Аннотация: Российский спутник засек "странный" сигнал над Болгарией. Что это могло быть? Над этим вопросом вскоре предстоит задуматься сейсмологической экспедиции, активистам тоталитарной секты, западным политикам и спецслужбам.
ПОСЛАНИЕ
Автор выражает благодарность и признательность за консультативную помощь: болгарским археологам Франко Костову и Михаилу Рандалову, астрофизику Серегею Остроущенко, геологу ОГУ им. Мечникова Наталье Шатохиной, ведущему сейсмологу Одесской областной сейсмической станции Петру Коновалову, биофизику Херсонского госуниверситета Александру Дегтяреву и председателю Одесского болгарского общества Василию Кисе.
ЧАСТЬ 1
АНОМАЛИЯ
Болгария,Южные Родопы
Говорят к горам нельзя привыкнуть. Геологи и альпинисты убеждены: монументальный вид заснеженных пиков и скопление скал обладают целительным свойством, оттого и приятно глазу, созерцающему чудеса Великой Природы. Сколько времени не проводи в горах, взбираясь на труднодоступные вершины или исследуя сталактитовые пещеры, все равно не проходит чувство благоговения перед каменными свидетелями бытия...
Однако Дженаро Трамболла придерживался иного мнения. Вся поэзия по отношению к горам выветрилась из его души еще на последнем курсе университета и освободившееся место заняла наука. С тех пор горы он воспринимал как объекты свой работы. И, надо сказать, работа была не из благодарных, поскольку профессия, выбранная Трамболлой почти четверть века назад, именовалась сейсмолог. В последнее время, при ужесточении требований ООН по краткосрочному прогнозированию землетрясений, сейсмологам приходилось несладко: их всякий раз обвиняли в шарлатанстве, когда в результате тектонической активности матушки Земли превращались в руины целые города. После крупнейшего индонезийского землетрясения в декабре две тысячи четвертого года, итальянский ученый, доктор геолого-минерологических наук Дженаро Трамболла вынужден был отказаться от работ по геоакустике, которыми он занимался в течение последних трех лет и сосредоточиться на проблеме прогноза землетрясений.
Итальянец первым поднялся на очередной кряж, вставший на пути экспедиции, и оглядел окрестности. Перед ним раскинулись разновысотные шпили болгарских Родоп во всей красе. Крутобокие горы были покрыты девственными лесами, небольшие озера манили своей голубизной, нависшие облака отбрасывали неровные тени на серую поверхность гор. Впрочем, Трамболла, не обращая внимания на остальных участников экспедиции, залюбовавшихся горным пейзажем, сбросил свой рюкзак и уселся на нагретую весенним болгарским солнцем поверхность холма. Достав из нагрудного кармана походной куртки круглое зеркальце и короткую расческу, Трамболла принялся приводить в порядок курчавую черную бороду, растрепанную горным ветром.
- Не перестаю удивляться вашему безразличию, коллега, - рядом с итальянцем присел Олег Ковальчук, российский геолог. - Кругом такая красота, а вы кроме собственной бороды, ничего не видите.
- А что тут смотреть? - Дженаро обвел расческой окрестности. - Я все это видел, друзья. В Альпах.
Дженаро изъяснялся на английском хуже всех в экспедиции, поэтому предпочитал короткие несложные фразы.
Посчитав свой ответ исчерпывающим, Трамболла вернулся к бороде.
- В каждой горной системе есть что-то свое, особенное, - Ковальчук вынул из бокового кармана рюкзака флягу с какао и сделал пару глотков. - Поэтому Альпы - Альпами, но мы сейчас в Родопах...
- Да оглянитесь вокруг, старина, - буркнул Трамболла. - Лиственные и хвойные леса на пологих склонах, тот же воздух с легким запахом озона... А вчера мы и вовсе наслаждались субальпийскими лугами и кустарниками. Горы есть горы, говорю... К тому же именно горы представляют опасность для человечества. Уж вам не знать об этом... Все эти деформации земной коры, в результате чего рождаются горы, могут изрядно подпортить жизнь людям.
Со скоростью пулемета выпалив эту тираду, итальянец воззрился на Ковальчука. Однако сорокалетний профессор всего лишь пожал плечами, он был на одиннадцать лет моложе своего западного коллеги и знал, что в полемике, как правило, уступает младший. Олег небрежно провел рукой по зачесанным назад русым волосам и улыбнулся одной из своих самых ехидных улыбок:
- Не любить горы из-за опасений землетрясений, все равно, что избегать моря, так как на нем иногда бушует буря, - глубокомысленно заметил он.
Трамболла хотел было что-то ответить, но, завидев приближающуюся Алину Ярмолину, на которую было возложено руководство экспедицией, смолчал.
Алина Сергеевна Ярмолина была одна из немногих профессоров в России, получивших докторскую степень к тридцати годам. Эта незаурядная женщина отдавала себя целиком науке, игнорируя такие жизненные стремления, как семейный уют и ежегодный отпуск, проведенный на берегу Черного моря. Не зря подчиненные за глаза называли ее "бессонной стервой", поскольку она сутками могла корпеть над данными сейсмологических станций и неделями не покидать лабораторий Международного института теории прогноза землетрясений и математической геофизики РАН, в котором трудилась последние полгода. До этого Алина Ярмолина плодотворно проработала на Камчатке, где ее методика краткосрочного прогноза землетрясений с реальным "временем тревоги" менее месяца получила практические доказательства. После этого о Ярмолиной заговорили по всему миру. Ее желали видеть на научных конференциях и симпозиумах, ее статьи публиковали в крупнейших научных журналах мира, приглашали работать в Японию, Австралию и Южную Корею. Однако из всевозможных перспектив, подстерегающих на каждом шагу, реальными оказались две: защитить диссертацию и удостоиться звания члена-корреспондента Российской Академии Наук. Затем на какое-то время лицо этой обаятельной женщины исчезло с обложки геологических журналов, и о ней стали мало-помалу забывать. Однако Ярмолина вовсе не прекращала исследовательской работы и на очередной конференции Европейского геофизического союза в Вене представила ошеломительный доклад на тему вычислительной сейсмологии. Сообщение Ярмолиной имело если не эффект разорвавшейся бомбы, то противотанковой гранаты уж точно. По наблюдениям россиянки угроза землетрясения нависла над Балканами. Причем, зоной риска по уверениям Ярмолиной являлись не горы Стара-Планина, где землетрясения не редкость, а Родопские горы на границе Болгарии и Греции.
