Аннотация: В связи с изменившейся ситуацией, продолжения следующих глав пока не будет.
Канада. Глава первая - первопроходцы
Начнём же наше знакомство с канадской истории при помощи цитаты великого английского адмирала, сэра Уильяма Монсона: "Если люди обдумают божественную работу Б-га и окончательный результат его трудов, то это чудо, то, что Америка, будучи континентом и равным остальному миру по размерам, была скрыта от остального творения до 1490-ых годов после рождества Христова, и не открыта даже в воображении, хотя некоторые философы и пытались." Ну а теперь, через более чем 300 лет, вопрос кто из европейцев или других народов Старого Света открыл Америку до Колумба, будоражит умы человечества.
Следуя старым и живописным сагам древних времён, а также мнению современных историков, северная часть Северной Америки была открыта в первый раз викингами. В 1000 году от р.х., Лейф Эрикссон, чей отец, Рыжий Эрик, основал поселение викингов в Гренландии, был сбит с курса бурей и нашел укрытие на берегу будущей Новой Англии. Через 2-3 года он вернулся, проплыв сперва мимо сурового и каменистого берега (скорее всего северного Лабрадора), затем к югу мимо острова Ньюфаундленд пока не достиг сравнительно пологого побережье, поросшего лесом (скорее всего Нова Скоша, но Эрикссон назвал это место Маркланд), и наконец достиг Винланда, страны зерна и дикого винограда (по мнению учёных, это было где-то около мыса Код).
Но существуют и другие мнения, по которым Америка была известна в Старом Свете ещё до викингов. Правда, многие из них основываются на источниках, которые считаются скорее мифологическими, чем историческими. Так считается, к примеру, что кельтские монахи, которые спасались от тех же викингов, достигли сперва Исландии, потом Гренландии, а потом и залива Святого Лаврентия, где и прожили в течении нескольких поколений, прежде чем вымереть. Другие источники утверждают, что Америку была открыта впервые африканцами - одним словом, споры о том, кто был настоящим первооткрывателем Америки будут продолжаться, но одно надо знать чётко: бравые викинги действительно плавали на запад, в тогда ещё неизученный Атлантический океан, и некоторые возвращались после многих месяцев или даже лет, с рассказами о новых землях, но гораздо большее количество этих храбрецов исчезло бес следа.
Археология же поддерживает это литературно-картографическое мнение: раскопки действительно показали, что викинги основали в своё время колонию на севере Ньюфаундленда, а в 1964 году около Лансэ-о-Медоус были найдены дома и другие здания построенные по очень похожему принципу со домами викингов в Исландии, Гренландии, Норвегии. Опять-таки, маловероятно, что европейцы из более современных времён использовали бы такие примитивные кузнечные способы, которые были найдены в древней кузнице расположенной там же, тогда как индейцы и инуиты, которые обитали в тех местах, просто не умели работать с железом.
Другое дело, что неизвестно, как долго северяне просуществовали на Ньюфаундленде, или как глубоко они проникнули на основной материк. Разумеется, опираясь на свои поселения в Гренландии, они плавали по местным морям. В 1007 году экспедиция, состоящая из трёх судов, 150 мужчин, нескольких женщин, домашних животных и припасов достигла Лабрадор - но после трёх суровых зим, уцелевшие члены этого похода вернулись обратно в Гренландию, где викинги и остались жить до 15 века, когда они не вымерли там из-за эпидемий и войн с инуитами; словом, тот занавес, приподнятый Лейфом Эрикссоном пал вновь на американский материк, пока Колумб, озабоченный поисками Индии не поднял его.
И всё-таки, задолго до открытия Колумба, португальские и французские рыболовы вполне могли плавать на запад, чтобы ловить рыбу в обильных водах Грэнд-Бэнкс. Но они или держали свои открытия в тайне, или, что вероятнее, были неграмотными людьми, которые просто не вели бортовых дневников и других записей, и потому про их открытия по прежнему ничего не известно.
В любом случае, и англоязычные первопроходцы, исследователи и авантюристы не появились на страницах истории раньше 15 века, и тогда-то в первый раз и пошли идеи о империи, однако и теперь нас интересует не англичанин (Колумб, как известно, им тоже не был), но английский иммигрант из Венеции, Джованни Кабото, более известный как Джон Кэбот. Поскольку он в своё время не мог плыть на юг (там всё уже было под контролем Испании), он поплыл на северо-запад в 24 июня 1497 года он приплыл на остров Кэйп Брэтона, который он и открыл в честь его патрона, короля Генри Седьмого. Его второе путешествие (на следующий год) снова привело его приблизительно туда же, хотя на этот раз он проплыл на юго-восток мимо Лабрадора и Ньюфаундленда до залива Чезапик.
