Мне понадобилось в архив. Архив в нашей редакции - комната проходная, соединяющая коридор с бильд-редакторами. Также архив на полставки подрабатывает переговорной, комнатой для совещаний, картинной галереей и прочими полезными помещениями. Иногда здесь можно найти лишний стул или забытую печенюшку. Но только здесь лежат, аккуратно связанные бечевкой, покрытые пылью и истрепанные по краям, по два экземпляра каждого выпуска наших газет.
Из остальных мест газеты выбрасывает наша бдительная уборщица Надежда Эдуардовна. Впрочем, она выбрасывает не только газеты, а все, до чего дотягивается, включая дорогие туфли и именные авторучки. Кто-то однажды оставил на работе свеженькое свидетельство о браке... Такого быстрого развода еще не видела Москва.
Ну так вот, иду я в архив... В архиве, несмотря на середину рабочего дня, темно. Вдалеке у бильдов горит свет. И еще на подступах к нужному этажу, на лестнице, меня поразил богатырский храп. В архиве кто-то спал. Судя по звуку, не меньше Ильи Муромца или сказочного слонопотама, о котором мама рассказывала мне в детстве. А, может, и оба. Бильды ходили на цыпочках и старались не дышать, телефоны перевели в беззвучный режим и отвечали шепотом, явно вызывая раздражение у звонивших.
Крепкий сон неизвестного Ильи вызывал черную зависть - он спал глубоко, сладко, и снились ему, в соответствии с окружающей обстановкой, летние поля Родины-матушки, румяные девки с хлебом и солью, а также волюшка-воля... Или еще что похожее: соленый огурчик с граненым стаканчиком, победа над татаро-монгольским игом или пройденный, наконец, последний уровень "Blade and Soul". Не знаю. Но от зависти захотелось немедленно щелкнуть выключателем и зажечь свет. А лучше пожарную сирену. Но дохленький в общем-то инстинкт самосохранения почувствовал нешуточную угрозу, и жажда жизни возобладала. Помявшись у входа, зажечь лампы я не решилась. Не так уж это и срочно было, потом посмотрю.