Аннотация: Надо бы на конкурс Планета1993, но тогда и еще лет десять было не до конкурсов. (Рассказ занял 2-е место на конкурсе "Моя планета 2019")
В начале 1991 года разведка месторождений цветных металлов накрылась медным тазом. Вскоре прикрыли финансирование разведки черных металлов, а в научной части Московского геологоразведочного института, где работал Иван, практически перестали платить зарплату. Тогда, воспользовавшись связями своего отца, в прошлом бурового мастера, Иван созвонился с Сахалинским нефтегазовым управлением морского разведочного бурения и договорился о возможности подряда на обработку геофизических данных с морских скважин, пробуренных на нефтеносном шельфе острова.
В феврале 1992 года Иван полетел в Южно-Сахалинск, где заключил первый договор с буровым управлением. Через полтора года они с женой (тоже геофизиком) выполнили работу уже по третьему договору. Иван вновь собрался на Сахалин с отчетом и был уверен, что защитит полученные результаты, а управление перечислит причитающиеся по договору деньги и заключит с ним следующий, так как на шельфе шла постоянная работа по разведке нефтяных месторождений.
Но в начале августа 1993 года ему неожиданно позвонил Егор, главный геолог бурового управления, и сообщил:
- Иван, аванс мы тебе не перечислили, да и вообще оплаты по договору не будет.
- Как? Я уже всю работу сделал и собираюсь к вам с отчетом. Получились интересные результаты: замечательная залежь с очень хорошим пластовым давлением.
- Иван, денег нет! Мы даже не можем рассчитаться с рембазой в Холмске. Но я могу устроить тебя испытателем на буровую платформу.
- Так я же никогда не работал на скважине!
- Неважно, научим. Деньги тебе нужны?
- Конечно, нужны!
- У нас сейчас жесткий режим экономии: платить я могу только тем, кто приносит управлению доход. Позавчера отправил команду на нашу буровую платформу в Персидский залив, и теперь мне нужны испытатели в другом месте! Решайся!
- Хорошо, согласен.
- Тогда по приезде оформим тебя в управление на должность помощника испытателя скважин по контракту - и на месяц на буровую платформу в Южном Вьетнаме. Получишь зарплату и хорошие командировочные! Всего порядка четырехсот долларов! Ну, что, идет?
- Когда я должен прилететь в Южно-Сахалинск? - спросил Иван.
- Смена вахты через двадцать дней. Чартер на Хошимин вылетает из Южного третьего сентября, ты должен быть в управлении не позже первого, тебе еще нужно оформить паспорт моряка.
- А это что такое?
- Загранпаспорт для поездки в другую страну к своему судну. Буровая на шельфе - тоже судно. Дорогу тебе, естественно, оплатим, но только после вахты - под расчет. Все ясно?
- Егор, я понял. Прилечу обязательно!
- Тогда до встречи!
Иван положил трубку и задумался:
- Где же взять семьсот шестьдесят рублей на билет до Южно-Сахалинска? Занять было не у кого, родные и друзья тоже еле сводили концы с концами. Последние полгода денег семье хватало только на еду, из семейного бюджета выкраивать было уже нечего.
- Значит, надо где-то заработать, причем срочно. Быстрые деньги может дать только торговля, перепродажа. Как там говорил Пес из 'Простоквашино': 'Чтобы продать что-нибудь ненужное, надо сначала купить что-нибудь ненужное. А у нас денег нет!', - Иван не заметил, что рассуждает вслух.
Жена Аня услышала и откликнулась:
- Не можешь купить - возьми на реализацию. У меня школьная подруга - бухгалтер в торговой фирме, она поможет.
На овощной базе, превращенной в склад импортного товара, Иван с сыновьями: Гришей тринадцати лет, и Алешей, одиннадцати, взяли на реализацию шесть коробок импортного печенья и потащили их от базы по сетуньским закоулкам, а потом между путями Киевского вокзала. Тянули, толкали на тележке, челночили - вымотались, но доставили бельгийское печенье в гастроном на Кутузовском и сдали на реализацию. За неделю магазин обещал все продать и расплатиться. Но доход от перепродажи печенья получался всего сто рублей.
На следующий день взяли на реализацию двенадцать пар женских сапог. Вот с ними пришлось помыкаться! Торговали на ближайшем рынке, в Лужниках, в 'Детском мире'. Всего один привод в милицию за торговлю в неположенном месте: хорошо, с собой не было денег, и милиционер пожалел.
