Аннотация: Первый рассказ из ненаписанного цикла про филиал рая.
Некоторые считали, что именно на этой планете находится филиал рая. Другие думали, что это не более чем тюрьма с неплохими условиями для тех, кто стал персонами нон грата на просторах обитаемого космоса. Действительно, возврата отсюда не было - каждый, кто подписывал контракт с планетарным отелем "Ройял Холл", не имел права покидать пределы этой солнечной системы. Здесь было много политиков, отправленных в пожизненную ссылку более удачливыми конкурентами, уставших от внимания деятелей культуры и престарелых миллиардеров. Руководство "Ройял Холл" обеспечивало им максимальный комфорт, в пределах разумного выполняя все желания своих клиентов.
Наибольшие же неудобства живущим здесь причиняло отсутствие любых новостей. Работникам компании было строго запрещено делиться с местными обитателями событиями внешнего космоса. Даже близким родственникам не разрешалось общаться со своими заточенными на Орегоне-4 отцами и дедами - впрочем, те нередко забирали с собой свои семьи, включая взрослых детей. Особой ценностью здесь становились люди, которые всегда могли рассказать о чем-нибудь интересном, музыканты, писатели, художники, на худой конец. По всей гигантской территории отеля располагались места, где можно было уютно посидеть, поговорить и выпить. Одно из таких мест находилось в северном конце здания, вместо двух стен здесь были дикие скалы, а вокруг обильно росли крупные местные зеленые цветы. Автоматический бар был врезан в камень, здесь всегда были естественные для планеты сумерки, летали светлячки, и более подходящего места для долгих разговоров и придумать было сложно.
В этот вечер там собрались трое: великий проповедник, великий мошенник и великий астронавт. Это были люди, многое видевшие в своей жизни, умеющие говорить и слушать. Отец Анхель был вынужден переехать сюда под угрозой смертной казни, Дирк ван Хейс скрывался здесь от преследований силовых структур изрядной части космических сообществ, а командор Райт отдыхал здесь после шестидесяти лет напряженнейшей работы на благо малых цивилизаций и одной крупной межзвездной компании.
- Сегодня ведь моя очередь рассказывать? - голос командора был непривычно подавлен.
- Думаю, что так, - ответил ван Хейс, наливая в огромный бокал шипящее черное вино с какой-то богом забытой планеты. - По крайней мере, всю последнюю неделю нас развлекал отец Анхель, а у меня сегодня нет желания о чем-то долго говорить.
- Тогда я расскажу немного не такую историю, как обычно, - командор Райт задумчиво смотрел куда-то в заросли зеленых цветов. - В моей жизни было много забавного и интересного, но сегодня хочется поговорить о другом.
Было это не так давно, лет шесть назад или около того. Незадолго до этого скауты компании, на которую я работал, обнаружили очень любопытную цивилизацию прямо под боком, всего в нескольких световых годах от вспомогательного офиса на Деропольтаре. Во многих отношениях это были уникальные существа, мечта всех юных ксенофилов. Во-первых, они изрядно напоминали людей, что само по себе было редкостью. Более того, по-своему обитатели Абаддона-5 были исключительно красивы. Во-вторых, они были исключительно дружелюбны, легко и быстро выучили наш язык, проявляли огромный интерес к нашей культуре. В-третьих, несмотря на очевидные достоинства абаддонцев, компания решительно не могла извлечь из общения с ними никакой прибыли. Мы вроде бы знали, что можно им продавать, но совершенно не могли понять, что они могут нам предложить. Абаддонцы могли питаться одними опилками, пили только воду и строили дома из гранита и базальта. На их голой планете не было залежей металлов, не встречались драгоценные камни, а все их искусство было исключительно устным и письменным.
В конце концов, Абаддон-5 был включен в перечень планет, над которыми взяла шефство компания, и меня направили туда заниматься благотворительностью в планетарных масштабах. Поскольку особых успехов добиться было невозможно, а наделать ошибок - еще сложнее, я понимал, что назначение это было пенсионным.
