|
|
||
Саймон обещал себе, что справится, постарается смириться и жить дальше. Только вот, у него это совсем не получается. Наверное, потому, что он даже не пытается выбраться из болота уныния. Саймон научился притворяться спокойным, научился не реагировать на чужие слова.... Но как жить с разъедающей пустотой в сердце, он не знает. Апатия слишком большая, и окружающие почти не вызывают никаких эмоций. Кто сказал, что время лечит? Но кое-что в этом мире еще в состоянии его встряхнуть. Например, странные вандалы, посмевшие украсть тело принцессы. А если, не все потеряно, и Карси еще можно спасти? Но, что для этого нужно сделать? Отправиться в другой мир? Пересечь реальность? Чуть не стать ледяным изваянием? Сразиться с драконом? Найти озеро вечной жизни? Или потерять свою личность, а, может, и душу. | ||
Калямина А. О.
Бегство от реальности Саймона Рейли
(Сны и реальность 2) (16(18?)+)
Саймон обещал себе, что справится, постарается смириться и жить дальше. Только вот, у него это совсем не получается. Наверное, потому, что он даже не пытается выбраться из болота уныния. Саймон научился притворяться спокойным, и не реагировать на чужие слова.
Но как жить с разъедающей пустотой в сердце, он не знает. Апатия слишком большая, и окружающие почти не вызывают никаких эмоций. Кто сказал, что время лечит?
Но кое-что в этом мире еще в состоянии его встряхнуть. Например, странные вандалы, посмевшие украсть тело принцессы.
А если, не все потеряно, и Карси еще можно вернуть?
Но, что для этого нужно сделать? Отправиться в другой мир? Перечеркнуть реальность? Чуть не стать ледяным изваянием? Сразиться с драконом? Найти озеро вечной жизни? Или вообще лишиться собственной личности и души?
ПРОЛОГ
Мальчик, лет десяти, в потрепанной бордовой форме какого-то элитного учебного заведения, бежал по пыльной дороге, освещенной старыми фонарями. Была глубокая ночь, сердце дико хотело выскочить из груди, всюду мерещились злые псы. И, наконец, прислонившись рукой к высокому каменному ограждению, мальчик остановился, чтобы отдышаться. В горле саднило. Нужно было добраться до станции, чтобы сесть на раннюю утреннюю электричку и покинуть коттеджный поселок. Он пытался убедить себя, что самое страшное позади, но неизвестность в окружающей темноте все же пугала. Впереди был пустырь, окруженный лесом, и идти туда совсем не было желания. Но, надо.
Если остаться, люди отчима поймают его. А этого нельзя допустить!
Казалось, в черном небе, спрятавшем луну, кружили зловещие вороны. Мальчик слышал какие-то голоса, отвлекся, наступил с разбегу в глубокую лужу и охнул, промочив кроссовок насквозь. Он остановился, внезапно, кто-то подошел сзади, чья-то сильная ладонь заткнула ему рот, мешая даже дышать, чьи-то руки вцепились, и потащили его в сторону леса.
Его кидают наземь. Слышится хохот. Пять беспризорников старше, прячутся в этом лесу возле костра. Под одним из деревьев лежит рваный спальник, наверное, их предводителя.
Неприятные ребята, с лицами, полными ненависти. Видят, что форма мальчика лицея для детей богачей. Думают сорвали куш.
Мальчик вытирает кровь с разбитой губы, его хватают за шкирку и грубо поднимают. Он встает, но ноги от страха совсем не гнутся.
Ой, смотрите, он сейчас заплачет! засмеялся кто-то.
Хороший улов, говорит еще один.
Мальчик стоит, молчит, пытается не смотреть в эти гадкие лица.
Тот, что, наверное, был у них главным, ржёт, как бешеная собака, вглядывается маленькими глазками и говорит:
Мы сегодня оторвемся!
Мальчик дергается, пытается вырваться.
Куда собрался? его не отпускают. Вечеринка только начинается!
Подростки бывают злыми. Особенно те, которые многократно сбегают из дома от своих родителей алкоголиков, а затем промышляют мелким разбоем и мучают животных только ради развлечения. А таким, как вот эти, ничего не стоит убить.
Давайте разденем его и посадим на муравейник? предложил один из них.
Или изобьем палкой с гвоздями! воскликнул другой.
Мальчика снова отшвырнули, и он чуть не упал в костер. Все пятеро склонились над ним, решив начать измываться.
Не трогайте! наконец крикнул мальчик, съежившись.
Но в ответ лишь хохот.
К нему потянулись множество рук.
Не надо! Не трогайте меня!!
В этот момент вспышка, и огненная птица спускается с небес, подпитываемая костром.
Светает. Мальчик стоит на коленях посреди пепла. Светлые волосы немного подпалены, школьная форма прожжена огнем. Но на коже нет повреждений.
Возле него тлеют обугленные тела обидчиков.
Птица исчезла. Она забрала их души и улетела.
Это ведь ты их убил, Саймон.
***
Прохладный летний ветерок трепал отросшие волосы светловолосого парня в черном пальто, что стоял уже полчаса возле надгробия, где было возложено множество алых цветов, и никак не мог убрать с него свою замерзшую ладонь. Он уже почти не чувствовал пальцев. Его кожа была слишком бледной, а вид болезненным.
Вот уже сто восемьдесят пять дней, тихо произнес парень, и не смог закончить, дотронувшись до двух черных шпилек в волосах. Остальные слова застряли в горле, заставляя губы дрогнуть. Почему слёзы так и просятся вновь?
Зачем он вообще считал дни с момента, когда ее не стало? А еще отказывался посещать психотерапевта. А если и приходил на сеансы, то не слушал, что ему говорили. Может, если позволить себе помочь, станет легче?
Нет.
Позволить помочь как дурацки. Он никогда не решится на такой шаг. Потому что не имеет на это право. Ведь это его вина, и ничья больше. Тем более, его тащат на эти сеансы насильно.
Отнять сто восемьдесят пять от пяти лет, это уже четыре года сто восемьдесят. Как медленно ползёт время
Парень, погруженный в раздумья, не замечал, что сзади, из-за склепа вышла девушка в кожаном костюме, ее лиловые волосы были аккуратно уложены. Она остановилась возле какой-то могилы и сделала вид, что кладет цветы кому-то знакомому, хотя, взгляд, не отрываясь, следил за юношей.
Внезапно, она вздрогнула, услышав детский голос:
Ты все же г'ешила?
Девушка обернулась, ее прическа обнажила кончики эльфийских ушей. Сзади находилась девочка с белесыми волосами и серыми большими глазами и безупречной кожей, она казалась фарфоровой куклой в своем белоснежном летнем платьице, и, кажется, в такую погоду совсем даже не мерзла.
Да, спокойно ответила девушка и перевела свой взгляд с нее на соседнее надгробие, которое было расколото временем.
И запустишь цепочку событий? девочка даже не моргнула, словно предугадывала наперед. Хотя, почему словно? Даже не предчувствовала. Знала.
Да, снова произнесла эльфийка. Я уже придумала, с чего она начнется. У меня есть на примете один глупый принц...
Вег'нёшь девочку к жизни. Это не было вопросом. Картавящая малютка указала рукой на могилу, возле которой стоял светловолосый парень. За ним по неизвестной причине и наблюдала девушка своими узкими глазами, оттенок которых был чем-то между розовым и бордовым.
Вид у нее был уверенным.
Пг'ошу, подумай хог'ошенько. Казалось, девчушка в платье хотела предостеречь.
Я все решила, Но ее упорно не желали слушать. Следуя по этой цепочке, он попадет в нашу сеть. Ведь ты избрала...
Да. Но ты не имеешь...
Подыграй.
Это жестокий путь. Девочка насупилась, глядя на нее снизу-вверх, и казалось, будто эльфийка ее подчиненная. Если он потег'яет всё, то...
Присоединится к нам, вставила девушка, как будто твердо верила в это.
Почему бы тебе не оставить всё, как есть и не пустить на самотек?
Потому что я больше не представляю без него своей жизни, она смотрела на девочку, и глаза ее сверкали. Ты же знаешь, что произошло
Так написано в Твогиксе, ответила девочка будничным тоном. А еще, ты ского вспомнишь то, что вычегкнула из памяти. И стоит ли оно того?
Стоит. Внезапно девушка осознала сказанное ей, и с подозрением посмотрела на собеседницу. Что ты имеешь в виду?
Ты знаешь. Воспгиятие может обманывать.
Я не хочу знать, что забыла.
В этот момент юноша заметил их и обернулся, удивляясь, что на кладбище в этот час еще кто-то есть. Эльфийка поспешила сделать вид, что вовсе и не наблюдает за ним, а девочка просто пропела какую-то мелодию из свежего мультика. Она знала все. Даже те мелодии мультфильмов, которые еще не вышли.
Когда парень отвернулся, девочка прошептала:
За ошибки платят.
И зашагала прочь.
Глава 1. Праздник, которого нет
Когда мне плохо я начинаю молчать. Мне проще, запереть боль в себе. Не причинив вреда другому. Плевать, что она медленно жрёт меня изнутри.
15 июня. Обычный летний день. И погода хорошая, солнечная, даже не ветреная...
Саймон лежал в кровати, устремив взгляд на луч солнца, вяло скользящий по подоконнику, не пытаясь сфокусироваться. Он чувствовал себя не бодрее, чем этот луч. Почему новый день не поленился настать? Зачем что-то делать и существовать.
Так странно быть живым. Набором из клеток, у которого есть сознание.
Саймон не мог уснуть всю прошлую ночь, да и не пытался. Так продолжалось неделями.
Прошло уже больше полугода, с того момента как жизнь потеряла смысл. С того злополучного дня, перечеркнувшего всё и разрушившего его локальную Вселенную.
Сегодня Карси должно было исполниться восемнадцать...
Саймон с комом в горле отвернулся к стене и зажмурился, глотая слёзы. Ему казалось, что их уже не должно остаться, что за полгода можно уже привыкнуть. Но нет. Хотелось колотить по стене кулаками, кричать, злиться. В носу щипало, и парень заморгал.
В дверь постучали.
Оказалось, не заперто, и вошёл его отец, быстрый, словно выпущенная стрела.
Уже час дня! воскликнул Мартин Вейс, шире раздвигая занавески, создававшие своего рода потёмки. Ему нравилось, когда в комнате светло.
Ну и что, проговорил Саймон в ответ, не оборачиваясь и пряча голову под одеяло. Холод стены проникал в душу. Да и не хотелось, чтобы отец видел
"Снова вставать, существовать. Зачем? Каждый раз надеяться, что смогу уснуть навсегда"
Ты так всю жизнь проспишь, сказал Мартин Вейс, повернувшись к окуклившемуся сыну.
Ну и что, снова последовал ответ. Саймону не хотелось выныривать из своего кокона. Лучше лежать и прокрастинировать, ведь ничего полезнее в его жизни уже не сделать.
Мартин Вейс чуть не сказал что-то насчет подготовки к последнему экзамену, но решил эту тему не поднимать. Он ведь понимал, почему сын сегодня особенно хандрил.
Саймон... Барон осекся, потеряв мысль.
У Карси день рождения, сообщил Саймон дрожащим голосом, уткнувшись лбом в холодную стену. Его волосы лезли в глаза, но парень даже не пытался их укоротить. А одна из черных шпилек съехала и колола кончик уха. Ведь Саймон их не снимал даже когда шел спать. Ему казалось, что эти две заколки Карсилины немного успокаивали. Совсем чуть-чуть.
Знаю. Мартин Вейс смутился, ведь именно про это он и собирался сказать, но было и еще кое-что. Почти все уже собрались.
Зачем? Отметить промежуток времени, в котором её больше нет? Саймон надеялся, что голос звучал твердо и не показывал тех слёз, которые он пытался сдержать. Но ошибался.
Отец чувствовал себя лишним здесь, в комнате, но не собирался выходить.
Рядом с дверью висел настенный календарь, открытый на июне, все числа были грубо зачёркнуты, на бумаге проглядывали дыры.
Саймон делал так в начале каждого месяца, открывал новую страницу календаря и замазывал её чернилами. Если на душе тяжело и пусто, пусть так же будет и в календаре.
Мартин Вейс стоял, молча смотря на сына, а Саймон решился высунуться из убежища. Затем, присев, бережно поправил две черные шпильки в волосах. Взлохматил светло-пепельные волосы, смахнул челку, чтобы в глаза не лезла, и встал с кровати, сбросив одеяло на пол, затем воззрился на отца.
Ты придешь? В тоне барона Вейса явно слышался намек, что Саймона все ждали. Хотя, трудно представить, что Лоритта IV будет хотеть личного присутствия юного чародея где-либо, где находилась она. Парень старался не показываться на глаза королеве Листона, и ту это вполне устраивало. Хоть он еще и не перебрался из Дворца Фротгертов в особняк Барона Рейли а-ля Вейса. Даже странно, что бабушка Карсилины не выселяла его, особенно после случившегося.
Это всего лишь мишура, он нервно прошелся взад-вперед по комнате, в своей дурацкой синей пижаме с пингвинами. Она являлась единственной не черной вещью из его гардероба, которую Саймон еще носил. Ведь Карси тогда принимала участие в покупке. (Половину вещей Саймон даже сжег, когда был не в себе после Нового Года)
Саймон казался Мартину Вейсу чем-то вроде пороховой бочки. Барон постоянно пытался тщательнее подбирать слова, чтобы её не поджечь.
Я знаю, тебе кажется это бессмысленным. Но ведь, это ее праздник. И, отмечая дату, мы, таким образом, показываем, что еще помним Карсилину
Барон был сразу же перебит. Саймон мог понять всё, но только не это:
Можно было тихо, а не звать толпу журналистов, парень старался говорить твердо, но чувствовал, как внутри ползло ядовитое раздражение, готовое вылиться дерзостью в сторону отца. Чья это идея была? Твоя? Неужели думаешь, что я им покажусь?
Он сжал кулаки и отвел взгляд. Саймон никогда не выйдет к прессе и не станет рассказывать про то, что случилось, потому что не хотел, чтобы внутри отмычкой ковырялся весь мир. А это было его собственное, спрятанное глубоко.
Кому Саймон мог рассказать о своих переживаниях? Может, записать в личный дневник, как советовал психотерапевт? Но даже бумаге такое доверять не хотелось. Пусть сидит внутри и гложет, как опухоль, разъедает словно кислота. Его скорбь. Его горечь и боль.
Люди должны лучше знать свою принцессу, не находишь? Мартин Вейс попытался ему улыбнуться, словно это действительно был повод для того, чтобы позвать всех журналюг. И ты
Причем здесь я?
Отец посмотрел на Саймона так, словно хотел припечатать свою ладонь ко лбу:
Ну, смотри, Мартин Вейс пытался быть тактичным, Вы же встречались, и я подумал, что если расскажешь, какой Карси была, как человек
А им непонятно что ли?
Саймон, я попросил их не касаться темы ее смерти
Ой, спасибо, что бы я без тебя делал! съязвил Саймон, ему казалось, он был готов взорваться. От одного лишь слова смерть, его тело непроизвольно вздрагивало.
Мы бы очень хотели, чтобы ты
Нет, Саймон знал, что не в состоянии сейчас контролировать эмоции. А показывать их на всю страну очень стыдно.
И даже ради Карсилины? Зачем-то барон Вейс выбрал именно эту мотивацию.
Ой, то есть, ты утверждаешь, что она хотела, чтобы я рассказал журналистам о наших отношениях? Саймон еле сдерживался, чтобы не повысить тон, сарказм был лишь щитом. Ты, что, бредишь?
Я не
Есть только три слова, которые могу ответить и тебе, и им всем.
Мартин Вейс вздернул бровь, надеясь, что последует что-нибудь приличное.
И звучат эти слова так: Я НЕ ХОЧУ, Саймон произнес их с паузами.
Он помнил прекрасно, как его приглашали на телешоу "Пусть поболтают", пытаясь выудить подробности личной жизни принцессы и ее смерти (а ведь парень даже туда не собирался). Саймон тогда ушел до конца программы, потому что какие-то подставные люди начали его осуждать и убеждать в том, что это из-за него умерла Карсилина. Просто не выдержал. И вообще, явиться на шоу посоветовал дурацкий нанятый отцом психолог, от которого после этого случая Мартин Вейс отказался.
Отец еще старался держать оборону, может, он думал, что эти слова помогут Саймону согласиться:
Мы планировали выпустить передачу, в память о принцессе. ЛистонТВ уже подписало договор с королевой
Саймон выдохнул, остановившись возле своего стола, где стояла пустая клетка для хомяка и бросил на нее взгляд. Террариум разбили, Храбрец убежал, но его так и не нашли. Но парень все равно купил эту клетку, надеясь, что тот отыщется. Хотя, в огромном дворце шансы были минимальными. Возможно, скорпионовый хомяк уже помер от недоедания. Или его кто-нибудь съел, какая-нибудь собака Лэнди (хотя, за ней не было замечено, чтобы она испытывала тягу к пожиранию грызунов). Саймон знал, почему так сильно хотел найти зверюшку. Хомячок был ему дорог, как подарок Карси. Убежавший. Зольтер даже посмеялся, когда Саймон просил помочь найти грызуна с помощью запомизатора.
Но со мной они ничего не подписывали. Саймон перевел взгляд с домика грызуна на барона.
Понимая, что ничего не добьется, Мартин Вейс прошел к двери.
Сколько они тебе заплатили? спросил сын вслед.
Барон Вейс застыл, как вкопанный, прикоснувшись к дверной ручке:
Я не...
Ты меня не заставишь с ними разговаривать, даже за миллион Листр.
Неудавшийся опыт съемки в телешоу перечеркивал всё. Саймон боялся встречаться с журналистами. При мысли об этом подступала паника, и хотелось спрятаться.
Они с отцом часто друг друга не понимали, особенно сейчас.
Бесило, что барон Вейс пытался поведать миру о Карси. Почему он вообще тогда согласился на эксперимент дурацкого психолога? Вот, люди же хотят знать что-то о принцессе! Хотят, но не узнают. По крайней мере, не от Саймона. Его боль останется внутри.
Среди народа и так гуляла несанкционированная съемка с похорон, заснявшая его эмоции. Какая-то гадкая камера все же сумела проникнуть туда, куда запрещалось, и ее не удалось перехватить Службе Безопасности ДС. Люди даже нашли профиль Саймона в НаСвязи и закидывали его своей жалостью, соболезнованиями, или нападками с оскорблениями, типа таких Да как ты посмел убить принцессу, Случайность тебя покарает, гадёныш (Саймону пришлось сделать свой профиль закрытым, и единственное, почему его не удалял переписка с Карси). А в профиле самой Карсилины развели всеобщую панихиду, скидывая смайликами розы и слова сочувствия королевской семье и в целом стране.
Саймона тошнило от такой показухи. Эти люди даже не знали Карси лично.
Большинство жителей Листона до сих пор считали, что Саймон пытался покончить с собой, и, из-за гибели принцессы, двинулся умом. В газетах то и дело появлялись статьи о том, как он опасен для общества, что его нужно изолировать. Его даже преследовали летающие камеры, от которых иногда приходилось отбиваться палкой или чем попало и затаптывать. Некоторые, издания желтой прессы вообще писали, что Саймон виноват в смерти Карсилины, убил её в приступе аффекта, а на видео с похорон вообще притворялся. У барона Вейса хватало терпения всё опровергать, но народ, который верил в эту ахинею, злился и требовал, чтобы его сына принудительно отправили на лечение. Один тип из пигистерства (министерства) даже приходил к Вейсу в особняк, собираясь помочь с финансированием лечения Саймона в психиатрической клинике, за что, в корректной форме был послан подальше с просьбой не заявляться.
Мартину Вейсу надоедала такая запутанная ситуация вокруг его ребенка. Барон твердо решил, что нужно дать людям лишний повод для сплетен, рассказав о том, как Саймон на самом деле относился к принцессе, и как погибла Карси. Может, тогда люди отвяжутся и перестанут беспокоить парня? Вейса уязвляло, как люди отзывались о его сыне. Весь Листон только и разносил разные дурацкие слухи.
"Неправильная известность"
Саймон не гнался за титулом знаменитость, особенно, ценой жизни близкого человека. Такое совсем не было нужно. Тем более что и до этого случая он стал известным. Но после люди как будто стали одержимы произошедшим, постоянно гадали, как провела свой последний день их наследная принцесса Карсилина Фротгерт, и что стало настоящей причиной гибели. Общественность упорно не хотела принимать официальную версию, предоставленную Отделом Безопасности ДС и озвученную королевой в прямом эфире.
Репутация лишившегося рассудка, сумасшедшего всё усложняла. Выслушивать от незнакомцев упреки в свой адрес или слова сожаления выше его сил. Лучше вообще на улицу не выходить! И, плевать. Пусть изолируют, это все равно ничего не решит.
Саймон знал, что даже изоляция не поменяет его настроение к худшему. Потому что хуже уже нельзя. Не все ли равно, как он проведет оставшееся время до истечения пятилетнего срока, про который рассказала Богиня Случайность?
***
Последние месяцы, преподаватель по самодисциплине, мистер Зорт, решил позаниматься с Саймоном индивидуально. Он понимал, как тяжело тот переживал, смерть Карси, и пытался помочь справляться с негативом. Благодаря усиленным нагрузкам в учебе и этим занятиям Саймон отвлекался от мрачных мыслей, ни к каким, и апатии. Они с преподавателем часами, чуть ли не каждый день после занятий, сидели в душном кабинете и пытались сдвинуться с мертвой точки.
Понимаешь, Саймон, Говорил Мистер Зорт, поправляя съехавшие на бок очки, боевому магу, что бы ни случилось, очень важно оставаться спокойным. Ну, или, хотя бы казаться таковым для других, вводить в заблуждение. Нельзя позволять противнику наслаждаться страданиями, ведь он победит, раз сумеет вывести из равновесия...
Да, знаю, читал теорию...
Теория без практики всё равно, что кузнечик без лап. Нужно тренироваться блокировать негатив. Ты подрываешь себя, этого допускать нельзя. Будем учиться выживать.
Саймон без особого энтузиазма кивнул, мистер Зорт встал из-за стола и подвёл его к доске.
Итак, практическая часть. Что бы я сейчас не сказал, тебе важно оставаться спокойным. Без гнева, без печали, просто в нейтралитете.
Мистер Зорт окинул парня оценивающим взглядом и спросил: Готов?.
Да.
Точно?
Да, можете начинать, Саймон понимал, что не чувствует совершенно ничего.
Что бы я ни сказал, не поддавайся чувству. Разум вот что важно.
(Как будто у Саймона оставались сейчас какие-то чувства?)
И начал говорить.
А говорил Мистер Зорт очень неприятные вещи, стараясь разозлить. Но Саймон стоял бледным призраком, и все высказывания словно пролетали через него, не врезаясь.
...думаю, что в скором времени тебя изолируют. Кажешься людям опасным. Может, это и хорошо. Частная больница для душевнобольных пойдет на пользу, Мартин Вейс отвалит за твое пребывание там очень приличную сумму. Боюсь, что придется провести в четырех стенах палаты большую часть жизни...
Саймон апатично хмыкнул:
Мне все равно. Его тон был уставшим, он даже если хорошо постарается не испытает чего-то яркого.
Неужели? удивился Мистер Зорт, думая, как бы еще воздействовать. Он и сам понимал, что парень просто существовал, отключившись от мира.
Саймон же не ответил, смотря куда-то сквозь преподавателя.
Так продолжалось не одно занятие. Мистер Зорт начинал думать, что его методы действуют (хотя, действовала лишь апатия Саймона), пока не решился на более сложный шаг, телепатию.
Как он позже рассказал, телепатии мистера Зорта обучила одна старуха, которая любила предсказывать будущее, и была очень хорошей подругой бабушки.
Первое время у тебя будет болеть голова, но это пройдет. Заверил мистер Зорт, обеспокоенно взглянув на часы. Он уже потерял всякую надежду пробиться сквозь потерю всяческих эмоций. Ведь реакция нужна была, чтобы побороть. Но с чем бороться?
Саймону не хотелось, чтобы кто-то лез в мысли, копался в голове и наводил там свой порядок. Однажды из него уже пытались таким образом извлечь информацию, когда подозревали в смерти Карсилины. Он невольно передернулся, вспоминая этот кошмар. Но возразить Мистеру Зорту не смог. Преподаватель по самодисциплине, тут же заранее извинился, зацепившись за мимолетную искру своего ученика, как всегда, попросил сохранять спокойствие и не поддаваться. А дальше, началось...
Он доставал из глубины подсознания не самые лучшие воспоминания, заставляя переживать их вновь и вновь. Вот он затронул то, где выстрелили в маму, ее крик слышался, как наяву...
Атапия дала трещину.
Пожалуйста, прекратите! Саймон не выдержал, схватившись за голову. Пусть он уйдет оттуда!
Ты должен оставаться спокойным! хладнокровно отрезал Мистер Зорт, понимая, на что теперь давить, не ослабляя воздействия.
Чтобы студенту бороться с тем, как его выводят на эмоции, нужно было на эти эмоции его сначала вывести. (Хотя, мистер Зорт мог бы прибегнуть к менее травмирующим вещам, например, показать Рейли парочку фотографий)
Саймон не убирал рук от головы, ее сдавливало, словно жгутом, а еще перед глазами плыли картинки, снова и снова, и снова.
Когда же мистер Зорт прекратит насилие над разумом! Это бесчеловечно!
Чувства делают нас уязвимыми. Проговорил мистер Зорт, довольный проявлению эмоций, выуживая из головы Саймона новые воспоминания. Ты чуть не умер из-за них, а этого допускать нельзя!..
Мне совсем неспокойно! Саймон был близок к панике, все эти картинки пленкой подбирались к тому, что он до сих пор не смог пережить. Его начинало потряхивать.
Парень был готов сдаться, был готов отказаться от этих дополнительных занятий!
Держи себя в руках. Спокойствие вот что важно, голос Мистера Зорта, словно из старого проигрывателя. Как будто его и не было в кабинете. Ведь помещение полностью наполнилось давящей болью.
...Вот уже и Карси заслоняет стекло собой перед Гадриттой, а Саймон ничего не может сделать И вот уже девушка мертвая у него на руках, в парке, в свете фонарей...
Пожалуйста... Прошептал Саймон с комом в горле, упав на колени и спрятав в ладони лицо. Он тяжело дышал, боясь задохнуться.
Всё, всё... Ответил Мистер Зорт, строгость из голоса исчезла, и он прекратил копаться в воспоминаниях.
Мужчина обеспокоенно приблизился и склонился над парнем. Юный чародей дрожал, объятый беззвучной истерикой. Казалось, паническая атака была готова наброситься на него и ужалить, словно кобра. Или уже?
Наверное, не стоило так сильно давить на тебя... Преподаватель почувствовал укол совести, протягивая Саймону руку, хотел помочь подняться. Такая нагрузка была слишком сильной для тебя. Нужно усложнять это постепенно. Я переборщил.
Парень, убрал от лица руки, и они бессильно повисли, а он отрешенно смотрел в пол, никак не реагируя. Вон по кафелю полз маленький трусливый паучок...
Не стоит эти занятия проводить каждый день. Решил Мистер Зорт, забирая бумаги со стола.
Саймон опомнился, сфокусировал взгляд и посмотрел на него:
Почему?
Нагрузки должны быть в меру. Раз в неделю, допустим. В следующий четверг приходи. Мистер Зорт заметил, что его щеки блестели от влаги.
Но...
Преподаватель с кипой бумаг отошел к двери:
В конце концов, появится больше свободного времени, которое можешь потратить на прогулку с друзьями. Я не могу подвергать риску твое здоровье, в том числе и моральное. Не хочу, чтобы ты снова оказался в больнице, да еще и с тем же диагнозом. Наоборот, пытаюсь от этого уберечь. Думаешь, ради чего все эти занятия?
И он вышел, оставив Саймона сидеть на полу в кабинете. Паучок стал ползти по ножке стула, поднимаясь всё выше, а парень осоловело смотрел перед собой. Нужно прийти в себя и натянуть маску безразличия.
***
После разговора с отцом Саймон отправился на кладбище, решив ехать туда на автобусе. Он надел черную толстовку, спрятал волосы в капюшоне, надел очень темные очки от солнца (которые одолжила Мартина) и старался выглядеть непримечательно. А то люди слишком часто его узнавали. Неужели не было другого инфоповода, кроме его бренного существования?
Саймон, спустился, прошел мимо столовой, где собрались репортеры, осторожно вышел за ворота ограды территории дворца. Осмотрелся, чуть не потеряв очки, в которых было очень неудобно, камер с крыльями поблизости не наблюдалось. Подозрительных людей с микрофонами тоже. Как смешно, что он последнее время их шугается. Оно и понятно, почему. Видео с похорон никто из сети не удалит.
Ненавижу, как я вас всех ненавижу, прошептал Саймон, направляясь дальше, и боясь, что его кто-то окликнет или подбежит и начнет высказывать сожаления.
Но людей на улице почти не было. На остановке стоял только сонный мужчина с большой персиковой собакой. Саймон специально встал от него подальше, но псина приблизилась, вытянув шлейку, и стала его обнюхивать, виляя хвостом.
Отстань, отвали, шикнул на нее юный чародей, боясь, что тот мужчина его узнает.
Но собака и не думала оставить парня в покое. Саймон уважал животных, поэтому никогда бы не ударил. А его слабое шиканье никак не отгоняло радушную зверюгу.
Я не тот, с кем тебе стоит дружить, прошипел Саймон.
Хозяин собаки словно опомнился, увидев, как та пытается встать на задние лапы, чтобы испачкать Саймону толстовку, и приблизился:
Вэнди, фу! Кому сказал, нельзя! рявкнул он, оттягивая своего питомца.
Отпечаток двух лап все же остался.
Вэнди имя, словно из книжки какой-то невольно подумал Саймон, отряхиваясь и понимая, что отходить от мужчины поздно, и покажется нелепым.
Псина виновато стояла рядом с хозяином, а тот, завернутый в бурую ветровку, неловко улыбнулся парню сквозь пышные усы (у некоторых в его возрасте волос столько на голове нет):
Простите, она вас все же испачкала.
Эм Ничего страшного. Я уже привык, Саймон хотел поскорее отвязаться, чтобы тот его не узнал.
О, на вас часто прыгают незнакомые собаки? мужчина понял это слишком буквально. Его же зверюга снова болтала хвостом.
Нет, нейтрально ответил Саймон. Сейчас подъедет автобус, и их дальнейший бессмысленный диалог не состоится.
Бездна, мне так стыдно, хозяин собаки всплеснул руками. Она так давно не делала, вы ей, наверное, понравились.
Я рад за нее, сухо отозвался юный чародей. Ему было все равно на отпечатки грязных мокрых лап. Так даже есть шанс быть дольше в тени.
Мужчина замолчал, потрепал Вэнди за ухом, а потом вдруг спросил:
С вами всё в порядке?..
Вместо ответа Саймон кивнул, а затем поспешно, не посмотрев на номер, нырнул в подъехавший автобус. К счастью, мужчине был нужен другой, ибо тот лишь проводил его взглядом.
Саймон выдохнул. Пока что его не узнали.
***
На кладбище было тихо и прохладно в этот летний день. Из посетителей лишь вороны о чем-то каркали, сидя на деревьях.
Саймон думал достать из сумки графический планшет и порисовать какие-нибудь скетчи, сидя возле надгробия, творчество помогало ему отвлекаться, но не смог осуществить задуманное. У Карси были гости.
Вообще-то, люди сюда часто приходили, чтобы возложить цветы. Даже пару игрушек плюшевых оставили, один из них бурый улыбчивый мишка, подписанный официальным клубом фанатов принцессы Карсилины. А Саймон даже не знал, что такой есть.
Рядом с могилой сестры находились Альфред и Мартина. Они расставили возле надгробия свечи, поверх множества бутонов, и зажгли их с помощью волшебства.
Когда Саймон с раздражением, что не может побыть здесь один, подошел ближе и кашлянул, привлекая внимание, Мартина обернулась:
А вот и ты. Улыбнулась она, взгляд принцессы мельком скользнул по отпечаткам собачьих лап.
Тебя совсем не узнать! воскликнул Альфред. Ты выглядишь как
Думал, вы на интервью отправились. Саймон не дал принцу закончить, удивившись, что застал их здесь, в то время как шла пресс-конференция, они ведь должны были там присутствовать.
Сегодня не самый подходящий день для этого. Ответил Альфред и его улыбка сползла. Да и у сестрёнки день рождения...
Он поставил в зелёную стеклянную вазу алые розы и вздохнул:
Жаль, что мы не смогли узнать Карси поближе. Этих нескольких месяцев знакомства не хватило...
Мне до сих пор с трудом верится, что её нет. Добавила Мартина, посмотрев себе под ноги.
Узнать, что у тебя есть где-то родная сестра, привыкнуть к ней, а потом потерять... Вздохнул Альфред. Мы даже дня рождения её ни разу вместе не отмечали. Каждый год, после того как она пропала, мама с папой всегда устраивали праздник пятнадцатого июня. Во дворце проходил красочный бал-маскарад, на который приходило много людей. Родители верили, что однажды Карси вернётся, что она жива...
После их смерти праздник проводила бабушка, она так и не смогла его отменить, потому что тоже верила, и это была её последняя надежда. А потом Карси нашлась. Так хотелось, чтоб она узнала, какой праздник мы ей устраивали все эти годы!
Саймон наклонился, снял темные очки, и, молча, дотронулся до фотографии Карсилины в чёрной рамочке, стоящей на надгробии. Затем произнес:
Если бы был шанс исправить...
При взгляде на фотографию в груди что-то защемило. Карси на ней сияла хорошим настроением настоящее Солнышко. Но теперь оно не греет.
Ты не виноват, Альфред перевел на него взгляд. Она сама решила тебя спасти.
Знаю, но легче от не становится, Саймон не мог перестать смотреть на фотографию. На него давило осознание того, как сильно скучал по ней.
По крайней мере, Гадритта получила по заслугам, Мартина попыталась найти в этой ситуации хорошее.
Лучше бы я сам убил главу СиТм, может, чувствовал бы себя спокойней.
Обстоятельства, к сожалению, не всегда позволяют делать то, что хотим. И вообще, хорошо, что ты не стал убийцей. Заметил Альфред и почесал свой нос.
Я ведь мог её прикончить! Саймон сжал кулаки, и его запястья, которые неоднократно резал канцелярским ножом, зачесались. Он не мог прекратить делать это, и прятал всё в длинные рукава.
И стать таким же, как Гадритта? Получать удовольствие, расправляясь с жертвой? Альфред, наверное, не понимал, что мир не черно-белый, а гораздо сложнее.
Саймон застопорился, не зная, что ответить. Он бы не стал злодеем, если бы прикончил главу СиТм. Скажем так, её ликвидация, это необходимая мера. Возмездие... И вообще, в данном случае злодей тот, кто состоит в СиТм. И Гадритта сама ввела эти термины.
Да и так, согласись, лучше. По крайней мере, ты остался жив, Альфред подмигнул ему.
И для чего?
А я знаю. Потому что твоя жизнь, братишка, должна пройти так: сначала закончишь ЧАЛИКУН, пойдешь работать в ДС, Альфред дал волю фантазии, там ты найдешь жену, которая не будет упрямой рыжей принцессой. Доживешь до глубокой старости, у тебя появится куча детей, а внуков в два раза больше! И в свои девяносто будешь сидеть возле камина в кресле-качалке, словно гордый основатель мафиозного клана, рассказывать им истории о прошлом. Внуки будут целовать твою руку, и делить за кадром наследство. А ты даже не заметишь, как пом...
Альфред! насупилась Мартина, перебив.
Что я такого сказал? не понял тот.
Саймон поперхнулся слюной, кашлянул несколько раз и выдохнул. Воображение принца Листона превратило всё в гротеск. Но дело не в этом.
Не мой путь. Был ответ.
О, а почему? Мартина перевела на Саймона заинтересованный взгляд. Разве цель людей не в том, чтобы продолжать род? Я бы хотела детей, когда стану взрослой. Двоих, или, может, троих.
Альфред с недоумением уставился на сестру. Он и не знал, что у той в голове именно такие установки.
Разве это не замечательно, когда можешь дать жизнь следующему поколению? Мартина была совершенно уверена в словах. Когда даешь кому-то имя
Альфред хмурился, а Саймон пытался подобрать слова, которые бы тактично разъяснили маленькой листонской принцессе его позицию. Не все люди считают, что их высочайшая жизненная цель наплодить детишек. Да и заводить жену юный чародей не собирался. Может, его путь состоял в том, чтобы найти магию, способную воскресить? Или просто переждать оставшееся после гибели Карси время и перестать мучиться.
Нет, холод сказанного выдал, что вышло не шибко тактично.
А? Мартина вытаращилась на него. Но ведь
Зачем мне еще кто-то? Саймон смотрел на фотографию Карси, сжав кулаки, он чувствовал себя беспомощным.
Карси бы хотела, чтобы ты был счастлив, Альфред похлопал его по плечу. Людям скоро надоест вся эта чушь, из-за которой к тебе цепляются. Найдут что-нибудь другое.
Плевать на всех. Эта ерунда меня в последнюю очередь волнует, Саймон начинал чувствовать раздражение из-за того, куда стал утекать разговор, и с трудом отвел взгляд от фото возле надгробия. Зачем жениться только ради факта, что ты стал мужем и получил какой-то штамп в паспорте? Я же не в состоянии полюбить кого-то еще.
Всё настолько безнадёжно? Альфред убрал от него руки и зажег новую свечу вместо той, что погасла.
Карси никто не заменит. Смысл совершать настолько идиотский поступок под названием фиктивный брак? Саймон пристально глядел на подрагивающий огонь от свечей. Вдруг тот вспыхнул и чуть не обжег Альфреду руку.
Принц ойкнул, поспешив убрать свою конечность, затем попытался что-то сказать, но Мартина не дала ему это сделать:
Альфред!
Она думала, что Саймон уязвлен тем, что они в это полезли. Наверное, близнецы не имели права так делать. Хоть Мартина и не была согласна с тем, что их друг сказал, но ведь Саймон имел право на свое мнение.
А что сразу я? насупился Альфред, размахивая ладонью.
Чтобы не дать снова развить неприятную тему, Саймон спросил:
Вы говорили, что праздновали каждый день рождения сестры?
Да, а что? заинтересовалась Мартина.
Давайте устроим и сегодня праздник. Маленький, скромный... Ей должно понравиться.
Саймон часто говорил о ней в настоящем времени, словно девушка всё еще жива, что Карси была среди них, просто иногда куда-то отлучалась. Правда, в тоне всегда была горечь, и он никогда не улыбался. Он серьезно болел своей грустью.
Праздники Саймон отмечать перестал, даже сопротивлялся, когда друзья пытались в апреле с днём рождения поздравить. Единственный подарок, который он принял, оказался от Карсилины. Получить его было приятно, но в то же время и разрывало сердце на части.
Близнецы переглянулись, не понимая, что это нашло на Рейли, Мартина даже спросила:
У тебя точно всё хорошо?
Нет, но у Карси день рождения. Оставлять это без внимания нельзя.
И что ты предлагаешь? Завалить её комнату подарками? иронично и раздражённо отозвался Альфред. Повесить длинную цветную вывеску С Днём Рождения на стену холла? Может, огромный торт заказать с восемнадцатью свечками и попросить дух Карсилины задуть их, загадав желание? Кстати, кто её призывать будет? У нас есть медиум?..
Саймон одарил парня взглядом, просившим оставить иронию при себе, принц умолк. Мартина покачала головой.
Юный чародей опустился на колени возле надгробия Карсилины, пламя свечей дрогнуло, как и что-то в груди.
С Днём Рождения, Солнышко.
Провёл рукой по гладкому мрамору плиты, дотронулся до холодного талисмана Карсилины, висящего у него на шее и закрыл глаза...
***
Карси стояла возле большого окна в столовой, почти спрятавшись за красную с фигурным золотым орнаментом занавеску. На улице лил дождь, тяжёлые капли барабанили по подоконнику.
Когда Саймон вошел в столовую, девушка вынырнула из укрытия, затем сказала:
Знаешь, я тут подумала...
Отлично! Улыбаясь, перебил он. Теперь мы знаем, что мыслительный процесс запущен.
Саймон, я серьёзно! насупилась она.
И что ты там надумала? поинтересовался парень, бодро подходя ближе.
Карси вздохнула, выдержала паузу и произнесла:
Чувствую, будто на меня что-то давит. Такое большое, темное, словно готово отобрать весь воздух из легких и выбить точку опоры.
Саймон моргнул, а она продолжала делиться переживаниями:
Оно наблюдает, сгущается и шепчет, что я умираю, Карсилина нервно выдохнула. Ей было стыдно признаться в том, что это пугало, и непонятное навязчивое состояние совсем не хочет отпускать. А что, если я больше не смогу дышать, что если
Девушка осеклась, украдкой переведя взгляд на ногти правой руки. Ей было не свойственно признаваться в том, что волновало.
Саймон, вздрогнув, остановился, ощущая, как цепкой лапой к нему прикасается тревожность, и посмотрел на принцессу:
С чего такие мысли, Солнышко? ему хотелось, чтобы причина поскорее нашлась. Может, из-за общения с ним и Карси тоже начала сходить с ума? Но расстройство психики не заразно, это же не грипп.
Ну а всё-таки? А я ведь часто попадала в ситуации, когда могла погибнуть. Принцесса хотела лишь, чтобы беспокойство прошло. Как представлю, что могло случиться...
Понятно, рефлексия по поводу рискованных поступков. Заметил Саймон, осторожно взяв её за руку. Смею успокоить, пока я рядом, ничего с тобой не случится. Я за этим слежу. Да и Серебринка с Зольтером тоже.
Кажется, Карси только сейчас начала осознавать, что именно могло произойти там, на стадионе. Словно вот именно сейчас, отсрочено, пришло понимание, что девушка могла быть уже мертва. А вслед за этим проникло и чувство стыда за то, что она вообще согласилась подменить Сулитерию.
Карси стояла перед Саймоном, мучимая чувством вины, и ее щеки становились от этого красными, хотелось отвести взгляд.
Я не знаю, почему так происходит, она не могла объяснить это безрассудство. Тогда, когда Карсилина ночью искала кухарку в подземелье, и потом, тот случай во время матча. Словно, помочь другому, было гораздо важнее, и Карси тогда не осознавала, насколько опасны ситуации...
Принцесса понимала, что Саймон вправе обижаться на нее, или хотя бы злиться. Но он почему-то смотрел слишком тепло.
Прежде, чем совершать бездумные действия, поговори с кем-нибудь. Поверь, помогает. А ещё лучше, хорошенько обдумай последствия решения. Наблюдать Карси в таком состоянии было необычно.
Она запуталась в себе, а такое нечасто увидишь.
Ну, а если всё-таки меня убьют, что ты будешь делать? Карси и сама не ожидала, что скажет это.
Пойду собирать коренья, травки всякие, чтобы сделать чудесный воскрешающий порошок! Саймон не хотел, чтобы Карси думала, как вопрос его обеспокоил. А потом мы вместе наваляем твоим убийцам! У меня каждый пунктик расписан...
Я серьёзно! Это важно.
Важно, что ты жива...
Почему ты не отвечаешь на вопрос? она даже насупилась.
Карси, ты вживаешься в роль принцессы. Становишься требовательной и капризной. Саймон улыбнулся, сквозь волнение, плескавшееся где-то глубоко внутри. Да и сама знаешь ответ. Зачем спрашивать, в надежде услышать подтверждение?
Затем, Саймон развернул стул с высокой дубовой спинкой сиденьем к столу, и сел на него, подперев щёку ладонью.
А, если честно, не могу представить тебя мёртвой. Признался он, прекратив отшучиваться. И не заставляй, это чертовски трудно.
Карсилина отвернулась к окну, глядя, как дождевые капли стекают вниз по стеклу, проглатывая друг друга, становясь больше, набирая скорость и оставляя мокрые дорожки.
Может быть, она предчувствовала что-то. Знала ли, что не доживёт до конца месяца?..
Прости. Зря я начала этот разговор. Она почувствовала себя неуютно, и обняла сама себя, вздрогнув.
Карси, если что-то тревожит, скажи.
Всё хорошо, честно. Не знаю, зачем спросила... Карси смущенно перевела взгляд на занавески.
Саймон оставил стул позади и мягко положил руки ей на плечи:
А давай, наделаем бумажных самолётиков, запишем там все наши беспокойства, разведём огонь в камине и запустим прямым рейсом на сожжение?
Думаешь, от этого мы станем меньше волноваться?
Бросая каждый самолётик в огонь, мы будем напевать волшебную песенку Прочь Невзгоды. Невзгоды испугаются, и будут обходить нас за километр.
Разве такая песенка есть? не поняла Карси.
А что мешает её придумать?
***
Саймон не заметил, как пришла Сулитерия.
На колготках у неё был рисунок из черепов. Ноздря проколота. На девушке висела бесформенная футболка с изображением солиста рок группы Крышка Люка. Лицо у солиста было всё вымазано белым, а губы накрашены чёрным. Брови у него отсутствовали. Еще, его прическа отличалась высокой степенью спутанности волос. Наверное, если такой приснится, можно вскочить с кровати с дикими воплями Демон!!.
Из-под футболки колдуньи чуть виднелась чёрная кожаная юбка. Ноги утяжелялись ботинками, совершенно непропорциональными. Коротко-стриженные волосы Сулитерии отливали фиолетовым цветом.
Впрочем, все уже привыкли к её такой внешности и не удивлялись. После того, как сгинула Гадритта, ее племянница полностью сменила имидж.
Саймон с ней общался, потому что решил, что Карси хотела, чтобы у нее были приятели. Он бы не назвал это дружбой.
На кладбище Сулитерия принесла четыре розы, алых, словно кровь. Листья у них были чуть влажные.
Подержи, пожалуйста, я шнурок завяжу. Попросила она, протягивая Саймону эти злополучные цветы.
Он, тревожно вцепившись в лямку своей сумки, застыл, не решаясь их взять. Почему Сулитерия не завязывает шнурки магией?
Ну же! раздраженно настаивала колдунья, неприятно вглядываясь в его глаза.
Саймон категорически не хотел к ним прикасаться, но принял, сжав ладони на их стеблях, словно оковы. Цветы, все четыре, тут же почернели, сморщив лепестки.
Мартина с Альфредом непонятливо переглянулись, а Сулитерия испуганно воскликнула:
Ты что наделал!
Прости... Прошептал Саймон, опустив голову, в то время как розы распадались в его руках, осыпаясь пеплом на траву.
Вот почему он не носил Карсилине цветов. Все они увядали, хватало и одного прикосновения. Растения не выносили того, что творилось на душе, они всё чувствовали.
Саймон тревожно, чуть ли не задыхаясь, кинул их под ноги Сулитерии, черные стебли разбились на гранитной плитке, и ушёл с кладбища. Нужно было побыть одному.
***
В комнате Саймон подошел к окну, бросил презрительный взгляд в сторону переместившихся из столовой журналистов, расположившихся на стульчиках на лужайке. Рядом с ними порхали крылатые камеры, того и гляди, полетят подглядывать в окна! Мартин Вейс что-то рассказывал, наверное, говорил о том, что Королева Лоритта IV заказала построить Карси собственную усыпальницу, кои были у других почивших членов Династии Фротгерт. Рядом с Мартином Вейсом сидели Димка, Серебринка и Зольтер.
Саймон резко задёрнул штору, чуть не сорвав её с карниза, и уселся на кровать, прислонив спину к холодной стене.
Потеряв счет времени, он сидел, размышляя о несправедливости жизни, пока в комнату не раздался стук.
Парень не хотел, чтобы его беспокоили, но Сулитерия все равно вторглась в личное пространство.
Саймон сделал вид, что не заметил её, желая, чтобы колдунья испарилась. Но она не уходила, вместо этого девушка подошла и села рядом с ним. Непозволительно рядом!
Несколько минут она молчала, пытаясь придумать, что сказать, затем выдала:
Не кисни, всё пройдёт.
И положила ладонь Саймону на плечо.
Саймон дёрнулся, чтобы сбросить её руку.
Ты привыкнешь. Заявила она самым доброжелательным тоном, не сводя своих выразительных тёмно-серых глаз.
К чему?
Мало ли, что Сулитерия имела в виду? Может, он должен привыкнуть к чернеющим в руках цветам, которые пугают. Или, к тому, что люди считают его двинутым и пытаются изолировать. Или...
К тому, что она умерла.
По его спине пробежались мурашки. Эту тему лучше не поднимать.
Ответа не последовало. Саймон хотел нагрубить, сказать, что Сулитерия виновата во всём, но промолчал. Должен же исполнять невраждебную роль. Ведь такое отношение казалось более-менее правильным.
Время всегда лечит. Сулитерия на полном серьезе думает, что ее слова сделают легче?
Почему бы ей просто не уйти?
Трудно привыкнуть к тому, очевидность чего не хочешь принять
Саймон не мог выкинуть это из головы. В памяти крутился тот злополучный день.
Темный парк. Фонарь. Скамейка. Мертвая Карси у него на руках.
Это словно паранойя. Каждый раз снилось, как Карси умирала различными способами, Саймон кричал, она не слышала, он пытался что-то изменить, но не получалось. А потом он просыпался в холодном поту посреди ночи и не мог больше уснуть.
Тебе то что. Буркнул Саймон, отодвинувшись от Сулитерии на самый край кровати.
Я хочу помочь. Сулитерия не понимала, что навязывалась.
Интересно, как? Саймон скептически приподнял бровь, повернувшись к ней спиной.
Ты же понимаешь, что изводишь себя?
Не твоё дело, прошипел он в ответ, расфокусировано глядя в сторону окна.
Может, в качестве реабилитации, тебе начать с кем-нибудь встречаться? робко предложила Сулитерия. Со мной, например...
Сулитерия! Саймон повысил голос, его терпение закончилось. Это предложение так возмутило парня, что он резко поднялся, собираясь указать гостье на дверь. В глазах от такого заплясали мошки.
Общаться, понятно. Но встречаться Саймон не собирался. Тем более, её предложение выглядело так, словно, когда Сулитерия приходила отравить Карси, у неё была еще какая-то своя мотивация, кроме давления со стороны злобной тетушки.
Хотя бы попробуй... Сулитерия не хотела сдаваться.
Нет, холодно ответил Саймон, невольно сжав кулаки.
Колдунья обиженно зыркнула, и затем не выдержала, выпалив:
И что теперь, уйдешь в монастырь?
Вместо ответа, закрыв глаза, Саймон указал Сулитерии на дверь.
Девушка фыркнула и встала, Саймон не менял своей позы, отказываясь на нее смотреть.
Ведешь себя, как дурак, проговорила колдунья и вышла из комнаты, хлопнув дверью. Сулитерия получила не то, что ожидала.
***
Слушай, когда ты ей уже признаешься? Димка следовал за Саймоном по школьному коридору, сгорая от любопытства.
Ребята тогда учились в девятом классе обычной школы Зебровска. Саймону было пятнадцать, Карси и Димке четырнадцать. Дело было в мае.
Димка был в полосатой зелёной рубашке, серых спортивках, кроссовках каких-то новых. На голове у него мирно сидела серая кепка, повёрнутая козырьком на бок. Из-под кепки пробивались кудряшки.
Ты о чём? Саймон сделал вид, что не понимает.
А то я не замечаю, как ты на Карси смотришь постоянно! воскликнул Димка, один раз он уже предпринимал попытку их сблизить. Ты же можешь отбить её у Кулия, если захочешь!
Саймону показалось, что друг сказал это слишком громко, он смутился и порозовел, боясь, что по коридору могла идти в этот момент Карсилина и всё услышать. Схватив Димку за локоть и притянув к себе, Саймон взволнованно прошипел:
Тише, ты!
Что в этом такого? не понял Морквинов.
Мы просто друзья...
Ну да, типичная отговорка.
Заткнись.
Саймону в тот момент хотелось его прибить, или провалиться сквозь пол. Димка не отстанет, пока не доконает.
Не понимаю, что сложного. Всего лишь, сказать девушке, что она тебе нравится. Вы же так хорошо общаетесь! Димка настаивал, ибо ему уже начинала надоедать эта глупая нерешительность друга. Хочешь, могу я сказать?
Какой благородный выпад с его стороны!
Не надо! насупился Саймон, помня то фиаско на дискотеке после осенних каникул.
Димка хотел спросить, почему, но сзади послышался голос:
Вот вы где! воскликнула Карси.
Саймон вздрогнул и обернулся, в страхе, что она всё это слышала. Ему казалось, будто он пойман с поличным.
А мы о тебе говорили! прямо заявил Морквинов, от этого Саймон еще больше краской залился, да и ладони вспотели. Он чувствовал себя заварочным чайником.
И много нового я о себе узнаю, если спрошу, что вы наговорили? ухмыльнулась Карсилина, доставая из кармана платья золотой амулет и теребя его в руках.
Ну, что ты милашка, и так всем известно. Специально сказал Димка.
Это само собой. Согласилась она.
Тут Морквинов ткнул Саймона, которого прошибли мурашки, в бок и воскликнул:
А Саймон хотел тебе что-то сказать!
Ну, Протянул тот, растерявшись и сильно краснея. Это...
Он хочет сказать, что завтра в школе дискотека. Ты пойдёшь? Подыграл Димка, потрепав друга по голове.
Саймон фыркнул, словно бычок перед испорченной красной тряпкой, его раздражало, когда так делали. Когда трогали его против желания.
Здорово, вы тоже идёте? обрадовалась Карси. Меня Кулий уже приглашал.
Он тоже там будет? Саймон под этим вопросом пытался скрыть разочарование. Перед глазами до сих пор стояла довольная физиономия Кулия, нарушившая в прошлый раз весь момент, в который Саймон пытался признаться в своих чувствах.
Конечно, мы даже разучили специальный танец, чтобы всех там поразить, и она подмигнула. Это будет зрелищно!
Саймон при этом тяжело и завистливо вздохнул. Кулий слишком хороший, чтобы у него ее отбивать, это не задира Томеснор. Тут придется ждать. Долго и упорно ждать.
Карси уже собралась уйти, как вспомнила:
Кстати, с урока биологии уходим. Звонила Серебринка, ей нужна наша помощь...
Это не может подождать? после упоминания Кулия Мызрера, Саймону вообще никуда идти не хотелось. Лучше сидеть на алгебре и тухнуть от скуки, изучая уравнения с одной переменной. Только вот, беспокойство за друзей не давало на всё забить.
Это важно. Она узнала, где может быть ещё осколок. Серьёзно проговорила Карси. Зеркало не только Серебринка собрать пытается. Если осколки попадут не в те руки, это может плохо кончиться.
Напомни, почему мы согласились ей помогать? Какой толк в опасных поисках могут принести простые девятиклассники? не понимал Саймон, переключив внимание и перестав краснеть.
Это же приключения! Да и Сильв в нас верит, мы маги! А она хочет, чтобы мы научились владеть своими способностями.
И поэтому нужно впутывать нас в путешествия в другие миры, где можем погибнуть? Как глупо!..
Насчёт осколков, было такое зеркало, наполненное положительной магией. Хозяйка зеркала, Меларель, хотела, чтобы оно приносило мир в сердце тех, кто жесток. Однако она была убита своим близким другом, погнавшимся за всемогуществом. Ему казалось, что зеркало, если наполнить его отрицательной энергией, поможет поработить мир. Оно сводило его с ума. Стекло зеркала мутнело и стало кроваво-красным, когда он кого-то убивал и, с помощью тёмного ритуала запихивал в него души убитых, поливая стекло кровью. Зеркало было осквернено и проклято. Однажды в порыве беспамятства убийца Меларели ударил по зеркалу кулаком, оно забрало его душу, оставив лежать подле бездыханное тело, и раскололось на пять осколков. Последователи Меларели добрались до зеркала и спрятали каждый из осколков в разном мире, чтобы проклятое стекло не смогло никому навредить. После того, как они спрятали осколки, то тут же скончались, ведь осколок проклинает того, кто к нему прикасается. Однако Серебринка почему-то думала, что сможет собрать зеркало и очистить его, вернуть прежние положительные свойства. Она очень рисковала, решившись на такую авантюру. Говорила, что знает, как не получить проклятие, а когда получила все осколки, стала почти безумна. Саймон бы на ее месте такую тёмную штуковину не восстанавливал. Серебринка пожалела о том, что собрала, пару раз к ней возвращался разум. Очистить от злых чар зеркало не удалось, а у них всех были большие неприятности. Они чуть не умерли, но были спасены. Наверное, в спасении участвовали служащие ДС из отдела по контролю над опасными чарами. Зольтер отправил ЛЭПСУ в Чалиндокс, с просьбой прислать помощь. Перед этим, когда он вошёл в квартиру, то увидел, как из восстановленного Сильв зеркала выползает ядовитый кроваво-красный туман, из которого слышались голоса душ умерших и мелькали неясные образы, а рядом с зеркалом, обездвиженные, лежали Саймон, Сильв, Карси и Димка. Они, правда, не помнили о том, что случилось, а Зольтер сказал Серебринке, что зеркало забрали и в ближайшее время уничтожат. После этого случая к Сильв здравый рассудок вернулся, ей и сейчас неприятно, когда об этой маленькой промашке упоминают. Именно из-за случая с зеркалом она ушла из отдела ДС, занимавшегося поисками артефактов. Ей было совестно, что все чуть не погибли...
Но, на данный момент никто не знал, чем эта погоня Серебринки за осколками обернётся.
Весь урок Саймон, насупившись, пытался понять, что такого есть в Кулие, чего нет в нём. Может, дело в роскошных темных волосах до плеч, и карих глазах? Во внешности заправского рокера с косухой? Девушкам такие нравятся, наверное. А Саймон кто? Просто бледная тень, да и ничем не примечателен для окружающих.
Осёл! чуть слышно прошипел Саймон, буравя спину сидящего за первой партой Кулия в пиджаке.
Саймона задевало, когда Кулий Мызрер был вместе с Карси, и вообще, когда он к ней подходил! Он готов был его испепелить, и с трудом сдерживал это желание, но вокруг обязательно что-то ломалось, трескалось, разбивалось или даже воспламенялось.
Ты о чём? не понял Димка, настраивающий микроскоп.
Почему Карси с ним встречается? этот вопрос мучил еще с осени.
Может, спросишь у неё. Попытался утихомирить Морквинов, аккуратно перекладывая пинцетом на стёклышко тонкую луковую кожицу.
Тогда, зачем....
Знаешь, что бы я сделал на твоем месте?
Даже спрашивать не буду. Саймон отмахнулся. Такие Димкины советы пугали, если учесть, как он относился к девушкам. Морквинов считал, что у каждого уважающего себя парня их должно быть много. И переживать по поводу какой-то одной не стоит.
Ты должен пойти на дискотеку.
Если ты о том, чтобы его опозорить, я пас.
А ты бы мог. Мечтательно сказал друг, чуть не смахнув со стола тетрадку. Ты чародей. Можешь сменить ему цвет волос, прилепить ботинки к полу, заставить ходить на голове. А еще сделать так, чтобы вместо одеколона от него пахло мусоркой или носками, которые месяц не стирали. А лучше, преврати его в огромный носок!
Его слова не могли не вызвать улыбки.
Какой бред. Но, ты прав, не стоит упускать возможность. Надо признаться Карси.
Только, сильно не тяни, а то состаришься! Засмеялся Димка.
Перед биологией ребята сбежали с уроков и направились в центральный городской парк. Место, в котором находилась маленькая берёзовая роща, небольшой пруд с крякающими утками и несколько аттракционов.
Серебринка с Зольтером ждали их возле пруда. Сильв бросала селезням куски хлеба, Золотский читал местную газету, рассевшись на лавке.
На шее Сильв висел интересный прозрачный шарик на серебристой, почти невесомой цепочке. Внутри шарика клубился пурпурный туман, приобретая фантастические очертания. Казалось, что у неё в шарике поймано облако.
Не дожидаясь, пока ребята что-нибудь скажут, она воскликнула:
Я знаю, где находится второй осколок!
Первый Серебринка нашла сама, ещё, когда они не были с ней знакомы.
Надеюсь, хмыкнул Саймон, нам не придётся погружаться в какую-нибудь океанскую впадину?
Нужно совершить путешествие в другой мир. Пояснила Сильв. Там, в пещере, что возле Мерфарского Хребта, в долине Легендетти, находится то, что нам нужно...
Отлично!.. Карси была этому только рада.
Стоп! А почему ты не можешь наведаться в пещеру сама? не понимал Саймон. Зачем нас тащить?
Тут Зольтер отложил газету и поднялся со скамейки, выйдя из тени большой березы, его золотая лохматая шевелюра покрылась солнечными бликами, и, глядя на эльфа, хотелось зажмуриться.
Серебринка думает, что вам нужно практиковаться. А то так и останетесь магами-неумехами. Пояснил он. Параллельный мир подходит для этой цели. Условия реальности, адреналин, риск...
Зольтер пояснял, загибая пальцы.
Какие опасности могут быть в дурацкой пещере, кроме того, что там можно заблудиться? Саймон сердито на него посмотрел. Там дракон живёт? Поселились гоблины-контрабандисты? Проводят ритуалы некроманты?
Димка, услышав это, громко рассмеялся, но затем смущённо затих.
Говорят, в этой пещере видели существо, прикосновение к которому вызывает смерть. Ответила Сильв. Оно, наверное, осколок охраняет.
Смерть? ужаснулся Димка, в тот момент он был очень похож на долгопята.
Да, это существо, впрыскивает в жертву яд. Говорят, всё его тело покрыто маленькими иглами...
Ну что, отправляемся? с надеждой спросила Серебринка, дотронувшись до шарика, висевшего на шее.
Саймон снова хмыкнул, скрестив руки на груди. После всего, что они рассказали, желания куда-либо путешествовать не возникало.
Конечно. Воодушевлённо согласилась Карси. Мы тебе поможем! Правда, ведь, ребята?
Если ребята скажут, что не будут в этом участвовать, то Карси все равно отправится на поиски приключений вместе с этими двумя эльфами, которые старательно притворяются людьми. Они так и не рассказали, из какого мира родом, и какими судьбами в Зебровске. Уши Серебринки скрывала высокая причёска. А Зольтер своих остроконечных ушей не прятал, поясняя это тем, что простые люди видят в нём обычного человека, благодаря чарам обмана зрения.
Мы в деле, согласился Саймон, иногда хотелось взять скотч и заклеить Карсилине рот, чтобы не соглашалась на всякие сомнительные авантюры. Не хотелось оставлять ее одну с ними на произвол судьбы. Он чувствовал ответственность за неё.
Откуда в Карсилине столько уверенности?
Димка стукнул себя ладонью по лбу. Определенно, это какой-то неправильный день.
Все взялись за руки. Серебринка коснулась своего шарика и что-то прошептала. Облако внутри стало пунцовым и больше походило на грозовую тучу, там сверкали молнии. Штучка эта называлась "Карманный Портал", и могла перенести желающего в любой мир. В отличие от обычного портала, который еще найти надо, этот был всегда под рукой.
Вспышка и вот компания уже в другом мире. Долина Легендетти, как называла эту местность Сильв. Они оказались на лужайке, заросшей можжевельником и мхом. Земля была мокрая от росы и шамкала под ногами. Над гигантскими елями возвышались заснеженные скалы мечта альпиниста.
Прямо перед ребятами, за огромным серым валуном, располагалась зияющая дыра вход в пещеру. Ступать в непроглядную тьму совсем не хотелось.
Ну что, вперед? Карси обогнула валун и заглянула в пещеру, неуверенно держась рукой за выпирающий из свода камень.
Да, тоже так думаю, что мешкать? Саймон мигом опередил её и шагнул в пещеру, пытаясь казаться храбрее, чем на самом деле. Да и, если что, первый удар от какого-нибудь жуткого глубинного чудища придется по нему, а не по ней.
Осколок должен быть где-то рядом. Заявила Серебринка, следуя за Саймоном и Карсилиной, замыкали шествие Зольтер и Димка, который ощущал себя не в своей тарелке и ёжился, боясь каждого незначительного шума. Казалось, даже козырёк его кепки поник от страха.
Ярко-синий сапфировый перстень Сильв начал светиться.
Странно, но, как только они вошли, в совершенно тёмной пещере вдруг появился свет. Как будто там находились, развешенные по стенам, невидимые факелы. На сводах отображались причудливые танцующие тени. Где-то капала вода.
Кроме того, там Саймон Рейли узнал, что существует такая зараза: листокрылая чёрная зубчатка. Эта тварь, подобно летучей мыши, обитала в пещере. Только, она являлась растением. Чёрный пузатый шар с крыльями двумя листочками по бокам. Так же, у твари имелась большая пасть с двумя шипами вместо зубов. Как только растение чуяло кровь, оно отлеплялось от стены пещеры и, бесшумно помахивая крылышками-листиками, болтая короткими корешками, вцеплялось в жертву своими шипами. Штука эта была размером с небольшого жука, и укус её вызывал кратковременное помутнение рассудка, галлюцинации и жар. Говорят, древние племена собирали листокрылых зубчаток, пили их сок, варили, употребляли в пищу, делали из них порошок и раскуривали. Находясь под кайфом, люди странно себя вели и общались с богами...
Так вот:
Саймон вёл отряд вперёд, стараясь не поскользнуться.
Смотрите по сторонам! Осколок где-то здесь. напутствовала Сильв. Мы не можем его упустить. Если он затеряется за сталагмитом...
Я и так это делаю. Буркнул Морквинов.
Кстати, о сталагмитах... Людям с маленькой фантазией, они кажутся большими серо-коричневыми кучками навоза, пирамидками из отложений. А стекающая по сталагмитам вода производит впечатление чего-то склизкого. Что поделать, если у людей такие ассоциации... Другие, у кого с фантазией лучше, пытаются разглядеть гномиков, кошечек, дворцы, дома. Да, всё что угодно! Как-то на экскурсии, когда их класс водили в пещеру, что недалеко от Зебровска, экскурсовод старательно заливал, что один особенно крупный сталагмит, похож на медвежонка, который ест мёд. Саймон понимал, что медвежонка эта штука напоминала в последнюю очередь. Интересно, как геологи придумывали названия всяким пещерным отложениям? Выбирали того, у кого лучше всего с воображением и запирали там, на неделю, пока он не заполнит блокнот?
Над компанией друзей, пища и свистя, пролетели летучие мыши. Димка дёрнулся, но сдержался, чтобы не пойти к выходу.
Серебринка, а твой перстень. Почему он светится? Задумчиво спросила Карси.
Это кольцо Меларели, оно чувствует осколок. Мы приближаемся, и его свет становится ярче. Объяснила эльфийка.
Может, ты впереди пойдешь, а то сверну не туда? предложил Саймон, наконец, дальше геройствовать ему уже не хотелось.
Всё хорошо, я тебя контролирую. Отозвалась Серебринка.
Интересно, чего она ждала? Она ведь сама про каких-то ядовитых чудовищ рассказывала! Разве Сильв не боялась, что они могут напасть?..
Вдруг Саймон почувствовал дикую боль, словно в палец впивались два очень длинных шипа и проходили насквозь. Поморщившись, он поднял руку и увидел, что в указательный палец на левой руке вцепился маленький чёрный шарик, с уродливыми корешками и с чёрными, прогнившими листиками, вместо крыльев. Из раны, проткнутой его шипами, сочилась кровь.
Парень попытался его стряхнуть, не помогло.
Саймон! воскликнула Карси, пытаясь помочь.
Она думала снять это с его пальца, но штука не хотела открывать пасть.
Боль была дикая, но Саймон держался, пытаясь не морщиться.
Зубчатка! Растение вампир! догадался Зольтер, подбегая к ним и доставая из кармана перочинный нож. Дай сюда руку, я знаю, как это убрать.
А ты мне палец не оттяпаешь? с опаской спросил Саймон, глядя на нож. Пальца лишаться не хотелось.
Раньше с таким встречался. Заверил Зольтер и, не дождавшись возражений, схватил его руку, приказав не дергаться.
Растение? не поняла Карси. А они могут пить кровь?
Это может. Кивнула Серебринка, в то время как Зольтер проткнул ножом шарик, стараясь не задеть кожу Саймона.
Шарик сдулся, прекратив трепетать листиками-крылышками. Из него вытекло очень много крови, гораздо больше, чем мог успеть высосать. Вся рука была теперь в крови. Остальные с интересом смотрели на это малоприятное зрелище.
Убрав шарик с пальца, оставив два шипа, проткнувшие его, Зольтер тяжело вздохнул. Саймон понял, сейчас будет еще больнее.
Зольтер взялся за первый шип и резко потянул, Саймон вскрикнул, а шип вышел из раны.
Подожди! попросил он, размахивая конечностью.
Чего ждать? У зубчатки в шипах яд! запротестовал Зольтер, и снова вцепился в его палец.
На этот раз Саймон не вскрикнул, шип был вынут, и теперь две иглы лежали у Золотского на ладони. Прочные и чёрные, их было невозможно сломать.
Некоторые племена пользуются такими шипами, как иголками. И даже сейчас Сильв не упустила возможность показать свою эрудированность.
Зольтер, ты что-то про яд говорил? напомнила Карси.
Да, кивнул он, разглядывая то, что вытащил.
Это смертельно? в голосе Карсилины чувствовалось беспокойство.
Она волнуется! Это же замечательно! Значит, Саймон ей не безразличен!
Маленькая особь. Пробормотал Зольтер. Не думаю, что это смертельно. Есть, конечно, такие экземпляры, от которых лучше держаться подальше, но данная...
Зольтер, не говори загадками, скажи прямо, отравлен или нет? спросил Саймон, напряженно, разглядывая две круглые ранки на пальце.
Само собой отравлен, но не очень сильно.
Саймон даже не знал, утешительно это прозвучало, или нет.
А противоядие есть? поинтересовался Димка.
Есть настой, который может облегчить состояние. А так, яд должен выйти из организма сам.
То есть, как? не поняла Карси.
Ну, денька два-три наш друг полежит, помучается, а потом состояние нормализуется.
Как позитивно звучит, не находите? Хмыкнул тот.
Серебринка, я думаю, стоит прекратить экспедицию. Серьёзно заметил Зольтер. Мы должны вернуться в Зебровск, пока у него ясный рассудок.
Но, осколок, он тут, близко! не соглашалась Серебринка, ей не хотелось упускать шанс.
Не знаю, сколько ещё петлять по этой пещере! Саймону нужна помощь. Никогда раньше Зольтер не говорил при мне с ней таким тоном. Это добром не кончится. Нужно прекратить!
Мне нужен осколок! Как же зеркало...
Сильв! Золотский её не понимал. Мы уходим отсюда!
Я согласна с Зольтером... Кивнула Карси.
А я вообще жалею, что пошел с вами. Проныл Димка. Тут, наверняка, еще твари есть!
Осколок!.. Проговорила Серебринка, пытаясь броситься вперед на поиски.
Зольтер схватил её за плечи и встряхнул:
Что же такое! Это на тебя не похоже! Ты никогда не рисковала чьей-то жизнью, ради дурацкого куска стекла! Только у тебя есть портал!
Сильв опомнилась, отстраняясь от него:
Да, вы правы. Нужно уходить...
В конце концов, мы можем и в другой раз сюда наведаться. Заметил Саймон. Пещера никуда не убежит.
Так закончился их первый совместный поход в другой мир. Когда Саймон выздоровел, они повторили вылазку в Легендетти, только, она оказалась длиннее, ведь Сильв свой карманный портал потеряла, но это уже другая история...
...Саймон лежал в агонии у себя дома на кровати, переворачиваясь с боку на бок, весь мокрый от пота. Его знобило, температура поднялась высокая.
Он бредил, ловя очередной глюк, вызванный ядом зубчатки.
Серебринка тёте Ире не говорила, где конкретно племянник отравился. Соврала, что подвергся укусу особо дикой крапивы. Дала какие-то травы для настоя, сказала, что в больницу отправлять его не стоит. Зольтер посоветовал, как лечить всё это дело, и тетя Ира вот уже второй день почти не отходила от кровати Саймона.
Вот дракончик с красной переливающейся чешуёй, подходит к нему, протягивает в руки чашку и заставляет всё выпить. Саймон выпивает противный настой из Серебринкиных трав, дракон исчезает, а на его месте появляется весьма сердитая тетя Ира. Но проходит минута, и глюки снова возвращаются. У тёти вырастают огненные крылья, и она, превратившись в жар-птицу, вылетает из комнаты, захлопнув дверь. Над кроватью кружатся привидения, с издёвкой шепча: "Умираешь, да? А Карси так и не узнает о твоих чувствах!". С одной стороны хорошо, что Саймон унесет эту тайну в могилу, но Димка ведь всё знает, и это плохо. Нужно признаться Карсилине, до того, как Саймон уйдет в мир иной.
А дальше следовали волнительные воспоминания о том случайном поцелуе, который случился, чтобы освободиться от чар манипулятора чужими телами.
Привидения хихикали, меняя формы, превращаясь то в зайцев, то в лис, то в собак. Саймона бросало в жар.
Карси... Карси... Шептал Саймон, ворочаясь, желая, чтобы привидения ушли.
Мокрое полотенце, которое уже перестало быть холодным, сползло со лба.
Вдруг дверь открылась, и вошла Карсилина, за спиной было два красивых и пушистых больших белых крыла. Казалось, что над головой у неё завис нимб. Привидения просочились сквозь стену и решили затаиться.
Ты ангел, да? спросил Саймон, восхищенно. Неужели я умер?
Ты не умрешь, глупый. Она чуть не засмеялась. Завтра тебе станет легче.
Хорошо, когда ты рядом... Только, не уходи. Не оставляй меня с ними! Саймон указал куда-то на шкаф.
Привидение выглянуло из-за него и показало язык.
Карси обернулась, не понимая, о каких "них" он говорил, даже не видела, что стены меняли цвет и становились красными...
Тут никого нет. Попыталась заверить она.
Они боятся тебя, вот и прячутся. Прошептал Саймон, боясь, что духи за шкафом всё слышат.
Неужели я такая страшная?..
Нет, нет. Ты очень красивая!
Карси порозовела. Она этого не ожидала:
Я тебе мандаринов принесла. Тебе их можно, она смотрела куда-то сквозь него.
У тебя великолепные крылья. Это так хорошо, когда можешь летать, не боясь разбиться. Побудь со мной.
Я никуда не ухожу.
Карси внезапно сжала его ладонь в своей.
Саймон вздрогнул, парень смотрел в её зелёные глаза, и ему казалось, что он утопает. На потолке распускались фиалки.
Я люблю тебя
Сказав эту фразу, он провалился в сон.
Если бы тогда Саймон был в здравом уме и памяти, признаться в своих чувствах так и не решился бы. Вы не представляете, как, порой, это бывает трудно.
Глава 2. Привет из прошлого
Двадцатое апреля. Унылый день. Небо заволокли серые тучи, накрапывал противный дождик.
Сидя на паре по истории Листона, Саймон заставил себя не смотреть в окно и записать важную дату на полях. Правда, он прослушал, какое событие записал в тетрадь, ведь мысли были далеко не здесь. Афанасий Лоин, что сидел рядом, зевнул. Их последняя парта, что находилась у окна, скрипела, когда сосед опирался на нее локтем.
Как же хочу спать. Пожаловался он, снимая очки и протирая их тряпочкой. Глаза слипаются. Ну не кощунство ли, полдевятого утра!
Не получив никакой реакции на реплику, Лоин с любопытством глянул Саймону под руку, тот что-то рисовал на листе в клеточку. Афанасий следил за движением ручки, как зачарованный, наблюдал за тем, как появляются линии, контуры. Даже от лекции отвлекся, что происходило крайне редко.
Заметив это, Саймон одарил однокурсника непонятливым взглядом. Тот вздрогнул:
А ты, это... Смутился он. Почему не записываешь?
Решил в Раю Демонс поиграть? недовольно спросил Саймон, загораживая рисунок ладонью. Ему не нравилось, когда вторгались в личное пространство.
Рая Демонс была их старостой и постоянно совала свой нос в чужие дела.
Красиво. Это ведь, Карсилина? поинтересовался Лоин, давая понять, что всё видел. Похоже очень...
Ручка покатилась и с громким стуком упала со стола. Точнее, это Саймон, вздрогнув, выронил ее из пальцев. Любое упоминание о Карси причиняло ему боль.
А ведь уже больше года прошло. И должно хоть что-то в его сердце за это время зажить?
Ты чего? шепотом спросил Афанасий, заметив, как тот вздрогнул.
Голова... Единственное, что смог придумать Саймон, и картинно прислонил руку ко лбу.
Затем быстро побросав тетради в сумку, он вскочил из-за парты так, что голова действительно закружилась, и, стремглав, выбежал из кабинета, ударившись мимоходом коленом. Нужно было прийти в себя. И, плевать, что пара еще не кончилась!
Рейли! Ларина Венировна была возмущена. Куда вы! Лекция еще не кончилась!
Но дверь уже захлопнулась.
***
Двинувшись к концу коридора, Саймон остановился отдышаться перед окном. Сердце выстукивало дикий тревожный ритм. Дальше пройти он не успел, услышав:
Саймон, почему ты не на лекции?
Это был декан Физ-Маг факультета, по фамилии Магик. И чего всё никак его имя не получалось запомнить?
В руках этот мужчина средних лет держал синюю папку.
Собираюсь уйти. Признался Саймон равнодушно, не пытаясь оправдаться. Он уже так устал.
Пусть делают, что хотят. Ему все равно.
Появились дела, которые важнее учёбы? поинтересовался декан, даже не возмущенно. Скорее, не понимал. Да и Магик относился к Рейли снисходительно. Хоть тот почти и не появлялся на лекциях.
Саймон посмотрел себе под ноги, держась руками за подоконник, затем перевел взгляд на Магика:
Мне нужно домой.
Слегка согнувшись, парень отвернулся от декана, желая прислонить лоб к стеклу.
А как же занятия? в голосе Магика проскользнула стальная нотка.
Беспокойство нарастало, и Саймон боялся, что еще чуть-чуть, и он не сможет больше дышать.
Я он сделал паузу и затем резко выдохнул, не хочу больше учиться. Отчислите меня.
Почему сразу отчислять! Ты обещал лорду Мартину Вейсу, что будешь стараться хорошо учиться и больше не убегать с лекций.
И что? Скептически проговорил Саймон, глядя на бегущую по стеклу каплю. Отец вас нанял приглядывать за мной?
Казалось, это уязвило Магика, но тот и глазом не моргнул:
Я должен пресекать твои опрометчивые поступки. Человек ты способный, мозги есть, поэтому...
Можно я пойду? Саймон выпрямился и отвернулся от окна. Нужно было скорее отделаться от декана. Он не желал слушать дальше.
Пообещай, что больше не будешь пропускать учебу. Многие преподаватели жалуются.
Парень промолчал, уже представляя, как прячется в уборной, чтобы никто не трогал.
И лучше тебе носить форму университета, строго сказал декан, не дождавшись ответа Саймона.
Саймон даже не посмотрел на него. Дождь становился сильней.
Магик нахмурился, словно изучал дикое неизвестное животное, сжал покрепче папку и произнёс:
Я настаиваю.
Саймон выдохнул, не шелохнувшись. Он не мог заставить себя надеть что-то, кроме черного. Его мир был бледным и серым, словно изображение в старом телевизоре.
Декан помотал головой, не добившись внятного ответа, и зашагал прочь.
Саймон проследил взглядом, пока тот скроется, заставил себя убрать руки с подоконника, достиг двери в уборную и зашел, стараясь не хлопнуть дверью.
Зеркала над раковинами тут же встретили его собственными бледными отражениями. Он ненавидел смотреть на себя, и это заставляло сердце колотиться быстрее. Непонятная паника разрасталась, руки тряслись, и Саймон, тяжело дыша, прислонился спиной к кафельной стене, стараясь по ней не съехать.
На него смотрели его испуганные бледные отражения. Саймон дотянулся ладонью до своих черных заколок в волосах и на миг прикрыл глаза.
Я должен быть нормальным, должен! проговорил он сам себе. Почему он так боялся сейчас разучиться дышать?
Саймон иногда даже жалел, что не всегда принимал таблетки, назначенные психотерапевтом. Но, во-первых, на сессии к врачу его затаскивал отец, а во-вторых, Саймон не видел в этом необходимости. Если и получить за гибель Карси сполна, то не должно быть поблажек.
"Нормальным!"
Пронеслось у него в голове.
Сносным не было ничего. А душевное состояние стремилось к нулю. Никаких ярких цветных пятен на скучном полотне нудного течения жизни не предполагалось. Саймон знал, что некоторые психиатры в своих трудах писали, что при депрессии люди могут видеть мир менее цветным.
Заставив себя выйти в коридор, Саймон принял решение вернуться в аудиторию. Он более-менее унял свою паническую атаку и мог некоторое время видеть на месте.
Не обращая на то, что осталось десять минут до звонка, внимания, Саймон открыл дверь. Ларины Венировны не наблюдалось.
Ты не ушел? удивилась Раиса Демонс, округлив глаза.
Венировна докладную умчалась писать. Тут же сообщила Нэйза, прыщавая волшебница с косичками.
Молча, Саймон вернулся на место рядом с Афанасием. Тот открыл рот, чтобы что-то сказать, но вовремя передумал.
А Рая Демонс, увлеченная ролью старосты, ведущей своих непутёвых однокурсников в светлое будущее, деловито подошла и спросила:
Слушай, Саймон, я постоянно забываю. У тебя День Рождения завтра или послезавтра? при этом она перекинула через плечо свою густую пшеничную косу.
Хочешь совет? грубо отозвался Рейли. Возьми ведомость, открой, посмотри, там всё написано.
Ему хотелось быть незаметным. Демонс поджала губы, уязвлено фыркнула и заявила:
Знаешь что! Даже поздравлять тебя расхотелось, вообще
А вы и не обязаны скидываться на подарок и ставить меня перед фактом, что жизнь стала короче еще на год. Прервал Саймон её тираду.
Эта фраза прозвучала, по мнению Раи, слишком пугающе.
Рая передернулась, она считала, что Саймон ведет себя крайне неправильно, и подозревала, что он, если не ходил на занятия, то принимал запрещенные вещества. Но единственное запрещенное, что делал Саймон, это мешал алкоголь с таблетками, которые ему прописывал психотерапевт (и то не часто). Почему-то они не шибко действовали. Может, потому что он пил их нерегулярно, или была другая причина.
Ребята, не понимал Лоин, вы второй год вместе учитесь, а всё еще гавкаете друг на друга, как старые псы.
Вот видишь, Раиса, заметил Саймон, пытаясь заставить её перестать маячить перед глазами и уйти, даже Афанасий увидел, что в тебе глубоко засел старый пёс.
Эту фразу он изрёк, не подумав. Рая очень обиделась, чувствуя себя оскорбленно. А те, кто слышал, расплылись в широких ухмылках.
Ты, конечно, странный, Рейли. К нему повернулся Ропс Бурков, который вечно ходил во всём глаженом и создавал впечатление послушного тихого парня. Но я уважаю. Такое сказануть можешь только ты.
Обращайся. Отозвался Саймон, без намёка на улыбку. Апатия ко всему происходящему поглотила его и держала в своем плену слишком долго, чтобы они успели стать единым целым.
***
После двух, ничем непримечательных пар, в аудиторию скромно заглянуло существо женского пола. Девушка явно кого-то искала.
Мистер Зорт, который уже уходил, решил поинтересоваться:
Да мисс, я слушаю...
А, Саймон Рейли здесь учится? неловко спросила она.
Услышав свое имя, Саймон механически приподнял голову от рисунка в тетради и посмотрел в ее сторону. Простенький синий плащик с ремешком придавал девушке сходство с полевым цветком колокольчиком. Пучок тёмно-каштановых волос небрежность.
Да, сейчас он выйдет. Пообещал преподаватель.
Саймон взял сумку, вышел из кабинета и с неохотой подошел к этой девице. В коридоре было очень шумно. Пестрели студенты в сине-фиолетовой униформе ЧАЛИКУНА, оживленно переговаривались. Саймон был единственным черным пятном на их фоне.
Не думаю, что смогу вам помочь...
Саймон! громко воскликнула она, сдерживаясь, чтобы не кинуться ему на шею. Ты так изменился!
Рейли даже вздрогнул от неожиданности, что ж она так вопит!
А вы, простите, кто? осторожно спросил Саймон, пытаясь припомнить, где мог её видеть.
Флора Никитина! ответила девушка, не понижая голоса. Мы с тобой в Лесвинте жили в одном дворе, и в школу ходили. А потом ты пропал куда-то...
Флора Никитина! Однажды он заступился за неё, когда её обижали подростки во дворе.
Саймон тогда магию неосознанно применил, отшвырнув двоих хулиганов, метров на пять в лужу. Ему было не больше, чем Флоре, лет девять, но почему-то их не испугался. Не нравилось, когда зрелые глупцы обижают маленьких. После этого случая они с Флорой подружились, Саймон старался её в обиду не давать. А те хулиганы, как его видели, шли другим путем. Слишком странным был этот ребенок.
Когда Саймон с Оважкиным придумывали новое развлечение, будь то проникнуть в старый заброшенный дом возле реки в поисках сокровищ, играя в отважных пиратов, или перелезть через высокий забор, удирая от дворника, у которого Петька украл ключи от подвала, Флора была тут как тут. Свой парень, как говорят многие.
Я так долго тебя искала! воскликнула девушка. И в Зебровск ездила, твою тётю расспрашивала, она рассказала, что в Чалиндоксе учишься. Хорошая женщина, очень хотела, чтобы я тебя нашла. Билет купила...
Саймон всё еще молчал, переваривая, кто перед ним. Не решаясь прерывать словесный поток.
Ты язык, что ли проглотил? Не рад меня видеть?
Прости, я тебя не узнал.
Какое-то неприятное ощущение. Его кто-то искал. Многие годы на это тратил. А он редко вспоминал о своих друзьях детства.
Ну и ладно! Флора схватила его за локоть. Нам столько нужно друг другу рассказать! Так интересно, как у тебя жизнь сложилась!
И повлекла за собой вниз к выходу на улицу.
Странно это, видеть человека, с которым в прошлом хорошо общался. А сейчас даже сказать ему нечего, словно и знакомы никогда не были. Флора же вела себя так, будто и не было никаких долгих лет разлуки. Саймону было неудобно.
Усевшись на скамейку возле клумбы с флагом Листона, стоящей посреди корпусов ЧАЛИКУНа, она деловито попросила:
Ну что, рассказывай! Какими судьбами в Чалиндоксе?
Саймон не знал, с чего начать. Флора не сводила с него заинтересованного взгляда. Словно кошка, сидящая возле холодильника, в ожидании порции.
Решил стать боевым магом. Приврал он.
Ух, ты! Как классно! восхитилась Никитина, хлопнув в ладоши. А я подрабатываю в цветочном магазине матери, у неё такие красивые лилии! Ты бы их видел! Надо будет выслать их семена бандеролью для твоей девушки! Кстати, а ты меня познакомишь с ней?..
Саймон медленно опустился на скамейку рядом с Флорой. И проговорил, глядя в одну точку:
Не надо бандеролей...
Почему это? она сузила глаза. То есть у такого симпатичного парня, как ты, до сих пор никого нет? Серьезно?
А? Саймон был сбит с толка.
Хотя, Флора тут же опустилась на скамью рядом с ним. Отношения заводить некоторым очень трудно. Ты, получается, тоже стесняшка?
Э-э... Неловко протянул Саймон. Подруга детства тараторила и тараторила. Наверное, это было хорошо, что Никитина не знала о том, что с ним за это время произошло. Была не в курсе о случившемся в королевской Династии и о том, что Саймона знало приличное количество народу.
А на примете есть кто-нибудь? спросила она и тут же спохватилась. Ой, прости! Так странно, что ни с кем не встречаешься. Ты и сейчас очень милый, я ведь, в детстве была в тебя влюблена.
Она заметно покраснела и хихикнула, думая, что сказала лишнее, и стала обмахиваться ладонью.
Э, ну Саймон не знал, говорить ли ей. Флора была такой радостной. Витала в своем разноцветном мирке.
Мимо проходили две дамочки, одна из которых, с пером на шляпе и с костлявой псиной на розовом поводке, громко шепнула другой, косясь на Саймона.
Как они могут держать его на свободе! Он же опасен!
Барон Вейс не видит, что происходит перед носом. Он не внемлет словам общественности. Говорят, его сын свихнулся после гибели принцессы. Ответила другая, удостоив Саймона взглядом, словно маленькой собачке, больной бешенством. Бедный мальчик. Его нужно лечить.
В таком контексте это было равносильно фразе: "Его нужно усыпить". Собачницы!
Так ведь и помрёт...
Первая дама достала сигару и затянулась. Её псина чуть не подавилась собственным лаем.
Саймон раздраженно сплюнул, чуть не попав себе на ботинок. Таких людей было много, но он все равно не мог привыкнуть к их сплетням и бредням.
Когда женщины ушли, Флора перевела взгляд на друга детства:
Такие странные дамы, поделилась она своим наблюдением. Девушка поверить не могла в то, что он являлся их предметом обсуждения. Но леди так пялились, тут и два плюс два не пришлось складывать.
Глупцы любят тупые выдуманные факты, сухо отозвался Саймон, ему хотелось отодвинуться. Пресса и рада наживаться на них.
То есть, тебя тут в Листоне все знают? Флора осознала это и покраснела, она ощущала себя дурой, что не просвятилась темой. Настолько, что пишут статьи?
К сожалению.
О, а чем прославился? с интересом воскликнула Флора. Ты стал поп-айдолом?
С чего бы? Саймон скрестил руки на груди. Он не желал касаться этой темы.
И тут до подруги детства дошло:
Ну, надо быть максимум крутым артистом, чтобы встречаться с настоящей принцессой.
Саймон мрачно фыркнул от нелепости ее заявления. Он был весь в напряжении.
Ой, прости, я не Флора почувствовала себя глупо. Я не хотела.
Саймон промолчал. Он поднялся со скамейки, подруга ожидала, что подаст руку, но ошиблась.
Рейли не оборачивался. Но уйти так просто, без элементарного "Пока", не смог. Надоело вести себя грубо, тем более, она друг детства. А это нужно воспринимать, как должное.
Недавно, как назло, кончились Димкины пары, о чем возвестило его присутствие на лужайке университета. Он помахал издалека и, запыхавшись, подбежал.
Зелёная кепочка в клеточку на голове Морквинова никак не гармонировала с формой университета ЧАЛИКУН. Форма представляла собой синий пиджак с ромбами на локтях и спине, похожими на заплатки, синие брюки, только уже без ромбов. На груди красовался значок герб ЧАЛИКУНА с указанием факультета. Женская форма отличалась цветом фиолетовая, а еще, в комплект, вместе с брюками и пиджаком входила клетчатая юбка, чуть выше колен.
Площадка, на которой они, собственно, находились, кишела студентами, вышедшими на перерыв. Саймон чувствовал себя в этой толпе некомфортно.
И всё равно ты бледен, как вампирёныш. Заметил Димка, ущипнув друга за щёку, у его зелёной рубашки были слишком длинные рукава, которые торчали из-под пиджака.
К чему ты это сказал? Саймону пришлось отмахиваться от другого щипка.
Просто, думалось, что если чаще на солнышко выпускать, а то ты сидишь в помещении, как затворник, будешь выглядеть здоровее и нальёшься румянцем...
Знаешь, я не похож на яблоко.
Саймон так и представил, как по Димкиному описанию должен налиться румянцем. Флора незаметно встала и кашлянула, привлекая к себе внимание.
А это кто? спросила она, требовательно.
Это мой друг, Морквинов Дмитрий. Спокойно представил его Рейли, в то время как Димка вытаращился на Флору.
Да, это так. Кивнул он, считая, что сейчас надо вставить реплику.
А я Флора! сообщила девушка и пожала Димке руку.
Морквинов ошалело похлопал глазами, потом шепнул Саймону на ухо:
Я сплю, да? Скажи, мне мерещится, что вижу тебя с девушкой?
Нет, не спишь....
Не дав закончить фразу, он воскликнул:
Ура! Мой друг возвращается! и сильно ткнул локтем в бок.
Ай! Ты чего? не понял Саймон, потирая ушибленное место. Стипендию повысили, или это на тебя так весна влияет?
Причина Димкиного ликования никак не доходила.
Ну, как же! Ты снова будешь радоваться, смеяться, улыбаться, в конце концов! Траур закончился! Я так по тебе скучал, так скучал!
Он не сдержался, и обнял друга. Тот даже не успел увернуться.
Что на тебя нашло? Саймон его раздраженно оттолкнул.
Может, мне кто-нибудь объяснит, что здесь происходит? попросила Флора Никитина, теряя терпение.
Как! Вы что, не встречаетесь?! ошарашено вскрикнул Димка, у него с головы даже кепка чуть не упала.
Саймон приложил ладонь ко лбу, в то время как его знакомая издала смешок.
Флора просто мой друг детства. Пояснил чародей, устало, безо всякой улыбки.
И не собираетесь? Казалось, что Димка хотел взглядом пробурить в нем дыру.
Нет.
Морквинов тяжело вздохнул, огорченный ответом:
Ну, нельзя же так.
Вместо хоть какого-то слова Рейли одарил его недовольным взглядом. Димка же вернул внимание Флоре:
Я так рад познакомиться с тобой! воскликнул он, протягивая ей руку.
Да, я тоже, ее губы дернулись в скромной улыбке.
Морквинов, краснея, как дурак, смущенно убрал ладонь за спину. Он хотел попросить у Саймона разрешение провести время с его подругой, чтобы узнать поближе, и очень боялся, что та откажется.
Саймон, конечно, не умел читать мысли, но находиться здесь ему было в тягость.
Ладно, я пойду. Бросил он, желая избежать неприятных разговоров. Хотелось побыть одному. Закрыться на ключ.
А начала было Никитина, но Саймон ее перебил.
К сожалению, сейчас нет времени прогуляться, но Димка может показать тебе парк или еще что-нибудь. Он перевел взгляд на друга, как бы намекая. Чтобы не оставлять тебя здесь грубо в одиночестве.
Димка, воспряв духом, словно восторженный новой лампочкой мотылек, ответил:
Да, хорошая мысль, я как раз сейчас ничем не занят.
Тогда прощаюсь, хорошо провести время, отсалютовал им Саймон и ушел, больше не оборачиваясь.
***
Альфред решил поставить рекорд, выстроить башню из карт, стоящих по линеечке друг на друге. Вокруг, стараясь не делать резких движений, стояли дворецкие с упаковками карт, Мартина и Сулитерия напряженно следили, как пятнадцатилетний листонский принц, высунув язык, аккуратно двигает магией карту к вершине. От усердия у него на лбу выступили капельки пота. А карточная змейка даже не шелохнулась, возвышаясь чуть ли не до потолка.
Массивная входная дверь открылась, Саймон вошел слишком резко, змейка затрепетала, но не упала.
Не дышать! с видом профессора приказал Альфред.
Саймон замер, не поняв, что они тут творят, и брат Карсилины успешно водрузил карту.
Еще! Альфред протянул, не оборачиваясь, руку к дворецкому, который тут же вытащил из колоды туз червей.
И снова парень аккуратно начал поднимать её наверх, к потолку, не отрывая от карты взгляда.
Это что? не решаясь пошевелиться, спросил Саймон.
Альфред ставит рекорд. Ответила Мартина.
Сулитерия обвиняет, что я не спортивный, типа нет никаких достижений, вот я ей и доказываю обратное. Пояснил её брат, не отвлекаясь от процесса.
А обязательно это делать в проходе перед лестницей?
Так ведь труднее. Это, как бег с препятствиями. Подмигнул ему Альфред.
Он меня неправильно понял. Вставила Сулитерия, ей хотелось пробить свой лоб ладонью. Да и что это за спорт такой?
Альфред промолчал, карта двигалась всё выше и дрожала.
Ну же! шептала Мартина, одна из лент в ее волосах была развязана.
В этот самый неподходящий момент, Саймон увидел, как по лестнице спускался его отец, он тяжело дышал в сильном волнении. Не обратив на сооружение внимания, барон сбил карточную змейку, и они разлетелись по холлу, падая всем на головы.
Альфред застыл на месте, посреди этого дождя. Его руки сжались от раздражения, но приступ злости получилось сдержать.
Дядя Мартин, мы тут вообще-то рекорд ставим! Мартина хотела погрозить пальцем.
Неудачное место, ответил тот, обводя взглядом собравшихся.
Но замечание Мартины заставило его остановиться.
Оставалось всего три! пожалел Альфред, распинывая карты, лежащие под ногами.
Барон Вейс вздохнул, и покачал головой, но не от того, что чувствовал себя виноватым. Он собирался с мыслями, чтобы сообщить новость, которая шокирует всех.
Пока Альфред, жестом, заставил колоды начать собираться в воздухе, Саймон настороженно приблизился к отцу, пытаясь прочитать в его взгляде хоть что-то.
Стоя в эпицентре плавного карточного вихря, при зрительном контакте с отцом Саймон почувствовал тревогу:
Что случилось? опасливо поинтересовался он.
Мартин Вейс выдохнул и попытался ответить, боясь за реакцию сына:
Серебринка сейчас сообщила мне. Ночью произошло
При взгляде на встревоженного Саймона, слова будто застряли в горле.
Что? заинтересованно встрял Альфред.
Чудовищный акт вандализма, продолжил барон Вейс после паузы, он старался не пересекаться с сыном взглядом. Неизвестные разгромили могилу Карсилины, забрали ее тело и скрылись.
Саймон вздрогнул, казалось, что его сердце уже невозможно разбить еще сильнее, но он ошибся. Возможно, это была лишь шутка? Тогда почему она звучит так жестоко?
Но ведь он чувствовал себя погружающимся под толщу воды. Но ведь такое не может случиться?
Это же бред! возмущенно воскликнул Альфред, и вихрь из карт посыпался на пол. Мартина стояла, молча, словно скульптура. Как будто боялась пошевелиться. В глазах Сулитерии читалась непонятная эмоция.
Я не стал бы врать о таких серьезных вещах, барон понимал их сомнения. Но факт есть.
Саймон с силой сжал кулаки, нервно толкнул дворецкого, который стоял у него на пути, и выбежал на улицу.
Стой, нельзя идти туда сейчас! крикнул ему отец. Отдел безопасности должен все изучить!
***
Рядом с покосившимся надгробием, среди зеленой сочной травы, зияла большая прямоугольная яма двухметровой глубины. А возле белый сломанный гроб без крышки. А ведь здесь даже не успели возвести усыпальницу, чертежи которой уже были отправлены в соответствующую контору, работающую с мрамором. Сделователи из ДС, работающие на месте преступления, отошли в сторону по просьбе барона, и наблюдали за ними с расстояния.
Хотел бы я знать, кто это сделал. Вот им тогда не поздоровится! Альфред в ярости не был похож сам на себя. Его янтарные глаза сияли недобрым огнём.
Саймон остановился возле гроба и, задыхаясь, упал перед ним на колени, борясь с подступающей панической атакой. Она оплетала его липкими щупальцами, не давая выбраться. Вцепившись ногтями в колени, он пытался не потерять связь с реальностью.
Это... Это... У Мартины в глазах стояли слезы, она пыталась подобрать подходящее слово, но не могла найти такое.
Сулитерия, ощущая себя лишней, стояла чуть поодаль.
Зачем? Почему! прорычал Саймон, ему казалось, что он уже не может плакать.
От всего этого веяло холодом и безнадёжностью. Что существа, осмелившиеся именоваться "людьми", сделают с телом Карсилины? Об этом лучше не думать...
Как так? Почему злодеи снова наносят удар! Им мало того, что они уже натворили! СиТм решился снова взяться за Фротгертов?! Преследовать, издеваясь над мёртвой сестрой? А потом повесят изувеченное тело на ограде, чтобы припугнуть?
Саймон чувствовал себя так, словно после трёх, попавших в цель, выстрелов, злодей вернулся и выстрелил прямо ему в голову, чтобы окончательно добить.
Может, они хотят сделать зомби, удрученно прошептал Мартин Вейс.
И тут же пожалел о своих словах.
Не позволю. Я найду их и закопаю! голос Саймона отозвался эхом и распугал ворон, мирно сидевших на дереве. Злость овладевала им, хотелось крушить.
Сулитерия вздрогнула.
Вместе их зароем, Предложил Альфред и тут увидел, что что-то блеснуло у него под ногами.
Наклонился и поднял, с интересом рассматривая ребристую монету какого-то неизвестного государства. На монетке была выгравирована ёлочка, кривые пляшущие буквы и цифра два. Внимательно рассмотрев улику, он продемонстрировал находку остальным. Работники ДС заинтересованно переглянулись, но не решились подойти к своему начальнику.
Интересно, пробормотал барон Вейс, забирая это.
В какой стране такое чеканится? спросил юный принц Листона. Кого на этот раз привлекли СиТм?
Саймон не поворачивался к ним. Он сидел на коленях, неподвижно глядя в пустоту, борясь с желанием психануть. Реальность еще держала его на крючке.
Они сейчас слишком слабы чтобы что-то предпринимать, Сулитерия не была согласна с Альфредом. Хоть она и вышла из организации своей покойной тетки, но почему-то услышать это было обидно. Колдунья и сама не понимала причину.
Внимательнее изучив монету на своей ладони. Мартин Вейс предположил:
Боюсь, мы имеем дело с выходцами из другого мира.
Саймон резко поднялся, игнорируя возникшее от этого головокружение, и уставился на отца:
Скажи, что ты шутишь!
Ему хотелось сейчас исчезнуть и сжаться в комочек где-нибудь в углу в полном одиночестве. На смену злобе постепенно проникала беспомощность, которая готова была позволить панической волне накрыть его с головой. Ногти впились в ладони.
Когда это всё закончится!
Нужно отсканировать монету, чтобы понять, конкретно из какого мира были наши неизвестные, барон Вейс перевел взгляд со своего сына.
Мартина вытирала платочком глаза. Альфред стоял рядом. Сулитерия выражала решимость докопаться до правды.
Саймон дернулся, затем замер и попытался глубоко вдохнуть. Но от этого он лишь закашлялся. Мартина похлопала его по спине, думая, что тот подавился.
Его отец достал из кармана пиджака красную электронную лупу, поднес ее к монете и нажал на кнопку. Прибор тут же пискнул, выдавая какие-то зашифрованные данные голограммой перед лицом Мартина Вейса.
Непонятные золотистые символы мерцали в воздухе, быстро сменяя друг друга.
Дядя Мартин, а как вы это понимаете? спросил Альфред.
Но барон не собирался вдаваться в объяснения способа дешифровки. Сейчас была важна другая тема.
Исходя из базы данных ДС наши незваные гости прибыли из мира под кодовым названием Шелмекс.
Шелмекс? Альфред словно пробовал это имя собственное на вкус, произнося каждую букву с задумчивым выражением лица.
Наверное, коренные жители не знают, как здесь зовут их пла не успел закончить изречение барон Вейс.
Мы ведь нервно перебил Саймон, мы ведь отправимся туда, да? Прямо сейчас?
Его отец замешкался. Да, в распоряжении Отдела Безопасности были карманные порталы, но стоило ли оно того? Можно было ведь скрыть факт кражи тела принцессы Карсилины от общественности, вернув могилу к первозданному состоянию.
Ты действительно думаешь, что это рационально? озадаченно ответил Мартин Вейс. Вероятность успеха крайне мала и гораздо ближе к нулю, чем кажется.
Рационально? Саймона начинало трясти. Да как ты можешь говорить такое!
Ему снова стало не хватать воздуха, а липкий цепкий страх впился в спину.
Дядя Мартин прошептал Альфред, он не мог подобрать слов.
Мартин Вейс понимал чувства Саймона и остальных, но нельзя давать эмоциям распоряжаться делами. Сын должен понять, что мир не настроен на то, чтобы соглашаться с ним. Мир гораздо сложнее. Он жесток. И это правда. Если Саймон до сих пор не смирился, обязанность барона Вейса ткнуть его в это носом, чтобы закалить.
Думаешь, Саймон выпустил воздух изо рта. Думаешь, я не понимаю?
Он боролся с внутренней истерикой, а холодное выражение лица отца выводило из себя. Специально ведь эту мину состроил, чтобы казаться серьезным!
Саймон на эмоциях взмахнул кулаком, затем замешкался, сдержал порыв и ткнул им барону в карман на груди.
Надежда мне не нужна, процедил он, в носу раздражающе щипало.
В лучшем случае Карси останется просто мертва, они найдут ее тело и перезахоронят здесь же. В худшем... Об этом лучше не думать.
Но, если ты отказываешься отправляться на поиски, сделаю это один. Даже если не отпустишь. Я сбегу, понял!
Саймон не выдержал и повысил на отца голос. Альфред приобнял подскочившую от неожиданности Мартину, переводя взгляд с одного на другого.
Это безумие, сделал неутешительный вывод Мартин Вейс.
Знаю, Саймон постарался смотреть ему прямо в глаза. И не рушить контакт.
То, что им предстоит поиски иголки в стоге сена. Живые-то люди не всегда находятся. А мёртвые... Действительно безумие. Но Саймон не мог игнорировать ситуацию. Он вернет Карси, несмотря ни на что. Да и, искать свою мёртвую девушку в другом мире подходящее занятие для сумасшедшего!
Барон Вейс побеждено почесал затылок.
Ладно, экспедиция состоится. Но нужно попросить помощи у Серебринки и взять карманный портал.
***
Серебринка подавилась кофе, когда Саймон, его отец и Сулитерия зашли без стука к ней в кабинет. (Близнецов отправили во дворец)
Ты все же рассказал, в глазах Серебринки читалось осуждение. Королева тоже знает?
У меня не осталось выхода, ответил барон Вейс, сложив руки за спиной в замок. Но Лоритте IV еще не доложили.
Ей пока знать не стоит, Сильв вытерла подбородок салфеткой. А еще информация не должна просочиться общественности. Мои люди работают над этим. Они оцепили кладбище и проверяют каждый угол на наличие летающих камер прессы.
Саймон с Сулитерией невольно переглянулись.
Мы выяснили, что вандалы прибыли из другого мира, сообщил Мартин Вейс, следя за реакцией Серебринки. Я не представляю, зачем им все это понадобилось.
Сильв отодвинула от себя недопитую чашку кофе.
Но как
Неизвестно.
Саймон все же не сдержался и нервно выпалил:
Ты одолжишь нам портал?
До прихода сюда ему потребовалось несколько минут, чтобы прийти в себя.
Он приблизился к ее столу вплотную.
Что? Зачем? Серебринка непонятливо воззрилась на него снизу вверх.
Мы должны вернуть Карси, Саймон пытался казаться спокойным, но дрожь в теле не проходила. И найти тех мерзавцев.
Отправиться в Шелмекс, пояснил барон Вейс. Улики указывают на тот мир.
А вы знаете, откуда начать?
Не представляем.
Серебринка хмыкнула.
Но в любом случае, нужно искать. Пожалуйста, Сильв, Саймон был готов умолять её.
Я понимаю, Серебринка поднялась с кресла, дотронулась ладонью до жалюзи, заставляя те звенеть. Наша обязанность, как отдела безопасности ДС вернуть тело принцессы туда, откуда ее украли.
Она прошлась до сейфа и начала набирать комбинацию.
Я не могу с вами отправиться. Середина весны, проверки. Бумажная волокита с отчетами.
Бормоча, она достала прозрачный шарик, с туманом внутри, на цепочке и протянула Мартину Вейсу, тот решительно взял его. Саймон вздохнул с облегчением.
Но ты не должен начинать путь без должного сопровождения, озадаченно произнесла Сильв, глядя, как барон сжимает шарик портала в кулаке. Я могу отправить с вами боевых магов. Сейчас гляну, кто из них сегодня свободен. Передам их дела коллегам.
Нет, Серебринка, нужно действовать осторожно и не привлекать внимания. Целый боевой отряд ДС в другом мире, думаю, очень заметен, Мартин Вейс не был с ней согласен.
А нам хватит одного портала? поинтересовался Саймон, обходя своего отца и стараясь не пересекаться взглядом с Сулитерией. Та неловко топталась недалеко от двери.
Зачем? Вы же всё равно вместе будете, а другие со склада выписывать, нужно время. Объяснила Серебринка. Каждая вещь учтена.
Она смахнула волосы с плеча, вернулась на свое место, сложила одну ногу на другую и сказала:
С вами отправится Зольтер.
Сильв была уверена, что сделала сейчас правильный выбор. Тем более, Зольтер очень надежный работник.
Он не будет против? Саймон несколько раз сжал пальцы и разжал их.
Зольтер профессионал. Он будет полезен.
Я тоже. Хмыкнул Мартин Вейс. Кроме того, у него же есть дела...
Сильв сложила пальцы домиком и заявила:
В лаборатории он не один работает, люди у нас есть.
Не дожидаясь возражений, Серебринка нажала кнопку у себя на наручных часах и сказала, обращаясь к циферблату:
Зольтер, подойди, пожалуйста, ко мне в кабинет.
И удовлетворенно посмотрела на барона. Тот не стал спорить.
Саймон чуть не подскочил от неожиданности, когда через пару минут открылась дверь, и появился запыхавшийся Зольтер, видимо, он бегом поднимался по лестнице:
Ты решила перенести обед сюда? начал было он, но тут же замялся, заметив гостей. Ой Мартин, рад тебя видеть сегодня. Саймон
Сулитерию, Зольтер сделал вид, что не заметил.
Нам нужна твоя помощь, ответил барон Вейс, поворачиваясь к нему.
Это по поводу того, что случилось сегодня на кладбище? спросил Золотский, отдышавшись и пригладив волосы на затылке ладонью. Думал, этим уже занимаются люди. Мне еще не приносили никаких улик, чтобы
Кое-что я нашел сам, и успел это изучить.
И вы все здесь, чтобы поделиться этими сведениями?
Не совсем, ответил Саймон, вместо своего отца.
Ты отправишься вместе с ними в Шелмекс и поможешь найти Карсилину, отдала распоряжение Серебринка.
Зольтер удивленно перевел взгляд на нее, уперев одну руку в бок.
Не понял! удивился тот. Зачем нам путешествовать в такую даль и, причём тут...
Появилась ценная информация. Карманный портал у тебя?
Да, конечно... Он порылся у себя в кармане и извлёк маленький хрустальный шарик на цепочке.
А вообще, из левого кармана пиджака Золотский мог выудить всё, что угодно. Некоторые подозревали, что эльф увеличил его вместимость до размеров чемодана, применив специальную магию. А так просто и не скажешь.
Сулитерия, ведь тебе не обязательно с нами идти. Попытался образумить младшую Трегторф Саймон. Тебе там будет некомфортно, и
Я же сказала, что помогу! перебила та. Мне это тоже важно.
Карси была ее единственной подругой, и Сулитерия чувствовала себя обязанной отправиться за ней. Кроме того, хотелось составить компанию Саймону, ведь она неистово желала находиться рядом с ним, и это наваждение переставало пугать девушку. Может, она сможет сблизиться с ним во время путешествия?
Я не знаю, что нас ждет по прибытии. Давайте все представим сочную зеленую лужайку, залитую солнцем и совсем не кишащую монстрами, обратился к ним барон Вейс.
Он надел карманный портал на шею, Зольтер последовал его примеру. Они все, не спеша, взялись за руки, и лишь Серебринка осталась сидеть за столом, покачивая ногой.
Я так и не пообедал! возмущенно выкрикнул Зольтер, в то время как внутри прозрачного шарика Мартина Вейса появились молнии и густой пурпурный туман.
Сильв! Пожалуйста, держи всё в тайне!
Хлопок, вспышка и Серебринка осталась одна в кабинете. Посмотрев на бывший белоснежным ковер, эльфийка покачала головой:
А грязи-то сколько нанесли!
Глава 3. Под землю вперёд ногами
Господинь, она жива? она услышала чей-то тоненький голосок.
Должна, ответил какой-то юноша.
Ми надеюся на эть, опять сказал тоненький голосок.
Естпи быт инкид наос Вихиос Неребия! Юноша перешел на неведомый язык. Надла подейса!
А Естпи тенус?
Биватенус!
Тут Карсилина все-таки решилась открыть глаза. Она не понимала, где находилась, и что это за люди рядом.
Большой светлый зал, на каждой стене висело по огромной зеленой картине, где изображался дремучий темный лес. Рядом с бордовой дверью располагался солидный белый шкаф. Карси осознала, что лежит на мягком кожаном диване, и посмотрела на тех двоих, приподняв голову, удивляясь, почему еще жива.
Что происходит? Может, Карси попала сюда после смерти? Может это потусторонний мир?
Тот мужчина, что имел пищащий голосок, оказался низеньким бородатым гномом с зелёными усами. Усы были такими тонкими и длинными, что тот запросто мог бы на них наступить. Ростом гном выдался примерно метр. Точного роста Карси не могла определить, ибо у нее не было при себе специальной линейки.
Парень же оказался в меру симпатичен, но что-то в его внешности отталкивало. Девушка не знала, что можно было от него ожидать. Рост у него был достаточно высок. Неудивительно, что юноша так наклонялся, чтобы поговорить со своим гномом.
И тут они посмотрели на Карсилину, словно сговорившись. От их заинтересованных взглядов, девушке стало неловко. Благо, она не была голой.
Подейса! завопил гном. Наос вихи!
Что? озадаченно спросила Карси.
Гном! Говори человеческим языком! Она же тебя не понимает! парень хотел пристыдить гнома, но тот и глазом не моргнул.
Затем юноша повернулся и обратился к принцессе как можно мягче:
Ну, вот ты и очухалась.
Причем это слово звучало в его устах крайне необычно, будто он не привык много разговаривать. Как будто именно оно стало для него чем-то диковинным, наверное, он выудил это из какого-то дурацкого словаря и решил произвести впечатление словарным запасом.
Наверное... Карси попыталась присесть, но чувствовала, как её мутит. По всему организму разливалась необъяснимая слабость.
Лежи, лежи! Попросил юноша. Твои силы еще не до конца вернулись. Нужно окрепнуть.
Скажите, а мы где? И как я попала сюда?
Бедная. Головой ударилась! Ты же невеста моя! Я Пятимар, а ты принцесса из далекого Водного Королевства! А сейчас мы в Бурдонии, в городе Леймакар.
Карси даже подавилась слюной. Она снова хотела подняться, но головокружение не дало сделать этого.
Вы не правы! Я Карсилина Фротгерт! Принцесса Федеративного Королевства Листон, протестующее сказала она, снова укладывая голову на подлокотник дивана.
Наверное, ты вспомнила свою прошлую жизнь, предположил этот странный парень, а вообще, твоё имя Мирель Аскольдия Запурин-Трель...
