Посвящается Марии Л. самому любимому человеку на свете, который и был для меня этим светом.
Часы остановились на стрелке без пять минут десять. Утро то было или поздний вечер? Не знаю. Сейчас не поймешь. Они остановились и их не завели. А больше никаких изменений. Все по старому в этом старом доме на улице Горького.
Старый дом. В детстве, мне казалось, что этот дом самый новый. Помню, даже с мальчишками спорил до хрипоты, что мой дом самый новый, а мои родители - самые молодые и, что жить мы будем вечно, как в книжках. Надо мной тогда смеялись в голос. И были правы. Нет ничего вечного и ничего постоянно нового. Все меняется и приходит в негодность. Вот только, в отличии от вещей, у людей нет срока давности и даты, в которую они непременно придут в негодность. Нельзя подготовиться к этому и нельзя знать заранее.
Потолок облупился. Когда я последний раз сюда приезжал, как раз побелил. Когда же это было? Три года назад? Пять лет? Семь? Не помню. Давно. С тех пор, видимо, никто и не белил, да и кому это надо? Сейчас я тоже белить не стану, продам, как есть. Покупатели все равно ремонт устроят... Мысли глупые в голову лезут. Только о потолках думать осталось.
Смешно и больно. Вот, что я чувствую. Бывало и больней, но сегодня все равно кажется, что больней некуда. Половицы скрипят под ногами, а кажется, что мое сердце скрепит и очень скоро сломается. И не страшно. Только больно, до жгучей рези в глазах - так больно. Настоящие мужчины не плачут... Кто эту ерунду придумал? Не плачут только те, кто ничего не терял. А я - потерял, вот только все равно плакать не получается.
Еще эти портреты. Зачем она их вывесила? Смотрю на них и тошно! Она ведь меня нынешнего, совсем не знает. Эти старые картинки ничего общего со мной сегодняшним не имеют. Я теперь совершенно другой человек. И она никогда не узнает, какой именно. А знала ли она когда-нибудь, какой я? Вряд ли.
Занавески от ветра слегка колышутся. Пожелтевшие и выцветшие, узор знакомый. Она так и не сменила их на новые, что я прислал из Китая. Посуда на кухне тоже не чешская, а наша времен СССР. Почему нет ничего из того, что я отправлял? Ей не нравилось? Теперь я тоже никогда не узнаю, почему.
Зачем она осталась здесь? Что ее тут держало? Воспоминания. Если, оглядеться вокруг, то скорее всего, именно они и держали. Упрямица! Что в этом месте такого хорошего? Превращающаяся в тлен рухлядь. Почему она оставила мне это? Я не хочу...
-Она до последнего ждала. Все хотела увидеться с тобой. Говорила, что пока не увидеться не сможет спокойно отдохнуть.
-Почему мне никто не сказал о болезни?
Я смотрел на эту заметно постаревшую женщину и не понимал, как она может быть моей сестрой. Последний раз мы виделись... Давно. Она сильно сдала.
-Она запретила, все повторяла, что не хочет отвлекать тебя. А знаешь, я тебе благодарна!
-За что?
-Если бы ты приехал раньше, наверное, умерла бы после того, как увидела тебя. А так... Все ждала и еще четыре года была с нами.
-Она мучилась?
-Нет. Тосковала по тебе, но не мучилась. Только последние дни ей совсем плохо было, все тебя в бреду звала.
-Когда похороны?
-Позавчера были.
Так и думал. В доме убрано, никто не заходил. На могилу, что ли сходить? А толку? Просить пощение? У мертвых прощения просить - бесполезно. Она мне уже не ответит. И все равно: Прости, мама...