Аннотация: Как-то однажды я оказался между двух зеркал. Это зрелище настолько поразило меня - шутка ли, оказаться крохотной единцей в бесконечности своих отражений!.. Так родилась идея этого рассказа.
Пирамида Богов
Отвечая на вопросы своих почитателей, молодой талантливый писатель Олег Данилевский неизменно подчеркивал: автор - этот же Всевышний, создающий собственные миры и населяющий их причудливыми созданиями. Одним словом - Господь Бог, или что-то наподобие его подмастерья. Разница, по мнению Данилевского, заключилась лишь в том, что в отличие от Творца, писатель способен повелевать героями не в реальной жизни, а на страницах своих произведений. Но и это не так-то уж и мало.
Сидя весенним вечером перед монитором, Создатель миров Данилевский дописывал очередной рассказ из цикла "О, времена! О, нравы". Согласно контракту с редакцией областной газеты "Литературная жизнь", Олег обязан предоставлять по одному рассказу на тему быта и повседневности современного общества в каждый из номеров до конца года. То есть всего - двадцать произведений.
На этот раз Олег обыгрывал историю человека, не имеющего никаких моральных и душевных ценностей. Главный герой вышел жестоким и эгоистичным молодым человеком, надсмехающийся над религией, равнодушный к возвышенным чувствам, и стремящийся лишь к удовлетворению своих животных желаний.
Весьма современно! Читателям непременно должно понравится, - думал Олег, стуча по клавишам и попыхивая сигареткой, зажатой в уголке рта. Данилевский весьма тонко чувствовал изменения, протекающие в читательской среде. Возможно поэтому каждый его рассказ был актуален и своевременен.
Он был коммерческим автором и не стеснялся этого. Каждой книге - свое время! Эту простую, но вечную истину Олег вбил в свою голову, еще учась на первом курсе журналистского факультета. Некоторые его коллеги пытались доказать обратное, приводя в пример немеркнущую классику Шолохова, Куприна, Достоевского... В таких случаях Данилевский отвечал просто:
- А ну-ка, признайтесь, братцы, кто из вас прочитал хоть одно произведение того самого Шолохова, Куприна, Достоевского?
В девяти из десяти случаев ответом ему было пристыженное молчание.
Были и те, кто неустанно повторяли имя Пушкина и Шекспира, не забывая при этом поднимать на максимальную высоту руки, намериваясь этим жестом передать все величие, заключенное в названных именах.
Олег разворачивался и уходил. Он не считал нужным переубеждать тех, кто томился в плену собственных стереотипов. В пучинах Интернета он находил сотни сегодняшних пушкиных, шекспиров и байронов. Так уж случается, что не всем современным поэтам суждено стать известными, как Гомеру, Вергилию или Данте... Возможно, они родились не в то время, когда и конкуренция была поменьше и грамотных людей относительно немного... А сейчас даже любовь к поэзии уступила страстям по DVD и плюгавым песенкам вроде: "Ты целуй меня везде - 18 мне уже"...
Совсем недавно Олег пришел к выводу, что двадцать первый век - время отрицательных героев. Если раньше люди восторгались подвигами и благородными деяниями остроумных персонажей, то сегодня в каждом положительном герое, читатель видит подвох. Как так получилось, Олег не знал и мог только догадываться. Быть может, "подсобили" голливудские боевики, показывающие настолько омерзительно бело-пушистых героев, что рядовой зритель втайне переживал за злодеев и горько сожалел о потерянном времени, когда "хороший парень" по традиции произносил ключевую фразу, нечто вроде: "Astalavista, baby!".
А может причина в столь полярной перемене вкуса - более проста и тривиальна. Окружающая действительность никак не указывала о наличии хоть чего-то благородного и безвозмездного в наполненной излишней суете жизни. Поэтому книга, рассказывающая о налоговом инспекторе, выигравшем в лотерею миллион долларов и передавшем всю сумму в детский сад, вызывала, по меньшей мере, усмешку... Или желание набить автору морду.
