Аннотация: Попытка "заглянуть в голову" зомби. Рассказчик и его жена ищут припасы в заброшенной гостинице, но скоро все пойдет не по плану...
- Ты направо, я налево, - шепнула Диана, поглаживая себя по уже слегка округлившемуся животу.
Разделяться изначально было плохой идеей, уж этому-то фильмы ужасов должны были нас научить. Но солнце клонилось к горизонту, а здание гостиницы было слишком большим, чтобы как следует его обшарить и засветло вернуться домой. Диана поправила укороченный полицейский Калашников, попробовала пальцем, остро ли наточен топор, - как будто не ширкала вчера по нему весь вечер точильным бруском, - и двинулась в выбранном направлении. Я позволил себе пару секунд полюбоваться, как она двигается, и пошел туда, куда выпало мне.
Пыльный ковер гасил звуки шагов. С одной стороны это было хорошо: зомби меня не услышат. С другой стороны, а вовремя ли услышу их я?
***
Когда-то существо было человеком, но больше им не является. От того, кто читал лекции студентам и ходил в бар с друзьями, ссорился и мирился с женой, любил слушать аудиокниги и ненавидел носить галстук - от всего этого многообразия остался простейший автомат. Биоробот с нехитрым набором программ: реагировать на звук и движение, переставлять ноги и, конечно, кусать. Рвать зубами живую плоть - не для еды, для распространения своей заразы. Сейчас кусать некого, звуков и движения не наблюдается, поэтому зомби просто идет по длинному коридору с красным ковром на полу.
***
Я осторожно приоткрыл очередную дверь. Никого. Быстро обшарил комнату: шампунь и туалетная бумага из ванной, батарейки из телевизионного пульта - вот и все, чем удалось поживиться. Невезуха, даже мини-бара нет.
Предполагалось, что мы идем в гостиницу ради ресторанной кухни, вот только ее разграбили еще до нас. То ли после того, как пришел Большой Пэ, здесь какое-то время жили, то ли нас опередили другие такие же умники... Так или иначе ни муки, ни консервов, ни еще чего-либо ценного нам с Дианой найти не удалось. Чтобы не возвращаться с пустыми руками решили хотя бы пошерстить по номерам.
Большой Пэ. Зомби-апокалипсис почти точь-в-точь, как в дурацких голливудских выдумках. Пока еще работало радио, никто так и не объяснил что же это такое. Вирус? Пришельцы? Или, как утверждает Диана, кара человечеству за экологическое варварство? А теперь и объяснять, кажется, некому... В последнее время в эфире одни помехи.
***
Что-то привлекает внимание зомби. Какой-то звук. Он крутит головой в поисках источника шума и решает, что шумят из-за поворота гостиничного коридора. Зомби начинает переставлять ноги немного быстрее и устремляется в выбранном направлении.
***
Подсобка одарила меня мотком изоленты, работающей зажигалкой и полупустой пачкой сигарет. Объективно первые две находки были куда ценнее, но почему-то особенно я обрадовался куреву - давно уже не находил.
Мелькнула мысль сделать пару затяжек, но я справился с соблазном. Такую по нынешним временам редкость надо употреблять вдумчиво, с наслаждением, а не урывками, как старшеклассник в школьном туалете. К тому же, с этим зомбачьем никогда не знаешь, чего у них в башке осталось от прежней жизни. Одни бегают, другие в засаде сидят, третьи в стаи сбиваются... Вдруг есть и такие, у кого очень развито обоняние? А тут я дымлю, как паровоз... Нет уж, вот обыщем гостиницу, окажемся с Дианой в безопасности, и уж тогда покурю. А пока - следующий номер, с цифрой тринадцать на двери.
***
Зомби приближается к повороту. На левом ботинке развязался шнурок, правая нога попросту плохо слушается - тот, кто посвятил его в клуб живых мертвецов, повредил сухожилие под коленкой. Тем не менее, мертвяк как-то умудряется не падать, а благодаря ковру неуклюжие шаги все еще достаточно тихие. Бывший человек заворачивает за угол.
