Ежегодно в России безвозвратно пропадает около 20 тысяч человек. От трети до половины пропавших становятся жертвами вампиров.
Из аналитической записки Управления В.
Совершенно секретно.
1.
- Как я уже говорил, расширение частно-государственного партнерства в сфере благотворительности - это только первый пункт моей программы. Мы начнём с того, что масштабируем на весь регион нашу сеть ночлежек... то есть, я хотел сказать "социальных гостиниц". И конечно на этом не остановимся: больницы, школы искусств, спортивные секции... Увеличение бюджетного финансирования и эффективный подход частного бизнеса выведут социальную сферу нашей области на новый уровень...
Евгений Дмитриевич Винницкий, бизнесмен-строитель, меценат, а теперь ещё и кандидат в губернаторы Красногорской области, разглагольствовал уже почти час, и за это время Петру не удалось задать ни единого вопроса, хотя предполагалось, что он приехал к восходящей политической звезде брать интервью.
За спиной Петра открылась дверь кабинета, и Винницкий наконец замолчал. Молодой человек обернулся и увидел высокого, коротко стриженого блондина в черном костюме поверх чёрной же водолазки. Двигаясь стремительно, и в то же время плавно, тот подошёл к хозяину кабинета, скользнул по Петру взглядом, от которого почему-то хотелось поежиться, затем наклонился к уху политика и зашептал.
Когда он приблизился, кадык Винницкого дернулся, и Петру показалось, что его собеседник сглотнул не просто так, а потому что боится посетителя. Хотя, возможно, он просто спроецировал на интервьюируемого собственное впечатление от незнакомца...
Блондин закончил шептать, - как Петр ни прислушивался, ему не удалось разобрать ни слова, - и выпрямился, все с той же быстрой и плавной, какой-то звериной, грацией. Журналист полагал, что блондин сейчас уйдет, и стал листать блокнот, раздумывая, каким именно вопросом он не даст возобновиться потоку многословия. Но молодой человек ошибся.
- Павел же, верно?
- Петр.
- Да, точно. У меня возникла срочная встреча, так что интервью придется прервать. Я там вроде довольно много наговорил, вы из этого что-нибудь соберите и отправьте Леночке, если возникнут какие-то вопросы, с этим тоже к ней.
Вопросов к предвыборной программе у журналиста было полным полно, но задать их, похоже, не удастся. Будь это обычное интервью, Петр предложил бы созвониться или встретиться в другое время, но Винницкий платил, а, значит, заказывал музыку. Придется лепить интервью из того, что этот балабол успел наговорить. Петр забрал диктофон и, попрощавшись, вышел из кабинета. Ему не ответили: блондин вновь склонился к уху кандидата в губернаторы и что-то шептал.
2.
В редакции Петр засиделся допоздна, пытаясь превратить болтовню Винницкого во что-нибудь мало-мальски читабельное, и возвращался домой в темноте. Его автобус уже не ходил, пришлось ехать с пересадкой, а потом идти через частный сектор.
Петр не любил здесь ходить - нарвался однажды на пьяного неадеквата и еле ноги унес. Но сегодня молодой человек об этом не думал. Он не обращал внимания ни на скрип снега под ногами, ни на собачий лай, ни на окрик сомнительного вида компании, тусовавшейся на автобусной остановке. Мысли журналиста крутились вокруг недавнего интервью. Вернее, вокруг одной фразы.
Слух Петра не уловил, о чем шептались Винницкий и блондин в водолазке. Но смартфон с включенным диктофоном лежал ближе к хозяину кабинета, и чувствительная техника записала несколько слов. "Завтра приедет посланник, вывезите все на всякий случай". Остальное заглушил шелест страниц блокнота, но и услышанного было достаточно, чтобы заинтересоваться. И архаичное слово "посланник", и обстановка секретности, и запоминающийся собеседник Винницкого - все говорило о том, что здесь замешана какая-то тайна. И Петр, которому давно осточертело писать заказные статьи про бензиновых королей и строительных магнатов, размышлял о том, как подобраться к этой тайне поближе, и не удастся ли сделать из нее какой-нибудь сенсационный материал.
Его мысли прервал бешеный собачий лай, а подняв голову Петр увидел невысокую девушку в темной короткой куртке и натянутой по самые брови шапочке с помпоном. Она выскочила из бокового, плохо освещенного переулка, и затараторила:
- Помогите, молодой человек! У меня собаки котенка на дерево загнали, он слезть не может. Поможете снять?
Не дожидаясь ответа, девушка стала подталкивать Петра в сторону переулка.
- Помогу, конечно, - ответил парень.
В девушке было что-то странное, не в лице, не в одежде, он сам не мог понять, в чем дело. Но Петр не был избалован женским вниманием, а прикосновения подталкивающих его рук даже через куртку вызывали по всему телу приятные волны мурашек.
"Надо будет у нее телефон попросить", - подумал Петр.
- Где котенок-то? - обернулся спросить он.
По глазам резануло светом далекого фонаря, отразившимся от чего-то острого и металлического, зажатого в девичьей руке. Еще секунда, и резанули бы по горлу самого Петра.
- Ты че?! - крикнул он, шагнув назад и выставляя перед собой руку.
Вернее, попытавшись это сделать. Ноги Петра только начали исполнять команду, как девушка стремительно рванулась вперед, выброшенная вперед рука оказалась совсем рядом, и подбородок обожгло холодом, который тут же сменился волной жара. Не успей парень сделать эти полшага, и скальпель перерезал бы артерию на шее.
Петр вцепился в руку со скальпелем, но несмотря на свою комплекцию, девушка оказалось очень сильной, и с легкостью освободилась, оттолкнув юношу второй рукой. Петр споткнулся и шлепнулся на задницу. Между своих расставленных коленей он увидел темные пятна там, где на снег упали капли крови из рассеченного подбородка.
Маньячка со скальпелем приготовилась снова напасть, и тут в голову Петра пришли одновременно две мысли. Первая мысль была нелепая и ненужная сейчас, но все же зафиксированная обострившимся восприятием. Петр понял, что показалось ему странным в девушке. Она двигалась очень похоже на того блондина, который шептался сегодня с Винницким. Не так грациозно, и все-таки похоже. Вторая мысль имела большее отношение к текущей ситуации, хоть и была столь же бесполезной, как первая: Петр понял, что сейчас умрет.
Ему было не опередить маньячку, не пересилить, не убежать. И все-таки Петр попытался отползти. На удивление, это ему удалось. Сначала парень не понял, что случилось, а в следующий момент в переулке они были уже не вдвоем. Из-за его спины, перемахнув через лежащего, на девушку набросилась какая-то темная фигура, двигавшаяся так же быстро. Одновременно в визге тормозов и облаке снежной пыли в том конце переулка, из которого в него вошли Петр и девушка появился белый микроавтобус. Из распахнувшейся двери выскочил мужчина. Демонстрируя те же звериные скорость и пластику, что и у девушки и с ее противником, он присоединился к свалке, а еще секунду спустя в переулке оказался водитель микроавтобуса. Он двигался в той же манере, что и все остальные.