Что и говорить, вся Европа была обеспокоена, и не брать во внимание заявление Ярмолиной было нельзя, слишком уж внушительный факт стоял за ее спиной: экспериментальные доказательства на Камчатском сейсмическом полигоне. ЕЭС отреагировал незамедлительно: решением сессии Европарламента была создана комиссия по "всестороннему изучению сейсмической активности Родопоских гор, в связи с возможным землетрясением". Одними из первых действий данной комиссии стало решение об отправке сейсмологической экспедиции в Родопы, которая, базируясь на комплексных методах предугадывания землетрясений, выдаст объективный доклад о возможном времени, месте и силе потенциального землетрясения.
Подыскивать руководителя сейсмологической экспедиции долго не пришлось. Почти единогласно члены комиссии проголосовали за кандидатуру Ярмолиной. За ней оставили право включить в состав экспедиции трех человек по своему усмотрению, и Алина Сергеевна остановила свой выбор на профессоре МГУ, возглавлявшего геологической факультет Олеге Ивановиче Ковальчуке, с которым нередко консультировалась в вопросах геологии. Вписала Алина и кандидата физико-математических наук сейсморазведичка Альберта Гофмана. С Альбертом Алина работала какое-то время в Петропавловске-Камчатском, покуда Гофман не перешел в нефтяную компанию "ТНК". Однако конфликтный сейсморазведчик и там не задержался надолго. Последнее время он посвятил себя теоретическому проектированию, работая на несколько научно-исследовательских институтов. Не забыла Алина и о Ирине Северной, известном биофизике, пристально изучавшей жизненные циклы насекомых и земноводных в посткатастрофических условиях.
Помимо россиян в состав экспедиции вошли: итальянский сейсмолог Дженаро Трамболла, немногословный англичанин Говард Уайднер, специализирующийся на геофизике, инженер Ларс Мейнер из Германии, обеспечивающий радио- и спутниковую связь, а также болгарские специалисты: минеролог Иван Николов из Софийского университета и геолог Ненко Велков, выполнявший также функции проводника.
- Через пять километров мы подойдем к месту стоянки, - ровным голосом произнесла Алина Ярмолина. - Ненко говорит, там имеется прекрасная сталактитовая пещера и удобное место для лагеря. Так что пару часов придется потерпеть...
Трамболла тихо вздохнул, но подниматься не спешил.
- У меня была прекрасная возможность отказаться от этой бредовой идеи - экспедиции вглубь Родоп, - то ли пожаловался, то ли просто поделился своими воспоминаниями итальянец. - Шататься по горам не такая уж приятная процедура для пятидесятилетнего человека.
Бородатый сейсмолог поднял голову, чтобы увидеть выражение лица россиянки, но обворожительная улыбка женщины прекрасно маскировала иные проявления чувств.
В свои тридцать лет Алина сохранила моложавое, можно сказать, девичье лицо. Каждая черта ее внешности таила в себе художественную красоту, и отлично гармонировала с общим обликом. Тонкие дуги изогнутых бровей безукоризненно сочетались с большими серо-небесными глазами, а пухлый бантик алых губ великолепно смотрелся на фоне вздымающихся щек. Не зря операторы, работающие на ее пресс-конференциях, так часто любили "брать ее крупным планом"...
Однако частная жизнь Алины, не взирая на идеальные параметры внешности, шла не совсем так, как того хотелось бы самой Ярмолиной. Производственных романов она избегала, а для каких-либо серьезных отношений с мужчиной со стороны, просто не оставалось времени. Алина нередко подшучивала над собой, называя свой институт по теории прогнозирования землетрясений "ревнивым любовником"...
- Пять минут на отдых, затем топаем дальше, - отрезала Алина, глядя сверху вниз на Трамболлу и не забыв жгуче улыбнуться.
- И откуда в вас, русских, столько энергии? - пробурчал Трамболла, протягивая стоящему рядом Ковальчуку руку, чтобы тот помог подняться.
- А мы их черпаем в горах, - пошутила Алина. - Их у нас на всех хватит: Урал, Кавказ, Алтай... Горы делятся с нами своей таинственной силой. Правда, Олег?
Ярмолина перевела взгляд на загорелое лицо Ковальчука.
- Это так, - кивнул геолог. - Об этом в свое время даже Бажов писал. Не знаю, Дженаро, знакомы ли вы с его "Хозяйкой медной горы"?
Трамболла поднял вверх обе руки, словно отгораживался от российских ученых.
- Смените тему, умоляю вас, друзья! С меня хватает одного только вида этих серых исполинов. Поэтому разговаривать я предпочитаю о чем-то другом.
- Как знаете, - Алина пожала плечами и бросила взгляд на часы. - Кстати, пять минут уже истекли. Выступаем.
Ковальчук и Трамболла проводили взглядом высокую точенную женскую фигуру.
- Она нас доконает, - проворчал итальянец, закидывая за спину рюкзак.
- Может быть. Но любой приказ из уст этой женщины, лично я выполняю с удовольствием.
"Прекрасная сталактитовая пещера" оказалась черной глубокой норой в невысокой горе. Из нее веяло морозом и каким-то влажным запахом.
- В девятнадцатом веке эта пещера служила убежищем для гайдуков, боровшихся с турками, - шестидесятидвухлетний Ненко Велков снял с глаз очки, и бережно протер их байковым платком.
- Верно, боровшихся, - поддакнула Ирина Северная. - До тех самых пор, покуда русская армия не положила конец османам.
- Это так, - не отрицал Велков. - Но даже русские воины брали в проводников болгарских гайдуков.
- Сейчас почти та же ситуация, - вставил Ковальчук. - По Болгарии вновь путешествуют русские, и их ведет болгарский проводник.
- Но-но, - откликнулся подуставший Ларс Мейнер, - Кроме русских и болгар тут есть кое-кто еще. Не так ли, Дженаро?
Итальянец напряг мимику и взметнул вверх густые брови: мне то, что до всего этого, дескать?
- Ставим лагерь, - Алина облюбовала небольшую естественную площадку, усыпанную мелким камнем. Место для бивака всегда выбирала она.