И вот, наконец, билет до Южно-Сахалинска куплен. Но главные испытания были впереди...
Из 'Внуково' Иван вылетал три дня - в стране возник дефицит авиационного керосина. Лучше всех в ситуации ориентировался сосед Ивана по месту в самолете, Николай. Он был летчиком, и направлялся в Южный на переговоры о работе в зарубежной авиакомпании. Алексей и еще несколько человек планировали пересесть на самолет из Южно-Сахалинска до Курил; пятеро были из команды рыболовного сейнера, выходившего из Холмска на промысел; многие рассчитывали на поезд, который ходил раз в неделю из Южного до Ногликов на северном Сахалине. Иван и еще трое спутников надеялись успеть на чартерные рейсы из Южного за границу.
На четвертый день самолет наконец-то заправили, и сводный отряд из сахалинцев, курильчан и нескольких москвичей поднялся на борт ИЛ-86. Иван с запасом в несколько часов еще успевал попасть на чартер из Южного в Хошимин, не опаздывали пока к своим пересадкам и другие транзитные пассажиры сахалинского рейса. Летчик Николай тоже успевал на переговоры, назначенные на завтрашнее утро. Когда подлетали к месту промежуточной посадки, Николай встал, вышел в проход и обратился к породнившимся за три дня ожидания пассажирам:
- Народ, слушай меня внимательно! Сейчас будет посадка в Красноярске. Там с топливом не лучше, чем в Москве, но мы не можем больше терять время и должны предпринять все, чтобы не застрять в аэропорту Емельяново. Для этого нужно: во-первых, не выходить из самолета в аэровокзал, чтобы после заправки тут же взлететь. Экипаж - наши союзники, они нам помогут. Второе: я с двадцатью добровольцами перекрою взлетно-посадочную полосу, тогда аэродромные службы быстро заправят наш самолет. Поднимите руки, кто готов выйти со мной на полосу.
Все возбужденно загалдели и многие подняли руки.
- А как же будут приземляться прибывающие самолеты? - негромко спросил соседа Иван.
Николай объяснил:
- Они будут уходить на дополнительный круг, у них есть запас топлива. Не сомневайся, никто не пострадает. Но мы должны быть решительными, иначе нас не заправят! Сейчас наш пилот узнает у диспетчера расписание бортов, прибывающих в Емельяново, и мы не дадим им сесть с первого раза. Это подействует на аэродромные службы.
Когда самолет приземлился и вырулил на место для дозаправки, к Николаю подошла стюардесса. Они о чем-то пошептались, и Николай объявил:
- Через двадцать пять минут пойдет на посадку рейс из Барнаула. Через десять минут мы должны перекрыть полосу! Ребята, за мной!
Добровольцы организовано спустились по трапу, добежали до взлетно-посадочной полосы, и уже через семь минут эти отчаявшиеся, но решительные люди начали свою рискованную операцию в Красноярском аэропорту.
Николай, выстроив всех поперек взлетно-посадочной полосы, скомандовал:
- Мужики, взялись за руки! Стоим, ждем!
Он поднял голову:
- Вот и барнаульский Ту-154. Стоим! Не отходим! Пока все по плану. Видите, 'Тушка' снова набирает высоту и поворачивает на дополнительный круг. Значит, ей уже сообщили, что на полосе люди. Это хорошо! Я передал службе контроля через нашего пилота, что пассажиры сахалинского борта не уйдут с полосы, пока его не заправят. Видите, к нашему самолету подогнали цистерну, но она вмещает только половину нужного нам керосина! Должны подогнать еще одну.
Прошло минут двадцать.
- Стоим! Нет второй цистерны. На этом керосине мы долетим только до Хабаровска, а там с топливом еще хуже. Уж я-то знаю!
- Николай, уходим! Самолет упадет! Ему не хватит керосина! - волновался Иван.
- Иван, стой! Не мути воду! Если у самолета нет топлива на еще один круг, то пилот будет садиться. Тогда мы сами разбежимся - я скажу, когда. Видите, к нам едут 'Жигули' службы контроля полосы.
- Немедленно освободите полосу для посадки барнаульского рейса! Ваш самолет уже заправили! - крикнул подбежавший сотрудник службы с рацией в руке.
Николай спокойно ответил:
- Передай, чтобы заправляли полностью, до Южно-Сахалинска!
