Аннотация: Сказ о первой русской полярной путешественнице Татьяне Федоровне Прончищевой (Кондыревой), для детской аудитории.
О дальних путешествиях Таня слышала еще с детства от матери. Отец-то её, Фёдор Степанович Кондырев, был героем Северной войны, вместе с царём Петром Алексеевичем в морских баталиях участвовал, новую столицу на Неве закладывал, корабли строил. Жалко, не довелось повидать его... Но в рассказах он жил, и всегда, несмотря ни на какие опасности, Таня представляла себя рядом с ним...
Правда, в настоящей-то жизни всё было совсем иначе, очень даже обычно было... 1715-ый год. Тихий калужский край, близ городка Алексина. Поля с перелесками. Усадьба. Мама, Василиса Петровна, все больше по хозяйству хлопотала. Как никак несколько деревень под её управлением. И всё одна, да еще с тремя ребятишками на руках. Оттого, наверное, она такая строгая. Но хозяйка настоящая. Старшему сыну Фёдору учителей наняла - грамоте, языкам, да математике учить. Хотя тот мечтал всё в Москву поехать учиться, в школу навигацких наук, вместе с братьями Прончищевыми, соседями их по усадьбе. Нет, не пустила. Дулся Фёдор пару дней, да что толку.... В усадьбе хозяин нужен, а он - единственный сын, на него вся надежда. Может, хотя бы ей, Танюшке, повезет? Грамоте она вместе с сестрой своей, Анюткой, тоже учится, старается... А дальше... Для девочек ведь никаких навигацких школ нет... Да, и на корабль её бы ни за что не взяли... Да, что там корабль! Море бы хотя бы одним глазком увидеть!
Впрочем, однажды такая возможность Танюшке представилась. Правда, случилось это только в 1721-м году после матушкиного письма царю Петру Алексеевичу - мол, вдовою осталась, нельзя ли помощи какой... Заслуг батюшкиных государь не забыл. Выделил семье землю на острове Котлин, в крепости Кроншлог (ныне Кронштадтом зовётся), прямо близ новой столицы. Приезжайте - живите... Вот, семейство Кондыревых и перебралось в Петербург. В то время совсем ещё молодой город, однако, уже успевший обзавестись своими первыми каменными зданиями...
Маме здесь как-то сразу не очень понравилось - холодно, неуютно и всё очень дорого. Зато дети были просто счастливы - с берега их не прогонишь. Ещё бы настоящие корабли, и так близко! И Балтийское море, о котором столько рассказов было - без края, синее-синее! И ракушки разные волны перебирают...
Федя, правда, недолго был спутником в Таниных играх. Во время одной из прогулок встретились им братья Прончищевы - Василий и Михайло. Они уже закончили учёбу в навигацкой школе и служили теперь на флоте. Танюшка глаз оторвать не могла - словно бы из её мечтаний герои ожили. В красивых мундирах, парни с задором рассказывали о своих первых морских походах. А потом, позвали Федю на корабль - похвалиться, показать своему пешеходному земляку эдакое чудо. Танюшка с Анюткой увязались было с ними, но Федя заругался. Девчонкам на корабль нельзя! Хорошо Василий заступился за неё. Добрый он... Но, всё равно, с собой на корабль не взяли. По уставу, говорят, не велено.
Матушке встреча с Прончищевыми не очень-то по нраву пришлась. Боялась она за Фёдора. Да, и сама жизнь петербуржская тоже ей всё меньше нравилась. Привыкла она к спокойной, размеренной жизни. А оттого, в скором времени, к великому Таниному огорчению, засобиралось семейство в обратную дорогу. Братья Прончищевы пришли проводить их. И тогда Василий на память подарил Тане жемчужинку, крошечную, но самую настоящую... морскую... Какой же, он всё-таки... хороший...
После поездки в Петербург тишина деревенская казалась совсем тяжкой. Матушка стала ещё строже. Фёдор сник, помрачнел и занялся хозяйскими делами - посевы, урожаи, цены на зерно, покосы... Таня тоже замкнулась в себе и больше рукодельем занялась. В то время очень спасала её та жемчужинка Васина. Бывало, посмотрит на неё и море вспомнит, и рассказы о морских путешествиях, только теперь всё чаще вместо отца она рисовала себе доброго и храброго гардемарина и, конечно, себя рядышком... даже если по уставу не велено.