- Так и сделаем, - согласился Велков. - Думаю, канистры с питьевой водой мы могли бы поместить в пещеру, температура в ее чреве падает до пяти градусов по Цельсию.
Ненко поспешил к своему земляку Ивану Николову, отставшего от основной группы в виду того, что его студенты, выполнявшие в основном функции лаборантов и носильщиков, делали геодезические замеры.
Велков был самым старшим в экспедиции. Вопреки здравому смыслу этот добродушный болгарский геолог с громадной лысиной, окруженной редкими некогда черными, а ныне седыми волосами, с годами все чаще отправлялся в горные походы. Его ровесники если и проявляли активность, то это в основном выражалось копанием в цветочном саду или воскресными рыбалками. Велкову же были безразличны любые виды домашней работы, бесконечные сериалы, старческие посиделки в парке и футбольные матчи. Его притягивали горы. Они его тянули совсем не той монументальной мощью, что видел в них Марко Поло и не той силой, которой так умилялся упомянутый Бажов. В горы Велкова толкала таинственность. А Родопским горам есть что скрывать, уж это Велков знал точно. Загадочные туннели, выбитые в горных породах, странные, до сих пор нерасшифрованные древние надписи на скалах, сонмы сокровищ, упрятанные ханами Великой Болгарии... Вот что бередило ум этого приземистого человека.
Когда палатки были поставлены, в казанках походной кухни булькала ароматная жидкость, а уставших мулов, перевозивших самый тяжелый груз, напоили, Алина вызвала к себе научный состав экспедиции.
Рабочие заседания всегда проходили в ее отдельной палатке, и это случалось всякий раз, незадолго до ночевки.
Ярмолина собрала длинные каштановые волосы на затылке и закрепила их парой декоратоивных спиц. Как каждая женщина, у которой выкроилось свободное время, Ярмолина посвящала его уходу за собственной внешностью. Вне зависимости, где она находилась, Алина всегда требовательно относилась к своему облику. Ей было не все равно, как выглядит она на людях. Поэтому косметику Алина всегда держала при себе. Неважно в чем: в дамской сумочке или в объемистом рюкзаке.
Первым полу палатки приподнял немецкий инженер Ларс Мейнер. Алина не могла не заметить, как подолгу этот компьютерный гений задерживает на ней взгляд, а во время переходов старается держаться поближе. В этом не было ничего удивительного, Алина в принципе привыкла к недвусмысленным взглядам, коими пронизывали ее мужчины, но в условиях экспедиции это отвлекало от работы.
Мейнер по-турецки скрестил ноги, усаживаясь подле разборного столика. Казалось, специалист из Германии всем своим видом пытался опровергнуть устоявшееся мнение, согласно которому все немцы - чрезвычайно аккуратные и педантичные чистюли. Ларс обожал четырехдневную щетину, состоявшую из колючих рыже-седых волосков и, спадающие на плечи, взъерошенные под цвет щетины волосы. Его брюки имели засаленный вид, а во рту неизменно чавкала жевательная резинка. Поскольку запас провизии любой экспедиции ограничен, Алина нередко задавалось вопросом: как Мейнер умудрился набрать с собой столько жвачек? Впрочем, Ярмолина не исключала и мысли, что Мейнер изо дня в день пережевывает одну и ту же пластинку, пряча ее на ночь где-то за ухом...
- Когда это все закончится? - спросил Мейнер, просматривая разложенную на столике карту северных Родоп.
- Остался один пункт, - Алина извлекла откуда-то высокий термос и наполнила две металлические кружки. - Чай будешь?
Мейнер кивнул и в момент, когда Алина предавала ему кружку, наклонившись над столом, немец вперился глазами в вырез кожаного корсета, покрывавшего грудь россиянки.
- В восьмидесятые годы нас уверяли, что в двадцать первом веке в подобных экспедициях не будет смысла, - Мейенер отпил из кружки и зажмурился, до того горячим выдался чай. - Все сейсмопрогнозы будут осуществляться из космоса, и основываться они будут на фиксированном колебании Земли...
- Так и есть, - улыбнулась Алина. - Но вся беда в том, что накопленных за века знаний все равно не достаточно чтобы прогнозировать землетрясения, как скажем, тайфуны или продолжительные ливни... К тому же председатель комиссии говорил о комплексном подходе к изучению проблемы.
- Но вы же делали свое заявление о потенциальном землетрясении, даже не посетив Болгарии!
- Вы сами сказали: мы живем в двадцать первом веке, - напомнила Алина. - Если вам потребуется посетить какую-то библиотеку, вы уже не выходите из дома.
- Верно. Умные люди для этого изобрели Интернет.
- Однако, как известно, не только для похода по библиотекам.
- Да уж конечно, - усмехнулся Мейнер.
- Так вот, - продолжила Алина. - Мы еженедельно получаем сводки с многих сейсмических станций мира, плюс информацию с наших спутников и МКС. Полученная информация обрабатывается специальными программами, и конечный результат попадает ко мне. Дальше следует вторичная обработка на базе алгоритма Мn, после чего строится электронная трехмерная карта с "зонами риска". Но и это еще не все. Для подтверждения или опровержения очередного промежуточного заключения мы отыскиваем дополнительную информацию: геологическое состояние, сейсмоакустические исследования, расчеты сейсмических разведчиков, историческая сводка. Эти данные вновь обрабатываются, корригируется погрешность и только затем по отношению к полученным показателям применятся алгоритм М6, успешно апробированный на Камчатке, и лишь после всего этого делается окончательный вывод. В данной ситуации все так и было. Осталось все проверить на практике. Поэтому-то мы и в Болгарии.
- А что такое М6? - уточнил Мейнер. Во время переходов он не раз слышал это выражение, встречавшееся в разговоре Олега Ковальчука и Алины, но суть фразы не понимал.
- Алгоритм М6 положен в основу методики по краткосрочному прогнозу землетрясений в реальном времени. М6 - это сокращенно: магнитуда больше либо равна шести.
- То есть с ее помощью вы пытаетесь предсказать землетрясения, сила которых будет около шести баллов по шкале Рихтера?
- Не совсем. Магнитуда это мера величины землетрясения и определяет колебание грунта. Что же касается шкалы Рихтера, то это своеобразная классификация землетрясений по магнитудам, основанных на оценке энергии сейсмических волн.