- Ну что там? - рявкнула рация.
Сотрудник ответил:
- Заправляй сахалинский борт полностью, по плану! Их надо убирать с полосы. Вот-вот прибудет еще абаканский борт!
Но бдительный Николай сказал:
- Нажми на рации кнопку передачи. - И прокричал в рацию:
- Мужики, ждем вторую цистерну к нашему 'Илу'!
Наконец, тягач с цистерной подъехал к самолету. Николай поднял руку и скомандовал:
- Стоим еще три минуты! Должны начать перекачку керосина! Нужно убедиться, что цистерна не пустая. Смотрите, шланг дернулся, значит, начали качать! Всё, уходим! Быстро в самолет, пока они ОМОН не вызвали.
...Народ в самолете не мог угомониться еще целый час, а потом все, словно по команде, заснули.
Вот и Сахалин. В иллюминатор хорошо виден хвост этой 'рыбки'.
- Знаешь, как на острове величают Южно-Сахалинск? - спросил Николай.
- Ну, может, столица сахалинская, - порассуждал Иван.
- Так-то оно так... Южный - это самый большой город самого большого острова самой большой страны!
Из аэропорта Иван поехал в буровое управление, где получил два приказа: о зачислении на должность помощника испытателя с окладом согласно штатному расписанию, и о командировке во Вьетнам. Егор направил Ивана в Холмск, в Управление флота - оформлять паспорт моряка для вылета за границу к российскому судну - буровой платформе на шельфе южного Вьетнама.
И в очередной раз командировка чуть не сорвалась. Бдительный сотрудник первого отдела порта Холмск, увидев институтскую специальность Ивана - 'Теоретическая ядерная физика' - сказал, что не может выпустить его из страны, поскольку он носитель государственных секретов. Иван доказывал, потрясая копией трудовой книжки, что по этой специальности он ни дня не работал. Но чиновник все равно позвонил в Москву в Госкомитет по атомной энергии. К счастью, там уже начался рабочий день. Он зачитал институтскую специальность и записи в трудовой книжке кому-то на том конце провода - и, наконец, трубка разрешила, чтобы Иван, старший научный сотрудник, кандидат технических наук, специалист по ядерной физике, физической химии, ядерной геофизике и пластовой фильтрации, в настоящий момент занимающий рабочую должность помощника испытателя скважин, отбыл за границу на российскую буровую платформу.
После этого Ивану быстро оформили паспорт моряка, и он поехал в буровое управление за командировочным удостоверением.
Переходя улицу, Иван по привычке посмотрел налево, ступил на проезжую часть и замер: прямо на него ехала машина, а на месте водителя сидела... собака. Машина посигналила, Иван отскочил на тротуар.
- Вот, уже и отвык от праворульных машин! - подумал помощник испытателя и рассмеялся.
Вечером прибыли в аэропорт. Впервые в жизни Иван прошел таможенный терминал. Чартерный Ту-154 взмыл в небо, он вез новую вахту на морскую буровую платформу. Жизнь продолжала открываться Ивану с неизвестной стороны. Впервые он летел в самолете, где даже в эконом-классе стюардессы разносили не газировку, а вина и крепкие спиртные напитки. Народ старался пить аккуратно: если не сможешь уверенно выйти из самолета - полетишь на нем же обратно, и семья останется без средств. При этом говорили, что иногда кто-нибудь все равно напивался. Иван выпил немного вина и обратил внимание, что на него посматривает симпатичная девушка из соседнего ряда.
- Неужели я еще представляю интерес для девушек? - подумал Иван и тут же заснул: сказался четырехдневный марафон на чартер.
Иван проснулся от сообщения 'Пристегните ремни', когда самолет заходил на посадку в аэропорту Хошимина, бывшего Сайгона. После приземления, уже на выходе из самолета, Ивана окликнул Егор, появившийся из салона бизнес-класса:
- Привет, товарищ испытатель! Как жару переносишь?
Вахта, спускаясь по трапу самолета, погружалась в душный, как в предбаннике, тридцатиградусный сайгонский воздух.
- Привет! Да вроде неплохо, товарищ начальник! - в тон главному геологу отозвался Иван.
- Через пару часов будут автобусы до Вунгтау.
Однако два автобуса с буровиками прибыли только через три часа.
- Почему задержалась вахта? - спросил Иван.
- Дополнительное оформление: везут тело погибшего буровика. - ответил Егор. - Он разбился, упав с высоты.