***
Едва раздался легкий щелчок замка, я понял: внутри кто-то есть. Из-за двери послышался негромкий глухой стук. Пауза. Слабый удар дерева о дерево, снова пауза, опять глухой стук. Ритма в этих звуках не было, скорее походило на то, что кто то раз за разом роняет не слишком тяжелые предметы на застеленный ковром пол номера.
Под это размеренное постукивание я осторожно, буквально по миллиметру открыл дверь. Даже дышать перестал. Ладонь на ручке топора вспотела.
Ребёнок! Вернее, ребенок-зомби. На корточках спиной ко мне сидела девочка лет пяти. Огромный, черный от свернувшейся крови след укуса в месте, где плечо переходит в шею, обильно покрытое бурыми пятнами голубенькое платьице, неестественные движения и поза - все это не давало повода для сомнений. Девочка была мертва. Больше в номере никого не было видно.
Началась нервная дрожь. Детей упокаивать мне еще не доводилось. Конечно, она уже не человек, а кровожадный монстр, даром что маленький. Стоит привлечь внимание девчушки в платьице, как маленькая тварь набросится на меня. И все-таки... все-таки рука не поднимается. Может, ну его? Закрыть потихоньку дверь и перейти к следующим номерам. Тем более, что у этого и число несчастливое - тринадцать. Я всегда втайне гордился своей способностью мыслить рационально, но это когда мир вокруг уютен и безопасен, легко смеяться над суевериями. А когда смерть может выпрыгнуть на тебя из-за каждого угла, к приметам начинаешь относиться совсем иначе. И опять же ребенок...
Эти мысли как при ускоренной перемотке, пронеслись в голове, и я почти уже решил вернуться в коридор, но тут взгляд упал на прикроватную тумбочку.
***
Зомби выходит из-за угла и видит женщину, которая держит у рта рацию и встревоженно шепчет: Саша, ответь! Прием!
Впрочем, для зомби давно уже не существует такого понятия как женщина. В те времена, когда у него еще было имя, зомби обязательно оценил бы и изгибы фигуры, и темные шелковистые волосы. Но теперь женская красота больше не привлекает неупокоенного мертвеца, а тусклый отблеск на лезвии топора - не делает осторожнее. Зомби видит добычу и устремляется к ней.
***
На тумбочке возле кровати лежала книга. Все еще яркая надпись на обложке гласила: Все, что надо знать будущей маме . А рядом с тумбочкой стояла наполовину раскрытая спортивная сумка, полная ползунков, пинеток, бутылочек и еще каких-то явно детских вещей. Похоже, маленькая зомбячка ждала братика или сестренку. Впрочем, едва ли ее маме эта сумка еще понадобится.
А вот нам с Дианой - очень даже. Апокалипсис сделал дефицитным товаром не только курево, но и средства контрацепции. И в конце концов для нас это закончилось единственно возможным образом. А значит, мне придется все-таки пустить в ход топор, чтобы добыть все это барахло для нашего будущего ребенка. Диане я, конечно, не расскажу, на что пришлось пойти ради этой сумки. Ни за что и никогда.
Я сделал несколько неслышных шагов и замахнулся. Зомбячка, должно быть, услышала меня или, может, среагировала на отражение в оконном стекле. Она начала вставать и поворачиваться. Этого мне только не хватало. Нет уж, предпочитаю не видеть детского личика, искаженного хищной гримасой. Я опустил топор.
Лезвие вошло в череп легко, издав тошнотворный хруст. Зомбячка дернулась, и стала заваливаться на пол, выдергивая из моих пальцев скользкую от пота рукоять. Одновременно мне открылось, с чем именно возилась мертвая девочка. Покрытые все теми же засохшими бурыми пятнами, что и платьице, четыре деревянных кубика с нарисованными на гранях буквами сложились в слово: АММА .
***
Женщина не сразу замечает опасность - все ее внимание поглощено рацией. Заметив зомби, она пытается спрятаться в одном из номеров, но едва не налетает на другого мертвяка, который повернулся к открытой двери и глухо, по собачьи рычит. Женщина отскакивает от двери в номер, и бросается наутек. Зомби с развязанным шнурком и его рычащий собрат устремляются за ней.
