Они взяли Мумиса. Задержали на служебном причале при попытке проникнуть в транспортник, предназначенный для отправки учёных на Тшоту. Один Трул знает, как он пробрался в закрытый для ксеноидов сектор.

Допрос проходил в пыточной. Так сотрудники службы безопасности называли специально оборудованную камеру для "оскопления" подозреваемых. Обездвиженный тисками биополимерного кресла, неприятно похожего на кресло "машины времени", медиатор тревожно двигал глазами и возражал мягким, терпеливым голосом:

- Уверяю вас, шеф Ту, это недоразумение... Простите, но вы не сможете проникнуть в мой разум. Я не поддаюсь ментоскопированию.

Идон кособоко горбился напротив. Его лицо - плохо обсосанный леденец - выражало брезгливость:

- Знаете, когда Дерет запретил чужакам доступ в Суприориум и во внутреннюю инфосферу, я считал его параноиком, но он оказался прав. Вам доверяли на этой станции, Мумис. А вы всё время шпионили в пользу икшас.

- Икшас?! - вишнёвые глазищи арестанта выкатились из орбит. - Вы шутите. Если здесь замешаны икшас, мне об этом ничего не известно.

- А что вам известно? - быстро спросил Ту, нависнув над нуном готовой к атаке коброй. Его куцый вздёрнутый носик возбуждённо подрагивал в сантиметре от длинного носа Мумиса.

- Что вас намеренно ввели в заблуждение, шеф-претор. Отсюда вытекают два не исключающих друг друга предположения. Первое: я чем-то мешал злоумышленнику, и он хотел убрать меня с дороги. Возможно, это связано с переговорами по поводу жксерта и с нападением на феццакскую делегацию. Второе: кто-то пытается отвести от себя подозрение и выбрал меня в качестве козла отпущения, потому что я более всех уроженцев Т-5 близок к руководству станции, но не являюсь гражданином Конкордата. Напрашивается интересный вывод... Вы не думали поискать среди своих? С какой стати вы вообще обвинили меня? У вас есть улики?

- А с какой стати вы проникли в закрытый сектор станции и пытались тайком удрать на Тшоту? Если вы честный человек, зачем вам бежать?

- Я официально просил разрешения покинуть "Четвёртое небо", но мне не позволили, сославшись на чрезвычайное положение.

- А почему вы хотели покинуть "Четвёртое небо"?

Медиатор вздохнул:

- У моих близких друзей дома, на Тшоте, большое семейное торжество. Их очень огорчит моё отсутствие.

- Вы лжёте.

Идон с отвращением выпрямился.

- Поверьте, я докопаюсь до правды. И тогда вы ответите за совершенное по всей строгости закона. Уведите его!

Он повернулся к Мумису спиной. До меня вдруг дошло: он зол, потому что не в силах заглянуть в сознание арестованного. Он даже не пытался использовать ментоскоп. Знал - бесполезно.

Кресло отпустило нуна не сразу. Ещё с полминуты он лежал, шаря взглядом под потолком и мурлыча себе под нос песенку. Я разобрала:

- Фиолетовые глаза с тоской глядят на запад... Когда тебе восемнадцать, так хочется улететь из дома... Нас было шестеро друзей... всем по шестнадцать лет...

- Встать! - приказал рослый карзд в песочно-голубой форме.

- Фиолетовые глаза...

- Молчать! Вперёд, пошёл!

Я едва знала этого человека. Я видела, как воровато он озирался, прячась за спинами прохожих на Поднебесной Площади. Он пытался заманить меня в ловушку, подсунув дурацкую записку... Тогда почему мне так хочется вымыть руки?

Ту полагался на сведения, извлечённые из мозга женщины-марионетки. Там были воспоминания о тайных встречах, клочки торопливых донесений Мумиса. Он указывал ей цели - Вахад, застенчивую, недалёкую девочку-птичку, техника с пристрастием к азартным играм, неуравновешенного солдата, у которого была тьма дисциплинарных взысканий, и только что прибывшую магистрантку-ксеноисторика, мнительную и не уверенную в себе особу...

Верить не хотелось. Но единственное, что мне известно о Мумисе наверняка: он умеет располагать к себе. Это талант - как абсолютный слух в музыке или способность в два счёта решать сложнейшие уравнения. Но талант не синоним порядочности. Мумис очаровывал людей, чтобы их использовать. "Вам объяснят", - сказал он. Погрузить легковерную практикантку на корабль, вывезти в тихое местечко, принудить зондировать шар, а потом выкинуть в космос за ненадобностью... Если так, он не заслуживал сострадания. Или его подставили?

В памяти марионетки было много пробелов. Оператор, управлявший ею, мог находиться на одном из пристыкованных к внешнему причалу кораблей. Люди Ту обшарили двести с лишним судов - и только время потеряли. Скорее всего кукловод удрал ещё до того, как "Четвёртое небо" встало на уши.

Непонятно, какое отношение к икшас имели тарки. Тведаг фигурировал в нескольких обрывочных эпизодах из памяти Вирсин. Возможно, он сговаривался не только с немодийцами, и убили его за то, что он вёл двойную игру. Хелькуа о ритовианке ничего не знал, но двое других тарков показали, что женщину в бессознательном состоянии перенесли на яхту из гостиничного номера на нижнем уровне за несколько часов до смерти Тведага, который точно указал, где её найти.

Кусочки мозаики распадались, не желая складываться в целостную картину, а перед глазами всё стоял тоскливый взгляд Мумиса, обращённый к потолку, словно он молил о спасении кого-то свыше, а нелепая, без рифмы песенка была литанией. Фиолетовые глаза...

Меня обдало жаром. Как там? Фиолетовые... на запад. Восемнадцать. Шесть. Шестнадцать. Я помчалась в спальню, где возле кресла всё ещё валялась кофта с запиской Мумиса в кармане. Бухнулась на колени - и омертвела. Пальцы нащупали только жёсткий глянец рекламной карточки сестёр Грумани.

Я мысленно отмотала время на сутки назад. Мне было паршиво, ноги не держали - значит, я читала записку сидя в кресле. Обратно не положила. А бросила... Куда? На туалетный столик, по пути в ванную. Но здесь только ваза с кораллами и дурацкие ракушки. А, вот она! Свалилась на пол.

Я разгладила листок на колене. Всё верно. Западная пристань. Фиолетовый сектор. Восемнадцатый сегмент. Контейнер шестьсот шестнадцать. Мумис не молился. Он искал видеосенсоры в надежде, что мне взбредёт в голову просмотреть запись допроса. Он обращался ко мне. Хватался за соломинку.

Что бы ни скрывалось в контейнере шестьсот шестнадцать, это было важнее его свободы. А как насчёт моей жизни? "Что твоя жизнь? - прошелестело над головой. - Тень тени..."

Я невольно взглянула вверх. Не хотела, а взглянула. На мгновение мне почудились чёрные крылья и облако клубящейся тьмы.

- Сгинь! - крикнула я.

"Мне надо с вами поговорить".

- Отвали, тварь!

"Госпожа Фенгари, вам нужна помощь? Я вхожу", - сухой голос в моей голове выражал неподдельную озабоченность.

Шеф Ту. По коммуникатору ментокорда.

Я идиотка.

"Простите, шеф-претор, это я не вам".

До чего же неуклюжим, нелепым он выглядел: плечи ссутулены, корпус наклонён вперёд, руки мотаются, будто на шарнирах, черепашья голова покачивается из стороны в сторону. Но движения стремительны и бесшумны - аж жуть берёт.

Ту ворвался ко мне в спальню, как ищейка, идущая по следу. Я успела только одернуть футболку и перекинуть на кресло одежду с пола.

- Простите за вторжение, - скороговоркой проговорил он. - С вами всё в порядке? Вызвать врача?

Конечно, он приметил и беспорядок в комнате, и мой взъерошенный вид. К счастью, записка Мумиса осталась у меня в кулаке... Не думать! Вспомни Тведага, его загребущие лапы, луковичный смрад, чугунную тяжесть тела. Сильное впечатление. Гораздо сильнее, чем... Вспомни кровавую кашу в кабине фантомата, руки Бара на своих плечах...

- Пригласить Нэй Ктлин Он?

Я заставила себя смотреть на него в упор. Когда он так сутулил спину, мы были почти одного роста.

- Почему вы не сказали, что меня загипнотизировали, как Вахад? Что я должна была сделать - убить кого-нибудь или что-то украсть?

Ту ответил не колеблясь:

- Отнести шар, когда он будет найден, некоему получателю, и это был не Тведаг. Вот всё, что мы пока знаем.

- А по чьей указке я так ловко "нашла" шар? - я постаралась вложить в этот вопрос весь свой сарказм.

И снова идон не замешкался ни на миг:

- Это был план премьер-администратора, но я участвовал в его выполнении сознательно и добровольно. Артефакт, указывающий путь к высоким технологиям, не должен попасть в дурные руки.

- И очень это вам помогло?

- Ваш мозг подвергся множественным и разнообразным воздействиям. Мы не уверены, что вычленили пагубные вмешательства из спектра прочих.

- То есть дружественных?

- Я не снимаю с себя ответственности за причиненный вам урон. Но, ведя себя как обиженный ребёнок, вы ничего не добьётесь. Прошу вас переступить через личную обиду и оказать помощь следствию.

- Чем ещё я могу вам помочь? Выйти на площадь с табличкой на груди "Я - приманка"?

- Вы ознакомились с протоколом допроса Мумиса.

В другое время мне стало бы стыдно. Но не сейчас.

- Неужели вы верите, что он шпион икшас?

- Трудно сказать. Марионетка отыскалась как нельзя кстати, а в её памяти счастливым образом оказалось достаточно информации, чтобы изобличить предателя... Может быть, кто-то хотел, чтобы его изобличили, и именно сейчас. Но поведение Мумиса говорит не в его пользу. Попытка к бегству. Глупое запирательство. Если бы он позволил мне сканировать свой мозг, всё сразу встало бы на места.

- Может, он такой от природы?

- Я сталкивался с ментальными блоками, которые делали ментосканирование невозможным. Встречал индивидов со слабой чувствительностью к проникновению. Но никого, кто был бы полностью иммуннен против зондирования. А у меня, поверьте, богатейший опыт. - Ту мрачно усмехнулся. - Есть ещё одно. Я знаю, что вы дважды бывали в релакс-кафе "Моушил". Это элитное заведение, туда попадают только по рекомендации. Кто привёл вас?

Отвечать не хотелось.

Ту ждал.

- Мумис, - сказала я наконец.

- В одной из кабин заведении обнаружена мощная психотронная аппаратура. Я допросил хозяйку. Она ни при чём. Кабина была закреплена за медиатором Мумисом.

- Это ничего не доказывает.

- Возможно.

Ту смотрел на меня не мигая.

- Я чувствую ваш внутренний разлад, - шеф-претор сморщил нос, словно ему не нравился запах моих мыслей. Неужели идоны, как пиериане, полагаются на обоняние? - Ваше сознание расщеплено. Я удивлён, что Нэй Ктлин Он...

- А вы уверены, что это моё сознание? Что я это я? Что во мне не спрятана бомба с часовым механизмом, которая через пять минут разорвёт эту станцию на мелкие кусочки?

Ту сменил тему:

- Я знаю, что вскоре после вашего появления на "Четвёртом небе" Мумис сделал вам подарок. Могу я взглянуть на него?

Сэнсинская Невеста следила за нами из декоративной ниши в стене, которую раньше занимал безобразный кувшин в виде рыбы фугу. Я переселила куклу в спальню, чтобы каждое утро купаться в ободряющих лучах серебряного взгляда. Подсветка создавала вокруг её платья и волос лунный ореол. Захотелось подойти, взять в руки это хрупкое чудо, прижать к себе и не отдавать никому-никому на свете. Но я не двинулась с места. Только припала душой к сияющим звёздам её глаз, и моя тревога улетучилась, сердце начало наполняться светом, покоем...

Ту видел, куда я смотрю. Он быстро подошёл к нише и без церемоний схватил куклу, словно голодная чайка приблизившуюся к поверхности рыбу.

- Осторожнее, не сломайте!

Ту хищно повернулся ко мне:

- Вы взволнованы, госпожа Фенгари?

- Прошу вас! - я не могла сдержать раздражения. - Это безобидная вещь. Очень ценный и дорогой экспонат. Космос, да поставьте же вы её на место!

Излапав и истеребив, Ту наконец позволил выхватить Невесту у него из рук. Я расправила кружева платьица, пригладила растрепавшиеся волосы, но поместить своё сокровище обратно в нишу не решилась, боясь, что беспардонный идон опять сграбастает бедняжку.

Омут её глаз всасывал меня в мерцающие глубины, и я не противилась. Я шла по серебряной дороге, протянувшейся из конца в конец неба и состоящей из тончайших нитей, которые развязывались и сплетались, опутывая меня, словно волосы ведьмы.

- Не бойся. Взойди на Путь. Скорее...

- Я не могу. Твой путь бесконечен. Ты светящаяся тень, похожая на сорванный цветок. Ты как лунный цветок, Туалин.

- Но я не Туалин. Я последняя на Пути. Не в моей власти заглянуть так далеко в прошлое. Там темно. Там чёрная тьма. Пещера без стен и дна. Но ты дойдёшь, я знаю.

- Кто ждёт меня там, в глубине - демоны бездны?.. Пусти, я не хочу!..

- Спеши, тебя ждут! Иди, пока не поздно...

Время сместилось. Я вдруг оказалась у двери. Я смотрела на себя и Ту со стороны. Я слышала...

- Это уникальное изделие, штучная работа. Не просто игрушка, а произведение искусства, которое преодолело двести тысяч километров, чтобы попасть сюда. С ней надо обращаться очень бережно!

Как громко и пронзительно звучит мой голос. Это потому что я должна защищать Сэнси от любых посягательств. Она моя! Только моя...

- Пожалуйста, шеф, не трогайте её больше. Берите, что хотите. Только её не надо! Ведь я не врываюсь к вам, не хватаю без спросу ваши вещи! Не то чтобы я заводилась из-за ерунды, но вы же понимаете, Ту, люди бывают привязаны к милым безделицам. Я очень благодарна вам за то, что вы зашли, но сейчас не могли бы вы оставить меня одну? Это было бы очень мило...

Идон стоял неподвижно, его глаза отражали свет, словно зеркала. Но то не были зеркала души, в них ничего нельзя было прочесть.

Он выслушал меня, потом кивнул и вышел, не говоря ни слова.

А я глядела на дверь, за которой он скрылся, и баюкала куклу:

- Вот видишь, Сэнси, мы обидели его. Мы совсем не хотели, верно? Так получилось. Незачем ему было хватать тебя.

С величайшей осторожностью я установила Невесту на место.

Надо идти.

Когда дверь не открылась передо мной, я не поверила.

- Арти, какого чёрта! Выпусти меня сейчас же!

- Назовите личный код и пароль.

- С каких это?.. Ладно. Бета-семь-девять-два-четыре-одиннадцать-три-тридцать пять-тей-тер-восемь, - спасибо ментокорду за подсказку. - Ну!

- Требование отклонено. Свяжитесь с шефом-претором Ту или премьер-администратором Деретом.

- Чёрт!

Рыча и ругаясь, я носилась по комнатам, пинала мебель и разбивала кулаки о стены. Потребность действовать была так велика, что я просто не могла заставить себя остановиться и подумать. Что мне делать? Что мне делать? Что делать? Я чувствовала, что если сейчас не выберусь из квартиры, то сдеру с себя кожу, расшибу голову о запертую дверь, вывернусь внутренностями наружу...

Надо мной, будто с далёкого неба, звучали голоса:

- Всё... подтверждается... заберу ... лабораторию...

- Очень хорошо. Позаботьтесь о госпоже Фенгари, а я нанесу визит нашему доброму медиатору.

Зуд в мышцах стал невыносимым. Я бросалась на двери, как бешеный зверь, истерично всхлипывая и умоляя выпустить меня, пока не истощила силы. Потом я села на пол и расплакалась.

Мой дух отделился от тела и парил над головой, горестно вздыхая. Жизнь прошла - давно и далеко. Я вернулась, но ничего не смогла изменить.

Я вернулась.

Вернулась.

Я держала в руках куклу. Ту вопросительно смотрел на меня. Видимо, ждал ответа. Эхо его слов ещё звучало у меня в ушах - надо только осознать их...

- ...не задумывались, что ваша крайняя эмоциональная привязанность к ней может быть вызвана искусственно. Позвольте мне исследовать куклу на наличие встроенных психотронных устройств. Я понимаю художественную ценность этого предмета и обещаю обращаться с ним аккуратно.

Предмет! Он называет Её предметом. Сэнси, прости, он просто чурбан... Я почувствовала, что снова соскальзываю в безграничное пространство, пронизанное серебряным светом и хрустальной музыкой, и изо всех сил стиснула кулаки. Нет! Сейчас я не могу себе этого позволить.

- Разумеется. Понимаю, - я расправила кружева на платье и накидке, убрала выбившуюся из-под кисейного покрывала прядку и протянула куклу Ту. - Только, ради бога, не повредите.

Пустота в ладонях, пустота в комнате ошеломили меня. Я едва заметила, как идон ушёл.

Он прав, я привязана к Сэнси сверх всякой меры. Но для сумасшедшей это не удивительно, правда?

Сэнси хотела, чтобы я пошла в место, указанное Мумисом. Моё подсознание хотело этого. Но после всего, что было, как я могла доверять своему подсознанию?

Если в кукле и правда спрятана какая-то дрянь, вроде СВЧ-генератора, транслятора подпороговых излучений или что там ещё бывает, то Мумис виновен, а в блоке шестьсот шестнадцать меня караулят спецагенты икшас. Надо дождаться, пока Ту проверит Сэнсинскую Невесту.

Но она сказала, это срочно. Мумис сказал, это срочно. Что, если пока я жду, случится непоправимое?

Я сменила домашнюю одежду на удобные брюки с накладными карманами на бёдрах и чёрно-серую толстовку с капюшоном. Мне было плевать, как я выгляжу. Лишь бы не привлекать внимание.

Выход есть: мне нужен компаньон. На ум пришло только две кандидатуры - Джейд Бар и Вестигар. Мартов? У него оружие. Это плюс. Если мне, конечно, не приснилось. Но он преследует собственные интересы. Это минус. Или он просто мерзкий самодовольный приставала, то есть последний человек, с кем я хочу оказаться наедине.

В таком деле я бы предпочла Вестигар. Но она потребует объяснений. И скорее всего доложит Ту - когда на станции убивают и взрывают, а особа, напрямую замешанная во всё это, просит тебя сопровождать её в таинственной и рискованной афере, тут не до проявлений независимости и дружеских чувств.

Может, стоит потратить пять минут и наложить чуток косметики - чтобы Джейд Бар точно не смог отказать? Ладно, вдохнём поглубже...

Красавец ярбианин был одет в тот же костюм, что и при нашей первой встрече. Его улыбка сияла белизной свежевыпавшего снега.

- Привет, Селена!

- Здравствуй, Джейд, - затараторила я, спеша поскорее выложить всё. - Я хотела попросить тебя об одолжении. Не мог бы ты сейчас...

Я вдруг осознала, что говорю с автоответчиком. Бар сидел в массивном разлапистом кресле, покачивая ногой в узком ботинке дорогой, лоснящейся кожи, и всё так же лучезарно улыбался.

- Прости, но сейчас я не могу ответить на вызов. У меня важная деловая встреча. Я выйду на связь, как только освобожусь.

Проклятье, ещё никто не отказывался говорить со мной через ментокорд, потому что был занят... Чёрта с два у тебя деловая встреча, Джейд Бар! Небось кувыркаешься в постели со своей тарзианской лягушкой.

Ну и пропади ты пропадом. Без тебя обойдусь.

Я оборвала связь, вытащила из маникюрного набора и сунула в карман самую длинную пилочку для ногтей. Потом решительно вышла из квартиры.

Я успела добраться до внутреннего кольца, когда транспортная система станции встала. Отказали лифты. Остановились бегущие дорожки. Замерли эскалаторы. Не хотелось думать о тех, кого сбой застиг в тисках пневматических капсул в мрачном чреве "Четвёртого неба".

На схеме внешнее и внутреннее кольца были двумя толстыми бубликами, связанными с центральным корпусом тонкими спицами-перемычками. На самом деле внутри "спицы" умещалось шесть полноценных ярусов, в которых работали портовые службы, передвигались грузы и пассажиры. Здесь было не так людно, как на прогулочной палубе, но застрявший на полпути народ суетился, гомонил, бранился и создавал сутолоку. Чтобы добраться до западного причала во внешнем кольце, мне предстояло пройти больше пяти километров по длинным туннелями, одолевая бесконечные подъёмы и спуски. Я с удовольствием повернула бы назад, но пешая дорога к Суприориуму была почти в три раза длиннее. Отогнав малодушное желание сесть в ближайшей кафешке и подождать, не заработает ли снова капризная техника, я пристроилась за полным одышливым шверши и вместе с ним вошла в поток взвинченных, ворчащих людей и нелюдей, направляющихся по мёртвой беговой дорожке к заставшему эскалатору.

В отличие от других помещений станции с диффузным освещением, здесь через каждые пятьдесят шагов под потолком крепились тусклые световые панели. Они наполняли пространство сумеречной желтизной и порождали рваные тени, в которых я едва различала, куда ступить.

Стоп. Какие световые панели? Откуда они взялись?

Сзади меня хорошенько пихнули, и я схватилась за перила, чтобы не налететь на толстяка.

- Быстрее, не задерживайтесь!

Вверх, вниз, опять вверх, поворот, ещё поворот. Хотелось остановиться, оглядеться, перевести дух, но на меня всё время напирали, толкали, подгоняли. Я знала, что иду правильно. Ментокорд привычно подсказывал направление, оптимальный маршрут, расстояние до цели. Я миновала всего два километра, но мне казалось, что я хожу кругами... ведь это кольцо, не так ли? И передо мной неизменно был толстяк-шверши.

Всё, кажется, он выдохся. Грузный ящер тяжело, вразвалку одолел очередной лестничный марш и отступил в сторону, пропуская меня вперёд.

- Подтянитесь, Фенгари! Уже недолго осталось.

Толстяк обернулся, и я охнула - у него было серое лицо Дерета.

Меня обступили стены - ни туннелей, ни эскалаторов, ни по-пчелиному гудящей толпы. Перед носом была дубовая дверь. Дерет дёрнул старомодную медную ручку-кольцо - открылась уходящая вверх винтовая лестница - и первым начал подъём.

Ступени круто бежали ввысь, закручиваясь в бесконечную спираль. Дерет не делал остановок, только изредка покрикивал через плечо: "Живее, Фенгари! Не отставай!"

На верхнюю площадку я ввалилась чуть живая - с неудержимо дрожащими коленями, пересохшим горлом и рвущимся из груди сердцем.

- В вашем терминале есть схема потайных ходов. Кодовая фраза: "Безопасность превыше всего", - сказал Дерет. Его дыхание не сбилось, лицо осталось сухим и каменно спокойным. - И вот что, Фенгари, с сегодняшнего дня начинайте посещать спортзал.

Он явно собирался продолжить наставления, но тут пискнул коммуникатор, затерявшийся среди ячеек гибкого защитного жилета:

- Каридж - Дерету. Торн, сенсоры фиксируют приближение пяти немодийских боевых кораблей, более точная идентификация пока невозможна.

- Не выпускайте их из виду, докладывайте обо всех изменениях.

В этом была какая-то неправильность, но пока я соображала, Дерет опять повернулся ко мне:

- Если Братья нарушили перемирие, нам придётся несладко.

Он толкнул хлипкую пластиковую дверцу, и мы вошли в огромный зал, который мог быть только главным центром управления станцией, или попросту рубкой. На всех мониторах было одно и то же изображение: на зелёном, бледно светящемся поле отчётливо выделялась пятёрка бело-жёлтых точек, идущих ровным клином. Вдруг разом точки померкли.

Пальцы Дерета забегали по клавиатуре.

- В нейтронном диапазоне тоже ничего, - он поднял голову. - Я вернусь в свой кабинет. Мои системы автономны. Может быть, они ещё действуют.

Он выскочил за дверь, приказав мне:

- Майор, вы за старшего.

Я поспешила следом, но дверь, едва закрывшись за Деретом, исчезла. На её месте была гладкая стена. Я обернулась и наткнулась на преданный взгляд лейтенанта Кариджа.

- Майор, какие будут приказания?

Только сейчас я обнаружила, что на мне форма Космофлота. Ну да. Коммуникаторы вместо ментокорда. Мониторы вместо голографических экранов. Кнопки на приборных досках. Пародия какая-то. Надо выбираться из этой кроличьей норы.

Я поискала виртуальный интерфейс. Ничего. Резко скосила взгляд - влево-вправо, влево-вправо. В ин-акте при быстром движении зрачками на границе поля зрения возникает рябь - заметишь мельком, кажется, будто примерещилось. Я и думала, что мерещится, пока где-то не вычитала, что эффект возникает от недостатка разрешающей способности оптических ретрансляторов. "Если вы забыли, по какую сторону реальности находитесь, повертите глазами и возвращайтесь домой". Шутник, который это сказал, даже не догадывался, что кому-то иллюзия милее дома...

Похоже, именно так карают недотёп, грешащих бегством от реальности - сколько раз за этот месяц мне безумно хотелось проснуться на Земле, в своей маленькой убогой квартирке, со своими маленькими убогими проблемами.

Если бы рябь была, я обязательно бы её заметила, должна была заметить. Должна!

Увы. Ни малейшего намёка.

Но разве можно сравнивать дешёвенький бытовой фантомат и ультрамодерновые симуляции, воспроизводимые ментокордом!

Глазам стало больно, и я на миг опустила веки. Может, я всё ещё сплю?

Выхода не было. Связи - тоже. Я вызывала Бара, Вестигар, Ту, Сирин, Тэни, Дакертис, Саоана, даже Ангарту Хайимо. Никто не ответил. Я потеряла доступ к компьютеру.

Слепа и беспомощна, как брошенный матерью котёнок.

Гайрек, в форме карздианского трэма, прилежно приник к мониторам. Вахад сжалась в комочек у своего пульта, став ещё меньше, чем обычно. Остальные участники шоу казались простыми статистами.

- Сенсоры фиксируют пять кораблей, - сообщил Гайрек. - На пределе действия радара - в тех же координатах, где мы засекли их в первый раз... Что? Опять пропали!

Я остановилась у него за спиной - как раз в тот момент, когда на мониторе ближнего наблюдения проступил клин из пяти точек.

- Они появились снова! В направлении запад-юг-запад, в трёхстах километрах от "Терит Кор". Корабль класса "Пурпурный орёл", два крейсера и два эсминца. Их защитные экраны включены, боевые системы активированы.

Пол с грохотом вырвался у меня из-под ног, свет померк, но тут же снова вспыхнул - потускневший и красноватый. Ровный голос Арти сообщил:

- Повреждения в машинном отделении. Мощность силовой установки упала на четверть. Главный энергогенератор вышел из строя, задействована аварийная система.

Я кое-как поднялась на четвереньки и, увидев людей в форме, валяющихся возле своих кресел с раскроенными лбами, зажмурила глаза. Я не хочу в этом участвовать. Где выход?

- Майор Фенгари! - раздался голос Дерета. - Принимайте командование! Двери кабинета блокированы, я не могу выйти. Пробую прожечь бластером, но это потребует времени.

Я встала на ноги. Гайрек, цел и невредим, сидел в своём кресле, его пальцы бегали по клавиатуре. Слышались стоны и тихий плач Вахад.

- Ру-ука-а... - ныла она.

- Рубка вызывает Мартова...

- Чёрт побери! Кто-нибудь собирается командовать этой станцией?! - взорвался Гайрек.

Он был совсем как настоящий - лютые глаза, шрам через левую щёку побелел от гнева. И Вахад плакала так жалобно...

Что мне надо сделать, чтобы освободиться? Пройти сценарий до конца?

- Трэм... - я прокашлялась. - Объявите боевую тревогу первого уровня. Активируйте, э-э, защитные экраны и боевые системы.

Все знания, почерпнутые из боевиков о реальных и мнимых звёздных войнах, разом вылетели у меня из головы. А где лейтенант Каридж? Исчез, стервец. Бросил меня на съедение карздам и немодийцам.

- Уже сделано, - презрительно отозвался Гайрек. - Мы бы давно... Они прекратили огонь. Их корабль вызывает нас.

- Так ответьте, скорее!

Надо вытащить на мостик старших офицеров. Я схватилась за коммуникатор:

- Кьюй-ту... э-э, Сирин, срочно в рубку! Боевая тревога!

- Вот идиотка! Тебе же сказали - двери заклинило, - прорычал Гайрек.

- Фенгари вызывает Дерета! Гайрек, где связь?

Трэм не ответил, а из моего коммуникатора неслись треск и хрипы, сквозь которые прорывался едва слышный голос Дерета:

- Бросьте паниковать, майор! Вспомните, чему вас учили в академии!

- Я никогда не училась в академии! Я не офицер Космофлота! Я ксеноисторик! Выпустите меня отсюда!

За спиной глухо выругался Гайрек.

- Майор, приказываю... - голос Дерета пропал вовсе.

- Братья на связи, - сказал Гайрек. - Требуют коменданта.

- Переключите на Дерета!

- Не получается. Трансмиттер барахлит.

- Арти, переведи вызов в кабинет торна Дерета и установи с ним связь!

- Выполнение невозможно, - невнятно проскрипел компьютер.

- Почему?

Ответил Гайрек:

- Они блокируют наши внутренние частоты, - и через мгновение: - Они говорят, что снова откроют огонь, если комендант не ответит через тридцать три шиндона.

- Дайте связь на большой экран.

В симуляциях "Непобедимых" мне так нравилось произносить эти слова устами капитана Оберона...

Гайрек выругался, но приказ исполнил.

Закруглённая стена рубки вспыхнула, и на ней явилось лицо, которое прежде маячило на экранчике Гайрека: бледное, жёсткое, с орлиным носом и длинным подбородком, в венце непокорных иссиня-чёрных кудрей. Власть и сила, излучаемые пришельцем, казалось, заполнили весь центр управления.

- Кто из вас комендант этой жестянки? - надменно произнёс он.

Я выпрямилась и расправила плечи. Играем дальше.

- Я майор Фенгари, заместитель коменданта и первый офицер, - как там сказал Гейрек? Знакомое название... - "Терит Кор". Вы сами лишили себя удовольствия лицезреть коменданта, поэтому вам придётся иметь дело со мной. Однако если вы разблокируете наши внутренние частоты, я охотно приглашу его сюда.

Немодиец смерил меня взглядом и захохотал - точь-в-точь, как Дерет.

- Старина Тхонг, значит, отправился к праотцам. Как досадно. Мне будет его недоставать. Итак, майор, я предлагаю вам следующие условия капитуляции, слушайте внимательно...

- Может, сначала назовёте себя? Чтобы я знала, полномочны ли вы делать подобные предложения.

Краем глаза я заметила, как Гайрек трясёт головой. Немодиец приподнял бровь - как Сирин - и издал сухой смешок, а тёмно-серые, словно грозовая туча, глаза его недобро блеснули.

- Так вы не знаете меня? - голос прогремел небесным громом, и я затаила дыхание. - Я Магистр Ордена Немодийских Братьев Зарт ким Аторн, прозванный также Кровавым.

- Меня не интересуют ваши прозвища. Что вы имеете мне сообщить?

Легко быть смелой в игровой симуляции. Только бы всё это поскорее закончилось.

На экран выплыла огромная рука в красной перчатке, указательный палец размером с бревно ткнулся мне в лицо.

- Никогда не дерзите мне, майор, если хотите дожить до старости.

"Люди, - прошипел кто-то мне на ухо. - За твоей спиной сотни безоружных и беспомощных, их жизни в твоих руках".

Подсказка?

С трудом разжав челюсти, я выдавила:

- Сожалею, магистр.

Он победно усмехнулся.

- Если хотите загладить свою вину и спасти шкуру, немедленно дезактивируйте оружие и отключите защитные экраны. Личный состав и гражданских соберите на Поднебесной Площади. Любая попытка сопротивления карается смертью для всех. Подготовьте четыре причала для швартовки десантных судов. И без фокусов, майор.

Снова возникла алая рука с поднятым указательным пальцем. Я сказала:

- Мне нужно время, чтобы обдумать ваши условия.

- Думайте, майор, только недолго. Моё терпение на исходе.

Он исчез. На почерневшем экране вспыхнула эмблема: череп, нанизанный на криво поставленный меч, над ним - багряный орёл.

Я поискала взглядом стул. Все силы выпил, упырь кровавый.

- Значит, у них пять кораблей...

- Десять, - поправил меня Гайрек. - Вторая пятёрка тоже подошла.

- Огневой мощи "Терит Кор" хватит, чтобы уничтожить или хотя бы разогнать их?

Молодой карзд пожал плечами.

- Если бы ннуйг Кьюй-ту был на месте, силовая установка работала на полную мощность, трансмиттер был исправен, а внутренние частоты свободны, мы, может, и справились бы с этим. Если бы вовремя объявили тревогу и подняли щиты, - пояснил он, бросив на меня уничтожающий взгляд. - Теперь мощность защитных экранов снижена, а энергия распределена неравномерно. Если они сосредоточат огонь на слабом участке, то неизбежно пробьют нашу защиту. Это вопрос времени. Я предлагаю нанести упреждающий удар - возможно, нам удастся прихватить на тот свет сотню-другую врагов.

- Сколько человек в настоящий момент находится на станции?

- Что? - всхлипнула Вахад. Видимо, вопрос входил в её компетенцию.

- Сколько народу на бору, младший диспетчер!

- Двадцать пять тысяч шестьсот девятнадцать по последней сводке, - ответила аджерранка пресекающимся голосом.

- И их вы тоже намерены прихватить с собой на тот свет, Гайрек?

Карзд с яростью обрушил кулак на крышку пульта.

- Если ты хочешь облегчить страдания гражданских, дай им сгореть в протонном пламени! От того, что немодийцы делают с пленными, замутит даже тюремного экзекутора!

- Если магистр даст мне гарантии...

Гайрек грязно выругался:

- Им нужна станция! У них давно текут слюнки прибрать к рукам "Терит Кор". Как только Братья высадят десант, все гарантии будут забыты.

- Они не посмеют. У нас здесь граждане ведущих держав Т-5.

Гайрек громко издевательски захохотал:

- Они прикончат всех.

- Всё равно мы должны попытаться, пока есть хоть какая-то надежда. Может, они пощадят хотя бы ксенов.

Чего ради я спорю?

- Они прикончат всех!

- Это правда! Он говорит правду! - неожиданно закричала Вахад.

- Чего мы ждём, чёрт побери? - прорычал Гайрек. - Надо пустить им кровь, пока они расслабились.

Странно, что он не начинает пальбу без моего дозволения. Ну да, он же не настоящий.

- Нас вызывают! - взвизгнула Вахад.

- На экран!

Стену заполнило знакомое уже зловещее лицо магистра Атрона.

- Моё терпение истощилось, майор.

Я глотнула воздуха.

- Вы можете гарантировать жизнь и безопасность всем, кто находится на станции?

Его бровь медленно приподнялась в деланном изумлении.

- Вы требуете от меня гарантий, майор? А вы слышали о таком понятии: сдаться на милость победителя? Вы можете мечтать о милости, но не более. У вас нет выхода.

- Идите к черту, - сказала я. Пора было кончать эту комедию.

Экран моргнул, суровое лицо на нём уменьшилось раз в шесть, а вокруг выстроились чёрно-звёздные квадратики, заполненные фигурками конусообразных боевых кораблей. Один конус вдруг вспыхнул и рассеялся, а трэм издал торжествующий клич.

Интересно. Похоже, программа слушается мысленного управления. Я подумала, что Гайрек должен стрелять, и он тут же начал...

Взгляд Атрона метнулся в сторону, затем впился в меня стальным клинком.

- Вы только что подписали себе смертный приговор. Я не пощажу никого!

Он пропал, и белый череп ухмыльнулся мне с рукояти сверкающего меча из-под сени кровавых крыльев. Я повернулась, чтобы накричать на карзда, и остановила себя. Гайрек в упоении склонился над пультом. Он не нуждался ни в приказах, ни в одобрении, ни в выволочке. И слава богу.

- Арти, какой из кораблей блокирует наши внутренние частоты?

- Эсминцы поддержки "Быстрокрылый" и "Гончий пёс".

- Обозначь их на большом экране.

Вокруг двух судёнышек запульсировали красные пунктирные окружности.

- Трэм! Уничтожьте эти корабли.

- Есть, майор!

Через минуту Гайрек доложил о повреждениях на "Гончем псе". Но даже если связь будет восстановлена, а отсеки разблокированы и все опытные офицеры смогут занять боевые места, спасёт ли это нас? Игра против воли захватила меня. Я чувствовала себя викингом на носу драккара, готового врезаться в борт тяжёлого византийского дромона.

Мощность защитного экрана снова упала. Протонный заряд поразил северный участок внешнего кольца, потом фазерную установку. Гайрек продолжал стрелять. Вахад тихонько вскрикнула - на большом экране, раздвинув плечами корабли, возник магистр ким Атрон.

- Я пришёл, чтобы увидеть вашу агонию.

- Вахад, отключите его.

- Не отключается!

- Ну и чёрт с ним! Не обращайте внимания.

- Мощность экранов составляет всего пятьдесят процентов, - доложил Гайрек. - Мы уязвимы для удара в любом месте.

Атрон засмеялся.

Вахад плакала, скорчившись в кресле. Я подошла и положила руки ей на плечи - худенькое тело била дрожь.

Неотрывный взгляд немодийца больше не давил на глаза. Мир изменился. Время остановилось, приоткрыв лик вечности, которая наступит, когда всё кончится.

Станцию снова тряхнуло, свет потускнел, но совсем не погас. Гайрек упал лицом на приборную доску и больше не шевельнулся. Слышался пронзительный сиплый свист, словно откуда-то под давлением вырывался воздух.

Меня швырнуло на пол. Надо же, почти не больно. Свет то становился ярче, то почти совершенно тухнул. Где-то совсем близко гудело, бухало и скрежетало. Воздух ускользал из лёгких. Я схватилась за горло, пытаясь сбросить невидимую хватку удушья. Потом темнота сомкнулась.

Глава 9. Шар

Цок-цок - приближались шаги. Быстрые, звонкие - как градины по стеклу... Я подняла голову, готовясь увидеть немодийского легионера, посланного, чтобы добить выживших. Но передо мной присела на корточки встревоженная Вестигар. Рубка пропала. Дыхание больше ничто не стесняло. По сторонам синевато изгибались стены технического коридора, потолок тонул в бледном мерцании.

- Ты как, живая? - спросила фахтезианка. - Что тебя занесло в портовые дебри?

- Заблудилась, - ничего лучше я не придумала. - Ментокорд отказал.

Собственно говоря, это было правдой. Но мне больше не требовался ментокорд, чтобы отыскать дорогу к блоку шестьсот шестнадцать. Всё моё существо было настроено на незримый маяк. Так, наверное, пчёлы находят медоносные поля, так птицы прокладывают путь на юг...

- Это предохранитель сработал. Отрубил тебя от компа. Наш Арти сбрендил. Включает и отключает системы по своему хотению. Шлёт всякую бредятину на корды. У некоторых начались глюки. Сирин думает, это вирусная атака. Есть погибшие. Троих выбросило в космос. У военных, говорят, была пальба. Объявлена боевая тревога. Всем велено сидеть по каютам и не высовываться.

Вестигар вдруг хмыкнула.

- Знаешь, я почувствовала себя летучей мышью. Мне так хотелось забраться под потолок и повиснуть вниз головой... Ну, я смекнула, что дело нечисто, и быстренько вырубила корд.

- А я не догадалась.

Дура, что тут скажешь. Самый простой и очевидный способ прервать симуляцию даже не пришёл мне в голову. Но я-то думала, что проблема в моей психике, а не в ментокорде. Нет, вру - ни о чём я не думала...

- Кости целы? - спросила Вестигар. - Давай, поднимайся. Найдём тебе тихое местечко, где можно пересидеть бурю.

- Найдём... мне? А ты?

- Я при исполнении. Тут знаешь, какой бедлам. Для любителей половить рыбку в мутной воде самое раздолье.

Голова кружилась, во рту пересохло, но к этому мне не привыкать. Хуже, что ноги подгибались - не прошла даром беготня по лестницам. Я с трудом ковыляла рядом с Вестигар. Она приплясывала от нетерпения, но вперёд не вырывалась, только ворчала:

- Ну что ты, как червяк, ползёшь? Давай-давай, шевели задом. Мне что, прикажешь с тобой тут полдня возиться?

Вот он, мой шанс. Бар был занят, и судьба сама послала мне Вестигар. Но что я ей скажу? Брось свои дела, пойдём со мной в место, указанное человеком, которого вы считаете предателем. Что там, я не знаю, но это важно и срочно.

Она решит, что я всё ещё брежу.

Впереди раздались крики, и Вестигар прижала меня к стене. В створе коридора показалась и исчезла группа звонко галдящих ксеноидов. Я не поняла ни слова. Компьютерный перевод не работал.

- Стоп. То, что надо.

Вестигар махнула ладонью перед сенсорным замком, и узкая дверь отъехала в сторону.

- Вот и славно. Хоть что-то на этом корыте работает.

Фахтезианка заглянула внутрь.

- Свет есть. Заходи.

Протискиваясь в тесный проём, я ожидала увидеть помещение не больше кабины лифта, но оказалась в ангаре, где дремали с десяток летательных аппаратов, намного меньше и изящнее шаттлов. Истребители? Не похоже. Слишком хрупкие. Оружия не видно. Да и обтекаемые длинноносые корпуса недостаточно велики, чтобы вместить человека.

- Беспилотные космоатмосферники, - Вестигар задрала голову, указывая наверх.

На высоченном потолке отчётливо вырисовывались контуры огромных ворот. Мне представилось, что будет, если свихнувшийся компьютер вздумает их открыть...

- Не дрейфь, здесь безопасно. А в крайнем случае есть, где спрятаться.

Она обвела рукой ряды самолётов и какие-то агрегаты, приспособления, контейнеры, верстаки, заваленные механическим хламом. Вероятно, здесь аппараты и обслуживали, и ремонтировали.

- Сиди тихо, Сел, - приказала Вестигар. - Не высовывайся. Я за тобой вернусь.

Ещё не поздно было остановить её, но фахтезианка повернулась ко мне спиной, вышла в коридор, прикрыла за собой дверь, а я так и не проронила ни звука, словно что-то сковало мне губы. Подумалось: может быть, так и надо. Лучше идти одной. Никого не впутывать. А если не повезёт... Что ж, сама и буду виновата.

Я выждала пару минут и потянулась к сенсорной панели. Махнула рукой раз, другой - створка осталась закрытой. И тут поломка! Или меня заперли? Из благих побуждений, разумеется. Я огляделась. Не может быть, чтобы в такое обширное помещение не устроили другого хода. Глаза невольно потянулись к потолку. Н-да. Другого хода может и не быть. Людям здесь делать нечего. Это же беспилотники. Ремонтируют и обслуживают их роботы. А кто ремонтирует роботов? Тот, кто приходит через узкую щель, которую за мной только что задраили...

Ну-ка ещё раз. Ни за что не поверю, что всю эту технику затаскивали внутрь по деталям и собирали на месте. Неужели ручищу вон тому крану спаяли из частей? Или его спустили сверху - целиком? Вакуум чёртовой бандуре не помеха... Я присела на крышку невысокого контейнера. Всё это домыслы. Я понятия не имею, как строятся и оснащаются станции. И за невежество сидеть мне взаперти, как кролику в клетке. Того и гляди прирысят волки...

В ангаре стояла тишина. Оборудование бездействовало. Если за стеной, обращённой в коридор, что-то и происходило, то внутрь ни один звук не долетал. Хорошее место, чтобы привести в порядок мысли. Было бы ещё чуточку потеплее. Я застегнула молнию под самое горло, натянула на голову капюшон и сунула руки в карманы. Наверняка в технических отсеках поддерживалась более низкая температура, чем в помещениях, предназначенных для людей. Но Вестигар не оставила бы меня здесь, если бы думала, что я могу замёрзнуть.

Сейчас мне надо было со всех лап поспешать на склад, а я томилась скукой, и от этого в голову лезла всякая чертовщина. Подумалось: вдруг заражённый компьютер сдуру отключил систему отопления или того хуже - всё жизнеобеспечение?

Пугающая догадка пропорола в груди дыру, через которую свободно потёк холод, вливая в жилы оцепенение. Я вдохнула поглубже. Вроде дышится пока легко. Сколько времени нужно станции, чтобы остыть без внутреннего подогрева, скажем до минус сорока? Мне представились обледенелые стены и синие, окоченевшие трупы в коридорах. Руки в карманах сжались в кулаки - и разжались. Снова сжались...

Я попыталась взять мышцы под контроль. Никаких конвульсивных движений... Хотя почему - нет? Надо шевелиться. Встань на ноги. Пройдись немного, осмотрись. Может, что-нибудь найдёшь, заодно согреешься.

Пальцы продолжали сжиматься и разжиматься, загребая в горсти мягкую ткань толстовки. В сознании прорисовалась манящая картина - низкое кресло, тёплая, очень тёплая кофта на подлокотнике, край наскоро заправленной постели...

Потом внутри стало не то что холодно - там образовался сосущий провал, сквозь который с отчаянным воплем улетела в межзвёздное пространство моя бедная глупая душа. Слабость в ногах заставила прислониться спиной к опорам ближайшего беспилотника, руки в десятый раз судорожно обшаривали карманы.

Я хорошо помнила, что прихватила записку Мумиса с собой - на всякий случай. И положила в правый карман толстовки, чтобы была под рукой.

Неужто она выскользнула, пока я совершала марш-бросок через пол станции, воевала с немодийцами, рождёнными обмороком искусственного разума, или валялась без сознания в пустом коридоре?

Может, её вытащили?

Взгляни правде в глаза: Вестигар случилась рядом, когда ты была в отключке, а теперь заперла тебя.

Чушь! Самой же потом будет стыдно.

В одном нелепое подозрение сослужило мне добрую службу. По телу прокатилась волна жара, выброс адреналина отогнал усталость. Хорошо. Надо как следует обследовать ангар, попытаться заглянуть в космоатмосферник, поискать средство связи.

У стены я заметила конструкцию, похожую на складную лестницу. Она оказалась намертво прикручена к держателям. У меня не хватило сил, чтобы сдвинуть с места хотя бы один крепёжный винт, и на виду не было ни щипцов, ни плоскогубцев.

Я попробовала ещё раз: обхватила пальцами неудобный рычажок, поднатужилась... И в этот момент погас свет.

Было тихо-тихо. И очень страшно. Сначала - тепло, теперь электричество, потом настанет очередь воздуха. Арти убьёт меня и даже не заметит. Что делать? Я стояла неподвижно, слушая своё частое дыхание и пульсацию крови в висках...

Проклятье! Я знала, как открыть дверь. Я всё время это знала, но сообразила только сейчас. Словно кто-то шепнул на ушко.

Ментокорд отключился, потому что компьютер неисправен. Но что мне мешает включить его снова? Всего на минутку - чтобы отпереть выход. Да, это может плохо кончиться. Но если не попытаться, будет ещё хуже.

Я брела вдоль стены, осторожно перебирая руками по поверхности столов, агрегатов, постоянно на что-то наталкивалась, спотыкалась, но скорость у меня была черепашья, и я ни разу всерьёз не ушиблась. Наконец пальцы нащупали характерное сочетание выступов и углублений. Вот она, дверь - в узких границах рамы. Я отступила на полшага, задержала дыхание. Ни пуха мне...

- Бонжур.

Дальше всё произошло мгновенно. Невидимая рука подхватила меня и швырнула об пол. Было по-прежнему темно, но шаря вокруг, я обнаружила, что заперта в замкнутом пространстве, сплошь состоящем из углов и кромок. Мне повезло, что при падении я не разбила голову и не свернула себе шею.

Надо отыскать дверь и выбираться наружу.

Совсем простое желание, которое всегда исполнялось само собой. Без словесной команды, без напряжения воли. Довольно было интуитивного посыла - и сим-сим открывался, как по волшебству. Сейчас я старалась изо всех сил, я взмокла от натуги, но ничего не происходило. Меня окутывали тишь и мрак, словно в заколоченном гробу. Дышалось с трудом. Воздух был спёртым. И это кошмарное ощущение тесноты...

Звёзды, что я наделала?! Выпустите меня! Слышите!

Чёрт!.. А если я в психушке, и это карцер, или куда там запирают буйных для вразумления? Сознание отстранённо наблюдало за тем, как тело бьётся в истерике, толкается в разные стороны, с маху налетая на препятствия, так что искры из глаз россыпью. Где вы, призраки из снов? Заберите меня, уведите в другую реальность!..

Должно быть, мои метания нарушили равновесие гроба, который вдруг с мерзким скрежетом начал крениться вбок. Я не успела ни за что ухватиться. Мой крохотный мирок рухнул с тяжким грохотом... и замер.

Несколько мгновений я лежала, крепко зажмурившись, стиснув зубы и сжавшись в комочек. Мне больно, значит, я жива. Кое-как ощупала себя - кажется, всё цело. Затылком приложилась дай боже. Но крови вроде бы нет.