Миновав своих товарищей, которые к тому моменту успели повалить девушку наземь и, кажется, пытались заломить ей руки, водитель подошел к продолжающему полусидеть-полулежать на земле Петру и опустился рядом с ним на колено.
- Еще немного и она бы тебя кончила, а? - с непонятным весельем спросил он.
- А-ага, - кивнул Петр и, приходя в себя, с трудом проговорил. - Спасибо.
- Да не за что, - ответил незнакомец, и вдруг прижал к лицу парня тряпку, одновременно обхватив другой рукой затылок.
В нос ударил какой-то медицинский запах. Петр попытался убрать от себя посторонний предмет, но не преуспел. Какое-то время он боролся со стальными руками, отстраненно фиксируя, как сознание становится все более спутанным, а потом освещенные электрическим заревом облака заволокло чернотой, и мир перестал существовать.
3.
Петр с мамой и папой отдыхает на озере. Ему десять лет, он лежит на боку на надувном матрасе, покачивающемся на воде. Вокруг темно, должно быть, он уснул, матрас отнесло от берега, и уже наступила ночь. Вон и руки от долгого лежания затекли, да и ноги тоже. Но почему этого не заметили взрослые? И почему в небе не видно звезд? Петр попытался перекатиться на спину, чтобы не свалиться ненароком в воду... и пришел в себя.
Он был уже не десятилетним, а сегодняшним, взрослым. Никакого надувного матраса, конечно, не было, но он действительно лежал на боку. Перед глазами была тускло освещенная электрической лампой кожаная поверхность, похожая на автомобильное сиденье. Впереди такая же кожаная спинка другого сиденья. Судя по гулу двигателя и ощущению движения, он в движущемся автомобиле. Наверное, в том микроавтобусе.
Что-то было связано с эти микроавтобусом, что-то важное... Мысли путались, голова была будто набита ватой, но все-же Петру удалось вспомнить. Водитель подходит к нему, опускается на колено, прижимает к его лицу какую-то тряпку. Его усыпили! Хлороформом или еще чем... Петр попытался вскочить, и обнаружил, что руки и ноги у него связаны. Извернувшись, он смог разглядеть, что лодыжки обмотаны скотчем. Пошевелил пальцами, подвигал кистями и по натяжению пойманных клейкой лентой волосков, понял, что запястья связаны таким же способом.
На Петра упала тень, и он поднял взгляд к потолку. Из-за того сиденья, то находилось перед лицом парня, на него смотрел человек. Кажется, тот, что выскочил из микроавтобуса и напал на девушку.
- Очнулся, - сказал он кому-то, кого Петр не видел.
Мужчина взял Петра за шиворот и усадил. Догадка парня подтвердилась: он находился в салоне белого микроавтобуса. Обычного пассажирского микроавтобуса, на каких он не раз ездил. На сиденье, расположенном спиной к водителю, сидел мужчина в черной кожанке, видимо, тот что во время заварухи в переулке появился из-за спины Петра. С одного из двухместных сидений торчали в проход ноги девушки в синих джинсах, ее лодыжки охватывал не скотч, а металлические браслеты наручников.
- Кто вы? Что происходит? - хотел спросить Петр, но ему удалось издать только невнятное мычание. Рот тоже был заклеен.
Тем временем усадивший его мужчина, коснулся подбородка Петра. Холодные пальцы натянули кожу, и запекшаяся рана, открываясь, отозвалась болью. Мужчина убрал испачканный красным палец от лица парня и облизал.
- Как же от него пахнет, аж слюнки текут... - протянул он.
В руке похитителя появился скальпель, с которым прежде набросилась на Петра девушка. Молодой человек попытался отшатнуться, но его крепко держали за воротник. Тогда Петр отчаянно замычал, во все глаза глядя на отморозка и пытаясь взглядом дать тому понять, его, Петра, нельзя резать скальпелем. Он может пригодиться! Он найдет любые деньги, сделает что угодно, только пусть от его лица уберут этот холодно блестящий, остро отточенный инструмент!
- Потерпи до места, опять весь салон изгадишь, - сказал невидимый Петру водитель. Судя по голосу, тот, что его усыпил.
Мужчина убрал скальпель в боковой карман и похлопал Петра по щеке.
- Ладно, парень, придется нам немного потерпеть. Ты пока тут посиди. - Он коротко хохотнул своей шутке, и усмешка похитителя, точно так же как прежде его движения, и движения всех участников этой непонятной драмы, в которую угораздило впутаться Петра, напомнили парню какое-то хищное животное.
- А я с этой сучки неустойку возьму, за то что на чужой земле охотилась. - продолжил мужчина.
Он двинулся по проходу между сиденьями, расстегивая ширинку.
Петр забился в угол. Этого не должно было происходить! Не с ним! У него не самая плохая жизнь, он закончил журфак с красным дипломом, работает в не самой последней газете, Всего несколько часов назад он брал интервью у кандидата в губернаторы. Эта жизнь не может кончиться вот так, в грязном микроавтобусе, полном маньяков!
Он лихорадочно думал, что делать, и не находил выхода. Попытался разорвать, растянуть скотч, нашарить какой-нибудь торчащий болт, чтобы перетереть путы, но все было без толку.
А в это время на сиденье, где Петр прежде заметил торчащие ноги скованной маньячки, вспыхнула яростная борьба. Девушка, как выяснилось, пребывала в сознании. Когда насильник двинулся к ней, она скатилась с сиденья на пол, чтобы оказаться на спине, и когда тот приблизился, ударила обеими ногами в пах.
Похититель отлетел в конец салона, но не упал, ухватившись за спинки сидений. А вот скальпель по инерции вылетел из кармана и упал на сиденье. К счастью, мужчина этого не заметил. Грязно ругаясь, он бросился обратно к своей жертве.
Петр сделал неловкий прыжок, и сел на скальпель. Он боялся, что сидящий к нему лицом мужчина заметит этот маневр, но тот был поглощен зрелищем, давая насильнику советы и отпуская язвительные комментарии.
Петр нашарил скальпель, схватил его, и снова вернулся в угол, где принялся резать скотч. Скальпель задевал запястья, несколько раз выпадал из непослушных пальцев. А каждый раз когда скотч поддавался, Петру казалось, что треск обязательно привлечет внимание, но похитители по прежнему были сосредоточены на борьбе своего подельника со связанной маньячкой, с которой тот никак не мог справиться. И Петр резал, стараясь не думать о том, что ему придется делать дальше. Наконец, скотч поддался. Теперь дело было за ногами.
