Он поплотнее укутался в одеяло. По времени этого сектора станции была уже глубокая ночь, но сон не шёл. Как уже много лет. Одеяло было жестким и колючим. Грубым, как песок. Ненавижу песок. Он забивается везде и натирает. Но песок горячий. Песок - это детство, дом и мама. Мама. Почему он совсем не помнит её лица? Он помнит, как ласково она обнимала его. Как вечерами, запустив тонкую руку в его волосы, рассказывала о других планетах, полных воды и зелени, долго-долго, пока он не уснёт. Как еле слышно пахло от неё машинными маслом, хлебом и горькими травами. Хотя откуда травы в пустыне. Наверное, он сам придумал это.
Ещё ночью приходила она. Девочка, которую он впервые встретил. Никогда королева или его жена. Сидела у постели и долго смотрела на него спокойным, не по годам серьезным взглядом. Будто хотела, но не решалась что-то сказать. А потом она начинала улыбаться, тепло и нежно, как будто ничего не случилось, и в уголках её карих глаз загорались на мгновение искры. Он хотел улыбнуться в ответ, но мышцы лица отзывались яркой болью. И он просыпался. В холодном поту и слезах.
Израненный одинокий мужчина.
Скоро его сектор газа станции повернётся к солнцу, и наступит утро.
Чёрный насекомоподобный шлем, защищающий остатки лица, позволяющий ему дышать без боли до следующей ночи, ждал на прикроватной тумбе.