Медленно и боязливо я принялась исследовать пространство вокруг себя. Какие-то полки, шкафчики. А это что - сиденье, подлокотники? Жалко, что на боковой стенке... Мама мия! Похоже на спасательную кабину, в которой отважная Эспер готовилась стартовать с гибнущего "Энтейлинга". Но если так... если так... Я встала на четвереньки и зашарила по подлокотникам кресла. Где-то тут должен быть рычаг герметизации. А ну-ка, повернём. Сильнее. Налегай...

Крышка люка двинулась легко и почти бесшумно, впустив в мой склеп полоску бледного света и струйку воздуха, а потом заклинила. Какой-то механизм несколько раз надсадно взвыл у меня над ухом и умолк, признав, что помеха непреодолима.

Кряхтя и постанывая, я полезла в образовавшуюся щель. Тело было тяжёлым, словно к нему привязали свинцовые грузила. Вокруг расползалась сизая муть.

Трудно было заставить себя закрыть глаза, страшно снова оказаться во тьме. Но так проще совершить переход между мирами...

- Оревуар.

Свет я почувствовала даже сквозь опущенные веки. А когда решилась оглядеться по сторонам, чуть не заплакала от облегчения. Я стояла на карачках в знакомом коридоре с голыми стенами и синюшным освещением. Но как же я была рада и тому и другому!

Теперь - встать. Согнуть колено, опереться руками...

"Скорее! Спеши, молю!"

Я не поняла, как оказалась на ногах. Взвилась в один миг. Откуда это? Я же отключила ментокорд!

Нет, я разорвала связь с инфосферой, но само устройство всё ещё действует. Дезактивировать его по-настоящему я так и не научилась. Тогда что же вокруг меня - иллюзия или реальность? Как говорил в таких случаях лейтенант Каридж, есть только один способ узнать... Я чуяла цель, будто зверь добычу, и я слишком много вытерпела, чтобы остановиться на полпути. Где ты, блок шестьсот шестнадцать? Я иду!

Людей в фиолетовом секторе почти не было. Лишь раз мне пришлось спрятаться за угол, чтобы не попасть на глаза троице приземистых краснолицых типов с прутьями в руках, которые молча, но с громким топотом пробежали по поперечному коридору.

Тридцать ударов сердца я стояла перед рулонными воротами склада номер шестьсот шестнадцать и не решалась ничего предпринять. Потом медленно, будто во сне, подняла руку и приблизила ладонь к сенсорному замку, чувствуя, как в груди растёт страх. И в то же время крепнет уверенность, что именно ради этого момента я прилетела на "Четвёртое небо", ради него я полтора месяца терпела оживший кошмар, и сейчас мне откроется истина, которая всё на свете расставит по местам.

Ворота поползли вверх, в лицо пахнуло тяжёлым приторным духом, и мои ощущения перевернулись. Переступая порог, я уже знала, что ничего не найду.

Склад оказался невелик - не больше моей спальни. Внутри, отгороженное от двери грудой коробок, скрывалось чьё-то убежище. Пол был устлан циновками, завален подушками с яркими узорами. У стены низкий столик, сундук с плоской крышкой, скамеечка, огромный круглый поднос, поставленный на ребро, - всё покрыто лаком и расписано замысловатым орнаментом. Чеканные сосуды с тонкими горлышками и изогнутыми ручками, перламутровые баночки и коробочки с цветными инкрустациями. В углу скомканное одеяло...

Я думала, Мумис прятался здесь от ищеек Ту и оставил нечто ценное, но обстановка совсем не подходила тшотианскому медиатору. Разве что он воспользовался помощью инопланетного друга... Я не удосужилась вовремя справиться, кто арендатор блока, а теперь поздно, в инфосферу не сунешься. На плоском блюде лежали свежие на вид плоды, в длинноносом кувшине и в высоком металлическом стакане пласкалась одинаковая коричневая жидкость. Обитатель этого временного жилища ушёл не так давно. Собирался ли он вернуться?

По загривку пробежал озноб, и тут же за спиной послышался слабый шорох.

Я повернулась на каблуках так резко, что голова закружилась. Никого. Косясь через плечо на открытый дверной проём, я заглянула в сундук - какое-то пёстрое тряпье. Пошевелила подушки носком ботинка. Приподняла крышки нескольких контейнеров - пусто. Откупорила пару баночек. Порошки и мази. От густого, тошно-сладкого амбре запершило в горле, на глаза навернулись слёзы. Вот откуда эта смесь запахов, навевающая мысль о лавке благовоний. Может, тут есть тайник. Но хватит ли у меня сметки его отыскать, и почему чувство, что мне здесь нечего делать, так сильно? Нет, вопрос надо ставить иначе: стоит ли мне слушаться этого чувства?

Очень осторожно, боясь удара или выстрела, я высунулась в коридор, обежала взглядом голые стены с рядами пронумерованных ворот. Ну же, кто бы ты ни был, если ты указывал мне путь, сделай это ещё раз! Я постояла у порога, прислушиваясь к своим ощущениям. Затем повернула направо.

Я почти убедила себя, что давешний шорох был игрой воображения. И вот опять! За шорохом раздался двойной шлепок, как будто кто-то спрыгнул с высоты и приземлился на пол босыми ногами.

В цепенящей слабости от понимания, что сейчас встречусь с источником своих кошмаров во плоти, я заставила себя обернуться. И уставилась в голубые глаза надоедливого лягушонка с Поднебесной Площади. Он сидел, задрав треугольную головку, привстав на задних лапках, а передние, с присосками, молитвенно сложив перед собой. Это было так неожиданно, так нелепо, что у меня вырвалось:

- А ты что здесь делаешь?

Лягушонок издал тоненькую протяжную ноту и защебетал:

- Пожалуйста, пойдёмте со мной. Госпожа Дих-бо ждёт. Она ждала так долго. Идёмте, скорее.

Компьютерный перевод по-прежнему не работал. Маленький чужак говорил на своём свистяще-чирикающем языке, но я понимала каждое слово, и это пугало меня.

- Ну уж нет, жабёныш, вот с тобой я точно никуда не пойду!

Он курлыкнул так жалобно, что у меня невольно дрогнуло сердце.

- Пожалуйста-пожалуйста, - он попытался схватить меня за руку. - Вы должны пойти. Госпожа Дих-бо умирает. Прошу вас!

Я вдруг ощутила знакомую уверенность - нужное мне место было там, впереди, за поворотом в первый же коридор. Это длилось всего мгновение. Затем прошло.

Лягушонок радостно пискнул:

- Идёмте, я провожу!

Легко спружинив на гибких лапах, он оттолкнулся от пола и сиганул на стену, оттуда на потолок и снова на стену - противоположную.

- Чтоб тебя...

- Скорее, скорее, пойдёмте!

Стоило мне двинуться с места, и он понёсся вскачь, то спрыгивая на пол, то взлетая по стене на потолок и тихонько радостно щебеча. Я шагала следом, убеждая себя, что надо разобраться во всём этом раз и навсегда.

За поворотом обнаружились массивные раздвижные ворота. И всё. Дальше - глухая стена, насколько хватало глаз. Ворота стояли полуоткрытыми, за ними таилась темнота. Повиснув на стене над входом лягушонок взволнованно пискнул, но я и без него знала: на этот раз я пришла точно по адресу.

Тёмное пространство внутри казалось необъятным. Свет, падающий из коридора, выхватывал очертания контейнеров выше человеческого роста, которые громоздились друг на друге, как кубики из детского конструктора. В глубине были свалены в груды огромные тюки. Свет ластился ко мне, стелился под ноги - ковровая дорожка для почётной гостьи. Но меня не оставляло чувство, что я ступаю по минному полю. Под покровом мрака в складском лабиринте мог прятаться кто угодно... и сколько угодно.

Благо, мне недалеко. Только обогну этот штабель ящиков... Я почувствовала её раньше, чем увидела, - присутствие, полное жажды и нетерпения, за которыми фоном маячила боль. Она надеялась, ждала, и только ожидание поддерживало в ней жизнь... Потом я почуяла знакомый приторный запах, услышала тяжёлое, с присвистом, дыхание, неприятное хлюпанье и наконец в слабых отсветах различила на полу гору плоти под ворохом тряпья.

Отворились жёлтые, светящиеся щёлки глаз. "Наконец-то... Подойди", - она говорила, не размыкая рта, и я слышала.

К сладкому аромату благовоний примешивался другой - болезненный, едкий... Я судорожно сглотнула, во рту появился привкус желчи. Её тело было исполосовано глубокими рваными ранами, в них пузырилась тёмная жижа, что-то с чмоканьем поднималось и опадало. Большего я не рассмотрела - меня и так чуть не вывернуло... Я постаралась сосредоточить внимание на глазах предсказательницы - они слегка мерцали, яркие и влажные, как яичный желток. "Кто это сделал?" - мысленно спросила я. Кррыжжа не услышала или не сочла нужным ответить.

"Возьми... Там".

Она повела короткой толстой лапкой с распухшей, неестественно вывернутой кистью.

Я не поняла, куда она указывала.

И тут передо мной вспыхнуло видение.

Буйные джунгли, клубы сизых испарений над тёплыми болотами, в которых танцуют, пробиваясь сквозь прорехи в зарослях, редкие лучи солнца. Широколиственные лианы, спускаясь с деревьев, образуют шатры над мощными корневищами, где в мягких гнёздах из тины лежат величавые самки, каждая - королева рода. Вокруг резвятся, скачут быстрые хрупкие самцы, ловя водяных жуков и жирных стрекоз в половину собственной величины. Добычу на мясистых листах водяных лилий они почтительно подносят своей владычице.

Королева вздыхает. Из складки в её необъятном, волнующемся брюхе выныривают друг за другом шесть крохотных лупоглазых мордашек. На родине, где она властвует над гаремом самцов, её родовая сумка постоянно полна детёнышей. Но дом далеко, так далеко...

На чужбине её чрево долго остаётся пустым, зазор сумки затягивается тоненькой плёнкой, а тяжёлые жировые складки надёжно охраняют тайное укровище от посторонних глаз. У неё есть дар, обычный для её народа, и редкий среди чужих: она видит будущее и знает свою судьбу. Это знание привело её на "Четвёртое небо". Как же долго ей пришлось ждать, чтобы исполнить своё предназначение... Ни приборы, ни телепаты из чужаков не могут заглянуть внутрь её плоти, пронизанной живыми токами. Но есть иная сила, могучая, страшная. Она сопротивлялась, сколько могла... "Мой бой окончен, ныне твоя очередь".

Её великанский живот завален пёстрыми лоскутьями. Я осторожно потянула верхний. Пальцы угодили во что-то склизкое. Я отдёрнула руку и инстинктивно схватилась за полу толстовки. Дура! Теперь это на тебе. Мне казалось, я чувствую, как влажная мерзость просачивается сквозь ткань, холодком растекается по бедру. Взявшись двумя пальцами за край кармана, я оттянула низ толстовки, а чистой рукой торопливо расстегнула молнию. Снять! Выбросить!

"Скорее. Не теряй времени".

Меня словно ударили по рукам. Стало отчаянно стыдно.

- Не могу.

И тогда, с кряхтеньем потянувшись изуродованными лапками, кррыжжа начала разгребать и сбрасывать с себя липкое рваньё. Раздался свист, сверху метнулась лёгкая тень - лягушонок, жалобно поскуливая, принялся помогать своей королеве. Мать-Земля, подумалось, а ведь он ей что-то вроде мужа...

Обнажился толстый морщинистый живот. Рана в нём была всего одна - но размером с футбольный мяч. Перевязать её даже не пытались. Просто накидали сверху ветоши, чтобы впитывала кровь - или что там без остановки лилось из разрыва.

Под огромным телом расплывалась, ловя блики, чёрная лужа. Прямо у моих ботинок. Я чуть не вляпалась. Господи, надо бежать. Позвать кого-нибудь. Связаться с Мартовым.

- Я приведу помощь. Вас вылечат. Вы поправитесь, - я начала пятиться к двери.

"Не надо. Возьми его. Сделай, что должна. Не позволь им победить".

Натужно чавкнуло, раздался тихий мучительный стон, и лягушонок выпрямился, держа в лапках круглый предмет, облепленный белёсой слизью. Тягучая, вязкая масса капала на развороченный живот предсказательницы.

Меня мутило.

Бежать!

"Возьми его. Сделай, что они просят. Спаси..."

- Я не могу! Простите...

- И не нужно, - прозвучал резкий хрипловатый голос.

Тьма шевельнулась, на фоне зачехлённых парусиной углов и округлостей проступил человеческий силуэт.

- Дай мне шар, и никто не пострадает.

Говорящий вышел на свет. Он... она была в тёмной, чуть мешковатой одежде, похожей на спортивный костюм для утренних пробежек. Тени очертили хищный профиль ашби Лугхе. Короткое толстое дуло лучевого оружия в её левой руке было направлено на ошеломлённого лягушонка. В правой немодийка держала лёгкую канистру, как раз подходящих размеров, чтобы вместить шар.

- Ты, - она слегка шевельнула дулом, - положи шар на пол и отойди.

Стало очень тихо. Лягушонок застыл на трёх лапах, четвёртой прижимая шар к тощенькой голой груди. Провидица перестала стонать. Я не слышала даже собственного дыхания.

И эту тишину распорол вдруг страшный, оглушительный звук - то ли вопль, то ли рык. Так мог бы трубить при виде врага смертельно ранений слон. Одновременно с воплем в уши вонзился низкий гул - он нарастал, давил, ввинчивался в мозг саднящей болью...

На кончике дула мелькнул зеленый всполох.

И гул перестал.

И, достигнув жуткой силы, оборвался рык.

Предсказательница содрогнулась всем громадным телом, захрипела, конвульсивно дёргая конечностями, и враз обмякла. Жёлтые глаза закатились, обнажив изрезанные кровавыми прожилками белки. Погасли.

- Где ты, гадёныш! - яростно зашипела немодийка.

Лягушонок пропал. Провидица потратила остатки сил, чтобы дать ему возможность скрыться и унести шар. С его быстротой и паучьим умением лазить по стенам на это довольно было пары секунд.

Жаль, я не так расторопна. Не успела сообразить, что как раз сейчас подходящий момент юркнуть вон за тот холм из туго набитых пластиковых мешков. Меня наверняка подстрелили бы как куропатку. Но это был хоть какой-то шанс...

Теперь у Лугхе осталась только я. Не отводя дула, нацеленного мне в лицо, она согнула колени, поставила канистру на пол и легонько оттолкнула сапогом в сторону. Нас разделяло пять шагов. На таком расстоянии даже я не промахнусь. И у неё наверняка есть средство видеть в темноте.

- Выходи, сопляк! - прокричала Лугхе в пространство. - Не то я снесу ей башку! Считаю до пяти. Раз...

- Только я могу извлечь из шара нужную вам информацию, - я ненавидела себя за эти слова и за тонкий петушиный голос.

Немодийка презрительно хмыкнула:

- Не выйдет. Не старайся.

- У вас нет ни установки РИПЗ, ни обученного оператора. Как вы собираетесь добраться до карты? Скажите... Вы же всё равно убьете меня.

Мне не было страшно. Наверное, я не верила по-настоящему, что это конец. Дважды я умирала, и каждый раз понарошку. Было только ощущение пустоты и лёгкости, будто меня накачали воздухом, я парила в невесомости, а ноги стояли, припаянные к полу далеко внизу. В голове слегка шумело. Это было бы почти приятно, если бы не сушь во рту. Что бы я ни отдала за глоток воды... Только немодийке от меня ничего не надо.

Не хватало света, чтобы разглядеть выражение её маленьких, глубоко посаженных глаз. Я даже не смогу сказать, что смотрела в глаза своей смерти.

Ха-ха. Кому сказать?

- У нас есть кег с памятью и навыками Тхонга, - произнесла Лугхе совсем тихо, с язвительной насмешкой и вдруг заорала в полную глотку: - Выходи, урод! Или я поджарю её, как твою жирную мамочку!

Секунду назад она призналась, что убьёт меня при любом раскладе. Тоже мне новость. Надо было крикнуть: "Забудь обо мне! Спасай шар!" - и пусть случится то, что должно случиться. Вместо этого я спросила:

- Откуда у него память Тхонга?

- Высосал вместе с ментокордом.

- Высосал?

- Через маленькую дырочку на затылке, - немодийка усмехнулась. - Пытаешься выкроить себе лишнее мгновение жизни? - и прокричала во тьму: - Эй, паршивец, что ты будешь делать с шаром, если я её прикончу! Твоя вонючая мамаша хотела отдать шар именно ей. Как думаешь, почему?

Не зря мне явилась симуляция о нападении немодийцев. Это была подготовка. Или предупреждение. Но я не послушалась. Как всегда. Если бы можно было отмотать время назад, как тогда, в моей спальне, с Ту и куклой. И не на десять минут, а на полгода. Мне же говорили... Передний край, граница с неведомым. Всякое может случиться. Надо было только согласиться. Сказать: "Да, вы правы, это слишком опасно. Я найду другой способ". И ничего бы не было...

Защитный кокон пустоты лопнул, воздух со свистом устремился в образовавшуюся брешь. Я ощутила боль в животе, и ком в горле, и тяжесть неуклюжего тела, и дрожь, и липкий пот на ладонях. "Жить-жить-жить", - стучало сердце. Ради этого - всё, что угодно. Ползать на коленях, плакать, умолять... Какая разница, как умереть - с гордо поднятой головой или в соплях и слезах у ног убийцы? Но если есть хотя бы крохотная надежда...

Цепляясь за остатки пустоты, я сказала:

- Не надрывай связки. Его уже нет на складе.

- Ошибаешься.

В подтверждение её слов от входа послышалось шипение выстрела и задорный выкрик:

- Стой, говнюк, куда! Я загнала его обратно, сестра. Может, зайти и помочь?

От этого бесшабашного голоса заледенело сердце. Спасительная пустота вернулась. Теперь - всё. Теперь - наверняка.

Меня нет. Я стою и дышу, но это ненадолго. Это по ошибке. На самом деле меня нет. Давно.

- Ну, хватит игр, - сказала ашби Лугхе и прокричала своей помощнице: - Валяй! Вместе веселее.

Другая, у входа, отозвалась заливистым смехом.

"Бонжур, - мысленно произнесла я. - Слышишь ты - бонжур!" Ту должен узнать - в какую бы бездну я ни ухнула на этот раз.

Возможно, я не сознавала, что говорю вслух, или Вестигар держала под контролем мой ментокорд.

- Что, не включается?

Левой рукой Лугхе твёрдо сжимала излучатель, а правой что-то извлекла из кармана и приставила к носу. Что-то очень маленькое и почти прозрачное. Но её нос изменил форму - стал похож на картофелину. Рука снова опустилась в карман...

Я заорала:

- Она надела противогаз! Она и тебя убьёт, Вестигар!

Я думала, это шанс. Но это оказалось ошибкой. Лугхе медлила разделаться со мной, пока я была безобидна. Теперь я стала помехой. Толстый ствол чуть качнулся, над раструбом вспыхнул красный огонёк...

- У меня тоже противогаз, - ответил знакомый голос. - Честное слово, Сел, тебе стоило остаться в ангаре. Я же сказала, что вер...

Она осеклась на полуслове.

Немодийка быстро и молча сместилась в тень, прижалась спиной к контейнеру, ни на мгновение не отводя от меня прицела. Но не стреляла - должно быть, выжидала, не окажусь ли я полезнее для неё живой. Или она решила прикончить всех сразу. Её правая рука опять юркнула в карман.

Откуда-то сверху раздалось пронзительное верещание. Под потолком промелькнул бледно люминесцирующий силуэт. Лягушонок умел светиться, и сейчас он использовал эту способность, чтобы спасти мне жизнь.

Лугхе инстинктивно пальнула вверх.

Со штабеля контейнеров донёсся издевательский стрёкот.

Потом маленький кррыжж снова прыгнул. Его фосфорическое тельце распласталось в воздухе - три лапы раскинуты в стороны, четвёртая...

Нет! - ужаснулась я. Будто в ответ, у меня в ушах прошелестел короткий шепоток: "Лови!"

Он метнул шар, и мутноватая рябь, перечеркнувшая черноту, отсекла его голову от тела.

Даже в прыжке, за долю секунды до смерти, лягушонок был точен: шар падал прямо мне в руки. Надо было только вовремя подставить ладони.

Но у меня кружилась голова, на глаза набегали слёзы, мышцы дрожали мелкой дрожью...

Подставить ладони.

Сумею ли?

Тут время опять сыграло со мной шутку. Шар расплывчатым клоком тьмы завис в воздухе. Не стало ничего - ни обезглавленного лягушонка, ни растерзанной жабы на полу, ни Вестигар, ни Лугхе, ни дула, смотрящего мне в грудь. Существовал только шар, и важно было поймать его, даже если это последнее, что я сделаю в жизни.

Но я уже знала, что не справлюсь. Мы двигались в разных временных фазах, шар и я, и с каждым мигом расхождение фаз становилось всё больше. Я видела, как медленно-медленно падает шар, как медленно-медленно поднимаются навстречу ему мои руки, и как они проходят мимо... Страх пронзил горло ледяным шипом.

Наваждение исчезло. Время вернулось в нормальный ритм, и я успела подумать: а может, пусть разобьётся - если он вообще способен разбиться... Пусть не достанется никому, и его манящие секреты, за которые умерло уже столько людей, разлетятся в пыль вместе с ним.

Это была крамольная мысль, которая забылась в тот миг, когда шар, тяжёлый, скользкий, ухнул мне в руки.

Я заметила, как между пальцами разгорается чистый свет, а потом меня подхватило и потащило по коридорам станции - я стала тысячеглавым драконом, который заглядывал в каждый зал, в каждую комнату, в каждый коридор. Я видела Дерета, шефа-претора, Гайрека, Кьюй-ту, которые совещались, наклонив друг к другу головы. Видела военных и офицеров службы безопасности, которые рысили куда-то небольшими группами или загоняли в гостиничные номера последних ксенов. Поднебесная Площадь была пуста, ни единого человека на всём огромном пространстве. Ужасающее зрелище. Но я не задержалась, чтобы как следует осознать его. Меня несло дальше. Я видела Тэни и Саоана, сидящих на низком диване рука об руку, видела Вахад, которая, закрыв глаза и обхватив руками плечи, раскачивалась из стороны в сторону. Видела изящное создание с телом, покрытым нежной белой шёрсткой. Подвернув под себя ноги, Кет Ток устроилась на мягком коврике и смотрела в одну точку остановившимся взглядом. А, отделённая от неё множеством стен и пустот, среди разноцветных кристаллических трубок и прозрачных, как стекло, волокон, сплетённых в сложную паутину, колыхалась студенистая туша, и в такт с мерцанием трубок по ней пробегали красочные сполохи.

Я хотела остановиться, указать кому-нибудь это место, которое столько людей пытались найти и не могли, потому что кег манипулировал реакциями в их мозгах так же легко, как токами электронов в компьютерных цепях. Но меня каждый раз проносило мимо. Я видела Сирин, которая лежала внутри округлой камеры, похожей на Крошку Элси доктора Мартова. Её окружали только приборы, ни одной живой души не было рядом. Длинные ресницы подрагивали, глазные яблоки под тонкими веками бешено вращались, губы беззвучно двигались.

Тот, с кем она говорила, не был человеком. Серия цифр и абстрактных голографических образов пронеслась перед моим внутренним взором.

- Ложная команда... Quid est veritas? Я знаю, что ничего не знаю... Знание - сила...

Я сидел, напевая

Песню ей в темноте.

Она сказала:

"Слов не пойму я."

И я сказал:

"Их нет."

Свет... Мрак... Высеченная в камне таблица умножения... Интегральные уравнения, выжженные на смуглой спине... Синодальный хор, поющий осанну E=mc2 ...

Структура кристаллической решётки,

И хаоса фрактальные извивы,

Переплетение молекул ДНК,

Раскинутые крылья быстрой птицы,

Сиянье звёзд в распахнутой ночи,

Кружение планет вокруг светила.

Рука в руке, глаза в глаза, в которых

Безмолвно отражается, искрясь,

Великая Гармония Вселенной.

- Вы сон - ты и Конфуций... Матрица Маки-Накагава-Саката... Как счастлив я в сей день весенний... Прелестный малыш... Дайте мне точку опоры... Cogito, ergo sum.

"Кодекс чести требует, чтобы меня уведомили о вынесении приговора. Они не тронут нас". - "Они контролируют компьютер. Мы материализуемся грудой кровоточащего мяса. Или не материализуемся вообще". - "Доверься мне. Я знаю, что делаю". - "Но не знаешь, что получится. О космос, как же я ненавижу самоуверенных болванов, вроде тебя!" - "Ты тормозишь наше движение. Ненависть отяжеляет твою душу. Ищи покой. Покой есть движение. Движение есть..." - "Кто ты?!"

Я видела, как падает на пол тупорылый лучевик и катится газовая гранатка, как ашби Лугхе, взмахнув руками, опрокидывается навзничь.

Меня тащило дальше. Мимо кораблей, безвольно замерших у причальных рамп, мимо красного светила, вокруг которого обращалась Тшота, через разноцветную феерию газовых облаков, через жидкое пламя, клокочущее в ядерных котлах звёзд, сквозь чёрную бездну, мимо обломков из льда и камня - к маленькой бело-голубой планете с единственной луной на близкой орбите. Планета вращалась, мрак и свет по очереди набегали на её поверхность, и солнце зажигало вдоль кромки сияющую корону. Она вращалась в моих руках, вращалась всё быстрей, норовя вырваться и жить своей жизнью. Она была влажной, скользкой и страшно тяжёлой. И я знала, что не удержу...

Всего мгновение шар был у меня в руках, потом он крутанулся, как волчок, и продолжил падение, ничуть не замедлившееся от соприкосновения с моими ладонями. Он ударился об пол с таким дребезгом, будто разбился хрустальный сервиз или взорвалась вселенная, и разлетелся на тысячу сверкающих осколков - именно так, как я себе и представляла.

Острый блеск полоснул по глазам. Я зажмурилась, но слишком поздно - осколки впились мне в лицо, в руки, в живот... Нет, это капли. Крупные тёплые капли, будто на меня пролился летний дождь. Будто я дома, на Земле.

А потом...

Руки на моих плечах.

Кто-то заботливо вёл меня прочь.

Свет сочился сквозь плотно сжатые веки. Всё ярче.

Во мне звучала еле слышная мелодия - как дыхание, как голос далёкого друга. Он что-то напевал мне. Я пыталась разобрать...

- Вы ранены? У вас кровь. Можете открыть глаза?

Я открыла и решила, что галлюцинации продолжаются: у моего спасителя не могло быть пепельного лица с рваным шрамом через левую щёку.

Кинжалом блеснула молния, холодные влажные губы ангелов смерти прижались к моим вискам... Серебряные спирали ускользали в отверстие на другом конце мира, унося с собой мелодию - нота за нотой. Пока не наступила мёртвая тишина. И беспросветная темень.

* * *

Властелин призвал её за день до истечения срока. Тиаранн предстала перед высоким троном, на котором Фалаор впервые явил себя чужеземной гостье. Так значит, в строптивости своей она утеряла его благорасположение, и её больше не пригласят в комнатку со стальными драпировками в личных покоях эрминасского владыки.

Властелин восседал, строг и величав, и дыхание Тиаранн участилось, когда она взглянула на него. Она приветствовала Фалаора робко, издалека, как если бы была его примерной подданной, а не гордой чужеземной принцессой.

Он велел ей приблизиться.

- Я позвал тебя, чтобы сообщить, что намерен даровать тебе своё гостеприимство ещё на два месяца.

Тиаранн склонила голову.

- Благодарю, господин. Я не заслужила такой милости.

- Предоставь мне судить о том.

Тиаранн застыла в ожидании, потупив взор и стыдясь жара своих щёк.

- Может, ты хочешь о чём-то попросить?

- Спасибо. Я всем довольна.

- С каких это пор?

Тиаранн не видела его лица, но в словах услышала отголосок сарказма. Она вскинула голову.

- Тебе легко смеяться надо мной, - она едва удерживала слёзы.

- Не оттого ли, что ты ждёшь насмешки?

- Не будь так жесток ко мне! - взмолилась она, сжав поднятые к груди руки.

В глазах Фалаора, холодных, как черногорские тени, отразилось сдержанное удивление.

- Ты только что благодарила меня за милость, теперь коришь за жестокость. Как мне тебя понять?

Тиаранн казалось, что она сейчас лишится чувств.

- Скажи, господин, верно ли, что ты видел меня в Зеркале Будущего?

Его взгляд пронизал её насквозь, заставив задрожать.

- Верно, - подтвердил он.

- Тогда помоги мне! В одиночку я этот путь на осилю, сколько бы сроков ты не назначал мне. Бездна притягивает меня. Я слаба. Уведи меня от края. Я буду послушной и верной, я забуду всё, что знала, и ты научишь меня видеть мир глазами ребёнка. Может быть, это исцелит мою тень и я стану достойной тебя. А если нет - я унесу эту тайну с собой в могилу... Поверь, ждать придётся недолго. Скоро, очень скоро я сойду в подземные чертоги Грая, если только ты не смилостивишься.

Властелин посуровел; тень его грозою нависла над Тиаранн.

- Ты не больна ли, царевна?

- Зачем ты мучаешь меня? - прошептала она, опять молитвенно сложив руки. - Я так устала.

Пошатнувшись, она бессильно опустилась на колени.

Властелин сошёл с трона и, склонившись, принудил её подняться. Тиаранн схватила его руки, прижалась к одетой чёрным груди.

Он замер без движения и, обнадёженная, царевна подняла горящее страстью лицо, ища его губы.

Шквал ледяного ветра обрушился на дочь Дрианга, ослепил и оглушил, отбросил прочь, вырвал из лёгких воздух. Тиаранн едва устояла на ногах. Лицо и руки щипало, из глаз безудержно текли слёзы, влажная пелена застилала взор.

Когда она пришла в себя, Властелин неподвижно сидел на троне, и грозен был его лик. А Тиаранн не чувствовала ничего, только обычную тяжесть в груди. Она едва могла вспомнить, что произошло между ними несколько мгновений назад.

Из оцепенения её вывел суровый голос Фалаора:

- Прояснился твой разум, царевна? Или мне ещё подпустить холодку?

Тиаранн поднесла руки к лицу, прижала ледяные пальцы к пылающим щекам.

- Всё это сведёт меня с ума, - вымолвила она еле слышно. - Нет сил выносить недомолвки, намёки... Я была покорной пленницей, я терпела, ждала, надеялась... Но скажи мне, господин, в чём моя надежда? Если я буду знать наверняка, то найду силы, выдержу, выстою, как бы тяжко не пришлось. Скажи мне, заклинаю тебя!

- У меня нет того, что ты просишь, царевна, - ответил Властелин. - Мне нечего сказать тебе.

- Хорошо же! - вскричала Тиаранн, голос её звенел, как струна. - Тогда скажу я! А тебя прошу лишь подтвердить - хотя бы кивком, если уж боишься, что изречённое слово я истолкую как обещание, и тебе придётся держать его. Я не потребую от тебя никаких обязательств, буду ждать, сколько ты велишь, не выдам себя ни намёком, пока ты сам не решишь, что время приспело. Молю, согласись хоть на это!

Фалаор поглядел на неё с жалостью, чело его омрачилось.

- Хорошо, царевна. Я правдиво подтвержу или опровергну твои слова, о чём бы они ни были.

Тиаранн собралась с духом и, безотрывно смотря ему в лицо, выпалила:

- Верно ли, что в Зеркале ты узрел меня своей супругой?

Она затаила дыхание, увидев, как ошеломил его этот вопрос. И не поверила своим глазам, когда, мягко и печально улыбнувшись, он покачал головой:

- Нет, царевна, не верно.

- Но разве не сказали мне, что я была частью твоего будущего? - даже в величайшем смятении Тиаранн убереглась произнести имя Туалин, хотя знала, что и без того выдала сестру Никерона с головой.

- Нет, царевна, не моего, - терпеливо возразил Фалаор. - То ли Туалин оговорилась, то ли ты неверно поняла её. Но ты действительно присутствуешь в будущем Эрминаса и сыграешь в нём отведённую тебе роль. Какую, я открыть не вправе - не проси. Если откровенно, то и сам я не вполне это понимаю. Одно лишь могу сказать: женой моей ты не будешь. Оставь эту мечту.

Тиаранн стояла ни жива, ни мертва.

- Как же так? - беспомощно выдохнула она.

Фалаор спустился с тронного возвышения и подошёл к ней с сочувственной улыбкой. Тень, придававшая ему величия, куда-то скрылась, и царевна вдруг, как в первый раз, увидела, что роста и сложения он отнюдь не богатырского, а глаза его старше, чем горы.

- Пройдёт совсем немного времени, и ты поймёшь, что никогда не любила меня, - проговорил он голосом тихим и ласковым, так что Тиаранн не в силах была сердиться на него. - Ты любила свою мечту о любви.

- Я всегда боялась быть смешной, - сказала она дрожащим голосом. - Как только могла я помыслить...

- Не унижай себя и не вини в том, что судьбе угодны другие пути. Не стану обещать тебе скорого счастья - распознаешь ты его или, отвернувшись, пройдёшь мимо, забота твоя, не мне печься о том. И утешать тебя больше не буду.

- Опять ты говоришь загадками, - вздохнула Тиаранн.

Горечь легла на её сердце, утяжелив привычную ношу, но больнее от этого не стало. Она ждала крови, брызнувшей из свежей раны, но услышала только один далёкий щемящий звук - в нём была грусть о давней потере, и больше ничего.

- Я не совершаю чудес, царевна. Ты забыла? - отозвался Фалаор.

- Что ж... Тогда позволь мне удалиться.

- Ступай. Но прежде... чтобы ты не думала, будто я опять обманываю тебя, позволь назвать тебе имя моей невесты.

Страх объял Тиаранн, сковав по рукам и ногам, и, с трудом одолевая его, она слабо кивнула.

- Её зовут Туалин.

Тиаранн остолбенела на несколько мгновений, потом загородила лицо руками, чтобы Фалаор не видел, как она смеётся. В груди вдруг стало легко и пусто, словно она снова вернулась в Серую Башню.

- Поверь, она не заслуживает твоей ненависти, - прибавил Властелин.

- Ненависти? - Тиаранн подняла на него затуманенные глаза. - Да кто же сможет её ненавидеть? Она нежна, прекрасна и чиста, как лунный цветок, и будь у меня силы, я бы сама полюбила её. Если бы ты сказал мне раньше... Если бы сказала она... Надеюсь, она идёт за тебя по своей охоте?

- Спроси у неё, - Фалаор улыбнулся и показался совсем молодым.

- Я так сожалею... Память об этом позоре будет долго преследовать меня, - молвила Тиаранн. - Но я рада, что мы хоть раз поговорили по душам. Думаю, это не повторится.

- Я тоже. Но - кто знает.

Глава 10. Шпионские страсти

Многие тысячи лет вилетиане жили по заведённым некогда правилам, и правила эти соблюдались неукоснительно - вероятно, потому, что в личностных матрицах жителей Ан-Вэл-Тэ не осталось места для своеволия, зависти, жадности, властолюбия или тяги к насилию. Их тела, выращенные с большим искусством, были почти вечны и состояли достоянием вида, а не индивидуума, который в данный момент занимал одно из них. Рисковать телом без крайней необходимости считалось преступлением.

Если бы Кет Ток оказалась предусмотрительнее и сноровистее, она могла бы, нанеся через кега-сензитива ответный удар, подавить сознание Сирин или, хуже того, искалечить её мозг. Но немодийка была самонадеянна. Она, так мне сказали, упивалась могуществом, которое давала ей небывалая сила кега. И она не обладала опытом сотен вилетианских жизней.

Сирин как истинная дочь своего народа приняла меры к тому, чтобы тело, данное ей в пользование, осталось невредимым. Она совершила поступок, на который никто другой способен не был, - переместила себя в компьютер, захваченный студенистым чудовищем, из компьютера проскользнула в кега, а через него атаковала Кет Ток, превратив её в скулящую зверушку без признаков разума. Затем Сирин ввела своё оцифрованное сознание, и вместе с ним кега-пленника, в состояние комы.

Закон гласил, что оставив своё вилетианское тело, она завершила очередной жизненный цикл. Правда, существовала лазейка: если опыт и знания данного индивидуума были экстренно необходимы обществу, его дозволялось вернуть к жизни досрочно, причём в прежнее тело, если оно не занято кем-то другим.

Лучшие специалисты "Четвёртого неба", включая врачей, компьютерщиков всех сортов и Нэй Ктлин Он с парой подручных, трудились над воссоединением разума и тела Сирин. Многие приходили узнать, как идут дела, но их не пускали дальше приёмного покоя. А поскольку у меня не было других занятий, кроме как слоняться по медчасти и вступать в праздные разговоры, я выслушала всю историю, наверное, раз двадцать пять. Какой-то Боб из технарей всё не мог поверить, что компьютер "Четвёртого неба" оказался годен для переноса человеческого разума, а одна из лаборанток Сирин норовила пустить слезу, картинно прикладывая розовый платочек к уголкам густо накрашенных глаз и повторяя: "Она принесла себя в жертву. Ради нас всех".

Я несколько раз порывалась удрать из медчасти, но молодой фагги, который полагал себя моим лечащим врачом, отказывался выписывать пациентку без санкции Мартова. А поскольку доктор Мартов крайне занят... Когда я пригрозила, что уйду к себе прямо в больничной пижаме - после всего, что произошло, мне это было раз плюнуть, - он пообещал привести главврача. И привёл.

Мартов приблизился ко мне жеманной походкой придворного учителя танцев и всплеснул руками в преувеличенном ужасе:

- Лежать, лежать и лежать! Моя дорогая, вам нужен полный покой.

Его манеры не вязались с тревогой в запавших, красных от недосыпания глазах.

- Как она?

Мартов посмотрел на меня и сбросил маску - устало пробежал ладонью по лицу, сгорбившись, оперся локтями на спинку моей кровати.

- Пока трудно сказать. Я, чёрт возьми, врач, а не господь бог. И даже не треклятый программист, - он помолчал, глядя в сторону. - Я собрал, что смог. Не знаю, достаточно ли этого. Мне никогда не доводилось производить переселение душ. Если бы она не держалась так строго своих нафталиновых вилетианских правил... Она спасла "Четвёртое небо", а я до сих пор не знаю, смогу ли спасти её.

Искоса взглянув на меня, не меняя тона, он добавил:

- Возможно, вы поступили правильно. Но однажды кто-то всё равно найдёт эту планету. Нам остаётся лишь молиться, чтобы этот кто-то не оказался врагом Конкордата. Врагом Земли...

Я не сразу поняла, что он говорит о разбившемся шаре.

- Я не поступала правильно, - во рту снова появился вкус желчи. - И неправильно тоже. Просто не удержала. Он был тяжёлый, падал с большой высоты и был вымазан в слизи из утробы кррыжжи.

Говорить о том, что шар вывернулся из рук, будто живое существо, я не собиралась никому. Мартов вздохнул.

- Вам следовало довериться мне, и тогда всё закончилось бы иначе. Я мог бы помочь вам.

- Помощь предлагают бескорыстно, - последние остатки моего сочувствия к нему улетучились. - А вы хотели использовать меня. Как и все на этой станции.

Тихо прошуршала отворяемая дверь, зазвучали уверенные шаги, клацнули об пол подковки на каблуках... Мартов встрепенулся, выпрямился и ринулся навстречу Дерету, как наседка наперерез коршуну.

- Сюда нельзя, премьер-администратор! Пациентке необходим покой. Никаких посещений.

- Я здорова. И это я попросила его зайти, раз уж меня отсюда не выпускают.

- Как Сирин, доктор? - спросил карзд.

Мартов поморщился, но ответил:

- Мы вывели тело из стазиса и произвёли перегрузку данных. Теперь остаётся только ждать.

- Жаль, что она не пожелала поселиться в нервной системе кега. Собственно, он весь - нервная система... Уверен, док, вы сумели бы вывести этих двоих из комы, если бы постарались, - и тварь, и Сирин внутри неё.

- Как вы можете, премьер-администратор! - преувеличенно ужаснулся Мартов. - За то, что совершила доктор Сирин, ей памятник надо поставить! Ах, что я говорю!.. Я так взволнован... Доктор Сирин - настоящая героиня. Попытаться вернуть её в собственное тело - самое малое, что мы можем сделать в благодарность... К тому же, я понятия не имею, как соматика кега повлияет на её психику. Вдруг моральные ориентиры Сирин изменятся, и этическая комиссия сочтёт её непригодной для дальнейших перевоплощений? Это будет равносильно убийству!

- Она знала, на что шла. Ну, а если учесть, что смерть для неё меньшая потеря, чем для любого из нас... - Дерет пожал плечами. - Вилетиане вынут из тела ментокорд, а недостающие записи восстановят с чужих слов и с внешних носителей. Когда снова придёт её черёд воскреснуть, она сможет гордиться своим самоотверженным поступком. Или стереть его из памяти, чтобы не загромождал драгоценные нейроны, которые надо поберечь для опыта новых воплощений.

- Оставьте ваш цинизм! - вскипел Мартов. - Если бы не доктор Сирин, мы бы с вами здесь не стояли!

- Знаю. И уже доложил о её подвиге на Эскобар, - Дерет был сама серьёзность. - Я первый буду свидетельствовать в пользу доктора Сирин перед этической комиссией вилетиан. Правда, останься она в теле кега, это принесло бы неоценимую пользу. Кег уникальное существо. Он многократно увеличивает потенциал оператора, позволяя тому одинаково эффективно влиять на людей и на машины. И, как преданный пёс, он в состоянии действовать самостоятельно, чтобы угодить хозяину. Также подозреваем, что кег способен менять форму. Никто не годится для управления этой тварью лучше, чем дисциплинированный и бескорыстный вилетианин. По крайней мере, до тех пор, пока мы не изучим свойства нашего трофея и не найдём им оптимальное применение...

Мне казалось, я чую его - сквозь стены и заслоны силовых полей, в герметически запаянном узилище, почти всемогущего, но сейчас обездвиженного и оглушённого. Он потратил долгие дни, изучая станцию и выискивая слабые места в защите компьютера. Глупая выходка мальчишки Хелькуа стала ему подсказкой: протокол чрезвычайного положения заставил Арти трудиться вдвое усердней обычного, а чем больше систем задействовано, тем труднее найти причины сбоев и неполадок, и тем легче кегу маскировать свою активность. Покушение на феццак, смерть Тведага, всё служило главной цели - отвлечь, запутать, создать всеобщий сумбур, который позволит кегу проскользнуть за сторожевые барьеры и взять искусственный разум "Четвёртого неба" под свою власть.

Ментокорд молчит... Так откуда я знаю?!

Мартов закатил глаза:

- Догадываюсь, о каком применении вы говорите. Вы правы, для того, чтобы убивать, шпионить и вредить, кеги подходят наилучшим образом!

- Бросьте ломать комедию, док, - Дерет поморщился. - Я устал от притворства двойных агентов.

Доктор замер с открытым ртом и уставился на карзда, будто не мог найти слов от возмущения. А потом разом переплавился в новую форму. Переменились не только выражение лица и поза - перед нами стоял другой человек, жёсткий, собранный, без тени слащавости... Он скрестил руки на груди и посмотрел Дерету в глаза:

- Вы сами подтолкнули Вестигар к сотрудничеству с немодийцами. Она была вашим личным агентом, не так ли? Именно поэтому ваш громила сломал ей шею, а не оглушил, как ашби Лугхе, которой лучше было сохранить жизнь, чтобы не портить отношения с Орденом. Ту знал, что Вестигар предаёт "Четвёртое небо" по вашему приказу. Мешанина в голове была ей отличным прикрытием. Идон не мог распознать, кому принадлежала её истинная преданность. В конце концов условия немодийцев показались ей более привлекательными, чем ваша сомнительная благодарность.

Мне не нужно было закрывать глаза, чтобы увидеть перед собой бесшабашную улыбку, веснущатое лицо в обрамлении огненной шевелюры. Как она могла... ведь я считала её почти подругой... А теперь её нет. И этого не исправить.

- Ах, - теперь настала очередь Дерета закатывать глаза. - Сколько праведного гнева! Вы приняли эту историю близко к сердцу. Будто что-то личное. Может быть, мне стоит проверить вас, а, док? В земной разведке учат противостоять ментоскопированию?

Мартов опять перевоплотился. Он стоял в расслабленной позе, полуприкрыв набрякшие веки, и выглядел сомлевшим от усталости. Голос его звучал рассеянно, будто разговор не представлял для доктора интереса:

- Вы не отыщете в моей голове ничего примечательного, только отчёт о последних событиях, который я отправил на Землю. Не удивлюсь, если его уже переслали на Эскобар. Комитет стратегического развития найдёт случай с Вестигар особенно любопытным.

- Ай-ай-ай, доктор, - Дерет покачал головой. - Взгляните, как вы напугали свою пациентку. А ведь ей нельзя волноваться.

Я постаралась собраться с мыслями. Уж не намекал ли Дерет, что я услышала слишком много и поплачусь за это, если... Если Мартов не пересмотрит свою позицию? Вряд ли такая угроза произведёт на доктора впечатление. Или я превратилась в свидетеля, который может сместить чашу весов в ту или иную сторону?

- Моя пациентка отправится на Землю ближайшим рейсом, - заявил Мартов.

Щедрое предложение. Горло сдавило от отчаянного желания оказаться на корабле, уносящем меня прочь от "Четвёртого неба" со всем его безумием. И чтобы не поддаться соблазну, я брякнула:

- Дорога ложка к обеду.

- Что? - оба уставились на меня так, как будто с ними заговорил стул.

- К сожалению, я не могу сейчас покинуть станцию. Сначала мне надо закончить одно дело.

Дерет засмеялся. Возможно, он вообразил, что я приняла его сторону. Или карзда просто позабавило недоумение, промелькнувшее на лице Мартова.

- Я хотела спросить, медиатор Мумис всё ещё под арестом?

Настала очередь Дерета удивляться. Но он ответил:

- Улики были подтасованы. Малютка Вестигар пыталась направить следствие по ложному следу. Надо сказать, не слишком умело. Наш добрый доктор, - насмешливый кивок Мартову, - установил, что она добавляла к ментакордам, которые вводились сотрудникам станции, дополнительный компонент. Что-то вроде жучка, который позволял не только считывать информацию, поступающую на корд, но и воздействовать на носителя. После того, как ей доверили контролировать установку имплантатов, этот довесок получили шесть человек. Включая вас.

- С вашего ведома, - встрял Мартов.

- Вы болван, доктор, - парировал карзд почти равнодушно. - Зачем мне контролировать мелкого служащего таможни или техника-ремонтника погрузочно-разгрузочных комплексов? А чтобы передать пару подсказок Фенгари, мне не нужен жучок, уж поверьте. Нет, этот трюк Вестигар проворачивала в интересах своих немодийских хозяев и, между прочим, у вас под носом, док. Скажите, это халатность, или вы получали свою долю?

Ну-ну, Мартов, не дуйтесь, я пошутил. С полгода назад служба безопасности проводила проверку в кафе "Моушил". Группу возглавляла Вестигар. Видимо, тогда она и подсунула в кабинку Мумиса психотронное устройство. Она не имела доступа к корду профессора Тхонга, но, очевидно, получила задание подтолкнуть его к тому, чтобы принять приглашение тарков. Помню, я удивлялся иррациональному упорству, с которым Симон добивался этой командировки. А следом и вы, Фенгари, стали заглядывать к мадам Ори.

Я не подозревал, что Вестигар добралась до ваших мозгов, но знал, что Тведаг и немодийцы следят за вами - на случай, если вы и правда найдёте шар. Мы с Ту позаботились, чтобы случай представился поскорее. Это давало шанс взять всю банду с поличным. Шеф-претор убедил меня не посвящать Вестигар в наш план. Однако рыжая шельмочка что-то пронюхала и в последний момент попыталась вас перехватить. Женщина под маской, это ведь была Вестигар, как вы думаете, доктор Мартов? - Дерет с усмешкой повернулся к главврачу. - Настырный таркианский олух спутал ей все карты. А тут ещё вы нагрянули. Ну, док, неужели вы надеялись, что я не узнаю? Крошке Вестигар пришлось уносить ноги. Уверен, ей понравилось, как немодийцы наказали Тведага за фальшивку. Она терпеть не могла тарков.

- Вы же спали с ней, Дерет, - подал голос Мартов. - Вам совсем её не жаль?

- Фи, док, да вы ещё и сплетник, - карзд иронично сморщил нос. - Радуйтесь, что у меня сегодня хорошее настроение.

Пока они снова не начали перепалку, я уточнила:

- Так, значит, Мумиса отпустили?

Дерет кивнул.

- Он сразу же улетел на Тшоту. Ничего, придёт в себя, заскучает и попросится обратно.

Это была плохая новость. Перед отлётом мне надо было обязательно потолковать с медиатором. Теперь придётся действовать вслепую. Как бы не напортачить... В глубине души колыхнулся тёмный страх. Зачем куда-то летать, что-то делать? Пусть Мартов отправит меня на Землю. Я спросила:

- Теперь Ту вернёт мне куклу, которую подарил Мумис?

Дерет и Мартов уставились на меня с одинаковым недоумением. Вообразили, должно быть, что я окончательно рехнулась. Может, так и есть.

- Если бы вы знали, до чего вы сейчас похожи.

