Сгорел. Сгорел, сгорел. Кошмар. Кошмар, кошмар. Собор Нотр-Дам горел весь вечер и всю ночь. Многие горожане и гости этого прекрасного города, жемчужины мировой культуры, вожделенной Мекки всех романтичных, ну или хотя бы эстетствующих натур, которые волей фортуны оказались в этот злосчастный час на набережной Сены вздыхали, охали и даже молились. А наиболее возбужденные их них, даже пели Ave Maria, в надежде, что эта святая Дева из-за облаков поможет доблестным пожарным делать свою работу. И над всем этим гулом, слезами, над головами встревоженных людей светились в сумраке европейского неба огоньки мобильных телефонов, дрожащие тысячами звезд в руках свидетелей этого исторического момента. А по невидимым каналам связи уже неслись во все концы мира фото, видео материалы, заполоняя собой социальные сети и прочие виртуальные платформы. Весь прогрессивный мир в это время не отрывал глаз от столицы Франции. И чуток актуализировав слова американского сенатора, можно сказать: "Сегодня каждый из нас чуток француз". Ну, если не француз, то во всяком случае, чуток тревоги и какого-то робкого предчувствия трагичности момента закралось в души многих прогрессивных людей.
Меж тем пламя, вкусив своды этого древнего собора, и облизывая хмурое небо Парижа, круша весь хлам на своем пути, плевало своими жарким огнем на с копошившуюся публику и служак, суетно спасавших уникальные экспонаты, веками скапливавшиеся под этими сводами. Кто-то тащит Крест Господин, другие судорожно за пазуху прячет кто гвоздь, кто терновый венец. Ни одной реликвии не достанется огню, бушевавшему всю ночь. И только под утро, когда уже даже самый беспокойный сын Франции и пропитанный до мозга и костей любовью к старине гражданин Пятой Республики или просто космополит, тревожно ворочаясь на своем матрасе, причмокивая и урча в предрассветный час, проспал тот момент, когда огонь был побежден. И главный пожарный страны отчитался: "Пожар взят под контроль, по большей части потушен и теперь необходимо добиться охлаждения раскалившихся стен здания".
Что можно сказать, только одно. Службы спасения справились. Молодцы, даже деве Марии, которую призывали горожане, не пришлось экстренно сгущать тучи и брызгать слезой на этот архитектурный шедевр. И пусть пока еще стоит вопрос о будущем прославленных витражей этой церкви, спасли, не спасли, зато с колоколами уже все ясно. Они не повторили судьбу своих предшественников, современников якобинцев. Другими словами, колокола не то что не переплавили на пушки, чем усмирять "желтые жилеты" и так хватает, а они даже не поплавились. И весь мир, ну, во всяком случае, вся его просвещённая часть или та, которая себя сердцем к ней относит, облегченно выдохнула, уже менее внимательно следя, за тем как догорает это самый зрелищный костер в Европе 21-го столетия. Разбирающиеся люди говорят, что еще не так все страшно, как могло бы быть.
Мол, самое ценное, что было в этом здании осталось. А именно, каменные своды между колоннами этого сооружения, которые и составляют костяк всей архитектурной конструкции. А то, что сгорело, то не так уж и жалко, все это всего лишь пошлый новодел, которому от силы сотня ну, максимум другая лет. И по сравнению с тысячелетней историей самих стен, это тьфу на кафедре, любого искусствоведческого или еще какого богословского университета. Все это легко восстановится. Особенно за те деньги, которые уже начали скидывать на это дело разные миллиардеры и менее состоятельные, но не менее сердобольные граждане. Да и президент тоже не остался в стороне от этого происшествия. И его слова упали в туже копилку уже заработавшего в Европе комитета спасения: "Мы совместно восстановим Нотр-Дам. Это, несомненно, будет... проектом на долгие годы".
Вот, так вот, символ тысячелетней не только французской истории, а можно даже сказать шире европейской культуры, а если уж размахнутся, то и всего католического мира, а если вознестись до уровня МКС (международная космическая станция), то можно обобщить и до христианского. Вот так вот, среди бела дня на глазах обескураженной публики сгорел этот воспетый всеми у кого есть голос, горячее сердце и душа собор Нотр-Дам де-Пари. Многие, не только суеверно настроенные граждане и гражданки, не только увлеченные астрологией и прочей мистикой люди, но и некоторые уважаемые церковники разных конфессий углядели в этом не добрый знак. И после того, как перестали молиться граждане на набережной Сены, призывая деву Марию обуздать пожар, принялись еще более горячо и не только ей молится, призывая уберечь все и вся прекрасное на этой планете от всего и вся безобразного и ужасного, что может случиться на этой планете. А когда до них дошла весть, что в этот же самый час, когда языки геенны пожирали этот святой символ, вспыхнуло и на Храмовой горе в Иерусалиме, то стали еще более усердно лбы крестить и поклоны бить.
Конечно, все это ужасно. Хорошо, хоть никто не погорел. Конечно, все это ай-яй-яй! Как ни крути с любой стороны. Но, ведь не бывает же худа, без добра. Народ-то зря говорить не будет. Вот и в контексте этого происшествия, хочется вспоминать другую старую народную мудрость: "что русскому хорошо, то немцу смерть", а в контексте парижского горения дополнить ее и третьей частью. А французу слезы. Вы спросите, что же ты такой? Эх, ты! Такая трагедия, а ты злорадствуешь - тварь! А я отвечу. Честно, честно отвечу. Не злорадствую я вовсе и со всем честным миром культурный, а может даже и религиозный шок, переживаю. Но, просто еще без всякой злобы и радуюсь. Что не только у нас рабочие такие бестолковые и пьют, курят и на всякие там нормы пожарной безопасности с высот Нотр-Дамских плюют и не морщатся. А потом все вокруг бегают, охают и глобальные катарсисы переживают. И нечего им там #россиюшкунашу чувырлой кликать, сами бы сначала технику безопасности вызубрили, а уж потом других учить взялись бы.