тебе в шею, и тут гамак провисает, обрывается, и вы обе падаете на пол.
Проснулась, называется.
***
Пространство сворачивается в спираль и застывает сгустком слюды, и ты не успела-не успела-не успела, нужно ждать до следующего раза, но у тебя нет времени.
Приближается то, с чем ты не можешь справиться. Ты не знаешь, что это, но оно уже тебе не нравится, совсем не нравится.
Ветер несет ужас, и панику, и безумие, клубится у самой земли, больно бьет по коже совсем мелкими осколками камней, запутывает пыль в твои волосы.
Заворачиваешься в мох, и в почву, срастаешься с корнями, становишься частью процесса: корни мерно качают влагу, крона колышется от ветра, надвигается черная, страшная, неестественная туча, воздух пахнет отравой, ничего, думаешь ты, ничего, ничего уже не случится, пока я - единое целое с землей, и с травой, главное - не очнуться, пока кошмар не завершится, я есть структура бытия, и она прорастает во мне.
Я закрываю глаза и менянетменянетменянет я есть?
Нет меня нет меня нет меня...боль...но.
режет веки, скручивает мышцы, сводит пальцы - надо выбираться
но не могу
полежу еще, может, будет полегче
рвать омертвевшие, давно утратившие чувствительность связи.
Что это?
Почему так пусто?
Так холодно?
Пахнет отравой.
Где я?
***
Дикий упал на колени, раскашлялся. Молниеносно отпрянул от этой...этой нечеловеческой, явно опасной, неизмеримой никакими мерками женщины? девушки? твари? Кинул взгляд вверх. Эльфка все так же стояла, с руками, безвольно повисшими в пространстве и склоненной головой. Зябко поежилась, опустила руки, и так, с опущенной головой вернулась на койку.
Поджала ноги под себя, уткнулась головой в колени.
- Все в порядке? - негромко спросил Дикий.
Эльфка промолчала. Дикий не рассчитывал на ответ, но через несколько минут услышал хриплый голос:
- Нйет. Мйеня тошнйит. - Эльфка на секунду подняла глаза и тут же снова уткнулась головой в ноги. - Мнйе нужно прйивыкнуть к всйему этому.
- Ну, привыкай, - Дикий очень хотел, чтобы получилось бодро. Судя по короткому, резко брошенному эльфкой исподлобья взгляду - не вышло. - Одеяло на койке, можешь укрыться. Я скоро вернусь. Под койкой - ведро. Если что - все в него.
Поднялся, взял одежду, висящую на спинке кровати, и вышел в дверной проем.
- Спауссибо, - хрипло донеслось из комнаты, и эльфка тут же протяжно закашлялась.
- Не за что, - крикнул Дикий, спускаясь вниз, - обживайся!
Track 04
Ли-энн-ни, вытянувшись на кровати, смотрела в потолок. Одеяло комком валялось рядом, уютно грело бок. На потолке светились зеленым наклейки в виде звездочек: один-два-три, можно сосчитать - но не хочется. За окном выло, гремело и бурчало; послышался звук заводящегося мотора, и все стихло.
"Тир-иннан-Ок, страна бессмертных и юных, беспокойных и слышащих, я - дитя твое, и я тянусь к тебе из невообразимой дали - забери меня, пожалуйста, забери, здесь так плохо, и мучительно, и страшно, и зыбко, этот мир пахнет ядом и подлостью, голодом и жадностью, преданным и проданным доверием...мне так плохо здесь, забери, забери меня. Здешние жители не знают разницы между честью и бесчестием, между чувством правды и желанием удовлетворить свои потребности, они неправдивы даже в своей искренности и безличностно жестоки - как мне быть между ними, как мне быть с ними"?
Ли-энн-ни всхлипнула, повернувшись набок, обнимая подушку. Как быть, если ты затерялась в глубине времени? Как вернуться, если все ориентиры утрачены? Как, в конце концов, передать весточку о себе?