Оба шокировано переглянулись. Потом Дерет расхохотался.

- Давно я так не веселился, Фенгари... Знаете, мне следовало бы содрать с вас шкуру за потерю шара. Но мои люди трижды обшарили склад и не нашли ни единого осколка. Если бы Гайрек не видел, как шар разлетается вдребезги, я решил бы, что вам это пригрезилось. И что интересно, вы не получили ни одного пореза, ни единой царапины. У вас есть объяснения, Фенгари?

Вот оно.

- У меня есть кое-что получше. Карта, - я сделала паузу, чтобы до них дошло. - Прежде чем умереть, кррыжжа сообщила мне, как найти планету создателей шара. Снаряжайте экспедицию. Надо опередить немодийцев.

Я старалась не смотреть на Мартова - только на Дерета. В глазах карзда зажёгся хищный огонёк, но, кажется, он ещё не верил. Как можно верить жалкой, глупой девчонке, которая годна только на то, чтобы служить наживкой для акул?

- Так немодийцы тоже знают? - спросил он, прищурившись. - Откуда?

- Кег полностью контролировал компьютер и наверняка добрался до данных, которые успел извлечь профессор Тхонг. Направление, ощущение глубины, по которому можно вычислить примерное расстояние. Достаточно, чтобы начать поиски.

Я подумала о дневной звёздочке в окошке главной пирамиды Охча. Бог знает, как и почему, но остриё пирамиды указывало на родное светило цивилизации типа 3,3 Q по шкале Кардашева-Сагана. Тхонг не понял, что видел. И немодийцы, изучая его память, как видно, не придали значения этому эпизоду. Однако рано или поздно до них дойдёт... Следовало предупредить карзда. И я предупрежу. Позже.

- Верно, - сказал Дерет, глядя на меня с лёгким недоверием. - Что ж, Фенгари, собирайтесь, ваше лечение окончено.

А потом его голос прозвучал у меня в голове: "Давай координаты".

- Не могу, - ответила я вслух. - Я ощущаю эту информацию по-другому - так, как бывает при психозондировании. Я мысленно лечу сквозь космос, вокруг меня звёздные скопления, я вхожу в одно из них, и масштаб восприятия постепенно меняется. Передо мной открывается следующий горизонт, более близкий, я вижу звёзды и планеты, меня притягивает одна...

"Хорошо, передай мне, что видишь".

- Не делайте этого, Селена, - попросил Мартов.

Я чувствовала на себе его укоряющий взгляд. Не осуждайте меня, док, так надо.

Дерету я сказала:

- У меня есть одно условие.

Думала, он рассмеётся, но его глаза вдруг стали бешеными. Он заорал:

- Ты не в том положении, чтобы ставить условия! Я сейчас же отдам тебя Ту, и он вытрясет из твоей памяти всё, вплоть до детского энуреза и первых подростковых мастурбаций!

Он действовал испытанным способом - напугать и унизить. Я даже удивилась: грозный премьер-администратор, оказывается, предсказуем. Наверное, со временем я снова начну его бояться, но за последние дни я пережила так много страхов и потрясений, что мои чувства атрофировались. Меня пытались убить, мой мозг превратился в проходной двор... Ясно, что в конечном счёте мне не миновать жёлтого дома. Ему нечем меня устрашить. Разве что физическими истязаниями или смертью близких. Но даже карзд с прошлым военного преступника на далёкой станции, где он полагал себя всемогущим владыкой, вряд ли решится зайти так далеко, тем более при свидетеле вроде Мартова.

- Думаю, у Ту получится, - сказала я. - Хотя это будет сложновато. Я теперь, как тшотианский шар. С первого раза не разговоришь. Но я не веду никакой игры, не стремлюсь что-то выгадать...

Глубокий вдох.

- Я хочу полететь на планету Икс с первым кораблём, который вы туда отправите. Я могу пригодиться как ксеноисторик, но главное в другом... Эта планета была в снах, которые посылал мне шар. Я хочу увидеть её. Хотя бы одним глазком. Прошу вас, премьер-администратор. После всего, что мне пришлось вытерпеть, после того, как я добыла информацию, которую вы искали... неужели вы откажете мне в такой малости?

- Вы пытаетесь договориться с тираном и психопатом, - подсказал Мартов.

Дерет рявкнул:

- Оставьте этот тон, доктор! Вы показали своё истинное лицо. Впредь, если не хотите, чтобы я вышвырнул вас со станции, потрудитесь держать себя в руках.

Мартов был бледен, его ноздри подрагивали, губы сжались в плотную линию. Но он ничего не сказал. Поглядел на Дерета долгим взглядом, опустил глаза. Неужели он хочет остаться? И Дерет позволит? Безумные нравы.

А карзд повернулся к дерзкому врачу-шпиону спиной и уставился на меня, как на диковину. Потом усмехнулся:

"Ты любопытный экземпляр, Фенгари. Пожалуй, мне стоит присмотреться к тебе получше".

Я не знала, комплимент это или угроза.

- На разведывательном боте, - произнёс он, - слишком мало места, чтобы тащить с собой пассажира-бездельника. Как чиновник Конкордата, обязанный соблюдать правила и предписания, я вынужден отклонить вашу просьбу. Но как тиран... я могу позволить себе проявить великодушие. Вы заслужили маленькую прогулку, Фенгари. К тому же, чем чёрт не шутит, может, от вас даже будет прок. Так что хватит пролёживать бока. По праву психопата, Мартов, я объявляю вашу пациентку здоровой. Идём, Фенгари.

Я сползла с кровати, натянула поверх пижамы больничный халат и потопала за карздом. У двери я не выдержала и оглянулась. Василий Мартов смотрел на меня с печальным осуждением. Возможно, я зря оттолкнула этого человека. Но он не мог отвезти меня на планету моих снов. А Дерет мог.

Вечером пришёл Джейд Бар. Я думала, он будет бранить меня за сделку с дьяволом. Но он принёс две бутылки вина, коробку с тарзианскими морепродуктами, и когда я опомнилась, мы были уже в постели, потолок качался над нами, и рыбы внутри светящихся колонн поднимались с такт с приливами и отливами.

Казанова дождался подходящего момента и получил своё. Пускай. Сегодня это было мне нужно. Сегодня во сне, которым я укрылась, как тёплым одеялом, не было чужих планет и чужих умов, пытавшихся втянуть меня в смертельно опасные авантюры. Возникали смутные лица, проплывали видения событий, но все они принадлежали нашей реальности и уносились, не оставив следа в памяти.

Рано утром меня разбудил Ту. Бар спал, уткнувшись лицом в подушку. Я провела идона в гостиную. Мне было всё равно, что он думает о моём помятом лице, всклокоченных волосах и наспех запахнутом халатике.

Шеф-претор принёс мне Сэнсинскую Невесту. Вуаль была чуть сдвинута назад, левая рука приподнята, но в остальном кукла выглядела в точности как раньше.

- У меня странные ощущения от этого предмета, - произнёс Ту. - Но мы не нашли ничего подозрительного. Мне сказали, вы хотите поскорее получить её обратно.

- Спасибо, - ответила я. - А что немодийцы?

- Отбыли восвояси.

Я изумилась. Ту на миг опустил взгляд, дёрнул плечом.

- У них дипломатический иммунитет. Мы направили Ордену ноту, объявили о приостановлении договора. Уверен, очень скоро нам сообщат, что группа Ко-оклина действовала на свой страх и риск, и командование примерно наказало виновных. Может быть, они даже пойдут на какую-нибудь уступку, чтобы доказать свою дружбу.

Помолчав, он добавил:

- Дело Тведага закрыто, смерть квалифицирована как самоубийство. Вполне правдоподобно, учитывая его обстоятельства...

Спорить и укорять не имело смысла.

- Шеф-претор... Мне жаль Вестигар. Она была неплохим человеком. И она не хотела меня убивать...

Ту смотрел в сторону. Его глаза были тусклыми блюдечками ртути.

- Зато она пыталась убить медиатора Мумиса. Сначала накинула автоудавку, а когда решила, что он мёртв, засунула в петлю, чтобы имитировать самоубийство. Полагаю, ей не хватило сноровки. А медиатору повезло. Когда начались компьютерные сбои, я пошёл проверить заключённых. У камеры Мумиса почувствовал неладное. Вестигар, должно быть, только что ушла. Асфиксия ещё не наступила, удавка не нанесла серьёзных травм. Нам с надзирателем удалось привести Мумиса в чувство, и он передал мне образ Вестигар. Когда она настигла вас во внешнем кольце, ей уже нечего было терять.

Я не знала, что сказать, и просто повторила:

- Мне жаль.

- Мне тоже.

Он помолчал.

- Дерет послал Гайрека следить за вами. Ему привиделось, будто Мумис что-то передал вам незадолго до ареста, и он решил, что вас стоит держать под присмотром. Я узнал об этом, только когда всё закончилось. Скажите, Мумис действительно что-то вам дал?

- Нет, - ответила я.

Он наверняка знал, что я лгу. Возможно, при Вестигар нашли записку Мумиса, но я не собиралась ни в чём сознаваться, пока не поговорю с тшотианином.

Ту ушёл, и мы остались вдвоём с куклой. Кукла вместо Мумиса. Непростая кукла. Жаль, она не могла объяснить мне, что связывало медиатора и кррыжжскую предсказательницу и что на самом деле произошло на складе. Может быть, несчастная Дих-бо и правда вложила мне в голову некое знание, но путь к планете я прозрела в тот момент, когда шар в моих руках вспыхнул сверхновой.

Я устроила Невесту в гостиной, рядом с мозаичной кошкой, обречённой вечно свисать с угла в попытке насадить на коготь длиннохвостую рыбину, нарисованную на стеклянной дверце. Бережно, боясь помять тонкое кружево, растрепать пышные локоны, я прильнула лбом к кукольному лобику.

Глупо, но эта кукла была моим единственным другом, она давала мне силы не пойти ко дну в омуте непрекращающегося кошмара. И она помешала немодийскому нанороботу, проникшему в мозг вместе с ментокордом, подчинить меня полностью, выжгла самую его сердцевину, наполненную злом.

Откуда я это взяла?..

Какая разница!

Важно, что она всегда, всегда откликалась на мои чувства...

Сегодня Сэнсинская Невеста была добра ко мне. Её взгляд мерцал мягким целительным светом, я позволила себе расслабиться и утонуть в нём, как дитя тонет в материнских объятьях.

Этого оказалось довольно. Серебряные огни её глаз превратились в звёзды, рассеянные в пустоши космоса. Я стала кораблём, пронзающим пространство в стремлении к заветной цели, я прошла у края светила, едва не запутавшись в его огненных космах, и устремилась к бело-голубому шарику, рядом с которым парила желтовато-серая горошина луны, - к тому месту на равнине, заросшей высокой травой, где вставали навстречу лазурному небу серебряные башни.

* * *

В одном Властелин оказался прав: чувство, которое Тиаранн принимала за любовь, перегорело очень скоро, оставив после себя лишь гадкий прогорклый душок - вкус позора. Так раскрылся ещё один обман, преследовавший её от самого Тюэрлиона.

Последний ли?

Уж сколько раз ей мнилось, что покровы с истины сорваны. На миг обнажённое пламя очищало ум от сомнений, но остывая, твердело, окутываясь ещё одним покровом, и конца не было этим превращениям. Над ней довлела вечная тень окаменевшего огня, затмевая всякую тропу, на которую она ступала. Всё мрак в её душе, всё подлог - напрасно она верила, что способна распознать природу своих побуждений. Даже это ей не под силу. Её душа, как Серая Башня - бессветна, пуста и открыта тем, кто несёт в себе тьму.

Не из чёрствости отец отказывал ей в благосклонности, и Фалаор был мудр, увидев и разоблачив её заблуждения. Она не заслуживала ничьей любви, потому что сама не умела любить. Маод, мрачный бог грешников, послал её в мир с проклятьем на челе - она пришла, убив своим рождением ту, что дала ей жизнь, и с тех пор трусливо пыталась отречься от вины, возложенной на неё самой судьбой. Она была обречена вырасти без материнской ласки, без друзей и подруг. Ни одного верного сердца рядом, кругом придворные льстецы, интриганы и велеречивые поклонники с холодными глазами проходимцев. Какую участь напророчило ей Зеркало? Если бы она могла предвидеть!

Туалин иногда навещала царевну во дворце. Обиды или соперничества между ними не было. Борясь с горьким послевкусием своей несостоявшейся любви, Тиаранн рассказала сестре Никерона обо всём. Ей хотелось знать, как умеет любить Властелин Эрминаса, бессмертный полубог из легенд. В угоду своему любопытству она мужественно снесла увещевания Туалин о том, что настоящая любовь непременно отыщет её, стоит лишь захотеть: конечно, царской дочери привычно искать на самом верху, но она не уронит своего достоинства, если просто оглянётся вокруг и прислушается к голосу сердца... Тиаранн потом сама удивлялась, как не бросилась на самоуверенную девчонку с кулаками. Наверно, она могла простить Туалин всё на свете.

Но история, которую она услышала, стоила перенесённого унижения.

Туалин и Фалаор повстречались шесть лет назад на ежегодном празднике Равновесия Светил и с первого взгляда знали, что суждены друг другу. Она была ещё ребёнком, ученицей школы тенепревращений, только что прошедшей посвящение и избранной для ритуального Танца Теней. Целый год она хранила в памяти один долгий взгляд, которым он удостоил её во время Молитвы, и терпеливо ждала. Ровно год спустя, в тот же день, он заговорил с ней, произнёс несколько приветливых, ничего не значащих слов, и она ответила с подобающим почтением.

Только для них двоих этот короткий обмен любезностями, обычный на празднике, где Властелин оделяет вниманием то одного, то другого, имел особый смысл, посторонним незаметный. Через несколько дней Никерон передал ей, что Властелин приглашает её для беседы. Она не спросила, о чём пойдёт речь, потому что и так знала. Фалаор принял её в личных покоях. Спросил, любит ли она его и желает ли стать его женой. Она сказала "да". Уговорились подождать, пока она закончит учёбу, получит титул Повелительницы Теней и Заклинательницы Грёз, и достигнет телесной и духовной зрелости.

- Думаю, года через три мы наконец соединимся, - с мечтательной улыбкой закончила Туалин.

- Для чего так долго ждать? - удивилась Тиаранн. - Ведь ты уже стала Повелительницей Теней.

- По обычаю, супруга Властелина Эрминаса должна уметь не только повелевать тенями, но и заклинать грёзы. И она должна быть достаточно сильной, чтобы принять груз памяти и могущества, который сохраняет, накапливает и передаёт из поколения в поколение Главный Заклинатель Грёз. А я начала учиться этому слишком поздно. Да и не чувствую я себя пока готовой для брачных уз.

- Чудны?е обычаи у вас в Эрминасе, - Тиаранн покачала головой. - В Тюэрлионе женщины к моим годам успевают уже нарожать детишек, располнеть и сделаться почтенными дамами. Со мной этого не случилось лишь потому, что я была обещана королю Айл-Шир, чья жена считалась бесплодной. По закону, он должен был выждать пять лет, прежде чем просить у жрецов формального позволения отослать её. Но нынешней зимой она понесла, и мне в мужья назначили князя Эвендила.

Тиаранн говорила, а сама думала совсем о другом - об одном-единственном взгляде, зажегшем пламень двух сердец, что с того мига забились в унисон, и пламень этот не угас за годы, а разгорался лишь сильнее и ярче, и Тени не имели власти над ним. Туалин сидела перед ней - светлоликая, ясноглазая, в короне осиянных солнцем золотых волос. Рядом с ними волосы Тиаранн казались пучком грязной соломы. Синее льняное платье невесты Фалаора спадало на пол, на груди сверкал кулон со знаком Светил, будто Луна и Солнце впрямь сошлись на одном небе, отдав ей все свои сокровища. Кого ещё любить, как не её?

Раз в неделю царевна на сутки уезжала в Вечнотенную Башню. Она преодолела свой трепет перед Лунной Богиней - ведь и Силмернас, и лунные цветы рождались под взором Трёхликой. Душевная пустота теперь не ощущалась так остро, как прежде. Тиаранн сбрасывала ярмо угнетавшего её рока и, развернув плечи, дышала полной грудью, без страха задохнуться. И всё тяжелее давался ей обратный путь.

Никерон сопровождал царевну. После памятного разговора с Властелином он сделался второй её тенью, дел важных и неотложных у него с тех пор не стало: Фалаор, обеспокоенный душевным состоянием незваной гостьи, приставил к ней надёжного сторожа. И, видно, неспроста. Предвидел ли он, что она готовилась совершить?

Бывая в Башне, Тиаранн ни разу не выказала охоты повидать Иорина. Слишком часто в мыслях своих она желала ему зла. Слишком чудовищным было совершённое им...

В Тюэрлионе гремела война. С востока, из лесов, явились варвары неведомого племени, числа им было не счесть, а жестокость их не знала предела. Горели степи и нивы, женщины и дети гибли под топорами пришельцев. Одна за другой пали пограничные крепости, торговый тракт обезлюдел. А с запада грозил наместник Короля Теней, что во главе орды монстров встал в Пригорье, у старых пределов Тюэрлиона, и держал в заложниках царевну Тиаранн и царевича Иорина. Старый Дрианг был при смерти, вельможи разбились на лагеря, каждый продвигал своего претендента на место регента; в ход шли яд и кинжал. Никогда ещё Тюэрлион не знал такого хаоса и разорения, гибель страны казалась неминуемой. Айл-Шир и союзная Лаклония спешно укрепляли границы, но на помощь истекающему кровью соседу не спешили, лелея планы раздела его земель и богатств.

Всё это Тиаранн выведала у Никерона. В Эрминасе всегда знали, что происходит по ту сторону гор. Тиаранн спрашивала, а он отвечал, пусть с неохотой, но именно по этому признаку она видела, что говорит он правду.

Вот тогда-то и припомнилась догадка, однажды приходившая ей в голову, но в первый раз с отвращением отвергнутая: все несчастья Тюэрлиона продлятся до тех пор, покуда жив тот, кто запечатлел их в своём взоре.

Мысль об убийстве собственного брата сводила Тиаранн с ума. Она искала способ избегнуть страшного деяния. Может, довольно ослепить помешанного? Но и на это царевна отважиться не могла.

Оставалось одно - разбить Зеркало. Последнее из восьми легендарных творений Перволюдей, уцелевшее с незапамятных времён. Покуситься на него было кощунством, но отчаяние не оставляло Тиаранн выбора. Если новым людям Зеркало несёт лишь зло, его необходимо уничтожить.

И решение это сразу всё разъяснило. Зеркалу суждено исчезнуть с лица земли. Но, как многие волшебные предметы древности, оно обладало разумом и сумело предупредить своего хранителя о грозящей опасности. Предупреждение, очевидно, вышло не очень ясным - иначе Тиаранн давно была бы мертва.

Всё так: ей, изгнаннице, отвергнутой богами и людьми, назначено исполнить волю времени. Это будет великим подвигом и великим злодеянием, после которого даже чертоги Грая не примут её. И душа её вплетётся в пляску лунных теней...

Страшится ли она такой участи? Да!

Но коль скоро истинной дочерью Дрианга в Тюэрлионе считают двойника Тиаранн, томящегося в руках ужасного монстра, то ей, заброшенной судьбой в Эрминас, нет больше места в этом мире. Беглянка, перешедшая Чёрные Горы, она обездолена и проклята. Долг велит ей покинуть земную юдоль, уничтожив зло, вызревшее в её растленной душе.

Больше она не сомневалась, хотя и жалела тех, кто доверился её мнимому раскаянию.

Тиаранн знала, что Зеркало хранится в древнем святилище, над которым возведён каменный купол. У единственного входа выставлена почётная стража, усиленная после того, как Иорин мечом проложил себе дорогу к Зеркалу.

Царевна долго думала, как миновать караульных. Повелитель Теней проскользнул бы мимо, укутавшись серой мглой. Заклинатель Грёз наслал бы на гвардейцев сладкий сон. Но она лишь простая смертная, и от царской крови тут проку никакого. Да, она обучена владеть мечом, но куда ей одной против девяти отборных и вооружённых до зубов воинов!

Мозг её рождал отчаянные планы, один безумней другого, и всякий раз, проезжая по западной дороге, она в раздумье обращала взгляд туда, где за плотным строем старых деревьев укрывался Храм Зеркала. Лишь малиновый звон силмернасских колоколов развеивал её мрачные думы.

Близился очередной праздник Равновесия Светил, который в Тюэрлионе почитали как день осеннего равноденствия, посвящённый богине плодородия Дейур. Эримнас готовился к торжествам. По ночам на улицах зажигали гирлянды белых и жёлтых огней. Над дверями домов вывешивали венки из лунных цветов, а вдоль стен выставляли кадки с молодым лавром, который в Эрминасе звался также солнечным деревом. Весь город оделся в золото и серебро. Будто королевский венец, сверкал он под ослепительными лучами солнца, а в рассеянном свете луны мерцал жемчужной россыпью.

Праздничная суета раздражала Тиаранн. Она отсиживалась в дворцовых покоях с наглухо закрытыми окнами, и даже Туалин не могла растормошить подругу. Царевна почти лишилась сна, редкие минуты забытья наполнялись ужасными кошмарами. Аппетит пропал, её кормили под принуждением, а сердце несчастной сковывала такая тяжесть, что она едва могла шевелиться и с трудом дышала. Эрминсские боги гневались на неё.

За день до главного торжества Тиаранн попросила Никерона:

- Увези меня в Башню, не то пропаду.

- Так ты не будешь завтра на церемонии? - спросила Туалин, жалостливо глядя на неё. - Мы думали, это развлечёт тебя.

- Я умру, если ещё хоть день останусь в Эрминасе, - простонала Тиаранн, не в силах больше сдерживаться.

Туалин взяла её за руку, а Никерон сказал:

- На время церемонии я мог бы погасить твою тень.

Тиаранн в изнеможении прикрыла глаза и не увидела встревоженного взгляда, которым обменялись брат и сестра. Туалин гладила её руку и рассказывала, каким пышным и зрелищным будет завтрашнее празднество, и на сердце Тиаранн легчало - Повелители Теней сжалились над её страданиями. Она начала прислушиваться к голосу, что омывал слух, подобно чистому ручейку. В ручейке плескались слова, а в словах звучало обещание надежды. Тиаранн вновь опустила веки, чтобы никто не заметил возбуждённого блеска в её зрачках.

Глава 11. Мир снов

До сих пор я надевала скафандр только в ин-акте. Помню, как чувствовала себя громоздкой и неповоротливой, хотя персонажам, в которых я вселялась, это не мешало. Они бегали, стреляли и дрались, по обыкновению, ловко и зрелищно.

Настоящий скафандр был тяжелее, массивнее, но куда мобильнее киношных подделок. У него не заедали гермоподшипники, не жужжали с натугой сервомоторы, не скрипели, точно заржавевшие дверные петли, крепления, не барахлили, искажая цвета, светофильтры шлема - эти фокусы придуманы, чтобы игрок на себе испытал, как тяжела доля космопроходца. Плоть защитного костюма ощущалась мягкой, податливой - и в то же время объёмной и грузной, как будто на меня напялили три толстых меховых комбинезона, один поверх другого. Это противоречие происходило от того, что скафандр слушался телесных рефлексов, но не был настоящим симбионтом вроде ментокорда.

Он и правда состоял из трёх слоёв: специальное бельё, надеваемое на голове тело (фу!), герметичная оболочка, которая поддерживала внутри необходимые давление и газовый состав, и собственно броня, снабжённая хитроумными двигательными приспособлениями. Когда я сгибала руку или поднимала ногу, устройство откликалась в тот самый момент, как посланный мозгом импульс достигал мышц. Это - если верить инструкции. На практике реакции экзомускулатуры запаздывали, я ходила, будто увешанная гирями, и пыхтела от натуги.

Встроенный в броню генератор силового поля позволял окружить скафандр индивидуальным защитным коконом, который мог спасти мне жизнь при встрече с "вампирами". Беда в том, что передвижение в этом коконе требовало специальных навыков, а у меня их не было. Я беспомощно переваливалась с ноги на ногу, как беременная утка на берегу. Не помогли ни гипнокурс, загруженный в мою многострадальную голову, ни короткая тренировка перед отлётом с "Четвёртого неба", ни утренний инструктаж Гайрека, после которого я усвоила только одно - я полная бестолочь. Что, собственно, не новость...

Для связи с кораблём предназначался особый нейроинтерфейс, который без проблем совмещался с ментокордом. Скафандр был полностью послушен мысленному управлению, однако конструкторы не доверяли новомодным веяниям и на всякий случай создали дублирующую систему. На предплечье под незаметной крышкой помещалась электронная панель, внутри шлема торчали рычажки и кнопки, на которые полагалось надавливать подбородком и языком (гадость какая!).

Разведывательный бот оснастили по тому же принципу: новое - хорошо, но старое и проверенное лишним не будет. Напрасно я считала анахронизмом корпусные мониторы и клавиатурные пульты в рубке из виртуального бреда с немодийцами. Бот был оборудован точно такими же, и я видела, как члены группы пользовались ими с привычной сноровкой. А я-то в последнее время даже сливом в туалете распоряжалась через ментокорд...

Вокруг меня шелестели травы неизведанного мира, где предстояло воплотиться моим снам. Или - где мне предстояло сойти с ума. На этот раз бесповоротно.

Улетая со станции, я верила, что поступаю правильно. За неделю, проведённую в пути, моя целеустремлённость рассыпалась веером сомнений. Если повезёт, я просто стану посмешищем, Нэй-Ктлин Он посадит меня на цепь и будет гипнотизировать до тех пор, пока я не проснусь в своей постели на Земле.

Впрочем, в последние два дня утерянная вера, кажется, начала возвращаться. Всё решится здесь. Совсем скоро. Но как? Великие звёзды, как!..

Глубоко внизу, под травяным ковром, дремали непостижимые машины исчезнувшего народа, грезя о чём-то своём, столь же непостижимом. Может быть, думала я, мы часть их грёз, непрошеная и непонятная, и тогда монстры, едва не слопавшие первую разведгруппу, суть эманации их неосознанных тревог. Почти невидимые, но проворные и смертоносные, как мысли убийцы. Значит ли это, что аппаратура под нами - оружие?

Датчики, перекалиброванные Тирной Зейзо, должны засечь "вампиров" с полусотни метров. Ментокорд тут же предупредит меня, но большая пушка только у Гайрека. С моего скафандра сняли всё, что могло стрелять и взрываться, кроме станнеров, потому что их трудно демонтировать. Мне оставалось полагаться только на защиту силового кокона.

Не могу сказать, что это меня тревожило. В душе крепло иррациональное убеждение, что сновидицу туземные чудища не тронут...

Физика Тирну Зейзо назначили научным главой экспедиции. Она родилась в земной колонии на планете Лейбниц в системе Мирфак, однако на Земле её приняли бы за ксеноида: чуднуе имя, эбеновая кожа с охристым отливом, узкое длинное лицо, продолговатые глаза, оранжевые, как у рассерженной кошки, на голове ржавая пакля вместо волос плюс явно перенятая у Сирин вилетианская бесстрастность. Даже без "гена адаптации" жизнь вне Земли постепенно ковала новые расы. Тирна Зейзо открыто возражала против моего участия в полёте и ни за что не позволила бы мне спуститься на планету.

Но Дерет поставил Гайрека отвечать за безопасность и дал право в случае необходимости взять командование на себя. Случай настал. Сержант-даарн был мёртв, двое учёных и рядовой Фергюсон лежали в походном лазарете, и Гайрек решил, что в следующую вылазку мы отправимся вдвоём. Кажется, после истории с шаром он поверил в моё сверхъестественное наитие. Или получил тайные указания от Дерета.

Сейчас Гайрек шёл впереди, умудряясь и в защищённом скафандре двигаться с леопардовой грацией, а я топала следом, обливаясь потом. Вдруг он сбился с шага и чертыхнулся.

- В чём дело? - спросила я.

В тоне карзда звучало раздражение, а не тревога, но я для порядка обежала взглядом окрестности и запросила показания датчика, который шутник Закимбен прозвал "вампирметром".

- Чуть было не наступил в чёртову нору! - отозвался карзд в сердцах. - Понарыли тут!.. Не удивлюсь, если однажды эта долбаная планета провалится в тартарары!

А парень, похоже, дрейфит. Вон как многословен.

- Смотрите под ноги, - посоветовала я.

Мне на пути попались уже два округлых провала, замаскированных ветками и пучками травы, - достаточно крупных, чтобы заметить их даже без помощи сканера.

Гайрек пробурчал в ответ что-то неразборчивое на карздоне. Я не стала вслушиваться - наверняка нелестное замечание в мой адрес.

- Раз есть норы, - сказала я, - то, скорее всего, вампиры в этих краях редкие гости.

Командор промолчал.

Вот идиотка! Хотела успокоить напарника и только хуже сделала. Вчера после столкновения с одной из этих тварей Гайрек был сизым, как воздух в кабинете Дерета - его левая рука обескровила по локоть, хотя на ней не было ни малейшего пореза. Когда его укладывали в регенерационную машину, он удерживал себя в сознании, а через двенадцать часов был готов сопровождать меня на планету.

В тот раз "вампиры" появились ниоткуда и напали без видимой причины, молниеносно, беспощадно, как нападают дикие звери. Но что бы ни говорила Тирна Зейзо, я чуяла: они не просто форма энергии, а разумные существа, хотя даже себе я не могла объяснить, откуда у меня эта идея.

Гайрек вдруг начал оглядываться, поворачиваясь вокруг своей оси, словно что-то искал.

- Что случилось?

- Ничего, - сказал он. - Не останавливайтесь.

Я пожала плечами, ощутив прикосновение упругой ткани скафандра, и пошла вперёд, предоставив карзду любоваться моей медвежьей поступью. Он издал торжествующий клич:

- Она пропала! Фенгари, сделайте шаг назад.

Я послушалась.

- А теперь - вперёд.

- Это что, игра такая?

- Посмотрите вниз, на траву, справа от себя, и сделайте два шага вперёд. Иначе вы мне не поверите.

Хмурясь, я выполнила его указание.

Тень. Короткая и толстая, как винный бочонок.

Ну-ка, посмотрим. Шаг, другой...

Когда тень пропала, я почти не удивилась. Гайрек был разочарован.

- Надо сообщить о феномене на "Икар". Если я прав, а мой корд и спутниковый навигатор скафа это подтверждают, мы как раз на границе резонирующего очага. Входим в пределы действия поля - тень исчезает, выходим - появляется. Какой-то оптический фокус. Или трюк с гравитацией? - Он задумался. - Отклонение фотонов... Гравитационная линза наоборот. Вернёмся, спрошу у Зей. В прошлый раз в седьмом секторе ничего подобного не было. Чуднуе местечко, а, Фенгари?

Под прозрачной полусферой гермошлема блеснули светлые глаза, показался неожиданно бодрый оскал, и я внутренне дрогнула: в этот момент Гайрек был отвратительно похож на Дерета.

На вызов ответил пилот Лингин - неприятный тип, даром что фагги. Кроме него, на боте оставались только врач и трое пострадавших. Тирна Зейзо с Закимбеном и солдатом охраны отправилась на луну изучать спрятанную там машину. Из десяти членов экспедиции я знала одного Гайрека. И похоже, только он относился ко мне без предубеждения. Обычное карздианское высокомерие не в счёт.

- Мы с Фенгари продолжим двигаться к развалинам, - сказал Гайрек пилоту. - Если обнаружим что-нибудь, свяжемся с вами. В конце концов, мы защищены почти так же надёжно, как сам "Икар". Есть новости от группы Зей?

- Доктор Зейзо вышла на связь в положенное время, командор. У них без происшествий. Осматриваются.

Тирна Зейзо полагала, что большая часть лунного комплекса представляет собой высокопроизводительную энергетическую установку, работающую на малой мощности и каким-то образом связанную с двенадцатью источниками электромагнитной активности на планете. Источники были разбросаны на площади в полторы тысячи квадратных километров в центре северного материка, едва ли не каждый - вблизи величавых руин, словно охраняя их от разрушительного давления времени... На километровой глубине в толще базальта сканеры нащупали массивные устройства, которые генерировали слабые электромагнитные поля. Характеристики полей колебалась в зависимости от перепадов энергии внутри лунной установки. Поэтому подземные машины Тирна нарекла резонаторами, а участки поверхности, на которые распространялось излучение - "резонирующими очагами".

Спорить не имело смысла. Я не знала, как объяснить, что на самом деле это порталы, и за ними меня ждут. Что у здешней звезды, которую члены экспедиции, по обычаю, называли Анной, есть собственное имя - Эр. Что луну зовут Силлой, а планета, четвёртая по счёту от Анны и потому банально величаемая Евой, - тёзка сказочной царевны Тиаранн, и никакого другого прозвания у неё быть не может. Имена, пришедшие из снов, просились с губ при каждом разговоре, но пока мне удавалось сдерживаться. Зейзо и так считала меня тронутой.

"Ага!" - воскликнул Гайрек, когда тени опять легли нам под ноги. И снова: "Ага!", - когда шагов через двадцать они сгинули. Затем невнятное: "Гм", - тени появились справа. Длинные, бледные, двойные.

Пока мы подбирались к развалинам, тени то пропадали, то возвращались, меняя положение, размеры и очертания. Через некоторое время я поймала себя на том, что исчезновение тени всякий раз откликается во мне чувством, похожим на облегчение.

Наверное, следовало встревожиться. Сны связали меня с Тиаранн из Тюэрлиона, кем бы она ни была, духом, вымыслом или реальным человеком, но я - не она, и тень - не зеркало души, просто тёмное отражение тела, освещённого под углом...

Мысль промелькнула, не вызвав страха. Казалось естественным открывать в себе черты Тиаранн - здесь, на планете, носящей её имя.

Гайрек с завидным терпением информировал "Икар" о показаниях электромагнитного поля. Голос его звучал напряжённо - бравого вояку нервировали фокусы с тенями. Излучатель, будто приросший к руке, он так и не опустил.

Здоровая реакция на нарушение законов природы. Не то что у меня...

От развалин нас отделяла широкая полоса серебристо-зелёной травы. Будто межа. Долговязые тени тянулись следом грязными шлейфами. Гайрек подал знак "стой".

- Тут не видно ни одной норы.

Я ухмыльнулась - ну же, командор, где твоё хвалёное карздианское бесстрашие? Потом увидела себя со стороны. Одержимость несла меня, несла мимо инстинкта самосохранения, мимо реальности как таковой. И я ещё боюсь сойти с ума!

- Возможно, подземным жителям не нравится соседство развалин, - сказала я, - и они предпочли оставить между ними и своим поселением что-то вроде буферной зоны. В любом случае нам придётся здесь пройти, если мы хотим добраться до города.

Испятнанный бликами солнца гермошлем с головой Гайрека внутри повернулся в мою сторону.

- Послушайте, Фенгари, а вы уверены, что личный визит туда даст нам больше, чем просмотр записей, сделанных зондом?

- Уверена! Зонд это глупая машина, у которой нет интуиции. Давайте я пойду первой, а вы двинетесь за мной на некотором удалении...

- Дурная идея.

Сказал, как припечатал. Но обижаться нельзя. Надо объяснить:

- У вас реакция лучше моей. И вы сами рассказывали, что вблизи вампиров очень трудно заметить, зато издали они кажутся вполне материальными. Мы не знаем, сработают ли датчики. Так что идя впереди и полагаясь на ваш профессионализм, я буду в большей безопасности, чем прикрываясь вами как живым щитом. Вы ведь здесь для того, чтобы охранять меня в моей странной прихоти взглянуть на планету своими глазами, не так ли, командор?

Гайрек невнятно фыркнул. Мы разговаривали через ментокорд. Где-то за облаками болтался ретранслятор, который позволял сигналу доходить до "Икара". На крайний случай в нашем распоряжении была обычная радиосвязь.

Молодой карзд держал голову вполоборота ко мне - проявление вежливости, но его глаза рыскали во все стороны, высматривая малейшие признаки опасности. Он не доверял мирному виду местности.

А я? Звёзды, пошлите мне хоть немного бдительности! Я же видела "вампира" в отчётной ментограмме, ощутила прикосновение леденящего ужаса, когда тварь промелькнула мимо неуловимым намёком на тень. Так почему я не боюсь?

- "Икар", мы входим в опасную зону. Держите канал связи открытым и будьте готовы выслать планетарный модуль.

- Да, командор.

Для чего я здесь? Что за сила принудила меня добиваться путешествия на планету-ловушку? И когда её всемогущество выйдет со мной поздороваться?

Эй, ребята, где вы? Проявите себя, чёрт возьми!

Так, мысленно расточая безответные призывы, я добрела до первых каменных глыб. Пробы, взятые зондами, позволили установить возраст развалин - около десяти тысяч лет. Характер разрушений указывал, что город не пал жертвой природной катастрофы или войны, а медленно ветшал под напором времени - опустевший и заброшенный. Потомков тех, кто построил его, а затем без видимых причин оставил на произвол сил энтропии, нам обнаружить не удалось. Лишь руины, рассеянные по всей планете - мёртвые, одичалые. Ни малейших признаков разумной жизни. Если не считать "вампиров".

Вообще-то мы искали не слишком тщательно. Нас интересовала техника сгинувших хозяев планеты - Ушедших, как называли их тарки, - и не осталось ли кого, кто мог предъявить на неё права. Чисто утилитарный подход. Фарс, а не наука.

Я остановилась, поджидая Гайрека.

- Когда-то это был впечатляющий город.

Даже сейчас полуобрушенные колонны, арки, стены, остовы зданий производили внушительное впечатление.

- Хотел бы я знать, почему его забросили, - буркнул подошедший карзд. - И куда делись жители.

Отметив ворчливые нотки в его голосе, я с любопытством поглядела на командора.

- У вас есть соображения на этот счёт?

- По-моему, вывод напрашивается сам собой, - Гайрек не переставал водить бдительным взглядом по нагромождению массивных камней, изрытых щелями и брешами. - Вампиры неспроста напали на нас. Возможно, мы напомнили им прежних обитателей этого мира.

- Если предположить, что именно вампиры поголовно уничтожили творцов столь замечательной материальной культуры, то случилось это очень давно. Они не могут помнить. И кроме того, остаётся вопрос...

- Вы считаете, что я дурак, Фенгари? - вдруг окрысился Гайрек. - Вы знаете, что такое вампиры? Откуда они взялись? Какова продолжительность их жизни? Я бы не удивился, если бы оказалось, что эти твари зародились в какой-нибудь научной лаборатории, а потом пожрали своих создателей! Что вы на это скажете, госпожа ксеноисторик?

При обычном раскладе после такого наскока я бы захлопала глазами, прикрылась скорлупкой обиды и смущения и думала бы только о том, как поскорее закончить вылазку. Но сейчас мне было почти весело. В "Непобедимых" учёные и военные тоже не ладили.

Тупица, одёрнула я себя, это тебе не ин-атке! Очнись наконец.

- Скажу, что у нас недостаточно информации, чтобы выдвигать предположения. Поэтому не будем спорить, а пойдём и посмотрим, что спрятано вон за той грудой камней.

Решительным шагом я двинулась в проход между двумя столбами - неподвижными стражами мёртвого города.

Впереди тянулся пологий холм, из которого выбивались остатки каменной кладки, редко поросшей высокой травой. Среди кинжально острых стеблей, в венчике листьев, одиноко голубел цветок, похожий на незабудку. У цветка было шесть круглых лепестков.

Не пять...

Я настойчиво пыталась зацепиться за что-нибудь реальное - взглядом или мыслью, но перед внутренним взором теснились картины нездешних мест и событий, становясь всё ярче, отчётливей: каменная крошка скрипит под ногами, вокруг не руины, а девственные горы. Впереди зелёными свечами пылают сторожевые колонны Эрминаса. "Беги! Прочь отсюда!" - закричала Тиаранн и кинулась с обрыва...

Усилием воли я вернула себя к действительности. Веселье и шальная беспечность разом пропали. Стало тревожно.

Тени жались к нашим ногам побитыми щенками, стояла зловещая тишина. Только город тянул из своей подземной могилы обглоданные каменные лапы, безнадёжно пытаясь удержаться на поверхности, - под солнцем, которое видело его в дни расцвета.

Бльшая часть строений была погребена под толстым слоем почвы, беспрепятственно нараставшим в течение тысячелетий. Мы могли бы высадиться прямо здесь, однако Зейзо предпочла подстраховаться: неизвестно, как скрытые под землёй машины отреагируют на вторжение. Автоматический зонд, обнюхавший руины, словно охотничий пёс заячью нору, не засёк признаков враждебной активности. Но это ничего не значило. Оружие Ушедших могло быть настроено на совокупность определённых условий - количество посторонних объектов, масса, температура, характер движения, механическая или биологическая природа... Первый зонд, обследовавший речную долину в двухстах километрах к северу, тоже не обнаружил и намёка на опасность. А через пятнадцать минут после высадки в центре этой долины на разведгруппу напали "вампиры".

Путь мне преградила груда кирпичей, обвалившихся совсем недавно - растительность ещё не завладела ими. Слева торчал корявый каменный обрубок - остатки некогда гордой колонны. Я вздохнула и медленно, с осторожностью начала перебираться через завал.

Вид руин всегда вызывал у меня двойственные чувства: волнение от причастности к величию, пережившему века, и вместе с тем ощущение безнадёжной потери. Грустно, когда от того, что дышало, мыслило, трепетало, остаётся только щербатый камень.

У подножия растрескавшейся лестницы я подобрала осколок минерала, похожего на мрамор, и сунула в контейнер на поясе. Гайреку не понравилось, что я отключила защиту, ну и чёрт с ним! Грандиозная архитектура, могучая техника - без своих создателей всё это немо и бессмысленно. Пусть прагматики, вроде Бара, считают психозондирование блажью учёных дармоедов. "Икар" слишком мал, чтобы выгадать на нём местечко под РИПЗ-установку, но в лаборатории на "Четвёртом небе" я заставлю этот камушек говорить. Обитавшие здесь существа заслуживают того, чтобы их помнили. И понимали.

Мы выбрались на открытое пространство: когда-то огромная площадь превратилась в травянистую поляну с редкими клочьями кустарников. Руины огибали её двумя широкими полукругами.

Прямо под этой площадью размещался резонатор, помеченный на наших схемах номером семь. Тирна Зейзо подумывала использовать глубинный бур, но сначала хотела собрать побольше информации. Я изо всех сил надеялась, что у неё не хватит духу потревожить древнюю мощь. Запустение, охватившее город, вызывало печаль, но в заросших руинах есть романтическое очарование, а вот геологи, с грохотом сверлящие скважины в мостовой, которой десять тысяч лет... Это просто свинство.

Гайреку было скучно. Не забывая следить за местностью, он с методичной злостью ковырял землю носком массивного ботинка. Надо сворачивать экскурсию, пока мой телохранитель не взбунтовался.

Последняя достопримечательность - и всё.

Метрах в тридцати передо мной возвышалось куполообразное сооружение. Свод частично обвалился, и здание, сложенное из плотно пригнанных желтоватых блоков, изрытое с фасада неровными проёмами, напоминало череп с отколотым верхом. От пролома вниз змеились трещины, но толстая кладка, казалось, простоит ещё не одно столетие. Я рискнула войти.

Увы. Ни росписей, ни остатков утвари. Только голые стены, приютившие чахлую от недостатка света растительность. Гайрек топал за мной в молчании, но я спиной ощущала его недовольство. Хорошо, сейчас пойдём назад, только загляну вон в ту дыру... Карзд заставил меня включить защиту, и по коротенькому низкому туннелю, в который вела дыра, я ползла черепашьим шагом, пригнув голову, чтобы ненароком не чиркнуть силовой бронёй по потолку.

Туннель открылся в круглое помещение, облицованное восьмигранными глазурованными изразцами. Края плиток кое-где пообкрошились, но это было единственным признаком обветшания.

- Удивительно, как здесь всё уцелело, - не сдержалась я, когда Гайрек выбрался из проёма. - Этот город давно должен был превратиться в череду земляных курганов, наросших на грудах щебня. Ан нет, смотри-ка, стоит.

На Земле исторические памятники подвергали специальной обработке, чтобы предохранить от эрозии.

- Надолго ли? - мрачно отозвался карзд. - Эта громада в любой момент может рухнуть нам на головы. Давайте выбираться. Сами видите, здесь ни черта нет.

Он повернул к выходу. И вдруг:

- Смотрите, Фенгари!

Я повела взглядом. Всё та же бледно-серая плитка в мелких укусах щербинок и грязноватых потёках. Гладкий, почти не тронутый временем пол...

Гайрек сделал тщательно выверенный шаг назад, велел мне отключить защиту и встать на его место. А потом и вовсе удивил: взяв за плечи, сдвинул чуточку влево, командуя звенящим, странно высоким голосом:

- Смотрите внимательно, не спешите! Это оптический эффект. Немного выше... Видите?

- Что там происходит? - очнулся Лигнин. - Командор, что случилось?

- Минуту, пилот, - тенорок восторженного подростка вмиг налился чугунной властностью. - Мы разбираемся. Оставайтесь на связи. Смотрите, Фенгари, над проёмом... раз, два, три... шестая плитка снизу, там где в правом верхнем углу трещинка вилкой. Скользните взглядом, будто невзначай. Ну, что?

- Ничего!

Я дёрнула головой, пытаясь высвободиться, отвернуться. И в этот момент... Пламень и лёд! Дыхание пресеклось. Я стояла, не смея шелохнуться, боясь развеять видение: золотой диск, а под ним, чуть ниже, скрытый на четверть, - серебряный.

Над входом в зал горел эрминасский символ солнца и луны.

И Гайрек видел его.

Он доказал, что мои сны - правда.

Знак висел в воздухе. Я смотрела, не решаясь моргнуть - и он становился ближе, рос, разгорался. Солнце жгло глаза, молочный блеск луны - исцелял. Светила парили на расстоянии вытянутой руки... Вот он, ответ на мои призывы. Все разгадки здесь, передо мной. Надо только суметь увидеть. Удастся ли мне найти правильный ракурс?

В мою сосредоточенность вторгся неуверенный, какой-то жалобный голос Лингина:

- Командор, у вас всё в порядке?

Я осознала, что стою с вытянутой рукой, глупо раскрыв рот.

- Обнаружено трёхмерное изображение, - отчеканил Гайрек.

- Где?

- На стене перед нами.

- Но... там пусто! Вы уверены, что...

- Это кондиционная голография, - заявил карзд с апломбом. - Надо провести съёмку в разных режимах. Пилот, запустите зонд. Мы возвращаемся.

Он не сразу двинулся с места. Долгую минуту в благоговейном молчании таращился на свою находку, потом крякнул и, будто через силу, направил себя к выходу. Подошвы его слоновьих ботинок грузно бухали по вековой тверди, в походке не осталось ни грана ловкости. Неверный взмах рукой - и локоть заскрежетал по бледным костям стен.

- Гайрек, вы забыли включить защиту!

Он буркнул в ответ что-то невнятное.

- Гайрек!

Карзд выругался - продолжительной, витиеватой тирадой, вслух, в пространство, бранью отрезвляя свой завороженный древними чарами разум. Потом он прокашлялся, сделал глубокий вздох и вытолкнул из осипшего горла:

- Простите, Фенгари. Я не должен был... А, чёрт!

Мы вошли в город с востока, а вышли с запада, отмахав в общей сложности пять с половиной километров. Прогулка получилась долгой, ноги с непривычки гудели, усталость притупила взгляд, в сознании эхом чуда плавали серебряные и золотые круги. Поэтому я не сразу осознала, что впереди на равнине что-то движется.

Лишь когда Гайрек остановился, подняв оружие, я разглядела приземистую фигурку, зигзагами спешащую нам наперерез. Позади неё невысоко над землёй густел мрак - словно кусок грозовой тучи.

Но не бывает тучи, за которой не поспел бы глаз.

Сгусток тьмы, распустив извивающиеся щупальца, завис прямо над головой беглеца. Тот пронзительно, по-поросячьи, взвизгнул и ничком бросился наземь.

Полыхнула фиолетовая вспышка. Я зажмурилась. В ушах запоздало заныл предупредительный сигнал "вампирметра".

- Мы уничтожили вампира, - сообщил Гайрек в ответ на встревоженные вопросы Лингина.

Туча рассеялась. Открыв глаза, я увидела только улепётывающее со всех ног маленькое существо, похожее на длиннолапого медвежонка. Гайрек стоял в воинственной позе, целя в мирную степь.

Потом с неба упал дистанционно управляемый планетарный модуль, который в несколько минут доставил нас на "Икар".

Я знала, само по себе это ни о чём не говорит - но спасённый нами зверёныш бежал на двух ногах.

Глава 12. Дети подземелий

Полчаса мы с Гайреком потратили, чтобы воссоздать чудесную картинку из здания с проломленной крышей, которое оба, не сговариваясь, нарекли храмом. Каждый обработал свою ментограмму, чтобы получить как можно более точное и полное изображение, затем мы сравнили результаты, кое-что подправили и, гордые сотворённым шедевром, почти таким же лучистым и полным гипнотической силы, как оригинал, поставили свои подписи под отчётом о находке.

Тирна Зейзо на плод наших трудов даже не взглянула. На экранах перед ней вставали световые волны и узоры, перемежаясь колонками цифр и четырёхэтажными формулами, извивались графики, пестрели столбцы диаграмм. Рядом парили голографические модели причудливых устройств и танцевали нити огня, свиваясь в многомерную паутину.