Заслышав рычание и топот, активизируются мертвецы еще в нескольких номерах и начинают ломиться в коридор. Некоторым удается совладать с дверными ручками, и они присоединяются к погоне.
***
Мне хотелось думать, что кубики случайно сложились во что-то столь похожее на слово "мама". Но, боюсь, это не так. Не слишком часто, но все же бывает, что некоторых зомбаков зацикливает на каком-то действии из прошлой жизни. Мы с Дианой однажды видели зомби-рыбака, а по радио рассказывали об укушенном водителе асфальтоукладчика, который продолжил управлять катком после обращения. Вот и эта, должно быть, раз за разом пыталась сложить слово из кубиков. К сотрясающей меня дрожи добавляется тошнота. Но смысла рассусоливать нет, дело сделано. Да и что это меняет? Что бы она там не складывала из кубиков, девочка как была, так и осталась кровожадным созданием, опасным для окружающих.
Я достал из нагрудного кармана рацию, зажал тангету и негромко позвал:
- Диана, как слышишь меня? Прием.
- Слышу тебя, Саш. Прием, - отозвалось в наушнике.
- Нашел кое-что ценное. Сумку с детскими вещами и книжку для беременных. Почти весь рюкзак, наверное, займут, так что я готов сворачиваться. Как у тебя? Прием.
- Сашуля, ты чудо!
- Прием забыла. Прием.
- Прием-прием. У меня пока особо ничего, но все равно уже пора возвращаться к великам. Вызови меня, как закончишь с награбленными сокровищами. Прием.
- Хорошо...
- Прием забыл. Прием, - вернула мне замечание жена.
Но я не ответил, потому что тишину за моей спиной нарушил скрип открывающейся двери.
***
Поврежденная нога не позволяет зомби двигаться так же быстро, как остальные, но он изо всех сил старается не отстать. Считать зомби не умеет, но смотрящий его глазами человек увидел бы шестерых ходячих мертвецов, упорно преследующих женщину. Противоположный конец коридора также оканчивается поворотом, и когда беглянка уже почти достигает этого поворота, оттуда выходит другая женская фигура.
***
Дверь из номера в коридор открывалась вполне бесшумно, а вот у той, что вела в санузел, должно быть, заржавели петли. Я обернулся на звук, уже зная, кого увижу. Мама упокоенной мною девочки, которая, судя по лицу в засохших кровавых разводах, и оставила ужасный укус на плече дочери.
Хозяйка драгоценной сумки с детскими вещами, несомненно, была беременна, когда ее настиг Большой Пэ. И оставалась таковой даже после смерти - в ее круглом животе что-то без конца шевелилось, выпирая то в одном, то в другом месте. Помутневшие и все же отлично все видящие глаза остановились на мне. Мертвячка то ли зашипела, то ли забулькала и, вытянув вперед руки со скрюченными пальцами, бросилась в атаку.
Доставать застрявший топор было некогда, и я, подхватив висящую на плече двустволку, нажал на спусковой крючок. Осечка! Второй! На этот раз выстрел прогремел, но над плечом зомби. Дробь зазря расколола светильник над входом, а мертвячка была уже почти на расстоянии укуса. Я развернул ствол поперек - какая-никакая, а все же преграда между мной и чудовищным окровавленным оскалом, - потом толкнул. Мертвячка попятилась, я тоже сделал шаг назад, увеличивая дистанцию.
Споткнулся о тело девочки, но сумел устоять на ногах. И когда мертвая женщина снова кинулась на меня, изо всех сил ударил прикладом в лицо. Зомбячка пошатнулась, а второй удар заставил ее упасть. Я занес ружье, чтобы добить, и тут словно десяток раскаленных гвоздей разом впился мне в правую ногу чуть пониже коленного сгиба. Было ли дело в том, что на детский мозг превращение влияет не так, как на взрослый? Или это я плохо нанес удар? Так или иначе, девочка с торчащим из головы топором снова вернулась к своей не-жизни и вцепилась в меня зубами.