Чтобы пришли наши, - Ли-энн-ни прикрыла глаза. Подцепила ворсистый край одеяла и потянула на себя. Одеяло слабо пахло чужими запахами, но не раздражало. Успокаивало. Ли-энн-ни накрылась одеялом с головой, и начала представлять: вот она спит, и открывается портал, и выходят разведчики, честь и гордость Тир-иннан-Ок: седой Эльд-ар-рит, ее наставник, и скользящий над землей, такой гордый в своей болезненной честности Рэн-а-тон, и хитрый, саркастичный, находящий выход из любой передряги Лас-а-тъер... И, - подумала Ли-энн-ни, - Мир-а-тин, светлая и лечащая, исцеляющая самим присутствием...
Эльфка сжалась в комочек под одеялом, подтянув колени к подбородку, и заплакала.
Дикий завел ржавый, дышащий на ладан автомобиль - и выехал в пустоши с такой быстротой, будто за ним гнались все демоны преисподней. Ветер бил в лицо - как всегда бывало на скорости, - заставлял щуриться, несмотря на надвинутые на глаза защитные очки, выбивал из головы дурные мысли и шальные страхи.
"Сейчас бы еще напиться", - подумал он, - "завел себе, понимаешь ли, неведому зверушку, теперь непонятно, что делать."
Из-под колес летел ржавый песок. Светила луна, отражаясь в зеркалах. Дикий прокручивал в голове недавние события: ярмарку, два последних заказа - оба плёвые и дурацкие, за один расплатились, за второй оплата должна прийти в ближайшие дни; стычку с каннибалами на границе их, не к ночи будь помянут, городка...все нормально. Все так, как должно быть.
Дикий нехорошо усмехнулся уголком рта, вдавил педаль в пол. Он уже знал, что будет делать: поедет на свалку, в бар, отловит Санту, и будет пить с ней до рассвета. И плевать, что Санта безумна, как говорящий енот. Зато она умеет видеть скрытое и чуять тайное, а все остальное...вполне терпимо. Куда лучше, чем могло быть.
Сегодня у Санты был на голове колпак с бубенцами, из-под которого торчали в разные стороны короткие красные дреды, белый грим на верхней половине лица - и три черные, четко вычерченные вертикальные линии. Смотрелось нелепо и жутковато. У ее стула стояла сумка и винтовка; на прикладе выделялись ярко-красные буквы "Сестричка".
Дикий хмыкнул. Он помнил и еще одну пикантную подробность: каждый раз, когда Санта убивает, она набивает сверху на бедре рождественский колокольчик.
Когда-то он спросил ее, что означает эта татуировка. Санта посмотрела ему в глаза и серьезно ответила: "Это те, по ком прозвонил мой колокольчик". И хихикнула. Нехорошо так.
Дикий предпочел оставить эту тему.
Конечно же, когда он завалился в бар, она уже была там. Молчаливо и сосредоточенно накачивалась "Шаманской особой" - специфическим пойлом из грибов. Дикий подошел, стараясь держаться перед ней, отодвинул стул, сел рядом.
- За что пьешь? - спросил. - Привет.
- Поминаю, - мрачно, абсолютно трезвым голосом произнесла Санта. - Белого пришибли. Или не пришибли - но забрали в город, а это еще хуже. Привет.
Дикий налил и себе, молча выпил. Жидкость обжигающим потоком провалилась в горло. Дикий скривился.
В город - означало "съедят", "мертвому лучше" "долго мучиться" и "отбивать бессмысленно". Белый мог быть жив - а мог быть уже мертв, а мог молить о смерти - не угадаешь. О ритуалах городских ходили исключительно страшные слухи.
Поговаривали, правда, и что Санта была в городе, сумела вырваться и постфактум свихнулась. Но достоверно не знал никто, а расспрашивать Санту не хотелось.
- Пойдешь выручать? - спросил Дикий.
- Нет, - вздохнула Санта. Сделала глоток из бокала. - Не пойду. Ну, то есть - я не пойду.
Замолчала. Сделала еще один глоток. Прикрыла глаза и начала раскачиваться на стуле. Пальцы ее стучали по столу, губы мечтательно улыбались. Дикий готов был поклясться, что слышит тихое-тихое, на самом краю сознания, гудение. Такая вот песенка, чем-то неуловимо знакомая,
ускоряющаяся с каждым куплетом.
