Тяжелый серебристый "Боинг" шел на посадку. Алина открыла глаза, сняла наушники и выглянула в круглое окошко. И узнала маленький, давно покинутый Львов.
Она уже отвыкла от моросящей украинской пасмурности. Такси поймалось само по себе. Она села в машину, и вопрос "куда ехать?" заставил ее задуматься.
...Ты знаешь, я приехала увидеть тебя и успокоиться. Четыре года думала о тебе, почти каждую ночь мне снилось, что ты со мной и что ты не растаешь утром. А потом я пыталась себя успокоить, вспоминая, что у тебя есть твой прицеп, твой чемодан без ручки, который ты уже пять лет тащишь и уже никогда не бросишь. А в следующую ночь ты опять мне снился, и так сильно сжимал меня своими руками, что я просыпалась, боясь, что задушишь...
Эти слова были прокручены в памяти тысячи раз, были заучены наизусть, ничем не стирались. Она повторяла их каждый раз, когда представляла себе их встречу. Они стали каким-то навязчивым заклинанием, почти молитвой...
- Чего ты молчишь?
Алина смотрела сквозь него и сердилась на себя. Столько слов готовила, а теперь все куда-то делось.
- Давай выпьем, - сказала она, доставая бутылку коньяка с этикеткой из "Дьюти фри".
- Не поможет.
- Не повредит.
Игорь смотрел на нее вопросительно.
- Что смотришь? Стаканы в этом доме есть?
Он открыл настенный шкафчик, и Алина увидела в нем два стакана.
- Это все? К вам что, гости не ходят?
- Аль, тебе двух стаканов мало?
- Я так и из горла могу. А твоя скво, я смотрю, всю посуду побила и всех друзей распугала. Кому не позвоню из наших, никто понятия не имеет, как у тебя дела. Кстати, где она? Опять проходит курс лечения?
Игорь поставил на стол кое-как покоцанные лимоны на блюдце. Они выпили молча, закусывая лимонами и выплевывая косточки в пепельницу. Алина закурила, и Игорь сморщился.
- У нас не курят.
- Прости, у вас только пьют. И то скоро не из чего будет... - она выдохнула дым вверх, чуть выше его макушки, глядя в его лицо в упор.
- Ты нарочно это делаешь?
- Да! Чтобы ты опять перевернул меня вверх ногами и тряс: "Бросай курить!" Как тогда.
- Не поможет.
- Не повредит.
Вдруг он выхватил у нее из рук сигарету, бросил в пепельницу и легко подхватил Алину на руки. И понес в комнату. И взял ее прямо на полу.
Львов забыл ее. Друзья изменились. Да и сама она, Алина, не прежняя. Она шаталась по улицам, по которым четыре года тосковала, и не находила себе места. "Ты знаешь, Аль, - сказала Дашка, ее лучшая подружка, - мы евроремонт затеяли в доме, вряд ли тебе будет удобно у нас..." Ее уже нигде не ждали. Захотелось рвануть обратно в Израиль из этого чужого дождливого Львова.
- Я квартиру сняла возле Стрыйского базара, - сказала Алина Игорю в трубку. - Приезжай.
- Я на работе.
- Я хочу тебя.
- Конечно, любой каприз! Ты сегодня здесь, а завтра там, а мне...
- Рутковича, восемь, квартира одиннадцать. У тебя есть двадцать минут.
Он зашел и споткнулся о большую дорожную сумку, которая стояла посреди узкого коридора. Алина лежала на диване с бутылкой пива и смотрела без интереса в экран телевизора.
- Почему дверь не закрываешь? - спросил Игорь, садясь около нее.
- А кому я на хрен нужна!? - Алина повернула к нему блестящие глаза.
Игорь погладил ее короткие волосы, колючие от геля.
- Моя маленькая девочка, - ласково сказал он. - Напилась... Что ж ты глупости говоришь, ты же знаешь, что ты всегда была мне нужна!..