- Он что, новенький? - беспокойно спросил Иван.
- Нет, не в том дело. Это Сергей Заболоцкий - буровик опытный, я его хорошо знал, просто в агрессивной среде морского воздуха все быстро разрушается, а он облокотился на проржавевший поручень - недосмотр инженеров. Мотай на ус.
- Спасибо. Понял. Теперь на платформу поедем?
- Нет, новой вахте придется три дня пожить на берегу, пока суда обеспечения не завезут на буровую все необходимое для бурения и для жизни на платформе. А я, во избежание неожиданностей, займу народ, организую на эти дни какие-нибудь экскурсии.
- Здорово! Вьетнам посмотрим.
- На берегу будь всегда начеку, особенно с вьетнамскими женщинами. Сам увидишь. В этом смысле на платформе гораздо безопаснее, - сказал Егор без улыбки.
Новую вахту из Хошимина привезли в Вунгтау, базу нефтяников, и на три дня поселили в гостинице 'Красная река'. Вунгтау - красивый курортный город в Южном Вьетнаме со множеством пляжей, отелей и особняков среди пальм и прочей тропической зелени. Вунгтау - это еще и порт. Во времена вьетнамской войны здесь находилась военно-морская база США, а до нее - французская военная база. Город имел давние традиции продажной любви, дожившие до настоящего времени, поскольку богатых иностранных военных моряков сменили состоятельные нефтяники. На каждом углу были 'массажные салоны', перед которыми в недвусмысленных позах сидели 'массажистки'. По вечерам под окнами гостиницы сутенеры возили на мопедах свой товар.
В первый день Егор, как главный геолог сахалинского бурового управления, должен был провести переговоры с вьетнамской стороной по согласованию перспективных планов разработки месторождения 'Белый тигр'. Переговоры проходили во 'Вьетсовпетро'. Иван напросился и поехал вместе с Егором, он давно хотел встретиться с геофизиком Андреем Шиловым, заочно знакомым Ивану по научным статьям. 'Вьетсовпетро' - знаменитое, учрежденное во времена СССР вьетнамо-советское предприятие. После беседы с Шиловым у Ивана возник проект: попробовать заключить с 'Вьетсовпетро' договор на математическое моделирование фильтрации нефти в пластах месторождений на шельфе Южного Вьетнама, и он собирался потратить на постановку этой задачи все свободное от штатных обязанностей время - если оно, конечно, будет там, на платформе.
Из 'Вьетсовпетро' Иван один отправился в гостиницу - и не общественным транспортом, и не на такси, а своим ходом. Он шел не спеша, с интересом рассматривая растущие вдоль улицы роскошные пальмы с гроздьями каких-то диковинных желтых ягод. Неожиданно его остановила чета вьетнамцев - женщина на последних месяцах беременности и мужчина - то ли муж, то ли брат. Иван подумал, что им нужна помощь, но все оказалось иначе: на ломаном русском вьетнамец предложил беременную женщину для секса за двадцать долларов. Иван обматерил его, и пошел дальше, вслух возмущаясь:
- Доллары! Доллары! Совсем с ума посходили...
Добравшись до своего номера в гостинице, Иван разделся и залез под душ. Здорово было после жары стоять под прохладными струями, и он фыркал от удовольствия. Неожиданно дверь в душевую открылась, и в нее проскользнула хорошенькая вьетнамка - Иван забыл закрыть входную дверь в номер. Девушка быстро начала рекламную акцию - оголила небольшую аппетитную грудь. Грудь была хороша, Иван не выдержал и прикоснулся к ней. Девушка поняла это, как начало сделки, сказала по-английски, что все будет стоить тридцать долларов или соответственно по курсу донгов, и подала полотенце. Цена привела Ивана в чувство, он быстро вытерся, подхватил девушку на руки и вынес ее из душа. Вьетнамочка элегантно указала пальчиком в сторону кровати, но Иван повернул со своей симпатичной ношей к выходу, вышел в коридор и опустил девушку на пол. Прежде, чем он захлопнул дверь номера, молодая женщина успела залепить Ивану звонкую пощечину. Он стоял перед закрытой им дверью и благодарил своих работодателей за то, что они дали ему только двадцать долларов командировочных на три дня на берегу. Захотелось подышать свежим воздухом. Иван вышел на балкон, и его обдало жаром.
- Вечер, а на улице плюс тридцать, - подумал он.
