Аннотация: - Я никогда не забуду, как он посмотрел на меня, - переживала она, вспоминая сцену объяснения, - в этих глазах было столько боли! Но что я могла поделать?
Прославиться на ткацкой фабрике не получилось, но я не унывала, какие мои годы! Мы с Фатимой отправляемся к фотографу Судипу Гурту, спокойному и достойному мужчине, не такому ловеласу, как Вазим Хан. Кстати, Фатима утверждает, что Вазим в нее по-настоящему влюбился. Они могут разговаривать с ним часами. Вазим женат, но вот печаль, они с женой такие разные люди, что им просто не о чем поговорить. С Пуйей, признается Фати, круг тем тоже довольно узок: клиника, медицина, еда. Эта его неизменная майка и непрошибаемое спокойствие тоже слегка бесят. Нет, нет, она ничего дурного не имеет в виду. Просто ей очень интересно с Вазимом. Он едет на Шри-Ланку и зовет ее с собой работать. Море. Пятизвездочные гостиницы, новые фотосессии.... Она говорила об этом Пуйе, он не в восторге, но не хочет ничего запрещать ей. Соблазн велик, но она чувствует себя не очень комфортно, Вазим романтически настроен. Она ни за что не простит себе возможных последствий, ведь Пуйя - ее судьба.
Судип Гурту живет в просторной квартире в самом центре города, можно сказать, на MG Road, здесь же находится его студия.
- Вообще-то я редко фотографирую людей, - говорит он, - я снимаю здания, интерьеры, машины, а чаще всего, еду. Ну, если вы очень настаиваете...
"Спасибо тебе, милочка", - посылаю я Фатику мысленный привет.
Судип хорошо сложен, ему сорок с лишним лет. Производит впечатление на редкость спокойного, сдержанного человека. Больше всего он похож на ленивого лендлорда или на бассета. В его квартире холостяцкий беспорядок, женат, но давно не живет с женой (надоели друг другу, не сошлись характерами). Она иногда приходит, у них сохранились деловые дружеские отношения. Сейчас с ним живет мама.
Судип соглашается сделать портфолио всего за четыре тысячи рупий. Он сразу предупреждает, что в cтудии короткий экран - фон, на котором снимают, поэтому фотографий в полный рост сделать нельзя. Придется выходить на улицу.
В назначенный день мы приглашаем Рагу, и он подвергает меня уже известной и ожидаемой пытке. По совету Фатимы я фотографируюсь и в индийских, и в европейских нарядах. Смущает то, что пространство, в котором я могу двигаться, сильно сужено, все опутано проводами, и мне нельзя смещаться за пределы светового пятна от прожектора. Похоже, что все здесь действительно рассчитано не для людей.
Судип делает миллион фотографий, но остается ими недоволен.
Зарина мастерит из меня болливудскую кинозвезду, розово-персиковую куколку с дутыми губками и наклеенными ресницами.
- Фу! - морщится Судип. - Это как-то слащаво, совершенно безвкусно.
Для фотосессии на улице не приглашаем визажиста. Пусть все будет естественно. Дождавшись благоприятной погоды, едем в элитный загородный клуб верховой езды.
- Там замечательные лошади, все породистые, победители скачек. Ты и красивая лошадь - должно получиться неплохо.
Хозяйка клуба - итальянка, выделяет нам фотогеничного жеребца, и мы отводим его на полянку. Я пытаюсь обнять коня и принимаю вокруг своего "фона" различные позы. Мягкий свет, лазурное небо, плетеные изгороди, радующая глаз, напитанная солнцем зелень, как будто с импрессионистских пейзажей, блестящий конь.... И все бы ничего, только это породистое животное постоянно плюется. Мы диву даемся, сколько у него накопилось слюны. У меня сложная задача: надо выглядеть расслабленно и естественно и следить, куда плюнет конь в следующий раз, чтобы успеть увернуться.