Петр попытался подтянуть колени к подбородку и прятать их за спинкой сиденья, но на этот раз удача от него отвернулась. Подняв глаза, он встретился взглядом с подначивающим насильника похитителем.
- Пацан освободился, - закричал тот.
Насильник отвлекся на этот крик, и получил новый удар, отбросивший его на Петра. Почти не осознавая того, что он делает, Петр выбросил вперед руку со скальпелем и свисающей с запястья полоской скотча. Похититель напоролся на лезвие шеей, вокруг металла обильно выступила кровь, почти черная в слабом свете лампы. Мужчина дернулся вперед, оставив окровавленный скальпель в руке Петра, и тут же неимоверно быстро обернулся. Одной рукой он зажимал рану, а другая нашаривала что-то на поясе. В лице не осталось ничего человеческого, оно превратилось в маску смерти, оскаленную морду дикого зверя.
И снова тело среагировало быстрее, чем Петр успел осознать, что происходит. Схватившись левой рукой за переднее сиденье, а правой, сжимавшей скальпель, опершись на сиденье, Петр, так же как девушка до этого, ударил связанными ногами. Мужчина уже рвался вперед, вскидывая над головой нож, поэтому у Петра получился не столько удар, сколько толчок. Но этого хватило. Противник отлетел, заливая салон кровью, врезался спиной в прорывавшегося к Петру подельника, зашаталася, и косо упал на бок, туда, где лежала маньячка.
Подельник дернулся в сторону Петра, но вдруг обернулся к поверженному товарищу.
- Она пьет, - крикнул он, и выхватил из-за ремня на спине пистолет.
- Не стреляй, менты, - прокричал водитель, но было поздно.
В тесном пространстве салона оглушительно протрещал выстрел, вспышка на миг ослепила Петра, о когда она погасла, прежнее слабое освещение показалось почти кромешной тьмой. В ноздри ударил запах сгоревшего пороха. Долгую-долгую секунду стояла тишина, а потом раздался звук полицейской сирены. Заиндевевшее оконное стекло за спиной Петра расцвело синими и красными вспышками. Громкий металлический голос приказал водителю прижаться к обочине и остановиться, но тот лишь выматерился и увеличил скорость.
Только тут Петр пришел в себя и понял, что его ноги все еще связаны. Он снова подтянул колени к груди и наконец, освободился. Он боялся, что похититель с пистолетом застрелит его или набросится с ножом. Учитывая, как быстро двигаются эти люди, у Петра просто не будет шанса. Но похититель вместо этого тащил за куртку убитого Петром бандита и целился в пространство между сиденьями, где раньше происходила борьба между насильником и скованной маньячкой. И вдруг, почти неслышный за воем сирены и приказами остановиться, раздался металлический звон лопнувших наручников, и что-то метнулось оттуда, опрокидывая живого и мертвого похитителей.
Пистолет снова выстрелил, в стекле образовалось отверстие. И в следующий момент Петр увидел, как девушка перехватывает руку стрелка и с хрустом ломает о спинку сиденья. Похититель выронил пистолет, маньячка подхватила его и отпрянула назад, как-то вдруг оказавшись на ногах. Петр увидел, что под левой лопаткой куртка у нее тоже пропитана кровью, а в центре мокрого пятна из отверстия торчит пропитанный красным синтепон. Здесь девичье тело прошила первая, выпущенная сегодня пуля. Правда, было не похоже, чтобы это ей сильно мешало.
Девушка собиралась выстрелить в бывшего владельца оружия, но тут водитель резко крутанул туда - обратно руль, и все, кто был в салоне, потеряли равновесие. Петра бросило на кресло, и он едва не напоролся на собственный скальпель. Маньячка удержалась на ногах, но промазала, пуля со звоном срикошетила от какой-то металлической поверхности.
- Уходим! - не прокричал, а прорычал водитель.
Распахнув дверь, он кубарем покатился по дороге. Похититель целой рукой поднял тело убитого подельника и кинул в маньячку. Петр никогда бы не подумал, что физически возможно поднять и кинуть тяжелое тело одной рукой, да еще из такой неудобной позы. Девушка пригнулась и пропустила труп над собой, но когда она изготовилась для атаки, похититель успел открыть дверь салона и также выпрыгнул из машины.
Неуправляемый микроавтобус понемногу замедлялся, но его тащило на встречную полосу. Маньячка дотянулась до руля и увела машину от столкновения с негодующе проревевшей встречной фурой.
Она повернулась к Петру. В драке девушка лишилась своей шапки с помпоном, кончики пепельного каре и все лицо были густо перемазаны кровью. Выражение лица у маньячки было такое же звериное, как и у ее врагов.
Успевший сорвать со рта скотч Петр выставил перед собой скальпель и крикнул:
- Не подходи!
Голос сорвался на визг.
- Водитель выпрыгнул. Я держу руль, а ты перелезь в салон, - сказало окровавленное чудовище голоском, до ужаса похожим на тот, которым маньячка просила снять с дерева котенка. Обычным человеческим, девчачьим голосом, разве что не тараторила, как в прошлый раз, а говорила спокойно и четко.
Петр не хотел приближаться к девушке, которая сначала набросилась на него со скальпелем, а потом с нечеловеческой силой дралась с другими такими же нелюдями. Но выхода не было, маньячка была права. К тому же, с каждым шагом по залитому кровью, салону, он все меньше видел в ней чудовище, и все больше - ту, потерявшую котенка девушку. Это было глупо, он сам понимал, что это глупо, но, заслоняя воспоминания о блеске скальпеля в переулке, в голову полезли мысли о том, как отзывалось мурашками тело на ее прикосновения. Он перешагнул мертвого насильника, не заметив, и оказался с маньячкой лицом к лицу. Их глаза встретились, и в какой-то момент Петру показалось, что она примеривается, чтобы напасть, может даже впиться зубами, или завладеть скальпелем. Но девушка не напала.
Петр высунулся из салона и открыл переднюю пассажирскую дверь. Мимо проносился заснеженный лес. Стало окончательно ясным то, что он понял еще, когда из салона выпрыгивали похитители: микроавтобус вывез его и маньячку за город. Впрочем, сейчас были более важные проблемы, чем выяснение своего местоположения.
Набегающий воздушный поток набросился на него, пытаясь, не то сбросить на дорогу, не то затолкать обратно в салон. Крепко, до боли вцепившись пальцами в корпус микроавтобуса, он перекинул ногу на ступеньку рядом с пассажирским сиденьем. Мелькнула мысль, спрыгнуть вслед за похитителями, но машина еще не настолько сбавила ход, чтобы Петр на это решился. Однако маньячка заметила его колебания.