Внизу сутенеры показывали свой товар - курсировали с ним на мопедах вдоль гостиницы, и девушки призывно махали загорелыми ручками. Поняв, что его обложили, и что на улицу лучше не высовываться, Иван вернулся в комнату, установил кондиционер на двадцать градусов и стал писать уравнения и краевые условия к ним в задачах фильтрации для разных геометрий пласта. Получалось достаточно интересно. Мелькнула мысль, что все-таки математика - это хорошая сублимация для либидо.
Наутро Иван отправился в офис Сахалинского бурового управления. Из-за поворота навстречу ему выехал роскошный мотоцикл. За рулем был симпатичный парень, видимо, из наших, из 'Вьетсовпетро'. Сзади, обхватив мотоциклиста за пояс, сидела та самая девушка. На ней были шорты и тонкая почти прозрачная блузка. Девушка оглянулась и помахала Ивану.
- А она красивая, - подумал он.
На следующий день главный геолог решил свозить вахту на пляж. Егор объяснил, что на буровой купаться запрещено, разве что на учениях. Еще он предупредил всех, чтобы не заплывали далеко, так как на глубине встречаются ядовитые водяные змеи, пеламиды, укус которых смертелен. Народ внял предупреждению начальника, и все плескались недалеко от берега. Купание в воде с температурой плюс тридцать два градуса по Цельсию ему не понравилось: поплывешь чуть побыстрее - и начинаешь потеть прямо в воде, поэтому все плавали медленно и часто вставали, только тогда это было похоже на освежающее купание.
В последний день перед отъездом на буровую главный геолог, понимая, что мужикам лучше не оставлять свободного времени в здешней сексуально агрессивной среде, повез вахту на целебные источники. Ехали два часа, место оказалось живописным и ухоженным. Несколько оборудованных под открытым небом купален питались каждая из своего, отдельного геотермального источника, и потому купальни имели разную по минеральному составу воду, которой приписывали различные целебные свойства от наборов заболеваний, описанных на табличках перед купальнями. Иван попробовал три источника; они, и в правду, по ощущениям различались. Большинство же мужиков рванули в купальню, источник которой якобы повышал потенцию.
- Зачем она им на платформе? - подумал Иван и улыбнулся.
Обратно вернулись уже за полночь.
- А ведь завтра будем на буровой, - подумал Иван, запирая входную дверь на ключ, чтобы выспаться без всяких неожиданностей.
Утром корабль повез вахту на буровую платформу. Четыре часа хода, и вот 'Нефтегаз-54' с людьми и оборудованием подплывает к сложной конструкции на трех опорах. Встроенный в платформу подъемный кран опускает на палубу судна устройство, похожее на большой волчок. На его 'диск' - огромную автомобильную покрышку - наверное, от 'Белаза' - встают люди и держатся за кольцевой поручень, закрепленный на уровне груди на осевом стержне 'волчка'. Причем если круглую дыру внутри покрышки закрывала веревочная сетка, на которую кладут вещи, то снаружи, со спины у людей нет никакого ограждения. Ивану пришла мысль: 'Интересно, иностранцы тоже используют подобное простое и опасное устройство?' Но спрашивать он не стал, решил, что, возможно, когда-нибудь и сам увидит.
Началась жизнь на шельфе в шестидесяти километрах от берега. Буровая платформа стоит в море на трех 'ногах', упирающихся в дно на глубине около десяти метров. Вся команда живет отметками глубины бурения скважины и событиями на этих уровнях: 1000 метров - все идет нормально, 1500 - нормально, 1700 - заклинило бур. Это называется прихват. Пытаемся освободиться от прихвата и достать бур. Удалось! Меняем бур. Идем дальше. 1900 метров, опять прихват. Опять ловим. День, два, три дня ловим. Не удалось. Оставляем бур, отцепляем от него буровую колонну. Ставим на нее новый бур, поднимаемся на отметку 1800 метров и забуриваемся немного в сторону. Продолжаем далее углубляться в породу: 2000 метров, 2300 метров, 2500 метров. Еще 200 метров до контрольной отметки. С нее, если все будет нормально, испытатели, а с ними и Иван, приступят к своему специальному исследованию: испытанию гидродинамики скважины и нефтеносного пласта на приток нефти, на дебит. Каково пластовое давление? Хорошо, если приличное - скважина будет продуктивной. Но и не дай Бог давление слишком большое! Это только в фильмах - фонтан над скважиной - победа, дескать, нефть есть! А ведь нефтяной фонтан - это авария. На море, в десятках километров от берега, - это катастрофа, которую нельзя допустить! Вокруг опасного сверления земной коры и сражения с пластовым давлением круглосуточно вертится жизнь на буровой платформе.