Значит, - решил Данилевский, - Настало время плохих парней!
А меж тем главный герой Данилевского отбыл тюремное заключение, с трудом устроился охранником на какой-то захудалый склад, но уже через неделю был уволен за пьянку. Затем Олегу пришла на ум идея внести в повествование диалог между главным героем и священником, в котором представитель церкви предпримет попытку изменить мировоззрение отъявленного негодяя. Но прочитав наброски философского диспута, Олег посчитал данный отрывок надуманным: в реальной жизни человек, не признающий ничего святого, вряд ли даже посмотрит в сторону набожного гражданина. Но Творцам подвластно все: например, выделить неудачную часть текста и нажать на затертую от частого использования клавишу - Delete.
В конце концов, Данилевский решил, что оставлять такого бездушного героя живым - сущее преступление, и стал перебирать возможные варианты умерщвления негативного персонажа.
Наиболее удачной ему показалась идея о случайной автомобильной аварии, в которой читатель углядит длань самой судьбы, перерезавшей жизненную ленточку героя. Было бы неплохо посадить за руль автомобиля какого-то образцового инженера, отца четырех детей, и не имеющего вредных привычек... Таким образом, водитель станет невольным палачом рока и читатель с радостью воскликнет: "Справедливость восторжествовала!"
Палач судьбы, - Данилевский воткнул дымящийся окурок в пепельницу, - Звучит неплохо! Вполне сойдет для названия...
Детально описав эпизод о наезде, Олег распечатал рассказ на принтере.
Вечером того же дня, его жена Анна, которая, помимо своих супружеских обязанностей, была также первым критиком и вдохновителем начинающего Творца, ознакомилась со свеженьким произведением.
- И тебе нисколько не жалко этого бедолагу? - отложив бумаги, произнесла Анна.
- Это все, что ты можешь сказать о рассказе? - вопросом на вопрос ответил Олег.
- Хорошо, - Анна закинула ногу на ногу. Она знала как болезненно ее муж воспринимает критику в первые часы после написания очередного произведения. - Объясни-ка, в чем смысл этого рассказа с таким странным названием?
- Странным? - Олег привстал с кресла. - По-моему, неплохо. Преступников положено казнить, по-крайней мере, так было раньше. Вот и здесь и мы имеем классический вариант "Преступление и наказание", только в символическом представлении.
- Можно ли этого человека: любящего отца, верного мужа и честного служащего, называть "палачом"? Вряд ли он соответствует такой роли.
- Но это вовсе не означает, что порядочный человек не может случайно задавить прохожего, - доказывал Олег. - Тем более что этот прохожий сам виноват в происшедшем. Ты внимательно читала?
- Ладно, - нехотя согласно Анна. - Так в чем все-таки смысл?
- Неужели не понятно? - Олег едва не перешел на крик. - Жизнь сама выбирает, кто заслуживает право наслаждаться ею, а кто нет! Когда столкнулись два человека, жизнь делает выбор в пользу многодетного отца и труженика... Мерзавцам нет места под солнцем!
- Так может все же удержатся от таких радикальных мер по уничтожению негодяев?
- А как же от них избавляться, скажи пожалуйста? - Данилевский картинно сложил ладони, словно в молитве.
Анна на мгновение задумалась.
- Ну, можно придумать что-то позатейливей, - предложила она.
- Например?
- Скажем, злодей, находясь при смерти, может переменить свою точку зрения... Когда врачи будут бороться за его жизнь, перед его глазами пробегут все прожитые годы и он начнет сожалеть о своем легкомыслии. А потом...
- Довольно! - Олег вытянул руку ладонью вперед, останавливая монолог супруги. - Пойми, дорогая, "Палач судьбы" - это рассказ на тему: "О времена! О, нравы!", а не сценарий мексиканского сериала!