Рассматривая полученную серию фотографий, Судип снова вздыхает, повергая меня в уныние.
- Понимаешь, фотография презентует товар. Товар на фотографии должен выглядеть ярче, заманчивее и интереснее, чем на самом деле. У портфолио та же цель, модель на фотографии должна быть привлекательнее, чем в реальной жизни. А с твоими фотографиями так не выходит. Мне, как художнику, обидно.
Но фотографий у нас тонны, не выбрать что-нибудь просто невозможно.
- Вот видишь! - восклицает Фатима, - Вазим никогда бы не потратил столько пленок и времени. Это верно, Судипу мое портфолио обошлось в большую сумму, чем я заплатила.
Между тем, в модельной карьере Фатимы наступает кризис. Наверное, долгие задушевные беседы перестали удовлетворять Вазима, и захотелось большего. Фатима, верная супружескому долгу, была вынуждена ему отказать.
- Я никогда не забуду, как он посмотрел на меня, - переживала она, вспоминая сцену объяснения, - в этих глазах было столько боли! Но что я могла поделать?
Надо отдать должное ее стойкости. Вазим в Бангалоре - фигура значительная. Хорошие отношения с ним - это гарантия успеха. Он может раскрутить любую модель, сделать известной на национальном уровне. Кроме того, у него есть связи в модельных кругах Сингапура и Австралии. Он не вынес отказа. Фатима понимала, что сама ставит крест на своей карьере.
А мы с Судипом стали ездить в модельные агентства и в гости к его друзьям, а чаще, подругам: дизайнерам, хореографам и прочим творческим личностям. Судип считал, что меня надо представить нужным людям, но мое появление лишь всколыхнуло ревность у знакомых женщин Судипа.
- Зачем он тебе нужен? - удивлялись они. - С него же песок сыпется!
Каждая из них справедливо считала себя более подходящей парой для холостяка с аристократическими замашками.
С Судипом было просто и интересно общаться. Гурман, прежде всего, даже больше, чем художник, он любил обедать в хороших ресторанах, и постоянно выискивал в Бангалоре местечки, где вкусно и оригинально кормят. Если Судип приглашал в ресторан, можно было ехать, не опасаясь романтических вздохов, горячих взглядов, двусмысленных или прямых предложений. С ним легко было говорить на любые темы, рассказывать о традициях своей страны или сплетничать о его коллегах по ремеслу. Он остался в памяти добрым знакомым, одним из тех, кто представляет Индию с лучшей стороны.
Скоро мне предложили сняться в рекламе для IBM Systems. Идея была такова: технологии IBM облегчают человеческий труд, у деловых людей появляется больше возможностей для "качественного" отдыха. Я изображала преуспевающую бизнес-леди, которая наслаждалась свободным временем, упоенно играя в шахматы. Мы приехали в The Club, ночной клуб. Днем там было мало посетителей. На фоне голубого бассейна установили легкий столик с фруктами и с огромной шахматной доской. Фотограф и продюсер быстро составили на доске какую-то партию. Мне оставалось только хвататься за ту или иную фигуру и улыбаться воображаемому партнеру. Напротив разместился жутковатый, непреклонно серьезный фотограф, похожий на бородатого филина. Глаза его не двигались и даже не мигали, как будто стеклянные. Я должна была вести себя непринужденно, делая вид, что партия меня нисколько не напрягает. Это было легко! Я не играю в шахматы. А основной задачей было излучать успешность. С этим я тоже справилась, и заказчик остался доволен. Хотела выпросить свою фотографию и позвонила ему, но услышала обычное: "Что вы делаете сегодня вечером?" - решила не связываться.