Жизнь на буровой течет размеренно, как на корабле: вахта - отдых, вахта - отдых. С отдыхом есть выбор, но небольшой: книги, шахматы, пинг-понг, разговоры. Иван же писал уравнения, краевые условия к ним, пытался оценить решение. Но тут Егор неожиданно подкинул ему еще один вид 'досуга' - обучение испытателей английскому языку: пока идет бурение, почти все испытатели скважин работают в одну смену и имеют время на общий отдых.
Дело в том, что фирма 'Шлюмберже' выразила желание взять в аренду российских испытателей скважин. Есть, оказывается, на буровом нефтяном рынке такой бизнес - аренда персонала. Да, да, именно так, людей - в аренду! И это было хорошее предложение на фоне недозагруженности специалистов управления из-за свертывания буровых работ на отечественном шельфе. Неожиданно спрос на российских испытателей на внешнем рынке оказался высоким. Выгода фирмы-арендатора состоит в том, что наши испытатели хорошо обучены и имеют большой опыт, а суммарный расход арендатора на каждого российского испытателя с учетом арендных платежей сахалинскому буровому управлению и вознаграждения самому сотруднику в полтора-два раза ниже, чем на американца, канадца или француза с такой же квалификацией. Тем не менее, нашим платят раза в два-три больше, чем малайцам, китайцам и другим азиатам. 'Русские - это 'большой о'кей', - по мнению фирмачей-арендаторов. Они ценят наших российских специалистов по бурению и испытаниям на шельфе за то, что те грамотно и мужественно ведут себя в критических ситуациях. Препятствие к аренде наших испытателей скважин было одно - слабое знание английского. Но когда русские преодолевают языковый барьер, за них начинается борьба между 'Халибартоном' и 'Шлюмберже', основными лидерами и конкурентами на этом специфическом рынке. Главный геолог Сахалинского управления, умело играя на этой конкуренции, поднимал цену аренды и заработок наших испытателей.
Приемы сравнительного языкознания и сценки из жизни, которые Иван разыгрывал с учениками, работали, и народ быстро начинал понимать и говорить по-английски. За время вахты его подопечные сделали большие успехи, а он, в свою очередь, с удивлением обнаружил в себе неплохого преподавателя. 'Похоже, в каждом человеке к сорока годам просыпается учитель', - думал Иван.
А в свое свободное время, которое заметно сократилось из-за обучения испытателей английскому, он писал краевые задачи фильтрации, рассматривал предельные случаи, находил асимптотические решения, надеясь на научный подряд от 'Вьетсовпетро'.
Кормили на платформе отлично. Тропики народ особо не донимали, в каютах были кондиционеры. Зарядку можно было делать на любой площадке платформы. Иван, чтобы размяться по утрам, поднимался на вертолетную площадку. В молодости он заработал второй разряд по плаванию и третий разряд по прыжкам в воду. Сделав зарядку, Иван часто подходил к краю вертолетной площадки и представлял, какие сложные пируэты можно было бы крутануть при прыжке с этой двадцатиметровой высоты. Внизу плавали рыбы, а еще мерзкие плоские морские змеи, и прыгать к ним не хотелось, да и, конечно, нельзя было этого делать.
Из-за участившихся заклиниваний бура до нефтеносного пласта все еще не дошли, и испытатели, не занятые на дежурстве с главным геологом, продолжали отдраивать электрическими 'шкуродерами' краску на сварных соединениях поручней со стойками по периметру платформы и обнаруживали коррозию. Потом сварщики заново проваривали старые швы. В столовой на Ивана поглядывала та самая девушка-лаборантка, но Иван ничего не предпринимал - считал, что ему просто некогда.