Ещё лет пять пролетело. И вот как-то весною, в самый разгар посевных хлопот, весточка прилетела. В соседнее село братья Прончищевы приехали. Да, не одни, а с друзьями офицерами. И бал будет, настоящий! Ну, почти как в самом Петербурге! Фёдора только и видели. Дверями хлоп. На коня - да, к соседям! Матушка неодобрительно головой покачала и пристально так, с тревогою на старшую дочь посмотрела. К той поре невестою стала Таня, красавицей выросла. Уведут ведь из дома... А у Тани самой-то сердечко так и забилось пташкою...
Василий как раз что-то рассказывал о морских приключениях, когда Таня вошла. Увидел он её и осекся на полуслове, потом оправился и продолжил.... а сам-то всё в её сторону поглядывает. Будто не друзьям рассказывает, а ей только, Тане. И про море Балтийское, и про Витуса Беринга, мореплавателя, что до самого края Азии плавал, вкруг камчатского берега. О новостях петербургских вспомнили. На престол российский только-только взошла Екатерина, жена Петра Алексеевича. Мужики-то всё дивились. А у Тани гордость, что женщина править страною. Впрочем, что те новости по сравнению с танцами, когда Василий был так близко! И хотя он больше молчал, она чувствовала как говорят их души, глаза... Потом, правда, разговорились немного, и жемчужинку дареную она показала. Василий рассмеялся. Не знал, не чаял, кому дарил. Совсем ведь девчонкой была...
Не долго, однако, счастье влюбленных длилось. На следующий день прибыл вестовой с депешей. Срочно в Петербург офицеров вызывали. Неспокойно было в столице...
Тане после отъезда Василия ещё труднее стало дома. В Петербург порывалась уехать, да матушка не пустила. Что это за мода, за женихами бегать?! Жалко ей было дочь. Кто-кто, а она-то знала каково это быть замужем за военным, да еще... капитаном... Пытались пару раз сосватать Таню за местных богатых женихов. Даже в Москву выезжали на балы. Но всюду, в любой толпе Таня искала теперь знакомое, доброе лицо Василия... А морские походы, и путешествия далекие теперь значили для неё лишь одно - что где-то рядом был он...
Между тем, служба не позволяла Василию Прончищеву выбраться в родные края. Времена были смутные, цари на престоле сменялись часто. После Екатерины, трон занял Петр Второй, едва три года проправил, как помер, и корона российская перешла Анне Иоанновне, дальней родственнице царя, проживавшей тогда заграницей. Новая царица очень не любила всё русское и русских. Вот тогда только и появился морской офицер Василий Прончищев в усадьбе родителей. И дня не усидел дома, поехал к соседям, то есть к Тане.... Та, увидев его, расплакалась, рассказала, как ждала и про страхи матушкины всё рассказала... Василий выслушал её, обнял и пообещал, что никогда они больше не расстанутся... Тут же и к матушке, к Василисе Петровне, пошел просить Таниной руки.
20 мая 1733 года сыграли весёлую свадьбу. Целую неделю гуляли, да радовались. А потом засобирались в Москву, где у Кондыревых пустовал свой дом. Временно молодые обосновались там. К тому же, надо было документы разные подготовить. Тогда-то и было собственно Таниной рукою написано, что: "в нынешнем 1733 году майя 20 дня мать вдова Василиса Петровна да брат родной Федор Федоров сын Кондыревы по ее воли выдали ее замуж морскаго флоту лейтенанта за Василья Васильева сына Прончищева..."
В гости к молодой семье захаживали друзья-сослуживцы Василия. В такие дни Тане особенно нравилось быть хозяйкою. Всё чаще разговоры молодых людей уносились к далеким путешествиям, всё чаще упоминалось в их речах имя Витуса Беринга, под чьим руководством собиралась новая, уже вторая камчатская экспедиция. Василий Прончищев принимал в этом самое активное участие. Как "лучшего штурмана Кронштадта", его включили в список экспедиции. И теперь Таня ощущала, как что-то великое затевается здесь, рядом с ней, в стенах её дома. Потом же и вовсе добрая новость пришла. Василия назначили начальником одного из экспедиционных отрядов. Ему нужно было отправиться в Якутск. И Таня, конечно же, поедет с ним! Даже разрешение от Адмиралтейства получено!