- Не вздумай спрыгнуть, - сказала она. - Догоню и разорву.
Петр решил не испытывать судьбу. Он повис над убегающей назад дорогой, а в следующее мгновение был уже на переднем пассажирском сиденье.
- Давай живее! - рявкнула маньячка.
Пролезать мимо нее на водительское место было очень страшно, это было почти самым страшным за весь сегодняшний вечер оживших кошмаров. Страшнее было только ослушаться приказа. Страх, к которому примешивалось противоестественное возбуждение, погнал Петра дальше.
Маньячка отпустила руль и в один бесконечный момент находилась так близко, что Петр чувствовал на шее ее дыхание. От нее шел какой-то тяжелый запах, Петр решил, что это пахнет покрывающая девушку кровь. Но было и что-то еще. Ощущение смертельной опасности, жестокого внимания, вызывающего желание замереть, не моргать и не дышать. Петр вспомнил, как напрягся Винницкий, когда хищный блондин, который, наверное, тоже их этих, шептал ему что-то на ухо. Вспомнил передачи про замирающих перед хищником кроликов. Вот и он, был таким кроликом, в затылок которому дышало чудовище, разве что чудовище делало вид, что они с кроликом принадлежат к одному биологическому виду.
А потом бесконечное мгновение закончилось. Он протиснулся дальше и сел за руль, выправил снова начавшую рыскать машину.
- Прибавь газу, - сказала маньячка.
- Нет, - нашел в себе силы возразить Петр.
Ему придало бодрости то, что полицейская машина, хоть и поотстала немного, то ли из-за фуры, то ли еще из-за чего, но продолжала преследование.
- У меня пистолет, - напомнила девушка. - Гони, там впереди железнодорожный мост, когда скажу, замедлишься, а перед мостом остановишься. Иначе вышибу мозги...
А потом она снова оказалась очень близко и добавила смертельно-ласковым голосом:
- ... в лучшем случае.
Петр снова подчинился и увеличил скорость. Он не столько смотрел на дорогу, сколько бросал взгляды в зеркала: на дорогу, где мигали синим и красным его спасители, такие близкие и в то же время такие недостижимо далекие. А также поглядывал в салон, где происходило что-то жуткое. Маньячка склонилась над убитым насильником, и прижалась лицом к перерезанному горлу. Послышались чавкающие звуки. Петр был так этим напуган, что снова задумался, не сбросить ли скорость и не выпрыгнуть ли из машины, но, в очередной раз глянув в зеркало заднего вида, встретился с внимательным взглядом прозрачных серых глаз и решил не рисковать, проверяя, успеет ли маньячка его прикончить.
- Через некоторое время впереди и впрямь показался перекинутый над дорогой виадук, по которому ее пересекали железнодорожные пути.
Маньячка оторвалась от своей жуткой трапезы и приказала:
- Сбрось скорость вон там, где дорога идет под уклон.
Петр подчинился. Когда неровности рельефа временно скрыли их от полицейских, маньячка выпрыгнула из салона и закувыркалась по дороге. На всякий случай Петр отъехал от нее подальше и, наконец, затормозил.
Полицейские тоже остановились, не доехав до него метров пяти. Один из них вышел из машины, но приближаться к микроавтобусу не спешил. Петр видел, что он целится в его сторону из пистолета. Второй оставался возле машины.
- Выходи из салона, медленно, руки держи на виду, - приказал металлический голос.
Петр послушался. Ему приказали встать, расставив ноги на ширину плеч, и опереться лбом и ладонями о микроавтобус. Он выполнил и это требование, а потом крикнул:
- Я не с ними! Меня похитили!
- Разберемся, - ответили ему полицейские, так и не приближаясь.
Это было странно, насколько Петр знал из фильмов и гибддшных пресс-релизов, они должны были действовать по-другому.
- У меня ладони мерзнут, - снова крикнул он.
- Потерпишь. - последовал лаконичный ответ.
Парень стоял, прижавшись к холодному боку микроавтобуса, и думал о своих дальнейших перспективах. Похитители и маньячка сбежали, и все, что достанется полицейским, это он, Петр Маковецкий, да труп похитителя. Его отпечатки есть на скальпеле, которым убит похититель, и на руле. Правда, есть еще нож сбежавшего бандита, на котором отпечатков нет, и, возможно, гаишники или кто-то из проезжавших мимо машин, видел выскакивающих из микроавтобуса людей. Но хватит ли этого, чтобы доказать его невиновность? Поверят ли в историю о похищении, даже если не упоминать людей, которые пьют кровь, которые быстрее и сильнее обычного человека? Которые, может, вовсе и не люди? Петр отогнал от себя эту мысль. Неважно, кто его похитил, сейчас - не важно. Главное, что все кончилось. В полиции разберутся, найдут у него в крови хлороформ, или чем там его накачали. Да он убил того мужика, но ведь это самооборона. Да, не остановился сразу, как сел за руль, но ведь ему угрожали!
И только он успокоил себя этими доводами, как заметил краем глаза какое-то движение и услышал шум там, где находились полицейские. Где они должны были находиться. Потому что, скосив глаза, Петр никого возле патрульного автомобиля не увидел, а когда осмелился поднять голову, его глазам предстал картина, о которой журналист уже догадался.
Гаишники лежали на дороге. А проклятая маньячка, уже бежала к нему, чтобы довершить начатое. Петр бросился к водительской дверце и схватил оставленный на водительском сиденье скальпель. В следующую секунду его запястье словно сжали стальные тиски. Маньячка выкрутила ему руку, ударила пяткой под колено и заставила скрючиться на земле в неудобной позе. Скальпель из его руки забрали.
- Не бойся, я тебя не убью. Если не дашь мне повода. Сейчас я тебя отпущу, и ты будешь делать то, что я скажу.
- Позволь мне уйти, - попросил он.
- Не могу. Сюда уже на всех парах едет группа зачистки. И эти двое по любому где-то рядом.
Петр понял, что она говорит о похитителях. А маньячка тем временем продолжала:
- Ты видел мое лицо, я не могу позволить им тебя здесь подобрать. Да ты и сам бы не захотел с ними встречаться, уж поверь.
- Я никому ничего не скажу!
- Может, и не скажешь. Пока тебя не начнут пытать. Нет уж, я рисковать не собираюсь. Скажи спасибо, что не убила.
"Вообще-то в том переулке ты как раз собиралась меня убить", - подумал Петр. Но вслух он ничего не сказал.
- Ну, будешь слушаться? - стальные пальцы еще сильнее сжали запястье, хотя казалось, что сильнее уже невозможно.
- Буду-буду, - торопливо сказал молодой человек.
Маньячка его отпустила.
