сижу и подпираю здоровой рукой здоровую щеку. правой стороне вчера изрядно досталось, когда бил даже не было так ****ецки больно, а теперь скула стала ебучего синякового цвета, челюсть тоже ноет, еще и голова. о ребрах молчу, дышать даже трудно, рука немного отекла, но это я уже сам постарался. просто понял что взорвусь, если что нибудь не сделаю, а с ним рядом лучше не взрываться, иначе бы и правда начал отрезать пальцы. я конечно пообещал себе что если начнет уродовать - просто потом покончу с собой, я слишком внимателен к внешности, наверное чересчур. хотя это не помешало мне когда на негнущихся, звенящих ногах пошел к бару, налить ему выпить, сжать в ладони нож для колки льда. когда поставил перед ним бокал, весь в своей кровище - думал что вот теперь то он меня и порубит. хотел еще ляпнуть что то вроде "ты же любишь мою кровь". но прикусил язык, столкнувшись с испепеляющим взглядом, потом правда, он повел меня к стойке и сам перевязал мне руку.
фоном звучало джазовое и надрывное:
"You better stop the things you do
I ain't lying
No I ain't lying"
пальцы невольно дергаются что бы сжаться, вспомнив его заботливое прикосновение, а потом усталый очень взгляд, в котором видно что ему не 18 и даже не 30. а я тут выебываюсь.
все же из за фоток этих. или даже не из за них.
мы никогда не говорили "о нас". не было такого что - ты мой, или мы пара или что то там еще. были встречи тогда, когда ему удобно. в отелях, на каких то квартирах, просто в машине, по быстрому. конечно мне бывало как то паскудно, одиноко что ли. и я гулял, едва 20, отличное время. отвисал в общаге, затягиваясь косяками, заливаясь грошевой выпивкой без закуски и зажимал девок и парней. с одним из них меня и сфотографировали. я не знал что за мой следят, даже никогда не думал об этом, потому что считал себя вроде как запасным вариантом и, ну.. зачем следить за таким как я?
оказывается чего то не понимал. потому что на улице вчера меня встретили его бритые ребята и как то неприветливо швыранули на заднее сидение машины. отвезли в пригород, в реально его дом, в котором он жил. это было странно и жутко, с ним никогда не было понятно, что он предпримет в следующий момент, поэтому ждать можно было как чего то приятного, вроде знакомства с домом, местом где он уже довольно долго обитает, со всеми его вещами и предметами, мыслями, воплощенными в полотнах мастеров, так и просто того что ему некогда было ехать куда то трахать меня. или еще что.
как раз еще что. он сидел в кабинете, ноги на стол, глаза в ноут. я сказал что можно было просто позвонить. он холодно ответил "подойди", а потом в меня полетели фотографии.
не знаю почему меня так прошибло на ступор, он заставлял меня собрать их, сказать кто это, какого *** вообще, угрожал, бил, да. я поднимался, но фотографии с пола не собирал. казалось что если сейчас дам слабину то он никогда не увидит во мне что то большее чем пацана с которым неплохо иногда трахатся. просто одного из толп свиты мальчиков. пускай даже пока мы бывали вместе четыре ночи в неделю, но что потом? когда было совсем паскудно я пробывал по началу писать ему смс вроде: "твоя рубашка так мешает, хочу прикоснутся к коже на груди". или еще что то простое и беспомощное, типа: "я пью, жаль что без тебя". "я попробовал марихуану, хочу покурить с тобой".
в ответ было или сухое "увидимся завтра". или молчание.
поэтому я совершенно не понимал почему он так взбеленился из за фото. это было как подрыв авторитета? наверное. и только.
позже, когда он немного успокоился, и даже улыбнулся, то повел в другую комнату, там оказалась вроде ниша с подушками, а никакая не императорского вида кровать, которую я так часто представлял, лениво лаская себя.
- тебе здесь нравится?
я провожу тыльной стороной забинтованной руки по лбу и оглядываюсь, как то не до интерьера было, пока он меня на пол швырял и из пушки целился. он проводит следом за моей рукой своей, и по волосам.
- нравится, конечно - я слабо улыбаюсь ему, думая, какой подвох может быть в этом вопросе.
а он сжимает пальцы на моих волосах и резко притягивает к себе, шепча в ухо, касаясь губами что я должен это понять и запомнить. что я - его. не вещь, как он кричал, с размаху пиная, нет, а его мальчик. только его.
я отвечал что все понял, стоя в такой неудобной позе, но как всегда предательски заведенный от опасности.
а он вдруг достал кольцо, одел мне на безымянный палец и признался в любви.