Многие знакомые, да родные ворчали: "В острог якутский, на каторгу людей ссылают, а вы по доброй воле едете!" Но Таня и слушать ничего такого не желала. Она была счастлива. Настоящее путешествие, да еще вместе с любимым человеком! Ну, хотя бы и до Якутска! Сколько городов, да земель разных повидаем вместе! Так они и выехали летом из Москвы, полные надежд.
Добрались до города Мурома, с Мурома на Казань, с Казани на Пермь, и дальше по Великому Сибирскому тракту, дороге, что шла тогда через всю Россию до самого Китая. Ехали, конечно, нескоро. Это сейчас быстро можно путешествовать, а в те времена в карете, сменяя лошадей на особых почтовых станциях, заставах, долгий путь получался. Считай весь остаток лета и всю осень добирались до города Тобольска, столицы обширной Сибирской губернии, простиравшейся от Урала до Тихого океана.
Тобольск - красивый город на реке Иртыш, с кремлем белокаменным на высоком холме, с церквами многочисленными, с торговыми, да промышленными дворами. Приняли молодых Прончищевых хорошо, всё-таки военная экспедиция, да еще с письмами от высокопоставленных особ. Василий засуетился по своим делам. Каждый день новые встречи, переговоры с купцами. Дорога дальше сложнее, ехать зимой рискованно, к тому же закупки необходимо было сделать для похода. Зазимовали в Тобольске.
Однако Беринг, начальник экспедиции, торопил. В Якутском остроге Василия ждали - нужно было корабли строить. Именно строить, потому как в то время, на Дальнем Востоке у России не было никаких кораблей для экспедиции. Всё приходилось делать с самого начала. Оттого при первой же возможности, весной, едва подсохли дороги, покинули Прончищевы сибирскую столицу. Оснастку, инструменты частично закупали в пути. Более десяти подвод, запряженных лошадьми телег, собралось с разным железным оборудованием. Сибирский тракт был оживленным местом - попутно шли унылые конвои с каторжниками, военные отряды, а навстречу - торговые обозы с пушниной и с товарами из Китая.
В эти дни как раз и случилось событие, несколько омрачившее их путешествие и повлиявшее на дальнейшую судьбу Прончищевых. Трудно было в дороге уследить за багажом. Василий всё больше о государственном имуществе пёкся. От обозов для кораблей не отходил. Вот и вышло, что не доглядели, как один из нечистых на руку слуг взял, да и стащил все ценные пожитки молодоженов. Даже кольца обручальные украл...
Словно мрачная туча нависла над ними. Видела в этом Таня дурное предзнаменование. Остатки её весеннего настроения вмиг рассеялись. Одно утешение осталось - уцелевшая памятная жемчужинка, с которой она по-прежнему не расставалась.
Василия история эта тоже изменила. В разговорах с простыми людьми стал он резким и подозрительным. В сыск о краже, разумеется, заявил, но сам понимал, что найти вора в дорожной неразберихе сложно. Это тебе не Петербург...
Постепенно происшедшее забывалось, стиралось из памяти удивительными по красоте картинами суровой сибирской природы. Особенно после переправы через Енисей, когда их окружили заросшие тайгою горы...
Только к октябрю 1734 года добрались они до Якутского острога. Осенние дожди. Сырость. Улицы с низкими деревянными постройками. Даже широкая, неторопливо несущая свои воды река Лена не радовала глаз. Вопреки ожиданиям, скудное дорожное питание с приездом в острог мало изменилось. Мука выдавалась такая, что из неё ничего нельзя было печь. Крупа - до того кислая, что в рот не возьмешь. Да, и Василия самого Таня почти не видела. Он сразу взялся за строительство кораблей - уходил на заре, а приходил затемно и очень уставший. Как и друзья его по экспедиции, как и природа вокруг, стал он суров и неразговорчив.
Пыталась Таня познакомиться с другими женами офицеров и казаков, но по бедности своей сложно было наладить отношения. Всё стоило здесь дороже обычного - и продукты, и одежда, и мелочь любая хозяйская. Так, что не до гостей... В общем, зима в Якутском остроге прошла для Тани грустно - жемчужинка и та не спасала. А от мысли, что любимый скоро уедет и оставит её одну в этом мрачном месте, становилось ещё тягостнее. Наверное поэтому по весне Таня и приболела...