Чтобы сняться в следующей рекламе, пришлось пройти отбор. В агентстве у Мобины "Showboat" собралось около тридцати иностранцев, мужчин и женщин. Мы сидели на диванчиках, подпирали стенку или бродили вокруг крыльца и очень волновались. В комнату, где проходили пробы, пропускали по одному. Дошла очередь и до меня. Режиссер сидел за столом и курил сигарету. Рядом на штативе была установлена камера. Режиссер пригласил меня занять место на стуле напротив камеры, и она хищно подмигнула темным глазом. Я сразу почувствовала себя одинокой и несчастной, хотелось быстрее уйти из этой прокуренной комнаты.
- Задача простая, - объяснил режиссер. - Вас пригласили в гости к сослуживцу, вы сидите за обеденным столом и разговариваете с хозяином дома. Повернитесь вон в ту сторону. Видите настольную лампу? Представьте, что это хозяин дома. Начинайте разговаривать, задавать ему вопросы. Расслабьтесь.
- Мммм..., а лампа, т.е., например, вы вместо лампы, будете отвечать на мои вопросы? - промямлила я.
- Нет, - невозмутимо затянулся сигаретой режиссер.
Хорошенькое дело. Легко ли в здравом уме и трезвой памяти разговаривать с лампой? И тут меня осенило:
- А можно говорить с лампой на русском языке?
- Да хоть на хорватском, - пожал плечами режиссер.
И понеслось. Напряженность растаяла. Это же настоящее удовольствие поговорить с лампой на языке, незнакомом для посторонних. У нас сразу нашлось несколько тем, и мы так разговорились, что прощаться было трудно.
На следующий день мне позвонили и сообщили, что я прошла пробы, а, значит, оказалась одной из лучших собеседниц лампы!
Следующим этапом стал подбор одежды. Две дамы повезли меня в модный магазин и долго выбирали достойный наряд. Купили черное выходное платье с разрезом от бедра и несколько топов и юбок про запас. Я отнеслась к покупкам спокойно, поскольку все это мне не принадлежало.
В день съемок приехала в назначенное время к двухэтажному особняку, где должно было развернуться действо. Все герои будущего ролика были в сборе - три высоких, под два метра, парня и худенькая девушка моего роста. Никого из них я не видела, когда проходила пробы. Неужели в Бангалоре так много желающих поактерствовать? Первым подошел знакомиться голубоглазый финн, лет тридцати пяти, с печальным лицом и волосами, стянутыми в хвост. В Бангалоре он на пару с индийцем владел магазином компакт-дисков, а в качестве хобби записывал альбомы с музыкой собственного сочинения. Как выяснилось позже, он сильно переживал разлад со своей девушкой и накатившее одиночество. Прежде финн жил на квартире у девушки, а теперь был вынужден ночевать в магазине.
Другой коллега по будущему рекламному ролику, Франц, был из Словении. Он сбежал из дома в юности, Индия всегда была страной, которой он бредил. В Бомбее поступил в колледж и закончил филологический факультет, потом увлекся йогой, достиг определенных высот и теперь в двадцать восемь лет сам обучал йоге желающих за довольно высокую плату. Он бывал на родине, но жить предпочитал все-таки в Индии. Любопытно было слушать, когда он говорил по-словенски, все было понятно, а звучало весело. Франц постоянно рассказывал анекдоты, байки и приколы, чем смешил всех, но почему-то раздражал финна.
Следующий иностранец, двадцатилетний Натан из Америки, выглядел, как настоящий герой молодежного фильма, эдакий румяный красавчик, блондин с правильными чертами лица, загорелой кожей и ясными синими глазами. Двухметровый атлет, просто загляденье. Его отец работал в Индии, так что Натан какое-то время учился в индийской школе. Потом поступил в колледж в Лондоне, а теперь приехал в Бангалор на стажировку набирать материал для какого-то исследования.
Ответив на энергичные рукопожатия и радостные приветствия трех "амбалов", я, наконец, познакомилась с Эммой. Она приехала в Индию давно, лет семь назад, здесь работал ее муж и родился сын. Эмма, как и Франц, преподавала йогу. Они оба участвовали в модельном бизнесе давно и даже привыкли торговаться, если что не так, а Натан и финн впервые подались в рекламный бизнес.