Когда песенка прервалась грохотом упавшего стула, Дикий резко отодвинулся от стола, выдернул нож из ножен. Санта иногда бывала...непредсказуема.
"Вот тебе и выпил", - подумал мрачно.
Санта сидела на полу и улыбалась. Очень нехорошо улыбалась - как если бы все, сидящие в баре, внезапно превратились в сочные куски мяса на ножках. Стрельнула глазами вниз - будто
по полу что-то пробежало, перевела взгляд на Дикого.
Дикий посмотрел вниз. Пол был чист. Ничего не было. Дикий поежился.
Санта перевела взгляд на Дикого. Теперь она смотрела прямо ему в глаза, непрерывно облизываясь.
- Я, - голос ее изменился, стал ниже и более напевным, - отобью Белого или подарю ему быструю смерть. Ты со мной?
- Санта, я не самоубийца. - Дикий чуть отодвинулся - и тут же об этом пожалел. Санта подалась вперед, положив ладонь ему на колено. - Я не хочу идти в город.
- Город хочет, чтобы мы к нему пришли, - Санта хрипло засмеялась, запрокинув голову.
Дикий поймал вопросительный взгляд, брошенный барменом, отрицательно покачал головой - мол, все в порядке. - Город зовееет нас. Неужели ты не слышишь? Сегодня ночь крови, и кровь прольется так или иначе, потечет в холодную алчную землю. Мы еще можем успеть.
Дикий устало вздохнул. Можно было бы, конечно, попробовать дать Санте по голове бутылкой. И надеяться, что ее перемкнет обратно, а не выключит надолго. Или, более того, что она не останется в своем безумном амплуа. А еще, - да уж, можно понадеяться, что она не заметит движения. Ну конечно же. Это почти как...сунуться в город, только еще хуже.
- Кто тебе Белый? - спросил он, чтобы не молчать. Друг, сын? Любовник?
- Не-а. - девушка помотала головой. Выражение лица ее сделалось настолько детским, что Дикий против воли улыбнулся. - У-че-ник.
Дикий подвис. Кто-то решился учиться у Санты? Вот это новость! Странно, как еще облака на небе не раскрасились в разные цвета.
- Мне нужен водитель, - отрешенным, бесцветным голосом, будто бы в трансе, произнесла Санта. - Довези меня до Даббла, и я у тебя в долгу.
Дикий сплюнул.
- Дашь мне, то, что я попрошу, когда мне будет необходимо.
- Дам, - легко согласилась девушка. - А что это будет?
- То, что я скажу, - терпеливо повторил Дикий.
- Хорошо, - весело сказала Санта. Взяла Дикого за лезвие ножа и, не сомневаясь, провела по нему правой ладонью.
- Договор заключен, - бодро произнесла она. - Ты меня везешь. Слижи кровь с ножа, нужно закрепить сделку.
Дикий поморщился. Поднес нож к лицу, лизнул плоскую сторону лезвия.
Кровь была горькой и солоноватой, жгла язык.
В машине Санта притихла. Отдавала четкие команды: "Здесь налево. Тут прямо. Сейчас притормози. Останавливай".
- Чтоо?! - Дикий от неожиданности затормозил - машина укоризненно взвизгнула тормозами и затихла. - Как ты...что ты собираешься делать?
- Сейчас увидишь. - Санта улыбнулась уголком рта. - Воон там начинается стена этого чертового городка. - Санта махнула рукой в темноту. - Ты со мной? Или подождешь здесь?
- Подожду здесь, - решительно ответил Дикий. - Мы договаривались только на водительские услуги.
- Как знаешь, - легко согласилась Санта. И добавила - распевно, тягуче, - Пропустишь все веселье.
- Такого веселья мне и даром не надо, - отрезал Дикий.
Санта ухмыльнулась. Достала из под ног сумку, повесила на плечо. Через второе плечо перекинула винтовку.
- Всем подарочков, - шепнула, оскалившись. - Больше подарочков богам подарочков.
И исчезла в темноте.
Дикий устало откинулся на водительское кресло. Издалека послышались приглушенные вопли; впрочем, стихли почти сразу же. Ожидание становилось невыносимым; тихий ритмичный барабанный бой завораживал, убаюкивал, уносил далеко-далеко.