Алина отстранилась от него и нервно выключила телевизор.
- Ты знаешь, я уже давно не в том возрасте, чтобы верить словам. Я верю действиям, поступкам, понимаешь, а твои действия выглядят жалко, ну максимум смешно, но никак не убедительно!
Игорь вздохнул и сложил руки на груди.
- Если я ее брошу, она сопьется, - констатировал он.
- Везет тебе, однако, на пьющих женщин, - ухмыльнулась она и отпила пиво из бутылки. - Прохода прямо не дают! А ты хоть раз думал о себе? Спрашивал себя, чего ты сам хочешь?
Игорь снова вздохнул.
- Тебя хочу, - сказал он, выхватил у нее бутылку и накрыл ее своим телом.
Они занимались любовью до поздней ночи. В три часа Игорь взглянул на часы и сорвался с места.
- Черт, я должен идти, - произнес он.
- Больше не приходи.
Он схватил ее за плечи.
- Аля, твою мать, ну что ты за человек?! Почему ты мне кишки мотаешь?
- Потому что меня бесит твоя овечья покорность судьбе! На тебя взвалили ношу, и ты тащишь ее, как осёл! Как тупое животное, которое ничего в своей жизни решить для себя не может!
- Детка, ты без меня сможешь. Я же тебе не нужен совсем. Ты приехала, поигралась, уехала. Ну что мне делать в твоем Израиле? Улицы мести?
Она повернула к нему мокрые глаза.
- А ты хоть раз предложил мне здесь остаться?
Они сидели на толстом ковре на полу, опершись спинами о диван, и молча смотрели в телевизор. Алина курила, кутаясь в вязаный свитер.
- Ты здесь не останешься, - пробормотал он.
- Я здесь не останусь, - спустя несколько минут с дымом выдохнула она. - Я четыре года жила днем, когда приеду к тебе и останусь. Я четыре года жила надеждой, что что-то изменилось, что ты ее бросил, что ты на что-то способен... Я приехала и увидела, что ты такой же трус и осел, как четыре года назад. Уходи.
Он поднялся с ковра и ушел.
- Что будете пить? - спросила стюардесса-израильтянка, отчаянно скалясь.
- Коньяк, пожалуйста, - устало ответила Алина.
В клубе было тихо. Алина пожелала максимально длинной пробки вечно опаздывающему диджею. У нее раскалывалась голова. Она расставляла по полочкам бутылки, привезенные двумя другими барменами на тележке из кладовки, и была готова вот так не спеша расставлять их целую смену, до самого утра, только чтобы не включали музыку и чтобы бар не наполнялся людьми.
Диджей наконец приперся. Маленький такой светленький пацанчик с веснушками. Алина всегда удивлялась, как он чемоданы с аппаратурой дотаскивает из машины. Вообще он на цыпленка похож. Желтенький весь какой-то. Сейчас опять прилипнет: "Алька, Алька, давай напьемся, пока не началось, ну давай!.."
- Давай, - неожиданно согласилась она и налила себе и ему по рюмке текилы. Может, хоть голова трещать перестанет. - Давай, малой, чтоб у нас сегодня подрались и клуб закрыли менты. И музыкой сегодня сильно не греми, ага? Чё-то штормит.
Клуб никто не закрыл, колбасились как положено до победного конца, диджей прыгал за пультом и выкрикивал какие-то глупости в микрофон. Бармены Паша и Вася в конце смены совсем развеселились, ржали и швырялись бутылками друг в друга.
- Что-то ты, мать, сегодня выглядишь помято, - сказал Вася, поймав бутылку, пролетающую над головой Алины. - Бурная ночь была, да?
- Ага, была, - кивнула Алина и повернулась к очередному посетителю.
- Паша, она нас игнорирует! Аль, пить будешь?
Она молча трясла шейкером и смотрела в одну точку.
- Эй, девушка, ты чего? - Паша подошел к ней и легонько шлепнул по заднице.