Прибыв на место, я тотчас же проникся симпатией к абаддонцам. Среди людей очень сложно найти тех, кто умеет так же выразить свое хорошее отношение, сохраняя дистанцию и достоинство. Они принимали нашу помощь весьма выборочно, не упуская случая ответить взаимностью. Абаддонцы выделили под офис компании обширный участок почти в центре их главного поселения. Следует заметить, что обитали они на очень небольшой территории, да и численность их вряд ли достигала десяти миллионов особей. Я так и не смог разобраться в их политическом устройстве, общение наше сводилось к тому, что ежедневно на базу являлся один и тот же представитель абаддонцев по имени Стив. Полное его имя было Стиэлвайяр-старший, но поскольку мы не имели дела с Стиэлвайяром-младшим и с другими абаддонцами в принципе, то все называли его только так. Стив не обижался. Он тоже придумал для меня имя и называл не иначе как Айяретлин-верхний. Ребята из отдела лингвистики подозревали, что ничего хорошего Стив в виду не имел - в печатных изданиях они таких корней не встречали.
Моя работа в основном состояла из долгих бесед со Стивом. Его интересовало очень и очень многое. Абаддонцы, несмотря на то, что переняли у нас идею периодической прессы, предпочитали устное общение. Стив был лектором, профессионально выступающим перед публикой с рассказами на самые разные темы. Абаддонцы ценили интересных лекторов; как я понимаю, публичное чтение было их единственной формой искусства - художественных книг у них не было, музыки тоже. Он запоминал все, что я рассказывал, и потом в занимательной форме делился этим с избранными, которые попадали на его выступления - у абаддонцев даже проводились специальные лотереи, где разыгрывались билеты.
Тем не менее после месяца такого ежедневного общения я все еще пребывал в некотором замешательстве. Я не мог понять абаддонцев. Они отказывались от всего, что мы пытались им предоставить. Электротехника их не интересовала, потому что на планете не было никаких эффективных источников энергии. Наши биологи не смогли вырастить на песке и скалах ничего более ценного, чем лишайники и саксаул - а подобные растения здесь произрастали в изобилии, служа пищей абаддонцам и животным. При этом аборигены были исключительно вежливы, стремились к общению и помогали нам живой силой без просьб с нашей стороны. Лекции Стива по устройству космоса, физике и химии проходили великолепно, возникло даже местное математическое общество. Я чувствовал себя школьным учителем среди дикарей.
Вроде бы это был вторник, когда я захотел поговорить с ним о чем угодно другом, только не о неевклидовой геометрии. Каких только глупостей не запомнишь, надо же... Мы общались в специальном помещении, выстроенном абаддонцами вне базы, это было некой дипломатической тонкостью, вроде нейтральной территории. Стив приходил один, как правило, сильно раньше установленного времени. Я принес с собой свой походный экземпляр Нового Завета. После положенного приветствия я решил начать так:
- Стив, мы, люди, занимаемся не только наукой и коммерцией. Мы много внимания уделяем размышлениям о нашем пути в жизни, о логике мира и правилам поведения в нем. Для многих из нас очень важным является вот эта вот книга, где рассказывается о очень мудром и великом существе, создавшем мир и людей, мы называем его Богом.
Я никогда не был хорошим теологом, и для абаддонцев зачастую были совершенно дики отвлеченные понятия, но Стив явно заинтересовался рассказом. Он не перебивал, но стоило мне умолкнуть, как он мягко задавал вопросы, продолжающие тему. Наконец, часа через два я совсем устал и попросил воды. Пока я пил, Стив произнес:
- Значит, Бог выбрал людей среди всех народов мира? Значит, он спасает только их?
- Вряд ли, - ответил я после некоторых раздумий. - Думаю, все разумные существа - его творения и он любит их.
- Но только людей он создал похожими на себя?
- По-моему, вы, абаддонцы, вполне похожи на людей.