А затем бабахнуло. В городе закричали, потом завыли - злобно, яростно. Вопли приближались.
Дикий настороженно огляделся, повернул ключ. Машина негромко зафырчала, помигала светом.
Из темноты возникла движущаяся тень. Дикий резко обернулся, потянул из кобуры пистолет - и почти сразу же расслабился.
В свете фар появилась Санта. Одежда ее была заляпана темными пятнами; руки до локтя стягивала застывшая темно-красная корка. Улыбнулась, показав белые зубы. Маленькие коричневые чешуйки запеклись в углах рта, осыпались с подбородка. Через плечо была перекинута винтовка - а вот на втором плече вместо сумки висел человек.
Санта аккуратно вскинула парня на руки, перетащила на заднее сиденье. Голова его мотнулась, открывая совсем юное лицо - почти мальчик, оторопело подумал Дикий. Прыгнула на переднее. Карманы ее оттопыривались.
- Что стоишь, погнали, погнали, они сейчас будут здесь! - Санта хрипло расхохоталась и выстрелила в темноту. Послышался вопль.
Дикий, опомнившись, рванул с места. Сзади застонал парень. Санта мгновенно развернулась; аккуратно перебралась назад.
- Шшш, хороший. Все будет хорошо, - осторожно прикоснулась к щеке паренька. - Мы вырвались. Теперь все будет хорошо.
- Рука...- выдохнул Белый. - ...Больно.
- Тихо, тихо, хороший. Скоро все пройдет.
Дикий во все глаза смотрел на Санту, которая так была сейчас не похожа на обе своих ипостаси. Санта развернулась и рявкнула:
- Херли ты на меня уставился, на дорогу смотри!
Вовремя. Дикий едва успел повернуть, и дерево осталось всего лишь без половины листьев. Санта усмехнулась.
- Вернемся домой, я набью еще пять колокольчиков. Круто получилось - эй, эй ты куда, ты не к свалке вези, если они за нами пойдут, мы же всех подставим!
Твою мать, - тоскливо подумал Дикий. - Я же просто хотел выпить...
- Куда везти?
- Ко мне. Или к себе - без разницы. Нам бы Белого в безопасное место закинуть да погоню, если таковая будет, завалить. А все остальное - без разницы.
- Значит, ко мне, - обреченно вздохнул Дикий. - Только у меня...
- Баба? - Санта ехидно хмыкнула. - Ничего страшного.
- Да нет, не совсем. - Дикий прикусил губу, помолчал. - Эльфка.
Track 05
Ли-энн-ни лежала ничком на кровати, закрыв глаза. Шершавая поверхность постели царапала кожу, холодный сквозняк задувал сквозь окно в комнату.
Эльфка поморщилась, поплотнее закуталась в одеяло. Встала, походила по комнате, недовольно поджимая пальцы с коготками. Остановилась у окна, да так и застыла.
Рассохшаяся рама окна была покрыта мшистой зеленью - сочной, яркой, влажной, видимой даже в неровном свете лампы. Ли-энн-ни растерянно провела по ней пальцем.
Подушечку пальца щекотнуло; в глубине тела возникло привычное ощущение надвигающейся пряной и пьянящей волны. Чувство собственной силы. Ощущение дома.
Эльфка озадаченно прикусила кончик пальца, уселась на подоконник. Уперлась спиной в стену, вытянув ноги на всю длину подоконника, едва касаясь носочками мха. Прикрыла веки.
И провалилась - вниз, вниз, ниже и ниже, там, где так заманчиво трепещет белая лучистая звезда, рассеивая темноту, обретая плоть, отдаваясь вспышками в каждой клеточке тела.
Эльфка полусидела-полулежала на жестком дереве, глубокий транс сменился сном, рука её упала с груди и повисла, покачиваясь, в воздухе. Девушка уже ничего не замечала.
Даже того, что из пола проросла маленькая, еле заметная при слабом освещении, травинка.
Сон слетел в одночасье от рокочущего урчания мотора, доносящегося со двора. Осталась сладкая истома, заставляя мурлыкать и нежиться, тереться затылком о колючую кору, оставляя в волосах чешуйки.