Оно и не звучит совсем, Карси не желала принимать эту Правду.
Ты всю свою жизнь провела в своем королевстве, и даже никогда не покидала его. Может, ты слишком сильно ударилась головой, когда случайно упала с лестницы, парень почесал подбородок.
Карси почувствовала, как где-то в глубине просыпается страх. Она, что, действительно успела переродиться, прожить тут в Бурдонии некоторую жизнь, а потом забыть всё и вспомнить предшествующую?
Какой сейчас год? Карси окончательно запуталась с действительностью.
Тысяча триста семьдесят четвертый год от начала Живительного Потока.
Она отчаянно не хотела мириться с действительностью и быть Мирелью. Что-то в этой истории не сходилось, но Карси не могла разобраться в этом, и начинала пухнуть голова.
Ты лежи пока. Если что понадобится, обращайся. Произнес юноша, решив задернуть шторы, чтобы солнечные лучи не падали ей на ноги.
Карси понимала, что других ответов не дождется от этого принца и его гнома. Нужно искать где-то еще. Но только где? Как понять, как именно она попала сюда и перерождалась ли вообще. Если этот юноша утверждал, что она происходила из Водного Королевства, значит, ее путь лежал именно туда. Если там жили ее родители, они все расскажут.
Мне нужен отвар из листьев крапивы, у девушки созрел план действия, сейчас она хотела, чтобы эти двое покинули ее покои, ромашки, мяты и одуванчика. Принесите, пожалуйста, если не трудно. Хорошо помогает от головной боли.
Хорошо, дорогая, все, что пожелаешь.
И он вышел вместе с гномом, оставив Карсилину в помещении одну. Похож ли этот человек на того, кто говорил правду? Было непонятно. Интересно, сколько времени прошло с прошлой жизни?
В раздумьях, ощущая тошноту, Карси заставила себя встать на ноги и подошла к окну. Отодвинув занавеску, она увидела беспорядочно стоящие деревянные домики. Все эти строения были не выше, чем два этажа. Яркое солнце слепило глаза.
Карси что-то прошептала и дотронулась до виска рукой. Она где-то вычитала о заклинании, которое помогает понимать речь народов из других миров, и сейчас решила проверить, действовало ли оно.
Послышались чьи-то шаги, и девушка второпях прыгнула на диван. Дверь отворилась, и вошел гном. Его усы волочились по полу и были довольно пыльными. Как он их дверью не прижал, оставалось загадкой.
Принцеся, пискнул он и потянул серебряную склянку, ващ насёй. Приньц Пятимарь просиль передати.
Карсилина взяла настой, который был еще горячим после варки, и поблагодарила, стараясь звучать как можно вежливее:
Спасибо тебе, гном.
Тут он застыл на месте и с обиженным видом повернулся в её сторону:
Госпоса, мя не надь такь звать.
Ой, извини.
Можте назять мя прёста Куктюрь.
Хорошо, кивнула ему Карси.
Эсле вам еща стё-нить понадься, зовить, я приди.
Гном очень плохо произносил слова, но ему это было неважно.
Ладно. Мне больше ничего не нужно. Можешь идти.
Спасиб. улыбнулся Куктюрь и вышел.
Карси подождала, пока дверь за ним закроется, открутила крышку и сделала несколько глотков, ибо ей очень хотелось пить. Содержимое на вкус оказалось гадким, что-то среднее между тушеной редькой, редиской и средством для протирания больных гланд.
Ее даже передернуло. Карсилина снова поднялась с дивана, ища глазами хоть один кувшин с водой. Но безрезультатно.
Ну а затем, совершенно внезапно, нахлынули тревожные мысли, словно прибой:
"Я ведь пожертвовала жизнью, чтобы спасти Саймона от Гадритты"
Ей очень хотелось оказаться с ним рядом, чтобы всего этого не происходило. Интересно, как он там?
"Саймон"
При мысли о нём что-то больно отозвалось внутри. Сердце, как ни странно, билось. Карсилина дотронулась до груди и почувствовала ладонью ритм своей жизни.
Мои ногти. Точно. Они должны быть
Карси наконец-то вытянула перед собой кисть руки и взглянула на ногти. Они были бледно-зеленые. Очень неприятный цвет, болезненный. Значит, тело её. То самое, что принадлежит принцессе Королевства Листон Карсилине Фротгерт. А никак не Мирель Запурин-Трели.
Значило ли это, что Карси вернули к жизни. Но кто? И зачем? Ее ведь украли?
От этой мысли стало не по себе, а по спине пробежали мурашки. Зачем им понадобилось это? Этот принц Пятимар из Бурдонии, которая даже не в ее мире находится, решил против её воли, что Карси ему нравится, и захотел таким способом подмазаться? Думает, вернул к жизни, и она с благодарностью потащится к алтарю? Как бы ни так! Пусть думает, что хочет, ей нужно вернуться в Чалиндокс, а он пусть берет в жены кого-нибудь другого.
Ненавижу, когда мне лгут, то, что сделали эти люди, ее раздражало.
Она, конечно, не против получить второй шанс на жизнь. Но явно не таким дурацким способом. Карси чувствовала необъяснимую вину.
Да и одной недосвадьбы ей уже хватило, и Карси совершенно не горела желанием устраивать вторую.
Конечно, спасибо этому принцу, что воскресил, но девушка не побежит за ним, как собачка с тапочками, пусть не надеется.
Карсилина осторожно развернулась и наконец подошла к зеркалу. Отражение было бледнее, чем обычно, но других изменений не наблюдалось. Казалось, что она смотрелась в зеркало только вчера.
Жива, точно, жива. Это я, Карси пригладила растрепанные рыжие локоны и попыталась успокоить свое раздражение.
Её что, в мешке, что ли тащили?
Одета она была в черное платье, на ногах красовались черные лакированные туфли на шпильках. Понятно, почему ей было так неудобно ходить. На шее висел какой-то кожаный мешочек, в котором торчал фиолетовый мобильный телефон. На голове сияла небольшая золотая корона с рубинами (Явно Листонского происхождения).
Ох, как же Карси не любила шпильки! После них ноги ужасно болели!
Нужно было действовать. Карсилина нагнулась и стянула с себя дурацкие туфли, откинув их в угол. Стопы коснулись холодного пола, но это было все равно удобнее.
Осторожно подойдя к двери, она проверила, заперто ли. Оказалось, что данной проблемой никто не озаботился, что сыграло Карси на руку.
Девушка высунулась в коридор, но вынуждена была ринуться за статую какого-то высокого толстого дядьки. К комнате приближались принц со своим гномом.
Ты ведь принес то, что она просила, Куктюр? поинтересовался Пятимар.
Некочно...
Говори нормально. А то у меня это гномское наречие уже в печёнках сидит!
Холосё.
Пятимар с презрением закатил глаза, и они вошли в комнату.
Так, я не понял! приглушенно раздалось его возмущение.
Карси не стала ждать и бросилась бежать, стараясь не шлепать босыми ногами по камню. Затем юркнула в первую попавшуюся дверь, надеясь, что покинувший комнату принц не заметит. Она пыталась дышать как можно тише, оглядывая тесную каморку с полками. Свет проникал сюда только из дверной щели. Но здесь не хранились ведра или швабры. Прямо перед носом Карси располагались какие-то пузырьки непонятно с чем. Наверное, если это хранилось в замке короля, то жижа внутри могла быть полезна. Одно из двух. Яд или лекарство?
Жизнь или смерть пронеслось в голове у Карсилины.
Девушка не понимала своей заинтересованности в содержимом, но пальцы уже сомкнулись на одной из кучи одинаковых бутылей, нащупав приклеенную бумажку, где находилось название.
Второй ладонью Карси провела по своему темечку, и наряд тут же сменился. Нельзя находиться здесь в этом черном платье и короне. Благо, на новом простом наряде, было два широких кармана, в которые принцесса тут же пихнула два пузырька. Только кожаный мешочек остался висеть на шее. Корону она бережно сняла с головы и положила на пол. Пусть останется подарком для Пятимара, так же, как и ее туфли. В качестве благодарности за воскрешение.
За дверью слышались спешные шаги.
Она не должна уйти далеко! проревел уже успевший надоесть голос новоявленного ухажера.
Карси замерла, ожидая, пока в коридоре станет тихо. Почти на корточках она следила за тем, как мимо двери проплывают тени. Чтобы телепортироваться, девушка еще не совсем окрепла, да и надо было запомнить пейзаж за окном, куда следовало перемещаться.
Наконец, когда всё стихло, Карсилина осторожно встала, опираясь на стену, затем накинула на волосы капюшон и вышла в коридор. Судя по всему, этаж был примерно третий. Карси напряженно втянула воздух в ноздри. И затем дернулась, так как неожиданно из комнаты появился стражник, увлеченно раскуривающий трубку, дым, клубами витал вокруг его головы.
Деваться было некуда, ее заметили. Если Карси побежит, то лишь выдаст себя.
Ты еще откуда? мужчина немедля приблизился к ней, грозно держа свою пику.
Кажется, он не заподозрил в этой девушке сбежавшую буквально только что принцессу. Оценивающе разглядывая ее наряд, мужчина считал, что она какая-нибудь воровка из бедных. То, что он был настолько обделен мозгами, лишь играло Карсилине на руку.
Она протянула:
Я заблудилась, и сделала невинный жест ногой (размазывание окурка носком сапога). От дыма из его трубки хотелось кашлянуть.
Хм в его взгляде блуждало подозрение. А не забралась ли ты сюда, чтобы поживиться?
Поживиться? Карси изобразила удивление. Что вы. Я новая служанка, и хотела найти свои покои. Постоянно забываю, где же находится наша спальня.
Она надеялась, что слуги были обязаны жить при дворе.
Какая-то ты глупая, посетовал стражник, подталкивая ее вперед. Тебе нужно пройти во внутренний двор, дверью не ошибешься.
Я поняла, кивнула Карси, играя дурочку. Больше постараюсь не плутать.
И переоденься, вам должны были выдать форму.
Обязательно.
Под его провожающим пристальным взглядом она дошла до поворота на лестницу. Показываться на глаза остальным стражникам Карси очень не хотела. Где-то на первом этаже, не встретив на своем пути людей, она предприняла попытку вылезти в окно. Благо, его получилось открыть, а затем совершенно безболезненно прыгнуть на мостовую.
Некоторые прохожие обернулись, но потом снова направились по своим делам.
Карси, отряхивая руки, выпрямилась. Замок возвышался над ней гигантским мрачным исполином. Он был намного больше, чем окружающие его городские домишки из дерева.
Бросив последний взгляд и скинув капюшон, Карси отвернулась и зашагала прочь.
В животе протяжно заурчало. Хотелось что-нибудь съесть, но денег у неё, конечно же, не было. Да и откуда. А продавать в этом мире за бесценок свой мобильный принцесса не собиралась.
Карси выдохнула. Нужно было найти (или украсть) еду, и портал, ведущий домой. Она знала, что бывали еще стационарные порталы, которые могли изображаться совершенно на любой поверхности, как символ-закорючка. Только такие ни разу ей не встречались.
***
Как же холодно! Сулитерия плелась позади всех.
Они шли посреди бескрайнего поля, утопая по щиколотки в снегу.
Без тебя з-знаем, обернулся Золотский, зубы у которого стучали.
Саймон нагнал Мартина Вейса, прокладывающего путь и спросил:
И в какой части Шелмекса мы оказались?
Барон не хотел признаваться, но он не знал.
Почему ты молчишь? Саймон хотел добиться ответа.
Я думаю, отец взглянул на него. В голове вырисовывалась не очень радужная картина. Складывалось ощущение, будто заснеженное поле взяло их в плен и не хочет отпускать дальше.
Компания продвигалась по этому пути уже длительный промежуток времени. А оно все никак не кончалось. Снег становился всё глубже и глубже. Впереди виднелся лес, но приблизиться к нему не получалось.
У них не было теплых вещей, но не отморозить конечности помогала защитная магия, поддерживающая жизнь.
Сулитерия споткнулась и упала на колени.
Эй, подождите! окликнула она остальных, пытаясь подняться, и снова падая. Мне нужна помощь!
Саймон обернулся, пропустил Зольтера вперед, приблизился к Сулитерии и протянул ей руку.
Держись.
Колдунья на секунду замешкалась, затем ухватилась за его ладонь. Она ведь раньше никогда с ним так не соприкасалась. Саймон помог ей подняться, без какой-либо задней мысли.
Встав, Сулитерия пересеклась с ним взглядом, и почувствовала, как к щекам приливает кровь.
Осторожней, сказал он, а затем увеличил расстояние между ними.
Младшая Трегторф, смотря ему в спину, была смущена этой внезапной заботой.
Дальше они шли в напряженном молчании, потеряв ход времени, солнце уже начинало клониться к закату, а защитная магия переставала хоть сколько-нибудь отогревать.
Мы здесь просто сгинем, мрачно изрекла Сулитерия. Кто бы мог подумать.
Саймон раздраженно вздохнул, ему не хотелось принимать ее правоту.
Может, сделаем привал? предложил Золотский, притормаживая.
А если начнется буран, что делать будем? барон Вейс был против такой инициативы.
Пока вы здесь, он не начнется. Перебил неизвестный голосок.
Они обернулись и увидели худенькую девчонку. На вид ей было лет двенадцать. Кожа у нее была очень бледная, а длинные, заплетенные в косы волосы белее снега. Губы синие, а глаза словно льдинки. На голове у нее красовалась тиара изо льда. Одета девчонка была в синюю шубку, сапожки, и белые перчатки.
И откуда она появилась? Они же буквально миг назад были совершенно одни!
И не холодно тебе, девочка? поинтересовался Мартин Вейс. Хотя, в отличии от них, можно было сказать, что она одета тепло. Ведь барон был в своем привычном костюме с черным пиджаком.
Мне нет, уверенно произнесла она, спокойно выходя к ним вперед. Снег под ее весом не проминался, и дитя совсем не оставляла следов. Но вы замерзли. И скоро превратитесь в лёд, если не выберетесь.
Зольтер с Мартином Вейсом смотрели ей в лицо, в то время как Саймон не мог понять, почему она ничего не весит, устремив взгляд на ее сапоги.
Ты знаешь, где мы? с надеждой предположил Золотский, потирая ладони и дуя на них.
На этой земле господствует Зима. Бесконечное поле. Вам кажется, что продвигаетесь вперёд, но, на самом деле, топчитесь на месте.
И как же нам выбраться? ужаснулась Сулитерия.
Все-таки не стоило тебе отправляться с нами, бросил ей Саймон, наконец, прекратив всматриваться в обувь девочки.
Трегторф нахмурилась.
Выберетесь, если я помогу, на лице девчушки появилась улыбка, которая не предполагала альтернатив.
Тебя разве не ищут родители? насторожился Зольтер.
Родители? Но у меня их нет, она выдержала паузу, заметив смятение, затем словно спохватилась. Мама знает, где я.
Она так играла с ними?
Меня зовут Декабрина, представилась девочка. Зима мне мать.
Мартин Вейс и Зольтер встревожено переглянулись. Сейчас они были в невыгодном положении, и Декабрина могла сделать все, что угодно.
Я действительно хочу помочь, девочка не понимала, почему ее опасались. Но, если вы думаете, что справитесь сами, то
Она картинно отвернулась.
Стой, Декабрина! Саймон окликнул ее, понимая, что это их единственный шанс. Нам нужна твоя помощь.
Эй, ты чего за всех решаешь? возмутился Золотский.
Декабрина проигнорировала эльфа:
Конечно, она вам нужна, она самодовольно развернулась к ним. Хоть я и зимний месяц, не хотела вас пугать. Мне нравится спасать заблудших, таких, как вы.
Хорошо, окажи свою услугу, передумал Зольтер, с осуждением бросив взгляд на Саймона.
Декабрина ухмыльнулась и воскликнула:
Сюда!
В этот момент появился снежный вихрь. Он поднял всю компанию в воздух и стал закручивать. Только Декабрина осталась на месте. Саймон чувствовал, как его начинает мутить. Сулитерия завизжала и попыталась ухватиться за ногу Зольтера.
Декабрина засмеялась, наблюдая, как новые знакомые кувыркаются, оторвавшись от земли, и скомандовала:
За мной!
И побежала вприпрыжку в сторону леса, вихрь, с воем, двинулся за ней.
***
Рынок, огромный рынок, заставленный мясными лавками, рыбными лавками и лавками с овощами. Попав туда, Карси первым делом зажала нос. Противно несло тухлятиной. Даже есть перехотелось!
Но горожанам, одетым в протертые с заплатками серые наряды, так не казалось. Они проворно выстраивались в длинные очереди возле дурно пахнущих лавок и скупали у продавцов всякую гнилую и тухлую мерзость.
Жареные в сухарях крысы! крикнул толстый торговец с жиденькими волосиками. Подходите, разбирайте, пока не остыли!
И у него сразу же выстроилась толпа народу.
Пирожки с плесенью! Огрызки дворцовые! выкрикнула старуха с большой дурно пахнущей корзиной. Объедки королевские! Помои царские!.. Котлеты домашние!
Розы! Розы! Чахлые розы! зазывала другая торговка. Сухие лилии! Вяленые тюльпаны!..
Картофель! Гнилой и зеленый! слышалось еще откуда-то.
Яблоки червивые!..
Слизни, дождевые черви и улитки!..
Рыба первой тухлости! Мясо последней свежести!..
Фаршированные летучие мыши!..
Карсилине хотелось поскорее покинуть это место. Обстановка была слишком противная. Тошнота лишь усилилась.
Пройдя еще немного, девушка с облегчением поняла, что воняющий рынок кончается. Да и воздух становился гораздо свежее. Лотки были в основном с фруктами. А за лотками виднелась широкая пыльная дорога. По краям дороги ютились косые деревяшки, крыши которых не выглядели надежными.
Карси уже начинала подумывать о том, а не свистнуть ли какой-нибудь фрукт с прилавка. Хотя, может всё тоже с гнильцой. А это мерзко. Лучше получить гастрит или язву желудка, чем есть гниль.
Наконец-то можно было вздохнуть полной грудью! Воздух тут был куда приятней!
Карси задумалась о том, как те люди, скупающие тухлятину, еще до сих пор живы и не траванулись, но внезапно столкнулась с мужчиной, которого можно было назвать горой мышц. Пахло от него соответствующе потом.
Так! недовольно воскликнул он.
Карсилине захотелось зажать нос, но она постаралась выдавить из себя Извините, прежде чем сделать шаг назад.
Ха-ха, гоготнул еще один мужик в выцветшей красной робе. Сомнений не было, что эти двое знакомы. Только, второй был не настолько массивным, да и ростом не отличался.
Гора мышц пытаясь изобразить угрожающее выражение лица, достал нож, а его приятель внезапно схватил ее, удерживая руки принцессы за спиной.
Вы что себе позволяете! она пыталась вырваться. Но, не получалось.
Нож первого грозился оказаться возле ее шеи и коснуться кожи.
Не кричи! рыкнул массивный.
Карсилина замерла, холодное лезвие коснулось основания ее шеи. Мужчина не спешил давить на него, чтобы сделать порез.
Ты ведь воровка, да? Наверняка сейчас награбила народ. Гони денежки!
Так вот за кого они ее приняли, отталкиваясь от наряда.
Карси не чувствовала себя напуганной, удивляясь собственному хладнокровию. Но дергаться сейчас не стоило, а то гора мышц дрогнет и порежет кожу. Тот, что держал девушку, больно стиснул свои ручищи на её.
Лица этих двоих не изобиловали интеллектом и выдавали завсегдатаев местной таверны.
Вы обознались, у меня нет денег, Карси попыталась образумить грабителей, но те и слушать не желали.
Не ври! прорычал мускулистый.
Даже при большом желании Карси не могла быть похожей на бедную, коренным жителям Леймакара виднее. Нищие здесь пахнут противно, и ногти у них грязные и не зеленые, ведь они весь день чем-то занимаются, что-то таскают или сажают. Один из грабителей достал из кармана флакон, украденный в лавке какого-то алхимика, и брызнул эту содержимое девушке в лицо.
Карси не успела ничего предпринять, внезапно лишившись сознания.
***
Что-то влажное и тёплое коснулось кончика носа. Карси приоткрыла глаза и увидела над собой любопытную лисью морду. Встретившись взглядом с желтыми глазами животного, девушка поняла, что лежит где-то в лесу под кронами деревьев в траве.
Прости, мне нечего тебе дать, сожалела Карсилина.
Лисица отдалилась, наблюдая, как Карси присаживается. Принцесса ощущала слабость по всему телу, но нельзя было оставаться здесь.
У меня, правда, нет еды.
Карсилина сомневалась, что лиса поняла сказанное, но животное внезапно бросилось в кусты, пропав из виду. С трудом девушка встала, пришлось прислониться спиной к толстому стволу сосны.
Значит, те двое отнесли её в лес и бросили здесь! В какую сторону ни глянь, нигде не было просвета, лишь зелень, хвоя, трава, кусты каких-то ягод и мхи.
А еще грабители забрали из мешочка, что висел на шее, мобильный.
Да что же это, лишиться телефона вот так, было до жути обидно. Хотя, местные не смогут им воспользоваться. Лишь увидят картинку на заставке с крылатым котенком, запрос пароля и Листонское время. Но даже анимация на дисплее будет казаться им чем-то чудесным, и наверняка за эту штуковину воры выручат много. Только мобильник потом разрядится и прекратит даже включаться.
Какие-то бумажки в мешочке разбойники не тронули.
Карси выдохнула. И куда идти дальше? По крайней мере она попала за пределы города и не встретит сейчас того принца. Но, если он ее выкрал из Листона, то и как вернуться обратно, знает. Только, расскажет ли?
Услышав, как где-то на ветке кукует птица, Карсилина подумала о глупой народной примете. Разве может какое-то совершенно обычное первое встречное пернатое знать, сколько лет тебе осталось жить? Оно, если бы умней было, могло так деньги зарабатывать, повесив возле дороги на столбе: "Прокукую вашу жизнь".
Карси махнула рукой, ее внезапно очень удручила собственная растерянность.
Нет, Принц Пятимар, я к тебе не пойду.
Кукушка улетела, заставив ветви шелестеть.
Я жива, Карси словно пробовала данный факт на языке, произнося его медленно.
Карсилине не хотелось признавать своё поражение. Лес, судя по всему, дремучий, так просто отсюда не выбраться. Она в незнакомом мире, а где искать портал, который приведет домой, неизвестно. Любой другой бы на её месте испугался и начал бы бегать по кругу, но Карси так не могла. Она даже перед собой не хотела признавать, что боится.
А если вернуться в город, может, найдется тот, кто знает про портал?
Рука коснулась кожаного мешочка, висящего на шее. Внутри ведь остались листки бумаги.
Из любопытства Карсилина вынула записку, согнутую втрое, и развернула. Почерк был Саймона.
"Знаешь, Солнышко, мне сейчас очень плохо.
Карси!
Ты умерла, да. Я не хочу верить в это. Придумываю черт-знает-что. Но тебя нет. Это так больно!
Я разучился верить в чудеса. Если они и случались, то это осталось в прошлом. Хотя, может, есть шанс, что новое чудо случится, ты вернешься, и все будет, как раньше?
Пожалуйста... Прошу тебя. Дай мне шанс.
Бездна, какой я дурак! Это невозможно.
Я не могу без тебя. Пытаюсь, но не выходит. Говорят, время лечит, но меня оно не исцелит. Эта пустота в груди кислотой разъедает всё. Я так больше не могу, это начало моего персонального кошмара. Прошло меньше двух дней. Я тону в болоте из безысходности. А у меня даже нет возможности покончить со всем этим.
Это несправедливо. Я просто существую, как живой труп, без возможности тебя увидеть и обнять. Реальность разрушает меня. Я лишь карточный домик, а ты ветер. Но, несмотря на все это, я люблю тебя.
Просто, не могу говорить о тебе в прошедшем временем. Ты же здесь. Рядом?
Говорят, в этих записках нужно сказать "Прощай". Но я не могу, словно в глубине души еще осталась какая-то надежда, и она держит мой тонущий корабль на плаву. "Прощай" убивает веру в то, что мы можем встретиться. Это слово жестоко всё прерывает. В отличие от "пока" и "до свидания". Не проси, я скажу тебе лишь: "До встречи, Солнышко".
К сожалению, жизнь не компьютерная игра, в которой можно перезагрузить неудачный момент и пройти его заново. Хотя, я перезагружал, если можно так выразиться, но это тебя не спасло.
Прости. Я идиот.
Вернись. Пожалуйста. Только вернись, и я буду самым счастливым человеком... Но этого не случится. Я слишком многого прошу...
Навеки твой. Саймон Рейли".
Некоторые буквы расплылись от попавшей туда влаги.
Читая это письмо, Карси, чувствуя ком в горле, прислонилась спиной к дереву.
Ты ведь не знаешь, в сердце принцессы что-то болезненно сжалось. В носу щипало, и на глазах выступили слёзы. Она поспешила их стереть ладонью и заморгала, чтобы не выдать свою слабость. Хотя, перед кем?
Ей очень хотелось увидеть Саймона, прижать к себе, сказать, что всё теперь будет хорошо. Сколько же боли он пережил?
Я вернусь, Карсилина с надеждой посмотрела вверх. Ветви деревьев скрывали от нее ясное небо.
Карси втянула воздух в легкие и заметила: Как же хорошо дышать.
В следующий момент, не глядя под ноги, принцесса сделала шаг и, с визгом, провалилась в глубокую тёмную яму. Падая, она зацепилась за выступающий круглый камень и повисла, держась за него правой рукой. Яма была узкая, не шире колодца и неизвестно какой длины. Всюду торчали скользкие камни.
Карси ухватилась за другой камень, слыша лихорадочное биение собственного сердца.
Глубоко внизу кто-то полз. Слух не подводил, там двигалось что-то огромное. Наверное, это был вход в его нору. И оно, учуяв добычу, решило подняться.
Змея что ли? Девушка пыталась выкарабкаться наверх, что было весьма трудным занятием, ведь мышцы не привыкли к таким нагрузкам. Она не посещала никаких занятий по скалолазанию и не знала, как правильно перемещаться, но жажда жить мотивировала бороться.
***
Где-то в окружении хвойных деревьев, Декабрина приказала вихрю:
Хватит!
Ветер пропал, её невольные попутчики тут же попадали в снег. Сулитерия угодила в сугроб головой, да еще и с открытым ртом, и теперь отплевывалась, вытирая губы.
Мартин Вейс примял собой Зольтера.
О, мои кости! Простонал Золотский, сбрасывая барона со спины.
Виноват...
Только Саймону каким-то чудом повезло. Он единственный умудрился приземлиться на ноги и не упасть. И теперь стоял рядом с Декабриной, ожидая, пока остальные смогут принять вертикальное положение.
Затем, Декабрина бодро поманила всех за собой, не думая останавливаться. Чтобы не упустить девчушку из виду, пришлось поднажать.
Наконец, они вышли на опушку и увидели маленькую деревянную избёнку.
Ура! воскликнула Сулитерия, бросаясь бежать "навстречу" избе, не обращая внимания на то, что ноги по колено утопали в снегу, и, умудряясь держать равновесие.
Эй! Подожди! воскликнул Зольтер и рванул следом.
Саймон встретился взглядом с Декабриной и посмотрел в другую сторону.
Дверь избёнки с тоскливым скрипом отворилась. И все вошли.
Теплее не стало. Поёжившись в полумраке, Саймон ступал по скрипучим половицам.
Комнатка была очень маленькая и единственная, с крошечным окошком возле печи. Дрова для печки лежали в углу, рядом с перевёрнутым столиком. Больше никакой мебели не наблюдалось. Только несколько шкур животных висело на стенах.
Не обращая ни на кого внимание, Сулитерия приблизилась к одной из стен и потянула старую шкуру на себя, пытаясь снять ее и завернуться, чтобы согреться. Удивительно, но моль, наверное, в таких условиях просто издохла.
Зольтер, заметив, как юная колдунья накидывает это на плечи, попытался не хмыкнуть.
Нужно растопить, произнес эльф, похлопав по кирпичной печке.
Сейчас сделаем огонь и согреемся, улыбнулся остальным Мартин Вейс, сгибаясь и поднимая парочку поленьев.
Прикинув, какое из них тяжелее, барон затолкал деревяшки куда надо.
Что-то я сомневаюсь. Декабрина, дверь закрой, дует! обернулся на неё Золотский.
Дочь Зимы с неохотой захлопнула. Она к теплу не привыкла.
А спички у нас есть? поинтересовалась Сулитерия, стуча зубами. Ведь пламя, которое творят колдуны, холодное и никого не греет, точнее, оно может согреть только Трегторф, но при этом, спалит избу и всех вокруг. Или зажигалка?
Нет. Покачал головой барон Вейс, закинув последнее полено.
А как же... не закончила Сулитерия.
Он произнес что-то, и в печке разгорелся веселый огонёк. Дрова приятно затрещали, и по комнатке пронеслось тепло.
Теперь гораздо лучше. Кивнула Сулитерия и уселась, подложив под себя шкуру, возле печки, выставив ладони перед огнём.
Остальные сразу же разместились возле очага, томимые желанием согреть хотя бы руки. Саймон даже не старался держаться дальше от неё, потому что тепло было важнее.
Только Декабрина отказывалась подходить ближе.
Как хорошо! воскликнула Сулитерия, расплываясь в блаженной улыбке, вытянутые пальцы приятно покалывало.
Декабрина, а ты знаешь, где здесь ближайший город, ну или деревня? Саймон повернул голову к зимнему месяцу.
Девочка промолчала, словно не слышала заданного вопроса.
Саймон, пожав плечами, снова повернулся к печке, пытаясь удобнее усесться на холодном полу. Он посмотрел на свои ладони, чувствуя, будто они ему не принадлежат, сердце пропустило удар, и парень вздрогнул.
Ты как? это не осталось незамеченным Мартином Вейсом, он дотронулся до плеча сына.
Саймон не понимал, что происходит, его сознание желало выключиться, и он чуть не упал в сторону печи, но был пойман Зольтером.
Эй, ты чего? Золотский перевернул его на себя и встряхнул.
Глаза парня были широко открыты, но он ничего не воспринимал. Сулитерия испуганно перевела на него взгляд. Мартин Вейс склонился над сыном, помахал перед его глазами ладонью.
Саймон! барон взволнованно перевел вопросительный взгляд на Зольтера, эльф, сжимающий его сына, тоже выглядел растерянным.
Золотский не мог объяснить, что происходит.
Он дышит, произнёс Зольтер, думая, что эти слова хоть кого-нибудь здесь успокоят.
Ох, зря мы вообще сюда отправились! Вдруг он заболел, или сетовал Мартин Вейс.
Внезапно Саймон разомкнул губы и прошептал:
Не падай, пожалуйста Не падай Не падай!
Его дыхание становилось беспокойнее. Взгляд остекленел, затем веки закрылись.
Проснись! Ну же, проснись! снова встряхнул его Зольтер. Но это не помогло.
Саймон, мы с тобой, очнись! барон Вейс легко похлопал парня по щекам, но эффекта никакого не произвёл.
Сулитерия, наблюдая за этим, застыла, словно изваяние.
Вы же сделаете что-нибудь? в ее глазах застыл ужас.
***
До поверхности оставалось рукой подать. Карси ухватилась за камень, наступила еще на один, и тут же соскользнула, но почему-то не упала, а повисла в воздухе. Даже пискнуть не успела.
Странно... принцесса почувствовала, как неведомая сила потянула ее наверх. Брыкаться было бессмысленно, иначе этот внезапный колодец не покинуть.
Вынырнув и плюхнувшись на траву, Карси, присев, попыталась осмотреться, в надежде увидеть своего спасителя, но никого рядом не было. Лишь звуки со дна ямы твердили о том, что нужно убираться.
Кто здесь? ее сердце колотилось в ускоренном ритме.
Деревья покачивали листвой в такт ветру, а ей никто не отвечал.
Может, ей помог какой-нибудь добрый дух леса, который видел, как ее сюда приволокли грабители?
Принцесса смогла встать, но в этот момент снова чуть не упала, потому что под ногами внезапно задрожала земля, а из ямы высунулась громадная серая змея, распахнувшая капюшон и готовая впиться зубами в жертву. Чудище открыло гигантскую пасть, показывая острый раздвоенный язык, и зашипело.
Карси взвизгнула, сердце ускорило темп в приливе адреналина, казалось, что оно готово было сбежать из грудной клетки. Принцесса пыталась отбежать как можно дальше. От чудища пахло чем-то мокрым и гнилым. Тварь выгнулась и кинулась следом. Карси отбивалась заклинаниями, но они не причиняли монстрюге вреда.
И вдруг Карсилина споткнулась о корягу и упала, больно ударившись коленкой о трухлявый пенёк. Еще немного, и змея воткнет в нее ядовитые клыки. А, может, сразу проглотит.
"Интересно, сколько времени она не ела?"
Я не могу сейчас умереть! Я не стану твоим завтраком! Карси зажмурилась и закрыла руками голову, понимая, что в этот раз спасения нет, но отчаянно отрицая его.
Монстрюга, шипя, нависла над ней, готовясь к рывку.
Саймон. Прости. Кажется, я уже не вернусь
Но клыки с ядом так и не вошли в плоть. Острая стрела впилась прямо в глотку змеюке, и та рухнула на землю. Тело чудища шлепнулось рядом и больше не двигалось.
Кажется, обошлось. Пытаясь выровнять дыхание, Карси вся дрожала, поднимаясь и потирая ушибленную коленку. Нужно срочно успокоиться. Сама мысль о том, что ей было страшно в тот момент, противно разъедала самолюбие изнутри и заставляла стыдиться. Бояться нельзя! Она не имела право на это!
Внезапно перед принцессой появился рослый мужчина. У него были длинные непонятного цвета грязные спутанные волосы, изо рта этого персонажа торчал огромный клык, достающий до кончика кривого орлиного носа, наверное, сломанного. В одной руке этот тип держал лук, а на спине висел колчан со стрелами.
Вы Карси не успела даже поблагодарить его за спасение, мужчина кинулся на нее и крепко схватил, не давая, как следует вздохнуть.
Карсилина попыталась вырваться. Но мужчина решил телепортироваться вместе с ней и прямо сейчас.
***
Саймон всё ещё не приходил в себя. Несколько минут он находился в пугающем всех бреду, его лоб покрылся испариной.
Пожалуйста, приди в себя, отец чуть ли не умолял его, держа холодную ладонь сына в своей. Не пугай меня так.
Декабрина, все еще стоя возле двери выглядела так, будто поняла что-то, но не спешила делиться умозаключением.
Неужели придется сворачивать операцию? Зольтер думал, что это будет правильно.
Внезапно Саймон пошевелился, распахнул глаза и, задыхаясь, попытался отдышаться, упав с рук Золотского на пол. Мгновенье он не понимал, где находится.
Барон Вейс от радости чуть не ударился о ножку перевернутого стола сзади.
Перестав задыхаться и кашлять, Саймон присел и заметил обращенные к себе взволнованные лица. Да и он сам выглядит тревожным, но было что-то ещё.
Что это было? обратился к нему Зольтер.
Это? Саймон моргнул, пытаясь осмыслить. Карси Я
Он ведь не мог видеть ее живой? Очередной сон. От болезненного осознания этого хотелось ударить кулаком по полу.
Ты потерял сознание, пояснил барон Вейс. Нам нужно вернуться в Чалиндокс. Я не могу так рисковать
Нет, Саймон не понял, куда делся его голос, ибо смог это только прохрипеть.
Твой припадок
Нет! на этот раз голос появился.
А если Саймон видел Карси, и она в опасности, где-то там, и какой-то суровый разбойник угрожает её жизни? Может, и не сон это вовсе?
Не нужно прерывать экспедицию! Карси надо найти! Если остальные хотят вернуться, их дело. А он останется.
Подумав об этом, Саймон резко поднялся, так, что голова закружилась. Перед глазами чуть не потемнело, но он смог сохранить равновесие. Зольтер и Мартин Вейс озадаченно переглянулись. Саймон ринулся бежать, распахнул дверь и оказался на заснеженном крыльце, выдыхая пар. Но далеко проследовать не успел: отец схватил его за рукав.
Да что с тобой творится? не понимал он.
Я не вернусь в Чалиндокс, пока мы не сделаем то, что должны, Саймон пытался вырваться из его хватки, но барон Вейс держал крепко.
Тебе стало плохо, ты должен показаться врачу!
Потом, упрямился парень.
Я не могу допустить, чтобы
А если Карси жива? А что, если жива! Саймон начинал терять самообладание, поддаваясь нервной улыбке, которую выдало его уставшая от всего психика.
Говори, что стряслось.
Она жива и ждет помощи... Саймон слышал, как дико билось его сердце. Он поддался наваждению и не хотел возвращаться к реальности.
Не сходи с ума, пожалуйста, нахмурился его отец, неужели люди правы, и его сын действительно сумасшедший? Да, что с тобой происходит!
Карси в опасности, пояснил Саймон, пытаясь справиться с волнением. Её могут убить!
Ты бредишь.
Но я видел её.
Правильно, во сне. Всё это время ты был с нами, и никуда не отлучался. Мы все никого не видели...
Но я...
Мартин Вейс помрачнел, макать Саймона носом в действительность ему не хотелось.
Карсилина мертва. Мы отправились искать её тело, помнишь?
Нет! Она жива! сын дрожал, но не от холода.
Не стоит верить каждому бреду больного воображения. Ты нездоров.
Но
Мы найдем её тело и вернём туда, где место упокоения. Если найдем.
Я здоров, ясно тебе? Саймон снова попытался освободить руку. Пусти!
В таком состоянии...
Всё со мной в порядке! Саймон рыкнул.
Барон Вейс видел в его взгляде боль и отчаяние.
Тебе тяжело, но принцесса мертва, и это факт. Ты сам это признавал. Не понимаю, это чистый воздух так влияет что ли? С чего тебя так переклинило?
Почему ты мне не веришь? Саймон чувствовал обиду на отца.
Потому что это бред!
И Мартин Вейс с трудом заставил Саймона зайти обратно в избу, пришлось пообещать, что их поход не прервется. Саймон и сам это понимал, что Карси мертва, ему было очень горько и хотелось вырваться в мир грёз.
Глава 4. Без ложных надежд
Все спали, закутавшись в спальные мешки, наколдованные Мартином Вейсом. Печка приятно грела помещение. Саймон смотрел в потолок. Вчерашний спор с отцом никак не хотел уходить из головы.
Он ведь прав, чертовски прав
На оконном стекле уже не было морозных узоров. И когда они успели за ночь растаять?
Саймон не выдержал, он больше не мог спокойно лежать и выполз из спальника. Нервно почесав затылок, он сделал шаг, боясь нарушить сон остальных.
Скрип половиц разбудил Сулитерию, та сонно взглянула в сторону парня.
Тихо! шикнул тот, замерев.
Он боялся, что Сулитерия может всех потревожить. Но она осторожно поднялась и вопросительно посмотрела на Саймона.
Мне нужно подышать свежим воздухом, прошептал Рейли, когда она приблизилась, поскрипывая половицами.
Ты не знаешь, где Декабрина? Трегторф оглядела комнату.
Саймон только печами пожал. Дочери Зимы и, правда, здесь не было. Значит, ушла. Этого и следовало ожидать. Месяцы, они такие непостоянные, всё время сменяют друг друга.
Бросила нас на произвол судьбы. Огорчилась Сулитерия.
Она же к нам в проводники не нанималась.
Дальше Саймон медленно приоткрыл дверь и вышел из избы. Куртки у него не было, поэтому пришлось идти так. Сулитерия высунулась следом.
Ты куда? спросила она, когда он стал спускаться с крыльца.
Просто. Саймон чувствовал себя после вчерашнего разговора сбитым с толку. Ему нужно было пройтись, чтобы привести мысли в порядок.
Только сейчас он понял, что снаружи уже не холодно. Из-под снега пробиваются цветы, с крыши каплет, и всюду бегут ручьи.
Это что зима? Сулитерия жмурилась от утреннего солнца.
Больше на весну похоже.
К ним спиной стояла высокая и стройная девушка. Ее волосы белого цвета касались травы. Подол шелкового платья ниспадал подобно ручью. А ноги девушки оставались босыми.
Эй, ты кто? Сулитерия потребовала, чтобы незнакомка обернулась.
Девушка дружелюбно ответила:
Не узнали? Я Декабрина.
Только она выглядела гораздо старше, чем на двенадцать.
Значит, теперь, Декабрь, ты Март? Саймон скрестил руки на груди, поняв, что пройтись не выйдет. Почему не признаться, в том, что ты сразу весь год?
Декабрина прыснула, видно, таких вещей ей ещё никто не говорил.
Нет, я только месяц Зимы. Это территория неопределённого времени года. Здесь всегда по-разному, когда зима, когда весна, лето или осень.
Она сделала паузу, а потом вполне серьёзно спросила:
Вы уйти хотите, не так ли?
Саймон и не собирался, ибо это не было похоже на просто пройтись. Хотя, может, стоит отца и Зольтера оставить ненадолго одних?
Обычная прогулка. А насчет неё не знаю...
Я пойду с тобой! перебила Сулитерия.
Зачем? Ему не нужна была компания. Совсем.
Я тебе помогу...
Ладно, дело твоё, махнул рукой Саймон, раздраженно.
Декабрина вдруг взбежала по ступеням и пристально вгляделась Саймону в глаза. От такого контакта ему стало не по себе.
Слышала вчера, как ты с отцом спорил.
И, что? Саймону хотелось отодвинуться, но он почему-то не смог.
Сулитерия же наоборот коснулась своими туфлями влажной почвы, лёгкий ветерок трепал ее чёрные с фиолетовым отливом волосы.
Он не поверил, да? Декабрина хотела что-то сообщить.
Ну, он же не идиот, в голосе Саймона слышалась горечь.
А я вот верю, зимний месяц не спешила увеличивать расстояние.
Ты просто не знаешь, что я псих, у которого больное воображение, именно так о нем думали многие в Листоне.
Саймон сердился на себя из-за того разговора с Мартином Вейсом, и на видения, которые пытались дать ложную надежду на то, что всё может быть хорошо.
Тебя всё еще не отпустило? поинтересовалась Сулитерия снизу, но на неё внимания не обратили.
Думаешь, что всё пригрезилось? усомнилась Декабрина.
Именно так. Ответил Саймон, сухо, стараясь больше не пересекаться с ней взглядом. Меня убедили.
И всё же ты сомневаешься, зимний месяц пыталась мягко давить.
Прогулка развеет сомнения.
И тебе нужно так думать?
Саймон не понимал, на что Декабрина намекала.
Вы о чём, а? Сулитерия ощущала себя третьим лишним. Почему с ней не делятся информацией?
Я этого не хочу. Саймон признался через нежелание, а затем случайно встретился глазами с Декабриной и поёжился. Но обнадёживать себя глупо. Так падать больнее. А когда знаешь на все сто, что надежды нет, то максимум, что можешь сделать это споткнуться.
Он бы отдал всё, лишь бы снова увидеть Карси живой. Но это было невозможно. Жестокая правда. Реальность, которую он презирал.
Позволь разъяснить кое-что. Декабрина была уверена в словах. Есть у тебя дар особый, нужно лишь воспользоваться им правильно.
А? Саймон, застыв на месте, моргнул.
Твой дар
Что со мной вчера произошло, не сумасшествие? уточнил Саймон, чувствуя, что в душе разгорелся слабый огонёк надежды. В конце концов, Декабрина существо необычное, и ей можно было верить в таких делах.
Кто сказал? Отец твой, или сам так решил?
Он не знал, что ответить, а зимний месяц продолжила:
Можешь то, что не умеют другие. Например, видеть происходящее за многие мили отсюда, или даже человеку помочь, в беду попавшему. Но я вижу, что ты пока совершенно не владеешь этим.
Но, раньше такого не случалось.
В том мире, откуда ты родом, вероятно, особый дар проявлялся по-другому. Ведь что-то необычное происходило? Не считая способностей к магии.
Я мог предвидеть некоторые моменты, признался Саймон и потом добавил, как будто собирался оправдываться, правда, в основном не очень хорошие.
И он неловко растрепал волосы на затылке.
Наверное, умение немного не так работает из-за нового климата, к которому не привык, Декабрина призадумалась. Скоро в норму всё придет.
Акклиматизация?
Ты кого-то спасал вчера дистанционно?
Саймон вздрогнул, его обдало жаром.
Карси.
Сердце, казалось, что подпрыгнуло в груди, а ноги стали ватными.
Декабрина подмигнула ему:
Вот видишь.
Саймон пошатнулся и внезапно осел на ступеньку крыльца, чувствуя в горле болезненный ком.
Значит, Карси его голос дрожал. Карси жива?
Тяжеленный груз падал с его души, казалось, будто тело становилось легким, как воздушный шарик, и что-то непонятное щекотало в голове.
Да, сказала Декабрина, присевшая рядом. Она его не касалась, потому что от таких контактов людям становилось холодно.
Сулитерия смотрела в другую сторону, обиженно отвернувшись из-за игнора, и не могла наблюдать эту сцену.
Солнышко, Саймон не мог сдержать слёз, впившись ногтями в колени. Мы встретимся. Я обещаю.
Разбитое сердце почему-то отозвалось болью, и пришлось приложить руку. Саймон сидел, смотря перед собой, сквозь пелену, он чувствовал, будто оживал от глубокого и очень страшного сна. Слезы стекали по щекам и никак не хотели прекращаться.
Где-то на дереве птичка пела красивую трель и радовалась новому дню. Соловей ли это, или кто?
Декабрина в неловкости дотронулась до его плеча. Но пальцы были такими ледяными, что мороз проникал даже сквозь рубашку.
Так они и сидели, пока Сулитерия не обернулась.
Саймон? увидев его в таком состоянии, она сразу же ринулась к нему, но Декабрина выставила руку вперед, и колдунья остановилась.
Перед глазами все поплыло, но Саймон попытался улыбнуться. И у него даже получилось сделать это. Несмотря на то, что щеки были мокрые.
Он уже отвык чувствовать себя хоть капельку счастливым, отвык ощущать мир вокруг цветным и насыщенным. И эти ощущения казались новыми.
И тут Саймон понял, что амулет Карсилины, который висел у него на шее, давно не кажется холодным. Эта штука принимала тепло.
Что с ним? взволновано спросила Сулитерия.
Всё в порядке, ответил ей парень, неожиданно поднимаясь и делая глубокий вдох.
Он прошел мимо Сулитерии, встал на влажную землю и вытер рукавом слёзы. Трегторф не показалось? Он улыбался?
Что ты такое сказала? недоумевала колдунья, она давно не видела на лице у Саймона такого воодушевления.
Декабрина сидела, вытянув ноги. Она почему-то молчала. Саймон в этот момент подставил руку для маленького блестящего, словно серебро, жучка, размышляя о том, поверит ли в этот раз ему отец. Скорее всего, даже не станет слушать.
Сулитерия снова попробовала добиться ответа:
И все-таки, колдунья оставалась серьезна как никогда. Как он мог в это поверить?
Ничего сложного, Декабрина была довольна произведённым эффектом. Лишь вернула утраченную надежду.
Сулитерия насупилась, смахнув с лица какую-то наглую мошку, не веря в то, что Карси может быть живой.
Не стыдно так делать? А когда Саймон поймет, что это неправда, что тогда скажешь?
Декабрина не раскаивалась. Она поднялась, оказавшись на уровне груди Сулитерии, так как была ниже ростом, намереваясь что-то произнести.
Ты вольна понимать, как желаешь, зимний месяц, словно считывала, что не давало той покоя.
Затем перешла на шепот:
Надеешься, что он обратит на тебя внимание, но пока не получила желаемое. Смогу ли сказать, что получится?
А? Возмущенно моргнула Сулитерия.
Врать не сумею, подмигнула Декабрина, спускаясь. Ложны ли эти надежды?
Саймон, нервно размышляя о том, куда тот клыкастый разбойник мог увести Карси, решил сообщить, отпустив жучка с ладони:
Значит так, я не хочу встречаться с очередным непониманием этой странной ситуации. Поэтому скажу прямо. Я собираюсь уйти.
Судьба дала ему второй шанс! Нужно вытащить Карси из лап того чудовища! Время ценный ресурс, и, сидеть на месте, не поможет. Стоит выдвигаться. Сейчас!
Ты в своём уме? накинулась на него Сулитерия. Ты хоть знаешь, куда идти.
Нет, ответил Саймон, но не выглядел из-за этого растерянным. Энергии нужно было куда-то выйти, и он переминался с ноги на ногу, в жажде действовать.
Если он сейчас не сделает что-нибудь существенное, то просто лопнет.
Идиот, буркнула Сулитерия. Зачем рисковать и теряться? Нужно быть всем вместе, пока находимся в незнакомом мире. Мы о нем ничего не знаем.
Саймона даже не задело:
Ну, так оставайся, жди, пока остальные проснутся, кто мешает?
Колдунья начинала закипать, похоже, быть депрессивным, у него получается лучше, чем отчаянным спасителем с шилом в одном месте. Она сжала кулаки, сдерживаясь.
Ты поступаешь глупо.
Знаю, ответил Саймон. Но, если не рискну, отец свернет нашу экспедицию и попытается вернуть всех обратно в Листон. Он слишком напуган вчерашним. Ты же понимаешь, что сейчас я этого допустить не могу?
***
Карси открыла глаза и осознала, что крепко привязана к стволу широкого дуба. Это дерево располагалось возле небольшой деревеньки с покосившимися от времени одноэтажными домами. Петухи встречали рассвет, оповещая об этом всю улицу.
Кто-нибудь! Карси подумала, что из деревни услышат ее зов и придут.
Да, что еще? откуда-то с земли раздался недовольный мужской голос с хрипотцой.
Прямо из кучи листьев (а Карси изначально приняла его спину за мешок), зевая, вылез ее вчерашний похититель. Лук с колчаном лежали рядом, на трупиках подстреленных им кроликов и куропаток.
Зачем вы меня привязали? спросила принцесса.
Клыкастый мужчина расправил плечи, но не ответил.
Это вы меня вчера из ямы вытащили? Карси и не думала отстать.
Из какой ещё ямы? он, наконец, удостоил ее взглядом.
В лесу. Перед тем, как на меня напала та змея.
Нет.
Но вы же меня спасли, Карси не теряла надежды его разговорить.
Случайно вышло, Грубо отозвался собеседник. Не люблю, когда кого-то пожирают на глазах...
Странно, он что, был не рад, что сделал доброе дело?
Тогда, может, развяжете меня? предложила девушка. Не стоит сейчас наживать врагов. Она была уверена, что этот вопрос можно было решить миром.
Не. Покачал головой похититель. Надо убедиться, что ты не из тех.
Не из каких?
Не за принца Пятимара. Сейчас у него повсюду шпионы....
Он зевнул, собираясь снова закопаться в листья и спать дальше.
Стойте! Я не союзница принца! Я от него сбежала вчера. Понимаете, он меня похитил, Карси отчаянно попыталась ему это объяснить.
С чего бы это такую нищенку красть?
На самом деле я принцесса.
Чего? Страны Дураков? ухмыльнулся мужчина.
Нет. Я вообще в другом мире живу.
Давай мне зубы тут не заговаривай! Ты, странная. Других миров нет. Сильно же тебя напугала змея, если ты разучилась трезво мыслить.
Я не боялась! а вот это было обидно. Он видел, как Карси тогда дрожала, слышал ее страх. Бездна!
Не верю! гаркнул клыкастый.
Не хотел по-хорошему ее развязывать, тогда сам напросился!
Вдруг верёвки, которыми была привязана Карси, исчезли, и она отошла от дерева. Принцесса все же не теряла надежду на конструктивный диалог.
А ну стоять! рявкнул мужчина, хватая за руку.
Но тут же ойкнул и отпрянул, почувствовав болезненный удар током. Он злобно оскалился и попытался снова схватить девушку, но та отпрыгнула со словами:
Не трогайте.
Разъяренный похититель поднял увесистую корягу и замахнулся.
Стойте! Может, не надо насилия? Карси увернулась от удара, от которого мог уйти даже пятилетний.
Ты сейчас получишь! не унимался клыкастый.
Он, рыча, попытался наброситься на Карси, она отскочила в сторону, и тот врезался лбом в дерево. И издал звук раненного медведя. Клыкастый зашатался, потирая ноющий лоб. Кажется, у него окосели глаза.
Ну что, будешь продолжать сопротивление или сдашься? проворчал он.
Я не сопротивляюсь, эта перепалка казалась Карсилине весьма забавной.
Клыкастый взревел, снова попытался ее схватить, но просчитался. Его физическая сила намного уступала магическим способностям Карсилины. Увесистая коряга выпала из его руки и плюхнулась в кучу листьев, а сам мужчина повис в воздухе вниз головой.
Ну и кто теперь будет молить о пощаде? забавляясь, сказала ему Карси, передразнивая.
Эй! Что за шутки??? возмущался он, пытаясь изменить своё перевёрнутое положение.
Из ближайшей хижины вышла низенькая худенькая дама в розовом халат, она, увидев происходящее, направилась прямиком к ним.
Что здесь происходит? тон ее голоса был как у домохозяйки из старых длинных, как угорь, телесериалов.
Пленница бунтует! пояснил клыкастый, размахивая руками.
Пленница? удивилась дамочка, взглянув на Карсилину. Зачем ты её вообще ловил?
Она казалась подозрительной.
Может, я грибы собирала? перебила Карси, вглядываясь в вытянутое лицо незнакомки. Женщина напоминала горгулью.
Придется деревенский совет созывать, решила женщина, перевернутый вверх ногами житель деревни ее нисколько не удивлял. Нужно решить, что делать.
Прикончить, и всё тут! рыкнул клыкастый, всё ещё барахтаясь.
А тебе, Клыксер, советую встать на землю двумя ногами.
Клыксер мешком рухнул в кучу листьев.
Я за эту пленницу голосовать не буду! буркнул он, вставая и уязвлено отряхиваясь.
Пленницей Карси себя совсем не ощущала, да и могла сбежать в любой момент. Только вот, об этом мире ей хотелось узнать больше. И можно было выспросить у жителей деревни какие-нибудь подробности. Например, знают ли они про портал.
Дамочка повела всех в свою хижину. Там они разместились в небольшой комнате с одним длинным дубовым столом и двумя скамейками, украшенными национальной деревенской росписью с сине-зелёными узорами.
Позови мне, пожалуйста, остальных заседающих. Обратилась к Клыксеру женщина, садясь напротив Карси и нагло разглядывая. Ну, что, я хотела бы послушать твою версию произошедшего.
Карси рассказала ей, в какой непростой ситуации оказалась, не касаясь многих подробностей. Женщина слушала ее, не перебивая. Верила ли?
Клыксер удалился и вернулся через некоторое время, ведя за собой ещё трёх человек. Один был лысым бородатым старцем, второй старушка, чьё лицо напоминало сморщенную грушу, а третий курчавый блондинистый юноша. На вид ему было лет восемнадцать. "Одуванчик какой-то" подумала Карси.
Когда вошедшие разместились, та дама, которая ее сюда привела, начала:
Я рада видеть вас всех на нашем внеплановом заседании...
Госпожа Древесная Староста, может, сразу к делу перейдём? закатил глаза Клыксер.
Кто такая, Древесная Староста? шёпотом, Карси спросила у сидящего рядом курчавого юноши.
Самый главный человек в деревне, а по совместительству ещё и моя мать. Ответил тот, не без капли гордости.
Мы собрались здесь, чтобы решить участь нашей пленницы, как окрестил её Клыксер! объявила древесная староста. Он думает, что та шпионила в пользу Пятимара.
Может, он был прав? кивнула старуха, на столе лежал ее кулак, кожа была ужасно дряблой, а вены выпирали.
Нет оснований думать, что эта девушка посланница принца, вступился за Карси курчавенький.
Что она тогда забыла так далеко в лесу? Сюда обычно никто не захаживает! поинтересовался Клыксер.
Вот она сама нам всё и расскажет! предложил бородатый лысый старик, и все, ожидая объяснений, посмотрели на Карси.
Древесная староста пересказала им злоключения Карси в Леймакаре и выжидающе посмотрела на реакцию:
И что вы думаете по этому поводу?
Да ложь это всё! заявил Клыксер. Сбросьте её с утёса, и всё тут!
А я ей верю. Поддержал Карси светловолосый юноша.
Что ж. Нам придётся голосовать. Произнесла древесная староста. Кто за то, чтобы пощадить девушку?
Руки подняли староста, её сын и бородатый лысый старик. Клыксер и древняя старуха с грушевидным лицом воздержались.
Мы решили, что девушка остаётся с нами! объявила староста.
Карси показалось, что кудрявый парень хотел что-то воскликнуть, но передумал.
Представьтесь, пожалуйста. Попросил лысый старик.
Карсилина Фротгерт. Вежливо поклонилась Карси, Мирелью какой-то себя называть она не будет.
Красивое имя! улыбнулся старик. Я Тонций! Этот вот, Тюбенций, а эта милая дама Грушония Липос, рядом с ней Клыксер, а древесную старосту никому нельзя знать по имени.
Карси не знала, расслабиться ей или нет. Но люди явно не собирались относиться к ней враждебно.
Глава 5. Начинающий герой
Значит, ты не из этого мира? спросил Тюбенций.
Они гуляли по берегу небольшого озера, расположенного рядом с деревенькой. Тюбенций говорил Карси его название, только оно не отложилось в ее памяти. Облака отражались в воде, словно в зеркале.
Да. Я из Листона...
А какой он, твой мир? заинтересовался Тюбенций, слабый ветерок игрался его кудряшками.
Карси замялась. Этот вопрос поставил в тупик. Разве можно было описать Листон в двух-трех словах? Кроме того, неизвестно, сколько она пробыла в мертвом состоянии, прежде чем была украдена принцем Пятимаром.
Мой мир большой и светлый... и зачем Карси только это сказала?
Как видишь, мой тоже, неловко улыбнулся Тюбенций. Ты что, не хочешь рассказать мне про этот Листон?
Карсилина промолчала, с тоской глядя на водную гладь. Все же это неприятное ощущение, что она не на своем месте и тоска по родному миру никак не хотели проходить.
Наверное, зря начал этот разговор. Смутился Тюбенций.
Нет, что ты. В моём королевстве пытаются существовать в мире и согласии маги, простые смертные и другие волшебные существа. Но у них не всегда это получается.
Это как?
Карсилина посмотрела на Тюбенция, не моргая, было стыдно признавать, что в стране Листон еще есть категория людей, которая относительно свободна и живёт под наблюдением:
Ну, например, тот, кому посчастливилось родиться колдуном ставится на учёт в ДС, в отдел контроля. Им не разрешают выезжать из своих регионов больше, чем на две недели. Раз в месяц каждый колдун должен проходить комиссию, можно ли дальше считать его честным гражданином. Если колдун не является на комиссию, его отправляют в розыск, принимают серьезные меры. Если он её проваливает, хотя бы один пункт, колдуна изолируют от общества. Могут, на несколько дней, а, бывает, и гораздо дольше. А еще колдунам запрещено работать в правительстве. Управлять королевством колдуну никто не даст, презтер-пигистром не назначит.
Почему так? поинтересовался Тюбенций, не вникая в значение некоторых слов.
Правительство считают, что большинство злодеев происходит из колдунов. Кроме того, колдуны бунтари, не согласные с тем, что их так тщательно контролируют, собираются в группы, организации и творят страшные вещи. А у королевской династии Фротгерт древняя вражда со своими дальними родственниками-колдунами, которые настраивали против них своих сторонников, совершали нападения, убивали. Гибло много ни в чём не повинных граждан. Теперь колдунам никто не верит, их боятся и преследуют. Конечно, это несправедливо, ведь не все колдуны злые. Я даже мечтала, что когда стану королевой, то отменю этот нелепый закон, преследующий их. Ведь среди обычных людей, чародеев и волшебников, которые не подвергаются такому жесткому контролю, тоже бывают плохие личности, желающие всем смерти, и состоящие в одной банде со злыми колдунами. Нельзя же всех под одну гребёнку...
А ты что, могла стать королевой? похоже, единственное, что уловил из этой речи Тюбенций.
Я наследная принцесса, призналась Карси, думая, что нет смысла это утаивать. И у меня есть привычка всё время пытаться разглядеть хотя бы частичку добра в самом злобном человеке. А что потом?
Я умерла. Эту фразу говорить было больно. Колдунья, Гадритта, точащая на династию зуб, способствовала этому. Я лишь хотела, чтобы всем было хорошо, и никто не пострадал.
Тебя убили! Удивился Тюбенций. И как это?
Я не знаю. Словно окунулась в темноту. Было очень страшно. А потом стало спокойно.
Почему так произошло?
Карси сделала паузу. Солнце, отражающееся от рябящей воды, слепило глаза.
Я пожертвовала собой. Гадритта на самом деле хотела меня убить. У них в СиТм развлечение такое, уничтожать кого-то, кого вся страна хорошо знает, они даже соревнуются между собой, приписывая за каждого убитого баллы. А, если лишаешь жизни кого-то из королевской семьи, то это приносит почет в организации, они убивают, грабят, шантажируют и совершают другие злодеяния ради развлечения, азарта, и лишь прикрываются тем, что их бесит нелепый закон контроля над колдунами. Так вот. Поняв, что не сдамся, глава СиТм, Гадритта решилась на жестокий ход. И её тактика подействовала. Она заманила в ловушку.
Тюбенций промолчал, озадаченно глядя на Карси, он снова не понял многого. Это было видно по его озадаченному лицу. Девушка успела пожалеть, что рассказала так много.
Я знаю, что это было глупо.
Почему? единственное, что смог сказать после этого Тюбенций.
Своей жертвой я причинила сильную боль человеку, который очень много для меня значил. Но, если бы я этого не сделала, она бы убила его! Да, это было глупо, потому что я могла стать королевой.
Тогда тебе стоит начать новую жизнь. Тюбенций не знал, что посоветовать. Тем более что прошлого не вернёшь.
Может ты и прав. Но я хочу домой. Находиться тут неправильно.
Но твой дом теперь здесь. Не зря же попала сюда. Да и там ты говоришь, опасно.
Второй раз в одну и ту же воронку метеорит не падает. Нужно вернуться.
Хорошо. Тюбенций немного помолчал, а затем смущённо сказал. А... возьми меня с собой! Я не колдун, честно!
Карси повернулась к нему и озадаченно вздернула бровь:
Зачем? Да и отпустит ли тебя мать?
Отпустит, если попрошу. Кстати, а у тебя паж есть?
Вроде нет, девушка все еще не понимала, зачем ему идти с ней.
А давай, я твоим пажом буду?
С какой стати мне паж?
Мне кажется, паж должен быть у каждой уважающей себя принцессы!
И какие у него обязанности? в голосе Карсилины прозвучала ирония.
Ну... э... Призадумался Тюбенций. Обязанности... э.... Всюду за принцессой ходить! Следить за её безопасностью!
Прямо так всюду? хмыкнула Карси. И даже в душ? Думаю, мне паж не нужен.
А может, ты меня хотя бы как друга возьмёшь? Тюбенций всё не терял надежды.
Мы же даже приятелями побыть забыли, а ты сразу в друзья просишься.
Ну, возьми меня с собой! Я тебе компанию составлю! Помогу, если что.
Допустим, мне нужна компания, потому что в этом мире не ориентируюсь. Но тебе-то зачем покидать деревню и подвергать себя риску?
Он странный. Очень странный. И зачем напрашивался?
Тюбенций от природы был не приспособлен врать:
Мне вдруг приключений захотелось. Тем более, девушка такая симпатичная....
Вот только льстить не стоит. От этого комплимента Карси передёрнуло. Могу и в глаз дать.
Хорошо. Так ты берешь меня с собой?
Ладно. Карси понимала, что он всё равно бы за ней увязался. Да и человек, которому сей мир родной, мог бы помочь в путешествии.
***
Принц Пятимар вместе со своим отрядом направлялся в город Смысловец, присутствовать на ежегодных драконьих поединках, в качестве зрителя. Карета постоянно наскакивала на кочки, тем самым еще больше выводя его из себя.
Да, Пятимар был сегодня не в духе. Принцесса Листонская, план по получению которой он так тщательно готовил, улизнула, не оставив даже записки: Неудачник. Может Карсилина Фротгерт одумается и вернется? Она должна быть благодарна, за то, что тот её воскресил!
Не надь тяк пяряжить. Попытался успокоить его Куктюр, накручивая на палец длинный зелёный ус. Никудь оня оть нас не детьсе.
Замолчи! рыкнул Пятимар, которому стало еще обиднее. Она надо мной смеётся! Посмела меня бросить! Это оскорбление, она запятнала мою честь! Всё королевство над этим смеяться будет, когда узнает!..
Усё равно йй дальёко не уйтись.
Молчи!
Патамушита в лясах ёчень мняго апясносьть. Нася Принцеся аб ето не задуматися.
Ты думаешь, Карсилина Фротгерт в лесу??
В лясах, в лясах! Вь Лиймакярь ей не находитьсь.
Найдут! Трус ты такой несчастный! вспылил Пятимар, чуть не ударив кулаком по стенке кареты, ненавидящий, когда гном говорил про его неудачи.
Куктюрь не есть трусь! обиделся в свою очередь гном. Куктюрь есть смелость!
Незаметно, боится твоя смелость! В прошлый раз, на драконьих поединках ты так испугался, что провалился под трибуну. А ты был зрителем.
Я не бояться! Простьта мой хрябрость исьпугаться!
Тут раздался низкий голос кучера:
Господин, вы проголодались?
Пятимар даже вздрогнул:
Я нет, а вот гном мой очень голоден!
Мы деревню сейчас проезжать будем. Собираетесь здесь останавливаться?
Конечно. Кивнул Пятимар, затыкая гному, собиравшемуся что-то воскликнуть, рот ладонью. Листовки еще развесить надо.
Наконец, показалась небольшая приозерная деревушка. Курицы, важно гуляющие по улице, трусливо шарахались в стороны, чтобы не попасть под лошадь и карету.
Остановка! объявил кучер.
Вот и нормально. Кивнул принц, выглянув из кареты.
Свита Пятимара направились в придорожный трактир. Куктюр с принцем остались на улице.
Ты не голоден. Пятимар попытался внушить гному это, но не вышло.
Голод, мой Господинь. Вякнул Куктюр.
Ничего, потерпишь. Мы не в пустыне. Листовки взял?
Дясь! кивнул Куктюр, и у него в руках появилась большая кипа листков. Сям деляль.
С этими словами Куктюр подбросил кипу листков вверх, и листки тут же разлетелись и приклеились, везде, где только можно. Пятимар подошел к одному из объявлений, прикрепившемуся на березе, и прочитал:
Дорагой житель! Ми приглашась вясь во Смыслевясь! Тамма проводится драк дракынчегов. Есле у вясь есмь храба и неть малый испуг, и хочишь деняг, прыходь, ючаствуй, побежай! Рючные наси дракычеги вясь не укусють. Ви сь неми быстрое подружение. Юдачь вямьс!
Вящщи лубимый прыньць Петямарь и гномяк его Куктюрь
Да уж... Петямарь хотел пробить лоб ладонью. Это что за ужас такой???!
Вямь понрава, госпадинь! воскликнул гномяк.
Кошмар! ответил принц, поспешно отрывая листовку от дерева, комкая её, и бросая в курицу, клевавшую конец бороды Кукрюра, волочившейся по земле. Сколько раз повторять! Правильно пиши, сом ты безграмотный! Кроме того, адреса не написал, куда обращаться.
Ну, я же старание...
Вижу я, какое кривое и сплющенное старание из тебя получается! Позор на мою важную спину.
Нё...
Всё равно листовки нам за день не оборвать. Пусть повисят, скажу слугам, чтоб сняли.
Господинь...
Я не давал разрешения со мной разговаривать, пока в плохом настроении!
***
Когда они отходили от озера, чтобы вернуться в деревню, Тюбенций заметил что-то на березе. А было это красочное неграмотное объявление о Поединке Драконов.
Опять принц Пятимар что-то придумал. Хмыкнул Тюбенций, читая. Неудачник!
Почему неудачник? не поняла Карсилина.
Всему королевству уже известно, что ему с девушками не везёт! Ходят слухи, что он украл себе невесту из другого мира и лишил памяти, только вот бедняжке вряд ли понравится такая рожа, Пояснил Тюбенций, увлеченно жестикулируя. Мирелью звать, вроде. Думаю, менестрели из этого отличных смешных баллад напишут.
Услышав об этом, Карси поёжилась, стало немного холодно. Интересно, а Тюбенций выдаст, если узнает, что она та невеста? Деньги всем нужны...
Девчонка сбежит и найдет себе принца достойней, чем этот папочкин сынок! Продолжал Тюбенций. Король наш, Ульдрих, в поход крестовый отправился, вместе с войском и священниками из Леймакарского собора. Говорят, он надеется отыскать озеро, вода из которого дарует вечную молодость праведникам и воскрешает павших. А принц за главного остался, и творит, что хочет. Очень уж папа его баловал...
Приключений королю хотелось, засиделся в замке, Фыркнула Карси, даже не думая осуждать их монарха. Наверное, от Пятимара быстро устают все, даже его собственный родитель.
Король Ульдрих очень набожный, а еще он боится смерти. Так боится, что это доходит до абсурда. Он даже казнь придумал, завёл себе колдунов-палачей, и они отбирают у приговорённого к смерти энергию. Говорят, у короля есть хранилище, где лежат горы пузырьков, заполненные чужими жизнями. И каждый день Ульдрих выпивает по три пузырька, верит, что это поможет ему жить дольше.
Услышав об этом, Карси поняла, склад с какой жидкостью нашла в замке Леймакара, когда убегала от принца. А Тюбенций не прерывался:
А что касается озера, Ульдрих как про него услышал, сразу же собрался, верит, что когда окунётся в эти воды, то будет жить вечно и никогда не состарится, а Небесный Правитель отпустит ему все грехи.
Как глупо... услышав это, Карси почувствовала, как её логика отчаянно пытается выжить.
Ну да, если учесть, сколько энергий жизни король в себя впитал, он и так уже бессмертный.
Ты что, не знаешь, что если выпить чужую жизненную энергию, в ней не нуждаясь, то срок жизни от этого не продлится? это казалось ей забавным.
Нет! Она продлевает жизнь! Ты не можешь так говорить... Тюбенций действительно в это верил. Если выпить чью-то жизнь, то продолжительность увеличится вдвое!
Можно лишить кого-то жизненной энергии, но нельзя добавить её туда, где уже есть необходимое количество, она просто рассеется, и останется столько, сколько было изначально. Это как с батарейкой, оставленной на подзарядку. Больше ста процентов в неё не вместить, Карси считала, что просто необходимо донести до него эту суть.
Видно, что Тюбенций не понимал. Он смотрел на неё, как на сумасшедшую.
Ты что, физмагии не изучал? Закон сохранения энергии...
Знаешь, если бы король Ульдрих послушал, он бы отправил тебя на костёр. Испуганно изрёк Тюбенций. Ты поосторожнее с такими речами, очень много людей готовы друг на друга доносить. Инквизиция может нас схватить. А они разбираться не станут. Да и речь твоя безумна.
Ладно. Ваша цивилизация сама должна прийти к этому открытию. И Карси сдалась.
Чтобы отвлечься от этой темы и больше себя не шокировать, Тюбенций вернулся к объявлению:
Интересно, принцессы действительно только принцев себе в женихи предпочитают? пробормотал он.
Не все...
Почему я не принц? Я бы не был таким дураком, как Пятимар... Завидовал Тюбенций. Он себе любую принцессу в жены взять может!..
Он просто тряпка! Карсилина прервала эти сожаления о несбывшихся мечтах. Не все принцессы, девушки прекрасные наружностью, но черствые и глупые внутри. Знаешь, у них не такие каменные сердца, и не только принц может завоевать их...
Тут Тюбенций широко улыбнулся, выставив напоказ свои кривые верхние резцы и расстояние между ними:
А ведь это мысль!
Что ты задумал? Карси старалась не пялиться на его передние зубы, а на лице играло парня странное выражение лица. Тюбенций что-то задумал.
Сейчас наверняка последует бредовая идея.
Нужно стать рыцарем! воскликнул тот. А для этого я совершу подвиг!
Какой ещё подвиг? Карси не верила, что он вообще способен на такое. Что он собирался делать?
Принцессам это нравится, верно? Тюбенций уже представлял себя в латах и с мечом в руке. Ради них нужно что-то совершать! Их нужно добиваться, разве нет?
Парень гордо прошагал вокруг Карсилины, погруженный в мечты и замахиваясь воображаемым мечом на несуществующего монстра.
Что ты намерен делать? Карси нужно было остановить его, а то вдруг еще покалечится. Одолеть дракона? Или как там, в сказке? Пойти туда, не знаю куда, найти то, не знаю что?
Этот парнишка не был похож на физически готового к приключениям рыцаря!
Тюбенций резко остановился и повернулся к принцессе Листона:
Вот-вот! Я буду участвовать здесь! и он ткнул пальцем в сторону березы с объявлением.
Ты уверен, что справишься? усомнилась Карси.
Она снова оценивающе на него посмотрела, парень не был спортивного телосложения, да и сильным не казался. Магом он тоже не являлся. Может, он с помощью улыбки победить хочет, люди, как увидят, сразу в обморок упадут.
Ради тебя, моей дамы сердца, я готов на всё! распылялся Тюбенций, воображая себя бывалым рыцарем, совершившим сотню подвигов. Я одержу победу и возложу на твою голову венок из белых лилий!
Может, не стоит... Карси была смущена, но старалась этого не выдавать. Да и что это за поединок такой?
Я докажу свою храбрость, Тюбенций игнорировал её слова.
Я могу и так поверить!
...доблесть и честь! Пусть будет так!.. Нужно еще прозвище придумать. Как тебе Шикарный Лев?
Тюбенций, ты вообще меня слышишь? не хватало еще спасать его, а, судя по тому, как этот парнишка себя нахваливает, так оно и будет.
Я же занимался раньше, когда мы с мамой в городе жили, в кружке драконоведов.
Если там покалечишься, на меня вину не сваливать!
Решено! Участвую.
Карси покачала головой. Смысла переубеждать уже не было.
Она, не оглядываясь, отправилась в хижину древесной старосты, а Тюбенций в таверну, забрать заказ, который сделала его мать.
***
Когда Тюбенций пару часов спустя вернулся домой очень довольный собой, Карсилина даже не удивилась. Может, он приложился к алкоголю?
Явился, не запылился! воскликнула древесная староста и чмокнула сына в щёчку. Мы ужинать собираемся. Заяц, жаренный на углях. Клыксер его утром поймал в лесу.
Надеюсь, он не придёт к нам испробовать свою дичь? поинтересовался Тюбенций, усаживаясь рядом с Карси за длинный стол на скамью.
Карсилина тоже не желала видеть этого странного мужчину.
Клыксер куропаток себе из лука настрелял. Так что, сегодня вечером, он пирует у себя.
Отлично, улыбнулся Тюбенций, пододвигая к себе деревянный кувшин с брусничным морсом, за которым, собственно, и ходил.
Надо бы воды из колодца принести! спохватилась Древесная Староста, быстро нашла ведра, взяла коромысло и вышла из дома.
Я смотрю, настроение у тебя поднялось, заметила Карси, как бы невзначай.
Тюбенций горделиво кивнул и поспешил выложить, почему. Оказывается, в таверне он заметил принца Пятимара в окружении свиты. К самому принцу парнишку не подпустили, но заявление об участии в поединке драконов приняли.
Карси при этом чуть не поперхнулась. Если принц здесь, значит ей нужно вести себя как можно тише. Сейчас ей не хотелось снова становиться его гостьей. А информацию о том, как попасть в Листон, можно узнать и не от этого источника. По крайней мере не напрямую.
И тебе так просто позволили участвовать?
Ага, кивнул Тюбенций, отламывая себе лапу от зайца.
Конечность отламываться не хотела. Карсилина старалась не смотреть на его попытки поесть, было в этом нечто противное.
Не отрывается! вскрикнул Тюбенций, когда заяц обрызгал его жиром. Прямо в лицо попал, глупый кусок мяса!..
Они ведь не собираются останавливаться здесь? вслух размышляла девушка. Пятимар не похож на того, кто любит спать в покосившемся от времени доме деревенского бедняка. Да и комнату в таверне наверняка из брезгливости брать не станет.
Они эти объявления развесили, остановились поесть и хотели продолжить свой путь. Ответил Тюбенций в поисках полотенца. Мне один из охраны принца купон участника дал! Нужно добраться до Смысловца пешком.
Это, потому что у тебя нет лошади?
Это укрепляет дух и способствует саморазвитию! воскликнул радостно парень.
"Чему-чему способствует?" удивилась принцесса.
Но спорить Карси не стала, вместо этого спросив:
А времени, чтобы добраться до города, хватит?
Конечно! кивнул Тюбенций, вытирая руки о скатерть. Я даже успею потренироваться, не так уж и далеко находится Смысловец! Завтра утром отправимся в путь, чтобы...
А как же твоя мать? Карсилина никак не решалась притронуться к зайцу.
Выглядел он не очень аппетитно. Казалось, животное долго мучили, прежде, чем запихнуть в печь, где тот и скончался. А мясо, кстати, не прожарилось.
Она меня поймёт. Ответил Тюбенций, уронив на пол деревянную ложку. А, может, и нет. Всё равно, отпустить должна. Она ведь, сама постоянно твердит про такую деревенскую традицию, что в жизни каждого человека наступает такой момент, когда он всё бросает и отправляется на поиски своего места под солнцем. Знаешь, по-моему, такой момент у меня уже наступил! До того, как ты появилась, я об этом не задумывался. Но теперь, хочется всё изменить!
Карси хмыкнула над его жаркой речью, представляя забавную картину: как жители деревни, во главе с Клыксером и мамой Тюбенция, бредут неизвестно куда, ища путь для самореализации в лесных дебрях.
А Клыксер пытался своё место под солнцем найти, добавил Тюбенций, доставая с пола ложку. Только, в скитаниях своих ничего приятного не нашел.
Всем, кто его видел, становилось страшно? Или он успевал нагрубить до того, как люди увидели его внешность?
Он раньше таким уродливым не был. Это его какая-то ведьма прокляла, за то, что старухой назвал. Клыксер вернулся в деревню с большим клыком, озлобленный на весь мир.
Оу Карси не знала, как это комментировать.
Кстати, а если король Ульдрих найдёт то священное озеро, оно может вернуть Клыксеру прежний вид. Вода разрушит чары.
Почему тогда не отправился вместе с королём?
А какой правитель захочет видеть в своём отряде такого некрасивого мужчину? Да и кто сказал, что озеро действительно существует.
Ну, сдаваться, не попытавшись, глупо.
И пропасть, вместе с королём? От его отряда уже давно нет вестей...
И тут Карсилине подумалось, что, если бы Клыксер исчез, никто бы сожалеть не стал. За такие мысли ей стало совестно. Нельзя так о людях думать, пускай и о не слишком приятных, в особенности, своим поведением.
***
Не понимаю, как он мог! злился Мартин Вейс, когда они с Зольтером углублялись в лесную чащу.
Шёл он стремительно, и Зольтер едва поспевал, то и дело спотыкаясь о коряги.
Трудный возраст! буркнул ему Золотский, запыхавшись и желая остановиться, чтобы перевести дух. Как же он ненавидел находиться в лесу!
Возраст у него нормальный! не унимался Мартин Вейс. Мысли у него трудные! Что там вообще в голове происходит?
Разгорячившись, барон с глухим звуком пнул дерево, откуда с ветки, с протяжным криком, улетела испуганная синяя птица.
Ему же не тринадцать!..
По моим подсчетам, сегодня Саймону исполняется девятнадцать, вставил Зольтер, смахнув пот со лба и силясь не согнуться. По крайней мере, на Колльди... Тут я не знаю, как время идет.
Вот именно! крикнул Мартин Вейс, чуть не ударив по свисающей у лица ветке кулаком. В этом возрасте пора уже осознавать, что творишь! Я ведь, даже с днём рождения его не поздравил.
Поздравишь, когда найдется. После того, как накажешь за плохое поведение и поставишь в угол, с сарказмом изрек Золотский.
Зольтер! Я же беспокоюсь, а вдруг с ним что случится. В незнакомом мире, совсем один!
Не один, с ним Сулитерия, напомнил эльф, не теряя надежды на то, что все встретятся.
Вот именно. Саймон и её с собой прихватил! А теперь они оба в большой опасности. Почему он думает, что мне всё равно? Зачем так рисковать! В чём заключается его мотив?
Мне напомнить о вашей вчерашней ссоре, Перебил Зольтер, едва поравнявшись с бароном. Возможно, Саймон хочет доказать, что ты неправ.
Надо было с ним построже, злился Мартин Вейс, перешагивая через мшистое бревно. Как жаль, что я раньше воспитанием сына не занялся!
Ты сильно на давишь, словно он рассада помидоров, а ты, парник, дальше зоны которого он не в состоянии прорасти, заметил Золотский, угодив ногой в лужу. Ему сейчас очень трудно. Мог бы и подыграть!
Подыграть? сердился его начальник, чуть не наступив в большой муравейник. И дать надежду, на то, что его выдумка оправдается? Карсилина не может быть жива.
Зольтер попал лицом в растянутую между деревьями паутину и, отплёвываясь, отряхиваясь, сказал:
Если Саймону так легче? А вы его еще больше травмируете. Относитесь ко всем причудам спокойней.
Отлично, вздохнул Мартин Вейс недовольно. Мой сын шизофреник... Ты это хочешь сказать?
Золотский промолчал, со страхом ища на себе паука, но того не было.
Ему нужно понять, что нельзя зацикливаться на прошлом, злился барон Вейс. что нужно отпустить ситуацию
Кто бы говорил. Ухмыльнулся Зольтер, пытаясь его образумить. Вспомни себя.
Мартин Вейс резко остановился:
Я не лучший пример.
Ты пытался свыкнуться с мыслью, что жена мертва. Вел себя, как затворник! напомнил Золотский, говоря это с укором. Мы давно знакомы, еще с того времени, как вы встретились. Я свидетель всех событий.
Столько лет в топку, уныло кивнул его друг, и эльф понял, что тот стыдился.
Тогда, что же ты требуешь от сына?
Я.. я просто хочу, чтобы Саймон был счастлив. То, каким мрачным он стал, меня пугает. Не проявляет к жизни никакого интереса.
Зольтер смотрел на барона с сочувствием, его золотистые глаза в свете лучей, пробивающихся сквозь ветви, казались двумя солнцами.
Не знаю, сколько времени нужно, чтобы он снова стал улыбаться. Такие раны заживают очень медленно. Не стоит давить, советовал он.
Ты прав. Согласился барон Вейс. Я был строг. Саймон меня ненавидит.
Не сказал бы, прояви терпение, старайся не кричать, когда найдется. Скажи, что не хотел обидеть. Попытайтесь все обсудить.
Как же Зольтер ненавидел, когда дурацкие мошки путались в волосах, жужжали возле ушей. Еще и комары, укусы которых очень чешутся, и хочется расчесать себе руку до крови. А если муха в ухо залетит!..
Как ты думаешь, он воспринимает меня, как папу? спросил Мартин Вейс с хандрой в голосе.
Не знаю, думаю, только твой сын сможет ответить на это, вот уж у кого и спрашивать, так у Саймона.
***
В лесу вечером заметно похолодало. Стемнело довольно рано, и Саймон с Сулитерией решили устроить привал под раскидистым дубом, на небольшой полянке, заросшей клевером.
Интересно, рос ли здесь четырехлистный, и поменяло ли это бы хоть что-то в его судьбе? Наверное нет.
Они материализовали себе спальные мешки, Саймон разводил костер с помощью веток и магии, пока Сулитерия доедала последнюю котлету, украденную из ближайшей деревни. Та, конечно же, была холодной.
...Пока он отвлекал на рынке торговку, рассказывая небылицы, Сулитерия с помощью телекинеза незаметно переправила к себе в сумку несколько котлет. Останавливаться на ночь в деревне они не решились. Не было денег на ночлег. А размещать путников просто так, мало кто согласится. Да и внешний вид, особенно наряд Сулитерии, не вызывали у людей желания общаться. Саймон вообще думал, что, если они из деревни поскорее не уберутся, люди погонятся за ними с вилами и факелами.
Саймон смотрел на желтое пламя, возле него осторожно вились шальные мотыльки, стараясь не опалить крылья.
Сулитерия вытерла руки о кору дерева и присела рядом с парнем на брёвнышко.
Я тебя с Днём Рождения поздравить хотела. Проговорила она, улыбаясь, как яичница глазунья с колбасой, и протянула скромный букетик из одуванчиков и ромашек.
Со всей этой сегодняшней суетой Рейли и забыл, что ему еще и что-то исполнилось.
Опасливо он взял её букетик из только что собранных цветов, боясь, что тот почернеет и засохнет, но этого не произошло. Не веря, что всё хорошо, Саймон удивлённо их разглядывал.
Прости, что так скромно. Оправдывалась Сулитерия. Когда вернёмся в Чалиндокс, подарю тебе что-нибудь, лучше.
Спасибо, таких подарков мне еще никто не дарил, радуясь тому, что чувствует себя намного лучше, Саймон вдруг обнял Сулитерию, и та зарделась, как маков цвет.
Ты, правда, рад? не верила своему счастью колдунья.
Саймон отстранился от неё, даже не подумав о том, что сделал что-то, что могло трактоваться спутницей неправильно, кивнул:
Это же первые цветы, которые не умерли у меня в руках!
Сулитерия же придвинулась ближе, подстегнутая объятьями, делая заинтересованный вид.
Это одно из лучших дней рождений. Заметил Саймон. Я узнал, что Карси жива! Нет лучше подарка, чем хорошая весть.
Сулитерия поймала нотку раздражения, но смогла не показать этого.
Мы её найдем.
Девушка решительно встала, загородила собой костер и затем села ему на колени. Она внезапно попыталась поцеловать Саймона, тот от неожиданности подался назад и упал вместе с ней с бревна, на котором сидел.
Шалунишка. Прошептала та, нависая.
Сулитерия...
Ничего не говори. Она прислонила палец к губам, затем расстегнула верхнюю пуговицу на его черной рубашке.
Саймон лежал на траве, которая щекотала ухо, и тяжело дышал, не в состоянии унять панику. Нельзя позволить оголить его, стянуть хоть что-то из одежды. Он не может быть перед ней без защиты! Это кокон! Трегторф не имеет права трогать и вскрывать его отмычками!
Ситуация складывалась идиотская. (Вот недавно, Морквинов рассуждал о размере груди Сулитерии, чем загнал Альфреда, который с ними завтракал, в краску).
Сулитерия, тем временем, расстегнула вторую пуговицу, провела пальцем по шее Саймона, коснувшись цепочки амулета Карсилины. Парень сглотнул, чувствуя себя жертвой. Срочно нужно выкарабкиваться! Проблема в том, что Сулитерия давила своим весом, да и ростом была чуть выше Рейли.
Пожалуйста, слезь! Попросил Саймон, ему было неприятно. Пытался оттолкнуть ее, но девушка властно прижала его запястья к траве, не давая сопротивляться.
Что Сулитерия себе позволяет! Ему не нужна эта близость! Сама мысль даже о поцелуе вызывала отторжение.
Тихо, всё ведь хорошо... Говорила она, и не думая отступать.
Шокированный Саймон не мог пошевелить руками. Ему хотелось отстраниться, но голова и так уже упиралась затылком в землю, сквозь которую, к сожалению, провалиться было нельзя.
Прекрати!
Сулитерия приблизила к его уху свои горячие губы, шепча:
Это совсем не страшно, казалось, будто она готова была лизнуть.
Вцепилась, словно хищница.
Саймон, сопротивлялся, отчаянно соображая. Говорят, иногда срабатывает стратегия, чтобы тебя отпустили, нужно сделать что-нибудь неожиданное. Конечно, Сулитерия не похожа на кровожадного маньяка, схватившего в подъезде. Ну а вдруг получится?
Громко залаять? Пустить слюни по подбородку? Попытаться ее укусить?
Сулитерия уже порывалась украсть его поцелуй, но Саймон внезапно набрал воздуха и со всей силы подул ей в лицо. Девушка такого явно не ожидала и ослабила хватку.
Воспользовавшись замешательством, парень столкнул ее, опрокинув в траву, и вскочил на ноги, отряхиваясь и увеличивая дистанцию.
Не подходи ко мне! рассерженно твердил он, пятясь к дубу и застёгивая рубашку. На амулете плясали блики от костра.
Саймон, выкрикнула Сулитерия, расстроено глядя на него. Ей хотелось расплакаться.
Ты меня пугаешь, заявил тот, устало прислоняясь спиной к стволу дуба.
Сулитерия еле сдержала всхлипы. Она должна научиться быть сдержанней, быть холоднее. Чтобы никто не смог увидеть ее в таком состоянии. Больше никогда!
Мне придется теперь всю ночь бодрствовать? А то вдруг еще подкрадешься, Саймон не сводил с нее неприязненного взгляда.
Это уязвляло ее гордость. Сулитерия встала, хотела крикнуть что-то обидное про Карсилину, но передумала. По щеке, все же скатилась слеза, и Трегторф резко отвернулась, шагая к костру, затем забралась в спальник
Убедившись, что угроза миновала, Саймон вернулся к потрескивающему пламени. Пока он сидел, пытаясь переварить произошедшее, под спальником, похожим в темноте на огромную гусеницу, готовящуюся окуклиться, что-то всхлипнуло и чуть слышно сказало: Прости, не знаю, что на меня нашло.
Саймону уже не хотелось спать.
Стараясь не думать о том, как нагло Сулитерия себя повела, парень улегся на холодную траву и стал смотреть на звёздное небо. Наверное, он никогда раньше этого не замечал, но в Чалиндоксе звёзды не такие отчётливые. Тут же они сияли, собираясь в скопления, их не заслонял свет городских огней.
Рука потянулась к груди, и Саймон нащупал, вынимая из-под рубашки, амулет Карсилины.
Где же ты сейчас? прошептал он, с грустью. Когда они смогут наконец встретиться?
А что, если Карси не захочет возвращаться в Листон, после того как найдётся? Может, не помнит его.
Саймон крепко сжал в руке амулет. Нет, помнит! Она не могла всё забыть.
Пожалуйста, прошептал он, на миг, закрыв глаза.
Но, даже если девушка потеряла память, это не остановит его.
Карси как-то говорила, что верит, что если с неба упадёт звезда, и в этот момент успеть загадать желание, то оно сбудется, если в нём есть смысл. Например, если загадать, чтобы человек, которого ты ненавидишь, превратился в животное, например, в корову, то такое точно не покажется Вселенной логичным, для того чтобы рассматривать просьбу.
В этот момент в небе мелькнула падающая звезда, Саймон едва успел моргнуть.
Где-то сбоку чихнула Сулитерия, слегка шевельнувшись. Спала она или нет, оставалось загадкой.
Не желая разгадывать сей ребус, Саймон вытянул перед собой руку, и стал водить пальцем по воздуху, воображая, что пишет на ночном небе буквы:
Карси.
И очень удивился, когда эти два слова вспыхнули огнём среди звёзд. Буквы были такие яркие и огромные, что Саймон ненароком испугался, как бы Сулитерия не заметила.
Но та делала вид, что спала, лёжа на боку и дуясь.
Минуту, фраза висела на небе в гордом одиночестве, и когда уже стала бледнеть, рядом появились светящиеся зелёные буквы:
Кто это?
Саймон вздрогнул, сердце взволнованно подпрыгнуло и тут же скептически сбавило темп. Не стоило надеяться, что буквы, написанные на небе, видны только ему. Наверное, их полмира наблюдало сейчас! Это развлечение почище салюта будет! Но ведь, и Карсилина, теоретически, могла это видеть, а значит, догадаться, что её кто-то ищет?
Наверняка, у здешних магов переписка такая, у них небо, как Интернет, компьютеров же в этом мире нет, вот и приходится выкручиваться. Своего рода чат. Или, они там объявления вешают и всякую рекламу. Хотя, вчера Саймон такого не наблюдал. Да и сообщений, после Кто это?, не появилось.
Парень занял выжидательную позицию, может еще что напишут. Интересно, кто отозвался? Неужели в этом мире так мало магов, или они просто не любят смотреть на небо, раз решил отреагировать только один человек. А, может, этот человек вроде модератора? Счищает с небосвода лишние фразы, чтобы он не был похож на исписанный хулиганами забор?
Буквы стёрлись, и больше никаких фраз в вышине не появлялось.
Саймон включил свой азарт, захотелось того субъекта разговорить. Было очень интересно узнать, как работает небесный чат.
А вы кто? он отправил светящуюся оранжевую надпись, предвкушая ответ.
Минуту или две, ничего не появлялось. Может, спать пойти?
Сначала, ответьте, кто вы! появились зелёные буквы.
А собеседник оказался упёртый! По крайней мере, клюнул на крючок и можно попытаться что-нибудь из этого него выудить. Может, спросить его о Шелмексе? Что это за мир такой, как вообще устроен. Но отец вроде говорил, что не знает, как зовут свою планету местные.
Простой обыватель Отправил ответ Саймон. Интересно, в здесь знают такое слово?
Ему не хотелось, чтобы весь мир читал их переписку, уж лучше остаться анонимом, а то вдруг, люди, которые это читают, подумают, что бес на небе развлекался. Если, конечно, у них есть какая-нибудь религия.
Затем, Саймон поспешно приписал:
Вы знаете что-нибудь о Шелмексе?
Без понятия признался собеседник.
***
Карсилина Фротгерт думала, что на небе её имя мог написать Пятимар, это своего рода провокация, чтобы она не догадалась, откуда исходит инициатива, и поведала, куда путь держит. Навязчивый принц был ей противен.
Увидев через окно комнаты, которую выделила ей древесная староста, буквы в небе, принцесса начертила пальцем фразу, не подумав о последствиях. Ну а потом спохватилась: она как-то читала, что маги иногда прибегают к такой переписке. При этом твоих сообщений никто не видит, кроме адресата. Например, это очень помогает, если кто-то из них заблудился в лесу.
Себя раскрывать Карси не хотела, нужно завершать этот нелепый разговор. Да и кто это Шелмекс? Еще один какой-нибудь местный принц?
Глава 6. Город со смыслом
Проснулась Карси от того, что кто-то прошептал ей нагло на ухо:
Подъём.
А потом еще и встряхнул.
Ты чего, а? Карси рассердилась, думая о том, что Тюбенций нарывается. Он вёл себя слишком несдержанно.
Какие странные у него способы будить людей. Стоп! Почему он здесь?
Ты что, не помнишь, что мы договаривались! Сказал тот, ни капли не порозовев.
О чём? к ней в голову закрадывались смутные подозрения. Может, ей чего подмешали в морс, и она ничего не помнила о том, чем занималась с ним ночью? От этих мыслей по спине прошелся холодок.
Семь часов утра уже. Мы должны в дорогу отправляться. Иначе, можем на поединок драконов опоздать! Скорей, пока мама не проснулась.
Тюбенций встал возле тумбочки и стал что-то искать в верхнем ящичке. Искал он свой ножичек перочинный, который хотел с собой взять.
Карси смотрела на него настороженно. Они ведь не могли ей воспользоваться?
О чём мы там с тобой договаривались? Пунцовея, она не спешила вылезать из-под одеяла.
О том, что утром тебя разбужу. Ответил тот, копаясь в ящичке. Забыла?
Карси с облегчением выдохнула:
Да, припоминаю, как она вообще могла подумать о том, что с ней могли поступить так неприлично?
О, нашёл! воскликнул парень, доставая черненький перочинный ножичек, и убрал его в карман. Он даже не догадывался о том, что его чуть не причислили к ряду не очень хороших людей.
Карси терпеливо ждала, пока Тюбенций удалится, но тот, похоже, не спешил покидать комнату. Он стал искать взглядом, где бы теперь что-нибудь найти.
Слушай, сделай одолжение! попросила Карси. Выйди!
Я могу отвернуться. Бодро заверил тот, открывая второй ящичек и шаря там рукой. Видимо, раньше его не просили о таком.
Этот парень вообще знаком с нормами приличия?
Уверен? Может, тебе наскучит стоять лицом к стене целый час, я долго одеваюсь, Карси действительно не понимала, почему он не мог знать того, что люди переодеваются без посторонних.
Правда? А моя мама...
Ну, я ведь не твоя мама! Карсилина не дала ему договорить.
Ладно, извини. Смутился Тюбенций, отходя от тумбочки, и, чересчур медленными шагами, дошел до двери.
Там он дёргал деревянную потёртую ручку, делая вид, что дверь не открывается. Затем, махнув рукой, вышел.
Хорошо хоть не додумался мне завтрак в постель принести! фыркнула Карсилина. Странный какой-то.
Девушка встала с кровати, хлопнула в ладоши, кровать заправилась. А Карси, вместо пижамы, была уже одета в зелёную кофту с длинными рукавами и джинсовые брюки болотного цвета. На ногах были серые сапоги со шнурками.
Вообще-то, я немного не так хотела, пробормотала Карсилина, разглядывая себя в большом старом зеркале, одиноко висевшем возле окна. Этот вид магии получался у нее всегда как-то косо. Хотя.... Для похода сгодится!
Карси засунула руку в большой карман кофты мешочек с записками был с ней. Хоть и не болтался теперь на шее.
Тюбенций ожидал, сидя на скрипучем табурете, в прихожей, которая, по совместительству, была еще кухней и гостиной. В руках юноша держал длинную и толстую палку, к ней был привязан пузатый тряпичный узелок. Ткань была белая в красный горошек, и с жирными пятнами. От скатерти он её, что ли не стиранной отрезал?
Это что? спросила Карси, понимая, что лучше ответ не слышать.
Провизия. Как раз хватит до Смысловца. Спокойно ответил Тюбенций. Бутерброды с курятиной.
Но ткань тонкая! поразилась девушка, найдя в этом узелке маленькую дырочку, грозившую стать большой, оттуда даже уголок хлебного ломтика выглядывал, привет передавал. Еда выпадет...
Не знаю, Тюбенций так не считал, затем встал и перебросил палку через плечо, узелок ударился о дверь. И не такое с голодухи съешь.
Вот сам и ешь. Карси представила, в каком виде будут все эти бутерброды, если, конечно, дотянут до момента подкрепления. Может, дома их оставишь, не будешь лишнее тащить?
Лишнее? Тюбенцию такое заявление насчет бутербродов показалось обидным. Это самое необходимое! Зачем я так старался, встал в пять утра, готовил их. Возьмём с собой!
Я и не знала, что у тебя на готовку бутерброда два часа уходит. Съязвила Карси.
Возьмём с собой!
Мама твоя съест и оценит...
Возьмем! Тюбенций сейчас напоминал капризного ребёнка, для пущей убедительности ему оставалось лечь и закатить истерику, стуча руками и ногами по полу.
Хорошо, как хочешь. Сдалась Карсилина, пообещав себе, что при первой попавшейся возможности избавится от бутербродов. Закинуть бы узелок с провизией повыше на дерево!
Вот и возьмём.
А ты маг? спросила Карси. Любой, уважающий себя волшебник не умрёт с голоду. Он может еды на целый полк наколдовать. Правда, еду могли призывать только волшебники (из случайных мест, где уже была готова еда), чародеев и колдунов такая способность обошла стороной.
Они уже вышли из дома и, стараясь, чтобы их никто не видел, побрели в сторону леса.
Нет. Ответил Тюбенций, было непонятно, жалел он об этом или нет. У нас в деревне только Клыксер колдовать может. И то, старается не прибегать к этому.
Почему?
Его пугает магия.
Странно, маг, который боится магии. Это нелепица какая-то.
Ты же знаешь, именно магическим способом он таким уродливым стал. Хотел у ведьмы знаний перенять, а вот оно как обернулось...
Всё равно я не верю, что он не пытался это исправить.
Эти чары необратимы. Так Клыксер сказал.
Наступила пауза, во время которой перед ними в сторону дырки в изгороди прошла важная белая утка, и выводок пятнистых пугливых утят, покрякивающих на ходу.
А может, всё-таки, выбросишь бутерброды? напомнила Карси, провожая их взглядом, в то время как последние три утёнка скрывались за изгородью.
Нет. Ответил Тюбенций.
Разговор на этом закончился.
***
Саймон с Сулитерией выбрались из леса на пыльную дорогу, вероятно, соединяющую какой-то город с еще одним каким-то.
Как проснулась, Сулитерия, словно воды в рот набрала, всё еще на него дулась. И лицо у неё всё утро было недовольное, как выжатый лимон.
Это Саймон должен был на неё обижаться, за ту вчерашнюю выходку. Он не понимал. Что она вообще хотела этим добиться? Еще и куксилась, как будто это он виноват в том, что она предстала в таком неловком свете.
Встав посреди дороги, Саймон, сделав козырек из ладони, вглядываясь вдаль сказал:
Ну что, куда пойдём, туда или туда? Назад по ней или вперед?
Выход был только один куда-нибудь.
Если честно, он не знал, в какую сторону. Карты местности у них не было, да и куда тот клыкастый тип утащил Карсилину, тоже непонятно. Они могли быть в городе, в какой-нибудь деревне, в пещере, просто в лесу где угодно. Это всё равно, что искать соломинку в стоге сена.
Сулитерия картинно молчала, ожидая, что Саймон перед ней извинится.
Доверившись своей интуиции, Саймон дернул девушку за рукав, чтобы не была такой сонной, и решил:
Идём сюда!
Сулитерия фыркнула. Когда она молчала, так даже лучше.
Сзади послышался стук копыт, ребята обернулись, по дорожке катилась повозка, в ней ковыляла хилая гнедая лошадёнка. Повозка везла всякие корзинки. Мужчина, держащий поводья, был с бородой, почти лысый и в кафтане, расшитом красными нитками. Местный купец, наверное. А под глазом у него ярко выделялся синяк. Может, это последствия алкогольных встреч?
Мужчина остановил перед ними лошадь и спросил радушным голосом:
Что это вы посреди дороги ходите? Не боитесь попасть под быструю карету?
Мы карет уже час как не встречали, сударь. Ответил Саймон вежливо. А что там за город, куда вы направляетесь?
Смысловец. торговать туда еду. Жена отличные корзины плетет, хотите взглянуть?
Это он ненавязчиво предложил товар?
Я смотрю, нам по пути! безобидно улыбнулся Саймон. Мы могли бы составить вам компанию, например, развлечь приятной беседой.
Купец смотрел на них, что-то соображая.
А еще, вы сможете проявить своё добродушие к заблудившимся путникам, доброе дело сделаете, Саймон не менял тактики.
Он давно не вел себя настолько расчетливо.
Сулитерия хотела шикнуть Саймону на ухо, что могли подождать экипаж и лучше, но вспомнила, что обиделась и снова фыркнула, показывая недовольство.
Не обращая на её кривлянья внимания, Саймон продолжал уговаривать купца их подбросить, дошел даже до того, что сказал, если он их возьмёт с собой, его душа попадёт в рай.
Хотя на самом деле рай понятие иллюзорное, и вообще произошло из какой-то религии с Земли, про которую им рассказывали на лекции. Это слово принесли в Листон те, кто занимался межмировыми коммуникациями и торговлей.
Смешные вы. Улыбался мужчина, вдохновенная речь Рейли о том, что надо помогать беспомощным путникам, его веселила.
Хватит распыляться, Сулитерии надоело молчать и слушать, как Саймон строит из себя хитрого лиса.
Полезайте в повозку. Только, корзины, осторожно, не сломайте. Согласился купец. А веселой компании в пути мне и правда, не хватает.
Саймон забрался в повозку. Сулитерия ожидала, что хотя бы руку ей подаст, но ошиблась, и пришлось ей лезть туда самостоятельно. Пыхтя и отдуваясь, она уселась на корзину и бросила в сторону Саймона уничижительный взгляд.
***
Карси и Тюбенций шли по лесу. Всё глубже и глубже. Тюбенций, перешагивая через поваленное сухое дерево, чуть не заехал Карсилине по носу узелком с бутербродами. Так они шли очень долго, пробираясь через густые дебри. Благо, комаров почти не было.
Тюбенций, думавший только о подвигах, то и дело спотыкался о коряги.
Вскоре, показался просвет, и высокая отвесная скала впереди. А в скале была небольшая пещера.
Может, привал сделаем? предложил Тюбенций, бросив палку с провизией, чтобы размять пальцы.
Узелок упал в лужу и бутерброды окончательно и бесповоротно размокли.
Ладно, давай сделаем. Ответила Карсилина, наблюдая, как он их поднимает.
Они подошли ближе к скале, но тут раздался жуткий протяжный вой. Над лесом поднималась снежная пелена, метель, которая стремительно приближалась.
Быстрее, в пещеру! приказал Тюбенций, схватив Карси за локоть и потянув за собой.
В чём дело? не понимала она, чего это парень, интересно, так испугался?
Снежные псы Январиса! крикнул он, затаскивая Карсилину в пещеру.
И как раз вовремя! Снаружи поднялся сильный ветер, а солнце скрылось за тучей, начался буран. А по поляне носились с воем шальные снежные вихри. Холод дотягивался даже до ребят. Тюбенций казался очень напуганным.
У вас погода такая странная, буркнула Карси, потирая ушибленный бок. Сначала лето было, а теперь в зиму перетекло!
Конечно, это же неопределенное время года, Тюбенций говорил таким тоном, словно это должен знать с пелёнок каждый ребенок.
У вас и такое бывает?
Но парень резко сменил тему.
Я есть хочу, будешь?
Он принялся разворачивать узелок с провизией, а, развернув, увидел вместо бутербродов грязное месиво. Тюбенций даже поморщился от отвращения, выковыривая оттуда кусочки курицы.
Я, пожалуй, воздержусь. Фыркнула Карси. Каша быстрого приготовления Походная Гадость! Ты бы мог в Леймакаре на этом деньги зарабатывать, они на рынке и не такое продают.
У меня аппетит пропал.
Неужели он тоже побывал на той площади?
Тюбенций отбросил узелок подальше, и старался больше на него не смотреть.
Завывание ветра снаружи становилось всё громче и тоскливее. Тюденций стоял у самого дальнего свода пещеры, не решаясь встать даже на шаг ближе.
Карси пошарила в своём кармане, пузырьки с жидкостью есть, но мешочка с записками там не было. Неужели он выпал!
Эй, ты куда! Зачем! крикнул Тюбенций, когда Карси, без предупреждения, выбежала из пещеры.
Холод снаружи обжигал щёки и руки, Карси чувствовала себя так, словно оказалась прямиком во льду. Снежные вихри тут же скрыли вход в пещеру, как будто изображали автоматическую дверь супермаркета. Видимость была практически нулевая. Но девушка должна была найти свою вещь. Ведь там доказательство того, что она существует, что не Мирель, не бредит, и ее ждут.
Заметив свой кожаный мешочек под ногами, девушка быстро сунула его в карман. Холод сковывал движения, старался пробраться к самому сердцу, воткнуть в него осколок льда.
Карси посмотрела на пальцы рук, она едва могла ими шевелить. Пальцы покрылись инеем. Замерзая, обхватив себя, Карсилина двинулась в обратную сторону, еле переставляя ноги, которые словно оцепенели.
Девушка сумела пройти только пару шагов: на пути возникло три исполинских белоснежных пса, похожие на волков. Они не собирались нападать, просто сидели и наблюдали за ней, не сводя с Карсилины серых светящихся глаз. Их взгляд пронизывал насквозь.
Нет, не надо! простонала Карси, поняв, что весь холод пришел вместе с ними, и что она сейчас, возможно, может умереть. По собственной глупости.
И тут три пса дружно завыли, оглушая. Карси больше не смогла удерживаться на ногах, упав на спину, прямо в снег, девушка уставилась в небо остекленевшими глазами. Псы, однако, не уходили, они глядели на нее с ожиданием.
Тюбенций тем временем переборол себя, попытался выйти из пещеры. Но успеха не возымел.
Когда он высунул правую руку, то почувствовал обжигающую ледяную боль, и отпрянул внутрь. Вся кисть была покрыта льдом, Тюбенций стиснул зубы от боли.
Стараясь не стонать, он прижал руку к груди и отошел вглубь пещеры, прислонившись к стене. О том, чтобы покинуть это место сейчас, не могло быть и речи. Придётся ждать, пока буря утихнет. Страшно подумать, но что стало с Карсилиной? Неужели она превратилась в ледышку! Тогда, бедняге уже ничем не помочь.
Тюбенций разозлился на самого себя! Какой же он дурак, зачем вообще согласился участвовать в поединке драконов, пытаясь ее впечатлить!
Карсилина! крикнул Тюбенций. Буран не отозвался
***
Откуда будете? поинтересовался купец, подгоняя лошадёнку, но та и не собиралась ускоряться.
Мы из Листона... Честно ответила Сулитерия.
Это большое королевство, находящееся за тридевять земель отсюда! поспешил перебить Саймон, в то время как кучер озадаченно поднял бровь.
Интересно, тот почесал бороду. Что же заставило покинуть родные края?
Корзина, на которой сидела Сулитерия, издала жалобный треск, но их спутник этого не заметил, крепко держа поводья.
Мы ищем... Начала Сулитерия, бегая глазами по пейзажу, пытаясь зацепить мысль.
...озеро вечной жизни! соврал Саймон, толкнув ее в плечо, чтобы не подавала повода мужичку для сомнений.
Ни к чему корзинному купцу знать все подробности, да и в принципе правду.
А, вежливей нельзя? возмутилась Сулитерия, она только начала оттаивать после ночной неловкой истории.
Это не грубость, искренне не понял Саймон.
Зачем тогда толкаться, обидно же. Она готова была снова надуться, как индюшка, и промолчать еще полдня.
У меня и в мыслях не было, Саймон растерялся от такой реакции, желая отвернуться. Люди такие сложные!
Что Сулитерия вообще ждала от него? Откуда этот угрюмый вид? Что он опять не так сказал или сделал? Какое право Трегторф имела его в чем-то упрекать? И тот поступок на привале
Саймон поморщился, хотелось залезть в душ и смыть воспоминания о произошедшем. Но здесь, в Шелмексе, он даже не знал о том, как здесь принимают ванну местные.
Кучер молчал, смотря на круп своей лошаденки.
Твои мысли никогда не заняты мной, обиженно проговорила девушка.
Её умозаключение было настолько неожиданным, что Саймон не смог промолчать:
А они разве должны? На свете так много вещей, которыми можно забить свою голову
Например, Карси Фротгерт, ядовито скривилась Сулитерия.
Парень одарил ее взглядом, который мог прожечь насквозь. Затем презрительно оскалился:
Например, некоторые не понимают значения слова Нет.
Сулитерии давно надо было понять, что не интересна ему в романтическом плане. А то, как открыто она пыталась навязываться, (после того, как с Карси случилась беда), будто они уже лет десять женаты, очень выматывало. Конечно, Трегторф наивно полагала, что в будущем всё изменится, но Саймон знал точно, что этого не произойдет, ведь его сердце и душа навеки привязаны к другой. Да, у Сулитерии есть свой шарм, и некрасивой она не была. Эстетически приятное лицо, голос низкий баритон, глаза цвета грозовой тучи. Даже можно пару раз нарисовать, если попросит. У нее могло бы быть множество поклонников, но почему-то колдунья взяла и зациклилась на Саймоне. А он чувствовал из-за этого только неудобство. И хотелось быть как можно дальше от Сулитерии и не испытывать такой брезгливой неловкости, но обстоятельства почему-то заставляли их сталкиваться, падать в одну лодку. Вот даже сейчас.
Наступила напряженная пауза, и кучер вежливо поинтересовался:
Почему вы решили искать озеро вечной жизни? Еще никому не удавалось добраться до него и вернуться.
Оно существует? Сулитерия на короткое мгновение забыла о своей обиде.
Легенды гласят, что оно доступно лишь тем, кто сердцем храбр, чьи помыслы чисты. Вот у вас, юноша, какие помыслы? спросил кучер, на миг повернувшись к ним и показав на Саймона указательным пальцем правой руки, где отсутствовал ноготь.
Саймон не ожидал, что придется оправдываться, почему они искали какой-то не существующий водоём из местных легенд. Тем более, они не собирались. Но все-таки сказал:
Сестра её подхватила болезнь и умирает. Только вода из озера поможет девочке.
Сулитерия фыркнула, не испытывая желания подыгрывать. Впрочем, надо отдать ей должное, молчала.
Саймон не успел ничего ответить, он вдруг почувствовал дикий озноб.
Ты чего? Сулитерия заметила мгновенную перемену.
Н... не знаю. Выговорил он, стуча зубами и пытаясь согреться. Но становилось только холоднее.
Выглядишь неважно, Трегторф убрала с лица свою обиду, оставляя место лишь заботе.
Но Саймон закрыл глаза, рухнув и теряя сознание, Сулитерия еле успела схватить его, чтобы не выпал из повозки.
Мужчина остановил лошадь и обернулся. Сулитерия уложила парня головой себе на колени, поверх нескольких корзин.
Саймон! в панике вскрикнула Трегторф, наблюдая, как у него синеют губы.
Но, парень не слышал, сознание переместилось в другое место...
***
Вокруг бушевала вьюга, а Саймон все никак не мог согреться. Он не видел ничего, дальше собственного носа, снег слепил глаза, царапал щёки.
Присмотревшись, Саймон заметил трех здоровенных белоснежных волков. Или псов? Они спокойно посмотрели на него, без всякой агрессии.
Но всё-таки, осторожность не помешает.
Спокойно, спокойно. Уже ухожу. Саймон медленно попятился назад, жестом показывая им, что не собирается подходить ближе.
Они не сводили с него глаз, похожих на кусочки льда. Настолько безжизненного выражения, парень еще ни у кого не наблюдал.
Тут он заметил, что возле лап самого крупного из них, кто-то лежит, припорошенный снегом. Он почувствовал, что дрожит.
Осев на колени, он старался не думать о худшем. Вспомнив слова Декабрины, он тут же принялся раскапывать человека.
Карси! Не может быть! Это неправда!
Он вытащил ее из снежной колыбели, прижав к себе.
Псы что-то напевали, но слов разобрать он не мог.
Кожа девушки была почти белая, щёки покрылись инеем, а сама Карсилина едва дышала. Сердце Саймона пропустило удар. Он не позволит этим волкам забрать её!
Псы не вмешивались, продолжая жуткую заунывную песню, которая усиливала вьюгу.
Ну же! Ну же... Саймон пытался что-то придумать, смахивая со лба Карсилины снежинки.
Её амулет нацепить ей на шею нельзя, он остался в повозке, вместе с его телом.