А время шло. К маю месяцу два корабля, дубель-шлюпы "Якутск" и "Иркутск" были готовы к спуску на воду. Василий приободрился, чаще улыбаться стал. Одна только печаль теперь щемила его сердце - Таня... Смотрел на неё Василий и уже не узнавал ту жизнерадостную, полную надежд девушку, что выехала с ним из Москвы. Нет, не может, он оставить её здесь! И не оставит! Беринг назначил его капитаном на шлюпе "Якутск". Кто капитану перечить станет? Да, и сам Беринг - человек мягкий, ругать не будет, если прознает. Главное, в бумагах не показывать фамилии, чтобы от чиновников не попало. "В своём ли ты уме, Василий? Женщина на корабле - не к добру это", - ворчали приятели. Василий кивал, вздыхал, знал, что "по уставу не положено", но идея увезти жену из острога прочно засела в его голове.
И вот, 29 июня 1735 года два корабля экспедиции, отсалютовав залпами пушек, покинули острог и направились вниз по течению реки Лены, на север. В каюте одного из кораблей, всё ещё не веря своему чудесному избавлению, сидела счастливая "жена господина лейтенанта". Именно так, без имени, и записали Таню в корабельном журнале среди 57-ми других участников отряда Прончищева.
Едва скрылись за лесом деревянные луковки церквей, Таня выскользнула на палубу. Василий посмотрел на неё, невольно улыбнулся. Давно не видел жену такой счастливой. Так, сбылась давняя Танина мечта. Плыть на корабле рядом с любимым человеком....
Всё дальше уносили воды реки Лены шлюпы "Якутск" и "Иркутск". Впервые наносились на карту берега великой сибирской реки и не просто писали, что видели, а по всем правилам географической науки, с измерениями высот и глубин. А для Тани впервые за долгие месяцы можно было отдохнуть душой. Ведь все были свои... Ей нравилось еще и то, что она могла трудиться рядом с мужем. Будучи грамотной девушкой, Таня помогала вести записи разных наблюдений за природой, которая не переставала удивлять своей красотой. По одну руку шёл болотистый, укрытый туманами левый берег, по другую -возвышающийся холмами и гордыми скалами правый.
Подобно реке текло незаметно и время. Спустя месяц, отряд достиг дельты реки, то есть такого места, где река впадает в океан, ветвясь на множество речек-проток. У Лены этих проток особенно много. Они часто сливаются, образуя большие и маленькие озера, уходящие вдаль до самого горизонта. В августе весь этот водно-земной край буквально гудел от птичьих криков - гуси, утки, журавли то и дело взлетали в небо, а иной раз даже садились на борт, забавляя команду.
У острова со странным названием Столб отряд разделился. Шлюп "Иркутск" повернул на восток, ему предстояло пройти по Северному Ледовитому океану до полуострова Камчатка. А "Якутск", на котором плыли наши герои, повернул на запад. Его задачей было пройти и нанести на карту берег до дельты Енисея, то есть, как мы теперь знаем, до места, где река Енисей впадает в океан.
Однако река дальше становилась мельче. Всё сложнее было плыть. Ведь никаких карт этой реки тогда не было. Шли вслепую, рискуя посадить корабль на песчаное дно. Случись такое - помощи ждать было бы неоткуда. Вокруг тундра на многие километры. Никакого жилья. Да, недаром в команду набирали лучших...
И вот, наконец, 13-го августа длинная, извилистая протока, по которой шло судно, вывела путешественников в открытый океан. Вся команда вышла посмотреть на этот простор. Тут и там уже виднелись ледяные глыбы. Короткое северное лето заканчивалось, едва начавшись... А еще столько всего надо было успеть сделать! Судно снова двинулось на запад. При этом путешественники не переставали наносить на карту берег по всем правилам географии, с подробным измерением глубин и высот.
Увы, вскоре в днище судна обнаружилась течь. Нужно было искать место для ремонта и для зимовки. По открытой воде отряд дошёл до устья реки Оленёк. 25 августа причалили к берегу. Никакого жилья, никаких домиков, конечно, здесь не было. Не было даже никаких бревен для строительства. Пришлось строить дома из плавника, так называют брёвна, которые принесло течением и выбросило на берег. Завизжали пилы, застучали топоры. Выросли на пригорке две избушки. Корабль же затащили на берег, чтобы льдами не раздавило, благо он не большой был.