Рекламный ролик на этот раз снимался не для индийского проката, а для показа в Канаде и США. Рекламировать мы должны были сорт риса - басмати. Это длиннозерный рис с сильным приятным ароматом. Сценарист замахнулся на настоящий короткометражный фильм. Итак, в Канаде, в преуспевающей фирме, работает индиец, который, получив повышение по службе, приглашает коллег к себе домой, чтобы отметить радостное событие. Ему хочется выглядеть современным и европеизированным. Перед приходом гостей он прячет все индийские вещи, которые напоминают ему о родине: картины, талисманы на удачу и даже диски с музыкой. Гости приходят, обмениваются приветствиями, непринужденно общаются. Жена индийца готовит еду в кухне. Один за другим гости, вдыхая божественный запах басмати риса, устремляются к ней и не возвращаются. В конце концов, хозяин, оставшись один, беспокоится, куда же все подевались, и тоже направляется в кухню. Там он наблюдает веселое действо. Варится и благоухает рис, жена играет на ситаре, традиционном индийском инструменте, а довольные гости нюхают индийские приправы и подыгрывают ей, кто на ложках, кто на бутылках, кто на тарелках. Все в восторге от индийской музыки и кухни. В следующем эпизоде все собираются в гостиной, пьют вино, едят рис и тают от блаженства.
Вот такой ролик. Предполагалось, что после его показа басмати рис будут сметать с прилавков канадских и американских магазинов.
Первый день мы гуляли по дому и разглядывали любезно предоставленные хозяевами апартаменты для съемки. После советских стандартных квартир - коробочек просторы чужих жилищ несколько обескураживают. Все эти квадратные километры жилой площади были заставлены, увешены, завалены декоративными безделушками. В доме была библиотека, бильярдная, внутренний дворик для барбекю и бассейн.
Наша индийская семья, по-видимому, жила в Канаде совсем неплохо. Роль хозяина дома играл типичный для индийского кино крепкий стройный молодой человек с правильными и красивыми чертами лица. Индусочка, его жена, была на вид очень скромная, без веских модельных данных, но верно сильная духом, ведь именно она, по сценарию, приобщила нас - иностранцев к индийской культуре.
Визажист Лейла за пару часов загримировала всех артистов. Впервые макияж пришелся мне по душе. Потом все нарядились в приготовленную для нас одежду. Натан, увидев меня в черном облегающем платье, закричал:
- Здорово! Я тебе это куплю!
Режиссер был другого мнения.
- Это же простая вечеринка, а не поход в театр или прием на высшем уровне. Необходимо что-нибудь не такое парадное!
Меня быстро переодели, так что пригодились и топ с юбочкой. Увидев мое перевоплощение, Натан воскликнул:
- Это я тебе тоже куплю!
- Натан, - возразила я, - покупай одежду для себя, мне она не нужна.
- Ты что?! Тебе же это очень идет!
- В Бангалоре некуда ходить в таких платьях.
- Найдем! Давай я тебя приглашу!
Его непосредственность просто обескураживала.
Сначала снимали сцену в гостиной. Нас рассадили по местам, дали пива и тарелочки с закуской.
- Встаньте с дивана, - по-моему, режиссер был настроен против меня, - у вас слишком короткая юбка. Сядьте в кресло.
Потом мы переместились в обеденную залу. На столе дымилось блюдо с горячим рисом басмати и стояли тонкие бокалы с вином. Хозяйка накладывала рис в тарелки, а мы должны были пробовать его и впадать в нирвану. Задача режиссера заключалась в том, чтобы снять наши восхищенные лица крупным планом. "Ничего сложного, - думала я, -это вкусный рис." Первым по сценарию попробовал длинные зернышки финн. Он зачерпнул полную ложку риса и с вежливой улыбкой отправил в рот. Тут с ним случилось что-то странное. Губы плотно сжались, шея напряглась, лицевые мышцы силились удержать улыбку, но она скорее была вымученной, чем блаженной. Казалось, что горло финна категорически не приемлет рис басмати.