Но, если сознание сюда переместилось, значит, был шанс спасти девушку! Он ведь может касаться ее, да и эти псы его почему-то видели.
Пожалуйста, Карси, открой глаза, борись, Умолял Саймон, пытаясь привести ее в чувства. Тебе нельзя сдаваться! Пожалуйста. Живи! Ну же!
Псы равнодушно наблюдали за его попытками. У Саймона в горле стоял комок.
Петь они перестали, а один из этой стаи, сказал:
Скоро она перестанет дышать, а сердце заледенеет...
Окоченеет. Спокойно добавил другой.
Нет же, Саймона трясло. Он даже не удивился, что эти существа умели говорить.
Ну, почему нельзя переноситься полностью, а не только сознанием? Какая польза от такого положения, он все равно, что призрак, даже согреть Карси не мог.
А что, если эти псы вытягивают жизнь!
Он ощутил внутри себя бурю.
Убирайтесь! рыкнул Саймон, не отпуская Карсилину, и закашлялся, вдохнув большую порцию холодного воздуха, даже странно, с учетом того, что здесь находилось лишь сознание. Пошли вон
Мы выполняем свою работу. Сообщил третий пёс. Наша обязанность забрать жизнь и доставить тело Господину Январису.
Зачем?
Для коллекции замороженных людей, последовал жестокий ответ.
Возьмите меня вместо неё! предложил Саймон, разгорячившись. Он был готов на это.
Без тела забрать тебя не сможем.
Ну не умею еще целиком перемещаться!
Девушка уже почти наша. Главный пёс был удовлетворен.
Все трое завыли. Вой был тоскливый, пробирающий холодом до костей. Саймон поёжился. Он чувствовал нарастающую панику.
Не может всё так закончиться!
После всего, что произошло...
Пожалуйста, уйдите! прикрикнул на них Саймон, самообладание пыталось покинуть его.
Зачем? Тут достаточно холодно. Отозвались псы.
Она умирает! Из-за вас! Оставьте ее, слышите! он попытался подняться, перед этим, бережно опустив Карси в снег, и ударить одного из псов, но тот открыл пасть и дунул сильным потоком воздуха, опрокинувшим парня в снег.
Не мешайся.
Давайте договоримся, Саймон не желал сдаваться.
Никаких сделок. Отрезал вожак стаи, он был самым пушистым из трех.
Она не умрет. Не умрет. Не умрет!
Неужели вы никогда не любили! и почему Саймон решил, что поможет? С каких пор эта фраза казалась сейчас неким спасательным кругом?
Два пса покачали головами.
А третий, самый главный, казалось, что-то почувствовал, но сам испугался этого. Его душа оттаяла на короткий миг:
Когда-то давным-давно я был человеком. Дальше последовало признание, вызванное ноткой воспоминания. У меня была семья: жена и два сына.
Он сделал паузу, казалось, не хотел говорить, что случилось потом, но раз уж начал, то придется мысль закончить.
И что дальше? Саймон и сам не верил, что его фраза могла что-то пробудить в звере.
Январис их всех убил. Ответил тот, ненавидя этот вопрос, Заморозил! Когда я вернулся домой, после дня на руднике, то застал лишь их заледенелые тела. Жена, покрывшаяся толстым слоем льда, сидела на кресле, а обледенелые фигурки детей возле погасшей печи. Они не поняли ничего. Не успели сообразить. Всё произошло так быстро.... Я хотел отомстить Январису, хоть и предупреждали меня, что его лучше не искать, иначе, можно сильно пожалеть. Но я был зол, и мне нечего было терять. К сожалению, я потерпел поражение. Январис поработил меня, обратил в пса, несущего холод и вьюгу, лишил всяческих эмоций....
Вы не пытались бороться?
Мне нельзя, я и так почти мёртв, а бессмертие пса это наказание за непокорность судьбе, которую преподнес в дар Январис. Я сею только смерть, стал таким же, как и он. Он заморозил мои чувства! А, ты. На короткий миг я что-то почувствовал давно забытое.
Пёс был выбит из колеи неожиданным воспоминанием.
Пожалуйста, не убивайте Карси, я что угодно сделаю! просил Саймон, не спеша подниматься с колен. Вы же понимаете, что, если перестанете убивать, холод из вашей души сойдет, вы вырветесь из подчинения Январиса и спокойно сможете умереть. Вы ведь хотели этого, да?
Да... Вожак стаи сожалел, что заговорил об этом. Ведь, выходит, что мальчишка пробудил то, что, казалось, убил Январис. Пёс не мог больше нести смерть и боль, после того, что ощутил сейчас. Прикончить девушку, казалось теперь слишком сложным.
В душе у пса происходила борьба. С одной стороны требовалось хладнокровно исполнить приказ, но с другой чувства, слабые нотки которых проснулись, не могли позволить ему это сделать.
Я не буду ее убивать. Наконец, решил главарь стаи. Мы заберем вместо девушки тебя. Когда найдем, конечно же. Скажи, как тебя звать. Этого достаточно, чтобы выследить...
Парень принимал условия сделки, не колеблясь.
Саймон Рейли, представился он.
Ему не было страшно. Пусть только попробуют заморозить. К тому времени, он уже будет в своем мире.
Человек, чьё имя известно повелителю, будет обнаружен нами везде, где бы ни находился.
Буду ждать.
Затем, три пса подпрыгнули, унося за собой вьюгу, холод и снег. В следующий миг небо прояснилось, зазеленела трава, и запели птицы. И не скажешь, что миг назад здесь все было покрыто белым.
Карси Фротгерт пришла в себя, глубоко вздохнув. Она с удивлением озиралась вокруг. Странно все это, принцесса Листона и подумать не могла, что сможет выжить.
Саймон, поднявшись, смотрел на неё и не мог нарадоваться. Такая красивая, живая. Хотелось обнять ее покрепче, но он был не в состоянии этого сделать. Жаль, конечно, что принцесса его совсем не видела.
Интересно, а как бы Карси отреагировала, если бы заметила?
Весело. Вздохнула Карсилина, она не знала, как объяснить то, что случилось.
Карсилина! Тюбенций, вышел из пещеры, и теперь, бежал прямиком к девушке, радостный видеть ее живой.
Не кричи так, всех птиц распугаешь. Улыбнулась та.
С тобой всё хорошо? обеспокоено спросил Тюбенций, пытаясь помочь ей подняться.
Как видишь! И Карси поднялась сама, заметив, что с ним что-то не так.
Вторая рука у Тюбенция оставалась куском льда. Парень не мог ей шевелить, и Карси предложила помощь. Тюбенций кивнул, зажмурился и вытянул перед ней заледенелую кисть.
Из пещеры выйти пытался. Пояснил он, не открывая глаз.
Карси что-то прошептала, руку охватило фиолетовое свечение, боль проходила, лёд таял. Тюбенций посмотрел на свою совершенно здоровую ладонь, не сдержался и крепко обнял волшебницу, воскликнув:
Как это чудесно! Мы оба живы и здоровы!
Смотря ей прямо в глаза, он понял, что не может себя сдерживать, и внезапно поцеловал девушку, прямо в губы.
Саймон застыл на месте, мучаясь противоречивыми мыслями и догадками. Лицезреть их поцелуй было очень неприятно и обидно. Ревность точила его червём изнутри.
Неужели, Карси Фротгерт его забыла? Похоже, это так.
Саймон глубоко выдохнул. Картинка померкла.
Он пришел в себя, оказавшись снова в повозке, в компании навязчивой Сулитерии и купца с синяком под глазом.
***
Ну, наконец-то! воскликнула Сулитерия.
Саймон осознал, что лежал на корзинах, сложив голову ей на колени, а колдунья бережно гладила его рукой по щеке. От корзин, кстати, пахло мятой.
Что за... Саймон попытался подняться, оттолкнув ее руку, но голова закружилась.
Лежи, лежи. Ты очень слаб. Ласково прошептала Сулитерия.
Ну вот, кто позволял ей так нагло пользоваться его беспомощностью?
Саймон вспомнил про поцелуй Карси с тем парнем, и что-то болью отозвалось в груди. Хотелось взять, и раскидать все эти корзины!
Мы скоро приедем в город. Объявил купец, заставляя лошадёнку ускориться.
Отлично. Улыбнулась Сулитерия.
Всё же, Саймон заставил себя не портить корзины, и присел, чувствуя неловкость, из-за того, с какой теплотой смотрела на него приятельница: Сулитерия мало к кому могла похвастаться привязанностью. А тут....
Кстати, старик нам денег даст. Шепнула Сулитерия так, чтобы кучер не услышал.
С какой радости? не понял Саймон, сказав это весьма громко. Трегторф даже вздрогнула.
Тихо. Она приложила палец к губам. Только не обижайся, хорошо? Я сказала, что ты болен, и на лечение срочно требуются деньги.
Не думаю, что в мало развитых мирах, таких как этот, существует благотворительность. Засомневался Саймон.
Просто, кажись больным, пока мы не приедем. Лежи, у тебя, типа, голова раскалывается и спину ломит.
И Сулитерия повалила его, толкнув, на корзины. Сама она осталась на месте, не пытаясь к нему приставать. Учла свой вчерашний провал, из-за которого всё еще дулась.
Я и сидя могу ехать. Упирался Саймон, ручка маленькой плетеной корзинки давила в бок.
Лежи. Чем болезненней будешь выглядеть.... Нам ведь нужны хоть какие-нибудь деньги?
Сулитерия была права. Воровство не самый лучший путь к пропитанию. Гораздо спокойней, действовать честно и не вызывать подозрений.
Ладно. И парень сдался, оставшись лежать и чувствуя дискомфорт. Но, это ради того, чтобы с голода не помереть.
Саймон снова подумал о Карси, видимо, эти мысли отобразились на его лице, потому что Сулитерия тут же поспешила сменить тему.
Почему грустишь? спросила она, ведь вчера он был гораздо жизнерадостней, а сегодня, после потери сознания, уже нет. Трегторф чувствовала себя виноватой, думая, что на этот раз сделала не так. Или это из-за ее ночной выходки?
Не грущу. Отрезал Саймон, не желая об распространяться.
Уверен?
Саймон ответил скептическим взглядом. Она к нему в психологи не нанималась.
Я, пока что, в состоянии разобраться в своих ощущениях. Холодно ответил он, почему бы не ехать молча?
А мне кажется, что... До чего же она настырна.
Какая разница, ты всё равно заблуждаешься! огрызнулся парень.
Сулитерия не понимала, что с ним такое, а Саймон попытался молчать и не смотреть на колдунью.
Хватит обижаться! возмутилась Сулитерия после парочки минут молчания и отвернулась, вся красная. Просто, забудь о том, что было ночью, ладно.
Я и не думал об этом.
А? она вопросительно посмотрела на него.
Саймон не ответил. Трегторф делала вид, что интересовалась. Да, какая ей разница, что с ним происходило?
А Сулитерия, тем временем, осознавала, что проигрывает обстоятельствам, что шансов понравиться юному чародею, у девушки не было. Может, стоит быть не такой назойливой? Но почему ей постоянно хотелось с ним говорить, и не важно о чем, главное, слышать голос в ответ, видеть Саймона, контактировать. А вот ссориться колдунья не желала.
Саймон, прошептала она, в надежде, что тот посмотрит на неё. Почему ты так со мной?
Ей хотелось плакать от обиды, но девушка сдерживалась:
Вижу, же, что не такой черствый, каким хочешь казаться. Я помню, как ты переживал насчет Карси, ведь, именно из-за того, что с ней случилось, вел себя так холодно, по отношению к другим. Может, если скажешь, что гложет, вдруг легче станет? Ты что-то видел, когда был без сознания?
Саймон молчал. Его мутило. Эта способность перемещать сознание отнимала силы.
Пожалуйста, в словах Сулитерии не было грубости.
Может, только тебе и станет! сердито отозвался Саймон, он ненавидел, когда пытаются залезть в душу, особенно, без приглашения. Ждешь, пока обнажусь тебе, как конфета на палочке?
Не вымещай на мне свою злость. Лучше скажи, что случилось. А я постараюсь помочь. Прошу.
С каких пор она в психологи записалась? Саймон не собирался раскрываться перед ней, словно шкаф, набитый скомканной одеждой.
Просто, меня это всё раздражает. Как уклончиво ответил он.
Сулитерия не сводила с него взгляда.
А зачем позволил идти с собой? Наверное, чтобы ты меня своей безграничной настырностью бесила, для чего же еще!
Саймон... Слышать это ей было не очень приятно.
Отвяжись!
Пожалуйста, успокойся.
Сулитерия перебралась на другую корзину, чуть ближе, и коснулась ладонью его руки. Саймон дернулся, убирая руку, как от слабого электрического разряда.
Вздохни три глубоких раза, может, злость пройдет. Посоветовала девушка, стараясь не акцентировать внимание на том, что ему были неприятны прикосновения.
Может, и пройдет, но вот любовь останется. Произнес Саймон, неожиданно для самого себя. Он боялся, что Карси забыла о нём, и что она не помнит своей прежней листонской жизни.
А причем...
А притом! Какая от всего этого польза? От того, что ты сидишь сейчас и достаешь меня?
Услышав это, Сулитерия вновь почувствовала себя уязвленной.
И вообще, я не на допросе, так что, изволь избавить от разговора. Закончил юный чародей, дав понять, что хочет оставшуюся часть пути провести без болтовни.
***
Карси не ожидала, что Тюбенций её поцелует. Девушка не была к этому готова. Во-первых, знает его не так давно, а во-вторых...
Прости. Я не могу... Сказала она, резко прерывая поцелуй.
Но, почему? смутился Тюбенций, потупив взор. Я тебе неприятен?
Не в тебе дело. Карси убрала его руку со своей поясницы и отстранилась.
Тюбенций порозовел еще больше, в такие дурацкие ситуации ему раньше не доводилось попадать:
Тогда...
Знаешь, я тут подумала, а ведь в другом мире может найтись масса занятий, которыми может увлечь себя нездешняя девушка, и поцелуи с местными парнями в этот список не входят, уж прости. Разъяснила принцесса, отворачиваясь, и направляясь в лес.
Неужели, я тебе совсем не нравлюсь? Тюбенций почесал затылок, хотелось поскорее избавиться от глупого чувства.
Не будь примитивным мужланом! У меня нет цели, крутить романчики со всеми подряд, как в новелле на телефоне, это в реальной жизни не интересно. Понимаешь? А еще мне надо как-то домой попасть...
Но...
Для приятеля, сопровождающего неизвестно куда, ты вполне ничего. Поспешила добавить Карсилина. Но, я рассчитываю на чисто дружеские отношения, так что, о поцелуях больше не заикайся.
Тюбенций был огорчен слышать это. В кой-то веки он решил открыть свои чувства девушке, и сразу же потерпел фиаско. Такое не скоро забудешь. А еще это служит причиной появления комплексов. А Тюбенций и так паренёк тихий и нерешительный. По крайней мере, был им когда-то, до того, как Карси очутилась в его деревне.
***
Наконец, вдали показался город Смысловец. Шпили его белокаменных домов возвышались над горизонтом и смотрелись весьма солидно.
Кучер выпрямился и натянул поводья. Лошаденка приближалась к белоснежной и крепкой стене, окружающей город.
Все, кто проживает в этом городе, всюду ищут смысл. Сообщил мужчина, на мгновение, отвлекаясь от дороги.
В чём? поинтересовалась Сулитерия, позволив Саймону, наконец, присесть.
Да, во всём подряд! ответил купец, взмахнув рукой.
Казалось, что хмурые колючие ели, возле ворот, выстроились по стойке Смирно. Они были идеальной формы, очень ровные, похожие друг на друга, словно вставленные под копирку.
То есть, люди ищут смысл в том, чтобы его искать? спросил Саймон, запутавшись. Смысл в смысле существования смысла?
Бывает, и не один. Жена родилась в этом городе, и я до сих пор так и не уловил, что у неё там в голове.
Ну, на сто процентов вы ее никогда не поймете. Это нормально. Заверил Саймон.
А еще горожане постоянно пытаются доказать всем, что они особенные.
И в чём это проявляется?
Одежды у них белые, или, каких-нибудь светлых тонов. Атласные, это обязательно. Горожане, таким образом, показывают, что их головы переполнены раздумьями о проблемах насущных. Так что, смысловчанина вы легко можете отличить.
Они поравнялись с железными фигурчатыми воротами, на которых была вьющаяся надпись Мысль есть жизнь!. Стражники в белоснежной форме, не атласной, (они всё-таки служат на боевом посту), отворили двери, и повозка смогла попасть внутрь города.
В Смысловце не было деревянных домов, и все постройки стояли в строго определенной последовательности, как будто попал в хорошо структурированную табличку учебника, в которой нет ничего лишнего.
Для тех, кто здесь первый раз, поспешил предупредить кучер. Обстановка сильно давит на разум. Нужно несколько минут, чтобы привыкнуть. Кому-то и получаса мало оказывается.
Это обязательно? насторожилась Сулитерия.
Чтобы легче было, постарайтесь особо не задумываться. Знаю, что будет хотеться. Поток мысли в Смысловце буквально витает в воздухе.
Саймон с Сулитерией непонятливо переглянулись. Что это за субстанция такая поток мысли? И почему она концентрируется в городе.
Когда ворота закрылись, Саймон осознал, что имел в виду торговец корзинами. Все переживания юного чародея разом улетучились, уступая место вакууму, затем, как ручей, в голову стали просачиваться нескончаемые вопросы бытия, над которыми размышляют и трактаты пишут всякие философы.
Казалось, этот город давил своим величием, а ты сам ощущал себя песчинкой. Как будто Смысловец сосредоточение вселенской мудрости, заражал цепкими раздумьями о Вечном. Даже, на миг, можно забыть о том, зачем вообще сюда направился.
Главное теперь понять, для чего существуем, в чем смысл, суть нашего бренного? Понимаешь, что, когда от дерева отрывается листок, и падает в лужу, он уже нарушает покой мироздания, абсолютного, как НИЧЕГО. В покое мироздания нет места потерям, распрям, войнам, скандалам и смертям. Да, вообще нет ни для чего, кроме непрерывного, глубокого, словно бездна, раздумья.
Вот так плутаешь в закоулках собственных дум. Ведь именно среди них, туманных и таких неясных: целей, мотивов, желаний, поступков и воспоминаний, проще всего заблудиться.
Саймону так не хотелось прерывать плавное, тягучее, как карамель и непонятное течение в мозгу, возникшее при въезде в Смысловец.
А потом он начал быстро понимать: поток сознания он общий, един для всех, чувствовал каждого, но не мог разобрать ничего: мысли людей сплетаются в один большой липкий клубок, их так много, и все пытаются поместиться в голове, утяжеляя её, сдавливая, как жгут, вытягивая всю энергию. Как лимон, Саймон чувствовал себя выжатым, утомленным, словно решил несколько сотен задачек по алгебре за ночь. Усталость вытянула Саймона из городского потока мыслей, голове стало легче. Он заморгал, потирая переносицу, в голову возвращались все страхи и переживания.
Рейли взглянул на Сулитерию, та держалась за голову, жмурясь, и желая, чтобы поток массового сознания перестал просачиваться в мозг.
Их повозка выехала на перекресток, уставленный лавками со странными, заумными вещами, о предназначении которых приятно было додумываться коренным жителям Смысловца. Вывеска на одном из домов гласила: Улица потерянной мудрости.
Вот мы и приехали. Сообщил кучер, останавливая повозку. Здесь, думаю, подходящее место для торговли корзинами.
Наконец-то! воскликнул Саймон, забыв, что обещал Сулитерии притворяться больным, и резво спрыгнул на брусчатку.
Спасибо, что подвезли нас. Поблагодарила Сулитерия, купец кивнул, и сунул ей в ладонь несколько монет, которые колдунья тут же убрала в карман.
Это я должен благодарить, что компанию мне составили! и торговец корзинами отправился искать место, где бы разместить свои товары.
А Саймон с Сулитерией стояли посреди перекрестка, сердито глядя друг на друга. Благо, движение в городе было не шибко оживленное.
Наверное, стоит пойти куда-то туда? Саймон нарушил напряженное молчание. Есть целых четыре варианта.
Моя голова... Простонала Трегторф. Мозг сейчас вспухнет! Так много людей, и все они о чем-то думают! Я слышу, чуть ли не каждую их мысль!..
И прижала ладони к вискам. Видимо девушке потребуется больше времени, чем Саймону, чтобы выкинуть Поток мыслей из своей черепной коробки.
Ты и то, о чем я думаю, улавливаешь? поинтересовался парень, опасаясь, что она могла.
Нет. Не знаю. Я не могу разобрать ничего! Голова сейчас лопнет!
Это, и, правда, приносило ей неудобство, Сулитерия готова была взвыть.
В глазах всё расплывается, я не могу понять, где мы находимся. Жаловалась она, потирая глаза, но, это не помогало.
Чужие мысли давили на неё, мешали видеть, чувствовать, воспринимать. Девушка казалась в таком состоянии младенцем, который, пытаясь встать на ноги, искал опору.
Успокойся, это скоро пройдет. Саймон, видя, как она мучается, проникся жалостью и попытался проявить участие. Он не знал, как можно было избавить приятельницу от того, что проникло в голову и не хотело вылезать.
Сулитерия слепо водя руками, пыталась нащупать, за что бы ухватиться, она была в совершенной растерянности. Пальцы дрожали. Кое-как она нашла ладонь Саймона, и в панике вцепилась в неё.
Юный чародей не мог оставить ее одну, посреди незнакомого города. Попросить посидеть где-нибудь в сторонке, пока не станет лучше. Чувство ответственности, которое вдруг начало его прижимать, не давало поступить, как дурак. Поэтому он даже не пытался убрать ее ладонь.
Сулитерия вздрогнула, ее пальцы были потными, и она не хотела выскользнуть из ладони парня. Взглянув на Саймона, она узрела лишь размытое очертание, и невозможно было понять его выражение лица. Парень потянул девушку вперед за собой, устремившись по одной из улиц. Сулитерия боялась споткнуться.
Саймон воспринимал Сулитерию лишь своей знакомой, и ему сейчас очень хотелось избавить ее от боли. Поэтому, Рейли, не акцентировал внимание, что на короткое время пришлось вести Трегторф за руку, помогая ориентироваться в пространстве.
Сулитерия же расценила этот поступок по-своему, не как жест доброй воли, ей хотелось, чтобы Саймон как можно дольше не отпускал ладонь. Даже, находясь под давлением общественного городского потока мыслей, девушка строила неверные домыслы.
Тебе уже лучше? спросил Саймон, остановившись. Он думал, если уйти дальше от центра, давление Потока Мыслей ослабнет.
Нет... Прохныкала колдунья, держась за голову. Когда это закончится, я с ума сейчас сойду!
Это пройдет, потерпи...
А если нет? она вцепилась ему в рубашку и беспомощно притянула к себе, пытаясь увидеть лицо парня, но не вышло.
Саймон не знал, что ответить, и отстранился, расправив одежду. Нет, ну, правда. Что он мог сказать?
Возможно, им удастся найти кого-нибудь, кто поможет Сулитерии прийти в себя?
***
Арена для драконьих поединков находилась за городом, возле южных ворот Смысловца. Там возвышались две пятиярусные трибуны на пятьсот человек. Земля была засыпала желтоватым песком, ветер гонял его по простору арены маленькими вихрями.
В противоположной от трибун стороне располагалось десять исполинских красных шатров, они смотрелись, словно фантасмагория, на фоне маленького города Смысловца и его каменной стены, похожие на скопление цирков-шапито, оказавшихся, по ошибке, не в том времени. Только, для полного сходства, не хватало им клеток с животными, а еще клоунов и аппаратов со сладкой ватой, продавцов хот-догов и ларьков с сувенирами, торгующих смешными колпаками, и касс билетных.
Внутри шатров ютились драконы, по одному на каждый, которые должны участвовать в шоу. В одном из них, что был ближе всех к городу, тренировался Тюбенций. А Карсилину в шатер не пустили, и принцесса Листонская, скучая, отправилась побродить по Смысловцу.
Поток общегородского сознания создавал в голове ощущение тяжести, но Карси справлялась с этим, оставляя свой разум незамутненным.
Вдруг из-за поворота вышел здоровый лысый мужчина, наверное, не местный. Его ум, судя по выражению лица, не отличался особым интеллектом, и поток городских мыслей проходил мимо этой головы. На приплюснутом носу висело позолоченное кольцо. Разбойник это, или пират, которого бросила команда, вынуждая странствовать по суше?
Карси, взглянув на него, понимала, что ничего доброго от мужчины ожидать не придется. Но, может этот человек просто возьмет и пройдет мимо? Да и, поворачивать в другую сторону принцесса не хотела.
Поравнявшись с девушкой, мужчина оскалился и резко схватил её за руку.
Эй! вскрикнула Карси. Ей было больно.
Оглянувшись назад, она увидела, что за спиной появилось еще два амбала. Похоже, избежать неприятностей не удастся.
Они преграждали путь к бегству, подходили все ближе. А тот, кто схватил её, заломил девушке руку за спину. И Карси поморщилась, стараясь не кричать.
В следующий миг, ей на голову натянули мешок, взвалили на чью-то потную мускулистую спину и куда-то понесли.
Пустите! Карси брыкалась, но это не помогало. Тот, кто нес ее, держал крепко. Отпустите меня!
Возможно, они узнали беглую принцессу и решили получить за нее вознаграждение у принца Пятимара. Карси этого не хотела, но, кажется, придется спросить у него насчет портала, способного переместить ее домой.
Глава 7. Поединок Драконов
Когда Карсилину поставили на твердый пол и сняли с головы мешок, она увидела перед собой, как и предполагала, принца Пятимара. Собственно, поэтому она и не пыталась убежать от тех амбалов, потому что разговор с королевским нарциссом нельзя было больше откладывать. Пятимар самодовольно улыбался и протягивал похитителям мешок с золотыми монетами. Всё это безобразие проходило в одной из комнат замка, принадлежащего герцогу, который управлял Смысловцем.
Около сизых стен стояло множество пуфиков, обтянутых шелковой бордовой материей.
Бандиты, получив желаемое, покинули помещение.
Я так рад, что ты нашлась! воскликнул Пятимар, приближаясь, словно Карсилина была ему чем-то обязана. Не надо больше пропадать, ты так нас всех перепугала. Тебя могли убить нехорошие люди!
Карси фыркнула, отступая на шаг. Речь принца была искусственная. Ну, не получалось у него правдиво изображать обеспокоенного влюбленного! Так и хотелось угостить парня пощечиной.
Позволь же обнять тебя, промурлыкал он, раскинув руки.
Нет, Отрезала Карси, морщась. Ей хотелось оказаться как можно дальше отсюда.
Принц смутился. Он не привык к отказам. Любая девушка его страны хотела бы оказаться на месте Карсилины.
И вообще, ты скучный! заявила Карси, картинно вздернув нос, Даже веселого ничего сказать не можешь.
Слова эти прозвучали сухо, Пятимар покраснел, сбитый с толка. Его чувство юмора отсутствовало, даже в гости не заходило, когда требовалось.
Чего молчишь? Язык проглотил? обернулась к нему принцесса. Она и не пыталась обращаться к нему вежливо.
Она же не просила ее красть, оживлять и пытаться жениться? За пункт оживить, конечно, спасибо. Но Карси и представить не могла, как отреагируют на эту новость ее близкие. Конечно, они будут рады, перед этим испытав сердечный приступ.
Девушка выжидала момент задать вопрос про портал.
Пятимар отчаянно пытался пошутить:
У отца было три сына...
На этом его фантазия иссякла.
Первого звали Умка, второго Глупка, а третьего Тупка, закончила за него Карси, даже не улыбнувшись.
Наверное... Кивнул принц, никогда раньше он не испытывал такой неловкости, да еще и большими порциями.
Внезапно, Карси подалась к нему, заставив теперь принца попятиться.
Я знаю, как вы добрались до моего мира, у нее не было сомнений. У вас должен быть где-то портал.
Не знаю, о чем ты, он отвел взгляд.
О, нет. Прекрасно знаешь. Иначе как я попала сюда?
Принц не знал, как слукавить, это приперло его к стене, не давая времени на отступление.
У вас здесь определенно есть портал. Карманный или обычный, не сдавалась Карси.
Пятимар кашлянул, заполняя паузу, и резко сменив тему, отступая:
Куктюр тебе сейчас платье принесет, Наконец, выдавил он из себя, взявшись за ручку двери, Нельзя показываться перед народом в таком нелепом виде.
То, что на ней не было красивого платья, не нравилось будущему монарху.
Мне нужно знать про портал!
Мы скоро пойдем смотреть поединок драконов. Люди должны увидеть, какая ты красивая.
Затем Пятимар поспешно выскользнул в коридор, так и не дав Карсилине информацию.
Через какое-то непродолжительное время, дверь отворилась от слабого пинка, пропуская в комнату гнома Куктюра, волочившего по полу золотистую материю, которая оказалась платьем.
Дойдя до середины комнаты, гном бросил одеяние на пол и удалился, так ничего и не сказав. Его длинные зеленые усы волочились следом.
Карси фыркнула, когда он чуть не прижал их дверью, а затем принялась отряхивать ткань.
Пятимар не так прост. Он ей не собирался рассказывать о том, как вернуться в Листон.
***
А Тюбенций, в одном из тренировочных шатров пытался совладать со своим упрямым драконом, который никак не давал парню забраться к себе на спину. Серебристый ящер Тюбенция сидел, не двигаясь, сложив крылья, и даже не пытался помочь юноше. Пусть парень сам мучается.
Тюбенций то и дело соскальзывал с боков ящера и падал в желтоватый песок. Наверняка, если бы дракон умел смеяться, он бы лопнул от хохота, наблюдая за безрезультатными попытками.
Наездник-самородок Тюбенций был не в себе, до его выхода на трибуну оставалось всего десять минут, и если не получится оседлать дракона, то придется повиснуть на кончике хвоста, чешуйки которого больно царапались.
Тюбенций, однако, сдаваться не собирался, снова начав восхождение по драконьему боку. Дракон нарочно мотнулся, и парень упал лицом прямо в песок.
Ну, перестань! недовольно буркнул Тюбенций, отплевываясь. Песок скрипел на зубах.
Юноше показалось, что дракон ухмыляется, и парень показал ящеру кулак. А дракон решил пошутить и отвернулся, выпустив из ноздрей горячий фиолетовый пар, и чуть не сбив неумелого наездника с ног хвостом.
Так нечестно! возмущался Тюбенций, он не представлял, что делать.
На арене затрубили, было понятно, что сейчас уже поздно что-то решать.
Наш выход! Наш выход! запаниковал всадник-самородок, в то время как дракон помахивал хвостом у него над головой, как бы намекая, откуда лучше забраться.
Наконец, Тюбенций додумался, уцепился за хвост, перекинул ногу, и пополз по хвосту на спину дракону, правда, тот, услышав фанфары, двинулся с места, собираясь покинуть шатер.
Эй, тише! крикнул Тюбенций, чуть не навернувшись и не зная, за что держаться.
Наконец, дракон (Тюбенций хоть старался, но не упал) вышел на арену, залитую солнцем, тишина тут же сменилась бурными овациями толпы, разместившейся на деревянных трибунах. Он встал напротив своего противника черного, словно сгоревшего в неисправной духовке, ящера со злобными маленькими глазками. Его наездником являлся рослый лысый мужчина со спутанной бородой, которая по длине доходила до его обнаженной мускулистой груди, заросшей волосами, скрывая соски накаченного торса.
Тюбенций вздрогнул, наверное, этот обугленный дракон принадлежал к неразумным ящерам. Они водились на вулканических островах Кровавого моря, очень свирепые и беспощадные.
Серебристый дракон Тюбенция тоже понимал, что от соперника ничего хорошего ожидать не придется. А Тюбенций с большим трудом все-таки достиг спины своего дракона и забрался в седло.
Затем паренёк начал представлять всякие ужасы, как ему несладко придется с таким мощным и свирепым противником, который их в клочья порвет, и как капусту нашинкует. Тюбенций вообще от природы был храбростью обделен, и вдруг его потянуло на подвиги. Он ведь только хотел казаться отважным и не представлял раньше, насколько серьезной может быть угроза.
Раздался сигнал, и драконы двинулись навстречу друг другу. Черный выпустил из ноздрей едкий дым и протяжно рыкнул. Серебристый пригнулся, и пламя, пущенное противником, пролетело в метре над его головой. Чёрный дракон снова предпринял попытку напасть, Тюбенций затрясся от страха, жалея, что решился в этом участвовать.
***
Пожалуйста, пусть это прекратится! Сулитерия чувствовала себя всё хуже и хуже.
Мы что-нибудь придумаем... пообещал Саймон, озираясь.
Я не могу больше столько думать! нервничала девушка, схватившись руками за волосы, еще чуть-чуть, и она начнет их рвать. Пусть оно перестанет давить на мой мозг!..
Успокойся! вспылил Саймон в ответ и силой отцепил ее руки от волос.
Ну вот, что с ней делать? Вылить ведро холодной воды? Накормить целебными травами, или просто вырубить, чтоб не кричала?
Помоги! не унималась Сулитерия.
Если б знать, как...
Завернув за угол, Саймон осекся. Он увидел обычную лавку. Но вот среди товаров на стеллаже приметил нечто знакомое.
Не веря глазам, он ринулся туда, желая убедиться в достоверности, отпустив Сулитерию.
Саймон! колдунья в панике хваталась пальцами за воздух, пытаясь его обнаружить. Я же ничего не вижу.
Но он проигнорировал замечание, с изумлением глядя на фиолетовый мобильник, покоившийся среди украшений из неизвестного камня, статуэток животных и глиняных кружек.
Лысый усатый торговец в белом, выставив свои перстни на правой руке напоказ, тут же спросил:
Интересует? он заметил, куда Саймон смотрел, словно зачарованный.
Я Саймон осёкся.
Занятная вещица, верно? торговец считал мобильник вершиной своей коллекции, хоть и не знал, как это использовать. Единственная в своем роде.
Юный чародей молчал, напряженно соображая, что телефон не мог оказаться у этого человека даром. Украл?
А значило ли это, что он видел Карси?
Саймон вздрогнул, его словно поразило слабыми зарядом. Они ведь не могли навредить ей? Надо спросить у мужчины прямо. Откуда он взял телефон. Не нападать на него без веской причины.
Смятение Саймона торгаш воспринял по-своему, начав рассказывать о свойствах товара.
Это светляшка, если вот тут нажать, то вот здесь засветится и на мгновение появится картина, а еще цифры и непонятные символы, мужчина взял мобильник в свою руку. Его пальцы напоминали сосиски.
После проделанного ритуала, на экране включилась заставка, где был котенок с крыльями породы ЛЭПС.
Сейчас он снова спрячется, говорил мужчина, не замечая того, как смотрел на него Саймон.
Сулитерия нашла стену и облокотилась на неё, тяжело дыша.
Саймон облизал засохшие губы и сказал:
Оно называется телефон, сердце парня при взгляде на вещь пропускало удар.
Нет-нет, я точно знаю, как. Тут только картина, которая светится
Пытаясь не казаться раздраженным, Саймон спросил:
Вы это украли?
То, что мобильник Карси в руках какого-то глупого торгаша из другого мира, казалось Рейли неправильным.
Я честный торговец! обиженно надулся этот мужчина, прекратив демонстрировать товар.
Котенок с экрана погас. А телефон положили на место.
Тогда, где вы нашли это? Или кто вам продал?
Молодой человек, я не на допросе
Мне нужно знать! Саймон нервно повысил голос, и тут же пожалел об этом, думая, что его оппонент может запаниковать и вызвать стражников.
Но тот не боялся:
Не советую разговаривать со мной в таком тоне, он картинно коснулся своих дорогих перстней, показывая, что является здесь кем-то важным.
Саймон промолчал. Выдержал паузу и заставил себя изречь, хоть и не раскаивался:
Простите, не сдержался. Но мне нужна информация. Это важно. Откуда вы раздобыли тел светляшку?
Купил, ответил торговец, мне продал недавно здесь какой-то мужчина. Он был не похож на жителя Смысловца, ведь на лице не было никакой задумчивости. Даже Поток Мысли не проникал в его разум. А такое возможно только с очень глупыми людьми, которые не могут родиться в нашем городе.
То есть, тупых и глупых детей у вас выкидывают за ворота? Саймон не удержался от сарказма.
Нет, у нас все умными рождаются. А тот, кто продал светляшку Я его обманул.
Обманули? повторил за ним юноша.
Глупцов облапошить приятно. Он и не догадался, что продал ее за слишком маленькую цену. Но даже этому был рад. Так что, мы оба остались в плюсе.
Саймон глубоко вздохнул. Его сердце трепетало, он, словно чувствовал, будто Карси находится здесь. В Смысловце. И совсем скоро они смогут встретиться.
Сейчас, конечно, вещица будет стоить гораздо больше. Вы же понимаете, молодой человек, что больше такого никто не находил?
Саймон обернулся на Сулитерию, раздумывая над тем, как быстро они смогут бежать. Ведь покупать он не собирался. Мобильник принадлежал Карсилине Фротгерт. Поэтому, он собирался забрать то, что не являлось собственностью лысого мужчины.
Ведя в голове отсчет, Саймон напрягся, чувствуя себя струной.
10, 9, 8
Вы собираетесь что-нибудь покупать? Или так и будете стоять?
7, 6, 5
Молодой человек, если решили, что сделки не будет, отойдите и не заслоняйте товар.
4, 3
Вы так и будете смотреть?
2
Это не музей!
1
Беги!
Саймон стащил мобильник, и ринулся наутек, схватив Сулитерию за руку и увлекая ее за собой.
Быстрее! Нас не должны поймать.
Эй, стой! Ворюга! кричал вслед торговец. Стража!
Сулитерия старалась поспевать, но не понимала:
Что ты наделал?
Воровство! Среди бела дня! доносился голос торгаша.
Пока стражники добрались до лавки торговца, Саймон и Сулитерия уже были далеко. Никто из прохожих даже не пытался задержать их или отнять то, что украли, хоть как-то помочь несчастному. Все же целостность собственной не вылетевшей мысли народ здесь ценил больше, чем благополучие окружающих.
Ребята оказались на знакомом перекрестке, и вернулись к тому месту, где высадил их кучер. Найти его оказалось несложно. Он расставил свои корзины и, опершись на стенку повозки, ждал покупателей. Его дряхлая лошаденка жевала солому.
Заметив ребят, кучер воскликнул, подзывая к себе:
Посмотрели город?
Давит на психику... ответил Саймон и осторожно подвёл Сулитерию ближе к мужчине, в надежде, что тот знал, как справиться с ее проблемой. У нас произошла небольшая трудность. Она не может блокировать городской поток мыслей.
Торговец не стал от них отмахиваться, и принялся скрупулезно осматривать Сулитерии голову. Он был намного ее ниже, и мужчине приходилось вставать на носочки. Колдунья жмурилась от боли, подавляя желание разреветься.
Я предупреждал, что особо задумываться не стоит...
И что мне делать? Сулитерия едва держалась.
Думаю, вам нужно пройти в заднюю часть города, она находится за Северными воротами, там живут приезжие, которым иногда бывает очень трудно осилить мудрость из центра.
Это точно поможет?
Городской поток мысли в этой части города слабее, а значит, девочка сможет справиться с этим. Кроме того, скоро начнётся поединок драконов, который принц Пятимар устраивает каждый год. Это хороший повод отвлечься и расслабить мозг.
Саймон кивнул, пряча раздобытый мобильный в карман черных джинсов и думая о том, что им стоит пойти туда.
Спасибо за совет! поблагодарил он, и ребята направились к дальней части города, торговец указал, как можно было достичь его.
Сулитерия не сдержала стон, прикладывая ладонь ко лбу. Ей становилось хуже. Если ее голова взорвется?
Когда они пересекли ворота, разделяющие две части населенного пункта, Трегторф уже еле держалась на ногах и дрожала, как осиновый лист.
Сейчас, подбадривал Саймон, без всякой злобы. Тебе должно стать легче. Все пройдет. Потерпи еще немного.
Парню было ее жаль, и не хотелось, чтобы она умирала. Ведь Сулитерия хотела быть ему другом, хоть иногда и липла с совершенно дикими предложениями. За это не стоит желать человеку гибели. Тем более, вот так. Да и вообще, стать очевидцем чьего-то прощания с жизнью, желания не возникало.
Сулитерия лишь беспомощно сжимала ладонь Саймона.
На воротах были вырезаны фигурки всяких сказочных птиц, похожих на павлинов, которые распушили своё оперение и выставляли себя напоказ во всей красе.
Как только ребята прошли дальше, Сулитерия оживилась. Клубок городских мыслей отпускал её, девушка снова могла видеть и моргала, стараясь сфокусировать изображение. Боли словно и не было.
Убедившись, что колдунья в состоянии передвигаться самостоятельно Саймон отпустил её руку. Сулитерия насупилась.
Они шли по северной части города к большим шатрам, видневшимся на горизонте. Эти шатры располагались вокруг арены с высокими деревянными стенами.
Подойдя поближе, ребята увидели огромный плакат, нарисованный на скорую руку, приклеенный на стену рядом с главным входом арены. Втиснувшись в толпу людей, желающих попасть на поединок драконов, они начали ждать своей очереди.
Голова еще болит, Соврала Сулитерия, не желая туда идти.
Вот сходим, и отвлечешься. Саймон не мог объяснить свое желание посмотреть на эти поединки. В Листоне подобных развлечений не сыщешь.
Парень удивленно замечал, что происходящее вокруг начинало его интересовать. И даже внутреннее устройство Смысловца, со всем этим потоком мыслей и мудрецами, казалось ему занимательным. Он не просто присутствовал, но и пытался что-то познавать, разглядывать.
С любопытством озираясь, Саймон заметил, что толпа зрителей росла. Наконец, ворота арены со скрипом открылись, впуская народ, спешащий занять удобные места. Пройдя через толкучку, ребята подошли к небритому стражнику, который подставлял им мешок золотых монет, с намеком об оплате.
Десять монет в фонд защиты драконов, и десять за вход. Потребовал он, звучным баритоном.
А можно за фонд защиты драконов не платить? тут же спросил Саймон, желая сэкономить.
Тогда разворачивайтесь и уходите. Стражник был непоколебим. И не задерживайте очередь!
Хорошо. Согласилась Сулитерия, не давая Саймону больше и слова вставить, достала кошель с деньгами и бросила сорок монет стражнику.
Проходите. Оскалился тот.
Они прошли через ворота и стали подниматься по трибуне, стоящей полукругом, трибуна тоже была деревянная. Саймон не понимал, почему в таком совершенно не огнестойком месте проводят поединки огнедышащих ящеров. Вряд ли местные знали, что такое огнетушитель. А Сулитерию, казалось, это совсем не смущало. Трибуны были почти заполнены, и ребята заняли места на десятом ряду, около прохода, после мужчины, который загораживал им половину обзора своей спутанной шевелюрой и широкими плечами. Рядом с ними сидела женщина с двумя детьми, мальчиком и девочкой.
Мам, когда уже?
Потерпи, скоро, Отвечала ему мать, Сейчас остальные сядут, мы увидим принца Пятимара, и начнется.
Я не хочу смотреть на принца, я хочу драконов! требовательно заявила ей дочка.
Конечно, мы не ради него пришли сюда. Подождите немножко.
Сулитерия хмыкнула и шепнула на ухо Саймону:
Похоже, местного красавчика народ не очень жалует.
По бокам арены располагались ворота, которые были гораздо больше тех, в которые они вошли. Специально, чтобы через них можно было провести дракона. А над главными, рядом с трибунами, располагалась ложа принца Пятимара.
Наконец, все разместились, и больше никого не пускали.
Принц, позади которого сидело не менее шести стражников, привстал с сидения, покрытого бархатом, и произнёс: Сегодня вам выпала великая честь, побывать на ежегодном поединке драконов в честь королевской семьи. И да начнется представление!. По одну сторону от него сидел человечек с зелёными волосами и бородой, а по другую рыжая девушка в золотистом платье. Её силуэт показался Саймону до боли знакомым, но с такого расстояния разглядеть что-либо было проблематично.
Смотри! Сулитерия легонько стукнула Саймона по плечу, отвлекая от созерцания.
Он, нахмурившись, проследил, куда Трегторф указывала.
После того, как трубы возвестили о начале, драконьи ворота открылись, и на арену вышли два ящера. Один большой и черный, весьма грозного вида, на спине которого сидел лысый мужчина с голым торсом, держащий копье. Второй дракон был серебристый и чуть поменьше, на его спине сидел напуганный паренек с курчавыми волосами цвета соломы.
***
Драконы сцепились друг с другом, Тюбенций, истошно вопя, пытался удержаться в седле на спине своего. Похоже, что рослому мужчине, наезднику Чёрного, победа была нужна любой ценой, и он не собирался упускать её из-под своего кривого носа.
Чёрный дыхнул огнём, чуть не подпалив Тюбенцию кудряшки, благо, тот вовремя пригнулся. Длинная струя пламени могла угодить в трибуну, но натолкнулась на магическое препятствие. Затем, дракон соперника вцепился острыми зубами в крыло того, на котором сидел Тюбенций. Послышался громкий неприятный хруст, Серебристый громко рыкнул, извернулся непонятным образом и ухватил пастью толстую шею обидчика. Тот дёрнулся, но крыла из пасти не выпустил. На песок капала густая, тёмно-бордовая драконья кровь.
Бородатый лысый наездник оказался напротив Тюбенция, размахивая чёрным копьём. Металл острия блеснул на солнце.
Аааа!!! еще больше напугался Тюбенций, боясь пошевелиться.
Мужчина перепрыгнул со спины своего дракона на спину второго и оказался прямо перед юношей. Драконы дёргались, рычали и толкались, но бородатый твёрдо стоял на ногах, словно проделывал такой трюк тысячу раз. Он был похож на воинственного вождя племени людоедов.
Ааааа!!! Тюбенций крепче вцепился в седло, в отличие от соперника, он был безоружен.
Противник издал боевой клич, похожий на рёв самца гориллы из тропиков. Один раз копье чуть не ударило Тюбенция по голове, но тот умудрился увернуться.
Тоговсь ек мсетри! грубо сказал противник, снова замахиваясь копьём. Мри!
Следующий выпад копья пришелся Тюбцию прямо в плечо, парнишка вскрикнул, но удержался на спине своего дракона, боясь упасть и расшибиться. Его плечо было в крови. Выходец из джунглей снова замахнулся, на этот раз Тюбенций не удержался, его подвело плечо, и соскользнул с седла, упав с большой высоты. Некоторые зрители даже охнули. А тело шлепнулось с глухим звуком.
О, нет! Карси была в ужасе. Ведь парнишка пострадал по ее вине.
Принцесса вскочила со своего места.
Мирель, ты чего? не понял Пятимар, который смотрел на всё, происходящее с Тюбенцием с равнодушным лицом.
Останови поединок! потребовала девушка. Он же погибнет!
Судя по всему, уже, холодно произнес принц. Вернись на место. Не стоит
Пятимар не закончил фразу, Карсилина собиралась перемахнуть через ограждение и оказаться на арене.
Ты что делаешь? в последний момент он подался вперед и успел схватить её за локоть.
Я это исправлю!
Карси чувствовала, что ей хотелось рвать и метать. Этот гнев застилал глаза, смешиваясь с диким чувством вины. Ведь это значит
Она его не уберегла. Тюбенций так хотел составить ей компанию, а она дура, взяла его с собой. И подвергла опасности!
Но ведь он сам идиот, что решил участвовать в поединке?..
Нужно спасти его. Нужно сделать хоть что-нибудь!
Карси не могла осознать, что, скорее всего, юноша был уже мертв.
Ты ничем не поможешь, битва еще не завершилась, Пятимар не желал отпускать ее. Сядь.
Отвали, злобно зыркнула на него принцесса.
Мирель...
Не называй меня так. Я Карсилина Фротгерт! И твоей невестой не являюсь! С этими словами она угостила Пятимара жгучей пощечиной, оставив красный след.
Принц обеими руками схватился за ноющую щеку, а Карси, получив свободу, перемахнула через ограждение и с легкостью приземлилась на песок, уже на арене с драконами.
Мирель! крикнул Пятимар сверху. Одумайся!
Ненавижу ложь! Карси пыталась унять злость. Она стремглав направлялась к ящерам, в самую гущу событий. И девушке было совершенно нестрашно. Нужно вытащить Тюбенция оттуда.
И, если он все же мёртв? Доставить тело в родную деревню? Это ведь будет правильно? Так будет отдана дань памяти, и мать сможет упокоить сына.
Карсилина горько усмехнулась, подавляя желание резко обернуться и показать Пятимару неприличный жест. Вполне возможно, что тот даже не понял бы его значения.
***
Тут внимание Саймона привлекла рыжая девушка (та самая, что сидела рядом с Пятимаром), которая каким-то непонятным способом появилась на арене. Она бесстрашно приближалась к драконам, и на таком расстоянии Саймон смог её разглядеть. Сердце ёкнуло, и пропустило удар. Он узнал девушку, так и застыв в волнении.
Это же Карси! Сулитерия не могла поверить в то, что видела принцессу.
Саймон опомнился, поднимаясь с места, и двинулся вниз.
Эй! Ты куда? Сулитерия попыталась его остановить, но не вышло.
Ей одной не справиться.
Ты с ума сошел? колдунья поймала его пальцы.
Я её больше не потеряю! решительно заявил Саймон и резко выхватил свою ладонь из руки Трегторф.
Между тем, Карси подбежала к лежащему без сознания Тюбенцию и попыталась оттащить его подальше от сцепившихся драконов. Но юноша был слишком тяжелым, так что дальше метра она не продвинулась. Споткнувшись о камень, Карсилина упала, чуть ли не на Тюбенция, а в воздухе у неё над головой пролетел драконий хвост.
Тюбенций, очнись! прошептала Карси, принявшись исцелять беднягу магическим способом. Её ладони засветились фиолетовым светом, а рана на плече парня затягивалась, Карсилина при этом почувствовала, что теряет силы.
Тюбенций не двигался, дыхания не было, хоть с его виска уже перестала течь кровь. Зато у Карси заболела голова.
Тут же рядом с ними, подняв облако пыли, топнула тяжелая задняя лапа дракона. Карси даже взвизгнула, пытаясь взвалить Тюбенция на плечи и вытащить его отсюда, но неудачно. Магия исцеления ослабила ее, и девушка упала. Казалось, еще миг, и тяжелая лапа задавит их. Карси хотела заставить себя подняться, но тело отказывалось слушаться, в глазах мутнело.
Тюбенций погиб по её вине, почему она не отговорила его от этого?
Саймон с Сулитерией проникли на арену, оттолкнув стражника и преодолев деревянное ограждение. Стражник за ними не погнался, он боялся выходить из безопасной зоны.
Значит так, обратился Саймон к Сулитерии, видишь дядьку на черном драконе? Попытайся сбить его.
Ага. Слабо кивнула та, дрожа от страха.
Затем, она метнула заклинанием в соперника Тюбенция, но мимо.
Саймон бежал к сцепившимся ящерам, а Сулитерия не желала сокращать с ними дистанцию.
Тут Карси вспомнила про пузырьки с жизненной энергией. Ведь она украла именно это? Надеясь, что да, принцесса Листона достала один из кармана, открыла. Разжать стиснутые зубы парня у нее не получилось, поэтому она влила и золотистое содержимое Тюбенцию прямо так, засунув горлышко бутыли за губу.
Карсилина воззрилась на него, отбросив пустой пузырек. Внезапно Тюбенций открыл глаза и закричал:
АААААА!!
Девушка от неожиданности подалась назад. Тюбенций отдышался, забито смотря поверх неё.
Карсилина хотела подняться, но её чуть не ударил драконий хвост, так что пришлось остаться в прежнем положении. Она решилась отбиваться и запустила огненным шаром чёрному дракону в живот. Тот зарычал, задергался, чуть не наступив на девушку, которой пришлось перекатиться, но крыла своего противника не выпустил. Его наездник едва удержался на чёрной спине ящера, но все же был сбит метким заклинанием Саймона.
Только мужчина не разбился, а приземлился на обе накаченных ноги, прямо напротив юного чародея.
Тенус Тьсе! рявкнул противник, замахиваясь копьём.
Саймон не знал, на каком языке тот разговаривал, но этого и не требовалось, и так понятно, что лысый не брататься с ним хотел.
Он попытался пронзить Саймона острием, тот увернулся и взмахнул рукой. Оружие противника переломилось напополам. Мужчина (наверное, это было его любимое копье), вытащил нож с пояса, бросился на Саймона и опрокинул на спину. Это действие было настолько быстрым, что чародей еле успел среагировать, чтобы лезвие не вспороло ему шею. Оружие вылетело из руки лысого, и он кинулся за ножом, но Саймон ему помешал. Рейли со всей дури заехал ему локтем по носу, стремясь добраться до клинка, на лезвии которого отражались солнечные блики, первым.
Так и не получив нож, лысый выкрикнул неразборчивое заклинание, случайно пуская его в сторону драконов, и оно угодило прямо в толстое брюхо Чёрного. Дракон рыкнул, и всем своим массивным телом, обрушился на своего серебристого противника. От их падения содрогнулась земля, а в воздух поднялось большое облако пыли.
Тюбенций смог опомниться и присел. Затем ринулся к Карси, протягивая ей руку. Она отряхнулась, посмотрела куда-то в сторону и воскликнула, узнав Саймона:
Не может быть! на ее лице проскользнуло удивление.
Что? Где? не понял Тюбенций, озираясь, и уже заранее приготовился пригнуть голову, а то мало ли что.
Противник Саймона, к тому времени, извернулся и крикнул в сторону Карси проклятие. Оно пролетело у девушки над левым ухом, чуть не попав в едва живого Тюбенция.
А ну, прекрати! зло рыкнул Саймон, его сердце бешено стучало.
Он схватил обидчика за руку, не давая бросаться заклинаниями. Но тот оказался сильнее, придавил юношу к земле и начал душить. Саймон судорожно хватал ртом воздух, напрягая каждый мускул своего тела, чтобы вырваться из этих цепких лап, колотил озлобленного мужчину по бокам, но не получалось.
Карси и Тюбенций бежали к ним, Сулитерия же застыла на месте в растерянности.
Ещё чуть-чуть, и Лысый победит. Саймон чувствовал, как перед глазами начало темнеть.
Но тут, что-то тяжелое ударило противника по затылку, и тот обмяк, ослабив хватку. Рейли, закашлявшись, наконец-то вздохнул свободно, отпихивая вырубленного мужчину и выбираясь из-под него.
Булыжник, брошенный Тюбенцием, угодил точно в голову обидчику, и наверняка разбил ему череп. Из раны сочилась кровь, образовывая на песке горячую лужицу.
Саймон поднялся, посмотрел на своего спасителя и кивнул, хотя радости от встречи с этим пареньком не испытывал. Они же с Карси целовались? Какие между ними отношения? Юный чародей выглядел растерянно, не зная, к чему готовиться. Но очень желал хотя бы прикоснуться к Карсилине. Происходящее казалось чем-то нереальным.
А Карси стояла чуть поодаль Тюбенция и улыбалась, глядя на Саймона, не решаясь приблизиться к нему. Встретившись с ней взглядом, тот почувствовал, что злиться из-за дурацкой ревности не мог. Саймон вдруг понял, как это всё мелочно и неважно. Вот принцесса здесь живая, здоровая и, кажется, абсолютно счастлива. Разве он не этого хотел?
Карси не могла нарушить неловкую тишину и подойти к Саймону первой. Наверное, думала, что за долгий промежуток времени, в его отношении к ней могло что-то поменяться. Но это не так Саймон по-прежнему любил её, может даже сильнее. Он смотрел на Карсилину, словно не верил своему счастью, словно это мираж, и она вот-вот исчезнет.
Наконец они решились, и сделали шаг навстречу друг другу.
Но этот момент, момент их воссоединения, испортила Сулитерия, вихрем налетев на Саймона сзади и обхватив его спину:
Ты справился! Ты молодец.
Улыбка на лице Карсилины дрогнула, и девушка остановилась. На что Сулитерия рассчитывала! Раздраженно, Саймон высвободился из её объятий, собираясь сказать Карси, что между ним и этой колдуньей ничего нет.
Но Карсилина смотрела куда-то сквозь него. Саймон обернулся, увидев пятнадцать стражников, которые направлялись в их сторону, а возглавлял это шествие принц Пятимар со своим гномом, чья зелёная борода волочилась по песку.
Стражники окружили ребят, Тюбенций испуганно прижался к Карсилине. Наверное, компания нарушила правила арены, и теперь с них полагалось взыскать какой-нибудь штраф. Однако принц Пятимар, чье лицо было очень самодовольно и гордо, обратился к Карси:
Мирель, ты знаешь этих людей? и указал на Саймона с Сулитерией.
Карси даже не пыталась сказать ему, что её имя звучит по-другому. Она одарила Саймона уязвленным взглядом и сказала лишь одно слово:
Нет.
Что? не понял Рейли, неужели это она так из-за Сулитерии обиделась?
Это же я! тут же в панике заверил Тюбенций, когда она отстранилась от него.
Сулитерия молчала. Саймон знал, что Карси Фротгерт врёт, она узнала друзей, только почему-то не говорила об этом принцу.
Отойди от моей невесты! приказал Пятимар, придирчиво глядя на Тюбенция, тот послушался.
Невесты? Карси не понял Саймон, вздрогнув. Опять? Да сколько можно! Это какая-то ирония?
Похоже, у неё тут складывалась новая жизнь. Неужели Карсилина действительно ничего не помнила?
Её зовут Мирель! перебил принц. Гном, который стоял рядом с ним готов был мерзко захихикать.
Карсилина же старалась не встречаться с Саймоном взглядом.
Я прошу вас удалиться. Продолжил Пятимар, не спеша давать приказ о поимке нарушителей. На выходе вы двое должны будете заплатить штраф за вмешательство в события на арене.
Пойдем, Саймон. Сказала Сулитерия.
Саймон дернулся, он был зол на неё. Колдунья хотела взять его за руку и повлечь к выходу, но он не дался. Неужели это всё напрасно? Все эти поиски. Скитания. Попадание в другой мир? Саймон ведь ждал, надеялся, как дурак. Он готов был отправиться за Карсилиной куда угодно, а она...
Юный чародей не мог так просто сдаться и вернуться ни с чем! Он не уйдет, пока не поговорит с принцессой с глазу на глаз и не объяснит ситуацию! И эти стражники ему не помешают!
Пойдем, Мирель, я устал, Зевнул Пятимар, касаясь Карсилины.
Та на него никак не отреагировала, понимая, что совершает откровенную глупость.
Мирель...
Её зовут Карсилина, раздраженно перебил Саймон, сквозь зубы, не давая принцу договорить. И с вами она никуда не пойдёт.
Услышав эти слова, Карси подняла на него глаза, в которых читалась решимость. Девушка слегка улыбнулась, и тот понял, что неприятная выходка Сулитерии больше не обсуждается. Карсилина готова была отправиться с ними.
Вы же понимаете, что за такие слова я вынужден, буду арестовать вас? нахмурился Пятимар.
Конечно, ответил Саймон, дерзко взглянув в его сторону, но эта девушка не вещь, и не вам решать...
Да как вы смеете!
Впрочем, на свой возглас принц ответа не получил. Саймон не смог больше себя сдерживать, подошел к Карси и обнял её, так крепко, как никогда никого не обнимал. Сердце застучало еще быстрее и беспокойнее. Он боялся, что она может раствориться в воздухе; даже сейчас, когда уже точно знал, что принцесса жива, что не мерещится. Тепло её тела было такое настоящее!
Карси не отталкивала, сцепив руки на его спине. Саймон старался не расплакаться, прижимая её к себе, а всё пережитое, пока она считалась мёртвой, накатило на него холодной волной, ударяя с новыми силами. Не верилось, что всё осталось позади.
Всё это время, Карси, я...
Но договорить не смог, ловя ресницами выступившие слёзы. Карси, молча, поймала его губы своими. Казалось, что время встало на паузу.
Глядя на их поцелуй, Тюбенций смутился и поспешил отвести взгляд, Сулитерия насупилась, желая, чтобы Карсилина опять куда-нибудь делась, а принц Пятимар пришел в бешенство.
Что вы себе позволяете? его лицо было багряным. Арестуйте их!
Стражники тут же растащили Саймона с Карсилиной, схватили Сулитерию и Тюбенция.
Этих троих в темницу! уязвлено приказывал Пятимар. Утром они будут казнены!
Нет, не хочу! испугался Тюбенций.
Как по сигналу, Саймон с Карси начали действовать. Ударив тех, кто их схватил, зарядами волшебного электричества, они смогли вырваться из хватки. А стражники, дергаясь от боли, упали на песок. Остальные стражники были напуганы такой выходкой, и не решались подойти. Сулитерия и Тюбенций получили свободу, и подошли к ребятам.
Что вы встали? Ловите их! злился принц, чуть не споткнувшись о своего гнома. Лицо парня выражало такое бешенство, что казалось, будто его сейчас разорвет от гнева.
Несколько стражников, несмотря на страх, послушались и перешли в наступление. И зря, потому что тут же были разбросаны в разные стороны арены заклинаниями.
Пятимар нервно сглотнул, но упускать принцессу не хотел: Что вы стоите! Это же так просто!. Остальные его подчиненные так не считали, опасливо пятясь назад.
Не дожидаясь новых атак, Саймон взял Карси и Сулитерию за руки, приказал Сулитерии крепко держать Тюбенция, и они телепортировались подальше отсюда.
Глава 8. Последствия "знакомства" со снежными псами
Друзья шли по тропинке, уходящей от Смысловца в сторону леса.
Кто вы такие? не понимал Тюбенций, он с трудом переварил всё то, что произошло на арене. У него не было причин доверять ни Саймону, не Сулитерии.
Карси, чью руку Саймон всё ещё не отпускал, предпочла, чтобы он сам объяснил.
Я Саймон, а это Сулитерия. Для начала, неплохо было бы представиться.
И откуда вы взялись? Почему Карси вас знает?
Мы с ней из одного мира. Пояснил Саймон, разглядывая его. Карси моя девушка.
Тюбенций состроил угрюмую физиономию, однако расспросов не прекратил:
Не понимаю, Карсилина ведь говорила, что умерла в том мире. Вы не могли знать о том
Мы не знали. Буркнула Сулитерия, Тюбенций её раздражал всё больше и больше.
Тогда, как вы здесь оказались? теперь уже спросила Карсилина.
Твоё тело было похищено, не знаю кем, и как. Саймон отвел взгляд от Тюбенция. И мы отправились искать...
Значит, вы не могли подумать о том, что окажусь жива?
Карси, ты даже не представляешь, как я был счастлив, когда узнал, Признался Рейли. Когда он смотрел на нее, то был похож на лучащееся солнышко.
Да, мы уже поняли, что наша неугомонная парочка воссоединилась! недовольно буркнула Сулитерия, на неё он никогда не смотрел с такой теплотой, и ее прожигала зависть.
Возле дерева, с крупным, раздвоенным стволом, стояла табличка с надписью: Как прекрасен этот мир!. Будь на месте ребят коренные жители Смысловца, они бы остановились возле неё, и часа три бы смотрели на надпись, думая над каждым словом, придавая им глубокое философское значение. В конечном счете, устав думать, что бывает крайне редко, они произнесли бы: Разве этот мир так прекрасен, как там написано?, порождая пищу для новых размышлений.
Тропинка, по которой ребята шли, вскоре стала чуть шире, петляя между задумчивых клёнов. Карси рассказывала всем о том, как оказалась жива, как Принц Пятимар принял её за свою невесту, а потом она от него сбежала, как встретилась с Тюбенцием, и как тот решил участвовать в Поединке Драконов.
И ты не испугался участвовать? поинтересовался Саймон, так и не простив ему тот поцелуй с Карси.
Чуть-чуть. Слукавил Тюбций, не желая рассказывать истинную причину такого поступка. Но я был уверен в решении.
Ближе к вечеру тропа вывела их на лесную опушку. Там и решено было сделать привал. Одним взмахом руки Карсилина наколдовала костёр, над которым, как бабочки возле лампочки, вились колбаски, прожариваясь во всех сторон. Тюбенций, никогда раньше подобного не видевший, долго пялился на них. Затем появились стаканчики, сами собой наполнившиеся каким-то морсом, призванным из ближайшей таверны.
После еды, когда уже совсем стемнело, ребята дружно сидели вокруг костра, а на ясном безоблачном небе мерцали звёзды. Сулитерия сказала:
Обычно, когда люди собираются возле костра, в такой тёмный час, они всякие страшилки рассказывают...
Или песни поют. Вставил Саймон.
Страшилки банальщина. И кого они вообще способны напугать?
А помните, такую детскую песенку про гномов? спросила Карси, Тюбенций покачал головой.
И принцесса начала:
В отряде было гномов семь,
Но стало только шесть,
Ведь страшное чудовище
Хотело очень есть.
В отряде было гномов шесть,
Но стало только пять,
Потом четыре стало их,
Затем и вовсе три,
До замка королевы той
Лишь двое гномов дошли.
Мораль сей сказки такова
Где ходишь выбирай.
И если не уверен, то
Не суйся в незнакомый край...
Саймон подпевал Карсилине, Сулитерия тоже решила не отделяться от коллектива, и даже Тюбенций попытался что-то пропеть, но у него получилось очень плохо.
Потом, немного поболтав, они все легли спать, наколдовав спальные мешки. Правда, Сулитерии пришлось создать спальник еще и для Тюбенция, а также потушить костёр.
И уже, через несколько минут, мы все спали. Тюбенций даже не заметил, как у него по лицу ползет большой муравей, парень спал, как младенец, поражаясь в своём сне, как же он, простой деревенский юноша, смог втянуть себя во всё это. Затем, ему стала сниться его деревня, как на лугу пасутся коровы, а он маленький мальчик, ловит вместе с отцом бабочек...
В отличие от него, Саймону такая безмятежность не снилась: он шел по холодному скользкому полу, запорошенному снегом, с удивлением смотря на ледяные стены и огромные острые сосульки, свисающие с потолка. Некоторые из них, как клыки, торчали прямо из пола. Казалось, что об них можно порезаться, и тогда кровь брызнет прямо на белоснежный снег, разнообразив цвет помещения алым. Помещение было огромное, с высоким потолком со стеклянным узором в форме полумесяца, сквозь который пробивался и рассеивался солнечный свет. А, может, это вовсе не стекло, а лёд?
Потом Саймон сообразил, что в центре помещения что-то происходит. Там находились две фигуры: одна большая, наряженная в синюю накидку и дед Морозовские штаны, и прозрачная, как сам лёд. И эта устрашающего вида фигура, удерживала девушку в длинном чёрном пальто. По сравнению с ледяной фигурой, девушка казалась очень хрупкой и беззащитной. Казалось, что пленитель получает удовольствие оттого, что её попытки освободиться были напрасны.
Эта девушка была Карсилиной. Саймон хотел вызволить её, но они его не замечали.
Пустите! Кричала Карси, теряя силы и терпение.
Бесполезно! Ты пойдешь со мной. Отвечало прозрачное существо. Я тебя заморожу!
Нет!
Существо сделало последнюю попытку убедить её, но, поняв, что не получится, отпустил. Девушка побежала, но далеко уйти не успела. Он взмахнул своей ледяной рукой, Карсилина поскользнулась, упала на спину и стала покрываться льдом.
Прекратите! Саймон кинулся к Карсилине, но она уже вся была под толстой коркой льда.
Никто еще не уходил от Январиса! в этот раз он смотрел прямо на него, он его видел!
Саймон понимал, что спастись нет шансов. Он будет заморожен....
Тяжело дыша, Саймон проснулся. Приступ паники хватал его за горло, страх оплетал и мешал дышать. А что, если это не сон? Если этот Январис похитил Карси и убил её?
Тревожно перевернувшись в спальнике на спину, Саймон взглянул на звездное небо. Он тщетно пытался успокоиться. Казалось, что мир был готов рухнуть. Что все вокруг сейчас рассыпется!
Что за вздор! Карсилина сейчас спит, и снится ей какая-нибудь цветущая ерунда. Пытаясь побороть глупое беспокойство, и уверяя, что зря волнуется, борясь с панической атакой, Саймон присел, обхватив себя руками. Его беспокойный взгляд скользнул по Сулитерии, по Тюбенцию, спящему с открытым ртом и с дурацким выражением лица. Саймон посмотрел рядом с собой и остановился на пустом спальном мешке.
Внутри что-то оборвалось, похоже, это действительно был не сон. Январис забрал её!
Саймон, тяжело дыша, выполз из спального мешка, поднялся и попытался не паниковать. Рано еще о чем-то судить. Однако здравый смысл куда-то пропал, парня всего трясло.
В этот момент где-то недалеко раздался визг.
Карси! воскликнул Саймон, не зная, какое чувство испытывал больше: радость за то, что она где-то рядом, или страх за неё?
И припустил в сторону озера.
***
Карси проснулась, услышав чье-то отдаленное пение. Пели женщины на непонятном языке. Интересно, зачем они забрались так глубоко в лес, да еще и голосят на всю округу? подумала Карсилина. Нет, их песня не казалась ужасной, наоборот, навевала что-то тёплое и давно забытое, как будто она открывала окошко в детство.
Песня струилась подобно ручью. А Карсилина, лёжа на спине и смотря на звёзды, вспомнила случай с Томеснором и джинном, что он устроил, желая, чтобы девушка была с ним. Карси и сама не могла понять, почему вспомнила именно это. А на смену одному воспоминанию, пришло другое. О том, как Саймон (это было еще до случая с башней и Гадриттой Трегторф) в самый обычный и ничем не примечательный день подарил ей букет роз с лепестками всех цветов радуги. Пришлось, конечно, до магазина цветов сбегать, улыбаясь, неловко говорил Саймон, А то это уже лень неблагодарная получается, букеты прямо из воздуха наколдовывать. Конечно, совсем без магии тут не обошлось. Цвет у них был бледно-розовый. Пришлось перекрасить, ведь так лучше, правда?.
И тут, повинуясь какому-то не понятному порыву, Карсилина поднялась и направилась к озеру.
А, добравшись до него, она с удивлением обнаружила там трёх стройных и бледных барышень, в мокрых бежевых платьицах, с длинными тёмно-сине-зелеными волосами. Эти дамы водили хоровод вокруг небольшого, заросшего мхом валуна. Лунные блики дорожкой сверкали в воде.
Карси, не зная, что от них ожидать, притаилась за стволом плакучей ивы, опасаясь быть замеченной. Женщины закончили водить хоровод и петь, и одна из них сказала:
Нам нужны новые утопленницы!
И где мы их возьмем? не поняла вторая.
Люди сюда редко захаживают. Противным скрипучим голосом заметила третья.
Я чувствую, где-то здесь живой человек! первая повернулась лицом к лесу. Казалось, она кого-то высматривает.
Карси, выглянув из своего убежища, с ужасом заметила, какая же та дама уродливая! Вся сморщенная, покрытая синими пятнами разложения, с бледно-зелёной кожей.
Там определённо кто-то есть! промолвила карга.
Ты думаешь, там девушка? проскрипела вторая, тоже внешностью не лучше.
Именно! первая направилась прямо к тому дереву, где, похолодев от ужаса, застыла Карси, боясь даже лишний раз вздохнуть.
Всего лишь в двух шагах от цели старуха остановилась и, ругаясь непонятными словами, подняла с земли что-то длинное и сморщенное.
Ах, этот водяной, будь он не ладен! Плохо приклеил мне палец, он опять отвалился! ворчала она. На левой руке у нее было всего четыре костлявых пальца.
Правильно, зачем к таким дуракам обращаться? сказали две другие.
И тут, в самый неподходящий момент, Карси не удержалась и чихнула. Тут же из-за дерева её вытащила холодная склизкая рука.
Ага, кто к нам пожаловал! воскликнула карга, которая её держала. Вот и новая утопленница!
Я вам не утопленница! не согласилась Карсилина.
Мы не спрашиваем твоего мнения. При этих словах у держащей её старухи отвалился нос, и из того места, где он был, потекла мерзкая синяя слизь.
Девушка попыталась вырваться, и карга упала, оставив свою левую руку, уцепившуюся Карсилине за плечо. Тут Карси громко взвизгнула, пытаясь отцепить от себя сморщенную полуразложившуюся руку. Рука отлепилась и плюхнулась в темную траву.
Приятно, когда оказывают сопротивление. Прохрипела покалеченная карга и нырнула в озеро.
Две других старухи уже перекрыли принцессе путь к отступлению, протягивая к ней свои неприятные сморщенные от воды пальцы.
Диодонте! Карси произнесла заклинание против нежити.
Какая подлость! прохрипела карга, в которую заклинание угодило, и её с громким хлюпаньем затянуло в озеро.
Тваааарррь! прошипела другая.
И тут из воды вышло пятнадцать противных старух.
Диодонте! Диодонте! Диодонте! произносила Карси, но это не помешало старухам окружить девушку.
Заставьте её упасть! прошипел кто-то.
В следующий миг одна их старух прыгнула и сбила с ног девушку, Карси упала на спину. Нежить набросилась на неё, связывая руки и ноги противными крепкими и холодными водорослями. А потом Карсилину поволокли в озеро.
Нет! Не надо! кричала принцесса Листонская, сопротивляясь.
Помощи было ждать неоткуда, все её друзья сейчас спят.
Остановитесь, чучела, что вы делаете? вдруг услышала она голос Саймона. Карси, держись!
Этот крик придал ей уверенности. Помощь здесь! Вдвоем они справятся!
Карсилина была уже в воде, её тащила всего одна старуха, остальные девять перекрыли Саймону путь к озеру. Было понятно, что его, в отличие от девушки, они топить не собирались.
С ненавистью, взглянув на старух, Саймон, сам не поняв как, призвал свой духовный меч, светящийся голубоватым цветом. Со всей силы замахнувшись мечом, он рассек тела двух мерзких старух. Истекая слизью, они повалились на траву и зашипели, Саймон с яростью отсек им головы.
"Никто не смеет обижать Карси!"
Саймон!.. Крикнула Карсилина, прежде чем скрыться под водой. Противная карга тянула её ко дну.
Карси! Он попытался прорваться сквозь оборону, но оставшаяся нечисть помешала.
Их было слишком много, он разрубал их мечом, как куски сливочного масла. Меч был весь в синей слизи. Саймон не давал этой нежити дотронуться до него.
Они теснили его ближе к лесу, словно и не боялись оружия в его руке. Саймон со злостью зарычал на них, ещё чуть-чуть, и точно озвереет! Карси же захлебнется!
На этот раз его ярость сыграла на руку, всех старух, отбросило от него и разорвало на части. Весь берег был в их синей слизи и частях полуразложившихся тел.
Подойдя к кромке воды, убедившись, что других старух больше нет, Саймон выронил меч в песок.
Беспокоясь за Карси, он забежал в воду, которая оказалась ледяной. Попытался поплыть, но начал тонуть, потеряв под ногами дно.
Саймон и забыл, что не умел плавать. Но Карси умирала там под водой. Нужно было действовать. Вопреки рассудку он не спешил вылезать на берег, глотая воздух и воду, и начав барахтаться.
Ты же пойдешь на дно. Глупый
Идиот
Что ты вообще можешь!
***
Три минуты, целых три минуты прошло с тех пор, как противная старуха утащила её под воду. Карси не хватало воздуха. Похоже, карге, тащащей её на дно, доставляло удовольствие смотреть, как девушка не может вдохнуть и дергается, пытаясь вырваться.
Карси не могла больше держаться, и автоматически открыла рот. Оттуда к поверхности повалила куча пузырей. Вот и конец, но девушка почему-то не чувствовала воды в своих лёгких. Ей вообще казалось, будто она дышит воздухом. Это так сработало защитное волшебство, которое не дает магу умереть от недостатка кислорода или от перепада температур. Правда, работает эта магия только в пресной воде. Длинные водоросли, которыми были завязаны руки и ноги Карсилины, плавно слетели.
Карга, которая её держала, получила магическим зарядом прямо в лоб, выпустила девушку и коснулась этого места рукой, словно хотела найти там дырку.
Карси с удивлением заметила, что мутная вода теперь не кажется такой она стала прозрачной. Сквозь воду можно было и небо, покрытое звёздами, разглядеть.
Удивившись новым ощущениям, Карсилина сначала подумала, что умерла. Но, появившееся желание жить дальше, направило её к поверхности. Правда, не успела принцесса и метра проплыть, как её схватили за ногу и потянули вниз. Пришлось отбиваться от назойливой карги, которая не теряла надежды её утопить.
Через несколько минут отчаянной борьбы, Карсилина заехала коленом по подбородку старухи, шея у той треснула, голова покачнулась, с хрустом отделилась от туловища и направилась ко дну озера. С обезглавленной шеи потекла противная тёмно-синяя слизь. Карси, морщась от отвращения, отпрянула в сторону.
Тваррррь!!! пробулькала голова, не совсем еще скрывшись из виду. Я тебя на кусочки порррву!
И, словно в подтверждении вышесказанного обезглавленное тело потянулось к девушке своими сморщенными руками. Карси, не желая быть схваченной, поплыла прочь. Обезглавленная карга не отставала, оставляя за собой полоску синей слизи.
Долго длилось преследование или нет, только полуразложившийся труп старухи угодил прямо в рыболовную сеть и запутался в ней, истекая слизью и с ожесточением размахивая руками. Чем больше он дергался, тем больше запутывался.
Какой удивительный улов завтра ждет рыбаков подумала Карси, ухи из этого не сваришь.
Хоть вода и казалась прозрачной, но плавать в таком озере не очень приятно, если вспомнить, что за жуть здесь водится. Карси вынырнула, жадно втянув воздух в лёгкие, защитная магия потеряла действие, и девушка закашлялась. Перестав кашлять и выровняв дыхание, она поплыла к берегу.
***
Выбравшись на берег, Карси побрела к тому месту, где, казалось, ее затащили в озеро. Ноги то и дело путались в мокром подоле, который к ним прилипал, а туфля начала мозолить пятку. Карси раздраженно сняла обувь.
Пройдя еще немного, она замерла, наблюдая за тем, как одна из утопленниц вытаскивает Саймона из воды и бросает его на песке.
Заметив Карсилину, карга зашипела на неё, затем нырнула в тёмные воды, скрываясь на глубине.
Принцесса подбежала к парню, опустилась на колени и отложила туфли. Саймон был без сознания. Похоже, он наглотался воды.
В страхе Карсилина попыталась вспомнить, чему их учили в университете на БЖД, как оказывать первую помощь при утоплении. Нужно освободить дыхательные пути и дать жидкости вытечь наружу!
Карси взмахнула ладонью, создавая магический поток, который приподнял Саймона над землей. Затем, он плавно опустился на песок. Девушка быстро перевернула его на спину, проверив, дышит ли.
Ну же, Саймон, давай, прошептала она и прильнула к его губам, собираясь сделать искусственное дыхание и массаж сердца.
Вдохнув порцию воздуха, принцесса убедилась, что положила свои руки верно, и продолжила процесс. Внезапно, парень закашлялся и открыл глаза. Мокрая челка лезла ему в лицо, а две черные заколки едва держались на волосах.
Весь бледный, напуганный, он присел, непрерывно глядя на Карси.
Та почувствовала себя смущенно, хотела спросить:
Ты как?
Но Саймон беспокойно выпалил свой вопрос одновременно с ней:
Ты цела?
Как будто это не он сейчас лежал на песке без сознания, потому что чуть не утонул.
Карси бросила взгляд в сторону озера:
Тебя вытащила утопленница. Наверное, они не хотели пополнять свои ряды так.
Саймон нервно хмыкнул:
Я боялся, что они убьют тебя. Полез в воду
А еще ты так и не научился нормально плавать, Карси поднялась и протянула руку.
Саймон взялся за ее ладонь, оставаясь сидеть, и чувствуя, что начинает замерзать. Девушка тоже дрожала.
Нужно согреться, заметила принцесса Листона.
Саймон все же оказался на ногах, его щеки были розовыми от смущения. Уши почему-то становились горячими.
Думаю, будет лучше, если мы снимем всё и просушим магией, предложила Карси.
Да, кивнул Саймон робко.
В глазах Карсилины отражался рогаликом месяц с неба. А, видеть ее улыбку стоило целой Вселенной.
Поможешь с платьем?
Молния находилась за спиной. Карси и сама бы справилась, но так будет быстрее. Она убрала волосы, чтобы не мешались.
Да, конечно, кивнул юный чародей. Он взялся одной рукой за собачку молнии, а изящная шея девушки так и манила коснуться.
Саймон и сам не понял, как мягко провел пальцем по ее шейным позвонкам, покрываясь мурашками. Платье было расстегнуто. Карси обернулась, задорно скинула ткань с себя, и оно плюхнулось на песок, оставляя девушку лишь в нижнем белье.
Саймон хотел что-то сказать, но девушка коснулась пальчиком его губ. Он так и не смог выдавить из себя слово, в то время как Карси расстегивала его черную рубашку. При свете лишь ночного неба девушка была безумно красивой.
Принцесса поймала блеск своего амулета, висящего у Саймона на шее. Притяжение между ними становилось невыносимым, подогревая обстановку.
И вот, они уже жарко целовались, топчась на мокрой одежде. Вокруг стояла всё та же холодная ночь, но им двоим было очень даже горячо. Саймон чувствовал себя каким-то опьяненным. Они стремились слиться друг в друге, утопая в прикосновениях.
***
Наблюдая, как сушится их одежда, кружась в воздухе, Саймон, чьи уши все еще горели после того, что они совершили, вдруг вспомнил про висящий на шее амулет, и снял его, протянув Карсилине.
Хотел вернуть тебе это, ведь волшебникам нужны обереги.
О, ты все же изучил эту тему? Карси, удивившись, приняла свое украшения, сжав его в кулаке. Она не предавала этому медальону какого-либо мистического значения. Просто золотая побрякушка, доставшаяся ей от родителей не более.
Какую? Саймон пытался прийти в себя. Несмотря на всё, ему не казалось, будто они сделали что-то неправильное.
Что все волшебники носят при себе вещички, оберегающие их и концентрирующие в себе некоторую силу, что без этих вещичек они слабеют...
А, это...
Только в такую чушь я не верю.
Но он же помогал тебе. А еще исцелял...
И что? Это не значит, что без побрякушки я не смогу постоять за себя, - Карси была в этом уверена.
Конечно, не значит. Кивнул Саймон. Ты отлично справляешься.
Ему было неловко находиться без одежды. Он вспомнил об утопленницах-старухах, которые могли высунуться из озера, и поежился.
Наконец, их тряпки просохли, были очищены от песка, и можно было одеваться.
Когда они оделись, Карси поправила на волосах Саймона заколки.
А тебе идет, сказала она.
Саймон зарделся, не сказав, что взял их у нее из комнаты. Хотя, ему сейчас было опять неловко.
Спасибо, ответил он.
И ребята решили вернуться в лагерь, пока еще не начало светлеть.
Карси, Саймон беспокойно сорвал лист с пышного зелёного куста и скомкал его, можно тебя попросить кое о чём?
Тревожность пристала к нему, как банный лист, не давая спокойно дышать.
О чем?
Если тебе по ночам гулять вздумается, разбудишь меня, ладно? Компанию хоть составлю.
Хорошо... Кивнула принцесса. Смотри, что это?
Саймон повернул голову вправо, и увидел дерево с массивным стволом, крона которого светилась яркими точками, словно обвешенная фонариками.
Может, это светлячки? предположила Карси.
Ну да, переевшие. Не согласился Саймон, непонятно почему, ему становилось страшно, по коже пробежали мурашки. Пойдем отсюда, быстрее...
Держа ее за руку, Саймон ускорил шаг, чувствуя угрозу, которая могла поджидать их, как паучиха, притаившаяся в углу, заманивать в свои сети.
Что такое? девушка не понимала, чего он опасался.
Да он и сам не знал. Но лучше довериться своим предчувствиям.
Опасность! Ответил Саймон, крепко держа Карси за запястье. Он боялся, что она может исчезнуть, если отпустит ее руку. Скорее!
Брось, давай, всё ведь хоро... Но договорить она не успела.
Ребята почувствовали сильный холод, услышав сильное завывание ветра. Прямо к ним приближался большой и плотный снежный вихрь.
Они бежали со всех ног, пытаясь от него оторваться, вихрь не отставал. Он нагонял, преследуя по их траектории. И вдруг, прошипел:
Стой, Саймон Рейли!
Неожиданно, Саймон замер на месте: ноги перестали слушаться. Он пытался сдвинуться с места, но не получалось.
Ты чего?! Карси притормозила и вернулась к нему. Бежим!
Я не могу! в растерянности ответил тот, сердце бешено колотилось. Ноги прилипли!
Что?! Почему?..
И он всё понял. За ним ведь оставался должок. Договор со Снежными Псами.
Не время! Оставь меня! Он и тебя заморозит! прокричал Саймон. Он сомневался, что в этот раз получится договориться, чтобы её не трогали.
Кто, он?..
Хозяин Снежных Псов! Я сделку заключил...
Какую?!
Не время! Беги!
Вихрь уже был на расстоянии полметра, но у Саймона хватило сил столкнуть Карсилину с его пути. Парень слышал, как она вскрикнула, упав на спину.
Он сам в этот момент уже был внутри вихря, который нес его к своему хозяину...
Глава 9. Полное обморожение
Саймон очнулся, лёжа на ледяном полу, засыпанном снегом, пальцы рук почти онемели от холода. Встать с такого пола, и не упасть снова, было очень проблематично, но он постарался. Оглядевшись, Саймон понял, что находится в знакомом месте. Именно оно тогда ему снилось! Да, сомнений нет! Вот тот самый полумесяц на потолке, сквозь который пробивается свет. И...
Здравствуй, Саймон. За его спиной раздался мужской голос, лишенный всяческих эмоций, он отдавался слабым эхом от заледенелых стен.
Саймон медленно с опаской обернулся. Вот он его будущий убийца.
Кто вы? спросил парень, глядя в его холодные, как лёд глаза, желая потянуть время.
Саймон вспомнил, что видел этого мужчину в том сне, там он был прозрачный, как ледышка а тут, вполне телесный. Только, он был через-чур бледным, но костюм тот же.
Январис. Ответил тот, не меняя тона.
И вы месяц?
Определённо, а разве не чувствуешь?
Интересно, о чем это он? И почему этот тип не прозрачный?
Прозрачным я только когда злюсь, бываю. Ответил Январис, как будто мысли его прочитал! А это случается часто.
Почему вы меня еще не заморозили? не понял Саймон. Судя по тому, как отзывались Псы о своем хозяине, он церемониться не особо любил.
Помнишь ту девушку, которую, по твоей милости, не смогли доставить мне подданные?..
Я же сказал, чтоб они забирали меня, вместо неё! Мы договорились!
Спокойно, не нужно кричать, а то сосульки с потолка упадут. Знаю, что ты поступил благородно, однако, это не меняет того факта, что я упустил из своей коллекции принцессу.
Из какой коллекции?
Это увлечение. Только, в моей коллекции не монетки, не фантики и не пробки от бутылок. Я коллекционирую замороженных людей, в основном девушек, особенно ценные экспонаты получаются из принцесс.
Услышав это, Саймон чуть не поскользнулся, сердце защемило.
Я отлавливаю их и замораживаю. Продолжал Январис, всё таким же безэмоциональным голосом. Они не успевают скрыться. Я охотник, а они мои жертвы, которые замерзают заживо. Но, давай не будем обо мне. По некоторым сведениям, подружка, которую ты так отчаянно защищал, принцесса. Ты ведь хочешь её увидеть перед смертью? Скажи мне её имя, и она окажется здесь...
Нет. Саймон был категоричен. Он Карси не выдаст. Пускай даже, видел её последний раз.
Для твоего же блага, скажи имя, и я пощажу тебя...
Не скажу! Хотелось плюнуть ему в лицо.
Зря. Январис покачал головой. Тогда придется тебя мучить, силой выпытать имя принцессы. Скажи, кто она такая...
Саймон промолчал, скрестив руки на груди, давая понять, что от него он ничего не добьется. Саймон отлично понимал, к чему может привести такое упрямство, но жизнь Карси ему дороже всего. Он вытерпит любые муки, лишь бы она осталась жива и в безопасности. Ведь самая жестокая пытка потеря любимого человека. Второй раз Саймон этого не вынесет.
Не могу терять время. Голос Январиса переходил в шептание, напоминающее дуновение ветра. Поэтому, приступим к следующей части допроса.
Саймон ухмыльнулся. Нет, пусть Январис не думает, что он его боялся!
Не будь так наивен, ты недооцениваешь моих возможностей. Прошелестел Январис.
Его возможности как раз были понятны, ну а толк показывать страх, если это ничего не изменит?
Мне все равно. Сказал Саймон, даже не пытаясь отвести взгляд. А что, если сейчас просто развернусь и уйду?
Не думаю. На лице Январиса показалась усмешка, и тут же исчезла.
В следующий миг на Саймона обрушился сильный холодный ветер и опрокинул на спину, заставляя проскользить несколько метров. После того, как чуть не ударился затылком, тот приподнялся.
Я могу сделать с тобой всё, что угодно. Холодно говорил злодей. В этом зале никогда не тает снег, хочешь, заставлю его подметать? Хотя, нет, это слишком просто.
Он подошел ближе, наклонился и дотронулся до плеча Саймона. Тот поморщился было такое ощущение, словно плечо пронзил острый кусок льда. Саймон испытывал сильную боль, но не хотел показывать Январису, что чувствовал это. Впрочем, месяц и так понял.
Ненавижу, когда со мной шутят. Сказал Январис, толкнув парня, мешая ему присесть. Не люблю это.
Я думал, вам незнакомо такое чувство, как любовь. Процедил Саймон, этот тип был ему неприятен. Сколько людей он погубил ради развлечения! Сколько семей разрушил!
Под его презрительным взглядом Январис почувствовал, как потерял маленький процент своего самолюбия.
Не смей мне хамить! от такой наглости Январис чуть прозрачным не стал, но сдержался. Ты ничего обо мне не знаешь....
Вдруг руки Саймона стали примерзать к полу, парень не мог их поднять. Мороз обжигал их, казалось, что Январис не сможет сдерживаться и заморозит его совсем.
Нет, я не могу убить тебя, так и не получив того, чего хочу. И он остановился, прекратив процесс превращения в ледышку.
Саймон снова смог шевелить пальцами и поспешил встать:
Если вы о том, чтобы я сообщил вам её имя, лучше заморозьте. Вы ничего не добьетесь!
Добьюсь. Казалось, что Январис торжествует.
Он взмахнул рукой, и Саймона окружили ледяные стены, пространство, в котором парень оказался, было крошечным, там нельзя было даже присесть. От стен веяло холодом, его кожа начала покрываться инеем. Он дрожал и не мог согреться, температура тела стремительно понижалась, но врожденная защитная магия не давала отключиться. Саймон чувствовал сильное обморожение, но при этом не мог ничего отморозить. Магия защищала, хоть и не могла согреть, потому что Январис ей мешал.
Саймон видел, как маячат его очертания за стеной льда.
Хочешь, чтобы я это прекратил? Спросил Январис. Тогда назови имя и фамилию твоей подруги.
Н... не н... назову... Так холодно ему еще ни разу не было. Это все равно, что, если полярник выйдет из своей избы только в одном халате. Правда, его босые ноги сразу же примерзнут к ступеням.
Ты не сможешь обдурить меня, мальчишка. Теоретически, могу приказать сказать её имя, и ты послушаешься...
Нет... Саймон был напуган, собственное бессилие раздражало. Если Январис прикажет, то он не сможет сопротивляться. Злополучная сделка!
Только, я так не поступлю. Решил Январис. Это слишком легкий путь получения информации.
И ч Что это з Значит? Саймон не чувствовал теплоты, зубы случали от холода, а всё тело жгло морозом. Хотелось согреться.
С этого момента, Саймон Рейли, каждый раз, как только соберешься что-то сказать, то ты будешь говорить имя и фамилию твоей подруги. Приказал Январис, наслаждаясь тем, что причиняет пленнику такие муки. И учти, жить тебе осталось недолго. А принцессу я могу и без твоей наводки поймать.
Саймон хотел что-то возразить, но вовремя спохватился, с ненавистью глядя на него сквозь толстую корку льда, дрожа как осиновый лист. Если бы он не был магом, то давно бы окоченел на таком морозе.
Не сомневайся, девчонка сюда явится! сообщил зимний месяц. Это лишь вопрос времени.
Саймон нервно сглотнул, растирая ладони друг о друга, но это не давало и маленькой дозы теплоты. Похоже, он превращался в хладнокровное существо, в прямом смысле этого слова.
Она придет за тобой, и тут-то я принцессу и заморожу. Подытожил Январис, сделав алчное выражение лица. Он изобразил, будто прихлопнул моль. Ловушка захлопнется.
Он решил использовать Саймона, как приманку. Но, Карси этот тип не получит, его старания напрасны!
"Как же холодно..."
Ледяная кровь растекается по венам, заставляя Саймона дрожать, корчиться, чуть ли не падать с ног. Пальцы рук с трудом двигаются, адская боль обморожения распространяется по всему телу, ударяя прямо в сердце. Оно замирает, а затем, с тем же упорством продолжает биться, не обращая внимания на то, что кровь уже не согреть, не обращая внимания на то, что оно само стало большим и острым куском льда. Весь поток холода пробирается в мозг, прямо под черепную коробку. Никакого пара изо рта, Саймон закашлялся, с трудом двигая замерзшим языком. Нестерпимо хотелось тепла: выйти на жгучее солнышко, прислонить руки к батарее, даже в баню, хоть Саймон их и не одобрял. Куда-нибудь, только согреться! Он бы никому не пожелал такого самочувствия, даже врагу.
Саймон съежился, обхватив себя руками и стараясь не прикасаться ко льду, он думал, это поможет.
Странно, что ты до сих пор еще жив. Заметил Январис. Обычно, люди умирают мгновенно, когда я проделываю с ними этот трюк.
Но Саймон не умрет. Не доставит Январису такой радости. Он отказывался быть его очередной жертвой! Хорошо, что есть защитная магия, только вот, она совсем не прибавляет тепла.
Январис взмахнул рукой, преграда исчезла, и Саймон упал, подняв вверх горстку снежинок. Он уже не чувствовал, насколько ледяной пол в этом помещении, ведь его температура была гораздо ниже.
Январис ждет имя Карси. Он думает, что Саймон сломается.
"Ну, это мы еще посмотрим, кто кого!"
Долго ты не продержишься. Заявил Январис, перешагивая через него. Скажи её имя, и отпущу тебя. Согреть, к сожалению, не обещаю, не в моей это власти...
Саймон не мог встать, сил не было. Ему на щеку упала снежинка, и даже не растаяла.
Глупо, вот так просто умереть. Ты мог принести пользу и получить пощады. Мужчина картинно покачал головой.
Саймон молча смотрел на заснеженный потолок, посреди которого красовался ледяной полумесяц. Оставалось лишь надеяться, что Карси не узнает, где его искать, забросит эту идею. Они с Мартином Вейсом, Сулитерией и Зольтером вернутся в Чалиндокс, а он пропадет здесь, канув в морозную пучину. Главное, чтобы они были целы, а на себя плевать.
***
Принц Пятимар в это время отчитывал своих стражников. Он был очень зол, считая, что упустил принцессу именно по их вине. Рядом с принцем стоял гном Куктюр, который пытался изобразить, что тоже недоволен, но кривая ухмылка портила всё впечатление, а оно должно было вызывать у стражников страх.
Недоумки! Пятимар был в ярости, вена на его виске пульсировала. Как вы могли позволить им уйти!
С ними было опасно связываться...
Это вы так специально говорите! хотя, Пятимар же своими глазами видел, что стражники насчет этого не врали.
Всё проворонили! И где я буду искать свою невесту.... А еще и начальник стражи! Понизить вас надо в ранге.... Как мы их поймаем, а?
Стражники только плечами пожали. Они вообще не понимали, почему Пятимар так одержим этой странной принцессой.
И это еще не всё! Почему вы нетрезвы, а? от носа принца ничего не утаить, да и вид у начальника стражи был немного поддатый.
Виноват...
Да что мне ваше виноват даст? Опять свадьба откладывается!
Мозеть, её не будитьс? подал голос Куктюр, деловито накручивая на палец свой длинный зелёный ус, тем самым, навлекая на себя гнев принца.
Будет! рявкнул Пятимар, желая пнуть своего гнома под задницу, но сдержался. Я найду Мирель, всё состоится. А её похитители ответят за всё!
Но разви оня похитилься? Куктюр этого не понимал, принцесса же добровольно решила куда-то телепортироваться. Оня сяма уйти оть тябя. Принцесся вяс не любить...
Как ты можешь говорить такое, негодный! Молчи! Пятимар всё-таки его пнул, и гном с громким ай, пробил головой огромную глиняную вазу с вином, ваза раскололась, а Куктюр лежал на полу в луже вина.
А всё-таки ваш гном прав, господин. Осмелился высказаться чуть выпивший начальник стражи.
И ты туда же! на лицо Пятимара лучше было в этот момент не смотреть, оно выражало такое сосредоточение ярости, такое раздражение, что лучше в этот момент держаться подальше. Я могу назначить другого начальника стражи, который лучше следит за своими словами!
Да. Это был очередной день, когда планы принца провалились. А он ненавидел, когда его планы давали сбой, ведь случалось это довольно редко.
***
Саймон не знал, сколько времени тут находился, Январис куда-то удалился. Саймон не ощущал уже ни рук, не ног, не чувствовал, к чему прикасался, даже собственного тела и того не чувствовал! Мороз прожигал его насквозь, очень хотелось заснуть, голова кружилась, но он понимал, что поддаваться нельзя. Он с трудом мог шевелить пальцами, ледяные микрочастицы резали кожу. Пытался заставить себя подняться, но безрезультатно. Силы его покидали. Саймон сопротивлялся смерти, как мог, не понимал, каким образом может спасти его его проклятие. Морозный воздух проникал в легкие, становилось труднее дышать. Он чувствовал лишь боль и жгучий холод по всему телу. Сердце с трудом прогоняло по венам остывшую кровь. Но Саймон должен был выжить.
Он сопротивлялся слабости организма, не привыкшего к таким перепадам температуры. Глаза слипались, Саймон дёргался, боролся со сном как мог. А этот холод. Любой бы уже сошел с ума от боли.
Он выберется отсюда, он сможет...
Глава 10. Тарна
Знаете, какое бывает солнце на рассвете, озаряя розовым светом голубое теплое небо? Каким бывает ранний свежий ветерок, играющий листьями на деревьях?
Сулитерия проснулась отнюдь не для того, чтобы испытать светлые чувства любителя просыпаться в самую рань. Хруст веток не дал ей спокойно доспать эту часть утра. Колдунья открыла глаза, протерла их кулачками, зевнула и присела на своем спальнике.
Тут кто-то коснулся её спины тяжелой рукой и Сулитерия, громко вскрикнув, обернулась и увидела Карсилину, которая явно не ожидала такой реакции от подруги.
Ты чего меня пугаешь? недовольно пробурчала невинная жертва ранней побудки.
Я хотела кое-что сказать. Голос Карсилины был твёрдым, в нём не присутствовало ни одной тёплой нотки, она вряд ли собиралась извиняться.
Что? Нашла какое-нибудь красивое растение и захотела поделиться радостью с остальными? съязвила Сулитерия. Иди Саймона буди, ему ведь необходимо романтическое настроение, которого у него, между прочим, уже больше года по твоей милости не было.
Трегторф захотелось выговориться, вывалить на подругу всю волну копившегося возмущения, которое должно было рвануть в ней, как динамит, да всё случая подходящего не находилось.
Однако Карси не стала её выслушивать, стремительно перебив:
Это как раз-таки касается Саймона!
Что, ревность проснулась, и ты решила выяснить со мной отношения? отрезала Сулитерия, картинно зевая, прикрывшись ладонью. Считаешь его изменником? Хотя, любой другой на его месте уже бы давно нашел себе пассию.... Но он же у нас особенный!
Ты, правда, дура, Сулитерия, или прикидываешься? Карси возмутилась, не понимая, что за муха укусила подругу. Или уже бывшую подругу?
Я могу сказать о тебе то же самое. Фыркнула колдунья, желая заползти в спальник с головой и не видеть её воскреснувшей рожи.
Карси не понимала, что такого могло случиться за время её отсутствия, чтобы подруга начала к ней так пренебрежительно относиться, и это огорчало принцессу, наряду с более значимыми факторами (такими, как исчезновение Саймона). Все-таки время очень меняет людей, и далеко не всех в лучшую сторону.
Саймон в опасности! Карси уже с трудом делала вид, что абсолютно спокойна. Она не хотела разбираться с Сулитерией в отношениях, не до того было. Его унёс снежный вихрь, и я не знаю, куда...
Что! тут Сулитерия вскочила со спальника, как ошпаренная, так громко задав этот вопрос, что разбудила Тюбенция. Ты это серьёзно?
Такими вещами не шутят, поэтому да, я это серьезно. Кивнула Карси. Она не хотела, чтобы другие видели её волнения, ей казалось непозволительным испытывать такие не чуждые любому человеку чувства как страх, беспокойство и ряд других в этом наборе. Она боялась за Саймона и не хотела, чтобы всё кончилось печально, например, его скорой смертью.
Что за шум у вас тут? спросил Тюбенций, приглаживая ладонью свои пшеничные волосы, которые от этого не стали менее кучерявыми.
Помнишь, ты говорил, что тебе хочется подвигов? воодушевленно спросила Карси. Мы должны отыскать Саймона.
А когда он успел пропасть? не понимал Тюбенций.
Да, Карси, объясни нам, непонятливым, как это ты за ним не уследила! ядовитость тона Сулитерии зашкаливала, она заранее начала считать, что Карсилина виновна в том, что произошло с ним.
И Карси рассказала им об этой глупой ночной прогулке на встречу с гостеприимными утопленницами из озера и о своём чудесном спасении, завершила всё красочным описанием вихря, который унёс Саймона с глаз долой.
Что ты говоришь, он сказал тебе напоследок? решила уточнить Сулитерия, она, в отличие от Карси, не старалась придавать себе спокойствия, её трясло от беспокойства, и девушка не могла с этим ничего поделать. Ей даже хотелось обозвать подругу чем-нибудь нецензурным, ведь это именно из-за неё Саймона унёс вихрь, но сдерживалась. А лицо Сулитерии покрывалось нездоровыми пятнами.
Он заключил сделку с Хозяином Снежных Псов, который может его заморозить. Пересказала Карси те слова, что от него услышала.
Сулитерия нервно хихикнула, затем взяла себя в руки, стукнула ладонью по лбу и воскликнула:
Ну, конечно, если это связано со снегом, то наверняка проделки Декабрины! Вот ведь, тварь неблагодарная! Я думала, она нам помогает, а она....
Кто эта Декабрина? поинтересовалась Карси, Сулитерии лишь оставалось поражаться фальшивому спокойствию её тона.
Зимний месяц, Декабрь, как она сама сказала. Мерзкая такая девчонка, хитрая! С поля нас бесконечного вывела, потом мы с ней разминулись. Неохотно поведала Трегторф, считая эту безобидную девочку главной виновницей бед человеческих.
Так, значит, надо её найти! решила Карси.
А тебя не пугает, что она месяц? вмешался Тюбенций. Месяцы не любят контактировать с людьми, они скрытны и редко показываются на глаза.
Главное узнать, где обитает этот зимний месяц, и наведаться к ней. Карси пропустила его слова мимо ушей. Люди слагают множество легенд, и среди них должна быть правда. Нам нужно задать направление.
Всё-то у тебя легко, тебе не кажется, что это безнадёжно? фыркнула Сулитерия.
Отчаиваться не время, пока еще есть надежда, так что мы будем ей следовать! ответила Карсилина, магией заставляя спальники исчезнуть, что-то было в её движениях нервозное. Увы, но я чувствую, что у нас мало времени.
Сулитерия молчала, не зная, что ей ответить, а Карси, повернувшись куда-то в сторону, прошептала: Я спасу тебя, дурачок.
Надежные планы, как правило, зарождаются медленно и постепенно, давая шанс обдумать, а действительно ли эта стратегия та самая, что сейчас требуется. Однако, ни у Карси, ни у Сулитерии, ни у Тюбенция, не было времени, чтобы позволить то самое постепенно в обдумывании своих действий.
Тюбенций, пока они пробирались через лес в непонятную сторону, в которую, как считала Карсилина и унёс Саймона шальной вихрь, вспоминал легенду про то, где обитают месяцы. Девушки слушали его молча и старались не перебивать.
...Говорят, что Декабрь обитает возле Белоснежных скал, правда, особенно верить некому, это только болтовня наделенных фантазией мамочек, которые любят рассказывать сказки детям. Завершил Тюбенций, когда деревья расступились, и показалась дорога, пыльная, но вполне пригодная, чтобы пройти по ней и не сбиться с курса. На самом деле, у месяцев нет определенного места жительства, они же не люди, и такой комфорт им не нужен.
Доберемся до этих скал, там посмотрим. Решила Карси, голос у неё был серьезный. В любом случае, это лучше, чем ничего.
А если это неправильный курс? Что тогда? Сулитерия была близка к панике, но держалась.
Карси пожала плечами, не желая думать об этом, она верила, что им повезет, и выбранное направление окажется верным. А разве может быть иначе?
Долго они шли по этой дороге, можно сказать, что целые сутки, делали привалы и продолжали странствие, но, наконец, в подбиравшихся сумерках, когда компания уже отчаялась дойти хоть до какого-нибудь захолустного населенного пункта, им улыбнулась удача.
Несколько натыканных возле дороги и чуть дальше деревянных крестьянских домишек с соломенными крышами, весьма тесных, если смотреть на них со стороны, с обилием грядок возле каждого, представляли собой поселение Тарна, если верить покосившемуся от времени указателю. Что это слово означает и на каком слоге делается ударение, было неизвестно.
Жители поселения занимались своими обычными делами, а именно, копались на любимых грядках, что-то поливали, пропалывали, выкапывали, собирали, с таким упоением, словно кроме этого занятия, ничего больше не может приносить удовольствия.... Даже тот факт, что в иных мирах, может быть, рабочий день уже закончился, не сильно тревожил этих крестьян. В общем, глазам путников предстала, типичная скучная сельская обыденность людей, в жизни которых ровным счетом ничего не происходит и не меняется. Одежда у жителей посёлка была блеклых тонов, волосы на головах спутанные, словно эти люди никогда за свои годы не причесывались.
Неужели им нравится этим заниматься? брезгливо спросила Сулитерия, хотя вопрос, может быть, был риторический.
Они привыкли к этому с самого рождения и представить не могут, что можно заниматься чем-то другим. Оседлые крестьяне некоторых окрестностей очень несведущие люди. Они выращивают овощи, фрукты для городов. Раз в несколько недель к ним приезжает сборщик урожая и увозит результат их труда ко двору и на рынки. Пояснил Тюбенций, не видя в таком положении ничего зазорного. Они не могут покидать своё поселение, да и не хотят. Ни у кого из них ни разу не возникало и не возникнет желания отправиться на поиски места под солнцем, что уж говорить о простой поездке в близлежащий город.
И никто им не говорит, что можно жить чуточку лучше? Сулитерии стало немного жалко этих поселенцев. Что может быть хуже принуждения!
А с чего ты взяла, что они живут плохо? поинтересовалась Карсилина, указывая в сторону упитанной барышни, которая ловко орудовала тяпкой. Посмотри на эти довольные лица, да они в жизни бы не променяли своё положение на что-то другое!
Но их же угнетают! не сдавалась колдунья.
Никто их не тиранит, не согласился Тюбенций, пытаясь сдержать смех. Они сами желают пахать во благо королевства, можно сказать, что стремление к трудоемкой работе на огороде у них в крови. Им дай волю, они бы и ночью возились со своими грядками, если бы вдруг поняли, что не нужно спать.
Никогда не думала, что такое может быть добровольно, да еще и нравиться людям...
Ты просто их не знаешь. Уверяю тебя, они вполне счастливы, потому что чувствуют себя нужными. А понятие лучшая жизнь у каждого своё.
С этим утверждением Сулитерии пришлось согласиться.
Желая поинтересоваться, где можно остановиться на ночлег, путники решили спросить у кого-нибудь из поселенцев, есть ли в этом местечке хоть какой-нибудь трактир, Тюбенций утверждал, что в таких местах собираются путешественники, многое повидавшие на своём пути, да и спальные места имеются. Большого желания спать в лесу на открытом воздухе ни у кого не имелось, слишком свежи были воспоминания о минувшей ночи.
На роль опрашиваемого очень хорошо подошла та самая дама с тяпкой, которая, пока эти трое не подошли вплотную к её скрипучей калитке, не обращала на посторонние факторы никакого внимания. Так самозабвенно можно отдаваться только любимому делу, на лице этой дамы не было и капли усталости.
Простите, что мы вас отвлекаем, но здравствуйте. Карси не имела ни малейшего понятия, как следует к ней обращаться: мисс, миссис, леди или еще как-нибудь.
Дама, согнувшаяся над синими кустами каких-то черных съедобных ягод, соизволила распрямиться и посмотрела на тех, кто мешал ей, с некоторым любопытством. Интересно, а она вообще этот язык понимает, или у них тут в Тарне своя атмосфера?
Дама хлопала глазами так, словно увидела тигра, да еще и альбиноса, но не знала, что это хищник, потому что доселе таких зверей наблюдать ей не приходилось, и не представляла, что можно было от него ожидать. Хотя, такое выражение её лица вполне понятно: ребята выглядели разношерстно. Тюбенций, вполне традиционный обитатель этого мира, кудрявый блондин в серой рубашке и серых льняных брюках и в обуви из кожи свиньи, вываренной, выпаренной (и еще черти через что прошедшей), не вызывал у этой крестьянки никаких приступов изумления или заинтересованности. А вот девушки: потрепанная Карсилина в золотистом платье знатной особы, подол которого был немного порван и запылен в дороге, и Сулитерия в своём депрессивном образе фанатки слезливого коллектива исполнителей альтернативной рок музыки с волосами, ближе по цвету к фиолетовым, косой челкой и пирсингом на бровях, ноздре и губе, явили на лицо невольной собеседницы полное недоумение.
Скажите, пожалуйста, здесь есть какое-нибудь место, где могут остановиться путешественники? вежливо поинтересовалась принцесса.
Такие у нас редко бывают... Голос у дамы оказался на удивление высоким и певучим, можно сказать, эта была несостоявшаяся оперная дива.
И где они едят, спят? бесцеремонно перебила Сулитерия, думая, что, разговаривая с этой теткой вежливо, донести до неё что-нибудь будет весьма проблематично.
Женщина задумалась, прежде никто об этом не спрашивал.
Ну, возле дороги, рядом с большой елью есть хижина, в эту хижину и приходят. Наконец выдала она. Невыгодное дело, содержать трактир, наше поселение редко кто навещает, разве что сборщики урожая, а на одних них долго не продержишься. Местные, слишком заняты, чтобы заниматься подобной ерундой, коей промышляют эти приезжие, решившие кормить путников. Я им не раз говорила, пусть себе грядку сделают и станут выращивать овощи, как это делаем все мы, но они и слушать не хотят!..
Она бы и дальше продолжала свой словесный поток в адрес несчастных людей, открывших трактир в такой глуши, да только Карси решила его прервать, решив, что информации достаточно:
Большое вам спасибо.
Женщина не ответила и, вздохнув с облегчением, словно сбросила с плеч тяжелый, едва переносимый груз, сгорбилась над своими кустами.
Так называемый трактир найти оказалось не сложно. Судя по описанию дамы, большая ель, пушистая, с огромными шишками, посреди поселка, да еще и возле дороги, была одна-одинёшенька, рядом даже никаких деревьев больше не наблюдалось. И под этой елью едва заметен был покосившийся двухэтажный домик с деревянной крышей. Он оказался единственным в этом местечке, у которого крыша была не соломенная, а под окнами не располагались грядки со всяческими съедобными культурами, которым требовалось повышенное внимание. Впрочем, опознавательной вывески над крыльцом не болталось, да и названия у заведения не имелось. Единственное, что заметили Карси, Сулитерия и Тюбенций, поднявшись по скрипучим ступеням к двери надпись на стене: Мы вам рады. Наверное, кто-то вырезал её кухонным ножиком и не особо старался, сделать заметной.
Переступив порог трактира, троица друзей оказалась в довольно тесном помещении, освещенном длинными белыми свечами, висевшими по стенам в резных канделябрах. Пламя беспокойно колыхнулось от слабого сквозняка, но выровнялось, как настроение ученика, написавшего контрольную на твердую пять. Камина не было и в помине, наверное, хозяева считали его лишним в этом и без того тесном пространстве.
Пространство оказалось заставлено пятью квадратными столиками, возле которых имелось штук пять самодельных неровных табуреток, их ножки были разного размера, и из-за этого на них невозможно было не качаться. Стойка располагалась в углу возле двери, ведущей непонятно куда, то ли в кухню, то ли в спальню неудачливых обладателей столь малого бизнеса.
А еще в этой комнате никого не было, хозяева не привыкли к частым гостям, поэтому не утруждали себя постоянно присутствовать в помещении. Надеждой на то, что кто-нибудь все же придет и попросит ночлег или еду, служила входная дверь, которая, как уже выяснилось, не запиралась.
Не успели друзья подивиться отсутствию людей, как тут же, с легкостью певчей птицы, из-за двери за стойкой вынырнула пышногрудая женщина в ярко-красном переднике. Она не могла поверить своему счастью:
Неужели путешественники! не часто ей приходилось созерцать незнакомые физиономии.
Ага! кивнул Тюбенций, подмигнув ей так, как будто являлся героем легенд, пафосным рыцарем, истребляющим несправедливость, разбойников и драконов на радость местному монарху.
Здравствуйте, нам бы немного воды и еды, если можно. А еще мы ищем место, чтобы переночевать. Обратилась к ней Карси.
Этого добра у нас хватает! женщина была действительно рада. И комната у нас есть, там большая кровать, думаю, вы на ней втроем поместитесь.
Всего одна?! кажется, Сулитерия была в ужасе, спать, зажатой между Карсилиной и Тюбенцием ей совершенно не хотелось, а с краю спать тем более не хотелось, да и быть придавленной к стене не велика честь!
Да, а куда больше-то? хозяйка трактира искренне не понимала её возмущения.
Она провела гостей в угловую дверь своей стойки, которая вела в тесный квадратный коридор между тремя комнатами, одна из которых, судя по запаху, являлась кухней.