Вырвав из рук жены рукопись, Олег удалился в свой кабинет, не преминув громко хлопнуть дверью. Перечитав рассказ, Данилевский в очередной раз мысленно похвалил себя. Женщины может быть и действительно тонкие по своей натуре, - думал молодой писатель, извлекая из ящика стола дырокол, но когда дело касается банальной логики, они просто несносны. Как там говорил Пифагор? "Женщина, прошу тебя - не думай! Это ведь так ужасно!"
Тем не менее Анна не раз доводила мужу, что по части умозрительных заключений - она весьма ценный помощник. Однако в отношениях Олега и Анны нередко возникали щекотливые моменты, называемые профессиональными писателемя "противоречивость взглядов и характеров".
Подшив свежую рукопись, Олег подошел к окну. Далеко внизу покачивались кроны тополей, а проходящее рядом с высоткой шоссе как всегда было наводнено автомобилями. С такого расстояния Олег конечно не мог слышать звуки клаксонов и рев двигателей, но наблюдая за потоками мчащихся автомобилей, Данилевский невольно поежился.
Ему вдруг стало не по себе: он почему-то на миг поставил себя на место своего героя. Наверное, это довольно жутко - попасть под колеса автомобиля... как впрочем вообще лишиться жизни...
Корпя над остросюжетными произведениями, Олег никогда не скупился на детальнейшие описания ощущений человека, теряющего огромное количество крови, утопающего, умирающего от яда или решившегося на самоубийство. Данилевский прекрасно понимал: большая часть его читателей вряд ли узнает истинность его описаний на личном опыте, зато это придавало произведениям практически осязаемую реальность. Отправив своего последнего героя под колеса автомобиля, Олег только сейчас всерьез задумался, что испытывает человек, угодивший в автокатастрофу на самом деле. Теперь он несколько изменил свою точку зрения по поводу замечаний жены.
Но, вовремя спохватившись, Олег прогнал эти мысли прочь. Если его всерьез озадачила судьба героя, то это свидетельствует лишь о том, что рассказ выглядит взаправдашним и скорей всего будет одобрен главным редактором.
А в последнее время, надо сказать, отношения между писателем и главредом "Литературной жизни" складывались вовсе не так, как хотелось бы Данилевскому. Виной тому был один из рассказов Олега, повествующий о погрязшем в коррупции губернаторе. Суть рассказа сводилась примерно к следующему: криминальный авторитет заполучил кресло главы обладминистрации, но вместо того чтобы радеть во благо избирателей, он использует свою власть лишь для прикрытия своих темных делишек.
Оказывается весь чиновничий аппарат внимательно изучил сей рассказ, а кое-кто даже навестил главного редактора "Литературной жизни" Сергея Леонидовича Норликова. После этого отношения между редактором и писателем стали, мягко говоря, напряженными. Но контракт - есть контракт, и вскоре новые произведения Олега заставили Норликова если не позабыть о "криминальном губернаторе", то хотя бы реже вспоминать о том злополучном "шедевре".
Сам Данилевский, общаясь с редактором, как-то в шутку бросил:
- Надо же, писал обыкновенный остросюжетный рассказик, ни о чем не думал и тут вдруг нечаянно раскрыл всю правду о нашем губернаторе...
- Не понял, - вытаращил глаза Сергей Леонидович. - Что ты хочешь этим сказать?
- Сам того не желая, я написал пророческий рассказ, - улыбнулся Олег. - Вещий, так сказать!..
- Держал бы ты лучше рот на замке, умник! - приподнявшись в кресле прохрипел редактор. Он очень дорожил своим положением и явно не собирался провести остаток дней в качестве сельскохозяйственного обозревателя какой-то захудалой районной газетенки. - Держи рот на замке! - повторил он.
- А не то? - Олег старался оставаться невозмутимым.
- А не то у тебя появится отличный шанс почувствовать, что же на самом деле испытывают твои герои, скоропостижно покидая эту бренную жизнь! Уяснил?..
В комнату заглянула рыжая головка Анны.
- Олег!
- Да, - ответил он, не отрываясь от окна.