Несколько казаков отправили на разведку - разузнать, нет ли поблизости жилых мест. Но вскоре тунгусы и якуты, местные жители, сами вышли к путешественникам. На реке, чуть выше по течению как раз располагалась одна из их стоянок. Народ они кочевой, жили рыболовством, да охотой. Участники экспедиции сразу сдружились с ними. И надо сказать, в дальнейшем, зимой без помощи тунгусов и якутов тяжко бы пришлось путешественникам. Не раз они выручали наших героев то рыбой, то дровами, которые в этих суровых краях были большой драгоценностью. Интересные они люди. Таня не раз дивилась их нарядам, расшитым узорами, украшениям, вырезанным из дерева или кости.
Наступила зима. Пришла полярная ночь - время, когда солнышко совсем перестаёт по утрам всходить над горизонтом. Но ещё большим чудом было пылающее яркими красками звёздное небо с перламутровыми переливами, словно отсветы играющие на боках Таниной жемчужинки. Василий, как и многие из команды, тоже впервые любовался полярным сиянием...
В нём странно сочеталась суровость и искреннее почти ребяческое удивление. "Всё-таки, какой же он хороший!" - думала Таня. Вот и на Рождество, когда, несмотря на сильную метель и жгучий мороз, корабельный священник служил молебен и вся команда молилась об успешном и безопасном пути, Таня украдкой взглянула в лицо Василия. Заворожено, полными надежды глазами смотрел он на горящие свечи... Лицо серьёзное, а глаза - мальчишеские...
Как-то раз один из охотников поведал Прончищеву о медной руде, что нашёл он на реке Анабаре, к западу от их зимовья. Даже образец привёз. Видимо, знаком был когда-то с горным делом. Образец изучили внимательно. Точно медь. Отправили посыльного с донесением в Якутский острог.
Ответ пришёл весной. Медная руда очень заинтересовала начальство и по сему отряду следовало непременно добыть ещё образцов, то есть обязательно посетить рудные места на реке Анабаре. Между тем, лето на север не спешило... Только в июне сошёл снег, и тундра покрылась яркими цветами - желтыми и красными маками, кремовыми клейтониями, розовой лапчаткой, сиреневыми гвоздиками... Жаль только, мошка мешала насладиться всеми красками.... Тучи насекомых гудели в воздухе, лезли в нос, в глаза и все с нетерпением ждали, когда же очистится ото льда море.
В конце июля последние ледяные глыбы растаяли, и можно было спустить на воду отремонтированный "Якутск". Прощай река Оленёк! Здравствуй, суровый Ледовитый океан! 2 августа корабль покинул гостеприимный берег...
Шли быстро. Попутный крепкий ветер словно бы сочувствовал путешественникам, щедро раздувая паруса. Через два дня были на реке Анабар. Тут Василий Прончищев разделил отряд на две группы. Одну отправил вверх по течению реки, на изучение залежей медной руды. Другую - оставил изучать и описывать незнакомый берег.
Через неделю первая группа вернулась. Руды и в самом деле было много так, что отправили посыльного с новыми образцами в Якутский острог. А корабль двинулся дальше, как и планировали, на запад. Надо было спешить, но тут вдруг ветер сменился. Паруса пришлось убрать и взяться за весла.
Через три дня на горизонте показался остров необычный формы - был он почти плоский, с возвышающимся скалистым берегом на севере и пологим, песчаным на юге, словно бы кто-то уронил в море башмак. На картах такого острова не значилось. Вот оно - первое открытие! Подошли ближе. На песчаной косе, на скупом полярном солнышке грелись клыкастые гиганты-моржи. Вокруг с шумом кружило множество птиц. Скоро обнаружили их пристанище - целый птичий город расположился на величественных скалах северного берега. Так, 13 августа 1736 года путешественники открыли остров Преображения. Удивительно это было чувство. Открыть остров! Уставшая команда сразу приободрилась.
Однако всё чаще на воде попадались поля с ледяной крошкой, шугой, напоминая о краткости местного лета. Август. Таня невольно вспоминала, что сейчас где-то под Тулой, в их родной усадьбе яблони ломятся от плодов и уже колосится в полях рожь... После острова Преображения Василий приказал повернуть корабль на север, к полуострову Таймыр, о котором науке тогда было мало что известно.
Через пару дней показался силуэт таинственного, укрытого туманом берега. Но вот ветер разогнал туман и перед путешественниками открылись невысокие горы, простирающиеся до самого горизонта. Сомнений не было, это и был легендарный Таймыр. Подойти ближе к берегу не удалось - вокруг стояли льды, которые не таяли здесь даже летом. Такие прибрежные льды географы называют паковыми. Корабль пошёл дальше на север вдоль ледяной кромки.