Предлагаемая спальня своими размерами уступала главному помещению трактира раза в три, если не в четыре. Там была прижата к стене действительно огромная, застеленная шкурой неизвестного зверя, кровать, на которой, если каждому лечь солдатиком, вполне можно даже поместиться. Еще у стены стоял маленький шкаф и канделябр со свечами на одной из стен. Ничего другого комната дать не могла.
Оставив гостей осматриваться в спальне, женщина удалилась, восклицая, что ужин сейчас будет готов.
В конце концов, я могу и на полу спать. Решил Тюбенций, чтобы не смущать девушек своим присутствием с ними в одной кровати. Тогда никто не свалится.
Если ты готов на такие жертвы, то, пожалуйста. Согласилась Карси.
Закончив осмотр комнаты, друзья вернулись в главное помещение трактира. Было решено разместиться за столик ближе к стойке, чтобы не упускать возможность задать хозяйке этого места несколько вопросов, да и сделать вид, что ребятам тут нравится, тоже не помешает. Даже Сулитерия притянула к себе за уши намёк на хорошее настроение, притворяться она умела, надо отдать должное.
Пока дамочка в красном переднике суетилась, расставляя тарелки, Карсилине лишь оставалось удивляться, почему эта женщина не интересуется, откуда они прибыли, ведь, судя по виду Сулитерии, кто-то точно выбивался из этого мира. Подождав, пока хозяйка заведения принесет и поставит в центр их небольшого столика глубокую глиняную посудину, внутри которой было что-то типа тушеной картошки с мясом, и встанет за свою стойку, довольная жизнью, Тюбенций принялся втираться к ней в доверие:
У вас тут очень уютно. Лучше начать издалека, а потом уже переходить к насущным проблемам.
Вы, правда, так считаете? Дама явно не ожидала таких слов. Ей, верно, казалось, что трактир не самое лучшее место на земле.
Конечно, я готов провести здесь длительное время, да только дела не позволяют. Тюбенций вел себя очень тактично, нужно было, чтобы женщина сама заинтересовалась в том, что привело их сюда.
Хозяйка заведения с неуверенностью спросила, не желая досаждать своим единственным за неделю посетителям назойливым вниманием:
И что же заставило вас отправиться в дальний путь? она принялась протирать тряпочкой и без того чистый стакан.
К несчастью, нашего друга унёс в неизвестном направлении большой снежный вихрь...
Это ведь, проделки Декабря, да? Сулитерия не выдержала, с силой сжимая вилку, кусок в горло не лез.
Декабря? вид у женщины был такой, словно она не понимала, о чём говорит Сулитерия, да и слово такого не слышала.
Карси и Сулитерия между тем разочарованно переглянулись, мол, плохой же им попался информатор, несведущий.
Неужели вы ничего не слышали о том, где обитают месяцы? Карси решилась спросить напрямую.
Слышала, слышала! Поспешила улыбнуться дама, теперь уже орудуя тряпкой по стойке. Не знаю, правда, стоит ли верить в россказни. Вас конкретно декабрь интересует?
Хотелось бы услышать, что вы можете сказать про этот месяц. Подтвердила Карси и улыбнулась ей в ответ, а то того и гляди, женщина будет чувствовать себя так, словно на допросе оказалась. Где же бродит так нужная непринужденная обстановка?
А ничего внятного не скажу, только слухи. Говорят, некоторые счастливчики встречали в пути зимой, если вдруг заблудились, одинокую девочку, лет двенадцати. Волосы белоснежные, да и кожа тоже, словно инеем покрыта.... А одета так легко! Они спрашивали, где её родители, на что та отвечала, что беспокоиться за её здоровье не стоит, и что родители прекрасно знают её местоположение....
Она представлялась Декабриной, да? Сулитерия от нетерпения заерзала на своей хромой табуретке.
Да, говорила, что она месяц. Самое удивительное, девочка никого не замораживала и не убивала, как бывает, если встретить кого-то из её братьев. Напротив, малютка помогала людям выбраться, понять, где они, и вернуться домой, а потом всегда пропадала.
Знаете, решила Карсилина, покончив со своей порцией, я не думаю, что это проделки Декабрины.
Ты права, не может такая добрая девочка... Согласился Тюбенций.
Это она! Сулитерия стукнула кулаком по столу, словно этот жест был единственным аргументом.
Постой, Спохватилась Карсилина, Саймон же тогда кричал мне что-то про Хозяина Снежных Псов, боялся, что этот тип меня заморозит!
Псы это плохо. Помрачнел Тюбенций, отложив вилку. Я до сих пор удивляюсь, как ты тогда пережила встречу с ними!
Не знаю. Принцесса пожала плечами.
Так, стоп, где это вы их видели?
Такие питомцы только у Января, Сообщила хозяйка заведения, он с их помощью людей замораживает. Говорят, после таких встреч никто не выживал, остаются только неподвижные статуи изо льда. Он заставляет людей, чьи имена знает, цепенеть, прекращать бороться за жизнь и идти на смерть. Говорят, если его позвать, он тут же придет за тобой и заморозит! Глупцы, которые храбрятся, встречают, таким образом, весьма неприятную смерть. Но это лишь байки путешественников!
Сулитерия, услышав об этом, нервно сглотнула, затеребив ткань своей футболки. Карси же претворялась, что спокойна:
Саймон жив! Он был нужен для чего-то Январю, раз тот не заморозил его на месте этим вихрем.
Жив-то, жив. Но как мы будем его спасать? Тюбенций даже растерялся. Никто не возвращался из этих владений.
Если мы позовём Январь, захотим, чтобы он пришел... Предложила Карсилина.
Нет! Январис нас заморозит, даже пикнуть не сможешь! Тюбенций был напуган. Не собираюсь так глупо умирать.
Смею напомнить, шанс глупо умереть тебе уже предоставлялся.
Я уже понял, что переоценил себя тогда на поединке Драконов. А сейчас мы должны обезопаситься от воздействия Январиса, прежде чем звать, вот что я имею в виду!
И как мы переживём эту встречу? не поняла Сулитерия.
Согреемся с помощью волшебства, дадим отпор! Не станем поддаваться... Предложила принцесса, с жаром представляя, как бьется с ним один на один.
А если не сработает?
Попытаемся договориться.
Дипломатия тут не прокатит!
Откуда ты знаешь, Сулитерия?
Я всё же надеюсь на ваше благоразумие. Напомнила о себе хозяйка трактира, она уже положила тряпку и наблюдала за препирательством друзей. Вы, гости дорогие, думаю, не станете звать Январь прямо сюда? Кто знает, может эти сказки, что люди говорят, правдивы. А у меня не такая красивая фигура, чтобы становиться ледяным изваянием!
И она похлопала себя по бокам.
Мы не станем подвергать риску других. Заверила её Карсилина. Когда выйдем далеко за пределы вашего поселения, тогда и проверим ценность этих легенд...
Ну а пока вы ничего не разнесли, предлагаю отведать моего фирменного отвара из трав! У женщины было на удивление хорошее настроение.
Мы не против. Согласился Тюбенций.
После ужина ничего не оставалось, кроме как пойти спать. Тюбенций, как и обещал, улегся на пол, на жесткий серый коврик возле окна, накинув на себя одну из шкур с кровати. Карси пришлось лечь у стенки, уступая Сулитерии место с краю.
Завтра будет новый день, который нужно каким-то образом пережить. Сказала колдунья, глядя в потолок.
Она не сомневалась, что у них получится призвать Январиса. Ну, призовут они его, а что дальше? Как будут выкручиваться?
Глава 11. Благое намерение Декабрины
Январис всегда считал себя самым великим и могущественным из всех Месяцев. Особенно он гордился в себе такими качествами как находчивость и жестокость. Это были те немногие вещи, что составляли прочный фундамент его гордыни. Стены гордыни содержали в себе примесь равнодушия и беспощадности, а шифером крыши служили чрезмерная холодность и презрение ко всем, кроме собственной персоны. Его мерзкое самолюбие никак не желало принимать в свои ряды чувство юмора, безрезультатно бившееся о броню упрямого эгоизма.
Почему-то он еще не захотел ускорить смерть Саймона, ведь он ему теперь, по большому счету бесполезен. Имя Карсилины всё равно не произнесет, пусть хоть Январис треснет!
Когда этот тип в очередной раз зашел в огромный зал с полумесяцем на крыше, Саймон уже почти потерял сознание от холода.
Несколько часов непрерывной борьбы за остатки собственной жизни лишали его последних сил. Он отказывался поддаваться, и даже слабое движение руки вызывало нестерпимую боль. Лёд обжигал, не понимая, почему Саймон еще не умер, лёд отличался упорством и желанием непременно подчинить пленника своей воле, передать старушке смерти, которая встретит с тёплым ковриком и согреет. Очертания размывались перед глазами, словно кто-то провел по едва просохшей акварельной действительности мокрой кистью, Саймон моргал, но это не помогало. Зажатый в тисках мороза, как в орехоколке, он мучился от непрекращающейся боли, разлившейся по всему телу, но не было сил даже поднять руку, не то, что встать на ноги. Слабость шептала тихую и непонятную колыбельную, и если сейчас закрыть глаза, поддавшись ей, то можно не проснуться.... Конечно, сдаться и перестать корчиться на холодном ледяном полу, усыпанном снежинками, звучит соблазнительно. Ведь когда остывшая кровь течет по венам, это не самое приятное ощущение, его можно сравнить лишь с десятками тысяч игл, которые нещадно вонзаются в тело, глубже и глубже, продвигаясь под кожей. От этой боли хотелось либо выть, либо кричать, но Саймон не произнес и звука. Он был упрям, твердо решив, что смерть может постоять на пороге, постучаться, но не входить, ведь Саймону было, ради чего жить... Глупое ощущение, если вспомнить: несколько дней назад он грезил о смерти, а сейчас предпочел бы с ней разминуться. Странная жизнь получается, противоречивая, как речной поток. Когда ему хорошо, то непременно произойдет что-то, что всё это испортит, а насладиться счастливым моментом можно не успеть, тут даже гадалкой быть не надо! А когда Саймону плохо, то время тянется, как прямая на плоскости, пересекающая отрезок, ведущий из одного пункта в другой, и не собирается идти быстрее, чтобы промотать момент, как в видеопленке. Вместо этого приходится переживать все самое скверное без каких-либо поблажек.
Вот и сейчас он уже потерял счет времени, казалось, будто мерз целую вечность, и что этот холод уже никогда не закончится. Будто Саймон всегда лежал на этом треклятом снежном полу и никогда не рождался, и что всё его прошлое лишь выдумка, невольно проникшая в голову, чтобы хоть как-то согреть. Благо, он еще оставался в ясном уме, чтобы понимать этот бред лишь дурацкое, глупое, как шутка-односмейка, наваждение.
Январис подошел ближе, его лицо не выражало никаких эмоций, да и Саймон при всем желании не смог бы их разглядеть. Тогда его занимали куда более неприятные проблемы.
Не хочешь ничего сказать? он наблюдал, как парень пытался пошевелиться, морщился и еле слышно постанывал. Его кожа была покрыта слоем инея, трескаясь от мороза, и выглядел пленник, словно фигура, наспех сделанная умельцем из снега.
У Саймона не оставалось сил даже на то, чтобы одарить его презрительным взглядом. Он уже не чувствовал рук, да и пальцев на ногах тоже.... Пальцы рук, белые, как любимые перчатки мороженщика, отказывались сгибаться.
Сейчас ко мне в гости кто-то придет. Постарайся вести себя прилично. Январис помнил, что сегодня тот самый идиотский день календаря, когда его традиционно должна посетить сестра Декабрина.
Странные создания месяцы. У них есть специальный график, кто и когда посещает своих членов семьи. В остальные дни месяцы не досаждают друг другу вниманием, занимаются прямыми обязанностями, полученными на совете Времен Года, да и просто какими-то незначительными делами.
Саймон лежал и не двигался. Вопреки ожиданиям Январиса, оказавшись в таком бедственном положении, он отказывался умирать, да еще и слезу не пустил, чтобы показать, как мучительно всё это на самом деле терпеть. Январис одарил его взглядом доктора-психиатра, который любуется своим самым безнадежным пациентом, затем развернулся на каблуках и воскликнул:
А вот и ты, Декабрина! Как всегда, не опаздываешь. Пунктуальность у тебя отменная.
Декабрина снова была в своём излюбленном облике двенадцатилетней бледнолицей девицы. В руках девица держала маленькую беленькую коробочку. У нас в Чалиндоксе в похожей упаковке конфетки продаются в кокосовой обсыпке. Странно, что промёрзший мозг Саймона еще хоть что-то соображал и пытался подметить похожесть одной вещи на другую. Мыслям, наверное, больше задуматься не о чем в столь ужасной ситуации!
Очередной традиционный подарок, сестрица? без особого энтузиазма спросил Январис.
Девочка кивнула и передала ему коробочку, как будто сие действо являлось элементом привычного и священного ритуала, приевшегося до боли в животе. Только эти два зимних месяца не особо трепетали перед его святостью. Лица у них были такие, словно эта встреча по графику, простая формальность, соблюдалась через силу, и формальнее этого неизвестного малоинтересного подарка в коробочке нет вещи на свете. Такой подарок, полагаю, открывать не обязательно, что Январис, собственно, и сделал сунул коробочку в карман, с глаз долой. Карманы его накидки отличались большой вместительностью.
Декабрина не испытывала никакого удовольствия находиться с братом в одном помещении, пускай и слишком просторном. Они друг другу чужие, хоть и связаны родственными узами, весьма своеобразными, надо сказать.
Думаю, ты можешь идти. Январис прервал напряженное молчание. Положенное по расписанию время ты мне, будем считать, уделила.
Декабрина хотела кивнуть и откланяться, мол, тоже так считает, но тут увидела Саймона.
Как ты тут оказался? она присела рядом с ним на корточки и дотронулась, скорее из любопытства. Ей, кажется, невдомек, что общение людей с её очаровательным братиком, мало кого может оставить в живых и в здравом рассудке.
Её прикосновение Саймон не ощутил, но внутри расползалось неприятное чувство, которое умоляло, чтобы Декабрина не показывала Январису, что они знакомы. Если Январис узнает, может быть гораздо хуже. Хотя, что может быть хуже безвыходного положения ледышки, в которую Саймон постепенно превращался?
Январис глядя на то, как она пытается наладить контакт с его пленником, ухмыльнулся, предвкушая нечто злодейское.
Вы знакомы? тон его был притворно-миролюбивый.
Декабрина, к глубокому разочарованию Саймона, кивнула.
Отпусти его, он же может умереть. Странно, но, похоже, ей не была безразлична его судьба. Наверное, девочке становилось противно от одной мысли о том, что Январис, в какой-то степени родственник, может быть причастен к смерти кого-нибудь из её знакомых.
Конечно, может. Удивительно, что этот юноша еще дышит. Январис был в этот момент похож на ученого, который ставит эксперименты на животных, и с довольной миной озвучивает результат очередного живодерства ради великой цели. Обычно, они сразу умирают. Нужно посмотреть, сколько еще он сможет продержаться...
Зачем тебе это? Декабрина действительно не понимала.
Не знаю. А чем ты еще прикажешь заняться одинокому зимнему месяцу, у которого есть в распоряжении целая вечность на то, чтобы пинать балду и изредка исполнять обязанности, наложенные на него Временами Года? Ему даже поговорить практически не с кем.
Убийство не может служить развлечением...
А ты когда-нибудь пробовала охладить до смерти хотя бы лесную зверушку, почувствовать, как из её тела уходит всё тепло, сковать движения этого зверька и заставить мучиться от нестерпимого мороза? Январис рассуждал как настоящий маньяк, с жадностью преданный своему делу.
Нельзя так. Декабрина покачала головой.
К твоему сведению, обморожение глупых путников тоже входит в мои обязанности, пора бы уже запомнить.
Только те, кто блуждал длительное время в холоде, многие дни брел и не мог выйти, очень замерз, ослаб, устал, валится с ног, а шанса спастись нет. Тогда этот бедняга воспримет посланную тобой смерть, как избавление. А то, чем ты сейчас занимаешься, это охота! На людей, которые не нуждаются в твоем вмешательстве...
Не начинай читать мораль, Декабрина, и так знаешь, что я прав, потому что могу делать всё, что заблагорассудится. Советую тебе на досуге, попробовать заморозить до смерти какого-нибудь человечка, поднимает настроение.
И не подумаю.
Плохо, Декабрина, очень плохо. У тебя скучное бытие...
Со своим бытием я как-нибудь сама разберусь! Декабрина не на шутку рассердилась, но Январиса это только забавляло.
Как хочешь, я лишь предложил.
Значит, отпускать его не собираешься, даже если я попрошу? Уточнила она, понимая, что на положительный ответ можно и не надеяться. Когда это видано, чтобы Январис исполнял её просьбы?
Почему? Могу обменять его жизнь на чью-нибудь другую... Как бы невзначай проговорил Январис. Я не должен остаться в убытке. Но ты же на такое не пойдешь?
То есть, ты предлагаешь мне поймать и доставить тебе другого человека...
Позволь, я тебе кое-что объясню, Он смотрел ей прямо в глаза, Декабрина не моргала, но ей было тяжело не отводить взгляд. Дело в том, что этот мальчик заключил сделку с моими Снежными Псами, которые, к сожалению, иногда не блещут интеллектом, чтобы понять, что мне на самом деле требуется. Твой друг решил спасти свою подругу-принцессу, которую они могли доставить мне в коллекцию. До сих пор не пойму, что заставило их пойти на эту сделку! Какая может быть польза от его замороженного трупа, если я коллекционирую только девушек, желательно, королевских кровей, но не обязательно.
Саймон понимал, к чему тот пытается клонить, но сопротивляться этому не мог. Если соберется что-то сказать, то против своей воли он назовет имя Карсилины, а это выдаст её с потрохами! Оставалось надеяться, что у Декабрины хватит сообразительности, чтобы...
Если я доставлю сюда принцессу, ты его отпустишь?
... чтобы не задавать ему таких вопросов!
Да, но мне нужна конкретная принцесса, та самая, из-за которой произошла та нелепая сделка. Январис сделал вид, что это его огорчает. Такое недовольство можно сравнить с чувством человека, который пристально вчитывался в интересную книгу, смакуя в голове каждый момент, а когда подошел к концовке последние страницы оказались безжалостно вырваны.
То есть...
Если хочешь помочь своему другу выжить и выбраться отсюда, то приведи мне ту самую принцессу. Когда она будет у меня, я аннулирую условия договора с псами и отпущу его.
Декабрина встряхнула головой, словно пыталась отогнать навязчивые мысли, роившиеся, как мотыльки под ярким светом уличного фонаря:
Но это значит, что ты убьешь её.
Конечно, сейчас Саймон мог расслабиться и прекратить волноваться, Декабрина этого не допустит, и будет искать другой способ его выручить. Ну, или, поняв, что спасти Саймона не получится, просто забудет о том, что они когда-то перекинулись парочкой фраз и почти подружились. Тем более, таких временных друзей, которым этот зимний месяц по доброте душевной помогла, должно быть много.
Пойми, это большая честь, стать экземпляром моей коллекции. Январис был уверен в своей правоте. Во-первых, она умрет молодой, сохранит свою красоту навечно под слоем льда. Старость пугает молоденьких девушек, чей срок жизни составляет примерно семьдесят, восемьдесят лет, и я уверен, что каждая мечтает умереть юной, без морщин на лице, седых волос, старческих хворей и прочих ужастей, что может дать преклонный возраст. Нам, месяцам, этого не понять, мы живем практически вечно и не старимся. А эти юные особы мне благодарны за то, что я сохраняю их красивыми, на протяжении многих веков.
Откуда ты знаешь, что они на самом деле чувствовали в момент своей гибели! Я сомневаюсь, что это была благодарность. Лишь страх, беспощадный перед неизбежностью смерти, да сожаления о том, как много они не успели...
Все эти глупые мирские проблемы меркнут перед красотой. Такой чудесной внешности нельзя портиться, это приравнивается к кощунству. Парировал Январис, его забавляла точка зрения Декабрины, с которой он категорически не соглашался. Они бы состарились и сожалели о потерянной молодости, глядя на морщинистые лица, обвисшую грудь, отёкшие ноги.... Да и зеркало не заслуживает того, чтобы там отражался такой кошмар.
Уверяю, многие из этих несчастных, хотели бы прожить отведенный им срок полностью и состариться счастливыми! И старость может быть прекрасна.
Январис нёс ужасающий бред. С виду серьезный дядька, а верит в такую чепуху! Как же он одержим своей глупой идеей о сохранении молодости! Псих, самый настоящий! Саймон был уверен, что мало таких девушек, которые на самом деле хотят умереть молодыми из-за страха перед старостью. А те, кто хотят, просто пятнадцатилетние желторотые идиотки, которые и толком то ничего не повидали. Когда жизнь удалась, не имеет значения, сколько тебе лет, и сколько у тебя морщин...
И вообще, наша дискуссия может продолжаться бесконечно. Ты не находишь, что на данный момент есть дела важнее. Заметил Январис. Если ты не хочешь спасать своего друга, так уж и быть, придется его убить.
Я сделаю всё, что от меня зависит. Твердо сказала Декабрина, развернулась и пошла к выходу по скользкому, заметенному снегом полу. Не забывай, что обязан исполнить своё обещание. Знаю, как выглядит принцесса, видела её образ в его мыслях. Я даже её имя знаю, но тебе не скажу.
И Декабрина ушла. Состояние Саймона было близко к панике, всё-таки она глупая, хоть и живет, бог знает, сколько лет! Если она найдёт Карсилину, то принцесса Листонская обязательно придет сюда. А это её убьет. Скверно всё складывается, очень скверно. Сейчас, как никогда, ему хотелось выбраться отсюда. Может, если поднапрячься, пересилить себя, эту сонливость от потери температуры, получится встать и уйти.... Но ничего не вышло, Саймон лишь простонал с досады.
Ты не представляешь, какую пургу мы иногда видим в мыслях людей. Январис обратился к нему, без тени улыбки. Вся его эмоциональность, которую он явил перед Декабриной, оказалась показушной, как восковое яблоко. С виду настоящее а на вкус совсем не сладкое.
Саймон догадывался, что Январис знал, как Декабрина на всё это отреагирует. Неужели нельзя ему помешать?
"Нельзя, Саймон, смирись"
"Пусть обломится! Я пока не знаю, что, но придумаю... "
Нужно покончить с этой коллекцией и её безжалостным коллекционером. Ради Карси, остальных принцесс и простых девушек, которые рискуют оказаться замороженным экспонатом.
Ослабленный переживаниями Саймон позволил себе закрыть глаза, у него со смертью договор: Не в этот раз, ты ведь сама знаешь. Если подумать, то сейчас ему было нужно воспоминание, от которого можно согреться. Пусть Саймон будет спичкой! Искра, нужна только искра, которая даст ему вспыхнуть. Немедленно! Прочь, уродливая морозная апатия!..
Вот Саймон уже в полусне, который обеспечил качественным, но не очень горячим воспоминанием. Вот он четырехлетний простуженный ребенок, лежит в теплой кроватке, которая тогда казалась огромной, накрытый одеялом с головой, высунув из-под него любопытный нос. Мама сидит на изголовье, улыбается. Пришла пожелать спокойной ночи и ярких снов. Протягивает ему кружку с морсом, Саймон выныривает из своего кокона, кружка обжигает пальцы, но мальчик держит, не выпускает. Это приятное ощущение. Тогда он еще верил в сказки, где добро обязательно побеждало зло, и все были счастливы. Мама любила рассказывать ему их перед сном, некоторые даже выдумывала.
А я стану рыцарем! на полном серьезе заявлял Саймон, отпивая горячую, вкусную ягодную жидкость, которая наполняла тело теплом. Сначала жидкость обжигала, как и чашка, но он не прекращал делать глотки.
Лучше ты будешь юристом. Отвечала мама, улыбаясь.
А почему юристом? Он тоже храбрый, как рыцарь, или еще смелее? не понимал Саймон. Морс согревал его, и это было славно.
Это очень ответственный человек...
А я хочу быть рыцарем.... А еще лучше, принцем!
Теплая жидкость заканчивалась, надо было растянуть удовольствие.
Чтобы стать принцем, Серьезно замечала мама, нужно жениться на принцессе. А в нашей стране их нет.
Когда вырасту, вступлю в рыцарский орден, потом спасу принцессу от дракона и женюсь на ней.
Принцессы любят богатых.
Разбогатею! Рыцарям много платят за подвиги и спасение мира! Саймон представлял себя прославленным героем, спасшим не одну дюжину жизней.
Конечно, как же иначе. Она взяла у сына пустую кружку и погладила по голове.
Затем стала рассказывать очередную сказку, которая повествовала о злом колдуне, обладающим бессмертием. Колдун занимался тем, что пленил людей и отбирал их сердца, добавляя еще больше лет к своей и без того бесконечной жизни. Чтобы победить колдуна, герою сказки пришлось потрудиться и найти стеклянную палочку, которая содержала погибель злодея. Палочка эта лежала в золотом сундуке, золотой в серебряном, серебряный в бронзовом, а бронзовый в железном. И всё это безобразие было зарыто в земле под раскидистым дубом на большом острове посреди океана...
Саймон чувствовал, что воспоминание согрело его сердце, и то забилось чаще, нагревая остывшую кровь.
Может, у Январиса тоже есть такая смерть, как в сказке? Он же персонаж вполне мистический, почему бы и нет? Только, где этот месяц хранит свою смерть, и как она выглядит? А может, есть другой способ от него избавиться?
***
Завтрак в таверне оказался вчерашним ужином, друзьям было подано то, что осталось с вечера. Та же картошка, только холодная. Но никто не стал возмущаться. Карси торопилась поскорее покинуть Тарну, чтобы провести эксперимент с вызовом Январиса подальше от жилых построек. Тюбенций просто молчал, боясь догадываться, чем могут обернуться такие эксперименты. Даже на какой-то вопрос хозяйки таверны, с видом заботливой бабушки, наблюдающей за гостями из-за барной стойки, не стал отвечать, делая вид, что не расслышал. Сулитерия же не была в восторге от ситуации, она не одобряла то, что Карси хотела связаться с Январисом напрямую, но других вариантов всё равно не было. Так что, за завтраком никто из них не проронил ни слова, предоставив сомнениям (а понравилось ли гостям пребывание здесь?) возможность заполонить голову хозяйки.
Наконец, с завтраком было покончено (а Сулитерия просто отодвинула тарелку, не желая доедать), и компания, пожелав женщине всего хорошего, отправилась в путь.
Пройдя мимо большой ели, и выйдя на дорогу, Карси обернулась, чтобы кинуть прощальный взгляд в сторону Тарны. Поселенцы, проснувшиеся очень рано, уже во всю вкалывали на своих грядках, и это их, конечно, совсем не волновало.
Вот оно, самое искреннее трудолюбие! похвалила принцесса. Даже Серебринке до такого далеко.
И впервые за это время, присутствие Карси смогло заставить Сулитерию улыбнуться:
Хотела бы я посмотреть на главу Отдела Безопасности, в образе этих бедняг, трясущихся над своими огородиками с утра до ночи.
Ну, ты такое вряд ли увидишь.... Хотя, ДС для Сильв всё равно, что любимая клумба.
И девушки, не сговариваясь, прыснули, заставив Тюбенция в замешательстве порозоветь, парень подумал, что они обсуждают его походку.
Что-то не так? он даже пожалел, что ушел чуть вперед и не слышал их разговор.
Да нет, всё так. Заверила его Сулитерия, но смеяться прекратила.
Когда они отошли на достаточно большое расстояние от деревеньки, Карси решила, что настал именно тот момент, когда стоит позвать Январиса. По дороге почти никто не ездит, так что, бояться за незадачливых путников (кроме этих троих), не стоит.
Почему именно сейчас? Тюбенций не был готов, да и не будет. Разве можно морально настроиться на то, что сейчас появится невиданная пугающая сила и заморозит тебя, и при этом не паниковать, бегая кругами и крича, что все умрут? Юноша не сомневался, что Январис, появившись не пощадит никого, но противиться не мог. Думал, что Карсилина лучше знает, что делает, хоть она и новичок в этом мире (Знал бы он, насколько ошибается в рассудительности листонской принцессы).
Нет смысла откладывать, иначе потом уже не решимся. Нужно проверить! От этого зависит жизнь Саймона. Серьезно ответила Карси, нервно поправив браслет на руке.
А ты знаешь, что делать, когда он явится? Спросила Сулитерия, не надеясь на положительный ответ.
Нет, но это и неважно.
Хорошо, Фротгерт, но, если мы по твоей милости окоченеем, я знаю, кого в этом винить! Хмыкнула Трегторф, раздражаясь с того, что ничем не может возразить. Потому что тот план, который у них был, оставался единственным, а новых зацепок так и не прибавилось. Наши жизни будут на твоей совести...
Не драматизируй! отмахнулась Карсилина.
Затем, девушка встала посреди пыльной дороги, откашлялась, чтобы голос звучал громче, и крикнула:
Январис! Зимний месяц Январь! Мы здесь, и хотим поговорить!
Все затихли, напряженно ожидая, что за этим последует. Но ничего даже слабого ветерка. Тюбенций, выпрямился и неуверенно посмотрел на Карси? Неужели он зря съежился от страха?
Я не знаю, может, нужно еще попытаться? Но запал принцессы таял на глазах.
Попытайся. Кивнула Сулитерия.
Январис! Явись к нам!
Но и эти слова не принесли успеха. Лишь солнце стало припекать еще сильнее, и на лбу Тюбенция выступили капельки пота.
Не понимаю, что я делаю не так? растерялась Карси.
Январис глухой, вот в чём причина, язвительным тоном отозвалась Сулитерия. Или это просто дурацкая байка для глупых приключенцев!
А, может, кто-то не хотел, чтобы он явился? Карси бурила её подозрительным взглядом. Ведь люди, которые его звали, хотели искренне...
Быть замороженными, да? колдунью это раздражало. Ну, я постаралась подумать о том, что хочу видеть его перед собой, хоть и не представляю, что это за существо. А толку то? Если это не сработало!
Карси, это я не хотел, чтобы он пришел. Как подумал, что тогда тебя чуть не заморозили, что мы можем стать ледяными статуями, не по себе стало. Признался Тюбенций, не желая снова видеть их препирания. Я не хочу умирать.
Такой сердитой Карси еще никогда не была, она стиснула зубы, и с большим трудом сохраняла спокойствие, чтобы на него не наорать, больно ткнув парня указательным пальцем правой руки куда-то в область груди:
Трус! причем, голос её выражал такое презрение, словно Тюбенций её предал, выдал принцу Пятимару с потрохами, или того хуже. Хотя, что может быть хуже предательства? Я сама его позову, одна!
Она развернулась на каблуках, подняв облако пыли, и быстро пошла вперед, не желая больше видеть свою компанию. Тюбенций остался стоять на месте, чувствуя, как сильно подвел её, ну а Сулитерия не выдержала, и, добежав до Карсилины, схватила ту за предплечье и резко развернула, оставив на руке синяк:
Нам лучше держаться вместе! шикнула Трегторф.
Для чего, если вы мне мешаете! возразила принцесса.
Сулитерия снова её одернула:
Мы из одного мира, нам нельзя теряться! Кроме того, мне тоже не безразлично, что будет с Саймоном!
Карси грубо одернула её руку:
Такими темпами мы не успеем!
Затем, на удивлении Сулитерии, девушка, схватившись за голову, присела на корточки, тихо шепча, как заклинание: Спокойно, спокойно, спокойно.... И её не заботило то, что подол платья коснулся земли.
Карси? Ты чего? Сулитерия никогда её такой раньше не видела. Куда подевалась уверенная в своей правоте и всегда настроенная на победу принцесса Карсилина Фротгерт?
Ему очень холодно. Бормотала девушка, потирая свои виски.
Ну-ну, мы вызволим Саймона оттуда. Сулитерия расчувствовалась, ей хотелось взять и прижать к себе Карсилину, погладить по голове и сказать, что всё будет хорошо. Трегторф была готова расплакаться, но не позволяла себе этого.
Январис его мучает.
Сулитерия опустилась рядом с ней и обняла подругу, впервые за это время она чувствовала к принцессе что-то, кроме ненависти.
Саймон сильный, он справится. С теплом в голосе произнесла Трегторф. Ему достаточно знать, что ты жива, тогда он многое преодолеет. Сулитерия не верила, что когда-нибудь скажет это. Она действительно так считала, и именно по этой причине недолюбливала Карси.
Значит, он верит, что я приду и вызволю его оттуда. В голосе Карсилины слышалась растерянность, она не представляла, что делать дальше.
Мы, придем, вместе. Неужели ты думаешь, что я брошу тебя совершать глупости в одиночку? Особенно, если эти глупости должны спасти жизнь человеку! К Сулитерии вернулся тон, с каким она обращалась к Карси, когда они дружили, и Карсилина тогда, единственная из всех, верила в то, что юная колдунья не состоит в сговоре со своей тетушкой.
Тюбенций осторожно подошел ближе и стоял позади, не решаясь напомнить о своём существовании. В общем, Карси, насчет него права, этот юноша действительно труслив, а пугливым людям показушная храбрость не идет, она смотрится нелепо. Хотя, вы сейчас скажете, может, таким образом, отправившись в путешествие, покинув родную деревню, высвободившись из-под маминого крылышка, парень борется со своими фобиями?
Карси и Сулитерия поднялись, принцесса казалась намного спокойнее, и даже без злости взглянула в сторону Тюбенция.
Мы успеем, не знаю, как, но давайте верить в это. Улыбнулась Карсилина.
В следующем населенном пункте снова будем слушать легенды про Январиса? решил-таки сказать Тюбенций.
Нет, мы попросим помощи у Декабрины. Её-то мы можем позвать?
Не знаю...
И тут раздался тоненький детский голосок:
Конечно, вы можете рассчитывать на мою помощь, Сулитерия. И перед ними появилась двенадцатилетняя девочка с белоснежными волосами, некоторые люди приняли бы её за Снегурочку.
Яркое солнце не доставляло этой бледнокожей малютке никаких неудобств. Хотя, в таком наряде, будь она нормальным человеком, ей должно быть жарко.
Карси смотрела на девочку удивленным взглядом, наверное, она зимний месяц представляла немного по-другому. Более взрослой, что ли, а то и совсем старухой.
Значит, ты и есть Декабрина? не поверила она.
Да, это я. Кивнула девочка, и улыбнулась. А ты Карсилина Фротгерт?
Откуда ты знаешь моё имя? Карси даже не поверила, с интересом разглядывая новую спутницу, что та не назвала её Мирелью, невестой принца Пятимара.
Ваш друг Саймон кое-что рассказывал, а еще я умею читать мысли, так что догадаться, кто именно передо мной стоит, не составляет особого труда...
Отлично! Перебила принцесса, не давая той высказаться, воодушевляясь таким удачным стечением обстоятельств. Значит, ты поможешь нам его найти!
Затем, она дружески хлопнула Декабрину по плечу, обморозив об неё свою ладонь. Девочка, впрочем, не обиделась.
Помогу, тем более, я знаю, как добраться до убежища моего брата Январиса. Кивнула Декабрина.
Значит, ты нас туда приведешь? Уточнила Карсилина, разминая замерзшие пальцы на правой руке.
Здорово, никогда не думал, что встречу в живую зимний месяц! Наконец, воскликнул Тюбенций, до этого пребывавший в скромном молчании, теперь же, не скрывал своего восхищения. Он в этот момент больше напоминал фаната, встретившего кумира, чьими постерами завесил всю стену, и готового просить автограф. Хорошо хоть в обморок не падал!
И как до него добраться?.. спросила Сулитерия, которая стояла рядом с Карсилиной. Солнце припекало, и хотелось встать в тень, но тогда пришлось бы сойти с дороги.
Я могу доставить туда только одного из вас. Заявила Декабрина.
Почему? Сулитерия этого не понимала. Мы не можем сейчас разминуться! Мы с Карси из одного мира, мы же...
Я прекрасно понимаю твоё возмущение. Прервала девочка Сулитерию, и повлекла всех за собой по дороге. Неизвестно, куда, неизвестно, зачем. Надо было, чтобы зимний месяц сказала, как добраться до Январиса.
Трегторф была уверена, что она та самая, которая удостоится чести спасти Саймона Рейли. Она, в отличие от Карсилины, более живучая, с этим не поспоришь. Однако у зимних месяцев на сей счет был другой план. И Декабрина свято верила, что если ему следовать, то Январис отпустит пленника.
Сулитерия права, мы не можем бродить в одиночестве! не согласилась Карсилина. Одному будет сложнее.
Я помогу. Декабрину не переубедить. Просто, вы не понимаете, насколько это опасно.
Мы понимаем, но отступать не собираемся.
Никто еще не возвращался из логова моего брата. Вы там сгинете...
А Саймон как? Он там не сгинет? вспылила Карсилина, пнув крупный круглый камень, который тут же улетел с дороги.
Я постараюсь не допустить...
И поэтому проведешь нас к своему братцу! задорно перебила Карси, на этот раз она решила не притрагиваться к Декабрине.
Только одного из вас. Я не могу вести на гибель всех троих! Зимний месяц, однако, стояла на своём.
Если что, я могу остаться! Тут же подал голос Тюбенций, а то вдруг эта девочка в костюме Снегурочки решит, что он тот самый герой. При этом ему уже было всё равно, кого из девушек Декабрина возьмет с собой. Главное, что свою жизнь он сохранит, это важнее.
Карси и Сулитерия переглянулись, они и не хотели, чтобы выбор пал на юношу. Его откровенная трусость очень раздражала принцессу листонскую. Поверить только, а ведь она с ним целовалась, хоть и не по своему желанию! Об этом вспоминать ей было противно. Карси понимала, что, если бы попала в беду, то Тюбенций вряд ли отправится в опасное странствие, чтобы её вызволить, он не будет совершать геройских поступков. После участия в поединке драконов этот парень решил больше не рисоваться шкура дороже.
Карсилина наградила Тюбенция взглядом, который ставил его ниже плинтуса, и сказала:
Тогда, я пойду.
Сулитерия была готова на неё накричать, однако, удержалась от искушения и просто пробурчала:
Мы договаривались держаться вместе! Значит, вдвоём и отправимся вызволять Саймона...
Я же сказала, что могу доставить туда только одну из вас. Напомнила Декабрина. И это не обсуждается. Вторая может где-нибудь подождать, но я не гарантирую возвращения той, что отправится со мной.
А Саймон? тон у Карсилины был настороженный.
Он выживет. Пообещала Декабрина. Я за этим прослежу.
Она почему-то не сообщала девушкам, что выбор давно уже сделан. Может, её это забавляло? Карси даже не усомнилась, почему это вдруг Декабрина гарантирует стопроцентную безопасность пленнику, тут что-то не так! Неужели она не понимает!
Тебе совсем не обязательно умирать, просто, это не исключается. Поспешила добавить зимний месяц, она вдруг испугалась, что Карси может отказаться.
Ты что, уже выбрала?! возмутилась Сулитерия, ей было ясно, к кому обращалась Декабрина.
Можно сказать и так...
Декабрина, не будь дурой! Сулитерия не сдержалась и выругалась. Такая большая вероятность погибнуть, и ты берешь с собой её!
Колдунья ткнула пальцем в сторону Карсилины, а та поспешила вставить свою реплику:
Я справлюсь!
Тюбенций шел позади и не встревал.
Ты просто умрешь по-дурацки! Сулитерия громко произнесла эти слова, не веря в то, что может закончиться иначе.
А ты нет? отозвалась принцесса.
Как ты не понимаешь, дурья голова! Сулитерия поняла кое-что важное. Она хотела быть полезной, пригодиться хоть так, спасая жизнь человеку, которого безответно любит. Она чувствовала себя лишней, и единственным выходом оставалось пойти на риск, и погибнуть, но вызволить Саймона изо льда! Тогда, как она решила, он с Карсилиной, будет вместе, а Сулитерия просто умрет, как одинокий лебедь, не переживая всё это, не испытывая той боли, от которой она мучается вот уже который год, так и не добившись расположения Саймона. Сулитерии хотелось героически погибнуть, пусть он запомнит её такой: отважной, гордой, уверенной в том, что делает, готовой отдать за него свой последний вздох. Пусть он поймет, что значил для неё. Все равно её гибель не будет таким сильным ударом. Своим поступком она заслужит прощение. Сулитерия не сомневалась, что умрет, если отправится за ним, а на другой вариант она не рассчитывала.
Я буду осторожна. Заверила Карси.
Ты глупая! Сулитерия даже покраснела от напряжения, крепко сжимая кулаки. Ты там умрешь, а Саймон не переживет твоей смерти второй раз!
Карси вдруг рассмеялась, прикрыв рот ладонью.
По-твоему это смешно?! кипятилась колдунья. Ты его вообще любишь или нет?!
Сулитерия, улыбаясь, обратилась к ней принцесса, скажи мне, а почему ты думаешь, что всё должно закончиться именно так?
Ты...
Но Карси не дала ей выдать тираду и спросила:
Почему ты настраиваешься на то, что кто-то должен умереть? Почему бы тебе не подумать, что мы можем вернуться живыми и здоровыми?
Такой вариант событий тоже рассматривается. Заметила Декабрина. Просто, твоя подруга Сулитерия, очень пессимистичная личность. Она же сама думала, что если пойдет со мной, то не выживет.
Глупость. Карси стоило больших трудов сдержать смешок.
Еще какая. Ответила Декабрина.
Сулитерия словно дар речи потеряла, неужели им не страшно? Она перевела на Тюбенция вопросительный взгляд, но тот пожал плечами.
Смотрите, что это там? он увидел в небе три больших черных точки, и они увеличивались.
Ого, какие громадины! воскликнула Карси.
Это были гигантские, но уродливые птицы, с заостренными клювами. На спинах у них сидели какие-то существа с кожей болотного цвета.
Это плохо! Бежим! крикнула Декабрина.
И ребята бросились прочь с дороги, пытаясь укрыться среди деревьев. Птиц наши путники явно заинтересовали. И они спикировали вниз. Тюбенций не успел спрятаться, одна из птиц схватила его своими кожистыми лапами, странно, что когти у этого существа оказались короткими, что-то противно и хрипло крикнула, и взмыла с добычей в небо. Тюбенций, напуганный таким поворотом событий, истошно вопил. Остальные две птицы стали выглядывать девушек.
Слушай, шепнула Карсилина Сулитерии, прячась в кустах, мы не можем просто сидеть и смотреть, как они его уносят!
Тоже хочешь отправиться к ним на ужин? колдунья была уверена, что раз этот Тюбенций местный, то пусть его съедят, никакой катастрофы в её личном мирке привязанностей не произойдет.
Карси ей ничего не ответила, выпрыгнула из укрытия, встала посреди дороги и швырнула в одну из птиц магическим лучом, подпалив той перья на хвосте. Птица, вместе с наездником, перекувырнулась в воздухе и кинулась на обидчицу, Карси мигом отскочила, но, с другой стороны, приближалась еще одна. Принцесса подняла руки вверх, заставляя образоваться небольшой пыльный вихрь, который должен был сбить кого-то из этих монстров.
Что ты творишь?! Сулитерия не могла спокойно отсиживаться, и тоже вышла на дорогу.
Девушки встали спиной к спине и, пригибаясь от когтистых лап пернатых чудовищ, посылали в них заклинания. Одна из тварей летела прямо на Сулитерию, и колдунья, поздно увернувшись, получила царапину. Птица чуть не схватила её, но Карси оборонительным заклинанием попала чудищу в лапу, та вскрикнула, дернулась и чуть не сбросила своего массивного наездника.
Наездник зарычал, прицеливаясь в девушку чем-то, напоминающим рогатку. Вторая птица тем временем сбила Карси с ног, девушка поцарапала ладони о камни, обзавелась еще одной дыркой на подоле когда-то красивого платья, но, не обращая на это внимание, поспешила подняться и нанести ответный удар.
Такое ощущение, что магия их совсем не берет! пожаловалась Сулитерия, перебегая с места, чтобы не получить острым клювом по затылку и прикрываясь руками, порезы на которых кровоточили.
Сейчас возьмет! Заверила Карси, грациозно повернувшись вокруг собственной оси, и взмыла в воздух. Волшебники умеют летать, не пользуясь специальными заклинаниями, правда, не долго, и, желательно, не высоко.
Птицы, обрадовавшись, собрались уже растащить её на кусочки, но Карси выпрямила спину, расправила руки, создавая вокруг себя поток заряженного воздуха, который тут же оттолкнул от неё чудищ, свалив их вниз. Те шлепнулись, кувыркаясь, одна из этих огромных тварей упала в кусты, а другая сломала себе крыло и заверещала, противнее, чем дверной звонок. Наездники оказались на земле.
Были они огромного роста, метра три каждый. Кожа болотного цвета, вся в наростах, похожих на уродливые бородавки. Волос на головах, больше похожих на куриное яйцо, практически не было, а на лысинах виднелись темные пятна. Сквозь искаженные от злобы рты проглядывали по два клыка, причем, один клык больше другого. Крошечные точки-глазки пылали гневом, а носы походили на сморщенные баклажаны, которые поразила какая-то растительная проказа.
Одно из этих существ прицелилось из рогатки, и попало Карсилине камнем в спину, та вскрикнула, не ожидая такого напора. Второе пошло в наступление на Сулитерию, та приняла угрожающую позу, словно боксер на ринге и зарядила ему заклинанием, разбив нос. Наверное, у них низкий болевой порог эта тварь даже не поморщилась, заставляя Сулитерию попятиться. Одна из птиц вереща от боли в сломанном крыле, метнулась в лес, и, ломая деревья, издавая жуткие вопли, поспешила углубиться в чащу.
Декабрина, ты где! Сулитерия была явно напугана, существо приближалось, держа в руке дубину с острыми шипами на конце.
Эти зеленокожие существа носили что-то наподобие брони, из кусков прочной кожи какого-то животного, наспех сшитых друг с другом тугими нитками.
Карси уже спустилась на землю, и метнула своему обидчику пыль в глаза. Тот зажмурился и взвыл, размахивая кулаками, и едва не заехал девушке по голове. Рогатка выпала из его кривых пальцев, прямо под ноги. Карси наступила на неё, и та хрустнула, разломившись надвое. Девушке оставалось только запустить оглушающим заклинанием, что она, собственно, и сделала. Огромная туша пошатнулась и упала поверженная, но праздновать победу было еще рано. Сулитерия чуть не получила удар дубиной по голове, но пригнулась. Страх парализовал колдунью, и она не могла сосредоточиться, чтобы воспользоваться заклинанием.
Карси, запустив магическим лучом ему в спину, оставив на его кожаной броне царапину, отвлекла внимание на себя. Существо отвернулось от Сулитерии и бросилось атаковать волшебницу, яростно размахивая дубиной, и ничего не видя перед собой. Карси еле успевала увернуться, двигалось чудище, объятое яростью, очень быстро, и она не могла отдалиться от него так, чтобы продолжать атаковать на расстоянии. В этот момент оставалось только пожалеть, что Карсилина еще не успела изучить приемы ближнего магического боя, которые студенты Физ-Мага начинали проходить на втором курсе. Ничего лучше, чем носиться от разозленного существа, не нашлось. У Карси не было подобающей брони, чтобы выдерживать такие удары.
Сулитерия!.. Крикнула она, выдыхаясь, и чуть не попав под раздачу дубинки. Убей его! Ширмаколтни! Чего ты стоишь?!..
Раньше Сулитерия никогда не пользовалась этим убийственным заклинанием колдуна, и не знала, получится сейчас или нет. Но времени на размышления не оставалось.
Карси, понимая, что помощи вряд ли дождется, стремительно обернулась, рискуя быть пришибленной, выставила руки вперед, оттолкнув чудище от себя магическим зарядом. Оно пролетело три метра, и, собрав горстку пыли, распласталось на дороге.
Поняв, что поединок закончился, Карси вздохнула, переводя дух.
Почему ты мне не помогла? обратилась она к Сулитерии, та всё еще дрожала.
Они... такие жуткие. Единственное, что смогла выдать колдунья. Она и сама не ожидала, что эти существа вызовут в ней приступ панического страха.
А кто-то хотел к Январису отправиться! Карси неодобрительно покачала головой.
Сулитерия понуро опустила голову, чувствуя, как подвела её своей трусостью. Раньше она могла сдерживать свой страх, не давая ему мешать действовать. Почему сейчас все произошло иначе она мучилась в догадках.
Тут же появилась Декабрина, которая наблюдала бой из укрытия.
Хорошо, что вы справились, а то я уже хотела вмешаться. Похвалила она.
А ты, по какой причине отсиживалась? Карси этого не понимала, у неё складывалось ощущение, что в этой битве участвовала только она одна, а эти две всего лишь зрители.
Мои способности не предназначены для того, чтобы вмешиваться в подобные вещи. Ответила Декабрина, не пытаясь оправдываться. Я не могу вызволять людей из тех неприятностей, в которые они попадают. Наш кодекс запрещает это делать. Если, конечно, кто-то из моей семьи не пытается убить человека, только в этом случае я могу вступиться. А с местным населением вы должны сами разбираться. Мы не можем отдавать предпочтение кому-то из видов.
Ничего себе, местное население! воскликнула Сулитерия.
Значит, Тюбенция ты нам тоже вызволить не поможешь? уточнила Карси.
Помогу, только не буду пользоваться своими способностями. Улыбнулась Декабрина.
Кстати, а что это за существа? поинтересовалась принцесса.
Тролли. Ответила Декабрина. Народ примитивный, но очень гордый.
Чтобы добраться до поселения троллей, куда унесли Тюбенция, девушки решили воспользоваться уцелевшей птицей, ведь она знала, куда лететь. Птица, очнувшись, не хотела подпускать их к себе и щелкала мощным клювом в ответ на попытки наладить контакт.
Тише, тише... Шепнула ей Карси, в очередной раз, протягивая чудовищу ладонь. Мы не сделаем тебе больно.
Цапнет! не одобрила Сулитерия.
Чудище так и поступило: настороженно глядя на Карси большими красными глазищами, птица зашипела и попыталась оттяпать принцессе руку. Карсилина еле успела её убрать.
Декабрина решила вмешаться: она, не боясь, подошла к этой твари и спокойно коснулась ладонью бежевого клюва гигантской птицы. Та распушилась, успокаиваясь, и закрыла глаза. Декабрина бормотала какие-то слова, а клюв животного покрывался морозными узорами.
Эта птица больше нам не опасна. Изрекла Декабрина, убрав ладонь с клюва. Я контролирую её сознание.
Ну, хоть какая-то от тебя польза! фыркнула Сулитерия.
Девушки разместились на птице верхом: Карси спереди, взяв кожаные поводья, а Сулитерия позади. Перья птицы были жесткие и скользкие, и, возможно, если бы на ней не имелось седла, то усидеть на спине хищника было просто невозможно. Декабрина, однако, не спешила присоединяться к подругам.
Вы же знаете, к чему приводит прикосновение ко мне. Сказала она.
Садись, этот холод я готова и потерпеть! Карси поманила её к себе, желая, чтобы Декабрина разместилась спереди и координировала путь.
Тогда ты прикасалась ко мне всего на мгновение. Не согласилась Декабрина. Долгий контакт может тебя заморозить. Но у меня есть идея, если превращусь в маленькую зверушку...
Давай быстрее! поторопила Карсилина.
Дважды повторять не пришлось. Вот уже двенадцатилетняя девочка исчезла, даже без всяких подобающих спецэффектов, а на её месте в траве сидела белоснежная белка с глазами, как льдинки. Эта белка юркнула к птице, и в один прыжок оказалась на плече Сулитерии, девушка поежилась, ощущая её ледяное касание.
Птица открыла глаза, спокойно прошла до дороги, взмахнула своими огромными крыльями, Сулитерии при этом пришлось крепко вцепиться в Карсилину и зажмуриться, и взлетела, оказываясь все выше и выше над лесом. Маленькая белоснежная белка вцепилась ледяными коготками в плечо Сулитерии, чтоб не упасть.
Как ей управлять? спросила Карси, повернув к ним голову.
Ничего делать не надо. Я уже мысленно попросила птицу доставить нас к ней домой. Пропищала белка противоестественно-мультяшным голоском.
Сулитерия всё еще морщилась, даже не от того, что боялась навернуться с птицы, а от того, какие неудобства причиняла ей сидящая на плече Декабрина. Колдунья чувствовала себя так, словно к ней прикрепили небольшой кусок льда. Хлопковая ткань футболки не спасала от этого ощущения.
Птица летела очень быстро, закладывало уши, а ветер свистел, развивая волосы.
Как здорово!.. воскликнула Карсилина, смотря перед собой и наглотавшись воздуха, широко открыв рот.
Они пролетали над небольшим озером, в воде которого плясали солнечные блики. Озеро это впадало в петляющую змейкой через лес реку, а дальше начиналась долина, усеянная пёстрым цветочным ковром, прямо как пейзаж из сказки.
Смотри, только, не свались, буркнула Сулитер, стиснув зубы и боясь отпускать её талию. Растрепавшиеся на ветру волосы Карсилины щекотали ей шею.
Птица резко сбавила высоту, уходя в пике, и сердце Сулитерии упало в пятки, заставляя её вскрикнуть и крепче обхватить принцессу. Существо несло их над цветочным лугом, расправив крылья, и плавно паря, позволяя девушкам насладиться пейзажем. Правда, Сулитер не спешила испытывать эстетическое удовольствие от местных пейзажей, боясь, что может упасть. А цветы были яркие, разных окрасок, тут вам и полевые лютики, и гордые ромашки, важные яркие маки и озорные тюльпаны. Оказавшись в этом месте, хочется остаться тут надолго, расстелить на траве узорчатый коврик, лечь на него, уткнувшись в интересную книгу, и совершенно позабыть о времени, заставляя его замедлить свой ход и растягивая безмятежность.
Но вот, луг уже закончился, и они подлетали к горному хребту, возвышавшемуся над зелеными холмами, а между маленькими холмиками раскинулось поселение троллей, прикрытое большими, раскидистыми дубами. Домики троллей с такой высоты казались похожими на черепашьи панцири, перевязанные веревками. Возле каждого из домиков было воткнуло несколько пик, на конце которых красовались обглоданные черепа людей и животных. А под ними валялись кости.
Милое местечко. Хмыкнула Карси. Надеюсь, они еще не съели Тюбенция.
Даже если и сожрали, что с того? Я бы вообще за ним не моталась. Пробурчала Сулитерия, считая, что из-за этого они теряют время.
Но он наш друг...
Не обобщай!
Хорошо, обиделась Карсилина, он оказался здесь по моей вине, и я не могу допустить, чтобы он кончил свою жизнь вот так!
А почему нет, его косточки украсят шею какой-нибудь тролльчихи...
Они пролетали над большим костром, вероятно, это был центр поселения троллей. Похоже, собирались что-то готовить. Возле костра столпилось много троллей, и они сверху были похожи на серые валуны непонятной формы.
Это останется на моей совести, поэтому не могу проигнорировать... Начала было Карсилина.
Твоя совесть только проблемы нам создает! Лучше бы о Саймоне подумала, любая заминка может стоить ему жизни...
Они залетели за холм, чтобы приземлиться незамеченными местными обитателями. Карси молчала: то, что говорила Сулитерия, её расстроило, но она старалась этого не показывать. Когда птица тяжело опустилась между деревьями с широкими кронами, коснувшись лапами сырой земли, принцесса сказала:
Мы с тобой не вправе решать, кому жить, а кому умереть.
Поэтому можно оставить Тюбенция троллям, он же сам попал в такое...
Нет! Он попал к ним из-за меня, а значит, мы должны выручить этого парня! Спрыгнув со спины гигантской птицы, Карсилина повысила тон, А, если мы сейчас уйдем и оставим его погибать, это очень низко и трусливо выйдет!
И что? Следом за ней спустилась Сулитерия, на плече которой всё еще сидела Декабрина в облике белки, но не вмешивалась в разговор.
А то, что никогда в жизни я так не поступлю, ибо это мерзко!
Пойми, что на честь всем давно уже плевать! Какая разница, если это естественный отбор! В дикой природе слабый всегда гибнет.
Знаешь, что отличает людей от примитивных животных? Карси резко повернулась к ней, вид у девушки был сердитый. У них есть право выбора: заботиться о слабом или же бросить его. И только порядочность определяет, каков будет этот выбор.
Ты думаешь, всё определяется этой самой порядочностью?..
Я, конечно, понимаю, что сейчас самое время выяснять отношения. Напомнила о себе Декабрина, которая уже спустилась с плеча Сулитерии и бегала, не спеша менять образ белки, у них под ногами.
Карси с Сулитерией переглянулись и затихли. На вершину холма они поднимались в молчании, каждая осталась при своем мнении, и не собиралась принимать точку зрения другой. Белый пушистый хвост белки Декабрины то и дело мелькал в высокой траве.
Наконец, достигнув верха, они остановились, переводя дыхание. Внизу раскинулось поселение троллей, огражденное деревьями.
Будем маскироваться? предложила Сулитерия, глядя на крыши их домиков, похожих на черепашьи панцири.
И что им скажем, что мы тролли-карлики? фыркнула Карси, отметая эту идею. А их язык ты знаешь? Может, они разговаривают на языке звуков, как первобытные люди?
Затем, она, не дождавшись ответа, устремилась вниз с холма, чуть ли не переходя на бег, перескакивая через небольшие валуны, поросшие мхом. И как ногу сломать не опасалась?
Эй, а если нас заметят? Сулитерия припустила за ней.
Мы не будем поднимать лишний шум. Пообещала Карсилина.
Чем ближе они подходили, тем сильнее становилась какофония неприятных запахов, витающих вокруг поселения. Запах тухлого мяса, пота, сырости и экскрементов смешивался с ароматом чего-то жареного. В поселении троллей царила антисанитария, мухи роились возле кольев с насаженными на них черепами, а сами тролли, наверное, никогда не догадывались хоть раз за свою жизнь сходить и помыться. Так что, грязь на своё тело они собирали годами.
Девушки зажали нос, этот скверный запах пробивал на слезу даже лучше, чем чистка и нарезка лука.
Меня сейчас стошнит! прокомментировала ситуацию колдунья, прячась вместе с Карси за раскидистым дубом, который находился позади одного из троллиных домиков грязно-серого цвета.
Домики эти, при ближайшем рассмотрении, оказались сделаны из кожи, по технологии сборки очень напоминали палатку, только кривую и огромную, как шатер. Вход в такой домик напоминал пещеру, и внутри него было достаточно темно. Тролли хорошо видели в темноте, и им не нужен был свет в помещении. Да и единственным источником света у них всегда оставался костёр.
Декабрина, ты маленькая и незаметная, может, пойдешь, разведаешь обстановку? предложила Карси, ненадолго убрав руку от носа, затем снова зажав его, не выдержав зловония.
Белка согласилась, и мигом юркнула в лагерь противника.
Теперь остается только ждать. Заметила принцесса.
Если у нас носы не атрофируются. Добавила Сулитерия, прислонившись спиной к стволу дерева и закрывая слезящиеся глаза. Как эти тролли могут жить в таком свинарнике!
Карси не ответила. Так они и молчали пять минут, дожидаясь, пока вернется Декабрина, стоя вплотную друг к другу, пытаясь не привлекать к себе внимание тролля-дозорного, который косолапо вышагивал недалеко от них, положив на плечо дубинку. Карси просто не хотела разговаривать с ней, дуясь на то, что Сулитерия предлагала оставить Тюбенция на растерзание этим тварям. А Трегторф погрузилась в свои противоречивые мысли, не понимая, что чувствует к Карсилине больше: раздражение, дружескую симпатию, либо зависть.
Когда пошла шестая минута ожидания, Сулитерия не выдержала, зависть объединилась раздражением, и они перевесили симпатию:
Тебя совсем не интересует, как Саймон жил без тебя всё это время?
Почему ты так решила? не поняла Карси, вообще-то, кое-что Саймон ей уже рассказал. И вообще, чего эта тема так волнует колдунью?
Потому, что тебе плевать на него, ведь так? Сулитерия не могла ничего поделать со своей ревностью, на которую она не имела права.
Нет...
Тогда, какого черта мы возимся с этим Тюбенцием? она старалась не повышать голоса, ибо тролль хоть и тупой, но слышит хорошо.
Я уже объясняла, и второй раз, специально для таких недалёких, повторять не буду. Отрезала Карси, желая покончить с темой кого спасать, а кого помиловать навсегда. Принцессу и саму очень не радовало, что приходится терять время на попавшего в передрягу спутника.
Глупая ты, Карсилина. Выдохнула Сулитерия, покачав головой. Даже не представляешь, как трудно мне было добиваться расположения Саймона, когда он находился в депрессии из-за твоей смерти!
И у тебя, конечно...
Нет, Фротгерт, потому что он всё время думал о тебе, а на меня внимание вообще не обращал! А ведь мог попытаться, чтобы понять, что жизнь не заканчивается. Сулитерия чувствовала себя обиженной. Я пыталась, делала всё возможное, даже приворожить его хотела...
Зачем ты это рассказываешь? Карси поскребла ногтем по коре дерева, стараясь не смотреть на Сулитерию.
Оказывается, приворот не на всех действует. Сулитерия пропустила вопрос мимо ушей. На того, кто очень сильно любит, не распространяется. А таких людей единицы!
Я всегда знала, что Саймон особенный, и принцесса улыбнулась.
Ты не заслуживаешь такого отношения. Проворчала Трегторф, смотря под ноги, чувствуя, что сейчас вскипит. Глупая эгоистка!
Я не...
Сейчас попытаешься возразить, Сплюнув, пробормотала колдунья, однако, ты тогда отдала свою жизнь моей тетке, хоть и могла обойтись без самопожертвования.
А это тут причем?
Твою кончину весь Листон переживал! Разве ты могла отказать себе в такой красивой смерти, да еще, и не достигнув двадцати? Саймон тогда чуть от горя не умер, по твоей милости! Ты представляешь, смерть близкого очень сильно может подломить здоровье. Наверное, для тебя чуждо, что так может быть!
Я хотела, как лучше. Уязвлено ответила Карсилина, не понимая, зачем Сулитерия, уже бывшая подруга, так старается втоптать её в грязь. Спасла его!
Проигнорировав при этом, что думают по поводу твоей жертвы остальные. Тебя никто не научил советоваться в таких делах?
Я не могла позволить ему погибнуть.
Карсилине было обидно всё это выслушивать, наверное, она меньше переживала бы, если бы Саймон начал высказывать ей подобные претензии, нежели Трегторф.
Наконец прибежала Декабрина, разведывательная миссия которой оказалась весьма успешной.
Я знаю, где Тюбенций! бодро сообщила она, не заметив, что у обеих девушек хмурые лица.
Глава 12. Спасение Тюбенция
Карси и Сулитерия перестали спорить и посмотрели на Декабрину, которая мигом запрыгнула на ближайшую ветку.
Они держат его связанным, в домике возле костра. Поведала зимний месяц.
Как мы доберемся до него незамеченными? поинтересовалась Сулитерия.
Кто сказал, что мы должны стать невидимками? не согласилась Карси, выглянув из-за дерева, за которым они так старательно прятались, и осторожно, стараясь шагать как можно тише, оказалась за спиной того тролля охранника. Тролль даже не заподозрил, что кто-то может стоять сзади. Обоняние у них развито плохо, да и вонь гнилого мяса, которая распространялась на всё поселение, мешала адекватно чуять посторонние запахи.
Сулитерия, взволновавшись, отчаянно жестикулировала, показываясь из-за укрытия, стараясь донести до Карсилины, как пугает её эта затея, прося вернуться к исходному положению. Но Карси, спокойно что-то прошептала, взмахнула руками, и оглушила тролля заклинанием, попав тому по затылку. Тяжелая бледно-зеленая туша, выронив дубинку, рухнула на живот, чуть не напоровшись на кол, на котором красовался человеческий череп.
Странно, что это совсем не привлекло внимание других троллей, если учесть, что ударился о землю он весьма громко, разве что глухой бы этого не услышал! Однако тролли, видимо, были очень заняты, сгруппировавшись вокруг своего большого костра и ожидая намечающегося пиршества. Хотя, кажется, одного Тюбенция им на всех не хватит. Он же слишком худенький, тонкий, да и мяса в нём немного. Наверное, его можно было скормить только троллю, который сидит на жесткой диете, да и то, тролль бы не насытился. И вообще: диета и тролль, несовместимые вещи. Эти существа едят, пока могут, доводя себя до состояния крайнего обжорства и буквально валясь с ног от переедания. Им чуждо понятие насыщения, если бы они могли передвигаться в таком состоянии, то могли бы есть и есть, доведя свой желудок до предела, а то и вовсе заставив его разорваться. Говорят, были такие случаи, когда люди находили тела троллей, которые умерли от обжорства. Но такие случаи редки.
Карси и Сулитерия могли бы беспрепятственно передвигаться по их поселению, дождавшись пока тролли объедятся и завалятся на боковую. Но время терять не хотелось, да и не факт, что тролли не закусят Тюбенцием, им все равно, что есть, они не разбираются, что жирное, а в чем совсем нет холестерина и одни хрящики.
Значит, кроме Тюбенция, там еще люди? поинтересовалась Сулитерия, когда они крались вглубь поселения, огибая кожаные постройки троллей.
Эти домишки не выглядели прочными. Да и кто сказал, что они сделаны, с целью выдерживать ураган?
Нет, он там один. Пропищала Декабрина тоненьким мультяшным голоском, к которому трудно привыкнуть сразу. Но рядом лежат куски каких-то зверей. Я не стала даваться в подробности, там очень плохо пахло.
Бедный Тюбенций! Сулитерия сделала вид, что сочувствует.
Когда девушки достигли центра поселения, то увидели, как столпившиеся вокруг костра тролли, похожие больше на валуны с руками и ногами, уставившись на огонь остекленевшими глазами, изрыгали из своих глоток громкие звуки, ритмично растягивая гласные О, У и Ы. Они покачивались, в такт друг другу. Складывалось ощущение, что тролли молятся перед едой, обращаясь с мантрой к своим уродливым богам. В такой обстановке они вряд ли могли обратить внимание на посторонние звуки.
Может, тролли так медитируют? предположила Карсилина, но проверять у неё не возникало желания.
Конечно, в Астрал уносятся! хмыкнула Сулитерия.
Девушки тихо следовали за Декабриной, проходя мимо рассыпанных костей, возле которых роились мухи, вот уже и самый большой из домиков. Внутри него было так же темно, как и в остальных.
Осторожно зайдя внутрь, они услышали испуганное:
Скорее, вытащите меня отсюда!
Видимо, этот домик был складом еды. На стенах домика висели шкуры разделанных животных, а в самом темном конце лежала гора мяса, состоящая из частей тела каких-то зверей. Мясо это начинало портиться, и вокруг него вилась туча довольных мух, готовых отложить туда личинки. Возле этой горы, передергиваясь от отвращения, лежал связанный Тюбенций, замотанный веревками и похожий из-за этого на недовольную гусеницу. Он не мог даже присесть, а ноги его упирались в ту мясную кучу.
Ну, голодными они точно не останутся. Заметила Карсилина, зажимая нос.
Они с Сулитерией не решились подходить ближе, поэтому ограничились применением магии, заставив веревки исчезнуть. Для того чтобы сократить расстояние, требовались недюжинное мужество и непробиваемый нос.
Тюбенций, получив свободу, сразу же вскочил на ноги, с трудом сдерживаясь от рвоты, и подбежал к девушкам. Он насквозь пропах этой вонью.
Где же вы были так долго? он даже и не сомневался, что те отправятся спасать парня. Обладать таким богатырским оптимизмом, это, хорошо, конечно, но что бы он делал, если бы подруги приняли вариант Сулитерии и оставили его троллям?
Сулитерия одарила юношу мрачным взглядом, в котором читалось, что она готова дать Тюбенцию большого и упитанного леща. Карси удержала её от рукоприкладства, сказав:
Искали тебя. Похоже, ей стало обидно, что парень думает, что они ему чем-то обязаны, ведь свой вопрос он таким требовательным тоном произносил, словно являлся их шейхом.
Пойдем отсюда, а то мой желудок уже не выдерживает! Сказала Сулитерия, не глядя на Тюбенция.
Они покинули домик, тролли всё еще пели свою шаманскую мантру, хвалу костру, и поспешили покинуть поселение этих существ, решив вернуться к своей птице и полететь на ней до ближайшего, населенного людьми, желательно разумными, пункта.
За то время, пока компания взбиралась на холм, Тюбенций даже не потрудился поблагодарить девушек за своё спасение. Декабрина убежала далеко вперед и ждала их на вершине, забравшись на молодое кленовое дерево. Карси молчала, а Сулитерия, споткнувшись о камень, не выдержала: Тюбенций шел слишком близко, и от него воняло тухлым мясом.
Может, поищешь ручеек, лужицу и помоешься? недовольно буркнула она, предвкушая, какой запах будет сопровождать их весь полет на птице.
А тебе что, не нравится аромат настоящего храброго война, который выжил в схватке с троллями? спросил тот, гордясь тем, что смог выбраться из поселения этих злобных существ, которые не брезгуют человечиной.
Наверное, когда он будет рассказывать эту историю какой-нибудь мадаме, то обязательно приукрасит события, повернув всё так, что это он отправился спасать двух девушек, а не наоборот.
***
Когда забирались на птицу, Тюбенцию пришлось разместиться позади Сулитерии, которая восприняла этот факт с очень недовольным лицом. А Декабрина наотрез отказалась залезать ему на плечо, сославшись на неблагородный запах, и разместилась на плече Трегторф, та, впрочем, уже привыкла быть для нее чем-то вроде насеста.
Птица взмыла в воздух, уносясь подальше от поселения троллей, летя навстречу заходящему солнцу, окрасившему небо в оранжево-розовые тона.
И куда мы теперь направляемся? поинтересовалась Сулитерия.
Здесь недалеко есть одна деревня. Думаю, не помешает остановиться там. Ответила Декабрина со знанием дела.
Отлично! воскликнула Карси, ей хотелось отцепить ладони от длинных жестких перьев птицы, расправить руки, как крылья, закрыть глаза и представить себя в полёте. Но она не стала так делать.
Солнце устало клонилось к горизонту, и подул прохладный вечерний ветер. Лес, над которым друзья пролетали, погрузился во тьму, и, глядя вниз, совсем не хотелось по нему ходить в такой час.
Наконец, лес кончился, являя перед собой пустошь, заросшую высокой травой. Еле заметная тропа змейкой вела к скоплению ярких огоньков. Когда птица подлетела ближе, это скопление оказалось деревней, окруженной высоченной деревянной стеной с зубцами, крепившейся к четырем десятиметровым башенкам с острыми крышами. В окнах башен были расставлены факелы, но в бойницах, через которые в случае нападения врага, стреляли лучники, света не было.
Думаю, стоит приземляться прямо внутрь деревни, и не ждать за стеной, пока они соизволят открыть свои ворота, чтобы впустить нас. Высказала своё решение Карсилина, поворачивая голову к Сулитерии.
Так и поступим. Согласилась Декабрина и приказала птице начать снижение.
Тюбенций, не привыкший к таким резким скачкам, крепко вцепился в Сулитерию, и та, боясь, что они свалятся с птицы, стукнула его по рукам, но это не помогло.
Жители деревни, пребывавшие на улице в столь вечерний час, занимались своими обычными делами, кто-то торговал на местном крошечном рынке, кто-то сидел в местной таверне под открытым небом, кто-то вёл хозяйство, работал в кузне, что-то выпиливал.... В общем, жизнь обитателей деревни шла своим чередом.
К появлению такой гигантской страшной птицы люди готовы не были. Декабрина приказала ей приземляться в центре деревни, на небольшой площади, на которой стоял одинокий и гордый бронзовый памятник в шляпе с широкими полями, кому-то из монархов этого края. А так, как площадка по совместительству являлась единственной торговой точкой деревни, жители, увидевшие птицу, не на шутку перепугались и бросились врассыпную, побросав свои покупки. Кто-то из торговцев, что были посмелей, взяли в руки лопаты, грабли, у кого, что нашлось, и выстроились в оборону.
Девушки и Тюбенций приземлились, птица сложила крылья, поймав недружелюбные и напуганные взгляды. Торговцы, держа расстояние, встали со своим оружием, вокруг нежданных гостей.
Сулитерия первой поспешила спустить ноги на землю, так как запах, исходящий от Тюбенция не был ей приятен, затем спустилась Карси, и уж потом сам Тюбенций.
Не бойтесь! Мы не причиним вам вреда. Поспешила успокоить Карси напуганных жителей.
Интересно, а как со стороны смотрелась их компания? Девушка, в весьма богатом платье, с порванным подолом, еще одна девушка, только в необычном для этих мест прикиде: футболкой с группой крышка люка, черной почти мини юбке, в лосинах с рисунком черепами, да еще и с пирсингом на брови, на носу и верхней губе. И юноша, в испачканной кровью одежде, от которого пахло далеко не ромашками. Декабрина сползла с плеча Сулитерии под ноги, её местные даже не заметили.
Но, откуда у вас эта птица? На них только тролли летают! подал голос кто-то из смельчаков, крепко держащих лопаты.
Позаимствовали. Кратко ответила Сулитерия.
Мы не собираемся на вас нападать. Заверила Карси. Мы, простые путешественники, которым нужно где-то переночевать, перекусить и принять ванну.
Последние два слова она говорила, намекая на Тюбенция. Сулитерия чувствовала, что тоже пропахла этим смрадом, пока он к ней прижимался, когда они совершали посадку с небес на землю.
У вас странная компания, один из мужчин вышел вперед, переставая бояться свалившихся невесть откуда гостей, девушка знатных кровей, простой крестьянин и непонятно кто, больше похожий на злого духа...
Эй, я вообще-то девушка! обиженно перебила Сулитерия, так её еще никто не называл.
В рядах жителей пронесся шепоток. Они не спешили доверять гостям.
И откуда же вы такие свалились нам на головы? поинтересовался тот самый смелый мужчина.
Мы прибыли из далеких краёв, которые не занесены на вашу карту. Улыбнувшись, сказала Карсилина.
Интересно, зачем вы отправились так далеко? мужчина смотрел на них с недоверием, остальные не прекращали шептаться. Настроены жители были не очень радушно.
У нас пропал друг, он в большой беде. Ответила Сулитерия. Теперь ни у кого не было сомнения в том, что она девушка, да и голос слишком слащавый для парня.
Безумно это, отправляться в далекое странствие ради одного человека. Подал голос кто-то из толпы. Если ваш друг пропал, то он уже сгинул и не найдется. Пропавшие никогда не возвращаются...
Вот мы и опровергнем это высказывание! бойко воскликнула Карсилина, её дух не так-то просто сломить.
А как мы узнаем, доверять вам или нет? Может, вы посланы злыми силами, чтобы навлечь беды на деревню? Снова раздался голос из толпы.
Карси и Сулитерия переглянулись, в то время как Тюбенций возмущенно изрёк:
Разве мы похожи на злобных захватчиков? Мы простые, уставшие путники, которым нужен ночлег! Тюбенций двинулся ближе, но мужчина, который стоял впереди своих односельчан, отшатнулся: его ноздрей коснулся запах тухлого мяса, которым Тюбенций пропах насквозь в логове троллей.
Глаза мужчины заслезились, и он поспешил их протереть кулаками:
А пахнете вы, как варвары!
Ответной реплики не последовало, ибо из толпы вдруг послышался знакомый голос:
Неужели это вы! это был голос Зольтера. Его золотистая лохматая шевелюра сияла в свете фонаря.
Золотский пробрался сквозь небольшую толпу и, встав перед мужчиной, с изумлением уставился на Карси:
Или ты мне мерещишься, или наш Саймон всё же оказался прав! воскликнул он и кинулся её обнимать. Ну, ты даёшь, Карсилина Фротгерт!
Он не понимал, как получилось, что она снова жива, Зольтер вообще мало чего понимал в этой ситуации. Сулитерия уязвлено косилась на него, ведь ей ни Зольтер, ни Серебринка Сильв, никогда так не радовались.
Наверное, у меня остались в этой жизни незаконченные дела. Сказала Карси, когда Золотский её уже отпустил.
Я тебе больше скажу!.. но мысль так и не закончил, увидев Тюбенция. А это что за Кудряш?
Меня зовут Тюбенций. Черство ответил юноша, обиженный, что его так назвали. Он даже волосы попытался пригладить.
Он наш проводник. Уточнила Карсилина.
Тюбенций разочарованно посмотрел в её сторону. Почему она больше не называет его другом? Проводник? Всего-то?
Глава 13. От беспокойных друзей не так просто отделаться
Восхитительно! Вы подружились с местным жителем! Золотский придвинулся к Тюбенцию, чтобы потрепать того по голове, но, уловив исходящие от него флюиды, тут же вернулся на предыдущую позицию, помахав перед носом ладонью. И где вы нашли такой дурно-пахнущий экземпляр?
Я упал в кучу с гнилым мясом. Поспешил объяснить Тюбенций, чувствуя, что о нём складывается впечатление местного вонючки.
Да ты ещё и гурман! подмигнул ему Зольтер, с трудом сдерживая смешок.
Тюбенций насупился, ему становилось некомфортно. Деревенские мужчины чуть осмелели, разрывая свой плотный круг, которым они окружили путников.
Значит, вы знаете этих людей? уточнил кто-то из них.
Говорю же. Бояться нечего, они совершенно безобидны! поспешил успокоить всех Золотский, взял Карсилину за рукав и повел её через толпу.
Сулитерия, Тюбенций и Декабрина последовали за ними.
Шире шаг! радовался Зольтер. Тут есть хороший трактир! Мы с Мартином там и зависли.
Толпа смотрела им в след, но останавливать не думала, вместо этого, люди приняли решение разойтись по домам. Птицу, которая вальяжно устроилась посреди площади, никто трогать и не думал. Её боязливо обходили стороной.
Надо ей еды принести. Карси указала в сторону их нового питомца.
Никогда бы не подумал, что вы сможете приручить такую громадину! удивлялся Зольтер, ведя их по освещенной тусклыми фонарями улочке.
Да мы сами не ожидали. Улыбнулась Карси ему в ответ.
Наконец, они подошли к небольшому деревянному дому с покосившейся крышей, несколько кривоногих столиков были расставлены прямо на улице, и возле каждого из них стояло по медному канделябру. Огоньки свечей то и дело вздрагивали, когда ловили на себе вечерний ветерок. За некоторыми столиками сидели люди с большими кружками, оживленно что-то обсуждая. В окошках гостеприимно горел свет, а из распахнутой двери этого трактира доносились оживленные голоса.
Но эта обстановка не отпугивала, наоборот, приглашала окунуться в дружественную атмосферу, которой был пропитан воздух в деревне.
Когда компания вошла внутрь, их носов сразу же коснулся приятный аромат выпечки и пряностей. Над барной стойкой болтались веники из полезных засушенных трав, которые, скорее всего, играли роль украшения, нежели приправы к какому-то блюду.
Людей в трактире было довольно много, некоторые смотрели на Зольтера так, словно знали его очень давно, а какой-то ушастый господин неопределённого возраста в оранжевой льняной рубашке воскликнул:
Золотоволосый еще кого-то привел!
Тем, кто сидел рядом с этим Ушастым, не терпелось познакомиться с новыми лицами, и они с интересом разглядывали прибывших. Некоторые неодобрительно косились на Тюбенция, отодвигая стулья дальше, когда он мимо них проходил, а двое порекомендовали ему принять ванну.
В самом углу трактира находился столик, за которым угрюмо сидел Мартин Вейс, и теребил свой наполовину пустой стакан с тёмно-бордовой жидкостью, сидя перед тарелкой с какими-то пирожками.
Ну, выяснил, что у них там стряслось? без особого энтузиазма поинтересовался он, не поднимая взгляда, погруженный в невесёлые мысли.
Эффектное появление нашей принцессы, ты всё пропустил! сказал ему Зольтер, хватая пирожок с тарелки и откусывая кусок.
Что. Мартин Вейс посмотрел на них, но тут же чуть не выронил стакан из руки. К... Карсилина?
Тут же поспешил потереть кулаками глаза, думая, что девушка ему мерещится.
Всё хорошо, она живая. Зольтер прожевал, галантно усадил девушек на стулья и сел сам.
Тюбенций остался стоять, раздражая своим присутствием соседний столик.
Парень, может, ты переоденешься, от тебя несёт, как из ведра с помоями! заметила женщина с лицом, как у мужчины, у неё даже намечалась рыжеватая бородка.
И ты к нам садись, Тюб! Радушно пригласил Зольтер, взмахивая рукой.
Тюбенций! недовольно поправил тот, отодвинул стул и присел, сложив руки на колени.
Я понял! заверил его Зольтер, которому пришлось мириться с неприятным запахом, исходящим от соседа.
Как такое возможно? не понимал барон Вейс, расширив глаза, казалось, он был готов схватиться за сердце. Живая!
Нашлись благотворители. Ответила Карси, сидящая рядом, взяв его за руку и пытаясь успокоить.
Живая! Воскликнул он, повторив это слово. Мой сын не бредил!
Да, да...
Но Мартин Вейс прервал её фразу, заключив девушку в крепкие объятия и продержав так чуть ли не минуту.
Ты же мне, как дочь! заявил он и отпустил её, позволяя Карси нормально вздохнуть.
А вот мне интересно, где Саймон? поинтересовался Зольтер.
Вообще-то он давно заметил его отсутствие, но озвучил наблюдение только сейчас.
Карси и Сулитерия переглянулись, им не хотелось расстраивать собравшихся.
А, что, его нет с вами? испугался барон Вейс, вскакивая из-за стола так, что чуть не опрокинул его. Он не на улице?
Он уже хотел выбежать из трактира, чтобы поискать сына, но Карси его остановила:
Понимаете, он попал в беду. Вид у неё при этом был очень виноватый.
Что случилось?.. обеспокоено спросил Зольтер, в то время как Мартин Вейс тяжело опустился обратно, закрыв ладонью лоб, словно в этот момент у него очень сильно разболелась голова.
Почему? тут же добавил он.
Это из-за меня. Карси было тяжело говорить, но серьёзный тон нужно было сохранить любой ценой. Если бы не этот инцидент с утопленницами...
Услышав это, все четверо непонимающе уставились на принцессу.
Просто, если бы он не отправился меня спасать от этой нежити, то не попал бы в ловушку Январиса. Ответила Карсилина.
Мартин Вейс смотрел на неё с осуждением.
И кто такой этот Январис, да и для чего ему нужен Саймон? не понимал Зольтер.
А то ты не догадываешься, кто он! воскликнул Мартин Вейс, раздражаясь. Тоже зимний месяц, как Декабрина!
Его возглас был таким громким, что привлек внимание других людей.
Мы шутим! Зольтер одарил посторонние взгляды кривой улыбкой, а когда люди вернулись к своим разговорам, попросил своего начальника выражаться тише.
Я возмущен тем, что он у какого-то месяца! Процедил барон Вейс сквозь зубы, отпивая глоток из стакана.
В это время Декабрина, выждавшая подходящий момент для своего появления, запрыгнула на стол белоснежным резвым клубочком.
Мой брат очень опасен! сказала она писклявым голоском мультяшного бурундука.
Мартин Вейс тут же подавился и закашлялся, а Зольтер с любопытством вытаращил на неё глаза:
Ух-ты, белка!
Это Декабрина. Буркнула Сулитерия, не понимая, почему зимний месяц не примет нормальный, человеческий облик.
Декабрина, кто же сделал с тобой такое? не понял Зольтер, глядя в её немигающие синие глазки-бусины.
Она сама превратилась. Ответила Карси, улыбаясь. Не хочет, чтобы люди её видели.
Но люди и так её видят...
Народ слишком недальновиден, чтобы предполагать в своих легендах, что месяц Декабрь может быть белкой.
Привет, Декабрина! и Золотский помахал белке ладонью.
Говори дальше, Декабрина. Попросил Мартин Вейс, поставив стакан.
Январис очень любит замораживать людей. Я не знаю, для чего ему понадобился ваш сын, но юноша находится в большой опасности. Вещала Декабрина, устроившись в центре стола. От моего брата еще никто не возвращался.
Ты хочешь сказать, что прийти к Саймону на выручку занятие безнадёжное? Мартин Вейс с трудом сдерживался, чтобы не взять её за пушистый хвост и не потрясти над столом.
Я не гарантирую, что тот, кто отправится спасать вашего сына, выживет.... Многие сгинули, когда искали убежище Январиса.
Мы сможем! радостно воскликнул Зольтер. Не отчаивайся, дружище!
Барон Вейс меланхолично выстукивал пальцами правой руки какую-то мелодию, подперев подбородок левой.
Я надеюсь, что да...
Я могу проводить только одного из вас до убежища моего брата. Сказала Декабрина.
Почему же? не понял он. Гораздо легче справиться, если тебе помогают.
Это рискованно, если отправитесь все, то никто из вас не выживет. Такой комический голосок, а говорит такие не смешные вещи!
Не всё, а только двое, Мартин Вейс не прекращал барабанить пальцами по столу. Наверное, так он пытался себя успокоить. Девушек я в этот поход не пущу.
Почему вы меня не слышите, когда говорю, что идет только один человек? Декабрине было немного обидно. Я не гарантирую, что он выживет.
Думаю, все согласитесь, если пойду я, Предложил Зольтер, дожевав свой пирожок, всё же, это моя обязанность, как служащего отдела безопасности ДС.
Саймон, мой сын, Зольтер, и я буду спокойней, если сам отправлюсь его выручать. Не согласился Мартин Вейс.
Это смертельный риск, а ты еще и глава ДС.
При чем тут какая-то дурацкая организация, когда на кону жизнь моего сына! барон Вейс не сдержался и ударил кулаком по столу. Я бы мог послать всё к черту!
Тюбенций боялся пошевелиться. Он чувствовал себя чужим в этой компании. Карси и Сулитерия прекрасно понимали, что Декабрина уже сделала свой выбор, который вряд ли устроит мужчин. Сулитерия, правда, ещё надеялась переубедить зимний месяц, ведь считала такое решение ошибочным.
Шумный народ, похоже, не слишком интересовал этот спор. За центральным столом кто-то бросал кубики, делая ставки и собрав большое количество желающих пополнить карман, особо не думая, только на кубиках вместо точечек были нарисованы миниатюрные животные на каждой стороне кубика разное: лисица, олень, волк, ёж, мышь и лошадь.
Вы не даёте мне договорить. Декабрина старалась не повышать тон, хотя в таком её облике не каждый поймет её интонацию. Я уже решила...
Надеюсь, твой выбор окажется верным. Мартин Вейс не был готов к такому ответу:
Я проведу в логово брата Карсилину.
Казалось, у обоих мужчин дар речи пропал, они не могли в это поверить. Зольтер даже рот открыл. А Декабрина и глазом не моргнула.
Я справлюсь, честно, Карси посмотрела сначала на одного, потом на другого.
Вы что, шутите? Золотский издал нервный смешок.
Декабрина, но это бред! Мартин Вейс был на взводе. Карсилина слишком слаба для путешествия в логово существа, которое замораживает людей, она не справится!
Вы меня недооцениваете! не согласилась принцесса листонская.
Это ты себя переоцениваешь, Карси. Зольтер тоже был против того, чтобы отправить её спасать Саймона. Неужели твоя смерть ничему тебя не научила?
Карсилина насупилась. Фраза Зольтера звучала довольно странно, но он тоже переживал.
Какой урок я извлекла из всего этого? она была рассержена. А я вам скажу, какой! Нельзя бросать близких в беде, нельзя разбивать им сердце...
Пойми, мы не хотим, чтобы это повторилось ещё раз. Серьёзно сказал Золотский, выражая мысль за своего начальника.
Карси фыркнула, не понимая, почему они думают, что она не справится со своей задачей. Почему считают, что эта затея обречена на провал!
Более того, я не собираюсь допускать гибели своего сына! Мартин Вейс с треском ударил кулаком по столу. Поэтому, ты туда не пойдёшь. Отправлюсь я один, и точка!
Но... Хотела возразить принцесса, ей обидно было чуть ли не до слёз.
Я не разрешаю! Да никто бы не разрешил, даже Саймон! в его взгляде читался укор.
Особенно он, поспешил добавить Золотский.
Они начали перечислять, почему девушке лучше воздержаться от опасного похода, Сулитерия, состроив довольную, как у кота, объевшегося сметаной, гримасу, участвовала в этом форуме особенно громко и активно. Барон Вейс периодически в порыве чувств бил по столу кулаком, так, что казалось, что бедный стол и вовсе сейчас проломится, и придавит кому-нибудь ногу во время своего падения. Зольтер сидел с таким каменным лицом, что мог бы успешно сфотографироваться в этот момент на паспорт.
Казалось, Карси сейчас потеряет всю свою уверенность, встанет со стула и уйдет, громко стуча каблуками, так и не доказав, что способна справиться. Никто не хотел ее поддерживать. Все, кроме Декабрины, понимали, что к Январису лучше принцессу Листонскую не пускать, есть более везучие в плане выживаемости кандидатуры.
Но нет, Карсилина лишь недовольно скрестила руки и насупилась, не понимая, какие нужны аргументы, чтобы переубедить всех, здесь собравшихся. Они глупо теряют время, рассуждая, кто будет смотреться в роли гонца к брату Декабрины лучше, в то время как Саймон замерзал неизвестно-где. Карси это очень нервировало.
Почему вас моё мнение не интересует? Декабрина, устав слушать защитников Карсилины, решила всё-таки за неё вступиться. Почему не верите в то, что у неё может получиться выручить Саймона? Вы заведомо настроены на провал, а с таким настроением даже курицу не спасти...
Мартин Вейс чуть не подавился, а Зольтер непонимающе уставился в центр стола. Тюбенций сделал вид, что вообще не имеет к данному разговору никакого отношения и устремил свой взгляд в окно, на стекле которого красовался след жирная пятерня, оставленная каким-то подвыпившим обитателем. Сулитерия же пыталась сдержать злобу, которая хотела выплеснуться при каждой реплике Декабрины.
От вашего восприятия ситуации многое зависит, вы сейчас психологически настроены на то, что ничего не получится, оно и не выйдет, если не поменять к этому отношения! странно, но мультяшный голосок даже шёл этому её образу. Карсилине нужна ваша поддержка, а вместо этого вы кидаетесь на неё, как грифы на падаль, не давая поверить в свои силы.
Можно подумать, ты знакома с людской психологией! Огрызнулась Сулитерия.
Дайте ей шанс, скажите, что верите... Декабрина проигнорировала реплику колдуньи, с надеждой глядя своими глазами-бусинами в лицо Мартина Вейса.
У нас нет времени и желания проводить психологические эксперименты! тот не желал соглашаться с её доводами.
Нам нужно мыслить здраво! добавил Зольтер, отпив глоток из своего стакана.
Карси даже спорить не начинала, приложив ладонь ко лбу и выдохнув, понимая, что доводы Декабрины совсем не повлияли на её друзей.
Коснись меня вдруг раздалось у неё в голове, словно голос из наушников, включенных на полную громкость, Карсилина даже вздрогнула и оглянулась, не понимая, кто пытается провести такой натиск на её мысли. Если честно, то она уже подзабыла, как звучит настоящий голос Декабрины, когда та находится в образе девочки двенадцати лет.
Коснись меня, ты же хочешь сбежать от них сейчас?. Зимний месяц повернула мордочку к принцессе, глазки её призывно блестели.
Карси хотела. Ей было это сейчас необходимо. Во-первых, этот спор её порядком утомил, а во-вторых, она отправится за Саймоном к Январису прямо сейчас, и никакие Зольтер Золотский с Мартином Вейсом этому не помешают!
Золотский заметил, хитринку в её глазах, полную решимости, даже почти понял, что она затеяла, но предпринять ничего не смог. Карсилина положила руку на нежную, но очень холодную шерстку Декабрины в беличьем облике, и обе исчезли, оставив после себя только кучку снега, которая выпала на головы всем, сидящим за этим столом, засыпав все тарелки.
Что это было?! вскрикнула Сулитерия, смахивая с головы снежинки.
Побег. Мрачно заключил Зольтер, насупившись.
Карсилина, вернись! Ты не понимаешь, что делаешь! Барон Вейс вскочил, чуть не опрокинув стул, потрясая гневно руками, как будто надеялся, что Карси видит или слышит его сейчас.
Люди, находившиеся в таверне, замолкли и с интересом уставились на их стол, не понимая, откуда там взялся снег.
Кто же творит эти чудеса? послышалось откуда-то, с других столов.
Народ стал перешептываться, то и дело поглядывая на бедняг, усыпанных снегом, ожидая наблюдать еще что-нибудь необычное. Мужичок в сером пиджаке и оранжевых брюках решился встать и подойти ближе. Он, переминаясь с ноги на ногу от неловкости, обратился прямиком к Мартину Вейсу:
У моей дочурки завтра день рождения...
При чём тут я? он не желал смириться с тем, что Карси могла так подло сбежать от них.
Вы можете со своими друзьями прийти к нам домой, повеселить её, снежок вызвать. Я хорошо заплачу. ...
Удивительно, что у него хватило терпения дослушать эту просьбу.
Я, что, на клоуна похож?! огрызнулся барон Вейс. Найдите себе другого шута!
Наверное, вы неправильно меня поняли. Этот снег...
Всё я прекрасно понял! У меня нет настроения, да и желания тоже, развлекать местное население! и он, отряхнувшись, сел обратно. Избавьте нас от вашего внимания!
А снег тут вообще не при чём. Он сам выпал! Добавил Зольтер, обращаясь к мужичку, и тот обиженно поплелся обратно, сообщить жене, что чудес завтра не будет.
Глава 14. Айвир
Карси почувствовала под собой твёрдую поверхность. Было темно, хоть глаз выколи, а Декабрина, которую девушка держала в руке, очень обморозила ей пальцы. Чтобы понять, где находится, принцесса призвала светящуюся сферу, которая воспарила облачком над её головой, освещая пространство бледным, болезненным светом.
Они с Декабриной находились в прохладном туннеле, выдолбленном, наверное, трудягами-гномами (если они обитали в данном мире), прямо в центре какой-то горы. Карси поёжилась от холода, поставила Декабрину на пол, и наколдовала себе тёплое пальто, чтобы хоть каплю согреться. Правда, пальто получилось больше на размер, чем надо, но исправлять данную оплошность времени не было. Наверное, странно она сейчас смотрится, такая растрепанная, в золотистом знатном платье из очень дорогой ткани, подол которого был немного изорван, а поверх платья надето мягкое черное пальто до колен, с четырьмя ребристыми большими пуговицами.
Декабрина, не желая превращаться обратно, так и осталась в образе белки, запрыгнув девушке в карман и высунув оттуда свою наглую мордочку. Она мотивировала это тем, что не хочет, чтобы Январис видел их вместе, чтобы он знал, что его сестрица пытается помочь его пленнику.
Где мы? спросила Карси, углубляясь в туннель. Сфера послушно парила чуть впереди.
Не знаю, но это намного ближе, чем было тогда... Ответил голосок из кармана.
Как это не знаешь?
Я немного не рассчитала с координатами. С кем не бывает? Декабрина не считала, что совершила серьёзный промах. Мне нельзя переносить людей прямо в логово моего брата, так что до него придется добираться своим ходом. Я покажу, куда.
Ну, хорошо. Только, скажи сначала, как выбраться отсюда? Кивнула Карсилина, этот тоннель казался ей не шибко дружелюбным, да и его своды морально давили. Возникало ощущение нехватки пространства, замкнутости. Хотелось выбраться и бежать отсюда как можно быстрее.
Если бы я знала...
Карси захотела хлопнуть по карману, в котором сидела эта белка, но сдержалась. Впереди начались ступеньки, которые вели всё ниже и ниже. Ступеньки были очень ровные и широкие, словно предназначались для стоп фантастически-больших размеров. Было видно, что древний народец, старался сделать их прочными, чтобы лестница и тот туннель могли существовать века, если не тысячелетия. Казалось, что на ступеньках даже руны какие-то вычерчены, но с таким освещением пространства их разглядеть было не реально. Впрочем, жалеть о нехватки гида, она не стала.
Лестница кончилась, и начался еще один туннель, уходящий во тьму. Такими темпами, бродя по узким тоннелям, проделанных в горах, не представляя, как выйди отсюда, думая, что запутался и попал в жуткий лабиринт, может развиться боязнь темноты, купированная в далёком детстве.
Карсилина набрала в легкие прохладного воздуха, выдохнула и шагнула вперёд. Она всё-таки не из пугливых! Точнее, она не разрешала себе бояться, страх дико раздражал всегда, его не должно быть, это ущербное ощущение. Правда, страх обижался и не хотел отступать, это всегда так получалось, он был чрезмерно упрям, как и сама Карсилина Фротгерт. Карси не желала мириться с ним, отчаянно корча из себя храбрую, что бывало чревато. Даже когда страх давал знать о себе не так сильно, ей всегда было неприятно и хотелось бороться с ним, чтобы никогда больше не испытывать это постыдное чувство. Но ей было страшно. Всегда, когда в принципе, может испугаться и нормальный человек, правда он в этой ситуации не считает, что бояться зазорно. Бояться может каждый, другое дело, как ты поступаешь, когда тебе страшно. Можешь убежать с дикими криками, как последний позорный трус, можешь пойти напролом, невзирая на опасность и, показывая, что ты храбрец, каких свет не видывал доселе, а можешь просто остановиться и поразмышлять здраво, как в данной ситуации обойтись без жертв и разрушений. Карси предпочитала второй вариант, сначала действуя, а потом уже пожиная плоды своих импульсов. Правда, за эти порывы расплачивалась не только она, но и окружающие.
Впереди показалась узкая арка, из которой исходил тёплый свет, гораздо ярче того, что давала сфера. И Карси, воодушевленная тем, что может кто-то живой в этой обстановке всё же есть, ускорила шаг.
Когда она пересекла арку, то взгляд принцессы уткнулся в огромную гору с сокровищами: золотом, серебром, драгоценностями. Гора эта блестела в свете многочисленных факелов, которые были навешаны по всем сводам этой огромной пещеры. Неужели они попали в сокровищницу какого-нибудь монарха? Или разбойника? Интересно, кто эти факелы зажигает?
Карсилина пошла вдоль по пещере, надеясь найти кого-нибудь, кто мог бы объяснить, где выход. Но, похоже, здесь не было ни души, а гора из драгоценностей становилась всё выше и выше, всё шире и шире! Того и гляди, до потолка достанет!
Похоже, мы с тобой в тупике. Признала Карсилина, разведя руками, когда обошла всю эту пещеру вдоль и поперёк.
Выберемся. Неуверенно пикнула Декабрина.
Вдруг куча с сокровищами зашевелилась, а сами драгоценности стали скатываться вниз, угрожая погрести под собой незадачливых путешественниц. Карси отпрыгнула в сторону, спасаясь от такого дождя, прикрывая голову руками. Когда она добежала до арки и развернулась, то увидела, что на неё смотрит большая зелёная драконья морда, сверкая огненно-желтыми глазами. Из ноздрей существа шёл пар.
Карсилина застыла, не зная, что делать. С одной стороны, ей было страшно, но если она сейчас закричит и побежит обратно в туннель, наплевав на все свои принципы, то выставит себя перед Декабриной не в лучшем свете, да и сама себя уважать перестанет, что гораздо хуже.
Кто знает, что можно ожидать от дракона, в сокровищницу которого забрался чужак? Карси постаралась унять дрожь в коленках. Говорят, драконы, охраняющие драгоценности, очень опасны и свирепы. Но Карси было ценнее сохранить свою гордость, нежели жизнь, поэтому она храбро шагнула обратно в сокровищницу, прямо навстречу дракону. Тот уже полностью вылез из своего одеяла из сокровищ. У него были массивные чешуйчатые крылья с шипами на концах, а на голове торчали острые зубцы, словно прическа у панка, прилизанная всевозможными лаками для волос. Передние лапы с когтями были очень мощными, с большими пальцами, так что, если он задумает схватить, то уже не спасёшься.
Карси зажмурилась, готовясь нелепо проститься с жизнью...
Здравствуй! вдруг замолвил дракон по-человечьи, обнажая свои острые клыки. Смею заметить, что тон у него был очень дружелюбный и немного удивленный. Я Айвир, а ты кто?
Карси была удивлена не меньше, раньше она думала, что драконы не разговаривают, да и вообще с теми, кто забрался в сокровищницу, не церемонятся.
Карсилина. Представилась девушка, сделав вид, что ничуточку не испугалась.
Давно я уже людей не видел! воскликнул Айвир, и девушке показалось, будто он улыбнулся. Ты бы знала, как тут скучно и одиноко. Спишь в горе сокровищ, или сидишь и пялишься на неё... Тоска! Ты ведь будешь моим другом?
Айвир, ты только не обижайся, но у меня дела. Я не могу здесь оставаться. Карси где-то в глубине души еще опасалась, что он может напасть на неё за неугодный ответ.
Понимаю! кивнул дракон. Просто, ты единственная, кто не испугался меня...
Ты знаешь, как выбраться отсюда? поинтересовалась Карсилина, времени на дружеские разговоры с волшебными существами не было.
Айвир выдохнул из ноздрей облако горячего дыма, обдав им принцессу, и сказал:
Конечно! Думаешь, как я сюда попал?.. Куда путь держим?
К Январису. Ты ведь знаешь, кто это? Карси очень надеялась, что знает.
К Январису? переспросил дракон. А зачем?
Когда Карсилина поведала ему свою историю, Айвир, казалось, оживился ещё больше, и даже заёрзал от нетерпения:
А, давай, я тебя провожу? предложил дракончик, оказавшийся на удивление существом добрым. Я тебя с ветерком по воздуху подброшу! Доверься моим крыльям!
Девушка была очень рада, что Айвир сам высказал эту идею:
Хорошо! А ты знаешь дорогу?
Да, можешь не сомневаться!
Декабрина, правда, сидя в кармане, помалкивала, но затея ей не нравилась почему-то.
***
Мартин Вейс с сердитым выражением лица рассуждал о том, что некоторые личности ведут себя очень самовольно, что, конечно, очень огорчало листонского барона. Сулитерия то и дело подкидывала к его рассуждениям вслух гневную фразу насчет действий Карсилины. Снег, которым засыпала их столик Декабрина, уже растаял, превратившись в лужу и капая с его краёв. Тюбенций скромно помалкивал, не зная, что и думать насчет случившегося, в первый раз за время своего похода он стал жалеть, что покинул свою родную деревню. Эти люди, что его сейчас окружали, не располагали к себе юношу абсолютно. Ему хотелось осознать, что действие происходит в плохом сне и проснуться. Он даже поймал себя на мысли, что соскучился по матери, которая, наверняка, не одобрила поступок сына. А ещё Тюбенция вгонял в краску запах падали, которым он пропитался, пока был в плену у троллей. Зольтер, сидевший с ним рядом уже потерял всякую надежду учуять что-то более приятное для носа. Правда, в отличие от Мартина Вейса, он уже перестал возмущаться тому, что Карси от них сбежала, пытаясь найти где-то глубоко внутри своих мыслей хоть одну причину, по которой девушка может выжить в своём походе, да ещё и выручить Саймона. Напряжение, витающее в воздухе над этой компанией, всё нарастало, и, если от него не избавиться, они рисковали поругаться.
Зольтер вздохнул, скорчив усталую гримасу, и встал, громко задвинув свой стул, чуть ли не на ногу Сулитерии:
Всё. Мне надоело! заявил он, в первую очередь обращаясь к барону Вейсу.
Так возвращайся в Листон, тебя никто здесь не держит! сердито отозвался Мартин Вейс, который слышал подобное от Золотского впервые.
Вообще-то, я имел ввиду не это. Зольтер сделал вид, что не обиделся. Да, Карси сейчас поступает глупо, но, если мы будем сидеть за столом и брюзжать по этому поводу как старые маразматики, проблема от этого не решится.
А, как, прости, она должна решиться?! Мартин Вейс был на взводе. Мало того, что его сын мог быть уже мёртв, так еще Карсилина поступает безрассудно, наплевав на чужое мнение, желая героически спасти Саймона. На нас должно снизойти просветление? Мы вдруг осознаем, что можем спокойно жить дальше, делая вид, что ничего не случилось? А я неожиданно забуду о том, что у меня был сын?!
Почему сразу был? насупилась Сулитерия.
Потому что это всё не имеет смысла! он чуть не крикнул эту фразу на весь трактир. Ничего уже не изменишь. Они погибнут, и этого не предотвратить!
Он снова ударил кулаком по столу, накручивая себя ещё больше. Мартин Вейс уже не мог вести себя здраво и спокойно, придавшись всепоглощающей панике. Нервно он чуть не опрокинул свой стул, вцепившись в него пальцами, чувствуя желание совершить какое-нибудь самоубийственное безрассудство, думая, что больше никогда не увидит Саймона. Ведь, что может быть хуже для отца, чем потеря единственного сына?
Зольтер, впрочем, этого его настроения не разделял. Кто знает, может быть Декабрина права, и у Карсилины есть шанс вызволить парня из плена? Почему надо становиться категоричным, если есть и более светлые варианты в этой палитре развития событий?
Возьми себя в руки! посоветовал Зольтер. Мы ведь можем и сами поучаствовать в событиях. Например, самим отправиться в логово к Январису!
Мы не можем! Никто, чёрт возьми, не знает, где находится это проклятое логово! Кроме Декабрины, которая оказалась девочкой не с самым гениальным умом.
Да что ты заладил со своим пессимизмом! Вот увидишь, они вернутся, и ты еще потом извиняться будешь...
Я и так уже извиняюсь, за то, что мы вообще отправились в этот мир! буркнул Мартин Вейс, его трясло от злости и непонимания ситуации.
На что Золотский скептически фыркнул, скрестив руки в локтях:
То есть, по-твоему, было бы лучше, если бы мы просто свернули расследование?
Какое, к чёрту, расследование? снова выругался барон Вейс. Ересь несусветная, вот, что это такое!
Ага, говорит инициатор похода... Тут же перебил Зольтер, чувствуя, что сам перестаёт нервничать.
Кто вообще это придумал!
То есть, ты считаешь, что лучше бы для всех нас оставалось тайной тот факт, что Карсилина Фротгерт чудесным образом жива? не отставал Золотский, глядя сквозь него, на картину, висящую возле окна, там изображалась озябшая девочка в ночнушке, которая стояла на улице, в центре снежного вихря и протягивала руки к небу.
Да! Ты правильно читаешь мысли. Кивнул Мартин Вейс, тыча в него пальцем. Тогда бы Саймон остался жив!
А, толк от такой жизни? Пойми, ты не теплица, которая нянчится с каждым растением. Ты не должен думать только о себе. Похоже, Зольтер нарывался на ссору.
Я-то как раз думаю о всех! Как будет лучше...
Сохраняешь тепличную атмосферу! Вот, что ты делаешь. Ведёшь себя, как парник!
Тюбенций, услышав это, громко хмыкнул, а Мартин Вейс готов был перейти к рукоприкладству, да только воспитание учтивого джентльмена не позволяло. Кроме того, Зольтер какой-никакой, но всё-таки друг.
И этот друг никак не желал умолкнуть и принять его позицию:
Оберегаешь своего сына, пылинки с него сдуваешь, а толку что, если ты не хочешь понять, что у него на душе творится. Высказался Золотский. Да, пускай он лучше существует, чем живёт, это же гораздо гуманнее, если держать его в четырёх стенах, как собачку на привязи, изображая доброго папочку, боясь, а вдруг он поцарапается...
Этот спор прервал требовательный голос Тюбенция:
Может, мы найдем, где разместиться? Я хочу спать и помыться. А еще мне нужна чистая одежда. Он решил обратить внимание на себя.
В этой походишь, сморчок! Зольтеру не понравился тот тон, с каким Тюбенций к ним обратился.
Я не...
А мы получим номер бесплатно! тут же воскликнул Мартин Вейс, в его глазах блеснул недобрый огонёк.
Ты что задумал? не понял Зольтер.
Видишь эту компанию за передним столиком, возле двери? Он указал в сторону этих людей, увлеченно бросающих кубики, играя на деньги. Предлагаю нам немного подзаработать!
Говорил он с таким выражением, словно они не пытались поссориться полминуты назад.
У нас же есть деньги этого государства. Еще не закончилась пачка, выданная в ДС. Зольтер не понимал причины, по которой в таком серьёзном человеке могла проснуться тяга к азартным играм.
Но должны же мы попробовать получить реальные деньги, а не волшебную пародию на них! парировал барон Вейс, обойдя Зольтера и направившись к столику с игроками, приветливо махнув им рукой.
Зольтер, которому тоже было интересно поучаствовать в местном аналоге игре в кости, двинулся следом. Сулитерия с Тюбенцием невольно переглянулись, им обоим было неприятно здесь находиться, да еще и в такой компании. Сулитерия побаивалась Мартина Вейса, да и Зольтера тоже, из-за репутации колдуньи СиТм они относились к ней предвзято.
Глава 15. Ледяной дракон
Игроки подставили к своему столу два стула, куда тут же уселись Мартин Вейс с Зольтером. Люди эти выглядели весьма доброжелательно, по крайней мере, думалось, что подлости от них не стоит ожидать. Кто же еще сидел за этим азартным столом, пытаясь заработать? Ну, во-первых, организатор игры, хозяин этой таверны, в кожаном сюртуке и брюках, на голове у него была шляпа с широкими полями, придавая этому человеку схожесть с ковбоем. Говорят, что он сам нарисовал животных на игральных кубиках. Во-вторых, наш упоминавшийся ранее Ушастый мужичок в льняной рубашке апельсинового цвета, который до прихода Карси, Сулитерии и Тюбенция уже пытался пригласить Зольтера поиграть, но тогда это не увенчалось успехом. В-третьих, мрачного вида барышня в коричневом платье из плотной ткани, её тяжелые веки и ногти, длиной в пять сантиметров, придавали схожесть с героиней готического комикса. Так же тут наблюдался старик с заплетенными в косу седыми волосами и с козлиной бородкой, удобно устроившийся спиной к окну и постоянно поправляющий свой плохо выглаженный воротник. От этого старика сильно пахло хлебом, наверное, он был местным пекарем. Еще один мужчина, последний за игральным столом, имел прямоугольное лицо, ярко-рыжую лохматую шевелюру, острые, выделяющиеся скулы, неопределённого цвета тёмные глаза, как у сокола, и нос, немного приплюснутый. Одет он был в жёлтую рубашку из ткани, напоминающей мешковину (здешняя мода, наверное) и серые штаны из овечьей шерсти. А завершали композицию резиновые галоши, в которых любят люди из страны Зебрландии, ходить по своим огородам, кружа вокруг дачного домика и копать картошку.
Имею честь высказаться, что мне очень приятно созерцать в этой игре новые лица. Улыбнулся хозяин трактира, сложив ногу на ногу. Конечно, если у вас есть деньги.
Сколько угодно. Кивнул Мартин Вейс, держась весьма уверенно, хоть и не играл раньше в эти кубики.
Вот и славно! Улыбнулся мужчина. Будем ходить по очереди. Вы знаете правила игры? Берете в руки кубики, трясете, бросаете...
Приблизительно. Отмахнулся тот, не желающий терять время на дурацкие разъяснения. Ведь можно и в процессе игры сориентироваться, что да как. И вообще, говорят, новичкам везёт, фортуна, капризная истеричная дама, их любит.
Тогда, господа, хочу услышать ваши ставки!
Готическая дама положила на стол двадцать монет, даже не смотря на присутствующих, устремив свой взгляд куда-то на колени. Тот, что был в резиновых галошах двадцать одну, Ушастый широко улыбнулся и добавил в общую кучку тридцать монет. Старик полез дряхлой рукой к себе в карман, достав оттуда горсть монет, и, не глядя, сколько там, бросил их сверху. Хозяин трактира, театрально показывая, что денег у него все-равно больше, расщедрился аж на пятьдесят.
Зольтер с Мартином Вейсом переглянулись, пачка денег хранилась у Золотского. Барон Вейс дал ему знак, посмотрев, украдкой, в кучку со ставками. Золотский сунул руку в свой необъятный карман, который по вместительности напоминал черную дыру, извлекая золотистый кошелек, бережно открыл его, задерживая процесс, и достал две купюры по пятьдесят.
За двоих! сообщил он, положив их рядом с кучкой монет, ловя на себе завистливые взгляды играющих. Если в этой стране у тебя есть купюры, то ты определенно житель столицы. А о роскошной жизни в Алнойярде слагались легенды. Говорили, что все горожане проживали в красивых и величественных мраморных домах и в каждом сотня комнат, если не больше.
Игра началась, Мартин Вейс напряженно следил за каждым ходом своих противников, пытаясь догадаться, что означает каждое выпадающее животное. Зольтер чувствовал себя спокойнее, влившись в игру и не особо беспокоясь за то, что она тоже ему не шибко понятна, но он старательно изображал, что хорошо с ней знаком.
После барышни, которая продолжала игнорировать всех своим взглядом, настала очередь Золотского, тот, не мешкая взял деревянные кубики, и, сжав их в ладони, ощутил теплоту чужих рук, оставшуюся на них. Самодовольно улыбнувшись, он разжал пальцы и бросил кубики в центр стола, те, стукнувшись друг с другом, покатились и тут же замерли, не достигнув противоположного края. Верхним рисунком на обоих оказалась серая мышь. Художник старался изобразить её с очень длинными лапами.
Рыбка! тут же воскликнули все, кроме Мартина Вейса и Зольтера, увидев, что выпало, и стукнули ладонями по столу.
Мужчинам, не прошаренным в этой игре, оставалось только с недоумением хлопать глазами.
Такой шанс победить упустил! посетовал хозяин трактира.
Зольтер фыркнул, в следующий раз он точно крикнет Рыбку, когда выпадет два одинаковых животных.
Следующим ходил Мартин Вейс, вздохнув поглубже он сосредоточился, минуту держа кубики в руках. Это раздражало присутствующих.
Ну же, скорее! буркнул тот, что был в галошах, его скулы сейчас казались особенно острыми.
И барон послушался, его кубики упали на стол и показали всем мышь и лисицу. Никто на это не отреагировал. Видимо, это был пустой ход.
Вскоре друзья поняли, что имеет значение в этой игре тот случай, когда выпадает два одинаковых животных. Мартин Вейс, готовый стукнуть по столу с глупым восклицанием, напряженно ждал, пока настанет момент.
И момент таки-настал. У старика пекаря выпало два ежа, которые больше напоминали коричневые кактусы с глазами, рисовал их весьма своеобразный художник.
Яблоко! тут же вылетело из уст пяти человек, которые успели хлопнуть себя по носу.
Рыбка! одновременно с ними выкрикнули Мартин Вейс с Зольтером, ударив ладонями по столу.
Все осуждающе посмотрели на этих двоих.