- Вот и отлично. Дольше проживешь.
4.
Девушка, натянув вязаные перчатки, пошарила по карманам убитых гаишников и сунула Петру носовой платок одного из них.
- Оботри руль, руль сиденья и вообще все, за что мы могли схватиться и оставить отпечатки.
Сама она торопливо продолжила обыскивать тела и машины, а потом Петр услышал за спиной чавкающие звуки и увидел, как девушка склоняется над телом одного из полицейских. Журналист снова подумал о том, что за странные люди втянули его в свои разборки, и снова запретил себе произносить слово, которое уже не в первый раз всплывало в голове. Это слово было "вампиры".
Нет! Это слишком безумно, чтобы быть правдой. Место вампиров в старых сказках, да в голливудских фильмах. А здесь... ну может, наркоманы, которые от своей дури становятся быстрее и сильнее. "И пьют кровь", - подсказал внутренний голос, но Петр отмахнулся от этого факта. Мало ли, что взбредет в голову обдолбанным придуркам? Однако ни его похитители, ни эта жуткая маньячка не походили на одурманенных, неадекватных людей... Не считая, конечно, их противоестественных пристрастий.
Петру пришло в голову, что есть способ, который позволит ему окончательно изгнать из головы мерзопакостное слово, свернуть с тропинки, ведущей к сумасшествию. Он как раз протирал спинки сидений в салоне микроавтобуса, и взгляд парня упал на лежащий в проходе между сиденьями труп насильника. Прикасаться к мертвецу было страшно. Не из-за его обезображенного вида, а потому, что память услужливо подкинула десятки сцен из ужастиков, где прикосновение к якобы мертвому существу пробуждает его. Но это был не американский хоррор, а реальная жизнь, в которой бояться надо живых.
"Или тех, кто кажется живым", - снова сказал кто-то внутри Петра.
Петр опасливо толкнул мертвеца ногой. Голова похитителя упала набок, во всей красе демонстрируя перерезанное горло. Больше никаких действий парень от убитого не дождался. Тогда он присел на корточки и, обмотав руку платком, осторожно оттянул верхнюю губу мертвеца, затем нижнюю. Обычные человеческие зубы, может клыки чуть крупнее и длиннее, чем у самого Петра, но ничего, похожего на острые иглы, торчащие из пастей голливудских вампиров. Опять же, маньячка отражалась в зеркале, вспомнилось ему. Петр с облегчением выдохнул. Ну, вот все и разрешилось. Что бы тут не происходило, это не имело никакого отношения к сверхъестественным созданиям ночи...
- Изучаешь? - раздался за спиной насмешливый вопрос.
Петр подпрыгнул от неожиданности и развернулся, оказавшись лицом к лицу с маньячкой. Оказывается, та, покончив со своей отвратительной трапезой, неслышно зашла Петру за спину. Ее лицо уже не было сплошь покрыто кровью, должно быть, успела обтереться снегом. Только в пепельных волосах кое-где встречались слипшиеся красные пряди.
Петр торопливо сделал шаг назад. Он вздрогнул, представив себе, что при желании эта... это существо, - вся уверенность в человеческой природе маньячки и похитителей испарилось от одного звука ее голоса, - решило бы не окликнуть его, а пустить в ход скальпель. Но та не собиралась нападать, скорее она решила позабавиться.
- И что показало расследование? - продолжала допрос маньячка, улыбаясь странной улыбкой, одновременно ласковой и угрожающей, понимающей и загадочной.
- Ничего, - тихо сказал он, и отвел глаза.
- А что ты ожидал найти?
Петр больше не глядел на девушку, но эта улыбка и пристальный немигающий взгляд, который, казалось, проникает прямо в мозг, все равно стояли перед мысленным взором. "Ну, давай, скажи это слово", - как бы говорила она.
Петр не решился заговорить о вампирах, а больше ответить было нечего. Он промолчал.
- Ладно, сейчас некогда болтать, - маньячка сменила тон кота, играющего с мышью, на прежний лаконично-командный. - Переобувайся и пошли.
Она указала пальцем на две пары высоких ботинок на шнуровке. Обувь убитых гаишников. От этого движения рукав куртки задрался, и Петр увидел глубокие раны на запястье, на котором болтался браслет наручников с обрывком цепочки. Рядом с ботинками лежал туго набитый рюкзак, тоже, вероятно, принадлежавший одному из полицейских.
"Я это не одену", - хотел сказать Петр. Он даже открыл, было, рот, но наткнулся на гипнотизирующий прозрачный взгляд и в который уже раз за сегодня подчинился.
Он расшнуровал свои башмаки и надел великоватую ему обувь, которая еще недавно охватывала ноги другого человека. Человека, который был жив, а теперь мертв.
Девушка тоже стала разуваться, бестрепетно ступая прямо на мерзлый асфальт. На ее миниатюрных ногах ботинки убитого полицейского выглядели огромными, как клоунские башмаки. Но Петр даже не улыбнулся.
Маньячка связала собственную обувь за шнурки и повесила на шею. Петр поступил так же. Она подхватила рюкзак, и они зашлепали к железнодорожной насыпи.
- Куда мы идем? - спросил Петр.
- Подальше отсюда, - ответила маньячка. - И чем скорее, тем лучше. И заткнись, не до разговоров.
Она то и дело оглядывалась и, принюхиваясь, втягивала носом воздух. Петр тоже пытался всматриваться в темноту, но так ничего и не увидел.
Они прошли под железнодорожным мостом и молча двинулись вдоль насыпи, которая теперь отгородила их от микроавтобуса и, как надеялся Петр, от взглядов тех, кто идет по их с маньячкой следу. Идти вдоль насыпи было трудно, ботинки мертвецов вязли в снегу и болтались на ногах, натирая лодыжки, снег набивался и внутрь. Спустя полчаса впереди раздался гудок локомотива.
- Стой здесь, - вполголоса приказала маньячка.
Топая своими огромными башмаками, она взобралась на насыпь, впрочем, не до самого верха. Остановившись так, чтобы ее голова не торчала на фоне неба, девушка присела и стала вглядываться в ту сторону, откуда приближался поезд. Потом махнула рукой, подзывая Петра к себе. Он подбежал.
- Там товарняк, то, что нужно. Постараемся запрыгнуть в какой-нибудь вагон, - сказала маньячка.
- Он же в обратную сторону..., - начал Петр, но под ледяным взглядом осекся и замолчал.
- Они там, - девушка неопределенно кивнула за спину, - конечно, не такие идиоты, как ты, но надеюсь, подумают так же.
