Раньше я ее не замечал. Тихая, маленькая, невзрачная мышка. Она не пыталась выделяться, быть интересней, чем есть на самом деле. Просто девочка, просто живет, просто учиться... В ней всё было так просто и одновременно - сложно. Я, вероятно, так бы и продолжал ее не замечать, но... Вмешалась Судьба.
Я возвращался домой, тихо ненавидя погоду ноябрьского Питера, мост, из-за образовавшейся на нем "пробки" и приближающуюся сессию. Ее я узнал по шарфу. Знаете, такое бывает. Нет ничего в человеке приметного, но за какую-то вещь глаз зацепится. Так и с ее шарфом. Ярко-красный, он был на два тона ярче ее волос. И сейчас шарф развивался по ветру. А его хозяйка стояла за ограждением моста, крепко вцепившись в витую решетку.
Мимо ехали машины, даже шли пешеходы, но никому до нее не было дела. Я вдруг осознал, что мне тоже сигналят. Я так на нее засмотрелся, что не заметил, как "пробка" стала рассасываться. Я поспешно двинулся вперед. Какое мне дело? Я даже имени ее не знаю. Подумаешь, учимся в одном институте.
Вот только, стоило мне выехать за пределы моста, я бросил машину и побежал назад, боясь, что не успею. Но удача мне улыбнулась, я успел. Она уже не держалась и казалось, что малейший порыв ветра может заставить ее упасть.
-Не надо, не делай этого - произнес я максимально спокойным голосом.
Она повернула в мою сторону голову. Посмотрела пустыми глазами и оттолкнувшись прыгнула. Дураком я себя почувствовал, только когда летел следом. Но ее я спас. Разряд по плаванию давал о себе знать.
Спасти-то спас, но двустороннее воспаление легких подхватил. Она, Маша, как я позже узнал, отделалась простудой. Каждый день я ждал, что она навестит меня. Но открывалась дверь, заходили друзья, родные, приятели и коллеги по работе, а ее все не было.
Только на девятой день Маша тихо скользнула в палату и молча сев на стул рядом с кроватью, посмотрела на меня безжизненными глазами.
-Зачем? - спросила она, спустя пару минут.
-Что?
-Зачем ты меня спас? - тихий, такой же, как и все в ней голос, он напоминал шелест осенних листьев.
-Потому что не хотел твоей смерти - ответил я.
-Ты меня даже не знаешь и никогда не замечал.
-Теперь заметил - не стал я отпираться.
-Зря, я не хочу, чтобы замечали - она не смотрела на меня, ее взгляд был направлен на окно в стене.
Я не знал, что ей на это ответить и промолчал. Больше мы в тот день не говорили, как и в последующие. Маша приходила каждый день, сидела рядом пару часов и уходила. Мне не нужны были разговоры, достаточно просто видеть ее. Что я и делал, смотрел на нее, а она в окно. В день выписки она не пришла.
Она не появлялась в институте, не отвечала на звонки, дома ее тоже не оказалось. Но я продолжал ее искать, поднимал личное дело, откуда и узнал телефон с адресом, спрашивал у однокурсников, но никто ничего не знал. Маша и впрямь была невидимкой.
Увидел я ее случайно, в центральном парке, спустя месяц безуспешных поисков. Она сидела на заснеженной лавке. В той же одежде, с тем же шарфом. Я быстрым шагом направился к ней.
-Маша, что ты здесь делаешь? - первое, что спросил я.
-А? Ты? Странно, до этого мне совсем другое мерещилось - девушка явно бредила, кажется, она заболела, что немудрено при такой погоде.
Я попытался поставить ее на ноги, но Маша стала оседать. Тогда подхватив ее на руки я отнес девушку в машину. При ней не оказалось ни документов, ни ключей от дома. Что ж, геройствовать, так до конца. Я привез ее к себе.
В машине Маше стало совсем плохо, она была в бессознательном состоянии. Все же хорошо, что я учусь на медицинском, могу и сам помощь оказать.
Маша пришла в себя только на следующий день. У девушки было обезвоживание в купе с переутомлением. Похоже, она весь этот месяц прожила на улице. Я кое-что узнал об этой девушке, пока разыскивал ее и поведение Маши стало более осмысленным для меня.
Маша потеряла всю семью в один день, авиакатастрофа. Первые месяцы девушка еще держалась, но потом, как я думаю, тоска и одиночество ее окончательно заели. Вот почему случилось то, что случилось. Я же оказался помехой, которая спасла ей жизни. И теперь чувствовал, что не смогу так просто оставить ее. Я знал, что она не невзрачная, она - сломленная. Но я не оставлю ее. Ни сейчас, никогда...