Аннотация: Ночь шуршит над головой Как вампира черный плащ Мы проходим стороной Эти игры не для нас.
Крот шел быстро, и ущербная луна резво перескакивала из одной лужи в другую, рассыпаясь на мокром асфальте стайкой серебристых рыбок. Здесь, на центральной аллее, асфальт сохранился почти полностью, лишь в широких трещинах торчала трава, да изредка попадались подмытые дождевыми потоками участки. Днем Крот ни за что бы не пошел через заброшенный парк - больно унылая картина открывалась в безжалостном солнечном свете: потрескавшаяся бетонная чаша фонтана, ржавый остов карусели, руины павильона, непригодные даже в качестве туалета. Слишком яркая иллюстрация необратимости времени. Могилка детства.
Теоретически можно было подождать маршрутку, чтобы доехать до Советской, а там - никаких проблем с транспортом нет уже лет пять. Но период ожидания мог растянуться от одной минуты до утра, да и сама задержка могла сбить настрой, поколебать решимость и поднять мутный осадок сомнений. Вариант с такси даже не рассматривался, а напрямую, через парк, до новых кварталов - полчаса ходьбы. Все очень просто. Только Алька шептала и скулила весь вечер, что надо еще подумать, что всё наладится, нужно лишь время, ведь никакого лекарства, кроме времени, в сущности, и нет, раны затянутся, и камни рассыплются прахом. "Время - страшная сила", - согласился Крот, - "но ждать, пока камни превратятся в песок - непозволительная роскошь". Хватит.
Если бы Алька не крикнула, он прошел бы мимо, ничего не заметив. Действие разворачивалось на периметре площади, в тени густых каштанов, возле чудом уцелевшей лавочки. Звук отсутствовал напрочь, будто в вакууме. Чтобы разглядеть хоть что-нибудь, пришлось остановиться и сфокусировать взгляд на флуктуациях безмолвных теней.
Их было трое. Они стояли полукругом возле лавочки и сосредоточенно пялились на нее. Она была одна. Одежда валялась рядом, под лавкой. Ничего примечательного, обычное молодежное развлечение, разве что место не самое удобное. И, как назло, включился звук. Сначала донесся визгливый пацанский матерок, и почти сразу - истошный женский крик.
"Сделай же что-нибудь!" - призвал Алькин голос. - "Ты прекрасно видишь, что делают эти подонки. Помоги хотя бы ей, если не смог помочь мне".
"Не вижу связи", - ответил Крот. - "Какая-то подстилка сможет вернуть мне свет? Сама виновата, пусть теперь отдувается".
Он выдохнул и продолжил путь, когда сзади послышался мягкий шелестящий звук шагов - его все же заметили. Смысла останавливаться Крот не видел, и шел дальше тем же темпом, пока преследователи не приблизились вплотную.
"Ты чо, пацан? Уши заложило?" - возмутился коренастый. - "Ща прочищу! Чо ты тут шарисся?!" - вступил второй, тощий, с порезами на бритом черепе.
Крот знал, что разговаривать с ними бесполезно, и стоял молча, расслабленно слушая Алькин голос, сквозь который иногда прорывались внешние звуки. "Прятаться поздно, уходить тоже. Сами виноваты. Жаль только, что действие навязали, опять плывем в кильватере обстоятельств".
Крот настолько погрузился в саморефлексию, что пропустил момент удара. Коренастый играл "бабочкой", хвастаясь техникой владения ножом, и вскользь зацепил руку Крота - пугнул. Тело справилось с угрозой самостоятельно. Все, что оно требовало взамен - немного теплой, темной, блестящей в отраженном лунном сиянии крови. Третий насильник подоспел как раз вовремя - его существование превратилось из бессмысленного в безусловно вредное.
Только сейчас, втянув клыки, Крот огляделся и заметил девушку, завороженно смотревшую на него.
"Ну, что же ты?" - встрепенулась Алька. - "Приступай".
Крот взглядом подвел девушку к себе и чмокнул в разбитые, пахнущие кровью, губы, стараясь не заглядывать в пустые глаза. В такие моменты Алька надолго замолкала. За одно это он будет благодарен ей вечно.