Из-за холодного, пронизывающего ветра многие из команды простыли и слегли. Таня, застудив ухо, тоже почти не выходила из каюты. Василий тяжело кашлял и едва держался на ногах. Единственным утешением оставалось то, что двигались они вдоль неизведанных земель и каждый шаг, каждый описанный поворот или измеренная глубина представляла ценность для науки.
Однажды утром путешественники обнаружили, что дорогу судну преградил лёд. Неужели, они попали в ледяной плен? Но беспокойство команды вскоре утихло - поблизости от берега виднелся силуэт низменного острова. Оказывается, это не море перемёрзло, а всего лишь небольшой пролив между островом и землёй. А вот острова-то на карте нигде не значилось! И снова открытие! И снова радость и прилив сил! Стали обходить новый остров и нашли ещё один! Команда ликовала. Все поздравляли друг друга. Татьяна и Василий, несмотря на болезнь и ветер, вместе весь день не сходили с палубы. Разве можно пропустить такое. Огибали и описывали новые острова. Открыли целый архипелаг! Так географы называют группу островов. Прончищев назвал его архипелагом Петра, в честь царя Петра Алексеевича.
Движение на север продолжалось. Побережье выглядело пустынным, лишь время от времени встречались лежбища моржей, да осторожно застывал на белом пригорке любопытный песец, полярная лисица. Пару раз, неподалёку от моржовых лежбищ видели белых медведей.
Вскоре встретилась ещё одна группа островов, один из которых - остров Самуила удалось обойти и описать подробно. Дальше открытой воды, без плавучего льда, становилось всё меньше и меньше. Всё чаще двигались через сплошное ледяное крошево. Ветер вдруг стих и ударил мороз, да такой, что утром приходилось разбивать лёд вокруг судна. Все снасти - паруса, веревки, лестницы покрылись ледяной коркой. И это август месяц! Вот что записал в журнале штурман корабля Семён Челюскин: "В начале сего 9 часа штиль, небо облачно и мрачно, мороз великий и появилась шуга на море, от которой мы в великой опасности, что ежели постоит так тихо одне сутки, то боимся тут и замерзнуть. В глухие льды зашли, что по обе стороны, також и впереди нас великие стоячие гладкие льды. Шли на гребле весел. Однако, Боже милостив, дай Бог нам способного ветру, то оную шугу разнесло".
Утром 19 августа судно едва удалось вырвать из ледяного плена. Василий Прончищев у себя в каюте собрал корабельный совет. Двигаться дальше на север было невозможно. Зимовать на Таймыре рискованно. Дров нет. Жилья нет. Кругом тундра, большей частью пустынная - камни, да лёд. Места нежилые. Даже местные охотники редко сюда заходят. Решили повернуть назад к реке Хатанге, в устье которой лежал недавно открытый ими чудной остров Преображения.
И снова приходилось прилагать отчаянные усилия, чтобы расчистить кораблю путь через льды. Только на третий день пути на помощь путешественникам пришел попутный ветер, наполнил паруса и очистил ото льда воду. Шли на всех парусах, острова обходили стороной, спешили.
Но свобода эта облегчения принесла мало. Василий совсем слёг. Сильный жар приковал его к постели. Таня ухаживала за ним, хотя и сама очень болела. За бортом бушевал ветер. Корабль швыряло с одной пенной волны на другую. Говорят, за бортом видели огромную рыбину, кита. Но Таня даже не вышла посмотреть на это чудо. Только бы её Василий поправился, тогда уж вместе будет веселее. Да, ухо простуженное ещё очень ныло, покоя не давало...
Вскоре добрались они до залива, в который впадает река Хатанга. Где-то рядом был открытый ими ранее остров Преображения. Василий словно чувствовал, что нужен команде. Несмотря на слабые возражения Тани, едва держась на ногах, он поднялся, прошел в штурманскую. Посовещавшись, решили отправить людей на лодке-ялике, на разведку, на берег, чтобы узнать обстановку - есть ли материал для постройки зимовья, есть ли дрова... А то может и останавливаться здесь не стоит? При такой волне к берегу-то подойти рискованно.