- Достаточно, - подытожил Ларс. - Для меня это все одно китайская грамота. Никогда не любил научных терминов.
В этот момент в палатку вошли Олег Ковальчук и Ирина Северная.
- Чаю? - любезно предложила хозяйка палатки.
Земляки кивнули и заняли места рядом с Мейнером.
- А ты, Ларс, как всегда первый, - Ирина Северная повернулась к инженеру.
- У нас, компьютерщиков по иному нельзя, - Мейнер запрокинул голову, выливая остатки чая в глотку. - Кто первый получает доступ к информации, тот повелевает миром.
- Наверное, это болезнь всех немцев, - улыбнулась Ирина. - Искать власти над миром...
- Неправда. Об этом мечтают все народы. Только мы в этом вопросе искреннее остальных.
- Что ж, хотеть невредно.
Ирина была весьма словоохотливой и веселой женщиной. В свои сорок два года она достигла всего, чего только можно было желать: ученая степень, около десятка, постоянно переиздававшихся научных книг, брак с депутатом Государственной Думы и личный лабораторный комплекс, о котором грезят биофизики всего мира. И все же она согласилась участвовать в этой экспедиции, где существует проблема с принятием ванн и в меню не отыщется лангустов. Однако Ирина дала согласие, ибо ежедневная рутинная жизнь, заключавшаяся в бесконечных экспериментах и чтением лекций в университете, действовала угнетающе. Спасаясь от депрессии, она расценила предложение Ярмолиной как спасательный круг, брошенный в море обыденности.
Ирина Северная держала себя в форме и выглядела намного моложе своих лет. Она носила броскую мальчиковую прическу, не забывая раз в год делать милирование волос, и умудрялась сохранять круглое, немного полное лицо без видимых морщин. Со студенческих лет к ней приклеилось прозвище "душа компании" и по прошествии двадцати лет Ирина не перестала соответствовать этому эпитету.
Джузеппе Трамболла, Альберт Гофман и Говард Уайднер прибыли позже.
Лишенный чувства такта итальянец, не церемонясь, самостоятельно наполнил себе чашку и плюхнулся на мягкий матрас. Гофман сел рядом. От чая он отказался.
Уайднер, отличающийся немногословностью и отсутствием эмоций молча занял место в углу.
Английский геофизик производил впечатление замкнутого скучного человека и вовсе не собирался разрушать сложившиеся у остальных членов экспедиции мнение. Этот худощавый гражданин Великобритании с длинным ровным носом посередине удлиненного лица вел себя так, словно их путь проходил не по живописным горам Болгарии, а по кругам Ада.
Вот уже пятнадцать лет Уайднер работал в Гринвичской обсерватории и слыл заурядным трудоголиком. Какое-то время он даже имел статус "не выездного ученого", так как участвовал в нескольких секретных проектах министерства обороны Великобритании. Но это было давно и сейчас сорокапятилетний Уайднер нередко колесил по свету, пополняя достояния прикладной геофизики.
Последними явились болгарские ученые. Долговязый усач Иван Николов должен был проверить обустройство вверенных ему студентов и разбить ребят на смены ночного дежурства, поэтому и припозднился.
- У нас появилась проблема, - заявил Ненко Велков.
Все уставились на говорившего.
- Электрический генератор, подпитывающий портативную станцию SGD-SR вышел из строя.
- Причины? - коротко спросила Алина Ярмолина.
- Выясняются, но это займет какое-то время.
- Чем это нам грозит?
- Пока ничем, но если поломку быстро исправить не удастся, могут быть осложнения.
Трамболла забыл о своем чае.
- Я думаю, это не проблема, - высказался итальянец. - Насколько я знаю, то эта малогабаритная станция способна продержаться в дежурном режиме без подзарядки от ста сорока до двухсот восьмидесяти часов. А это более чем достаточно.
- Вы правы, - тихо сказал Велков. - Но, как вы верно заметили, коллега, это касается дежурного режима. Что же касается режима регистрации, то без подпитки станция протянет не более двух суток.
Это уже походило на проблему. Станция SGD-SR позволяла проводить многоканальные синхронные наблюдения в региональных сейсмологических исследованиях, и была незаменима в комплексном сейсмическом мониторинге.
- Придется перейти в режим экономии электричества, - высказалась Алина. - Генераторы, используемые для освещения лагеря и палаток надо использовать для подзарядки. Возможно, придется отказаться от генераторных ламп и использовать резервные газовые.
- Что ж, так и сделаем, - не возражал Велков.
- А что у нас со второй станцией? - спросил Ковальчук. - Я имею в виду "Диоген-Терра".
- Она в порядке, - кратко ответил Трамболла.
- Я ее недавно проверял, - дополнил Альберт Гофман. - Сейчас она работает через спутниковый модем и на всякий случай я запас для нее несколько батарей аккумуляторов.
- Есть еще одна мелочевка, - раздался басистый голос минеролога Николова. - Мулам надо больше воды. Сегодня они проделали большую работу. Боюсь, нам придется уменьшить суточную норму.
- Черт возьми! - вскричал Трамболла. - Мы все сегодня проделали большую работу! К тому же не могу понять, почему именно сегодня вашим мулам потребовалось дополнительное количество воды.
- Потому что вчера, уважаемый коллега, мы останавливались на ночевку близ пресноводного озера, если вы забыли. Вчера недостатка в воде у нас не было.
Итальянец тихо промолвил какое-то ругательство на родном языке, но больше не спорил.
- Господа, - слово вновь взяла Алина. - Нам остался пятый пункт. После этого мы отправимся в Кырджали, где вы все снова окунетесь в цивилизованную жизнь. А сейчас, в полевых условиях извольте придерживаться общеизвестных правил по поддержанию порядка.
Ей никто не возразил.
- Надеюсь, с этим разобрались, - Алина уперлась длинными пальцами в квадратную столешницу пластикового стола. - А теперь - за работу. Олег, мне необходимы результаты геологических проб. Дженаро, за вами как всегда показатели непрерывного сейсмического сигнала. Ненко, свяжитесь с сейсмологической станцией под Хасково и сделайте сверку сведений. Ларс, проложите маршрут к пятому пункту. Говард и Альберт, вы обещали познакомить нас с данными, полученными с помощью электроискрового источника упругих волн... Кажется все... Встречаемся через два часа.