Лингин сутулился в пилотском кресле, делая вид, что контролирует работу систем бота, а сам занимался чёрт знает чем. Его выдавало напряжение лицевых мышц и румянец, всё ярче разгоравшийся на щеках. В остальном притворялся он совсем неплохо.

Ксенобиолог Закимбен, которого Тирна за неимением лучшего помощника брала с собой на луну, забился в угол и сидел тихо, как мышка. Голубоглазый взгляд рассеянно блуждал по операторской кабине, губы беззвучно шевелились, пальцы то и дело принимались вычерчивать в воздухе невидимый рисунок. Паломничество к машине Ушедших заворожило его так же, как Гайрека эрминасский символ.

Мир моих снов полон психологических ловушек, и, судя по всему, приманка в них - эмоциональное потрясение.

Я наклонилась к Гайреку и шёпотом посоветовала расшевелить фахтезианина. Молодой учёный так походил на Вестигар, что мог быть ей родным братом. Те же веснушки, те же огненные кудри... У меня язык приставал к гортани, когда я пыталась с ним заговорить.

А Гайрек? Карзд, который спас мне жизнь. Карзд, который убил Вестигар. Если его и одолевали душевные терзания, то каменная маска, под которой он прятал лицо, скрывала всё. Хитро скрывала, мимикрически, не мешая ему запросто общаться с членами экспедиции.

- Что-то ты сам не свой, Зак, - Гайрек хлопнул биолога по плечу. - Как там на луне? Расскажи.

На видеозаписи мы видели только изрытую кратерами поверхность и скупые внешние детали подземной установки - какие-то стержни, высокие тёмные конусы и блестящие на солнце диски, изрезанные кривой спиралью.

Фахтезианин отрешённо улыбнулся:

- Это было как музыка. Я только и мог, что глазеть с открытым ртом. Словно попал на завод, где делают радугу, или на концерт цветосенсуалистов. Столбы света, дуги, шары, овалы, треугольники, аморфные сгустки - всё течёт, меняется, играет. Феерия холодного огня. Город солнца - в прямом смысле. Вместо улиц тонкие желоба гравитационных каналов. Идёшь, будто по воздуху, под ногами тихонько пульсирует. Сплошная энергия, ничего вещественного, - на его лице застыло мечтательное выражение. - Мы мало что смогли записать, приборы просто не выдерживали, даже корды... Там, внизу, бушует энергетическая буря, здесь мы слышим лишь её далёкие отголоски.

- Это большой риск, - заметила я.

- Мы были в скафандрах, - легкомысленно отмахнулся Закимбен.

Это действует не только на меня, но и на других. Они теряют осторожность.

- Гравитационные каналы защищены от жёсткого излучения, уж не знаю - как. И на поверхность оно не проникает. Вернее проникает, но в какой-то изменённой форме, - глаза Закимбена блестели, язык начал заплетаться, как у пьяного. - Доктор Зей говорит, что мы имеем дело с уникальным сочетанием квантовых полей, при котором нарушается аксиома локальности. Вам лучше спросить у неё, что это значит.

- А кто знает, что значит вот это? - подал голос Лингин, повернувшись к нам вместе с креслом. - Тут какие-то хвостатые землеройки устроили манифестацию.

Автоматический зонд продолжал утюжить небо над покинутым нами городом, передавая на бот изображение мёртвых развалин и волнующихся трав. Камеры записали, как из разбросанных по равнине нор выбираются мохнатые зверушки, как они сбиваются в толпу... Толпа клубилась, рассеивалась и снова слипалась в плотный ком.

- Дайте увеличение.

В глаза сразу же бросились две вещи. Первая: зверушки точь-в-точь походили на спасенного Гайреком беглеца. Вторая: их метания не были хаотичными - обитатели нор совершали культовое действо. Один, крупнее других, в чёрной, с налётом седины шкуре, стоял, сжимая в шестипалых ручках шест с водружённым на него черепом крупного животного. С дюжину зверят помельче и посветлее мехом суетились кругом. Один за другим они подскакивали к "знаменосцу" и, швырнув в него щепотку пыли, отбегали. Вороная шуба испачкалась белёсыми пятнами. Но здоровяк оставался недвижим, горделиво вздымая шест над лобастой башкой. Остальные, десятка четыре, с усердием, без остановок, кружились вокруг своей оси, кто быстрее, кто медленнее. Пожалуй, в кружении угадывалась закономерность. Особи повыше, с тёмными полосами вдоль хребта, поворачивались по часовой стрелке. Самцы? Малорослые, широкие телом - против часовой стрелки. Самки? Или наоборот. Густая шерсть скрывала признаки пола...

- Во, дают! Прямо тарантелла, - грубо хохотнул Лингин.

Кто-то включил звук, и в операторскую ворвался сумбурный хор голосов - тявканье, чириканье, стоны, посвистывание, вой, улюлюканье.

Зейзо подняла голову.

Проснулся языковой анализатор. Выплюнул порцию невнятного кудахтанья, помолчал в раздумье и начал цедить слова, перемежавшиеся бессвязным бормотанием:

- ...идти... идти... земля... гнать... прочь... холод... дети... идти...

С каждой минутой понятных слов становилось всё больше. Их размеренный ритм был похож на песню:

- Уходи, прочь беги, прочь гони, силой земли, холод мелькнул, холод страшен, дети уходят, уходят всё дальше...

Странный речитатив звучал чуть громче шёпота, но физически давил на барабанные перепонки, бередя на дне души тёмные, давние страхи. И повторялся, повторялся до бесконечности... Не выдержав, я попросила отключить звук.

- Итак, мы наконец-то обнаружили разумную жизнь, - прозвучал в наступившей тишине низкий глухой голос Тирны Зейзо. - Однако с трудом верится, что предки этих существ построили великие города, руины которых устилают планету.

- Они могли деградировать, спасаясь от вампиров под землёй, - предположил Гайрек.

- Возможно, но маловероятно.

- Господи, да они же совсем крохи! - воскликнул Лингин. - Вы видели компьютерные реконструкции. Все эти дома там, внизу, предназначены для людей никак не меньше нас с вами!

- Ну и что? Рост мог уменьшиться под влиянием изменившихся природных условий или перехода к новому образу жизни.

Ни в одном из обследованных зондами городов мы не обнаружили статуй, фресок, барельефов, картин, позволявших судить об облике жителей. Или всё это было, но пряталось от глаз так же, как солнце и луна в круглом храме? Лингин помешал мне высказать гипотезу вслух, запальчиво воскликнув:

- Нет, подождите, я понял! Это же дети! Если бы мы видели взрослых...

- Великая галактика! - взревел Гайрек. - Какие дети, Рони? Ты спятил!

Лингин приподнялся в кресле, вывернувшись так, чтобы глядеть Гайреку в лицо, щёки и шея у него покраснели:

- Да ты послушай! "Дети уходят" и всё такое... Папашки с мамашками, небось, землю роют в поте лица, у них синтезаторов нету. А эти огольцы что делают? Не сеют, не пашут, а поют и пляшут. Нет, я понимаю, если бы какой праздник...

Поражённый этой догадкой, он умолк.

- Скорее, обряд, - вынырнул из транса Закимбен. - А слово "дети" имеет символическое значение - дети Земли, Солнца, Бурого Медведя, Великого Духа Огня... Возможно, это их самоназвание. Я тут откопал программку по антропометрическому моделированию. Сейчас запущу анализ. Если хватит данных... Минутку... Вот! Что и требовалось доказать. Компьютер на семьдесят один процент уверен, что все наши зверюшки взрослые особи.

- Может, оно и так, - осторожно возразила я, через ментокорд с усердием шаря в электронных кладовых "Икара". - Но в твоей выкладке ключевое слово "антропометрический". Антропос. Человек.

Закимбен, сам не подозревая, подал мне идею. Контактологию мы проходили слабо, по касательной, но знакомили нас тогда с одной любопытной фишкой... вспомнить бы, как называется. Маленькая ревизия программного обеспечения... Боги Эрминаса, тут же настоящий клондайк! Доверюсь интуиции: вот я лечу над ночным лесом, держа курс на огненно-дымный столб огромного костра. Увернувшись от роя искр, опускаюсь на землю. Из мрака мне навстречу выступает могучий воин - волосы гребнем на выбритой по бокам голове, щёки в боевой раскраске, на широкой груди ожерелье из медвежьих зубов. "Приветствую тебя, о великий вождь..."

Есть. Нашла!

- К чему строить догадки? - сказал Гайрек. - Нужно захватить одного и допросить.

- Может, ещё и вивисекцию сделать? - съязвил Закимбен. - Приятель, Ева - их планета, нас сюда не звали. Мы не будем действовать как захватчики.

Мы не захватчики, подумалось мне. Мы воры. Прилетели, чтобы без спроса взять чужое.

Гайрек дёрнул щекой:

- Может, пригласить их на чашку чаю?

- А почему бы нет?

Я вклинилась в секундную паузу:

- Надо спуститься и поговорить.

- Вот! - обрадовался фахтезианин, указывая на меня широким взмахом. - Дельная мысль.

Он обвёл взглядом остальных:

- Нет, я серьёзно. Давайте попробуем! Я ещё никогда не участвовал в первом контакте.

- Не будет никакого контакта, - вмешалась Тирна Зейзо, до сих пор следившая за пустым спором вполуха. - Наша задача - провести общее обследование системы, выявить техногенные объекты, представляющие потенциальный интерес для Конкордата и собрать о них максимум информации в кратчайшие сроки. У нас нет времени на любительские изыскания в этнологии первобытных племён.

- А, может, они не первобытные, - не унимался Закимбен, бросив по ментоканалу Гайреку, Лингину и мне ворчливое: "Да, конечно, мы тоже проходили инструктаж". - Может, у них под землёй ультрамодерновые мегаполисы, а наверху экологически чистая среда. И руины, чтобы помнить, как расточительно предки относились к природе...

Зейзо несильно хлопнула узкой ладонью по краю приборной доски.

- Прекратите поясничать! - сбросив шелуху псевдовилетианской невозмутимости, она полыхнула на балагура огненно-рыжим взглядом.

Закимбен стушевался.

- Но мы могли бы, - произнёс он почти жалобно, - расспросить этих норных ребят об интересующих нас объектах. В их легендах и преданиях наверняка сохранилось достаточно сведений...

- Предоставим изучение местного фольклора специалистам, которые несомненно будут в составе следующих экспедиций, - отрезала Тирна, метнув в меня две горстки оранжевых искр. - Тема закрыта. А от вас, доктор Закимбен, я жду предварительного отчёта о влиянии резонаторов на местный биоценоз.

Она права: для переговоров с подземными жителями нужен не ксеноисторик, даже не этнограф, а профессиональный контактолог. Но его нет. А контакт необходим позарез.

Фахтезианин умоляюще посмотрел на Гайрека. Карзд стоял, прислонясь плечом к стене, и задумчиво тёр подбородок.

- Стоит отправить зонд. Пусть заглянет в пару нор, - сказал он.

Другого шанса могло не быть...

- У меня предложение, - я постаралась изобразить почтительную кротость. - Почему бы не воспользоваться управляемой голографической проекцией для дистанционных контактов? Если позволите...

Я уже скормила программе видеозаписи и данные, обработанные Закимбеном. Осталось предъявить результат. Вуаля! У ног Гайрека присело забавное существо ростом мне по пояс, покрытое густым тёмно-рыжим мехом, - что-то среднее между обезьяной и медведем. Поросячьи ушки на большой голове забавно шевелились, чёрные смышлёные глазки с любопытством шныряли туда-сюда. Абориген наклонился к сапогу Гайрека, опасливо потрогал его пальцем, потом выпрямился, вперевалку прошёлся по кабине, повертел головой и проквакал, как испорченный радиоприёмник, но всё же разборчиво:

- Проекцией можно управлять прямо отсюда. Так мы избавим аборигенов от культурного шока и сможем получить информацию, которую они, возможно, не захотели бы предоставить чужакам.

- Не слабо, - одобрил Лингин.

Закимбен пришёл в восторг:

- Вот они, шпионские приёмы первооткрывателей! Просто, как всё гениальное - прикинуться одним из них вместо того, чтобы рухнуть на головы бедных малышей закованными в броню великанами.

Тирна Зейзо встала из-за компьютера.

- Вы плохо меня расслышали, магистрант Фенгари? - проговорила она с булыжным скрежетом в голосе. - Повторяю: тема закрыта.

Хотелось бросить ей в лицо: да, я не начальник отдела, а студентка магистратуры и не стыжусь этого! Может быть, потом, в конце, если мы с Тирной не найдём общего языка, я так и сделаю. Но пока - дело важнее.

Я обратилась к Гайреку: "Прошу вас, командор. Вы же сами хотели отправить зонд, а я всё равно ничем не занята... Разрешите мне попробовать. Вреда не будет".

Карзд, казалось, не слышал, но отделился от стены и сделал шаг к Тирне. Они схлестнулись взглядами: должно быть, спорили через ментокорд. И Гайрек победил.

Зейзо опустила ресницы, с неохотой разлепила тонкие губы:

- А впрочем... почему бы не попытаться, - она помедлила, бесцеремонно копаясь в облюбованной мной программе. - Фенгари, вам приходилось управлять подобной проекцией?

- Да, - ответила я.

Всего один раз. Почти пять лет назад. Во время учебной симуляции. С помощью виртуальной консоли, а не ментокорда.

- Уверены? - Тирна видела меня насквозь. - Может быть, доверить управление боту?

- Я справлюсь.

- Что ж, в таком случае... Можете действовать.

И всё. От Тирны Зейзо остался только красно-бурый затылок в обрамлении сияющей головоломки из лунных недр, которую начальница экспедиции силилась разгадать.

Вот бы и остальные занялись неотложными делами! Или сморённые коллективным приступом сонливости, расползлись по гробам, которые на "Икаре", по чьему-то злому умыслу, именовались спальными каютами.

По инструкции, которую я проштудировала перед отлётом, катер рассчитан на экипаж из тринадцати человек. Если бы с нами послали ещё троих, я бы удавилась.

Это был особый зонд. Компактный, хорошо защищённый невидимка, предназначенный для скрытого наблюдения и способный проецировать голограмму. Лингин взялся вывести его на стартовую позицию.

Дожидаясь, когда фагги передаст мне управление, я провела ладонью по краю приборной панели. На гладкой поверхности остался мутноватый отпечаток. След нервозности.

Внезапно, без предупреждения...

...Земля стремительно падает мне навстречу. Рощица тонких деревьев с куполообразными кронами, усыпанными чёрно-золотыми соцветиями... Змеистое тело реки - будто зеркало, покрытое рябью...

Стой, не так быстро!

Резкий скачок вправо (к юго-западу, подсказал ментокорд) - к развалинам, наполовину скрытым растительностью.

Зонд замедлил движение, плавно поплыл над городом, напоминающим останки диковинного существа: скорбные руки одиноких колонн бессильно воздеты к небу, распластаны по земле надломленные крылья полуобрушенных стен...

Для приземления мы выбрали место у окраины, за массивным валуном. Конспиративная предосторожность - никто из аборигенов не должен случайно увидеть, как птица с неброским серым оперением превращается в их соплеменника. Видеосенсоры зонда показали растрескавшийся, облепленный мхом камень, низкий куст с крошечными жёлтыми ягодками, похожими на капельки янтаря, высокую траву. Мир перед глазами был размыт и качался - вот-вот опрокинется...

Автофокус.

Я ухватилась взглядом за гроздь ягод, сочных, будто солнцем налитых, и застыла, боясь сморгнуть, пошевелить головой, двинуть челюстью.

Есть фиксация.

Вызываю образ.

Коренастая мохнатая фигурка возникла точно посередине ягодного куста, как мифическая дриада в ветвях дерева. Я поспешила исправить оплошность. Назад, левее... Зверёныш кубарем вылетел из зарослей и уткнулся носом в валун. Стыд-то какой! - и это после всех виртуальных забав, на которых я собаку съела. Правда, до сих пор мне ни разу не приходилось управлять в симуляции материальным объектом...

Немного потренировавшись, я вывела своего поддельного туземца из укрытия. Коротыш шёл рывками, неуклюже переставляя ножки в такт сокращению моих мускулов - раз-два, раз-два. Я пожелала, и мохнач приподнял руку. Мышцы остались почти безучастны. Хорошо.

Осторожно лавируя между камнями и кустами, голографический лазутчик выбрался на открытую местность. До горизонта расстилалась степь. Свистел ветер, перекатывая по травяному морю серебристые волны, гоня по ним тени облаков, которые пятнали лавандовую высь белыми кляксами. До боли родной, совершенно земной пейзаж...

Нет, не совсем.

На границе поля зрения, между землёй и облаками маячило тусклое, жёлтовато-сизое, клубящееся... Утром ничего подобного не было.

- Что это за атмосферное явление - там, на севере?

- Одну минуту... Не знаю. Может быть, оптика искажает, - неуверенно предположил... не Лингин - Закимбен. И ахнул: - Это торнадо! Откуда взялось...

- Сюда движется?

- Нет. Мимо.

- Тогда чёрт с ним! Где поселение аборигенов?

- Возьми южнее.

Я скользнула влево, и зловещее пятно уплыло за пределы видимости.

- Держи на тот холмик. За ним должны быть первые норы.

Всё это я легко могла выяснить сама. Стоило извилиной шевельнуть. Но так страшно было отвлечься от управления голограммой даже мыслью...

Вдалеке показалась рощица - та самая, над которой пару минут назад пролетал зонд. Травки, цветочки. Пастораль. Не хватает только мохнатых пастухов и пастушек. Если где-то тут и сновали "вампиры", сенсоры зонда отказывались их замечать.

Зато неплохо чувствовали, что творилось под землёй, фиксируя разветвлённую сеть ходов, большие и малые полости. Там, внизу, в самом деле прятался целый город площадью в едва ли не в треть гектара. Разумеется, никакой техники, только повышенный отчего-то радиационный фон... Я приостановилась, выбирая, в какую нору спуститься. Подумать только - если бы не случайно подсмотренный обряд, мы так и считали бы подземных жителей забавными зверушками! А ведь по "Методике обнаружения разумной жизни на планетах земного типа" у меня был высший балл. И не стоит утешаться мыслью, что я раньше всех разглядела в беспорядочном поведении "медвежат" признаки организованности. В противном случае мне следовало бы сжечь свой диплом...

Я выбрала лаз, который вёл в большой зал, заполненный множеством излучающих тепло объектов. С замиранием сердца, будто мне и впрямь угрожала опасность, направила свою марионетку (бр-р - слово-то какое!) в тёмный проём метра полтора диаметром, слегка прикрытый ветвями искорёженного деревца с блестящими красноватыми листочками. Зонд легко преодолел преграду, оставив в памяти жутковатое ощущение, будто ветки проходят сквозь меня.

Туннель спускался вглубь под углом в сорок восемь градусов. Как они одолевают этакую крутизну? Земляные стены опутывала густая сеть корней, иные в руку толщиной. Припомнив картину местности наверху, я не смогла решить, какому растению принадлежит столь мощная корневая система. Единственным звуком, нарушавшим могильную тишину туннеля, было приглушённое пощёлкивание и стрекотание, похожее на треск статических разрядов в эфире. Зонд фиксировал в глубине слабые электромагнитные возмущения.

Тьма сгустилась, и скоро я заметила, что от стен исходит голубоватое свечение. Туннель ветвился, будто могучее древо. Я заглядывала в боковые проёмы - те же оплетённые корнями стены, крутые подъёмы и спуски. А главный ствол уводил вниз, в пронизанную опасными излучениями неизвестность.

На глубине пятидесяти трёх метров туннель раздался вширь, свечение усилилось. К потрескиванию добавился отдалённый гул, стали различимы отдельные громкие голоса. Я замедлила скорость. Впереди, в колыхании голубого марева, двигались смутные силуэты. Казалось, туман колеблется в такт гомону, оглашающему подземный зал.

Я прижалась к стене, кутаясь в исходящее от неё свечение, будто в плащ. И так, вдоль стены, проскользнула в пещеру. В зоне обзора тут же высветились новые показания: растёт ионизирующее излучение... величины в разных диапазонах... альфа, бета, гамма... рентгеновское излучение... протоны, нейтроны... А эквивалентная доза? Восемьдесят два миллизиверта. Мне повезло, что я голограмма. Но малыши-то живёхонькие. И им явно хоть бы хны.

В зале находились шестьдесят восемь живых существ. Взрослые сидели группками, неспешно прохаживались, возились с какой-то мелкой работой. Весёлыми стайками, пронзительно пища и толкаясь, носились детёныши... Дети, поправилась я.

В середине пещеры блестело озерцо, из его вод к высокому потолку вздымалось нечто, очень похожее на дерево. Толстенный прямой ствол и длинные кривые сучья, растопыренные загребущими клешнями, истекали бело-голубым свечением, будто сосны смолой. Сияние дымкой ползло по воде, вздымалось над берегом, рассеивалось в воздухе бледной завесой.

Сенсоры ловили обрывки разговоров:

- ...задрал его насмерть. Огромный, чёрный, глаза, как угли, а клыки с мою руку...

- ...возьмёшь четыре щепотки горькой травы и клубни хвойчихи, польёшь соком солнечных ягод...

- ...дважды взойдёт на севере, я отправлюсь к Дальним Болотам за Чистой Слезой. Пусть Йиет делает, что хочет...

- ...пусти, это моё место! Подвинься!..

- Как быстро ты вернулся, Большая Голова, - прозвучало совсем рядом.

Он явно обращался ко мне - низкорослый "медвежонок" со светло-серым мехом и смешно сморщенной чернокожей мордочкой.

- Да, - осторожно ответила я.

- Как она себя чувствует? - голос женский. Похоже, компьютер решил, что это самочка. Ему виднее.

- Хорошо, - предположила я.

- Ей там одиноко.

- Да, немного.

- Ты не хочешь говорить! Никто не хочет. Но Харки не виновата. Это может случиться с тобой и со мной. Если бы я не носила малыша, я сама пошла бы к ней. И не убежала бы так скоро, - она сделала шаг ко мне и протянула лапку. Я подалась в сторону.

Серая топнула ногой.

- Да ничего не будет! Мы под защитой Трёх Сил.

- Тогда почему ты боишься идти к Харки? - рискнула спросить я.

- Я не боюсь! - воскликнула она сердито. - Зачем ты дразнишь меня? Ты знаешь, что если я пойду, они не будут любить малыша. Будут смотреть и думать, не отмечен ли он Холодом. Это останется с ним на всю жизнь.

- Холодом? - встрепенулась я.

- Да, Холодом. И я не боюсь говорить об этом под землёй! Гибельный Глаз трижды взойдёт на севере, прежде чем Харки сможет вернуться к нам. А ведь Холод даже не коснулся её!

- Это она так говорит...

- И ты туда же! Да если бы не Те-Кто-Подобен-Древним, Харки сейчас не было бы с нами!

- Тише ты! - шикнул на Серенькую проходивший мимо рослый самец светлой масти. - А то и тебя придётся подвергнуть очищению!

- Но они спасли Харки! Может быть, это Древние вернулись, чтобы избавить нас от Холода! Если бы нам удалось разыскать тех двоих, они могли бы стать нашими защитниками...

- Да?! - взъярился Рослый. - А за это стали бы пожирать наших детей, как когда-то...

- Но ведь Харки они не съели!

- Потому что она быстро убежала. Но если они видели куда, если они разыщут наш дом...

- Может быть, они не будут нас есть, - не унималась Серенькая. - Может, теперь они не едят кровь. Если бы мы знали, откуда они пришли...

- Лучше не знать! - отрезал Рослый. - Мы проживём и без них. Большая Голова, скажи своей женщине, чтобы не болтала глупостей.

- Подожди, - начала я, осторожно подбирая слова. - Может, в этом есть толк. Думаю, Тем-Кто-Подобен-Древним и самим не по душе Холод. Они могли бы уничтожить Холод там, где он рождается, и нам не пришлось бы больше бояться. Тогда Харки смогла бы вернуться к нам...

- Всё это ерунда, - оборвал меня Рослый. - И хватит кликать беду! Холод был всегда. И мы уживались с ним. Хватит с нас и этой напасти.

- Но с каждым годом Холода становится всё больше! - воскликнула Серенькая. - Во времена моей матери никто не слышал, чтобы Холод появлялся вблизи Дома или Старых Камней. А случай с Харки уже четвёртый с тех пор, как сошёл снег. Что ждёт наших детей, Длиннорукий?

- Если бы мы договорились с Теми-Кто-Подобен-Древним, рассказали им то, что знаем о Холоде...

- Придержи язык, Большая Голова! - Длиннорукий угрожающе придвинулся. Если он полезет в драку, моя бестелесность будет разоблачена.

- Что ты раскричался, Длиннорукий? - подошёл ещё один туземец.

- Большая Голова и Полная Луна говорят запрещённые слова. И предлагают страшные вещи.

Такой здоровый, а ябеда и трус.

- Страшно то, что мы живём под постоянной угрозой нашествия Холода, - напористо сказала я.

- Что? - переспросил подошедший не враждебно, а скорее недоумённо. - Какая, ты сказал, угроза? Наша Старейшая придумала новое заменяющее слово?

Я чуть не упустила контроль над голограммой. Компьютер не справился с переводом!

- Долгой жизни, Полная Луна! Там Большая Голова ищет тебя, - подбежавший мохнач-подросток оборвал себя на полуслове. - Долгой жизни, Большая Голова! Я только что видел тебя в Тупиковом Ходу. Как ты меня обогнал?

Его взгляд растерянно метался по лицам соплеменников, глядевших на меня в немом ужасе.

- Ты что-то путаешь, малец, - проговорила я, лихорадочно придумывая, как выкрутиться. - Не знаю, кто там встретился тебе в Тупиковом Ходу, но если ты вздумал шутки шутить...

Вдруг Длиннорукий прыгнул вперёд и обхватил меня обеими лапами. Вернее, попытался обхватить. Раздался сухой треск, мелькнул короткий бледно-оранжевый всполох - и туземец отскочил с утробным воем, покатился по земле, судорожно дёргаясь. Светлая шерсть на его руках тлела чёрными подпалинами.

А бог из машины объявил с невидимых небес:

- Автоматическое аварийное управление включено.

Напоследок зонд оплевал обидчиков десятком полевых сенсоров и понёс меня к выходу. Мимо пролетали искажённые лица, визгливые вопли надрывали слух. Я зажмурилась.

И как в сказке, очутилась в кабине "Икара" - тихой, светлой, безопасной. Надо мной склонился Закимбен. В морской синеве его глаз плескалось беспокойство.

- Всё в порядке?

Я провела рукой лицу. Влажное.

- В полном... Спасибо. Туземец жив?

- Оклемается. Это же пугач. Для острастки, чтобы лапы не распускал. Там и ожога настоящего остаться не должно.

- Так это был не выстрел?

- Нет, ты что!

Я облегчённо вздохнула.

- А сенсоры, которые сбросил зонд...

- Запись идёт прямо в компьютер. Хочешь послушать?

- Сейчас. Только кофе налью.

Честно говоря, мне было страшновато возвращаться в подземелье - пусть всего лишь пассивным наблюдателем. Голова гудела. Я чувствовала себя так, будто Длиннорукий и правда намял мне бока.

Надо бы собраться с мыслями, выдавить из голоса позорную слабость и удачно брошенным замечанием стереть хитроватую улыбку с губ фахтезианина.

Тоже мне, эксперт по дистанционным контактам, говорила эта улыбка. Беззлобно говорила. По-приятельски.

- Давай я принесу, - предложил Закимбен. - А ты посиди, приди в себя.

Добрый парень. Был бы не так похож на Вестигар...

Что случилось в норе после моего эффектного исчезновения, я так и не узнала. Зейзо вдруг рывком наклонилась к экранам. Поднял голову задумавшийся о своём Гайрек. Он не смотрел на Тирну, его лицо едва ли изменило выражение, но пальцы, барабанившие по спинке кресла Лингина, замерли, кисть напряглась. Я была уверена: эти двое разговаривают через ментокорд, и Гайреку не нравится то, что он слышит.

Привычно скользнув в систему наблюдения, я заглянула в лицо Тирне: глаза сосредоточены, губы сжаты. Начальнице экспедиции не приходило в голову, что кто-то может сейчас за ней следить. Господи, что я делаю! Скорее вон. Я так привыкла подглядывать и подслушивать, что совсем потеряла и осторожность, и понятие о приличиях. Тут мне не "Четвёртое небо" с его необъятной внутренней сетью, в которой можно носиться, как щепка на волнах, целый день и не столкнуться ни с кем другим. На "Икаре" мы все на виду... Застукают, выйдет скандал, да и стыда не оберёшься. Всё равно не выведать, о чём они секретничают.

Я поставила чашку на край приборной панели. Чёрт, опять галлюцинации! Правое предплечье окутывало лёгкое, но отчётливо различимое облачко света. Вот оно поднялось в воздух и полетело... Куда? Я обернулась: облачко зависло над головой Зейзо, образовав подобие нимба. И, конечно же, никто, кроме меня, его не видел.

- ...ионизация воздуха растёт на глазах, - зазвучал в ушах хрипловатый голос Тирны, - магнитосфера сильно деформирована, как если бы подверглась сильнейшему удару солнечного ветра. Но звезда в данный момент спокойна, коронарные выбросы и близко не подходят к планете. Тем не менее Ева окружена густым облаком заряженных частиц. Плотность радиационного пояса превысила норму в три раза и продолжает увеличиваться. Активизировались атмосферные процессы. Мощность резонирующего излучения растёт, возникают локальные магнитные бури и гравитационные аномалии, которые в свою очередь вызывают сейсмические колебания, пока, впрочем, довольно слабые. Зафиксировано появление экзотических частиц. В границах небольших областей происходят...

Она замешкалась на мгновение - то ли подыскивала нужное слово, то ли её отвлекла пляска чисел и кривых на голографическом экране, и Гайрек немедленно влез с вопросом:

- То есть кто-то лупит по резонаторам направленными пучками частиц высоких энергий?

Я покосилась на командора. Он всё так же стоял у кресла Закимбена, его губы были плотно сомкнуты.

- Кто-то с луны, - с мрачным смешком подтвердила Зейзо. - Там произошёл заметный энергетический всплеск. Правда, планетарные зонды не отмечают никаких привходящих излучений. Я полагаю, на луне установлено нечто вроде комплекса сверхмощных плазменных ускорителей. Но мне не удалось выявить канал передачи заряженных частиц за пределы установки. Предвосхищу ваш следующий вопрос... Компьютер проверил все известные нам уровни подпространства и не обнаружил ничего похожего на поток высоких энергий.

- А маскирующая конверсия? - спросил Гайрек.

Тирна не взглянула на карзда, лишь слегка шевельнула рукой в намёке на жест отрицания.

- Скрыть такое мощное излучение полностью невозможно. Но откровенно говоря, в данный момент я беспокоюсь о другом: что, если мы случайно запустили механизм самоуничтожения? Лунная установка способна произвести энергию, достаточную для уничтожения всей звёздной системы. Командор, ради безопасности экспедиции мы должны покинуть этот сектор пространства.

Голова Гайрека чуть заметно качнулась, когда он ответил:

- Не будем торопиться с выводами, доктор. Отойдём подальше и продолжим наблюдение. Сообщите, если что-то изменится.

Он направился к двери, и Закимбен посторонился, давая ему дорогу.

Значит, началось? Но я по-прежнему не понимала, что должна сделать и кто ждёт моей помощи. Неужели маленькие подземные жители? Если планета обречена на гибель, мы не успеем их эвакуировать. Нам самим дай бог вовремя ноги унести.

Я чувствовала себя измотанной. Какую бы миссию вы не возлагали на меня, госпожа Дих-бо, простите, я для неё не гожусь.

Прежде чем вслед за Гайреком покинуть операторскую и пойти в спальный отсек, я оглянулась: светящийся дымок над головой Зейзо рассеялся. Может, мне всё пригрезилось, и ни луна, ни планета вовсе не собираются взрываться?

* * *

В полдень процессия выехала из Западных Ворот.

Впереди на тонконогих жеребцах гарцевали глашатаи. Солнечным золотом и лунным серебром блистали лошадиные чепраки, изящные украшения, вплетённые в пышные гривы и хвосты, драгоценная упряжь, громоздкие одеяния всадников, треугольные вымпелы на длинных трубах. За глашатаями шли музыканты, наполняя воздух невесомыми звуками. Тиаранн узнала кифары, арфы, флейты, но большая часть инструментов была ей незнакома. В многочисленном оркестре совсем не было ударных, не было ритма. Неуправляемые звуки колыхались как море, лёгкими потоками растекались по обе стороны дороги, возносясь к небесам, и тянулись за музыкантами долгим разреженным шлейфом.

Тиаранн так и не смогла привыкнуть к эрминасской музыке, совсем не похожей на чёткие, хотя и простоватые тюэрлионские мелодии, и сейчас у неё закружилась голова. Она даже оперлась о руку Никерона, сама того не заметив.

За музыкантами следовал небольшой отряд дворцовой стражи, конной и пешей. Высокие шлемы воинов горели на солнце. С пик свисали блестящие двухцветные флажки - день выдался безветренным.

Стража прошла, и на могучем сивом жеребце показался Властелин Эрминаса в сверкающем праздничном облачении и с серебряно-золотым венцом на голове. Одёсную от него на белой кобылице ехала нынешняя Заклинательница Грёз, которую Тиаранн до сего дня не встречала. Чёрная лента обвивала её голову, пересекая высокий гладкий лоб и теряясь в волосах цвета ночи, стянутых на затылке толстым узлом; над переносицей полыхал небывалых размеров бриллиант. Сверкание камня завораживало взгляд, блеск золота и серебра мерк в его лучах, окружающий мир отступал, истаивая до смутных абрисов.

Разноцветные вспышки слепили Тиаранн, и чтобы не утонуть в огненном омуте, она попыталась прикрыть глаза ладонью. В этот момент Заклинательница повернула голову и устремила на неё тёмный пронзительный взор. Тиаранн застыла, не донеся руку до лица. Она не могла ни двинуться, ни моргнуть. Взор этот, как магический светоч, проницал все уголки её души, все помыслы и желания...

Но вот Заклинательница отвернулась и проехала мимо, а Тиаранн осталась стоять, взмокшая и дрожащая.

- Ты привыкнешь, если будешь видеться с ней чаще, - шепнул Повелитель Теней, сжав её пальцы. Тут-то царевна и обнаружила, что не помнит, как её рука оказалась в руке Никерона.

Она украдкой оглянулась по сторонам: всё было спокойно, сквозь ликующую толпу не проталкивались стражники, чтобы схватить злоумышленницу, ничей взгляд не коснулся её дважды. Заклинательница Грёз не подняла тревогу. Она не всевидяща... Тиаранн перевела дух.

С тех пор, как поутру Никерон заменил её уродливую тень на другую, с обликом стройной девушки, похожей на царевну, как родная сестра, она чувствовала себя очень странно - как-то потерянно. Словно часть души ушла из тела и встала рядом, слепо озираясь, а вместо неё вошёл кто-то чужой и непонятный и сделался одним с ней существом, заставив её измениться. Она не испытывала страха, только растерянность. Может быть, потому, что тот, чужой, был так же увлечён праздничным шествием, как и она. Но в голове роились непривычные мысли, сомнение грозило разрушить её планы...

Мимо прошли десятка два Повелителей Теней в чёрном и Заклинателей Грёз в белом. Среди них была и Туалин, как будущая супруга Властелина, хотя по скромному рангу Повелительницы Теней Первого Знака ей такая честь не полагалась. Вот Никерон имел полное право быть там, но он стоял на обочине, рядом с Тиаранн и держал её за руку.

На лошадях проехали представители светской знати и дворцовые сановники, прошли Заклинатели Грёз и Повелители Теней рангом пониже, с ними дети и юноши - ученики духовных школ. Торговцы, ремесленники и крестьяне в праздничных одеждах, с атрибутами своих занятий в руках, замыкали шествие. Далее к нему мог присоединиться любой желающий. Царевна видела, как из городских ворот валили толпы эрминассцев.

Тиаранн и Никерон не стали дожидаться, когда людской вал захлестнёт их. Отвязали лошадей, оставленных поодаль, и обходными тропами поскакали на север, куда направлялась праздничная процессия - к Храму Зеркала.

Багровый шар закатного солнца лежал на вершинах далёких гор, а бледно-жёлтая луна всё выше поднималась по темнеющему небу. На большой поляне перед Храмом полыхал костёр, выложенный двумя извивами, перетекающими друг в друга, - символ вечного и беспредельного мира. Вокруг стояли подростки в белых плащах и время от времени подбрасывали в костёр шепотки окрашенных благовоний. Языки пламени всплёскивали кверху; парили, смешиваясь друг с другом, разноцветные дымы. Глаза детей были широко раскрыты в никуда, и там, на выпуклом дне бездны, как в чёрном стекле, блестели отсветы земного огня.

Тиаранн с содроганием отвернулась:

- Почему вы не откажетесь от этого варварского ритуала?

Взгляд Никерона был серьёзным и скорбным.

- Этот ритуал старше самого Эрминаса. Мы, пойманные в каменном мешке, отрезанные от всего мира - последние, кто хранит древние традиции, потому что они поддерживают в нас жизнь. Мы давно стали легендой для народов по ту сторону гор, а легенды не слагают о живых. Если умрут традиции, мы отойдём в прошлое вместе с ними.

Он знает, боги, он знает! - ужаснулась Тиаранн. Несмело, но на сей раз умышленно она взяла его за руку.

Пульс под пальцами бился ровно, на губах Никерона проступила улыбка, не искажённая предчувствием затаённого дочерью Дрианга предательства.

У Тиаранн защемило сердце, и тщательно взлелеянный умысел показался ей бредовым сном, пришедшим из стеклянной ночи. Сквозь мутные очи лунного диска царевна видела угольки звёзд, затухающие под стопами времени, и слышала ржавое дребезжание небесных сфер.

Она сцепила зубы, пережидая это помутнение рассудка. Что бы ни значили древние символы Эрминаса для его народа, над ним не пылают пожары и не свищут топоры варваров, заливая кровью цветущие степи. Будущее Тюэрлиона в её руках, а значит, она должна быть тверда и безжалостна.

С украшенного цветами помоста неслось медлительное пение на неведомом Тиаранн языке. Певцов сменили актёры с представлением, в котором чередовались сцены из истории Эрминаса. Среди деревьев расположились торговцы сладостями и дворцовые виночерпии, наливавшие всем желающим сладкий вересковый напиток, приятно пьянящий, но не крепкий. Весёлые эрминасцы затевали игры и пляски, словно и не было официальной церемонии перед Храмом...

К зданию никто не приближался. Четверо рослых стражей в чернёном доспехе, украшенном Знаком Луны, с копьями, алебардами и при мечах, сторожили вход, задёрнутый тяжёлым пологом. Их лица под открытыми забралами были словно вырублены из камня. Ещё пятеро должны находиться внутри.

Властелин и Заклинательница со своими свитами оставались на поляне, наслаждаясь бесконечным представлением.

С наступлением тьмы помост осветили факелами и холодными эрминасскими огнями. Праздничное действо окрасилось таинственным многоцветьем. Преобразились скупые декорации, светлые балахоны и разрисованные лица актёров - будто взошли давно потухшие звёзды, а с них спустились великие герои и боги прошлого и вступили в игру людей.

Когда Луна окончательно воцарилась на небе, люди оставили свои потехи и обступили поляну - близилось время священных таинств. Сегодня чествовали Лунную Богиню. Послезавтра в Лавровой Роще состоятся торжества в честь Солнца.

Может быть, состоятся, подумала Тиаранн.

Сначала принесли символическую жертву. Колос хлеба, смоченный в вине, сгорел в Пламени Вечности, за ним растаяли восковые фигурки животных, символизируя то, что люди возьмут у земли в предстоящем году, и перед взорами собравшихся пронеслись чудесные видения, ниспосланные Заклинательницей Грёз.

Туалин говорила, что в эти мгновения каждому является то, чего он больше всего желает в глубине своей души. Перед Тиаранн взметнулись стройные ажурные башни, увенчанные светящимися сферами и огненными шпилями; вкруг башен вились тёмные нити, унизанные огромными, мелко огранёнными хрустальными шарами; вставали серебряные арки; на цепях, сплетённых из сапфира и сердолика, качались платформы с пышными садами; а выше, над ними, от башни к башне проплывали светящиеся гондолы; и всё кругом окутывала мерцающая млечно-голубая мгла, точно вуаль, таящая лицо лаклонийской красавицы.

Видение родилось и исчезло. И вновь она стояла на ночной поляне, а тьма со всех сторон извивалась чёрными, лоснящимися змеями. Никерон поспешил отвести царевну под сень деревьев, объяснив: настал черёд Танца Теней, и лучше ей держаться подальше, не то под воздействием освобождённых сил может проявиться её подлинная тень.

По краям поляны зажгли четыре костра, у каждого встали Повелители Теней. Властелин взошёл на помост и повернулся лицом к Храму. Зрители притихли.

Он медленно воздел руку - для них, своих подданных, ибо обычно творил тенепревращения без драматических жестов, - и восстали из небытия тени тех, кто некогда проходил через эту поляну. Люди, звери, птицы и ещё какие-то диковинные существа - дымные, расплывчатые облики - закружились в немом причудливом танце.

Эрминасцы сгрудились вдоль невидимой черты, которую не могли переступить призраки. С двух сторон на середину поляны выскочили по шесть юношей и девушек в чёрном. Они заметались среди теней, вычерчивая невидимый рисунок, в прыжках и разворотах уклоняясь от соприкосновения с леденящей смертью.

Жуткая тишина висела над поляной; слышался только глухой топот быстрых ног да беспечный стрёкот кузнечиков. А зловещий ритуал всё длился и длился. У Тиаранн волосы на голове встали дыбом. Никерон сам отыскал её руку, и она дрожа прильнула к его плечу.

- Зачем?.. Зачем тревожить прах умерших? - прошептала она.

- Тени прошлого с нами, - ответил Никерон, наклонившись к её уху. - Они не покинули нас.

По знаку Властелина тёмные сущности померкли и истаяли без следа. Народ потоком хлынул на поляну. Слышались восклицания:

- Скоро полночь!

- Грядёт время откровения!

Мелькали взволнованные лица. Люди брались за руки, образуя тесные ряды. Пятеро стражей вышли из Храма и вместе с четырьмя своими товарищами, охранявшими вход, положив оружие на землю, присоединились к остальным.

- Я не могу участвовать в этом, - с сильно бьющимся сердцем сказала Тиаранн. - Я постою в стороне. А ты будь со своим народом. Не тревожься обо мне. Иди.

Оставив Никерона, она выбралась из толпы.

Тяжёлые эрминасские одежды стесняли движения, но Тиаранн кралась по избранному пути со звериной осторожностью. Бесшумно, точно кошачьи лапы, ступали по траве мягкие тюэрлионские сапоги.

Днём царевна не теряла времени даром и поглядывала по сторонам, замечая, как удобнее подобраться к святилищу.

Поляна была ярко освещена, но люди принесли с собой множество теней, отводящих глаза факелам. Хоронясь меж чёрных силуэтов, мечущихся в беспорядке, перекрывая друг друга, Тиаранн скользнула из круга света под защиту деревьев, тонущих в густой темени. Её последним укрытием стала старая яблоня, растущая в трёх саженях от завешенного пологом входа. Она добежит туда в несколько мгновений! Но если хоть кто-то увидит...

Шум на поляне стих, и Тиаранн выглянула из-за дерева. Стражники стояли в первом ряду - не привилегия, но мера предосторожности, предписанная издревле, когда Эрминас ещё не был замкнут Сторожевыми Утёсами, и чужеземцы беспрепятственно проникали в его пределы. Зоркие опытные взгляды гвардейцев настороженно обшаривали подступы к Храму. Закроют ли они глаза?

Бок о бок с воинами, взявшись за руки, стояли аристократы и простолюдины - Лунная Богиня не знала ни рангов, ни титулов, но здесь же были несколько Повелителей Теней и Заклинателей Грёз. Их тоже следовало опасаться, а больше прочих - Властелина и Заклинательницу. Тиаранн поискала глазами знакомые лица: Туалин заняла место в третьем ряду, Никерона не видно вовсе. Должно быть, промешкав из-за неё, он оказался в самом конце. Тем лучше.

Властелин Фалаор и Заклинательница Грёз, посвятившая своё имя богам, соединили руки и медленно подняли их над головой. В свободной руке каждый держал по лунному цветку. Они заговорили, чередуясь, на том же незнакомом Тиаранн мягком языке, в котором даже шипящие звучали нежно и мелодично, словно песня, и люди вполголоса повторяли их слова, и лунные цветы, как свечи, горели в ночи. Не было больше величавых жестов и эффектных потусторонних явлений, только тихая напевная речь и колыхание лунного света.

Тиаранн вцепилась в корявый ствол, сердце её рвалось из груди.

Но вот слова древней молитвы смолкли, руки с лунными цветами опустились. Люди в толпе все, как один, закрыли глаза, дабы не исказить своими неосторожными взорами нарождающееся будущее. Уста их были сомкнуты, но души взывали к богине, прося здоровья, благополучия и удачи себе и близким, а также благоденствия Эрминасу ещё на один год. Скоро ударит гонг, и Властелин войдёт в Храм Зеркала, чтобы прозреть участь своей страны, а остальные будут снаружи поддерживать его песнопениями и заговорами.

Подобрав длинный подол, зажав рукой ожерелье, чтобы не звенело, Тиаранн отделилась от ствола и, слыша позади себя дыхание сотен людей, не оглядываясь, быстро пошла к святилищу.

Прошлое рушилось за её спиной. Там, где она ступала, земля кипела и плавилась, обращаясь в пепел, и из адского пекла вздымались, неся зловонный чад, языки пламени. Будущее бежало от неё, визжа, как поросёнок, влекомый на убой. Душная тьма подступала со всех сторон, но Тиаранн шагала твёрдо.

Вы думаете, Иорин вызвал в мир зло... Погодите же, и узнаете, на что способна его сестра!

Глава 13. Между былью и небылью

Сегодня сон посетил меня впервые с тех пор, как мы приблизились к планете. Рухнул на голову апоплексическим ударом, сверлом воткнулся в грудь, застрял в горле войлочным комом. Мне казалось, я умираю. И не было рядом сердобольного компьютера "Четвёртого неба", чтобы вызвать врача...

Теперь уже скоро.

- Так значит, катастрофа может и не произойти? - спросил Маион, стоя у плеча Зейзо.

Врач экспедиции мало походил на своих соплеменников даарнов. Он был невысок, полноват и красил белые от природы волосы фиолетовым блеском. С круглого лица не сходила улыбка. Даже сейчас маленький даарн был скорее исполнен любопытства, чем встревожен.

- Трудно сказать, - безучастно отозвалась Тирна. - Резонирующие очаги превратились в квазистационарные области, окружённые необычайно сильными магнитными монополями, пространство внутри раскалено до ужасающей степени - почти квадриллион градусов Кельвина, и динамика роста такова, что через десять часов температура может достигнуть десяти в двадцать девятой степени градусов.

Похоже, пока я дрыхла, тайное стало явным. Гайреку и Тирне наверняка пришлось объяснять остальным, для чего бот увели от планеты. Или они решили устроить что-то вроде мозгового штурма?

- В этих условиях возможно образование ложного вакуума, наполненного квантовыми флуктуациями, и, как следствие, космогонические явления, например, открытие порталов в иные измерения или возникновение новых миров. Если же резонаторы разогреют пространство ещё на три порядка... - Зейзо сделала паузу и обежала обращённые к ней лица горящим опаловым взглядом. - Десять в тридцать второй - температура Большого Взрыва. За этим пределом не существует ничего, даже кварки испаряются.

Дождавшись потрясённого вздоха слушателей, Тирна добавила:

- Едва ли создатели этой удивительной системы ставили перед собой задачу начать историю вселенной с чистого листа. Но, сознаюсь, мне трудно прогнозировать развитие событий. Ни один из известных нам видов не обладает технологией управления подобными энергиями. Разве что вилетиане. Но это особый случай...

Гайрек стоял подле Зейзо, опираясь пятой точкой на край приборной панели.

- То есть наши добрые друзья зомби могут взорвать мироздание? - спросил он с кривой усмешкой.

Зомби. Грубое прозвище вилетиан. Тирна поморщилась, но не стала одёргивать карзда, а всё тем же будничным тоном сообщила нечто совершенно удивительное:

- Когда-то могли. И однажды зашли так далеко, что погубили собственную вселенную. В поисках спасения они пытались открыть двери в другие миры, но единственный стабильный портал, который им удалось получить, был настолько мал, что сквозь него мог проникнуть лишь квант света. Тогда они решились на отчаянный шаг: записали личностные матрицы выживших после первой волны катастроф, добавили к ним подборку научных знаний, а также специальную программу для воссоздания своего биологического вида. И запустили в нашу вселенную фотон, несущий в себе бессчётные йоттабайты информации, спрессованной до размеров субатомной частицы.

Как только фотон достиг незаселённой планеты с подходящими физическими условиями, программа заработала. Нанороботы, собранные из простейших элементов окружающей среды, принялись за строительство биофабрик, и настал день, когда клоны вилетиан, погибших по другую сторону сингулярности, ступили на землю своей новой родины.