- Ничего, - обернулась Алина, - по жопе не бей, кавалеров отобьешь. Наливай, чё смотришь.
- Во, это наша Аля, - кивнул Паша и поймал запущенную в него бутылку текилы.
Они быстренько выпили, и Алине стало еще хуже. Вдруг она услышала выкрики диджея:
- Внимание! Хочу поздравить нашу супер-пупер-гиперактивную барменшу Алину! Она выходит замуж! Аля, я тебе желаю глобального семейного счастья и футбольную команду киндеров! Предлагаю всем срочно выпить за Алину!
У Алины все съежилось внутри. Вот придурок, опять колес пережрал. К бару посыпались все ее знакомые, и она с дежурной улыбкой начала принимать поздравления.
- Ах ты клизма! - подскочил справа Паша с бутылкой текилы. - Ни слова, ни приглашения, когда торжество-то?
- И кого ж ты так осчастливила? - подскочил слева Вася с бутылкой шампанского. - Убери свою текилу, зяма, тут случай исключительный, почти что летальный, ёмаё! Мать, и кого это ты так возненавидела, что согласилась ему жизнь поломать?!
- Доктор, мы ее теряем! Не пизди много, наливай давай!
Замуж так замуж. Алина закрывала бар. Проводив взглядом парней, покативших полную тележку в кладовку, она достала из нычки почти полную бутылку французского коньяка и положила себе в сумку. Сумка у нее большая и бесформенная, да и все равно при выходе никто никого не проверяет. Праздник так праздник.
Она спустилась к морю и села в холодный песок. Замуж так замуж. Вот двадцать семь скоро стукнет, чем я, бля, не невеста! Щас допьем - и жених найдется. Она отпила коньяк из горла, и внутри стало приятно и тепло.
Море шумело, волны приносили холодный воздух. Вокруг не было ни души. Алина ежилась и пила коньяк.
Скоро она перестала мерзнуть. Тепло разлилось по всему телу, и так хорошо стало, даже уходить не хотелось. Когда как следует рассвело и по набережной начали бегать пожилые спортсмены-жаворонки, Алине вдруг стало немыслимо себя жалко.
Черт ведь возьми! Шесть утра, суббота... Нормальные люди нежатся в теплых постелях, и никто под дулом пистолета не согласится сидеть на набережной, жопой в холодном песке, нажравшись коньяка до такой степени, что встать трудно... И еще эти живчики тут блять спортом занимаются... Замуж меня выдать решили, щас, ага...
С трудом отыскав черт знает где припаркованную машину, Алина забралась в нее и резко рванула со стоянки.
Дорога все быстрее бежала перед глазами. Игорь сидел рядом и смотрел на нее. Она не смотрела на него, а видела только дорогу, но точно знала, что он сидит рядом и смотрит на нее.
И она боялась с ним заговорить. Опасалась внезапного приступа нервозности: она очень устала.
- Давай ты поведешь, хорошо? - попросила Алина. - Я сейчас засну.
Удар, руль в грудную клетку, голова в стекло. Глаза заливало теплым томатным соком. Последним запомнилось то, что очень хотелось вдохнуть.
Каждый раз когда к ее кровати приближалось белое или зеленое пятно, она умоляла вытащить из ее груди руль. Алина плакала и умоляла. Пятно топталось около нее, кололо в вену и исчезало. Ненадолго все исчезало, потом снова туда-сюда мелькали пятна и очень мешал руль.
Дверь открылась. На этот раз пятен было два. Одно зеленое, другое цветное, белое с красно-зеленым.
- Доктор, я вас очень прошу... - начала она, и ее глаза начали наполняться слезами от жалости к самой себе. Но договорить ей не дали.
- Ей уже лучше, - сказал мужской голос по-английски, - но вам нельзя здесь долго находиться.
Потом раздались шаги, закрылась дверь. Цветное пятно подошло и встало рядом. Алина почувствовала слабый запах цветов и руку, берущую ее ладонь.