Петр промолчал, но про себя был вынужден признать, что план маньячки, если не задумываться о моральной стороне вопроса, не так уж плох. Если за ними и впрямь будут гнаться, то преследователи решат, что они с маньячкой сели на поезд, идущий в ту же сторону, куда вели следы. А сами следы не дадут врагам верной информации о росте и обуви беглецов. Вот только хватит ли подобных ухищрений, чтобы скрыться от тех, кого, похоже не на шутку опасалась эта смертельно-опасная девушка?
Грузовой поезд приблизился и загрохотал мимо. Издалека длиннющие товарняки всегда казались Петру довольно медленными, но теперь вагоны проносились с пугающей быстротой.
- Вон та.
Маньячка указала на платформу, половину которой занимал контейнер, а вторая была пуста. В следующую секунду девушка уже забрасывала тело на площадку, удаляясь, от Петра.
Она повернулась к нему и что-то закричала, но грохот железных колес заглушил слова. Тогда она встала и, пригнувшись, побежала против хода поезда, что-то крича и тыча рукой в темноту. Но Петр уже давно принял решение: он не станет прыгать на поезд.
Это была лучшая из имеющихся возможность избавиться от чудовища в человеческом облике, которое втянуло его в этот непрекращающийся кошмар наяву. Да, те, кто не дал маньячке зарезать Петра сами оказались не лучше, и, судя по названию, группа зачистки, - если она и правда существует, - не та организация, с которой Петр хотел бы встретиться. Но чем дольше он остается с маньячкой, тем выше вероятность, что погоня рано или поздно настигнет их и расправится с обоими. Да и как знать, не тащит ли девушка Петра с собой как запас крови на крайний случай, этакий холодильник на ножках.
Нет, безопаснее будет предоставить маньячке спасаться самой. Ему ведь только и надо, что дойти до пересечения путей с какой-нибудь еще дорогой, поймать машину или выйти в какой-нибудь населенный пункт, и все, здравствуй нормальный мир, прощайте маньяки, вампиры или кто бы вы ни были.
Петр попятился от рельсов вниз по насыпи. Маньячка с искаженным от ярости лицом перепрыгнула с первой платформы на вторую, полностью пустую. Она снова что-то крикнула, указывая в темноту, откуда они с Петром только пришли. В руке маньячки появился пистолет. Петр уже собирался покатиться с насыпи кубарем, надеясь, что к сверхчеловеческой силе и скорости этой девушки не прилагается столь же сверхчеловеческая меткость. Но маньячка не собиралась убивать Петра, вместо этого она провернулась и к парню спиной и дважды выстрелила по ходу поезда.
Петр глянул туда и вдруг увидел, как метрах в ста в темноте мелькнули ответные вспышки. Хитрость маньячки не успела сработать, преследователи были уже здесь и стреляли в ответ. Эта пара вспышек в темноте не оставила от планов Петра ни следа, смахнула его построения как карточный домик со стола. Между более многочисленными и организованными врагами, чьи цели были ему неясны, и загнанной в угол маньячкой, которую Петр хоть насколько-то, но понимал, и которая его пока щадила, молодой человек выбрал второе.
"Знакомый черт, лучше незнакомого", - вспомнил он вычитанное где-то выражение, догоняя платформу. Рядом в снопе искр от металла срикошетила пуля. Отчаянно надеясь, что следующая не прилетит в него, Петр сделал два быстрых шага, схватился за платформу и прыгнул вперед. Время растянулось, он повис в воздухе, понимая, что сейчас свалится под тяжелые стальные колеса. Затем край платформы больно ударил его в живот. Извиваясь, как червяк, Петр вполз на платформу.
Он пополз к противоположному борту, подальше от того, в который прилетали пули. Краем глаза он видел, как маньячка, лежа на животе у дальнего торца платформы, палит в темноту: по ходу движения поезда, перпендикулярно, а затем и назад. Потом она перестала стрелять и откатилась от борта. Преследователи отстали.
Девушка какое-то время лежала, глядя на убегающие прочь рельсы, потом зацепила рюкзак, который в суматохе умудрилась не потерять, и поползла к Петру.
Парень решил, что маньячка сейчас убьет его за то, что он хотел ее бросить. Он даже подумал, не спрыгнуть ли с поезда, но как и раньше на микроавтобусе, не решился. Просто напрягся, настороженно наблюдая за приближающейся смертью, и прикидывая, сможет ли он сбросить с поезда маньячку, если нападет внезапно. Эти размышления тоже ничем не кончились, но на счастье Петра маньячка приняла его промедление на насыпи за обыкновенную нерешительность.
- Ты бы еще дольше копался. Чуть не взяли они тебя, - сказала она и бросила Петру рюкзак, оказавшийся довольно тяжелым. - Достань брезент и расправь.
Петр подчинился. Большую часть объема рюкзака занимал туго скатанный рулон грубой прочной ткани. Пока журналист вытаскивал его, маньячка повертела в руках пистолет, нашла, как вытаскивается обойма, чуть не уронила ее, но ловко поймала в воздухе. Затем она выгребла из кармана пригоршню патронов и стала снаряжать обойму. Петр как раз закончил расправлять брезент. Тот норовил улететь, поэтому парень лег на него сверху.
- Лезь под него. И смотри, не потеряй, - приказала маньячка.
- Зачем?
- Чтобы с воздуха не увидели. Живей, иначе я тебя выпью.
Выбор слова был странным, и Петр снова задался вопросом, ответ на который он, кажется, уже знал.
Однако парень все же не удержался и, забираясь под брезент, спросил:
- Ты вампир?
- Сам-то как думаешь? - она усмехнулась так, что сверкнули зубы.
Насколько Петр мог разглядеть в свете Луны, как и у мертвого похитителя, зубы девушки были самыми обычными. Разве что их белизна кое-где нарушалась розовыми следами недавнего пиршества. И, тем не менее, рассудок, наконец, принял то, о чем давно твердила интуиция. Эта страшная и притягательная девушка не была человеком.
Вампирша тоже влезла под брезент, втянула следом рюкзак, и подоткнула ткань под себя. Они оказались лежащими в темном замкнутом пространстве, касаясь друг друга плечами. Это пугало. Петру все казалось, что девушка сейчас извернется и вцепится ему в горло. Что ее зубы только показались ему обычными, а в нужный момент вытянутся как клыки вампиров в фильмах. И одновременно тесное соседство возбуждало его, тело отзывалось на соприкосновения волнами мурашек. Впрочем, очень скоро страх и возбуждение затмило третье чувство. Холод.
Они лежали на голом металле, отделенные от него лишь тонким слоем одежды и, местами, брезента. Чтобы поменьше контактировать с ледяной поверхностью, Петр подсунул под себя свисавшие с шеи ботинки и рюкзак. У парня возникла мысль предложить рюкзак девушке, но он отказался от этой идеи. Если это чудовище способно пережить пулю, то и с холодом как-нибудь справится. А он ей ничем не обязан и вообще находится, можно сказать, в заложниках. Вампирша на его нерыцарский поступок никак не отреагировала.
