k Тишина. Она могущественна, она способна пробраться в любую щель, заполнить собой любое пространство, и властвовать безраздельно и ночью, и днем. Ее сестра, темнота, имеет примерно такую же власть, и ночь - ее безраздельные владения. Глубокой ночью две сестры объединяются и властвуют вместе, не оставляя шансов для своих двух братьев - света и шума, которые остаются там, и только один из них никогда не может встретиться со своей младшей сестрой и имеет такую возможность - увидеться со старшей.
Девочка лет десяти сидела в проеме окна и смотрела в даль, на обложившие горизонт бурые, неподвижные тучи. Ее некогда светлые, вьющееся волосики, играли под порывами теплого ветра, кругленькое личико ничуть не портили мазки от сажи, которой было вдоволь на маленьких ладошках. Девочка сидела, положив подбородок на грязные коленки, которые плотно притянула к животу, так, что кончики пальцев босых ног почти свисали над уровнем четвертого этажа.
Но девочка не боялась. Она привыкла к тому, что приходится жить. Приходится жить вообще. Раньше мысли как черные птицы появились в ее голове, но друг по имени Детство научился их прогонять прочь, и теперь осталась только непосредственность и заинтересованность во всем том, что происходит в мире вокруг нее. Далеко впереди пустошь, серая, исполненная композицией из блоков и прочего хлама, о значении которого девочка только немного догадывалась: вот кукла, слишком большая, чтобы в нее можно было играть; вот ручка еще одной - она торчит из -под земле и словно прощается с ней, маленькой. Мимо в почти ощутимых движениях практически осязаемого ветра проносятся обрывки фраз, шепота людей, которые разговаривают друг с другом там, далеко-далеко, в стране, которую отсюда не видно.
Cейчас все было тихо. К такой тиштне можно привыкнуть, если слушать ее постоянно. Девочка привыкла. Бывают ситуации в существовании человека, когда иной альтернативы к ее проведению практически нет, или вариантов критически мало. У девочки их не было совсем - она жила и жила, просто существовала, резвлекая себя тем, что происходит вокруг. Ее занимало все: шорох шорох отслаивающейся штукатурки на ветру с северной стороны здания; игра солнечных лучей на поверхности куска битого стекла, торчащего вверху оконного проема, в котором она так любила сидеть, часами смотря вдаль, в небо; шаги Отцов за ее спиной; игра маленького плешивого зверька, так любящего пропадать где-то в огромном доме.
Иногда на горизонте грохотали Чужие. Девочка всегда пугалась и пряталась, трясясь всем маленьким тельцем от ужаса. Грохот обычно приближался, и тогда взрослые начинали вести себя странно, еще больше пугая маленькую девочку. Ей хотелось закрыть глаза, заткнуть ладошками уши и сидеть так до тех пор, пока не будет слышно ускоренного биения сердечка в груди. Может быть, она не знала, чем это называется, но когда взрослые успокаивались и подходили к ней, кладя руку на плечо, чтобы успокоить, она срывалась на крик и с плачем бросалась, чтобы обнять сильные, пропахшие гарью крепкие ноги своих отцов, своих спасителей и единственных защитников такие дикие моменты, невообразимо кошмарные для маленького ребенка.
Ей не давали гулять по дому. Много раз она видела, как взрослые уходят куда-то с тем, чтобы не так скоро вернуться обратно, как ей того хотелось. Девочка уже перестала бояться их отсутствия. Теперь она повзрослела, стала гораздо более зрелой, чем была раньше, и подсознательно готовилась к новым житейским испытаниям, к которым появляется нужда привыкнуть и с которыми приходится мириться. Одной ей не было плохо - всегда находилось что-то, что ее отвлекало от той действительности, с которой она, как и все другие, что жили рядом с ней, слились в единое целое, стали неотъемлимой частью всего окружающего.
Позади послышались шаги. Мягкие и осторожные, с боязнью поднять лишний шум в тишине, что мало нарушалась ветерком, залетающим сквозь трещины и дыры.
- Ядвига, - позвал девушку строгий, но мягкий мужской голос. Девчушка обернулась и быстренько спустила босые ножки с подоконника. Она не спорила и никогда не ослушивалась, когда к ней обращались взрослые. - Иди поиграй, пожалуйста.
Игра. Она сводилась к возне с деревянным человечком, собранном из различных частей кукол, которые не повредило при Большом Буме. Ядвига сама часами лазала по развалинам, когда Взрослые отсутствовали. Они, разумеется, не знали, что их маленькая дочь выходит из дома одна, хотя прекрасно понимала - они станут ругаться, если узнают об этом. Скрепляла их сама найденными примерно там же предметами - скобочками и кусочками проволоки. То, что из этого у нее получилось, лежало сейчас на паре уложенных один на другой матрасов; к резкому запаху гари, давно пропитавшему их, девочка давно успела привыкнуть; и разделяло место с плетеной лошадкой - подарком Взрослых. Ведь они всегда делали приятное маленькому ребенку, старались, чтобы она всегда занимала себя чем-нибудь и не выходила за этим из дома одна. Ядвига прерасно это знала, и ей не хотелось расстраивать взрослых. Приходилось усердно стараться делать вид, что ей этого достаточно. Но ее всегда тянуло наружу, серость и хмарь, преследующая ее всю ее жизнь, притягивала к себе, манила пропитанным гарью ветром, так приятно ласкающим лицо по ночам.