Тут я не лгал. За исключением половых органов, снаружи они очень даже напоминали людей, а их шелковистая, временами мягко флюоресцирующая кожа была произведением искусства. Одни только их громадные бездонные глаза удивительных насыщенных тонов покоряли с первого взгляда. Впрочем, Стив проигнорировал эту фразу и продолжил задавать вопросы:
- Если нашему народу не дали заповедей, можем ли мы попасть в рай?
- Я думаю, можете. По крайней мере, среди абаддонцев куда меньше грешников, чем среди людей.
- Да, я даже не понял саму идею греха. Как можно грешить, Айяретлин-верхний?
- Например, можно убивать других.
- Зачем нужно убивать других?
- Скажем, чтобы завладеть их имуществом?
- Для чего нужно имущество?
- Имея имущество, можно более удобно жить, лучше питаться, носить более красивую одежду.
- Тогда нам незачем грешить, Айяретлин-верхний. У нас достаточно одежды, которая укрывает наши тела, достаточно еды, которая поддерживает в нас жизни и много места, где можно жить.
- Святые... - тихо, почти про себя произнес я. - Неужели вам не хочется лучшей еды?
- Чем одна еда лучше другой? Чем наш дробленый кейялл лучше тех зеленых мягких стеблей, которые предлагали нам твои коллеги?
- Вот те на, - вслух удивился я. - Ребята думали, что трава лучше опилок.
- Чем лучше? - Стив не повышал голоса, он просто любил задавать вопросы.
- Стив, ты понимаешь смысл слова "вкуснее"?
- Не очень. Я понимаю, что люди как-то различают, чем одна еда лучше другой и поэтому их питание - весьма сложный и запутанный процесс. Еда насыщает - это все, что я могу сказать.
- Вот в чем дело... Так вот, Стив, для людей еда может не только быть источником жизни, но и приносить им удовольствие, - я увидел, что он уже готов задать следующий вопрос, - то есть делать счастливее.
- Это очень сложно, Айяретлин-верхний. Мы становимся счастливее друг от друга, вещи не несут нам счастья. Я думаю, мне стоит идти. Я очень хочу долго обдумывать все то, что услышал от тебя сегодня. Мой народ будет весьма заинтересован этими мыслями. Прощай.
- До завтра, Стив.
Я никак не мог привыкнуть к манере абаддонцев неожиданно прощаться посреди разговора и бегом уноситься как можно дальше. Судя по всему, когда количество мыслей в их голове достигало предела, им срочно требовался покой и одиночество, чтобы разложить все новое по полочкам. Это выглядело исключительно забавно, когда посреди лекции по геометрии, как только заканчивалось доказательство сложной теоремы, половина зала вскакивала со своих мест и разбегалась по домам.
На следующий день я решил продолжить знакомить абаддонцев с нашей культурой. Для этого я выбрал запись народных ирландских песен, несколько замечательных фотографий видов Земли и парочку стихов Уордсворта. Я понимал всю нелепость своих действий; в любом курсе ксенологии подробно рассказывается, почему не нужно навязывать свою культуру инопланетянам. Но в этот раз я чувствовал, что это для них гораздо важнее и интереснее, чем любые наши технические достижения.
Стив внимательно прослушал стихотворения и песни, долго рассматривал фотографии. Больше всего его заинтересовал водопад - на Абаддоне воды было мало, большая часть ее находилась на глубине не менее пятидесяти метров от поверхности. Наконец он задал вопрос о другом:
- А зачем в том рассказе, который ты назвал песней, нужно так неразборчиво и нерегулярно произносить слова? Зачем они заглушаются специальным шумом?
- Людям так красивее. Для нас не так важен смысл рассказа, сколько именно сочетание голоса и музыки, которую ты назвал специальным шумом.
- То есть такой шум делает вас счастливей?
- В целом, да.
- Я не очень понимаю этого, Айяретлин-верхний. Иногда мне кажется, что людей делает счастливыми все, что угодно.
- Отчасти ты прав. Почти все наши дела и занятия, предметы и места делают отдельных из нас счастливее.
- Даже тот бессвязный набор слов, который ты назвал стихами?