Все молча разошлись, сохраняя серьезное выражение лица.
Москва, Квартира астрофизика Красновского
День рожденья был в самом разгаре. Гости, обильно набившие желудки деликатесами и, залив все это доброй порцией алкоголя, вспомнили о крупнейшем изобретении века - караоке. Естественно каждый из приглашенных счел своим долгом продемонстрировать собственные вокальные данные и вскоре квартира астрофизика Рафаэля Илларионовича Красновского, отмечавшего шестидесятитрехлетие, наполнилась душераздирающими криками. Хозяин уже не раз успел пожалеть, что не устроил вечеринку на своей даче в Подмосковье. Там и места поболе и соседей недовольных не имеется...
Но сделанного - не воротишь. Вот и вынужден жилой массив в центре российской столицы внимать пьяным воплям разбушевавшихся ученых.
В такой суматошной обстановке, весьма напоминающей пожар в тропическом лесу, Красновский не сразу расслышал трель дверного звонка.
- Слышь, Рафаэль, - на пороге комнаты, в которой физики устроили "караоке-консерваторию" показался седовласый Артур Богоделов. Его язык изрядно заплетался, но он, разумеется, не замечал такой мелочи. - Там кто-то трезвонит уже с полчаса! Никак гости припозднились... Ты бы отворил что ли... Именинник как-никак
- Что ж ты сам не открыл? - Красновский бросился к входной двери.
В отличии от гостей, он сохранил ясность мысли, посокльку позволил себе испить лишь бокал шампанского.
- Да я пытался... - пробубнил Богоделов, но, услышав вступительный аккорд популярной попсовой песни, бросился в комнату.
Из кухни показался кибернетик Морозов. Его состояние мало чем отличалось от розовощекого Богоделова.
- Кто это может быть? - он вопросительно ткнул пальцем в сторону двери.
- Понятия не имею, - признался Красновский.
- Может кто-то из наших коллег... пригласил девочек?
- Я тебе дам девочек, - пухлая женская рука с силой опустилась на плечо тщедушного мужчины. Это Лариса, жена Морозова, преподававшая в школе астрономию. - Тебе своей мало?
- Дорогая, - Морозов поперхнулся от внезапно навалившейся рученьки дражайшей супруги, но на ногах, как ни странно устоял. - Ты как всегда оказываешься в нужном месте, но совсем не в нужное время...
- Повторяю вопрос, - Лариса тряхнула головой, приведя в вибрацию свои бесчисленные подбородки. - Разве тебе своей девочки мало?
Морозов остолбенело уставился на тучную женщину перед собой.
- Но, дорогая, как тебя вообще может быть "мало"?!
Красновский уже не обращал внимания на туманный диалог нетрезвых супругов, протягивая руку к дверному замку.
На лестничной площадке стояло двое молодых людей в изящных щегольских белых костюмах. Красновский их не знал.
- Чем могу служить? - астрофизик вынуждено улыбнулся.
Визитеры переглянулись и один из них, выудив из внутреннего кармана фотографию, очевидно для сравнения фотопортрета с лицом Красновского. Те же отдающие серым цветом седеющие волосы, те же маленькие, но юркие глаза, морщинистый нос и аккуратная слегка разводненная борода.
- Рафаэль Илларионович? - на всякий случай перестраховался тот, что держал фотографию.
- Было бы неплохо, чтобы вы, молодые люди, представились, - произнес Красновский. - А то всеми своими действиями вы напоминаете мне киллеров-дилетантов. Хотелось бы надеяться, что я заблуждаюсь.
Шутка немного сняла напряжение, и парень с фотографией извинился.
- Мы из Центра, - сказал он и, кивнув приятелю, протянул астрофизику пластиковое удостоверение. Его напарник проделал то же самое. - Ваш связной сменился и мы, конечно, понимаем: во-первых, у вас отпуск, во-вторых, вы что-то празднуете...
- Не что-то, - поправил Красновский, - А собственный день рожденья, прошу учесть. Но это, как я понимаю, никакого не интересует.
Молодые люди вновь переглянулись.
- Простите, - еще раз извинился парень с фото. - Нас не предупредили об этом. Но дело чрезвычайной важности...
- Почему-то я догадываюсь какой фразой завершится ваш монолог, - перебил Красновский.
- Это не от меня зависит. Вас ждут в Аналитическом Центре. Это срочно.
- И почему я не выбрал другую профессию? - Красновский картинно воздел руки кверху. - Могу я, по крайней мере, предупредить семью и переодеться?
- Боюсь, не получится, - бесстрастно ответил незваный гость. - Выезжаем немедленно. Когда окажитесь в автомобиле, сможете позвонить жене по сотовому и сказать, что вас срочно вызвали на работу. Но не раньше.
Красновский тяжело вздохнул и нехотя поплелся к лифту, шлепая по кафельному полу, домашними тапочками.
- А как же права человека? - шутливо бросил ученый, нажимая кнопку "1".
Сопровождающие его молодчики в ответ только усмехнулись.
Через сорок минут автомобиль "Волга ГАЗ 31105-130" въезжал в небольшой двор, окруженный четырехметровым забором. На задней части огороженной площади возвышался трехэтажный старинный особняк, обвитый плющом.
Мало кто заподозрил бы в этой, заурядной даче, суперсекретный объект. А ведь именно здесь и располагался Аналитический Центр Росавиакосмоса.
Красновский покинул машину и направился за своими поздними гостями в сторону особняка. Бросались в глаза люди в форме, удивленно разглядывавшие старика, облаченного в белоснежную рубаху, серые брюки и замшевые тапочки.
Рафаэль Илларионович и "люди в белом" оказались в темном коридоре.
- А теперь - направо, - один из сопровождающих пропустил астрофизика вперед.
- Ребята, я бывал здесь сотни раз и все прекрасно знаю без вас, - заявил Красновский. - Сейчас кто-то из вас произнесет пароль, который меняется каждые двенадцать часов и мы опустимся в бункер.
- Съешь еще этих французских булок да выпей чаю, - отчетливо вымолвил тот, что сверял ученого с фото.