Девочка спрыгнула с подоконника и засеменила в свою комнату. Мужчина лет тридцати, с оранжевыми волосами и короткой бородкой колышком на волевом подбородке, проводил ее взглядом и повернулся к стоящему позади молодому человеку - тот выглядел лет на пять его моложе, имел гладкие черные волосы, зачесанные назад через пробор, и острыми голубыми глазами, никак не сочетающиеся с острым носом и широкой переносицей. Как и первый, он был одет в камуфляж, но только в отличае от первого у его пояса висел не здоровенный нож с зазубренной стороной, а кабура с массивным пистолетом сорок пятого калибра. Подняв руку к лицу, он почесал кончик носа указательным пальцем и недоверчиво покосился глазами в сторону окна.
- Ушла, - негромко произнес Шакуров, бросив взгляд через открытый дверной проем на девочку, уже занимающуюся игрушечной лошадкой; при помощи металлической расчески с наполовину оплавленными зубцами она старательно расчесывала гриву, представленную тщательно сплетенными в косички кусочками мягкой, ей непонятной материи. Но ей было все равно - пусть даже волосы коняшки так сильно походили на ее собственные локоны. - Я иногда радуюсь без меры, что она еще мала и не понимает всего творящегося вокруг нас с тобой.
- Это да, в этом ты прав как никогда раньше. - Иванченко приблизился к окну и положил ладонь на подоконник. Пошевелил пальцами, сбрасывая вниз шелуху постепенно разрушающегося камня. Уже совершенно незаинтересованно проследил взглядом падение вороха пыли вниз, до самого его растворения там, внизу, среди скудных обломков. - В ее возрасте я бы, скорее, спрыгнул отсюда и посмотрел, что на той стороне жизни, чем продолжил жить среди всего этого хаоса.
- Вынужден с вами не согласиться. - Оба обернулись и увидели привычную широкоплечую фигуру, возникшую в дверном проеме - там, где начиналась и где заканчивалась лестничная клетка. Большой живот и широкое лицо с маленькими, опасно прищуренными глазками, вздыбленная шевелюра коротких волос и едва обозначенные под носом-бульбой усы - все это было в совокупности ни чем иным, как тем человеком, который разделял существование тех двоих в огромном, но совершенно безлюдном строении. - Даже в этом хаосе можно выжить. Если уметь, на что надавить.
- Кому ты собрался надавить, Игорек? Этим, что ли? - Иванченко повернулся к оконному проему спиной и качнул головой куда-то в сторону раскинувшихся за ним широт. - Им ты надавишь...
- А почему бы и нет? - Богатырь степенно прошелся по комнате и остановился напротив пары развалившихся балок, прислоненных к углу неподалеку от окна и тех двоих, что стояли возле оного. - Благо что средства на это у нас пока еще есть.
Взяв одну из балок широкой ладонью, он с поразительной легкостью отодвинул ее от угла и свободной вынул из него АК-74М. Взвесив оружие на ладони, удовлетворенно ухмыльнулся, любовно разглядывая кубышку подствольного гранатомета.
- Ты же только что вернулся, - напомнил ему Иванченко и спустя несколько секунд задумчиво добавил, не без опаски глядя на АК в громадной ладони Игоря: - Погодин, ты знаешь, как только вот смотрю на тебя с такой вот одной игрушкой в руке - так хочется проверить, не изобрели ди еще памперсы под камуфляж!..
Погодин хмыкнул и вернул балку обратно. Проверил, заряжен ли автомат, и подошел к окну. Иванченко вместе с Шакуровым послушно рсступились. Погодин занял своей громадной фигурой чуть ли не весь оконный проем. Гоняя из одного уголка рта в другой спичку, он слегка прищуренным взглядом оглядывал окрестности.
- Что-то он мне не нравится сегодня, - ничуть не стесняясь присутствия тяжеловооруженного товарища, посмотрел через его плечо на Иванченко Шакуров.
- Мне тоже. - Иванченко провел рукой по гладкой кобуре. Это движение с некоторых пор стало спонтанным, таким же незаметным, как, например, прикурить от зажигалки сигарету. Оружие было на месте, а значит, случись чего - можно легким движением указательного пальца расклепать заклепку, и тогда ладонь почувствует спасительную тяжесть родного ОЦ-27. "Бердыш" был с ним всегда, постоянно можно было ощущать его в своей руке или около себя. Любовно вычищенный и снабженный патронами под завязку, этот пистолет был неотъемлемой частью молодого человека. - Какой-то он нервный становится.
- Дураки вы оба, - совершенно буднично произнес Погодин, немного наклоняясь над оконным проемом и будто бы пытаясь получше рассмотреть что-то вдалеке. - Уже месяц почти целый мы здесь колупаемся, а все еще не можете привыкнуть, что в любой момент по нам так стебануть могут, что мало уже никому не покажется.
Такое действительно происходило. Ианченко вновь в жесте глубокой задумчивости поскреб переносицу и выдал истину, с которой давно свыклись остальные:
- Мы их так и не смогли ни разу серьезно зацепить. Может быть, что-то не так делаем, а? - Он с надеждой получить исчерпывающий ответ посмотрел на Шакурова.
Тот покачал головой.
- Не знаю. Возможно, они только прощупывают нас.
- Да, чтобы нанести решающий удар, - не отрываясь от дали, зловеще добавил Погодин. - И мы не дадим сукам нас опередить.
Запищал, замигал оранжевой лампочкой передатчик. Сняв его с пояса, Иванченко зажал большим пальцем тумблер и поднес передатчик к лицу. Лицо его преобрело каменное выражение.
- Я слушаю.
Сквозь помехи на линии связи прорвался насмешливый, скрипучий голос:
- На 41-м участке... ха-ха, мы сделали их!.. все, конец связи.
Палец Иванченко отжал тумблер сразу же, как только неизвестный произнес последнюю фразу. Шакуров повернулся к Иванченко и спросил незаинтересованным голосом человека, уже ничего нового не ожидавшего от какой-либо информации:
- Ну, что там опять они?
- Ты догадлив. Это "эти". Они опять кого-то загнали в свою ловушку. Или же разгромили чужую.
Шакуров понимающе покачал головой. Направив взгляд параллельно взгляду Погодина, едва заметно вздохнул и произнес:
- Это странно. Я и не думал, что на этой стороне кто-то еще способен дежать в руках оружие.
- Хе, - подал признаки жизни Погодин. - Я бы удивился, будь не так. Жаль только, что эти гандоны выдали нам по единственному оружию на руки, как в какой-нибудь долбаной видеоигре. Могли бы хоть фуру нам дать, чтобы, если чего, боезапаса надолго хватило.
- Вон, сходи в комнату складирования, - качнул головой в сторону данной комнаты Шакуров. - Твоих гранат на целый взвод с лихвой хватит.
- Сомневаюсь, - выплюнул с высоты спичку Погодин. Выглядел он донельзя недоудовлетворенным.
Комната складирования располагалась на этом же этаже. В сущности, лишь одну лестничную клетку занимали мужчины и маленькая девочка. Другая ее сторона была забронирована тяжелой металлической решеткой, на которой висел обычный амбарный замок. Там, начиная с коридора, предшествующего имеющимся на той стороне квартир, стояли ящики с находящимися внутри патронами. Ящик гранат, огромное количество патронов калибра 9\18 и сорокамиллиметровых гранат, включая пули, предназначенные для автомата. Автомат у них был один. Так же, как и солдатский нож. То же касалось и пистолета того самого калибра 9\18 . Все трое уже привыкли к своему оружию - другого у них попросту не было. Им редко приходилось проходить на территорию склада, но, в основном, изъятие их сводилось к пустой трате в воздух и близлежащие предметы - за все это время ни одно из этих средств не сработало как поражающее в отношении потенциального и уже реального противника, который был слишком хитер, чтобы так просто проиграть, пусть даже понести мельчайшие потери.
- Вот они, ползут, - проворчал Погодин, поудобнее укладывая толстый указательный палец на спусковой крючок. - Сейчас я вас и ебну, ребята.
Остальные замерли и синхронно повернули голову в сторону пустыря: по обломкам разрушенных зданий полз массивный бронетранспортер. Башня о трех близко друг к другу расположенных дулах медленно поворачивалась из стороны в сторону, создавая впечатление огромного коричневого жука, выискивающего, чем бы ему поживиться. Стрекот гусениц заполнял тишину, и кроме него в воздухе не имелось ни единого звука. Вот бронетранспортер остановился, замер, как жужелица, готовая к роковому для какого-нибудь дождевого червя прыжку.
- Друг мой, как же ты фотогеничен! - произес Погодин и приник одним глазом к оптическому прицелу.
- Ничего не получится. Как и обычно, - сказал Шакуров, не без затаенной опаски наблюдая за тем, как поворачивается башня с разъезжающимися и вновь съезжающимися дулами на БТРе. Он находился на слишком большом расстоянии, чтобы можно было с уверенностью сказать: да, граната, пущенная из-под ствола, долетит до цели.
- Ну, это еще твоя бабушка "надвое" сказала...
Однако, стрелять он не спешил. Правая рука закладывала в подствольный гранатомет снаряд, глаз, не мигая, следил за неторопливо поворачивающейся башней, пушки на которой скользили на этаж ниже того самого, на котором находились они.
- Интересно, и что они тут все время делают? - Поскольку один из них был слишком занят, свой вопрос Иванченко адресовал стоящему по другую сторону от "снайпера" Шакурову, который с ленивым видом наблюдал за неподвижным БТРом. - Приезжают, уезжают... И вообще - кто это такие?
Немного помолчав, видимо, себе самому отвечая на этот вопрос, Шакуров неторопливо ответил:
- Возможно, мы так с тобой просто здесь оказались. Вспомни, как это произошло, и ты все поймешь. Наверное.
Иванченко наморщил лоб.
- Ну, вернулись с горячей точки... Ну, встретили какого-то болвана...
- Какого-то болвана? - мрачно усмехнулся Шакуров. Он прекрасно помнил человека. который встретил их на пустой территории, которая раньше пустой не была. Гладко выбритая голова неплохо сочиталась с очками, стекла в которых казались настолько тонкими, а оправа - настолько незначительной, что непонятно было даже, как у него их с лица не сдувает порывами ветра. С гадливенькой и какой-то боязливой улыочкой этот человек показал им на грузовик и сказал: "Это все ваше. Пользуйтесь и выживайте. До новых встреч".
Вспомнив эти слова, Иванченко недоверчиво усмехнулся.
- И как ты думаешь, чем объяснить тот факт, что пока мы с тобой...
- И со мной, - требовательно ввернул Погодин, не переставая следить за БТРом сквозь прицел и явно не находя оптимальной точки для выстрела.
- Ну хорошо, и с тобой, конечно, куда же без тебя.
- То-то же.
- Я не знаю, - ответил Шакуров. Он говорил, косясь внешне спокойным взглядом в сторону вращающего своей башней БТРа. - Мне сначала показалось, что фургон этот из правительства. Абривеатура на нем показалась мне знакомой, до боли знакомой.
- До боли? - охотно зацепился за фразу Погодин и смешно покачал тяжелым тазом. - Сейчас кому-то будет та-ак больно!..
Грохнул выстрел, и граната понеслась в направлении БТРа. За мгновение до того, как он угодил в боковую броню, башня БТРа застыла, а дуло поднялось так, что находилось как раз на уровне окна, из которого был произведен выстрел.
- В стороны! - скомандовал Шакуров, и все трое отпрянули от окна, прижавшись к стенам с одной и другой стороны от окна, Погодин же упал на колено и пригнул голову, но выстрела не прозвучало - только грохот - а когда они осмелились выглянуть наружу, то БТР стоял на прежнем месте. В том месте на коричнеатой броне, куда угодил снаряд гранатомета, дымилось незначительное отверствие.
- Есть, я его сделал.
- Молодец, что сделал, - хмыкнул Иванченко. - Не думал, что гранаты летают так далеко.
- Все дело в принципе. - Осклабившись, Погодин с любовью погладил подствольный гранатомет. - На войне даже жопа стреляет.
В этот момент над головой грохнуло так, что комната затряслась, а с потолка посыпалась штукатурка. Все трое, как один, сели на корточки и обхватили головы руками.
- Никому не высовываться! - прошипел Шакуров и овел гневным взглядом жавшихся в комок приятелей - не дай бог кто-нибудь из них поднимет голову, чтобы полюбопытствовать, что это было.
- Озирается, - сквозь по-боевому сцепленные зубы произнес Погодин, которому не терпелось подняться. - А броня-то у него не такая крепкая, как мне раньше казалось.
- Потому что ты раньше ни в кого из них не попадал, - ввернул истину Иванченко.
И тут грохнуло снова. На этот раз - куда-то сбоку. Одновременно с этим раздался звонкий детский крик.
- Ядвига! - в голос заорал Шакуров и на корточках двинулся в направлении комнаты, куда убежала девочка играть.
Часть стены наравне с окном была снесена. С пола, усыпанного обломками, поднималось облако каменной пыли. Девочка лежала в стороне, засыпанная тем, что разнесло ударом снаряда. Ее лицо было в крови.
- Ядвига. - Чуть не плача, Шакуров бросился к ней и приподнял маленькую, безвольно свисающую головку. - Ребята, она не дышит! - сквозь слезы прокричал он.
В комнату вбежали Иванченко и Погодин. Все трое собрались на корточках возле девочки, неподвижно лежащей на руках плачущего Шакурова. Погодин приложил пальцы к маленькой детской шейке и угрюмо констатировал:
- Еще жива.
- Давайте отнесем ее отсюда подальше, - с округленными от переживаний глазами посмотрел на него Иванченко. Лицо его успело даже подернуться бледностью.
- Давай, - буркнул, соглашаясь, Погодин, но Шакуров уже торопился с девочкой на руках в направлении лестничной клетки. - Перенесите матрасы! - крикнул он уже оттуда.
Отряхивая с матраса обломки и пыль, Погодин поволок лежак вслед за ним.
- Твою-то мать!., - прошептал Иванченко и опасливо заозирался по сторонам.
Уже стоял в дверях комнаты соседней квартиры и с плохо скрываемым ужасом смотрел на окровавленного ребенка, которого Шакуров бережно укладывал на лежак. Признаков жизни маленькое детское личико, перемазанное кровью и каменной пылью, не подавало.
- Она не выживет, - констатировал Погодин.
- Да заткнись же ты!., - сквозь слезы и сцепленные зубы рыкнул на него тот. Он склонялся над девочкой, боясь даже дотронуться до нее.
- Где - этот? - Погодин повернулся и посмотрел на неподвижно стоящего в дверном проеме Иванченко.
Когда они оба вошли в предыдущую комнату и выглянули в окно, Погодин в сердцах ударил кулаком по подоконнику:
- Уехал, гад!..
И вновь их окружала тишина. Сухой ветер шумел в пустых окнах безхозных зданий.
- Подумать бы нам с вами, как и почему мы очутились в этом странном месте, - произнес Шакуров, неслышно приближаясь к ним.
Вечерело. Небо на горизонте постепенно окрашивалось в оранжевые и красные тона, ветер понемногу утих, стало прохладнее.
Все трое собрались в небольшой комнате, пустой, как и все остальные. Они сидели на корточках за неимением других средств для этого. Остатки мебели, найденные здесь, были свалены в кучу вощле стены и готовы были послужить для ночного костра, когда холод станет почти непереносимым. Все молчали, опустив головы и не глядя друг на друга.
- Как вы думаете, выживет она или нет? - с надеждой посмотрел на своих соратников Иванченко.
Погодин с шумом выпусил воздух из ноздрей и отвернулся, осуждающе на него зыркнув. Шакуров сидел возле него с прострационным взглядом и царапал кончиком ножа бетонный пол.
- Не знаю. Мы все будем надеяться. - Он понял голову, взгляд его прояснился, словно вспомнил о чем-то таком необходимо важном, что обходить это стороной, зацикливаясь лишь на здоровье маленькой девочки, было просто нерационально. - Мы, кажется, хотели с вами обсудить нашу итуацию. Никто не хочет задаться вопросм: зачем это все?
- Правительству? - с сарказмом усмехнулся Погодин. - Может быть, может быть. По крайней мере, они оставили нам в том фургоне оружие. И на том козлам спасибо.
- Я думаю, они не зря стали выводить нас из Бобруйска, - осиненно широко раскрыв глаза, посмотрел на него Иванченко. - Значит, наши там точно справятся с ситуацией.
- С ситуацией мы и так бы справились прекрасно. - Шакуров проводил взглядом со скучающим вздохом поднявшегося и вышедшего из комнаты Погодина и в упор посмотрел на своего едиснтвенного теперь собеседника. - До сих пор, между прочим, неизвестно, каким-таким образом случилось так, что некрологическое оружие военных вышло из строя.
- А мы с тобой что - не военные? По-моему, как раз мы с тобой носим форму, а значит, и к этой ситуации причастны точно. Так же, как и эти умники, которые организовали целые катакомбы с этими трупаками вонючими.