- Долго нам так ехать? - простучал зубами Петр?
- Не так долго, как хотелось бы, - ответила девушка. - Эти двое вряд ли успели сообщить, где мы. Но лучше не рисковать. На ближайшей станции соскочим.
- Это все те же, из микроавтобуса?
- Да.
- Ты их убила?
- Остановила. Вряд ли окончательно.
- Они тоже... как ты?
- Тоже.
- А почему их пули остановили, а тебя нет?
- Мне кровь этого ублюдка помогла восстановиться. И гаишников.
- Они теперь тоже станут вампирами?
- Нет, меньше верь сказкам. Мы не ходячие мертвецы, мы другая ветвь человечества.
- Это как?
- Я мало про это знаю. Учитель что-то объяснял про параллельную эволюцию людей и всяких вирусов, про обезьян которые охотились на других обезьян... Я тогда в шоке была от того, что стала... такой. Не особо вникала. Так или иначе, тому в автобусе и гаишникам конец.
- Зря ты их, - сказал Петр.
- Могла тебя вместо них. Тебе бы это больше понравилось?
Он не нашелся, что на это ответить и замолчал. Но вампирша вскоре сама нарушила тишину.
- Ты меня, конечно, монстром считаешь. Сама бы так думала на твоем месте. Но у меня нет другого выхода. Я не могу это контролировать.
И она рассказала свою историю.
5.
Ее звали Катя. Обычная девушка с обычными проблемами. С трудом вырвалась из своего маленького поселка, поступив в колледж. На первом курсе пыталась учиться, потом неудачно влюбилась, рассталась, ударилась в клубную жизнь, и сама не заметила, как оказалась на грани отчисления. Один из преподавателей, чей предмет она никак не могла сдать, намекнул, что поставит "удовлетворительно" за экзамен, если симпатичная второкурсница удовлетворит его. Катя отказалась спать с преподом, и вскоре ее отчислили.
Родителям девушка ничего не сказала. Надеялась восстановиться, а пока решила пойти работать. Ее взяли продавцом в небольшой павильон, который торговал всем понемногу. Но Кате снова не повезло. Павильоном совместно владели несколько собственников. Один из них запустил руку в кассу. Как она позже узнала, он пристрастился к онлайн-покеру. Но в тот момент девушка ни о чем не подозревала. Просто вдруг на нее стали наезжать, обвинять в краже денег, пугали полицией. В итоге, отобрав паспорт, ее выставили из павильона и дали неделю на то, чтобы найти триста тысяч.
И вот, полгода назад, в последний день своей старой жизни, Катя сидела на лавочке в парке и плакала. Ей виделось только два выхода: идти на панель или шагнуть с крыши ближайшей многоэтажки. В этот момент рядом присел импозантный и обходительный мужчина, лет пятидесяти. Он успокоил девушку, расспросил, что случилось, а потом предложил Кате стать его любовницей, обещая решить вопрос с долгом.
"Все это началось, когда я отказала козлу-преподу. Может, так уж устроен этот мир, и не надо ломаться?" - подумала Катя.
Девушку и саму что-то притягивало в этом незнакомце, так что она довольно быстро поддалась на его уговоры. Они поднялись в обшарпанную квартиру недалеко от парка. Мужчина был с ней очень нежен, а потом, - Катя даже не сразу поняла, что случилось, - перерезал девушке вены на запястье.
Она пыталась кричать, бороться, но сильная рука плотно зажимала ей рот и прижимала голову к подушке, а кровь все покидала прижатое к губам мужчины запястье, и вместе с ней таяли силы девушки. Она потеряла сознание.
Катю разбудила жажда. Губы пересохли и потрескались, в горле першило. Голова болела в десять раз сильнее, чем бывало при самом мучительном похмелье.
- Вот, выпей, - сказали ей и протянули кружку.
Питьё было восхитительным, густым и питательным, чуть солоноватым и в то же время сладким. Самым вкусным, что она пробовала за всю свою жизнь. Казалось, каждый глоток наполняет тело звенящей силой, ей хотелось танцевать и смеяться, но для этого пришлось бы оторваться от кружки, а это было выше сил девушки. А потом девушка все вспомнила и в ужасе уставилась на того, кто подал ей божественный напиток.
Это был он, соблазнитель и убийца, почему-то с перевязанным запястьем. Собственное запястье девушки тоже оказалось забинтованным, а на дне кружки, маслянисто поблескивая, плескалась красная жидкость, которая могла быть только одним. Кровью.
- Не подходи ко мне! - крикнула Катя, швырнув в него кружкой, и выпрыгивая из постели.
Мужчина уклонился от кружки, и та разбилась о стену, оставив на обоях красные потеки.
Катя сгребла то из разбросанной по полу одежды, что попалось на глаза, и стала обходить маньяка по стенке. Он не двигался и не мешал ей.
- Деньги на тумбочке. Я пробуду здесь до завтрашнего утра, на случай, если захочешь вернуться и о чем-нибудь меня спросить. В полицию не ходи, я скажу, что ты наркоманка, и поверят мне, а не тебе. Тем более, что я кое-что подмешал в то, что ты сейчас пила.
На тумбочке действительно лежали деньги. Судя по толщине пачки, вся сумма ее долга, если не больше. Видя, что ее не преследуют, Катя кое-как оделась, взяла деньги и вышла из квартиры.
Она шла по городу, прислушиваясь, к свежести во всем теле, к перекатывающимся под кожей мускулам, к волнам звуков, движений и запахов, которые обрушило на нее изменившееся вдруг восприятие. Ей не хотелось думать ни о полиции, ни о долге. Хотелось бежать куда-то или... за кем-то. Когда напуганная собаками кошка бросилась наутек, Катя едва не погналась за ней. Собаки, к слову, отреагировали на девушку странно, зарычали и стали отступать, прижав уши и припадая к земле.
Катя сделала вывод, что все еще находится под действием той химозы, которой опоил ее мерзавец, и решила не ходить в полицию, чтобы ее не приняли за наркоманку. Тем более, что как-то она уже оказывалась в отделении в компании ребят, у одного из которых нашли пакетик какой-то синтетики.
Она снова сидела на той же лавочке, что и вчера, - ноги сами принесли девушку к этому месту, - ждала, пока пройдет действие наркотика, и опять думала, что делать дальше. Отдавать ли деньги работодателям, которые повесили на нее чужое преступление? Или написать заявление о краже паспорта, а деньги оставить себе? Она ничего не брала из павильона, доказательств против нее нет... С другой стороны, а вдруг купюры фальшивые? И что делать со щедрым маньяком? Рассказать о нем полицейским? Но оставят ли ей деньги? Не выдавать сумасшедшего? Но вдруг он станет преследовать Катю или убьет кого-то другого?