Внимательней, господа, внимательней! сделал замечание хозяин трактира и поправил шляпу. А ты, Игнар, не забывай, что нужно говорить Вышел, когда выбрасываешь две похожих картинки.
Я помню, задумался. Отозвался старик Игнар и передал кубики Ушастому.
Тот со всё той же неизменной улыбкой принял эстафету.
Значит так, запомни, прошептал Зольтер своему начальнику, если выпадет мышь, кричим рыбку, а если ёжик яблоко, и....
Я понял! шикнул тот, не сводя глаз с зажатых в руке старика кубиков. Игра была на реакцию.
Ушастый снова не выбросил две одинаковые картинки, и мужчина в желтой мешковатой рубашке тоже. А вот когда кубики получил Зольтер, этому эльфу снова повезло.
Вышел! выкрикнул Золотский, не дожидаясь реакции остальных, когда кубики показали ему двух оленей.
Кабан!.. запоздало среагировали трое.
Мартин Вейс молчал, но было понятно он рад, что на этот раз Золотский сделал всё правильно.
Ну что, съели! радовался Золотский, показав пальцем на каждого по очереди, не сомневаясь в своей победе. Удивляюсь, как он сдержался, чтобы не скорчить им рожу. Мужчина в черных галошах смотрел на него с неприязнью.
Поздравляю, можете забрать свой выигрыш, констатировал хозяин трактира, победа Зольтера была для него неожиданной.
А Зольтер довольный, словно кот, объевшийся сметаной, достал позолоченный кошелёк, вернул две купюры на законное место и стал сгребать туда кучку с монетами, которая грозила не поместиться в столь маленьком портмоне. Однако, на кошелек были наложены чары, увеличивающие его вместительность. Возможно, Зольтер таскал с собой целое состояние.
А мужчина в галошах, глядя как последние монеты исчезают в ярком кошельке, всё больше и больше злился. Кто вообще сказал, что этот тип с золотыми волосами одержал победу честным путём?
А, чё это он-то?! этот мужчина, топнув ногами в галошах, не смог больше сдерживать своего возмущения.
Потому что новичкам везёт! ухмыльнулся ему Золотский, убирая кошелёк.
Нужно уметь признавать поражение, в свою очередь заметил Мартин Вейс.
Ничего себе! А почему это ему постоянно одинаковые кубики выпадали? Уж не замешано ли здесь волшебство?! распылялся новоприобретенный недруг.
Хотите еще сыграть? спросил вполне радушно хозяин трактира у Зольтера, игнорируя вспышку плохого настроения у этого парня в галошах.
Нет. Опередил Мартина Вейса Золотский. Вижу, нам здесь не рады.
И они поднялись со стульев. Игра, конечно, интересная, но, если здесь каждый так на проигрыш реагирует, никаких нервных клеток не хватит выслушивать подобные истерики.
Я не позволю тебе унести мои деньги! рыкнул мужчина в галошах, резко выбираясь из-за стола и перешагнув через подол мрачной барышни, которой было наплевать, что происходит вокруг.
Они уже не ваши! отмахнулся Зольтер, но тот был настырен.
Мои! Ты жулик, маг и еретик! грубо прокричал он, подобравшись к Зольтеру вплотную. Тобой должна интересоваться инквизиция!
Что за спор на пустом месте! выкрикнул старик Игнар, оставаясь сидеть за столом и теребя свою длинную бороду.
Насчет жулика вы не правы...
Барон Вейс вступился за друга, испытывая крайнюю неловкость перед сложившейся ситуацией. Когда дело касалось нагрубить кому-то, то худшего оратора не найти.
Может, урегулируем конфликт? предложил он. Сколько вам заплатить, чтобы вы отстали?
Сначала они мою честь порочат своим жульничеством, а потом откупиться хотят! не согласился недруг. Или этот тип платит мне вдвойне, или ждите инквизицию!
И он грубо ткнул указательным пальцем Зольтеру в лоб. Эльф насупился и отстранил от себя его руку.
Все было честно. Стоял на своём Зольтер. А вам лечиться надо!
Что, до города ближнего поедешь, за инквизицией-то? Старика Игнара явно это веселило. Может, в столицу направишься, что мелочиться!
А, вас я прошу помолчать! раздражался тип в галошах, при такой внешности характер у него весьма скверный, надо сказать.
Затем он не выдержал и взял Золотского за грудки, подняв эльфа в воздух, тот болтая ногами, упирался:
Что за люди нервные здесь живут? Всё было по правилам! Я выиграл. Это просто везение, ничего больше.
Но, этот тип не принимал оправдания:
Плати мне двойную сумму, вместе с выигрышем и проваливай!
Иди к чёрту!
Мартин Вейс решил вмешаться, применив электрошоковую магию, мужчина в галошах вскрикнул, вздрогнул, выпустил Зольтера и разошелся еще больше:
Значит, вы заодно, да? Вы оба мерзкие колдуны!
Зольтер, получив свободу, поспешил отойти от него шага на три, готовясь уже зачарованное духовное оружие боевого мага призвать, чтобы утихомирить этого бугая.
Но события его опередили. Тип вытащил из кармана весьма дорогой кинжал, украшенный самоцветами, и двинулся на Мартина Вейса, приговаривая:
А, ты что, главарь? Может, вас тут вообще целая банда! Еретиков глупых, колдунов опасных!
Мартин Вейс, наблюдая эту неадекватную реакцию, был уже готов отдать ему все деньги, лишь бы отстал. Хотелось обойтись без насилия. Но если тебя открыто вынуждают, стоит ли терпеть такое отношение?
Сулитерия уже отошла от их с Тюбенцием столика, подойдя к Зольтеру, который обеспокоенно схватил её за руку, рефлекторно оберегая от неуравновешенного мужчины.
Что, не можете и дня без казуса прожить? съязвила она, вспоминая стереотип, сложившийся в СиТм о тех, кто работает в ДС.
Можно обойтись без иронии? буркнул Зольтер, прикрывая девушку собой.
Остальные присутствующие с интересом наблюдали за скандалом, не спеша покидать насиженных мест.
Мартин Вейс пятился к дверям, тип в галошах, в глазах которого кипела жажда крови, наступал на него с кинжалом. Барон понимал, что если он еще воспользуется магией, то подмочит свою репутацию и не сможет оправдаться перед жителями деревни, а как они поведут себя, когда узнают о его способностях, никто не знает. Но отступать как-то не по-мужски.
Он остановился, решив перейти к рукопашной. И, схватив противника за локоть, попытался заломить ему руку. Но тот оказался не так прост и врезал Мартину Вейсу кулаком по челюсти. Барон ойкнул, ощущая солоноватый привкус крови. Затем, замахнулся для удара, который пришелся недругу точно по ключице.
И в этот момент совершенно не красочного боя, который уступал многим сценам в боевиках своей зрелищностью, тип в галошах оскалился и пырнул со всей дури Мартина Вейса в живот.
***
Айвир определённо знал выход. Когда Карси забралась ему на спину, в чём дракон помог девушке, подпихнув её крылом, он окончательно оживился, подошел уверенно к большому выступу и нажал на него, словно это был огромный рычаг. Тут же одна из сторон пещеры исчезла, открывая вид на красивые горы с заснеженными вершинами, покрытыми, как слоем взбитых сливок, белоснежными облаками, которые застилали вид на звёзды. Солнце уже практически село, только где-то вдали еще виднелась полоска света, медленно заходящая за вершины. Карсилина поежилась, крепче цепляясь за дракона, почувствовав на себе холодный ветер, который трепал волосы. Айвир, готовился расправить крылья и взлететь навстречу безграничной свободе. Сколько лет провел он вот так взаперти в своей пещере сокровищ, трудно представить.
Наконец-то! радостно воскликнул он и прыгнул вниз, уходя в пике.
У Карси перехватило дух, и она чуть не вскрикнула, Декабрина спрятала голову в карман и не высовывалась, укрывшись своим пушистым белым хвостом.
И тут дракон выровнялся и стал набирать высоту.
Как же долго я этого ждал! дракон был очень доволен, прохладный воздух, который он с легкостью рассекал, ласкал ему морду.
Карси хотела спросить, почему он до этого не мог покинуть пещеру, но в горло, когда девушка открыла рот, чтобы задать этот вопрос, попало большое количество воздуха, и она закашлялась.
Карсилина понимала, что и сама чувствует ту эйфорию от полёта, которой заражал её дракон, первый раз за множество сотен лет поднявшийся в небо. Ей хотелось визжать от восторга, махать руками, выделывать черти-что! А как назвать то желание, когда Карси показалось, что она может встать на дракона, выпрямиться, расставить руки в сторону и балансировать, удерживая равновесие и рискуя упасть? Хвала Случайности, она не решилась этого делать.
Посмотрев вниз, Карси наблюдала замёрзшие ленточки рек и покрывшиеся искрящимся снегом пустоши и холмы, напоминающие шарики пломбира. Странно, но деревьев внизу вообще не было.
Через пять минут блаженного полёта Айвир обратил внимание на снегопад, который начался ни с того ни с сего.
Не знаю, почему, но меня это настораживает. Высказался он, не уставая размахивать крыльями.
А, что плохого в том, что идёт снег? не поняла Карсилина, снежинки попадали ей в лицо и царапали щёки.
Кто-то его вызвал. Я чувствую постороннее вмешательство! донесся из кармана мультяшный голос Декабрины.
Сзади слышался гулкий, тоскливый вой, который усиливался с каждым разом. Становилось холодней, и ресницы Карсилины покрылись инеем. Она, осторожно повернула голову, пытаясь понять, что происходит. Декабрина заинтересованно высунула из кармана свою мордочку и тут же расширила глазки от ужаса.
Айвир! Быстрее! крикнула Карси, их нагонял исполинский белоснежный дракон, который и явился причиной снегопада.
Его ледяные чешуйки искрились в свете появляющейся из-за облаков луны, а вместо пламени дракон выдыхал столп замораживающего воздуха, похожего по свойствам на жидкий азот. Снежный дракон явно был настроен агрессивно.
Чудище открыло свою гигантскую пасть с ровными, острыми ледяными зубами. Еще чуть-чуть, и оно проглотит их!
Айвир! Карси не хотела стать его ужином.
Айвир и сам увидел это ледяное чудовище, с горящими синим пламенем пустыми глазницами. Он изо всех сил старался лететь быстрее, только ледяной дракон и не думал отставать. Пытаясь хоть как-то сохранить жизнь и лавируя в потоках воздуха, Айвир выдыхался, он начал уставать. Чудище посылало в них обмораживающие струи. Одна из них угодила в крыло Айвира, и тот рыкнул от боли, кончик крыла свело, и он не мог им двигать, с трудом держась в воздухе.
Настигает! взвизгнула Карсилина, боясь уже смотреть назад.
Айвир летел неровно, казалось, он сейчас начнёт падать. Ему было очень обидно и совестно:
Прости, я подвёл тебя! он не нашёл более подходящего случая для своих извинений. Я оказался не самым надёжным проводником...
Зачем ты сейчас это говоришь? Карси не верила в их поражение. Ты хороший....
Но она не успела договорить фразу, Айвир вздрогнул, превозмогая себя, удерживаясь на лету, и сказал:
Нам конец. Прости!
Я не могу позволить, чтобы меня проглотили! пискнула Декабрина. Я, конечно, не умру в силу своих особенностей, но выбираться из его желудка будет неприятно.
Айвир! вскрикнула Карси.
Дракончик устал, его крыло отказало, он накренился на бок и стал падать, второе, здоровое крыло, не могло спасти ситуацию, хоть и замедляло падение. Карси прижалась к Айвиру, крепко держась за холку, чувствуя теплоту его чешуек, пытаясь удержаться. Добраться бы до сломанного крыла и вылечить его! Они разобьются, если ничего не предпринять! Но тут остаётся единственное решение отцепиться и подлечить крыло дракона, направив в него исцеляющее заклинание! Стоп! Волшебники так не могут, чтобы лечить, им нужно прикоснуться к больному месту, а исцеляющие лучи специализация чародеев с целительского факультета ЧАЛИКУНа.
Ледяной дракон кружил над ними, Карси старалась не смотреть в его сторону. Принцесса постаралась дотянуться до подбитого крыла, прикоснувшись к его основанию. В таком положении она могла легко сорваться вниз. И сорвалась, когда Айвир невольно дернулся, чтобы попытаться снова шевелить крылом. Было очень высоко, именно этим можно объяснить то, что они до сих пор не разбились, да и Айвир как мог, сопротивлялся падению.
А ледяной дракон нырнул вниз, широко раскрыв пасть навстречу своим жертвам, решившись, наконец, проглотить их, а не мучить, как кошка мышку. Карси, падая спиной вперёд, словно в замедленной съемке видела, как контуженый дракончик исчезает в пасти хищника, громко клацнувшей зубами, девушка ощущала его страх, но ей самой было уже не страшно. Да, именно так всё и кончится, а затея со спасением Саймона провалится. Правы были, Мартин Вейс и Зольтер, что она не справится, права была Сулитерия... Это было гораздо больнее, чем то, что Карсилина видела перед собой. Чудище уже приготовило свою пасть для новой жертвы, оно приближалось, оно сомкнёт клыки над ней гораздо раньше, чем девушка упадёт в снег.
Декабрина, помоги... Почти осипшим голосом просила Карси, чувствуя, как скользит по щеке холодная слеза. Пожалуйста...
Декабрина до сих пор сидела в кармане:
Я не могу.
Карсилина даже не успела возмутиться такому ответу. Последнее, что принцесса видела, это огромные, горящие холодным пламенем глазницы белоснежного дракона, который ловит её своей челюстью.
Затем, пасть захлопнулась. Хозяин будет доволен своим хищником.
Глава 16. Бывший принц
Знаешь, ты мне в какой-то степени надоел. Именно эта фраза Январиса донеслась до ушей Саймона. В молчанку играешь, как партизан! Сказал бы имя своей принцессы, я бы сжалился.
Сколько можно его мучить? Саймон был почти в полусне, когда Январис подошел и громко вытряс его в реальность, на скользкий, заснеженный пол. Холод, дикий холод... Говорят, если тебе длительное время очень больно, то ты к этому привыкаешь. Да, тогда почему так хочется кричать, когда чувствуешь, как внутри пульсирует ледяная кровь, обжигая каждую клеточку? Нет, в лёд она не превращалась, не меняла своего жидкого состояния. Только сердце, почему-то, было слишком горячее и из-за этого, ему было больней. То воспоминание про маму заставило Саймона размораживаться, хоть и медленными темпами. Главное, что Январис об этом не знал. Интересно, каким будет его лицо, когда Саймон, полностью согревшийся и здоровый, избавившийся от его влияния на собственное сознание, просто уйдет отсюда? Парень даже невольно улыбнулся.
Совсем ты себе мозги отморозил. Заметил Январис, эта глупая улыбка ему не понравилась.
Хоть Саймон и видел его достаточно плохо, но чувствовал, как тот начинает что-то подозревать.
Январис картинно зевнул и присев возле него на корточки, заявил:
У меня есть новости от твоих близких.
Саймон не понимал, о чём это он, с трудом повернув голову. Неужели он сейчас скажет, что дружески болтал с его отцом за чашечкой чая?
Хорошие новости, в первую очередь для себя! что-то было в этом тоне язвительное.
Январис встал на ноги и, ходя взад вперед, перешагнув через Саймона, начал говорить:
Мой наблюдательный экран поведал следующее. Выражение на его лице было до такой степени алчное, что казалось, будто он ограбил какой-то банк с очень надёжной охранной системой. Во-первых, твой отец был тяжело ранен в пьяной драке в каком-то кабаке. Он может умереть. Ох уж эти людишки, любят они тянуться к выпивке и дебоширить из-за воздействия этой весьма скверной жидкости...
Но Саймон его не слушал, весть про отца проткнула один из шариков надежды, которые позволяли ему согреться. Саймон хотел было запаниковать, считая себя виновным в том, что случилось. Но потом спохватился. Ведь, самое важное, когда месяц Январь пытается тебя заморозить, думать о чем-то приятном, тёплом, жарком, очень хорошем и счастливом. Тогда ему будет труднее справиться с тобой. Саймон это понял, и не собирался поддаваться, решив не доверять ему и прогнать мучившее перед отцом чувство вины. Январис хотел вывести Саймона из равновесия, возможно, даже мухлевал, сочиняя всё это на ходу! Думает, что пленник прослушает эту ложную информацию, и, наконец, скончается, потеряв всякое тепло, наполнив свою голову одним лишь мраком.
Что? Не веришь? догадался Январис. Доказательства нужны? Могу продемонстрировать.
Он подошел к ближней стене, провёл по ней рукой, и там появилось изображение, смутное и расплывчатое. Зрение Саймона отказывалось возвращаться в норму под таким натиском холода, так что, то, что там изображалось, увидеть он не смог. Но вот уже и голос его отца раздаётся откуда-то:
Глупо... Глупо это вышло, Зольтер. Его голос был очень слаб, как будто еще чуть-чуть, и он потеряет сознание.
Понятно. Январис демонстрирует возможности своего наблюдательного экрана. Он может следить за любым человеком в этом мире. Сейчас Саймон уже верил в его новость, потому что голос отца Январис точно подделать не сможет. Совесть точила его, грызла, как глупая маленькая собачка, вцепившаяся в ногу.
Ничего страшного, Мартин, Вот уже и голос Зольтера, взволнованный. я проучил этого негодяя. Странно, но люди в трактире были на моей стороне.
Ты колдовал...
Да, приковал этого мужчину заклинанием к стене и приставил призванный меч ему к шее! Золотский был явно доволен местью. Полтрактира хотело, чтобы я ему голову отсёк!
Но ты не...
Не отсёк! Мы, служащие ДС, не убийцы какие-нибудь, чтобы самосуд вершить! Гордо сказал эльф. Увидев, что я собираюсь его прикончить, этот мужик сразу упираться начал, прощение просил, даже штаны намочил, боясь, что голова с плеч слетит! Довольно неприятный тип. Кстати, помнишь Игнара, старичка такого, что с нами в кубики играл? Он нас приютить согласился, рану тебе обработал. Душевный дед!
Тут же барон Вейс застонал, лёжа в кровати, почувствовав сильную резь где-то в области живота, а в глазах у него потемнело.
Да у тебя жар! обеспокоенно заметил Золотский. Этот старик Игнар думает, что клинок, которым тебя ранили, был проклят...
Мартин Вейс закашлялся, а затем едва слышно спросил:
И что, я умираю?.. Эта догадка его совсем не огорчала, он мог еще добавить, что не впервой такое случается, но сил в принципе не оставалось уже даже на то, чтобы говорить.
Если в ближайшее время не понять, как снять проклятие, то да... Старик говорит, что бессилен в этом, да и местные знахари тоже. Зольтер не хотел принимать этот факт. Но я найду, как поставить тебя на ноги!
Мартин Вейс уже практически не слышал, что говорит Золотский, он пребывал в своих мрачных мыслях, в которых не было надежды на исцеление. Было лишь отчаяние и нежелание бороться за жизнь.
Январис взмахнул рукой, и экран исчез, оставляя стену пустой.
Кто бы мог подумать! картинно воскликнул он издевательским тоном. Пока ты тут прохлаждаешься, он может проститься с жизнью, и тогда ты вряд ли сможешь извиниться перед своим папочкой.
Если бы он умел, то наверняка рассмеялся бы. А Саймону было непонятно, почему Январис знает о его чувстве вины, почему он вообще в курсе того, что у него есть отец, да еще и выследил его каким-то образом! Хотелось сжать пальцы в кулаках, но они не слушались.
Я всё знаю, Кивнул Январис, люди не умеют скрывать свои мысли. Они все открыты, как сундуки с драгоценностями, к которым никто не потрудился прицепить замок. Стоит только взглянуть на человека, и я сразу же вижу его окружение, оно отлично отражается... Правда, это навевает скуку. Но ничего нет веселее, чем рушить эти цепочки! Куда тебе, такому простаку, понять, какое удовлетворение я испытываю, когда встречаю на своём пути человека, который не может найти дорогу домой. Я запутываю его еще больше, вытягиваю всё тепло, постепенно замораживая. Бедняги так наивны, когда думают, что могу оказаться лесником, который ведет их в свою тёплую избу, чтобы согреть. А когда замёрзшее тело перестаёт подавать признаки жизни, я принимаюсь за родственников этого человека, красивых девушек забираю в свою коллекцию, ну а остальные становятся ледяным украшением своих скромных лачуг. Люди глупые! Наверное, они существуют лишь для того, чтобы развлекать Времена Года и Месяцы, иначе я не вижу особого смысла к их существованию.
Какой же он напыщенный эгоист! Считает людей массовкой, думает, что с ними можно делать всё, что угодно, отнимая жизни несчастных! Саймон был настолько зол, что даже на миг забыл о том, что зарёкся разговаривать в присутствии Январиса, когда опасался, что это может навредить Карси.
Они не твои игрушки! его голос был слишком слаб, но тон показывал всю ненависть. Чем этот зимний месяц лучше серийного убийцы? По сути, он и есть... Только вот, жертв у Январиса, обладающего бессмертием, достаточно много, если не больше тысячи, и никто не хочет призывать его к ответу.
Оказывается ярость очень сильное чувство, способное мигом разогреть организм. Саймон чувствовал, что по телу разливается тепло, что он оттаивал, обретая способность двигаться, а кровь нагревалась, прекращая быть холодной, как у трупа, которого только доставили в морг и загрузили в морозильную камеру. Сонливость как рукой сняло.
Странно, что Январис, хвастающийся своими способностями, не обеспокоен тем, что Саймон выходит из-под контроля его морозных сил.
Они букашки, которых приятно давить. Большего люди недостойны. Январис слышал, что он сказал, и ему захотелось поспорить. Правда, не понимаю, почему людские женщины так совершенны? Они не умеют беречь свою красоту! Для чего им быть обворожительными, словно богини? Их красота иссыхает, уходит в никуда, а я стараюсь сберечь каждый экземпляр, который встречаю, навечно, заперев во льдах. Они идеальны и не понимают этого!
Может, вы просто будете говорить об этом каждой встречной девушке, не убивая её при этом? Знаете, им будет приятно слышать, что они являются идеалом. Саймон говорил через силу, всё еще лёжа в снегу, голос был хриплый, и такими темпами он и вовсе мог его лишиться. Зрение постепенно возвращалось, ледяные наросты на потолке приобретали более чёткие очертания.
Они все слышат это перед смертью. Ответил Январис, не желающий направить свой потенциал в мирное русло.
Если бы он не был таким жестоким, да еще и хладнокровным, то наверняка бы сыскал себе славу героя-любовника, обожаемого женским полом данного королевства. Судя по тому, с каким фанатизмом он рассуждал о красоте молоденьких женщин, хоть какую-то долю этих тёплых чувств он испытывать пытался. Он же любовался, подолгу глядя на каждую из своих вмороженных в лёд жертв, их красотой, доставляющей Январису большое эстетическое удовольствие. Да, Январис расчётливый маньяк, и, не будь он зимним месяцем, то считался бы психически нездоровым человеком, социопатичным зверем, готовым наброситься на любого, кто встанет на его пути.
Саймон пошевелился, ощущение того, что конечности снова слушаются, было довольно приятным, а холод, который терзал его последнее время, прошел без остатка, уступая чувству давящей жары. Саймон не понимал, как умудрился вспотеть в такой обстановке. Выдыхая облачко пара, он стёр со лба капли растаявшего инея и заставил себя присесть. Снежинки плавно падали с потолка, некоторые опускались ему на ладони и превращались в капли.
Январис закончил рассуждать на тему своей коллекции и наблюдал за ним с нескрываемым любопытством. Ведь никому еще не удавалось оттаять так просто, без его на то разрешения, да еще и находясь у него в убежище. Глядя, как Саймон поднимался на ноги и отряхивался от снега, он произнёс, без всяческой эмоции:
Ты всё равно отсюда не выберешься.
Почему? задать этот вопрос громче Саймон не смог, сдержав приступ подступившего кашля.
Тебе некого больше защищать. Холодно ответил Январис. Это, кстати, новость номер два.
Саймон вздрогнул, по спине пробежался неприятный холодок, который не имел никакого отношения к морозу, царившему в этом ледяном зале. Если сейчас окажется, что Январис смог поймать и заморозить Карси, водя его длительное время за нос...
Мой слуга, снежный дракон, немного проголодался. Хотя, что таить, он всегда голоден. Начал зимний месяц, смотря прямо в глаза пленнику, от этого взгляда становилось страшно. Он не всегда разборчив в питании, ловит всякую пакость, что недалеко от моего дома летает. Не знаю, с кем он спутал твою принцессу, но только ему пришлось проглотить её.
Услышав об этом, Саймон чуть не поскользнулся, рискуя снова оказаться на полу, но смог сдержать равновесие. А что, если на этот раз Январис врёт?
Конечно, не хотел, чтобы она послужила пищей моему глупому дракону, но это зрелище, которое наблюдал в своём экране, очень меня позабавило. Она боролась за жизнь до последнего вздоха. Очень упёртая барышня! рассуждал Январис.
Саймон дрожал, ему снова становилось холодно. Не может так всё закончиться!
Вы врёте! крикнул он, не решаясь прощаться с надеждой.
Я тебя не держу. Можешь уходить. Январис сделал вид, что проигнорировал. Какой теперь смысл держать тебя здесь, если эта милая девушка не придет.
Эта фраза вогнала Саймона в ступор, сердце колотилось так бешено, что он стал задыхаться. Зачем отпускать, ведь он убивает всех, кого встречает, а тут?
Ну, что стоишь? Я тебе, между прочим, одолжение делаю. Сможешь выбраться, останешься в живых. Повторять я не буду. Говорил Январис, который не испытывал никакой жалости.
Саймон вдруг почувствовал такой приступ ярости, такое сильное желание убить его, что сопротивляться этому наваждению не мог, да и не хотел. Он встал в боевую стойку и пустил в Январиса магическим лучом, царапнувшим месяц по щеке. Правда, царапина тут же затянулась морозными узорами, а Январис, не ожидавший от парня таких действий, которые, по его мнению, равносильны самоубийству, нахмурился, его нос стал прозрачным, что говорило о том, что зимний месяц злится.
Глупый мальчишка! рыкнул он, теряя спокойствие и кидаясь в атаку, посылая в Саймона рой ледяных осколков.
Саймон съёжился и прикрыл глаза ладонью, попадая в эту тучу, которая ранила ему руки, щёки... Особо острые осколки, преодолев преграду из ткани рубашки, впивались в тело. Эта туча грозила повалить Саймона на спину, но он твёрдо стоял на ногах, не понимая, за что боролся. Был весь изранен, капли крови окрасили непривычным багровым для этих мест цветом снег. Боль от режущих кожу осколков ничто, по сравнению с тем, что он услышал насчет Карси.
Бессмысленно атаковать, я сильнее! он резкими и быстрыми шагами подошел к Саймону, схватил за шею и припёр к стене. Его зрачки напоминали кусочки льда, брошенные в стакан с водой. Кровь пленника впиталась ему в перчатку, а Январис, похоже, решил его придушить.
***
Первое, что увидела Карси, когда пришла в себя и открыла глаза, было безоблачное голубое небо, солнце выцветшего лимонного оттенка даже не согревало. Девушка лежала, распластавшись в снегу, на дне широкой и глубокой ямы со скользкими, промёрзшими стенами, не понимая, как попала сюда. Присев, она увидела Айвира, который лежал на боку, прижавшись к стене и дрожал, его правое крыло было разодрано и изогнуто в неестественном положении.
Больно!.. простонал он, зажмурившись и чувствуя жуткую слабость.
Тише, тише. Я попробую тебе помочь. Карси подползла к нему на коленях, и дотронулась до сломанного крыла дракона своими замёрзшими руками.
Она хотела воспользоваться магией, избавить Айвира от боли, но Декабрина подала голос из кармана:
Бесполезно. У тебя не получится. Не стоит зря терять силы, которые еще могут понадобиться.
Карси посмотрела вверх, карабкаться придётся долго, если не воспользоваться полетной магией. Допустим, они с Декабриной выберутся отсюда, а Айвир как же? Нельзя его оставлять!
Ничего не понимаю. Девушка помотала головой. Нас же съели... Мы же...
Иллюзия. Очень правдоподобная. Ответила Декабрина, словно это должен знать каждый ребёнок. Январис запугивает путников чтобы не добрались до его убежища. Хотя, даже если и попадут к нему в гости, то он их убьёт. Это своего рода предупреждение.
Он же был как живой! Ранил Айвира, нас проглотил... Не верила Карсилина, не убирая руки с крыла Айвира.
Ледяной дракон не является живым существом. Его нет. Сказала Декабрина. Это наваждение. Январис узнал, что мы рядом и наслал на нас своих снежных птиц, укус которых и привел крыло Айвира к такому состоянию.
То есть, это они нас сюда притащили?
Да, они очень большие и сильные, и вполне могут унести небольшого дракона, если возьмут его вдвоём. Правда, люди не способны их увидеть. Особенности восприятия.
Декабрина, Во взгляде Карсилины читалась обида, почему ты не сказала об этом раньше?
А, что бы это изменило? зимний месяц не считала себя виноватой.
Айвир настолько ослаб, что тяжело уложил свою морду на снег, не делая попыток подняться, в его глазах было столько грусти, что хотелось завернуть его в огромное одеяло, согреть... Дракончик понимал, что его путь окончится здесь.
Нам нужно двигаться дальше. Декабрина снова выглянула из кармана. Нужно добраться до логово моего братца раньше, чем начнёт темнеть. Те птицы выходят на охоту только когда солнце уходит за горизонт, они боятся света.
Но мы не можем бросить Айвира! Карси не хотела с этим соглашаться, оставлять новоприобретенного друга умирать здесь дело очень непорядочное. Нужно ему помочь....
Сейчас не время для благородства. Декабрина говорила достаточно серьёзно. Ты же знаешь, иногда жертвы необходимы. От жизни Айвира ничего не зависит, от тебя же зависит многое!
Давай хотя бы попытаемся! Девушка сидела перед Айвиром, который закрыл глаза и еле дышал. Ощущая, что жизнь покидает дракона, Карси положила руку ему на морду, стараясь подбодрить. Ей было очень стыдно, за то, что девушка втянула его в это. Жалось гложила её, не давая хладнокровно уйти.
Мы не можем! отказывалась Декабрина.
Карси понимала, к большому своему сожалению, что зимний месяц права.
Жаль, что так получилось, прошептала она.
Айвир приоткрыл свои желтые кошачьи глаза, Карсилине показалось, что он хотел улыбнуться:
Я сам принял решение отправиться в путь, ты не виновата, доблестная леди. Этот ледяной дракон меня давно выслеживал.
Но из-за меня ты ему попался...
Не надо так, мой друг. Я давно собирался покинуть пещеру, твоё появление лишь подтолкнуло меня к действиям. Он тяжело дышал, но не переставал говорить, словно считал нужным поведать ей свою историю. Триста лет там сидел, прятался. Первых сто меня мучила жуткая бессонница, вторые сто лет я спал, словно младенец, зарывшись в гору с сокровищами, как в одеяло. Они неплохо согревали, приняв моё тепло, нагревшись и отдавая его обратно. Ну а третьи сто лет я пытался проснуться и выбраться, наконец, из добровольного заточения.
А, как ты там оказался? Карси было очень интересно, она даже почти забыла о сложившейся неудобной ситуации.
Ты думаешь, я всю жизнь был драконом? Айвир хмыкнул, выпустив облако дыма, но морду свою не приподнял. Я был рожден человеком. Я был принцем, живущим в Снежном царстве. Люди из нашего царства поклонялись Зиме, словно богу, приносили ей дары, думая, что ей это приносит радость. Мы всегда знали, в отличии от других государств, что существуют Времена Года и Месяцы (не просто, как календарные дни), что они принимают облик людей, чтобы наладить контакт... В общем, я был красив, молод, амбициозен, доволен собой, имел на счету несколько славных подвигов, которые воспевали местные барды, а еще у меня должна была состояться свадьба, но не по расчету, как бывает у правящих людей, а по любви. Мою невесту звали Азелия, она была принцессой соседней страны, и она полюбила меня, наслушавшись бардов, которые пели ей о моих приключениях, во время ужина. Ты не представляешь, на что способна девчонка, чтобы встретиться с тем, кого она боготворит! Принцесса отправилась в нашу столицу, сообщить, что я подходящая кандидатура. У них там в стране всё решают женщины, так что понятно, что её без всяких пререканий отпустили в столь далёкое путешествие. Знаешь, когда я её увидел, то понял, что не могу жить без неё. Наверное, тебе, мой друг, этого не понять, и ты посчитаешь это глупостью...
Дракон закрыл глаза, делая паузу, затем продолжил, выдохнув пар из ноздрей:
Настал день свадьбы, но именно в этот злополучный день Азелия и пропала. Я тут же отправился на её поиски, перепуганный за её жизнь не на шутку. Во время странствий я посетил множество местных злодеев, которые всячески отрицали свою причастность к исчезновению моей невесты. Я уж было совсем отчаялся, пока не оказался в одном волшебном лесу, где был вынужден остановиться на ночлег у старухи, что жила в глуши отшельницей в хижине на курьих ногах. Признаться, увидев это чудо, я очень удивился. Так вот, у старухи этой был вместо одной ноги костяной протез, похожий на лапу какого-то хищника, а еще очень кривой нос. Она оказалась умелой ведьмой, травки всякие сушила, ворожбу наводила, чтобы деревья в лесу лучше росли и не засыхали. По ночам она забиралась в большое деревянное ведро, брала уродливую метлу и отправлялась летать над окрестностями, похищая детишек из соседней с лесом деревни и поедая их. Что уж говорить, больная она была на голову! Приходила с ночной охоты, лицо в крови запачкано зрелище жуткое! А кот её черный подходит, и давай ей об ноги любовно тереться... Не помню я, правда, как звали эту старуху. В общем, ведьма поведала мне, что Азелию похитил некто Январис, месяц зимний. Мы в Снежном царстве всегда знали, что с этим Январисом шутки плохи. Бзик у него есть такой, красивых девушек похищать и превращать в ледяные статуи. Сообщение ведьмы меня очень расстроило, и я, немедля, отправился дальше. Старуха дала мне колючий шерстяной клубок в дорогу и сказала, что он приведёт точно к цели. Правда, я его на следующий день потерял, но до Январиса добрался. Когда я к нему пришел, то Январис церемониться не стал, сразу же сказав, что невесту мне возвращать не собирается, что она неделю как, пока я по свету скитался, замороженная в его коллекции хранится. Я не поверил, требуя доказательств, но они были ни к чему. Отчаяние и злость овладели всем моим естеством, и я попытался его убить. Но месяц Январь лишь рассмеялся и обратил меня в дракона. Он еще что-то сделать хотел, но я не стал дожидаться своей кончины, взлетев в воздух и пробив ледяной купол в его главном зале, вырвался на свободу. Правда, свобода продлилась не долго, Январис послал за мной вдогонку своего ледяного дракона, которых пытался проглотить меня, но я, оторвавшись, забился в ту пещеру с сокровищами и просидел там оставшиеся столетия.
Это ужасно, Айвир! история, рассказанная драконом, очень тронула Карсилину. Девушка поднялась на ноги, стряхивая снег с плеч, и сказала: Мне надо спешить, иначе станет в коллекции Январиса на одну грустную историю больше. К сожалению, я кое-что поняла...
Что же? поинтересовался дракон, он растерял свои последние силы, пока рассказывал о себе.
Я ведь нужна ему для коллекции. Сказала она серьезным тоном и легонько хлопнула по карману. Вот почему ты выбрала меня, Декабрина. Ты знала, что я оттуда не вернусь.
Декабрина даже не пыталась отрицать, показав свою мордочку, она сказала:
Мы с Январисом договорились, что если я тебя приведу, то он отпустит Саймона.
Карси было неприятно слышать это, признание Декабрины походило на предательство, впрочем, что там в голове у зимних месяцев и что, по их мнению, вопросы чести, никто не знает.
Именно поэтому он его не убил. Продолжила белка, сверкая своими синими глазками. Январис, хоть в это и сложно поверить, держит своё слово. Но, если ты сейчас уйдешь, я не поведу тебя насильно....
Декабрина считала, что Карси имеет право отказаться. Правда, Месяц плохо знала Карсилину.
Я не буду отступать. Ответила принцесса, но Декабрина теперь её очень раздражала.
Даже, если рискуешь оказаться в коллекции?
Иначе никак. Карси насупилась, не горя желанием снова лишиться жизни. Одного раза ей вполне хватило, и она надеялась прожить долгую и счастливую жизнь.
Нам больше нельзя терять времени. Заметила Декабрина.
Карси кивнула и посмотрела на Айвира, тот закрыл глаза и, похоже, не подавал признаков жизни.
Айвир... Она провела ладонью по его морде, но дракончик не отреагировал, он был уже мёртв.
Карси, чувствовала, как слёзы пытаются выступить из глаз, но она сдерживалась. Жалость к дракону, боль, от потери только что приобретённого друга, мешали ей продолжить свой путь.
Карсилина опустилась на колени, достала из кармана пузырек с жизненной энергией. Золотистая невесомая жидкость внутри переливалась в солнечных лучах.
Мы ничем не могли ему помочь, я сожалею. Подала голос Декабрина.
Если только... Карси, уверенная, что это сможет спасти его, открыла пузырек, и прислонила бутылочку в щель между стиснутыми клыками дракона, выливая вихиос неребию ему на язык.
Когда жидкость закончилась, принцесса бросила пустой пузырек в снег и отвернулась от дракона.
Пойдём, Декабрина. С этими словами она подняла руки над головой и взлетела, покидая глубокую яму и надеясь, что дракон Айвир исцелится.
Остался последний пузырёк жизненной энергии.
Глава 17. Упрямство и лабиринт
Карси с трудом пробиралась сквозь ровный слой снега, утопая в нём по колено, а то и выше, сопротивляясь сильным порывам носившегося по долине посреди гор ветра, который решил поиграть в метель, кидая девушке в лицо снежинки. Но останавливаться Карсилина Фротгерт не собиралась. Декабрина, к большой радости принцессы, сказала, что знает это место, и что логово Январиса совсем близко. И, правда, они сумели добраться туда, куда хотели, задолго до захода солнца.
И теперь Карсилина стояла посреди снежного поля, глядя на большие ледяные ворота, а кроме этих ворот вокруг ничего не было. Согласитесь, странно это, видеть какую-то дверь посреди равнины? Девушка даже начала сомневаться, а не скульптура ли это, созданная каким-нибудь отшельником с больным воображением? Карсилина заглянула за ворота, обошла их кругом, но ничего не произошло.
Декабрина, ты уверена? не понимала принцесса листонская, если это шутка, то весьма неудачная.
Да, это именно то место. Открой ворота. Посоветовала зимний месяц.
Карси послушалась, думая, что при попытке открыть их, они просто упадут ей на голову. Но нет ворота остались на месте. А щелочка приоткрылась, говоря о том, что внутри есть какое-то другое пространство.
Карсилина дернула за заледенелую ручку сильнее, и ворота поддались, пропуская её в обитель Январиса. Пол был очень скользкий, ледяной, покрытый снегом, правда, вместо дверного коврика имелась под ногами надпись: Я никого не жду, выведенная аккуратным, крупным почерком, говорящим о самолюбии того, кто это писал. Это был холл, просторный, свет в него попадал с улицы сквозь высокие и прочные ледяные стены. Дальше находилась арка, которая должна была вывести в коридор или на лестницу. Карси направилась именно туда и оказалась в светлом ледяном лабиринте, с очень высоким потолком, тоже изо льда. Лед этот был очень ровный и прозрачный, видимо, что к строительству лабиринта подходили очень аккуратно.
Невольно, Карси вспомнила, как в детстве ей тетя Маша журналы покупала, в которых было очень много заданий типа Помоги мышке найти сыр и нетрудный цветной лабиринтик, для малолетнего мозга, не обремененного знаниями. Надо было взять ручку и провести кривую линию от мышки к сыру, от ежика к грибку, от мальчика к его дому... Вообще, когда Карсилина была маленькая, она любила выполнять такие задания, но это в ряд ли могло подготовить ориентироваться хорошо в настоящем лабиринте, а не нарисованном в газете.
Вообще существовала специальная магия, позволяющая не заблудиться в таких местах, изучали её в университете ЧАЛИКУН, на третьем курсе ФизМага. Предмет так и называется Магическое ориентирование. Но Карси не могла похвастаться тем, что знает эту магию, ведь закончить первый курс ей так и не удалось. Однако Декабрина знала этот лабиринт, как свои пять пальцев. Она выпрыгнула из кармана, радостно скомандовала идти следом, и направилась вперёд, петляя по лабиринту. Карси старалась не отставать, переходя на бег, белка двигалась слишком шустро, и девушка боялась потерять её из виду.
***
Нет, Январис не убил Саймона. Сделав вид, что ярость утихла, хоть нос все равно был прозрачным, месяц бросил парня на пол, словно мешок, и отвернулся. Саймон застонал от жуткой боли, разлившейся по всему телу, проскользив несколько метров на спине. Раны сильно кровоточили, оставляя на девственно-белоснежном полу багровые разводы.
Не стоит испытывать моё терпение, мальчишка! прошипел Январис, брезгливо глядя на свою окровавленную перчатку.
Саймон приподнялся, стирая кровь с губы рукавом, сверля его презрительным взглядом.
Этими смертями вы ничего не докажите! крикнул он ему, голос отозвался громким эхом от ледяных стен, заставляя сосульки на потолке нервно подрагивать.
Всё, что мог, я уже доказал. Ответил Январис, подступая к пленнику. Жаль, что обещал Декабрине не убивать тебя, братский договор единственное, что нельзя нарушать.
Давайте, нарушьте его! Саймон был очень сердит и страха перед этим напыщенным самодовольным идиотом, являющимся существом с неведомыми силами, не испытывал. Вам же хочется сделать меня очередной своей жертвой и пополнить число убийств!
Я перестал их считать, это скучно. Январис был близко.
Саймон поднялся на ноги, не понимая, откуда у него столько сил, осколки, впившиеся в тело, всё еще причиняли боль, но её можно игнорировать, в отличие от другой.
Вам никто не скажет хватит. Да и станете ли вы слушать тех, кто решается на это слово в вашем присутствии!
Ты думаешь, что сможешь запретить мне замораживать людей? усмехнулся Январис. Какая в высшей степени наивность!
Саймон запустил в него светящимся шаром, который ударился о его грудь и превратился в пыль, плавно оседая на пол. Ярость пульсировала у парня в голове, не давая мыслить здраво, постукивая методичным Убей его! Отомсти!. Если бы Саймону было не на ком сорвать своё отчаяние, которое при виде злодея, мутировало в неконтролируемую злость, он бы сошел с ума.
Саймон продолжал атаковать Январиса магией, но безрезультатно, всё это воспринималось месяцем так, словно ему в плечо тычется назойливый комар, не более. Январис заражался его злостью, хотя, лучше сказать, что культивировал свою, более масштабную, ибо когда месяц злится, никто не знает пощады.
Январису надоело, он и так не отличался особенной выдержкой, взмахнул рукой, Саймона подняло в воздух и больно бросило к ледяной стене, а руки он приковал толстым слоем льда к вертикальной поверхности, и Саймон не мог толком пошевелиться. Пытался вырваться, извиваясь в своих путах и выбиваясь из сил.
Отпустите, и мы сразимся в честном поединке! пленник глядел на него с ненавистью, чувствуя нестерпимый мороз, который испарял всё тепло.
Ты не сможешь мне ничего сделать, глупец! Январис смотрел, как тот дергался в ледяных оковах, в безрезультатных попытках освободиться, но его это даже не забавляло. Может, хоть так ты остынешь?
Затем, он приблизился, жалея, что не может прикончить, и коснулся лба Саймона ладонью. Ощущение было такое, словно в голову, кроша череп, пытались вставить большой кусок льда, размером с кирпич. Саймон закричал, не в силах терпеть это болезненное ощущение, которое гораздо хуже, чем острый приступ мигрени. Крик заставлял стены этого помещения дрожать. В глазах темнело, а Январис не собирался останавливаться. Наверное, Саймон всё же вынудил злодея прервать ему жизнь.
Однако что-то заставило его прекратить. Он убрал руку, давящее, раскалывающее ощущение в голове ослабло, и Саймон обмяк, словно тряпичная кукла. Месяц отвернулся, глядя на ту заветную белоснежную дверь арочной формы, выйти через которую Саймон так мечтал, первые часы своего заточения здесь. Дверь открылась, кто-то вошёл. Парень заставил себя посмотреть туда, и увидел Карси.
Чувство радости, от того, что она жива, продлилось всего секунду, уступая своё место страху. Он же убьёт её! Заморозит и поместит в свою коллекцию красивых, но мёртвых девушек!
"Нет!"
Саймон уже не мог кричать, голос куда-то пропал. Он открыл рот в надежде предупредить Карси, но остался безмолвным, словно рыба, и снова дернулся, в попытке отклеиться, наконец, от стены.
А, мы тебя ждали! Январис расплылся в поддельной улыбке, предвкушая пополнение среди ледяных фигур. Из Декабрины вышел хороший проводник, верно? Кстати, а где же она? Я хочу объявить сестрёнке благодарность.
Карси и сама не знала, куда делась Декабрина, ведь по лабиринту они шли вместе, и белка даже довела девушку до двери в этот зал, перед тем как исчезнуть. Но это принцессу не волновало, игнорируя Январиса, она пробежала мимо него, чудом не поскальзываясь, прямиком к Саймону.
Что же он с тобой сделал! во взгляде Карсилины читалось сожаление, когда она увидела его порезы, что не смогла прийти раньше.
Пожалуйста, уходи отсюда, прошептал Саймон, изо всех сил стараясь не потерять сознание, которое упорно хотело выключиться, словно фонарик с севшими батарейками.
Нет, отказалась она, дотронувшись до его лба, ужаснувшись тому, что он был очень холодный, совсем не излучал тепло. Теперь настала моя очередь тебя защищать!
Карси, не надо героизма, только не сейчас... Обратился Саймон уставшим тоном, с трудом разлепляя веки. Просто, не надо.
Ни к чему хорошему этот её глупый и довольно пафосный героизм не приводил. Каждый раз, как только она пыталась доказать свою храбрость, Саймон жутко нервничал и переживал. Она всё же не всесильная и совсем не обладает бессмертием!
Не надо, повторил он, дернувшись в своих путах, но лёд не ослабил хватки. Растерянность, поглотившая его, внушала чувства, далёкие от оптимизма, и практически лишала надежды на благополучный исход.
На экспрессивный тон, сил уже не оставалось, темные точки, пляшущие в глазах, не проходили.
Январис наблюдал за Карсилиной с хищническим оскалом.
Карси загородив Саймона собой, обратилась к Январису:
Отпустите его!
Отпущу, кивнул тот, не меняя выражения лица, если только согласишься на моё условие.
Саймон знал, что он потребует, и, собрал силы в кулак:
Если отдашь ему свою жизнь, Карси, я обижусь. Нужно было срочно вмешаться, да и вообще, сердило то, что она собиралась сделать. Саймон не мог спокойно стоять здесь, прикованный льдом к холодной стене, позволив ей в очередной раз ошибиться и оставить его ни с чем! Согласитесь, это несправедливо: она год назад уже отказалась от жизни умерла, оставив его сходить с ума от горя и морально разлагаться. Сейчас Карси здесь, а он не хотел снова испытывать те малоприятные ощущения, в ворохе которых захлебнулся после её тогдашней кончины. Зачем снова лишать надежды? Саймон хотел, чтобы она вернулась домой! Ему был нужен шанс, как никогда раньше, нужен! Ведь больше он не повторится, и если Карси сейчас погибнет, то это уже ничем не исправишь....
Пойдём в мою коллекцию, Январис протянул ей руку, и девушке оставалось только взяться за неё. И твой друг останется жив.
Карсилина стояла на месте, не решаясь двинуться ему навстречу. Она прекрасно понимала, что если не пойдёт с ним, то Январис и Саймона убьёт. Насильно заставляя себя пребывать в сознании, тот дрожал не столько от волнения, сколько от страха за Карсилину, который оплетал его своей сетью, впрыскивал болезненный яд, словно огромный хищный паук.
А девушка колебалась, не спеша принимать решение, ей очень не хотелось быть замороженной, но и гибели Саймона допустить она тоже не могла. Карсилина неуверенно начала тянуть руку, чтобы взяться за Январиса, который смотрел на неё, словно охотник, пытающийся загнать дичь в ловушку. Саймон, стараясь унять бешено бьющееся сердце, понимал, о чём принцесса думает, главное только не выдать своей паники:
И что это даст, Карси? Сама посуди, ну, согласишься ты совершить эту сделку и освободить меня в обмен на свою жизнь, тебя заморозят, станешь очередной красивой ледышкой у этого собирателя бабочек и серийного маньяка. Саймон, понимая, что история рискует повториться, старался рассуждать здраво, подавляя желание закричать, что есть сил, и потерять остатки голоса, чтобы она не смела брать Январиса за руку. А ты не думала, что, получив свободу, первое, что я сделаю, это покончу с собой? Специально, убьюсь где-нибудь, если пойму, что тебя уже не вернуть? Как тебе такая перспектива?
Пожалуй, это время, что её не было в живых, сделало его более рассудительным и намного мудрее, чем раньше.
Карси опустила руку, так и не коснувшись Январиса и с удивлением посмотрела в сторону Саймона.
Ты опять обо мне не подумала, точнее, подумала, но не о моих чувствах, а лишь об инертной необходимости сохранить мою жизнь. А, я умру, Карси, если тебя не станет, как лебедь, потерявший желание летать. Я однолюб по своей природе. А это, к сожалению, звучит как приговор, если вспомнить, через что нам пришлось пройти. Его откровение на неё подействовало гораздо лучше, чем беспокойные крики Не делай этого!.
Да, Саймон блефовал, потому что не сможет умереть еще пять лет после неё из-за проклятия, которое свалилось на их головы.
Январис снова потерял терпение, метнув в Саймона морозным лучом. Прежде чем безвольно повиснуть, на своих оковах, тот услышал, как Карси говорит, что не согласна становиться экспонатом коллекции кровожадного зимнего месяца, и Саймон отключился, погрузившись в темноту, которая не давала ни тепла, ни радости, даже успокоения в себе не несла. Может Карси и отказалась добровольно стать замороженной, но она ещё здесь, а, значит, Январис может убить принцессу даже против их воли. Зачем он вообще пытался принудить её умереть добровольно?
Карси вскрикнула, не ожидав от Январиса такого шага.
Я всё равно добьюсь того, чего хочу! рявкнул зимний месяц.
Что вы с ним сделали! испугалась Карсилина, она не исключала того варианта, что он мог прикончить Саймона.
Ты мой следующий экспонат! Январис снял окровавленные перчатки, обнажая свои прозрачные руки, которые были похожи на конечности ожившей ледяной статуи.
Девушка заметила, что на правой руке у него не хватает одного пальца, наверное, откололся. А Январис заставил обрушиться громадную ледяную глыбу, что висела над головой Карсилины, и девушка, отпрыгнула в сторону. Серебристые, блестящие в солнечных бликах осколки от этого куска льда, рассыпались по полу, попадая Карсилине на ноги. Сомневаюсь, что проломить ей череп, а уж потом заморозить такая уж хорошая мысль. Но Январис не унимался, бросаясь в девушку острыми ледышками, гоняя беднягу по залу, заставляя от них увёртываться. Карсилина не уставала, пару раз она была на волосок от того, чтобы какая-нибудь глыба льда проткнула её насквозь, пригвоздив к противоположной от Саймона стене, но девушка чудом этого избегала. Отбегая подальше, она достала пузырек, лежащий в кармане, думая, что жизненная энергия, которая в нём хранится, поможет Саймону прийти в себя. Карсилина запустила в Январиса огненным шаром и попала ему в руку, пытаясь подобраться к парню, его прозрачная конечность тут же растаяла буквально на глазах, заставляя зимний месяц еще больше злиться.
Январис сделал рывок и вцепился Карсилине в предплечье, вместо растаявшей кисти руки уже выросла другая, такая же прозрачная, с такими же тонкими, длинными пальцами. Карси вырывалась, но он держал достаточно крепко. Месяц вырвал у неё из руки пузырёк с жизненной энергией, бросил под ноги и намеренно наступил на него. Стекло хрустнуло, и по полу растеклась золотистая лужица, словно кислота, прожигающая лёд.
Ты пойдёшь со мной! властно говорил Январис, грубо встряхнув Карсилину, которая брыкалась, пытаясь освободиться.
Я не хочу! сопротивлялась она, наступив ему каблуком по носу сапога, но тот ничего не почувствовал.
Хватит!
И они исчезли, оставив после себя прохладный вихрь, который, покружив по залу, тут же утих, припорошив пол новой порцией снега.
***
Саймон! Саймон, вставай! ... чей-то голос звал его, пытаясь вытащить из этого до мозга костей холодного тумана.
Зачем? ... Он хотел сказать это, но язык не послушался, став очень тяжелым. Саймон хотел только одного спать, желательно, как можно дольше.
Кто-то шлёпнул его по щеке, одаряя охлаждающим зарядом, который распространился на всё тело, пробуждая каждую клеточку, словно холодный утренний душ.
Вскрикнув, Саймон мигом пришел в себя, вздрогнув как от электрического разряда, словно прикоснулся к оголенному проводу, который тут же выключился.
Ты как? спросила Декабрина, склонившаяся над ним и желающая удостовериться, что тот еще в этом мире, а не загробном.
Этот зимний месяц уже приняла вид нормальной двенадцатилетней девочки, пристально глядя Саймону в лицо своими большими и добрыми, как у котёнка, глазами. Наверное, ей надоело быть белкой.
Что происходит? Саймон присел, потирая виски и пытаясь вспомнить, как здесь оказался, что это за место такое. В мозгу всплывали неразборчивые картинки и образы, которые не желали собираться в единый паззл.
Мне с самого начала рассказать? спросила Декабрина безо всякого сарказма. Она хотела протянуть руку, но затем передумала, понимая, что от этого ему сделается еще холоднее.
Саймон, обхватив себя руками и надеясь хоть как-то согреться, поднялся на ноги. Надо было одеваться теплее! И огляделся. Вспомнил, как оказался в этом величественном ледяном зале Январиса, как тот держал его здесь, мучая холодом, и заставлял кровь остывать. Стряхнув снег с плеч, Саймон вытянул перед собой руку, расправив пальцы, и разглядывал появившиеся на ней глубокие порезы, которые до сих пор слегка кровоточили.
Помнишь? поинтересовалась Декабрина, как лисичка, повернув голову на бок.
Саймон выдохнул и с беспокойством посмотрел на неё, интуитивно чувствуя, что, должно быть, случилось что-то ужасное:
Нет.
Затем он осмотрел себя, раны от ледяных осколков саднили, одежду словно кто-то порезал ножом, застывающая кровь была липкая, противная... Чувствуя дикий холод, он не мог перестать дрожать. Пришлось воспользоваться согревающими чарами, правда, они не особо помогли. И не удивительно, Саймон слишком ослаб.
Хорошо же тебя Январис обработал! Покачала головой Декабрина.
Саймон размазал запястьем кровь по щеке и тут же понял, в чем может заключаться подвох, из-за которого Январис от него отстал.
Декабрина, пожалуйста, скажи, что ты не привела Карси сюда, чтобы обменять на мою жизнь! Саймон смотрел на неё с нескрываемой надеждой, которая тут же погасла, когда Декабрина ответила на вопрос:
Привела, но она сама хотела, казалось, будто месяц оправдывается, она даже попятилась назад, боясь его реакции.
Но Саймон стоял, сильно сжав руки в кулаки и зажмурившись. Сердце болезненно ёкнуло.
Она бы и не отказалась. Сказал Саймон, стараясь не смотреть на Декабрину. Мы ведь...
И он осёкся, боясь говорить дальше.
Что? спросила Декабрина, подходя ближе.
Мы ведь можем спасти её? закончил Саймон, вопрос дался с трудом, страшно было услышать ответ на него. Если правильно понимать, то увидеть Карси живой у него уже нет шансов, даже мизерных. Январис схватил принцессу в свою коллекцию и Саймон не знал, сколько времени уже прошло!
Уголки губ Декабрины дрогнули, она открыла рот, чтобы ответить, но Саймон не выдержал, побежав к арочной двери, что служила выходом из этого зала. Ботинки скользили, но он не мог позволить себе упасть.
Больше нельзя терять времени! и он толкнул ту самую дверь, которая открыла перед собой большой ледяной лабиринт, с высокими стенами до потолка, сквозь который светило солнце, оно не могло растопить всё это царство вечной мерзлоты.
Саймон вбежал в лабиринт, слыша, как Декабрина кричит:
Стой! Я тебя проведу!
Но он не послушался, побежав прямо, и надеясь, что где-то здесь найдет вход на еще один уровень этого убежища. Упрямство не всегда способно играть на пользу. Завернув за первый попавшийся угол Саймон тут же упёрся в тупик, доказав эту простую истину, и яростно ударил кулаком по ледяной стене, которая даже не треснула. Кулак заныл, и, тряся им, Саймон обернулся, чтобы вернуться назад к распутью, но на пути возникло здоровенное чудище с острыми когтями, которые с легкостью могли вспороть ему шею. Оно выглядело как ожившая статуя изо льда, сделанная представителем какого-нибудь авангардистского течения. Сквозь него можно было увидеть искаженную дорогу. Голова у существа была треугольная, шея вообще отсутствовала, а тело было по форме похоже на прямоугольник. Глаз не наблюдалось, да и вообще морда была безликая. А на ногах вместо пальцев у этого прямоходящего виднелись внушительные два шипа, весьма длинных и острых.
Первым делом оно замахнулось, выставив длиннющие когти, желая проехаться ими Саймону по лицу. Тот увернулся, заходя ему за спину, но существо резко развернулось и полоснуло его по плечу, добавляя новые раны. Похоже, сегодня у Саймона неудачный день. Парню едва хватило сил, чтобы оттолкнуть монстра на порядочное расстояние и выбраться из тупика. Нужно было немного отдохнуть, чтобы набраться сил для нового сражения с Январисом, в которое, несомненно, скоро ему предстоит ввязаться. А как Саймон собирался победить его при таком раскладе, непонятно, если даже времени на отдых не было, ведь жизнь Карсилины уходила и мешкать было нельзя!
Побегав еще по лабиринту и натыкаясь на тупики, Саймон стал придаваться панике, дыхание учащалось, а останавливаться было нельзя. Уже пять или шесть таких безликих чудовищ хотели его растерзать, благо, они двигались медленно, давая преимущество в скорости. Саймон готов был уже закричать от безысходности и нелепости такого положения и подпустить чудищ ближе. Правда, как с ними бороться? Как убрать их с пути? Духовное оружие почему-то не хотело призываться. Саймон так и не понял, как же его вызвать, и оно приходило на помощь само, но почему-то не всегда. Надо было послушаться Декабрину, а не бросаться из огня да в полымя. А попадать в ситуации, которые одна хуже другой отлично у Саймона получалось. Если дело касается жизни Карсилины, он становился неуправляемым, действовал импульсивно и вел себя крайне глупо. А всё от бессилия.
Снова тупик, который привел Саймона в ярость. Ледяная стена пошла трещиной, а он решил, что ни под каким предлогом не даст разорвать себя этим чудовищам. Ведь жизнь Карси зависит от того, сможет ли он пройти через них. Может, отнестись к этому, как к зачёту на Физ-Маге? Преподаватели часто водят студентов в специальный корпус, отведенный под испытания, чтобы проверять их усвоенные знания, на практике подвергая риску. Вряд ли, конечно, на таких испытаниях по-настоящему кто-то умирал, когда проваливал зачётный квест, но впечатлений бедняга получал массу, мог не выдержать и уйти со специальности, проклиная тот день, когда решил учиться на боевого мага.
Вам меня не задержать! Саймон рявкнул, чуть не сорвав голос, вставая в боевую стойку. Правда, этот возглас никого из чудищ не испугал.
Их уже было ровно семь по количеству тупиков, на которые Саймон натыкался. Его огненный шар снёс головы у двоих, но они и не думали останавливаться. Стена за спиной стала крошиться, кусочки льда падали под ноги. Прижавшись к стене вплотную, вздрогнув от прикосновения ко льду, Саймон продолжал бросать в них огненные шары, которые лишали их конечностей, делали сквозные дыры в туловищах. Но это не отражалось на их жизнеспособности лишаясь ног они ползли, впиваясь в лёд когтями, а отсутствие рук не мешало им наступать. Сквозные дыры ломались, половина туловища падала, разбивалась, а вторая часть продолжала идти, словно ничего не случилось. Саймон не боялся их, его пугало лишь то, что он не успеет вытащить Карсилину и сможет полюбоваться лишь на её ледяную фигуру.
Оставьте меня в покое! снова крикнул Саймон, его магия, подпитанная яростью, вырвалась на свободу и снесла часть тупика, образовав там дыру, заставляя падать большие глыбы льда и разбиваться об пол тысячей сверкающих кристалликов. А покалеченные чудища распались, словно были сделаны из детского конструктора.
Дрожа, Саймон упал на колени, потеряв значительную часть сил, опираясь на ладони, тяжело дыша и отрешенно смотря в пол, пытаясь прийти в себя. Эта бешеная усталость доканывала, мешала действовать.
"Нельзя тут рассиживаться! Карси умирает... Нельзя..."
Опираясь на стену, Саймон заставил себя подняться, но слабость не сдавала позиций. Казалось, если Саймон сейчас отойдет, покинув опору, то снова упадёт. Ноги подкашивались, колени дрожали. Ну что он сделает в таком состоянии? Повеселит Январиса своим нелепым видом?
"Карси, твоя жизнь утекает, Январис испаряет её, заставляя тело покрываться льдом! Тебе больно, ты думаешь, что успею, и даже не предполагаешь, я слабак. Глупый и ни на что не годный! А, может, твоя смерть была мгновенной, ты даже не чувствовала, как лёд пронзает тебя насквозь"
Саймон в панике рухнул на пол, чувствуя, как маленькие кусочки льда впиваются в ладони, и сжавшись в комочек, задыхаясь, словно загнанная удавом в угол мышь, почувствовал, как терзается сердце, в которое втыкаются невидимые и острые иглы отчаяния.
Нет! Нет! Почему снова?! простонал он, слёзы, которые текли из глаз показались очень горячими. Страх оплетал его и мешал двигаться.
Листонская религия штука сложная. Листонцы верят в высшую силу, которая всеми управляет. Именно она создала их мир и множество других. Сила эта называется Случайностью, и лишь ей одной известно, как именно будут развиваться события в той реальности, которую она для тебя выбрала. А реальностей много, и они все прописываются в таинственной священной книге Творикс, которая хранится в Недосягаемости (месте, которое есть вне времени и пространства, но никто туда не может попасть) и может раскрыть все тайны мироздания, несет в себе подробнейшую информацию о ваших жизнях и реальностях. То есть о том, что могло бы быть, если бы какие-то факторы вдруг не сошлись, если бы ты направился в одну сторону, а не другую, если бы не поднял фантик на остановке, если бы бабочка, которую ты увидел из окна в субботу, за день до этого попала в паутину и не смогла бы показать тебе красоту своих крыльев. Такие мелочи, но именно по их вине происходят глобальные события, отражающиеся на каждом. Мало кто знает, что реальности можно корректировать. В Творикс было записано, что Саймон тогда прыгнет с башни, перемотав реальность, но Карси это не поможет, в нём было прописано, что Пятимар украдет Карсилину и оживит принцессу... Писцы судеб Творикса, помощники Случайности, явно издевались над Саймоном! Если им угодно, что Карси умрет, почему они дали ему надежду? Зачем им понадобилось возвращать её и убивать снова?
"Я протестую! Не хочу, чтобы она снова ушла в небытие!"
Я не хочу! Слышите, вы, идиоты! прокричал Саймон, обращаясь к потолку. Не забирайте её! Графоманы! Вас же всё равно никто не читает! Разве это интересно? Включите другую реальность!
Они жестоки, слишком жестоки!
Глава 18. Тринадцатый месяц
Саймон закашлялся, дышать спокойно не получалось.
Паника парализует, когда принимает решение оплести тебя своим ядовитым плющом.
Декабрина нашла его не в самом прекрасном психическом состоянии. Подбежав, хрустя подошвами сапожек по осколкам льда, она наклонилась и коснулась его плеча:
Что случилось? она не понимала причины, по которой Саймону сделалось так худо.
Лёжа на боку, обхватив колени, он лишь всхлипнул, чувствуя себя масштабным неудачником.
Эй, ты чего? Ну... Декабрина попыталась его растормошить.
Он что-то простонал, отмахиваясь от неё правой рукой. К чему теперь всё, если Карси мертва...
Поднимайся! потребовала зимний месяц, не желающая верить в то, что Саймон так легко сдался.
А, смысл?..
Как же сильно удручает осознание того, что все твои действия оказались до ужаса провальными!
Приди в себя! Иначе мне придется тебя ударить! Она толкнула Саймона и перевернула на спину, сердито сверля взглядом.
И что это изменит? произнёс он, глядя сквозь неё. Карси...
Декабрина схватила его за грудки, и наклонилась, сказав так, что он почувствовал на своей щеке её морозное, обжигающее дыхание:
Карсилина ещё жива! и хлопнула по щеке. Не время раскисать.
Но, как же?.. Саймон заметно оживился и присел, понимая, что сейчас самым нелепейшим образом себя накрутил. Стало стыдно и неприятно. Порой мысли действительно способны свести с ума.
Для того, чтобы полностью обледенеть и умереть, должно пройти несколько часов. Тогда процесс станет необратимым, и ей уже ничем не поможешь.
Опираясь на стену, Саймон, дрожа, поднялся на ноги. Потерянные силы так и не вернулись... Он опять чуть не упал, но смог устоять, пытаясь сдвинуться с места и не свалиться, подобно шарнирной кукле, у которой нет опоры. Плевать! И в таком состоянии он будет пытаться спасти принцессу, биться с Январисом на смерть! Даже когда практически невозможно передвигаться. Главное только, добраться до того места, где месяц хранит свою коллекцию.
Сражаться, когда любое дуновение ветра может опрокинуть тебя на пол, когда ты даже руки не можешь над головой поднять глупо. Но был ли у него выход? Опять сесть на пол, понять, что Саймон ничтожество, которое не может ничего сделать для того, чтобы сохранить жизнь любимой девушке? Придаться унынию, апатии, замерзнуть насмерть... Это не самая лучшая идея! Лучше растратить последние силы и умереть достойно, чем колыхаться на ветру, словно белая тряпка, сокрушаясь о несбыточном.
Знаешь, в таком состоянии ты его вряд ли победишь. Заметила Декабрина, Саймон всё еще опирался на стену.
Главное участие! упрямо ответил тот, ненавидя свою немощность, сделал шаг, титанически-трудный, чувствуя себя инвалидом. Именно так можно побывать в шкуре дряхлого старика, который и сам не понимает, почему дожил до двухсот.
Я помогу. Декабрина положила свою прохладную ладонь ему на лоб и что-то прошептала. Думаешь, откуда у заблудившихся в зимнем лесу путников берутся силы на то, чтобы выбраться домой?
Мёрзнуть Саймон уже привык, тепло в этом царстве вечного льда надолго не задерживалось. Он даже не почувствовал легкого холодка, который пробежался по спине, смешиваясь с более сильным чувством озноба.
Силы к нему возвращались. Он смог крепко стоять на ногах, даже не пытался упасть. Мог легко двигаться, как раньше, до того, как Январис обработал его. Да и просто вырубиться, как электроприбор, потому что нет сил сопротивляться сну, больше не хотелось. Саймон был в полном порядке, и это удивляло. Более того, согревающая магия, которую он использовал, действительно заработала, создав призрачное ощущение того, что надета куртка, хоть и не очень теплая.
Почему ты не сделала этого раньше? и Саймон, больше не задерживаясь, пролез в дыру, проделанную в стене. Этот лабиринт задавливал морально.
Вместо ответа Декабрина приказала следовать за ней, она лабиринт знала хорошо. Да и в тупики здесь попадать чревато.
Наконец, одна из ветвей лабиринта привела их к арке, за которой начиналась громоздкая лестница с большими, прозрачными ступенями. Саймон с Декабриной шагнули туда. Стараясь не поскальзываться, он поднимался осторожно, держась за скользкие ледяные перилла. Месяц же, перепрыгивая через две ступеньки, бодро шествовала впереди, словно эта лестница была не изо льда, а из того же бетона. По стенам горели факелы с синим пламенем, нагнетающим мороз.
И вот, лестница закончилась, пропуская их в такую-же арку, как и на первом этаже. Только здесь уже не было лабиринта. Вместо него они попали в коридор, очень широкий и длинный. Напоминал он пещеру, прорубленную среди арктических льдов, которые формировались не одно тысячелетие. И тут те же факелы с холодным пламенем.
Когда Саймон с Декабриной прошли дальше, то он понял, что в стены что-то вморожено. Какие-то силуэты, напоминающие людей, погруженных под воду в беспокойном море. Только этот миг остановился, и им уже не всплыть.
Саймон решил разглядеть первый силуэт, придвинулся ближе и ахнул. Вмороженная в глубокий слой льда девушка в полушубке. Длинные черные волосы, круглое, как у матрешки лицо. Она выставила перед собой руки, словно прикрывала лицо от удара. Глаза широко раскрыты. На лице читается ужас. Застывшее мгновение смерти, такое пугающее и одновременно прекрасное.
Таким, как Январис, не место среди живых! Саймону было очень жалко её. Умереть таким жесточайшим мучительным способом...
Ленвир. Первая жертва. Чуть слышно сообщила Декабрина, тоже не сводя глаз с девушки.
Коснувшись ладонью льда, словно в надежде протянуть ей руку помощи, Саймон твёрдо сказал, чувствуя, насколько сильно ненавидел Январиса:
Он за это поплатится. Он за всех вас ответит! Больше Январис никого не заморозит. Хватит!
В его голове уже возникал образ вмороженной в лёд Карсилины, наваждение нужно было скорее прогнать, и Саймон отправился дальше по коридору, стараясь больше не смотреть в запертых во льдах девушек, каждая из которых просила помощи, устремив в центр коридора свои невидящие пустые глаза.
Саймон не представлял, что нужно было сделать, чтобы одолеть Январиса. Наверное, он станет тем дураком, который, пытается бунтовать против этих правил зимнего месяца, борется с ним, а потом умирает, так ничего и не доказав, ибо Январис намного сильнее, а Саймон глупый клоп, который не представляет угрозы. Сможет ли он сдержать обещание, данное погибшим девушкам, что за их гибель наконец наступит отмщение, что Январис больше не будет никого убивать?
Опустив голову и готовясь к тому, что вряд ли выберется отсюда живым, Саймон упрямо продвигался вперед. Декабрина, шедшая рядом, вдруг сказала, наверное, мысли его прочла:
Для того, чтобы победить, ты должен знать о Ленвир.
Не думаю, что душераздирающая история о том, как эта бедняга стала куском льда, будет мне полезной, ответил Саймон, не понимая, почему коридор такой длинный. Наверное, его протяженность составляет многие километры. Если так, то, когда они доберутся до конца, Карси уже станет частью этой стены.
А, ты не думал, почему она стала первой жертвой, запустившей ужасную цепочку смертей?
Саймону и в голову прийти не могло, что самая первая из погибших девушек сможет открыть глаза на поведение Январиса. Да и думал он о другом.
И в чем причина? он не смотрел на Декабрину, из головы всё никак не шел образ вмороженной в лёд Карсилины. Это очень нервировало.
Дело в том, что Январис раньше был обычным человеком. И имя у него было другое, правда, его никто не помнит, оно стёрлось из этой истории, начала Декабрина, равнодушно разглядывая очередную несчастную.
Ты шутишь? Саймон повернул к ней голову.
Нет, к сожалению. Помотала головой зимний месяц. Январис в детстве, да и юности тоже, был очень добрым и сердобольным юношей. Он всегда заступался за слабых...
У меня это в голове не укладывается!..
Подожди. С детства Январис любил дочь местного фермера, которую звали Ленвир. В юности она расцвела, и из загадочного бутона превратилась в прекрасную розу, ты и сам можешь оценить её внешность. Многие юноши в поселении с трепетом сердца вздыхали о ней. Январис не отходил от неё ни на шаг, был как верная собачка, и Ленвир это забавляло. Она считала его просто другом, не больше, а Январис любил всем сердцем, с болью каждый раз слыша, как она отправилась на свидание с очередным кавалером...
Он бы её не убил, если бы реально что-то чувствовал! возразил Саймон, снова посмотрев на стену и увидев вмороженную туда блондинку с диадемой на голове, стоящую на коленях, сложившую руки в молитвенном жесте. Тут же он передёрнулся и отвел глаза.
Не перебивай! попросила Декабрина. В общем, в деревеньке были достаточно традиционные взгляды на женитьбу, когда родители договариваются о том, чьей судьбой станут их дети. Январису, можно сказать, повезло. Его родители и отец Ленвир договорились об их свадьбе. Ленвир, узнав об этом, долго плакала и упиралась такому решению, но его никто не менял, ведь стерпится слюбится, многие говорили. А Январис был счастлив. Пусть даже таким образом, но Ленвир будет его...
Фанатизм это, а не любовь! не смог промолчать Саймон.
Погоди!.. Так вот, Ленвир в назначенный срок, просто сбежала, а свадьба не состоялась. Её долго искали, но так и не обнаружили. Январис был разбит, опозорен, ему хотелось любой ценой держать девушку возле себя. Да и в деревне после этой истории на него все косо смотрели. Однако, Январис выяснил, что Ленвир пропала не одна, а с молодым сыном кузнеца, очень талантливым юношей. Куда они направились, никто не знал. Январиса это очень злило, ведь счастье ускользнуло из-под носа, точнее, его украли. Решив, что отыщет Ленвир, что бы ему не стоило, вернет её, юный Январис собрал походный мешок и отправился в путь. Долго он путешествовал по свету, пока не добрался до Снежных земель, в которых обитают зимние месяцы. Да, он мёрз, но это его не сломило. Он шел и шел, видя перед собой лишь Ленвир. Случилось так, что юноша стал свидетелем поединка двух месяцев прошлого Январиса и Февралия, брата его. Февралий никогда не испытывал родственных чувств, хоть это и был его родной брат, всегда завидовал ему. В общем, Февралий смертельно ранил брата (да, месяц может убить только другой месяц) и тот упал, а Февралий, смеясь, удалился. Сердобольный юноша бросился к умирающему, но тот был уже обречен. Однако силы свои надо было кому-то передать, иначе никак, а тут такая кандидатура сама нарисовалась. Дрожа, прошлый Январис протянул своему преемнику две половинки ледышки и попросил соединить их, говоря, что после этого поступка юношу все зауважают. И преемник согласился, он соединил ледышку и забрал себе силы зимнего месяца, став новым Январисом и забыв своё имя. Вместе с именем он забыл свои тёплые чувства, став холодным и равнодушным к чужой судьбе. Его сердце навсегда заковалось в лёд. Январис больше не испытывал эмоций и чувств, он вообще ничего не испытывал, и ему это нравилось. Он развлекался приобретенным могуществом, в те года были небывалые метели.
Это ужасно отказаться от своих чувств и эмоций, вообще от всего!
Но взамен он получил гораздо больше, чем глупые людские чувства, страхи, эмоции. Он приобрел вечную жизнь и силы, о которых даже мечтать не смел.
Я не считаю, что это было чем-то большим...
Освоившись в роли месяца, он перешел к цели, которая не давала покоя добраться до несносной Ленвир и проучить её. Наконец, нашел, где она с возлюбленным проживала, и жесточайшим образом с ними расправился. Сначала, он на глазах у бывшей возлюбленной заморозил несчастного сына кузнеца, а потом принялся за Ленвир, которая кричала и умоляла не убивать. Январис смеялся, дико, холодно, как зверь, в нём больше не осталось ничего человеческого. Заморозив её, он долго ходил вокруг её тела, созерцая прекрасные формы, и решил взять её к себе в убежище, поставить на видное место, чтобы эта фигурка всегда напоминала ему о победе над теми, кто считал Январиса слабаком, над которым можно потешаться. Чтобы это всегда напоминало о том, как он перестал быть человеком, превратившись в жестокого монстра. После этого случая он замораживал всех красивых девушек, которых встречал, и относил к себе в убежище, оставляя их в этой стене. Теперь они не смогут ему отказать, теперь они не будут смеяться над ним!
***
Ужасно, что он утратил себя, впрочем, Саймону не было жаль Январиса.
Коридор сужался, что свидетельствовало о том, что скоро он должен закончиться и привести их куда-нибудь. Правда, девушки, вмороженные в стены, всё никак не заканчивались. Видеть их, замерших в предсмертных позах, умоляющих Январиса сжалиться, угнетало.
Ты ведь уже понял, что нужно сделать, чтобы победить моего брата? поинтересовалась Декабрина, замедлив шаг.
Саймон не совсем понимал, к чему она клонит, да и зацепками в той истории, что она поведала и не пахло. Впрочем, была кое-какая догадка:
Ты же не хочешь сказать, что мне нужно заставить его как-то отказаться от способностей месяца, ну, или забрать их, озвучил Саймон.
"Бред же!"
Но Декабрина кивнула с довольным видом:
У него в кармане, в правом, лежит та самая ледышка, разломив которую и не выпуская из рук, все его силы перейдут к тебе, а он станет простым смертным.
Но это значит, что я стану месяцем, забуду своё имя... Перебил Саймон, не желая, чтобы события развивались именно так.
Это единственный шанс вызволить Карсилину и победить Январиса.
Саймон мгновенно остановился и посмотрел на потолок, из чистейшего прозрачного льда:
Обрету бессмертие, перестану что-либо чувствовать и ощущать... Эта мысль пугала его. Ведь если так случится, это уже кто-то другой окажется в его теле, ну а он просто перестанет существовать, лишившись всяческих эмоций. Он больше не будет любить Карсилину Фротгерт, не будет думать о ней каждый миг, заботиться, беспокоиться, защищать...
Зато ты спасёшь её. Сказала Декабрина, в этот момент ей было очень горько признавать, что способ, про который она говорит, заставит Саймона стать её очередным братом.
Саймон вздохнул, посмотрев на неё без капли сомнения:
Останусь здесь навсегда, добровольно став пленником, закованным в лёд, уничтожив себя, как личность. Да, он принесет себя в жертву, но Карси будет жить! Саймон заплатит своей душой за то, чтобы оставить её на этом свете, отправить домой, в Чалиндокс. А потом он забудет её, когда станет новым Январём, одиноким, отказавшимся от всего. Пусть лучше умрет для своих близких, чем позволит ей погибнуть.
Сказав это, Саймон двинулся дальше, решимость никуда не делась. Но Декабрина осталась на месте. Месяц не хотела встречаться сейчас со своим братом. Если она пойдет со ним, то не сможет вмешиваться в битву, не имея на это права.
Заметив это, Саймон обернулся:
Ты скоро?
Прости, но теперь ты должен идти один, Декабрина понуро опустила голову. Всё, что могла, я уже сделала.
Спасибо, Саймон при этом улыбнулся ей.
Ты обязательно успеешь, кивнула она.
Они пожали друг другу руки и направились в разные стороны. Саймон уже не оглядывался назад.
Нужно сделать это быстрее. Пока еще не страшно исчезать и терять собственное я. Наверное, состояние, в коем он окажется, будет похоже на то, в котором он находился последние годы, с разницей только, что не будет столько разрывающей душу боли, от которой никуда не спрятаться. Её вообще не будет...
Вот и конец коридора. Все до безобразия банально. Тупик, который оканчивается большой, ледяной дверью с резными ручками. То ли так Январис в свободное время проявлял своё творческое начало, вырезая эти узоры на льду, то ли у него есть неведомые декораторы. Саймон взялся за ручку и потянул дверь на себя. Страха по-прежнему не было.
Думал ли он тогда, как отреагирует Карси на то, во что он превратится, когда её жизни перестанет угрожать опасность? Может, она будет долго злиться и не понимать, зачем Саймон пошел на это. Но пройдет много лет, и она поймёт.
Саймон вошел в огромный светлый зал, который был гораздо больше того, где Январис держал его до этого. Ледяные округлые своды подпирали белоснежные колонны. А практически по всему залу были наставлены статуи... Нет, не статуи. Это же остальная часть коллекции замороженных девушек! А Саймон думал, что они закончились в коридоре. Видимо, Январису тогда не хватило места в стене, ну или просто надоело их туда вмораживать.
Кулаки Саймона непроизвольно сжались. Январис, пристально глядя в его сторону, поглаживая по плечу одну из своих красавиц, ухмыльнулся:
Я думал, что ты усвоил мой урок и попытался слинять отсюда. Но нет, мальчишка, ты оказался глупее!
Без Карси я не уйду, упрямо сказал Саймон.
Ну, проходи, дурачок, полюбуешься на мою коллекцию. Тебе ведь нравится?
Саймон промолчал, помотав головой и одарив его презрительным взглядом, который чуть не заставил самолюбие зимнего месяца упасть.
И вообще, спросил Январис, не прекращая поглаживать скульптуру, зачем тебе эта замороженная принцесса? Что собираешься делать? Коллекцию мою разграбить хочешь?
Саймон понимал, что кто-то из этих мороженных дев может оказаться Карсилиной. Как ненормальный, бросился к первой попавшейся и посмотрел в ее лицо, напуганное и мертвое. Затем подбежал к другой, третьей, четвертой... Носился по залу, пытаясь найти свою девушку, вглядываясь в безмолвные лики, на которых застыл ужас перед неизбежным.
Январис, не отвлекаясь, с интересом наблюдал за его паникой. Наверное, ему доставляло удовольствие лицезреть людские эмоции, далекие от положительных. Ведь он сам не мог этим похвастаться, вот и веселился, угнетая других.
Кто вообще сказал, что я отдам тебе принцессу? фыркнул зимний месяц. Она слишком красива, для того чтобы жить.
Нет! Нет! Он не опоздал! Никто из тех, к кому Саймон подбегал, не были похожи на Карси. Но оставались еще сотни других.
"Да что же это такое!"
Саймон приблизился к Январису, который не считал его за соперника. Стараясь, чтобы голос звучал твёрдо, Саймон сказал:
Верни её. Он не мог унять дрожь и выровнять дыхание.
Тебе никогда не казалось, что смерть прекрасна? Что у неё, может быть, юное лицо и белые кудри? О чём он болтает!
Верни её, ты! Саймон сказал громче. Ему хотелось его убить. Да и зачем он просил, если Январис все равно не сжалится? Его коллекция пополнилась и месяц вполне доволен жизнью.
Глупый мальчишка, ко мне нужно обращаться уважительнее. Он еще и нотации читать будет? Хочешь, покажу, куда я её поставил?
Эта фраза подействовала на Саймона, словно удар кулаком по затылку.
Ч... Что? он встряхнул головой, пытаясь отогнать наваждение, а глаза расширились от ужаса.
"Карси, мертва?!"
Январис перестал поглаживать ледяную фигуру, и прошел мимо, его плечо в этот момент коснулось плеча Саймона:
Сюда иди.
Но парень не двигался с места, пытаясь переварить полученную информацию.
И чего застыл? с лица Январиса не сходила довольная ухмылка. Подумать только, с кем я церемонюсь! Давно бы уже прикончил, так нет надо было Декабрине встрять...
Зачем? произнёс Саймон, глядя в пол, угрюмо опустив голову. Бедные девушки, они не заслужили такого!
Что, зачем? Январис остановился, оказавшись перед очередной замороженной девушкой, и погладил её по голове, словно чучело любимой покойной собачки.
Зачем нужно оставлять меня в живых? Саймон не спешил к нему поворачиваться, хотелось потянуть время, ведь если парень увидит, что этот псих сотворил с Карси...
Не хочу, чтобы Декабрине было грустно. Я должен делать вид, что забочусь о сестре, ответил месяц, не стараясь лукавить. В вопросах, касающихся семейки месяцев, он всегда был прямолинеен.
Но вы не её настоящий брат! и Саймон с вызовом посмотрел ему в глаза, в которых не отражалось никаких эмоций. Вы говорите, что все люди, как пешки, что их существование не имеет смысла, однако вы сами были таким.
Откуда тебе знать, каким я был? насторожился Январис.
Одно слово, зато какое! если Саймон перестанет вести этот бессмысленный диалог, то его мысли снова вернутся к тому, что тот сделал с Карсилиной, а это прямой путь к безумию. Хотя, у него на лице и так нарисовалось некое сумасшествие.
Что за чушь?..
Ленвир, Саймон не дал ему договорить, мысленно торжествуя, что это может разбудить в зимнем месяце хоть какую-то часть совести. Казалось, еще чуть-чуть, и у Саймона начнется нервный тик. Он чувствовал себя, как на иголках.
Январис был неприятно удивлён, его нос стал прозрачным, а глаза сузились:
Как ты смеешь упоминать о ней! Кто тебе сказал?.. Это было для него такой неожиданностью, что месяц с силой ударил заледенелой девушке по голове, и та треснула. Ах, Декабрина... Не подобает сестре вести себя так подло.
Но она вам не сестра...
Ты плохо разбираешься в родственных связях месяцев. Но это и не важно. В глазах Январиса блеснул дьявольский огонек, и месяц, не сдержавшись, запустил в Саймона обжигающе-ледяным зарядом.
Саймон пригнулся, прячась за какой-то из несчастных пленниц, заряд попал ей в плечо, рука, с треском, отвалилась, и, упав на пол, распалась на несколько кусков. Это повергло его в шок, ведь не может настоящее мороженое тело с таким рвением разбиваться!
Выходи! Я убью тебя! Плевать на братский кодекс месяцев! призывал Январис, гневаясь, то, что произошло с замороженной девушкой, ему не понравилось. Покажись!
Саймон переполз за другую статую и затаился. Это была девушка в зеленом кафтане, с пышной пшеничной косой, остекленевшие небесно-голубые глаза смотрели вперед. Видимо, Январис поймал её у неё в деревне, где климат совсем не снежный.
Ты не сможешь долго прятаться от меня! Январис передвигался весьма шустро, разбрасывая свои морозные заряды в разные стороны. Они попадали по девушкам из коллекции, разбивая их, круша, как блоки домино.
Месяц гневался от этого еще больше, но не мог остановиться, ведь другим способом ему искать Саймона не хотелось. А Саймон полз дальше по залу, периодически выкрикивая ему что-то по поводу Ленвир, первой жертвы. Саймон знал, что глупо вот так дразнить зимний месяц, но он был разозлен, отчаян и ему хотелось мстить. Да и души тех девушек, которых Январис разбил, наверняка теперь обретут покой.
Я всё равно убью тебя, щенок! Казалось, Январис был готов разнести здесь всё.
Позади Саймона свалилось и разлетелось осколками сразу пять статуй. Саймон отпрыгнул, чтобы не попасть под очередной удар и оказался у ног Карсилины. В отличие от тех девушек, она не была похожа на статую, раскрашенную умелым художником, наподобие куклы. Её превращение началось недавно. Кожа вся белая, покрывшаяся инеем. Карси стояла смирно, как солдатик, опустив руки вдоль тела, и смотрела куда-то в одну точку, словно манекен.
Саймон взял её за руку и содрогнулся, Карси была обжигающе-холодная и твёрдая, словно пробыла в морозильной камере несколько дней. Разве так выглядят живые люди? Его Январис, когда мучил, не доводил до такого состояния, а это значит...
Понятно, значит, уже нашел. Январис стоял позади, между двух из своих мертвых красавиц, готовясь к решающему удару.
Саймон поднялся на ноги, словно был в тот момент под прицелом пистолета. Боясь, что Январис разобьёт её, отчаянно надеясь на чудо, он обнял Карси такую холодную, отвердевшую, и зажмурился, ожидая удар в спину. Но Январис почему-то медлил:
Они все разбиваются, потому что полностью превращаются в лёд, пояснил он. И эта девушка скоро станет такой.
Саймон не ответил, боясь открывать глаза и снова видеть её такой. Но ведь она не может сейчас умереть? Декабрина же говорила... А, может, лукавила, чтобы придать ему решимости и её слова ничего не значили?
Повернись ко мне лицом и прими свою смерть! Приказал Январис. Ты все равно никого не спасёшь.
Настроение Саймона в этот момент было мрачнее тучи, самой свинцовой и дождевой. Да и ощущать себя на эшафоте удручает. Сейчас он повернется, и получит от Январиса что-то вроде пули в лоб. Ну и пусть...
Саймон медленно опустил руки, еще раз глянув на Карси. Ну, устранит Январис его, а она останется заледенелым трупиком в этом девятом кругу ада. Нет, стоп! Так не пойдёт! Саймон не оставит здесь принцессу!
Как там Декабрина говорила? Ледышка в правом кармане. Нужно бороться. Надежде еще не время умирать, хоть, временами, надеяться на что-то весьма глупое занятие. А вдруг Карси еще жива, и ей нужна помощь, чтобы вернуться в нормальное, человеческое состояние? Ведь Январис и с ним такое пытался проделать, но у него не получилось.
Солнышко, подумай о чем-нибудь согревающем, это точно поможет! прошептал Саймон ей на ухо, веря в то, что Карси всё услышит. Не сдавайся, я знаю точно, что ты справишься.
Я не буду повторять еще раз! напомнил о себе Январис.
Саймон развернулся, прикрывая Карси, он не должен разбить её. Вопреки ожиданию Январиса, у него на лице не было и капли грусти. Только решимость и готовность активно защищаться. Пока еще ничего не кончено!
Январис запустил своим обмораживающим зарядом. Если Саймон отойдет, то Карси останется под ударом, а этого нельзя допускать. Призвав магический щит чародея, который предназначался для отражения чужих магических атак, Саймон прошептал:
Мы выживем!
Снежный заряд Январиса разбился о его преграду, оставив их нетронутыми.
Это как понимать? удивился Январис, ему раньше не приходилось сталкиваться с чародейской магией.
А, вы думали, что я совсем бесполезен?
В этот момент момент замешательства зимнего месяца, который не понимал, как Саймону удалось отбить его атаку, парень посмотрел на заветный карман с ледышкой. Тут медлить нельзя.
И вот, его режущее заклинание уже отправлено к карману, отсекает Январису два пальца и делает так, чтобы ледышка выпала, ударившись о ледяной пол. Затем, с помощью магнитящих чар, она оказывается у Саймона в руке.
Январис замер, он к такому повороту событий готов не был. Лишь пробормотал:
Ты чего вытворяешь?
Делаю так, чтобы вы перестали быть месяцем. Вы перестанете убивать. И разломил эту ледышку на две части. Странно, её, оказывается, так легко сломать!
В следующий миг начался сильный ветер, а Январис, упал, сбив одну из статуй, и стал кричать и извиваться. Его крик пронял Саймона, захотелось даже бросить ледышку, чтобы он прекратил мучиться. Удивительное это чувство жалость, не понимает, что Январис серийный убийца, который должен получить по заслугам.
Саймон только крепче вцепился в кусочки льда, с содроганием наблюдая за его страданиями. Это не доставляло удовольствия, зато жажда справедливости была утолена. Вокруг Саймона кружился снег, его становилось всё больше. Снежинки оседали на коже и исчезали, не оставляя следов.
Подумай, что ты делаешь! прокричал Январис, не прекращая корчиться. Глупый мальчишка! ... Неужели ты хочешь стать мною! Таким-же жестоким? Брось ледышку, пока мои силы не ушли к тебе!
Я знаю, что из этого получится...
Нет, не знаешь! Ты думаешь, почему я таким стал? Из любви к Ленвир? Я не хотел её убивать!
Саймон тогда не понимал, что он хотел этим сказать, но не мог отвести взгляда от слабеющего месяца. Другого способа покончить с ним нет.
И почему убили?
Потому что прошлый Январис был таким-же жестоким. Вместе с силами, вечной жизнью и неспособностью испытывать эмоции, ко мне перешел его характер, мышление, способ действия. Я стал не просто преемником, я стал его копией!
А это его признание действительно напугало Саймона. Если не бросит ледышку, то превратится в Январиса, станет таким-же, будет замораживать людей, считая это единственным развлечением, причиняя людям беды, страдания, считая их букашками, чья жизнь бессмысленна. Может, Саймон и Карси убьет, забыв, кем является на самом деле, и тоже начнет коллекционировать замороженных людей? Саймон лишь освободит Январиса от его обязательств и пут, приняв его бремя на себя. И зачем?
С омерзением Саймон отбросил куски ледышки подальше.
"Тьфу, гадость какая!"
Саймон не собирался отбирать лавры Январиса пусть сам мучается.
Снегопад и ветер прекратились, а кусочки ледышки срослись в одну.
Вот видишь, не всё тебе Декабрина рассказала. Январис лежал на спине и тяжело дышал. Что, не прельстила вечная жизнь без всяких чувств?
Не хочу быть машиной для убийств, которая всё это безобразие творит, потому что так изначально запрограммирована. Ответил Саймон, не отходя от Карси. Я не тот, кто может избавить вас от мук.
Нет никаких мук. Я ничего не чувствую. Даже когда убивал свою любовь, мне было всё равно. Возразил Январис, не спеша подниматься. А больно стало из-за проклятой ледышки! Не думал, что такой глупец, как ты...
Саймон повернулся к Карси и снова дотронулся до неё. Такая же холодная и твердая. Да что же это!
Тебе бы пошло на пользу становление зимним месяцем. Заметил Январис. Вот смотрю я на тебя и не теряю уверенности в том, что все эти беспокойства мне не нужны. Любовь чувство ужасное, оно приносит страдания...
Вы ошибаетесь. Я не жалею о том, что люблю и не собираюсь отказываться. Это было сказано грустным тоном, Саймон пытался отогреть Карси, но никакие чары не действовали. Ей не становилось лучше. Он нервничал, не желая смиряться с тем, что она застыла навсегда.
Так уж и не прав? ухмыльнулся Январис. А кто устраивает все эти танцы с бубном, надеясь разморозить девушку? Не смеши меня.
Помогите! Вы же можете её разморозить! Саймон думал, что если Январис сотворил с Карси такое, то может и в обратное состояние привести.
Январис снова скорчился на полу, ну уже от приступа дикого хохота:
Глупый мальчишка, я только замораживать могу.
Он смотрел, как Саймон осел на пол возле Карсилины, как стал нервно покачиваться, пытаясь справиться с эмоциями.
Разве это не ужасно, когда теряешь любимого человека? Мучаешься. А если бы стал месяцем, то тебе было бы всё равно. Заметил Январис, который уже не смеялся.
Ну и пусть. Саймон закрыл глаза, не желая верить в её смерть.
Думаешь, что легко отделался? Язвительно сказал Январис, который уже присел. Некоторые мои способности перешли к тебе. Так что, можно сказать, что мы теперь почти братья. Месяцев теперь тринадцать, но только не жди, что остальные начнут тебе свои дни в году уступать.
Эта информация не произвела на Саймона должного впечатления, ведь он находился под куда более сильным.
Будем считать, что ты меня победил. Январис поднялся на ноги и отряхнулся. Поэтому, я оставлю тебя и эту девушку в покое. Уходите.
Но, она...
Еще жива. Для того, чтобы обратиться в лёд, требуется время, я предпочитаю, чтобы они леденели заживо, так им мучительнее.
Глава 19. До заката
Поднявшись с колен, Саймон вздохнул, и посмотрел в сторону Январиса:
Сколько у меня времени?
То, что она умрет, если принцессу не разморозить в срочном порядке слишком очевидно, чтобы это отрицать.
Не могу сказать точно. Январис в этот момент покачал головой, взяв в руки замороженную кисть руки, от разбитой девушки. Такую красоту сгубил!
Кулаки Саймона непроизвольно сжались. Но поражение признавать еще рано.
Пришел, коллекцию разгромил. Настоящий варвар. Говорил Январис тоном хозяина посудной лавки, возле полок которой протанцевал слон, пытающийся разучить танго. Придётся выбросить, поймать новых....
Не смейте! Возразил Саймон. Нет, Январиса не изменишь, это его программа. Но почему он вдруг не может осознать, что такое поведение, связанное с убийством ради развлечения, неправильное? Ведь, если Рейли получил способности зимнего месяца, не значит ли это, что какие-то ощущения вернулись к Январису?
На твоём месте, я бы поторапливался. Заметил тот, бодро вставая на ноги и отряхивая от воображаемой пыли плечи очередной мёртвой красавицы, что умудрилась остаться целой в их поединке.
Бесчувственный, да? Тогда почему он улыбается, когда смотрит в прекрасные лица своих жертв, словно отец, пришедший с работы и желающий поздороваться со своей обожаемой дочкой?
Саймон отвернулся, с грустью взглянул на Карсилину и поднял её, прижимая к себе, стараясь унести отсюда, осторожно шагая прочь, ступая по осколкам тел, превращенных в лед. Он боялся, что упадет и разобьет её.
Когда Саймон достиг выхода и открывал дверь, осторожно вынося Карсилину отсюда, Январис сказал, на прощание:
Если разморозишь принцессу до заката, то она останется жива. Слышался его холодный голос. Ты же понимаешь, что случится в противном случае?
Дверь за спиной захлопнулась, оставляя их в коридоре, наедине с вмороженными в стены несчастными.
Не случится. буркнул Саймон, не выпуская Карсилину из рук. Да, пускай она сейчас холодная и твердая, вся белая, как снеговик, и совсем не похожа на живую, но раз есть шанс вернуть ей нормальное состояние, то он не должен этого упустить.
Но как он это сделает? Как успеет выбраться из логова Январиса и преодолеть ту снежную пустошь, в которой находится его обитель? Он даже не знает, как разморозить Карси... Да, её жизнь теперь в его руках. Но так ли это на самом деле? Ведь обстоятельства обладают куда большей силой, чем простой смертный чародей, пусть и получивший какую-то долю сил зимнего месяца, у них главный козырь. Лишь Случайности известно, как вернуть Карси к жизни, и сколько времени девушке осталось на самом деле. Что Саймон мог, начиная гонку против таких соперников?
Саймон все же может! Глупо будет всё бросить, окончательно убедившись, что Карсилине уже не поможешь. Сдаваться сейчас, после всего, что они пережили? Вздор! Даже и речи быть не может! Пусть обстоятельства подавятся, а писцы, создающие летопись Творикса, перестанут расписывать трагические события жизни Саймона! Нужен другой финал, ведь не окажется ли верхом цинизма Случайности, если Карси умрет? Да и шанс, который еще никто не отменял, всё же маячит на горизонте, надежда в лучшее еще горит своим ярким пламенем. Они выберутся из логова Январиса и попросят помощи у местных жителей, они наверняка что-то знают. Если что, Саймон готов был бороться даже с самой Случайностью, за лучшую реальность. Их много, возможных вариантов развития событий, и ему решать, какой из альтернативных реальностей стать явью! У него тоже есть воля, желания. В конце концов, он не марионетка безвольная каких-то высших сил, которые зачем-то придумали всех их.
"Карсилина Фротгерт, ты не умрешь, я не отдам тебя Смерти! Даже если я пойду против воли Случайности и устрою забастовку всему мирозданию, которое само не знает, чего хочет"
Если бы тут была Декабрина, она бы смогла подсказать, как действовать. Девочка желает помочь и более разговорчива, в отличии от своего брата.
В таких размышлениях, Саймон прошел полкоридора, не смотря по сторонам. По сути, что такое судьба? Как писцы Творикса, эти бумагомараки Вечности, определяют, какой реальности быть, а какая лишь останется на страницах этого архива и никогда не станет явью? Какой логики они придерживаются? Зачем им лишать Карсилину жизни? Разве это правильно? Разве так закончится их история?..
Ты справился! радостный возглас Декабрины отогнал размышления подальше. Правда, я не понимаю, как тебе удалось не превратиться в месяц.
Что ты здесь делаешь? Саймон не спешил отвечать на её вопрос и останавливаться. Так и прошел мимо этой девочки, которая с деловитым видом прислонилась к ледяной стене. За Декабриной еще просматривался силуэт замороженной девицы, слишком глубоко во льду было тело несчастной.
Вас ждала. Улыбнулась Декабрина, нагоняя его.
Ты знаешь, как разморозить её? с надеждой обратился Саймон, даже приостановился. Карси Фротгерт совсем не была тяжелая, веса она не прибавила совсем, с тех пор как он держал её на руках в последний раз.
Декабрина с интересом посмотрела на застывшую Карсилину, дотронулась до неё указательным пальцем и помотала головой:
Я не умею.
Да что же это такое! Но, она ведь умный месяц, наверняка знает, что в такой ситуации делать:
Ты знаешь кого-то, кто может вернуть Карси в нормальное, человеческое состояние?
Для начала нам нужно убраться отсюда, сказала девочка, улыбка с лица которой и не думала сползать. Дай мне руку. Нужно местечко потеплее.
Саймон подал ей руку, надеясь, что если они попадут в местность, где нет снега и палит беспощадное солнце, например, в пустыню, то Карси мигом оттает. В следующий миг Декабрина перенесла их в поле подсолнухов, довольно бескрайнее, надо сказать.
Отпустив руку Декабрины, желая отогреться, Саймон плюхнулся вместе с обездвиженной принцессой на землю, примяв несколько высоких подсолнухов. Они в этой местности были очень большие, гораздо выше человеческого роста. Облаков на небе совсем не было, лишь солнце, яркое, радостное. Наверное, ребята попали на территорию Лета.
"Не закат, еще есть время"
Декабрина молча наблюдала, как Саймон поднялся, затем взял Карсилину, и прислонил её к одному из подсолнухов, чтоб не упала. Солнце должно её отогреть, на этом поле очень тепло! Удивительно, но Саймон, похоже, отвык от этого приятно чувства, когда не приходится замерзать.
Точно, солнце! воскликнул он. Оно растопит лёд!
Декабрина, почему-то, отнеслась к этой идее скептически, но не говорила, что ей не нравится. Стебель цветка, до которого дотронулась эта девочка, покрылся морозными узорами, которые и не думали таять.
Сила Зимы велика. Сказала она.
Зима подавляется Летом. Лед превращается в воду, когда попадает в огонь. Саймону казалось, что это логично.
Но, когда он смотрел на Карси, казалось, что эта температурная логика не хочет действовать. Пять минут ничего не дали. Иней с её щёк не исчез. То состояние, в котором находилась девушка, не поддавалось силам извне. Она была в своём, морозном коконе.
Ты ошибаешься. Сказала Декабрина.
И почему это неверно? Саймон огорченно бережно провёл ладонью по щеке Карсилины, стараясь не унывать, ведь у них еще есть несколько часов до заката.
Посмотри на меня. По сути, тоже состою изо льда, но не таю, хотя для обычного человека здесь должно быть жарко.
Немного. Кивнул Саймон, нервно запустив пальцы в чёлку и взлохматив волосы.
Зима не даёт своим подопечным растаять от такой ерунды. Объясняла Декабрина. Если никто из летних месяцев нас не атакует, то мы спокойно можем бродить по их территории и не чувствовать себя плохо. По сути, Январис сделал так, чтобы никакие высокие температуры не влияли на то состояние, в которое он погрузил Карсилину. Как еще объяснить, что люди, которых он убивал, не таяли на солнце?
Это плохо. Саймон помрачнел, но тут же взял себя в руки, подумав, что кроме Декабрины и её братьев, есть и другие месяцы. Месяцы Лета. Они должны отогреть её!
Но зимний месяц покачала головой, заявляя:
Даже если они и могут сделать это, они не будут.
Это еще почему? У нас времени не так много! его возмущению не было предела, Карси Фротгерт не должна умереть из-за упрямства этих бессмертных болванов! Почему это они откажутся спасти жизнь?
Они игнорируют зимние месяцы, и, по большому счету, стараются не вмешиваться в дела людей. Они не будут слушать меня. Декабрину это и саму огорчало. Из-за того, что Январис и Февралий виновны в гибели множества людей, летние месяцы не хотят связываться с нами, даже если это кого-то спасет.
Может, тогда они меня выслушают?
Исключено. Ты мой знакомый, да еще и человек, в дела которых они не пихаются.
Смотри, Солнышко, они думают, что ты обречена, не желают исцелять тебя. Какие глупые! Саймон снова повернулся к Карси, обращаясь к ней так, словно она была здорова и могла его слышать. Они думают, эти задаваки, обладающие нечеловеческой силой, что мы простые смертные! Ты тоже считаешь, что эти самовлюбленные типы идиоты?
Затем вздрогнул, коснувшись её холодной, твердой руки, ощущая, как по спине ползут мурашки:
Меня пугает этот твой взгляд! Это не то выражение лица, с которым стоит умирать, Саймон нервно передернулся, снова взлохматив свою шевелюру, и без того растрепанную. А тебе, Карси Фротгерт, вообще умирать не позволю, даже если ты вдруг перестанешь смотреть в одну точку и закроешь глаза. А я, что, один буду, да?..
Казалось, еще чуть-чуть и он нервно рассмеется.
Ты в порядке? Спросила Декабрина, подсолнух позади неё полностью покрылся льдом и сиял в солнечных бликах. Его нервозные и резкие движения её беспокоили.
Еще в каком! резко отозвался Саймон, и снова переключился на Карси. Я ведь не совсем человек теперь. Забавно, правда? Недоделанный месяц, бракованный.
Что ты имеешь в виду? Декабрине стало интересно.
Какая-то часть силы Январиса успела ко мне перейти. Пояснил Саймон, но обращался к Карсилине. Месяцем тринадцатым назвал, да ты и сама всё видела...
Это значит, что ты можешь претендовать на свою часть дней календаря, попросить Зиму быть своим наставником...
Чушь. Не согласился Саймон, держа Карси за руку. Зачем называть несколько календарных дней моим именем? Это смешно! Я не хочу быть месяцем, да и пользы от этого нет.
Тебе не отказаться от того, что приобрел. Возразила Декабрина, смотря на него, не моргая. Продолжительность твоей жизни увеличилась...
Только не говори, что я стал бессмертным. От этой мысли стало не по себе. Если это так, то ему суждено пережить всех, кого он знал. Хотя, если они не успеют разморозить Карси... Если только...
Чего ты так боишься? Декабрину это позабавило. Если не забрал все силы моего братца, значит и жизнь не стала бесконечной.
А, это почти утешает. С сарказмом отозвался Саймон.
Лет на триста дольше жить будешь, но это разве проблема? А еще морозные узоры на окнах рисовать можешь...
Всегда мечтал. Хмыкнул Саймон, эта новость скорее угнетала, нежели настраивала на позитивный лад. Изрисую все окна в комнате, устрою перформанс, наживусь на продаже стёкол, раскрашенных морозными перьями, которые не будут таять даже летом. Хобби, которое заставляет жить сотни лет!
И чему ты недоволен?
Я тебе потом список составлю. А пока, веди нас к летнему месяцу! Саймон снова поднял Карси, и направился пробираться сквозь подсолнечник.
Подожди! В этой ситуации вам поможет только Совет Времен Года. Сообщила Декабрина, не двигаясь с места.
Что? удивился Саймон.
Если Времена Года посчитают правильным не дать умереть Карсилине...
Как они вообще могут не согласиться?
Декабрина направилась в противоположную сторону от той, куда хотел двигаться Саймон. Ему ничего не оставалось, как пойти следом за ней. Он надеялся, что она знает, что делает, и эти Времена Года разморозят Карси.
***
Поле подсолнухов было уже далеко позади, а они шли уже по лужайке, сочной, зеленой, заросшей высокой травой, колыхающейся волнами, которую трепал тёплый летний ветерок. Кое-где в траве проглядывали пышные желтые цветы, от которых исходил резкий, приторно-сладкий аромат, привлекающих пушистых трудяг-шмелей, бабочек, довольно больших, на крыльях которых были разнообразные красочные узоры, пробуждающие неуёмную фантазию художника-пейзажиста. Казалось бы, если их видишь, то плохое настроение может уйти прочь.
Ага, как же!
Декабрина шла впереди по чуть заметной вытоптанной не так давно тропинке и улыбалась, хотя и не знала, как поведут себя Времена Года, когда услышат их просьбу. Да, конечно, лучше надеяться на то, что всё будет хорошо. К чёрту пессимизм, ни к чему он сейчас! Саймон осторожно нёс Карси, бережно прижав принцессу к себе. Хоть она была и ледяная, но царившая вокруг духота создавала впечатление нехватки кислорода, навевая головную боль и жажду. Странное ощущение, когда тебе одновременно жарко и холодно. Руки держащие Карсилину, промерзли, и их покалывал мороз, в то время как по лбу Саймона стекала очередная капля пота, а челка стала мокрой и прилипла, попадая в глаза и заставляя парня моргать.
Декабрина обернулась к нему, решив некоторое время идти спиной вперед, и сообщила:
Скоро мы придем. Легкая улыбка не сходила с её лица.
В этот момент на тропинке появился большой серый камень, который месяц перепрыгнула, даже не посмотрев под ноги.
А чаем нас угостят? Спросил Саймон, мечтая о большой бутыли питьевой воды из морозильника, солнце палило нещадно. Злило, что оно не могло разморозить Карси, растопить этот лёд. А ведь так старается!
Не знаю... Декабрина пожала плечами, думая, что он серьезно собрался просить об этом Времена Года.
Я не навязываюсь, да и глупо это. Отрезал Саймон. Просто, укрыться бы в тени! Карси это глупое солнце все-равно помочь не в состоянии.
Ты устал?
Нет, я бодр как никогда! А, даже если устал, пока это всё не устаканится, отдыхать не придется.
Мы успеем, до заката еще шесть часов. Пообещала Декабрина.
Она думала, что упоминание того, сколько времени осталось, настроит Саймона на позитивный лад, но он насупился, понимая, что они рискуют опоздать. Даже не потому, что они такие нерасторопные, а, например, оттого, что Времена Года откажутся помогать Карсилине, или пошлют к черту на кулички за каким-нибудь магическим артефактом, единственным, что может избавить Карси от недуга и не дать ей умереть. Хотя, вариант с тем, что они скажут способ разморозить её, куда лучше звучит, чем тот, что Саймона вышвырнут за дверь, и он просто не сможет отыскать человека, который может растопить этот проклятый лёд. Если их пошлют на поиски артефакта, он будет стараться, превозмогать себя, но достанет вещь до заката!
Выше нос! воскликнула Декабрина, ей хотелось, чтобы Саймон тоже улыбнулся.
Но он сначала результата добьется, и лишь потом радоваться будет, когда проблемы окажутся позади.
Они наконец добрались до места, именующегося "Советом Времен Года". Нет, здесь не было костерка, вокруг которого собрались все двенадцать месяцев, как в какой-то сказке. Ребята увидели большой терем с резными ставнями на окнах, широко открытыми. Вокруг терема цвели лютики. Над большим деревянным крыльцом, напоминающим вход в резиденцию барина, искрилась в свете солнечных лучей надпись "ГОД".
"ГОД", прочитал Саймон скептическим тоном, попасть в тень крыльца было приятно. Неужели внутри они встретят самого главного дядьку с бородой, который является Годом? Ведь, если все месяцы и времена года существуют в людских обличьях, то...
"Главные Обладатели Дней". Расшифровала Декабрина, вслед за ним поднимаясь по ступеням, которые немного поскрипывали.
Что! узнать о том, что это слово, которое привыкли употреблять люди в множестве миров, является лишь аббревиатурой, весьма неожиданно. Словно мировоззрение, складывающееся в голове годами, довольно-таки устоявшееся, вдруг дало трещину.
Двери с резными узорами Декабрина открыла без проблем, даже не оповещая хозяев об их приходе. Просто взяла, потянула за ручку, пропуская Саймона с Карсилиной перед собой, и вошла.
Холл оказался широким, очень уютным. На стенах висели всевозможные пейзажи, которые отражали каждое время года. Казалось, что каждая из четырех стен отображала определенное время. Так же, в холле, ровно по центру, возлежал гордый заморский ковер, с рисунком, как узор в калейдоскопе, такие местные богатые купцы любили из других стран привозить, еще и цены на них завышали. Этот ковер, как ни странно, казался живым существом, со своим характером, весьма скверным. Наступать на него не хотелось. По бокам возле дверей располагались скамейки из красного дерева, на одной из них сидела специфическая девушка. На ней красовался алый кафтан, а в русую косу, довольно-таки пышную, были вплетены разноцветные ленточки.
Декабрина! Девушка хотела остановить зимний месяц, которая, поманив Саймона рукой, призвала следовать за ней к дверям одной из комнат. Сейчас не время! Что там у тебя стряслось такое важное? Ты уже который раз туда...
Не тебе решать, Апрелия! отмахнулась Декабрина, достигнув двери подле неё. Дело срочное.
У тебя они все... хотела возразить весенний месяц, её песчаного цвета глазки, смотрели на зимний месяц с подозрением.
Апрелия! тут же воскликнул Саймон, хватаясь за любую, даже призрачную возможность, не выпуская Карси из рук, хоть уже и почти их не чувствовал, благодаря морозу, охватившему девушку. Прости, что беспокою, но ты умеешь размораживать?
Девушка посмотрела на парня уязвленно, и высокомерно ответила:
Нет, я этим не занимаюсь. Казалось, что она желала ему смерти.
Жаль, выдохнул Саймон, в то время как Декабрина уже скрылась в той комнате. Он думал, что весенние месяцы более дружелюбны.
Спроси у Марта, только он вряд ли тебе поможет, Фыркнула Апрелия, Ты якшаешься с Декабриной, а мы не помогаем тем, кто дружит с такими, как она. Да и вообще, абсурдно это звучит: "дружба с зимнем месяцем".
Как много напыщенного идиотизма, ответил Саймон в свою очередь, рассердившись. Вы плохо знаете Декабрину, она добрая и отзывчивая. Людей не убивает...
Да ладно? Мирный зимний месяц? Апрелию это веселило, и она начала кокетливо обмахиваться ладонью. Первый раз слышу. Не она ли сотворила такое с твоей девушкой?..
Январис. раздраженно перебил Саймон, эти месяцы просто недооценивают свою зимнюю коллегу!
Не удивляет. Буркнула Апрелия, теперь он заметил, какие у неё на самом деле яркие пухлые губки, а щеки румяные, как спелые персики. Все они такие.
Она не переставала делать всяческие неоднозначные намеки на флирт, что, скорее, приводило Саймона в недоумение, зачем Апрелии это понадобилось, нежели вызывало какое-то влечение.
Ты ее правда, не знаешь. Саймон не соглашался с тем, что говорила этот весенний месяц.
Апрелия поднялась со скамьи, выпрямилась, встав прямо перед ним и Карси, и поправила свою грудь, разрез был весьма откровенен у этого кафтана. Даже показывал какой-то намёк на нижнее бельё с оборочками.
Ты с ней слишком мало знаком, смертный, и не можешь адекватно судить. Сказала она, растягивая слова.
Мне пора, Саймон чувствовал себя неуютно, да и весенний месяц загородила собой дверь.
Это она сейчас такая добренькая, святошу из себя строит. Апрелия игриво положила руку себе на бёдра, словно подчеркнуть хотела, какие они у неё широкие. Думает, мы простим и поверим.
Пропусти, мне некогда, Саймон попытался обойти её, но та упрямилась.
Раньше в декабре наступали лютые морозы, Апрелия покачала головой, не переставая хвастаться своими формами, сейчас же какая-то мутная снежная грязь с температурой минус один. Декабрина была опаснее, чем её братья. Она набрасывалась на свои жертвы, не давая пути к отступлению и замораживала их. Нет, не превращала в ледышки, как это делает Январис, а заставляла их умирать от обморожения. Бедные люди околевали, а Декабрина, которая лишала их жизни, лишь смеялась. У зимних месяцев нет чувств и эмоций, и у Декабрины их тоже не было.
Это не так. Саймону пришлось встряхнуть головой, казалось, будто это глюк такой, не хотелось верить тому, что он услышал.
Говори, что хочешь, но злые деяния этого месяца не станут от твоих убеждений чьими-то другими. Ты ведь не думал, с чего она такая добренькая? Почему теперь готова пятки лизать своим знакомым, которых едва запомнила?
Хватит клеветать! Пропусти нас.
А всё потому, что её чуть не убили родные братья, Январис с Февралием. Апрелия мило подмигнула ему, оставаясь на месте. Представляешь, какие отношения в этой семейке! В общем, что-то в мозгах у девочки переклинило, и она начала испытывать эмоции. К ней пришло осознание того, что Декабрина натворила за все годы своего существования. Это напугало бедняжку, она захотела забыть об этом, как о страшном сне, раскаивалась. Просила нас всех, остальных месяцев, принять её, но мы не согласились. За все те убийства, что она совершала ради забавы, ей нет прощения. Целой вечности будет мало, чтобы искупить это.
Это бред. Тот образ жестокой холодной девочки, не желал укладываться в голове.
Можешь верить, а можешь и нет. Симпатичный, но дурак, Томно проговорила Апрелия, стараясь приворожить Саймона прямо на месте. Мне нравятся парни-блондинчики.
И подалась еще ближе, пытаясь заставить его поставить Карсилину, чтобы освободить его руки.
Саймон покраснел, её слова и движения смущали, но никакого желания флиртовать с весенним месяцем не пробуждали. Его вообще никто не интересовал, кроме Карсилины. Почему Апрелия вела себя так, словно является девушкой легкого поведения? Противно, мерзко. Может, какой-нибудь парень, будь до Димка или этот курчавый трус Тюбенций, и согласился бы с ней завести интрижку, почтя за честь подобное предложение от месяца, но Саймону это было не интересно. Может, Апрелия и является своего рода богиней, но ведет себя отвратительно. И её кокетливые выпады оскорбляли его. Да, Карсилина Фротгерт замороженная, да, она может не видеть и не слышать того, что говорит Апрелия, но Саймон сам не хотел изменять своей девушке, ибо это глупо и лишено всяческого смысла. Наверное, не зря, весна в народе порой любви зовется?
Глава 20. Совет Времен Года
Что ты там возишься? из-за двери высунулось недовольное личико Декабрины, и Апрелии, так старательно строившей глазки, пришлось подвинуться, дабы не быть стукнутой этой дверью по спине.
Хотел спросить кое-что... начал было объяснять Саймон, но Декабрина, криво ухмыльнувшись, дала понять, что не хочет слушать, о чем был их разговор.
Апрелия нахмурилась, принимая вид обиженной и по всем канонам продинамленной девушки, и плюхнулась обратно на скамью, встряхнув своей пышной косой. Не желая смотреть на неё, Саймон, держа Карсилину, проник за дверь.
Не обращай внимание, хмыкнув, посоветовала Декабрина, когда он входил в уютную комнату, в которой стоял большой камин из тёмного кирпича, некоторые кирпичики уже потрескались от времени. Она пыталась тебя закадрить?
Кроме того, в комнате находилось четыре мягких кресла с высокими прямыми спинками и солидными подлокотниками, кресла эти были обтянуты красным бархатом. Посреди комнатки, напротив кресла, безобидно разместился кленовый журнальный столик с корзинкой со свежими фруктами и виноградом. Занавески на двух окнах были темно-красного оттенка и доставали до пола, так же на них проглядывался цветочный орнамент. Люстра, в которой были воткнуты два десятка не зажженных восковых свечей, висела над журнальным столиком. Надобности в лишнем свете не наблюдалось, ведь за окном была такая чудесная, солнечная погода!
Все они, Весенние Месяцы, только об одном думают... буркнула зимний месяц, сорвав с грозди большую круглую виноградину, которую не спешила отправить в рот.
Но Саймона больше настораживало не вульгарное поведение Апрелии, а то, что она сказала по поводу Декабрины. Можно ли верить этим словам? А сама Декабрина заслуживает доверия? Она в этой истории остается самой тёмной лошадкой, мотивация которой казалась не совсем понятной.
Саймон бережно поставил Карсилину возле камина, надеясь, что дружелюбный огонёк, потрескивающий поленьями, сможет одарить её теплом. А еще захотелось погреть об огонь руки, но Декабрина явно не собиралась давать ему такой возможности.
Совет Времен Года! выкрикнула она, теребя виноградину в правой руке.
Тут же в креслах возникли четыре женщины, возраста примерно одинакового. Одна из них, чье кресло располагалось спиной к камину, именно позади него Саймон поставил Карсилину, да и сам встал рядом, была в платье из нераскрывшихся пузатых бутонов больших ярких цветов, поражающих самые смелые фантазии любого флориста, который с нетерпением ждал бы, пока эта красота раскроет своё великолепие красок и ароматов. Шляпка же была состряпана из листьев мать-и-мачехи и украшена её желтыми цветками. Кисть левой руки обвивал браслет из травы. Такая на каждом газоне есть в большом изобилии. Следующая женщина, то-ли сестра, то-ли её коллега, что сидела в кресле спиной к окну, была в зелёном ретро-купальнике, который больше походил на шорты, сращенные с футболкой, босые ноги утопали в мягких розовых тапках из цветков клевера, а во вьющихся темных, как жаркая южная ночь, волосах, ниспадающих на хрупкие плечи, проглядывали полевые ромашки. Женщина, что сидела перед стеной, на которой красовался портрет полосатого оленя, грациозно замершего в прыжке, болтала ногами в плетёных лаптях, а подол её платья был состряпан из различных листьев, гармонично дополняющих друг друга, верх же был сделан из кожи темно-серого цвета, неведомого лесного животного. Казалось, что волосы у этой дамочки мокрые, словно она попала недавно под дождь, а еще они доставали ей всего лишь до плеч и были непримечательного мышиного цвета. Последняя женщина, сидевшая спиной к дверям, в платье, которое, казалось, состоит из ледяных осколков, а на его вороте, а также в прическе, красовались острые ледяные шипы, имела весьма бледную кожу, практически белую, а волосы у неё были такого же цвета, как и у Декабрины. Что странно, радужка её глаз была угольно-черной, что создавало впечатление огромных зрачков, как в каком-то низкобюджетном фильме ужасов.
Весна, Лето, Осень, Зима. Перечислила их Декабрина, и те, довольные, что были представлены, кивнули.
Зима, чей носик был весьма острым, тут же поинтересовалась:
И зачем отрывать нас от дел?
Прости, матушка, но дело срочное, Декабрина картинно ей поклонилась, всё еще находясь перед столиком.
Говори быстрее, нетерпеливо поторопила Осень, Ты такой дождь мне сорвала!
Раз Декабрина просит, то мы должны выслушать, В свою очередь сказала Лето радушно.
И помочь! Тут же радостно вставила Весна, борясь с желанием повернуть голову в сторону Саймона.
Наверное, они не ожидали, что заговорит он, а не Декабрина:
Дело в том, что Январис заморозил Карсилину...
Тоже мне, новость! Он почти каждый день кого-то морозит! фыркнула Зима, думая, что зря теряет время, которого, кстати, у неё побольше будет, чем у любого смертного.
И если её не разморозить до заката, то она умрет. Мне нужна ваша помощь, Саймон глядел то на одну, то на другую, понять что-либо по лицам Лета и Осени было сложно.
Какая разница? Зима была явно против. Она сама виновата, что попалась ему...
Не думаю, что вы одобряете методы Январиса. Вам же не нравится, что он убивает девушек, тащит их к себе в коллекцию, Саймон решил, что обращаться к Зиме бесполезно, но ведь можно достучаться до остальных. Если остальные месяцы игнорируют зимние за то, что те лишают людей жизни...
Лично я всем рада, тут же вставила Осень. Другое дело, что они не рады мне...
Но дело не в этом, напомнила Декабрина, виноградина в её руке превратилась в ледяной шарик.
Весна решила встать с кресла и изящно повернулась к Саймону. Когда она увидела Карсилину, на лице женщины выступила нотка грусти.
Зачем мы должны с этим мириться? Позволить умереть кому-то на наших глазах по прихоти тех, кто не ценит жизнь? Что может быть хуже! Весна была явно на их стороне. Она обогнула кресло и встала рядом с Карсилиной, с интересом осматривая её.
Хуже сентиментальности нет ничего. А Январис был вправе забрать эту жизнь, упрямо заявила Зима. И я не стану этому препятствовать. Мои месяцы творят то, что считают нужным. Это не нарушает наш кодекс. Где прописано, что они не могут убивать ради собственного развлечения? Я тоже многих людей жизни лишаю, но других времен года и месяцев это не возмущает, ведь так?
Меня возмущает, кратко сказала Лето, не спеша подниматься с кресла. И я согласна с Весной, что мы не должны дать девочке умереть.
Но Зима тоже права, по-своему, заметила Осень, болтая ногами. Ведь нигде не сказано, что это запрещено.
Извольте, не согласилась Весна, но мириться со всем безобразием, которое творят наши зимние коллеги, я не хочу. Почему, если мы можем дарить жизнь, заставлять гиблые земли цвести, обретать яркие краски, то почему тогда мы не можем возрождать?
Саймон чувствовал, как внутри разливается тёплый поток благодарности, который вполне мог заставить его улыбнуться.
"Есть шанс! Карси, всё хорошо, ты будешь жить!"
Я тоже не хочу мириться с твоими порядками, Зима. Если надо, я согрею эту девушку и исцелю её. Решила Лето, радостно поднимаясь с кресла. Пора уже понять, что кроме холода и ненависти есть и другие чувства.
Её укоряющий взгляд лишь рассердил Зиму, та, буркнув, что зря потеряла время, исчезла с громким хлопком, засыпав своё кресло снегом. Осень же, молча, поедала крупные виноградины, на лице её отражалась безграничная скука, казалось, будто это собрание её утомляет.
Спасибо! Большое вам спасибо! радостно воскликнул Саймон, не веря своему счастью.
"Обломитесь, писцы из Творикса, сегодня у нас другой сценарий!"
Весна, прекратив осматривать Карсилину, коснулась ладонью её лба, и девушка тут же обмякла и упала. Женщина успела подхватить принцессу и не дать ей стукнуться головой об основание камина.
Это всё, что я могу, сказала Весна, усадив Карси в своё кресло.
Лето подошла к ней, и, коснувшись её руки, привела температуру девушки в человеческую норму тридцати шести и шести, помогая ей согреться. Только, Карсилина всё равно не спешила приходить в себя.
Ну, это лучше, чем было, Саймон улыбнулся Лету, чтоб знала, что их с Весной старания не проходят даром. Да, Карси теперь тёплая, её сердце бьется. Наверное, нужно время, чтобы она смогла оклематься и восстановиться полностью.
Это ещё не все, поспешила сообщить Лето.
Её сознание всё еще сковано льдом. Мы не можем разбить эту преграду, добавила Весна, смотря на Саймона с сожалением.
Я вас не понимаю, Саймон даже вздрогнул ну, что не так на этот раз?
Мы не дали ей умереть, но сознание к девушке больше не вернется, сказала Весна виноватым тоном, если бы она могла, то сделала бы больше.
Скажите, что это шутка. Разум Саймона отказывался это принимать. Неужели Карси больше никогда не откроет глаза, ничего не скажет, не встанет на ноги, не пойдет, не засмеется, а будет лишь пластом лежать всю оставшуюся жизнь, пребывая в состоянии то ли комы, то ли летаргического сна?
Мы бессильны сделать что-либо еще, Лето спрятала руки в карманы своего ретро-купальника.
Жаль, что так получилось, Декабрина выглядела угрюмой, она и предположить не могла, что они могут столкнуться с этим. Да и вообще, это первый опыт размораживания того, кто был в коллекции Январиса, и никто не знал наверняка, удачен ли он окажется.
Но что-то ведь можно сделать? Саймон не хотел терять надежду, да и кто сказал, что даже если Карси останется без сознания, он не будет пытаться вернуть ей его? Может быть, на это уйдет несколько месяцев, или лет, но результат ведь стоит того!
В растерянности Саймон дошел до стены, на которой висела картина с оленем, олень на ней казался каким-то шибко радостным и неправильным. Саймону было очень грустно, хотелось услышать голос Карси, говорить с ней, не важно - о чем, даже о каких-нибудь глупостях, но разговаривать...
В сердцах он ударил кулаком по стене, картина вздрогнула, и чуть не слетела на пол. Он знал, что Карси вряд ли понравится такая перспектива на оставшуюся жизнь, что она скорее предпочтет умереть, чем валяться всю жизнь в коме. Нет, её смерть Саймона точно не устраивала. Пусть лучше так.... Это состояние, по крайней мере, исправляется. Ну не может такого быть, что оно навсегда!
Осень вдруг повернулась к Саймону, жуя спелое красное яблоко, издавая характерный хруст:
Есть один способ, о котором мои коллеги умолчали, она говорила с набитым ртом, однако, слова можно было разобрать.
И что же это? оживился тот.
Да, действительно, мне тоже интересно, Лето не понимала, о чем пытается поведать Осень.
Та, с довольным видом чавкнув, не заботясь о правилах приличия и этикете, ответила:
Озеро вечной жизни. Если обрызгать девушку водой из него, она придет в себя. Звучит довольно просто...
Оно существует? Саймон был удивлен. Похоже, то самое озеро, которое они с Сулитерией придумали, дабы соврать извозчику о причине странствия, не было таким уж мифическим.
Но мы не можем пускать к нему каждого, попыталась возмутиться Лето.
Я бы позволила этой девочке излечиться, мягким тоном сказала ей Весна, проверяя пульс у Карсилины.
И как добраться до него? Саймон уже мысленно представлял себе этот водоём, почему-то кишащий золотыми рыбками, и набирал воду в несуществующий кувшин.
Редко кто вообще до туда доходит, препятствия, которые встречаются тем, кто ищет бессмертия, преодолеть сможет лишь тот, кто идет к озеру бескорыстно, сказала Осень, откусывая от яблока большой кусок. В этот момент она была похожа на хомячка с раздутыми щеками.
Я бы сказала, не препятствия, а проверка на вшивость. Искушения, поддавшись которым, путешественники и гибнут. Хмыкнула Весна, Очень хороший способ найти того, кому действительно нужна целебная вода.
Кто сердцем храбр, чьи помыслы чисты, Саймон вспомнил, что им с Сулитерией говорил кучер, подвозивший до Смысловца. А вода из озера действительно даёт бессмертие?
Он надеялся, они сейчас не скажут, что свойства той водицы никто на себе не испытывал, и вообще, существование Озера бессмертия никем не подтверждено, и является лишь плодом чьего-то воображения.
Если сделать хотя бы глоток, то да, человек обретает вечную жизнь, никакие болезни его не берут, а раны заживают, даже если должны были быть смертельными, ответила Весна с улыбкой, А если водица попадет просто человеку на кожу, то сделает его здоровым, даже если он на тот момент находился при смерти.
Это именно то, что нужно! воскликнул Саймон, подбегая к Карси. Летаргический сон отменяется!
Карси даже не пошевелилась, безмолвно лёжа в кресле, но ему показалось, что она тоже рада этому шансу.
Я не чувствую в твоей душе темноты и корыстных помыслов, да и желания нажиться за счет других у тебя нет, Весна высказала Саймону своё доверие. А он всё не мог избавиться от неприятного ощущения того, что она его просканировала, залезла в душу, извлекая все потаённые страхи и желания, и теперь знала абсолютно всё о его персоне.
Умеет же она старательно притворяться, что не узнала больше, чем надо! Саймон надеялся, что не покраснел в этот момент, хотя уши, кажется, вспыхнули.
Поэтому, мы разрешаем тебе искать Озеро и не станем препятствовать, добродушно заключила Лето.
А как к нему добраться? Саймон старался не смотреть на Весну, неприятно, когда у тебя в голове роются, пускай даже с проверкой, хороший ты, либо бяка коварнейшая.
Слушай своё сердце, оно подскажет, в каком направлении двигаться, Весна, которая стояла ближе всех к нему, легонько ткнула его пальцем в грудь, затем шутливо одернула руку. Только так, и никак иначе.
Саймон, конечно, не топографический кретин, способный заблудиться в трех соснах, но разве ориентироваться в пространстве человеку не карта помогает, не компас и не навигатор, ну, или хотя бы здравый ум, прошаренный в таких вещах! Парень сомневался, что у его сердца имелись эти функции. Может, Весна так шутила?
Я вижу на твоём лице нотки неверия, заметила Лето, вставая позади Весны, Но моя сестра всё правильно сказала. В таких случаях нужно доверять своей душе или интуиции. Более конкретного направления до озера не можем мы дать, ибо не имеем права, как его хранители, давать точные координаты.
Какие они тут все правильные! Пекутся о своём непонятном, известном только им кодексе, как курицы на насесте, не желая нарушить его даже ради спасения чьей-то жизни! Что Декабрина, что эти четыре женщины! Но добиваться от них конкретики всё равно бесполезно. Тухлый номер. Эти принципы никто не разрушит, а настойчивость их только насмешит. Они гораздо сильнее чтят собственные правила, чем хотят помочь вернуть Карсилине сознание. Да, это крайне глупо и бесит очень сильно, однако они уже сделали всё, что могли. По крайней мере, они не дали ей умереть. Но кланяться в ноги Саймон не станет, ибо скрывать точное направление до озера верх цинизма!
Удачного похода! пожелали Весна и Лето, картинно улыбаясь, в то время как он взял Карси на руки, Осень, доев яблоко, зевнула во весь рот, показывая свои ровные зубы.
Саймон промолчал, если сейчас отсюда не уйдет, то раздражение, которое он всеми силами старался не показывать, мутирует в злость, а это чревато.
Пойдём, сказала ему Декабрина, которая весь их со временами года разговор старалась топтаться подальше от камина, Саймон подозревал, что об Озере вечной жизни она тоже знала. Что же двигало этим зимним месяцем? Почему она до сих пор готова помогать ему?
Декабрина открыла ему дверь, а подозрение, которое насчет этой снежной красавицы формировалось, никуда не хотело деваться, становясь всё сильнее.
Апрелии в холле уже не было, и хорошо, а то снова ловить на себе её кокетливый взгляд не самое лучшее, что хотелось бы сейчас испытывать.
Не переживай, Озеро найти у тебя получится. Это не так сложно, как кажется! старалась подбодрить Саймона Декабрина. Она же не знала, что ему наговорила весенний месяц, и поэтому не чувствовала поселившегося сомнения в её надежности.
Когда они вышли из избы Совета Времен Года, появляясь на красочной лужайке, Саймон растерялся. Как подобрать правильное направление? Куда его звало сердце? В какие дебри тащила шальная душа? Куда ей хотелось разгуляться по этим бескрайним просторам другого мира?
Но одно он решил точно, что позже спросит у Декабрины о её прошлом. Ведь если то, что сказала Апрелия, подтвердится, то он не сможет больше считать девочку их попутчиком и будет ожидать любой подлости в спину. Думаете, Саймон дурак, который хочет себя обманывать? Нет, просто он точно знал, на интуитивном уровне, что Декабрина не угрожает их с Карси жизням, а помочь с поисками вполне способна. У чародеев сильная интуиция, которая каким-то образом дает верное представление о человеке, а раз Саймон не почувствовал от зимнего месяца угрозы в первый раз, когда её увидел, то и дальше беспокоиться не о чем. Может и вовсе забыть о словах Апрелии, ведь Декабрина ведет себя как порядочный друг, хоть и привела Карси к Январису? Она же хотела, как лучше.... И почему сомнение не проходило? Саймон же столько аргументов привел в её пользу, но нет, сплетня ветреного весеннего месяца выбила кирпичик из доверия. Непонятно только, почему.
О чем задумался? Декабрина стояла рядом под палящим солнцем, и ждала, пока Саймон определится с тем, куда зовет душа. А душа молчала, как самый упрямый партизан!
Кто это вообще придумал? Прислушиваться к своему сердцу... Саймон взял Карси покрепче, и направился прямо. Рассуждать логически не получалось, ведь столько направлений, куда можно направиться!
Ты можешь не поверить, но люди, находившие озеро, именно так и поступали.
Наверное, я черствый человек, раз сердце не хочет со мной разговаривать. Саймон криво ухмыльнулся от нелепости ситуации. Нет, это уже становится смешно!
Поверь, куда ты сейчас пойдешь, там и верное направление. Декабрина, наверное, притворялась, что верила в то, что сейчас сказала.
Ограничений во времени у нас нет, иглы в пятки никто не вставляет, так что, можем бродить по этим землям хоть целую вечность. И Саймон остановился, взяв под сомнение то, что выбрал верный путь.
Просто остановись, отбрось все мысли, и услышишь, куда тебя зовёт душа. Решила посоветовать Декабрина.
Как ты можешь рассуждать о душе, когда у тебя её нет? скептически отозвался Саймон, всё еще думая то том, что сказала Апрелия. Конечно, попрекать человека, который раскаивается и хочет исправиться, в его прошлых плохих деяниях, и ищет искупления, плохо. Но он, сердясь, что топтались на месте, необоснованно взъелся на свою попутчицу.
Почему ты так решил?
Но ты ведь тоже ничего не чувствуешь, как твои братья, Саймон был в этом уверен.
Я не они. Было видно, что Декабрину эти слова задели.
Что он творил? Она же сейчас обидится и уйдет! И будет совершенно права.
Но Декабрина, как ни в чем ни бывало, оставалась рядом. Она придумала собственный кодекс чести, которому следовала, и не могла прекратить свою помощь именно сейчас. Было видно, что данное решение ей давалось с трудом, что она перешагивала через себя каждый раз, как находила того, кто в ней нуждался, и исполняла до поры до времени роль сопровождающего. Разве могут так поступать те, кто ничего не чувствует? Вряд ли.
Прости, Саймон не должен лезть ей в душу и копаться в её прошлом. Даже, если она и была хладнокровной убийцей, но теперь-то это не так!
Ничего страшного, И она улыбнулась, сделав вид, что забыла то, что он наговорил. Ты решил, куда идём?
Глава 21. Огненный дождь
Сулитерия, конечно, могла вытерпеть всё, но точно не соседство в одной комнате с Тюбенцием. Тот, даже согласился спать на кресле, благородно уступив девушке кровать, но Сулитерия не ожидала увидеть его голым после ванной, приняв которую, он не посчитал нужным закрыться в комнате, чтобы облачить себя в выделенную добрым хозяином дома одежду без посторонних глаз. Так сильно Сулитерии еще никогда не приходилось краснеть, сгорая от чувства неловкости. Странно было то, что Тюбенций считал нормальным, когда незнакомая девушка видит его нагим, не думая, что данное зрелище может считаться кем-то зазорным.
Конечно, разместились они в этом доме не насовсем, но Сулитерию раздражало здесь абсолютно всё, начиная от пола и заканчивая табуретками и бледно-зелеными занавесочками на окнах, которые смотрелись грязно-жухлыми, словно их и не стирали никогда. Их с Тюбенцием комнатка была очень тесная и больше напоминала каморку. А еще с коридора постоянно доносился запах свежего хлеба, ведь дверь непосредственно в пекарню, переделанные под это дело повети, плохо закрывались, позволяя соблазнительным запахам проникать в сам дом. Подмастерья (юные пекари), коих было три человека, оживленно галдели, а старик Игнар, который позвал Зольтера поглазеть на дело всей своей жизни, был очень рад общению с ними, и похоже, вел себя даже громче, чем его ученики. Сулитерию возмущало, что Игнар занимался выпечкой даже по ночам, не прекращая травить со своими подмастерьями, что жили прямо в пекарне, всякие анекдоты, половина которых были не слишком приличного содержания. Плюс еще Зольтер, который расспрашивал старика Игнара о том, как снять проклятие с Мартина Вейса или облегчить его муки, попав в эту задорную компанию, тут же поспешил добавить в их коллекцию хохм смешные рассказы о своей работе, даже не подозревая о том, что агитирует юных пекарей служить в ДС.
Ворочаясь ночью в кровати, совершенно потеряв надежду уснуть, Сулитерия прижала голову подушкой, под доносившийся с повети хохот юморных любителей выпечки и храп Тюбенция, разлегшегося на ковре на шерстяном одеяле. И это был второй день их пребывания в гостях у Игнара, в деревне Кульково, которая на удивление колдуньи, совсем не была городом, хоть и проживали там больше шестидесяти человек, которых охранял бдительных гарнизон умелых солдат, расположившийся в деревянной крепости, которая теоретически должна была сдерживать силу тех, кто хотел разграбить деревню, и обладала смешной пародией на откидной мост через ров. А рва и не наблюдалось.
Домишко у старика Игнара был весьма большой (аж три этажа из дерева), с покатой крышей и петушком-флюгером, вращавшемся на ветру. Старик был вдовцом, а его дети давно покинули деревню. Сам пекарь Игнар отказался переезжать в город, упрямо выпекая жителям деревеньки, вместе со своими тремя мальчиками-подмастерьями свежий хлеб.
Мартин Вейс чувствовал себя хуже, периодически приходил в сознание, мучаясь от не проходящей боли полученного ранения и проваливался в беспокойный сон, ворочаясь в бреду, воображая, что видит сына, но не может вызволить из беды. Мокрая тряпка с его лба постоянно съезжала, и Зольтер приходил поправлять её, а также терпеливо ассистировал старику Игнару, когда тот делал барону Вейсу перевязку лёгкой тканью, похожей на бинт. Золотский уже смирился с тем, что ничего внятного по поводу того, как исцелить Мартина Вейса, от старика не услышит и ходил по деревне, ища местных знахарей, но те только руками разводили, когда оказывались у постели Прохора Рейли, уверяя, что не могут ничем помочь, что смерть за ним скоро придёт. Зольтер хмурился, но никогда им не грубил, не теряя надежду исцелить своего лучшего друга. Хоть они и общались на работе на вы и Золотский теоретически был его подчинённым, но в неофициальной обстановке мужчины всегда переходили на ты.
Когда настал третий день их пребывания здесь, то нервы у всех начали сдавать. Мартин Вейс все реже приходил в сознание, а когда приходил, то звал сына и возмущался, почему тот не откликался. Сулитерия в очередной раз отправилась на центральную площадь, где собирались местные торгаши, чтобы покормить прирученную Декабриной птицу троллей. Птица эта возомнила себя владычицей площади и никого к себе не подпускала, так что, никто не мог сместить с этого места гордую пернатую тварь, смотрящую на всех свысока. Правда, для Сулитерии птица делала исключение, понимая, что эта странная девушка её кормит, и не огрызалась на колдунью, которая приходила с кастрюлькой свежих куриных потрохов, которые выпрашивал у своего соседа Старик Игнар взамен на хлеб, озаботившись проблемой пропитания крылатой хищницы. Хотя, сама Сулитерия всё же предпочитала, чтобы тварь подохла от голода, ну или улетела обратно в вонючее поселение троллей, и постоянно бурчала сквозь зубы ругательства, бросая в пасть ненасытному монстру очередной кусок. Только, насчет этого не заикалась. Зольтер, воодушевленный тем, что такая интересная зверушка стала ручной, всё мечтал однажды совершить на чудище полёт. А в этот день и вовсе решил отправиться в путешествие с целью отыскать лекарство против проклятия и поставить своего начальника на ноги. Уже вышел из дома пекаря Игнара, мысленно простившись с друзьями и направился к площади, пытаясь придумать, как объяснить Сулитерии, что ему нужно позаимствовать птицу, даже не думая о том, как управлять чудовищем и чего от него ожидать. И именно в этот светлый момент по деревушке разлетелся тревожный сигнал труб дозорных, надо сказать, очень громкий, проникающий в каждую щель, заставляя сердце замереть от необоснованного страха.
За очередным поворотом Золотский и вовсе чуть не был сбит с ног половиной отряда дозорных деревни, которые спешно покидали свою казарму, держа оружие наготове и направляясь на стену.
Что такое? спросил у одного из стражников эльф, понимающий, что ничего хорошего ожидать не стоит.
Наши дозорные заметили опасность. На горизонте появилось войско, которое настроено против Кульково враждебно, и оно движется на нашу деревню! последовал ответ.
Нужно предупредить всех! Увести отсюда жителей... Начал было Зольтер, но его прервали.
Это не ваша проблема, молодой человек, Наверное, это был начальник гарнизона, он солидно поправил шлем, на конце которого болталось длинное белое перо из хвоста фазана, и отмахнулся от Зольтера. Ничего страшного не происходит. Занимайтесь своими делами, и ни о чем не беспокойтесь. Мы отразим атаку.
Так как в гарнизоне, охраняющем Кульково, состояло сто человек, наверное, остальные жители деревни не владели оружием в принципе, полагаясь на приставленную из столицы охрану и высокое ограждение в виде кремля из дерева с узкими бойницами. Если угроза незначительна, то, то войско, которое движется на деревню, не может быть многочисленным. От силы человек сто, или сто пятьдесят. Но сможет ли единственный гарнизон защитить деревню?
Вам нужна помощь? Зольтер, решив, что так будет правильно, догнал воеводу, шедшего позади своего отряда. Я тоже могу сражаться! Я умею...
На что получил раздраженный ответ:
Мы сами справимся.
Тогда почему, если они так уверены в своей победе, в их триумф верится слабо? Почему в воздухе витает напряжение, словно предвестник грядущей бури? Не значит ли это, что тут таится какой-то подвох, и что деревня может быть просто стёрта с лица этой планеты? А жителям ничего не говорят, чтобы не допустить паники, они же всё равно не смогут защитить себя.
Когда гарнизон воинов исчез за поворотом, Зольтер удивился, почему сигналы, оповещающие жителей об опасности, не привлекают никакого внимания. Ведь это не поддается логике, если люди хотят уцелеть, хотя бы чуть-чуть опасаются за жизнь, то они будут стараться укрыться, ну или начнут бегать в панике туда-сюда и кричать, что всё плохо. Однако народ в деревеньке был абсолютно спокоен, словно это нормально, что раздаются тревожные сигналы. Как будто на их деревню каждый день кто-то совершает набеги, а охраняющие Кульково стражники очень великие богатыри, все как на подбор спортивные, мускулистые, способные одним махом левой руки разнести пол локации.
Почему это никого не беспокоит? спросил Зольтер у проходящего мимо мужчины в соломенной шляпе.
Что именно? на лице того читалось полнейшее непонимание. Такое ощущение, что сигналы труб, которые раздавались на всю округу, просто не были слышны ему.
Вашу деревню атакуют.
И что? Наш гарнизон справится, это, наверняка, очередные глупые варвары, их не может быть много. Усмехнулся мужчина. Вы сами-то верите, что на Кульково способна напасть многотысячная армия? У нас даже поживиться нечем!
И ушел, думая, наверное, что Золотский большой дурак.
А Зольтеру даже интересно стало, может, забраться на стену, посмотреть, от кого собирается оборонять жителей такой самодовольный отряд стражников. От кучки разбойников? Золотский, решив, что с полетом на птице можно чуточку повременить, развернулся и направился к воротам деревни, закрепленным между двумя деревянными башенками для лучников. Любопытство подгоняло его. Никогда нельзя быть уверенным, справишься ли ты, даже если проделывал это сотню раз. Может быть, на сто первый есть шанс ошибиться? Неужели воины, охраняющие деревню, этого не понимают? Их воевода явно человек некомпетентный. Почему они не хотят, чтобы жители деревни были в безопасности?
Стоило ему задуматься, как вдруг через крепкую высокую стену деревни перелетел огромный огненный шар, выпущенный из массивной катапульты, который тут же приземлился, разбив, словно кегли в боулинге, небольшой деревянный домик, объяв его обломки пламенем.
Вот тут-то ситуация, похоже, переменилась, люди в панике кричали, метались туда-сюда, не знали, куда им податься, боясь, что следующий шар может попасть именно в тот дом, где они спрятались. Некоторые из жителей всё же кинулись к своим домам, проигнорировав сей факт, а может, они просто не подумали об этом. Ведь, когда ты сидишь у себя дома, то, кажется, будто он становится своеобразным бункером, способным выдержать всё, даже ядерный взрыв и пускай, он сделан из дерева!
Мама, неужели, небо падает! кричала девочка с косичками, лет десяти, в сереньком льняном платье.
За руку её тащила сурового вида женщина, весьма внушительных габаритов.
Не задерживай меня, если хочешь жить! буркнула она, увлекая малютку, кажущуюся практически невесомой, за массивную дверь своего крепкого двухэтажного дома.
В это время прилетел очередной огненный шар из катапульты, который попал в крышу того самого трактира, где Мартин Вейс получил ранение. Паника, словно волна, поднятая на стадионе, распространялась по деревне. Народ бегал, кричал, мельтешил, запираясь в домах, и ведь никто не пытался утихомирить это безумие.
Стойте! призывал их Зольтер, стараясь не думать о том, сколько людей могло погибнуть под обломками тех построек, куда попали заряды из катапульты. Не надо идти в дома!
Сейчас эти домишки полыхали ярким пламенем, и вряд ли там кто-то остался живой.
Но большинство презрительно игнорировало порыв Золотского сберечь их жизни.
Дай пройти! грубо толкнул эльфа мужчина со сросшимися черными бровями. Зачем на дороге встал!
Оставайтесь на улице, здесь безопасней! призывал Золотский, но никто не слушал.
Дурак! кто-то оттолкнул его с пути. Жить не хочешь?
Шары всё падали и падали с неба, разрушая дома, убивая людей, поджигая соседние постройки. Зольтер даже видел, как мужчина, пожираемый языками пламени, с криком упал из окна своего дома, когда по стене ударил тяжелый горящий шар, облитый смолой. Он корчился, истошно крича на мостовой, его лицо уже было изуродовано огнем, а глаз уже не было, люди испуганно сторонились его, им самим нужно было спастись. Если бы можно было что-то сделать, чтобы сохранить мужчине жизнь, Зольтер непременно кинулся бы на помощь. Но у того не было шансов, да и существование незрячим уродливым калекой, у которого не осталось конечностей такого даже врагу не пожелаешь.
Кошмар, да эта деревня сгорит! От неё ничего не останется, если враг продолжит поливать Кульково своим огненным дождём!
Единственное, что оставалось бежать в дом старика Игнара, если тот еще не был разрушен, и пытаться вывести гостеприимного хозяина, его подмастерьев, больного Мартина Вейса, Сулитерию и Тюбенция из этого огненного ада. Птица! Она хоть кого-то, но перенесет в безопасное место!
Снова шар! Раздался взрыв, Зольтер пригнулся и прикрыл лицо руками, чувствуя, как падает на голову стеклянная крошка окон. Дом, возле которого он пробегал, рухнул, отдаваясь огненной стихии. Тяжелая балка ударила Зольтера по спине, и эльф упал. Снова крики, вопли, народ не знает, куда бежать, толкается.
А ведь на площади довольно большое свободное пространство, если не считать памятника. Значит, теоретически, огонь не сможет добраться до тех, кто собрался на ней. Если, конечно, не брать в расчет заряды катапульты, которые могут туда попасть.
На площадь! Все туда! крикнул Золотский, выбираясь из-под балки, и закашлялся, едкий дым попал в рот. Нет, колдуны не могут тушить пламя, они не пожарники. Поджигать да.
Кто-то услышал его и ринулся в том направлении, хватая за руки тех, кто сомневался. Однако, многие продолжали метаться по задымленным улицам деревни.
Глава 22. Наваждение
Саймон с Декабриной брели долго, снова прошли сквозь поле подсолнухов, Декабрина молчала и по-прежнему не хотела давать четкого направления. Саймон чувствовал себя идиотом, шёл, куда глаза глядят, а сердце, которое, как утверждали Времена Года, должно служить ориентиром, отказывалось делиться своими догадками. Но Саймон до того сильно хотел найти это озеро, что упрямо отказывался сделать передышку, когда Декабрина заикнулась об этом, хоть он и устал. Они пересекли какой-то редкий лесок из худеньких ёлочек, совсем не пушистых, птицы в котором имели яркое, нежно голубое оперение и высвистывали разнообразные трели, приятные уху. Затем компания оказалась на берегу широкого и глубокого оврага, что раскинулся, словно лентяй на диване, деля этот лесок надвое. Солнце, отслужив свою дневную вахту, клонилось ко сну, окрасив горизонт ярко-оранжевыми красками, передавая права своей сменщице луне. Сумерки вступали в свои законные права, зажигая на небе редкие звёзды.
Нужно было перебраться на другую сторону оврага, но нигде не было более-менее приличного спуска, который не грозил бы переломать все кости неудачным падением.
Может, передохнёшь? спросила Декабрина, понимая, что руки Саймона дико устали, но разве он мог положить Карси на сырую землю, или в холодную траву?
Знаешь, такое ощущение, словно я почувствовал вдруг, куда нам надо идти, Сказал Саймон, удивляясь. Направление было настолько ясно, словно впереди катился путеводный клубочек, и Саймон мог видеть яркую ниточку на том берегу оврага, уходящую в заросли высокой осоки.
Значит, мы близко! улыбнулась Декабрина, присаживаясь на корточки и глядя вниз, вглубь оврага. Высоко, можно упасть.
Странно это, ориентироваться по каким-то непонятным внутренним ощущениям. Высказался он, присаживаясь на большой серый камень, похожий на панцирь умершей миллионы лет назад черепахи, аккуратно прижимая к себе Карсилину. Саймон чувствовал её чуть слышное дыхание.
Разве вы люди, не так живете? возразила Декабрина, глядя в небо и протянув вверх ладонь, словно хотела поймать звезду.
Ну, мы предпочитаем основываться на логике и доверять проверенным вещам.
За то короткое время, что знаю тебя, я бы так не сказала. Похоже, Декабрине нравилось созерцать ночное небо. Ты действуешь, основываясь на порывах своего сердца.
Потому что я не хочу, чтобы было слишком поздно. Саймон повернул голову в её сторону, гладя Карсилину по голове, и встретился с зимним месяцем взглядом. Приходится отбрасывать здравый смысл.
Солнце почти зашло, и был слышен где-то вдали вой одинокого волка.
Декабрина, присев на колени, не беспокоясь о том, что может испачкать подол, отвернулась от оврага и придвинулась ближе к Саймону:
Страх не дает тебе покоя, ведь так? Ты пытаешься казаться храбрым, даже хочешь быть таким, но он тебя парализует. Она не отводила глаз.
Все чего-то боятся, Декабрина. Ответил парень, глядя, как из оврага вылетает, мигая, стайка беспокойных светлячков.
Но твой страх очень силён.
О чём ты говоришь? Саймон не понимал.
Ты боишься потерять её, она указала на Карсилину, Твой страх настолько силен, что уже не можешь думать о чем-то другом. Я чувствую, как быстро колотится твоё сердце, словно пытается выбраться на волю, как беспокойно твоё дыхание.
Саймон промолчал, держа Карси, не понимая, почему Декабрине удалось так точно описать его внутреннее состояние.
Это не должно стать паранойей. Она поднялась и отряхнулась. Нельзя так зацикливаться.
Уже, Саймон слегка улыбнулся. Жаль, что Карси не видит, как здесь красиво!
Декабрина нахмурилась, упёрлась руками в бока, но ничего не сказала.
Можешь считать ненормальным, обижаться не стану. Фыркнул он. Карси для меня самый близкий человек во всех мирах и вселенных, и никого не будет ближе, чем она. Конечно, я за неё беспокоюсь! Не хочется, чтобы свой остаток жизни она лежала в коме. И тем более, я против её смерти! Да, порой она ведет себя совсем нелогично, совершая безрассудные поступки, пытается показать свою храбрость, но на самом деле боится, доверяет людям, думает, что в них всех есть что-то хорошее, хоть некоторые их них не слишком приятны и вообще отвратительные типы, способные лишь убивать. Ей необходимо, чтобы рядом был кто-то, как я, способный остудить её самоубийственную тягу к приключениям.
Саймону уже хотелось разозлиться на Декабрину, но та сделала такое лицо, что злость сама собой прошла, не успев разгореться.
Просто, помоги нам найти Озеро, хорошо? Саймон больше не мог сидеть на этом твердом холодном камне, нужно было отправляться дальше.
Декабрина кивнула, глядя, как он поднялся, не выпуская Карси из рук.
Поищем спуск? предложил Саймон, на дно оврага спускаться жутко не хотелось, но выбора не было, если его сердцу угодно пройти через него.
Давай тогда, ты положишь Карсилину, а то не хотелось бы, чтобы вы оба упали, согласилась Декабрина, наклоняясь, пытаясь разглядеть что-то в этой темноте.
Саймон кивнул, понимая, что месяц высказывает здравые мысли, нашел густые заросли травы возле одной из ёлочек, примял их, чтобы Карси было мягче, бережно посадил её, оперев спиной на ствол дерева. Девушка по-прежнему не хотела приходить в себя. Казалось, что она устала и просто присела отдохнуть. Саймон вздохнул, медленно отходя и бросая на неё взгляд, чтобы удостовериться, что с ней тут точно ничего не случится, и Карси не пропадет никуда, и подошел к краю оврага, направившись в другую от Декабрины сторону, стараясь ступать как можно осторожнее.
Стало гораздо прохладней, он чувствовал, как замерзают уши, пытался подыскать подходящий спуск. Но ничего. Везде крутой обрыв, а падать очень высоко, да еще и ручеек внизу журчит, явно, покрытый камешками.
Нам тут не перебраться! заметил Саймон, но тут произошло неожиданное.
Земля, на которой он весьма уверенно стоял, ушла из-под ног, и парень, крикнув, сорвался вниз, прямо на дно оврага.
Очнулся чуть позже, чувствуя на губах солёный металлический привкус крови, в ручье и видя над собой миллиарды звезд на небе, ярких, очень красивых. Дрожа от холода, Саймон присел, в глазах сразу же потемнело. Когда падал, он ударился затылком о подвернувшийся камень, чудом не убившись. Рана кровоточила, но жить можно. Странно, что он ничего себе не сломал.
Вода лилась с его одежды ручьями, заставляя зябнуть, затекала в ботинки.
Нужно срочно выбраться наверх.
Декабрина! крикнул Саймон, думая, что она услышит. Я здесь!
Попытался карабкаться, доковыляв до стенки, но земля становилась скользкой, мокрой, не давая подняться выше.
Если нельзя так, то он всё равно выберется. Нужно дойти до начала этого оврага, туда, где заканчивается ручей, там можно подняться выше.
Саймон... Вдруг прошептал кто-то за его спиной. Голос этот не принадлежал женщине, да и мужским его сложно было назвать.
Кто вы? Саймон резко обернулся, почувствовав тошноту, а в глазах заискрились мошки.
Никого. Совсем.
Иди сюда... Снова раздался бестелесный голос.
Может, это говорит хищное чудище, живущее на дне оврага и пожирающее тех, кто туда свалится? В таком случае, оно давно не ело, а, следовательно, готово было разорвать новую жертву.
Не стой на месте... посоветовал голос.
Что вам надо? поинтересовался Саймон. Нет, ему не было страшно оказаться один на один с каким-то монстром, которого он даже не видел. Но это только пока.
Из-под земли, бурля, поднялась сильная струя холодной воды, которая откинула Саймона назад к ручью. Он чудом устоял на ногах. А передо ним упал чистый человеческий череп, ударившись о камень в ручье. Словно его обладатель был давно обглодан кем-то страшным и неведомым.
Плохо дело! Нужно выбраться! Что Саймон паникует, он же, в конце концов, маг и сможет дать отпор пожирателю человечины! А череп, наверное, принадлежал неудачливому искателю Озера Вечной Жизни.
Одно Саймон для себя решил точно, что не собирался умирать на дне этого жуткого оврага.
Иди сюда... Снова звал голос, совершенно не эмоциональный, надо сказать.
Что, подчиниться и пойти? Или же, остаться на месте? Но ведь и если Саймон будет стоять, то жуткий овражный монстр доберется до своей жертвы и здесь.
Саймон сделал шаг вперед, туда, откуда раздавался голос. Вот еще! Никакое чудище не остановит его на пути к Озеру, а если надо он убьет его.
Страшно ли ему было тогда? Нет. Он не чувствовал, что находился в ужасе перед неведомой тварью. Может быть, бояться и хотелось, казалось даже, что так спокойно идти навстречу чему-то неведомому, совсем не несущему ничего хорошего, глупо. Но, даже если так, как заставить себя бояться намеренно?
Иди сюда, быстрее... Командовал жуткий голос, казалось, будто он пытался подчинить себе разум Саймона, только, у него это никак не выходило, и ему приходилось довольствоваться лишь тем, что парень делает то, что голос скажет.
Откуда здесь туман? Еще пять секунд назад видимость была прекрасная, можно было разглядеть небо, попытаться узреть, что дальше. Сейчас же не было видно ничего, за пределами собственного носа. Серая дымка заволокла пространство, укутывая Саймона, обволакивая, застилая собой свет луны.
Да, конечно, маги ведь могут воспользоваться полетными чарами, и Саймон мог бы просто вылететь обратно наверх из этого жуткого оврага, да только, надо было сосредоточиться, эта магия требует усердия, а этого самого усердия совсем не хватало. Полётное заклинание Левитарион, которое знает любой маг с сознательного школьного возраста, вызывало у него затруднения.
Светящуюся сферу создать получилось, правда, она взмыла куда-то вверх и пропала, утопая в густом сером тумане. Отмахиваться от него без толку, хоть Саймон и сделал этот весьма глупый жест, в надежде, что вдруг поможет. Неведомый монстр видел его, ведь это он создал эту дымку, наблюдает, выжидает, готовится напасть на жертву.
Вдруг, туман передо Саймоном стал рассеиваться, указывая на фигуру в белых одеждах, казалось, будто эта фигура приобрела свою одежду в Смысловце, городе, где не бывает глупых людей. Фигура становилась четче, прекращая быть расплывчатой, словно состоящей из этого тумана, появлялись человеческие очертания. И, наконец, встав посреди ручья, обратившись его матерью, она сказала:
Саймон, мальчик мой, её голос был легко узнаваем, а кожа её сияла в свете луны, казалось, будто она светилась. Подойди сюда...
Саймон дернулся, чтобы бездумно сделать шаг ей навстречу, но тут же застопорился, понимая, что чуть не совершил ошибку. Нет, это не его мать! Этот монстр, прячущийся в тумане, играл с ним! Саймон лишь мышка, которую хочет сожрать удав. Чудовище умеет проникать в голову и создавать наваждения, весьма правдоподобные.
Я твоя мама, неужели не узнаешь? Сладко пролепетало видение, протягивая свою бледную, почти белую ладонь, Коснись меня...
Не верю, Саймон помотал головой, отступая на шаг, чуть не поскользнулся на мокрых камнях. Ни в коем случае нельзя принимать это всерьез. Да, хотелось. Но это не она!
Коснись меня, она неспешно наступала, не прекращая тянуть ко сыну свою руку.
Уйди! Ты не она, Саймон пятился назад, боясь прикоснуться к ней. Это ловушка, по-другому и быть не может! Кто давал этому монстру право копаться в его голове и извлекать из памяти образ мамы? Ты давно умерла!
Разве мой сынок не хочет возвращения своей мамы к жизни? Она остановилась.
Саймон снова застопорился, глядя на неё широко-открытыми глазами, чувствуя себя десятилетним мальчиком, который стоял в больнице и безрезультатно ждал ее весь день в холле.
Коснись моей руки, и я оживу, обещал образ матери, я буду жить долго.
Её блондинистые волосы до плеч, сияли неестественным светом. Но Саймон, не обращая внимания на этот факт, глупо доверившись ей, потянулся навстречу, протягивая руку. Пусть мама живет. Её жизнь оборвалась глупо, была слишком короткой! Именно эта мысль стучала в голове, давила жгутом, парализуя здравый смысл.
Только, есть одно условие, в глазах матери промелькнула хитринка. Ты должен убить Карсилину Фротгерт, самого дорогого для тебя человека.
Что? Саймон помотал головой, избавляясь от наваждения. Эта женщина не его мать. Мама бы не стала просить убить Карси. Это видение, пришедшее из тумана. Его создало чудище, обитающее на дне оврага!
Верни прошлое, распрощавшись с настоящим! она крепко вцепилась в его руку, не давая вырваться, оставляя на ней царапины от ногтей, задевая старые порезы. Откуда в такой хрупкой женщине столько силы?
Не оскверняй память моей мамы, овражное чудовище! прокричал Саймон со злостью, но никакого эха не последовало. Туман пробрался к нему в глотку, и он закашлялся.
Расправься с настоящим! Дай волю прошлому, перепиши время, поверни его вспять! твердила фигура, притворяющаяся матерью, не отпуская его руки. Проживи другую жизнь! Твори сам свою судьбу, не ссылаясь на Творикс!
Эта реальность меня устраивает! Саймон все же освободил свою руку, резко дёрнувшись, Я не намерен менять настоящее. Мало того, что не хочу, но это ведь скажется на тех, кого я знаю...
Ты не будешь их знать...
Чушь! Они моя семья, пусть и не родственники, Саймон не был с ней согласен.
А как же я? Неужели ты не хочешь полноценную семью? С мамой и папой? она сделала обиженное лицо.
Саймон промолчал, с ненавистью глядя в лицо видению, да, он когда-то мечтал, чтобы его семья была как у большинства. Чтобы мама видела его успехи, а по выходным готовила что-нибудь вкусное, а папа бы учил кататься на велосипеде.... Да, детство Саймона прошло не идеально, но это не повод перечеркнуть всю реальность, заменив ее глупым вымыслом.
Я снова сплю, и этот сон мне не нравится, послышался за спиной голос девочки.
Саймон обернулся, не теряя бдительности, и увидел десятилетнюю Карсилину, она была такая же, как тогда, когда ему приснилась в самом первом сне. Снова видение.
Это опять твой сон, да? поинтересовалась она. Как тогда?
Да, это всего лишь... но Саймон не успел договорить, существо, притворяющееся его матерью, вдруг сказало, довольное собой:
Сознание принцессы, указала она, если с этой девочкой что-то случится, та, взрослая Карсилина, что лежит сейчас наверху, никогда не проснется, даже под действием воды из озера вечной жизни.
С ней ничего не случится, процедил Саймон сквозь зубы, загораживая девочку.
В твоих снах я в безопасности, верно? спросила маленькая Карсилина, уверенная в своих словах.
Да, Саймон не сводил глаз с того, что прикидывалось его матерью.
Я тебе верю, ты всегда меня защищаешь, девочка подошла ближе и взяла его за руку.
Саймон, чувствуя теплоту её пальцев, посмотрел на неё. Она подняла голову и улыбнулась:
У тебя всё получится, уверенно заявила она.
Ничего у тебя не получится! голос у фигуры, изображающей его мать, менялся, становился грубее.
Да и с самим телом матери происходили перемены, оно увеличивалось в размерах, зеленело, а волосы втянулись в голову, голова же распухла, руки становились больше, длиннее, мощнее, на пальцах появлялись острые когти, как у хищного зверя.
Мой пир еще никто не отменял! рявкнуло оно нечеловеческим голосом, нависая над ними.
Карси, беги! прокричал Саймон, создавая магический щит.
Но овраг кишит этими монстрами, не согласилась девочка, не отпуская его руки.
В общем, существо, которое притворялось до этого матерью Саймона, теперь вымахало до исполинских размеров, приобрело ядовито-зеленый окрас, и стало похоже на мутировавшего богомола, с той только разницей, что у него были когтистые лапы. Создав сильные порывы ветра своими прямыми бледно-зелеными крыльями, оно взмыло в воздух, приготовившись атаковать.
Сзади послышался странный шелест множества длинных лап, Саймон обернулся, не опуская руки, которая держала над ними магическую преграду. Он увидел трёх таких же богомолов, только в два раза меньше и чуть выше, чем человек. Самое главное чудовище спикировало и царапнуло по его щиту, заставив тот искриться, но не достигнув своей цели, остальные готовились броситься на ребят.
И неожиданно, маленькая Карси запустила в одного из чудищ ослепительным огненным лучом, и обожгла ему лапу. Монстр заверещал от боли и чуть не врезался в своего собрата.
Прямое попадание! воскликнула девочка, подпрыгнув на месте, ей совсем не было страшно.
Что не сказать про Саймона, он старался придумать, как сделать так, чтобы она не пострадала, ведь своей выходкой девчушка только раззадорила чудовищ.
Не отходи от меня! попросил Саймон, боясь, что она не послушается, и, отбиваясь от их когтистых лап магическим щитом, что требовало больших усилий и ловкости, ведь действовали существа очень быстро.
Использовать массовое заклинание. Они же изучали некоторые из них на втором курсе! Если Саймон выживет, еще и зачет по ним сдавать.
Саймон вытянул перед собой ладонь, прицелился в того, что был в центре, увернувшись от его удара и прикрыв десятилетнюю Карсилину, и послал в них сильный магический залп красных лучей. Они отталкивали этих богомолов, те скрежетали своими жвалами, но продолжали наступать, хоть и силы их были на исходе. Самый главный монстр снова спикировал, выпуская свои когти, Саймон еле успел вытянуть руку с магическим щитом над головой, чтобы его удар не пришелся по нему или по Карсилине. Но, один их тех трёх, воспользовался этим моментом, прыгнул и одарил парой глубоких царапин, поверх ран, нанесенных ледышками Январиса, что были на боку. Другой сбил Саймона с ног, повалив в ручей, и собирался прикончить, размахнувшись длиннющей лапой и оставить на его теле кровавые борозды, но в этот момент малютка Карсилина взмыла в воздух, озаряя окрестности ярким пламенем, которое завертелось вокруг неё:
Я не позволю вам его обижать! крикнула она с ненавистью, вытянула руки вперед и пустила всё своё пламя в этих трёх чудищ.
Они загорелись, словно спички, то, что нависало над Саймоном, задергалось, заверещало. Саймон отполз, видя, как полыхает голова богомола и как он размахивает в ужасе и боли своими конечностями. Десятилетняя Карсилина опустилась и протянула парню руку.
Вставай, мы же ещё не всех сразили! бойко воскликнула она.
Почему ты не боишься? спросил Саймон, поднимаясь и ощущая дикую боль от царапин. Его кровь стекала в ручей, но из-за того, что давно уже сгустился вечер, не было видно, как она окрашивает воду багряными красками.
Это сон, уверенно ответила девочка, с нами не случится ничего плохого.
Саймон улыбнулся ей в ответ и напрягся. Эти три богомола сожжены заживо, теперь их трупики дымятся, но где же самый большой монстр? Туман всё еще не рассеялся, и опасность могла летать где-то недалеко.
Интуиция не подвела. Тварь вынырнула ниоткуда, резко опускаясь посреди ручья перед ними и расплескивая воду под своими кривыми лапами:
Ты убил всех моих деток! завопила она жутким голосом. Удивительно, что эта бестия вообще умела разговаривать.
Эти детки хотели нас сожрать! ответил Саймон, не испытывая никаких угрызений совести, маленькая Карси поступила правильно, что сожгла их.
Хищникам свойственно испытывать голод. Если они не едят, значит, становятся слабыми и умирают. Это закон природы! сказало чудище, клацая жвалами.
А жертве свойственно обороняться. Не остался в долгу Саймон.
Твоя жизнь сегодня закончится! Я хочу человечины.
А вот и нет! Саймон встал в боевую стойку, пряча маленькую Карси за спину, и вызвал магический щит, и как раз вовремя.
Из пасти чудовища вырвалась противная зеленая жижа и попала прямо на щит, брызнув на его брюки, начиная разъедать штанину.
Я впрысну в твоё тело свой яд!
Осторожно, оно плюется. Нахмурилась маленькая Карсилина.
Чудище перешло в наступление, нетерпеливо подступая ближе. Саймон понял, что медлить нельзя и ринулся ему навстречу. Сейчас всё решится, либо Саймон, либо богомол его. Но ведь, жизнь не может так оборваться? Древнее проклятие не даст, если верить словам Случайности. Кроме того, Саймон же почти зимний месяц, да и экстрасенс, к которой его в детстве один раз сводила мама, обещала мальчику эпически-долгий жизненный срок.
Все же, учась на боевого мага, Саймон не балду пинал. Они изучали на ФизМаге не только магию оборонительную и атакующую, но и движения, которые помогут в бою, оттачивали их до усталости и запоминали, словно дикий танец.
Оказавшись у богомола под лапами, Саймон чуть не получил травму от острых когтей передних лап, но двигался достаточно быстро, чтобы избежать этого, внезапно призвав свой духовный меч и резанув одну из конечностей, и одна из лап с когтями была отрублена, потекла ярко-зеленая жидкость, а чудище задёргалось, издавая ужасные звуки.
С трудом Саймон забежал ему за спину и запрыгнул сверху, отсекая крылья светящимся мечом, который теперь стал еще и излучать мороз. Чудище заверещало еще громче и попыталось сбросить Саймона, но тот крепко держался и полз вверх по длинной зеленой спине, словно по дереву, стараясь достигнуть его головы. Меч даже не мешал. Что ж, в живых останется кто-то один, и это будет Саймон.
Ты всё равно умрёшь! рявкнул этот богомол, не теряя надежды сбросить его, пытался достать оставшейся лапой, но не выходило, он только царапнул сам себя.
Саймон уже достиг шеи, и, бросив меч, направил весь магический заряд в затылок чудовища, оно даже не успело повернуть голову. Заряд прошел насквозь, ослепительно-белый, Саймон еле удержался, чтоб не упасть, голова богомола стала дымиться, и запахло жареным. Чудовище покачнулось, и парень сорвался вниз, падая в ручей и больно ударяясь о камни коленкой. Но тормозить Саймон не мог, рискуя быть задавленным тушей монстра, он вскочил и побежал к десятилетней Карсилине, которая восторженно кричала, что они победили.
Чудище рухнуло замертво, земля на мгновение содрогнулась. И всё. Тишина. Туман стал рассеиваться.
Давай выбираться отсюда. Предложил Саймон девочке, но та стояла и не двигалась.
Знаешь, я понять не могу, почему моё сознание решило на время обосноваться в твоей голове, она была озадачена этим фактом.
Может, потому что ты мне доверяешь? ответил Саймон, улыбнувшись.
Да, но ты же мог представить меня взрослее, мне же не десять! обиженно буркнула маленькая волшебница.
Я думал, ты сама мне явилась, что это образ из воспоминаний, Саймон даже запутался.
Да, но ты не мог знать меня в этом возрасте...
Сниться ты мне стала раньше, чем я с тобой встретился, Саймон запустил влажные руки в волосы и взлохматил их.
Ты мне этого не говорил, она была удивлена.
Теперь сказал, Саймон чувствовал, как его щеки краснели, но, хвала Случайности, в темноте этого видно не было. Значит, ты никуда не денешься из моей головы, пока мы не доберемся до Озера Вечной жизни?
Я не знаю, что ты такое сделал, но да. Я никуда не денусь, но этот факт её не слишком огорчал. Давай быстрее доберемся до этого озера, я хочу снова быть в сознании.
Но ты и есть сознание...
Не остри, ты же знаешь, о чём я, хмыкнула маленькая Карсилина.
Затем, она с заговорщическим видом подошла к нему вплотную, произнесла:
Пора просыпаться! и легонько толкнула.
Саймон почувствовал, что отключается и снова падает в ручей...
Глава 23. Сайона
Занавески, бледные, бежевого цвета, с вышитыми на них белыми нитками цветочками, похожими на ромашки. Странно было, проснувшись, увидеть именно их. За окном сияло радостное солнце, никаких туч, облаков. Так неправдоподобно ясно, ярко.
Саймон лежал на мягкой кровати, застеленной пледом, в довольно просторной комнате, обои в которой были салатно-бежевыми и увешаны разнообразными морскими пейзажами, на которых изображался полный штиль и фрегаты, уходящие вдаль, в закат. Люстра на потолке представляла довольно скучное зрелище. Три серых плафона почти идеально круглой формы, висящие на золотистых ветках. Белый шкаф, с зеркалом на дверце приютился в углу. Рядом с ним письменный стол из белого дерева, заваленный всяческими учебниками, приглядевшись, Саймон прочитал корешок толстой и зеленой книжки, лежащей сверху литературной пирамиды Магия офтальмологии. Возле кровати стоял шкаф с остальными книгами, на вершине которого стояли старинные кувшины, которые, казалось, он уже где-то видел. Посреди комнаты разлегся ярко-зелёный ковер, на котором не было ни пылинки.
Как же он здесь оказался? Что это за место? Где Декабрина и Карси?
Саймон встал и, чуть пошатываясь, ощущая сильную боль в голове, дошел до зеркальца на дверце шкафа. Из зеркала на него смотрела высокая бледная девушка с короткими светлыми волосами.
Это что, я? в ужасе, не понимая, что творится, Саймон дотронулся до зеркала. Отражение сделало так же. Да и голос из его уст был слишком тонким.
Одежда на отражавшейся девушке была весьма вычурная: винтажный пиджак фиолетового цвета, под ним белая шелковая рубашка с перламутровыми пуговицами, такие же винтажные фиолетовые брюки, на кармане которых были закреплены золотистые часы с крышкой. Завершали эту картины бежевые носки с непонятными аристократическими узорами. Волосы были зачесаны назад, и так аккуратно прилизаны каким-то лаком для волос. Так же, на теле не было никаким ранений и царапин, которыми он обзавелся в убежище Январиса. Саймон был чист, как младенец, а одежда была явно подобрана с педантичностью знати.
Было одно большое "но", заставляющее его в ужасе закрыть глаза. Он сейчас девушка.
Может, это все дурацкий сон? Сейчас он проснется, и все будет нормально. Он будет нормальным.
Открыл глаза, но это не помогло. Девушка с зеркала пялилась на него с нескрываемым страхом.
Раздражаясь, Саймон растрепал волосы. Нужно выяснить, что здесь творится, и как он попал сюда!
Без паники. Без паники, уговаривал он себя, ощупав, и поняв, что отражение вполне настоящее, и что он выглядит точно так же.
Все происходящее заставляло нервничать, казалось, что еще чуть-чуть, и у него начнется паническая атака. Но она сейчас не нужна!
Саймон отвернулся от зеркала в решительном порыве открыть дверь из дорогого дерева, ведущую из комнаты, но его опередили. Дверь открылась и в комнату вошла его мама. Да, это, безусловно, была она, хоть и старше на несколько лет, волосы у неё были завиты и спадали ей на плечи ровными прядями. Так же мама носила очки в красной оправе. На ней было алое платье в горошек, передник и красные туфли.
Увидеть её, особенно такую, да еще и здесь, Саймон не ожидал, так и замерев на месте, возвышаясь над ней, подобно каланче, с невысказанным восклицанием.
Чего такое? Тебе мой макияж не нравится? смутилась мама, доставая из передника зеркальце, и разглядывая своё лицо.
Всё так, просто, ты... но остальная часть предложения так и застыла на его языке.
Что? она убрала зеркальце и растерянно оглядела своё платье.
Ты же не можешь быть настоящей, и всё вокруг тоже, уверенно заявил Саймон. Да, это все большая шутка его уставшего воображения!
Хорошая шутка, мама натянуто улыбнулась, думая, что её дочь дурачилась, Кстати, что у тебя с волосами?
Саймон задумчиво ощупал свою голову, а затем непонимающе спросил:
А что с ними не так? хотя, с ним было всё не так. Начиная с того, что он почему-то девушка в этой реальности. А Карси тут есть? Она кто?
То, как её дочь выглядела сейчас, не нравилась его матери. Ей было привычней видеть ребенка причесанным. Она достала из передника маленькую черную расческу с зубчиками и перешла в наступление.
Сайона, ну ты же девочка! осуждающе воскликнула она. Нет бы накрасилась, хотя бы в свой праздник. Сейчас причешу тебя и спущусь за косметичкой.
Стой! Саймон вытянул вперед руку, не давая ей добраться до его головы. Ведь это всё не настоящее! Ты видение, очередной монстр, который прикидывается тобой и хочет меня растерзать...
Она резко остановилась, опустила руки и посмотрела на дочь весьма обиженно:
Как ты можешь говорить так про свою мать! крикнула она. Неблагодарная! Кто тебя на свет родил? Кто всю жизнь тебя опекал, сдувал пылинки, исполнял каждую прихоть? Вот она благодарность! Мы с отцом тебя человеком хотели сделать, а получился невоспитанный зверь!..
Нет, она даже не собиралась превращаться в монстра. Это была его настоящая мама, дожившая до тридцати девяти. Похоже, они с его отцом жили вместе. Они были дружной семьей, той, о которой Саймон раньше мечтал. Да, он ведь сожалел о том, что мама рано умерла, и что, если бы обстоятельства сложились по-другому, у них могла бы быть иная жизнь. Но это было до того, как он познакомился с Карси и Димкой, тогда Саймон уже стал принимать ту реальность, которая есть, не требуя взамен чего-то не осуществившегося.
Видеть мать перед собой живой крайне странно. С одной стороны он рад, но с другой это все пугает. Получается, он попал в какую-то альтернативную реальность, в которой его родители живы, а он девушка, но как это получилось? Неужели, сознание Карсилины его забросило сюда, но зачем? Да и верится в такие её возможности с трудом. Тут должно быть другое объяснение.
Ты вообще меня слушаешь? возмутилась мама.
Прости, задумавшись, он забыл, что она стоит перед ним.
Ты слишком зависима от собственных снов. Я всегда считала, что глупые сновидения вредят психике, бурчала она, подходя к дверям, Это ж надо, ей снится, что я монстр! А что дальше? Я стану сороконожкой или тигром с головой лемминга? Когда ты уже повзрослеешь?
Я же извинился, на автомате сказал Саймон, забыв, что, наверное, в этой реальности лучше говорить о себе в женском роде.
Все равно, тебя снова надо показать психологу! покачала головой его мать. Ты же девочка, Сайона, а ведешь себя, как какой-то парнишка из двора. Да еще и сны тебе снятся странные, которые ты не можешь отличить от реальности.
Могу. Покачал головой Саймон, упершись руками в бока. Хотя сейчас он уже запутался. Правда, запутался. Сильно и основательно.
Лучше вниз спускайся. Все же у тебя День Рождения. Мы стол накрыли. Не каждый день исполняется девятнадцать, ласково произнесла мать, пытаясь дотронуться до его щеки, но Саймон, почему-то не давался.
Все же странно это, какой-то миг назад ей притворялось чудовище, а вот уже он попал в ловушку, которую этот монстр намудрил, проникнув в его мысли перед тем, как отдать концы. То есть, если с этой стороны судить, то мама сейчас являлась не совсем ей, а лишь плодом воображения чужого разума. Саймон не мог смотреть на эту ситуацию по-другому, да и не хотел. Что за бред, он ведь не может быть девушкой! И вообще, отбросил предположение о том, что это может быть альтернативной реальностью, или даже... Нет, не может!
Ничего, он придет в себя, в овраге, в ручье, весь потрепанный, и даже не вспомнит об этом помутнении. Но, разве не скучно стоять здесь, возле шкафа и глупо ждать, пока это произойдет? Так что, в любом случае придется спуститься вниз. Да и, если честно, ему было любопытно, как бы жили родители вместе. Хотелось увидеть свою семью: папу рядом с мамой, счастливых, пускай даже во сне.
Саймон вышел из комнаты в небольшой коридорчик, ведущий к узкой дубовой лестнице. Обои в коридорчике были светлого оттенка разбавленной водой капли крови. На стенах висели фотографии из жизни семейства, которые заботливо были расположены в позолоченных рамочках. Рядом с дверью его комнаты висела пафосная фотография, на которой местный чиновник вручал ему грамоту за первое место на какой-то школьной олимпиаде. Вид у Сайоны Рейли был весьма самодовольный, казалось даже, лучился презрением к фотографу, который запечатлел сей момент. Саймон снял эту фотографию, повернул картинкой к стене и повесил на подобающее ей место. Фотография ему не нравилась.
На темно-красной двери соседней комнаты висела табличка с рожицей нарисованного мертвого поросёнка, под которой была ярко-желтая кривая надпись Комната Романа. Не входить, убьёт.
И кто он такой? задумчиво произнес Саймон, начиная спускаться по лестнице. Посмотрев на свою руку, он заметил, что его ногти очень аккуратные, Сайона явно за ними ухаживала.
Достигнув первого этажа и попав в прихожую, Саймон не заметил там оленьих рогов, которыми отец хвастался. Вместо рогов там покоилась небольшая полка с головными уборами. А обувь под этой полочкой была аккуратно разложена, чтобы никто не спотыкался, когда, как в настоящем Саймона, об ботинки в прихожей чуть ли не запинались. Так же прихожую украшали разноцветные мамины пальто на вешалке, куртка на десятилетнего ребенка, и полированный гардероб с массивными дверцами. Значит, Роман его младший брат!
Саймон решил пройти в большую комнату, в которой, насколько он помнил, должен был быть камин, кожаный диван, журнальный столик с пятнами кофе, а еще полосатые синие обои с висящими на них фотографиями. Но комната изменилась. Вместо фотографий висела одна большая картина в человеческий рост, на которой изображались три оленя на фоне, сияющего солнечными бликами озера. Обои были желтого, как перья только что вылупившегося цыпленка, цвета. И вообще, эта комната была очень светлая и яркая, что с непривычки могли заслезиться глаза. В камине мирно потрескивал огонек, а недалеко от него, посреди комнаты, на месте дивана, стоял огромный дубовый стол, возле которого и расположились все домашние на строгих деревянных стульях. Стол чуть ли не ломился от обилия всяких вкусностей, возглавлял список которых жареный поросёнок с вставленным в рот яблоком.
А вот и именинница! воскликнул Прохор Рейли, ярко-зеленый пиджак и синий галстук-бабочка смотрелись на нём очень странно. Прошла голова? Не болит больше?
Да, прошла, кивнул Саймон, проходя к столу.
Хотя, она до сих пор болела.
Вот и хорошо! воскликнул мальчик, который приходился Сайоне братом. У него были угольно-черные волосы до плеч и глаза, как у отца.
Саймон опустился на один из двух свободных стульев, между братиком и мамой, чувствуя при этом неловкость, словно это были не родные люди, а какие-то чужие, а он всего лишь проходимец.
Именно в этот день, двадцать второго апреля, ты появилась на свет! воскликнул Прохор Рейли, подняв бокал с белым вином, на очень длинной ножке.
Вообще-то я двадцать первого... Саймон удивился, как они могли забыть этот факт, у него даже в свидетельстве о рождении так было написано. Хотя, может, эта Сайона и родилась двадцать второго... Кто знает?
С тобой всё хорошо? обратилась к нему Фолия, не понимая, что у дочери с памятью. Я прекрасно помню этот день!
Вы ошибаетесь, Саймон все же настаивал на своём.
Нет, даже в документах это занесено. Ты же всегда отмечала свой День Рождения в правильный день, что сейчас стало не так? ей пришлось повысить тон, мало того, что несколько минут назад у них произошло недопонимание, оно сейчас только усугублялось.
Прохор Рейли так и держал бокал поднятым, с недоумением глядя на них обеих. Роман ковырялся вилкой в креветочном салате и не обращал на перепалку внимания.
Надоело, пусть этот бред прекратится! буркнул Саймон, резко поднимаясь со стула, всё еще думая, что всё это лишь фантазии его больного воображения.
Ты что, специально решила меня довести? мама чуть не плакала, но сдерживала себя.
Пожалуйста, тише, отцу надоело слушать этот скандал. Все-таки, сегодня у нас праздник, так что, я бы не советовал вам ссориться.
Даже в этом дурацком сне Прохор Рейли (он же Мартин Вейс в нормальной реальности) строил из себя миротворца.
Саймон, насупившись, присел обратно на стул, ожидая тот момент, когда это нелепое сновидение прекратится. Говорят, в таких ситуациях нужно ущипнуть себя как можно больнее, ведь во сне не чувствуешь боли. Враки! Еще как чувствуешь! Так что, это не может служить доказательством.
Эти девятнадцать лет пролетели для нас с Фолией незаметно. Вот ты уже выросла, учишься в ЧАЛИКУНе на целителя... Отец, казалось, даже не был расстроен ссорой Фолии с дочерью.
Как это на целителя? Саймон же на ФизМаг поступил и постигал искусство боевой магии. Ладно, главное, не сказать это вслух, а то они и так на нервах все. Это ведь сон, а в нём все может быть не так, как в настоящем. Впредь не нужно им возражать.
А кто еще должен прийти? поинтересовался Саймон, глядя на свободный стул, пытаясь отвлечь родителей от произошедшего недопонимания. Может, у Сайоны есть еще какой-нибудь родственник?
Карсилина Фротгерт, она предупредила, что задержится, спокойно ответил ему отец.
Саймон вздрогнул и произнёс:
Карси?
Все посмотрели на него, Фолия закатила глаза.
Конечно, она не может проигнорировать твой День Рождения. Принцесса твоя лучшая подруженька. Пояснил отец, довольный собой. Скоро придет. И он украдкой глянул на настенные часы.
Саймон почувствовал, как в горле у него пересохло. Лихорадочно налил в свой бокал морс из графина, затем отхлебнул и чуть не закашлялся.
Почему в этой реальности только он стал девчонкой. Почему все остальные почти такие же, как в его настоящем, а он нет. Даже Карси тут совсем не мальчик. Было в этом нечто такое обидное. Ему даже захотелось встать и уйти, но желание увидеть принцессу живой и здоровой оказалось сильнее.
Внезапно раздался громкий дверной звонок. Саймон при этом чуть не подскочил на месте.
Иди, открой, это ведь к тебе, подмигнул ему отец, отпивая вино из бокала.
Саймон сглотнул, затем встал и на ватных ногах отправился в прихожую. Сердце выстукивало панический ритм. Вот он уже открывает входную дверь:
Привет! радушно машет ему ладонью Карсилина Фротгерт.
На ней было фиолетовое платье, поверх которого красовалась серебристая ветровка. В руках Карси держала какой-то пакет.
П-привет, выдавил из себя Саймон, слова застряли в горле, а сердце ёкнуло.
Карси мигом обогнула его и прошла в прихожую.
Ну что, теперь ты официально старуха, хихикнула она, положив пакет на пол и снимая обувь. Еще год и пенсия! Песок еще не сыпется?
Тебе тоже до этого недалеко, заметил Саймон, наблюдая, как она весит ветровку.
Но ты-то уже разваливаешься. Было видно, что у Карсилины хорошее настроение. В поликлинику еще не тянет, в очереди посидеть, с бабульками новостями поделиться?
Только голова болит немножко.
Вот! Вот она старость! и Карси прыснула.
Затем она взяла в руки пакет и выпрямилась.
Надо все-таки тебя поздравить.
И она извлекла из пакета очень милого большого черного плюшевого паука с большими янтарными глазами.
Помнишь, мы с тобой в интернете смотрели изделия хенд-мейд?
Саймон кивнул, хотя, он конечно же не помнил.
И ты еще ныла, что хочешь плюшевого паука...
Ага, Саймон никак не мог сдержать улыбку, глядя на неё.
Так вот, знакомься плюшевый паук Винсент, с этими словами она протянула ему игрушку.
Винсент? Саймон взял паука в руки, он был очень мягким и приятным на ощупь.
Не знаю, пожала плечами Карси. Это первое, что пришло в голову. А будешь придираться, придумывай ему имя сама.
Да нет, Винсент хорошо звучит...
Подожди, еще торт! воскликнула Карси и извлекла из пакета шоколадный торт с надписью белыми ровными буквами: "С днем рождения, собака сутулая".
Прочитав надпись, Саймон не смог сдержаться и рассмеялся на всю прихожую.
Почему же сутулая? спросил он, сквозь смех.
А ты выпрямься, Сай. Хихикнув, Карси прикрыла рот ладошкой.
Что Саймон и поспешил сделать.
"Сай", почему она его так в нормальной реальности не называла? Все "Саймон", да "Саймон", словно это имя даже сократить никак нельзя.
Затем они вместе прошли в большую комнату, Саймон инстинктивно выдвинул стул перед Карсилиной и усадил ее, как джентльмен. Фолия, глядя на это, лишь головой покачала. Торт с дурацкой надписью потеснил салат, а Винсент был размещен на его крышке.
"Это не сон. Определенно нет. Тогда, что это?"
Саймон задумался, но отец воспринял это лицо по-своему.
Взгрустнулось? спросил он.
Нет, с чего бы, помотал головой Саймон.
Тогда о чем задумалась? требовательно поинтересовалась мать.
Да так, отмахнулся Саймон. В то время как мысли в голове кричали:
Это всё реальность! Альтернативная реальность!.
Поняв, что это не сон, и не игры больного воображения, Саймон побледнел. Стало трудно дышать, но смог взять себя в руки и выровнять дыхание. Родители с беспокойством посмотрели в его сторону, он одарил всех натянутой улыбкой, и поднявшись со стула, собрался выйти из этой душной комнаты, в которой царила напряженная обстановка, она не могла развеяться даже с учетом праздника. Даже с учетом того, что Карси была здесь.
Кажется, мне нужно подышать свежим воздухом.
Но тут в комнату вошла Сулитерия, которая несла на подносе белый заварочный чайник. Внешность у девушки была непривычная. Длинные черные косы, пышная чёлка, платье служанки, больше смахивающее на монашеское, подол скрывал простенькие серые туфельки, практически без каблука. Никакого пирсинга на её лице и в помине не было.
От неожиданности Саймон даже сказал:
А ты что здесь делаешь?
Словно Сулитерия вдруг станет такой, к какой он привык, одумается, и тоже захочет сбежать из этой реальности. Но она, конечно же, не собиралась этого делать. С покорностью служанки, колдунья склонилась передо ним в кротком поклоне, прошептав испуганное:
Прошу прощения, госпожа Сайона.
И зажмурилась, словно её собирались бить.
"Сайона" как же его коробило от этого имени!
Саймон даже рта раскрыть не успел, чтобы попросить Сулитерию не принижаться, Прохор Рейли предложил, нисколько не смущаясь такому её поведению:
Тебе не нравится эта служанка? Можем позвать другую.
Не всё ли равно, кто поставит чайник на стол? И вообще, что значил этот вопрос?
Что пришла? зло сказала Фолия Рейли, обращаясь к Сулитерии. Тебя, мерзавка, не учили, входить по нашему приказу, а не когда вздумается?
Простите, еле слышно промямлила Трегторф.
Хочешь быть отправленной за Стену? угрожающе поинтересовалась Фолия, в то время как Саймон понимал, что всё меньше и меньше испытывал к ней уважение в этой параллельной реальности. Это была не та мама, которую он помнил.
Да ладно, она же не сделала ничего такого, попыталась вмешаться Карси.
Служанка уткнулась взглядом в пол, и испуганно покачала головой. Она боялась родителей Сайоны, те, похоже, относились к ней не очень хорошо. Тогда, почему девушка на них работала?
Врожденное чувство справедливости не дало ему промолчать, желая вступиться за Сулитерию:
Почему вы так с ней обращаетесь! Она тоже человек, и заслуживает надлежащего отношения.
Сулитерия, все еще стоя с подносом в дверях, перекинула на Саймона свой испуганный взгляд. Ей, наверное, и присниться не могло, что кто-то может за неё заступиться. Мать же побагровела, понимая, что ситуация выходит из-под её понимания и контроля:
Она мусор, сброд, который не стоит и монетки. Уверенно заявила эта женщина, отпивая красного вина из бокала.
А чем вы лучше? возразил Саймон. Вы хоть знаете её имя?
Честно, не помню. Разве это принципиально? развел руками Прохор Рейли, в то время как Фолия беззвучно хлопала губами, словно рыба, не зная, что сказать и очень рассердившись.
Насколько я помню, ее зовут Сулитерия, сказала Карси, наливая себе морс.
Да, Саймон посмотрел на отца, как на микроба. Её зовут Сулитерия, и она тоже личность! Унижать кого-то, это низко, пусть даже, этот человек работает уборщицей!
Сулитерия, боясь собственного возникшего отношения благодарности, восхищенно глядя на заступившуюся за неё госпожу, понесла чайник к столу. Но тут произошло непредвиденное, она споткнулась, и поднос, вместе с чайником и налитой в него заваркой, полетели на дорогущий ковёр.
Фолия тут же что-то закричала, совсем неприятное, обещая, что не даст Сулитерии спокойной жизни. Отец равнодушно созерцал эту картину, а Роман невозмутимо допивал лимонад.
Я сейчас всё уберу! вскрикнула Трегторф, садясь на корточки и подбирая кусочки распавшегося на три большие части чайничка. Её колени дрожали.
Почему она не пользуется магией? Ведь это было бы разумней. Колдуны тоже умеют делать вещь целой и убирать несмываемые пятна. На руках Сулитерии Саймон заметил металлические браслеты, похожие на обручи. Каждый из этих браслетов открывался маленьким ключиком. Не сказал бы, что данная бижутерия могла бы служить украшением. Браслеты явно сдавливали руки колдуньи.
"Антимагические"
Когда-то такие же браслеты надевали и на него, чтобы выяснить, кто причастен к смерти принцессы Карсилины.
Я помогу, предложил Саймон, собираясь сделать чайничек целым с помощью чар, но Сулитерия покачала головой, мол, сама.
Она забрала осколки чайника, положив их на поднос, и стремительно, словно метеор, скрылась за дверью.
Нечего перед колдунами принижаться! сердито буркнула ему мать. Они не заслуживают к себе хорошего отношения.
Да идите вы... но Саймон не сказал, куда именно, выбежав из комнаты и хлопнув дверью.
Он беспокойно дышал. Эта реальность преподносила ему не слишком приятные сюрпризы. Найдя среди обуви вроде бы свои кроссовки, он надел их. Обувь с каблуком он намеренно проигнорировал. Он ведь не умел на нем ходить, да и вообще!
Нет, он не собирался искать по всему дому Сулитерию, чтобы успокоить девушку. Он хотел выйти на улицу, чтобы проветрить голову. Пока что, ничего из происходящего в этой реальности ему не нравилось. Только то, что с Карси тут все хорошо единственный луч света. А то, как относились его родители к колдунам, вообще не поддаётся здравому смыслу, да и что говорить о стервозном истеричном поведении его матери, которая обращалась ко всем требовательным тоном какой-то неуравновешенной школьной директрисы! Да и почему он девчонка!
Саймон вышел на крыльцо особняка Прохора Рейли. Погода была на удивление хорошая, солнечная.
Нужно как-то вернуться в мою реальность
Саймон посмотрел на кусты белых роз, которые цвели круглогодично, особняк его отца был не уныло серый, а выкрашен в мандариновый цвет, даже горгульи, мирно расположившееся над козырьком. Саймон брёл по дорожке, выложенной булыжником, до калитки.
"А, если мне нужно умереть в этой реальности, чтобы вернуться в мою? Здесь, наверное, на мне нет проклятия. Не факт, конечно, что поможет. И я не могу так рисковать!"
Саймон вышел за ограду, на улицу Чалиндокса. Улица, почему-то, не была людной. Дворник уныло подметал тротуар, и Саймон заметил у него такие же браслеты, как и у Сулитерии.
Почему на нём тоже? спросил Саймон вслух. Наверное, этих людей принуждают носить антимагические браслеты. В здравом уме никто по своей воле с ними щеголять не будет.
В этот момент, к обочине рядом с Саймоном пристроился темно-синий фургон, правда, у него не было колес, и фургон держался в воздухе, словно на магнитной подушке. Дверцы фургона открылись, но Саймон не обратил на это внимания, продолжая идти в направлении остановки, и надеясь, что она там есть.
Внезапно, сзади к нему подбежали два человека, схватили, и попытались закинуть в внутрь. Саймон упирался, но они оказались сильнее, затолкнули его в фургон и, хоть он и брыкался, нацепили антимагические браслеты, чтобы и не думал бежать. Неужели, они работорговцы?
Задние дверцы фургона захлопнулись, оставляя снаружи весь солнечный свет, и Саймону завязали глаза тряпкой, пахнущей сыростью.
Можем ехать! послышался знакомый женский голос.
Кто там у нас хороший водила? с сарказмом спросил тот бугай, что затолкнул Саймона в фургон.
Сейчас всё будет! Сами такую колымагу подогнали, еще и думают, что она со скоростью света ездит. Наивные вы дурачки! отозвался знакомый мужской голос. Этот голос принадлежал Зольтеру. Хоть Саймон и не видел того, кто сидит на месте водителя, но хорошо знал Золотского.
Сколько будем просить за эту блошку? спросил бугай, дотрагиваясь до подбородка пленницы, Саймон при этом недовольно дернулся.
Такие вопросы я буду обсуждать только на нашей базе! ответила Серебринка деловым тоном. Не было сомнений в том, что она сидела впереди рядом с Зольтером.
В это время ту ткань сняли с лица Саймона грубым движением руки.
Глава 24. Подполье
Фургончик несся по улицам Чалиндокса, увозя Саймона непонятно-куда. Перспектива стать чьей-то рабыней абсолютно не радовала. Антимагические браслеты, которые насильно нацепили на его руки, казались очень тяжелыми. Нужно ведь что-то делать, сопротивляться. Два силача, что ехали рядом, не сводили с него настороженных глаз, словно боялись, что девчонка могла дать дёру. Конечно, можно попытаться пробраться к задним дверям, но, даже если получится, вывалившись на полном ходу, не факт, что Саймон не переломает себе рёбра или хребет. Да и эти два приятеля, если вступить с ними в схватку, уложат его одной левой. Саймон хмыкнул, а двум силачам показалось, что он посмеялся над ними.
Недолго тебе, крыса, осталось веселиться! тот, что выглядел суровее, с орлиным носом и коротко стрижеными блондинистыми волосами, замахнулся, чтобы огреть девчонку по лицу.
Но другой, у которого были густые каштановые волосы до плеч, и чуть меньше накачанных мышц, поймал его руку в полете:
Нельзя сейчас! Потерпи немного, скоро приедем, и ты оторвешься... Шикнул мужчина на своего друга.
Мне не терпится разукрасить довольную рожу этой чертовки! рыкнул тот, потирая кулаки.
Саймон невольно вжался спиной в стенку фургона. Если они сейчас захотят его избить или изнасиловать, ничего в этом случае не сможет их остановить. Если только Серебринка с Зольтером заметят неладное, да и кто сказал, что они не присоединятся к такому веселью?
"Но они ведь не станут меня сейчас бить"
Саймон придал себе более-менее спокойный вид, и как можно вежливее обратился к своим похитителям:
Извините, пожалуйста, а по какому поводу вы меня схватили? кажется, он переборщил, разве кого-то радует эта натянутая вежливость.
Она что, издевается? рассердился тот, с большими мускулами, ему стоило больших трудов не расквасить заложнице нос.
Что, как попала в трудное положение, весь интеллект сразу улетучился? раздался задорный голос Зольтера, который слышал их разговор, внимательно следя за дорогой.
Я действительно не понимаю, что вы от меня хотите, признался Саймон, с неприязнью глядя на двух бугаев.
Тебе и не нужно это понимать, блошка, или, думаешь, то, что твой папочка является начальником отдела ДС по контролю над колдунами, сможет избавить тебя от нашего возмездия? в свою очередь ответила Серебринка, обернувшись и приподняв стекло сзади себя, чтобы лучше слышать, что происходило в задней части фургона.
Мой отец королевский шталмейстер! не согласился Саймон, верить в то, что в этой реальности Прохор Рейли причастен к тому, что колдуны носят антимагические браслеты, не хотелось.
Ха, ну конечно, тогда я балерина! снова возмутился один из бугаев. Ничего, приедем и быстро из тебя всю эту чушь выбьем!
Саймон замолчал, трудно будет доказать этим людям, что он вообще не понимал, что вокруг происходит, и свалился сюда из параллельной реальности. Они-то все считают его не тем, кто он на самом деле есть. А толку? Кажется, эти люди лишат его жизни, а тело выбросят в какую-нибудь канаву. Похоже, колдуны в этой реальности очень озлоблены на правительство.
Понять бы только, что с ними случилось, прежде чем они открутят мне голову Саймон устремил взор в потолок фургона.
Остальная часть пути прошла в молчании, Зольтер с Серебринкой что-то обсуждали, но Саймон не особо к ним прислушивался. В его интересах оставаться в этом настоящем живым как можно дольше, иначе придется проверить, действительно ли смерть вернет его в его реальность, или же нет.
Спустя несколько томительных минут, фургон затормозил, въехав в какую-то подземную парковку. Два бугая грубо схватили девчонку, оставляя на руках синяки, и выволокли на поверхность, буркнув, что, если дёрнется, они убьют её на месте. Зольтер с Серебринкой шли впереди них, возглавляя шествие. Золотский был облачен в непривычные желтую водолазку и серые джинсы, поверх которых был натянут кожаный пояс с мирно висящим пистолетом, украшенным желтыми полосками. У Сильв же была заплетена длинная коса, носила девушка чёрную рубашку, потрепанные синие шорты, клетчатые чулки и туфли на высокой платформе. Если у неё и было оружие, то прятала его эльфийка под одеждой. Неужели даже они носили антимагические браслеты? А что, если в этой реальности магией разрешено пользоваться только высшим чинам и аристократии?
Эта банда вела Саймона по узким улочкам окраины Чалиндокса, петляя между пятиэтажными общежитиями, построенными из красного кирпича. По стенам этих несчастных зданий ползли обильные трещины, наверное, дома держались только на магии и поэтому еще не рухнули.
Затем, они подошли к подъезду одного заброшенного общежития, которое грозилось вообще упасть, от него веяло стариной. Когда Саймона затолкнули внутрь, на лестницу, он почувствовал запах обвалившейся штукатурки и пыли, и чуть не чихнул. Похоже, здесь у них своего рода штаб. Нет, здание вовсе не было необитаемым, сверху слышались голоса, и именно туда его и вели. Когда они дошли до третьего этажа, Саймона затолкнули за скрипящую дверь, и он оказался в длинном коридоре коммуналки, странно, что в городе Чалиндоксе, столице магического королевства, есть такие места. Ведь, по сути, пользуясь волшебством, люди могут улучшать свои жилищные условия, если, конечно, они не тапки (люди, которые не обладают магическими способностями). Хотя да, тут почти у всех ограничения на магию...
Саймона провели мимо одной из комнат, в которой отсутствовала дверь, а окно было заколочено фанерой. Внутри стоял большой стол, за которым сидели три мужчины, которые резались в карты и уплетали консервы.
Вперед! подтолкнул конвойный.
Саймон чуть не споткнулся, но устоял на ногах. Таким образом, они дошли до конца коридора, не заглядывая за другие двери, и оказались в просторной комнате, в которой даже располагался старинный камин, правда, он не работал. Около трех окон с целыми стеклами, стояли несколько кроватей, вполне цивильных и уютных, застеленных ворсистыми пледами.
Саймона поставили на колени посреди комнаты, а Зольтер вынул свой полосатый пистолет, стреляющий магическими пулями, и приказал:
Руки за голову! подошел ближе и приставил оружие к его лбу.
Саймон зажмурился и послушался, не решаясь ему перечить. Похоже, именно так и оборвется эта жизнь. Саймон падет от руки своего друга, который, впрочем, и не догадывается о том, что они в хороших отношениях в параллельной вселенной.
Сейчас эта чертовка умрёт! воскликнула Серебринка, думая, что они все поступают правильно.
Стойте! крикнул Саймон, открывая глаза, пытаясь не проморгать шанс выжить. Лучше воспротивиться им, чем покорно расстаться с жизнью.
Размечталась! ухмыльнулся Зольтер, собираясь нажать на курок.
Зольтер, Серебринка, пожалуйста, не убивайте меня, Саймон решил назвать их по именам, но страха своего не показывал. Это станет вашей ошибкой.
Рука Золотского дрогнула, и он непонятливо взглянул на Серебринку, та лишь плечами пожала в ответ.
Откуда ты знаешь, как нас зовут? спросила она.
Какая разница! Прикончите её уже! нетерпеливо высказался один из бугаев.
Существуют параллельные реальности, и из одной такой реальности я случайно попал к вам, попытался объяснить Саймон, ощущая холодный металл на лбу от дула пистолета.
Да что ты говоришь! Сильв явно в это не верила.
Она деловито упёрлась руками в бока и подошла ближе:
У кого-то сильно развита фантазия. Но она тебе не поможет.
А вдруг она говорит правду? Зольтер не спешил нажимать на курок. На его лбу выступили капельки пота.
В той реальности, откуда я родом, мы с вами хорошо знакомы. Вы работаете в ДС на моего отца, в отделе безопасности. Серебринка им заведует... продолжал Саймон, выпалив всё на одном дыхании.
Хочешь сказать, что мы королевские прихвостни? Да ни в жизнь в это не поверю! насупилась Сильв и отвернулась. Зольтер, стреляй.
До чего же они упрямые! Однако Золотский и не думал стрелять, он убрал от лба Сайоны пистолет, но всё еще продолжал целиться, не зная, верить Саймону или нет.
В этот момент дверь открылась и в комнате появилась дряхлая старушенция с седыми волосами, чуть ниже плеч. Казалось, эта дамочка сейчас развалится на части, а то, что она до сих пор передвигается, вообще можно было назвать чудом. Она, причмокивая своими вставными зубами, поинтересовалась:
Что здесь происходит? голос был очень скрипучий, похожий на стон не смазанных дверных петель.
Уважаемая Агбея Фольц, вы, как единственный наш экстрасенс, должны разрешить одну задачку, обратился к ней Золотский.
Какую, милок?
Эта девка утверждает, что явилась к нам из другой реальности. Сердито сказала Серебринка, не поворачиваясь. Но мне кажется, она просто блефует, чтобы сохранить свою никчёмную жизнёнку!
Агбея Фольц приковыляла ко Саймону ближе, мягко отодвинув Зольтера в сторону, и вгляделась к нему в глаза. Почему-то он не мог зажмуриться, чтобы не видеть её мутно-серых глаз. Когда-то давно мама говорила, что все экстрасенсы жулики, и что правды они ни об одном человеке сказать не могут, им нужны только деньги.
Он говорит правду, сей мальчик не тот, кто вам нужен. Заключила эта дряхлая мадам.
Мальчик? не понял Золотский, думая, что у Агбеи Фольц проблемы со зрением. Но это...
Что значит, не та! А где нам искать ту? рассердилась Серебринка, стремительно оборачиваясь. Одна мысль о том, что она провалила задание, не давала эльфийке покоя. Это же дочь барона Прохора Рейли, человека, который принимал участие в том историческом заседании, когда все колдуны были взяты под гнёт!
Зольтер зевнул и убрал пистолет. Он знал, что спорить со старухой бесполезно, ибо она всегда права, что не раз доказывала.
Полноте, Серебринка, извольте умерить свою злость, посоветовала старуха, юноша ни в чем не виноват, а попал в наш мир чисто случайно. Он ничего не знает о нашей реальности, его Чалиндокс не тот город, к которому все мы привыкли.
Агбея, если вам не видно, спешу напомнить, что это девушка, вставил Золотский.
Здесь это девушка, но в его реальности нет, ответила экстрасенс.
Почему вы так думаете? не сдавалась Серебринка, видимо, её ненависть к Сайоне и её отцу была слишком сильна.
Я поняла это по его глазам. Ответила старуха, убежденная в том, что говорит.
Серебринка хлопнула ладонью по лбу, поморщилась и закрыла глаза. Зольтер же и два мужчины, которые привели Саймона сюда, смотрели на Агбею Фольц с нескрываемым интересом те её словам придавали большое значение. Сильв, глянув на них, фыркнула.
Но он может стать тем, кто нужен вам, кивнула с улыбкой старуха, забрав прядь волос за ухо.
Не думаю, что хорошая встряска поможет вернуть Саймона в нормальную реальность и явить им ту, кого они хотят убить. Если здесь Саймон разбалованная дочь аристократа, хвастающая своим достатком и принижающая других людей, это совсем не радует.
Каким образом? поинтересовалась Серебринка, глядя на Саймона с неприязнью.
Только если теперешняя сущность вернется в ту реальность, к которой привыкла, ответила экстрасенс, не сводя с него глаз. Мне неведомо, как именно.
Неужели, ваш третий глаз не способен это разглядеть? Серебринка с трудом сдержала презрительный смешок, Зольтер же явно осуждал её такое поведение перед многоуважаемым экстрасенсом их подпольного сообщества анархистов.
Не всё подвластно нашему пониманию, туманно ответила старуха.
Серебринка стремительно, громко стуча каблуками, подошла к Саймону, и поставила на ноги, взяв за ворот.
Значит так, ты остаешься у нас, но смотри без выкрутасов, властно заявила она. Я буду следить за тобой, а когда придет время убью из собственного пистолета!
Она по-прежнему плохо верила в то, что Саймон сейчас не та, кто им нужна.
Может, снимем тогда с неё антимагические браслеты? предложил Зольтер.
Зачем? Серебринка, считая, что это лишнее, не отпускала ворот Сайоны, крепко вцепившись в ткань.
Я не собираюсь на вас нападать, постарался заверить Саймон, приняв самый доброжелательный вид. Да и смысл...
Похоже, эшафот сегодня отменяется
Он нам не опасен, снова улыбнулась экстрасенс.
Да почему "он"! вспылил Золотский, видевший перед собой девчонку.
Серебринке, отступив от Саймона, пришлось недовольно наблюдать за тем, как один из её подчинённых амбалов, следуя команде Зольтера, извлек из кармана ключи от антимагических браслетов и снял их с заложницы.
Как бы нам не пожалеть об этом, покачала головой Сильв, глядя в окно на соседнюю пятиэтажку.
Саймон чувствовал себя среди них лишним, словно оказался не в своей тарелке. Они все относились к нему настороженно, даже Зольтер, который больше них всех, вместе взятых, верил в слова старухи.
А Агбея Фольц, прищурившись, сообщила, так, что было слышно только ему:
Судьбу не изменишь. То, что должно, обязательно произойдёт. Это тело скоро умрёт.
Я вас не совсем понимаю, ответил Саймон, сбитый с толку.
Постарайся вернуться в свою реальность до того, как сие событие случится в твоей альтернативной судьбе, то есть, здесь.
Она сказала это, отвернулась и, ковыляя, прошла до порога. Саймону стало неспокойно, очень мало времени оставалось до того, как найти решение. Его била нервная дрожь. Неужели Серебринке надоест его присутствие, она не сдержится и выстрелит? Но пока что она держит себя в руках, хоть и поглядывает на него каждую минуту с подозрением.
Думаешь, она сможет нам пригодиться? спросила Сильв у Золотского, словно речь шла о мешке с чем-то просроченным.
"Если удастся выбраться отсюда, не все ли равно, что ты умрешь в альтернативной реальности?" Саймон пытался себя успокоить, но менее страшно от этого не становилось.
Зольтер взял газету с подоконника и присел на одну из кроватей, пружины которой сразу же ответили ему скрипом. Расправил её и принялся за чтение, хотя, не особо вдавался в текст, то и дело бросая взгляд на Сильв поверх газеты.
Через десять минут у нас совещание в большой кухне, сказала та, без всяких эмоций.
Знаю, отозвался Зольтер, но она его перебила:
Ты на него не пойдешь, останешься сторожить эту, и указала на Саймона пальцем, демонстрируя своё отрицательное отношение. При любой её попытке сбежать или убить тебя...
Я знаю, что делать, по голосу Золотского стало понятно, что он огорчён тем фактом, что его на совещание не зовут.
Он встряхнул газету и прикрыл ей лицо. Серебринка и остальные вышли, захлопнув дверь, оставив его приглядывать за Саймоном. Хотя, приглядывать он и не шибко рвался, так и неудосужив после их ухода вниманием.
Саймон осторожно присел на соседнюю кровать, положив руку на её спинку и подперев подбородок, старательно изображая заинтересованность:
Насколько я понял, вы боретесь с теми, кто заставляет колдунов носить антимагические браслеты и работать только дворниками и слугами? Саймон обнаружил, что у самого Золотского таких браслетов не было, хоть он и являлся чистокровным колдуном.
Видишь ли, ты, наверное, не в курсе, что всех колдунов, проживающих в Листоне, перестали считать за людей? сказал он, перевернув страницу газеты. Отправляют всех, кого отловит и окольцует специальный отряд ДС, под командованием твоего папочки, за Стену, в условия кошмарнейшей антисанитарии, бедноты, нищеты и тесноты. Многие из колдунов вскоре умирают, заразившись какой-нибудь гадостью или же просто не вынеся таких условий существования.
Прохор Рейли злющий тиран. Этот образ никак не выходил из головы, не хотел накладываться на того человека, который сегодня поздравлял Саймона с Днём Рождения. Саймон потёр виски, желая, чтобы это оказалось ложью, и спросил:
А что такое, эта Стена?
Квартал-периферия на окраине Чалиндокса, состоящая из буераков и сараев, обнесенная высоченными толстенными серыми стенами, имеющая железные ворота с решёткой, которые практически никогда не открываются. Ты же понимаешь, что лишенные магии колдуны не могут выбраться оттуда просто так, ему было обидно, что так с ними обращаются.
Даже в голосе Зольтера Саймон улавливал нотки презрения, он ведь не был колдуном, да и вообще являлся обожаемой дочерью их главного врага.
Раз в год какой-нибудь влиятельный господин появляется в этом квартале, чтобы выбрать себе слугу и увозит его с собой, заставляя работать только за еду, которая зачастую может быть лишь хлебными крошками и глотком воды, Зольтер покачал головой, отвлекшись от статьи, которую читал. Вот поэтому мы с Серебринкой и организовали подпольное движение. Удивительно, что к нам присоединяются не только колдуны, которых мы выручаем из беды. Когда-нибудь колдуны обретут свободу! Мы этого добьемся.
А что, если я поговорю с отцом, попрошу его отменить... Хотел было предложить Саймон, но Зольтер не дал договорить.
Глупо думать, что он один в этом замешан, он же верный прихвостень королевской семейки Фротгерт! и эльф недовольно встряхнул газетой. Да и не согласится.
То есть, вы их ненавидите? Саймон расширил глаза от удивления, считая тех, кто состоял в этой династии чудеснейшими людьми. Всех, кроме Лоритты IV.
А за что нам кланяться Фротгертам в ноги? После того, как убили их близнецов, у них в мозгах что-то переклинило, и король с королевой издали указ, который лишал колдунов всяческих прав и объявлял на нас гонения. Не сладко так жить, если честно, он нахмурил брови. Этот беспредел уже много лет продолжается, и никто не может набраться храбрости, чтобы сказать им Хватит.
Но ведь, у Желлистины и Иксберта есть еще дети, говоря это, Саймон старался не смотреть ему в глаза, всё еще не до конца свыкнувшись с мыслью, что в этой реальности знакомые люди могут оказаться не такими, к каким привык, и вести себя не так добродушно.
Карсилина, слишком наивное существо, которое видит мир в розовом цвете, ответил Золотский. Если все пойдет так и дальше, нашему движению придется устранить их всех. И поставить во главу государства того, кто не будет нас угнетать.
Он встал с кровати, положив на неё газету, и с хрустом размял пальцы рук, произнеся уставшее Как же давно я не колдовал!. Зольтер не боялся, что заложница может ударить его в спину каким-нибудь болезненным заклинанием, да Саймон и не хотел.
На первой полосе издания Крылатый Вестник, большими пляшущими зелёными буквами искрился заголовок: В столице Зебрландии пойман молодой убийца мэра города, причастный к многочисленным кражам. Все бы ничего, да только убийца на цветной фотографии заголовка казался Саймону очень знакомым. А приглядевшись, тот узнал в нём своего лучшего друга Димку Морквинова. Он стоял на фоне желтой стены, весьма довольный собой, при взгляде на него ощущалось, что юноша ни капли не сожалеет о своём поступке. Кудряшек, так хорошо знакомых, на его гладко выбритой голове не было, а под носом пробивались бесформенные усы. Саймон даже поморгал, думая, что это лишь чудится. Но нет не помогло.
Ему не идёт такой имидж, Эта реальность странная.
Еще какая! воскликнул Саймон сам себе, потянувшись за газетой.
Что? Зольтер повернулся к нему, его лицо уже не было таким мрачным. А, прессой интересуешься? Напрасно, никакой правды о том, что творится в Листоне, ты всё равно из этой газеты не узнаешь, там всё сглажено, впрочем, как везде.
Нет, просто, это мой друг, сообщил Саймон, тряся газетой, показывая ему заголовок.
Из твоего настоящего, да? Заинтересовался Зольтер, выхватывая газету. Неприятный тип. Вылитый уголовник! Только взгляни на эти шрамы!
И эльф с улыбкой указал ему пальцем на рассеченную двумя белыми полосками бровь Морквинова. Да, Золотский и в этой реальности оставался собой. Только сражался он на другой стороне.
Жаль тебя расстраивать, дорогуша, хмыкнул он. Но этого типчика приговорили к казни на электрическом стуле. И не зря, он лишил жизни пять человек, ограбив их квартиры, еще и мэра Зебровска расчленил.
Саймон помрачнел, представив этот Димкин образ. Вот он посмеется, когда ему расскажет, каким головорезом тот являлся в одной из параллельных реальностей! Если, конечно, не обидится, что более вероятно.
На самом деле, он выглядит не так жутко, да и не рецидивист, сказал Саймон, словно оправдывался за друга.
Внизу раздавался грохот, крики, что-то падало, разбивалось. Пару раз даже были слышны выстрелы.
Тихо. Зольтер приложил палец к губам и двинулся, крадучись, к дверям, вынув свой полосатый пистолет, приказав держаться позади него.
Саймон так и поступил, настороженно глядя на дверь, из-за которой вот-вот мог появиться кто-то неведомый и опасный. Грохотало уже на их этаже, слышались обеспокоенные шаги, вскрикнула какая-то женщина. Золотский двинулся ближе к двери, слишком поздно Саймон сообразил, что лучше к ней не приближаться.
Зольтер, не... но так и не успел договорить.
Дверь резко открылась, слетая с петель и ударяя Зольтера, который отлетел, врезавшись спиной в стену. Дверь же упала неподалеку, подняв горстку пыли. В образовавшемся дверном проёме показался Прохор Рейли, на лице которого сияла победоносная улыбка.
Вот он последний из них! Прохор Рейли прошел в комнату, и, даже не глядя на дочь, указал пальцем на Зольтера, которого тут же обступили пять служащих ДС, униформа которых резко отличалась от той, что носили в ДС в нормальной реальности. У них она была темно красная, с широкими плащами, в то время как те предпочитали тёмно-серый цвет.
Гады! подал голос Золотский, отплевываясь, прислонившись к стене и чуть ли не падая. Губа у него была разбита и кровоточила.
Отец на миг обратил на дочь внимание, пробормотал безэмоциональное:
Ты хорошо послужила приманкой.
И, заставив своих людей расступиться, материализовал переливающуюся золотыми искрами саблю, намереваясь убить Зольтера.
Саймон стоял, словно оглушенный, понимая, что Прохор Рейли его бесчестно использовал. Еще и отец называется! А если бы они его убили, стал бы он переживать, или этот человек в принципе эмоций никогда не испытывал!
Это повергло Саймона в ярость, которую срочно нужно было выплеснуть. Зольтера они не тронут.
А ну, стойте! крикнул Саймон приказным тоном, когда Прохор Рейли замахивался саблей, чтобы отсечь Зольтеру, который даже не сопротивлялся, голову.
Подчиненные отца непонятливо на него уставились, а сам барон замер.
Сейчас Саймон им покажет, на что способен студент Физ-Мага, когда его разозлить! Главное, чтобы Золотский пришел в себя и помог, иначе ничего не выйдет.
Сайона, не мешай мне! холодно процедил отец, костяшки его пальцев побелели до того сильно мужчина вцепился в своё оружие.
Его короткая замешка дала Зольтеру прийти в себя, эльф пригнулся, и, так ударив отца Сайоны в живот, что тот согнулся напополам, выстрелил в одного из служащих и молнией ринулся к Саймону. Служащий скорчился и, жутко крича и извиваясь, рухнул прямо на отлетевшую дверь. Остальные, скалясь, игнорируя павшего товарища, перегородили собой путь к выходу.
Зольтер нервно вцепился в заложницу, прислонив пистолет к её виску, но Саймон понимал, что это вынужденная мера. Правда, это не помешает ему выстрелить, если понадобится.
Каждый, кто состоит в тайном подпольном обществе, угрожающем Короне, должен быть уничтожен. Прохор Рейли сказал это так, словно безучастно зачитывал приговор. Это вам, Золотский, не поможет.
Мужчина, кивком, указал на Саймона. Тот старался не смотреть ему в глаза, понимая, что больше склонен принять сторону Зольтера.
Я застрелю вашу дочь, если не пропустите! Золотский хотел пробраться к выходу.
Стреляй, раз ты такой умный, на лице барона появилась дикая усмешка, его не пугало то, что его ребенок мог лишиться жизни. Мне всё равно.
Где-то в глубине души Саймон почувствовал обиду. Да, это не тот отец, который всегда пытался помочь, мучился совестью, что долгие годы пропадал. Это не тот Прохор Рейли, готовый ради ребенка на всё, потому что дороже сына у него никого не было. Но даже понимание этого факта не смогло ослабить неприятное чувство. Как будто Саймона мерзко предали, вытерли ноги, отвернулись и ушли.
Значит, ты и жизнь моего брата готов отдать, чтобы угодить тем, на кого работаешь! зло обратился к нему Саймон.
Тот промолчал, не меняя выражения лица. Фраза дочери его нисколько не пристыдила. Да, он бы отдал жизнь младшего брата, даже, наверное, сам бы его убил, если бы того требовала Корона.
Я же пристрелю её! повторил свою попытку устрашить врагов Зольтер, рука, которая держала пистолет, дрогнула. Эльф терял уверенность.
Ты сам не уйдёшь отсюда живым, холодно ответил Прохор Рейли, словно злой гений. Ни один мускул на его лице не дрогнул. В этом задрипанном доме полно моих людей, а твоих друзей, Золотский, мы убили, их тела будут сожжены. Прими смерть и не сопротивляйся, нарушитель закона!
Зольтер вздрогнул, покрываясь холодным потом. Серебринка, Агбея Фольц, те двое, что запихали заложницу в фургон и еще великое множество людей из их подпольной организации.... Все они мертвы! Их организации, стремившейся избавить людей от гнета, свергнуть тиранию и зажечь новое солнце свободы, пришел конец. Он уже готов был убрать пистолет, кинуть прямо под ноги своим будущим убийцам, лишь бы этот груз вины, который упал на его плечи, не давил Золотского титаническим весом. Если бы можно было предотвратить этот ход ДС и спасти всех своих боевых товарищей, позволить выжить им всем!
Сдаёшься, колдун? у барона не менялось выражение лица.
Было понятно Зольтер не знает, как ему быть дальше. Но сдаваться без боя это низко!
Зольтер, прошептал Саймон, сквозь зубы, чтобы служащие ДС не поняли, что они с ним переговариваются, я помогу.
Зачем тебе это? так же шепотом процедил Золотский, не сводя глаз с Прохора Рейли, каждый мускул его тела был напряжен.
Саймон не ответил, а Зольтер состроил улыбку, шепнув ему:
Ладно, тогда дай им хорошего пинка.
С этими словами он оттолкнул Саймона от себя, ринувшись к дверям. Служащие ДС, перегородившие их, тут же стали стрелять, но Зольтер хорошо уворачивался, пули попадали в стены, оставляя на них следы. Затем, в прыжке, выстрелил в голову одного из них, тот мужчина даже не успел осознать, что с ним случилось, умерев на месте. Оставшиеся трое сомкнули Золотского в кольцо, собираясь его убить. Барон Рейли уже мысленно праздновал победу, но Саймон не дал этому свершиться, накинув на Золотского магический щит, от попавших пуль щит заискрился, но смог задержать их в воздухе, заставив благополучно упасть на пол.
Зольтер подмигнул Саймону и тут же оттолкнул от себя тех троих, использовав массовое отбрасывающее заклинание.
Ты что творишь! возмутился Прохор Рейли, сердито смотря в сторону дочери и приготовившись атаковать.
Но Саймон оказался быстрей, запустив в него электрическим лучом и заставив отлететь спиной к стене. Те трое, что были отброшены Зольтером, мигом вскочили на ноги, но они с эльфом снова заставили их упасть, одного Саймон парализовал.
Быстрее! крикнул Зольтер, выбегая в коридор, он ринулся за ним.
Тут же с громким хлопком в дверной косяк у меня за спиной прилетел красный луч.
Не дайте им уйти! слышался злобный возглас Прохора Рейли.
Они бежали по длинному коридору, перепрыгнув через мёртвое тело распластавшейся на полу Агбеи Фольц. Интересно, она, как экстрасенс, знала, что сегодня будет убита, что к ним в убежище ворвутся служащие ДС из отдела, контролирующего колдунов?
Но с лестницы прибежали еще три волшебника из ДС, у каждого из них был магический пистолет. Видимо, в открытую волшебством в этом мире не принято пользоваться.
Зольтер, увидев их, так и застыл с открытым ртом.
Вам некуда скрыться, колдун! сообщила единственная женщина из отряда, с короткими, мышиного цвета волосами.
Отец и двое магов почти их догнали.
Теперь уже не отвертишься, колдун! с ненавистью выкрикнул Прохор Рейли, отдавая приказ стрелять.
Когда-нибудь, вы пожалеете, спокойно произнёс Зольтер.
Саймон хотел наставить на них с Золотским щит, но тот, вместо того чтобы защищаться, грубо толкнул его, и он распластался на полу, ударившись локтем. Над головой раздались выстрелы, Саймон обернулся Зольтер упал на колени, ему прострелили живот, плечо, а одна из пуль попала в руку, и та обвисла, словно тряпка. На пол стекала кровь, густая, темно-красная, липкая.
Ты сделала всё, что могла... Сказал Золотский, глядя на него. В его глазах читалась благодарность.