- Мы с тобой военные с другой стороны. И Погодин - тоже.
- Не надо, - отозвался из своего угла тот, - я наемник. Мне похеру на ваши урегу... урегули... нахуй!..
- Насчет тебя никто не сомневается, Игорь. А ведь ты, - он кивнул бородкой на Иванченко, - Мы ведь с тобой так еще и не познакомились.
- Меня Саша зовут, - потупив взгляд, отозвался Иванченко с явной неохотой. Слова с тяжестью находили путь промеж голосовых связок. - Я этот склад охранял.
- Не удивительно, ты же и мертвого поднимешь, - хмыкнул Погодин.
- Не надо, - обиделся тот, - я исправно нес свой долг. Хоть и новичком был.
- А ты им и остался, - заключил Погодин.
- Игорь, - осуждающе покосился на него Шакуров и вновь перевел взгляд на пристыженного Иванченко. - Как же тебе удалос выжить? Ведь ты был ближе всех к некроходам, и был там как раз тогда, когда они все вдруг полезли наружу.
Иванченко грустно пожал плечами.
- Да так же, как и вы. Просто мне хотелось выжить. Как и вам.
- Как и всем, - громко ввернул Погодин, пытаясь согнуть кусок арматуры, высовывающийся из валяющейся на полу балки.
- И ты первый запустил программу по ликвидации тогда? - не обратив на него совершенно никакого внимания, подался вперед Шакуров.
- Да, - едва слышно отозвался Иванченко, снова скрывая взгляд.
- Ты поступил как герой, не надо вести себя так, как-будто бы ты выпустил этих зомби на волю.
- Это были не зомби, - в глазах Иванченко отразился ужас. - Зомби бывают только в кинофильмах.
- И на Гавайских островах, - вновь ввернул Погодин оставшееся без чьего-либо внимания. Ему все-таки удалось превратить пустую арматурину в некое подобие крюка.
- Это были люди.
- Да, с этим спорить сложно, - отозвался Шакуров. Он старался не думать о прожитом, однако недавнее прошлое лезло в направлении памяти, вновь и вновь рождая в голове образы разлетающейся в клочья гниющей плоти и толпы обнаженного, синего мяса, разрывающего на части живое, не мертвое и не оживленное.
- Почему вы думаете, что нас сюда оправило правительство?
- Ну не сами же мы прилетели на эти пустоши, - буркнул Погодин. - Была бы моя воля - я бы на этом вертоле куда-нибудь в Америку мотнул, а не в этот... Как его?..
- Щелково, - подсказал Шакуров.
- А ты в Америке, кстати, уверен, что не то же самое? - повернулся к Погодину Иванченко.
- Вполне вероятно. - Теперь Погодин пытался при помощи богом данных мускулов отломить железный прут, который он так успешно согнул. - Но меня это мало волнует.
- А тебя вообще что-нибудь в жизни волнует? - многозначительно посмотрел на него Шакуров, на что Погодин с такой улыбкой, как-будто ожидал такого вопроса, ответил:
- Волнует. Волнует разнести кому-нибудь башку. Нахрен. - Железка отломалась, и он некоторое время рассматривал ее так, будто искал что-то еще, какое-то новое применение свой физической силы к ней. Потом зашвырнул в пустое окно.
- Почему только троих? - в изумленно возмущении развел руками Иванченко. - Или мы такие ценные, или, может быть, тамошним заводилам показалось, что нас уроют так быстро, вот и решили нас послать сюда, на эти пустоши?!.
Шакуров задумчиво покачал головой. Он не сразу нашел, что на это ответить.
- Возможно, не поэтому. Просто в Бобруйске ситуация уже урегулирована была почти. Вот и решила нас послать туда, где, по-видимому, еще та ситуация.
- Я что-то ни разу не видел никаких других войск здесь. Похоже, все они - на дальнем рубеже.
- А нам, получается, надо их искать, да? - с вызовом поднял голову Погодин, который никак не собирался даже на немного терять участие в диалоге.
- Я такие БТРы ни разу нигде не видел, - признался Шакуров. - Такое впечатление, что мы с вами здесь тоже имеем дело с какими-то военными экспериментами наших золотых ученых. На этот раз на техническую тему.
- Только вот броня у их дурацких машин дурная, - самодовольно усмехнулся Погодин, приняшись за короткий кусок балочной арматурины. - Легче, наверное, пальцем ее прошибить, чем гранаты на эту дуру тратить.
Где-то далеко прогремел гром взрыва. Все насторожились и прислушались.
- Это наши? - неуверенно спросил Иванченко то ли у себя, то ли у двоих, присутствующих с ним. Он поднялся и приблизился к окну, которое возможно было так назвать только лишь с большой натяжкой - ни рамы, ни стекла, которое могло бы ею удерживаться.
Шакуров хотел остановить его, но промолчал - в конце концов, здесь каждый мог делать то, что разумел.
- Сомневаюсь. Кстати, эта штука у тебя на поясе...
- Радио? Я нашел его в фургоне.
- Оно не похоже на радио, оно больше похоже на передатчик.
Иванченко снял с пояса предмет и принялся его с интересом рассматривать. Потом овел взглядом пояса остальных и убедился в отсутствии подобного у прочих.
- Прошлый раз я видел, как мигают лампочки. И потом услышал чей-то голос.
- Наверное, ты поймал волну переговорщиков. Не факт, что это были такие же, как и мы.
- На самом деле, вертолета отлетало два, как я помню, - со всей серьезностью сказал вдруг Погодин, который растратил все желания относительно поломки арматуры. - Так что вполне возможно, что мы не одни сейчас в этой жопе сидим. Есть еще какие-то такие же бедолаги.