Она билась над этими вопросами, и вдруг ощущения силы и легкости прошли, а какофония звуков и запахов поутихла. Катя уже обрадовалась, что ее отпускает, но на смену эйфории пришли те же жажда и дикая головная боль, с которыми она проснулась несколько часов назад. Она пошла в магазин и взяла с полки полуторалитровую бутылку минералки. Пока шла до кассы, осушила ее наполовину.
Протягивая кассиру пятитысячную купюру, вспомнила, что та может быть оказаться поддельной. Но на фоне трещащей головы и пересохшего до состояния наждачки горла, это казалось девушке ничего не значащим пустяком. Деньги оказались настоящими, и проблем на кассе не возникло. А вот с самой Катей явно творилось что-то не то. Она прикончила бутылку минералки и вернулась в магазин за второй, но жажда не проходила. В аптеке неподалеку она купила обезболивающее и приняла сразу двойную дозу.
Промаявшись с полчаса, и поняв, что ей ничего не помогает, девушка уже собиралась вызвать скорую, как вдруг ее состояние снова изменилось. Один из игравших в парке детей свалился с велосипеда и разбил коленку. И тут же к Кате вернулось ее обостренное восприятие, но теперь она чуяла только сладкий запах крови этого ребенка. Откуда-то пришло знание: ей не помогут ни минералка, ни таблетки, единственное лекарство от этой ломки - восхитительная красная влага. Стоит припасть губами к разбитой мальчишеской коленке, и прекратит разламываться на куски голова, стихнет гул в ушах, из горла уйдет ощущение пустынной сухости. Девушка поймала себя на том, что идет следом за мальчиком и его мамой.
И тогда она поняла: отчисленной студентки Кати больше нет, она умерла в той постели, пропитанной потом и кровью. Теперь вместо нее родился кто-то другой. Кто? Она не знала. Но был человек, который сказал, что будет ее ждать, на случай, если возникнут вопросы. И она пошла обратно в квартиру с кровавым пятном на обоях.
6.
- И что было дальше? - спросил Петр.
Увлеченный рассказом, он почти забыл о холоде.
- Потом расскажу. Мы приехали.
Вампирша откинула брезент и встала. Петр последовал ее примеру. В лицо ударил холодный ветер, но зато появилась возможность попрыгать и хоть немного согреться. Впереди показались огни железнодорожной станции, поезд стал замедлять ход.
Они переобулись, и две пары полицейских ботинок полетели под железнодорожную насыпь. Перед этим предусмотрительная кровопийца протерла их рукавом. Следом отправился брезент.
- А ты умеешь в летучую мышь превращаться? Или летать? - спросил Петр, пока они меняли обувь.
- С чего ты взял? - рассмеялась вампирша.
И вновь он поразился, насколько по-человечески звучал этот смех. Будто обычная девчонка перешучивается с подружками.
- Ну, ты сказала, что нас с воздуха могут увидеть.
- А ну да, мы умеем летать. На вертолетах. Все, нам пора.
На сей раз девушка не дала Петру времени на колебания. Обхватила парня и спрыгнула с платформы спиной вперед. Они покатились по заснеженному скату насыпи. Спину, бока, бедра жалили острые камушки, за шиворот мгновенно набился снег, мир бешено вращался вокруг них, а в центре этого безумия были спокойные серые глаза вампирши.
Когда они наконец остановились, то Петр, оказавшийся сверху, кряхтя как старик поднялся. Он машинально обернулся, чтобы протянуть вампирше руку, но та уже стояла на ногах. Молодой человек посмотрел на свою зависшую в пустоте конечность.
"Надо же, я уже и забыл, что недавно она чуть не вскрыла мне горло, - подумал он. - Стокгольмский синдром".
Вампирша тоже заметила его жест.
- О, ты пришел на помощь беззащитной девушке? Я польщена, - промурлыкала она со своей непередаваемой иронично-обольстительно-леденящей кровь интонацией. - Что бы я без тебя делала, мой герой.
- Ладно-ладно, - буркнул Петр, убирая руку. - Куда нам теперь?
Не без удивления он понял, что эта насмешка его задела, хотя, казалось, бы что имело меньшее значение в том смертельном переплете в котором он оказался, чем глупые обиды на это чудовище в человеческом обличье. Впрочем теперь, когда у чудовища были имя и история, она стала казаться Петру даже более человеком чем там, в микроавтобусе, когда он воспринимал девушку только как чудом не порешившую его маньячку.
- Туда, - вампирша указал рукой вслед товарняку. - Сначала надо узнать, где мы.
Судя по табличке на перроне, станция называлась Тенистая падь. Название было смутно знакомо Петру, но как добраться отсюда обратно в Красногорск, он не представлял. Вампирша оказалась лучше знакома с географией.
- Отлично. Тут за лесом дачный поселок. Мимо проходит грунтовка до федеральной трассы. Поймаешь попутку и вернешься домой.
- Ты меня отпускаешь?
- На ближайшее время я сыта. И если бы не была на грани из-за жажды, то там, в городе, я никогда не стала бы нападать на такого как ты. Учитель советовал выбирать тех, кого не станут искать. Конечно, по правилам надо убить тебя как свидетеля, но ты спас меня в микроавтобусе, а я все равно вне закона. Так что, живи.
- А куда пойдешь ты?
- Лучше тебе не знать.
- Справедливо. Ну тогда, может расскажешь что-нибудь, что мне можно знать?
7.
Мужчина просил звать его Учителем. Он рассказывал девушке о тайном мире, существующем параллельно с тем, что еще совсем недавно казалось ей единственной реальностью. Объяснял, как меняется ее тело, и учил им пользоваться. Поведал о правилах охоты и условностях вампирского этикета.
Спустя три дня после обращения она вместе с Учителем вышла на охоту. Сама ничего не делала, не смогла себя заставить. Но от крови какого-то прикорнувшего на лавочке забулдыги не отказалась. От мужика нестерпимо воняло, а содержимое его вен на вкус было отвратительным, но жажда крови была сильнее совести, жалости, отвращения, чего бы то ни было.
Еще неделю спустя Катя совершила первое убийство. Они выследили того хмыря, который повесил на нее растрату в павильоне, у салона игровых автоматов. Катя была в парике, и бывший работодатель ее не узнал. Учителя он принял за представителя каких-то бандюков, которым был должен денег. Угрожая ножом, лудомана отвели в недостроенное кирпичное здание. Быстрый, даже Катя с трудом успела его заметить, - удар Учителя выбил из мужчины дух. Тот повалился на замусоренный бетонный пол, хватая ртом воздух. Наставник протянул Кате скальпель и сказал: