Самое главное в Долгом Княжестве это стабильность. Долгое Царство-Государство оно тогда Долго, когда почва под ним не зыблема. А одним из основополагающих элементов этой незыблемости, является неукоснительное следование традициям. Вот и наша, нынешняя власть, ни в чем не хочет изменять нашим же национальным традициям. И пусть кто-то смеется и ерничает над новыми теориями-идеологиями современной власти, которые публикуют Советники Президента России, но и они в лучшем виде, только лишний раз, иллюстрируют преемственность этой власти национальным традициям. Не больше, не меньше, как и миллиардные квартиры глав нефтяных корпораций #россиюшкинашей (квартиру главы Роснефти оценивают в 2 млрд. рублей, а Газпрома в один), так и дворцы, которые за государственные деньги строят настоятелям церкви в #россиюшкинашей (около 3 млрд на реставрацию комплекса строений Федоровского городка Царского села Санкт-Петербурга). Я не историк, и не то что не претендую на это, а даже больше - чураюсь. Но в наш век просвещенный, школа никого не минует. Так что кое-какие представления имею. Вот и видится мне, как славно нынешние государи поддерживают традиции своих богопомазанных предшественников.
Великий князь крепил свой удел Московский. Глупых посягателей на свой Кремль красный отваживал. Князей послушных, что помельче, кого на кормление, где в каких землях своих ставил, кого разгонял, коли гордыня у них взыгрывала. А если того политес требовал, то и на месте Лобном штаны спустив принародно порол. А потом голым пускал. Не по миру, конечно, а так до ближайшего селенья, а там и снова приласкать можно. Главное ведь, чтобы слух по земле о справедливости Княжечей разлетался. Конечно, в гневе мог, и головы рубить и на колы саживать. Особенно если единоначалию эти холопы княжичьи служить не хотели.
Бывало и фартило Княже, тогда рукой своей властной землями, как мог, свой удел приращивал. Но коль надо, то и отрезать мог. От души, ради дружбы соседской, княжечей не жалко. Земли-то вона сколько предки оставили. Пахать, не перепахать, сеять, не пересеять, богатств разных добывать, не передобывать. Бояр вокруг себя Княже не обижал. Приласкивал шапками разными из мехов куньих да собольих, да и прочей живности, что на Руси водится. Каменья дивные не жалел своим боярам на кафтаны, да погоны порчей и золотом вышитые. Так и жил Княже Великий и уже Государем стал называси.
Церкуву ту же не забывал. И землями и строениями разными, да и прочими акцизами и откупами баловал. А как же без нее, без отцов настоятелей, когда народ темен и не обуздан. Одной рукой за горло чернь не удержишь. Ее вона сколько, она, не то что шапками закидать может, заплевать так, что захлебнешься. Если, конечно, она саккумулируется. Так что, чтобы дело до греха не доводить, хочешь, не хочешь, но надо ему, народу то бишь, и елей в уши лить. Пусть уж лучше в усладе дремлет, чем неприкаянно шатается. А то, кабы чего не натворил этот люд неразумный. Упрямистый он, мал еще, сам еще не понимает, что нужен ему пастырь, советчик добрый. Чтобы на ухо слова мудрые шептал, к смирению приземлял. Тем более, в наш век. Когда супостаты заморские соблазнов со всех сторон понатыкали. Пальцами своими бесстыжими указывают. Смущают чувства верноподданнические, путают добро со злом, отечество свое и чужое. Сатрапы ихние по всем странам-государствам расселися, волю хозяйскую диктуют. А самовольцев наказывают.
Сам князь наш Векликий государства нашего Долгого Московского, конечно, в ставку за ярлыком уже не ездит - не почину это Князю Великому Государю Моковскому стало. Тем более, что и в ставке той свои какие-то дрязги, с жиру бесятся знать та заморская. Так что пусть там Киевские князья, как на престол всходят на поклон к великим владыкам за грамотами или благословением или еще, зачем рвутся, а Московским это тепереча не с руки. Да и голубиная почта ныне так развилась, что и ездить-то незачем. Только успевая хоть записочки строчить, да читать, хоть грамоты иль еще вердикты какие по всему свету рассылать. Так что нашему Княже сподручней тут править, из палат своих, за дверьми дубовыми, за занавесами атласными, в кругу дружины верной. А, когда собирается его рада избранных государя послушать, то свет идет из залы той, аж солнце в смущенье меркнет, облаками прикрывается. Только и закрывай ставни, чтоб свет белый не смущать. Шапки горлатные, сюртуки кашемировые и шелковые, перстни самоцветные. А шубы столовые песцами да бархатом пошитые, как поскидывают у дверей залы так кто ферязью в изумрудах блестит, а кто газырями золотыми в черкеске. Слепятся глаза слуг преданных, очками черными прикрывающимися.
А коли ставня какая приоткрывалась ветром шаловливым или чего доброго писарь какой бестолковый болтать крале своей начал или того хуже в графоманство впал, то слухи да сказания по земле русской быстрее глашатаев царских разлетались. И все эти были-небыли из царских канцелярий просили в виду не иметь. И понимать надо, что все это государево, богом данное, а им уже между рабами его по благости и распределенное. Так что трудитесь чада, да и вам воздастся. И как говорится в таких случаях, сказке конец, аминь!