- Да ты, кажется, не любитель риса, парень? - участливо поинтересовался Франц.
- Моя жена плохо готовит? - испугался индиец.
- Да он же финн! Он не умеет играть, - заявил не слишком тактичный Натан. - Давайте я попробую.
Финн сделал предупреждающий знак рукой.
- Что случилось, бедняжка? - спросила Эмма.
- Рис...рис, - наконец-то сглотнул, не пережевывая, финн, - он сырой.
- Рис сырой? - возмутились мы и посмотрели на режиссера.
- Конечно, сырой, - подтвердил он. - А как прикажете снимать его, чтобы он смотрелся рисинка к рисинке? Просто не надо хватать его ложками, берите чуть-чуть, тогда легче будет изобразить удовольствие!
Эту сцену мы снимали долго. За столом воцарилось нездоровое веселье. Стоило одному из нас взять в рот твердый, сырой басмати и воскликнуть: "О, как это вкусно!" - как все остальные падали на стол от хохота. В конце концов, выяснилось, что лучше всех ест сырой рис все-таки финн.
- Ты не возражаешь, если я подвезу тебя домой? - спросил он в конце рабочего дня.
- Нет, - ответила я и коварно улыбнулась Натану, у которого не было машины.
На следующий день мы снова встретились, но уже в другом богатом доме, где предстояло снимать сцену в кухне. Она показалась заказчику уютнее, чем прежняя.
Второй дом был еще больше и краше. Индийскую девушку долго и безуспешно учили играть на ситаре. Ситар она держала в руках впервые в жизни, и ее игра раздражала музыкально одаренного финна, но остальным, не таким одаренным, было очень весело. Мне дали простой инструмент - колотушку, надо было бить ей в такт музыке по доске. В перерывах между съемками мы выходили позагорать во двор. Натан ходил на руках по траве, вертел колесо и сальто, развлекая публику, как мог. Наблюдая за его выкрутасами, Франц, не долго думая, достал пачку своих фотографий. На каждом снимке он был запечатлен в какой-нибудь мудреной позе, так что трудно было разобраться, где заблудились и как перестроились между собой части его тела. Зрелище не для слабонервных.
- Йога очень хороша для секса! - гордо объявил Франц.
- Смотря для кого, - прыснула я. - Не всякая партнерша может скрутиться в такой узел.
Эмма, Франц и финн завели разговор о гороскопах и выборе сексуальных партнеров, а потом спорили о том, какой знак сексуальнее. Каждый стремился доказать свою правоту, ссылаясь на богатый личный опыт. Это был не простой спор. Двенадцать знаков зодиака подразделялись на группы, имели разные фазы и какие-то добавочные знаки или подзнаки. Я поняла, что надо быть настоящим экспертом в астрологии, чтобы найти себе такого партнера, чтобы не разочаровал, и заскучала. К спорщикам присоединилась Лейла - наш визажист, и сходу рассказала историю своей частной жизни. Все поделились с ней мыслями на этот счет. Рассказы преподносились не просто так, а с большим апломбом. Вот мы какие, творческие личности, живем не как все. Мы эмоциональные, вспыльчивые, "безбашенные", да, у нас бурная личная жизнь, и мы не в состоянии держать ее в секрете!
Не углубляясь в исследования, кто же все-таки самый страстный львы-рыбы или девы-тельцы, мы с Натаном играли в Baywatch, вытаскивая из бассейна тонущих насекомых, и ловили кузнечиков.
Сцену расставания индийских хозяев и канадских гостей снимали вечером. Удивительно, что всего через неделю после завершения этих съемок, меня пригласили сниматься в новой рекламе.