Начальник буровой и главный геолог, которому напрямую подчинялись испытатели скважин, постоянно и пристально следили за процессом бурения. Между буровиками и геологами на суше сложилось старинное противоречие: первые всегда хотели как можно скорее пробурить скважину до заданной отметки, а вторые требовали как можно более 'вдумчивого' бурения с остановками для отбора образцов породы на глубине - керна и шлама, чтобы привязать эти данные к геологическому разрезу. При работе на шельфе этого противоречия между буровиками и геологами практически не было - все понимали катастрофические последствия аварийной ситуации на морской платформе: с выбросом из скважины бурового оборудования, разливом нефти и пожаром. Главный источник опасности - аномально высокое пластовое давление. Во время бурения о давлении нефти в пласте можно судить только косвенно, по скорости проходки. Иван, как начинающий, обычно дежурил вместе с главным геологом Егором. Во время одной из таких рабочих смен начальник буровой, Трофим Сергеевич, который тоже часто пребывал в операторской, неожиданно обратился к Ивану:
- А я ведь знал твоего отца.
- Правда? - удивился Иван
- Конечно, правда. Как Федор Ефимович поживает?
- Отец умер первого марта.
- Жаль. Замечательный был человек... Он из меня буровика сделал.
Трофим Сергеевич бросил взгляд на приборы:
- Смотри, ребята, на показания - скорость проходки заметно упала, - и с досадой добавил:
- Выброса не должно быть, признаков аномального давления нет, другой характер залежи.
- Значит, просто факел будет пониже! Зато на море! - возразил Трофим Сергеевич.
Вариантов было всего два: если пласт мощный, то скважину надо закупоривать цементным раствором, потом с отметки повыше бурить опять чуть в сторону. Если же мощность пласта под буром невелика, то его надо быстрее проходить, пока не заклинило бур, и затем перекрывать пласт обсадной колонной. Буровики ждали решения руководства. Егор с начальником буровой платформы смотрели карты разрезов на соседней скважине, которые они и так знали наизусть, данные гидродинамических испытаний, результаты сейсмики. Соседняя скважина была всего одна - разведку месторождения только начинали. По оценкам получалось, что прогиб пласта, дававший аномально высокое давление, все же не мог быть слишком большим, чтобы привести к выбросу из скважины. Решили: задавить глиняным раствором пласт, пройти его и обсадить скважину колонной. Но риск выброса все равно оставался.
- Всем незанятым в бурении надеть спасжилеты и занять места в вельботах! - Скомандовал по радио начальник буровой. Потом Трофим Сергеевич связался с берегом и вызвал корабль и вертолет.
Через десять минут сотрудники, одетые в спасжилеты, организованно погрузились в вельботы, которые спустили на воду, и те отошли от буровой на безопасное расстояние.
Оставшиеся в операторской напряженно следили за скоростью проходки. Она падала: это означало, что пластовое давление продолжало расти. Начальник буровой нервничал, хотя и пытался не показывать этого:
- Иван, а ты почему еще здесь? Почему не на вельботе? Они дрейфуют недалеко. Норд-норд-вест. Надевай спасжилет и плыви сам к вельботам! Как на учениях.
Трофим Сергеевич повернулся к буровикам:
- Долить в скважину пятьсот литров глиняного раствора! И приготовить еще пятьсот.
Буровики выполнили распоряжение. Через десять минут начальник буровой, не отрывая взгляд от приборов, произнес:
- Вижу, скорость проходки возросла, значит, передавили уже немного, против давления пласта работаем. Когда войдем в сухой горизонт, сразу почувствуем. Но вот когда?
И Трофим Сергеевич громко скомандовал:
- Залить в скважину весь имеющийся глиняный раствор, - и добавил потише: - Опасность выброса все еще есть.
Иван вышел из операционного зала. Спасжилет надевать не стал, решил, что без него доплывет быстрее. Вместо того, чтобы спуститься к воде и плыть, он медленно поднялся на вертолетную площадку. Увидел вельботы, они отошли от платформы метров на пятьсот и качались на небольших волнах с наветренной стороны. Водяных змей внизу не было, наверное, из-за вибрации буровой, которая стала заметной. Волнение на море было небольшим, один-два балла.
Иван разбежался, сгруппировался, сделал в воздухе два оборота, успел распрямиться и почти без всплеска вошел в воду. Тело все помнило и радостно ощутило прохладу моря. Вынырнув, Иван поплыл своим любимым баттерфляем. Метров через тридцать перешел на более экономный кроль, то поглядывая вперед в сторону вельботов, то оборачиваясь на буровую. Вода гудела. Иван всем телом ощущал вибрацию скважины, которая передавалась через море.
- И вправду, вода - упругая несжимаемая среда, - подумал он.