Шакуров поднялся с корточек и приблизился к Иванченко. Но взять у него из рук передатчик не решился.
- Попробуй связаться еще раз.
- Я не знаю. Это будет сложно. Наверное.
- Лично мне плевать, - выразил свое отношение к вопросу дня Погодин. Настроение у него живо упало за неимением чего-нибудь еще, на чем бы можно было в который раз испробывать свою физическую силу. - Я без подкрепления смогу этим говнюкам жару задать. Пусть только попытаются еще по нам бабахнуть.
- Ты уже бабахнул.
- И чего? Иногда ошибаются даже такие люди, как мы.
- Гении, что ли? Игорь, по-моему, ты себя не меньше чем Наполеоном посчитал.
- Наполеон - говнюк. Мелкий карлик. Я бы всю его армию одной гранатой уложил.
- Ты хоть бы полководца покойного не трогал.
- А что он мне сделает?
- Ничего, Игорек, ничего не сделает никто тебе, забыли эту тему. Давай опробум это радио, Саша.
Едва он поднес руку к передатчику, как тот включился, и из встроенного внутрь динамика донесся смешанный с помехами голос; большой падец Иванченко уже лежал на тумблере.
- Они приближаются... опять прут к нам... нет, это невозможно... ха-ха, говно... мне кажется, всего один... не может быть... у меня такое чувство, что я слышу ваше дыхание, ребята... кто-нибудь есть там?..
- Это нас. - Шакуров выхватил рацию из рук Иванченко и приложил к губам переговорное устройство, в которое, торопясь, заговорил:
- Алло, алло, на связи! Как слышите нас?
Некоторое время все слышали только помехи. Даже Погодин начал прислушиваться, хотя при этом старательно делал вид, что вовсе не участвует в обсуждении вопроса о их положении. Наконец потом неуверенный голос ответил:
- Это кто? Нас правда кто-нибудь слышит?
- Да, мы слышим вас! Мы в заброшенном доме!
- А мы около заброшенного дома. Только не думаю, что вы где-то рядом: что-то я не слышу выстрелов по этому железному гробу, который движется на нас.
- Движется на вас? Сколько их, их много? Как далеко вы, где вы вообще находитесь?
Связь перекрыл грохот, сопровождаемый сыплющимся звуком. Кто-то негромко выругался.
- Мы понятия не имеем. И нас, кажется, хотят в жопу разметать тут.
Сразу вслед за этим страшный грохот перекрыл весь эфир. Шакуров даже отвел рацию от уха и посмотрел на нее так, как-будто та плюнула ему в лицо. Иванченко стоял рядом и выглядел как человек, очень ожидающий своей очереди в туалет.
- Алло! - не терял надежды вновь услышать голос на линии Шакуров. Он повторил это слово два раза, прежде чем получил, наконец, ответ:
- Все нормально, он по нам не попал. Пока еще. Ребята, назовите ваши координаты, мы идем к вам.
- Координаты? - Шакуров нахмурился. Он дейсвтиетельно затруднялся с ответом - кругом были одни развалины. Даже там, вдалеке, в туманной дымке проступали очертания мертвых многоэтажных исполинов, и точно пределить, в каком месте города они сейчас находятся, было проблематично. - К сожалению.
- Жалко, - сокрушенно заметил голос. - Выгляните тогда, кто-нибудь, в окно - быть может, увидите нас. Город то маленький. Сколько примерно этажей в вашем здании?
- Это девятиэтажка стандартного типа.
- Все, тогда мы рядом. Не отключайтесь.
- Сюда кто-то бежит! - крикнул Шакуров и замахал рукой; он уже стоял возле окна. - Двое. Кажется, на них такая же форма, как и на нас.
Шакуров подошел к нему и увидел двух мужчин, перебежками направляющихся в сторону их здания. Откуда-то из дымки по ним велся огонь - щебень и пыль так и взметались в опасной близости от них.
- Что-то мне не кажется, что они сюда доберутся, - внес свое решение неслышно подошедший к ним Погодин.
- Мы вас видим, - сообщил Шакуров в рацию и заметил, как бежавший впереди остановился и приложил рацию к лицу.
- Ладно, мы идем к вам. В каком вы подъезде?
- В середином. Мы на шестом этаже.
- Спасибо за информацию, друг. Мы идем уже.
Снаряд вздыбил землю прямо позади него. Человек едва не упал, но рацию удержал и пропал из поля видимости наблюдающих из окна. Тот, кто следовал за ним, обеспокоенно оглядываясь, исчез вслед за ним.
- Все, теперь будем ждать, - как-то грустно сказал Шакуров. Его палец, вопреки воле хозяина, нажал, отключая кнопку тумблера.
- Надеюсь, что тот, кто по ним так дико стрелял, не вздумает бомбить наши хоромы, - нуверенно произнес Иванченко.
- Маловероятно, - недоверчиво выдавил сарказм Погодин, сразу теряя всякий интерес к тому, что происходит за окном. - Готовьтесь, дурачье: сейчас нам всем, возможно, будет жопа.
Но ничего такого не произошло. Только топот в коридоре, на который Погодин сразу же вскинул автомат, неизвестно как вдруг появившийся у него в руках.
- Стойте, ребята! Вот так вы встреаете? - Лицо с пересекающим его глубоким, давным-давно зарубцевавшимся шрамом выдавило неумелую, но дружественную улыбку. - Вообще не думал, что мы с Максом сумеем до вас добраться - так шмаляет этот гад!..
