Мартынов взводит пистолет,
И русский падает Гамлет.
А может быть, великий Бог,
Его от худшего сберёг?

А мог ведь Лермонтов и спиться,
Иль "под балдою" застрелиться,
Или другое безрассудство,
На ниве пьянства и распутства!

Казну б растратил полковую,
В винт проиграв её вчистую! 
Лихие были офицеры, 
Шли до конца, не знали меры!

Иль полковую лошадь Маньку,
Гусары б  трахнули по пьянке,
И что б тогда  искусствоведы,
Вещали об авторитете?

Пути Господни непонятны,
И часто для людей невнятны,
А может, Лермонтов и Пушкин
Избегли худшей заварушки?

А если б Александр Сергеич,
На старости подался в геи?
Посмотрим чисто философски,
Примером Пётр Ильич Чайковский!

Зачем нам классик-педераст?
Уж лучше дам энтузиаст!
Почётней  пулю на дуэли,
Чем от херни какой в постели.

А ведь они могли по пьяни,
Изрядно так похулиганить,
Кого-то сбить на всём скаку,
Иль в драке проломить башку.

Потом бы вышло неудобство,
И застеснялось бы потомство, 
Ах как же ж так, да он злодей,
Сладкоголосый соловей!

Ведь оба были буйны нравом,
И скоры очень на расправу,
Кого-то "шлёпнул " на дуэли,
И чьи-то жёны овдовели.

И детки враз осиротели,
И ты повинен уж в расстреле.
А как же гений и злодейство?
А что потомство и судейство?

Из оппозииции к царю,
Могли б на службу к упырю, 
И при такой альтернативе,
Душить прекрасные порывы.

А так они ушли в зените,
Как говорится, битте-дритте!
Ни в чём плохом не уличёны,
Народной славой облечёны!

Погиб поэт, и взятки гладки, 
Зачем другие непонятки!
И может быть, что злобный рок.
Совсем не так уж и жесток?

Блажен, кто умер молодым,
Вся жизнь его - сплошной кильдым!
С улыбкой радостною Бог,
Его пускает на порог!