Возрождённые обнаружили, что их память подчищена, и в неё впечатано представление об ужасном катаклизме вместе с сильным чувством вины и желанием не повторять прежних ошибок. Они быстро создали высокоразвитую цивилизацию, но отказались от экспансии, ограничив своё жизненное пространство одной планетой. Естественному воспроизводству они предпочли конструирование улучшенных тел, установили фиксированную численность населения, поставили под контроль развитие технологий и с каждым перерождением тщательно вытравляли из себя нерациональные побуждения.

Гайрек покачал головой:

- Если бы я услышал это от кого-то другого, то решил бы, что он фантазирует или пьян, но вам, доктор, я вынужден верить. Только скажите, где вы раздобыли эту невероятную историю?

- Я училась на Вилетии.

- И вызнали их секрет.

- Это не секрет. Просто вилетиане не афишируют своё прошлое, тем более что теперь это не совсем их прошлое, ведь они сами не те, какими были прежде. Вся их культура ориентирована на поддержание стабильности во вселенной, как в природе, так и в социуме. Вы знали, что они добиваются запрета на исследование в некоторых областях науки в обмен на свои технологические достижения в других сферах?

- Послушайте, - подал голос Закимбен, - всё это очень интересно, но там, внизу, - он ткнул пальцем в голографическое изображение планеты, которую все, кроме меня, называли Евой, - происходит что-то, очень похожее на конец света. Я так понял, эти машины пытаются проделать в нашем мире дырку, чтобы их хозяева вернулись домой из какой-то невообразимой дали?

- Это невозможно, - равнодушно отозвалась Зейзо.

- Но вы же сами сказали...

Гайрек прервал ксенобиолога:

- А как же квантовый карман?

Тирна поморщилась:

- Это спекулятивная гипотеза, согласно которой можно взять часть нашей физической реальности, поместить её в замкнутый континуум и в случае необходимости извлечь обратно. Идея хороша для "СтарСтудио", но с точки зрения серьёзной науки не выдерживает критики.

- Тогда зачем они это делают? - теперь уже Гайрек кивком указал на проекцию Евы-Тиаранн. - Чтобы разнести вдребезги пару планет, не требуется мощность Большого Взрыва.

- Вы полагаете, - с нервным смешком произнёс Миоан, - что кто-то сейчас выворачивает наизнанку этот пресловутый карман, чтобы вытряхнуть в наш мир припрятанную там реальность?

Гайрек в упор уставился на Зейзо.

- Что скажете, доктор? Такое может быть?

- Если употреблять вульгарную терминологию, - произнесла она, помедлив, - этого нельзя исключать.

Господи, до чего же она старается подражать Сирин - просто смех на палочке!

Но никто не смеялся. Закибен нервно теребил пальцами губы. Гайрек, сложив руки на груди, щурил прозрачные глаза. Его шрам казался белее обычного - или так представляется, оттого что я смотрю сверху через сенсоры?

Стоп, я же не в сети. Точно нет. Но ментокорд транслирует то, что происходит сейчас в операторской. Или, мне чудится, что происходит...

- Так, - сказал Гайрек. - Если это на самом деле случится, что тогда?

- Полагаю, система придёт в равновесие, хотя это будет не та планета, которую мы знаем. Большинство хронотопических параметров изменятся.

- А биосфера?.. - подал голос Закимбен.

- Основная масса организмов погибнет или окажется на краю гибели. Всё зависит от масштабов трансформации.

- И всему виной машины на луне?

- А также система порталов на Еве. Но я бы очень хотела знать, как они передают энергию со спутника на планету. Скорее всего генерируется мощнейшие фототоки в состоянии глубокого сжатия, и я понимаю, почему они не захотели облучать планету напрямую... особенно если в самом деле рассчитывают на ней жить.

Маион спросил:

- Это может быть результатом поломки? Ведь все эти устройства невероятно древние.

- Насколько я могу судить, установки на луне функционируют нормально.

- Простите, доктор, - сказал Гайрек, - а вы действительно можете судить?

На этот раз Зейзо по-настоящему напомнила мне Сирин: её лицо казалось высеченным из чёрного мрамора, а глаза холодными и глубокими, как само время.

- Да.

- Вы понимаете принципы работы этих машин?

- До некоторой степени.

- Процесс уже необратим?

Она на мгновение задумалась.

- Полагаю, ещё нет. Хотя станет таковым в ближайшее время.

- А не может всё прекратиться само собой?

- Я не господь бог, командор. Я не знаю.

Чёрный плащ Повелителя Теней прошуршал по краю узкой койки...

Хочешь снова меня усыпить? Хочешь, чтобы я не проснулась?

Стены смотрели пристальными глазами, ловили каждое движение. Не обращая внимания на их неодобрительные взгляды, я оделась и, пошатываясь, побрела в операторскую кабину, чтобы выпить кофе и лично услышать продолжение разговора.

"Если мне предстоит разрешить свои кармические проблемы, - сказала я увязавшейся за мной Туалин, - я предпочитаю сделать это по нашу сторону реальности".

В операторской не было никого, кроме Зейзо, прилежно склонившейся к приборной доске. Перед ней горели голографические экраны, усеянные формулами и анимированными чертежами. Услышав мои шаги, она коротко оглянулась через плечо и вернулась к работе. Должно быть, просчитывала сценарий грядущей катастрофы.

А остальные разбрелись по каютам, пока я приводила себя в порядок.

И ни один не встретился мне в общем коридоре.

Может, они говорили через ментокорды, а в кабине присутствовали виртуально?

- Простите, доктор... что такое квазистационарные области? - я осторожно отпила глоток обжигающего кофе. Синтезатор на "Икаре" предпочитал экстремальные температуры. Вчера утром он выдал мне лимонад, затянутый корочкой льда.

Тирна снова обернулась и уставилась на меня с таким недоумением, что я ощутила прилив жара к щекам. Но отвести глаза себе не позволила.

- О чём вы говорите? - спросила она раздражённо.

- Вы сказали, установка на луне связана с резонирующими порталами на планете... то есть очагами... но потом вы признали, что это порталы...

- Я признала? Вы бредите, Фенгари. Слышала, с вами такое бывает.

Наверное, она думала, если уколоть побольнее, я обижусь и уйду. Но какой смысл отрицать очевидное? Я сжала чашку в ладонях. В крошечных пузырьках на тёмно-коричневой глади отражалась радуга. "Похоже на пространственно-временную пену, которая возникает в вакууме на ничтожно малых расстояниях, - во мне звучал голос Тирны, но я больше не заблуждалась: кто бы ни говорил со мной, это была не Тирна Зейзо, во всяком случае не та Тирна, которая сейчас глядела на меня, хмуря жиденькие рыжеватые брови. - Пузырьки, из которых состоит пена, это крохотные виртуальные вселенные, невидимые глазу. Они возникают словно ниоткуда, сталкиваются и снова исчезают. Если направить в некую точку пространства мощный поток энергии, то виртуальные вселенные станут реальными. В нашем случае всё ещё проще, ведь речь идёт об атемпоральной квантовой проекции, заранее выведенной за грань континуума. Правда, слово "заранее", как и другие временны?е определения, в данном контексте теряют смысл..."

С языка легко слетела дерзкая реплика:

- А я слышала, планета собирается взорваться. Я не права?

Скорее всего, этот разговор мне тоже снится, значит робеть перед надутой учёной дамой нет резона.

Тирна Зейзо сморщила тонкий нос.

- Что за чушь вы несёте?

- То есть она не обязательно взорвётся от перегрева, - терпеливо объяснила я. - Это может быть коллапс, как при образовании чёрной дыры. Рождается целый мир, а то и не один, и вместе с ним к нам переходит огромное скопление вещества. Вспомните теорему Пенроуза.

Я понятия не имела, о чём говорю, но тот, кто мне подсказывал, знал, как поразить физика.

- Удивлены? Структура пространства-времени уже теряет стабильность. Всё, как вы предвидели... Кстати, вам будет интересно узнать, что избыток энергии предполагается отвести и перенаправить с помощью фазового сдвига в виртуальную квантовую полость, вроде той, из которой...

- Что вы сказали? - лицо у Зейзо вытянулось, глаза полезли из орбит.

- Что новая мини-вселенная должна появиться из...

- Проклятье, ну конечно же! - не слушая меня, Тирна повернулась к экранами. - А я всё не могла понять, что здесь делает эта функция... Если учесть хроноквантовый сдвиг с поправкой на индекс локальной плотности потенциальной энергии... - непонятно забормотала она. Математические письмена на экранах неслись вскачь.

- Господи, надо немедленно убираться отсюда... Командор Гайрек, проснитесь, это важно! - вероятно, она обращалась к нему через ментокорд, но от избытка чувств кричала в полный голос.

Карзд появился в операторской ровно через минуту - одетым по форме, причёсанным и бодрым. К этому времени Тирна взяла себя в руки, и пока она чуть подрагивающим от волнения, а может быть от страха, голосом излагала ему ситуацию, я мелкими глотками цедила остывающий кофе и пыталась понять, что всё это значит. Может, Дих-бо передала мне свой дар провидеть будущее? Если я в это поверю, значит, мой разлад с реальностью зашёл дальше всех мыслимых пределов. Впрочем, какая разница.

- То есть реплика Фенгари помогла вам понять, как интерпретировать показания зондов и каким образом энергия лунной установки передаётся в резонаторы на Еве? - уточнил Гайрек, поглядывая на меня.

- Я бы очень хотела знать, где магистрант Фенгари получила сведения, которыми так любезно поделилась со мной, - Зейзо полностью владела собой, её голос звучал с привычной сухостью, пожар тигриных глаз был обжигающе холоден. - И нет ли ещё чего-то, что она знает, но пока не сочла нужным сообщить?

Бедная Тирна. Сначала ей подсунули балласт, никчёмную практикантку, потом она лишилась самых нужных помощников, инженера-физика и планетолога, у неё отобрали руководство экспедицией, а в довершение всего бесполезная девчонка-гуманитарий походя разгадала загадку, над которой она билась со дня прилёта. Ах да, и ещё выяснилось вдруг, что её жизнь под угрозой, и всё это очень похоже на заговор, в котором её не пригласили участвовать. Кем она меня считает - тайным шпионом Дерета? Вряд ли мне удастся её разубедить. А значит, придётся терпеть обидный сарказм и открытое неприятие. Честно говоря, мне впервые в жизни было всё равно, что обо мне думают. Поэтому ответ на выпад нашёлся сам собой:

- О коллапсе планеты я узнала во сне. Как вы верно заметили, такое со мной бывает. Если мне приснится ещё что-нибудь интересное, я вам непременно сообщу.

Гайрек глядел на меня, потирая подбородок. Его любимый жест в момент задумчивости. Сейчас он скажет, что я опасна для общества и меня следует запереть. Но карзд удивил:

- Как я понимаю, доктор, катастрофа может приключиться через минуту, через месяц или вообще никогда. В таком случае мы остаёмся. Мы не затем летели в эту дыру, чтобы удрать поджав хвост при первых признаках опасности.

Зейзо, конечно же, пустилась спорить, и я поспешила уйти к себе, чтобы не быть свидетелем её поражения и не превратить неприязнь в лютую ненависть.

Очень хотелось знать, правдива ли её история о переселении вилетиан. Звучало всё как заведомый вздор, но... Ни люди, ни этносы не рождается стариками. Прежде чем перейти к инертному существованию на пике развития, соплеменники Сирин должны были освоить космос, но следов вилетианской колонизации на других планетах обнаружить не удалось. При этом они - раса учёных, передовые технологии их главный товар и единственный дипломатический инструмент в отношениях с другими видами. Однако их ранние изобретения превосходят свежие разработки. Есть научные области, в которые они предпочитают не вторгаться и препятствуют в этом другим. Как резко они выступали против опытов по обмену информацией с альтернативными реальностями - опытов, которые привели к открытию эффектов, положенных в основу РИПЗ... Было бы чертовски любопытно раскрыть тайну прошлого вилетиан. Но Закимбен прав. Сейчас у нас были проблемы поважнее. К тому же я знала, что Зейзо ни за что не скажет мне правды.

Уединившись в своей гробоподобной каютке, такой низкий, что можно было только сидеть или лежать на узенькой койке, под которой помещались все гигиенические удобства и небольшое отделеньеце для личных вещей, я наконец собралась прослушать записи, сделанные в поселении аборигенов.

Лёгкое умственное усилие... Обращать внимание на слова "Холод", "Древние", "Старые Камни"...

С помощью ментокорда меня лишили рассудка и едва не отправили на тот свет, мною управляли как заводной игрушкой - но я уже не могла представить, как жила без присосавшегося к мозгу помощника-паразита и как буду жить дальше, если выберусь из этой заварушки.

Что-то есть. Отмотаем немного назад...

- ...откуда они взялись, вот о чём я беспокоюсь. Они ведь не могли всё время прятаться в Старых Камнях.

- Мир велик. А что мы о нём знаем? Разве мы умеем охватить его весь одним взглядом, как это делали они? Вдруг не все Древние ушли. Вдруг они спрятались в Месте-Где-Всё-Не-Так-Как-Кажется.

- Тише, Полная Луна, ты накличешь на нас беду!

Я остановила запись и задумалась. Надо бы повидать эту революционерку. Или лучше прямиком отправиться в Место-Где-Всё-Не-Так-Как-Кажется? Откуда-то я знала, что скрывается за этим именем. Но чтобы проверить иррациональную догадку, придётся договариваться с Тирной. Или снова взывать к заступничеству Гайрека...

Сунувшись в базу данных "Икара", я наткнулась на ограничения в доступе. Всего пару часов назад Гайрек и Зейзо засекретили часть оперативной информации. Уж не от меня ли?

И что теперь делать?

Когда я вошла в операторскую, начальница экспедиции всё так же сидела у экранов, заполненных цифрами, схемами, формулами, графиками и умопомрачительными цветовыми узорами, как будто и не ложилась. Закимбен был занят анализом взятых зондами проб, Гайрек просматривал видеозаписи каких-то развалин.

- Доктор Зейзо, - окликнула я не без внутренней дрожи. - Пор... Резонирующие очаги. Не могли бы вы сказать, все ли они находятся рядом с городами?

- Одну минуту, - Тирна чуть помедлила. - Одиннадцать расположены в черте крупных поселений или в непосредственной близости от них. Двенадцатый - в чистом поле, точнее в лесу... В радиусе двадцати пяти километров от него сенсоры не фиксируют никаких признаков искусственных сооружений. Зачем вам это?

Вот это да. Я не ожидала, что Тирна вообще ответит, а она держалась так, словно вчерашней ночи в помине не было. Возможно, она всё обдумала и решила, что Сирин не стала бы опускаться до личной вражды с таким ничтожеством, как я, а значит, и ей негоже. Или надеется, что моя осведомлённость наведёт её на какое-нибудь открытие? Всё равно имени Селены Фенгари в публикации не будет.

О том, что ночной разговор имел место только в моём воображении, думать не хотелось.

Следующие слова Зейзо застали меня врасплох:

- Командор, зонды выпущены и заняли намеченные позиции. Контрольная аппаратура работает нормально. Мы можем возвращаться.

Возвращаться - куда, на "Четвёртое небо"? Так вот почему она такая любезная. Гайрек уступил голосу здравого смысла. А я завалила дело, не успев толком разобраться, в чём оно состоит.

Некто в чёрном с окровавленными клыками издевательски хохотал мне в лицо с мёртвого экрана. Я научилась не позволять призракам выводить меня из равновесия, но этот очень уж действовал на нервы.

Гайрек поднялся:

- Приготовьтесь к отлёту через шесть часов. Фенгари, - я перестала дышать, - надевайте скафандр. Мы нанесём ещё один визит строптивой синьорите Еве.

Тирна не возразила ни словом.

С Полной Луной я предпочла бы встретиться без свидетелей. Я сняла бы шлем и броню, села бы на землю, чтобы быть с ней одного роста... Какими чудищами мы должны представляться бедным "медвежатам" - огромные, в толстой панцирной шкуре, с мутными шарами вместо голов, в руках дубины, убивающие на расстоянии. Поедатели мяса. Монстры прошлого. Страшное видение будущего, в котором прежние хозяева планеты возвращаются из небытия. Или объявляются новые, прельщённые наследием предтеч.

На секунду я представила себя один на один с маленькими непредсказуемыми аборигенами и пугающими опасностями их мира... Нет, я буду чувствовать себя гораздо уверенней, имея за спиной этого мускулистого костолома с его молниеносной реакцией и ловкостью в обращении с оружием. Но тогда разговора не получится.

В любом случае сначала мне надо кое-что проверить...

Я застегнула вокруг талии тяжёлый пояс с десантным снаряжением, проверила датчики внутри скафандра.

"Готовы, Фенгари? - спросил Гайрек через ментокорд и прибавил: - У вас есть шанс. Выбирайте место".

Я не колебалась:

"Двенадцатый портал".

Только через минуту я поняла, что назвала резонирующий очаг порталом. Но карзд оставил мою оговорку без внимания.

Планетарный модуль опустился на лесную прогалину у границы резонирующего очага. Дальше пришлось идти пешком, и уже шагов через тридцать мы оказались в угрюмой чаще. Рыжеватые чешуйчатые стволы тянулись ввысь на добрую полусотню метров, тёмные кроны не пропускали солнечного света.

- Зловещее местечко.

- Приятный полумрак, - возразил Гайрек, настороженно осматриваясь. - Есть, где спрятаться.

- Нам от вампиров или вампирам от нас?

Он хмыкнул, качнув взятым наизготовку излучателем.

Лес был тих и недвижим. Если вблизи резонатора и происходили какие-то катастрофические изменения, поверхности они пока не достигли.

- Фенгари, что вы рассчитываете здесь найти?

- Вчерашний день, наверное.

Карзд шагнул под сень деревьев. Остановился.

- В чём дело? - спросила я.

- Слышите?

- Что?

- Да вот именно, что ничего. В тех развалинах и то было больше жизни. Кто-то шуршит, копошится, стрекочет... А здесь - мёртвая тишь. Даже листья не шелестят.

- Очень густая крона, - предположила я. - Ветер сюда не добирается. Попробую увеличить радиус действия сенсоров. Может, услышу, как шумят верхушки деревьев.

Мы оба замерли, напряжённо вслушиваясь в неровный отдалённый шорох, который смутно долетал сверху. И всё. Ни птичьего пения, ни криков зверья. Насекомых, и тех нет.

- Зей говорит, что портал проецирует низкочастотное электромагнитное поле. Вероятно, местной живности это не по вкусу.

- Однако деревья здесь растут.

- Только одного вида. А подлесок очень слабый.

Гайрек медленно поворачивал голову, пытаясь что-то разглядеть в мрачных дебрях.

- Забавно, Фенгари, но мы здесь не одни.

Вот как? "Вампирметр" молчал. Я оглянулась по сторонами, попробовала нащупать опасность с помощью сенсоров... Из пазов в накладках над запястьями сами собой выдвинулись хиленькие дульца станнеров.

- Спрячьте, - поморщился Гайрек. - Угрозы нет. Нас сопровождают тени. В месте, куда не проникают прямые солнечные лучи.

Я перевела взгляд под ноги. Тень была тут как тут - долгоногая, длиннорукая, с коротким туловищем и маленькой головкой.

- Вот говорят: бояться собственной тени... Тот, кто это придумал, был не дурак. Мне почему-то хочется включить защитное поле.

- Будете стукаться о каждое дерево, - пообещал Гайрек. - Но мысль здравая. Не нравится мне это... Чёрт! Скаф не слушается корда...

Он вдруг охнул и хрипя схватился за горло.

В сумраке чащобы я не сразу разглядела фигуру, сотканную из зыбкой тьмы, в полтора человеческих роста, с ручищами-граблями, сомкнутыми вокруг шеи Гайрека.

Карзд стоял, трясся, выл и ничего не делал.

В лицо дохнуло холодом. Я сделала шаг назад. Нога натолкнулась на препятствие, потеряла опору. В следующий миг я осознала, что валюсь навзничь, и спину сводит от страха.

Я ждала грохота, боли, хруста в повреждённых позвонках, но падение оказалось почти неощутимым - скафандр защитил меня. А ментокорд, хоть и потерял связь с внешними системами, всё ещё мог давать подсказки.

Повернуть голову... вон там, правее... дёрнуть зубами кольцо... надавить...

Щёлк!

Меня подбросило. Ударило обо что-то. На лицо посыпались листья, мелкие сучки, шлёпнулась полуголая ветка. Агонизирующий вопль карзда терзал слух, бился прямо в голове... Моя тень беспомощно корчилась рядом. Силовое поле пугало её.

В траве тускло блестел обронённый Гайреком лучевик.

Но пока включена зашита, оружие не взять.

Не пытаясь подняться, я нащупала языком и вдавила до щелчка кнопку переключателя. Раз, два, три! Рывком перевалилась на левый бок, ухватила разлапистой пятернёй перчатки рамку короткого приклада, подтащила излучатель к себе. А дальше... Где спусковой крючок? Где предохранитель? Для чего эти выпуклости, углубления...

Моя тень распрямилась, наполнилась объёмом. И поползла ко мне, злобно шипя, раздуваясь, как охотящаяся кобра. Вместе с ней, шаг за шагом, подступал леденящий ужас.

- Держись, - прохрипела я, не знаю, себе или Гайреку.

Тень придвинулась ещё, нависла гаревым столбом - казалось, прозрачный поликарбонат шлема измазали сажей.

"На помощь!.." - отчаянный вопль внутрь себя, в подсознание, призыв, обращённый ко всем призракам, ко всем сущностям, обитавшим во мне. Боритесь, цепляйтесь за жизнь вместе со мной, ищите выход!

...когтистые лапы, чешуйчатые, твёрдые, как ткань скафандра, но способные ощущать сквозь...

...почувствуй оружие - с ментокордом ты не можешь промахнуться...

...подушечки пальцев сползают с твёрдого изгиба в упругие выемки, врастают в мягкую глубь, как корни в землю. Рука и излучатель становятся единым целым. Спусковой крючок не нужен...

Мгла сомкнулась. Кровь в жилах стала льдом, удушье сдавило горло. Я зажмурилась, продираясь остатками разума сквозь вседовлеющую жуть, сквозь звон в ушах и агонические хрипы Гайрека - к пониманию... Что. Надо. Сделать. Рука с излучателем вскинулась, и почти теряя сознание, я выпустила перед собой три смертоносных импульса на пределе мощности.

Не знаю, кричала ли я. Хватка на горле ослабла. Я выстрелила ещё, и ужас отступил.

Мрак рассеялся. Я увидела простёртого на земле Гайрека и склонившуюся над ним тварь. "Вампир" стал более материальным - плотным, рельефным. На пустом лице проступили человекоподобные черты.

Дуло излучателя выплюнуло плазменный заряд. Тварь подняла голову, исходящую струйками дыма, как плохо затушенный костёр. Тёмные провалы глазниц заглянули в душу, будя эхо только что пережитого кошмара. Ещё заряд - монстр отступил, дёрнувшись зыбким телом. Я стреляла и стреляла, а "вампир" пятился, тая на глазах. Потом взвился грязным облачком и исчез.

Или затерялся в дыму от обгоревших ветвей.

Я захотела встать, и могучая мускулатура скафандра легко подняла меня на ноги. Впервые умный костюм послужил мне подмогой, а не помехой. Я поняла: не надо тужиться, одолевая давление и тяжесть материала, стуит лёгким, еле ощутимым напряжением мышц сообщить этой титанической силе импульс движения, и она понесёт меня как на крыльях.

К земле жалась моя вялая, укрощённая тень. Я расстреливала её, пока не прожгла в почве десятисантиметровую ямку. Потом опустилась на колени возле Гайрека и, положив лучевик перед собой, перевернула карзда на спину.

Выстрелы опалили броню скафандра. Но система охлаждения должна справиться. Если только уже не слишком поздно.

"Икар" не откликался на вызовы. Я подняла голову к пятнышку неба в просвете могучих крон - ничего похожего на зонд, который мог бы сообщить на бот о нашей беде. Мне было страшно. Если Гайрек мёртв, его смерть на моей совести. Или хуже того, я убила его...

- Командор, вы меня слышите? Ответьте, Гайрек... Эннел, ты жив?

Первый порыв - стащить с карзда шлем, дать глотнуть воздуха - я подавила. Где-то на рукаве должен быть внешний индикатор датчиков жизнедеятельности. Вон та пластинка на предплечье, указал ментокорд. Тоненькая - ногтем не подцепишь. И не надо ногтем. Прижать к углам пальцы, надавить, потянуть...

Пластинка отошла. Пульс... Дыхание... Кровяное давление... Для землянина показатели слишком низкие. А для карзда?

Ментокорд молчал. В него не заложили данных по ксеномедицине, а связи с компьютером бота не было. Но о скафандре мой симбионт знал всё. И подкинул мне зацепку: количественные показатели датчиков должны сопровождаться цветовой индикацией.

Вижу!

Зелёный, мигающий зелёный, жёлтый... Непосредственной опасности для жизни нет.

Уф. Пронесло.

- Селена...

Глаза Гайрека были полуоткрыты, губы беззвучно двигались.

- Всё в порядке, - сказала я мягко. - Я попробую выбраться из зоны глушения. Свяжусь с "Икаром". Пусть заберут нас.

- Эта тварь...

- Я изжарила её. И вместе с ней превратила в головешки пол леса.

Гайрек потянулся за излучателем, положил оружие на колени. Посидел с полминуты, переводя дыхание.

- Пойду вызывать "Икар", - сказала я.

Он встрепенулся.

- Подождите. Дайте мне ещё минуту.

Я огляделась. Обугленные стволы, вскорёженная земля. Но никаких теней.

Лесу потребуется время, чтобы залечить ожоги. Хорошо, пожар не начался.

Увидев, что Гайрек силится подняться, я машинально наклонилась помочь.

Он прорычал:

- Я сам.

Хорошо. Скафандр поможет. Не следовало отнимать у воина остатки гордости.

Гайрек встал, тяжело опираясь на лучевик, медленно выпрямился.

- Вы спасли мне жизнь, Фенгари.

Я покачала головой.

- Это вы спасли мне жизнь - там, на складе. А я вашу едва не погубила.

И это самая проклятая правда на свете. Не знаю, какие приказы дал ему Дерет, но, кажется, он готов умереть, защищая меня.

Я вдруг сделалась ценной персоной. Человеком, который может изменить мир, как бы бредово это ни звучало. Меня опутывает множество нитей, они тянутся в разные стороны, и стоит мне шевельнуться, их положение меняется. В эту паутину вовлечены все - Гайрек, Закимбен, Лингин, Миоан, раненые учёные, солдаты, даже заноза Зей. А ещё планета Тиаранн. И "Четвёртое небо".

Если я хочу дойти до конца по дороге своего безумия, кто дал мне право тащить за собой других? Сколько ещё людей должны погибнуть из-за моих фантазий?

Моя свобода... Посмею ли я выбрать?..

Я заставила себя взглянуть на Гайрека.

- Вам нужна медицинская помощь, командор.

- Я вполне здоров и могу сопровождать вас.

- Командор, я не хочу...

- Хватит спорить. Это приказ, - он шагнул ко мне. Лицо под шлемом напряглось.

Пискнул сигнал общей связи.

- Командор, у вас всё в порядке?

Сегодня дежурил Закимбен.

- В полном, - энергично отозвался Гайрек. И прогудел через ментокорд: "Вас интересует эта планета или нет? Хотите тут осмотреться - я с вами. Одна вы никуда не пойдёте".

- Что-то произошло? - голос фахтезианина упал. - Вижу горелый лес.

- Пришлось немного пострелять. Мы удостоверились, что защитное поле надёжно предохраняет нас от местных агрессивных энергоформ. Правда, датчик на этот раз не сработал. И связи не было.

- А у нас заело камеры, - взволнованно доложил биолог. - На мониторах повторялась одна и та же картинка, я не сразу заметил...

- Вы выяснили причину неполадки?

- Нет... Мы проверяем, но, кажется, всё в норме. Доктор Зейзо не понимает, что случилось.

- Такое бывает? - хмыкнул карзд.

- Что вы сказали?

- Неважно. Мы продолжим осмотр местности. Оставайтесь на связи.

Вдоль позвоночника холодком потёк страх. Они тоже торопятся - форсируют события. Но раз уж мне дали карт-бланш...

- Закимбен, - сказала я, - ты очень поможешь мне, если установишь местоположение знакомой нам туземки по имени Полная Луна. Подкарауль её одну и объясни, что Древние, которые спасли Харки, хотят поговорить с ней. Сможешь это сделать?

- Думаю, что да, - с лёгким удивлением ответил фахтезианин.

- Когда сделаешь, дай знать, ладно?

- Без проблем.

Гайрек не возражал. Его губы были сжаты в линию, серое лицо приобрело синюшный оттенок. Но просить упрямца вернуться на корабль - только время терять.

"Я в норме, - перехватив мой взгляд, заверил карзд и добавил со злобой: - В следующий раз не облажаюсь".

"Вам следовало бы гордиться, а не корить себя, - улыбнулась я. - Ведь это была ваша тень, Гайрек. У неё ваши боевые инстинкты. Моя замешкалась - и поплатилась за это".

Просто тебя они хотели убрать, а я нужна им живая.

"Вы действительно считаете, что это тени напали на нас?" - спросил он несколько смущённо.

Я пожала плечами

"На этой планете всё возможно".

Глава 14. В царстве теней

Мы пробирались вперёд осторожно, под протестующий треск силового поля, о которое билась листва и скребли ветки. Закимбен сообщил, что локализовал Полную Луну, но вокруг неё полно туземцев и контакт пока невозможен.

Всё зря, стучало в голове. Они не станут больше пытаться. Если нападение "вампиров" вообще можно считать попыткой... С чего я взяла, чёрт побери, что двенадцатый портал и есть Место-Где-Всё-Не-Так-Как-Кажется? Почему я решила, что оно на самом деле существует, а не выдумано туземными сказителями?

Надо возвращаться на "Четвёртое небо". Это будет правильно - что бы ни случилось после. Гайреку больше не придётся рисковать ради меня жизнью. Он поймёт, что я не провидица, а просто взбалмошная дура.

Он и сейчас об этом догадывается, потому что мы топчемся на месте битый час и до сих пор ни черта не нашли. Как ничего интересного не обнаружили и зонды, обследовавшие все двенадцать порталов.

Я остановилась.

Ещё одна безумная идея. Самая последняя.

- Гайрек, прикройте меня.

Я убрала защиту, отстегнула перчатки и аккуратно сняла шлем. Голова закружилась - будто от опьянения.

Карзд следил за мной, неодобрительно хмурясь.

- Что вы собираетесь делать, Фенгари? - донеслось из округлой полости в моих руках. Тот же вопрос прозвучал в голове.

- Немного подышать здешним воздухом, - с ухмылкой ответила я вслух, приблизив шлем к губам.

Внутри клокотал истерический смех. Дыши. Дыши глубже...

Горьковатый аромат щекотал ноздри. Прохладный, свежий, влажный. Я прикрыла веки, пытаясь представить себя во Всемирном Парке, где собрано почти двести тысяч видов флоры и фауны. Многие из них не встречаются больше нигде на Земле, половина получена методом генетической реконструкции...

Но, увы. Это не Земля. Там нет таких деревьев. Такого сияния под небесами. Такой странной архитектуры.

Я резко открыла глаза.

Здания, похожие на коконы из серебряной паутины, с круглыми, асимметрично расположенными окнами и абстрактными орнаментами на стенах. Низкие облака, подсвеченные сиреневым и бирюзовым. Под ногами чёрное блестящее покрытие, по которому через равные промежутки разбросаны метровые ромбы белого и жемчужно-серого цветов.

Я опять брежу? Как не вовремя!

Но этот пейзаж не являлся мне в снах.

Воздух всё ещё пах листвой и влагой. Я позвала:

- Гайрек! Где вы?

- Я здесь, Фенгари, - его низкий голос звучал недоумённо.

- Возьмите меня за руку.

Долгое мгновение одиночества - и холодные бронированные пальцы крепко обхватили мою кисть. Я боязливо повернула голову... Захотелось проснуться и заорать - рядом, держа меня за руку и улыбаясь, стоял некто в белой накидке с капюшоном, надвинутым на глаза.

- Гайрек, это вы?

- Да, Фенгари. Я здесь, перед вами. Мне пришлось отключить защиту. Что происходит?

- Всё в порядке. Главное, держите меня, не отпускайте. И не забывайте поглядывать по сторонам. Закимбену скажите, пусть не нервничает, хорошо?

Незнакомец улыбнулся пухлым малиновым ртом и согласно качнул головой в капюшоне.

Я сделала осторожный шаг, выставив перед собой руку со шлемом, чтобы ненароком не стукнуться о дерево. Поверхность под подошвами ощущалась такой же твёрдой и ровной, какой выглядела. А моя рука...

Господи! Снежно-белая кожа, узкий чёрный рукав с воланом, под локтем - маленькая дамская треуголка.

Я быстро оглядела себя. По груди и плечам разметались локоны цвета платины, совсем не мои. Под пышной блузой виднелись чёрные шаровары с прорезями и оборками на щиколотках. Из прорезей торчали розовые кружева. На ногах - широкие туфли со сплющенными носами...

Шагов я не услышала. Но подняв голову, обнаружила перед собой черноволосую женщину в белой тоге. На узком, без кровинки, лице эбонитовыми звёздами сияли огромные глаза. Во лбу пылал кроваво-алый камень.

Улыбка тронула её тонкие губы, изящная ручка шевельнулась, приглашая за собой. Незнакомка попятилась, ступила на серый ромб и исчезла, окутанная перламутровым туманом.

У меня подвело живот. Но мысленно досчитав до трёх, я шагнула следом...

Свет померк. Тело стало невесомым. Послышался чей-то ускользающий крик...

Это длилось всего мгновение, и я решила, что устройство перехода не сработало.

Та же улица с домами-коконами, те же сияющие облака. Только запах изменился. Точнее, его не стало вовсе.

А потом я увидела.

Вдалеке вонзались в небеса сверкающие башни, чуть в стороне громоздились коричневые конусы с тёмными треугольными проёмами у основания. Над крышами парили платформы с деревьями и низкими куполообразными постройками.

Пока я оглядывала причудливые сооружения, из дверей начали появляться люди. Десятки. Сотни. За пару минут толпа запрудила всё свободное пространство.

- Гайрек, - шёпотом позвала я.

Никто не откликнулся. Мой спутник в белом исчез. Не стало сильной руки в гермоперчатке - последнего якоря, который связывал меня с реальным миром... Осталась только треугольная шапка.

Горожане обступили меня плотным кольцом. Лица перед глазами двоились, троились, словно изображения, наложенные одно на другое. И я поняла: они все пришли на этот тесный пятачок, все хотели увидеть меня и показаться мне. В ушах с нарастающей силой звучал многоголосый шёпот. Я не могла различить слов, но чувствовала их голод, их тоску. По настоящему небу, по воздуху, у которого был вкус и аромат, запечатлённый в их памяти. Они говорили все сразу, взахлёб... Голова кружилась, в глазах рябило от наслоения лиц, и я зажмурилась. Но образ вселенского собрания проникал в мозг, минуя зрение.

- Не надо, - умоляла я. - Перестаньте! Я не выдержу...

Тренькнула, перекрыв гомон, одна мелодичная нота, и горожане - претты, так звался этот народ - начали расходиться. Людские вереницы втекали в распахнутые двери, створки захлопывались, лязгая замками. В считанные минуты улица опустела.

Остались лишь четверо. Их лица были мне знакомы.

- Там не хватит места для всех. Нам придётся сражаться, - сказал один, с лицом Себейка.

- Мы установим очерёдность, - возразил другой, с лицом Никерона.

- Есть ещё космос, - напомнил третий, с лицом Фалаора.

Женщина с красным камнем во лбу, теперь у неё было лицо Туалин, молча улыбнулась.

Они окружили меня и взяли за руки. У меня было четыре пары глаз, четыре разума и бесконечная кладовая знаний, из которой начали пробиваться первые ростки понимания. Я ощущала монотонную пульсацию их бесконечно медленного времени и невидимые токи силы, питавшей их существование. Мне жгли грудь их мечты об обетованной земле, и страх потерять её, и предвкушение скорого обретения.

Я видела триумф преттов - планеты, засеянные жизнью, прекрасные горделивые города и корабли-стрелы, летящие к звёздам...

Они не хотели отпускать меня. А я не знала, хочу ли уходить. Множество миров раскрывали мне объятья - каждый по-своему привлекателен. Каждый сулил бездну возможностей. Каждый обещал беспечальную, почти неограниченно долгую жизнь.

Лишь одно останавливало меня - за краткой радостью придёт иссушающая жажда, непобедимая и убийственная, тоска по единственному недоступному миру...

Но уйти я уже не смогу. А то, что останется от меня... будет так же мертво, как существа, которые стоят передо мной. И чтобы снова обрести жизнь, мне придётся...

Подкатила тошнота. Это место вне времени и пространства и эти лица, лживые маски героев моих снов, лица мумий, показались мне отвратительными.

- Пустите меня...

Маски опали, как пожухшие листья с деревьев, но обличья, которые открылись под ними, были ещё одним обманом - кожа цвета вылинявшего неба, тускло-фиолетовые, навыкате глаза, словно пылью подёрнутые, крупные подвижные рты, шепчущие обещания вечной жизни и вечного познания...

Ледяным заупокойным речитативом полилось:

"...а юные ветры бродячими разбойниками..."

Я видела лютые битвы и корабли-стрелы, ставшие облаками космического сора под ударами вражеских судов, толстобоких, лоснящихся, как напившиеся крови клопы.

"...они поют и смеются и перекликаются чужими голосами..."

Я видела птицу с золочёными перьями, вонзившую длинный клюв в затылок претту-пленнику. Видела, как из его глаз уходят свет и страсть, а птица, с торжествующим криком перелетев с его обмякшего плеча на руку хозяина, взрывается радужным водопадом. Хозяин - неясный силуэт в тёмной дымке - падает на колени и жадно ловит ртом струи сладкого блаженства. Ради этих мгновений он живёт.

"...и вместе с ней дрожат, в страхе глядя на небо, и звери, и птицы, и люди..."

Я видела: твердыня преттов пала, но стоило торжествующей орде войти, как сработал защитный механизм, заложенный стражами барьера. Врата затворились - свои и чужие стали узниками в потайном убежище. Целую вечность они ждали, когда печати на вратах ослабеют. И как только это случилось, монстры тенями просочились наружу в поисках пищи и способа отверзнуть заслоны. Скоро... Уже скоро...

- Лети на Силлу, отопри выход...

- Нет, Селена, стой...

Хваткие руки на моих плечах дрогнули и потеряли силу, лица исказились.

- Она знает.

- Откуда?

- Кто-то из оставшихся... Он указал ей путь...

- Но это невозможно. Миновало столько времени...

- Если мы выйдем, мы станем, как акилу.

- Уже стали...

- Нас предупреждали, но мы не слушали...

Я попыталась вырваться. Это было ошибкой. Ослабевшие было руки снова сжались, острые ногти пропороли кожу. На рукавах выступила кровь, и я с ужасом увидела, как пальцы моих пленителей утончаются, вытягиваются, обретая сероватый глянец и превращаясь в стальные штыри, которые с влажным шелестом входят в мою плоть...

"...а звёзды, взирая с надменных высот, смеются..."

- Кто прислал тебя? Ты пришла спасти нас или погубить?

Сверху упала тень, будто туча нашла. Потянуло холодом, и душный змеиным голос прошуршал, удавкой обвиваясь вокруг шеи:

- Не мешкайте. Вы жаждете, как и мы. Вкусите же... Упейтесь.... И скажите, есть ли на свете большее наслаждение...

В сиреневом небе разверзся провал, к земле протянулся чёрно-сизый смерчик. Он метил мне в лоб, а я не могла уклониться, даже с места сдвинуться... От пальцев-штырей по рукам и плечам разлилось онемение. Тело стало каменно твёрдым, крик застрял в цепенеющем горле.

Кружение чернильной пыли накрыло меня - и распахнулось зияние, бессветное, жгуче-холодное, прогорклое, как сажа. Вот она, бездна, от которой я убегала больше года, да так и не убежала.

Ветер в вышине тоскливо завывал: "А-ки-лу-у-у..."

Сквозь пелену смога я увидела девочку, мчащую на глайд-скутере над залитым солнцем лугом. Ветер бил в лицо. Спелые травы стелились под плоское днище, и девочке казалось, что она летит над зелёным морем, что земля сейчас провалится вниз, и она ракетой взмоет в ослепительную синеву. Девочка в белых шортах и жёлтой майке. Девочка, с косичками, бьющими по острым загорелым лопаткам... Мать-Земля, так это же я!

В момент озарения видение развеялось, сметённое набирающим силу смерчем. И тьма взорвалась. Вихревые потоки заискрились всеми цветами радуги, рассыпались вспышками праздничного фейерверка. Сгустки разноцветных огней - все краски детства - распались на тонкие жгутики, на струйки живой воды, бьющей из целебного истока. Мои тюремщики, мучители, упав на колени, ловили искрящиеся завихрения ртом, втягивали через нос, впитывали глазами, кожей и захлёбывались в экстазе. Они смеялись, с ребячьим восторгом запрокидывая лица навстречу дождю света и цвета. Закатный камень во лбу женщины стал ослепительно-чистым алмазом.

А потом мир превратился в чёрно-белое кино на плоском экране, яркое кружение выцвело до унылой серости, изъязвилось мраком, будто проказой... Я пыталась заново вызвать видение того летнего, свежего, что, помнилось, только что было, - но все потуги отзывались пустотой. Внутри росла дыра, колени подгибались от обморочной слабости.

"...и дерзновенно целуют змея времени в его мертвящие уста..."

Затылок ощутил укус холода, словно к шее притиснули выстуженный на морозе кусок железа. Сквозь брызнувшие из глаз слёзы проступил безумный оскал Дерета, нож с окровавленным лезвием в его руке. Взгляд невольно скользнул ниже, туда, где хрипело, извиваясь, женское тело в балахоне из мешковины. Даина Дахам... нет, я!

Сознание стянулось в комок, пытаясь развоплотить кошмарный образ. Грудь сдавили пудовые жернова, выталкивая остатки воздуха, плюща сердце в лепёшку. Смертная тьма наползала на глаза, спасения не было...

И снова - взрыв. Точнее, глухой хлопок. В лёгкие потёк воздух - спёртый, отравленный страхом, но я с жадностью глотала его, зная, что не желаю вспоминать то, что заставило моих палачей кричать в исступлении. Они больше не держали меня, но я не могла пошевелить и пальцем. Да и зачем, когда всё вот-вот кончится...

"...и урчит сытой кошкой, смакуя вкус жизни, трепещущей в её необъятном чреве..."

Они шептали:

"Ты такая, как мы. Берёшь чужое. Живёшь чужим".

"Нет, нет, не правда! Я беру... не отнимая".

В следующий миг передо мной раскрылся горизонт проникновения. Меня влекло к свету, разгорающемуся впереди - там ждали удивительные откровения, невиданные диковины, целая жизнь, полная открытий, и кто-то сильный, надёжный, летел рядом, поддерживая и направляя, не давая сбиться с пути.

Мой первый сеанс РИПЗ - нет, этого я вам не отдам!

...Боль невосполнимой утраты разливалась по жилам, нутро разъедала тоска. Тоска, которая станет моей вечной спутницей вместо того прекрасного, что перетекало сейчас в раззявленные пасти четверых преттов.

Я слышала голос, монотонно твердящий: "Нет, нет, нет..." Я знала, что это мой голос, но не чувствовала шевеления губ, вибрации связок в горле. Ни губ, ни горла не было, и я понимала, что меня сейчас тоже не станет.

- Нет!

Круглая полированная брошка - я прижала её к груди... Мои руки были смуглыми руками женщины, заблудившейся в лабиринте надежд и потерь, состарившейся в бесконечном ожидании...

Я не вижу её рта, но чувствую, как он открываются, чтобы прошептать заветное имя: "Дикон!"

Мгновение изумления... ужаса... и ответный вскрик, полный боли и вины: "Вунда!"

Один из четверых вдруг качнулся назад, разрывая круг. Поднял руку. Полыхнула молния...

Я лежала на животе, перед глазами пульсировала глубокая чернота. Лица и рук я не ощущала, но знала, как знает раненый зверь, что надо двигаться, бежать, пока охотник мешкает. Упёршись в пол плечами и грудью, я подтянула под себя одну ногу, потом другую, встала на колени.

Всё было серым, всё плыло, но я опять могла видеть.

Метрах в трёх виднелась жемчужно-серая панель перехода. С трудом заставляя сокращаться неживые мышцы, я поползла к ней, с ужасом ожидая, что в любой момент появится кто-нибудь из слуг бездны, чтобы докончить начатое.

Колено ткнулось во что-то мягкое, лёгкое. Треуголка. Не удержав равновесия, я плюхнулась на ромб животом. Руки и лицо начали гореть...

Наступила тьма. Я взлетела к облакам. И камнем упала вниз.

Пока я падала, меня нагнала гигантская птица, вцепилась в плечи мощными когтями. Эта птица не походила на золотого упыря с длинным клювом, но меня захлестнула паника. Птица что-то каркнула. Грубые гортанные звуки медленно склеивались в слова...

- Селена, очнись, это я!

- Гайрек...

Птица превратилась в знакомого уже клоуна с намалёванным ртом, в белой накидке с надвинутым на глаза капюшоном. Дико скалясь, клоун нахлобучил мне на голову ставшую вдруг громоздкой треуголку, натянул перчатки на горящие огнём руки.

- Отойдите... я включу защиту, - сказала я, удивляясь, как это мне удаётся мыслить связно.

Лицо пылало, словно засунутое в паровозную топку. Я закрыла глаза, а когда снова открыла, передо мной был Гайрек в скафандре и мрачный лес вокруг. Кто бы мог подумать, что когда-нибудь я буду так рада видеть карзда.

- Вы ранены? - спросил он.

- Думаю, что нет. Но точно не знаю.

- Что с вами было?

Надо же, оказывается, я могла ещё и смеяться, пусть смех походил на чахоточное кудахтанье.

- Раньше, когда мне бывало плохо... я частенько думала, вот бы умереть, и всё кончится. Но я только что побывала в аду. Честное слово, не стоит туда торопиться.

Я снова засмеялась, на этот раз вполне по-человечески.

- Не бойтесь, Гайрек, я сейчас безумна не больше, чем всегда.

Молодой карзд нахмурился.

- Я держал вас за руку. Потом... в моей руке оказался воздух. Вы исчезли, Фенгари. И появились через мол минуты. На том же самом месте. Только... в другой позе.

- Носом в землю, - уточнила я. - Давно "Икар" не отвечает?

- Я вызвал Закимбена сразу же, как вы пропали. И продолжал вызывать до вашего появления.

Жар постепенно спадал, мышцы обретали чувствительность.

- У меня красное лицо?

- Как шкура печёного вирба.

Мне понадобилась пара секунд, чтобы сообразить:

- Это морской моллюск, верно? У вас его считают деликатесом.

- Терпеть не могу вирбов, - хмыкнул Гайрек. Потом смерил меня озабоченным взглядом: - Идти сможете?

- Куда я денусь. Но нам пока рано улетать. Надо кое-что сделать. Связи нет?

Только я спросила - и, как по заказу, коммуникатор разразился пронзительной трелью. Следом в уши ударил громкий встревоженный голос Тирны Зейзо. Я убавила звук.

- У нас всё в норме, - успокоил её Гайрек.

- Закимбен с вами? - поинтересовалась я, пока карзд не вздумал объявить, что мы возвращаемся.

В ответ раздалось неуверенное покашливание. Фахтезианин не хотел лезть вперёд начальницы, но когда я спросила: "Как дела с Полной Луной?" - отозвался без заминки:

- Мне удалось подловить её в переходе. Она была страшно потрясена и напугана. Но она придёт.

- Хорошо. Тогда пришлите её в развалины возле поселения. Мы сейчас...

- Подождите, Селена! - вмешался бойкий тенорок Миаона. - Диагностический детектор показывают значительное ухудшение вашего здоровья.

- Вот как? Но я чувствую себя отлично.

Гайрек постучал себя по рукаву и сделал движение, как будто что-то подкручивал.

- Возможно, датчики разладились под влиянием местных машин, - заявила я.

- Командор Гайрек, - вмешался строгий голос Зейзо, - мне удалось установить, что блокировка связи в обоих случаях была произведена посылкой направленного сигнала на наши устройства. Сейчас я предпринимаю меры, чтобы этого больше не повторилось и настоятельно советую вам вернуться на борт.

- Возможно, излучение наших передатчиков активировало какую-то программу в подземной установке, она вычислила местонахождение "Икара", определила нашу частоту и... Вы не пробовали проверить, может, они пытались передать нам какое-то послание?

- Интересное предположение. Но если оно верно, вам тем более следует покинуть это место, - заключила Тирна. - Возможно, резонатор готовится защитить себя от нежелательного вторжения.

- Спасибо за предупреждение, - отозвался Гайрек тоном, который пристал бы монарху, благодарящему холопа за службу. - Отбой.

Очень медленно и осторожно я села и прислонилась к стволу дерева. Защитное поле коротко треснуло.

- Ну что, поговорим? - спросил Гайрек, усаживаясь рядом. - Я вам подыграл. Теперь хочу знать, ради чего.