То лицо, с которым опустил автомат Погодин, говорило со всей красноречивостью о том, что надежды, все-таки, рушатся чаще, чем восстанавливаются. Наверное, в качестве компенсации этому он проворчал, делая вид, что не очень-то хочет видеть "дорогих" гостей:
-Н-да? А мы-то думали, что вы мимо пробежите...
Из-за плеча шрамированного выглядывали два испуганных глаза; остальная часть лица была скрыта под черным платком, сверху которого сидела такого же цвета шапочка с донельзя подвернутыми краями. В тоних руках он держал такой же автомат, как был у Погодина, но только не оснащенный подствольным гранатометом. Видимо, это прерогатива была свойственна только одному типу людей, к которому и относился обладатель укрупненной версии.
- Проходите, располагайтесь, - шагнул к нему Шакуров, протягивая приветственно руку. - Из еды только консервы - все то, что было в наших вещмешках.
- Ты забыл про немного сыра, - напомнил ему Погодин и тут же исправился: - А, нет. Я, кажется, его еще вчера дожрал.
- Это - Игорь, это - Саша, - как всегда пропустив его теплые слова мимо ушей, произнес Шакуров, переводя руку с одного представителя команды на другого. - Меня зовут Роман. Нас высадили сюда на вертолете несколько недель...
- Месяцев.
- Месяцев. Назад.
- С нами - та же фигня! - весело махнул рукой шрамированный. - А что, у вас даже лечь здесь негде?
- На полу полежишь, - гостерпреимно предложил ему Погодин.
- Я - Роберт, с Максом вы уже знакомы. Макс, проходи, мы уже в безопасности.
- Да, Макс, не задерживайся. Эти Чужаки - такие гомофилы...
- Игорь, - повернулся к нему Шакуров, - это наши гости. Может, ты лучше помолчишь?
- А ты мне чего рот закрываешь? - стрельнул на него металлическим взглядом Погодин, замерев как тигр перед прыжком. - Я не под твоим командованием, ты это запомни.
- Я гляжу, вы здесь дружно живете, ребята, - потирая скрытые в беспалых перчатках ладони, попытался разрядить положение своей улыбкой Роберт, на что тотчас же получил от Погодина:
- Очень. Ты поаккуратней со словами. Не дома. Чай.
- Чай? Чай я люблю! А где у вас чай?
- Я щас тебя... - Погодин сделал недвусмысленное движение в направлении молодого человека, но Шакуров спас ситуацию, встав между ними и сказав:
- Ладно, достаточно на сегодня распрей. Мы на войне, и мы не враги друг другу.
- Надо же, в нашем строю появился дипломат!
Шакуров сконцентрировал все свое внимание на гостях, которым и сказал:
- Приглашаем всех к столу. Друзья, проходите без стеснения.
Не прошло и получаса, как в большой комнате горел разожжеенный на полу костер. Это помещение получилось путем разрушения межкомнатной стены, и оно уже было таким, когда троица нашла это убежище. Все сидели возле костра и ужинали тем, что было в наличии - консервами.
Тут отличился Макс. Он брал в руку банку, проворачивал по окружности ножом, и крышка буквально отскакивала, а края после этого выглядели словно бы абсолютно нетронутыми. Таким образом и в течении нескольких секунд он снабдил съестным содержимым этих банок каждого из присутствующих. Теперь он спустил платок с лица, открыв всем на обозрение остроносое, веснугчатое лицо. На вид ему было лет восемнадцать, но он был высок и хороше сложен. За исключением кистей рук, тонких, как у девушки, и длинных, вертких пальцев.
- Мастерски ты с банками, - запуская погнутую ложку в свою банку, сказал Погодин. - А глотки Чужакам не пробывал этим самым перерезать? Этим, вообще-то, только это и делается.
- Отстань ты от парня, Погодин, - осек его Шакуров и повернулся к неторопливо уплетающему говядину Роберту. - Роберт, а вы давно здесь?
- Примерно так же по времени, как и вы. Если верить вашим словам.
- Нашим словам можно верить. Вы тоже участвовали в ликвидации конфликта в Бобруйске?
- Может быть.
- Здесь нет военных тайн.
- А это и не военная тайна вовсе. Я просто не люблю распространяться о том, через чего уже успел пройти. Вот и все.
Шакурво очень внимательно смотрел на Роберта. Человек лет сорока, если ему еще успело стукнуть столько, выдубленное ветром лицо с начавшими уже проглядывать глубокими морщинами. Взгляд стовно притягивал к шраму, что пересекал лицо, и не мог дать себе ответ на вопрос, кто сделал ему эту рану, теперь старую и потому зарубцевавшуюся. Несомненно, за этими плечами много километров, пройденных в пыли разрушенными снарядами построек, быть может много больше, чем у него самого. И, тем не менее, этот человек держится столь уверенно и переполнен жизненными силами так, словно бы и нет никакой войны кругом - обычная рутина, преследующая человека на той середине его жизни, когда он уже не молод, но и не стар до такой степени, чтобы утратить всякий интерес к происходящему в мире.
- Вы в курсе, что здесь вооще происходит?
Не отрываясь от пищи, которую с удовольствием поглощал, Роберт помотал головой.
- Мы их даже не видели практически. Одного только видели. Который стал по нам потом палить. На силу ноги унесли. Ни гранаты - ничего гада не берет.
На что Погодин поспешил выразить свое несогласие:
- А АК-ашку никто из вас не пробывал использовать? Попробуйте, рекомендую.
- У нас нет таких мощных наворотов, - спокойно отвечал ему Роберт, одновременно с этим отвечая на возможные вопросы остальных. - У нас гранат-то уже не осталось, все на этого потратили.
Погодин вновь усмехнулся сардонически.