Скорость проходки резко возросла. Бур прошел пласт с аномально высоким давлением. Для надежности забурились поглубже в сухой горизонт, опустили обсадную колонну и перекрыли пласт - подземный джин был, наконец-то, заперт в 'бутылке'.
Когда до вельботов оставалось метров пятьдесят, море вдруг перестало гудеть. Иван обернулся. Буровая стояла на месте, невредимая - значит, победа! Он забрался на подплывший к нему вельбот. Руку ему подала та самая девушка-лаборантка:
- Ты красиво прыгнул, - сказала она.
- Мог бы и не прыгать, наши пласт все равно прошли и перекрыли, - ответил он.
- Откуда ты знаешь? Ведь мы только что получили приказ вернуться на буровую, - сказала девушка.
- Море перестало гудеть, - ответил Иван.
Последнюю неделю вахты испытывали скважину на продуктивность, на приток. Как и следовало ожидать, из-за высокого пластового давления притоки и дебиты были просто сумасшедшие.
Вот и наступили дни отъезда. К платформе подошел корабль 'Нефтегаз-16', и уезжающую вахту краном за несколько приемов перегрузили на судно посредством того же странного устройства, напоминающего волчок. Опять было страшновато, и снова, похоже, только Ивану. Прыгать с вертолетной площадки было не страшно, а стоять на покрышке, держась за поручень, жутковато - загадка психики. Вахту привезли в порт. Егор поехал на машине в офис представительства, туда неожиданно приехали для переговоров американцы, а Ивана по его просьбе Егор подвез во 'Вьетсовпетро'. Иван откопировал и вручил свои предложения Андрею Шилову. Но по тому, с каким безразличием он взял бумаги, Иван понял, что, скорее всего, контракта не получится - так оно и оказалось.
Зато в офисе Ивана ждал приятный сюрприз. Член американской делегации от компании 'Шлюмберже' после переговоров с нашей сахалинской буровой компанией подарил Егору старенький компьютер 'Макинтош', и Егор поручил Ивану обменять его в Москве на АйБиЭм. Сделка состояла в том, что Иван мог целый год работать на добытом в результате обмена персональном компьютере, а уже потом должен был передать его Егору.
Вечером в бухгалтерии представительства бурового управления отъезжающим с вахты сотрудникам выдали командировочные и зарплату. Иван получил очень солидную сумму - чуть больше пятисот долларов.
Иван прилетел в Москву. В воздухе столицы чувствовалось напряжение: был разгар противостояния президента и парламента. В метро раздавали листовки, люди постоянно слушали новости, обсуждали их, спорили.
Свои все были живы и здоровы, но без копейки денег. Через день интенсивных поисков нашелся вариант обмена компьютера, и утром следующего дня Иван вместе с женой Аней поехали в газету 'Коммерсантъ', где, отдав 'Макинтош', подходящий для верстки, получили взамен бэушный АйБиЭм канадской сборки. На календаре было четвертое октября 1993 года.
Иван и Аня вышли из метро 'Студенческая' и пошли к дому по Можайскому переулку, повернули налево, на Студенческую улицу, и резко остановились. Навстречу в направлении центра медленно, как бы нехотя, двигалась колонна танков.
- Постой, я сейчас. Только спрошу, - сказал Иван жене, ставя коробку с компьютером на асфальт, и шагнул с тротуара, преграждая дорогу танку.
- Ваня! Ты куда! Вернись! - закричала жена.
- Не бойся, Ань! Танк остановится, это же не самолет!
И Иван почему-то закрыл глаза...
Танк и вправду остановился и даже заглох. Из открывшегося люка вылез танкист. Он сдвинул шлем на затылок и крикнул:
- Тебе, что жить надоело! Уйди с дороги!
Иван открыл глаза и спросил:
Куда едешь, командир? В кого стрелять собираешься?
В это время со стороны центра раздались залпы.
- Слышишь, уже стреляют! - танкист надвинул шлем. Прижал рукой шлемофон к уху, прислушался, потом крикнул:
- Вот и сидельцы из 'Белого дома' откликнулись. Вызывают авиацию бомбить Кремль! Вот уроды!.. Отойди, мужик. Приказ у меня. Ты, небось, тоже офицер?
- Капитан запаса, мотострелки, - сказал Иван и, опустив голову, отошел с дороги. Танк взревел и тяжело тронулся с места.
- Пойдем, Вань, дети уже, наверное, пришли из школы.