Я не смогла придумать ответ.

Он терпеливо вздохнул.

- Вы знаете что-то, чего не знают другие. Я чувствовал это с самого начала. Вы так стремились на эту планету. Совершали бессмысленные вылазки. Рисковали. И очень торопились. Чего вы добиваетесь?

Время утекало. Возможно, Гайрек и поддерживал меня по приказу Дерета, но если он решит, что это пустая затея, то сгребёт меня в охапку, закинет на плечо и силой притащит на "Икар". Я сказала:

- Мне удалось вступить в контакт со строителями городов. Они обитают в искусственном измерении, которое создали, чтобы уберечься от некой угрозы. Это может быть связано с нестабильностью в районе резонирующих очагов. Я должна узнать больше.

- И для этого вы спешите на свидание с дикаркой, которая даже одежду себе сшить не умеет?

Я закрыла глаза. Как его убедить? Сказать, что умирающая инопланетянка и древний артефакт прислали меня сюда, чтобы я сделала то, не знаю что, потому что это очень важно и должно кого-то спасти?

- Ты стараешься, - сказал Гайрек неожиданно мягко. - Ты хочешь поступить правильно. Но я вижу, ты вымотана до предела. Отдохни. Побудь наедине с собой, и решение придёт само.

В голосе командора звучали странные интонации, смутно знакомые, но - чьи?

Сердце трепыхнулось испуганной птичкой. Я взглянула на карзда. Его лицо было неподвижным, глаза остекленели, чуть приоткрытые губы не двигались.

- Вы, наверное, правы, - выдавила я. - Но мне сейчас нельзя спать. Слишком рано. Сначала надо выслушать другую сторону. Надеюсь, моё подсознание само доделает остальное.

Я прикусила язык. Теперь Гайрек точно возьмёт меня под мышку... Карзд вдруг ожил. Веки затрепетали и моргнули. Голова качнулась вперёд, рот искривился в усмешке.

- Обычаи и нравы! - брезгливо фыркнул он, словно в ответ на чью-то реплику - похоже, мою. - Как я понимаю, вы историк, а не этнограф.

Плавным движением, которого мне никогда не повторить, он встал на ноги.

- Ладно, вы правы, раз мы здесь, надо использовать эту возможность по полной. Хотя если Ева провалится в тартарары, вы сможете напридумывать об их обычаях и нравах всё, что душе угодно. Проверить всё равно будет некому. Ладно, ладно, шучу. Ну что, пошли? Или воображаете, что я потащу вас на своём горбу?

Мне потребовалась целая минута, чтобы подняться. Гайрек стоял рядом и смотрел. Возможно, он и помог бы, но ни один из нас не решился отключить силовое поле.

Господи боже, если они заставили карзда делать, что им хочется, то зачем нужна я?

И ещё одна мысль свербела в голове, как заноза под ногтем: а вдруг мне не понравится решение, которое примет моё подсознание?

Мы укрылись за обветренным каменным блоком, к которому притулился кустик солнечных ягод. До посёлка аборигенов было рукой подать, но если бы не оптика шлема, в путанице травы и ветвей низеньких древовидных растений я вряд ли различила бы тёмные провалы, в беспорядке рассредоточенные по полю. Через полчаса из ближайшей норы показался мохнатый карапузик и, нервно озираясь, засеменил к развалинам. Перед ним парил зонд-проводник, замаскированный под красный маслянистый листочек.

Зонд, должно быть, вели вручную: я представила, как подвешенный в воздухе лист плывёт по бесконечным туннелям и шлёпается на землю всякой раз, когда появляется кто-то посторонний. Да, нам предстоит внести свой вклад в местный сказочный фольклор. Хотя прошлое этой планеты предоставляет более богатую пищу для фантазий.

Я включила наружный динамик. Придётся разговаривать с Полной Луной через шлем - под руинами расположен действующий портал, и кто знает, не поджидает ли меня батальон призраков, чтобы довести начатое до конца...

- Здравствуй, Полная Луна, - негромко сказала я.

Туземка пискнула и застыла как вкопанная, вытаращив чёрные глазки.

- Иди сюда. Не бойся, - я старалась говорить ласково. - Мы не причиним тебе вреда. Мы здесь, чтобы уничтожить Холод, и нам нужна твоя помощь.

Как бы я поступила на её месте? Наверное, удрала бы со всех ног. Но подземная жительница без колебаний подошла ближе и уселась в траву, глядя на нас с доверчивым любопытством. Только уши жались к голове, как у напуганной кошки, и подрагивал маленький чёрный носик.

- Те-Кто-Подобен-Древним, - произнесла она торжественно. - Я знала, что вы вернётесь.

Гайрек сидел молча и неподвижно, будто отлитый из металла монумент, держа между колен толстый лучевик, а я расспрашивала Полную Луну. Она тараторила так, что ментокорд едва поспевал с переводом, но время от времени вдруг замыкалась в себе, и тогда каждое слово приходилось тащить из неё клещами. В такие моменты мне хотелось иметь способности Нэй-Ктлин Он, Ту и кррыжжи Дих-бо вместе взятых. Или бросить всё и махнуть на "Икар", где ждал тёплый уютный гроб. Я засыпала на ходу, голова раскалывалась, а требовалось быть терпеливой, дружелюбной. Стоила ли история, которую я услышала, затраченных усилий? Я слишком устала, чтобы сказать наверняка...

Зло под названием "холод" пребывало в мире всегда - насколько хватало памяти у народа Полной Луны, называвшего себя хенминами, или копателями. Но если раньше - когда раньше, Полная Луна объяснить не могла - Холод появлялся единожды в протяжении жизни целого поколения, то теперь на него натыкались раза по три в сезон. Мало кому удавалось пережить такие встречи.

Откуда берётся Холод, не знал никто. Старейшая говорила, он является из Гибельного Глаза, который впервые взошёл на севере, когда дед Полной Луны был ещё мальчиком. С тех пор Холод стал нападать особенно часто. Под Гибельным Глазом лежит Место-Где-Всё-Не-Так-Как-Кажется. Раньше те, кто отваживался ходить туда, видели удивительные вещи. Но с восходом Гибельного Глаза, хенмины, забредавшие в заколдованный лес, стали исчезать бесследно. Говорят, некоторых потом замечали по ночам возле Домов, а утром находили следы и ямки, словно они начинали рыть норы, чтобы попасть в Дом, но доходили до Охранительных Корней и бросали.

Сначала я вообразила, что Гибельным Глазом хенмины зовут свою единственную луну, и не придала значения очевидным несоответствиям. Естественный спутник должен был всходить над Тиаранн за миллионы лет до того, как первый хенмин открыл глаза и сказал "мама". Силла не пришпилена на одном месте, она движется по небосклону, совершенно как наша земная луна. Да и туземка с возмущением отвергла мою непродуманную догадку. По поверьям маленького народа, ночное светило, одарившее Полную Луну именем, несёт в мир добро и мудрость, а Гибельный Глаз есть беспримесное и беспощадное зло.

Мохнатая ручка взлетела в воздух, крохотные пальчики сложились в хитроумную комбинацию - знак, отводящий убийственный взор Гибельного Глаза.

Там, куда она указывала, над линией горизонта, затянутой тёмной шерстью далёкого леса, были только небо и облака. Никаких противоестественных образований. Возможно ли, что маленькие копатели видят нечто, чего не видим мы и не воспринимают умные приборы "Икара"?

Давным-давно, когда хенмины ещё не жили в Домах, на землю обрушились великие бедствия, унесшие с собой последних из Древних. Оставшись без защиты, маленький и слабый народ был обречён. Уцелели лишь те, кто нашёл себе пристанище под сенью подземных деревьев. С тех пор копатели хоронятся в норах, пестуя свои Деревья и направляя рост их корней, овивающих ходы, камеры, залы и галереи.

Чем старше Дерево, тем больше Дом, тем слышнее его голос на ежегодном Сходе Долгого Дня. Иногда на Сходе принимают решение об основании нового Дома. Для этого нужно отыскать большую подземную полость, - таких много вблизи Старых Камней, - собрать питательную жижу, посадить отросток Дерева и много сезонов ухаживать за ним. Строители роют туннели, а у входов Садовники проращивают наружу корни, которые не пустят в Дом Холод. Ребёнок станет взрослым, а взрослый стариком, пока в новом жилище наконец можно будет обосноваться. На выселки уходит молодёжь из Домов, которые дали питательную жижу для Дерева, а Старейшиной избирают представителя Дома, выделившего отросток.

Хранители Деревьев умеют разговаривать друг с другом на расстоянии. Дар Внутреннего Голоса копатели осознали и развили с тех пор, как поселились в Подземных Домах. Но зачатки телепатии, точнее эмпатии, существовали у них и раньше, когда они жили под присмотром Древних среди Камней и Мёртвых Деревьев. Они всегда чувствовали, кто из Древних любит их, а кто может навредить.

Древние ходили по воде, как посуху, а по небу, как по земле, они заклинали ветры и заставляли солнце и звёзды служить себе. Но однажды силы, которыми они владели, обернулись против них. И хенмины оказались предоставлены сами себе. Многие погибли потому, что не умели добывать пропитание и не могли противостоять гневу взбунтовавшейся земли.

Полная Луна поведала мне с полдюжины преданий о великих деяниях Древних и героев-копателей на заре времён. Память отказывалась впитывать новую информацию. Оставалось полагаться на ментокорд.

Дождавшись, когда Полная Луна закончит очередную легенду, я поблагодарила её и отправила восвояси. Прежде чем уйти, она взяла с меня обещание избавить хенминов от Холода. Маленькая храбрая дикарка. Слишком простодушная, чтобы усомниться намерениях Тех-Кто-Подобен-Древним...

Глядя, как ловко она протискивается в лаз, я прислонилась головой к каменной стене.

- Великий космос... Это называется эволюцией. Домашние животные Древних, мутировавшие до разумного вида под воздействием радиоактивных деревьев и чёрт знает каких ещё факторов. Стремительно прогрессирующие телепаты и интуитивные биоинженеры... Какое у них могло быть будущее...

- Могло? - переспросил Гайрек.

- Древние не учитывали их в своих планах. Не думаю, что они выживут.

- Что ж... Теперь мы можем убраться отсюда?

- Полагаю, да.

Если мои построения верны, скоро я буду знать, как поступить. Или воображение опять играет со мной злую шутку?

Я думала об этом, пока модуль нёс нас сквозь атмосферу. Переборка у моего плеча слабо вибрировала. Турбуленция. В прошлый раз её не было. С планетой творится неладное, и моё воображение не при чём.

Личный канал связи Гайрека был открыт. Я сказала:

"Эннел, пожалуйста, отложи отлёт. Хотя бы на пару часов".

"Чего ради?"

"Так надо".

Веки жгло сухим огнём. В голове кипел расплавленный чугун. Я знала, что должна найти верные слова, но на ум шла одна банальщина:

"Поверь, это как раз тот случай, когда я знаю, что делаю... Всё очень сложно, а я чертовски устала. Дай мне выспаться, и я объясню. Обещаю".

Может быть, там, за пологом реальности, кто-то опять взмахнёт волшебной палочкой, и Гайрек постановит, что для блага Карздона и всего Конкордата надо задержаться на Тиаранн ещё часиков на десять.

"И выспишься, и объяснишь, - согласился командор. Я поняла, что проиграла, раньше, чем он закончил: - До "Четвёртого неба" лететь неделю. Хватит времени на всё. Прости, Селена. Я долго шёл у тебя на поводу. Но теперь - довольно. Если планета уцелеет, вернёшься со следующей экспедицией и продолжишь свои поиски. Если нет - значит, не судьба".

Выбираяясь из модуля, я дважды споткнулась. По пути в раздевалку меня качало, но кроме Гайрека этого никто не видел. Я едва смогла поднять руки, чтобы стащить с головы шлем... Плотина самоконтроля рухнула, слёзы хлынули из глаз. Я закрыла руками лицо.

Гайрек взял меня за плечи, развернул к себе.

- Успокойся. Всё закончилось. Мы летим домой, - уговаривал он. - Давай, Селена. Я отведу тебя в каюту и пришлю Миаона. Он даст тебе успокоительного.

Он был добр ко мне, этот молодой карзд, скрывавший под жёсткой шкурой чувствительное сердце, способное на любовь к девушке из колонии и на сострадание к маньячке, которая едва не угробила его своими шизофреническими фантазиями...

Но больше я не могла сдерживать себя.

- Есть связь между снами и реальностью... Сейчас я дошла до момента, когда эта связь... должна реализоваться. Если мне не дадут действовать... это плохо кончится для меня... и может быть, для остальных... Я должна всё исправить, только я... Мне нельзя принимать седативы - это может нарушить сон. Решающий сон... До сих пор всё сходилось... Ради бесконечного космоса, Эннел, дай мне шанс... Я узнала многое, и я объясню тебе. У меня есть доказательства. Но сейчас я выдохлась...

Я знала, как это звучит. Клинический бред на фоне истерики. Переутомление. Нервный срыв. Белая горячка.

- Ладно, я понял, - Гайрек обнял меня и повёл, или скорее поволок по коридору, потому что я больше не чувствовала ног. - Тебе просто надо поспать. Сейчас я уложу тебя. Вот так. Видишь? Всё хорошо. Спи.

Я ощущала/ощущаю/буду ощущать себя больной и смертельно усталой и нуждалась/нуждаюсь/буду нуждаться хотя бы в кратковременном отдыхе... Я схватила его за руку.

- Задержи отлёт. Всего на пару часов.

- Хорошо, - легко согласился он. - Спи. Когда проснешься, мы всё ещё будем здесь.

Он вышел, а я без сил растянулась на жёсткой койке. Я знала, что он солгал мне. Но это уже не имело значения. Слёзы высохли сами собой. Глаза закрылись.

Мне предстояло увидеть Сон.

Как сильно, как нестерпимо притяжение этого последнего, решающего сна... Одержимость не оставляет места для объяснений и доводов разума. Давление принудительного выбора - убить, уничтожить, разрушить. Те или эти... Разве я выбираю? Ведь это только сон... Где найти подтверждение?

Не понимаю...

Это всё ещё сон? Уже сон? Будет сном? Когда же я проснусь?

* * *

Полог опустился за спиной. Тиаранн остановилась и прислушалась.

Тишина.

Круглый зал под сводом-куполом был пуст, только в центре высился помост, на помосте - угловатая глыба, затянутая покрывалом. Тускло горел огонь в шандалах, из отверстия в потолке струился лунный ручеёк, бросая отсветы на шелковистую ткань. У стен трепетали тени.

Тиаранн приподняла юбку и выхватила прикреплённый под коленом миниатюрный цепник. Действовать надо без промедления - ведь Фалаору довольно мига, чтобы её остановить.

Она подойдёт к Зеркалу, сдёрнет покров и ударит. Она не станет смотреть, чтобы не преумножать зло, вызванное из недр Зеркала её братом.

Заслышав шорох, Тиаранн резко выпрямилась.

- Я ждал тебя, царевна.

Властелин Эрминаса стоял перед ней, заслоняя собою Зеркало. За его спиной высилась могучая тень. Роскошные праздничные одежды исчезли. Фалаор был в тёмной тунике с брошкой-змеёй у горла - как при их первой встрече.

Паника поднялась в Тиаранн, но здравый смысл не изменил ей. Глупо было надеяться, что хоть на миг Зеркало оставят без охраны, но она видела, как легко эрминасские маги творят иллюзии, и не попадётся на эту уловку. Угрожающе раскручивая цепник, Тиаранн шагнула вперёд.

- Тебя не существует, - сказала она тихо, но твёрдо. - Ты не можешь быть одновременно в двух местах.

- А это и ни к чему, - раздалось позади неё.

Царевна молниеносно развернулась, замахнувшись цепником. Ещё один Фалаор - только что с церемонии!.. Но блистающая мантия истаяла на глазах, а сам вошедший вырос и раздался в плечах, черты его лица изменились, волосы потемнели. Никерон сделал шаг вперёд и вывернул цепник из безвольной руки потрясённой царевны. Взгляд его был полон жалости и грусти.

- Нет. Верни ей оружие, - приказали из-за спины.

Никерон повиновался.

Тиаранн вцепилась в ручку цепника, словно это была последняя твердь мира, низвергающегося в преисподнюю.

И тяжесть оружия вернула ей присутствие духа. Один рывок, когда они уже не ждут... С поникшей головой, вяло и очень медленно, с видом полностью сломленного человека, она повернулась лицом к Фалаору - настоящему Фалаору, который по-прежнему преграждал подступы к Зеркалу. Мимо него не проскочить.

- Теперь я понимаю, - сказал белоголовый владыка без всякого выражения. - Тебе назначено решить судьбу Эрминаса.

- Я не желала Эрминасу зла, я хотела лишь уберечь то, что ещё осталось от Тюэрлиона, - не поднимая глаз, пролепетала Тиаранн.

- Знаю. Но нельзя сохранить, не уничтожив. Если Зеркало померкнет, у Эрминаса не станет будущего.

Закрой свой слух, дочь гордого народа! Не задумывайся, не верь, не позволяй ему смутить себя. Но пока Фалаор не отойдёт хотя бы на полшага... Тиаранн вскинула голову.

- Как это может быть?

- Мудрая Силла хранит Междугорье от ветров времени, но лишь до тех пор, пока ей отвечает Зеркало. Мир давно переменился, им правят другие законы, и дети его видят перед собой иные дали. Их воля прислала тебя, чтобы решить участь Эрминаса.

С этими словами Властелин отступил в сторону, открывая дорогу разрушению. Никерон встал рядом с ним.

Жемчужный покров мягко переливался в лунном свете, под ним изломанной гранью топорщился верхний край Зеркала.

Тиаранн перевела взгляд с Фалаора на Повелителя Теней.

- Почему?..

- Те, что пришли с тобой, знают ответ.

- Нет... Нет!

С этим криком что-то чужое шевельнулось в Тиаранн, забилось пойманной птицей - и утихло, затаилось, ожидая случая, чтобы явить себя в полную мощь.

- В твоей власти сберечь Эрминас, - сказал Никерон.

- Эрминас... А как же Тюэрлион? Ведь от него не останется даже тени! Бешеные волки разрывают тело льва, шакалы истекают слюной, готовясь глодать его кости!

Мужчины молчали. Тиаранн прикрыла глаза.

Вот оно, Зеркало, повинное во всех её бедах. Почему же она медлит?

В павшем на Храм безмолвии стало слышно пение, доносящееся из-за наглухо закрытого дверного полога. Люди Эрминаса молили Лунную Богиню послать их Властелину доброе видение, и лунные цветы освещали их лица, полные надежды. Цветы, которые никогда больше не распустятся. И среди них прекраснейший из всех... О, Туалин, нежная дева, ты создана для жизни и счастья!

- Я вам не верю, - сказал Тиаранн. - Вы жаждете сохранить свою святыню и потому рассказываете мне небылицы о конце света. Вы знаете, что я не смогу убить людей, собравшихся за этими стенами на празднике жизни!

- Что помешало бы мне остановить тебя? - спросил Властелин.

Тиаранн глубоко вздохнула.

- Ты не можешь равнодушно взирать, как гибнет твой народ. Ты должен защищать его, бороться! Неужели ты позволишь умереть Туалин, невесте, которую ты ни разу не держал в объятьях?

- Мы уйдём не сразу. Один человеческий век нам ещё отмерен.

- Ах вот как. Понимаю. Ты думаешь сделать козлом отпущения чужачку из-за гор? Но своим недеянием ты принял на себя всю вину - ужасную вину. А я только орудие истории! Ха-ха-ха! Нет, Властелин, мне довольно моей ноши - свою неси сам!

Тиаранн подступила к Зеркалу и занесла цепник. Покров на будущем мира таинственно мерцал, и невыносимое любопытство вдруг охватило её. Если она всё равно собирается расколоть Зеркало, то почему нельзя заглянуть в него - ненадолго, одним глазком? Рука её потянулась и скомкала прохладный скользкий шёлк.

Но прежде чем сорвать его, Тиаранн посмотрела в бледные напряжённые лица мужчин, следивших за каждым её движением. Они, могущественные, сейчас зависят от неё - разве это возможно?..

Вспомни сад, где ты ловила стрекоз за золотые крылья и, сдирая коленки, взбиралась на деревья, чтобы спрятаться от надоедливых нянек, вспомни царские пиры в большом сводчатом зале, где в свечном чаду причудливыми образами зависали слова старинных баллад, навевая мечты о славе, подвигах и всепобеждающей любви. Вспомни бешеные скачки по вольным степям и азарт охоты, вспомни солнечный луч, позолотивший оленьи рога, и стрелу, пущенную мимо... Вспомни всё это - твой мир - и защити его!

Тиаранн в сомнении опустила руку. Тюэрлион не скоро оправится от нанесённых ему ран. Но однажды выжженные степи зазеленеют, поля, селения и пастбища озарятся рассветом возрождения. Так смеет ли она омрачать ясный лик утра проклятием гибели целого мира? Она и без Зеркала знала... тени встанут за плечами детей, отравляя их дни зловещим шёпотом: "Вы живёте нашу жизнь", и чёрное клеймо чужого преступления - её преступления - ляжет на невинные сердца, притягивая несчастья.

"Чего ты ждёшь?" - воскликнул незримый демон, вором пробравшийся в её голову.

Тиаранн мучительно закусила губу. Стоило ли ей гордиться своей склонностью к раздумьям? Один удар, без колебаний и сомнений, и Тюэрлион будет спасён.

Спасён?

"Давай, сделай это! Разбей его!"

А можно ли взмахом цепника отменить запечатлённое будущее, которое уже начало сбываться? Можно ли разорвать цепь событий, если первые звенья уже выкованы? В цепь эту, как в паутину, втянуты все и вся: и воин на крепостной стене, и кипящая смола, низвергаемая им на головы врагов, и молочница на рынке, и кринка, опрокинутая пробегающим мимо мальчишкой, и сучок на лесной тропе, о который споткнётся чья-то лошадь, и младенец в колыбели, и загулявший на радостях отец, и свеча, обронённая нетвёрдой рукой, и пожар в доме... Можно ли сказать: этого никогда не было? Можно ли сказать: этого никогда не будет? Время должно пройти положенный круг, отражённый в мутном зеркале глаз её брата.

- А если кто-то другой посмотрит в Зеркало, его отражение не изменит предначертанного? - спросила Тиаранн. И сама ответила: - Нет. Всё, что увижу я, произойдёт не здесь и не сейчас.

А в глаза Иорина я уже смотрела, прибавила она про себя. Пора чудес миновала.

- Будущее бесконечно, - молвил Властелин. - Как и прошлое.

- Но у бед Тюэрлиона нет ни прошлого, ни истока. Они пришли ниоткуда, - сердце царевны стало куском льда. - Это зло не имеет корней нигде, кроме увечного разума моего брата, а, значит, может быть устранено.

Тиаранн расправила смятый полог и сошла с возвышения.

- Вы отдали судьбу Эрминаса и Тюэрлиона в мои руки. Так знайте - я решила. Храни своё Зеркало, Властелин Теней, удвой, утрой у него стражу, чтобы никто и никогда не мог опорочить будущее. Если же это всё-таки случится, то убей его на месте. А сейчас, - отбросив цепник, Тиаранн повернулась к Никерону. - Сколько ещё будет спать моя тень?

- Недолго, - коротко ответил он.

- Так продли её сон.

- Это может повредить тебе.

- Неважно. Я еду в Серую Башню.

- Нет.

- Никерон! - одёрнул его Властелин. - Дай ей идти своим путём.

Повелитель Теней склонился перед своим господином. Не покоряясь его воле, а прося прощения за непослушание, как поняла Тиаранн мгновение спустя, когда Никерон сказал ей:

- Ты не поднимешь руки на брата.

Фалаор предостерегающе нахмурился, но передумал и кивнул, соглашаясь.

- Ему я окажу добрую услугу, - ни на кого не гладя, произнесла Тиаранн. - И если всё получится, в Тюэрлионе найдётся тот, кто проживёт жизнь Иорина за него. И за меня. А иначе мир уничтожит самоё себя, ибо разлад настоящего с прошлым зашёл слишком далеко.

"А в будущем зайдёт ещё дальше, если ты ничего не предпримешь, - вмешался демон и возвысил голос в лживом выкрике: - Это не демон, дура! Это ты. Я - это ты!"

- По ту сторону гор настоящее и прошлое неразрывны, - возразил Никерон. - Одно вытекает из другого.

- Но ведь твой Властелин не посылал наместника-вурдалака, чтобы отвоевать Пригорье?!

- Это сделал другой Властелин.

- Но он не существует!

- Для жителей того, другого, Тюэрлиона существует. И если они перейдут Чёрные Горы, то встретятся с ним.

- С тобой?! - Тиаранн уставилась на Фалаора пламенно-обвиняющим взглядом. Скрестив руки на груди, тот ответил:

- Нет. С моим двойником, который послал наместника.

- А ты?

- Я не буду присутствовать при этом. И даже не буду об этом знать.

- Но если мой народ перейдёт горы и явится сюда, в Эрминас...

- То внесёт противоречие в стройную и логичную картину мира, сложившуюся в этом измерении. Мы будем в нём лишними.

- Но как же так? Прошлое есть и у вас и у нас! Непрерывное прошлое...

- В этом и состоит парадокс существования Эрминаса - грустно улыбнулся Никерон. - Вот почему мы разорвали связи с другими народами и замкнулись в себе.

- Вы можете влиять на события во внешнем мире... - Тиаранн покосилась на Зеркало.

- Но не принадлежим ему, - закончил за неё Никерон. - И поэтому я говорю тебе: оставь всё, как есть.

- И поэтому я должна изменить то, что ещё можно изменить! - со слезами в голосе воскликнула Тиаранн.

- Как же ты переживёшь это?

- Никак. У меня нет права это пережить.

- Хорошо, - Никерон опустил взор. - Если твоему брату суждено умереть, то от моей руки.

Царевна горестно усмехнулась:

- Ты не смог рассеять мрак моих мыслей, но в этом нет твоей вины - я проклята от рождения. Ты не должен брать на себя моё бремя.

В следующий миг Тиаранн вскрикнула и упала на колени, задыхаясь от невыносимой тяжести.

- Ты видишь, как легко мне тебя удержать.

Тяжесть ослабела, царевна с трудом поднялась на ноги.

- Ты не спасёшь моей души, так почему хочешь пожертвовать своей?

Никерон промолчал, не отводя от неё потемневшего взора.

Краем глаза Тиаранн поймала лунный блик на жемчужном покрывале. Ещё не поздно. Она сделала шаг к лежащему на полу цепнику.

"Разбей!"

- Потому что он любит тебя, - сказал Фалаор и вздохнул.

Само упоминание о любви здесь и сейчас казалось абсурдным.

- Меня? - Тиаранн повела ошеломлённым взглядом. - За что?

Это прозвучало глупо, но никто не засмеялся. Тогда Тиаранн подошла к Никерону и, поднявшись на цыпочки, заглянула в его обречённо печальные глаза.

- Это правда?

- Да.

Она отшатнулась в смятении и испуге. Лунный свет стекал по её распущенным волосам, вспыхивал в самоцветах украшений, дарованных ей эрминасским владыкой.

Тысячи вопросов вертелись на её языке, но задать все разом было невозможно, а каждый в отдельности представлялся слишком ничтожным, и Тиаранн молчала. Решимость совершить то, что длжно, не считаясь с последствиями, дававшая ей силу, растаяла, как мираж в песках. Жизнь пойдёт своим чередом навстречу ледяному беззвёздному мраку. Выбирать, кто канет в него первым, превыше её сил.

- Я потеряла Тюэрлион, - сказала она отрешённо.

- Прошлое непоправимо, настоящее неизбежно. Но завтра мир изменится до неузнаваемости. Жизнь полна неожиданностей, - отозвался Властелин.

Тиаранн понурила голову.

- Ты победил.

- Тогда сделай то, что тебе суждено, - он повернулся и кивком указал на помост. - Скоро Луна уйдёт.

- Я не стану разбивать твоё Зеркало.

- Не станешь. Да и не сможешь.

Цепник на полу заструился серым дымком и впитался в гранит.

- Ты предоставил мне решать судьбу Эрминаса.

- Решать, но не вершить. Я видел в будущем твоё лицо, царевна. Тебе предстоит заглянуть в Зеркало.

Тиаранн вспомнила безумные глаза Иорина и вздрогнула, а потом усмехнулась, дивясь, что сохранила ещё умение бояться.

- Я устала от словесных игр и туманных намёков. Скажи наконец, чего ты хочешь от меня? - она обращалась только к Фалаору, не смея даже смотреть на Никерона, стараясь забыть его печальный, безнадёжный взгляд и почти оскорбительное молчание.

- Посмотри в Зеркало.

- Хорошо, - вымученно согласилась Тиаранн. - Но обещай исполнить мою просьбу.

- Обещаю.

Боковым зрением она заметила, как дрогнули плечи Никерона.

- Если меня, как Иорина, охватит безумие, ты умертвишь меня, сталью или колдовством - всё равно.

Властелин кивнул. Тиаранн повернулась так, чтобы случайно не встретиться глазами с Повелителем Теней, взошла на низкую ступень и рванула покров с Зеркала.

Ночь поглотила царевну. Ночь, кристально-твёрдая, отполированная до блеска водной глади, под которой стыли глубины без дна и предела. Тиаранн всмотрелась, и блеск исчез, во мраке проступили колкие блёстки - звёзды, меж них плыла бледная слепая луна.

Дочь Дрианга стояла на широких растрескавшихся ступенях, ветер мёл пыль по голым камням, уныло завывая в щербатых ртах обрушенных зданий. Стены мёртвого города бесшумно осыпались. Проходили эпохи, не рассеивая ночи. Руины заносило песком. А в небе росла серебряная звезда, приближаясь к лунному диску. Вдруг его кромка озарилась голубоватым светом, и в следующий миг на месте луны расцвёл ослепительный цветок, брызнув жгучей пыльцой в доверчиво распахнутые глаза царевны. Она закричала, прикрыв ладонями лицо в тщетной попытке защититься от выедающего мозг пламени.

- Тиаранн! Очнись, всё прошло!

Мир окутался огненно-белым сиянием и стал пустыней, в которой был лишь голос, зовущий её по имени, и чьи-то руки на плечах...

- Где я? - пробормотала она.

- В Эрминасе, в Храме Зеркала, - отозвался другой голос.

Тиаранн вздохнула. Всё чужое, что гнездилось в её душе, вышло с криком по ту сторону Зеркала.

- Эрминасу суждено погибнуть. Боги умерли, - сказала она, хотя каким-то образом знала, что увиденное случится через многие-многие века. Потом призналась с дрожью: - Я ослепла.

- Это пройдёт, - сказал Никерон.

Тиаранн сомкнула веки. Ей хотелось темноты, но огонь грядущей катастрофы не гас.

- Теперь ступайте, - распорядился Фалаор. - Я должен смотреть в Зеркало, народ ждёт пророчеств.

И прибавил:

- Ты свободна, Тиаранн из Тюэрлиона.

- Я укрою нас тенями, - шепнул Никерон.

Трава мягко стелилась под ноги, воздух пах смолой, вереском и дымом, тихое пение осталось далеко в стороне. Ещё стояла глубокая ночь, но вокруг Тиаранн полыхало негасимое пламя. Она отбросила свесившиеся на лицо пряди, ощутив на пальцах песок из будущего...

- Я поседела?

Замешательство Никерона коснулось её слуха, как шорох или вздох, и она обратила к нему незрячий взор. Повелитель Теней провёл рукой по её голове, бережно распутывая волосы, взлохмаченные не родившимся ещё ветром, и еле слышно выдохнул:

- Да.

В этом слове отозвалось эхо другого, того, что прозвучало и осталось ждать, когда его услышат. Теперь она услышала. Только для этого ей понадобилось пройти через столетия и потерять последнее, что у неё оставалось.

Вот рядом с ней человек, который любит её. Такой, какая она есть, седой и слепой, с дьявольской тенью у ног, с душой, полной зла, погубившего целый мир. Он любит её - и эта загадка никогда не разъяснится ей.

Царевна протянула ищущую руку, коснулась лица Никерона. Он задержал её ладонь и прижал к губам.

- Ты не сможешь всё время жить со мной в Башне, - сказала Тиаранн.

- Но тебе не надо больше спасаться в Башне. Разве ты не замечаешь?

- Моя тень?..

- Она распрямилась.

- Ты сделал это нарочно. Мне нет прощения. Я убила Эрминас. И Тюэрлион.

- Нет. Ты должна чувствовать.

- Так значит... - Тиаранн помешкала. - Я, наверное, всегда знала это. Где-то есть другой, счастливый Тюэрлион, не изведавший нашествия варваров. И Эрминас, над которым вечно будет светить добрая луна.

- Всё имеет конец. Ты отдалила неизбежное, насколько возможно.

- Я чувствую... но не могу понять.

- Кто-то другой, не здесь и не сейчас, однажды поймёт.

Она утомлённо склонила голову на плечо Никерону. Где-то за световой завесой падали и воздвигались миры, но кольцо его рук оберегало царевну так же надёжно, как Сторожевые Утёсы - призрачное Королевство Теней.

- Так больно смотреть в горнило времени. Ты можешь дать мне тьму?

Повелитель Теней нежно поцеловал её трепещущие веки. Пламя померкло под бархатистой завесой мрака. И только добрая луна снисходительно взирала на них со светлеющих небес.

Глава 15. Разбить зеркало

Добрая луна?

Какой слащавый, мелодраматичный финал!

Какое страшное пророчество...

Разрушение произойдёт в далёком будущем, когда не останется ничего, что стоило бы хранить, в другом измерении, где нет теней - только мрак и свет, без полутонов и переходов. Кто сказал, что это будущее не настало? Кто сказал, что это измерение не воплотилось в нашем?

Планета вовсе не собиралась взрываться. Ворота убежища готовились раствориться, чтобы дать свободу тем, кто ждал этого дня под личиной прежних хозяев Евы-Тиаранн - преттов, истосковавшихся по родному солнцу. Они не брали в расчёт маленьких подземных зверят, к которым теперь, привлечённые светом разума, тянулись через слабеющий барьер бесплотные щупальца жаждущих, походя отнимая жизни, но не в силах - пока - получить то, чего они так страстно желали.

Копателям предстоит погибнуть первыми. Вся вселенная станет пастбищем гнусных упырей, и кеги придут, чтобы сесть на их плечах райскими птицами, и никакой флот, никакое оружие не остановит захватчиков, а мы станем для них кормом и утехой.

Я ничего не могу сделать. Бессмысленно кричать и плакать, умоляя Гайрека ударить всей огневой мощью бота по Силле, потому что именно там, пережив вечность, дышит гигантская машина, намеренная выпустить потроха мирозданию... Мне не поверят. Карзд покачает головой, мягко обнимет меня железными лапищами и будет держать до тех пор, пока не подействует сделанная доктором Миаоном инъекция успокоительного... Что же тогда - просто сидеть и ждать конца? Я сползла с койки, накинула куртку и поплелась в операторскую, цепляясь за стены, потому что пол под ногами качался и плясал, будто пьяный матрос.

Они все были здесь: Гайрек напряжённо подался вперёд, стиснув подлокотники командирского кресла, справа пилот Лингин, слева Тирна Зейзо. Закимбен и доктор Миаон мялись с ноги на ногу за их спинами. На голографическом экране висел масляный блин - луна, ниже пологой дугой изгибался бок планеты. Виднелись полярные шапки, синий океан...

С того момента, как моя голова коснулась подушки, прошло всего три четверти часа. "Икар" не смог покинуть систему из-за сбоев в навигационных программах, вызванных, должно быть, нарастающей яростью невидимого для приборов излучения. Тирна помогала Лингину обойти повреждённые алгоритмы и перевести бот на ручное управление.

Над приборной доской клубилось бледное облачко, но никто не обращал на него внимания. Или это у меня плывёт в глазах? Три четверти часа, чтобы прожить главный день своей жизни, чтобы решить судьбу миров, заглянув через бездну времени и пространства в будущее, которому не суждено осуществиться... Чудо, что я вообще различаю, где верх, где низ.

Я прочистила горло, заставила себя отлепиться от стены и пройти пару шагов до кресел экипажа без опоры.

- Это луна.

Миаон и Закимбен обернулись. Гайрек бросил через плечо:

- Что - луна?

- Можно помешать открытию порталов, если уничтожить лунную энергоустановку.

- Не мелите чепухи, - Тирна не удостоила меня взглядом. Длинные чёрные пальцы летали над приборной панелью.

- Что вы предлагаете? - Гайрек обращался к Зейзо, но я постаралась опередить её:

- Надо разрушить установку. Расстрелять. Иначе мы все погибнем.

- Доктор, - окликнула Миаона Тирна, - разве вашей пациентке не следует находиться в лазарете?

- Там нет мест, - ответил даарн, нервно мявший пальцами край расстёгнутого жакета. - И если существует вероятность...

- Есть контроль над импульсными плазменным двигателями! - подал голос Лингин.

- Отлично, - сказал Гайрек. - Убираемся отсюда.

Я выпалила скороговоркой:

- Если вы взорвёте луну, часть оборудования, размещённого на Еве, останется в целости. Если нет, вы потеряете и луну и планету.

Бросив сотрясать воздух, я напрямую, по ментоканалу, выплеснула на них вал информации, полученной от преттов. Множество изолированных миров-копий связано с миром-оригиналом тоненькими ниточками порталов, которые должны самопроизвольно открыться, когда угроза, заставившая жителей Евы-Тиаранн спрятаться в искусственном континууме, минует или когда энтропия внутри миров-копий достигнет критической стадии. Претты умудрились забрать с собой города, предприятия, дороги и машины, крохотные островки живой природы, и как только порталы распахнутся, всё это встанет на прежние места, сметя с лика планеты новые ландшафты, сложившиеся за тысячелетия, а заодно норы копателей... И с преттами выйдет на волю зло по имени акилу, уберечь от которого предназначалось хитроумное убежище. Их надо остановить любой ценой, понимаете?

Ментосфера ответила тишиной. Гайрек и остальные - все они слушали меня, но ни один не отозвался. Твердолобые болваны!

Изображение на экране дрогнуло и поплыло вправо. "Икар" поворачивал.

- Что вы делаете? Надо уничтожить луну!

Через ментокорд я мышью скользнула в системы корабля, побежала по туннелям внутренних связей, выискивая доступ к управлению оружием и каждый раз натыкаясь на стену. А потом мощные челюсти сомкнулись на горле, меня вышвырнуло вон, и голос Гайрека в голове сказал: "Не валяй дурака".

Луна на экране, спины и затылки, огоньки приборов, - всё закачалось перед глазами. Простите, госпожа Дих-бо, вы поставили не на ту. Я никого не смогла спасти и сама кончу так же, как другие, - стану биомассой без чувств и мыслей, и в отличие от остальных я знаю, как это страшно. Но что я могу сделать? Что?! Броситься живым снарядом, пробив корпус корабля, пролететь пару тысяч километров и врезаться со всего разгона в изрытую кратерами твердь... Будь я даже из жксерта, мне не добраться до машины, скрытой в недрах Силлы и защищённой от любых посягательств.

Звёзды, почему я?..

Ты была внутри, ты держала в руках средство разрушения, и ты отступилась. Твоё подсознание предпочло счастливый конец, найдя во сне то, что тебе не дано в жизни. Смейся над сентиментальной дурочкой Тиаранн, смейся сколько хочешь, но признай, что ты завидуешь ей - если бы рядом с тобой был кто-то сильный, великодушный и понимающий, готовый взять на себя твою ношу...

Если бы с самого начала знать, в чём моя цель...

В следующую секунду я обнаружила, что стою, вытянув руку к уплывающей с экрана Силле, а с моих пальцев, ставших вдруг очень горячими, летят серебряные стрелы, и ни корпус корабля, ни ледяная ночь космоса для них не преграда.

Вестники жизни, посланцы возмездия, последний заслон на пути потусторонних хищников!

Я видела их не сенсорами катера, не камерами зондов, а особым внутренним зрением. Огненные воины неслись в пространстве прямиком к луне.

Но я ошиблась: они не были всемогущи и неуязвимы, как чудилось в начале.

Полёт истребительной команды замедлился, стрелы превратились в стайку испуганных светляков, жмущихся друг к другу. И всё же они двигались быстрее, чем катер уходил к границам системы и чем нарастал лучистый поток, посылаемый луной через крохотные неоднородности пространства-времени.

Главный экран по-прежнему показывал Силлу и Тиаранн, и стало заметно, что контур планеты дрожит и двоится. Мерещится?

- Смотрите! - испуганно вскрикнул Закимбен.

Нет, не мерещится.

- Лингин, живей, - подстегнул пилота Гайрек. - Зей, что с гиперприводом?

- Сейчас будет, - сквозь зубы процедила Тирна.

Светляки летели к цели и гасли один за одним, как свечи на ветру, осыпаясь серебристой золой, которая кометным шлейфом реяла за маленьким отрядом камикадзе.

Рой растянулся в редкую прерывистую линию. Самые сильные стремились вперёд, в надежде поразить цель раньше, чем безвоздушная среда и космический холод перемелют их в безжизненную труху... Пытаясь сократить путь, они исчезали и появлялись вновь, чуть дальше, чем были, но их прыжки сквозь ничто были слишком коротки.

Огоньки таяли, рассеиваясь в вечной ночи. Но одна крохотная капля, из самых последних, всё же достигла Силлы и прошила слежавшийся лунный грунт, как игла лист бумаги. За ней подоспела другая. Потом третья... Я не знала, довольно ли этого, но чувствовала, как юркие диверсанты ведут разрушительную работу в сложно устроенном нутре машины и как они побеждают. Вот реактор, черпающий энергию от самых основ мироздания, захлебнулся, вот заметались, захлёстывая друг друга, потоки смертоносного огня, вырвались на поверхность, рассекая окружающую черноту, хлысты света...

- Включите защиту! Скорее!

На этот раз Гайрек послушал меня.

Раздался взволнованный голос Зейзо:

- Командор, внутри спутника идёт термоядерная реакция!

Над космической ночью взметнулся призрачный кистень, и где-то в глубине моей души, в самом сердце обречённых миров отчаянно закричала царевна Тиаранн.

Бей! И пусть рушатся стены, погребая под собой тех, кто сам зовёт себя тенью теней. Бей! И пусть сгинет, не сложившись, счастье всей твоей непутёвой жизни. Бей, потому что на самом деле у тебя никогда не было выбора...

Я малодушно закрыла глаза, но не перестала видеть.

Шипастое било кистеня опустилось с гулким лязгом, целя в крошечный, не больше горошины, блик на тёмной глади. Зеркало треснуло, сеть ртутных изломов вычертилась среди звёзд. А потом гладь разлетелась на осколки, и я знала: когда всё успокоится, горошины-блика на месте уже не будет.

Взрыв, рассказали мне позже, был так силён, что ударная волна добежала до "Икара", и даже щиты не смогли погасить мощный толчок, от которого все в операторской попадали с ног. Установка в чреве спутника полностью разрушилась. Силла раскололась надвое, орбита её сместилась, и когда-нибудь, через миллионы лет, два каменных ломтя упадут на планету.

Пока же Тиаранн угрожал только метеоритный дождь из мелких осколков. Большая их часть сгорит в атмосфере, некоторые достигнут поверхности, но урон, который они нанесут, не сравнить с гибелью целого мира. Копателям больше не придётся жаться к спасительным и опасным руинам. Холод ушёл, порталы закрылись.

Перед моими внутренним взором метался рыча чёрный вихрь, похожий на пасть гигантского зверя, ударялся о невидимые барьеры и не находил выхода. Барабанные перепонки лопались от многоголосого вопля несчастных, навсегда запертых между бытием и небытием, наедине с иссушающей тоской и нестерпимым лютым голодом, который нечем было утолить, кроме их собственных жизней.

Мне сказали, я потеряла сознание как раз в тот момент, когда датчики зафиксировали взрыв внутри спутника. Доктор Миаон не отходил от меня всю неделю, но ничего не мог сделать: я металась в горячке и не переставая бредила на языке, который - немыслимое дело - бортовой компьютер так и не сумел распознать. Я кричала, словно меня пытали, и всё время звала какого-то Никерона.

В дне пути от станции лихорадка пошла на убыль, а когда бот швартовался у причальной рампы, сознание вернулось ко мне.

Перед глазами всё ещё стояли обугленные башни Эрминаса и чёрная пустошь на месте цветущей земли, но кошмар таял, как тает тень под лучами полуденного солнца, и через порог шлюза я переступила, опираясь на руку Миаона, но на собственных ногах.

Доктор Мартов лично осмотрел меня и не пускал в палату Дерета, сколько мог, то есть минут пять.

- Вы знали, что луна взорвётся, - заявил карзд, сев у моей постели. - И, уверен, вы скажете мне, почему она взорвалась.

- Скажу, - отвечала я. - Но вам это не понравится...

- Не испытывайте моё терпение, Фенгари.

- Хорошо. Это я её взорвала. Взмахом руки. Не расстраивайтесь, премьер-администратор. На Еве много всякой всячины. И это всё ваше. Если немодийцы не наложат лапу...

Мартов ждал за дверью и скорее всего даже не имел возможности подслушивать. Я думала, Дерет ударит меня, но он только яростно сверкнул глазами, рывком поднялся и вышел. Наверное, понял, что на этот раз тактика кнута не сработает.

В тот же день Ту забрал меня в пыточную. Он держался с преувеличенной официальностью и перебирал мою память так бережно, словно она сделана из тонких листков хрусталя или из крыльев бабочек. Приятного в этой процедуре было мало, но по сравнению с чёрными щупальцами голодного монстра, который пытался высосать, выгрызть с корнем всё, что делало меня мной, деликатное вторжение идона казалось просто маленьким неудобством.

Не знаю, что он выудил из мешанины множественных "я", которые таились в моём сознании. Я всё ещё была Тиаранн, Никероном, Туалин, Себейком, Даиной и другими, во мне звучали голоса преттов, горели башни Эрминаса и болезненными спазмами отдавалось эхо давних психотронных атак, мелькали обрывки ментограмм, картинок из ин-акте и виртуальных симуляций.

Меня не испугал даже мягкий обволакивающий гипноз Нэй Ктлин Он, которая явилась в пыточную сразу после ментоскопирования, чтобы успокоить и умиротворить.

Позже заглянула Тэни с гладким откормленным дихтином на руках, обещая отдать его мне, как только я оправлюсь. Я гладила бурую лоснящуюся шёрстку, любовалась умильной мордочкой и думала, каково придётся изнеженному зверьку четыре месяца в грузовом отсеке, в тесной клетке с автоматическими системами кормёжки и уборки.

Приходил Бар, горестно вздыхал, держа меня за руку, сурово хмурил брови, грозя мерзавцу Дерету неприятностями, абстрактными, но очень большими, и всё сулился связать меня с отличным специалистом на Эскобаре. Кажется, он уверился, что я окончательно слетела с катушек. И когда я сказала, что мой разум давно уже не был таким ясным, как сейчас, советник Консорциума посмотрел на меня с жалостью.

Мне было всё равно. Я чувствовала себя свободной. Сны прекратились. Долг, который возложили на меня против моей воли, исполнен - к добру или к худу. Оставят меня на станции, отправят на Землю или на Эскобар - всё ладно. Приключения закончились, а рутину, даже если это будут рутинные допросы под ментоскопом, я как-нибудь выдержу.

Мир без чудищ с Тиаранн везде хорош.

* * *

Себейк попытался сместиться так, чтобы солнце не било в глаза, но противник махнул здоровенной дубиной, утыканной гвоздями, - и зинн еле успел отскочить. Каблуки со скрежетом вонзились в песок, устилающий турнирное поле. Себейк прищурился на золотисто-белое пятно в небе, не видя ещё, но предчувствуя, что сейчас из этого пятна высунется, метя ему в голову, утолщённый конец палицы.

Удар он отбил, но блок получился жёстким. Рыцарь-бейри вложил в выпад столько мощи, что в лицо Себейку брызнула мелкая щепа, а по правой руке разлилось онемение. Зинн перешёл в нападение, его дубинки со свистом плясали в воздухе, но противник ловко прикрывался щитом, утробно гоготал всякий раз, когда Себейку удавалось задеть его, и отпускал грубые шутки о мужской немощи зиннов, которые в бою не страшнее бабы со скалкой.

Турнирное поле было расчерчено на шесть квадратов. Схватки шли в только двух. Остальные претенденты либо завоевали уже свою награду - титул воинов и железных воинов, либо валялись во рву, вырытом в ста локтях от поля. По обычаю, ров не засыпали до конца турнира, и ветер то и дело доносил до трибун вонь начавших разлагаться трупов.

Их было тридцать шесть - безродных новичков, являвшихся попытать воинской удачи. От сохи, из леса, от столярного верстака, из забоя, из купеческих палаток, от мельничных жерновов, из-за трактирной стойки. Они приходили, вооружённые палками, шестами, каменными топорами, обсидиановыми ножами и копьями. Даже у воинов, жаждущих повысить свой статус, не было при себе железного оружия.

Глядя на них, Себейк не посмел достать вибронож. Пьяный дурень Гиларэ купился на байку о суровом обаянии ссыльного зинна, но в Синелесье собрались два десятка рыцарей с семьями, воинами и доверенными слугами. Как поступят они с обладателем оружия, принесённого с той стороны небес, из другой, недосягаемой для них жизни? Он не мог рисковать ни головой, ни снятием с турнира. Он станет рыцарем, и его победа не должна вызывать сомнений.