- У меня возникла одна идейка, - Анна подошла к рабочему столу супруга. - Думаю, тебе понравится.
- Если ты имеешь в виду горячий кофе, то я полностью с тобой согласен.
- Что если ты введешь в свой рассказ немного чувственности? - Анна уселась прямо на стол, скрестив длинные ноги.
Олег обернулся и с незамаскированным вожделением посмотрел на жену. Иногда он называл супругу "музой", а настоящий момент был как раз тем случаем, когда стоило обратиться к музе. Не столько за вдохновением, сколько в целях физической разгрузки после длительного времени, проведенного за компьютером.
- Чувственность? - протяжно повторил Олег, скользя взглядом по стройным ножкам Анны. - О каких чувствах может идти речь, когда мы имеем дело с человеком, отрицающим все созидательное?
- В том-то все и дело, - Анна щелкнула пальцами. - Твой герой выбрал темную сторону жизни: убийства, грабежи, пьянство и, конечно же, похоть. Было бы весьма поучительно, если бы через эту самую похоть он смог бы проникнуться симпатией, а возможно и любовью.
- Концовку рассказа я менять не буду! - отрезал Олег.
- В этом нет никакой необходимости, - Анна грациозно провела изящной кистью по огненным волосам. Олег, позабыв на мгновение о смысле разговора, сделал шаг к столу. -Любви, зародившейся в сердце героя, так и не суждено подарить ему счастье, поскольку он попадает под колеса машины! Но подумай только, как можно видоизменить финал! Герой испытывает влечение к вполне заурядной женщине, но в душе которой бушует буря страсти. Затем влечение переходит в безответную любовь, и чтобы добиться расположения своей возлюбленной, герой пытается в корне изменить свое отношение к жизни... Он делает массу подвигов и его любимая обращает-таки на него внимание, но тут из-за поворота выезжает автомобиль и... на этом конец. Ведь все в жизни должно происходить своевременно! Красиво, а?
Олег безо всякого сарказма захлопал в ладоши.
- Браво, Анна, браво! - Данилевский тут же смекнул: сюжет Анны имел серьезное преимущество, - если такой поворот событий по вкусу его бесценной супруге, то он непременно понравится и остальным женщинам, пристально следящих за его творчеством.
Данилевский ринулся к Анне, полный желания отблагодарить ее за столь своевременный совет.
- Ну, скажи, красиво? - Анна как бы невзначай распахнула халатик. - Красиво?
- Красиво, черт побери! - воскликнул Олег и заключил супругу в объятьях.
К утру следующего дня у Олега Данилевского была готова и распечатана новая версия рассказа. Он созвонился с Норликовым и договорился о встрече.
- Пожелай мне удачи, моя муза, - Олег дождался поцелуя своей жены и направился к лифту.
Выходя из подъезда на улицу, Олег в который раз пожалел, что его врожденная цветовая слепота, полученная в наследство от бабушки, не позволяет получить права на вождение автомобилем. Толкаться в трамвае он не любил: в последнее время Олег стал достаточно узнаваемым в городе человеком и всякий раз, когда Данилевский избирал для своего передвижения городской транспорт, находилось несколько человек, утверждавших, мол, у них имеется прекрасный сюжет для его нового произведения. Единственным выходом, способным разрешить транспортную проблему семьи Данилевских, была идея о записи на курсы водителей Анны. Однако Олег всякий раз откладывали разговор на эту тему, поскольку не скопил еще достаточных средств для покупки железного коня.
Майский воздух пьянил и поднимал настроение. Олег энергично зашагал к широкому шоссе. В черном кожаном дипломате покоилась рукопись, которой вскоре предстояло стать очередным гвоздевым материалом "Литературной жизни".
Олег взмахнул рукой, пытаясь "поймать попутку" и автоматически бросил взгляд на ручные часы: до встречи с Норликовым оставалось сорок минут.