В этом длинном пароле присутствовали все буквы русского алфавита, но Красновский прекрасно знал: это не более чем "шоу для приезжих". Компьютерная система распознавания следила не за точным воспроизведением фразы-пароля, а за интонацией голоса. А выкрикивание паролей было пережитком, чем-то вроде показухи...
Небольшая, плохо освещенная комнатенка, тут же стала спускаться вниз. Этот замаскированный лифт опустится вниз на глубину тридцать метров, где обустроен Аналитический Центр. Именно здесь ученые ядерщики, астрономы, физики и военные пытаются получить ответы на эти или иные вопросы, связанные с космическими наблюдениями. Дополнительные отсеки представляли собой кладовоые с запасом консервированной пищей и питьевой водой, а система перекрытия способна была выдержать прямое попадание ядерной бомбы.
В огромном зале, нашпигованном всевозможной электроникой, суетилось человек двадцать. Посредине зала располагался овальный лакированный стол. За ним сидело четыре человека, с тремя из которых Красновский был хорошо знаком.
- Вот, наконец, мы все в сборе, - высокий брюнет в клетчатом костюме, сидящий напротив жидкокристаллического монитора, привстал.
- Добрый вечер, Олег Михайлович, - Красновский пожал протянутую руку.
Олег Михайлович Добровольский возглавлял "Управление средств выведения, наземной космической инфраструктуры и кооперационных систем" и если он присутствовал на заседании Аналитической Группы, дело и впрямь было серьезное.
- Хотелось бы принести извинения за свой внешний вид, - сказал Красновский.- Только делать этого не собираюсь. Поскольку именно ваши молодчики вырвали меня из празднования собственных именин.
Добровольский обезоруживающе улыбнулся.
- Мои поздравления, - сухо отозался Добровольский. - Но вам еще повезло, Рафаэль Илларионович. Вот ваш коллега Кирилл Афанасьевич встретил моих ребят, закутанный в банное полотенце.
- Почему же он, в таком случае, сейчас в костюме?
- Мои агенты посчитали, что негоже столь уважаемого ученого приводить в центр в таком виде. Им пришлось нарушить правила, но иногда необходимо идти на встречу науке...
- Да уж, - горестно вздохнул мужчина преклонных лет, сидящий напротив Добровольского. - Эти парни дали мне на сборы одну минуту... А я ведь далеко не новобранец...
Красновский обменялся рукопожатиями с молодым, но уже полностью седым генералом Космических войск Евгением Петровичем Матюхиным, физиком-ядерщиком Ольгой Константиновной Ерохиной и самым старшим ученым в группе геофизиком Кириллом Афанасьевичем Удовенко.
- Разрешите представить вам Григория Ефимовича Куралкина, члена Российской Академии Медицинских Наук, - Добровольский открытой ладонью указал на высокого плечистого мужчину лет пятидесяти.
На лице Куралкина застыло какое-то отстраненное выражение. Усталый блуждающий взгляд ученого говорил о том, что его совсем недавно вырвали из цепких объятий сна.
- Григорий Ефимович занимается действием радиоактивных веществ на организм человека, - добавил Добровольский, присаживаясь.
Красновский занял свободное место по правую руку от Матюхина и облакатился локтями о столешницу.
- Может нас наконец-таки просветят по какому поводу нас собрали? - прохрипел голос семидесятилетнего Удовенко. - Если причина нашей встречи, конечно, не распитие бутылки шампанского в честь дня рождения Рафаэля...
Красновский прыснул.
Пока его коллеги обменивались шутками, он пытался предугадать суть встречи. И вывод напрашивался сам собой. Если помимо штатных физиков, входящих в Аналитическую Группу был приглашен специалист со стороны, тем более доктор, изучающий радиацию, можно предположить, что речь пойдет об очередной техногенной катастрофе. Хотя может быть всякое...
- С причинами, послужившими поводом для сегодняшнего собрания, вас познакомит Ольга Константиновна, - на этот раз Добровольский не вставал, а просто кивнул в сторону Ерохиной. - Прошу вас.
Физик-ядерщик по привычке поправила очки и заворошила уймой документов, разложенных перед ней.
Ольга Константиновна уже пять лет работала в Роскосмосе и научилась не проявлять свое внутренне эмоциональное состояние. Зачастую именно это обстоятельство поспособствовало, чтобы эта сорокадевятилетняя женщина получила должность руководителя Аналитической Группы. Во всяком случае, лучше нее представлять новости, официально считающие секретными, не умел никто.
- Нам всем предстоит отгадать одну интересную загадку, - начала Ерохина.
- Ольга, - перебил все тот же преклонный Удовенко. - За пять лет можно было бы придумать какую-то новую вступительную фразу.
Ерохина не удостоила геофизика даже взглядом.
- Мы засекли новый источник гамма-лучей, - не без гордости заявила она и сделала паузу.
На лице Красновского не дрогнул ни один мускул.
Наблюдениями и изучениями гамма-излучений из космоса Россия занимается с шестидесятых годов двадцатого века, и в том, что был открыт новый источник излучения, не было ничего чрезвычайного.
Год назад был открыт совершенно новый тип гамма-излучений в Млечном пути, но Рафаэль Илларионович не думал, что сегодняшняя встреча будет как-то связано с открытием годовой давности.
Красновский обладал хорошей памятью и знал, что известная гамма-лучевая вселенная составляет еще около ста семидесяти не определенных источников. В принципе, большая часть работы Красновского и была посвящена соотношению неопределенных гамма-лучей с какими-нибудь видимыми объектами.
Астрофизик любил свою профессию и с упоением смаковал сводки, передаваемые с космических аппаратов. В принципе гамма-лучевое излучение помогало изучать такие изменчивые и экзотические объекты как нейтронные звезды, черные дыры, активные галактические ядра и сверхновые звезды.
- Мне становится скучно, - прокомментировал заявление Ерохиной Удовенко. - А я-то думал ты объявишь, что к нашей планете мчится огромный астероид или пришельцы высадились где-то под Архангельском...