Зольтер! Саймон поднялся на ноги, собираясь залечить его раны, но, очередной выстрел опередил его, и эльф, без движений, рухнул лицом в пол. Ему прострелили затылок.
С ужасом Саймон смотрел на него, секунду назад живого, не решаясь пошевелиться. Пускай, это не та реальность, но даже здесь видеть смерть своих друзей не самое приятное зрелище. Его трясло, в нос проникал едкий запах крови.
Ну что, девочка, наигралась? у Саймона за спиной стоял отец. Он поднял вверх ладонь, чтобы показать, что сам разберется, ведь это не их проблемы.
Он грубым рывком заставил дочь подняться, явно наслаждаясь своей ролью тирана:
Чего же тебе не хватало? Я старался давать всё, что просишь! Но нет, дочь решила поиграть в отступницу. Как, понравилось?
Хотелось плюнуть ему в лицо, но Саймон не стал этого делать, убрав руки за спину.
Ну что ты молчишь, тварь! он уже не пытался себя сдерживать, хоть и не стал бить дочь по лицу.
Потому что мне нечем себя оправдывать, словно робот, ответил Саймон. А то, чем ты тут занимаешься, я не могу назвать правильным.
У меня больше нет ребенка! рявкнул он, багровея. Ты предала меня...
Прохор Рейли приставил пистолет к его лбу, но Саймон даже не зажмурился, глядя на него осуждающе.
Будете говорить, если спросят, что её убили колдуны, а мы опоздали. Обратился он к своим. Не хочу освещать эту историю, а то еще в обществе скандал вспыхнет, а его мне как раз не надо. Буду изображать несчастного отца, потерявшего дочь. Поняли? Никому не слова, иначе ваше пребывание на службе окажется под вопросом, а вы сами можете быть привлечены за пособничество колдунам.
Его подчиненные согласно кивнули, и даже никто не захотел возразить, сказать, что убивать собственного ребенка как минимум не слишком педагогично.
Сейчас он нажмет на курок. У него на лбу выступил пот, лицо было напряжено.
В этот момент двое волшебников в конце коридора лишились сознания. Прохор Рейли дрогнул:
Это еще что такое?
Я приказываю вам, барон, отпустить её, Саймон услышал позади голос Карси. Что она здесь делает?
Глава 25. Протест
Принцесса? Прохор Рейли отпустил Саймона, и тот упал на пол. Что вы тут делаете?
Пришла помочь своей подруге, ответила Карси, вызывающе глядя на него.
Не стоило, Барон снова направил пистолет на свою дочь, собираясь выстрелить. Сайона предала нас всех...
Неправда! Саймон был с этим не согласен. А что, если Карси не встанет на его сторону? Что, если поверит его отцу?
Неужели? Прохор Рейли вскинул бровь, не опуская дуло. А кто так рьяно сейчас защищал этого мерзкого колдуна?
С омерзением барон указал на труп Золотского, лежащего в луже крови.
Зольтер мой друг! чуть ли не прорычал Саймон, поднимаясь на ноги.
Барон Рейли снисходительно обратился к Карсилине:
Принцесса, отвернитесь, я должен устранить предательницу.
Даже если это твоя дочь? зло процедил сквозь зубы Саймон.
Карси бесстрашно подошла ближе. Волшебники из ДС насторожились, Прохор Рейли выглядел напряженным.
Никто больше никого не убьет, прекратите, с этими словами она взяла Саймона за руку своей теплой ладонью, и повлекла к выходу из коридора.
Принцесса, вы совершаете ошибку! крикнул ей вслед барон Рейли, знаком приказав своим людям стоять. Моя дочь будет считаться вашей похитительницей! Вы не сможете показаться вместе во дворце. Я разошлю на нее ориентир!
Это подлость! Саймон на миг обернулся, не выпуская своей руки из руки Карсилины.
Подлость покрывать такую тварь, как ты! выкрикнул ему отец.
Карси ничего не сказала, и они сбежали. Бежали от этого дома как можно дальше, выбиваясь из сил, пока не обнаружили заброшенное деревянное здание, в которое и зашли. Выглядело оно недружелюбно. Но другого выхода не было.
Они будут нас искать, выдохнула Карси, поднимаясь на чердак и протягивая Саймону руку.
Я теперь твой похититель, от этой мысли Саймон чувствовал, что его начинало трясти. Но я ведь не делал ничего плохого. Я просто защищал тех, кто прав. Колдуны не виноваты, это все ДС!
Я верю тебе, ответила Карси, ожидая, пока он возьмется за ее руку, чтобы помочь забраться ему на чердак. Тебя оправдают, вот увидишь...
Но пока, я не знаю, что делать дальше. Он растерянно взялся за ее руку и спустя некоторое усилие оказался на чердаке. Через разбитое треугольное окно было видно закат.
Карси прошлась до окна, затем, обернувшись, сцепив руки за спиной, спросила:
А что бы ты хотела сделать? она не боялась пыли и нависшей на углах паутины.
Помочь колдунам, ответил Саймон, ужасаясь своей идее и спотыкаясь о какую-то торчащую из пола доску. Мне очень больно видеть их угнетенными. Они должны быть свободными... Но что я могу один?
Сай, ты не одна. Заверила его Карси, улыбнувшись. Мне тоже кажется это дикостью.
Но ты принцесса, ты не должна... Саймон поймал головой паутину, и отплевываясь, начал отряхиваться.
Я сама могу решить, что должна, а что нет, ответила Карси, отвернувшись к окну. В помещение тоскливо задувал сквозняк.
Саймону вдруг показалось, что она обиделась. И он почувствовал себя от этого неловко. Он что, правда пытался отговорить ее себе помогать?
Но ведь ей надо знать, что он не из этой реальности. И он вернется в свою. Не знает еще, как, но сделает это. А еще ему не нравилось быть девушкой. Совсем.
Смущенно он встал позади принцессы.
Знаешь, если захочешь мне помочь, я буду признателен. Он даже не старался говорить о себе в женском роде.
Мы пойдем к стене и взорвем ее. Сделаем дыру, через которую колдуны смогут выбраться, вдруг предложила Карси, наблюдая за облаками. Ей было все равно, в каком роде говорил о себе Саймон.
А как же антимагические браслеты?
Об этом будет думать потом.
Саймон не смог сдержаться и поравнявшись с ней, встав рядом с окном, провел с нежностью ладонью по ее щеке. Интересно, как это смотрелось со стороны? Смущало ли его что-то в этот момент. Все же он сейчас был девушкой, и может Карси даже не воспринимала...
Я хочу, чтобы все жили в мире. Будь то колдун, чародей, волшебник, или же обычный тапок, сказала она, не убирая его руку.
В этот момент их взгляды встретились, и Саймон почувствовал на спине волну мурашек. Не в силах отвести глаза, он подался ближе. Карси не стала отстраняться. Может, сильно замечталась, а может еще почему. Саймон об этом даже не думал. Все, что ему сейчас хотелось поцеловать ее.
Чувства застилали здравый смысл, и он неожиданно коснулся ее губ своими. Глаза Карси расширились от удивления, но отстраняться она не стала. И они оба утонули в поцелуе. Поглаживая ее по голове, Саймон вдруг подумал, что творит что-то не то. Он же все же находился в теле девушки. И сейчас целовался с девушкой. Творил-то творил. Но смутило ли его это? Нет.
Карси прервала поцелуй с неоднозначным выражением лица. Было видно, что она запуталась.
Это странно. Проговорила принцесса, солнце почти ушло за горизонт.
Саймон почувствовал, как его уши стали горячими, и он покраснел. Может, зря это сделал? В смущении, Саймон отвел взгляд на окно и почесал свой локоть.
Прости, прошептал он. не знаю, что на меня нашло...
Карси улыбнулась, не чувствуя никакой неловкости.
Не извиняйся, она поймала его ладонь, и не расчесывай свою руку.
Саймон вздрогнул и посмотрел на нее. Он тонул в ее зеленых глазах и не мог выбраться на воздух.
Карсилина же методично сменила тему, заметив, что солнце практически село:
Нам нужно уходить отсюда. Мы взорвем ворота этим вечером.
Как? не понял Саймон. Он не знал такой руны, которая бы разнесла все к чертям. Да и Карси тоже вряд ли.
У меня есть знакомый, он может снабдить нас взрывчаткой, довольно подмигнула она. Главное, переместиться сейчас, чтобы не опоздать.
Она взяла его за руку, собираясь телепортироваться. Саймон выдохнул. Нужно посмотреть, что за человека она знала, и почему принцесса его не выдавала, если он мог снабдить взрывчаткой кого угодно. Этот тип может быть опасен.
Не говоря больше ни слова, они переместились на узенькую улочку, обставленную двухэтажными одинаковыми, словно близнецы, кирпичными домами, которые смотрелись крайне недружелюбно. Горели редкие фонари, создавая бледное освещение.
Карси решительно поднялась на крыльцо ближайшего дома и нажала на точку звонка.
Через несколько минут дверь открыл заспанный рыжий мужчина, лет двадцати пяти, в ярком халате. Он удивленно посмотрел на Карси своими голубыми глазами:
Принцесса? Что вы делаете здесь одни и без охраны...
Но Карси проигнорировала его вопрос:
Феймс, нам нужна помощь, она дала понять Саймону, чтобы подошел ближе.
Здравствуйте, поприветствовал Саймон, ему казалось, что Феймс чем-то напоминал Зольтера. Может, шевелюрой средней степени лохматости? Желтым цветом махрового халата?
Вспомнив, как в этой реальности погиб Золотский, Саймон содрогнулся. И отвел взгляд. Казалось, никто не заметил его замешательства:
Разговор не для улицы, это очень срочно, проговорила Карси, без приглашения обходя Феймса и оказываясь у него в прихожей. Тот даже возмутиться не успел.
Извините, Саймон чувствовал себя неловко, но прошел следом за принцессой.
В прихожей висела старая люстра с бежевым абажуром, освещая бордовые обои с серебристым геометрическим орнаментом. Феймс закрыл дверь и обернулся к гостям:
Чаю? предложил он, вспомнив, что недавно поставил воду.
Пришедшие девушки одновременно отказались.
Мне нужна взрывчатка, без лишних слов проговорила Карсилина, не спеша проходить дальше.
Чего? опешил Феймс, думая, что ослышался, и даже чуть не подавился слюной. Зачем?
Взорвать Стену, ответила принцесса.
Какую еще стену? не понимал новый знакомый, думая с каких пор девушку потянуло на такие действия.
Стену, за которой держат пойманных колдунов, поспешил пояснить Саймон.
И что это вам даст?
Саботаж, может власти пересмотрят свое отношение к ним, Карси почему-то была в этом уверена. Саймон, глянув на нее, подумал, что она слишком оптимистично настроена. Новые законы в королевстве не делаются на коленке.
Не пересмотрят, помотал головой Феймс.
Но попытаться стоит, добавил Саймон, он не был настроен так же позитивно, но делать что-то надо было.
Вы же понимаете, что это опасно?
Да, кивнула Карсилина. Но выбора у нас нет.
Феймс скептически повел бровью, но ничего не сказал. Послышался сиплый свист чайника, и мужчина умчался снимать его с конфорки.
Карси с Саймоном переглянулись.
А он точно нам даст то, что мы просим? спросил у неё Саймон. Он представлял, что взрывчатка занимает целый ящик, и придется ее каким-то образом тащить. Но это ведь не получится сделать незаметно.
Конечно, помнётся немного, но даст, подмигнула ему Карсилина.
Сняв чайник, Феймс вернулся в прихожую. На лице читалось беспокойство.
Хорошо, принцесса, я дам вам взрывчатку, но только одну.
И одной хватит, довольно кивнула Карси.
Феймс открыл дверь в свою кладовую, отодвинул несколько полок и достал бордовый кирпич на липучке.
Это что, шутка? Саймон не понимал, что это такое.
Прикрепишь к стене, активируешь, и беги, посоветовал Феймс, передавая этот кирпич Карсилине. Один такой "кирпичик" может проделать большую дыру в той Стене. Мощность этой штуки равна 1,25 в тротиловом...
Да я все равно в этом не разбираюсь, махнула рукой Карсилина. Главное, что бабахнет хорошо.
В глазах принцессы загорелся азарт.
Главное в момент взрыва не находиться рядом, сказал Саймон.
***
Стена, этажей на десять вверх, из серого камня простиралась на многие километры, скрывая выкинутых туда, живших в бараках, колдунов с антимагическими браслетами, ждавших свою очередь стать чьим-нибудь слугой, чтобы выбраться из этого "гетто".
На улице было темно, и стена освещалась наставленными рядом уличными фонарями. Возле неё дежурила охрана из "ДС".
Карси и Саймон притаились на другом конце улицы, за зданием какого-то магазинчика, ожидая, пока два охранника прекратят болтать и уйдут подальше.
Ненавижу работать по четвергам, жаловался один другому. Ночная смена это что-то невыносимое. А мне завтра еще утром после работы семью на дачу везти.
Но ведь на даче в такое время обычно ничего не растет...
Ты дурак? Там воздух свежий, банька есть. Еще и шашлык можно пожарить.
Ну, если так, то да. У тебя же будет шанс отоспаться?.. посочувствовал ему коллега по "несчастью".
Когда жену постоянно чего-то раздражает, а на ухо орет теща и маленький ребёнок? хмыкнул тот.
Саймон, слушая это, непроизвольно приложил ладонь ко лбу. Когда они уже прекратят болтать?
Наконец, "чудо" свершилось, и охранники разбрелись по разные стороны. Дождавшись, пока они отойдут на достаточное расстояние, Саймон и Карси подбежали к стене.
Карсилина тут же принялась нащупывать место, куда можно было прикрепить кирпич со взрывчаткой.
Может, доставим его с помощью магии выше? предложил Саймон, с сомнением глядя на этот кирпич. Феймс не сказал им, сколько времени у них есть после активации устройства. Может, стоило его бросать и бежать? Активировать штуковину можно было только вручную, выдернув оттуда небольшую железку.
Да, давай, Карси без дальнейших слов выдернула железку и передала кирпич Саймону. Тот вздрогнул, подрывать себя вот так не хотелось. Но медлить тоже было нельзя. С помощью телекинеза он поднял взрывчатку в воздух и стал плавно вести ее выше и выше.
Карси, уходи отсюда, я не знаю, когда оно рванет, попросил ее Саймон.
А ты?
Он промолчал, прицепив с помощью телекинеза взрывчатку к стене. Затем развернулся.
Эй, что это вы тут делаете?! послышался голос охранника стены, мужчина приближался и выглядел очень злобным. Он и не догадывался, что сейчас это место на Стене рванет.
Бежим!.. только и смог прокричать Саймон, но тут раздался взрыв.
В следующий миг его сбивает с ног взрывной волной, а сверху падает тяжелая плита.
Сильная боль, он не чувствует ног, что-то тяжелое давит. Саймон совсем ничего не слышит. Весь мир пытается уйти в туман. Он хочет открыть глаза, но вокруг темнота.
По-помогите...
Голоса не хватает, воздуха становится все меньше, руки начинают холодеть, что-то тяжелое сдавливает легкие.
"Если я умру здесь, то вернусь в свою реальность... Или нет"
В следующий миг тяжелая каменная плита приподнимается в воздух магией и отшвыривается в сторону.
Сайона! и он слышит голос Карси, он может открыть глаза и видит, что она склонилась над ним.
Я не чувствую ног, прошептал он и закашлялся от крови, которая подступала к горлу, а затем стала стекать изо рта. Противная, соленая, металлическая.
Нет, я не хотела этого! Карси была напугана произошедшим, сидя на коленях. Я не хотела!
Саймон чувствовал, что еще чуть-чуть и потеряет сознание, холод оплетал его, словно в кокон. Того и гляди проберется в самое сердце.
Карси, послушай, он не делал попыток приподняться. Спаси ее. Не дай Сайоне умереть. Все будет хорошо. Я сейчас все...
Не понимаю, о чем ты говоришь, всхлипнула принцесса. Наверное, ей стоило больших усилий не прижимать подругу к себе, ведь у той был сломан позвоночник, и так делать не стоило, чтобы не получилось хуже.
Я люблю тебя, Солнышко. Во всех реальностях, он попытался улыбнуться, но сильная боль не дала ему этого сделать.
Глупая!
В следующий миг Саймон ощутил ее губы на своих...
А затем туман. Густой, как молоко.
Карси, ты здесь? обратился Саймон к ней, не чувствуя ни рук, ни ног.
Не было ответа.
Карси! Саймон барахтался в этом тумане, погружаясь всё глубже и глубже в бесконечность. Пожалуйста, ответь!
Значит, догадка насчет перехода из одной реальности в другую наполовину подтвердилась? Саймон вернется в свою? Или нет?
Карси же без сознания, а Декабрина не будет нести её к озеру Вечной Жизни. Это мог сделать только Саймон, или принцесса в его реальности так и не очнётся.
Сердце, оно бьется. Саймон чувствовал, что оно взволнованно стучит свой жизненный темп, разгоняя кровь по организму. Вздох, его лёгкие заполняет воздух. Выдох. Он ощущает свои ноги, руки, мог сжать руку в кулак, шевелиться.
Саймон открыл глаза, увидев склонившуюся над ним Декабрину, загородившую своей головой солнце.
Ну, наконец-то! вздохнула она с облегчением и улыбнулась. Я боялась, что и это не поможет.
Что случилось? Саймон был в замешательстве.
Ты сознание потерял, когда мы вчера вечером искали переправу через овраг, пояснила зимний месяц. Ну и напугал же ты меня!
А Карси?
Так и не приходила в себя. Вставай. Нужно найти озеро.
Вот она его реальность.
"С возвращением!"
И Саймон, потянувшись, невольно улыбнулся. Он надеялся, что Саймона выжила, но проверить это, к сожалению, никак не мог. Может, оно и к лучшему?
Глава 25. Хранитель. Хищник
Тем временем, неведомый враг продолжал закидывать деревушку Кульково из катапульт горящими шарами. Народ носился, сталкиваясь лбами, кашляя по задымленным, полуразрушенным улочкам.
Зольтер, поднявшись на ноги, выставив руку перед собой, задыхаясь от едкого дыма, брёл в противоположную от главной площади сторону, где предположительно должен был быть дом старика Игнара. Его пару раз чуть не сбили с ног, но Золотский не сдавался.
Вот и дом гостеприимного пекаря, стоит еще целый. Огонь с соседнего полыхающего здания рисковал перекинуться и на эту постройку. Не мешкая, Зольтер вбежал по ступеням крыльца на первый этаж, вдыхая полной грудью не задымленный воздух.
Кто-нибудь тут есть? крикнул эльф, перемещаясь к лестнице, ведущей на второй этаж.
Сверху послышались спешные шаги, и показался испуганный Тюбенций, лицо которого говорило о том, что парень не понимает, что за ужас творился на улице.
Кудряш! Ты-то мне и поможешь! тут же радостно воскликнул Зольтер, хлопая того по плечу. Нам нужно вывести всех отсюда.
Я Тю... но возражение своё белокурый красавчик закончить не успел.
Вперёд! перебил Золотский, начав подниматься вверх. Быстрее, все из дома!
Но его призыв так никто и не услышал. Старик Игнар со своими подмастерьями работал в пекарне, там окон не было, да и шум с улицы часто приглушался, что позволяло пекарю не реагировать на то, что творилось снаружи.
Что происходит? спросил Тюбенций, следуя за эльфом к комнате, в которой находился раненый Прохор Рейли.
Где Игнар?
Работает, просил не отвлекать...
Пусть бросает свои булки и бежит на улицу! с жаром произнёс Золотский, взмахнув рукой в пафосном жесте.
Но там же всё горит! не согласился Тюбенций, он не самоубийца, чтобы идти во двор.
Заглянешь к ним в пекарню и попросишь выбираться, а я вытащу Мартина, отдал распоряжение Зольтер, когда ступил на второй этаж.
Проводив взглядом Тюбенция, Зольтер вошел в комнату, в которой лежал Мартин Вейс. Тот был без сознания, и Зольтеру огромных усилий стоило взвалить его к себе на спину. Затем он потащил, тяжелого начальника вниз по ступеням, с трудом преодолев дверь, толкнув её головой. Подгибаясь, он осторожно спустился на первый этаж, доковылял до входной двери, которую тоже пришлось открыть лбом, да ещё и шишкой обзавестись, и оказался на крыльце вместе со своей ношей.
Плохо жить без рук, заметил Золотский и тут же закашлялся, вдыхая насыщенный дымом воздух.
Когда его ноги коснулись мостовой, Зольтер растерялся, так и не увидев старика Игнара, его подопечных и Тюбенция, который должны были выйти со двора.
Вот ведь... он чуть не выругался, спина болела под тяжестью Прохора Рейли.
Но затем, сквозь белёсую дымку показались знакомые очертания. Тюбенций, шедший позади всех, беспокойно озирался.
Теперь на площадь! сообщил Зольтер, радостно взгромоздив своего начальника на плечи двум подмастерьям Игнара.
Что нам там делать? не понимал Тюбенций, потирая глаза, которые щипало от дыма.
В этот момент на дом старика Игнара обрушился огненный шар, сминая под собой крышу и два этажа. Старик при этом вздрогнул, думая, сколько сил и энергии потребуется отстроить новый.
Хочешь, оставайся здесь, цуцик! Съязвил Золотский, обращаясь к Тюбенцию, тот лишь нахмурил брови и придал своему лицу надутое обиженное выражение, следуя за Зольтером, который вел свою компанию к площади окольными путями, топча чужие огороды. Его яркие ботинки были все в земле.
Наконец, они добрались до площади, переполненной напуганными людьми. В центре её, недалеко от птицы и Сулитерии, полыхал большой шар, придавивший собой несколько человек. Их обугленные конечности торчали из-под него в луже крови. Тех, кто находился рядом, пробило на рвоту, уж очень слабонервными они оказались. Люди старались соблюдать дистанцию, и не смотреть туда. Сулитерия поглаживала птицу по перьям, пытаясь утихомирить создание, которое чувствовало запах крови и горелого мяса.
Тише, тише, шептала колдунья, боясь, что птица не совладает с собой и бросится на кого-нибудь.
Большинство людей не знали, что делать дальше, пребывая в панике. Кто-то кричал, поддавшись страху, что никто не спасется, что все жители Кульково обречены. Но умирать никому не хотелось.
Зольтеру, Старику Игнару и двум его подмастерьям с Мартином Вейсом на плечах, не было никакой возможности протолкнуться к центру. Верхушка шара была видна из-за людских голов, и Зольтер почувствовал укол совести, ведь это он дал всем сигнал бежать на площадь, а те люди, которые погребены под шаром, они же поверили в то, что на площади безопасно.
Я не могу допустить еще жертв, буркнул Золотский, стараясь отогнать от себя мучения совести. Этим отчаявшимся людям ничего не остается, кроме как верить, что на площади они в безопасности, но их вера дрогнула, когда сюда попал пылающий шар.
Нашу деревню уже ничто не спасет, грустно заметил Старик Игнар. Враги снесут главные ворота и хлынут в деревню, сжигая то, что еще не сгорело, убивая тех, кто еще жив...
Не позволю! воскликнул Золотский, ему нужны все силы колдуна, чтобы противостоять недругам, которые ни за что ни про что, решили разрушить деревню.
Но есть одна бессмысленная надежда, что, если кто-нибудь зажжет огонь на сигнальной башне, войско королевы Алливелии заметит его и придет на помощь, сказал Старик Игнар, накручивая бороду на палец.
***
Пока Саймон лежал в отключке, Декабрина успела соорудить ледяной мост через овраг, довольно скользкий, с прозрачными перилами. Осторожно шагая по нему, стараясь не поскользнуться, Саймон аккуратно держал Карси, которая так и не пришла в себя. Декабрина радостно улыбалась ему на с стороны оврага, но Рейли ее радости не разделял.
Саймон не понимал, что же это такое случилось с ним ночью, в самом ли деле он бился с гигантским богомолом, в самом ли деле он случайно попал в другую реальность, в самом ли деле Декабрина вытащила его оттуда? А что случилось с Карси и Сайоной возле Стены?
Ты чего такой мрачный? нахмурилась Декабрина.
А Саймон и не заметил, как сошел с моста на той стороне оврага.
Ты знаешь, что со мной было? спросил он с беспокойством.
Я вообще сначала испугалась, что ты умер, ответила зимний месяц, продолжая вести его вперед вдоль журчащего ручья с кристально-чистой водой. Этот ручей стекал в овраг. С людьми ведь такое случается.
И она замолчала, не желая продолжать этот разговор и не понимая, почему он так озадачен.
Саймон прижал к себе Карси, слыша её слабое дыхание.
А в этом овраге кто-нибудь есть? поинтересовался он, надеясь, что Декабрина подтвердит существование богомола.
Чудище какое-то, оно многих, кто пытался найти озеро, сожрало. А что, хочешь туда спуститься? и месяц иронично прищурилась.
Нет, я не горю желанием знакомиться с такой прожорливой зверушкой.
А что, если это был не сон, и он действительно бился с тем чудищем? Чем дольше Саймон находился в этом мире, тем больше начинал путаться в происходящем, которое напоминало большой клубок, из которого даже свитер связать не получится, ибо нитки шерстяные сильно спутаны не поймёшь, за какую дергать.
Они пробирались через этот лесок, пока ручей не начал уводить вниз по склону, резво сворачивая на круглую и сочную поляну. Посреди поляны стояла маленькая хижинка, в которой, наверное, было меньше двух комнат. Хижинка эта выглядела гостеприимно и уютно, и ручей тек прямо к одной из её стен, образуя маленький пруд с лилиями, а под их листами мирно плавали разноцветные рыбки, которых человек, здесь живущий, подкармливал хлебными крошками.
Да, он сидел на скамеечке возле своего домика, и беспечно бросал в пруд кусочки хлеба, которые тут же скрывались во ртах прожорливых рыбок. В седой бороде этого человека путались крошки, но он не спешил их оттуда убирать, находясь в собственных релаксирующих мыслях, уносясь в неведомую Нирвану, полностью расслабившись и получая удовольствие от прекрасной летней тёплой погоды.
Когда они подошли ближе, он обернулся, и, ни капли не напрягаясь, спросил:
Я так понимаю, ты ищешь Озеро Вечной Жизни?
Да, но, откуда... кивнул Саймон, но тот не дал договорить.
Мужчина, взяв свой длинный сучковатый посох, отодвинул в сторону парочку лилий, предлагая парню вглядеться в глубину этого прекрасного водоёма:
Взгляни, друг мой, что ты видишь?
Саймон осторожно подошел к пруду и пристально посмотрел в то место, куда указывал этот старец. Внизу, под водой что-то блестело, похожее на доспехи, мечи, шлемы.... А вот и чей-то череп виднелся из-под меча.
Саймон в ужасе отшатнулся, крепко держа Карсилину, боясь навернуться туда.
Спокойней, смерть это всего лишь неотъемлемая часть существования, сказал этот старец, посмотрев на Саймона своими пронзительными глазами бирюзового цвета.
Он сидел, отвернув лицо от солнца, и Саймону показалось, что радужка его глаз светилась.
Эти смертные, пояснил старик, кивая в сторону пруда, были одержимы своими плотскими желаниями, ничего не смысля в мироздании. Они поплатились за свою алчность, соблазнились на вечную жизнь. Но ведь люди, у которых чистые помыслы и верное сердце, не приходят сюда за этим!
Я тоже ничего не смыслю в мироздании, признался Саймон, не хотелось, чтобы он считал его глупым, но желаемое часто любит отличаться от действительного. Вы и меня тоже убьете?
Этот странный человек (а человек ли?) издал смешок, больше похожий на кашель и изрек:
Не я их убиваю. Просто не даю им добраться до озера, все же, я его хранитель.
И только сейчас Саймон заметил, что Декабрины нет рядом она куда-то исчезла. Наверное, ей запрещалось показываться этому старцу на глаза. Как-никак, это же кодекс времен года!
Вы? Саймон не ожидал этого.
А что, друг мой, тебя это настораживает?
Я не понимаю, кто, или что их убило...
Считай, что их погубили собственные низменные желания, а также глупое беспокойство за свою шкуру и упущенное время. Да, были дни, когда они могли отступиться от поисков вечной жизни, но эти люди упрямые бараны, стадо, которое хочет владеть всем, быть богатыми, купаться в роскоши... И ведь никто, за многие годы, не приходил сюда, думая о ком-то, кроме себя. Эгоистично, не правда ли?
Такова людская природа, согласно кивнул Саймон.
Казалось, взгляд старца пронзал его насквозь, и это было не очень приятно.
Тогда зачем ты хочешь спасти её? и старик указал на Карсилину. Эгоистам ведь и в одиночестве неплохо живется, главное только, чтобы разные люди вокруг вертелись и были полезными.
Но я не до такой степени эгоист...
Так, зачем тебе её спасать? на этот раз его вопрос прозвучал жестче.
Мне необходим лишь один человек: я всем сердцем желаю, чтобы она была здорова, чтобы у неё все было хорошо, даже если она меня забудет, даже если её потом никогда не увижу, но я должен знать, что она жива. Саймон сказал это таким тоном, что старец невольно расчувствовался и помотал головой, чтобы сбить наваждение.
Он поднялся со скамьи, бросив в пруд последний кусок хлеба, и подошел к ним.
Значит, ты готов пожертвовать ради неё всем? прищурился он. Здоровьем? Возможностью двигаться, став паралитиком на всю жизнь? Зрением, слухом? Стать никчемным инвалидом, не способным даже и слова произнести?
Да, это прозвучало из уст Саймона без малейших колебаний, если так нужно, то я готов.
Даже, если она от тебя откажется?
Да.
Не слишком ли это большая цена за её спасение?
"Ну что он меня мучает ходит вокруг да около! Я же нервничаю!"
Ты молчишь, сомневаешься... хитро прищурился хранитель Озера Вечной Жизни.
Нет, я уверен в том, что сказал, Саймон помотал головой, не желая смотреть ему в глаза. Они ведь на самом деле светятся! Он думал, что Саймону не страшно принимать такое решение? С чего этот человек знает, каково это чувствовать, как по спине пробегается мерзкий холодок, заставляющий сердце биться в испуганном трепете. Саймон ожидал, что должен расплатиться с хранителем озера за то, что он позволит исцелить Карси. А если он решил сделать Саймона парализованным слепцом, пожалуй, ничего не заставит этого старика изменить своё решение, ведь парень сам согласился принять эти условия. Но кто сказал, что страх должен запретить ему жертвовать собой, ради того, чтобы вернуть своей девушке сознание?
Старец обошел вокруг него с Карсилиной, опираясь на свой незамысловатый посох, ткнул пальцем Саймону в лоб и довольно сказал:
Твои намерения действительно искренние.
У меня нет причин врать, Саймон все же был рад, когда он убрал от него свой морщинистый палец. Интересно, если он является хранителем озера где оно? Саймон не видел здесь ни одного водоёма, кроме этого маленького пруда с неудачливыми покойниками на дне.
Если бы ты, друг мой, отрицательно ответил на мой вопрос по поводу утраты своего здоровья в расплату за спасение девушки, у меня были бы причины тебе не доверять, признался хранитель озера. Может быть, ты бы закончил так же, как и те бедняги.
Он указал на озеро, но без какого-либо сожаления из-за гибели этих приключенцев, желающих бессмертия, затем продолжил:
Ну, раз ты действительно искал озеро не ради материальных ценностей и собственного я, то прошу в мой дом! он улыбнулся, дружелюбно подталкивая гостей к крыльцу.
Саймон решил не сопротивляться воле этого странного человека, и поднялся в его скромную прихожую, в которой было не развернуться. На стенах ничего не висело, а прихожую продолжал маленький светлый коридорчик, заканчивающийся кухней с печкой и спальней, которые находились в одном помещении, просто были отгорожены друг от друга синей льняной тканью. Печь, разумеется, занимала большую часть пространства.
Хранитель озера предложил Саймону уложить Карсилину на огромную кровать, которая располагалась возле маленького окошка, а в многочисленных одеялах можно было утонуть. Сняв с Карси пальто, которое, как ни странно, оставалось холодным, Саймон повесил его на спинку кровати и положил Карсилину под одеяло. Она, разбросав свои рыжие локоны по подушке, оставалась бледной и неподвижной, и лишь редкое дыхание указывало на то, что принцесса еще жива.
В это время хозяин дома взял со стола пустой деревянный кувшин и протянул его Саймону:
Тебе это пригодится, когда будешь на озере, на его морщинистом лице не читалось ни капли злости. Но глаза со светящейся бирюзовой радужкой смотрелись жутко. Конечно, вряд ли он жертва радиационного излучения.
Саймон, молча, принял кувшин и с тоской взглянул на Карси, боясь, что больше никогда не увидит её, когда вернется с озера. Этот старец же обещал лишить его зрения, и не только...
Чего приуныл? Тебе остался всего лишь шаг до цели. Нельзя осознавать это с таким постным лицом! воскликнул старик, добродушно хлопнув его по плечу. А о девушке я позабочусь, пока ты будешь там. Не вижу смысла брать её дальше.
В жизни так много красок, и я их всех лишусь...
Мой друг, я хотел лишь знать, как далеко ты способен зайти ради этой прелестной девчушки. Зачем мне кого-то калечить? недоумевая, он смог сдержаться от смешка. Несколько тысяч лет жизни отнюдь не сделали меня жестоким.
Саймон насупился у этих хранителей странное чувство юмора. Не все его понимают.
Иди за мной, я укажу дальнейший путь. Он повел рукой, отправившись к выходу из хижины.
Когда они вышли из дома, он направился к высокому холму, находящемуся в противоположном тому, откуда Саймон с Декабриной пришли, направлении. На этом холме не было никаких деревьев или кустарников. Лишь маленькая узорчатая дверца, закрывающая какую-то нору, ниже человеческого роста, виднелась у его подножия. Когда старец подвел Саймона к этой дверце, тот увидел, что эти узоры очень похожи на хищные растения, выполненные кроваво-красным цветом.
Теперь главное, хранитель не спешил открывать дверцу, как ты понимаешь, Озеро Вечной жизни находится под землёй. Единственный способ до него добраться ползти здесь. Проблема в том, что ни в коем случае нельзя поворачивать назад, пока ты не найдешь то, что тебе нужно. Если повернешь, то не сможешь вернуться обратно, будешь замурован. Эта пещера, в которую тебе предстоит проникнуть, ведет себя как хищник, она будет счастлива, поглотить тебя. Многие, кому я открывал эту дверцу, не возвращались.
Я вернусь, пообещал Саймон, крепче сжимая кувшин.
Не ты первый так говоришь, но...
Я вернусь! повторил Саймон, твёрже. Ведь это единственная надежда исцелить Карси.
Без лишних слов Хранитель озера открыл дверцу, скрывающую за собой тускло-красную темень. Саймон встал на четвереньки, чтобы пролезть в эту дыру, и, одной рукой держа кувшин, проник туда. Холодная каменная поверхность этой узкой пещеры, не позволяющей подняться в полный рост, была довольно гладкой. Но дверца закрылась, оставив лишь тусклый красный свет, казалось, что это светился сам потолок, какой-то неизвестный минерал на нём. Но вдаваться в такие подробности и даже задумываться о природе его свечения Саймон не мог, столкнувшись с большой проблемой.
Гладкий пол вдруг перестал быть таковым. Ужасно острые камни вонзились Саймону в ладони, раня их до крови, впивались в колени и в ноги, терзая раны, полученные в схватке с Январисом.
Саймон медленно, но упорно продвигался дальше, приподняв лодыжки и увеличивая нагрузку на колени. А камни впивались сильнее, глубже. Его кровь стекала по ним, казалось, что эта пещера действительно живая, и она жаждет получить больше. Он залез в пасть к хищнику, к зубастой акуле или крокодилу, но не собирался поворачивать назад. Дрожа, чувствуя невыносимую боль и держа кувшин поочередно каждой рукой, он упрямо стремился к озеру. Саймон не собирался сдаваться из-за каких-то глупых царапин... Он слишком далеко зашел.
Он вздрогнул, исказив лицо в мученической гримасе и закусив губу, напоровшись ладонью на особенно острый камень, пещера жаждала крови и не собиралась убирать свои зубки. Его ладони были все в крови.
Казалось, что каждую минуту камни становятся больше и острее, этот хищник и не думал сжалиться. Но Саймону нужно дальше. Карси должна получить воду из озера. Она не будет в вечной коме!
"Я не отступлюсь, дурацкая пещера!"
Глава 26. Озеро Вечной Жизни
Вцепившись в твердые перья хищной птицы, Сулитерия поднималась ввысь. Внизу разгоралась не самое приятное зрелище: пылающая деревня, паникующие жители, собравшиеся на центральной площади. Теперь же противник стрелял из катапульты в стены деревни, возведенные из прочного дерева. Шары проламывали их, сбрасывая защищающих Кульково лучников, причисленных к оборонительному гарнизону населенного пункта.
Зольтер обещал, что сможет защитить этих несчастных жителей деревни, но он же не справится со всем один! Враг прекратил засыпать Кульково градом из катапульт и перешел в прямое наступление, проникая в деревню через проделанные в стенах дыры. Темно-коричневая кожаная броня придавала наступающим сходство с тараканами, особенно, если судить с высоты, на которой находилась Сулитерия.
Садись на птицу! Лети! Зажги сигнал! Трегторф, тяжко вздохнув, вспомнила, как прокричал ей это Зольтер, пробираясь сквозь толпу. Он не мог сам отправиться зажигать огонь, так как птица позволяла приблизиться к себе только девушке. Сулитерию не пришлось долго уговаривать, да она и рада была оказаться хоть чем-то полезной людям, с которыми отправилась в путешествие. Может даже после того, как она зажжет сигнал своим колдовским зелёным пламенем, Золотский её станет уважать и прекратит всякий раз коситься, словно она задумала что-то нехорошее. Если, конечно, выживет...
Вот он лес из молодых сосен, а за рекой сигнальная башня высокое строение с окнами, похожими на глазницы свирепого чудовища. На крыше этой башни располагалось массивное костровище. Да, если это поджечь то на многие мили вперед видно будет!
Я могу быть полезной! воскликнула Трегторф и решительно направила птицу в сторону башни.
Да, сейчас она всем им покажет, на что способна!
Сулитерия, конечно, боялась, но её страх был гораздо слабее, чем желание заслужить к себе расположение. Она ведь не злодейка, и всегда старалась это показать, а то, что в это еще до сих пор не все верят, срочно нужно исправить. Кроме того, находиться сейчас в деревне, в самой гуще событий и смертей, пугает гораздо сильнее, чем полет на птице троллей с целью зажечь сигнал, который должны увидеть патрулирующие войска королевы Алливелии и примчаться на выручку.
Главное сейчас не смотреть вниз. Войско неприятеля оказалось гораздо больше, чем предполагали в самой деревне. Их было точно больше пятисот. А их лучники, видящие непонятный объект в небе, тут же нацелили на Сулитерию свои стрелы, увернуться от которых было очень трудно, но птица с этим справлялась, недовольно взирая вниз и борясь с желанием кого-нибудь растерзать. Странно, что такое чудище вообще привыкло к Трегторф и слушалось её. Наверное, они были близки друг другу по духу.... Ну, или просто Декабрина в тот раз, что-то нахимичила.
Сулитер была уже почти над лесом, когда последняя из стрел угодила птице в крыло, сломав кость, и жуткое существо стало стремительно терять высоту.
Нет! Только не сейчас! упиралась Сулитерия, дергая птицу за перья, но та не обращала внимания на свою наездницу. Еще немного, и они врежутся в дерево, которое было у них прямо по курсу. Высокая стройная сосна.
Колдунья видела вошедшую глубоко в крыло стрелу, но дотянуться до неё даже не пыталась. Смысл, если у неё не было никаких целительских навыков. Сделать птице только больнее?
Отвернуть птицу от дерева не получалось, и Сулитер, не придумав ничего проще, спрыгнула вниз, и, столкнувшись с землёй, покатилась кубарем под уклон, наглотавшись земли.
Пошевелившись, колдунья поняла, что падение прекратилось. Она оказалась в кусте, стоящем на берегу реки, расцарапав себе кисти рук, щеку, разодрав коленку и обзаведясь порцией фиолетовых синяков. Говорят, у колдунов очень прочные кости, и, наверное, поэтому Сулитерия себе ничего не переломала во время своего экстренного катапультирования.
Не спеша приподниматься, она услышала, как переговаривается несколько человек, язык был явно ей не знаком. Похоже, лучники, что её сбили, ринулись в лес найти свою жертву. Нет, показываться им явно нельзя. Но, с другой стороны, тетушка Сулитерии внушала страх одним своим видом, кто сказал, что младшая Трегторф не может так же. Но у неё не было большого опыта в сражениях.
Сулитерия видела, как к реке спускаются четыре мужчины, держащие свои луки, сделанные из кости какого-то животного, за спинами у них были колчаны, а их кожаная броня имела чуть заметный узор на животах. Их кожаные шлемы были обрамлены волчьим мехом.
Маленькие узкие черные глазки незнакомцев рыскали в поисках своей жертвы. Один из мужчин почесал бородку, что-то буркнул и указал на куст, где лежала Сулитерия. Она понимала, что эти господа не намерены оставлять девушку в живых. Теперь прятаться бесполезно.
В страхе поднявшись на ноги, Сулитерия смотрела на этих лучников, которые, увидев её, тут же натянули тетиву, целясь колдунье в сердце. Но стрелы не достигли цели Сулитерия взмахнула рукой, и они осыпались пеплом возле её ног.
Она вызывающе посмотрела на противников, те переглянулись, и один из них бросился на девушку с ножом. Та фыркнула, и откинула его в реку с помощью магии, а остальных, тоже доставших ножи, отбросила в стороны. Так продолжалось недолго. Повторив свои попытки, раз по пять, храбрые воины захватчиков пустились наутёк. Да, этот бой был далёк от зрелищности.
Сулитерия же смогла переплыть через небольшую речку и остановилась у подножия башни, не понимая, где же вход внутрь. Его просто не было!
Девушка двинулась вдоль стены, пытаясь нащупать дверь, обошла башню вокруг, цепляясь ногами за крапиву, но так и не нашла, как туда проникнуть.
Да они, наверное, издеваются! и она с недоумением посмотрела наверх. Как это понимать?
***
Мучения продолжались. Саймон не знал, как долго находился в этом узком туннеле пещеры, потеряв счет времени, острые камни впивались ему в ладони, колени. Он дрожал, покрываясь холодным потом, но с упрямством продолжал двигаться дальше, желая, чтобы этот ад поскорее закончился. Но конца туннелю всё не было видно, в то время как камни, глубже, беспощаднее впивались в его плоть, получая плату за вход в виде крови.
Пещера хищник, который затаился, ждет его ошибки, чтобы навсегда здесь похоронить. Не дождется! Саймон вцепился разодранными пальцами правой руки в кувшин, и, сдерживаясь, чтобы не застонать, преодолел еще метр. Осторожно, насколько это было возможным, и, стараясь не оглядываться. А то, может, пещера решит, что он сдался, захотел покинуть это жуткое место, и захлопнет свою пасть!
Саймон услышал, как где-то впереди бурлит вода. Еще чуть-чуть, и он окажется на берегу этого чертового озера. Нужно лишь сделать финальный рывок, превозмогая себя, корчась от невыносимой боли, выползти из этого туннеля. Раз уж он почти на финише...
Саймон видел, что впереди становится светлее, что свет перестаёт быть бледно-красным, становясь ярко-лазурным. Рывок дикая, не прекращающаяся боль, которая сводит с ума, словно назойливый комар еще рывок снова камни впиваются в кожу. Нет, к боли нельзя привыкнуть, насколько бы сильной она не была, ее нельзя просто взять и проигнорировать. Она точит тебя, словно червь, проникая всё глубже, причиняя больше мучений.
Но ведь, есть, что ей противопоставить, чтобы не свихнуться, не дать этой боли поглотить тебя? Надежда? Должно быть. Ведь именно это чувство способно завести человека в самую непроглядную глушь, способно заставлять его бороться, искать, не сдаваться, если человек верит в лучшее. Карси придет в себя, когда Саймон доставит ей воду из Озера. Только ради этого он хотел продолжать свой путь. Подумаешь, какие-то камни впиваются под кожу! Некоторым вообще руки или ноги отрубает, но они же живут и не жалуются! С чего вдруг он должен сходить с ума из-за дикой боли, от которой, при желании, можно абстрагироваться. Ну да, обратно тоже придется это терпеть, но это ведь не страшно. Кто сказал, что какая-то глупая боль и дурацкая красноватая темень в тесном пространстве должны нагнетать на него страх?
Саймону есть, ради кого жить, есть, кого защищать и есть, в ком нуждаться. Разве это не прекрасно?
"Карси, я ведь это все делаю, чтобы вернуть тебя в сознание, и мне не приходится сомневаться в своих силах, я готов на всё, лишь бы ты была в порядке. Иногда, конечно, себя переоцениваю, но... Карси, ты нужна мне. Даже если это выше моих чародейских возможностей, я всегда буду оберегать тебя"
Задумавшись, Саймон подался вперед, и выпал из туннеля, плюхнувшись в воду и промочив одежду. Отплевываясь, он поднялся на ноги (глубина была где-то по лодыжки), и только сейчас понял, что уже не чувствовал никакой боли. Вода смыла с все ранения, заставляя их зажить, словно он не полз сюда по острым камням и не бился с Январисом. О былых ранениях напоминали только дыры на одежде и следы крови на ней же.
И тут же Саймон застыл на месте, наблюдая удивительное по своей красоте зрелище. Вода озера у самого дна излучала лазурный свет и красиво отражалась на сводах просторной пещеры, озаряя всё своим сиянием. А в самом озере размеренно плавали светящиеся синие рыбки с блестящей чешуёй. Залюбовавшись, он чуть не забыл про кувшин, который выронил из рук во время падения и, спохватившись, кинулся его искать, благо, сделать это оказалось несложно.
Вот оно Озеро Вечной Жизни предмет мечтаний многих и практически недостижимая цель. Столько людей гибло, пытаясь добраться до него, чтобы жить вечно. Но разве есть ценность в вечной жизни? Если остаток Вечности с тобой не будет никого, к кому ты привык все просто растают во времени так ли важно бессмертие? Почему к нему многие стремятся, ведь невозможность умереть подразумевает нескончаемое одиночество.
Набрав воды в кувшин, Саймон развернулся, и осторожно вскарабкался, благо не высоко, к тоннелю из которого приполз. Готовясь к тому, что сейчас в ладони вонзятся острые камни, он зажмурился и пролез туда. Но, странное дело теперь же поверхность тоннеля была абсолютно-гладкая. Удивляясь и осторожно двигая кувшин с водой из Озера, Саймон направился к выходу из этой пещеры. Похоже, она получила то, что хотела, и теперь отпускала его.
Когда Саймон достиг выхода, открыв ту маленькую дверцу и принимая уличное тепло, солнце уже было за лесом, окрашивая небо золотисто-оранжевым цветом. Над лугом летали разноцветные стрекозы размером с ладонь, наверное, человек, который боится насекомых, чувствовал бы себя в такой обстановке неуютно. Но Саймону на них было плевать. Ведь у него был целый кувшин с целебной водой, и Карси теперь очнётся!
Он отправился прямиком к домику Хранителя озера, стараясь ничего не пролить. Одна стрекоза красивого ярко-синего цвета с переливами, опустилась ему на плечо, задевая ухо своими прозрачными крылышками. Все же жизнь чудесная штука, если в ней есть место таким прелестным краскам! Эти стрекозы совсем не пугают, наоборот, умиротворяют, поселив на душе спокойствие, которого Саймон долгое время не испытывал. Иногда полезно расслабиться и не думать ни о чем плохом, стрекозы уносили подальше мрачные мысли, приятно было слышать стрекотание их крыльев. Как же хорошо жить на свете! Не всегда это понимаешь, но когда осознаешь, то чувствуешь себя подозрительно-счастливым.
Вернулся, друг мой? Хранитель Озера сидел на своём обычном месте на скамье возле пруда около собственного дома и рыбачил. Похоже, он занимался этим круглые сутки.
Саймон кивнул, крепко держа кувшин, он обернулся, и стрекоза с плеча улетела, отправляясь к своим собратьям.
Нашел общий язык с насекомыми? улыбнулся старец, в это время суток его глаза светились гораздо ярче.
Только сейчас Саймон понял, что цвет его глаз совпадает с цветом воды из озера. А что, если в жилах этого старца течет эта вода? Бессмертным он наверняка стал, когда выпил.
Я обладаю вечной жизнью не по этой причине, он словно знал, о чём тот подумал. А воды из озера ни разу не пробовал.
Тогда...
Но он опередил вопрос:
Придет время, и ты сам всё узнаешь. Я уже видел тебя раньше...
Но я никогда с вами не встречался, Саймон помотал головой, старательно отказываясь верить в то, что видел его когда-то.
Знаю, спокойно ответил старец, я встречал тебя, когда ты был намного старше, значит...
Стойте. Не надо! Саймон чуть не выронил кувшин, понимая, к чему он клонит. Если дело в моём будущем, то не хочу знать.
Здравое решение, похвалил он, положив удочку на землю, кто знает, понравится ли оно тебе?
Саймон нахмурился. Напрягало то, с каким сочувствием старец посмотрел на него, когда говорил эту фразу. Может, он блефовал?
Не дожидаясь дальнейших распоряжений, Саймон вошел в дом, а старец проследовал за ним, бормоча:
Давай, я тебе лучше одежду нормальную дам, а то негоже, друг мой, показываться перед дамой в таких лохмотьях, он взял у него кувшин и поставил его на печку.
Саймон промолчал, а старец завел его в единственную комнатку, за печь, к кровати, на которой лежала Карсилина, открыл свой небольшой деревянный шкафчик, деловито ища, что надеть. Пока он это делал, Саймон боролся с желанием взять кувшин и исцелить Карси водой из озера, но старик, видимо, понимал, что тот задумывал, и то и дело оглядывался.
Я уже почти нашел! воскликнул он. Потерпи, мой друг.
И как вы тут живете, вдалеке от всех, произнёс Саймон, смотря на Карси. Наверное, вам одиноко?
Услышав его вопрос, старец, улыбнувшись, радушно обернулся, расправляя какую-то странную накидку, сделанную чуть ли не из мешковины:
Понимаешь, в таком почтенном возрасте, как мой, уже начинаешь ценить одиночество. Не видишь в этом ничего плохого, а людское общество имеет свойство надоедать. Мне все это так опостылело, что свою отшельническую жизнь воспринимаю, как подарок. Согласись, чудесно же бродить по лугу, сидеть возле пруда, когда тебя никто не дергает. Происходит единение с природой. То беспокойное прошлое уже меня не волнует.
Но, это же скучно...
Ни капли! Эх, молодежь, ничего вы еще не понимаете! он подмигнул, и кинул на кровать то, во что, по его мнению, Саймону следовало переодеться. Сейчас я еще шляпу принесу.
И он ушел. Та одежда, которую старец дал Саймону, казалась смешной. Разве кто-нибудь ходит в длинных мешковатых робах? Только если монахи или сектанты какие-нибудь, да и отшельники не думают, как выглядят в своих одеяниях. Но, делать нечего, одеждой Саймона разве что пол затирать можно.
Пока парень переодевался в чистую, старец времени зря не терял, осуществляя свою угрозу про головной убор. Вернувшись в комнату с довольной улыбкой, он протянул Саймону штопанную серую остроконечную шляпу. Тот помотал головой, намекая, что обойдется, но старик, похоже, так не считал, строя из себя великого модельера этого леса. Невзирая на то, что Саймон упирался, старец, ухмыляясь, нахлобучил шляпу, которую, наверное, еще его прадед носил, парню на голову и стукнул ладонью по его лбу, восклицая:
Вот теперь ты выглядишь как истинный маг! Только, посох еще нужен...
"Ага, а еще мне нужно постареть и отрастить седую бороду. По крайней мере, в большинстве книг, мудрые добрые маги именно такие"
Хвала Случайности, за посохом он не пошел, сняв с печки кувшин и протянув его Саймону.
А теперь, настало время для небольшого чуда, старец указал на Карсилину. Сбрызни её лицо водой, верни в сознание.
Но Саймон колебался, вода из озера исцеляет, но, если сделать глоток, дарует вечную жизнь. Не лучше ли сделать так, чтобы Карси глотнула этой воды? Ведь тогда её невозможно будет убить, она станет бессмертной, как божество.... Да, именно так!
Саймон чувствовал себя ученым, открывшим секрет вечной жизни, испытывая эйфорию. Карси больше не умрет! Смерть не отнимет её!
Сознание затуманилось, с каким-то глупым сумасшедшим смешком он прижал к себе кувшин, и, воскликнув:
Нужен тост за бессмертие! стал подносить кувшин ко рту, чтобы сделать глоток, а потом позволить глотнуть Карсилине.
Но хранитель озера не позволил ему сделать это, жестко схватив за руку, возвращая к действительности, тон его был очень серьезен, заставив Саймона чувствовать угрызения совести:
Вспомни, зачем ты искал это озеро! старцу хотелось его встряхнуть. Если мечтаешь о бессмертии, то чем ты лучше остальных, кто, к сожалению, не смог до него добраться, пав жертвой своих амбиций?
Саймон тревожно моргнул, и, не отводя от него глаз, ответил:
Дело не в вечной жизни.
Тогда почему...
Я больше не допущу её гибели, Саймон произнес это, уже не глядя на старца, слушая дыхание Карсилины. Этого не случится!
Но ты не должен лишать её права выбора, заметил старик. Она ведь может и не захотеть становиться бессмертной.
Может, парень кивнул, зная характер Карсилины. Это в её духе.
А тебе, мой друг, стоит отогнать свой страх подальше, продолжить жить без него. Кому ты лучше сделаешь, если будешь каждый день своей жизни опасаться за неё? Если в Твориксе и прописана её смерть, кто сказал, что это случится скоро? Тем более что есть множество вариантов развития событий, и никто не знает, какую из реальностей Случайность сделает основной. Так много счастливых лет жизни впереди, а ты собираешься их растратить, зря волнуясь?
Это, конечно, имеет смысл, согласился Саймон, Но мне нужно знать. Вы сказали на входе в свой дом, что видели меня ранее, я был старше, чем сейчас...
Не стоит такое обсуждать, мой друг, он попытался отвертеться от этой темы, отойдя за печку.
Но ведь это значит, что Случайность уже решила, какая из возможных реальностей нас ожидает, верно? Саймон знал, что далеко от этого разговора он уйти не сможет.
Даже если так, одну реальность можно сменить на другую. Она пластична. Ничего не предрешено окончательно, донесся ответ.
Значит, если я не встречу вас в своём будущем, то это будет моей победой над Случайностью, улыбнулся парень, считая, что у него был шанс переменить грядущие события, расписанные в "Твориксе".
Старец не ответил, но Саймону было понятно, что он был согласен с этим высказыванием.
И парень воодушевленно смочил пальцы правой руки в кувшине, и брызнул водой в лицо Карсилине, не сомневаясь в том, что она придет в себя.
Карси открыла глаза и, не понимая, где находится, приподняла голову над подушкой. А увидев Саймона с деревянным кувшином в руках, в мешковатой робе мага, серой накидке и остроконечной старой шляпе не смогла сдержать свой смешок.
Это ведь не очередной мой сон, да? весело сказала она.
Добро пожаловать в реальность! радостно ответил тот.
***
Карси, выбираясь из-под покрывала и потягиваясь, присела на край кровати, расправив подол своего платья. Её ноги не доставали до дощатого пола.
Последнее, что я помню, как Январис меня замораживает, принцесса вздрогнула. Я думала, что уже всё...
Вспоминать об этом ей было неприятно.
Не беспокойся, в споре с моим упрямством он проиграл. Саймон подмигнул ей, надеясь, что Карси не станет вдаваться в подробности, от которых у него самого мурашки по коже.
Саймон поставил кувшин возле печи и сел рядом с Карсилиной, чувствуя странную неловкость. Ей же совсем не обязательно знать, что он натерпелся, пока пытался её спасти.
Но как тебе удалось его победить и выбраться оттуда?
Фантастическое везение. Ещё и Декабрина помочь решила. Всё до безобразия просто, Саймон взял её руку в свою. Живая! Тёплая! Сердце трепетало, пытаясь привыкнуть к той мысли, что Карси рядом, она здесь, всё хорошо.
Карсилина коснулась его щеки своим носом.
Почему ты дрожишь? мягко поинтересовалась она.
Это что-то невероятное, ведь она была мертва больше года, потом оказалась жива, затем очутилась снова на грани смерти, а теперь они сидели и разговаривали. Саймон мог до неё дотронуться, обнять... Карси не исчезнет. Да, он счастлив, что мог, наконец, вздохнуть спокойно, радуясь любимому человеку, ощущая её пульс, но между тем, чувствовал себя сумасшедшим от всего этого.
Спасибо, прошептал Саймон, прижав её к себе, нежно гладя по голове.
За что? улыбнулась принцесса, не понимая, что он имел в виду.
Просто, спасибо, ответил он, не уточняя, зачем говорить ей такую банальщину, что благодарен ей за то, что она есть, и что отправилась за ним к Январису, хоть Саймон и не был уверен, что стоило. Но больше так не делай.
А еще боялся, что если он выпустит её из своих объятий, то вновь что-нибудь случится, и Карси возьмет и пропадёт.
Я тебя не понимаю. Карсилина попыталась развести руками.
Наверное, от радости свои мысли разучился формулировать, усмехнулся Саймон. Но никогда не поздно научиться снова!
Ну, с мыслями у тебя всегда были проблемы, хмыкнула она.
А кто в этом виноват?
Они потянулись друг к другу, и их губы слились в поцелуе, а шляпа с его головы упала за спину.
Старец в это время гремел за печкой столовыми приборами, готовясь к внеплановому ужину, а по хижине разносился запах свежей рыбы и трав.
Закончив свои приготовления, он отогнул синюю ткань, разделяющую спаленку от кухоньки и, сияя довольной улыбкой, позвал их к столу. Карси, поднявшись на ноги, чуть не упала, но Саймон помог ей удержать равновесие и не плюхнуться на кровать, ударившись головой о стену. Держась за него, она дошла до маленького столика на кухне, и он усадил девушку рядом со стеной, а сам сел спиной к печке, старец же решил занять позицию спиной к окну, за которым догорал оранжевый закат. Солнце мягко касалось травы слабеющими лучами, деревья кутались в лёгком ветерке, а кузнечики вместе с цикадами издавали звонкие трели, встречая ночь.
На столе лежала большая деревянная чаша, в которой был приготовлен салат из сырой рыбы, сырой картошки, репы, непонятного корня синеватого цвета и какой-то полезной травы. Было понятно, что Хранитель Озера адепт сыроедения. Только, порой, такой метод приема пищи непривыкшие животы доводит до несварения желудков. Так же, у них было по стакану зеленоватого пойла, пахнущего чем-то хвойным.
Хоть Саймон и ощущал дикий голод, а желудок возмущённо урчал, пробовать на вкус данную еду не имел никакого желания.
Вы ешьте, друзья мои, не стесняйтесь, я никого не хочу отравить, предлагал старец, глядя на их сконфуженные лица, видимо, ему было интересно, с какими физиономиями они будут это есть и справятся ли их желудки.
Чтобы завершить картину, нужно добавить, что салат украшали головы лупоглазых остромордых рыб с зелёной чешуей, смотрящие в пустоту своими жёлтыми глазами.
Хранитель Озера невозмутимо вытер руки о бороду, взял одну из рыбьих голов и с хрустом начал её поедать. Карси, не отрываясь, смотрела, как он жуёт, не понимая, какое удовольствие получает этот человек, питаясь сырыми рыбьими головами, размером чуть меньше, чем его ладони. А когда он начал высасывать рыбьи глаза, она не выдержала и отвела взгляд. А потом, с обреченным видом, потянулась деревянной ложкой вкусить этого божественного салата, вылавливая оттуда кусочки репки. Саймон последовал её примеру, но все кусочки овощей, которые доставались из этого кулинарного шедевра, были в рыбьей чешуе, которую старец не догадался счистить, прежде чем класть рыбу в салат. Более того, в салате попадались и рыбьи внутренности, которые придавали ингредиентам неповторимой горечи. Что касается непонятного синего корня, то на вкус он оказался как сладковатый чеснок, только менее ядрёный.
Самое неприятное Саймон понимал, что нужно чем-нибудь более-менее подкрепиться, потому что дальше голодать чревато. Судя по выражению Карсилины, она тоже не оценила прилипшую к нёбу чешую. Но девушка упорно продолжала доставать из чаши кусочки репки, под аккомпанемент хруста старца рыбьими головами.
Так тихо, как в гробу, пожаловался тот, пережевывая. Мой салат показался вам вкусным?
Такой вкусноты я давно не пробовала, саркастично ответила Карсилина, её лицо становилось нездорово-зелёным. Но я, кажется, объелась.
В нём чего-то не хватает, Саймон, конечно, в этот момент мало походил на ресторанного критика. А не хватало в салате мастерства умеющего готовить человека (в крайнем случае, умеющего чистить рыбу), и, желательно, не того, который увлекается поеданием сырых продуктов.
Наверное, стоило туда мяса порезать, но оно испортилось, пришлось выбросить, посетовал Хранитель Озера.
Услышав об этом и представив в салате куски сырого порченого мяса, Карси прикрыла рот ладонью, вспомнив, какое амбре царило в логове троллей, когда они с Сулитерией спасали Тюбенция, поднялась и попросилась на свежий воздух. Старец взмахнул грязной рукой, показывая, в каком направлении выход, не прекращая увлечённо жевать.
Саймон встал и проводил девушку к дверям, а когда они вышли, Карси, глубоко дыша, прислонилась спиной к деревянной стене домика, держась за живот. И несколько минут смотрела куда-то перед собой.
Ну, как ты? наконец, не выдержал Саймон, прерывая молчание.
Уже лучше.
Карси прекратила держаться за живот, и лицо приобретало здоровый цвет. Прохладный вечерний воздух пошел ей на пользу, а в глазах отражалось мерцание светлячков.
Приятный дяденька, да? заметил Саймон, отплевываясь от чешуи, которую не было возможности прожевать.
Странный, высказалась Карсилина, выпрямляясь. А кто он такой?
Хранитель Озера Вечной жизни, ответил Саймон, вытирая рот рукавом мешковатой робы. Почётная у него должность.
И как ты его нашел? она изящным движением руки заправила за ухо прядь рыжих волос.
Я Озеро искал, чтобы поправить твоё здоровье, а этот старец оказался к нему бонусом.
Жаль, я всё пропустила, покачала головой Карсилина, и прядь выправилась обратно. Ты ведь хорошо повеселился в этих приключениях.
Когда же она поймёт, что приключения не всегда означают веселье, что риск жизнью не всегда оправдывает себя, скорее, эти неприятности, в которые попадаешь, сжигают к чертям все нервные клетки! Зачем Карси относится к этому, как к развлечению?
Может, оно и к лучшему, хмыкнул Саймон, Это веселье еще долго буду в кошмарах вспоминать. Кстати, ты знаешь, я теперь неофициальный зимний месяц!
В глазах Карсилины проскользнуло любопытство, и она с интересом обошла вокруг него, даже пару раз дотронулась, чтобы узнать, не стала ли его температура тела холодней:
Правда? И в чём это проявляется? тоном вожатого экспедиции археологов спросила она.
Не знаю. Но думаю, что эти силы не приведут ни к чему хорошему.
Да, брось! У тебя появились новые способности, а вместо того, чтобы радоваться, ты жалеешь об этом? в голосе Карсилины проскальзывали нотки зависти. Будь я на твоём месте...
Солнышко, я никому не желаю очутиться на своём месте, мягко перебил Саймон, теребя складку рукава, чувствуя, как краснеют щёки и надеясь, что в вечерней темноте этого не видно. Ему почему-то было стыдно той бури эмоций, которую он испытывал, пытаясь вернуть её к жизни.
Слушай, а покажи что-нибудь зимнее! воскликнула Карси, взяв его за локоть, в этот момент она была похожа на маленькую девочку, пришедшую в магазин шоколадок, смотрящую на мир огромными глазами, жаждущими чуда.
Саймон смутился, уверившись в то, что ничего не получится, ибо не знал, как пробудить в себе эти самые силы. Но Карси была настроена решительно. Она, изображая мастера по боевым магическим искусствам, попросила сосредоточиться и повторить за ней. Саймон не видел в этом смысла, но огорчать принцессу не хотелось.
В результате, они, как два дурачка, стоя друг напротив друга, зеркально повторяя каждое движение, с каменными лицами, с трудом сдерживаясь, чтобы не засмеяться, пытались пробудить в нем зимнюю энергию, отнятую у Январиса. Вот Карси вытягивает вперед правую руку, словно выставляет перед собой щит Саймон тоже. Потом она сделала движение, которое обычно проделывают маги, кидающие огненный шар, покрутилась вокруг своей оси, замерла, воздела руки к небу, потом подпрыгнула, размахивая руками, как птица.... Саймон повторял эти движения, ощущая себя несколько глупо. Завершилось это безумие парой приседаний.
Я больше не могу, меня смешит твоя поддельно-постная рожа. Ты же не на паспорт фотографируешься! и она засмеялась, чуть не споткнувшись.
Поверь, ты бы в этот момент тоже на фотографии не вышла! Саймон прыснул, делать вид, что пытался сосредоточиться, сейчас уже не имело смысла.
Жаль, что мы не можем это запечатлеть, покачала головой Карсилина.
Я так понимаю, наше занятие окончено? В итоге можно признать, что пробуждение зимних сил провалилось? Поинтересовался Саймон, глядя, как летают упитанные светлячки, мигая желтоватыми брюшками. Светлячки в этом мире гораздо крупнее тех, что водятся в Листоне.
Может и так, но это не значит, что в дальнейшем ты не будешь пытаться, Карсилине не терпелось увидеть в действии зимние силы.
Небо приобрело тёмно-синий цвет, точки звёзд мерцали, освещая миллионы различных галактик, а на горизонте тонуло свечение оранжевого солнца. Тишина, красота, умиротворенность именно эти три слова могли описать то, что происходило вокруг.
Карси прильнула к Саймону, прислонив голову к его плечу. Он приобнял её правой рукой и уверенно сказал:
Знаешь, Солнышко, давно я не чувствовал себя так спокойно.
Значит, вовремя я ожила? принцесса поднялась на носочки и чмокнула его в щёку.
Это было весьма неожиданно, он даже почувствовал, что начинал краснеть, словно пригласил её на первое свидание, а уши становились горячими. Даже прохладный ветерок, обдувающий лицо, не помогает охладиться.
Случайность услышала мои мольбы, прошептал Саймон, еще больше заливаясь румянцем, и она решила тебя вернуть. Ну, или ей просто надоело слышать проклятия в свой адрес.
Думаешь, ты такой особенный? У неё таких проклинающих миллиарды человек, и каждого что-то не устраивает, хмыкнула Карсилина, глядя, как исчезают за горизонтом последние солнечные лучи.
У меня нет разумного объяснения происходящему, честно признался Саймон, хотя объяснение было не нужно. Иногда то, что происходит случайно, преподносит такие сюрпризы, под впечатлением которых можно находиться довольно длительное время, в отличие от того, что идёт по плану.
Ты, наверное, умолял меня воскреснуть...
Ну.... Саймон смущенно почесал затылок, так не хотелось всё это вспоминать. Надеюсь, мне больше не придется об этом просить.
Не придется! пообещала Карси, словно ребенок, который обещает больше не воровать конфеты, теперь я буду куда разумнее распоряжаться своей жизнью.
Саймон одарил её скептическим взглядом и шутливо потрепал по голове. В ответ Карсилина насупилась, пытаясь пригладить волосы. Если бы она знала, как мило выглядела в этот момент!
Если ты больше не будешь рисковать своей жизнью, я вообще стану самым счастливым человеком на Колльди! Саймон не смог удержаться, чтобы еще раз не растрепать её волосы.
Не беспокойся. Я еще тебя переживу! с улыбкой заявила она, словно они соревновались в игре Кто дольше проживёт.
Саймон фыркнул, подняв указательный палец правой руки и предоставляя свой аргумент:
Нет, Карси, у меня больше шансов на победу! Ты не забывай, что у меня бонус лет триста за свои способности зимнего месяца, он улыбался до ушей, считая этот спор чертовски-несерьезным.
Размечтался! Я просто обязана умереть уже после того, как ты скопытишься! она ткнула ему пальцем в лоб и звонко засмеялась. Это принципиально!
Хорошо, хорошо, уступаю тебе пальму первенства! Мне нечем крыть твой козырь!
Саймон тоже смеялся, как дурак. Серьезная тема, а они над ней шутили. Странный спор, прерываемый смешками, не прекращался. Дошло даже до того, как они стали красочно описывать, от чего именно умрут раньше друг друга, а затем и придумывать наиглупейшие причины смерти. Карси подробно расписала свою смерть от укола репейником, ну а Саймон ей ответил, что его загрызёт бешеный крот. Затем кто-то из них воображаемо тонул в ванной, поскальзывался на разлитом подсолнечном масле и даже был растерзан фанатами популярной рок-группы в конфликте за автографы. Вот Карси разыгрывает пантомиму, как ей отрывает голову от удара хлопушкой, а следом Саймон изображает, как умирает от хлопка воздушного шарика...
Своего рода психологическая разрядка после всего, что произошло.
Все же Саймон никогда не перестанет бояться за Карси, просыпаться от кошмаров, в которых не успевал спасти её. Но с этим можно мириться, ведь, проснувшись, он будет знать, что она жива. Главное, только, чтобы Карси не знала, что этот его страх граничит с паранойей.
Глава 27. Не герой боевика
Зольтер стоял возле крепких огромных деревянных ворот деревни, закрытых на всевозможные замки, подпёртых какой-то тяжелой рухлядью, чтобы противнику было сложнее пробраться в деревню. Подле него находились несколько служащих гарнизона Кульково, не так много, конечно, как хотелось бы. Всего двадцать человек, которые не могли свести с ворот свои напуганные взгляды. Коленки у них тряслись, мужчины, состоящие в этом малочисленном войске, понимали, что шансов выжить у них нет. Они пушечное мясо, которое отвлекает на себя врага. Зато, на центр деревни, где сгруппировались выжившие жители деревни, противник не сразу обратит внимание.
Враги пытались снести ворота массивным тараном, при каждом ударе которого ворота трещали, но еще держались на последнем издыхании, а стражники вздрагивали. Начальник гарнизона в начищенном до блеска шлеме с фазаньем пером уже не выглядел таким уверенным, как ранее, спешно, сбиваясь, зачитывая по кругу молитву, нагнетая на своих подчинённых уныние. Зольтер ощущал их страх, но не мог похвастаться тем же. Он не боялся, зная, что его магических сил колдуна хватит на то, чтобы вынести многих вражеских воинов. Сейчас главное защитить выживших, среди которых: Мартин Вейс, Тюбенций, старик Игнар... Зольтер не собирался давать варварам добраться до них. Умирать он тоже не планировал, и не в таких стычках бывал за годы своей службы в ДС, и даже раньше, когда они с Серебринкой еще не жили в Листоне.
Еще чуть-чуть, и ворота рухнут под натиском захватчиков. Несколько стражников нервно сглотнули, а трое, не выдержав, дали дёру по пыльной дороге к центру деревни, наплевав на честь. Их начальник даже не пытался остановить дезертиров, погруженный с головой в свои оберегающие молитвы.
Не разбегаемся! Стоим! призвал Зольтер остальных, больше половины которых хотело поступить так же и смыться. Для пущей убедительности в каждую из ладоней эльф наколдовал зелёное пламя, пригрозив, что при попытке к бегству сразу запустит им в трусов.
Если они сейчас разбегутся, то смогут ли эти люди носить такое гордое название, как Гвардия стражников деревни Кульково? Или они в гвардию идут чисто для красоты, чтобы костюмчик хорошо сидел?
Защитники деревни решили, что отступать при Зольтере и правда, себе дороже, хоть у них и не особо есть выбор, от чего лучше умереть. Но все же, они не прекращали надеяться на то, что выживут в этой битве. Здания за их спинами полыхали ярким пламенем, погружая деревушку в непроглядную дымку. Захватчики не прекращали ломиться в ворота.
Дай нам сил, Небесный Хозяин, пережить всё это. Спаси от смерти тех, кто не познал всех радостей жизни... бубнил капитан стражи, смотря себе под ноги. Золотского это очень раздражало. Где же их уверенность? Разве с таким упадническим настроем можно воевать?
Ворота все же не выдержали, сметая весь хлам, которым стражники надеялись задержать неприятеля, задев некоторых гвардейцев, которые оказались сбиты с ног. Неприятель рванул сквозь проломленные ворота, переползая через баррикаду из деревянных ящиков и мешков с песком.
Оставшиеся гвардейцы, зная всю безнадежность ситуации, бросились на врага.
Татголы! крикнул капитан стражи, размахивая двуручным мечом, прерывая атаку накинувшегося на него человека в красной броне, на кожаном поясе которого болтался хвост ка-кого-то зверька, похожего на горностая.
Зольтер насупился, и откинул магией двоих татголов за баррикаду, спасая, таким образом, жизнь одному из гвардейцев, не успевшему подняться на ноги. Где же огонь сигнальной башни? Почему Сулитерия медлит? не понимал эльф, из Кульково было видно вершину этой башни, но она упорно не хотела зажигаться. Трегторф, верхом на птице, отправилась туда несколько часов назад, и до сих пор не дала знать о себе.
Зольтер впопыхах материализовал свой меч, сияющий золотым светом, и ринулся в ближний бой, взяв на себя троих татголов. Отбил удар кинжалом, который должен был прийти в голову, отбросил одного из врагов в стену деревянной казармы, проломив в ней дыру. Гвардейцы держались весьма уверенно, но татголов становилось всё больше, а вот число защитников не увеличивалось. Потихоньку они начинали теснить стражников глубже к центру деревни, Зольтер не успевал расправляться со всеми пролезавшими через баррикады неприятелями с помощью своих магических сил, хоть и старался выкладываться на полную, убив уже человек пятьдесят, которые теперь украшали улицу своими телами, ногти у них были зелёные. Эльф следил за тем, чтобы немногочисленные люди гарнизона не умирали, он не позволял им быть убитыми. Те воспринимали такое поведение колдуна с благодарностью. Видимость была плохая, да и дышалось с трудом, дым заставлял глаза слезиться, но это не мешало Золотскому исполнять свой долг защитника.
Я вас не пущу! злостно прикрикнул Зольтер, отсекая голову напавшего на него татгола с раскосыми глазами, в кожаном шлеме. С носом плоским, словно впечатанным в стену.
Голова упала на мостовую, заливая её кровью, брызги попали и на самого эльфа, а тело, сотрясаемое предсмертными судорогами, плавно осело вниз, выпуская из шеи багровый фонтан. Зольтер не любил убивать, но если другого выхода не остаётся, если это война, если это единственный шанс спасти людей то он будет использовать свои способности и умения для того, чтобы лишать жизни тех, кто угрожает деревне.
Зольтер, после того как с помощью своей магии, уничтожил разного рода заклинаниями, в том числе и массовыми, еще человек шестьдесят (А что они, не умеющие колдовать, могли ему противопоставить?), начинал уставать, войско татголов кочевых племен, не имеющих своего государства, должно было насчитывать всего человек пятьсот, но откуда ему знать об этом. Да и облегчила бы его существование эта информация? Ведь их защитников Кульково всего двадцать семь, и они не смогут удерживать такую ораву! Вся надежда была на Сулитерию, сигнальный огонь и подмогу от королевы Алливелии. Зольтеру ведь и передышки нужны, чтобы пополнить свой запас сил для нового истребления неприятеля!
Золотский, который теперь возглавлял гарнизон, смог потеснить захватчиков обратно в сторону ворот, и те не смогли достигнуть центра деревни. Капитан стражи с облегчением скинул на эльфа свои обязанности, сказав ему, что тот лучше справляется, что их гарнизон по сути и не нужен, что Зольтер мог бы и один всё это провернуть.
Враг даже сделал вид, что отступает.
Но триумф, охвативший защитников, был недолгим. Через баррикаду пролезло странное существо, похожее на гоблина. Зеленоватая кожа, глазки маленькие, серенькие, бегающие, нос больше похож на пятак. Это существо было очень худое, и выше, чем Золотский. Мантия его была из ткани небесного цвета, подол её сзади волочился по земле. Металлический пояс, похожий на змею, не давал мантии спасть со своего носителя. На голове было что-то кривое, кожаное, вроде шапки. В своей правой пятерне с длинными черными когтями существо держало кривой ветвистый посох с синим камнем на конце. Взмахнув им, гоблин заставил камень светиться, а посох выбросил из себя огненный шар, взрывом которого убило троих гвардейцев, находящихся ближе к нему.
Мы убивать! прошипело оно, запуская новым огненным шаром в капитана гвардии, но Зольтер метко отбил это заклинание, улетевшее куда-то вглубь дымки.
Эльф, похоже, не был рад такому повороту. Если появился тот, кто может биться с ним на равных, не значит ли это, что такой гоблин не один, и что у этих татголов еще такие колдуны есть?
Времени на раздумья не было, гоблин, воспользовавшись замешательством Зольтера, взмахнул своей корявой рукой и сбил эльфа с ног магической волной. И, немедля, выпустил в него серию магических лучей. Но Золотский быстро сориентировался, перекатившись в сторону и поставив блок мечом. Все-таки, в ДС работают профессионалы, прошедшие через серьезные тренировки.
Золотский мгновенно поднялся на ноги, не давая гоблинским заклинаниям попасть в себя, усмехнулся напору врага и перешел в наступление, не выпуская из рук меч. Взмах, еще взмах и вот уже гоблин-колдун обзавёлся серьёзной раной на правом боку, пропитавшей кровью его мантию небесно-голубого цвета. Он рявкнул, зашипел, попытался наслать на Зольтера порчу, но тот ловко увернулся, а следующее заклинание эльф отбил, и луч ядовито-зелёного цвета, не привыкший встречать на своём пути столь острое препятствие, погас. Зольтер пытался вести ответный огонь, посылая в противника колдовские проклятия, заклинания, которые знал каждый уважающий себя боевой маг, но они не прошибали окутавшую гоблина серебристую дымку, являющую собой преграду, барьер, не пропускающий вражескую магию. Казалось, что, когда сабля попадала по этому барьеру, она несколько ослабляла его, давая шанс Зольтеру провести атаку и, может быть, хоть как-то повредить врага. Ситуацию осложнял едкий дым, который распространился по деревне, от него щекотало в носу и щипало глаза.
Гоблин что-то прокричал, голос его был схож с вороньим карканьем, словно в горле его давно и нудно першило. И тут же с неба, прямо в Зольтера, упали несколько массивных горящих камней. Золотский смог увернуться, прыгая в выбитое окно полуразрушенного дома, часть которого полыхала ярким пламенем. Чудом камни не задели бегущих за гоблином воинов из армии Татгол, расправляющихся с остатком деревенской гвардии.
Зольтер затаился, прижавшись спиной к стене, крепче держа оружие. Посох татгольского шамана просунулся в окно, озарившись ядовито-зелёным цветом. И эльф, недолго думая, со всей дури рубанул по посоху, отсекая волшебный синий камень на конце, который, упав на пол, бабахнул, заставляя Золотского отлететь к другой стене, врезавшись в неё спиной. Горящая балка наверху грозилась упасть Зольтеру прямо на голову и угрожающе покачивалась. Кашляя от дыма и сползая на пол, эльф прикрыл рот рукой, наблюдая, как дверь вылетает с петель, и внутрь дома просачиваются два татгола в кожаной броне с секирами наготове. Казалось, будто задымление помещения им нисколько не мешает дышать. Зольтер, привстав, с легкостью отправил их к праотцам одним из смертельных колдовских заклятий, и метнулся от стены. И как раз вовремя горящая крыша в том месте не выдержала и рухнула вниз, погребая под собой шкаф, пару стульев и расшитый белый коврик. Зольтер при этом чуть не опалил свою броскую шевелюру и закашлялся. Татгольский шаман, разъяренный утратой функциональности посоха, влез в этот и без того разгромленный дом, замахал руками, словно готовился запустить в противника мощным заклинанием. Зольтер, не дожидаясь, пока тот осуществит свой план, оттолкнул его волшебным зарядом и выбежал на улицу, кишащую вражескими захватчиками, громившими улицы деревни, распространившимися по Кульково, словно вирус по неокрепшему организму школьника. Возле баррикады лежали окровавленные тела деревенских гвардейцев, у одного из них в глазнице торчал кинжал. Горевать по поводу постигшей защитников деревни неудачи времени не было. Они были не подготовлены к сражению, да и раньше, во время своей службы, не участвовали в серьёзных баталиях, оставаясь зелёненькими новичками военного дела. Зольтер отбросил от себя сбежавшихся на него, как на мешок с золотом, татголов и побежал к центру деревни, где ожидали своей участи простые жители Кульково...
***
Слушай, давай пойдем в дом, а то старик-кулинар нас уже заждался один за столом. предложил Саймон, улыбаясь.
Ничего, от ожидания он точно не умрет... ответила Карси, хмыкнув, и тут же осеклась, смотря Саймону за спину с плохо скрываемым интересом.
Парню в спину дул ветерок, и слышался какой-то непонятный шум, похожий на взмах гигантских крыльев. Саймон озадаченно обернулся и тут же застыл в ужасе: прямо перед ним совершил посадку самый настоящий дракон, тяжело опустившись в траву, сложив свои мощные чешуйчатые крылья. Глаза его светились в темноте, а из ноздрей валил дым при каждом выдохе. Противник серьезный, наверное, дикий и свирепый. Как некстати! Вот что-что, а сражение с драконом не входило в планы Саймона. В страхе он загородил собой Карсилину, боясь больше за неё, чем за себя. Дракон же сожрет их и не подавится!
Но дракон, почему-то, не приступал к своему ужину. Наверное, сытый. Тогда нужно медленно и осторожно отступить, чтобы не вынуждать его. Главное, не смотреть ему в глаза, пристальный взгляд заставляет хищников нападать. Пусть себе сидит спокойно на полянке.
Но Карси была другого мнения. Она неспешно обошла Саймона, оказавшись впереди, прямо перед драконом, Саймона сердце чуть не оборвалось, когда она так сделала. Он двинулся к ней и крепко схватил за руку, чтобы оттащить, уже не заботясь о личных чувствах дракона. Ящер существо опасное, от таких обитателей миров лучше держаться как можно дальше.
Ты что творишь? Шикнул Саймон, сердясь и пытаясь сдвинуть её с места.
Но Карси не слушала. Она приветственно помахала дракону и воскликнула:
Айвир!
И дракон, к удивлению Саймона, разинул пасть и заговорил, выставляя напоказ свои острые устрашающие зубы.
Карсилина, друг мой! казалось, что он улыбался.
Теперь данная ситуация поставила Саймона в замешательство. Тот факт, кто Карси знакома с этим драконом его чуточку успокоил, и парень уже не удерживал её крепко за руку, но чувствовал себя немного не в своей тарелке.
Это Айвир, он помог мне добираться до убежища Январиса, представила Карсилина, выглядела она очень довольной. Он наш друг. Не бойся.
Воспитанные драконы не страшные, Саймон окончательно убедился, что данный ящер им не опасен, и позволил себе расслабиться. Видеть за каждым углом опасность несколько утомляет.
Я рад, что ты меня не боишься, дракончик кивнул, прикрыв свои яркие с миндалевидными зрачками глаза.
Меня, кстати, Саймон зовут, парень надеялся, лапу ему пожимать не надо, она и так больше размером, чем три вместе взятых человека.
Декабрина, друг мой, сказала мне, где вас искать, сообщил дракончик, глядя на Карсилину. Мне стало намного лучше, после того, как ты дала мне то лекарство. А вообще, драконы очень быстро восстанавливаются. Я снова могу летать, а крыло почти не болит!
А где сама Декабрина? поинтересовалась Карси, пытаясь разглядеть зимний месяц на спине у Айвира, но тот не стал мучить в догадках:
Ушла. Она просила передать, что вы больше не нуждаетесь в её помощи, а еще говорила подбросить вас до деревни, где вы оставили тех, с кем прибыли в этот мир.
А ты знаешь, куда лететь? спросил Саймон, думая, что говорящий дракон существо весьма интересное.
Дракон кивнул, выдохнув облачко дыма, казалось, будто он сейчас заурчит, словно большой, раскормленный рыбой полосатый кот, ожидающий, что хозяин почешет ему за ушком.
Жаль, что Декабрина даже не попрощалась с нами, Карси немножко расстроилась этим фактом, думая, что зимний месяц успела с ними подружиться, а раз так, то должна любопытствовать, как они себя чувствовали.
Но на самом деле, что на уме у Декабрины, и как она к ребятам относилась, не знал никто. Может, Апрелия права была насчет того, что зимний месяц не привязывается к людям, которым помогает, и то помогает из-за того, что так надо, чтобы исправиться, а не потому, что на самом деле этого хочет.
Она очень занятой месяц. Улыбнулся Саймон. Нет, на Декабрину зла он не держал, если бы не она, ребята бы точно ни с чем в этом мире не справились. Да они бы даже с того бесконечного снежного поля бы не ушли!
Но мне бы хотелось её поблагодарить, Карсилина почесала дракончика по чешуйчатому носу, и Айвир с наслаждением зажмурился.
Поверь, Декабрина знает, что мы не грубияны, а навязывать свою вежливость не стоит, это может показаться грубым. Сказал Саймон, умиляясь тому факту, что Карси хорошо может ладить с такими опасными существами, как драконы. Парадокс, конечно...
Тут он осекся и хлопнул себя ладонью по лбу, воскликнув:
Если действительно не хотим прослыть невежливыми, надо попрощаться с Хранителем Озера!
И парень развернулся, побежав вприпрыжку в сторону дома старика, хоть полы мешковатой робы, которая была на нем надета, мешали. Стоило извиниться, что они не смогут скрасить одиночество старца еще на день. Он ведь так старался прослыть гостеприимным. Карси направилась следом за Саймоном.
Когда они вернулись в его скромную кухоньку, старец сидел перед пустой чашей из-под его кулинарного фиаско и держал в руках кувшин с целебной водой из озера:
Я всё гадал, вспомнишь ли ты про кувшин, повернувшись к ребятам на стуле, он даже не встал.
А Саймон почувствовал слабые угрызения совести, ведь о целебной воде в кувшине уже забыл, и если бы не решил попрощаться с Хранителем, то как бы тогда исцелял отца?
Мы как раз за ним и вернулись, приврал Саймон, протягивая руки к кувшину, но старец не спешил его отдавать.
Думал, уйдете, не попрощавшись. Многие так делают, на лице Хранителя Озера не было никакого сожаления.
Это невежливо, Карси стояла позади.
Саймон застыл с протянутыми руками, не понимая, почему он не отдает целебную воду, на лице парня отразилось недоумение.
А вообще, рассеянность плохо, старец спокойно накрыл кувшин глиняной крышечкой. Впредь, друг мой, старайся не забывать о таких важных вещах, это может дорого стоить. Такая глупость а приводит к серьезным последствиям.
Чувствовать себя пристыженным было ужасно неловко, и Саймон замялся, выдерживая неприятную паузу, не зная, чем ему ответить. Оправдываться бессмысленно: радость по поводу Карси, неожиданное появление дружелюбного дракона, прощание Декабрины это все отвлекло от главного: отец болен и нуждался в лекарстве.
Постарайся не разлить, старец, которого коснулась лёгкая тень улыбки, все же отдал Саймону кувшин, и тот, держа эту ёмкость, словно величайшее сокровище всех миров, увидел, как свет от волшебной воды проникает сквозь крышку.
Спасибо вам за всё, надеюсь, мы не слишком обременили вас своим присутствием, Саймон кивнул ему, взял Карси за руку, второй рукой держа кувшин, и они проследовали к выходу.
До свидания, вы были очень добры к нам, бросила она старику на прощание.
Я выполняю свой долг, Хранитель поднялся со стула, скрипнув половицами. Прощай, прекрасная леди... и до встречи.
Последнее слово он сказал, подмигнув Саймону левым глазом. Парень фыркнул: нет уж, пусть не надеется, что они с ним еще когда-нибудь увидятся.
За порогом этого дома была темнота, сверчки пиликали свои трели, разрезающие ночную тишину. Бледный округлый медный лик луны кошкой крался сквозь редкие облака, освещая опушку, на которой терпеливо ждал дракон Айвир.
Увидев ребят, дракончик встрепенулся, стараясь казаться бодрее.
Теперь мы можем лететь? он сгорал от нетерпения расправить свои громадные крылья и чуть ли не прыгал на месте. Прямо как пёс, которому хочется на прогулку.
Конечно, Айвир! воскликнула Карсилина, похоже, нетерпение дракончика передалось и ей.
Затем с лёгкостью забралась ему на спину. У Саймона же с этим возникли некоторые трудности, и даже не потому, что первый раз в жизни решил прокатиться на драконе. Передав кувшин Карсилине, он начал карабкаться на Айвира, стараясь повторить все те движения, что проделала Карси. Но мешала длинная роба мага, увидев которую, ролевики бы тут же приняли Саймона за своего, протягивая самодельный посох из коряги. Полы мантии попадали под подошвы ботинок и заставляли ноги соскальзывать.
Первый раз вижу тебя таким неуклюжим! воскликнула принцесса листонская, протягивая Саймону руку. Похоже, ей было смешно.
И вообще, кто сказал, что все должно получаться с первого раза? Он же, в конце концов, не какой-нибудь пафосный герой боевика, который прыгает с крыши дома на скачущего со всей дури коня и расшвыривает всех своих врагов одной левой.
Промучившись еще минут десять, Саймон начал делать успехи и все же долез до спины дракона, разместился перед Карсилиной, взяв кувшин, и, не зная за что ухватиться, взялся за один из выпирающих из шеи зверюги ороговевших отростков.
Айвир глубоко вздохнул, чувствуя единение с ночным небом, расправил крылья и резко взмыл в высоту. Саймон даже чуть не выронил кувшин, из которого выплеснулась небольшая порция воды из целебного озера прямо на чешуйки дракона и тут же впиталась.
Осторожнее!.. Саймон больше не желал спускаться к озеру, особенно через ту царапающуюся пещеру, мысли о которой вызывали мурашки.
Простите, ответил дракончик.
Он выполнил разворот, от которого перехватило дух, и направился навстречу луне, похожей в эту странную ночь на чей-то белесый глаз. Тело дракончика было очень тёплым, почти горячим. И это не удивительно, если учесть, что из его ноздрей шел дым. Драконам, которые вряд ли страдают от изжоги, нужно же как-то огонь выдыхать.
Слушай, Карси, а как вы с Айвиром познакомились? в этот момент Саймона распирало от любопытства. Он сомневался, что дракон сам спустился к ней с небес и добровольно предложил свою помощь. Холодный ветер дул в лицо, и Саймон невольно заглатывал воздух.
Она пришла в мою сокровищницу, я там прятался от Январиса, Ответил Айвир, довольный ночным полетом над чёрным дремучим лесом. Лучше не думать, что за твари там водятся.
Он возник прямо передо мной из-под груды драгоценностей. Я не знала, что он со мной сделает, сожрет или нет, но решила не убегать, добавила Карсилина, крепко держась за Саймона.
Хвала Случайности, человеченки ему в тот момент не хотелось, хмыкнув, заметил Саймон. Это же, какое фантастическое везение нужно иметь, чтобы не быть растерзанной только что разбуженным тобой драконом.
Ну да, в противном случае мы бы сейчас с тобой не разговаривали...
Вот только не надо про противные случаи, ладно? отрезал Саймон, чуть не вспылив от тревожности по этому поводу. Дракон же мог её убить, окажись диким, а Карсилина даже не пыталась спастись!
Так, ладно, нужно дышать глубже, увереннее. Ничего такого не произошло. А Саймону лучше не знать, сколько раз она рисковала жизнью, пока добиралась до убежища Январиса. Он и так уже чувствовал себя неспокойно.
Саймон бы предпочел даже ревновать Карси к какому-нибудь идиоту, чем постоянно бояться, что она умрет. Почему всегда, когда её нет рядом, он тут же начинал паниковать и прокручивать в голове ворох неприятных мыслей о её гибели? Серьёзно, он, таким образом, когда-нибудь с ума сойдет! Раньше эта мысль не была такой навязчивой. Но после первой смерти Карси (первой и единственной!) это перешло в стадию паранойи и не отпускало ни на секунду. Что такое миг? Это песчинка в океане времени. Сегодня ты есть, а завтра уже мёртв, попав под машину. Никто не вечен...
Саймон, ты как? одернула его Карси, оказывается, они с Айвиром уже рассказали свою версию того, как вместе решили направиться в логово Январиса, и как дракончик получил перелом крыла.
Смутно... в смысле хорошо, ответил парень, опомнившись. Нет, пора с этим что-то делать, он же не мог всю жизнь бояться, так и заикой стать можно, надо возобновить походы к психотерапевту. Да, раньше Саймон упрямо отказывался к нему регулярно ходить. Но теперь, когда он осознал, что все-таки, это была психологическая травма...
О чём задумался? поинтересовалась Карсилина.
О том, что мне до чертиков надоел этот мир, и хочу обратно в Чалиндокс, приврал Саймон, боясь рассказывать ей о своих проблемах.
Ты не поверишь, но мне тоже!
И Саймон улыбнулся, думая о том, что всё плохое уже позади.
Глава 28. Луч света
Они летели очень долго. За это время Саймон с Карси от скуки даже успели поиграть в города, называя каждый раз город на конечную букву предыдущего слова.
Саймон все не мог вспомнить населенный пункт королевства Листон, который он еще не называл, и который начинается на я. Проигрывать в этой схватке двух не очень великих умов не хотелось. Но его минута размышлений длилась слишком долго.
Ну что? с нетерпением спросила Карси. Сдаёшься?
Но Саймон закончил скрипеть мозгами, с облегчением восклицая:
Янтервиль! и поспешил пояснить. Недалеко от Соземы-Марейд расположен, у моего отца оттуда есть магнитик на холодильник: белокаменная мечеть с синим куполом.
Хорошо, тогда... Линокр! Карси не собиралась сдаваться.
Ретвь!
Виллож, этот ход не доставил ей затруднений.
Желиварт, Саймону даже захотелось скорчить какую-нибудь дурацкую рожу, чтобы насмешить, но он не решился поворачиваться. Держался и так не очень крепко.
Темпирелворд! и Карси потрепала Саймона ладонью по голове.
Эй! Саймон сделал вид, что возмутился, но на лице так и всплыла улыбка. Деври!
Если бы я не знал, что вы обсуждаете города вашего мира, то решил бы, что вызываете демона, поспешил поделиться умозаключением Айвир, без устали летящий вперед, сквозь ночную мглу, ориентируясь по неизвестной им путеводной звезде.
Откуда ты знаешь о демонах? удивился Саймон, этот дракончик оказался просвещеннее, чем казался.
Я был человеком когда-то давно, ответил Айвир без особой радости.
Тогда, зачем решил стать драконом? Саймону было интересно, как ему пришло такое в голову. Да, если серьезно, каким образом становятся свирепым ящером, весьма любопытный вопрос.
Но тут вмешалась Карси, голосом, полным жалости к Айвиру:
Он такой не по своей воле.
Саймон почувствовал себя пристыженным и притих. Наверное, это была неудачная тема для разговора, вряд ли Айвиру такое приятно.
Но дракончик довольно бодрым голосом без всякой грусти заявил:
Ничего страшного, я уже привык быть драконом, да и триста лет простому человеку не прожить. В этом положении есть хорошее. Ты можешь разгонять толпы людей одним своим присутствием, имеешь толстую кожу, которую так просто не пробьешь стрелами, своим пламенем можешь сгубить целое войско, живешь долго-долго. Ну и конечно, ты никогда не мёрзнешь и не болеешь.
Спасибо за рекламу такого образа жизни, я подумаю над твоим предложением, хмыкнул Саймон, крепче держа кувшин.
Вот уже показались горные хребты, вершины которых утопали в густых шапках серых облаков. Внизу протекала речка, по которой бежала спешащая лунная дорожка. Когда глядишь вниз с такой большой высоты, невольно начинает кружиться голова.
Наконец, когда горные хребты остались далеко позади, они вылетели на пустошь, заросшую густой тёмной травой, впереди, виднелся посреди деревни, куда они направлялись, ярко-голубой столб света, уходящий далеко в небо и разрывающий облака. Дома в ней были объяты пламенем.
Что тут происходит? не поняла Карси, выглядывая из-за Саймона.
Похоже, кто-то напал на эту деревню, предположил Айвир, решивший лететь чуть ниже.
Подлети ближе, может, мы чем-нибудь сможем помочь! Саймон отдал распоряжение, крепче ухватившись за дракона.
Будет сделано! радостно согласился дракончик...
***
Зольтер споткнулся, чуть не упал, что делать дальше, он не знал. Несколько татгольских воинов бежали за ним следом, Золотский сумел сбить с ног двоих, и тут, посмотрев вверх, с удивлением увидел огромный столп синего света, вздымающийся до небес с центра деревни. Озаряя всем лица своим ослепительным свечением.
Нет! крикнул он, боясь, что орава татгольских гоблинов-колдунов взяла жителей деревни в плотное кольцо, нужно было им помешать, ведь там Мартин Вейс, Тюбенций, старик Игнар со своими подмастерьями, да и ни в чем не повинные люди, чей населенный пункт пришелся по вкусу разорителям.
Но в этот момент сзади в плечо пришелся удар кинжала, проткнувшего ткань его золотистой формы ДС. Это было весьма неожиданно, но Зольтер не растерялся от боли и поджёг своего обидчика зелёным колдовским пламенем. Сначала у врага загорелся шлем, а потом пламя перекинулось на плечи, и воин унёсся, дико вопя, расталкивая своих и случайно поджигая их, внося смуту в ряды захватчиков.
Интересно, а этот луч света войско королевы Алливелии может увидеть и прийти на помощь бедным жителям Кульково? Башня, к которой отправилась Сулитерия много часов назад, так и не подала признаков сигнального огня. Хоть Зольтер и не испытывал особой привязанности к этой колдунье, но он с беспокойством понимал, что с Трегторф могло что-то случиться. Зря всё-таки её одну послали.
Но гоблин шаман, лишившийся своего посоха, все же настиг Золотского, запустив в него сильным магическим зарядом, впечатывая в стену деревянного дома, который еще не был объят пламенем, и пробивая её.
Не уйти! взвизгнул гоблин в своём окровавленном небесно-голубом одеянии. У него изо рта торчал уродливый кривой зеленоватый зуб.
Зольтер рухнул на спину на пол какой-то тесной комнаты и поморщился. Похоже, у него было сломано ребро, это мешало вздохнуть полной грудью и отзывалось болью. Эльф с трудом встал, и, пошатываясь, посмотрел на проделанную собой дыру в стене. Сейчас гоблин появится и точно у него получит! Это становится смешно: почему Золотский, профессиональный боевой маг, не может справиться с каким-то уродливым зелёным уродцем!
Уродец, пролезший через эту дыру, улыбался на все свои несколько гнилых зубов, готовясь нанести решающий удар. Золотский, хватаясь за больное ребро, хотел убить того смертельным колдовским проклятием Ядпрокс, но оно рассеялось перед носом гоблина, который создал желтую вспышку, и доски потолка над Золотским, треснули и рухнули прямо на служащего ДС.
Тот получил сотрясение мозга, ему в руку воткнулась острая балка, и теперь Зольтер лежал, заваленный досками с потолка, шевелиться ему было очень больно. Вторая рука, похоже, тоже сломана, в глазах мутнело, а к горлу подступала тошнота.
Убивать! твердил надоедливый гоблин, видя его торчащие из-под обломков ноги.
Эльф что-то простонал, глупо будет умереть вот так. Но тут до его ушей донеслось едва различимое среди посторонних звуков: Зольтер!. Это был голос Карсилины.
Ребята видели Зольтера, но теперь он куда-то пропал из поля зрения.
Айвир пикировал над деревней и поджигал бегающих в панике татгольских воинов, которые очень перепугались, увидев дракона, и начали разбегаться с воплями и криками. Их командиры, если можно было так назвать, дали команду отступать.
Так держать! похвалил Саймон дракона, и тот пошел на второй круг над деревней, высматривая не успевших убежать захватчиков.
В то время как Айвир развлекался ролью страшной зверюги, Саймон с Карси, пользуясь водяными заклинаниями, тушили огонь.
Чуть-чуть вправо! командовал Саймон, надо было пролететь над двухэтажным полуразрушенным горящим зданием и полить его водой.
Когда они закончили разгонять остатки войска татголов, Карси дала команду приземляться. Айвир тяжело опустился на свои лапы, с трудом помещаясь в улицу, чуть не задев крыльями дымящиеся развалины зданий.
Принцесса тут же спрыгнула с дракона, и побежала вперед по обугленной дорожке.
Скорее, последний раз я видела его где-то там! указала она перед собой, нужно было скорее отыскать Зольтера и спросить у него, что случилось, и где остальные.
Саймон спускался с дракона более неуклюже, и чуть не разлил кувшин, съехав вниз по боку ящера. Выпрямившись, он сделал, было, шаг вперед, но пола накидки мага попала под ботинок, и парень чуть не упал. И кто сказал, что такие наряды удобны?
Зольтер! позвала Карси.
Но никто не ответил. В деревне воцарилась подозрительная тишина.
Золотский, это мы, ты где? в свою очередь крикнул Саймон, нагоняя Карсилину.
Ребята прошли несколько шагов до следующего здания и услышали шум. Чьи-то неспешные шаги по скрипящим половицам и сдавленное хихиканье, которое мог издать только злобный гномик, судя по голосу.
Зольтер? Карси осторожно подошла ближе, но оттуда выглянул отнюдь не Золотский, а какое-то высокое сморщенное существо в одеянии небесно-голубого цвета, запачканном кровью.
Существо оскалилось, произнесло заклинание, и кинуло в Саймона пчелиным роем, призванным ниоткуда. Саймон увернулся, размахивая руками, в одной из которых держал за ручку кувшин, и пчелиный рой унёсся куда-то на другую сторону улицы.
Карси не стала ждать, что этот тип сделает дальше, подняла руки, гоблина перевернуло вверх тормашками, обнажая его уродливые когтистые ноги, и стало болтать в воздухе, как на ладье в парке аттракционов. Тот ругался на своем непонятном языке и барахтался, ему было не за что уцепиться.
Не знаю, кто вы, но это было очень грубо! с неприязнью процедила Карсилина, поднимая его жестом руки все выше и выше.
В это время, из пролома в деревянной стене послышался тихий стон. Саймон дотронулся до плеча Карсилины и поделился с ней своим наблюдением:
Там кто-то есть.
Карси кивнула, выкидывая злобного карлика куда-то за дома, и они вместе протиснулись в здание. Балки потолка обвалились, а под досками на полу кто-то лежал. Эти ярко-жёлтые ботинки могли принадлежать только Золотскому.
Зольтер! Саймон, отдав деревянный кувшин с глиняной крышкой Карсилине, кинулся разгребать завал с помощью магии. Держись, ты меня слышишь? Зольтер!
Тот что-то простонал невнятное. Отлично, он жив, осознаёт, что происходит, а это главное. А раны ему можно и залечить, у них же есть целебная вода из озера и чародейские способности Саймона. Иногда тот даже жалел, что не поступил на целителя.
Как он? Карси не отводила от Зольтера настороженного взгляда. Из-под крышечки кувшина вырывался тусклый свет целебной воды.
Саймон молчал, прислонив к его окровавленной ране свои руки, затягивая её целебным фиолетовым светом. Затем, принялся сращивать Золотскому сломанные рёбра, вид у Саймона при этом был очень сосредоточенный, словно парень был знаменитым хирургом, проводившим сложнейшую операцию на сердце.
Ничего страшного, сейчас будет в полном порядке, поспешил заверить Саймон, завершая обряд целительства.
Зольтер зашевелился, теперь он снова мог дышать без рези в рёбрах, и аккуратно присел, не понимая, каким ветром ребят сюда так вовремя принесло. Затем встряхнул головой и потер виски, глядя на Саймона. Зажмурился, открыл глаза, но картинка не менялась.
Это действительно вы! заключил он. Пришли на выручку старине Зольтеру!
На его лице появилась улыбка, эльф был искренне рад им. Саймон помог ему подняться, и он сказал, обращаясь к Карсилине:
Ты на самом деле справилась! он был приятно удивлен. То самое чувство грусти, которое сидело у Золотского где-то глубоко в сердце, со спокойной душой откланялось и ушло. Зря они все не верили в Карсилину.
Да, кивнула она, явно довольная собой. Неужели она наконец-то заслужила от них признание, что вовсе не такая слабая, какой казалась.
Ты спасла его и осталась жива! воскликнул эльф, пожал Саймону руку, затем заключил Карсилину в крепких дружественных объятиях, из которых девушка с трудом вырвалась.
Если честно, то это Саймон её спас, опять. Но решил об этом умолчать и просто улыбался, как дурак. А что он мог сказать? Что проделал весьма длительный путь в спешке, чтобы не получить ледяную статую? Что спорил с Советом Времен Года а потом получил дозу глубоких царапин, пробираясь к озеру по пещере, жаждущей крови, ибо другого способа пробудить Карси не было?
Беречь надо такое сокровище! и эльф с большой дружеской силой хлопнул Саймона по спине, тот покачнулся и чуть не уткнулся носом в стену.
Ты даже не представляешь, как стараюсь, скрючившись, Саймон потирал то место, куда он ударил. Сокровище же смотрело на Саймона и хихикало, прикрывая рот ладонью.
Наконец, ребята вышли из хижины на задымленную улицу Кульково. Дым рассеивался, и уже можно было увидеть клочки звездного неба, в том месте, где не было облаков. Такое ощущение складывалось, что небо состояло из кусочков ткани, как лоскутное одеяло. Только вот луч, который упирался в небо из центра поселения, разрезал это одеяло надвое.
Зольтер что-то без умолка болтал, решив довести их до луча и беспокоясь, что же случилось в центре. Те варианты, которые он перечислял, не добавляли Саймону спокойствия за отца.
А Золотский, закончив что-то говорить, казалось, только сейчас заметил, что на нем надето. При этом он схватился за живот, словно в приступе сильных желудочных колик, и стал очень громко и заливисто смеяться.
Зольтер? Саймон окликнул его, не понимая в чем дело, но тот не прекращал хохотать.
Что это с ним? не понимала Карсилина.
Зольтер с трудом перевел дыхание и вымолвил:
Саймон, ты это, что, сам себе шил?.. и снова разразился приступом непрекращающегося смеха.
Эта его реакция была неожиданной, Саймон даже покраснел, словно был глупой собачкой, погрызшей ножку стула. Ему жутко захотелось сменить эту мешковатую накидку мага на что-нибудь другое. И вообще, что в ней смешного? Ну, подумаешь, слегка нелепая мышиного цвета роба, об которую он постоянно спотыкался.
Мне было не из чего выбирать, насупился Саймон, скрестив руки.
Это весьма оригинально! воскликнул Золотский, эльф уже перестал хохотать, и лишь изредка посмеивался.
Ему даже идёт, кивнула Карсилина, прыснув, обращаясь к Зольтеру.
Хотелось уже взять скинуть с себя эту дурацкую робу и сжечь её на пепелище очередного дома. Но тогда Саймон останется в одних трусах и ботинках, а это не то, в чем обычно перед людьми появляются, особенно перед бедными, запуганными жителями Кульково.
Саймон шел впереди, боясь ускорить шаг, ибо не очень удобно разгоняться в такой накидке, и тут же представил, как спортсмены бегуны спринтеры, вместо маек с шортами, надевают на чемпионаты нечто подобное и носятся в них, забираются на пьедестал. Смешно. Саймон даже чуть не прыснул. Затем резко развернулся и проговорил:
Мне пойдёт даже скафандр!
Он и не думал на них обижаться. Пусть себе смеются.
Скафандр из мешковины! тут же изрёк Золотский, подняв указательный палец вверх, и снова захохотал.
Глупость какая-то. У Зольтера своеобразный юмор. Почему так смешно? Это же бред!
Саймон не понимал, почему теперь хохотал даже громче Зольтера, а тот безобидно улыбался, словно не говорил сейчас такую чушь. Ведь на самом деле, это не было смешно, а Саймон смеялся. Почему? Может, он просто устал? Устал беспокоиться, спешить, волноваться: устал от самого себя, своей мрачности, от депрессии, продлившейся больше полутора лет. Ему просто хотелось хоть немного побыть несерьезным, расслабленным, не беспокоиться о том, что будет завтра. Пусть тревоги уходят, они не нужны. Здесь территория оптимизма!
Они дошли до центра деревни в самом хорошем расположении духа. Сам центр был огорожен, словно барьером каким-то, голубоватым светом, вздымающимся вверх, до облаков. Сквозь свет ребята видели напуганные лица деревенских обитателей, они смотрели на них напряженно, с недоверием, силясь разглядеть сквозь этот поток света, кто они, что им нужно.
Все в порядке! Татголов больше нет! Они убежали! крикнул им Зольтер, правда, лица было трудно различить.
Он хотел было преодолеть светящийся барьер, но тот его не пустил. Тогда Зольтер ударил по нему кулаком. Барьер, хоть и не был чем-то материальным, но показался эльфу довольно твёрдым.
Уберите барьер, врагов нет! Зольтер даже руками замахал, силясь показать, что они свои.
Лица по ту сторону барьера были насторожены, но не сказать, что напуганы. Все-таки, они услышали, что говорит им Золотский, но как убрать свет, как самим выбраться с площади они не знали. Этот барьер возник сам собой, когда жители думали, что обречены. Он отражал прорвавшихся сквозь гвардейцев татголов, и не давал им никого убить. Татголы беспомощно натыкались на свет, как голодные мыши на стену аквариума, и не могли ничего с этим поделать. А сейчас их уже не было, все войско разбежалось, отступило, и, разгромив, оставило деревню, ибо страх перед драконом сильнее чувства наживы.
Мы вас не обидим! заверила Карси.
И тут же с той стороны светового барьера раздался голос старика Игнара, его борода спуталась, но держался этот человек уверенно:
Мой отец был магом и принимал участие в накладывании этой защиты на деревню.
Хорошо, но как её снять? не понимал Зольтер.
Нам нужно два мага: один с нашей стороны, другой с вашей.
У нас целых три мага, перебила Карсилина, ей хотелось скорее избавиться от защитного барьера.
Но у нас никого нет! с сожалением заключил Игнар, думая, что им уже не выбраться из этого круга, что они обречены, умереть там.
Есть, раздался голос Мартина Вейса. Барон был слаб, но нашел в себе силы подняться, подойти и сказать это, правда, он слышал хорошо только то, что говорит старик, голос Зольтера заглушался магическим барьером.
Мартин, ты уверен, что можешь? обеспокоенно спросил Зольтер, да и Саймон не был уверен, что отец справится. Он же ранен проклятым кинжалом и вообще еле держится в сознании!
Ну не помирать же им здесь от голода взаперти, буркнул Мартин Вейс, хватаясь за перебинтованную рану и морщась. Ему не хотелось, чтобы жители оказались в ловушке собственной системы защиты, тем более, если он единственный их шанс выбраться оттуда.
Барон Вейс не видел, с кем Зольтер стоял по ту сторону барьера, но ему очень хотелось разглядеть. Он верил.
Хорошо, согласился старик Игнар, да у него и выбора не было.
Он откашлялся, и сообщил, выпрямив свою осанку:
Вы должны положить свои ладони на преграду, а потом повторять за мной.
Зольтер с Мартином Вейсом сделали так, как он сказал: положили ладони на барьер, казавшийся им сделанным из стекла, затем стали бормотать какие-то непонятные слова, которые старик говорил очень быстро, он заучивал их всю жизнь, чтобы это когда-нибудь пригодилось. Защитный барьер начал растворяться, затем и вовсе исчез, свечение погасло.
Саймон, мальчик мой! воскликнул отец, но у него уже не оставалось сил на дальнейшие действия, и мужчина рухнул на мостовую.
Жители деревни, оказавшись свободными от своего защитного барьера, сначала не решались выйти за пределы площади, толпясь и ничего не понимая. Но, когда ребята сказали, что опасаться им больше нечего, все же, они нашли в себе смелость пойти оценивать ущерб от набега татголов.
Мартина Вейса Саймон с Зольтером перенесли к одной из лавок площади, Карси с Тюбенцием (который был несказанно рад её возвращению), смахнули с прилавка лежащие там деревянные безделушки ручной работы, и они взгромоздили на прилавок барона Вейса, который не приходил в сознание.
Снятие барьера далось ему тяжело, вздохнул Зольтер. Саймон, твой отец...
Он уже хотел рассказать про его ранение, про проклятие, про то, что надежды на то, что Мартин выживет, уже нет. Он потерял много сил.
Я знаю, Саймон не дал Зольтеру закончить.
Но, откуда? не понял эльф.
Это неважно, но мы можем его исцелить.
Саймон был уверен в том, что у них получится. Беспокоиться было не о чем, вода из Озера может вылечить что угодно. Зольтер посмотрел на него, потом на его отца, ему было интересно, что же Саймон такое придумал и почему знал, что это сработает.
Карси передала ему кувшин и взяла крышку. Попросив Зольтера открыть рану отца, Саймон смотрел, как тот расстегивает ему рубашку и убирает окровавленную перевязь, разрезав вынутым из кармана перочинным ножиком. Рана выглядела ужасно, плоть по краям начинала чернеть, кожа вокруг неё вздулась и опухла.
Это кто же его так ранил? Карси было жалко барона Вейса, она представила, как тот, должно быть, мучился от сильной боли.
Саймон поднёс кувшин к ране, наклонил его, роняя несколько светящихся капель. Капли впитывались. Ранение начало затягиваться, словно кто-то проводил по нему стирательной резинкой, разрезанные кожные покровы соединялись, а сама кожа приобретала более здоровый вид.
Через несколько мгновений от страшной проклятой раны не осталось и следа, даже шрама.
Саймон, может, эта вода поможет еще кому в деревне? предложила Карсилина, озираясь по сторонам.
Раненых и обожженных действительно было много, некоторые лежали посреди площади, и не было понятно, живы ли они, некоторые корчились стонали, кто-то просто терпел с мученическим выражением лица, у других были повреждены конечности, кто-то не мог ходить из-за того, что лишился ноги.
Конечно, Карси, а еще можно использовать мою магию, Саймон с улыбкой согласился. Этим людям нужно было лечение. Он, конечно, не профессиональный целитель, но тоже что-то умел.