Безрезультатно простояв с протянутой рукой некоторое время, Данилевский стал понемногу терять терпение. Как назло мимо не прошмыгнуло ни одно такси, а частники вообще не реагировали на голосующего мужчину. Олег чертыхнулся про себя и вновь поднес к глазам запястье. Через полчаса он должен быть в кабинете главреда!
Но вот невзрачный "москвич" перестроился в ближайший к тротуару ряд, и сбавил скорость. Похоже, кое-кто из водителей проявил снисхождение и собирается "подобрать" торопящегося Творца Олега Данилевского.
Однако неуклюжий "москвич" слишком резко замедлил ход и идущий следом джип вынужден был молниеносно затормозить. Громко завизжали об асфальт покрышки, и Олег явственно ощутил в весеннем воздухе запах паленой резины. Тем не менее, это не могло спасти джип от столкновения, и он продолжал двигаться по инерции. Водитель джипа отважился на отчаянный обгон, но насыщенный поток машин не позволял выехать на встречную полосу. И вдруг к ужасу Олега, джип выскочил на пешеходный тротуар, намереваясь обойти злополучный "москвиченок" с внутренней стороны!
Данилевский не успел среагировать и мгновение спустя пропечатался к бамперу джипа... Когда автомобиль все же остановился, Олег рухнул на гладкий асфальт. Вдалеке он увидел высотку, в которой жил. Ему показалось, что в окне, выходящем из его кабинета, выглядывает Анна. Затем его глаза закрылись и он окунулся в сладкую темноту...
- И вы желаете, чтобы я это напечатал? - Разлиевский бросил папку на стол. Глаза издателя не выражали никакой заинтересованности.
Впрочем, по личному опыту Валерий Орлов знал, что это еще ни о чем не говорит. Ведь от издателей вы никогда не дождетесь восклицаний типа "Эврика!", или "Это как раз то, что нам надо!". Всякий издатель, не пробившийся в авторы, пытается всем своим видом показать важность своего положения, что доставляет им невероятное наслаждение: судьба-то писателей в их руках!
- Вы заказывали рассказ о капризах судьбы? - вопросом ответил Орлов. - Так вот по-моему "Палач судьбы" - наилучшее воплощение данной темы. Хотя, решать все-таки вам.
Разлиевский как-то неопределенно пожал плечами и потянулся к коробке сигар, лежащей на журнальном столике.
Этот с виду угрюмый, морщинистый, человек выступил продюсером проекта "Антология стильного рассказа". Занимаясь издательской деятельностью более двадцати лет, Разлиевский недавно пришел к выводу, что интерес населения к книгам постепенно ослабевает. Нынешние книголюбы уже не те интеллектуальные граждане, читающие перед сном, и всей семьей обсуждающие последнюю работу того или иного автора. Современный читатель уже не рискует углубляться в изучение объемистого романа, к тому же если фамилия автора ни о чем ему не говорит. Сейчас в ходу были коротенькие рассказы и остросюжетные новеллы. Так родилась идея о выпуске многотомной серии "Антологии стильного рассказа". Разлиевский собрал под свои знамена мало-мальски удачных молодых писателей и выдал каждому тему для будущих рассказов. К счастью, первый же том "Антологии" разошелся большим тиражом и книжные магазины требовали новый выпуск.
- В принципе - злободневно, - выпуская изо рта густой дым, наконец промолвил Разлиевский.
- Мне особенно понравился тот момент, где главный герой за день своей до своей смерти рассуждает о перспективе оказаться под колесами автомобиля, а на утро попадает в автокатастрофу, - Орлов попытался направить внимание на отдельные моменты произведения.
Разлиевский с отрешенным видом изучал потолок, рассматривая его белую гладь сквозь клубы рассеивающего дыма.
- Не задумывались ли вы, уважаемы Валерий, какие мысли возникнут у простого человека, прочитавшего ваш рассказ?