Вечером разведчики вернулись с грустной вестью - берег пуст. Дров нет - одни камни. И никаких следов местных жителей. И тогда Василий приказал идти к месту старой зимовки, к реке Оленёк. Там ведь и избушки стоят уже, и дрова есть, и тунгусы с якутами поддержат, если тяжело будет. Всё там устроено, почти как дома... Отдал приказ, и снова слёг в постель. Командование кораблём временно принял на себя штурман Семён Челюскин.
Таня не отходила от мужа. Василий всё метался в бреду. Про какие-то рапорты, бумаги говорил... И тогда достала Таня свою жемчужинку подаренную, повертела меж пальцев, вздохнула. Василий заметил, замер, словно очнулся. Она показала ему драгоценность свою. И вдруг слёзы выступили на глазах капитана. Он затих и скоро заснул, словно отпустила его болезнь...
Проснулись ранним утром от сильной боковой качки. Штормило не на шутку. В каюту вошёл Семён Челюскин, сверился о здоровье капитана, доложил, что находятся они близ устья реки Оленёк, как и было приказано. Но вот беда, устье реки обмелело, и ветер с юга дует такой, что к берегу кораблю подойти нет никакой возможности. А берег-то спасительный совсем рядом... Выслушав новости, Василий быстро поднялся, будто и не болел вовсе. Вышел на палубу, огляделся. И, правда, до берега рукой подать... Приказал разведать мели на лодке. А в команде тогда уже мало кто уже на ногах держался. Поэтому капитан сам на разведку мелей отправился. Семён завозражал было, но тот и слушать не пожелал.
Преодолевая волны, несколько моряков во главе с Василием Прончищевым высадились на берег. Весь день ждали их возвращения. Вечер уже наступил. Повалил снег хлопьями. А Татьяна всё с палубы не сходила. На берегу огонёк костра замерцал. Видно на ночь решили остаться. Вздохнула Таня и уставшая сошла в каюту. Да, сон только всё не шёл...
Едва забрезжил рассвет, на палубе поднялся шум. Капитан с отрядом вернулся. Но что это? Его несут... Вот, значит, почему они заночевали там... Василий сломал в дороге ногу... Склонилась над ним Татьяна, тот слабо улыбнулся ей и... потерял сознание...
Пока матросы докладывали Семёну Челюскину, как в заливе обходить мели, Таня, замерев на краешке кровати, сидела и всё ждала, что сознание к Васе вернётся... Но вот в каюте появился Семён, взглянул с тревогой на капитана, пульс проверил, помрачнел, медленно поднялся и прошептал... "Ушёл Василий Федорович... Покинул землю..." Таня поверить всё не могла, застыла... Слёзы застилали глаза... Завывал ветер.... В борт в отчаянье била волна... И показалось ей, померещилось на миг, будто плывут они с Василием вместе, рука в руке, и он улыбается ей ласково, а вокруг волны, но не злые свинцовые, а добрые, перламутровые, словно свет играющий на боках подаренной жемчужинки...
Таню похоронили рядом с мужем 11 сентября 1736 года, на высоком берегу, где река Оленёк впадает в Северный Ледовитый океан. По сей день сохранилась их могила. Берегут люди и память о первой полярной путешественнице Татьяне и её отважном супруге капитане Василии Прончищеве, о любви, которую они пронесли через все опасности. Их именем назван берег на полуострове Таймыр. В честь Татьяны назван один из таймырских заливов. Вы можете найти их на карте. Смотрите выше, на самый северный край нашей Родины...
Использованные Информационные Ресурсы:
1. В. В. Богданов, "Первая русская полярница", Природа, ? 1, 2001 г.
2. Д. М. Романов, "...и не ошибся в ожидании моём", Вокруг света, ? 8, 1988 г.
3. М. К. Гаврилова, "Полярные исследователи Василий и Татьяна Прончищевы", Наука и техника в Якутии, ? 3, 2002 г.
4. "Прончищева Татьяна Федоровна", статья в Wiki-педии: http://ru.wikipedia.org/wiki/Прончищева,_Татьяна_Фёдоровна
5. "Василий и Татьяна Прончищевы", 2007-2008 гг, статья официального сайта Российского государственного музея Арктики и Антарктики: http://www.polarmuseum.ru
6. Официальный сайт Усть-Ленского заповедника: http://ustlensky.ru
7. Сайт Таймырского государственного природного биосферного заповедника: http://www.zapoved.ru/catalog/87/Таймырский-государственный-природный-биосферный-заповедник