- Гамма-излучение зафиксировано на Земле, - Ерохина обожала делиться с коллегами информацией, дробя ее на небольшие порции. - Спутником "Гефест-Природа"
Это тоже мало о чем говорило. Многочисленные атомные реакторы, испытания ядерного оружия и радиоактивные отходы также являлись мощными источниками гамма-излучений. Что же касается упомянутого спутника, то это был аппарат двойного назначения, и полное его название было несколько иным: "Гефест-Природа (Ресурс Т- Зенит 2М-НХ)". Спутник проводил дистанционное зондирование земной поверхности, выполняя заказы министерства сельского хозяйства и нескольких научно-исследовательских институтов. Кроме всего, "Гефест" проводил мониторинг гамма-излучений, источники которых располагались на нашей планете.
- Вот точные координаты, где были обнаружен новый источник излучения гамма-лучей, - Ерохина раздала всем членам Аналитической Группы карту местности, где был обозначен новый источник, настолько взбудораживший Федеральное космическое агентство, что пришлось срочно созывать аналитиков.
- Так это что, находится не на территории России? - разочарованно воскликнул Удовенко. - Стоило нас лишать нас сна из-за такого-то пустяка?
- Это Болгария, - прокомментировал генерал Матюхин, закуривая. - Горы Стара-Планина, недалеко от Шумена.
- Может, перестанем ходить вокруг да около? - на этот раз негодовал сам Красновский. - Кто-то объяснит, что здесь происходит?
- Хороший вопрос, - поддакнул Удовенко. - Не будем же мы разбираться с тем, что происходит на чужой территории. Если, конечно, кто-то не сбросил на Болгарию атомную бомбу!
Ерохина в очередной раз поправила очки.
- Признаться, коллеги, особенность этого излучения меня беспокоит, - на ее лице появилась озадаченность. - Во всяком случае, ничего подобного я раньше не наблюдала.
Достав из папки еще несколько фотографий размером с лист А4, ядерщик передала документы остальным участником беседы.
- Это снимок, сделанный спутником "Метеор 3М". Здесь отображено именно та местность, которая излучает гамма-лучи.
- Святые угодники! - воскликнул Удовенко. - Это ведь какой-то исторический памятник!
- Именно так, - прокомментировал Матюхин. Похоже, он уже был в курсе дела и время от времени вносил в диалог свои дополнения. - Наскальная живопись. Барельеф, сделанный в шестом веке, то бишь во времена хана Аспаруха.
Тем не менее, должного эффекта заявление генерала Космических войск, не последовало. Ученые мужи все также хладнокровно переводили взгляд с Ерохиной на Матюхина.
- И это все? - Удовенко отбросил снимки в сторону. Если его что-то и удивило, то ненадолго. - Думаю, я еще успею на вечеринку к Рафаэлю. Мы зря собрались сегодня, это факт.
Матюхин деликатно затушил сигарету в фарфоровой, выполненной в виде морской раковины, пепельнице.
- Насколько я знаю, Кирилл Афанасьевич - Матюхин сконцентрировал внимание на геофизике, - гамма-лучи - это сгустки света, обладающие колоссальными пучками энергии. Так?
- В общих чертах - да, - кивнул Удовенко.
- И вас не удивляет, что гамма-излучение исходят из памятника, которому чуть ли не полторы тысячи лет?
- Нет, - пожал плечами Удовенко.
- Почему?
- Альфа-, бета-, и гамма-лучи испускаются такими элементами как уран, торий и радий. В горной породе, в том числе в той местности, где расположен древнеболгарский памятник, их должно быть, полно, - Удовенко самодовольно улыбнулся. - Я же говорил: ложная тревога.
Матюхин посмотрел на Ерохину. Он был изумлен.
- Это так?
- Совершенно верно, - подтвердила Ерохина. - Но все дело в дозах.
- Конкретней, пожалуйста, - не вытерпел Удовенко.
- Да куда уж конкретней, - Ерохина просияла. Видимо назревала кульминация. - Зафиксированное излучение имеет энергию в сорок мегаэлектрон-вольт!
- Черт подери! - Удовенко треснул худощавым кулаком по столу и попросил кофе.
- Не спешите, Кирилл Афанасьевич, - Ерохина сложила руки на манер первоклассницы. - Бессонная ночь только начинается.
Болгария, Южные Родопы
Ненко Велков в ожидании сообщения от сейсмологической станции, обходил лагерь, смущенно отводя глаза, всякий раз натыкаясь на обнимающиеся парочки студентов. Молодые люди с присущим им романтизмом находили в этой экспедиции куда больше приятных мгновений, чем их великовозрастные наставники.
Солнце давно скрылось на Западе Родопских гор, и болгарский ученый погрузился в философские раздумья, одолеваемые его на закатах.
Известие о возможном землетрясении на территории Болгарии его сограждане воспринимали по-разному. Кто всерьез опасался и даже подумывал выехать заграницу, кто поначалу встревожился, но по прошествии недели-другой успокоился: если опасение не подтверждаются в первые дни, человек, как правило, возвращается к нормальному ритму жизни. Однако Ненко встречал и тех, кто откровенно посмеивался над заявлениями о предостережении. Дескать, если кто-то сболтнул, что предвидится землетрясение, то уж точно можно ничего не бояться, поскольку всем давно известно: ученые далеко не такие всеведущие, какими стараются казаться. Был еще один контингент сограждан, которых Велков считал настоящими счастливчиками. К этой категории относились те, кто вообще ничего не слышал о выступлении Ярмолиной на венской конференции.
"А как ко всему относился сам Ненко Велков?", - спрашивал себя болгарский ученый.
Геолог остановился. Периодически ему требовался короткий отдых, поскольку в последнее время участились приступы отдышки. Труд в угольной шахте в бытность стажером много лет назад, не прошел для организма бесследно.
Если землетрясения все же не миновать, размышлял болгарин, то в первую очередь следует подумать о знаменитых на весь мир культурно-исторических памятниках, находящихся под эгидой ЮНЕСКО. К таким объектам относятся: уникальная средневековая крепость Баба Вида, расположенная на берегу Дуная, неподалеку от местечка Видин, Национальный Историко-Археологический резерват "МАДАРА", что под Шуменом, Шипкинский мемориал, возведенный в честь павшим русским и болгарским воинам. Тридцати двух метровый памятник производил неописуемое чувство величия духа, а внутри мемориала размещался семиэтажный музей с богатой экспозицией.