В это время его отец пошевелился, поморщился и дотронулся рукой до своей головы. Затем Зольтер помог ему присесть:
Выглядишь ты гораздо лучше, заметил эльф.
Что это было? Я... я здоров? похоже, Мартин Вейс этому факту сильно удивился. Он больше не чувствовал сильной боли в животе, не чувствовал головокружения, сонливости, ему легче дышалось.
Как видишь, кивнул Зольтер. Скажи спасибо своему сыну.
При этих словах Мартин Вейс расширил глаза от удивления, а уголки его губ дрогнули:
Саймон жив? Действительно жив?..
Ну да, Карси спасла его, этот поход оказался не таким уж и безнадёжным. Смотри сам, и эльф, чуть повернувшись и отойдя с ракурса, указал на его сына.
Саймон использовал свои целительные навыки, склонился над мужчиной, получившим серьезные ожоги, излучая ладонями лечебный фиолетовый свет, который залечивал его ужасные волдыри. Карси ходила с кувшином и делилась каплями воды из Озера Вечной жизни, поднимая на ноги тех, кто находился при смерти. Тюбенций просто стоял неподалёку и хлопал глазами.
Мартин Вейс, без лишних слов, вскочил на ноги и бросился к Саймону, случайно оттолкнув Зольтера. Но тот, и не думая обижаться, потер ушибленное плечо, не переставая смотреть в их сторону.
Саймон! Мальчик мой! Ты живой! отец подбежал к сыну, Саймон выпрямился и обернулся, тут же угодив в его крепкие объятия.
Ты тоже, чувствуя себя неловко, Саймон пытался пошевелить руками, но не выходило. Его стиснули так крепко, что было трудно дышать.
Зольтер, тем временем, прикрыл рот ладонью и подавил громкий смешок, изобразив приступ неконтролируемого кашля.
Я боялся, что никогда тебя больше не увижу, признался Мартин Вейс, не ослабляя объятий. Казалось, еще чуть-чуть, и расплачется от счастья.
Всё обошлось, если, конечно, ты не решил меня задушить, прохрипел Саймон в ответ.
Барон Вейс смутился и выпустил сына из своих объятий, затем почесал свой затылок:
Прости, я был неправ, что не считался с тобой и думал, что всё выдумываешь, ему было нелегко озвучивать это, задвигая свою гордость в самый дальний угол. Карсилина оказалась жива, и это правда.
Отец, я не обижаюсь. Любой на твоём месте счел бы это безумием. И вообще, это я должен просить прощения, но ты ведь понимаешь, что я не мог поступить по-другому, мне нужно было найти Карси.
Мой глупый сын, произнес Мартин Вейс, и потрепал его по голове своей большой шершавой ладонью.
Наступила пауза, во время которой отец посмотрел в сторону Карсилины, которая капала целебную воду низенькой женщине на кровоточащий обрубок руки, и тот начал покрываться кожей. Женщина плакала, она не могла смириться с тем, что потеряла руку, дом, мужа, который погиб под одним из огненных снарядов из катапульты татголов. Она говорила о своей беде Карсилине, а та пыталась её успокоить.
...у меня больше ничего не осталось, причитала бедняга.
Мартин Вейс перевёл взгляд на Саймона и сказал серьезным тоном:
Тебе с ней повезло, и указал на Карсилину.
Еще как, ответил Саймон, чуть не выдав нервный смешок.
Правда, её решительность спасти тебя в одиночку граничила с безумием. Я удивляюсь, если честно, как ей удалось выжить, задумался его отец. Наверное, Карсилина обладает фантастическим везением...
Нет, у неё есть фантастический я! перебив его и сказав эту фразу, Саймон все-таки рассмеялся, выплескивая напряжение.
Барон Вейс одарил сына озадаченным взглядом, Саймон заставил себя проглотить смешок а он сказал, с беспокойством на него глядя:
Ты хочешь сказать, что там с вами произошло?
Он явно начал подозревать, кто кого на самом деле спасал.
Нет, отказался Саймон, помотав головой. Пусть лучше думает, что Карси сама смогла вытащить его из беды.
Мартин Вейс замялся, словно заставлял себя что-то вымолвить, затем, решившись, предложил:
Может, тебе на ней жениться? Ну, когда вернёмся в Чалиндокс и все устаканится с восстановлением Карсилины в живых...
Услышав это, Саймон вздрогнул, словно получил лёгкий удар током, а сердце стало выбивать какой-то бешеный ритм.
...Когда мы придумаем какую-нибудь чушь, объясняющую её воскрешение общественности, продолжал рассуждать его отец, когда принцесса вернётся в университет, ты ведь можешь на ней жениться. Правда, тебе придется взять королевскую фамилию, ибо так прописано в кодексе. Что ты на это скажешь? Я был бы рад.
Я.. я... казалось, в тот момент у Саймона не получалось вымолвить ничего осознанного. Конечно, до того, как Карси умерла, он думал об этом, но после её смерти пребывал в трауре, а потом, как-то даже забыл о такой возможности, ибо у него была острая необходимость её вернуть. Просто вернуть. Чтобы Карсилина Фротгерт была рядом.
Отец стоял и улыбался. Ему хотелось прижать сына к себе еще раз, завернуть в плед, спеть колыбельную, рассказать сказку, положить на мягкую перинку и уложить спать, как маленького ребёнка.
Я сделаю ей предложение, наконец, изрек Саймон, взглянув в сторону Карсилины. Было темно, поэтому отец не заметил, как Саймон порозовел.
Это замечательно! воскликнул Мартин Вейс. Думаю, Лоритта будет рада. Мартина с Альфредом давно уже этого ждут. А Фольма...
Она мне не мать.
Но, сынок, ведь её мнение, как твоей мачехи...
Не имеет никакого значения. Мне и так семнадцать было, когда она стала твоей супругой. Я не могу привыкнуть к ней. Не понимаю, за что она тебе так понравилась? Она же фарфоровая кукла, а ее чувства хрупкие и неискренние, как чайный сервант!
Саймон даже фыркнул. Пусть отец не думает, что он когда-нибудь начнет уважать Фольму или проникнется к ней теплом. Это абсурд, да и Фольма эта никогда Мартина Вейса не любила, а только и знала, что деньги из него тянуть.
Ну, хоть кому-то она чайный сервант напоминает, хмыкнул Мартин Вейс. Один мой любезнейший друг по фамилии Золотский отозвался о ней в более грубой форме. И если честно, я с ним даже согласен.
Я и не знал, что Зольтер может выражаться такими словечками.
Он хорошо разбирается в людях, Саймон, а в том, чтобы сказать гнилому человеку, насколько он испорчен, Зольтер просто мастер.
Я смотрю, ты не очень свою жену жалуешь, Саймон давно знал, что между отцом и мачехой нет особых чувств, их сердца не бьются трепетно в унисон, да и вообще в их семье не было никаких романтических настроений. Но все же Саймона это удивляло. Почему они не могут разойтись? Дело в Сельме, их маленькой дочке, или здесь что-то большее?
История нашего с ней знакомства, наверное, наиглупейшей случай в моей жизни, проговорил отец, смущенно смотря себе под ноги. Если я расскажу её, ты станешь меньше уважать меня.
Не стану, заверил его Саймон. Ну или по крайней мере вид сделаю, что не стал.
Это была ошибка.
Все их совершают, даже маги. Мир без ошибок все равно, что слон без хобота. Давай, рассказывай, раз начал, как познакомился с Фольмой!
Ладно, неохотно согласился отец. Слушай.
Он кашлянул, затем начал, боясь показаться глупым:
Сам не знаю, что тогда дёрнуло меня именно в пятницу пятнадцатого сентября посетить бар Пятница тринадцатое, да еще и почти в полночь! Я сел за столик, меньше всего задымленный сигаретным дымом, находящийся ближе к выходу и к бильярдному столу. Сижу, пью пиво своё любимое, отмечаю победу любимой картфольной команды, и вдруг подходит ко мне весьма симпатичная блондинка...
Ага, симпатичная, прокомментировал Саймон, скрестив руки, Фольма ему всегда напоминала молочного поросёнка.
Это тогда так казалось... Так вот, она предложила мне сыграть с ней партию в бильярд. Я заявил, что её ждет проигрыш, на что эта дамочка сказала: Посмотрим. Зря я тогда согласился! В результате она меня настойкой заперии споила, после трёх стопок я уже отключился.... Просыпаюсь, утро. Понять ничего не могу. Лежу на большой кровати. Вдруг подходит ко мне Фольма в халате противно-розового цвета, с полотенцем на голове и заявляет, что это была самая лучшая ночь в её жизни, и подаёт мне стакан с кефиром. Тут я понимаю, что на моей голове висит её бюстгальтер. После этого, как человек честный, я решил, что ради приличия должен назначить ей несколько свиданий, а потом уже закончить клоунаду. Может, в глубине души я надеялся, что она мне понравится, что, может быть, даже влюблюсь. Но, не вышло. Ты бы видел моё лицо, когда я, после месяца нашего знакомства, прихожу к ней домой, чтобы порвать отношения, а она заявляет, что беременна. В, общем, я не смог ей тогда сказать, что больше не хочу встречаться.
Очаровательно, эта история слегка удивила Саймона, а еще повеселила, тем, как странно вёл себя его отец. Обычно он не такой легкомысленный.
А я ведь пытался казаться тебе счастливым, с грустью вздохнул Мартин Вейс. Видя, как ты переживаешь из-за Карсилины, я не мог грузить тебя еще и своими проблемами. Я хотел, чтобы ты поверил в то, что мы с ней счастливы, что у тебя есть семья, что жизнь не стоит на месте.
Они замолчали, глядя перед собой. На небе мерцали звёзды, медный диск луны развеивал над деревней тусклый свет. Лёгкий ветерок обдувал лица.
Знаешь, Мартин Вейс нарушил молчание, повернув голову к сыну, у меня дома есть любимое колечко твоей матери.
И?
Брови Саймона при этом вопросительно поползли вверх. А отец продолжил, находясь в очень хорошем расположении духа:
В нашей семье существует чудеснейшая традиция, зародившаяся лет двести назад, когда очень богатый землевладелец Альберт Рейли подарил своей избраннице именно это кольцо. Так вот, в его семье первым ребенком был мальчик, а когда он вырос, и настала ему пора жениться, мать отдала ему кольцо и сказала, что оно придет в пору только той, кого он действительно полюбит, а любой другой девушке оно не налезет, либо будет велико. Юноша женился, подарил избраннице кольцо, оно ей прекрасно подошло. И у них потом мальчик родился, который подарил избраннице это же кольцо. Ты ведь понимаешь, к чему я клоню?
Возможно, кивнул Саймон.
Ты бы видел, как оно хорошо сидело на пальце Фолии.
На миг в его глазах проскользнула грусть, а потом лицо Мартина Вейса осветила улыбка.
Обязательно отдам тебе, когда вернемся домой, сказал он и посмотрел на небо. Какая же все-таки красота!
Глава 29. Больше никогда...
Все люди, находящиеся на площади в эту ночь, были излечены. Мартин Вейс вместе с Зольтером помогали жителям деревни собирать погибших в одну кучу, возле одной из лавок. Тех, кому не посчастливилось пережить этот день, было немного, но картина все равно вырисовывалась мрачная. Тела большинства из них обгорели до неузнаваемости.
Чтобы не допустить эпидемии, мы должны сжечь их, говорил старик Игнар, лицо его было полно решимости. Так будет лучше для всех.
Женщина, которую пыталась успокоить Карсилина, рыдала возле кучи с трупами, держа свой заживший обрубок руки. Она пыталась кинуться искать среди них тело своего мужа, но её каждый раз останавливали, и женщина падала на колени, с громкими стенаниями.
Оттащив, вместе с Тюбенцием, в кучу еще одно тело, Саймон повернулся к ней, терзаемый желанием сказать этой даме что-нибудь ободряющее. Но вот, что? Когда видишь чужие слезы, все слова, которые можно сказать в этом случае, куда-то улетучиваются из головы, оставляя неприятное ощущение того, что твоя забота может принести объекту лишь новую порцию нервов. А ведь Саймон хорошо понимал, что она испытывала. Слишком хорошо, и предпочел бы не знать этих ощущений вовсе.
Она стояла на коленях, словно грешница, приговорённая к забрасыванию камнями, заламывая руки, её округлое лицо с широкими тёмными бровями раскраснелось от напряжения и слёз.
Нет, я не хочу, чтобы так было! Пожалуйста, Теривальд, вернись ко мне!
Но судьба была беспощадна к её просьбам... Точнее даже не судьба, а Случайность с писцами книги Творикс. Жизнь её мужа прервалась одним росчерком пера какого-то мудрого старца, добавляющего событие в древнюю книгу жизней.
Послушайте, Саймон склонился к этой женщине и мягко взял за плечи, стараясь смотреть в её покрасневшие карие глаза, что оказалось большим испытанием, ибо длительного зрительного контакта с кем-либо, кроме Карсилины Фротгерт, он не выдерживал. Нам всем очень жаль, что случилось с вашим мужем и этими людьми, и это событие навсегда отложится в нашей памяти.
Женщина, всхлипывая, не могла оторвать от него взгляд, словно поддалась гипнозу, она не понимала, что он хотел от неё, и по какому праву что-то говорил насчет всего этого. Саймону захотелось посмотреть мимо, но он не поддался. Сам не знал, зачем разговаривал с ней:
Ваш муж, несомненно, был хорошим человеком, но у вас же остались хорошие воспоминания о нём. Может, это звучит глупо, но воспоминания о ком-то, кого с нами уже нет, ценятся больше, чем все сокровища мира. Они согревают нас в трудную минуту, и...
А я хочу всё забыть! взвыла она, дёрнувшись. Не чувствовать...
Он всегда будет жить в вашем сердце, похоже, Саймон говорил штампами, но если ей станет от этого легче. И, если вы думаете, что, такими образом, я над вами издеваюсь....
Но закончить не успел, женщина бросилась рыдать на его плече, сотрясаясь от своих безрадостных чувств. Саймон неловко прижал её к себе и похлопал по спине, мешковатая ткань накидки мага намокла от её слёз.
Затем, поборовшись с эмоциями, она заставила себя встать и отвернулась, сотрясаемая беззвучными рыданиями. Успокоить её не удалось. Впрочем, чего Саймон ожидал? Думал, от его слов она перестанет плакать? Не надо было начинать этот бессмысленный диалог.
Совесть твердила ему, о том, что это был неправильный поступок, что надо было оставить женщину, сокрушающуюся о своём павшем муже, без внимания. Но разве он мог так поступить и проигнорировать того, кому действительно сейчас хреново, и даже не попытаться сделать лучше?
Саймон выпрямился и посмотрел в сторону Карсилины, но она лишь ошарашено глядела на него, словно поняла что-то. Её губы дрожали, и, казалось, что принцесса сейчас заплачет. Ну вот, а с ней-то что?
Карси?
Её слёзы как пытка, она не должна плакать, она ведь утверждает, что это слабость. Саймону было неловко и хотелось провалиться сквозь землю, как будто виноват был в такой резкой смене настроения Карсилины.
Она приблизилась, понурив голову и убрав руки за спину.
Ты чего, Карси? Ты из-за этих людей переживаешь? спросил он, в голову проникало леденящее чувство вины. Только вот, в чём?
Принцесса листонская нервно помотала головой и посмотрела на парня:
Я вдруг поняла...
И замолчала, не решаясь вымолвить, что повергло её в такой шок.
Что, Солнышко? Саймон, в отличие от неё, не понял ровным счетом ничего.
Даже представить себе не могла... и она снова осеклась.
Да, что? еще чуть-чуть, и его это начнёт нервировать.
...насколько тяжело тебе было пережить мою смерть, вымолвила Карси на одном дыхании. При этом из её правого глаза выкатилась большая и горячая слеза.
Услышав это, Саймон застопорился, глядя на неё широко открытыми глазами. Наверное, на его лице проскользнула нотка удивления.
Тебе было очень плохо, тихо сказала она, проведя ладонью правой руки по его щеке.
Я... Э... Саймон был смущён. Всё-таки странные темы Карси для разговора выбирает, да и у него не было особого желания рассказывать об этом. Он стеснялся того, как реагировал на все это, каким мрачным был все это время. Но это ведь осталось в далёком прошлом, закинуто в темный чулан подсознания, и должно быть забыто, как страшный сон.
Затем она вытерла слезу, на её лице появилась решимость, и принцесса пообещала, словно бросала кому-то вызов:
Саймон, ты больше никогда не будешь меня оплакивать!
Этот её тон такой странный. Это приказ, или что?
Карси... в смятении он хотел спросить, что она этим хотела сказать, но принцесса опередила.
Я не дам тебе повода.
На её лице появилась тень улыбки, и Карсилина бойко щёлкнула Саймона по носу, весьма больно, надо сказать, и отошла о чем-то проинформировать Зольтера.
Потирая нос, Саймон смотрел ей вслед. Что это только что было?
От озадаченности данным моментом его отвлекли крики, доносящиеся как будто издалека. А в следующий миг на площадь вбежали несколько мужчин с расширенными от ужаса глазами и оповестили:
Там дракон!
Люди, находящиеся на площади, настороженно перешептывались.
Это же Айвир! воскликнула Карсилина, собираясь проведать дракончика, он не сделает вам ничего плохого.
Но, народ в это не верил, пропуская Карси к выходу с площади, стараясь её не касаться. С чего вдруг какой-то дикий дракон станет всех щадить? А, может, там и вовсе нет никакого дракона.
Подожди! у Саймона получилось нагнать её, бедные жители Кульково недовольно на них косились.
Что я слышу, ты приручила еще одно гигантское существо, и умолчала об этом! восхищенно проговорил Зольтер, подходя к ребятам. Сзади него стоял Мартин Вейс, который тоже намеревался проведать дракончика.
Старик Игнар вооружился палкой, подгоняя своих подмастерьев вперед. Он будет защищать свою деревню, даже если это не принесет никакого результата. Тюбенций нервно сглотнул, что-то решая, и подался вперед. Он не собирался отрываться от коллектива, тем более, сам твердил, что любит драконов. Хотя, симпатия к этим ящерам не мешала парню их бояться.
Все шли возле разрушенных домов, старик Игнар не желал верить в слова Карсилины и был настроен решительно. Глупый. Что он может сделать дракону?
Наконец, они увидели Айвира, который топтался та том же месте, где приземлился. Окруженный любопытными людьми, не решающимися подходить ближе. Впрочем, надо отдать должное сторонам никто не переходил в наступление. Народ с любопытством и опаской, немного на расстоянии, таращился на дракончика, а дракончик, изображая неподдельный интерес на народ. Дым, вырывающийся из его ноздрей, заставлял жителей нервничать.
Тюбенций, увидев зверюгу, замер, не решаясь двигаться дальше, и пропуская свою компанию вперед.
Не бойся, он добрый, сказал ему Саймон, но страх, похоже, парализовал юношу окончательно.
Когда толпа, окружившая дракона, расступилась, давая друзьям пройти, Айвир, зевнув, решил пожаловаться Карсилине:
Я не хотел пугать их, даже заговорить с ними пытался, но они молчат.
Дракончик очень сожалел о том, что его опасались. Когда он был человеком, никто на него так не реагировал. Да и, сидя в своей пещере, он никогда не задумывался о том, какой будет реакция простых людей, когда они его увидят. Саймона даже удивляло, что они до сих пор не навели панику в своём селе. Спокойные и осторожные жители, словно перед ними не дракон, а слон необычного цвета.
Впрочем, Саймон сомневался, что они когда-нибудь в своей жизни видели слонов.
Не дав Карсилине, которая собиралась сказать, что люди могут к нему привыкнуть и вполне подружиться, перед ней встрял восторженный Зольтер, он так и светился радостью, смешанной с любопытством:
Я был бы не против поговорить с тобой, дракон.
Мартин Вейс хотел его одёрнуть, но передумал. Айвир выглядел удивленным и сказал.
Это радует, друг мой.
Айвир привёз нас сюда и прогнал тех людей, что деревню громили, сообщила Карси, поворачиваясь к недоверчивым жителям. Он вам не опасен.
Но люди, похоже, ей не верили, и не жаждали общения с ящером. Однако старик Игнар опустил палку, приказав своим подмастерьям оставаться на местах:
Похвально.
То есть, это из-за вас татголы отступили? Сухо спросил Барон Вейс, напряженно глядя на драконью морду.
Золотский же был в восторге:
Это удивительно!
В этом нет ничего необычного, не согласился Саймон. Они спасали свои жизни.
Для меня великая честь говорить с таким мудрым и великим существом, Зольтер отвесил Айвиру уважительный поклон. В месте, где я родился, к драконам относились очень почтительно и даже боготворили. Я бы хотел спросить, как этой девушке удалось тебя приручить?
Никак, Айвир при этом моргнул, я сам предложил помочь.
Надо же! воскликнул эльф и развёл руками. И такое бывает!
Тюбенций же мялся за спинами людей, вставая на цыпочки, чтобы видеть хотя бы затылки своих друзей.
Дракон смущенно посмотрел в сторону, затем изрёк:
Я должен лететь, жители деревни мне не доверяют.
Можно их попросить... Хотела предложить Карси, но дракон не дал ей закончить.
Я больше никогда не стану человеком, друг мой. Мне надо идти дальше, искать таких же. Теперь моё племя драконы. Наконец, попробую себя в новой роли, отправлюсь в Кедрос, найду свободных драконов, которые там обитают. Я уже почти свыкся с этой ролью.
Но, как же человеческая твоя сущность?
Теперь я дракон. Не надо грустить, Карсилина. Это не так плохо, как может показаться. Прощайте, друзья мои!
С этими словами он расправил крылья, а люди невольно отшатнулись. Саймон взял Карси за руку, Зольтер начал по-дружески махать Айвиру, а тот взмыл в воздух, обдав всех сильным порывом ветра, и поднимался все выше и выше в тёмное небо. Он летел в сторону луны, становясь точкой всё меньших и меньших размеров, пока вовсе не исчез где-то за облаками.
Жители деревни начали разбредаться, продолжив оценивать ущерб, нанесенный деревне воинствующим племенем.
Вот и всё, заметил Тюбенций, подойдя к ним, он улетел.
Нам тоже домой пора, поспешил напомнить Зольтер, соскучившийся по своей лаборатории, в которой находилась разная магическая техника. Да и природа порядком утомила его, он все-таки эльф технического прогресса!
Верно, кивнул Мартин Вейс, сняв с шеи свой карманный портал, багровое облако в котором, казалось, сейчас взорвется.
Стойте! не согласился Саймон, они же про кое-кого забыли. Вы не можете так просто...
Почему? Зольтер одарил его вопросительным взглядом.
А как же Сулитерия? всё же, Карси думала о том же, о чём и Саймон. Нельзя оставлять её в этом мире!
А я думаю, что можно, Зольтер скорчил недовольную физиономию, он надеялся на то, что можно будет оставить колдунью здесь. Все-таки, она Трегторф, и она опасна...
Так даже лучше будет, барон Вейс был с ним согласен, и Саймона с Карси это возмущало. Оставим девушку здесь, и тогда не придётся...
Саймон насупился и скрестил руки, пускай Сулитерия вредная, глупая, часто ноет, что-то от него хочет, но она же их друг! Даже, несмотря на то, что она его раздражала, нельзя её здесь бросать. Она же помочь им вызвалась добровольно, и без всякого злого умысла.
И после всего, что с нами произошло... Саймон покачал головой, Если бы она действительно хотела, то давно бы нас всех исподтишка убила. Она ведь помогала нам в поисках!
Это низко! фыркнула Карсилина. Она тоже должна вернуться в Чалиндокс! Как вы можете говорить такое?
Можем, Карси! возразил Зольтер.
Сулитерия отпрыск людей, которые убили твоих родителей, Казалось, Мартин Вейс дырку у неё на лице просверлит суровым взглядом. Я ни за что и никогда не...
Это грехи её родителей, но не Сулитерии, Карси продолжала стоять на своём, упрямо двигаясь в направлении разрушенных деревенских ворот, сжав руки в кулаки, остальные от неё не отставали. Если вы не желаете возвращать беднягу домой, то и я останусь здесь!
Мартин Вейс и Золотский переглянулись, признавая своё поражение. Зольтер провёл ладонью по своим растопыренным ярким волосам и вздохнул. Отец Саймона ссутулился и неохотно сказал:
Хорошо, мы подождем её.
А вообще, куда эта колдунья запропастилась? поинтересовался Саймон, не понимая, куда Сулитерия могла деться. С тех пор, как Айвир их сюда доставил, эта девушка ни разу не показывалась. Прячется где-то, что ли?
Мы послали её зажигать сигнальный огонь в башню, которая стоит недалеко от Кульково, ответил Зольтер. Только вот, никто не зажёг его! Не удивлюсь, если эта дурочка взяла и смылась...
А смысл, ей сбегать, какой? не понимал Саймон, казалось, что с Сулитерией могло что-то случиться, и ей, наверняка, требовалась помощь.
Уж не знаю, что там пришло в голову этой даме! раздраженно воскликнул его отец и всплеснул руками.
Мы должны её найти, сказала Карси без лишних эмоций.
Впрочем, этого не понадобилось. Из-за уцелевшей стены полуразрушенного двухэтажного деревянного дома, находящегося на углу перед воротами, вышел, хромая, человеческий силуэт. Фигурка, пошатываясь, держалась за рану на боку, из которой вязкими пятнами сочилась кровь.
Сулитерия! вскрикнула Карсилина, испуганно бросаясь к своей подруге.
Ты смогла, прошептала Сулитерия, чуть ли не теряя сознание, и осела на колени, прикрыв глаза. Ей было трудно дышать, изо рта сочилась кровь. Но спокойствие к девушке вернулось, она краем глаза увидела Саймона. Он жив, а это для неё было самым главным на тот момент.
Что произошло? Карси обхватила её, не давая той повалиться на дорогу.
Тюбенций смотрел на ослабшую Сулитерию с таким видом, словно его сейчас стошнит. То ли он боялся крови, то ли просто не выносил раненых людей.
Меня ранили, пытались взять в плен, но я убежала, Сулитерия не говорила громче, её шатало, сказывалась большая кровопотеря. Волосы колдуньи были все в песке.
Сейчас тебе легче станет, Карси хотела облегчить ей боль своей магией, но Саймон вмешался:
Карси, поверь, я лучше справлюсь.
Ведь, правда чародеи хорошие целители. Волшебники, чтобы кого-то вылечить, жертвуют своим здоровьем, а для чародеев, чтобы залечить кому-то рану, вообще особо напрягаться не нужно.
Карси пропустила Саймона, и он встал напротив Сулитерии, взяв её за плечи, затем стал излучать ими целебный фиолетовый свет, и рана на боку колдуньи стала затягиваться. Неизвестно, компенсирует ли это кровопотерю, но теперь Сулитерия точно не умрет. Трегторф широко открыла свои большие тёмно-серые глаза и смотрела на Саймона, снизу-вверх, не моргая.
Почему ты это делаешь? спросила она, пытаясь казаться резкой, но из-за плохого самочувствия впечатление не удалось.
А что, прикажешь смотреть на то, как ты харкаешь кровью? иронично отозвался тот. Если я могу чем-то помочь, то почему бы не сделать то, что должен?
Она насупилась, Саймон совсем не понял, что она хотела сказать своим вопросом. Она это чувствовала.
Зачем тебе это? Трегторф не теряла надежды получить ответ.
Ты вообще о чем? Не хочешь быть исцеленной? Саймон отошел от неё и отвернулся.
Сулитерия не вставала с колен, а окружающие, похоже, не улавливали сути их разговора.
Карси протянула Сулитерии руку, чтобы помочь той подняться, но колдунья не воспользовалась этой помощью, одарив принцессу презрительным взглядом. Затем, поднявшись, отряхнулась. На её футболке с рок группой крышка люка, красовались дыра и пятно крови, которое, впрочем, было почти незаметно.
Везучая ты, Фротгерт, процедила Сулитерия сквозь зубы, затем лизнула запачканную кровью ладонь.
Разве это плохо? Карсилина не понимала причины её такого к себе отношения.
Сулитерия промолчала. Она считала, что Карси не заслуживает такого парня, как Саймон. Она считала, что влюблённость в Карсилину не приносит ему пользы, что он только и делает, что страдает из-за этого. Сулитерия думала, что гораздо проще ему влюбиться в неё, ведь она не доставит таких проблем. Ей казалось, что она любила Саймона сильнее, чем Карсилина. Точнее, Трегторф думала, что Карси его не любила совсем. Все эти мысли расстраивали колдунью.
Зольтер похлопал в ладоши, привлекая к себе внимание:
Раз уж теперь все в сборе, то можно отправляться в Листон!
Все кивнули, и встали в круг, в котором не принял участие лишь Тюбенций. Правда, он изъявлял желание отправиться вместе с ними, но его не пускали, считая, что парню лучше оставаться в родном мире, да и как он будет существовать в их, если ничего не знает о жизни. Он простой наивный деревенский парень. Пусть лучше так и остаётся.
Спасибо, что составил компанию, Карси потрепала его по щеке, и паренёк зарделся. Ты научился бороться со своими страхами.
Саймон насильно заставил себя думать, что такое её поведение вообще нисколько его не задевало. Они ведь сматывались из этого мира, а Тюбенций больше никогда никого из них не увидит.
Тюбенций потупил взор и встал у неё за спиной. Он не считал, что как-то особенно изменился за время путешествия.
Мартин Вейс и Зольтер активировали свои карманные порталы. Все взялись покрепче за руки, и, наконец, исчезли из этого мира.
Глава 30. Обратно
Серебринка сидела в своём чистом и прибранном кабинете, попивая кофе и дописывая отчет по работе отдела безопасности ДС. За окном светило солнце, пригревая спину Серебринки, на лбу которой от напряжения выступили капельки пота. Ничего такого особенного, из ряда вон выходящего, что можно было расписать в отчете страницы на три, за эту неделю, да и месяц в целом не произошло.
Внезапно раздался громкий хлопок, Серебринка, в руке которой была сжата гелиевая ручка черного цвета, вздрогнула, проводя на листке незапланированную загогулину. Серебринка всегда славилась своей аккуратностью, перфекционизмом. Её документы были настолько ровно заполнены, что можно было каждый из них сдавать в музей аккуратности в качестве примера.
Сильв сжала свои кулаки и устремила взгляд перед собой, посмотреть на тех, кто посмел прервать.
Ближе к ней, из всех, стоял Зольтер, снимая с шеи карманный портал. Его пиджак был порван, а грязь с ботинок отпечаталась на недавно чистом ковре. Дальше стоял с невозмутимым видом мой Мартин Вейс, тоже потрепанный, Сулитерия с пятном крови на боку, Карси в черном пальтишке, и Саймон в мешковатой робе мага.
Поборов своё первоначальное раздражение, Серебринка встала из-за стола, и, увидев Карсилину, смогла только воскликнуть:
Невероятно!
Впрочем, Сильв казалась спокойной, и даже держала себя в руках, не делая попыток кого-либо обнять. А когда же Зольтер предпринял такую попытку по отношению к ней, Серебринка тактично отстранилась, и эльф покраснел. Серебринка редко когда показывала свои эмоции, даже при близких людях.
Можно сказать, что операция по обнаружению принцессы прошла успешно, наконец, решился заговорить Зольтер.
Более чем! улыбнулся Саймон, все еще не до конца веря, что они вернулись домой, и что Карси Фротгерт теперь вполне живая.
А вы подумали, как мы предоставим общественности её воскрешение? поинтересовалась Серебринка, пытаясь стереть носком серебристой туфли пыльный след с ковра. Нет, она даже не пыталась спросить, как Карси выжила. Наверное, ей эта информация казалась лишней. Главное, что происходило здесь и сейчас.
Сильв, мы с тобой составим план действий. Только не сегодня, я устал, как покойник, Мартин Вейс еле сдержался, чтобы не зевнуть во весь свой рот.
Хорошо, кивнула Серебринка. А еще я бы на вашем месте домой сходила, переоделась, а то выглядите вы не очень.
В этот момент в разговор встрял Зольтер:
Сильв, я тоже выгляжу не очень, можно мне отгул?
При этом у него было щенячье выражение лица. Но Зольтер считал, что заслужил отдых. Он ведь жизнью рисковал в этом походе! Да и от природы устал. Серебринке явно не нравились его кривляния.
Хорошо, Золотский. Иди уже. Но, чтобы завтра был на работе, и она махнула рукой.
Довольный Золотский, который даже не думал оспаривать её решение по поводу того, что свободных деньков нужно больше, помахав всем, поспешил покинуть кабинет.
Переключив свой взгляд на барона Вейса, Сильв ждала от него указаний, которые незамедлительно последовали:
Ты сможешь проводить Саймона и Карсилину до дворца? поинтересовался он. Нужно домой зайти, а то мне в таком виде...
Посмотри на меня, а потом уже возмущайся, подмигнул ему сын, потеребив подол робы. Ну и неудобное же одеяние!
Хорошо, кивнула Сильв. Только, мне доделать кое-что надо.
И она указала на отчет.
Мы и сами можем дойти, хотела было возразить Карси.
Нет, Серебринка вас проводит, тоном, не требующим возражений, сказал Мартин Вейс.
Я недолго, заверила Сильв.
Сулитерия стояла возле дверей, позади всех, и не решалась участвовать в разговоре. Да и Сильв делала вид, что её в кабинете не было. Даже если Трегторф уйдет, хлопнув дверью, Серебринка это проигнорирует.
Я, наверное, пойду, сказала Сулитерия, сухо, чувствуя себя не в своей тарелке.
Ты придешь к нам завтра? поинтересовалась Карси, когда та потянула на себя дверь.
А что будет завтра?
Будем отмечать возвращение домой!
Ага, приду, бросила Сулитерия и ушла.
Саймон даже не посмотрел на нее. Между ними были напряженные неприязненные отношения. Он и сам не знал, почему так напряженно относился к Трегторф, ведь, по сути, даже простил ей то, что она когда-то пыталась отравить Карси. Ну, что его теперь так настораживает? Ведь, Сулитерия вполне обычная колдунья, ничего плохого не замышляла.
Следом за ней ушел и его отец, бросив, что давно хотел принять душ. Серебринка спокойно вернулась за свой стол и продолжила писать отчет, высчитывая, сколько было ложных обращений в эту неделю.
Не мешайте только, буркнула эльфийка, взглянув на Саймона так, словно тот все время только и ходил что в таких мешковатых робах. Интересно, её вообще что-нибудь может удивить?
Сильв снова зарылась в свои записи, как крот в нору, а Саймону было любопытно:
Сильв, а сколько времени нас не было?
Со вчерашнего дня, бросила она совершенно спокойно. Правильно, не стоит напрягаться по пустякам.
Так мало? А я думал, где-то неделю...
Она критично посмотрела в отчет и проговорила, пытаясь сдержать раздражение:
В параллельных мирах время течет по-разному.
Я знаю.
Вот и отлично, а теперь помолчи.
Серебринка высчитывала какое-то среднее арифметическое. Её мозг был занят.
Сильв, если хочешь, я могу тебе помочь, сказала Карси, ей было жалко видеть Серебринку, заваленную работой.
Но Серебринка от своей работы получала удовольствие, даже от бумажной её части, и предпочитала корпеть над документами без чьей-либо помощи. Она заядлый трудоголик, и кроме своей работы в её жизни ничего другого не существовало. Даже бедняга Зольтер, который иногда пытался заявить Сильв о своей привязанности, ничего кроме Не майся дурью, давай работать, от неё не слышал. Саймон даже помнил, что Золотский жаловался на это Мартину Вейсу, и просил её меньше загружать, на что начальник вполне серьезно отвечал, что нагрузку Сильв сама себе такую выбрала, что заведующий того же самого отдела Магических Изобретений вообще на работе спит. Серебринка, конечно, чувствовала к Зольтеру что-то, но на пути в личную жизнь возникала работа.
Наконец, Сильв закончила отчет, и, довольная собой, повела их вниз, к выходу на улицу.
***
Дворец династии Фротгерт величественно возвышался посреди сочной зеленой лужайки. Задремавший в сторожке охранник даже не открыл глаз, чтобы глянуть из крошечного окошка, кто проник за ворота. Устал, наверное, бедняга.
Как хорошо, что я дома! воскликнула Карси, втянув в себя воздух и вздымая руки к небу, желая покружиться на месте, словно девочка-снежинка с детского утренника.
Саймон улыбнулся ей и мягко потрепал по щеке, как будто Карсилина маленький полосатый котенок, требующий тепла, ласки и заботы. Принцесса одарила его удивленным взглядом, не понимая накатившего приступа сентиментальности.
Представляю, как остальные обрадуются, Саймон, не прекращая улыбаться, указал в сторону крыльца.
Поскорее бы их увидеть, мечтательно протянула девушка.
Они шли следом за Серебринкой по мощеной булыжником дорожке, ведущей к крыльцу, Сильв даже не оборачивалась, чтобы их поторопить, желая поскорее отделаться от обязанностей сопровождающей и вернуться в штаб ДС.
Конечно, она была рада возвращению Карси, но этот факт не избавит Серебринку от работы и обязанностей, которые на неё накладываются. Порадоваться можно и позже, после того, как дела закончатся. А пока самое лучшее в такой ситуации приглушить эмоции. С этим Сильв хорошо справлялась.
Наконец-то! опередив Серебринку, Карси вприпрыжку вбежала по ступеням крыльца.
Затем, подождав, пока Саймон с Сильв поднимутся, дернула за ручку массивных дверей, представляя, каким триумфальным может быть её возвращение. Они вошли в холл, в котором, словно исполины, стояли гордо и спокойно статуи древнедвеческих богов, которые словно охраняли лестницу с фигурчатыми перилами, ведущую на верхние этажи. Солнце проникало сквозь окна и ползло по бордовому ковру.
Такое ощущение, что я вернулась с учебы, после длительных пар. Даже чувства те же, Прокомментировала Карсилина, осматриваясь, и не обнаружив ничего нового. Все так же, как было до её смерти.
Серебринка, хлопнув дверью, привлекла к себе внимание. При этом её лицо не выражало абсолютно ничего.
Ну, надеюсь, до комнаты Карсилина сможет дойти без моей помощи, не забыла, где...
Я всё помню, отмахнулась Карси, заинтересованно проведя рукой по висевшему на синей стене натюрморту. Раньше она не замечала в себе желания потрогать эти картины, висящие в коридоре, ведущем в столовую, кухню и тронный зал. Даже не замечала, насколько качественно нарисованы тамошние фрукты, насколько реалистично выглядят.
Вот и отлично! Серебринка натянула на своё лицо подобие улыбки, но было понятно, что на работе она зашивается со всей этой бумажной волокитой, которую сама же себе на плечи и взвалила. Мне надо идти.
И глава отдела безопасности ДС удалилась, оставив их вдвоем. Казалось, что дворец вымер. Обычно, по коридорам ходило много служанок, вечно что-то подметающих, а в холле должен был дежурить дворецкий, который на самом деле служащий ДС под прикрытием. Да и несколько охранников, кланяющихся каждый раз, когда видят, тоже куда-то делись.
Наверное, Альфред с Мартиной еще в школе, заметил Саймон, хотя, думал не об этом. Ему хотелось подойти к Карси, крепко-крепко прижать к себе, поцеловать, провести рукой по её мягким, рыжим волосам.
Но он стоял себе в стороне, чувствуя откуда-то наползшее смущение, и ждал, пока Карси закончит любоваться натюрмортом. Может, он просто сентиментальный дурак, и Карсилине Фротгерт сейчас ни к чему такие нежности? Её вон искусство больше заботит.
Интересно, кто художник, бормотала принцесса, разглядывая нарисованный сочный лимон, соседствующий с ярким арбузом и крошечным персиком.
Не представляю, ответил Саймон, почесывая локоть. Сентиментальное желание никуда не пропало. Если он сейчас не выплеснет свой прилив нежности, то точно расчешет себе руку. Ему было неловко, а когда он себя так чувствовал, то начинал чесаться.
Карси обернулась и с любопытством на него взглянула:
Саймон? может, она каким-то образом умудрялась чувствовать его внутреннее состояние.
А?
Все в порядке?
Лучше не бывает! Саймон сверкнул улыбкой и принялся начесывать щёку.
Она медленными шагами сократила между ними расстояние, взяв его за руку, прекращая почесывание щеки, на которой остались красноватые следы от ногтей:
А ты никогда не думал весить в коридоре свои картины? поинтересовалась Карси, не выпуская его руки.
Эту мазню? Я хотел их сжечь. Да и вообще почти забыл, что умел рисовать когда-то, хмыкнул Саймон, начав чесать свободной рукой затылок. После того, что с Карсилиной тогда случилось, у него практически пропало желание корчить из себя художника. Конечно, изредка он что-то калякал на графическом планшете, в основном, её портреты, но без боли в сердце смотреть на них не мог. Это походило на своеобразное самоистязание.
У тебя талант, его нельзя зарывать, покачала головой Карси, отлавливая его вторую руку. Только не говори, что ты больше ничего не рисуешь...
Талант нужно подпитывать, а для того, чтобы что-то создавать, необходимо желание. Но я пользовался твоим планшетом. Могу как-нибудь показать, что...
Карси не дала ему договорить, соединила его ладони в своих, и, глядя своими яркими зелёными глазами, не моргая и не теряя зрительный контакт, предложила, совершенно искренне и по-доброму:
Хочешь, я буду тебя вдохновлять? Только не бросай рисовать, ладно?
Я не против! Саймон не мог отвести взгляд, да и не хотел. Неужели она не догадалась еще, что всегда его вдохновляла. Карси Фротгерт его муза.... Нет, ангел! Его рыжий зеленоглазый ангел!
Тебе точно нужно организовать выставку! решила Карси, на полном серьезе. Похоже, она даже загорелась этой идеей. Давай, проведем ревизию в твоих рисунках, выберем самые удачные и сделаем экспозицию?
Ты шутишь? Саймон несколько раз моргнул, недоумевая, почему ей вдруг пришло это в голову. Кому нужны эти рисульки?
Наверняка, найдется много ценителей искусства, она подмигнула. Ты себя недооцениваешь. Ведь, твои картины можно продавать, или, каждая из них тебе дорога, как память?
Нет, просто, я никогда об этом не задумывался. Ну, рисовал время от времени, но чтобы серьезно...
Давай, выберем удачные? Принцесса даже чуть не подпрыгнула на месте от переполняющей её энергетики.
Саймон смутился, чувствуя, как зачесалось ухо. Большинства этих рисунков уже не было. Он их сжег, и те, что остались, тоже хотел уничтожить. Хотя, остались в основном всякие зарисовки на тетрадных листках. Ну и коллекция скетчей, нарисованная на планшете.
Не надо, Карси, я еще не готов явить миру свой талант, ему не хотелось говорить ей об этом. Наверное, узнав, как Саймон поступил с собственным творчеством, Карси очень огорчится.
Но ведь, когда он сжигал рисунки, его душевное состояние находилось далеко от нормального. Саймон выплеснул на эти работы всю свою тогдашнюю злость, отчаяние, уничтожил их, и после этого несколько дней просидел взаперти, спрятавшись от всех в своей комнате и погружаясь в глубокую хандру. Он помнил, тогда был первый Новый Год без Карси. Он сидел на полу своей комнаты, положив перед собой большую урну, в которой догорали рисунки, копоть от костерка оседала на потолке, а в открытое окно задувал холодный ветер, вместе со снегом, снежинки таяли, оставляя на подоконнике лужицы. С улицы слышались звуки взрывающихся фейерверков, даже виднелись из окна разноцветные огоньки, загорающиеся где-то на набережной реки Листры. Счастливые людишки загадывали желания, размахивая бенгальскими огнями. А Саймон мечтал лишь об одном поскорее издохнуть! Год уходил, забирая с собой, в прошлое, Карсилину Фротгерт, погибшую двадцать пятого ноября. Сухие цифры, статистика. И так мокро на щеках. Саймон снял пробку с поставленной на кровать бутылки с чем-то крепким, которую стащил с кухни, и сделал жгучий глоток. Даже тост было произнести не за что...
Почему ты так думаешь? насупилась Карси, и её голос вернул его к реальности. Эй, ты чего погрустнел?
Я... нужно было срочно убрать эту мрачную мину куда подальше, что Саймон и сделал. Я думал, ты обидишься, если узнаешь, что рисунков не осталось.
Вот, глупость! Огорчаться из-за того, что я могу обидеться на такой пустяк! воскликнула принцесса, хмыкнув. Какой ты забавный.
Я такой дурак, Саймон почувствовал, как розовеют щеки, и издал нервный смешок.
Не без этого, кивнула Карси, помещая его ладони себе на талию.
Она потянулась к нему, Саймон к ней, и они, наконец, поцеловались.
Похоже, я разучился считать себя счастливым, сказал Саймон, обнимая её. Я постоянно жду какой-то подвох. Не знаю, может сейчас Конец Света начнется, или на дворец упадёт метеорит...
Всё хорошо, привыкай! улыбнулась Карсилина, и провела ладонью по его щеке.
Да, к этому будет не сложно привыкнуть. Я надеюсь.
***
Дорогой Дмитрий. Я пишу это, потому что не знаю, что могу сказать тебе устно. Как представлю, как говорю все это в лицо все слова сразу пропадают из моей головы, и в ней совершенно пусто становится. Мой папа получил работу в Соземе-Марейд, и через неделю мы переезжаем туда жить. Горько, думать о том, что мы с тобой, больше не будем вместе, что больше никогда не будет тех моментов.... Я не хочу уезжать, не хочу оставлять тебя, бросать, вот так вот подло. Они решили все за меня! Я умоляла, просила, чтобы они не забирали меня собой в Созему, но нет, родители оказались непреклонны. Это разрушило все. Ты и я. Тебе хоть было хорошо со мной? Жалеешь ли ты о том, что я уезжаю? А вдруг это любовь, и ты готов поехать туда за мной.
Димка фыркнул, прерывая чтение ЛЭПСЫ, полученной сегодня утром в форточку. Нет, он явно был не готов ехать за этой девушкой не то, что на край света в конец города! С чего она решила, что между ними настолько яркие чувства? Да, она ему нравилась, было в этой шатенке что-то очень милое, привлекательное, а аккуратная родинка над губой иногда сводила с ума. Но это просто низменное влечение, подкрепленное желанием увидеть девушку без одежды, Димка не испытывал никакого сожаления по поводу того, что она переезжает. Наверное, он даже не будет скучать.
Морквинов зевнул, вытянув ноги на подлокотник кресла, потянулся, и продолжил увлекательное чтение письма своей уже бывшей пассии. Лицо его выражало скуку смертную.
...Возможно, тебе обидно, что так получилось, что это столь неожиданно для нас обоих, писала пассия. Тебя, наверное, обуревают эмоции. (Димка скептически посмотрел на зеленую занавеску, затем вернул взгляд к ЛЭПСЕ). Но, ты не расстраивайся. Я тут подумала, и поняла, что у нас есть шанс сохранить отношения. Ты ведь будешь приезжать ко мне, а я к тебе, будешь звонить, писать? Я верю, что бывают отношения и на расстоянии. Сомневаюсь, конечно, что ты готов всё бросить и спонтанно переехать в Созему, только ради того, чтобы видеть меня каждый день. Но это меня не расстраивает. Те цветы, которые ты подарил мне неделю назад, до сих пор еще не завяли, а это знак. Надеюсь, ты примешь правильное решение. Твоя Э.Б. Мирабелова.
Закончив читать, Димка скомкал письмо и прицелился в урну, стоящую возле дверей. Какое этой девушке нужно решение? Морквинов не собирался ничего решать! Пусть она катится в свою Созему-Марейд, а в Чалиндоксе и без неё красавицы водятся, и в большом количестве. Попав мимо урны, Димка понял, что чувствует облегчение ведь он никогда больше не увидит эту овечью улыбку Мирабеловой, никогда не будет пытаться понять шуточки её мамы за ужином, не будет краснеть, когда её бабушка начнет спрашивать насчет свадьбы. Димка существо непостоянное, его пугают такие слова как свадьба и выражение любовь до гроба. До гроба можно заработать себе геморрой, и только.
Мирабелова не являлась той единственной, что могла бы пробудить в Морквиновом хоть какое-то подобие привязанности. Такие чувства он испытывал лишь однажды, к Карсилине Фротгерт (на тот момент Радужниковой). Но тогда он считал её своей кузиной, и подобные чувства бы не привели ни к чему хорошему, тем более что Карси его принимала только в качестве друга, кузена, который вечно попадает в какие-то нелепые ситуации. Димка был жутко неуверенным в себе, комплексовал из-за низкого роста и своей дикой неуклюжести, а собственная внешность приводила паренька в уныние. Однажды он решил положить этому конец, изменить свое отношение к себе, к людям, к Карсилине. Он стал встречаться со многими девушками, не ограничиваясь на одной, чтобы повысить свою самооценку, которая рухнула ниже плинтуса, когда Карси не поняла, что он пытался признаться ей в любви и лишь посмеялась, думая, что Морквинов шутит. Но это было давно, еще в школе, в классе в седьмом. Сейчас Димка таких промашек не допускает. Больше он ни к кому не будет чувствовать нечто подобное, ибо это заставляет самооценку понижаться, а получать удовольствие от жизни, можно и без любви, например, просто флиртуя с несколькими красотками. Некоторые девушки думают, что раз Димка обратил на них внимание, то это очень хороший знак, ибо они настолько закомплексованные, что думают, что никто никогда их не полюбит, поэтому верят Морквинову и не боятся обжечься, считая его тем самым, которому они нужны больше всего на свете.
Димка, нехотя, поднялся с кресла, неспешно подходя к письменному столу, вспоминая первую встречу с Мирабеловой, под дождем. Нелепо было она обрызгала его своим зонтиком, когда он стоял под крышей киоска. Затем, извинялась, краснея, как маленькая девятилетка на контрольной, не знающая правильных ответов.
Порывшись в столе, Морквинов нашел клочок бумаги, думая ради приличия и тактичности отправить девушке ответ на странную ЛЭПСУ. Взял простой карандаш, и, не садясь на стул, криво накалякал на листке: Я все прекрасно понимаю, Элла. Езжай с миром, и удачи во всех начинаниях. А также будь здорова и не хворай. Это было похоже на бессмысленную отписку, как плевок в лицо Мирабеловой. Казалось, Димка особо даже не задумывался о том, что писал ей, что это может обидеть девушку, которая верила в светлые чувства. Но, как доказывает практика, полезно быть реалистами, мечтатели часто получает болезненные тычки вилкой от жизни в спину.
Поразмышляв, Морквинов решил, что будет лучше вовсе не отвечать Мирабеловой, пусть теряется в догадках, изводится. Димка не тот, на кого стоит тратить нервы. Он выпрямился и сжал клочок бумаги в кулаке, собираясь развернуться и, вообразив себя баскетболистом, таки попасть в урну.
Только он замахнулся для броска, в комнату кто-то постучал, а уже через мгновение дверь открылась, и на пороге стоял Саймон. Он был в выглаженной синей рубашке и джинсах, опрятный, даже причесанный, хоть аккуратный пробор на его светло-русой голове и смотрелся очень непривычно. На отросших волосах не было и следа тех двух черных заколок.
Вы уже вернулись! Наконец-то! воскликнул Димка, кинув скомканный кусок бумаги себе под ноги. Все равно потом служанка придет уберет.
Как видишь, Саймон одарил его искренней, счастливой улыбкой, и оперся спиной на дверь, деловито скрестив руки.
Димка непонимающе сверлил его взглядом. Он думал, почему Саймон вдруг перестал носить черное, почему его лицо светится таким радушием и жизнерадостностью. Наверное, Морквинов не мог поверить в такую метаморфозу.
Я жалею, что не отправился с вами на поиски, сказал он, отходя от стола, Вижу, ты там развеялся, перестал депрессовать. Я так понимаю, тело Карси нашли? Хотя, если бы это было так, то ты не был бы таким довольным.
Димка потер лоб кулаком. Интересно, он догадается?
Тогда, вы её не нашли.... Но ты бы тоже не был таким довольным! Морквинов встряхнул волосами так, что клетчатая кепка, покоившаяся на его голове, чуть не упала.
И к какому же выводу ты пришел? поинтересовался Саймон, не меняя положения.
Ну... протянул Димка, пристально в него вглядываясь. Тут может быть только одно объяснение.
Саймон вопросительно уставился на него, тот почесал свой подбородок, и выдал:
Ты наконец-то забыл Карси и влюбился в кого-то! А ты её с собой из того мира взял, или там оставил, и будешь к ней путешествовать? тут же поспешил Морквинов развить придуманную догадку.
Стой, стой, не так быстро! поспешил остановить его Саймон. Еще варианты?
Да что ты меня допытываешь! Димка зажмурился, затем, открыл глаза, бросил на друга подозрительный взгляд и обиженно проговорил: У тебя такой вид глупо-счастливый, словно Карси жива, но это ведь не...
Он осёкся, увидев, что Саймон подмигнул и поднял большой палец вверх. С таким интеллектом Морквинов далеко пойдет. Затем, глаза Димки расширились, губы скривились в плоской улыбке:
Не, ну не может такого быть!
Саймон промолчал, наблюдая за тем, как меняется его выражение лица. От ошарашено-непонимающего, до восторженно-удивленного.
Да, ладно? Ты серьезно?
Димка даже настороженно подбежал вплотную и взялся за плечи Саймона, словно он был умственно-отсталым маленьким мальчиком, не умеющим говорить элементарные слова, Морквинов вглядывался в глаза друга, надеясь увидеть в его лице хоть каплю сумасшествия. Но, Саймон не был похож на шизофреника.
Саймон кивнул, и отвел взгляд, смотря сквозь него, а Морквинов с жаром встряхнул его, видимо, все-таки поверил:
Где она сейчас?
На его, скрытом козырьком кепки лбу, выскочили мелкие капельки пота. Димка знал, что поверить Саймону граничит с безумием, но хотел верить, ибо он выглядел таким счастливым, а знать, что Саймон сам себе придумал иллюзию, в которой поселился, чтобы забыться, Димке казалось слишком больно. Лучше пусть будет правдой то, что Карсилина жива. Чудеса нужны, ведь Димка давно не видел Саймона таким радостным.
В столовой, я тебя позвать пришел, заодно, сообщить, что миссия выполнена успешно на все двести процентов, проговорил Саймон, улыбаясь от всей души, и заставил его отцепиться от него.
***
Оказавшись на пороге столовой и увидев Карси, Альфред застыл на месте, уставившись на неё и думая, что, наверное, ему мерещится.
Сестрёнка!
Вот он уже хотел кинуться, заключить старшую сестру в своих объятиях, но Мартина, хватая ртом воздух, как рыба, оказавшаяся на суше, прошептав Карси, побелела, словно полотно, смотря на сестру, как на призрак, и упала в обморок, прямо рядом со столом, чудом не ударившись головой.
Когда Саймон с Альфредом и Димкой усадили Мартину на стул и привели в чувства, она, не понимая, смотрела на свою сестру и, казалось, сейчас расплачется. Карси же, стояла возле окна, совершенно смущенная, и чувствовала себя неловко, теребя рукой край занавески.
Почему, всхлипнула Мартина, дрожа, как лист на ветру, почему я вижу тебя?
Меня вернули к жизни, ответила Карсилина, словно извинялась. Она размышляла, стоило ли ей подходить к сестре, с одной стороны которой стоял Саймон, с другой Альфред, и Димка чуть поодаль.
Альфред не снимал своей ладони с плеча Мартины, не сводя с Карсилины удивленный и радостный взгляд янтарных глаз. Он хотел дотронуться до своей старшей сестры и убедиться, что она настоящая, что воображение не разыгрывает всех, присутствующих здесь, но боялся отойти от своей близняшки.
Мартина не ответила, вместо этого, она спрятала лицо в ладонях и расплакалась. Плечи её содрогались, слёзы капали на подол платья. Альфред присел возле неё на корточки и пытался успокоить, поглаживая по голове и шепча, что все хорошо. Димка переминался с ноги на ногу, не зная, чем может утешить Мартину.
Да, близнецам было тяжело переживать смерть своей сестры. Мартина замкнулась в себе, редко с кем разговаривала, а после того, как Гадритта пыталась её убить, часто просыпалась по ночам, ловя приступы неконтролируемого страха, и плача в подушку. Она боялась смерти, ведь эта дама может прийти в любой момент, и ей не важно, молод ты или стар. Альфред никому не показывал того, что переживает из-за гибели старшей сестры, но даже он, оказавшись один на один со своими мыслями, давал волю эмоциям, злостно ударяя кулаком в стену комнаты.
Мартина уже плакала навзрыд, раздражаясь тому, что не может успокоиться, потирая кулачками красные от слёз глаза, размазывая по лицу тушь:
Почему я плачу, я н... не должна..
Карси все-таки обошла стол, встала рядом с Альфредом и, склонившись над Мартиной, взяла её замёрзшую мокрую от слёз руку. Она не знала, что можно было сказать сестре, и это Карсилине не нравилось. Плохо, что Мартина плачет из-за неё. Хотя, на что Карси рассчитывала, объявившись из мёртвых? Тут уж и понять сложно, как на это отреагируют.
Прикосновение старшей сестры подействовало на Мартину, как успокоительное, она посмотрела на Карси, всхлипнула и прошептала:
Хорошо, что ты вернулась, шмыгнула и вытерла нос ладонью. Мы скучали.
Конечно, скучали! Видишь, как мы тебе рады! воскликнул Альфред, резко вскакивая на ноги, и, наконец, решившись обнять Карсилину. Тёплая, живая! А, главное, дышит, до сестрёнки можно дотронуться. А сердце так и колотится взволнованно: тук-тук, тук-тук, тук-тук.
Я тоже скучала, улыбнулась Карси, чувствуя неловкость уже в целом, от ситуации.
Затем, Альфред отпустил её и пожал Саймону руку, сказав:
Не знаю, Саймон, что ты там сделал, чтобы вернуть её с того света, но, ты крут! голос его был полон уважения и одобрения.
Ничего особенного, просто, обстоятельства оказались на нашей стороне, ответил тот с глупой улыбкой.
И вот Саймон уже попал в дружеские объятия принца листонского, Альфред сказал:
Ты правильно делал, что не смирялся! и похлопал его по спине. Ты настолько крут, что даже можешь спорить со смертью!
Затем он зааплодировал Саймону, словно был ведущим какой-то церемонии.
Ты меня переоцениваешь, сказал тот, заливаясь краской, чувствуя на себе взгляды Карси, Димки и Мартины. Карсилина при этом еле сдержала смешок.
Я знаю только одного идиота, кто может идти напролом, несмотря ни на что, сказал Димка, поправив свою кепку, ну вот, и он туда же! Может, ты и расшибаешься, но добиваешься поставленных невыполнимых целей. Спасибо, что вернул Карси.
Ребята, Саймону становилось смешно. Почему они вдруг возомнили его героем, он же не воскрешал Карси, и благодарить следует кого-то другого. Это не моя заслуга...
Не прибедняйся, дружище! воскликнул Альфред. То, что Карси с нами, это действительно чудо, а ты в том, чтобы оно состоялось, принял непосредственное участие.
Рейли посмотрел на Карсилину умоляющим взглядом, пусть скажет, что он не герой, но она, улыбнувшись, сообщила:
Саймон спас меня. А вы просто его сейчас смущаете.
Неправда, он даже насупился. Это кто смущается? Я? Да ни за что!
При этом его щеки были довольно-таки красными.
Это надо отпраздновать! вставил Альфред, расплываясь в широкой улыбке.
Глава 31. Праздник, который будет
Утро следующего дня выдалось на удивление солнечным. А трель от будильника, игравшего громкую и бойкую мелодию, сообщавшая о том, что надо отправляться на первую пару, заставила открыть глаза. Правда, открыв их, Саймон тут же зажмурился лучик солнца пробрался через занавеску ему на лицо.
Неохотно потянул руку к тумбочке, схватил мобильник и отключил будильник, затем зевнул, забираясь обратно под одеяло. Вставать Саймону совершенно не хотелось. Вот ты лежишь в безмятежности и комфорте кровати, а жизнь принуждает тебя к активным действиям. Почему миг просто не может остановиться, дать тебе полежать, сколько хочется, а затем пойти снова? Лень? Нет, наверное, Саймон просто не выспался. Утро вообще похоже на маленькую смерть, когда ты спишь всего пару часов (как он сегодня). Подкрадывается неожиданно, но каждый день в одно и то же время. Особенно, это заметно, если ты поздно засыпаешь.
Саймон повернулся на другой бок, рядом с ним, под тем же одеялом, спала Карси, мило сложив свою руку под голову и разбросав волосы по подушке. Саймон с ней вчера заснули вместе. Хотя, по старой привычке, должны были обитать каждый в своей комнате. Вечером он даже смог сделать несколько шагов до своей комнаты, но вдруг понял, что просто не уснет теперь в одиночестве, забьет себе голову какой-нибудь ерундой, сожмется в комочек под одеялом и будет тревожно думать, а не случилось ли с Карси чего плохого. Когда Саймон находился в своей комнате, то чувствовал невольно подступавшее одиночество, что-то душило его изнутри, не давало дышать спокойно, заставляло нервничать, пробуждая давящие воспоминания о своей беспомощности. О том периоде жизни, когда принцесса была мертва. Амебный период, ужасный, серый, глупый! Саймон ляжет в кровать, заберется в одеяло, как в кокон, и будет бояться, напрягаться.... И что может произойти дома с Карси, в хорошо охраняемом дворце? Но ведь, его беспокойство это не отменяет! Да и, если не брать в расчет эту причину, Саймону просто хотелось быть вместе с Карсилиной, никуда от нее не отходить. А то, как он отдалялся по коридору в направлении своей лестницы, ведущей на другой этаж, причиняло, чуть ли не физическую муку. Ерунда какая-то: всего две минуты не видел Карси, а уже ощущал, как скучает.
"Я точно сумасшедший!"
Он стукнул себя по лбу не помогло.
Сначала Саймон даже пытался сопротивляться себе, твердил: Будь твердым, увидишь ее завтра утром, а мир не рухнет этой ночью. Ноги неохотно делали шаги к лестнице, Саймон сжал кулаки. Не будь тряпкой! Это смешно. Что он скажет Карси? Прости, но без тебя я боюсь засыпать?. Она же смеяться будет. Держись, не сдавайся!
Но, не дойдя и до первой ступени, Саймон плюнул на все создаваемые принципы, развернулся и быстрым шагом направился к двери комнаты Карси. И вот, он уже у её дверей. Топтался, засунув руки в карманы джинсов, придумывая, что сказать, чувствуя себя таким дураком, которых свет белый еще не видывал. Поднёс кулак, чтобы постучать, но остановился. Глупо, глупо, глупо! Саймон отвернулся, пытаясь заставить себя отойти. Но, все же, пройдя три неспешных шага, он обернулся. Обычная деревянная дверь, ведущая в комнату необычной девушки. Саймон выпрямился, добавляя себе уверенности, и, решительно прошагал эти три шага до её двери, затем, не мешкая, постучал. Будь, что будет. Он скажет ей первое, что придет в голову. Сердце забилось быстрее, беспокойнее.
"Стой, не смей отходить, почему это вообще тебе в голову пришло...."
О, а ты еще не спишь? спросила Карси, открывая дверь. Она стояла на пороге своей комнаты в пушистых желтых тапочках, в своей нелепой фиолетовой, с мультяшными белыми мишками, ночнушке до колен. Её вьющиеся рыжие волосы закрывали плечи. Зрелище невольно заставило Саймона умилиться.
И вообще, кто сказал, что за пять минут можно уснуть? Просто взять, ткнуться головой в подушку, не раздеваясь, и вырубиться, даже одеялом себя не укрыв? А если добавить то давящее ощущение безысходности, которое нагнетала его комната...
Просто, решил удостовериться, что с тобой все хорошо, ответил Саймон, почесывая локоть.
Да вот, не жалуюсь.
Можно, я войду?
Конечно, улыбнулась Карсилина и пропустила его в комнату. Наверное, она заметила его волнение.
Карси, а ты не против сегодня исполнить роль плюшевого мишки? спросил Саймон, не прекращая чесать локоть.
В смысле? не совсем поняла она, присаживаясь на край кровати.
Обычно плюшевых мишек прижимают к себе, обнимают, кладут под бок и засыпают с ними. А еще они отгоняют плохие мысли...
Карси постаралась не прыснуть и сказала, глядя на Саймона с улыбкой:
А, это ты так просишь остаться? она кокетливо смахнула с плеча прядь волос.
Да, но я ни на что не намекаю...
Совсем?
Ну, не совсем, но почти... пробормотал он какую-то нелепицу, чувствуя, как пылали его щеки.
Саймон стоял столбом, не зная, двинуться ли к ней или просто убежать.
"Какой дурак, на что я вообще надеюсь! Она же..."
Садись, я вроде не кусаюсь, Карси игриво повела рукой и похлопала по одеялу рядом с собой.
Саймон послушно присел и сложил руки на колени.
Интересно, а у тебя какая самая заветная мечта? Карси одарила его заинтересованным взглядом и откинулась на кровать, болтая ногами в желтых тапочках, которые рисковали упасть на пол.
Была, исполнилась или есть?
Не будь занудой, она потянула Саймона за рубашку, заставляя упасть рядом.
Сейчас даже не знаю, есть ли... уклончиво пробормотал он, смотря в потолок. Не стоит говорить о том, что он мечтал, чтобы она всю жизнь была рядом, вместе состариться, а еще, чтобы у них когда-нибудь были дети... Банальщина, которая, если подумать, вгоняла его в краску.
Ну, не может же быть, чтобы совсем не было, удивилась Карсилина, повернувшись на бок, и подперев рукой голову, такой сильной, которая не дает покоя, пока не исполнится?
Настолько сильно я хотел лишь увидеть тебя живой, ответил Саймон, посмотрев на неё с долей грусти. Правда, иногда, кажется, будто все это сейчас снится, и мне становится страшно, когда осознаю, что если проснусь, то ты исчезнешь...
Брось, Карси пододвинулась ближе и взяла его за руку. Не надо бояться. Всё, что сейчас происходит реально. Я здесь!
Внезапно, увидев на запястье рубцы, Карси серьезно посмотрела на него. В ее взгляде читалось непонимание.
Саймон, что с твоей рукой? это её явно обеспокоило.
Саймон вздрогнул, будто его ошпарило. Он не хотел признаваться девушке в том, что нанес себе эти раны намеренно. В том, что не хотел, чтобы они затянулись. В том, что не давал никому вылечить это.
Кто это сделал? Карси словно не понимала, может, она просто боялась осознать правду?
Саймон помедлил и выдохнул:
Я.
Он попытался отвести взгляд в сторону, но Карсилина мягко положила ему ладонь на щёку.
Зачем? тихо спросила она.
Саймон смотрел на неё, не решаясь заговорить. Воспоминания отозвались болью.
Я винил себя в том, что с тобой случилось. Пытался наказать. Может, хотел заглушить физической болью другую, признался он, спустя несколько протяжных секунд молчания. В мысли врезалась его окровавленная рука, перевязанная наволочкой. И на миг он закрыл глаза.
Бездна, зачем, Карси не выпускала его ладонь.
Кинув взгляд на ее бледно-зеленые ногти, Саймон сглотнул.
Другого объяснения у меня нет, его голос дрогнул. Твоя смерть, она...
Он помедлил. Моргнул, ощущая, что свет люстры слишком яркий, и продолжил:
Твоя смерть сломала меня.
Какое-то тревожное ощущение затаилось у него в груди. Оно грозилось оплести Саймона, словно ядовитый плющ. Саймон стыдился того, что рассказал Карси. Может, это нормально переживать такое. Нормально выговариваться. Но он чувствовал себя полным идиотом.
Эй, шепнула ему Карси, в свою очередь стыдясь того, что невольно заставила его через это пройти. Теперь все хорошо.
Да, кивнул тот, ощущая прилив мурашек, когда она начала поглаживать пальцами его следы на запястье. Они чесались.
Мне очень жаль, что так вышло, принцесса отвела взгляд, словно извинялась, у нее в носу защипало.
Саймон молчал, глядя на неё с нежностью. Карси не стоит извиняться. Она не виновата в том, что случилось.
Карси внезапно, чтобы побороть желание прослезиться, хитро ему улыбнулась и, без дальнейших предупреждений, набросилась на него и стала щекотать, приговаривая Ну, что мне с тобой делать!. Саймон смеялся, сопротивляясь щекотке, а Карси с довольным видом и не думала отступать, даже щипаться начала. Наверное, думала, что так его грусть быстрее выветрится. Решившись и схватив её за руку, Саймон повалил девушку на спину, оказавшись сверху и прижав две её руки к кровати. Её лицо было напротив его. Саймон смотрел Карси в глаза, и не смог сдержать улыбки. Она пыталась отдышаться, а волосы лезли ей в рот.
Победил прекрасную принцессу и радуешься? иронично спросила Карси, даже не пытаясь вырываться.
Эта победа далась мне нелегко, прошептал Саймон и поцеловал её.
Но зло еще способно сопротивляться! воскликнула Карсилина, резко вырвав свои руки и вцепившись ему в рубашку.
Да какое ты зло? Так, добро с рожками...
С рожками, говоришь?
Не переставая как-то странно улыбаться, Карси принялась, неторопливо, расстегивать пуговицы его синей рубашки. Саймон знал, чего она добивается, и это немного смущало. Нет, убежать не хотелось. Может быть, они с ней хотели одного и того же. Только вот, становилось очень жарко и неловко. Удивительно, как же часто последнее время Саймон краснел.
Карси, ты уверена, что...
Но она прерывает слова поцелуем, снимает с него рубашку, и та летит на пол. Саймон даже не пытается остановить принцессу. Надо все-таки избавить её от ночнушки, эта вещь явно мешает! Карси поддается, ночнушка летит составить компанию рубашке, а Саймон обхватывает девушку, и они катятся по кровати, пока не упираются в стенку. Хотя, парень ударился головой, о тумбочку, спокойно стоявшую рядом.
Как ты? спрашивает Карси, хотя, ей смешно. Ему тоже.
Он отвечаю, что жив, и целует её. Их руки сплетаются, тела прижимаются друг к другу. Саймон слышит, как бьется её сердце, чувствует её дыхание, а по телу пробегают мурашки. Бездна, это так приятно!..
Карсилина. Фротгерт. Живая. Рядом. Вместе. Счастье. Фейерверк чувств. Миг. Вечность. Это не сон. Все плохое позади. Волнений нет. Он не нервничаю. Ему хорошо.... Клубок из мыслей. Почему нельзя остановить мгновение? Вот так просто прижимать её к себе... Ночь не должна кончаться. Он не хочет отпускать.... Стой, время. Не надо идти вперед. Почему, куда ты так спешишь? Можно, попросить тебя замереть? Ну, пожалуйста!.. Карси. Фротгерт. Живая. Рядом. Вместе. Счастье.... Да, да, именно. Настоящее счастье!
Но всё же, рано или поздно, наступает утро. К которому сейчас надо вернуться.
Странно, что его будильник Карси не разбудил. Слушая её дыхание, Саймон, с улыбкой, провел ладонью по щеке девушки. Её кожа была очень нежной. Уголки губ принцессы дрогнули, казалось, что Карси сейчас проснется.
Спи, Солнышко, спи, это не тебя призывают к труду и обороне, прошептал Саймон, не желая будить её.
Зевая, он оделся. Думая о том, что следует вернуться к себе в комнату за университетской формой, которую он давно уже не надевал. Интересно, он еще в неё влезал? Да, вряд ли что-то изменилось. Наверное, истощал только, и придется туже затянуть ремень. Но, разве это так важно? Разве это проблема вселенского масштаба?
Дошагав до двери и бросив взгляд на спящую Карсилину, Саймон вышел в коридор и отправился в свою комнату. Умылся, нацепил форму. Побросал в синюю сумку с гербом королевства Листонского тетради, учебник и ручку. Посмотрел на пятно копоти у себя на потолке, думая, как его убрать. Но, не заниматься же этим прямо сейчас!
Невероятно, какое у него отличное настроение сегодня! Да он горы бы свернул с таким настроем!
Саймон несся по коридору вприпрыжку, размахивая сумкой, даже съехал по перилам вниз, пока никто не видел. Улыбнулся в коридоре первого этажа дворецкому, протиравшему вазу, тот удивленно вскинул бровь, но ничего не сказал. Подмигнул паре служанок, которые тут же зарделись. Пожелал им приятной работы, и радостно дернул на себя дверь столовой.
"Да! Новый день! Я готов бросить тебе вызов!"
***
Когда Саймон вошел в столовую, Альфред и Димка, что-то оживленно обсуждавшие за столом, поедая овсянку, тут же притихли, повернув головы, посмотреть, кто пришел. Мартина сверля их неодобрительным взглядом, пила молоко из прозрачного высокого стакана, на котором был нарисован красный морской конёк.
Сегодня замечательный день, улыбнулся Саймон, занимая место напротив них, спиной к окнам, которые прикрывали тяжёлые занавески с ромбовидным орнаментом. Сквозь окна пробивался солнечный свет, который ложился на стол.
Альфред с Димкой странно переглянулись, а Димка, с кривой улыбкой, воскликнул через весь стол:
Я рад! он даже чуть не привстал, но остался сидеть. Шило, что ли, мешало?
Альфред, ёрзая на стуле, желая что-то сказать, подавлял свой порыв, наливая в кашу абрикосовый джем, не беспокоясь о том, что она и так уже приторно-сладкая. Мартина фыркнула и громко поставила на стол пустой стакан.
Мне кажется, что вы... Саймон посмотрел сначала на одного, потом на другого, но закончить не успел.
Ну, как? спросил Димка с воодушевлением, непонятно о чём.
Что? Саймон ответил ему вопросительным взглядом.
Альфред, облизывая липкий, в абрикосовом джеме, указательный палец, поспешил пояснить:
Ну, вы с Карси сегодня ночью были вместе? Или я не прав?
Услышав об этом, Саймон вздрогнул, чувствуя себя неловко. Кажется, становилось немного жарко.
Вот! подхватил Димка, вскакивая со стула, словно его кто-то ужалил, и, обходя стол, направляясь к нему, пробормотал: Мне сейчас с девчонками не везет, настоящее безрыбье, однако, кому-то фортуна улыбается!
Подойдя, он хлопнул Саймона по плечу, продолжая скалиться, как самый настоящий идиот.
Я даже немного завидую, признался Морквинов. У вас ведь было что-то? Ну, скажи!
И взгляд такой умоляющий, как у кота, просящего сметаны.
А Саймон сидел, сцепив пальцы рук, глядя в пустую чашку, весь красный, как рак. Подобные темы его смущали, они дурацкие, их не надо обсуждать! Есть же более приятные и уместные темы для разговора. Почему до Димки это не доходит! Помнилось, как-то он рассказывал Саймону о своей первой ночи с одноклассницей (было это в выпускном классе), перечисляя все подробности. Саймон тогда залился краской, насупился, и старался его не слушать, заткнув уши наушниками, врубив плеер чуть ли не на полную лишь бы отстал с этой своей темой. Даже когда Димка начинал говорить свои предположения о только что увиденной девушке, какой классной она может оказаться в постели, какая у нее соблазнительная фигура, форма грудей и упругая попа, за которую Димке хотелось ущипнуть, Саймон желал провалиться сквозь землю и оказаться подальше. Его, правда, не интересовало, какого цвета их нижнее бельё!
Ведь, было? не отставал друг.
Мартина в этот момент, прикрыла лоб ладонью, она не пыталась скрыть, насколько бесит её данная ситуация.
Может, вы заткнётесь? сердито буркнула она.
За попытку их образумить Саймон ей был благодарен, только это не действовало, ибо Димка так и стоял над душой, а Альфред не сводил заинтересованного взгляда.
Ну, скажи, он даже чуть не взмолился. Неужели ему это так важно? Глупость!
Конечно, у Саймона были варианты, встать и уйти, либо молчать и слушать Димкины предположения, краснея еще больше, либо вступить с ними в спор, или вообще накричать, чтоб не пихали свои носы, куда не следует. Но Саймон, глубоко вздохнув и призывая себя сохранять спокойствие, с улыбкой сказал:
Ты можешь придумывать все, что угодно.
И поднялся, Димке пришлось отойти, чтобы пропустить его. Нет, этому курьезу не испортить его сегодняшнее настроение.
И что это значит? спросил Альфред, который был в полнейшем недоумении. Димка выглядел обиженным. Он же с Саймоном делился своими похождениями, почему тот не считал нужным что-либо говорить ему?
Саймон, молча, обошел стол, взялся за ручку двери, и тут же обернулся, добавив, поспешное:
И ещё. Мы с Карси теперь будем жить в одной комнате. Мы договорились.
И вышел из столовой, оказываясь в коридоре первого этажа, стремглав направившись к выходу из дворца. Ему нужно было пройтись до корпуса пешком, развеяться, перестать злиться на Димку с Альфредом. Или не перестать?
Димка тем временем опустился на стул и буркнул: Договорились они!. Альфред не выдержал и засмеялся. Мартина еще больше насупилась.
Из-за этих любителей подробностей Саймон даже не позавтракал.
***
Саймон уже почти подходил к университету. Оказываясь на площади, он попытался заставить себя не думать о сегодняшнем разговоре в столовой. Разве это должно беспокоить?
Неизменная клумба с цветками, высаженными в форме листонского флага, казалось, цвела вечно, даже зимой. Вокруг нее стояли скамейки. А студенты ЧАЛИКУНа, кто-то из них явно не выспался, брели по своим корпусам. Вот, стайки первокурсников оживленно, сгруппировавшись в кучки, обсуждают предстоящую сессию, не уверенные в том, что выйдут на неё без долгов. Некоторые студенты, что постарше, курят на крыльце главного корпуса сигареты, из которых исходит едкий цветной дым. Кто-то приветствует своих друзей, пытается списать домашнее задание, сидя на скамейке, или же просто листает распечатки к какому-нибудь семинару. А ведь раньше Саймон и не замечал, насколько оживленно тут бывает, ну, или просто отвык замечать...
Саймон! он услышал чей-то голос и обернулся.
Староста курса, Раиса Демонс, тощая длинная блондинка, махала ему в знак приветствия правой рукой. Казалось, форма ЧАЛИКУНа ей немного великовата, по крайней мере, пиджак.
Раиса, придерживая на плече джинсовую сумку, подошла к Саймону ближе:
А ты чего вчера не был на занятиях? тут же спросила она, словно директор школы, делающий выговор непутевому учителю.
Мне нездоровилось, отмахнулся Саймон, устремляясь вперед к их учебному корпусу.
Эй, подожди!
Что?
Держи, и она, с улыбкой, порывшись в своей сумке, протянула ему небольшую плюшевую серую собачку с длинными ушами и большими черными глазками. Это тебе с прошедшим днём рождения, от группы.
Простая дурацкая плюшевая игрушка, не имеющая никакого сакрального значения. Но, все же Саймону было приятно, что помнят, не забывают. Хоть он и наговорил им позавчера, что они не обязаны скидываться и вообще могут забыть, ведь каждый день рождения отмечает промежутки, когда ты становишься на год ближе к смерти.
Спасибо.
Саймон убрал игрушку в сумку, и они с Раей вместе поднялись по лестнице. Он открыл дверь, пропуская старосту вперед, зашел следом, и они оказались в холле корпуса, кишащем студентами. Как муравейник, все равно что!
А еще я рада, что ты решил снова ходить в форме нашего факультета, похвалила его Раиса, проходя между колоннами до лестницы, ведущей на другие этажи. Согласись, хорошо, когда соблюдаешь правила...
И она остановилась, не понимая, почему Саймон вдруг застыл перед мемориальной стеной, которую организовало руководство факультета после смерти Карсилины Фротгерт. Фотография с уголком, выделенным прилепленной темной лентой, висящая на стене, а под ней стол, накрытый красной бархатной материей и заставленный свечами, обложенными цветами, каждый день свежими.
Раньше, когда Саймон проходил мимо этого мемориала, то старался не смотреть на него, ведь это служило напоминанием о смерти Карсилины, которое глубоко вонзалось иглой в сердце и терзало душу. Саймон и так, без подобных напоминаний, очень мучился, но пытался держать себя в руках, надевая маску безразличия. Но на этой фотографии Карсилина была слишком живой, когда он на неё смотрел, то не мог сдерживать слёз. Ему приходилось сбегать с занятий и сидеть где-нибудь в одиночестве, чтобы никто не видел, стараясь более-менее успокоиться. Самое дурацкое проходя мимо, Саймону хотелось посмотреть в ту сторону, ведь тогда он снова увидит принцессу хотя бы на фотографии, а не только в своих воспоминаниях.
А сейчас это неправильно! Карси жива, а ей тут мемориал стоит. Пора его убрать.
Саймон, ты идешь? поторопила его Раиса Демонс.
Но он, не ответив, приблизился к фотографии и оторвал с нижнего уголка чёрную ленту.
Эй, ты что делаешь? одернула Раиса. К счастью, те, кто были в холле, не заметили, что он сделал.
Поможешь? улыбнулся Саймон, комкая ленту.
Дурак что ли! она выхватила её у него из рук, но присобачить этот кусок ткани обратно уже было невозможно.
Раиса действительно думала, что Саймон выжил из ума, со всеми этими переживаниями, но она ведь даже не догадывалась о том, что Карси Фротгерт вернулась.
Так лучше, Саймон дотронулся до фотографии, Карси, изображенная на ней, улыбалась, держа в руках букет белых лилий.
Раиса уткнула свои руки в бок и, сердито попыталась воззвать его к совести, пригрозив университетским уставом, и просто сказала:
Прекрати, ты нарываешься на неприятности!
Да нет, отмахнулся Саймон, принимаясь тушить зажженные свечи.
Хватит! и она больно вцепилась ему в локоть. Её патриотические чувства взяли верх.
Студенты, что толпились в холле, с интересом их обступили. Кто-то выкрикнул: Этот парень явно сошел с ума, а со спины, чтобы помочь Раисе усмирить это буйство, подступил широкий пятикурсник Физ-Мага и в три счета заломил Саймону руку за спину.
Так его!
Бей его!
Ты чего вандализмом занимаешься? насупившись, бурчал пятикурсник, не отпуская руки Саймона. Что-то имеешь против нашей королевской Династии? Иностранец? Не уважаешь страну, в которой учишься!..
Поморщившись и согнувшись пополам, Саймон пытался сказать, что это вовсе никакой не вандализм:
Ребята, вы неправильно меня поняли.
А что, по-твоему, ты сейчас делаешь? насупилась Раиса, которая даже не пыталась помочь ему выбраться из хватки этого парня. Тот пятикурсник наверняка ходит в тренажерный зал и качает себе мышцы.
Убираю мемориал.
Вандал! пятикурсник, казалось, еще чуть-чуть, и точно сломает Саймону руку. Этот мемориал показывает почтение листонского народа погибшей принцессе Карсилине Фротгерт. Нельзя самовольно взять и...
Я знаю, что он собой представляет, Саймон тоже начал терять терпение. Карсилина Фротгерт жива, так что мемориалы ей ни к чему!
В толпе послышались перешептывания, а пятикурсник перестал выкручивать ему руку и позволил выпрямиться, глядя на Саймона, как на больного:
А, ты один из тех фанатов, что пытались как-то украсть её фотографию! ошибочно предположил он. Выдаешь желаемое за действительное.
Она, правда, жива, и я не фанат, начал отрицать Саймон, что еще больше убеждало народ в его неадекватности.
Мы, к сожалению, учимся вместе, а Карсилина Фротгерт была его девушкой, стыдясь, пояснила Раиса Демонс, с кривой улыбкой. Она хотела молчать до победного, но не смогла, понимая, какая глупая складывалась ситуация, и каким дураком Саймон себя выставлял.
Не была, а есть, тут же вставил Саймон.
Толпа сразу же наполнилась сочувствием, а пятикурсник перестал держать его, и, посмотрев с жалостью, хлопнул, в знак солидарности, по плечу так, что тот покачнулся:
Прости, парень.
Сейчас он был даже готов подружиться с Саймоном, и вообще создавал ощущение открытого и добродушного человека, который вовсе не пытался сломать ему руку пару минут назад:
Не знал принцессу лично, но мне её действительно жаль.
Саймон смотрел на него, скрестив руки, приняв самый закрытый для общения вид. Но пятикурсника, это, похоже, не отталкивало. Рая Демонс стояла и супилась, боясь опоздать на пару, но ей хотелось сделать Саймону выговор, поэтому она держалась и не бежала в кабинет на всех парах. Толпа заинтересованных личностей разочарованно расползалась, никого ведь не побили, к величайшему разочарованию многих, а драма, в отличие от драки, для них уже не так интересна.
Будем знакомы, меня зовут Эйвар Солл, и он протянул Саймону руку, думая, что тот ее пожмет.
Саймон молчал и сверлил его недовольным взглядом. Он ведь ему чуть конечность не выкрутил, а сейчас уже готов брататься! Не лицемер ли?
Мой отец хороший психоаналитик, могу поговорить с ним, насчет тебя, сообщил Эйнар Солл, не на секунду не сомневаясь в его расшатанной психике. Он поможет справиться.
Так и стоял, дурак, с протянутой рукой. Ну, точно, лицемер!
У меня всё хорошо, ответил Саймон. Вообще, неприятно, когда намекают на то, что ты психически нездоров, особенно такие незнакомцы, как этот Эйвар Солл. Еще и в душу пытаются залезть, ботинок не снимая и не вытирая ноги о коврик.
Все равно, тебе нужна помощь, настаивал Эйвар.
Саймон смотрел на него исподлобья, стараясь заставить свой взгляд быть как можно презрительней. Этот парень так и не убрал руку. Пожать её что ли, чтобы отвязался?
Будем друзьями?
Ладно, снисходительно ответил Саймон и пожал его шершавую мозолистую ладонь.
А звать тебя как?
Ну, раз уж он произвел впечатление сумасшедшего, почему бы не подыграть?
Семён Фротгерт, оскалился он.
Раиса была явно недовольна тем, как Саймон себя представил, а Эйвар изобразил что-то похожее на улыбку и прошептал Бедняга. Наверное, он думал, что Саймон жил иллюзиями.
Когда Раиса уводила Саймона на лекцию, Солл все же втюхал визитку своего отца, и заставил пообещать, что Саймон к нему обратится. Но у того уже был свой психотерапевт, которого он посещал не слишком часто, реже раза в месяц. Затем, к облегчению Саймона, Солл остался на втором этаже. Демонс недовольно бурчала, что Саймон когда-нибудь допрыгается, и, что чудо что его за попытку убрать мемориал, не отчислили, ведь это Посягательство на Корону.
***
На учебный процесс настроиться не получалось, все это время Саймон сидел и думал о чем-то своем с таким мечтательным видом, крутя между пальцев простой карандаш, украшенный блестящими звездочками, что Мистер Зорт, который вел у них первую лекцию, подумал, что не будет лишним его окликнуть.
Саймон, не огорчай меня, ты теряешь свою сосредоточенность, он опустил свою старую тетрадь с записями, голос у него был недовольный.
Ну да, если учесть, что они второй год постигали его дисциплину, в которой внимательность была главным принципом, преподавателя витающее в облаках отвлеченное состояние Саймона огорчало.
Простите, Саймон похлопал глазами и выпрямился, сначала вообще не сообразив, что мистер Зорт ко нему обращался.
Жаль, что ты не используешь методы, пройденные на наших занятиях, на практике. Это многим студентам помогает быть собраннее, покачал головой Мистер Зорт. Посмотри, хотя бы, на Раису, она никогда не позволяет себе отвлекаться.
Раиса Демонс, которая сидела со своей вечно улыбающейся прыщавой подружкой Нэйзой, обернулась кинуть на Саймона осуждающий взгляд, все еще не понимая его поступка в холле. Тот пренебрег советом Мистера Зорта и не бросил ей ответного взгляда, потупив взор, уставившись в угол парты.
Когда преподаватель снова поднял тетрадь и продолжил читать лекцию, Саймон притворился даже, что слушал, но, получалось не очень. Мысли не хотели приступать к методике самоконтроля, разработанной господином Чинским, и вдумываться в глубины его изречений по поводу дисциплины. Афанасий косился на Саймона, явно желая что-то сказать. Помедлив минуты две-три, он все же не выдержал и прошептал, выдавив из себя:
Ты сегодня странный.
Разве? Саймон даже посмотрел в его сторону, отвлекшись от созерцания мерцающей лампы над головой Мистера Зорта.
Да, кивнул он, записывая несколько мудрёных терминов. Ты ведешь себя странно.
Афанасий Лоин отличался не шибко богатой фантазией и синонимами оперировал плохо.
И что навело тебя на эту гениальную мысль? поинтересовался Саймон, запихивая карандаш за ухо. Скелет большой черепахоподобной рыбы глядел на них пустыми глазницами со своей полки. Если бы Саймон был режиссером и решил снять фильм ужасов, то снял бы про скелет этой рыбы, увеличив его раз в двадцать, и отправил бы крушить Зебровск, пожирая людей, разбрасывая их оторванные конечности, заливая всё кровью...
Потому что ты улыбаешься, и ничего не записываешь, а еще надел форму университета, а еще слишком довольный...
Услышав это, Саймон закатил глаза и ответил:
Лоин, в бездну тебе провалиться, почему ты считаешь, что это ненормально, если половина, даже больше, студентов ЧАЛИКУНа ведут себя точно так же...
Но ты ведь так не делал, Афанасий сглотнул, но настаивать на своём не прекратил, хоть и чувствовал себя неуверенно, не улыбался, все время в черном был, мрачный, как туча...
В кои-то веки веду себя обычно, а они еще и возмущаются, Саймон действительно не понимал, что он от него хотел.
Обычно?
Да, Лоин, ты, наверное, отвык. Извини, что не оправдываю ожиданий, но повторно вогнать себя в депрессию не могу, да и не хочу, Саймон вынул карандаш из-за уха и стал раздраженно крутить его в руках, уже не смотря на своего соседа по парте.
Но ты же...
Да когда до тебя дойдет, что сердитым гоблином быть не собираюсь. Я снова хочу жить, понимаешь, это ведь здорово! воскликнул Саймон, воздев руки к потолку, на всю аудиторию, Афанасий боясь, что тот его заденет, чуть не упал со стула.
В этот момент все, кто был в аудитории обернулись на них, а Мистер Зорт выглядел чуть ли не сердитым. Саймон так и замер, Афанасий, если бы был черепахой, спрятал голову в панцирь, ну а так, он просто вжался в свой стул. Преподаватель из последних сил сдерживался, чтобы не повысить тон:
Саймон, я вижу, мой предмет тебе сегодня не интересен.
Простите, произнес тот, медленно опуская руки. Одногруппники, кто с осуждением, кто с недовольством, кто с интересом, кто вообще без эмоций, смотрели на него, ожидая, как же отреагирует Мистер Зорт. Никто за годы их учебы еще не мешал этому преподавателю вести лекции, и вообще не вел себя так вызывающе.
Ну, раз уж обратил наше внимание на свою персону, так изволь поделиться причиной своего ликования, ухмыльнулся Мистер Зорт, снова опуская свою тетрадь. Вообще, он не считал Саймона плохим студентом, да и Саймон ходил несколько месяцев к нему на индивидуальные занятия, и тот знал о нем то, что не каждый преподаватель должен.
Саймон потупил взгляд, считая виноватым Афанасия, которому опять не досталось даже малюсенькой порции замечания.
Ну же, встань и скажи. Может, мы тоже порадуемся, не отставал Мистер Зорт, он был из тех преподавателей, кто проявлял к нему своё сочувствие, после гибели Карси.
Саймон набрал в легкие больше воздуха, встал, выпрямился по струнке, выдохнул, снова вздохнул. Все смотрели на него, даже Раиса, которая хотела провалиться сквозь землю, потому что чувствовала, как ей стыдно за его поведение. И они тоже будут думать, что Саймон ненормальный. Хотя, наверное, дальше некуда.
Вы можете не поверить, но Карсилина Фротгерт жива, сообщил он на выдохе, стараясь не смотреть в их лица, И из-за этого я чувствую непривычное для себя состояние радости и не могу сосредоточиться.
Раиса сразу же презрительно отвернулась, громко щёлкнув ручкой.
Что, правда? послышались восклицания.
А она придет?
Как здорово!
Ты не врёшь?
Одногруппники ждали, что Саймон еще им скажет, но он тактически молчал. Отец вообще-то запретил сообщать о том, что Карси жива, сказал, что ДС должно подготовить эту новость для народа. Объяснить возвращение принцессы не с точки зрения того, что её вернул к жизни какой-то принц из другого мира, а с точки зрения того, что она инсценировала свою смерть, пережидая угрозу для жизни, исходящую от колдунов Сим, или еще от кого-то (кого Мартин Вейс, Зольтер и Серебринка еще не придумали). Саймону не нравилась эта за уши притянутая обманка, если и говорить людям, то честно, ибо это не в характере Карси пережидать угрозу, вместо того, чтобы столкнуться с ней нос к носу. Пережидать трусливо, она так считала.
Мистер Зорт пристально смотрел на Саймона, пытаясь понять, есть ли в его словах правда, но, он так этого и не понял, думая, наверное, что парень придумывал себе воображаемый мирок, в котором пытался существовать. Преподавателя это печалило, ведь боевому магу нельзя так делать. Боевой маг должен быть уравновешенным.
Саймон, я хочу, чтобы ты остался после этой пары, мне нужно сказать кое-что, сообщил преподаватель, вздохнув и подняв тетрадь с материалом на уровень носа. Он не хотел осуждать его при ребятах. Можешь садиться. А вы, пожалуйста, не отвлекайтесь.
Все послушно притихли, но Саймон слышал, как они то и дело перешептывались, обсуждали, верить ли ему, и собирается ли Карси показаться им, если она, действительно, жива. Афанасий, настроение которого заметно улучшилось, не сдержался и спросил:
А, она будет учиться с нами? он старался шептать так, чтобы преподаватель его не слышал. Лоину не требовались доказательства слов Саймона. Для того чтобы поверить в то, что принцесса жива, ему достаточно было услышать это от него. И не важно, врал Саймон, или нет.
Не знаю, ответил тот. Все-таки, Карси очень много пропустила, она погибла в первом семестре первого курса, а они сейчас уже на втором. Если она и будет восстанавливаться, то, наверное, на курс младше, или вообще в следующем году учиться пойдет.
Было бы здорово, если бы Карси вернулась к нам в группу.
Да, конечно, Саймон бы тоже хотел снова учиться с ней вместе, но наперед пока старался не загадывать.
Похоже, на оставшуюся часть пары, такая штука, как Сосредоточенность, выветрилась из аудитории. Все ерзали, переговаривались, им не сиделось на месте. Мистер Зорт старательно игнорировал сей факт, но лекцию стал читать в более резком тоне, так быстро, что Саймон еле успевал записывать своей ручкой с разноцветными пингвинами в шапочках, а под конец вообще плюнул на это безнадежное дело и стал рисовать закорючки на полях тетради.
После звонка вся группа хотела обступить Саймона и расспросить насчет Карси, но преподаватель сказал, чтобы они не толпились в кабинете, и ребята поспешили выйти в коридор.
Подойди, пожалуйста, мистер Зорт, сидя за столом возле доски, захлопнул дверь с помощью магии и выжидающе посмотрел на Саймона.
Саймон присел перед его носом за парту, на которой обычно ютилась Раиса Демонс и сложил руки в замок.
Я так понимаю, наши с тобой внеклассные занятия прошли зря, поспешил подытожить Мистер Зорт, качая головой, Сколько раз я твердил, что наши чувства и эмоции не должны быть открыты врагу, как книга. Если ты, не дай Случайность, вступишь в бой с колдуном из СиТм, то заведомо подаришь ему победу.
Мне кажется, что наши занятия были очень полезны, процедил Саймон.
Кажется? А контролировать себя, я вижу, ты так и не научился. А, ведь, сколько сил я потратил на тебя, и, всё впустую. Ты так и не научился держать свои эмоции при себе.
Я пытаюсь...
Недостаточно пытаться, Саймон. Ты меня огорчаешь. А ведь, способный парень! И, дело даже не в твоих переживаниях, а в том, как ты пытаешься от них избавиться. Вместо того чтобы смириться, наконец, со смертью Карсилины Фротгерт, ты придумываешь для себя то, что она жива.
Но, она, правда, жива.
Искренне, веришь в это, боясь, что кто-нибудь разрушит твою крепость, Мистер Зорт не повышал тон, глядя на него своими мудрыми глазами, полными сочувствия.
Саймон нахмурился. Почему все считают, что он врал? Почему бы им просто не поверить! Они же сами убедятся скоро, что это правда. А это их сочувствие уже в печенках сидит!
Боевой маг должен обладать стойкой психикой, но, глядя на тебя, я не вижу этого, заявил Мистер Зорт. Я вижу человека с не проходящей психологической травмой, и...
Вы думаете, мне стоит прекратить обучение? спросил Саймон, поймав себя на мысли, что не мог определить цвет его глаз.
Я не настаиваю. Тебе выбирать, продолжать ли этот путь. Но, ответь мне, пожалуйста, на вопрос, ты хочешь быть боевым магом?
Думаю, да, сказал Саймон, не мешкая.
Ты так считаешь, потому что, Карсилина Фротгерт выбрала эту специальность, а ты пошел с ней за компанию? поинтересовался Мистер Зорт.
Саймон отвел взгляд на доску, где были записаны даты жизни очередного теоретика. Это правда, он поступил сюда из-за Карси. Но, ответить преподавателю, что, тот прав? Нет уж!
Я дам тебе индивидуально задание, сообщил преподаватель, Ты должен будешь написать, почему ты хочешь стать боевым магом, зачем тебе доучиваться на этой специальности, и кем ты представляешь себя в будущем.
Зачем? не понимал Саймон.
Мне хочется верить, что тебе еще можно помочь. Завтра жду с сочинением. Можешь идти на перерыв.
Саймон, нехотя, вышел в коридор, где на него сразу же налетела группа с расспросами о Карси, они так галдели, обступив его, и перебивая друг друга, что у Саймона даже голова разболелась. Раиса одиночкой стояла возле большого окна с широким белым подоконником, хмурилась и качала головой, думая, как можно быть такими глупыми, чтобы так сразу поверить в его слова. Она продолжала утверждать, что Саймон лгал. Вот только, зачем ему это нужно, она не понимала, и это ее бесило еще больше.
Отвечать на односложные вопросы было, конечно, просто. Но, когда на тебя наваливается вот такая толпа, жаждущая выяснить, правду, хотелось убежать от них, и как можно дальше. Саймон уже выкрикивал им ответы:
Да, она жива!.. Действительно, жива!.. Я ее видел!.. Да, мы разговаривали...
И тут втиснулся Лоин со своим:
А Карси говорила что-нибудь про нас? Про то, как скучает по своей университетской группе?
Нет, Лоин, ей было не до этого.
Никогда Саймон еще не испытывал такого большого внимания окружающих. Одногруппники все не желали отстать с вопросами. Как же они все бесили!
Ты точно не врешь? очередной, похожий на несколько предыдущих, вопрос.
Саймону даже захотелось ударить того, кто это спросил. Но он сдержался. Если начнет проявлять агрессию, Мистер Зорт точно не обрадуется.
Нет, не вру! Раздраженно выпалил Саймон, пытаясь выбраться из центра толпы, отталкивая от себя Нэйзу, открывшую было рот, чтобы что-то спросить.
Наконец, Раиса Демонс не выдержала, отошла от подоконника и крикнула на весь коридор:
Прекратите этот цирк!
Группа застыла, и все обернулись.
Раиса, ты чего? не понял Ропс Бурков, который каждое утро намазывал свои волосы гелем, чтобы лучше лежали. Но они у него смотрелись, будто жирные, будто он их неделями не мыл.
А того! Вы что, не поняли, что он придуривается? хмуро буркнула она. Взяли и поверили в этот бред!
Это не бред, он говорит правду, тут же вступился Афанасий, который был чуть ниже, чем Демонс.
Да, он ненормальный! Неужели не видите? прошипела Раиса.
Больше половины группы решили с ней согласиться и перестали толпиться вокруг Саймона. Остальные попытались утешить, мол, не огорчайся, они просто не понимают, что ты прав, а мы тебе верим.
От дальнейших разговоров Саймона спас прозвеневший звонок, и он поспешил забежать в аудиторию и оказаться за своей последней партой.
Остальные пары прошли утомительно. Саймон постоянно смотрел на висящие над дверью часы, но время не хотело идти быстрее, ползло, словно сонная улитка. На учебу он сегодня настроен не был. Саймону даже прилетело несколько записок от тех, кто поддержал Раису Демонс, в которых было что-то типа: Не паясничай, Твой план с воскрешением принцессы был идеален, но с одним минусом она все равно остается мертвой, и просто: Тебе нужно к психиатру.
Не обращай внимания, посоветовал Афанасий, в то время как к ним на парту приземлилась очередная записка, которая гласила: Ну, ты и дурак!.
Саймон фыркнул, смял её и выкинул в открытое окно.
Сами они дураки, сказал Лоин, насупившись. Вообще с их стороны жестоко тебя в этом обвинять.
Плевать, пусть делают, что хотят, отмахнулся Саймон. Он был рад, сидеть здесь, практически в тишине, прерываемой лишь голосом преподавательницы по эстетике и Афанасием. Какое наслаждение для ушей быть не в эпицентре шумной толпы.
Саймон снова глянул на часы, пара даже не думала заканчиваться, он нахмурился и уткнулся в тетрадку. Ему хотелось поскорее увидеть Карси.
С трудом высидев последнюю пару, Саймон мигом побросал все тетради в сумку, закинул на плечо и выбежал из аудитории, бросив преподавателю поспешное До свидания.
Пробежался по коридору третьего этажа, лавируя между неспешно бредущих студентов, сбежал вниз по лестнице, перепрыгивая через три ступеньки сразу, миновал холл и выбежал на улицу. Так и хотелось крикнуть: Ура! Наконец-то!. Но Саймон сдержался и вприпрыжку отправился к дворцу Фротгертов. Правда, его заметил Димка, вышедший из своего корпуса, Саймон делал вид, что не заметил его, хоть тот и помахал весьма старательно.
Куда так спешишь? воскликнул Морквинов, нагнав его. Он даже и не подумал о том, что может быть сейчас, Саймон с ним болтать не хотел. А то еще Димка продолжит свою утреннюю тему. Тогда его точно придется придушить на месте.
Просто, радуюсь, что пары закончились, ответил Саймон, поняв, что отвязаться от его компании не получится.
А, понятно, сказал Димка. А у нас сегодня на учебе было уныло, и никто ничего не предпринял, чтобы разогнать эту нудную и застоявшуюся атмосферу. Ты бы знал, как я устал! Сейчас бы в кровать завалиться и проспать до вечера.
А меня просто достали ребята из группы, решил поделиться Саймон. Я случайно им сообщил, что Карси жива, а они весь день после этого с расспросами лезли.
О, это ты зря. Твой папа же сказал...
Я знаю, это случайно получилось.
Случайно и глупо, да?
И не говори, кивнул Саймон. Меня теперь считают ненормальным.
Да тебя и раньше половина Листона величала психом, ничего не изменилось, усмехнулся он и сплюнул на газон.
Но сейчас-то я действительно нормальный... поспешил заверить Саймон.
Ага! Все так говорят, а потом оказываются самыми буйными клиентами психиатров, он ткнул его в бок и засмеялся. В каком месте Димке это показалось смешным, Саймон не понимал.
Он насупился, но промолчал. А Димка, заметив это, бодро сказал:
Ты не переживай, нормальных людей вообще нет, у всех какие-нибудь отклонения, и скорчил рожу.
Ты прав, по тебе эти отклонения сразу видны, и Саймон хмыкнул, шутливо замахнувшись на Димку, чтобы треснуть.
Знаешь, заметил он, отпрыгнув, и придерживая захотевшую свалиться кепку, а я скучал по твоей улыбке.
Да?
Конечно! и он хлопнул друга по спине, Все эти два года ты меня пугал своим настроем. Казалось, будто, ты кого-нибудь зашибить хочешь.
Слушай, Димка, я и сейчас тебя прибить не против, Саймон не смог сдержать смешка.
Да, но я могу не бояться, что ты с собой что-нибудь сделаешь! воскликнул Морквинов и подтолкнул его вперед.
***
Во дворце в холле их встретил Мартин Вейс, который в первый раз (за всё время, что ребята его видели), был не в чёрном фраке и шляпе-цилиндре, а в фиолетовом пиджаке, на голове у него ничего не было, а брюки оставались неизменно-черными.
А от меня Фольма ушла, сообщил он обычным будничным тоном, словно и не был огорчен этим фактом.
И почему я не удивлён? иронично отозвался Саймон.
Мне она вообще изначально не нравилась! выразил сочувствие Димка.
Записку оставила, что наша свадьба была большой ошибкой, что она меня никогда не любила и т.д. и т.п. Мартин Вейс был слишком радостный для брошенного мужа.
А как же Сельма?
Твоя сестренка, Саймон, остаётся со мной, сообщил отец. Эта кукушка о ней даже не вспомнила, когда сбегала. Зато, она вскрыла мой домашний сейф и взяла оттуда некую внушительную сумму, а еще золотой слиток.
И где она сейчас? поинтересовался Димка.
Даже знать не хочу! барон Вейс сделал вид, что отмахивается от комара.
Морквинов прыснул, Саймон ткнул его в бок, а барон Вейс сказал:
Единственное, о чем я жалею, так это о том, что она не сбежала раньше.
Теперь уже и Саймон рассмеялся. Отец никогда не скрывал своих натянутых с ней отношений, да и на пару они похожи не были.
Димка отправился в свою комнату переодеваться, а Мартин Вейс прошептал сыну на ухо:
Проходи в столовую, тебя там сюрприз ждет.
А почему именно меня? Саймон не понимал, вроде, им надо отмечать возвращение Карси.
Мы же твоего дня рождения так нормально и не отпраздновали, подмигнул он, вот, исправляемся.
А я-то забыл...
Отец засунул руку к себе в карман, затем вынул, что-то в ней сжимая.
Держи, он разжал пальцы и положил Саймону на ладонь золотое кольцо с рубиново алмазным цветочком, мерцающим в свете люстр холла.
После минутного созерцания кольца, Саймон положил его к себе в карман, и они с отцом прошли по коридору в столовую. Мартин Вейс открыл дверь и пропустил сына вперед. Саймон вошел, и в лицо ударил очень яркий свет, парень даже не знал, жмурясь, что здесь может быть настолько светло. Тут же Саймон услышал ликование собравшегося здесь народа, взрывы хлопушек, и был окутан дождём из конфетти.
Когда он перестал моргать и более-менее привык к свету, то увидел Карси и Мартину в пышных бордовых платьях, сидящих, сложив ногу на ногу, прямо на столе. У Мартины в голове был большой белый бант, напоминающий розу. Над девушками в воздухе парили искрящиеся объемные буквы: С Днём Рождения, Саймон!. В начале стола сидела королева Листона в платье цвета осенней листвы, старательно улыбаясь. Альфред стоял возле сестёр и размахивал догорающим бенгальским огоньком зелёного цвета. Под столом грызла кость собака Ленди, очень увлеченная этим занятием. Так же здесь находились Серебринка в серебристом узком платье до колен, её прямые волосы доставали ей до поясницы, и Зольтер в ярко-желтом пиджаке, золотистых брюках и желтых кедах. В руках он держал бокал с ярко-красным напитком, в котором плавала вишенка. Так же, чуть поодаль, возле окна, стояла столбом, спрятав руки за спину, Сулитерия, которая чувствовала себя неловко в своём темно-синем платье с черными розами. В голове у неё блестела чёрная заколка. Конфетти не прекращало сыпаться с потолка, и я решил, что стряхивать его с головы гиблое дело.
Следом зашел Мартин Вейс, он воскликнул:
Это будет самый лучший праздник в году! и поспешил обнять своего сына.
А вот и наш именинник! обрадовался Альфред, зажигая еще один огонёк и протягивая его Саймону.
Заиграла музыка, правда, Саймон не понял, откуда. Он начертил в воздухе круг бенгальским огоньком, притворяясь, что творил заклинание. Все засмеялись, а Карси спрыгнула со стола.
Это я их уговорила устроить тебе День Рождения, сообщила она и взяла его за руку. Я не хотела, чтобы это был праздник сугубо моего возвращения. Это скучно, согласись?
Я бы и это с удовольствием отметил.
Она потянула Саймона на себя, они поцеловались, потом начали танцевать, Зольтер танцевал с Серебринкой, Альфред галантно пригласил Мартину, поклонившись ей. А вошедший в кухню Димка, который где-то нашел у себя ярко-бирюзовую рубашку, был схвачен Мартином Вейсом, и ему пришлось крутиться с ним в танце. Двигались они настолько смешно, что сдержать смех было невозможно. Королева Листона встала из-за стола и начала двигаться в сторону Саймона с Карсилиной. И только Сулитерия скромно мялась в углу.
Когда танец был закончен, королева подошла к Саймону и сказала совершенно серьезно:
Сын барона, я благодарю тебя за спасение своей внучки, в ее глазах читалось принятие. Да, именно принятие. Она была готова смириться с его присутствием среди семейства Фротгерт.
Саймон был очень удивлен, и чуть не воскликнул "Правда?", но вовремя спохватился и произнес в неловкости:
Я очень признателен, Ваше Величество.
Дальше королева сбросила с себя всю гордость и обняла его, как собственного внука. Затем поспешно отошла, было понятно, что это разовое действие. Саймон при этом чуть не подавился слюной. Сама Королева, которая не одобряла его раньше, выражает теперь ему свою признательность!
После того как Саймону раздали подарки (полезные и не очень), он подвёл Карси к окну и произнёс:
Карси, я давно хотел тебе кое-что сказать... Точнее, даже, не сказать, а спросить.
Саймон замялся, чувствуя, как потели ладони, надеясь, что его щеки не порозовели.
Да, что? она смотрела на него с интересом.
Саймон глубоко вздохнул, набираясь смелости.
"Давай, решайся! Ну же!"
Он встал на колено, доставая из кармана кольцо с рубиновым цветком. И, краснея, все же вымолвил:
Дорогая Карсилина Фротгерт, согласишься ли ты стать моей женой?
Саймон, не отрываясь, смотрел на Карси, чувствуя себя очень глупо. А она, затаив дыханье на него. Эта возникшая пауза действовала убийственно. Кажется, Саймону переставало хватать воздуха.
Мартина и Альфред, словно сговорившись, воскликнули в унисон:
Ну же, Карси, соглашайся!
Да, да, соглашайся! Подхватил Зольтер. Не упуская парня, который ради тебя готов отправиться чуть ли не в ад!
Королева Листона лишь украдкой улыбнулась, и отпила глоток из бокала, даже не думая протестовать.
Сулитерия дрожала, ей хотелось взять и убежать, но она держалась.
Я согласна, наконец, сказала Карси, поспешив поднять Саймона с колен, подав ему руку.
Что? Серьёзно? он пошатывался, словно в опьянении, боясь поверить своему счастью, под всеобщее ликование.
Кто-то взорвал хлопушки, и их обсыпало розовым серпантином.
Да.
Не помня себя от радости, Саймон подхватил Карсилину на руки и закружил на месте. Она смеялась, размахивая руками. Этот день был подозрительно счастливый.
Ура! Ура! Вы это слышали! воскликнул Альфред, взрывая очередную хлопушку.
Когда они перестали кружиться, Саймон опустил Карси, и они поцеловались. Сулитерия все же не выдержала и выбежала из столовой, громко хлопнув дверью. Кажется, она плакала.
Эпилог
Сулитерия лежала на неудобном пружинистом диване у себя в комнате, в коммуналке, и глядела в уродливый от водных разводов потолок.
Комнатка эта находилась на самом последнем этаже серой, потрескавшейся от времени, кирпичной четырёхэтажки. Временами с крыши доносились чьи-то голоса, страшные звуки, скрип половиц, мяуканье котов, вой ветра, ворвавшегося в разбитое окно чердака. Жильцы поговаривали, что на том чердаке обитали призраки, но Сулитерия не решалась подняться туда и проверить.
Комнатка Сулитерии была маленькой и тёмной и была похожа на коробку. Из умывальника в углу монотонно капала вода. На полу лежал пожелтевший и потрескавшийся линолеум. Обои, которые когда-то были светло-голубыми, почти облезли с холодных безжизненных стен. Потолок был низкий, и Сулитерии постоянно снились кошмары про то, что комната сужается, а потолок давит её.
В комнате были всего три вещи: Старый трехногий шкаф, неудобный пружинистый диван серого цвета и деревянный столик, покрытый глубокими царапинами.
Сулитерия лежала, представляя себе образ того, в кого была безответно влюблена, когда она закрывала глаза, образ словно приклеивался к её взору, ухмылялся и смеялся над ней. Он, подобно яду, проникал в подсознание и растекался по мыслям девушки.
Нет! Нет! Мне нельзя его любить! убеждала себя Сулитерия, ударяя кулаком в спинку дивана. Я ему безразлична...
Но внушения не помогали: она всё глубже и глубже утопала в этом злосчастном омуте, и уцепиться было не за что.
Карсилина моя подруга!
Но и это не помогло. Сулитерия понимала, что от их прежней дружбы не осталось и следа. Она уже не та, да и имеет ли право зваться дружбой? Ничего уже не будет, как раньше.
В голову начал протискиваться мерзкий план...
Нет, я не злодейка! Сулитерия испуганно вскочила с дивана так, что голова закружилась, а план сгинул, уступая место желанию вернуться в убежище тетушки.
Нет, я не пойду по её стопам! Я начала новую жизнь, без СиТм! как же трудно, порой, себя переубеждать, бороться с ненавистными воспоминаниями о Гадритте и с желанием совершить подлость.
Я не злодейка! еще раз повторила Сулитерия, в мыслях прочно засел образ человека, которого она любила. Я не стану причинять ему боль! Не стану!
За стеной послышались громкие голоса соседей (видно, опять ссору затеяли), на чердаке что-то заскрипело.
Сулитерия, тяжело вздохнув, подошла к окну и посмотрела на пасмурное небо. Ветер гонял по пустырю песчаные вихри.
Вдруг, прямо перед окном возникла прозрачная серая фигура и сказала колдунье:
Вернись в убежище, это единственный шанс измениться... и пропала.
Померещилось подумала Сулитерия. Измениться? В какую сторону?
Я не злодейка! еще раз повторила Сулитерия, отворачиваясь от окна и присаживаясь на диван.
Она нервно теребила в руках ткань своего платья.
Надо идти прочь и без оглядки от этой дыры! твёрдо решила девушка.
(А.О.Калямина 2023)
Продолжение следует.
|