Где-то глубоко внутри себя Ли-энн-ни чувствовала: теперь все будет хорошо, она подала знак, она восстанавливается, пробуждается, как земля после долгой зимней спячки.
Эльфка с удовольствием потянулась.
На лестнице громыхнуло, кто-то матернулся шепотом.
Дверь открылась. На пол упало тяжелое, глухо стукнуло. Знакомый хриплый голос произнес:
- Твою ж ты мать!
Дикий ошалело оглядывал спальню. Эльфка довольной кошкой полулежала на подоконнике, угадывающемся в основном по очертаниям: трухлявое дерево сменилось корой и молодыми веточками, на которых уже
проглядывались почки. Стена возле окна резко сменила цвет на зеленый. Казалось, стена еще и шевелится, но подойти и проверить Дикий не рискнул.
Глянул себе под ноги и еле сдержал еще одно ругательство: прямо из пола росла трава, слепо тыкаясь острыми кончиками в воздух. Дикий набрал воздуха, поперхнулся и закашлялся.
- Что встал на пороге, отойди, - Санта отодвинула Дикого плечом, втащив мальчишку в комнату на руках. Аккуратно сгрузила Белого на кровать, поправила свесившуюся кисть.
- Ничего у тебя так дом выглядит. Интересненько. Ученые со Свалки бы тебе до пса табака отвалили за секрет того, как быстро и из ниоткуда проращивать живую зелень.
Живую же? - Санта нагнулась, сорвала травинку, кинула в рот. Пожевала, проглотила, - И впрямь живую. Как добился, колись?
- Купил эльфку, - мрачно хмыкнул Дикий, - за десять литров воды. На той же свалке, представляешь!
- Упустили, значица, - поцокала языком Санта. - Будут локти кусать, однозначно!
-Я не буду ее продавать, - мягко сказал Дикий. - Она не товар. Она живое, осознавшее себя существо, и чем я тогда буду отличаться от городского дикаря? Тем, что не ем человеческого мяса?
- Она не человек, - буркнула Санта.
- Тем более. - Дикий прошел в соседнюю комнату, принес стул и оседлал его. - Надо решать, что делать.
- А что тут решать? - Санта отошла к двери и теперь копалась в сумке. Винтовка
висела у ее плеча, мерно покачиваясь. - Сейчас мы запремся в доме. Продукты у тебя есть?
- Дня на три хватит. В машине мешок с консервами еще. - мрачно сказал Дикий. - Но я не хочу...
- Да кого волнует, - Санта выдернула еще одну травинку, прикусила ее за стебель, - что ты там хочешь. Ближайшие три дня нужно отсидеться, пока городские о нас не забудут. Они же все дебилы, ума что у консервной банки. Если сейчас не догонят, то скоро забудут.
- Не должны, - Дикий поморщился. - Мы так гнали...
- Мы?! - Санта расхохоталась, привстав, уперев ствол винтовки в пол. - Да мы ползли, как беременные слизнявки! Если они нас не выследили, они еще глупее, чем я думала.
- Вйетер пахнйет гарйу и азартом, - эльфка, о которой все успели забыть, подала
голос с подоконника. - А вы прйинесли запах кровйи, и ржавчйины, и отчайанья. Нйе знайу, кто такийе городскийе, но онйи чуйут вас в тусклоум воздухе, как майак.
- Ух ты! - Санта восторженно уставилась на эльфку. - Оно умеет говорить! Да к тому же разумно!
- Санта! - Дикий оборвал девушку на полуслове. - Прекрати так выражаться! Это оскорбительно!
- Ой-ой-ой, - протянула Санта. - Оскорбила двуногую кошечку, скотоложец ты хренов. И что ты мне сделаешь? Или она? Намяукает страшное колдунство и я зарасту травой? Или
ты меня книжкой побьешь, гуманист несчастный? Так кишка тонка. Я успею ее пришибить
раньше, чем она хотя бы дернется.
- И меня? - Дикий с холодной усмешкой глядел сквозь Санту. В ладони его уютно устроился ствол; дуло смотрело девушке в сердце.