Я не смог придумать достойный ответ для Стива. Я понял, что оказался в классической ситуации из учебника ксенологии. Абаддонцы не понимали нашей культуры, окончательно и бесповоротно. Он тоже, очевидно, почувствовал некоторую неловкость, потому что тут же в цветистых выражениях попрощался и отправился к себе в город.
Той ночью я долго не мог заснуть. Я не мог найти точек соприкосновения с этим абаддонцем, олицетворяющим целый народ. Да, мы выяснили, что их увлекает абстрактная наука, особенно простые занимательные задачки, и в первую очередь своей истинностью. Стив так и не понял, что такое художественные рассказы, назвав их "бессмысленной ложью". Он напоминал мне робота-андроида из старой фантастики, а также нескольких крупных начальников в компании, где я работал.
Я подумал, что был неправ, начав наше культурное знакомство с себя, и принял решение в следующий раз как можно больше внимания уделить миру Абаддона. В конце концов, все наши разговоры никак не портили отношения между нашими цивилизациями, и это успокаивало.
Итак, наутро я пришел в то же помещение с сиреневыми стенами, уселся за тот же овальный стол и с благожелательным видом начал собственные расспросы:
- Стив, я тебе вчера долго рассказывал о нашей культуре, а теперь очень хотел бы узнать побольше о твоей.
- Культура - слово, непонятное для меня, Айяретлин- верхний. Те лживые рассказы, история про Бога, странный шум и виды твоей планеты - это культура?
- Культура - это то, что представляет нематериальную ценность. То, что важно для твоего народа, хотя не имеет непосредственной ценности. Например, математика.
- Математика имеет ценность, - возразил Стив. - Она истинна. Она удивительна.
- То есть вы становитесь счастливей от осознания математических фактов?
- Почему мы должны становиться счастливее? Мы лишь имеем возможность подумать над ней. Чтобы стать счастливее, мы общаемся друг с другом. Нет ничего приятнее разговора, дающего возможность высказать свои мысли.
- То есть все, что вам нравится - это умные разговоры? - я немного вышел из себя, сам не понимая, из-за чего. - Да ведь вы, абаддонцы, в конце концов, живородящие! У вас же два пола, как у нас? Неужели ты, Стив, ничего не чувствуешь по отношению к противоположному полу?
- Почему я должен что-то чувствовать? Ты опять про счастье, Айяретлин-верхний? У нас есть ритуал зарождения жизни, не более того. И то, мы не уверены в его целесообразности.
Он мне показался безумцем, построившим на редкость ущербную теорию мира и упорно ее отстаивающим. Впрочем, Стив не был раздражен, скорее удивлен. Он выждал пару минут и стал задавать свои вопросы:
- Ваш Бог дал вам столько возможностей испытывать счастье?
- Наверное, Стив, - уже спокойнее отвечал я.
- По-моему, это несправедливо.
- А ты сам пробовал научиться испытывать счастье от чего-нибудь еще?
- Я пытался понять людей, по крайней мере.
Мы посидели в молчании некоторое время, Стив явно пребывал в глубочайших размышлениях. Наконец, он задал мне еще один вопрос:
- В раю все счастливы?
- Да, Стив. Почему ты об этом спрашиваешь?
- Ваш Бог даст нам возможность узнать много видов счастья?
- Думаю, об этом не стоит беспокоиться.
- Тогда до встречи, Стив.
- Ты уже уходишь? - недоуменно спросил я.
Стив сидел на месте, уставившись в одну точку, не торопясь вставать. Через полминуты я почувствовал что-то неладное, поднялся и подошел к нему. Его глаза на мгновение сфокусировались на моем лице, а затем закрылись; тело обмякло и рухнуло с табурета на пол.
- Скорее сюда! - заорал я по телефону. - Нужны медики для инопланетян! Стив без сознания!
- Медики уже в пути! - не менее громко закричал дежурный по станции. - Там что-то невероятное! Только что наши технологи доложили, что там повальная эпидемия, все абаддонцы теряют сознание!