Природный каприз, а землетрясения Велков относил именно к этому понятию, рисковал уничтожить главные святыни Болгарии... А может быть это рука самого Творца, вознамерившегося уничтожить останки иной веры? Все эти идолы древнейшему божеству Тенгри, гробницы фракийских владык и странные наскальные рунические надписи... Не вызывают ли они у Истинного Создателя негодования и желания низвергнуть ересь? Хотя ведь не исключен тот факт, что Истинным Создателем является как раз тот самый бог степняков Тенгри... В эту минуту Ненко проникся еще большим уважением к российской ученой Ярмолиной. Как знать, быть может, она способна предугадать действия самого Господа!
Внезапно Велков остановился. Меж двух скал он отчетливо видел мужскую фигуру. Правую руку мужчина держал подле уха, словно разговаривая по сотовому телефону. Сперва геолог решил, что это его земляк Иван Николов, но, бесшумно приблизившись к силуэту, услышал чистейшую английскую речь. Таким совершенным произношением мог похвастать только англичанин, и это был как раз он. Говард Уайднер действительно беседовал с кем-то по спутниковому телефону и не подозревал, что за ним наблюдает болгарский геолог.
Велков уже собирался окликнуть геофизика, как до него донесся обрывок фразы:
- Нет, им ничего неизвестно...
Сама реплика, как и полушепот, с которым она была произнесена, заставила Ненко притаиться.
- Я же говорил, пока нет никаких следов, - продолжал телефонный разговор Говард. - Нет, ничего похожего на алмазы или золото я не обнаружил... Но остается еще пятый пункт и, думаю, надежда есть... Почему я так считаю? Здесь множество горных рек и есть исторические упоминания, что в древности фракийцы отыскивали в реках самородки... Мы, как раз, поднимаемся вверх по течению, где и должна находиться жила... Всего хорошего.
Затем Уайднер издал приглушенный смешок.
- Постараюсь, - напоследок произнес он и хлопнул крышкой мобильника.
Ненко Велков провел взглядом удаляющуюся фигуру, теряясь в догадках: что бы это значило...
С первого дня путешествия Уайднер казался болгарину подозрительным типом. Этот человек спокойно переносил одиночество и редко первым вступал в разговор. Более того, всем своим видом он давал понять, что именно он самый авторитетный ученый в экспедиции.
Разумеется, среди людей встречаются и такие, которые предпочитают отшельничий образ жизни. Да что скрывать, сам Велков был таким. Но с Уайднером было что-то определенно не так. За все время дневных переходов выражение лица англичанина не менялось: отрешенный взор серых глаз и легкая насмешливая улыбка... Болгарский геолог обратил внимание, что не только на него Уайднер производил отталкивающее впечатление. Остальные ученые также поглядывали на геофизика настороженно. Одни лишь студенты Софийского государственного университета сновали за ним, прося автографы, и постоянно о чем-то расспрашивали. При всей своей нелюдимости, британец неплохо ладил с молодежью и это также выглядело подозрительно... Да еще этот странный телефонный разговор...
Ненко Велкова никто и никогда не обвинял в стукачестве. Но этим вечером он решился поделиться увиденным с руководителем экспедиции Алиной Ярмолиной. Уж больно запали в душу англичанина недвусмысленные выражения: "должна находиться жила...", "им ничего неизвестно"...
Уайднер присел на корточки и прислонился к гладкому камню. Он был доволен собой, но внешне это ничем не проявлялось. Как всегда англичанин выглядел угрюмым и спокойным. Несмотря на раздраженный тон собеседника, ожидавшего более приятные новости, Говард Уайднер был настроен оптимистично.
Вот уже более двух десятков лет английский геофизик состоял в культовой секте "Церковь сайентологии", охватившей паутиной своих представительств и дочерних организаций более сотни стран. Нестандартная религия, основанная бывшим писателем-фантастом Роном Хаббардом, религией как таковой не являлась. Неуместным выглядело и само название секты, поскольку ничего научного в "трудах" создателя сайентологии и в помине не было (сайентология, от сайенс - наука и логос - учение). Методики хаббардистов заключались в навязывании своей философии путем бесконечных и весьма дорогостоящих семинаров вроде: "Как добиться успеха", или "Долгожительство без проблем"... За такими, на первый взгляд безобидными вывесками, скрывалось настоящее зомбирование ничего не подозревающих людей, которые со временем превращались в фанатиков и психопатов.
"Учение" Хаббарда строилось на раскрытии в себе чудесных свойств, постоянного перерождения в сверхчеловека, стать подобным самому Рону Хаббарду, заявившего незадолго до собственной смерти, о его скором Приходе, но уже как политика.
Сайентологи не веровали в определенное божество, однако все обязательные функции религиозной общины выполняли: собирали от адептов регулярные взносы, вербовали новых послушников, имели отделения и центры во всех крупных странах.
Действуя открыто, даже с размахом, сайентологи нередко пробирались на высокопоставленные посты различных структур, давали о себе знать, используя сомнительные курсы по менеджменту, маркетингу, гипнозу и даже детской медицине.
Пропагандируя свои идеи, сайентологи часто доводили людей до необратимых психических расстройств и подталкивали к самоубийству. Это не осталось незамеченным со стороны властей западных государств и в ряде стран "Церковь Сайентологии" была объявлена вне закона. Почувствовав неудобства на просторах Америки и Европы, сайентологи ринулись в Россию. И надо сказать прижились на новом месте весьма неплохо. Столь удачная акклиматизация стала возможна благодаря услужливости и всесторонней помощи власть держащих чиновников: Руцкого, Хасбулатова и Степашина, называвших Хаббарда не иначе как "самым гуманным гуманистом в мире"! А те факты, что сайентологи умудрялись пролезать на такие суперсекретные объекты как подмосковные научно-исследовательские институты Министерства обороны, занимающиеся космическими исследованиям, почему-то ни у кого опасений не вызывали. А Екатеринбуржско-Уральский оптико-механический завод, являющийся крупнейшим оборонным предприятием стал одним из самых лакомых кусочков сайентологов. Ведь в свое время им удалось заманить в свои ряды самого директора, успевшего уже пройти стажировку в США.
Немаловажное значение сайентологи отводили и историческим ценностям. Агенты церкви колесили по миру в поисках чудес, которые можно было бы использовать на благо секты. Они изучали египетские пирамиды, дебри Амазонки, греческий некрополь и скифские курганы.