В боях первого круга Себейк не получил ни единого синяка и не прибег ни к одной из своих тайных уловок. Против желторотых юнцов он выходил с голыми руками, схватку проводил скоро и уверенно, не желая тратить силы на притворство. Второй круг потребовал большей сосредоточенности. К удачливым новичкам, которым показалось мало простой воинской наколки, присоединились закалённые бойцы, истые забияки. Они прошли отборочный турнир в разных землях, набрались опыта под командой своих рыцарей и были полны решимости любой ценой стяжать право на железные мечи. Себейк ломал руки и хребты, если надо, пускал в ход отобранные у противника дубину или нож, и арбитры начали поглядывать на невесть откуда взявшегося выскочку с уважением, глашатаи, объявляя очередной бой, уже величали его непобедимым, зрители делали на зинна ставки и с каждым туром громче скандировали его имя.

Он надеялся, что победитель вправе забрать оружие и доспехи поверженного соперника, как диктовал обычай Фебрайи, о котором говорила Даина, но в Синелесье не было такого заведения. На торжке, развёрнутом при турнирном поле, продажа оружия запрещалась. Каждый дрался тем, что принес с собой.

В третьем круге в борьбу вступили железные воины, и Себейку пришлось несладко. Он владел всеми основными системами рукопашного боя, известными в Альянсе, неплохо фехтовал, мог сразиться на виброножах, что требовало виртуозно отточенной техники и предельной концентрации внимания. Но для умелого обращения с грубыми средствами защиты и нападения, которыми пользовались местные варвары, нужны были совсем другие навыки. К тому же воины Тюрьмы отличались дьявольской силой и выносливостью. Только свойство бронеткани мгновенно твердеть при возникновении физического давления определённой силы и интенсивности позволило Себейку уберечь кости в целости.

Дубина, которую он наскоро выстрогал себе перед турниром, приказала долго жить уже во второй сшибке. Встретившись с обтянутым кожей дощатым щитом, толстая палка в его руке треснула и раскололась надвое, до мяса разодрав ладонь. Отлетевший обломок вскользь чиркнул по шее. Он замешкался, отвлёкся, и лишь в последний момент увидел у самого лица серпообразное лезвие топора, которым дрался противник. Оставалось лишь упасть навзничь, приняв вес тела на ладони и предплечья в приёме, который, по правде сказать, не всегда ему давался, но в случае удачи мог сокрушить нападавшего. Оттолкнувшись от земли, Себейк швырнул себя вперёд и вверх, и крепкие подошвы его сапог хрустко ударили по летящей навстречу руке с топором, по кулаку и запястью воина-элвирьянина...

Особенно много хлопот доставил поединок на буглианах. Раньше Себейку никогда не доводилось сражаться верхом, и от первого же удара он вылетел из седла, но сумел вскочить на ноги раньше, чем соперник-унг развернул своего зверя. Не мешкая зинн бросился вперёд, уклонился от свистнувшей в воздухе дубины и ткнул кулаком в мохнатый бок. Зрители, как один, взвились с мест и завопили, когда длинное могучее тело, конвульсивно дёргаясь, завалилось на бок, подмяв седока. Себейк победоносно поднял руку - левую, а правую сжал в кулак, потому что среди космических отщепенцев мог найтись умник, способный приметить кольцо на его безымянном пальце.

Многие уговаривали Себейка остановиться. Дважды подходили командиры отрядов, зазывая его под знамёна своих сеньоров, сулили щедрую плату. "Заработаешь на железное оружие, крепкие доспехи, - сказал один из них, немолодой уже коблигсианин с отрубленным ухом и шрамом в половину лысой башки, - а через год-другой, коли так неймётся, попробуешь пробиться в рыцари. Ты хорош, но против меча и лат у тебя нет шансов. Жаль будет потерять доброго воина..."

Себейк изладил себе пару новых дубинок, купил у выбывшего из турнира крестьянина шест, показавшийся вполне крепким, и подал заявку на состязание за рыцарский титул. Сперва он вздохнул с облегчением, когда жребий выбрал ему в противники бейри. Но увидев здоровенного, как вставший на задние лапы буглианин, и быстрого, словно ртуть, рыцаря в чешуйчатом доспехе, он понял, что бой предстоит нешуточный, а, может быть, смертельно опасный.

Бейри не пожелал марать о худородного меч, взял булаву - вещь страшную в руках мастера - и без промедления пустил её в дело.

Шест длиной в три локтя, за который Себейк отсыпал ушлому парню горсть медяков, стервятник перебил первым же ударом, и зинну пришлось приспосабливаться. Он не знал, что случится, если маковка булавы, ощетиненная железными шипами, со всей мочи врежется в одну из его палок, и старался отводить удары поединщика, подставляя своё последнее оружие под рукоять.

Бейри скоро смекнул, чего боится претендент, сделал обманный замах, вильнул запястьем, и утыканная остриями головка булавы величиной с пару мужских кулаков встретилась с дубинкой Себейка. Дубинка брызнула мелкой щепой, но выдержала, а кости левой руки и плеча больно заныли. Зинн бросился в контратаку, яростно молотя обеими палками и метя в слабо защищённые места - по ногам, в пах, в шею, которую бейри не удосужился оберечь.

На голове рыцаря сидел крепкий шлем, плечи закрывали соединённые шнуровкой пластины, предплечья - железные наручи, кисти рук - кожаные рукавицы в частых заклёпках. Себейк пробовал бить по локтевым сгибам - и только зря потратил силы. На Тюрьме даже рыцари не могли позволить себе прятать тело под сплошной бронёй, однако это слабое утешение, если у тебя в руках ничего, кроме двух деревянных дубин. Многие удары Себейка достигали цели, но стервятник только щерил в ухмылке кривой рот.

Сохранять концентрацию становилось всё труднее. Трибуны ревели, зрители подбадривали бойцов выкриками - зинн ничего не слышал. Он не мог отделаться от ощущения, что за его спиной жмётся, робея, незримый наблюдатель, дышит в ухо, пугливо ахает всякий раз, когда вражеская палица взлетает над головой, и инстинкты труса в чужаке молят, скользким шепотком пробираясь в мозг: хватит, довольно, отступись, беги...

Следовало кончать затянувшийся фарс, пока он не выдохся окончательно, а для этого надо было сойтись в рукопашную. Выбрав момент, Себейк ткнул левой палкой в глаз бейри, поднырнул под взметнувшуюся булаву. Стремительный круговой блок - и рука противника поймана в мощный захват, который в идеале должен был привести к перелому запястья.

Палицу - долой, в пыль! Теперь только чиркнуть кольцом по коже, но так, чтобы это выглядело естественно. Если бы не защитные рукавицы и не гранитная мощь налитых мышц...

Обезоруженный рыцарь не растерялся, двинул щитом, метя Себейку в голову. Зинн успел рвануть противника на себя и вскинул руку, прикрываясь от сокрушительного удара.

Оба оказались на земле, и Себейк опять недооценил врага. Он рассчитывал вывернуться ещё в падении и тотчас оседлать шмякнувшегося ничком бейри. Не вышло. Рыцарь всем весом впечатал его в твердь турнирного поля, бухнул в грудь щитом - чуть дух не вышиб.

Сознание потухло всего на мгновение, потом из сумеречной пелены, заволокшей зрение, вылетел кулак в клёпаной коже, метя прямо в лоб.

Рука с кольцом была свободна, но Себейк знал, что не успеет...

* * *

На этом ментограмма, последняя в папке "Тюрьма", обрывалась. На следующий день Тхонг улетел на Тарк. Если у снов об агенте икшас Себейке и было продолжение, профессор досматривал его вдалеке от "Четвёртого неба".

Но, может быть, тот, кто ведал его грёзами, решил проявить сострадание к старому человеку? Именно так поступали создатели общедоступных симуляций - останавливали действие за мгновение до смерти персонажа, чтобы не травмировать психику зрителей, которым передавались фантомные ощущения.

Скорее всего, самонадеянный и не слишком предусмотрительный зинн нашёл конец на турнирном поле. Но какой смысл в этой истории? Не отказывайся от преимуществ, которые у тебя есть, ради пустой бравады. Или: не выходи на смертный бой из холодного расчёта. Честно говоря, у меня не было ни сил, ни охоты разгадывать шарады, предназначенные Тхонгу. Я только-только развязалась с собственной головоломкой. Хватит уже...

Глава 16. Бал Золушки

Таких платьев у меня не было никогда. До пола, с расклешённым от колен подолом, из благородного электрина, который переливался волнами насыщенного индиго. Поверх лифа - фахтезианское кружево, тончайший ажур серебристо-голубого тона. Обнажённые плечи, спереди треугольный вырез, глубокий, но целомудренно узкий, сзади - дерзкое декольте до самой поясницы.

Платье принёс утром робот-доставщик. Ни карточки, ни цифровой подписи. Только анонимное приглашение на торжественный вечер в честь пятилетия "Четвёртого неба". А я-то хотела прикинуться, что забыла.

Кое-как облачившись в непривычную обнову, я встала под сенсоры зеркала, и передо мной, медленно поворачиваясь, поплыла трёхмерная проекция - мадемуазель Селена Фенгари в вечернем туалете. Бурные аплодисменты и крики "браво".

Неверное, если добавить к платью подходящую причёску, макияж, элегантные туфли и гордую осанку, присущую тем, кто с рождения щеголяет в великосветских нарядах, я смогла бы увидеть королеву. Но чуда не произошло - на меня смотрела мокрая курица с мучнисто-бледным лицом и запавшими глазами, нисколько не похожая на салонную львицу, собирающуюся на очередной раут. И не было рядом феи, чтобы взмахом палочки превратить замарашку в королеву бала.

Платье наверняка прислал Джейд Бар. Но на ум почему-то шла многозначительная усмешка Дерета и лукавый прищур зеленоватых глаз. В последние дни грозный премьер-администратор был настроен миролюбиво, если не сказать приветливо. Даже обещал пустить меня на Тшоту... Неужто и правда опасался, что я, по совету Бара, кинусь жаловаться на произвол в дисциплинарную комиссию?

Я повесила платье на прилагавшийся к нему держатель и отправилась в ванную, где среди великого разнообразия приспособлений для омовения, расслабления и косметических процедур имелся парикмахерский автомат. Он мало на что был способен, но я нуждалась только в стрижке и простейшей укладке. Через полчаса я снова взглянула на себя в зеркало. В волосах появился блеск, непокорные вихры легли прядями, торчащими ровно настолько, насколько этого требовал стиль "городской воробушек". Я облачилась в широкие брюки, шёлковую блузу с подрезом под грудью, украшенную цветами и птицами в азиатском стиле, чуть подрисовала лицо и отправилась в запятнанный печальной славой "Моушил".

Тихое место, погружённое в полумрак, где никто не навязывает другим своего общества. Гавань покоя, защищённая ото всех штормов. И пускай в эту мирную обитель дотянулись пакостливые руки Вестигар, здесь всё равно хорошо. Баснословно дорого... но могу я хотя бы в день своего рождения побыть расточительной?

Формально я всё ещё оставалась заведующей секцией ксеноистории. С должности начальника отдела меня сняли, но выплаченное жалование никто отнимать не собирался. И сегодня я отдала почти шестьсот таэлей ради возможности окунуться в безмолвие и темноту.

За изолирующим экраном изредка возникали расплывчатые силуэты. Я чувствовала себя планетой, парящей в невесомой тьме космоса, среди других невидимых одиночеств, которые двигались по своим орбитам, таким приятно далёким. Сладкое тёмное вино качалось в высоком бокале. Я цедила его маленькими глотками, погрузившись в приятную меланхолию.

Говорят, к двадцати пяти полезно подвести первые итоги. Мне нечем похвастаться - я слабенький ксеноисторик, посредственный психотехник. Всё, что я могу записать на свой счёт... Нет, там совсем ничего. Только случайное стечение обстоятельств.

Я с улыбкой любовалась крошечными огоньками, перебегающими по изогнутым веточкам светильника. Деревце, пропитанное тщательно подобранной смесью растворов, обработанное особой комбинацией электромагнитных полей, - по сути, и не дерево уже, - рождало живое пламя, скользящее вдоль веток и замирающее у сучков. Глядя на него, легко думалось. И было совсем не больно оглядываться назад и совсем не страшно смотреть в будущее.

Моя карьера погибла. Теперь я нескоро решусь войти в "машину времени". Не потому, что боюсь снова провалиться в бездну. Пуповина перерезана, акилу и претты обречены истаять вместе со своим искусственным миром, лишённым подпитки мира реального. Но во мне всё ещё звучал плотоядный шёпот: "Ты такая, как мы", - заставляя содрогаться от омерзения и мысленно кричать в никуда: "Нет! Ни за что!"

РИПЗ - это другое, твердила я им и себе. Я смотрю, я любопытствую. Но не разрушаю.

А в глубине души билась тревога: что, если у них всё начиналось так же - с неуклюжих попыток заглянуть в чьи-то жизни, минувшие и нынешние, с примитивных нейронаркотиков, с симбиотических имплантатов. Что, если мы уже вступили на путь, который приведёт нас к неутолимой жажде, превратит в вурдалаков...

Я приказала огонькам замереть. Они вытянулись ввысь, как тоненькие свечи. Если смотреть сквозь опущенные ресницы, кажется, что к потолку поднимается сплошной оранжевый частокол.

Вчера Нэй Ктлин Он завела разговор о моей роли в событиях на Тиаранн. И я, зачарованная светом золотистых глаз, распираемая самомнением и внезапно нахлынувшей верой в свою избранность, наговорила патетических глупостей. Я заявила, что открыла компромисс между борьбой за место под солнцем и позицией созерцателя, остающегося над схваткой. Всё просто: всякий раз мы выбираем то, что требуется в данный момент... Мне казалось, я прозрела высшую правду бытия, и было так важно растолковать её Нэй Ктлин Он. Пиерианка держала меня за руки, её глаза разгорались всё ярче, и я говорила, говорила - о том, как время остановилось, чтобы подсказать мне верное решение, что Тиаранн не пожелала становиться разрушительницей, сделав выбор в пользу любви, а я не смогла, потому что мне некого любить...

Уже понимая, что угодила на ещё один хитроумно обставленный сеанс ментоскопирования, я старалась убедить себя: всё, что я сделала и чему позволила совершиться, - правильно. Теперь, пройдя через горнило испытаний, я стала сильной и свободной, сильной и свободной... Стыдно вспомнить, но я разрыдалась, уткнувшись лбом в хрупкое плечико пиерианки, и её быстрые многоопытные пальцы бегали по моим затылку и спине, заставляя поверить, что это светлые слёзы, и остатки боли, сомнений, душевных тягостей выйдут вместе с ними.

"Вам нужна опора, какую нашёл ваш подсознательный двойник в мире снов, - говорила Нэй Ктлин Он. - Советник Бар достойный мужчина и волшебник в постели. Но он из тех, кто видит себя центром мироздания. Помните, вам всегда придётся делить его не с другой даже, а с другими. Посмотрите вокруг. Вам нужен кто-то надёжный и гибкий, способный не только защитить, но и понять..."

Терпеть не могу, когда суют нос в мои постельные дела. И Нэй Ктлин Он остановилась, почувствовав, что я ускользаю из-под её чар. Ей и так было, что доложить Дерету.

Передо мной проходили герои моих видений, и я прощалась с каждым. Иорин, Фалаор, Туалин... Порождения тшотианских грёз Тхонга - Себейк, Даина... Смешно: я так ненавидела их и так с ними сроднилась! Я не жалела, что они ушли, но где-то в самом тайном, сокровенном уголке души знала, что буду скучать. Никерон... Такого, как ты, в этом мире нет. Но если Тиаранн правда моё иное "я", то мне довольно её счастья.

- Кто бы вы ни были и где бы сейчас ни обретались, - я подняла бокал. - Спасибо за то, что подарили мне опыт своих жизней. И прощайте.

Снова завели свой причудливый танец огоньки, гипнотизируя, увлекая за пределы времени... Я велела ментокорду отклонять все вызовы, но голос Дерета отыскал меня и в твердыне покоя:

- Куда вы запропастились, Фенгари? Вас все ждут.

- Зачем? - спросила я.

- Э-э, так не пойдёт. Вы всё ещё у меня в штате, так что извольте прибыть на службу.

Почуяв моё замешательство, он рассмеялся:

- Праздники, Фенгари, это тоже работа. Порой довольно занимательная... Так что давайте-ка поднимайтесь в банкетный зал. И поживей.

Плюнуть и не пойти? Он ничего мне не сделает. Разве что откажет в поездке на Тшоту. Это последнее, что мне от него нужно.

Не хотелось снова толкаться в многолюдье Поднебесной, пересаживаться с лифта на лифт, где с меня клочьями сорвут меланхоличную рассеянность, навеянную "Моушилом". Наименьшим злом в данной ситуации стала бы, пожалуй, пневматическая капсула...

Без карзда под боком яйцеобразная кабинка показалась мне вполне просторной, а безумный полёт по тёмным туннелям - одним долгим мгновением, не слишком приятным, но терпимым. Я неслась сквозь грохочущее ничто и смеялась, изгоняя последние страхи прошлого. В платье от неведомого доброхота такое путешествие было бы невозможно - я просто не перебралась бы через бортик капсулы.

После сумрака переходного тамбура сияющая иллюминация банкетного зала резанула по глазам, как поставленный на полную мощность лазер. Я беспомощно замигала, ресницы отяжелели от слезинок.

- Сюда, Селена! Сюда!

Тэни махала мне рукой от фуршетного стола, у которого маячили знакомые лица. Саоан в чём-то, подозрительно похожем на фрак и белую манишку, Мааин-тэа в ореоле золотого газа, Джейд Бар с Ангартой, прикрытой лишь блестящими верёвочками и фиговыми листками. Я пересекла проход между рядами столов и втиснулась на свободный пятачок между Тэни и Ту - под прицелом сотен глаз, в сиянии плавающих над головами огней, которые рассыпали блики по столовым приборам, по краям тарелок, блюд, подносов, салатников и соусниц, зажигали фейерверки в хрустальных фужерах...

Я огляделась. Огромное помещение беззастенчиво копировало зал приёмов эскобарского Дворца Согласия. Каждый житель Конкордата знал этот зал по три-ви и виртуальным симуляциям: чаша водопада, стремящегося вверх по стенам вопреки законам гравитации и намертво схваченного дыханием стужи. Заледенелые струи, белые, розовые, голубые, сплошь в заиндевелых иглах и цветных искорках, подпирали антрацитово-чёрный свод, усыпанный блёстками звёзд. Пламенные сферы, парящие над головами гостей, являли собой солнца миров Конкордата с хороводами крохотных планет. Я поискала жёлтое светило и маленький голубой шарик Земли, но кругом вилось столько огней, что глазам стало больно, и я опустила взгляд. Под гладкой, как каток, льдистой коркой пола складывались и распадались калейдоскопические узоры, создавая иллюзию бесконечности.

В центре зала, будто полководец на стратегической высоте, господствовал Дерет. По случаю праздника он накинул поверх привычного военизированного костюма жемчужно-серое оплечье, скреплённое тяжёлой круглой пряжкой. В этаком облачении, с торжественно-горделивым лицом он походил на стальную отливку античного триумфатора - только лаврового венка не хватало.

"Прошу внимания", - прозвучало в ушах. Этот призыв, очевидно, был обращён ко всем в зале, потому что гомон враз спал, головы начали поворачиваться к начальственному оратору. Мне в руки сунули бокал. Тэни радостно воскликнула: "Сейчас, сейчас!"

- Сегодня мы отмечаем не только пятилетие "Четвёртого неба", - провозгласил Дерет, и нехорошее предчувствие дрожью прокатилось по телу, - но также день рождения нового члена нашей команды, молодого ксеноисторика Селены Фенгари. Давайте поздравим её с первым в жизни настоящим юбилеем и пожелаем...

Я закрыла глаза. Голос Дерета взлетел, как палочка дирижёра, и гости с проворством вышколенного оркестра отозвались аплодисментами и приветственными выкриками. Крепкие ручки Тэни обхватили меня за шею:

- Счастья тебе, Селена! Зачем ты скрывала? Если бы Трагоа не предупредил...

- Поздравляю! - прогудел над головой жены Саоан, и я растянула губы в улыбке, включая модель поведения под названием "благодарная именинница".

Бокал у меня отобрали, вместо него сунули коробочку в шуршащей фольге. Мааин-тэа протянула длинную руку и похлопала меня по плечу.

Джейд Бар перегнулся через стол, чтобы по-дружески чмокнуть в щёку и добавить к презенту Тэни ещё одну блестящую коробочку, а ментокорд плеснул в сознание жарким шёпотом: "С днём рождения, милая. Обещаю, настоящий подарок ждёт тебя впереди". Его правая рука сжала мой локоть, левая привычно оглаживала полуголое бедро Ангарты.

Вспомнилось, как он тем же горячечным шёпотом, задыхаясь, упрашивал разрешить ему доступ к эмоциональному ментоканалу: "Впусти меня, Сел... Дай ощутить, что ты чувствуешь... Узнай, что чувствую я... Волны эмоций входят в резонанс, усиливая наслаждение до нестерпимого экстаза... Ты будто попадаешь на небеса... Попробуй, Сел, и тебе не захочется делать это по-другому..."

Хорошо, что я не поддалась. Подарок, говоришь? Нет, дружок, больше тебе не обломится. Я едва сдержалась, чтобы не послать эти слова ему в ответ.

Водоплавающая пассия Бара погрозила мне пальчиком с драгоценным коготком.

- Вам не удалось провести нас, - в её лягушачьих глазах сквозило превосходство.

Я провалилась в глубокое беспросветное одиночество, которое одолевает порой в веселящейся толпе на чужом празднике. На свой я не пригласила бы Ангарту. И Бара тоже. Теперь - нет. И уж точно никогда - Дерета, который как раз шёл к нашему столу с похожим на аптекарскую колбу сосудом сапфировой жидкости в руках и с саркастической улыбкой на надменном лице.

- Тост за здоровье именинницы, - он легонько стукнул краешком колбы о стенку моего бокала. - Вы оказали неоценимую услугу станции, Селена. Уверен, не в последний раз.

Ангарта Хайимо рассмеялась его словам, будто удачной шутке. Бар наградил мрачным взглядом. Остальные потянулись чокнуться со мной, бормоча поздравления и комплименты. Даже Ту деревянной рукой поднял свой бокал и, беззвучно коснувшись края моего, пригубил. На Идоне не знали обычая публичных возлияний, но тот, кто обречён провести остаток дней вдали от дома, должен приспосабливаться.

Дерет перешёл к следующему столу, и скоро зазвучали общие тосты, хвалебные речи во славу станции и её многомудрого премьер-администратора - да продлятся дни и главенство его, да не покинет он свой пост во веки веков, разве лишь затем, чтоб подняться выше, вплоть до министерского кресла, а там, глядишь, и до кресла первого консула.

На сцене появился приглашённый ансамбль. Я ушам не поверила, когда ведущая-тарзианка объявила название - "Кумала-секстет". Сколько же им заплатили, чтобы затащить сюда с самого Эскобара! Лидер ансамбля Кумала, темнокожая женщина с маленькой планеты Диз, вышла вперед, чтобы поздравить публику с юбилеем "Четвёртого неба", весьма некстати напомнив, что две первые станции серии "Далёкие небеса" были уничтожены задолго до своего пятилетия.

- Лучше бы играла! - фыркнул Бар.

- А сейчас мы дарим вам композицию "Бесконечное движение", - объявила Кумала, поднося к губам трубочку полионики, и над залом поплыла нежная, какая-то запредельная мелодия.

Её ансамбль был образцом межвидового согласия. Налысо бритый даарн играл на дубль-хорне. Фахтезианин, раскрасивший лицо зелёным и красным, держал на коленях подобие лютни. Женщина-гумир ловко управлялась со сложным духовым инструментом из десятка скреплённых вместе трубок, увенчанных шеренгой регистровых переключателей. Соплеменник Нэй Ктлин Он прижимал к плечу пиерианскую смычковую "птичницу". Землянин, чем-то неприятно похожий на Кикна Беммелена, колдовал над барабанами. Они играли дружно, самозабвенно. Инструменты, порождённые разными культурами, выводили экзотический мотив, навевающий мысли о синей траве, жёлтых небесах и дихтинах, порхающих, как бабочки...

Саоан увёл Тэни танцевать, Ангарта потянула за собой Бара, который бросил мне виноватый взгляд и слегка пожал плечами. Великорослая Мааин-тэа по-девичьи зарделась, когда от соседнего стола ей подал руку здоровенный патлатый гумир, выше неё на целую голову. Остались только мы с Ту. Но странное дело, я больше не жалела, что променяла уединение "Моушила" на шумную оргию в компании чужих мне в сущности людей.

Бар не попрекнул меня за то, что я отказалась надеть подаренное платье, а он бы не удержался. Неужели всё-таки Дерет? Но зачем ему?.. Кто ещё - не Мартов же и не Гайрек. Больше просто некому!

К музыке добавились визуальные образы, проецируемые полионикой Кумалы. Трансформация без остановок: гибкая синекрылая птица с криком взмыла из пышной розовой травы, которая всплеснулась языками разноцветного пламени, а потом поблёкла до густого тумана, расползшегося над гладью озера. Поверхность воды зазеленела, обернулась цветущим лугом, над травой закружилась стайка мотыльков, складываясь в сферическую линзу, парящую над полом, как мыльный пузырь с радужными стенками. Внутри линзы-пузыря был заключён миниатюрный город, с его фиолетовых небес сыпался зелёный дождь...

В шелест струй гармонично влился голос - высокий, чистый, с хрустальным шлейфом эха...

- Селена, не увлекайтесь слишком.

Я вздрогнула - и небеса сплющились в примитивную трёхмерную картинку. Вместе с ними потускнело и небесное бельканто. Я увидела вокалистку в красном, стоящую впереди оркестра в классической позе фаггийских оперных певцов, - запрокинув голову и слегка разведя руки. Ту отпустил мой локоть. Его глаза сияли солнечным золотом.

- Почему? - спросила я.

- Полионика, особенно в сочетании с оперным голосом фагги, имеет гипнотизирующий эффект. Вам лучше избегать подобных впечатлений, пока не установите надёжный ментальный блок.

- Я стала слишком внушаемой?

Ту вздохнул.

- Ваш мозг может уже не восстановить естественную психосоматическую сопротивляемость.

Я перевела взгляд на сцену. Певица была выше и стройнее Тэни. Узкое открытое платье облекало ладную фигурку.

- Интересно, откуда Саоан узнал о моём дне рождения?

Идон удивлённо моргнул.

- Когда подходит очередная праздничная дата, компьютер автоматически рассылает информацию по инстанциям. Премьер-администратор лично поздравляет сотрудников. Так заведено. А Саоан как новый начальник отдела должен был завизировать приказ о начислении вам премии. Остальным рассказала его жена.

- Но разве вы не довольны, Селена? - прозвенел голосок Нэй Ктлин Он.

Пиерианка подкралась незаметно.

- А разве я могу быть уверенной, что не вы внушили мне это чувство?

- Не обязательно эмпатически воздействовать на психику человека, чтобы вызвать у него позитивные эмоции, - Нэй лучезарно улыбнулась. - Иногда достаточно просто сделать то, чего он в тайне больше всего желает. Не бойтесь радоваться, Селена. Откройтесь миру, и приятные неожиданности не заставят себя ждать. Примите этот совет в качестве подарка.

Она приподнялась на цыпочки и расцеловала меня в обе щёки.

Музыка отзвучала. Танцующие разошлись по местам. Ангарта оплела Бара, как вьюн, и украдкой бросала на меня ехидные взгляды. Саоан испортил ей игру, прямолинейно брякнув: "Вам двоим пора поискать укромное местечко". Тэни, раскрасневшаяся, с блестящими глазами, хихикнула, прикрыв рот ладошкой, и залпом осушила очередной бокал вина.

- Тэни, милая, вам не многовато на сегодня? - проворковала Ангарта.

Но развеселившаяся фагги её не услышала.

- Смотрите, это Сирин!

В самом деле у стола для особо важных персон, по другую сторону сцены, рядом с Деретом, Кьюй-ту, Лектио и Итами появилась вилетианка в свободном чёрно-белом одеянии. У её народа это сочетание цветов имело символическое значение, связанное с рождением, смертью, переходом в новое качество. Должно быть, так она отмечала своё воскрешение. Сирин стояла прямо и неподвижно, как столб, устремив взгляд на сцену. Рядом мялся доктор Мартов.

- Она уже поправилась? - удивилась я.

- Пока не вполне, - ответила Нэй Ктлин Он. - Но думаю, сегодняшний выход в свет пойдёт ей на пользу. Давайте, Селена, подойдём, она будет рада вас видеть.

Пиерианка схватила меня за руку. Я уже знала, какими сильными могут быть эти крохотные нежные пальчики, и не пыталась вырваться. Мне и самой хотелось взглянуть на обновлённую мадам Си поближе.

Опять заиграла музыка, и мимо нас с радостным смехом пронеслась Тэни, точно буксир переполненную баржу, волоча за собой неуклюжего Саоана.

- Берите пример с неё, - посоветовала пиерианка.

За спиной послышался досадливый возглас Ангарты Хайимо:

- Бедняжка совсем не умеет пить!

Площадка перед сценой заполнилась танцующими. Музыка накатила океанской волной, окропив брызгами высоких аккордов, завертела в водовороте стремительно-дерзких пассажей. Чайки вились над моей головой, ветер надувал паруса, я бежала над пенными барашками, и водяная пыль щекотала босые пальцы ног...

- Селена, очнись, - острый локоток Нэй Ктлин Он впился мне под рёбра.

Мы протиснулись между двумя кружащимися парами и оказались едва не нос к носу с Деретом.

- О, Селена! - он приветственно воздел свою мензурку. - Где ваш бокал?

- Оставила...

- Ничего, мы найдём. Мартов, плесните вина имениннице.

- Позвольте мне, - пророкотал Кьюй-ту и потянулся за пузатой бутылкой тёмного стекла. К нему тут же подскочил официант. - Э-э, юноша, налейте даме...

- Спасибо, но я не... Я только хотела поинтересоваться, как дела у доктора Сиринэрвианэрил...

- Не отказывайтесь, Селена, - шепнула Нэй Ктлин Он. - Радуйтесь жизни.

Сирин стояла в двух шагах спиной к столу. Она не могла не слышать моих слов, но даже не подумала обернуться. Возможно, просто не сочла целесообразным. Я вопросительно взглянула на Мартова.

Он всплеснул руками:

- Состояние доктора Сирин постепенно улучшается, но до полного выздоровления ещё о-очень далеко. Я считаю, что шумная оргия с песнями и плясками моей пациентке противопоказана...

- А Нэй другого мнения, - усмехнулся Дерет.

- Нэй! - Мартов закатил глаза. Он снова вернулся к роли экспансивного шута. - Кто лечащий врач доктора Сирин - я или Нэй?

- Конечно, ты, дурачок, - пиерианка легонько щёлкнула его по носу.

Мартов обиженно сморщился. Потом обратился ко мне с дрожью в голосе:

- Видите, моя дорогая, в каких условиях приходится работать! Хорошо, можете сказать ей пару слов. Но учтите, в данный момент её эмоциональность находится на крайне низком уровне и... Ах! - он махнул рукой. - Сами сейчас поймёте. Только не пугайтесь, ради бога.

Но и так уже было ясно, что с Сирин не всё в порядке. При всей своей рациональности ни один вилетианин не потерпел бы, чтобы о нём так фамильярно говорили в его присутствии.

Я обошла Сирин и заглянула ей в лицо. Мраморно-белая кожа. Глаза - кусочки вулканического стекла. Застывший, без выражения, взгляд.

- Доктор Сиринэрвианэрил... - я не знала, что сказать. И была уверена, что она не ответит. Но бледные губы шевельнулись:

- Селена Фенгари, - её голос был по-прежнему чист, но тих и безжизнен. В рокоте музыки мне едва удалось разобрать: - Я вас помню.

И всё. Уста статуи вновь сомкнулись. Немигающие глаза всё так же смотрели на сцену, где вставал из бирюзовых волн тропический остров. Пенные языки волн лизали жёлтый песок. Шелестели в ослепительно синем небе гривастые пальмы. Но что видела глядящая в никуда Сирин... достигали ли образы, проецируемые полионикой, зрительного центра её мозга?

- С ней всё будет хорошо, - подбодрил меня Мартов.

Дерет воскликнул:

- Бог мой, Фенгари! На вас лица нет. Ну-ка глотните.

Нэй Ктлин Он сунула мне в руки протянутый им бокал.

- На первый раз довольно, - заявил Мартов. - Пациентке следует вернуться в медчатсь.

- Не надо, Базиль, - пиерианка придвинулась к доктору, ухватила за локоть, и ловкие пальчики забегали по его груди, выполняя привычную успокаивающую работу. - Ты сделал всё, что мог. Дальше она справится сама.

- В самом деле, док, - вмешался Дерет. - С помощью своей так называемой саморегуляции вилетиане творят настоящие чудеса. Например, им ничего не стоит провести сутки в раскалённом железом ящике без вентиляции и прекрасно себя чувствовать.

- Кто рассказал вам эту чушь? - возмутился Мартов. - Антинаучная спекуляция!

- Не кипятитесь, док. Я был тому свидетелем.

- Дешёвое циркачество! - подтверждая своё негодование, доктор исполнил грациозное и замысловатое телодвижение. - Внутри наверняка было нанесено термически стойкое покрытие, а в стене спрятана климатическая установка.

- Ничего подобного. Уверяю вас. В пи-тай ставят чистые эксперименты.

Мартов, собравшийся было возразить, судорожно глотнул воздуха, захлопнул рот и часто заморгал. У меня подвело желудок. Из невидимой щели в череде лет потянуло зыбким сквозняком кровавой истории. Промелькнули знакомые кадры военной хроники... Серая фигура Дерета очень подходила к ним. Он мог быть там...

За столом установилось неловкое молчание. Даже воинственный гумир отводил глаза. Нэй Ктлин Он покачала головой.

- Не зря карздианский юмор зовут тяжёлым, - она улыбнулась с нарочитой безмятежностью.

Дерет с удовольствием рассмеялся. Возможно, он опьянел и сболтнул лишнего, но не испытывал по этому поводу ни малейшего смущения. Неуверенно хохотнул Кьюй-ту, хмыкнул Итами, неестественно засмеялась Лектио. Мартов сделал скорбное лицо. Но самое страшное было в том, что в продолжение этого разговора Сирин даже не шевельнулась.

Дерет поднял свою реторту:

- Предлагаю тост за скорейшее выздоровление доктора Сирин.

Все заулыбались, облегчённо, с радостью. Зазвенели бокалы, зазвучали торопливые, преувеличенно громкие пожелания здоровья.

Пришлось чокнуться с Деретом. От его взгляда внезапно бросило в жар.

Нет, мне положительно хватит...

Я думала, Мартов не станет пить, но он одним махом опрокинул в рот стопку беленькой. В ушах, вслед за предупреждающим треньканьем сигнала вызова, прозвучали его слова: "Вы играете в опасную игру".

Это ты совсем заигрался, подумала я, закрывая канал.

- Я оставлю вас, - мурлыкнула Нэй Ктлин Он.

Вот и отлично.

- Мне тоже пора, - я поставила бокал на стол.

- Ну куда же вы, дамы, не покидайте нас!

- Мне надо отойти... на минутку...

Пробираясь к своему столу, я заметила Гайрека - он отсалютовал мне рюмкой. Рядом с ним, не доставая макушкой до плеча, жалась принаряженная Вахад, которой явно не полагалось быть на этом элитном сборище. Видно, Гайрек выхлопотал для неё приглашение. Что скажет по этому поводу Думбар?

Снова вопросительное треньканье в голове, и следом: "С днём рождения, Селена. Знаешь, что я решил? Я женюсь на ней!" - похоже, бравый командор бросал вызов не только патриархальным традициям Аджеррана.

Меня окликнул Закимбен, и я остановилась перекинуться с ним парой слов, позволив себе чуть-чуть полюбоваться представлением Кумалы.

Взгляд изнутри капли, пойманной в плен мгновением, - лавандово-прозрачный, разбавленный зеленью, пронизанный солнечным лучом...

Голос Дерета вторгся в мозг, как всегда, без спроса:

"Это похоже на бегство, Фенгари".

Я не ответила.

"Тебе не понравилось платье?"

Я невольно взглянула в его сторону. Карзд смотрел прямо на меня. Нас разделяло каких-то десять метров.

"Ты обратила внимание на молнию-невидимку? Вставлена спереди, а не заметна, даже если разглядывать под лупой. Но главное, расстёгивается одним движением".

По телу прокатилась электрическая дрожь, истома подкосила ноги, внутри заныло сладко, призывно, и самое естество набухло, отяжелело, налилось жаром... Я облокотилась руками о стол. Так вот о чём говорил Бар. Вот на что это похоже...

- Что с тобой? - спросил Закимбен.

- Ничего... Голова закружилась. Думаю, мне надо выйти освежиться.

Господи, всем должно быть очевидно, что со мной творится. Я как пороховая бочка под факелом с горящей смолой. Если такова сила его желания, то что же будет, что будет, когда...

"Ты приехала в пневмокабине, верно? Тамбур тут рядышком, как раз по пути в дамскую комнату. Я буду через минуту".

Я попыталась закрыть ментоканал. Не вышло.

На мгновение меня захватила мысль о связи с мужчиной, подобным Дерету, - сильным, опасным... Как горный лев... как тайфун... как проснувшийся вулкан... Но это означало падение в такую трясину, из которой трудно будет выбраться, и ещё труднее - потом отмыться.

Он не отрывал от меня взгляда, и на пепельном лице всё шире разгоралась улыбка. Победная, властная. У меня едва хватило сил отвести глаза.

Податлива... внушаема... мягкий хлеб.

Я снова посмотрела на него и тоже улыбнулась, но язвительно, прищурив глаза. Затем покачала головой. Медленно, чётко произнесла: "Ни за что". И отключила ментокорд.

К себе я вернулась в состоянии той весёлой злости, которая бывает, наверное, у молодца задиры после хорошей драки, из которой он вышел победителем. Теперь моё будущее вырисовывалось ясно: я отправлюсь на Землю при первой же возможности. Побываю на Тшоте и - домой. Если Дерет возьмёт своё обещание обратно, я всё равно улечу, и никакой приманкой, никакими обещаниями не соблазнюсь. Разве что мерзавец опять решит задержать меня силой. Пусть держит. Подчиниться всё равно не заставит.

Должно быть, в этом всё дело. Он почуял, что подопытная мышь ускользает из рук и задумал вернуть контроль способом, который сломает моё сопротивление раз и навсегда. Если и правда будет расследование... Бог знает, какие порядки заведены на Эскобаре, но станция фактически побывала в руках врага, и вообще здесь произошло много из ряда вон выходящего. Какой бы радужный отчёт Дерет не отправил своему начальству, на месте тех, кто следит за деятельностью чиновников на рубежах Конкордата, где удалённость от центра всегда служит соблазном для злоупотреблений, я бы затеяла на "Четвёртом небе" хорошенькую проверку.

Очевидно, процедура уже запущена, карзд это знает и вознамерился заручиться безусловной верностью непосредственного участника событий. Пострадавшего от него, обиженного и, значит, потенциального свидетеля "против", которого можно за пять минут энергичного пыхтения у стены посадочного тамбура превратить в горячего сторонника, то бишь свидетеля "за". Оппозиция? Бар, несмотря на показную, для приличия, ненависть, явно у Дерета в кармане (бизнес небось вместе делают, гребут денежки перепончатыми лапками Ангарты), двуличный фигляр Мартов, судя по всему, тоже. Дакертис, потерявшая подругу? Он что-нибудь придумает. С какой ещё стати во всесильном владыке "Четвёртого неба" вдруг проснулось вожделение?

Эхо его призыва ещё горело в крови, в сознании вспыхивали видения того, как это могло быть... И чтобы сбросить напряжение, выжечь из мозга кипящий яд, я закружилась по гостиной, мурлыча под нос мелодию Кумалы... до изнеможения, до упаду! Пёстрые мозаичные стены круговертью неслись мимо, меня мотало из стороны в сторону, как утлое судёнышко на штормовых волнах. Я налетела на тумбу, где светлым эльфом стояла Сэнсинская Невеста, и схватилась обеими руками за углы деревянной крышки, потом, зажмурившись, уткнулась лбом в стену. Ставший невидимым мир продолжал вертеться и качаться, но я держалась крепко, и вселенское волнение постепенно улеглось.

Боже мой, до чего ж ты дура - с пьяных глаз вкруговую пошла... Спасибо кости не переломала. С Деретом, отчаянная голова, тягаться вздумала. Да он таких, как ты, по десять штук не соля на обед ест и ещё десятком закусывает. А, главное, твой сумасбродный "полёт шмеля" чуть не свалил на пол куклу...

Я осторожно выправила накренившуюся фигурку, но точёное личико было так прелестно, серебряные глаза сияли так светло и волшебно, что захотелось взять её в руки и всмотреться от души ещё раз.

"Вам нужна опора", - сказала Нэй Ктлин Он. До меня внезапно дошло: она же мне Дерета сватала! Морально готовила, так сказать. Если вдуматься, нежная, сострадательная пиерианка всегда действовала в его интересах. Получается, Нэй - ещё один личный агент карзда? Пусть Вестигар и ставила на ментокорды жучки, но если требуется всерьез задурить кому-то мозги, лучше обратиться к специалисту, знающему толк в оболванивании... А Вестигар, глупая, доверчивая, ручная Вестигар, может быть, вовсе не предавала "Четвёртое небо" и во всём, до самого конца, слушалась приказов Дерета, не подозревая, что её пошлют таскать каштаны из огня.

Что, если она вошла тогда на склад не помочь немодийке расправиться со мной и несчастными кррыжжами, а обезвредить преступницу? Ещё чуть, и она показала бы, на чьей она стороне... Не хотелось думать, что Гайрек убил фахтезианку, желая спрятать концы в воду. Для карзда он очень неплохой парень. Но Гайрек не посмел бы ослушаться приказа своего торна, и он мог верить, что сворачивает шею изменнице. А ведь есть ещё Вахад. Мощный рычаг воздействия. Если Дерет пообещал замять дело о покушении на феццак... Или что-нибудь в этом роде...

Странное ощущение. Будто кто-то подсказывает мне мудрые, прозорливые мысли. Уж не ты ли, звёздноокая?

Я посмотрела в сияющие глаза Сэнснской Невесты, и мир взорвался серебряной вспышкой...

* * *

Свинцовые тучи поглотили последние отблески заката. Накрапывал холодный дождик, и даже Себейка пробирала дрожь, когда лицо щекотали стылые капли, готовые вот-вот превратиться в ледышки.

Мальчишка-ракт стирал имена участников с укрытых навесом досок.

Турнир завершился.

Он стоил Себейку множества синяков, ссадин и порезов, двух сломанных пальцев и размозжённой глазной дуги, что было хуже всего - из-за этого зинн окривел на левый глаз. Он обработал рану электростимулятором, так что зрение к вечеру почти восстановилось, а боли уменьшились. Но чтобы вернуть дуге прежнюю чувствительность и освободить защемлённые волокна нервного узла, терзающие мозг непрерывными сигналами тревоги, необходимо стационарное медицинское оборудование.

С этим придётся подождать. Зато теперь его грудь украшала трёхцветная татуировка в виде свирепого табталианского орла-стервятника, без зазрения совести принятого рыцарями в качестве своей эмблемы, а пояс оттягивал кошель, полный оловянников и медяков. Грамоту должны были подготовить к завтрашнему полудню, когда начнётся пир, посвящённый чествованию новоиспечённых рыцарей.

В этом году их, заслуживших титул в честном бою, было всего двое. Пятеро рыцарских сынков, от которых требовалось лишь блеснуть богатырскими умениями, не в счёт. Третьему претенденту сломал хребет могучий коблигсианин, с которым тому выпало схватиться. Именно этого коблигсианина накануне указала Даина как владельца однорукого зинна.

Себейк поздравил себя с двойной победой.

Он знал, что чудом остался жив. Рыцарь-бейри бил наверняка. Зинн успел немного вывернуться и откинуть голову в сторону, отчего удар, который должен был размозжить ему переносицу, вышел скользящим, угодив по выпуклому надбровью. Перед глазами полыхнуло, мозг взорвался термоядерной болью, но Себейк надеялся, что импульс, заданный мышцам, позволит его кулаку достичь подбородка соперника.

Краски исчезли, мир стал чёрно-белым и раскачивался, как сумасшедший, однако главное Себейк видел. Глаза бейри остекленели и закатились - парализующий импульс, посланный кольцом, сделал своё дело.

Зинн не решился использовать смертельный заряд, боясь оставить ожог на коже стервятника.

Собственного тела он не чувствовал, но медлить было нельзя. Цепкий взгляд бывалого воина и с трибуны подметит, что явный победитель вдруг неестественно застыл над бездвижным зинном. Себейк выбросил вверх правую руку - голова рыцаря безвольно мотнулась. Напрягшись изо всех сил, он столкнул с себя врага и сам оказался наверху. Нанёс рубящий удар ребром ладони по горлу, двинул кулаком в челюсть, в скулу, в лоб. Сцепив руки в замок, дважды впечатал локоть в грудь обмякшего рыцаря - человек без доспеха умер бы на месте. Себейк надеялся, что и двужильному бейри этого довольно, что враг через мгновение не откроет глаза и не схватит его за горло железной лапой.

Оставалось самое трудное - побыстрее подняться на ноги, чтобы потом картинно выхватить из ножен на поясе рыцаря широкий тесак и всадить в обнажённое горло...

Теперь всё было позади. Даина сидела подле зинна в отведённой им палатке, у горящего в каменном круге костерка. На наклонных стенках плясали красноватые отсветы в обнимку с тенями. Даина казалась сердцевиной удивительного цветка с лепестками из тьмы и света. Почему-то это напомнило ему ночь в корчме Хольма и цитату из Алмана: "Смотри на женщину в игре теней и пламени, и не устанешь, ибо она изменчива, как огонь, и никогда тебе не надоест..."

Себейк приподнялся на локте и коснулся чёрных волос, рассыпанных по плечам Даины. Бейри повернула голову, игра теней и пламени изменила её лицо.

- Ну, вот ты и получила, что хотела, - сказал он.

Ещё одно изменение, и пламя поглотило тень.

- А ты... что ты ищешь?

- Однорукого зинна.

- Зачем?

- Потому что он зинн.

Она отвернулась, и огонь отступил перед тенью.

- Я тебе не верю.

Себейк обнял её за талию и потянул, понуждая лечь.

- Ты права.

Он увидел, что удивление может быть и огнём, и тенью.

- Почему?..

Погладив её выпуклое бедро, Себейк усмехнулся:

- А почему бы нет?

Он погрузился в центр тьмы, со всех сторон объятой пламенем.

Поместье Зурузы располагалось в шести лигах от поля ристалищ. Когда Себейку подвели верхового буглианина, Зуруза пробасил, гогоча:

- Обещай научить меня этому удару! Я ещё ни разу не видел, чтобы кто-то вот так, на полном скаку, свалил взрослого самца!

Себейк обещал. Чудеса, которые он вытворял на арене, просто околдовали силача-коблигсианина. Синелесский владетель рассчитывал залучить ловкого зинна к себе на службу. А пока пригласил в гости - и не вспомнил, как три дня назад с презрением отверг попытку безродного соискателя завязать знакомство... Себейк не хотел брать Даину с собой, но Зуруза просил привезти жену: "Пусть и моей старухе развлечение будет".

Дорогой Себейк попытался прощупать его.

- Я думал повстречать на Табтале хотя бы пару зиннов. Теперь мне начинает казаться, что я здесь единственный.

- Может, и так, - отозвался Зуруза, кусая прокуренный ус. - У вас на Зиннии любят нашего брата сразу в расход пускать, даром что деньжата Альянсу на Тюрьму отстёгивают не хуже других.

- Да, ссылка на Табталь это скорее унижение, чем наказание, - согласился Себейк. - Смертная казнь - достойная кара за тяжкие преступления.

Из-под косматых бровей хитро блеснули выпуклые карие глаза:

- А ты, брат, часом не легаш? Небось жалеешь, что попал к нам?

- Теперь уже нет, - Себейк сдержанно усмехнулся. - Однако, что меня действительно занимает: неужто в вашем краю и правда нет ни одного зинна?.. Тебе не приходилось слышать хоть о ком-нибудь?

Зуруза опять куснул ус, склонив голову к правому плечу.

- Приходилось... Был у меня на службе один зинн. Но не радуйся! В прошлом месяце парень отбросил коленки - какой-то чёртов неучтённый вирус, против которого у него не оказалось иммунитета!

Многовато же здесь неучтённого, подумал Себейк.

- Проклятье! - увлёкшись, сокрушался Зуруза. - Он же мне как родной был!

- Да-да, - кивнул Себейк. - Но ты похоронил его достойно?

- Конечно!

- Головой на закат?

- Что? М-м, - запнувшись, когблигсианин вынужден был признаться: - Даже не припомню. А это важно?

- Ещё бы! - Себейк в волнении привстал в стременах. - Душа мужчины не обретёт мира, если тело его не упокоено, как полагается!