- А что тут думать? - надо признать вопрос издателя немного озадачил Орлова. - Это произведение о прозаике, написавшем рассказ про человека, отрицающего все благородное. В конце концов, автор решается уничтожить своего героя путем автомобильной аварии, но в тот момент, когда он уже отправился доставить рукопись в редакцию - сам гибнет в результате дорожно-транспортного происшествия. Судьба - это не игрушка для человека, а совсем наоборот! Вот какие мысли должны зародиться у обывателей после знакомства с моим произведением.
- Хорошо, - Разлиевский вдруг улыбнулся. - Я думал примерно тоже самое. Но необходимо сгладить некоторые шероховатости.
Орлов кивнул.
- Негоже чтобы писатель становился жертвой собственно сюжета, - Разлиевский нежно положил недокуренную сигару в бронзовую пепельницу. - Эдак, наш мир давно бы лишился больше половины писателей.
- Но вся соль именно в...
- Я еще не закончил, - издатель предостерегающе поднял руку. - Да, автокатастрофа должна иметь место, но ваш герой... как бишь, его звали?
- Олег Данилевский, - напомнил Валерий.
- Так вот, ваш Данилевский должен выжить после аварии и задуматься о происшедшем. Он может узреть в случившемся высшие силы и задуматься над тем, чтобы переписать свой рассказ, а значит оставить в живых своего незадачливого героя... или даже перевоспитать его. Но этому не суждено произойти, так как обозленный губернатор, оказавшийся на самом деле криминальным элементом и точившем на Данилевского зуб, наймет киллера для устранения неугодного писателя, - Разлиевский сделал небольшую паузу, очевидно обдумывая сказанное. - Вот тогда ваш Олег Данилевский в точности повторит судьбу своего героя.
- Гениально! - не удержался Орлов. Видать, Разлиевский и впрямь неплохо разбирается в коммерческой литературе.
- Вы назвали свой рассказ "Пирамида богов", - напомнил издатель, - Внесите коррективы и ваш заголовок обретет более реальный смысл.
- Непременно, Артур Львович, - пробурчал в ответ Орлов. - Непременно...
- Вы, голубчик, должно быть, родились в рубашке, - произнес вкрадчивый голос.
Олег раскрыл глаза и увидел склонившегося над ним седовласого старца в белом халате.
- Где я? - Данилевский попытался сесть, но тяжесть в ногах не позволила ему оторваться от постели.
- Не так резво, голубчик, - улыбнулся пожилой мужчина. - Поберегите силы.
- Что со мной? - в голосе Олега чувствовались нотки паники.
- Все в порядке, - старик в белом халате попытался погладить руку Олега, но Данилевский поспешно одернул ее. - Вы в больнице, в травматологическом отделении.
- Где моя рукопись? - спросил Олег, моментально вспомнивший все детали произошедшего.
- Рукопись? - это слово явно озадачило доктора. - Какая рукопись?
- Мой рассказ. "Палач судьбы".
Врач наморщил лоб, и не найдя ничего лучшего, произнес:
- Отдыхайте, голубчик, отдыхайте...
- Что со мной? - Олег не мог пошевелить ногами. В его мозг внезапно впилась мысль, что их ампутировали.
- Вы - везучий человек, - улыбнулся доктор. - Их такой передряги вряд ли кто-то выходит живым. Вы же умудрились сломать обе берцовые кости, но остались живы. Имеется также незначительный ушиб грудной клетки и сотрясение мозга, но это не самое страшное, что случается после наездов. Кстати, завтра к вам зайдет следователь. По-моему водитель, нарушивший правила, крупно влип!
Прошло две недели. Олег не мог понять, как сумел выжить в той чудовищной аварии. Ему казалось, что он чувствовал смерть, хотя и понимал, насколько странно звучит это немыслимое утверждение. Данилевский пришел к пространному выводу: его вернул к жизни вовсе не врач. Кто же тогда?
Олег в очередной раз подумал о своем последнем рассказе. Рукопись исчезла, но рассказ сохранился на жестком диске. Правда, теперь Данилевскому собственный сюжет не казался таким уж безупречным и интригующим. Надо же! Он едва не повторил "подвиг" своего героя!