Я бил ее прикладом, добавляя свежие красные брызги к бурым пятнам на детских кубиках, и наконец освободился. Но это дало женщине время подняться. Я хотел снова впечатать ей в лицо приклад, но укушенная нога подломилась, и я упал. А сверху на меня набросилась клацающая зубами нежить.
***
Даже одного укуса почти всегда достаточно, чтобы превратить тебя в зомби, в этом голливудские страшилки не врали. Но вот о чем в этих фильмах не говорилось, так это о том, что твое сознание при этом никуда не уходит.
В прошлой жизни я любил рассказывать своим студентам о мысленном эксперименте, который называется "философский зомби".
- Вообразите, - говорил я им, - существо, которое ведет себя в точности как человек, но не имеет сознания.
И вот - горькая ирония судьбы. Теперь я сам стал философским зомби наоборот . Сознание человека, запертое в теле плотоядного чудовища, находящемся под управлением чего-то постороннего...
Мое тело спешит по коридору гостиницы, припадая на изгрызенную пятилетней девочкой ногу. Каждый шаг отдается болью в надорванном сухожилии.
Мои помутневшие глаза видят, как Диана меняется в лице, поняв, что случилось с ее Сашулей. Как трясущиеся губы повторяют бессмысленное теперь имя, набор звуков, не имеющих отношения к волочащемуся в сторону моей жены телу.
Диана пытается убежать от рычащей и стонущей стаи, но у нее на пути вырастает беременная мертвячка с разбитым в кашу лицом, но со вполне достаточным для укуса количеством зубов. Моя жена бьет мертвячку топором, и та заваливается набок, утаскивая его за собой, так же, как ее мертвая дочь сделала с моим оружием.
Диана перепрыгивает через беременную и заворачивает за угол, но тут же отскакивает - оттуда прут еще мертвецы, загоняя добычу. Ей бы выпрыгнуть в окно, но вместо этого Диана сдергивает с плеча автомат.
Я пытаюсь схватить ближайшего ко мне зомби, хоть немного помочь жене, но тело не слушается. Я способен лишь бессильно наблюдать, как Диана без толку жмет на спуск, забыв в панике про предохранитель. Наконец ей удается совладать с оружием, пули пробивают головы обогнавших меня зомби, забрызгивают шикарные в прошлом ковры и обои. Я смотрю в черноту безвременья, что живет в автоматном стволе.
Сейчас Диана согнет указательный палец, и все закончится. Я не хочу исчезнуть, раствориться в этой черноте. Но еще меньше я хочу того, что произойдет, если Диана не выстрелит. Она же медлит. Я вижу, как ходит ходуном автомат в дрожащих руках, как блестит от слез щека - та самая, которой Диана терлась о мое плечо.
- Стреляй! - кричу я жене.
Изо рта исходит лишь какое-то утробное ворчание. Мое тело, перешагнув через упокоенного зомби, рвется вперед. Диана наконец решается и открывает огонь, но она слишком долго колебалась.
Несколько пуль пробивают мою грудь, и это оказывается куда больнее, чем даже когда тебя рвут зубами. Но мозг не задет, и спасительное забытье не приходит следом за болью. А мертвяки, вырвавшиеся из-за поворота коридора, наваливаются на мою жену. Следом к свалке присоединяюсь и я.
Диана кричит и прикрывает руками живот, а в нее вцепляются все новые и новые твари. Мои собственные зубы вгрызаются в ладонь, что я когда-то целовал. А я могу лишь смотреть на все это, не в силах помешать происходящему. Не в силах даже отвернуться или закрыть глаза.
Мне остается лишь надеяться, что сознание со временем погаснет, и этот кошмар закончится. А если нет - то пусть это будет хотя бы только моя особенность, то, что осталось в башке от прежней жизни у меня одного. Пусть это будет мой личный ад, а остальные заполонившие наш мир чудовища окажутся стопроцентными зомби, бессознательными автоматами. Пусть такими будут хотя бы Диана и плод в ее чреве, которому не суждено превратиться в человека. А еще - беременная мертвячка и девочка, пытавшаяся сложить из кубиков слово мама .