- Ну, мы здесь вообще-то не очень почитаем всяких там богов, - проворчал Зуруза, нажёвывая ус. - Кое-кто поклоняется... с тоски. Да ещё дигги со своей чёртовой сектой...

- Ты должен позволить мне перехоронить его так, как велит обычай предков!

Коблигсианин замялся. Если сейчас упрётся, подумал Себейк, добром уже не сдвинешь.

- И охота тебе с этой тухлятиной возиться? - проворчал рыцарь. - Смотри, подцепишь ту же заразу... Да ладно! Сделаем.

Но лишь после двух дней безостановочного пьянства Зуруза наконец выкроил время, чтобы свести гостя на могилу соплеменника.

Свежий холм чирьем торчал на утрамбованной почве. Не успевшая подсохнуть жирная земля подёрнулась инистой сединой. Себейк сделал вид, что не замечает очевидного обмана. Тем более, что сканер указывал точку шагов на десять правее. Пусть-ка попотеют.

Живот у зинна раздулся, точно пивная бочка. Он слышал, как при каждом шаге переплёскивалось там мерзкое табталианское пойло.

Двое рабов-унгов долбили землю деревянными ломами с кремниевыми насадками, а коблигсианин стоял рядом и, пыхтя винными парами, учил Себейка уму-разуму:

- Вот все говорят: оглядись, встань на ноги, набери сторонников, готовых следовать за тобой хоть на край света, заручись поддержкой Совета. Такие дела, мол, требуют хорошей подготовки... А я бы на твоём месте сразу махнул на Окраину и заслужил себе земли, громя и тесня безголовых.

Кремниевые лопаты вгрызлись в землю уже на пять локтей, но ничего, кроме пары камушков обнаружить не удалось. Рассвирепевший Зуруза велел копать рядом, а Себейка пригласил прогуляться, во всю кляня тупость холопов, которые напутали с могилой доблестного Тагройка. Он не заметил, как по плотно сжатым губам гостя скользнула опасная улыбка: у зиннов никогда не бывало имени Тагройк...

Себейк не питал к алкористу Хайпару тёплых чувств, но чтобы зинн позволил себя унизить до крайней меры и умер как собака... это задевало его достоинство, и он уже знал, что, прежде чем уйти, отплатит хлебосольному убийце.

Даина увязалась за ними. Она словно чувствовала, что дело идёт к развязке, и не хотела упустить свой шанс. Коблигсианин не замечал её. Слабый на Табтале не имел голоса. Говорят, в Трёхречье и где-то на Окраинах есть женщины-воины, прошедшие через турнир, но в Синелесье их никто не видел.

Зуруза исчерпал запас солёных шуток и принялся расписывать Себейку преимущества трёхпольного севооборота, когда наконец доложили, что могила обнаружена.

Пустые глазницы черепа таращились в ясное фиолетовое небо. Руки по коблигсианскому обычаю были раскинуты в стороны, и хотя вместо правой осталась одна плечевая кость, в такой позе трупу всё равно не хватило бы места в узкой яме, вырытой рабами.

Это понял даже подгулявший коблигсианин. Затопав ногами, он обрушил на трепещущих унгов поток ругани, а потом влепил каждому такую увесистую оплеуху, что бедняги попадали на землю.

Себейк остановился над прахом сопланетника, склонив голову в скорбном молчании.

Хайпар был предателем-алкористом. Он не заслужил ни честной смерти, ни достойного погребения. Когда император сослал его на Тюрьму, рядом не нашлось никого, кто напомнил бы об имплантате, вживлённом в мозг негодяя. Уничтожение алкористских хроник риттанского кризиса в то время не казалось большой потерей. Но теперь, когда миры Альянса признали независимость Ритта, империи необходимо отмыть руки и вернуть себе доверие галактических держав. Люди Рагета снова взялись за арестованных последователей Алкора, которым сохранили жизнь, рассчитывая в будущем использовать в показательных процессах против других государственных преступников. Один из них сознался, что Хайпар скопировал хроники в имплантат на случай, если они всё-таки понадобятся, но был схвачен прежде, чем успел перенести записи на внешний носитель.

Строгим, не терпящим возражений голосом Себейк сказал:

- Отошли всех.

На комковатой роже коблигсианина появилась недовольная гримаса - ему явно не улыбалось стать участником погребальной церемонии, но всё же он махнул рукой, велев своим людям убираться.

Краткий направленный сигнал, посланный Себейком, уже летел сквозь вакуум. Скоро в расчётной точке зависнет корабль, готовый принять его на борт и уйти в надпространство до того, как сторожевые спутники возьмут нарушителя на прицел. Не будь этого боевого щита, оберегающего Тюрьму от несанкционированного проникновения извне, "Негот" мог бы удобно устроиться на орбите, квадрат за квадратом просканировать планету, найти имплантат и считать информацию дистанционно, а Себейку не пришлось бы спускаться в это скопище дерьма.

Он взял коблигсианина за руку. Рыцарь успел лишь изумлённо выпучить глаза и умер, сотрясаемый электрическими разрядами, с пеной на губах.

Толчок - и тяжёлое тело свалилось в свежевырытую яму.

Себейк отвернулся. Долг уплачен. Теперь - дело. Источающий трупную вонь череп хрустнул под кованым каблуком. Даина вскрикнула. Зинн наклонился и подцепил магнитным пинцетом блеснувшую среди обломков чешуйку.

У меня сдавило горло: кожа Себейка стала пепельной, глаза из золотисто-змеиных превратились в прозрачные, как вода, издевательские гляделки карзда. Но нет - померещилось... Передо мной чешуйчатый зинн - икшас, секретный агент рептилий, настолько опасных и непредсказуемых, что им закрыт доступ на "Четвёртое небо". Я попыталась вырваться из тисков галлюцинации, но сознание опять начало гаснуть...

Где же "Негот"?

Себейк настороженно огляделся. Кто-то из слуг или телохранителей Зурузы мог прятаться за деревьями и видеть, как чужак столкнул в могилу их доброго хозяина. Вот-вот поднимут тревогу...

Но кругом было поразительно тихо. Себейк выпрямился, держа дисраптер наготове, и по его спине пробежал холодок, которого не смогло бы вызвать даже осознание скорой смерти. Четверо головастиков беззвучно плыли среди деревьев, приближаясь к нему. Себейк поднял ствол.

- Нет! - Даина повисла у него на руке.

Себейк отбросил её в сторону. Тихий мелодичный свист уже звучал в его голове. Он выстрелил, но оружие осталось мертво. Он нажимал на спуск снова и снова, потом совладав с яростью, сунул дисраптер за пояс. Даина сидела на земле, тело её покачивалось в такт призрачной мелодии. Себейк толкнул девушку носком сапога. Она подняла голову:

- Не мешай мне. Уходи. Меня ты с собой всё равно не возьмёшь.

Зинн выругался:

- Очнись, дурёха! Ты же победила. Ты жена рыцаря. Сама себе хозяйка...

- Тебя всё равно лишат титула после того, что ты сделал. А отыграются на мне.

В её голосе прозвучало куда меньше злости, чем можно было ожидать. Казалось, ей всё равно.

- Поступай, как знаешь, - сказал Себейк. - Но за свою жизнь я буду драться.

- Никто не посягает на твою жизнь, - раздался в голове голос, чистый и внятный, словно звучащий из уст человека.

Шок от вторжения в мозг был сильнее, чем в прошлый раз, когда Себейк боролся с путаницей образов и звуков, кружащих в смутном и сумбурном танце, похожем на сон. Сейчас, чтобы одолеть смятение, ему пришлось собрать в кулак всю свою волю.

- Кто вы? - мысленно спросил он.

- Ветвь эволюционирующей жизни в фазе развития, которой, возможно, когда-нибудь достигнете и вы, хотя ваш способ взаимодействия с миром отличен от нашего. Мы на этой планете так давно, что считаем её своим домом. Это то, что ты хотел узнать?

Где-то на пределе слышимости шёл другой разговор. Себейк сосредоточился, пытаясь разобрать хоть слово...

- Ты не сможешь. Она ушла слишком далеко, а ты не последовал за ней.

Себейк заскрежетал зубами, чувствуя, что в его разум опять протискивается неведомый чужак, бежавший от кулаков рыцаря-бейри. Пришелец был так возбуждён, что больше не таил своего присутствия. Головастики пугали его и притягивали одновременно.

Это было невыносимо. Себейку хотелось достать дисраптер и разнести себе череп.

- Твоё оружие разряжено и больше никому не причинит вреда.

Один из монстров выдвинулся вперёд, Даина осторожно коснулась его рукой.

На секунду они замерли друг против друга - громадная капля ртути и человек.

Потом сверкающее тело утратило цельность, раздалось в стороны и распустило широкие мягкие крылья. Головастик стал похож на морского ската. Плавно волнуясь, крылья-лапы обняли Даину и укутали с головой. Головастик округлился, разбух и вдруг беззвучно лопнул, распавшись на две дольки. Через мгновение перед Себейком покачивались на коротких хвостиках пять совершенно одинаковых тварей.

Потрясённый, зинн всё-таки сумел сформулировать внятную мысль:

- Так вы убиваете и наводите страх, чтобы выжить с планеты людей? В таком случае вам придётся долго ждать. Эти люди - заключённые и не вольны идти, куда им вздумается!

- Зачем нам изгонять людей? - дав ему закончить, возразил голос. - Они нам не мешают. А если мы захотим ограничить их экспансию, то сделаем это легко и безболезненно. Мы сожалеем, наблюдая безотрадное существование наших соседей по планете и стремимся немного облегчить участь табталианских изгнанников, позволяя им найти металлы там, где оным быть не полагается...

- Зачем - чтобы они поубивали друг друга? Своей благотворительностью вы вскормили Чёрного Волка, который готовит завоевательную войну!

- Вы, люди очень зависимы от материального окружения. Даже ваши мысли и побуждения меняются в зависимости от того, сыты ли вы, укрыты от холода, вооружены ли... например, заряжен ли у вас дисраптер, - в бесплотном голосе промелькнула улыбка. - Вы преобразуете данный вам мир, пытаясь приспособить его к вашим нуждам, но всегда получаете не то, что задумали. Даже среди звёзд вы путешествуете вслепую. Вы пересекаете плоскости и грани вселенной, не видя их и думая, что движетесь по прямой. Таков ваш способ бытия, ваш путь и в пространстве и в жизни.

- Демагогия! - бросил Себейк. - Пустая заумь!

Чужой, засевший в голове, согласился с ним.

Мыслей зинна коснулся вздох сожаления:

- Я не прошу тебя верить. Просто послушай. Знаешь ли ты, что так называемый гиперпереход есть не изменение параметров окружающей вас среды, а изменение вашего восприятия этих параметров? Возможно, однажды вы пойдёте дальше и научитесь преобразовывать себя самоё. Тогда, раз и навсегда решив проблему выживания, вы узнаете, что вселенная не враг вам. Пока же мы исподволь помогаем табталианам достичь того положения, к которому они сами стремятся, и открыто протягиваем дружескую руку тем, кто не разделяет общего идеала и от безысходности готов прервать свою жизнь. Мы помогаем им обрести внутреннее умиротворение...

- Сжирая их?!

Один из головастиков отделился от своих товарищей и подплыл к Себейку, качая хвостиком.

- Я Даина Дахам. Ты узнаёшь меня?

Где же "Негот", подумал Себейк.

- Твой корабль придёт вовремя, - сказала Даина-головастик. Голос её изменился, став яснее и мягче, но сохранил привычные модуляции.

Каким-то шестым чувством, опрокинувшим все сомнения, Себейк понял: это действительно она, и в его ошеломлённой душе открылась чёрная пропасть, из которой выглянул ужас.

Через мгновение он снова овладел собой. Но мгновения оказалось довольно. Чужак за спиной, подступивший уже вплотную, по-женски взвизгнул и шарахнулся прочь. На сухом зиннском лбу остались крошечные бисеринки чужого пота - позорные свидетельства мимолётной слабости.

Его слабости.

- Прости, я не смог помочь, - сказал он Даине. - Они обезоружили меня и лишили движения.

- Я прокляла бы тебя за помощь, если бы ты сумел оказать её, - спокойно, без тени возмущения или обиды отозвалась бывшая бейри. - Я приняла изменение добровольно и с благодарностью. Нет, я не полетела бы с тобой, даже если бы ты позвал меня, - прибавила она, отвечая на невысказанный вопрос. - Табталь, Зинния, Бейрон... Всё это смена декораций. Смысл борьбы за существование в самой борьбе. Победа изменяет форму, а не суть. Только здесь, на Табтале, я поняла это.

- Ты права, - зло сказал Себейк. - Смысл борьбы в самой борьбе, смысл жизни в самой жизни. Ты отказываешься жить?

- Я живу - полнее, чем когда-либо прежде...

Себейк отвернулся.

- А как вышло, что при проведении экспертизы учёные не заметили вашего присутствия? - спросил он головастика рядом с Даиной, и тот ответил:

- Мы можем оставаться необнаруженными.

Зинн скривил губы.

- На что ещё вы способны?

- Мы не представляем для вас опасности. Нет, не возражай! - я вижу твои мысли и твою тревогу. Поверь, у нас нет побуждения перекроить ваш мир по своей мерке. Мы готовы помочь, но открытого вмешательства вы не потерпите, верно? Ты можешь забыть о нас... Можешь объявить нам тотальную войну, но навредишь только своим - а мы даже не заметим. Мы живём в мире - с собой и с другими. И готовы делиться этим достоянием с теми, кто желает его принять. Здесь, на Табтале, такие находятся. Думаю, неслучайно именно эта планета оказалась местом изгнания заблудших и смятённых душ.

- Так вы управляете будущим? - Кто это спросил - Себейк или незаметно вернувшийся чужак?

- Мы видим его, как вы видите сны. И мы умеем переиначивать видения, как вы умеете мечтать. Но вот исполнится ли привидевшееся нам... Влиять на будущее почти так же трудно, как и на прошлое. О, изменить его легко. Но любое изменение лишь умножает числов возможных вариантов. Выбирать нужный становится всё сложнее.

Слух наполнился тихим переливчатым смехом.

- Нет, мы не будем направлять для вас ход истории. И нам не нужно от вас никакой платы.

Кровь бросилась Себейку в лицо. Он попытался собрать разбегающиеся мысли, чувствуя, что взгляд Даины-головастика сопровождает каждое его усилие. Приёмы мнемозащиты бесполезны. Она знала о нём всё и знала всё, что знал он. Знала о чужаке, который жался у плеча, с жадностью ловя каждое слово.

- Будь спокоен, я никогда не воспользуюсь этим знанием. Твой корабль на подходе. Прощай, Себейк. Я буду помнить о тебе. Без боли и гнева.

Коммуникатор, вживлённый под височной костью, передал предупредительный сигнал, не слышный для чужого уха, но без труда воспринятый загадочными и могущественными существами, которые снисходительно приняли данное людьми смешное имя - головастики. За мгновение до того, как они растворились в воздухе, взору Себейка предстала Даина Дахам - в облегающем комбинезоне, с модной стрижкой и живым румянцем на щеках.

На посадочной площадке ожидал сам кайтон Гламар.

- Вас можно поздравить, Себейк?

- Имплантат у меня.

- Хорошая работа. Императору будет доложено о вашем усердии.

- Благодарю, кайтон.

- Ну, и как там, на Тюрьме?

- Как мы и предполагали... Ничего интересного.

В награду его повысили в звании. И посадили на канцелярскую должность в оперативном штабе, хотя дали понять, что это своего рода карантин. Агенту его уровня не приказывают подвергнуть себя стиранию памяти. Он сам должен обратиться с этой просьбой. Но он не спешил.

По ночам ему часто снился один и тот же сон.

Он открывает глаза и видит парящего у кровати головастика. Обтекаемое тело, прочёркнутое вдоль старомодным замком-молнией, серебристо мерцает в индиговой темноте. Молния разбегается, и изнутри, улыбаясь ему, выходит Даина в блестящем комбинезоне. Он протягивает к ней руки, но она ускользает и манит за собой. Пространство собирается в гармошку и, распрямляясь вновь, переносит его через световые годы. Вот он уже стоит посреди табталианской рощицы во владениях Зурузы на краю отверстой могилы, а по ту сторону ямы, раскинув крылья, ждёт Даина-головастик. Он хочет войти под сень её крыльев, но могила слишком широка - не перепрыгнуть. Даина призывно улыбается, полуоткрытые губы слегка подрагивают, беззвучно шепча его имя. Он собирается с духом и шагает. Бездна срывается ему навстречу. Он падает, падает на дно преисподней, где тускло горят красные огни, и сердце его вот-вот разорвётся от смертельного ужаса...

На этом месте Себейк просыпался, дрожа и задыхаясь. После пятого или шестого раза он пошёл к кайтону Гламару и попросил стереть ему воспоминания о последнем задании.

Когда шлем уже стискивал голову, а глаза были готовы сомкнуться под действием наркоза, возле самого уха прошелестело тихое: "Прощай". Губы тронуло влажное прикосновение. Тёмные глаза Даины взглянули на Себейка и исчезли навсегда.

* * *

Трава под моей щекой.

Потребовалась вечность, чтобы понять - у травы жёсткий шерстяной ворс, я на полу, в своей гостиной, а не на Тшоте-Табтале из снов Тхонга.

Тхонга - и моих...

Этой ментограммы не было в его записях. Не сон уже, а видение наяву было послано мне. Лично. В собственные руки. В нём сквозили манящие намёки, обещания ответов и озарений. В нём было недвусмысленное приглашение...

Сэнсинская Невеста лежала на полу, на расстоянии вытянутой руки. Воздушная кисея слетела с головки, волосы растрепались, потускневшие глаза слепо смотрели в потолок. Я дотянулась, сцапала её за длинный, разметавшийся подол, кое-как села и, положив куклу на колени, поглядела в слащавое личико, которое так долго казалось мне воплощением красоты земной и небесной.

- Я думала, всё кончилось. Думала, это случай. Как метеорит, который падает на голову одному из миллиона. А это ты. Это всё время была ты!..

Глаза куклы вспыхнули чистым серебром - и потухли.

Откуда-то издалека, через десятки переборок долетел пронзительный визг, полный смертной муки... Стало тихо и пусто. То, что сводило меня с ума, что наполняло куклу жизнью, сгорело дотла.

Комната затуманилась, по щекам побежала влага. Рыдания рвались наружу, и до меня наконец дошло, что сдерживать их совершенно не за чем...

Господи, за что мне это?! Я устала от ментокорда, от иллюзий, внушений, манипуляций, от чужих жизней в моей голове! Я хочу, чтобы чёрное было чёрным, а белое белым, верх верхом, а низ низом, чтобы всё было просто, ясно и... скучно? Пусть скучно! Зато РЕАЛЬНО!

Но ведь этого никогда больше не будет. Ступив за грань, разве можно вернуться?

Глава 17. Насылающие сны

Дежавю. Пустынный красноватый ландшафт, упругая трава под ногами. Разум понимал, что узнавание пришло ко мне из чужих воспоминаний, но чувства отказывались верить. Чувства говорили, что я уже была здесь, воображение легко рисовало пыльную дорогу, каменные монолиты стен, серебряные бляхи на массивных воротах, затейливые силуэты крыш храмового города, толпы коленопреклонённых монахов, утробный заунывный вой, плывущий в небеса, и изнурительный подъём по крутым ступеням, выстроенным для ноги гиганта... Оставалось надеяться, что меня не заставят, как Тхонга, пересечь пропасть. Я всё равно не смогу.

За мной прислали знакомую бронзовую повозку и всего двух монахов в коричневом, которые заученным движением пали ниц, но сразу же поднялись. Скромная гостья медиатора Мумиса не заслуживала таких почестей, как Господин Знания почтенный старец Симон Тхонг. Тягловые звери, похожие на буглиан из наших общих снов, флегматично жевали траву, опустив морды к земле, пока я забиралась внутрь по откидной лесенке. Фильтрационное поле и правда затрудняло дыхание, но не настолько, как подсказывала память Тхонга.

Я опустилась на сидение, обитое малиновой тканью, и не удержалась - бросила взгляд в бледно-алое небо, куда стремительно уходил доставивший меня шаттл. Мелькнула в вышине белая искра и пропала, оборвав мою последнюю связь с "Четвёртым небом" и цивилизованным миром. Трудно было избавиться от мысли, что шаттл не вернётся, и я навсегда останусь на зловещей планете среди поклонников странного культа...

Повозка двигалась медленно, давая мне вдоволь времени, чтобы вообразить и обдумать самые неприятные возможности. Я полагала, Мумис живёт в Чоттипаде, и рассчитывала побывать в настоящем тшотианском городе, но в последний момент из центра связи сообщили, что медиатор встретится со мной в храме.

Тяжёлые стены Охча были накренены наружу и издали походили на пиалу из грубой серой глины. Вблизи это впечатление исчезало: становился заметен красновато-жёлтый оттенок камня, взгляда уже не доставало, чтобы охватить общую панораму, неотвратимо наползала густая тень, и возникало тошнотворное чувство, что стена вот-вот рухнет прямо на тебя.

Последний отрезок пути был замощён. Колёса оглушительно грохотали по брусчатке, но тряска почти не ощущалась. Нас никто не встречал. Не гудели рога, не спешили почтить пришелицу с небес благочестивые служители культа. Ворота были приподняты меньше, чем на треть. Над головой хватало пространства, чтобы встать в полный рост, не задев макушкой запорную плиту в полметра шириной, но мне всё равно пришлось бороться с желанием пригнуться. Лопнет, обломится где-нибудь держатель, и сверзится на мою бедную черепушку многотонная глыба...

Храмовый город жил своей жизнью. Сновали по площади монахи в рясах всех трёх цветов, и лишь те, кто оказывался в непосредственной близости от повозки, торопливо преклоняли колени, чтобы тут же подняться и двинуться дальше. Но даже такое, между делом, поклонение заставляло мучиться неловкостью.

Повозка остановилась, не доезжая пирамиды, у теремка с крыльцом, подпёртым тонкими красными колоннами. Монах жестом указал на резные двери, которые распахнулись, стоило мне взойти на первую ступеньку. Внутри было сумрачно, горел огонь в поставленных на треноги плошках, с низкого потолка свисали украшенные бахромой куски ткани. Худенький послушник со склонённой головой позвал меня вглубь помещения и пропустил вперёд себя в дверцу, за которой виднелся низкий столик и зажжённая свеча на нём.

Я вошла - и за спиной сейчас же грохнуло, лязгнуло. Пока я оборачивалась, преодолевая сопротивление вязкой субстанции фильтрующего поля, не веря ещё, что меня заперли, комнату поглотил мрак. То ли поток воздуха от моего движения загасил свечу, то ли чей-то умысел... Я задержала дыхание, прислушиваясь. Ни звука. Ни шороха. Только сердце колотится. Именно такая тишина стоит в комнате, где таится, выжидая подходящий момент, готовый напасть убийца...

Легко презирать страх, сидя в мягком кресле в безопасных стенах "Четвёртого неба", когда проникший в жилы алкоголь разгоняет кровь. Даже полные приключений сны не подготовили меня к этому моменту темноты и безвестности, когда кажется, будто стоишь над пропастью, и жизнь вот-вот начнётся с чистого листа - или оборвётся, как подрезанная чьим-то ножом нить...

Тихо-тихо я пошарила перед собой, пытаясь нащупать дверь. Ничего. Воздух. Но этого не может быть! Я же едва переступила порог, дверное полотно должно быть в тридцати сантиметрах... А что позади? Я не успела толком рассмотреть своё узилище, но готова была поручиться, что это малюсенькая каморка, которую легко обойти в несколько шагов. Осторожно скользя по полу обутой в ботинок ногой, я двинулась наугад, водя по сторонам вытянутыми руками. Где стены? Где стол со свечой? Ладони ощущали только пустоту.

Хуже всего, что исчезла далёкая смутная пульсация, означавшая связь с Арти и ментосферой станции, - я так свыклась с ней, даже сроднилась, что замечала только её отсутствие, от которого делалось неуютно и голо внутри.

Не было рядом жёсткого надёжного Гайрека с излучателем на взводе. Не было горячечной одержимости, которая привела меня на Тиаранн и затмевала чувства, пока не совершилось то, зачем меня выбрали. Я осталась одна. Наедине с собой и всеми своими фобиями, слабостями, навязчивыми идеями. Словно кто-то устроил моему надорванному рассудку последнее испытание: что будет, если не тащить её за шиворот, не толкать в шею - выдержит она, найдёт выход, сама, без подсказок?

Постой-ка... Толстый платок тьмы, плотно укутавший глаза, превратился в прозрачную кисею, сквозь которую брезжил, постепенно светлея, жемчужный сумрак.

Крохотной кельи не стало. Надо мной взметнулись необъятные своды, поднялись в отдалении дуги каких-то опор. Во всю высоту стен, до самого потолка, темнели чердачными окнами сотни округлых провалов. Арки уводили в боковые проходы.

В отсутствии ровных поверхностей и острых углов, в землисто-восковых цветах этого странного пространства чудилось сходство с норами копателей или с многократно увеличенным нутром пчелиного гнезда, каким оно мне рисовалось.

Пол под ногами изгибался плавной волной, и эта волна вынесла меня к проёму, который не зиял, подобно другим, беспросветной мглой, а мерцал и переливался, как воды ночного озера в лунных отсветах.

Проём был затянут тончайшим покровом, похожим на плёнку амальгамы, которая легонько колыхалась, вздуваясь и опадая, - дышала. Перекатывалось и дрожало на блестящей глади моё отражение - лицо, состоящее из тусклых бликов и глубоких теней, тёмная шапка волос, бледная ладонь, готовая коснуться трепещущей поверхности.

В последний момент я отдёрнула руку.

Но тонкая мембрана сама собой треснула посередине, разорвалась надвое и густыми струями стекла по стенкам проёма прямо мне под ноги.

Я попятилась.

И металлическая лужица тоже, будто испугавшись, скользнула в сторону по шершавому серому покрытию, по наклонной плоскости, стремясь не вниз, а вверх... Затем текучее нечто собралось, вспучилось, всплыло над полом жидкой сферой, поднялось на уровень моих глаз и обвисло, вытягиваясь.

Длинный, до пола, сгусток дрогнул, начал отливаться в форму человеческого тела. Сквозь влажный зеркальный блеск проступили краски - свободные тёмные одежды, синеватая кожа на длинном лице, яйцеобразные, в голубых прожилках белки глаз с вишнёвой радужкой... В тот момент, когда меня сковал ужас узнавания, подёрнутая глянцем фигура Мумиса рассыпалась сонмом мелких серебристых чешуек, которые вихрем взвились под потолок.

- Поражает воображение, не так ли?

Из бокового хода по пандусу, полого нисходящему к моим ногам, спускался Мумис во всей вещественной телесности, подобающей живому человеку. Ни блеска, ни зыби - но могла ли я быть уверенной?..

Нечто, бывшее серебристой мембраной, лужицей света и подложным Мумисом, висело над нами облачком сжиженного неона.

- Он ещё совсем дитя, - сказал Мумис, с улыбкой поднимая глаза. - Не может сдержать любопытства. Я просил их не показываться, чтобы не пугать вас. Но если вы видели одного...

Он обвёл взглядом уходящий в вышину свод, и стены зашевелились, заполняясь поблёскивающими комками, пухлыми наростами, медовой густоты натёками, которые выползали из нор или возникали прямо из ниоткуда на глухой стене. Некоторые отделялись от твёрдой опоры, раздуваясь, округляясь, и парили серебристыми воздушными шарами.

- Ментокорд потерял связь со станцией, - сказала я и удивилась: как уверенно и спокойно звучит мой голос.

Мумис кивнул.

- Квантовый сдвиг. Так же было, когда вы попали в мир преттов на Тиаранн. Нечто подобное, только в слабой форме, происходит и во время психозондирования... - он умолк, по высокому лбу побежали морщины. - Не бойтесь, здесь нет пьющих разум. Мне жаль, что моё лицо теперь ассоциируется у вас с безжалостной чумой, которая отнимает сперва душу и лишь потом жизнь.

Я хотела спросить, откуда он знает, но вспомнила сияющие глаза куклы и промолчала.

- Мой народ, - вздохнул медиатор, - построил убежище, в котором надеялся переждать нашествие, сохранив все достижения высоких технологий и привычный образ жизни. Они знали, что время побеждает любого врага, но не предвидели, что и враг, упорный, изобретательный, также вооружённый неограниченным временем, в конце концов способен взять любую твердыню. И как только враг вошёл, у моих соплеменников не осталось шансов. Идёмте, прошу вас.

Мумис первым двинулся вглубь сумрачного зала, необъятного и длинного, как неф готического собора, и я пристроилась рядом. Страх ушёл. Я была там, где мне следовало быть, в том самом месте, куда влекла меня череда событий с момента, когда я впервые ступила на причал "Четвёртого неба", а, возможно, с ещё более раннего и почти забытого теперь дня, когда я отказалась принять поражение и решилась лететь через пол вселенной на далёкую пограничную станцию... Серебристые шары, капли, кляксы перемещались вместе с нами, и я ловила своё отражение в гладких переливчатых боках. Невесомые летуны опускались, поднимались, скользили горизонтально по причудливым траекториями - словно приглашали любоваться собой.

- Можете отключить фильтрующее поле, - сказал Мумис. - Воздух здесь для вас безопасен.

Сначала я решила, что не стану этого делать. Но на лбу не высыхала испарина, грудь теснило. Когда фильтр включён слишком долго, эффект накапливается. Я нажала кнопку на поясе и приостановилась, осторожно втягивая носом воздух чужого мира. Он был на удивление свежим, прохладным и слабо пах... шафраном?

Я сказала:

- Со станции за мной наверняка следили, и когда я вернусь, Дерет узнает всё, что знаю я. Думаю, он подозревал что-то... Поэтому и позволил мне встретиться с вами.

Я вспомнила жгучее, пьянящее прикосновение его страсти, но на этот раз не ощутила ответного возбуждения - ничего, кроме брезгливости и стыда. В этом месте премьер-администратор и правда был надо мной не властен.

- Кимона Дерета трудно назвать образцом добродетели, - усмехнулся Мумис. - Но он всего лишь человек, и здесь, на Тшоте, его возможности ограничены как полномочиями, данными Конкордатом, так и реальным положением дел. Вы можете подумать, что я совершаю ту же ошибку, что и мои далёкие предки, вообразившие, будто акилу не найдут лазейки за стены их цитадели. Согласен, риск есть. Но мы уже пытались действовать, не раскрывая себя, и акилу чуть не вырвались на свободу. Если бы не вы... Я уверен, и мои друзья со мной согласны, - он кивнул на проплывающую мимо серебристую медузу, - что Конкордат меньшее из возможных зол. К кому ещё нам взывать - к таркам, к икшас, к Немодийским Братьям, которые обратили себе на службу главное оружие врага - кегов?

- Кстати, о кегах. Мне сказали, ночью тварь, пленённая людьми Ту, умерла. Без видимых причин. Когда Дерет поймёт, что тут не обошлось без ваших летучих приятелей, он весьма огорчится. Дерет считал кега главным призом во всей этой заварушке с шаром, тарками, немодийцами и планетой преттов... Вашей планетой, как я теперь понимаю.

- Именно поэтому кег не должен был остаться у него в руках, и тем более - попасть в пространство Конкордата, - убеждённо ответил Мумис. - Слишком страшная сила. Слишком большой соблазн. Акилу превратились в губительный ураган, сметающий всё вокруг, именно после того, как сотворили кегов и вкусили даруемую ими власть. Осторожно, сейчас мы переместимся на следующий уровень.

Похоже, трюк, в чём бы он ни состоял, не удался. Вокруг был всё тот же купол, изрезанный норами и заполненный лёгкими изменчивыми сущностями.

Но Мумис сказал:

- Вы видели молодость. Теперь перед вами зрелость, - и я осознала разницу.

Так же изгибались похожие на рёбра контрфорсы, тянулись в вышину округлые стены, но снизу доверху их опоясывали ряды галерей, и на каждой, как на насесте, лежали, сияя ритмичными всполохами, крупные шары, куда более материальные, тяжеловесные, чем их юные собратья в первом зале. При нашем появлении некоторые снялись с мест. Подобно грузным, раскормленным гусям, то и дело проседая в полёте, они подплывали к нам и зависали, лениво покачиваясь.

- Это созерцатели, - в голосе Мумиса звучала теплота. - Им дано проницать завесу миров... простите за патетику. Вспомните свои сны, вспомните чувство дезориентации, когда вы не могли понять, в какой реальности находитесь в данный момент. А теперь представьте, что вам приходится переживать события, происходящие в разных точках пространства и времени. Одновременно. Непрерывно. Быть сразу множеством не похожих друг на друга созданий. Видеть, чувствовать, понимать, но не иметь силы вмешаться...

- Они вмешиваются, - я невольно передёрнула плечами. - И даже очень. На себе испытала.

Мумис покачал головой.

- Для этого им необходимо физическое присутствие на месте событий. И посторонняя помощь.

Я попыталась понять, что он имеет в виду.

- Кто помог тому, из куклы, убить кега?

- Я бы предпочёл слово "обезвредить". Вижу вашу саркастическую усмешку. Но кег больше машина, чем живое существо.

- Все мы биологические машины.

- О! - Мумис улыбнулся широко и как будто с предвкушением. - Это старый спор. Когда-нибудь на досуге я буду рад его продолжить... Селена, послушайте, я не думаю, что немодийцы на самом деле хотели захватить станцию. Им была нужна информация из компьютера "Четвёртого неба". Они действовали грубо, и я вижу этому только одно объяснение. Все считают, что кег служил Братству, но я уверен, он сохранил верность акилу и использовал группу ко-Оклина, пытаясь любой ценой добраться до шара. Он был готов на всё, чтобы вернуть своих прежних хозяев. И если бы он получил, что хотел, ни вы, ни я, ни весь флот Конкордата не смогли бы предотвратить новое пришествие акилу. А сейчас я отвечу на ваш вопрос, Селена. Это вы, - Мумис помолчал, глядя на меня лукавыми глазами. - Вы помогли уничтожить кега.

- Ничего подобного, - сказала я твёрдо. - Я знаю, когда это случилось. Я была у себя в квартире и даже не думала о кеге.

- Вы думали о Дерете и его... вероятных интригах, скажем так. Нетрудно представить, как далеко он мог бы зайти, используя кега. Эйнну не требовалось прямого указания. Довольно было задать вектор. Сообщить потенциал действия.

- Эйнну? Что за Эйнн?

- Простите, - отозвался Мумис. - Тот, кого вы знали как жившего в кукле, взял это имя для общения со мной. Сами они различают друг друга иначе, чем мы.

- Вы говорите - они. У ваших друзей нет названия?

- Отчего же... В Спельте их зовут звёздными камнями, в отдалённых областях Эрдихта - степными призраками. Монахи Охча высоко ценят магический скюлль, шар пророков, через который вещает сам Трул. На островах Нори порой встречают ониров - насылающих сны...

Подходит, решила я.

- Само по себе имя для них пустой звук и обретает значение лишь во взаимной связи с собеседником, - улыбка Мумиса стала кроткой. - Поэтому я зову их Семьёй.

- Надеюсь, ваша семья не имеет ничего общего с... гм, мафиозным кланом. Или с Немодийским Братством.

- О, нет! - он мягко рассмеялся. - Конечно, нет. Но если вы действительно хотите знать... наша близость глубже, чем у кровных родственников. Даже близнецы, зачатые в одной утробе, существуют обособленно. Мы же с братьями способны вступать в симбиотический союз. Один из них всегда сопровождает меня, где бы я ни был - на Тшоте или на "Четвёртом небе". Прошу, не пугайтесь. Это не паразитизм и не подчинение. Мы дополняем друг друга и служим посредниками там, где интересы углеродных существ и Семьи пересекаются.

Если ты считаешь, что свободен в своих действиях, это вовсе не значит, что так оно и есть, подумала я, с содроганием вспоминая, как серебряные капли-осколки вошли в моё тело и как потом вышли, как медленно, исподволь, влияние шара сводило меня с ума и в общем-то свело... Я заставила себя встряхнуться.

- Так монахи на самом деле поклоняются им? - я скосила глаза на неподвижно висящие шары. Существа, способные летать по воздуху, навевать сны, которые реальнее жизни, и овладевать разумом человека - чем не кандидаты в божества? - А как же тот тип, которого описал профессор Тхонг - красноротый брюнет в алом и чёрном, с алмазным ожерельем на груди?

Мумис пожал плечами, слишком уж небрежно, слишком демонстративно:

- Внешний образ божества для непосвящённых.

Я внимательней присмотрелась к медиатору: а ведь похож! Те же черты, только краски другие. Если выбелить да подрумянить щёки, губы сделать пунцовыми, сменить одежду... Бедняга Тхонг приходил к монахам в компании их бога! То-то они стлались ниц.

Мумис, поглядывавший на меня с этакой отеческой улыбкой, опустил веки, словно бы в знак согласия, словно он читал мои мысли. А потом на его раскрытой ладони стала вдруг набухать блестящая масса - округляясь и увеличиваясь...

Достигнув размера теннисного мяча, зеркальный шарик приподнялся над ладонью медиатора и неспешно завертелся вокруг своей оси. Мумис наблюдал за ним с любовной улыбкой - как папаша за первыми шагами крошки-сына...

- Вы насквозь пропитаны этим, - не думаю, что мне удалось скрыть дрожь.

Мумис с сожалением вздохнул.

- Ваша семья, - я покосилась на шары, солидно покачивающиеся чуть в стороне, - использовала меня, чтобы достичь своих целей. Может быть, это благие цели. Может быть, вы спасли от уничтожения жизнь в нашей части вселенной...

- Мы спасли, - мягко поправил Мумис.

- Но почему вы просто не пришли и не рассказали всё, как есть?

- Как именно? - рот Мумиса дрогнул в сардонической усмешке. - Тут неподалёку есть планета с артефактами древней высокоразвитой цивилизации. В её естественном спутнике спрятано устройство, открывающее двери в иные миры, но его надо уничтожить, потому что из этих дверей в нашу реальность вот-вот выйдет опасный агрессор, который сметёт всех с лица космоса. И как, по-вашему, поступил бы Дерет? Или Сирин?

Медиатор был прав. Любой на "Четвёртом небе" счёл бы россказни об акилу дикарским религиозным бредом. А на Силлу отправили бы экспедицию, и одно её присутствие отворило бы врата...

- Вы могли сказать Тхонгу.

Мумис покачал головой.

- Я надеюсь, что вправе назвать себя другом Симона, но неужели вы думаете, что он рискнул бы своим положением и научной репутацией для уничтожения перспективного объекта исследований на основании одних лишь моих слов? Трудно убедить человека в том, что идёт вразрез с его привычным опытом.

- Однако вы посылали ему сны.

- Не посылали. И он, и другие сами улавливали в сигналах Вимма то, чего искал их ум и дух. Симон должен был понять смысл послания, прежде чем Вимм открыл бы ему местонахождение Тиаранн... Это не моё решение, и я сожалею о последствиях, - нун помолчал. - Все мы сожалеем. Мы слишком долго берегли свою тайну, пытаясь действовать исподволь...

Боль в глазах Мумиса казалась неподдельной, но я не забыла, что профессией медиатора было притворство и приспособление, а его истинные мотивы вырастали из почвы неведомой мне культуры. Он мог верить в то, о чём говорил, а мог лгать от первого до последнего слова.

Потом мне вспомнилось, как гасли в ледяной космической ночи капельки света... Это ведь не было обманом?

- Он вернулся? - спросила я. - Вимм... он здесь?

- Вы же видели, как он погиб, - с недоумённым упреком отозвался Мумис. - Он пожертвовал собой, чтобы уничтожить генератор перехода, когда стало ясно, что иного пути нет. Но не казните себя. Вимм понимал, на что шёл. А вы поступили правильно.

- Я ничего не делала, - вот теперь голос дрогнул, к горлу подкатил ком. - Я думала, вам всё известно. Он просто вырвался из моей руки и полетел к луне. Я понятия не имела, что он там...

- Он не долетел бы, если бы вы не помогли.

- Но я...

- ...вы ничего не предпринимали. Вы просто верили, что луну надо уничтожить, и если бы в ваших руках было оружие, вы бы сделали это.

Ком я проглотила, но заставить себя посмотреть на Мумиса не могла. Если бы он знал, что я до последнего сомневалась, что я и сейчас сомневаюсь...

Ониры - не головастики из моего видения о Табтале. Они уязвимы. И они совершают ошибки.

- Почему вы просто не послали эскадрилью шаров? Они бы там камня на камне не оставили.

- Потому что им, как и нам, для жизни необходимы воздух и тепло.

- Но я видела, как ваш Вимм летел сквозь вакуум...

- Потому что вы верили, что это выполнимо. Трудно, на грани возможного, но выполнимо.

- Не понимаю.

- Понимаете, - возразил Мумис. - Иначе госпожа Дих-бо не указала бы Вимму на вас, как на последнюю надежду.

- Лучше скажите, что я подвернулась под руку.

Лёд под ногами проломился, студёная вода вышибла дух... Он в плену, по доброй воле, но - в плену. Чужой мир из сверхпрочных сплавов и полимеров, подвешенный в пустоте, наполненный искрами жизни, которые не могли согреть, потому что существовали в другой плоскости бытия. Для людей он был всего лишь вещью, желанной добычей, он так страшно, так отчаянно нуждался в друге. Или в подруге. Скромная искательница счастья с отсталой планеты излечила его от одиночества, поняла его великую миссию и великую жертву, сумела подсказать путь и средства, привела ко мне, а я доставила туда, где он исполнил своё предназначение. Последнее эхо памяти Вимма звучало в моей крови... Всего мгновение. Кажется, Мумис ничего не заметил.

- Вы не знаете себе цены, Селена, - нун качнул головой. - Мы искали того, кто достаточно открыт, чтобы услышать, достаточно наивен, чтобы поверить, достаточно внушаем, чтобы поддаться, и достаточно ответственен, чтобы исполнить свой долг. Мы нашли вас.

Похвала из разряда тех, что смахивают на оскорбление. И милая обезоруживающая улыбка в придачу.

- Ваша сила в умении уступать, - добавил Мумис. - В непредвзятости молодого ума.

Если сейчас он скажет, что я спасла вселенную, я... сделаю - что? Ударю его? Повернусь и уйду блуждать по лабиринтам, из которых нет выхода? Сяду на пол и заплачу горючими слезами?

Несколько шаров отделились от остальных, спустились ниже. Медленно, по одному, словно боясь испугать, приблизились ко мне и принялись тихонько покачиваться. Они держались на расстоянии полуметра, но я чувствовала на щеках движение воздуха, похожее на поглаживание тёплых ласковых рук. Послышался звук, напоминающий кошачье урчание...

Шары взяли меня в круг, я ощутила себя лёгкой, как лоскуток кисеи, и только удивилась, отчего я не взлетаю.

В следующий миг мои ноги утратили опору, глаза поравнялись с глазами Мумиса. Затем меня повлекло выше, и медиатор остался внизу... Вся злость, вся обида, все сомнения ушли вместе с силой тяготения, которая привязывала меня к земле. Я утратила вес, я отринула груз прошлого, я готова была идти дальше налегке...

Моё тело, оставаясь невесомым, двинулось вниз, ступни коснулись земли. Вернулось ощущение массы, но лёгкость не ушла. Казалось, если я очень-очень захочу, если разбегусь как следует, то смогу подняться в воздух по собственной охоте... А уж огненную пропасть в приёмном покое ямасира одолею наверняка!

Один из шаров, зеркальный, влажный, придвинулся ближе. Я подставила ладонь, и он осторожно положил в неё тяжёлое и неожиданно мягкое, тёплое брюшко.

Потом шар открылся, как раковина-жемчужница... Мой разум за считанные мгновения впитал то, что пытался растолковать мне Мумис, и то, о чём он хотел умолчать.

Немногие из Семьи, ушедшие вслед за углеродными братьями в большой мир и не сумевшие ускользнуть от лап врага, были опустошены, выжаты досуха и заражены той же жаждой, какую враг вселил в гордых преттов-нунов. Отныне каждый из них верно служил новому хозяину, которого, следуя смутной потребности, оставшейся от иной жизни, полагал братом или сестрой.

Мумис внимал вместе со мной, безнадёжно качая головой, в его болезненно прижмуренных глазах стояли слёзы.

Ониры-ренегаты помогли акилу овладеть тайнами "живого минерала" и вывести из него жксертовых амёб, способных проникать куда угодно, становясь, если потребуется, частью корабля, бомбой или ковриком в кабинете командующего армиями противника. Внутри вражеской орды возникло элитное подразделение, именуемое Братством Намоди, по названию планеты, где были обращены первые из Семьи. Объединение, которое сегодня называет себя Немодийским Орденом, взросло на руинах древних легенд, не понимая их истоков, но унаследовав осколки старых знаний. Они и наполовину не так опасны, как отборные акилу, которым служили бывшие члены Семьи.

В угоду "братьям" отступники пошли на симбиоз с безмозглыми амёбами, впоследствии став теми, кого народы Т-5 знают под именем кегов. Монстры положили победу к ногам акилу и исправно снабжали их блаженным нектаром - чувствами, памятью, мыслями, горячей, трепещущей жизнью...

- Не надо, прошу вас, - шептал Мумис.

Семья помогла преттам воздвигнуть фазовый заслон вокруг Тиаранн, а претты, по просьбе Семьи, собрали и переправили на Тшоту группы жителей с технически неразвитых миров, создав Ноев ковчег планетарных масштабов. Семья не производит орудий и не строит кораблей. Умение вызывать квантовый сдвиг заложено в природе ониров, но даже им не по силам спрятать от недоброго внимания целую планету. Некоторые из преттов остались, чтобы помочь. Их вкладом были научные познания и воля к действию. Но ни один акилу не прорвался через барьер только благодаря объединённому и упрямому сопротивлению Семьи.

А народы Т-5 спасла от истребления Тиаранн, приняв на себя всю ярость захватчиков и поглотив вражеские полчища почти без остатка. Надолго - но, увы, не навсегда.

Теперь, когда тайное стало явным, пришло время открыть Тшоту большому миру. Её жители, заботливо пестуемые Семьёй, ещё не достигли единства и не готовы в одиночку встретить опасности космоса. Ониры хотят, чтобы Конкордат стал буфером между тшотианами и сильными, воинственными, технически развитыми видами Дельта-сектора. Мумису, последнему наследнику преттов-нунов, не справиться в одиночку. Немногие жители Тшоты, породнившиеся с Семьёй, такие как ямасир Халхаз, плохо годятся в помощники. Нужен представитель новой силы, человек из Конкордата...

Медиатор смотрел на меня с кривой улыбкой.

- Мы вместе пришли к этому заключению.

Он обвёл взглядом шары - те, что парили рядом, и те, что безмолвно ждали на галереях. А где-то на следующем уровне в мудром терпении пребывали старики, покойные, медлительные, стеклянисто-твёрдые, как Вимм в руках непосвящённых. Они грезили сквозь пространство и время, всё ближе подбираясь к самому началу и самому концу. Они знали, как следует поступить, чтобы благоприятное будущее осуществилось, но редко давали себе труд вмешаться в естественный ход вещей. Это они выбрали молоденькую неопытную землянку, чтобы навеки запереть готовые разверзнуться врата ада...

Ониры держались рядом, их гладкие тела пестрели отражениями иного... Старые знакомые из снов приветливо кивали с округлых живых экранов. Я с удивлением заметила среди них кррыжжу Дих-бо и безымянного лягушонка, а затем узнала смуглое старческое лицо человека, с которым мне так и не довелось встретиться при жизни. Тёмно-карие глаза профессора Тхонга улыбались, безмолвно говоря: "Всё это было. Всё правда. Где-то, когда-то... Но - правда!"

Опасаюсь ли я потерять себя, страшусь ли стать орудием чужой воли? После всего, что произошло... Нет.

Я совсем не уверена, что справлюсь. Есть множество людей умнее, сильнее и достойнее меня. Но я здесь, и мне предложен великий шанс. Разве я посмею отказаться? Зная, что меня ждёт награда - желанная возможность путешествовать по далёким мирам, не сходя с места... И ещё одна приятная деталь: отныне ментокорд будет служить мне, а не я ему.

Это значит, что я вернусь на Землю очень нескоро. Если вообще вернусь. Надо только связаться с родителями и очень уверенно, убедительно объяснить, что здесь, на краю цивилизованного космоса, мне ничего не угрожает и никогда не угрожало, что я нашла своё место, и дела мои так хороши, что торопиться в обратный путь нет нужды.

Я глубоко вздохнула, скорее из-за торжественности момента, чем в попытке отринуть последние сомнения. Сомнений больше не осталось. Шар котёнком потёрся о мою ладонь и стал медленно оплывать, обволакивая руку серебристой варежкой и постепенно уменьшаясь в размерах. Под кожей, в мышцах, в самой глубине моего существа разливалось тепло, чувство доверчивого любящего присутствия и причастности чему-то большему, чем я сама... Вот варежка стала тонкой перчаткой, вот превратилась в лужицу, которая на глаза впиталась в ладонь. Тихий голос внутри робко прошептал: "Я - Липпа... сестра".

Старый медиатор смахнул слёзы с ресниц и, широко улыбаясь, дрожащим от волнения голосом произнёс:

- Добро пожаловать в Семью.