Что там говорила Анна? Спасти героя через любовь? На этот раз я должен обязательно поступить как сказала Анна . Нет ничего романтического в автомобильных катастрофах... В конце концов, хэппи-энд не запорол еще ни одно произведение.
"Эх, поскорей бы выписали"... - Олег откинулся на мягкую подушку и принялся обдумывать, как переиграть сюжет.
Наконец наступил день выписки! Олег с помощью Анны ковылял на костылях к выходу. Напротив больничного порога стояла редакционная "Волга", а рядом томился в ожидании Норликов. Он перекидывался словечками со своим водителем и то и дело поглядывал на часы.
Скользкий кафель, выстилающий пол, едва не угробил Данилевского: ножка костыля соскочила и если бы не верная супруга, то молодой автор распластался бы на полу.
- Ну и рискованная же профессия у нас, писателей! - Олег попробовал пошутить.
Олегу, конечно же, было невдомек, что на крыше соседнего здания засел снайпер и уже битый час разглядывает в оптический прицел стеклянные двери больницы. Он ожидает появления человека с костылями.
Данилевский оказался на улице. Позабытый свежий воздух вскружил ему голову и Олег был вынужден остановиться. Это был прекрасный момент для выстрела.
Пуля легко вошла в грудную клетку, но Данилевский даже не покачнулся. Его обуяло уже знакомое чувство смерти и он... улыбнулся. Олег уже не слышал крика ужаса Анны и не видел, как к нему подбегает Сергей Леонидович Норликов...
- Так, - пробубнил себе под нос Орлов, - А теперь дату и отправим на печать...
Через секунду уже жужжал струйный принтер, выплевывающий распечатанные листки.
- Все как требовал Разлиевский, - Орлов выключил компьютер и весело подмигнул своему отражению в потускневшем экране монитора. - С очередным гонораром тебя, парень!
В окно назойливо пробивался солнечный луч, столь редкий в зимние утро, и Валерий понял: за работой он провел всю ночь. Орлов одним глотком допил остывший кофе и отправился в ванную.
Через полчаса он схватил папку и покинул квартиру. Торопливо семеня к гаражу, Валерий извлек из кармана пальто мобильный телефон и набрал номер Разлиевского:
- Артур Львович? - Валерий прижал трубку к уху. - Уже еду.
- Жду, - ответил надменный голос на другом конце, после чего послышались короткие гудки. Разлиевский как всегда был немногословен.
И вот роскошный "вольво" Орлова колесил по проспекту.
На этот раз издателю непременно понравится, - витало в голове Валерия. Он даже всерьез подумывал выставить свой рассказ на государственный конкурс. Главное - протолкнуть его в "Антологии"...
Впереди показался автобус, стоящий суть ли поперек проезжей части. Из него выходили взволнованные люди. По всей видимости, небольшое дорожное происшествие...
Орлов выругался и нехотя надавил на педаль. Его всегда послушный "вольво" продолжал двигаться!
- Что за... - Валерий вдавил педаль тормоза до упора! Тщетно!
Его автомобиль продолжал скользить с бешеной скоростью, направляясь к застрявшему автобусу. Гололедица на дороге ускоряло неизбежное столкновение
- Проклятие! - успел выкрикнуть Орлов перед тем как раздался звон стекла...
Последней его мыслью оказалась просьба к невидимому автору - если некий Творец где-то пишет рассказ о нем, то пусть окажется снисходительным. Для себя Валерий уже решил - если выживет, то непременно воскресит своего героя Данилевского! И плевать на Разлиевского!..
Эпилог
- И вы считаете это гуманным произведением? - Директор издательства насупил брови.
- Я считаю это - интересным произведением, - ровным голосом ответила двадцатипятилетняя Елена, автор обсуждаемого труда.
- Одного героя вы укокошили автомобилем, другого - подстрелили, третьего - вновь впихнули в катастрофу!..
- Все правильно, - кивнула девушка. - Рассказ ведь зовется "Пирамида богов"...