Впрочем, медики уже были не нужны. Они смогли лишь констатировать факт - в одну секунду все местное население Абаддона погибло от разрыва сосудов головы. Все несколько миллионов, включая малых детей. Поисковые бригады искали выживших неделю, но тщетно. Цивилизация абаддонцев исчезла навсегда.
Командор Райт уставился куда-то в окошко, но никто не торопил его. Выпив залпом большую часть пива в кружке, командор продолжил:
- Естественно, гипотеза об эпидемии не подтвердилась, а перед трибуналом предстал я один. Записи моих разговоров со Стивом были тщательно изучены. Другие эксперты проштудировали все имевшиеся абаддонские книги и архивы. Сама причина смерти установилась довольно быстро. При вскрытии у абаддонцев среди многочисленных органов непонятного предназначения обнаружился один, выполнявший роль радиопередатчика. Дальнейшие исследования подтвердили, что абаддонцы могли общаться радиоволнами, причем как выборочно, так и передавать сообщения всему своему народу. Пользоваться этим умением, как мы узнали, считалось очень дурным тоном, но для крайних случаев разрешалось. И, видимо, абаддонцы умели останавливать собственную жизнь по собственному желанию, провоцируя нечто вроде инсульта.
- То есть Стив пришел к неутешительным выводам в ходе вашего разговора, передал свое мнение остальным и весь народ Абаддона совершил самоубийство, - заговорил отец Анхель.
- Получается так, - грустно отвечал командор. - Он пользовался высочайшим доверием среди своего народа. Одного его мнения было достаточно даже для такого поступка.
- Я правильно понимаю, что именно в результате этого происшествия ты оказался тут, командор? - задал вопрос Дирк ван Хейс.
- Так и есть. Компания смогла отстоять меня перед судом, но я, очевидно, не мог уже работать на нее. Они чувствовали в этом собственную вину и устроили для меня неплохой пенсионный отдых.
Некоторое время они сидели в молчании, затем отец Анхель промолвил:
- Я всегда был сторонником приобщения инопланетян к христианству и даже достиг определенных успехов в этой области. Но Писание не должно толковаться настолько упрощенно. Могли ли абаддонцы понять нравственную аллегорию? Ведь для людей свойственно мыслить метафорически, а жители той несчастной планеты опирались лишь на холодную логику.
- Отец Анхель, можно ли считать их способ самоубийства грехом?
- Я не знаю. У людей нет такой возможности, самоубийство для нас есть убийство.
- Вот и я думаю, что на абаддонцах нет греха. Они были исключительно добры и помогали нам даже в ущерб собственным делам. И в конце концов, они погибли во имя Господа.
- Знаешь, командор, - вставил слово Дирк ван Хейс, - я не теолог и не священник, но для меня ясно одно. Сначала ты показал абаддонцам, насколько у людей больше счастья в жизни. А затем ты рассказал им, как можно достичь большего счастья очень простым способом. Я понимаю, ты не мог знать об их уникальных способностях к самоуничтожению. Но в общении с инопланетянами незнание не является оправданием. Я не виню тебя, в конце концов, несмотря на все твои усилия приукрасить этих существ, у меня нет повода испытывать к ним симпатию. Они совершили свой выбор. Кто знает, быть может, их выбор был единственно верным.
- Думаю, командор, тебе нелегко жить с таким грузом на совести, - произнес раздумчиво отец Анхель. - Но мне хочется верить, что слова "До встречи!", произнесенные Стивом, были произнесены не зря, что в свое время и ты перейдешь из этого рая земного в рай небесный, где встретишь тех, для кого ты стал апостолом. Мы все идем во тьме по неверной дороге, и каждый наш шаг может оказаться гибельным для нас или для ближних наших. Да укрепит Господь наши души.
Они еще долго сидели в этом темном закутке отеля, где все так же шелестели на ветру зеленые цветы. Им было о чем подумать, и не было необходимости куда-то спешить. А бесконечно древние, прожившие не один миллион лет светлячки все так же безмятежно порхали среди цветов, словно и не было здесь никогда никого, кроме них.