- Глупости. Моя граната все-таки ему шкуру пробила...
Роберт посмотрел на него с нескрываемым удивлением. Он даже перестал есть, настолько был поражен услышанным.
- Говорите - пробили ему броню?..
- А что тут в этом такого? Оружие, между прочим, оно для того и создано, чтобы гадов всяких портить. И мое сработало, как всегда.
- Значит, мы видели того же самого.
- И вы его не добили. ОЧЕНЬ хорошо!..
- Погодин, перестань утрировать. Если тебе повезло раз - так почему тебе не выступить против целого взвода?
Погодин замолчал и угрюмо глянул на Шакурова.
- Не уверен, что там их целый взвод, - с сомнением произнес Роберт, отставляя в сторону пустую банку тушенки. - До сих пор нам казалось, что мы имеем дело только с одним.
В комнате повисла пауза. Было только слышно, как ревет ветер, гоняясь за собственным хвостам по бескрайним просторам пустоши.
- Вы уже пробывали с нами связаться? Одному из нас показалось, что вы устроили на кого-то засаду.
- Это были не мы. Мы впервые сегодня только с вами связались.
- Значит, кроме нас есть еще одна группа.
- Кто-нибудь должен их разыскать, - посмотрел на всех по очереди Макс.
- Вот ты и ищи, - грозно глянул на него Погодин. - А нам и вас достаточно вполне.
- Нет, - отрезал Шакуров. - Завтра с утра мы отправимся на их поиски. Рацию все время держать включенной. У вас есть рация?
- Считайте, что нет. Мы и без нее с вами свяжемся.
- Если только у вас есть сигнальная ракета, - угрюмо вставил Погодин.
Ночь наступила внезапно. Снаружи было черным-черно. Черно до такой степени, что выгляни наружу - и не сможешь увидеть ничего, даже собственной ладони, поднеси ты ее к лицу прямо к глазам.
Костер давно потух. Все, кроме Шакурова, спали ногами к пепелищу. Шакуров же находился с Ядвигой. Прижимая к себе слабое девичье тело, в котором уже практически не теплилась жизнь, он тихо плакал в темноте.
Иванченко проснулся и самым первым делом ухватился за кобуру пистолета. Все было спокойно. Тишина снаружи только настораживала, и юноша, неслышно поднявшись с пола, приблизился к окну.
Луна светила на чистом, беззвездном небе. Бледно-мертвенный диск казался серебряной монетой, вставленной в проделанный кем-то паз на небоводе. Вдали темнели силуэты домов, которые так же, как и этот, все еще стояли на тех местах, куда их решили поставить далекие проектировщики.
Иванченко некоторое время простоял у окна, потом прошелся по комнате вдоль и вновь остановился в оконном проеме. И тут словно его громом поразило: он совершенно отчетливо разглядел силуэт БТРа, который неподвижно стоял, развернутый к нему всем сонмом своих дул. Издалека он казался картонной выдумкой, которую кто-то спешненько поставил как раз в тот момент, когда молодой человек на несколько секунд отвлекся от того, что находится за окном. Иванченко замер. Он просто смотрел на БТР, а БТР смотрел на него. Наконец рука Иванченко извлекла сама собой из кобуры пистолет, указательный палец замер в позиции готовности на спусковом крючке. И путсь будет бесполезно использовать это никчемное в данной ситуации оружие - сработал древний инстинкт воина, готового бороться с противником даже при помощи обычной пращи.
Иванченко поймал себя на мысли, что БТР спорит с ним. Смотрит на него и как бы вызывает: "Выйди. Или, может быть, боишься?"
Эти переглядки длились больше минуты. В конце концов Иванченко не выдержал. Бегом сбежав по лестнице и выскочив из подъезда, он сразу же прикрыл глаза от холодного ветра, на мгновение ослепившего его каменной пылью, что метнул в лицо. Свободной рукой Иванченко быстренько протер глаза, и как только смог хоть что-нибудь увидеть, снаряд, выпущенный из одного из дул, врезался ему в живот и, пронеся вместе с собой не опомнившегося солдата в проем подъезда, разорвался, разворочив стену лифтовой шахты.
- Что это? - Погодин вскочил первый. Правая ладонь уже сжимала верный АКМ.
Шакуров услышал страшный грохот и поднял голову, пытаясь понять, что это было. Осторожно положив маленькую головку на сложенный ввиде подушки лежак, осторожно прошел в большую комнату, в которой все уже сидели на корточках и озирались, боясь показать свои головы из оконного проема.
- Нас атаковали, - понял и немедленно оделился этим с остальными Шакуров. - Где Саша?
- Здесь его нет, - внимательно оглядев весь пол в помещении, отвечал Роберт.
- Пошли, - качнув головой в сторону выхода, Шакуров первым бросился вниз по лестнице.
Едва они спустились на первый этаж, как их глазам предстала развороченная лифтовая шахта, возле которой лежал, весь седой от пыли, Иванченко. Макс как единственный среди них человек в головном уборе стянул с головы шапку, разглядев среди валяющихся в том, что было раньше шахтой, то, что осталось от бывшего сотоварища. Остальные последовали его примеру.
- Кто мог это сделать? - почти требовательно произнес Шакуров, с ненавистью глядя на Иванченко и представляя стальной БТР, давший залп по несчастному.
- Чужаки - ясное дело. - Быстро потеряв всякий интерес к несчастью, Погодин в развалочку вышел из подъезда и констатировал уже снаружи: - Здесь никого нет. Трусы. Вылазками работают!..
- Дождемся утра, и завтра мы его похороним, - негромко сказал Шакуров. - Завтра с утра отправимся искать тех, кто мог еще сюда быть распределенным.