Учитывая, что и корабли, и команды на них были не ахти, данный случай может считаться по праву триумфом навигации, но вот ожидания патрона Кабота эти экспедиции не оправдали. Несколько рыб и мехов не могли сравниться с теми сокровищами и шелками, которые ожидали первооткрывателя востока в грёзах европейцев.
Тем не менее, труда Джона Кэбота и его сына Себастьяна не пропали напрасно. Они дали Англии законный предлог для важной части Атлантики, которую они начнут колонизировать где-то через 100 лет, а также показали рыбные богатства тех вод, где треска собиралась в такие стаи, "что иногда корабли не могли проплыть сквозь них". И хотя европейцы так и не попытались колонизировать Ньюфаундленд, их суда ежегодно приплывали к этим неизвестным берегам, чтобы ловить там рыбу. Но чтобы окончательно закрепиться там, для всех этих бретонцев и норманнов должно было пройти 30 лет.
До сих пор, все первопроходцы были в основном итальянцами, но теперь вся эта атлантическая рыбная ловля стала производить крепких и смышленых французских моряков, и один из них был лоцманом из Сент-Мало, Жак Картье, который стал настоящим первооткрывателем канадского материка. Весной 1534 года Картье отплыл с двумя небольшими судами и экипажем из 60 человек. Как и Кэбот, он поплыл на запад, чтобы избежать испанцев и достигнуть Азии, а заодно и открыть новые земли по пути туда. В мае он достиг Ньюфаундленда а оттуда, при помощи пролива Бэллэ-Айл он попал в залив Святого Лаврентия в напрасных и неуспешных поисках водного пути в Тихий океан.
На следующий год, Картье попытался снова, и на этот раз он привёл свою новую флотилию из трёх кораблей вверх по великой канадской реке до места будущего города Квебек-Сити, где он был тепло поприветствован великим индейским вождём "Каннаты". Вдохновлённый историями о далёкой стране, где есть "бессчётные рубины, золото и другие богатства", Картье добрался аж до будущего города Монреаля (тогда известного как Хочелага), где его путь был прегражден стремнинами Лачин. Используя свои инстинкты опытного наблюдателя, он взобрался на вершину ближайшей горы "которую мы назвали Монт Роял", и посмотрел как Моисей на Землю Обетованную. Вокруг него растирались бескрайние леса, зажатые горами на севере и юге, а широкая полоса реки Святого Лаврентия рассекала собой горящую как огонь осеннюю листву. "Где мог только достигнуть глаз," он писал в своих Вояжах, "он видел эту реку, великую, широкую и обильную водами, которая текла с юго-запада."
Поскольку погода уже была суровая - начало октября - Картье вернулся в Квебек, где он провёл очень злосчастную зиму, опасаясь нападений индейцев и страдая от морозов и северных буранов. Из-за нехватки фруктов и овощей среди его людей началась цинга, и к февралю казалось, что всю экспедицию там и похоронят. От 74 человек с корабля Картье 25 погибло; среди живых только 3-4 были физически здоровы.
Картье был спасён дружелюбными индейцами, которые научили его варить целебный чай из коры белой ели. Этот напиток несомненно спас его людей, которые по традиции ели только корабельные бисквиты и солёное мясо. "...за меньше чем за 8 дней," писал Картье, "дерево ростом не менее чем те, которых я видел раньше, было съедено."
Поэтому, третья экспедиция в Канаду была задержана до 1541 году, когда французский король назначил Жана Франсуа де ла Рока, сира де Роберваля, губернатором Новой Франции - будущей соперницы Новой Испании. Но поскольку его невольный подчинённый, Жак Картье, отказался сотрудничать с ним, колония Роберваля потерпела фиаско, и он был счастлив вернуться на родину в 1543 году с грузом "золота дураков", т.е. пирита, и камней, которых он принял за алмазы, но которые были совершенно бесполезным кварцем - словом, Франции тогда не удалось установить северную базу на пути к востоку.
Разумеется, жестокие канадские холода, цинга и индейцы тоже помешали этому предприятию добиться успеха, но теперь-то понятно, что поражение французов произошло в первую очередь из-за проблем с рабочей силой. Французские сторонники колонизации, подобно первым английским поселенцам в Виргинии, предпочитали использовать при обустройстве колонии людей без определённого места жителей и тюремных заключённых, нежели фермеров и ремесленников, у которых хватило бы выдержки пережить суровые канадские зимы и упорства с талантом, чтобы жить там вообще.
Словом, хотя Картье и открыл первые ворота в Канаду, Франции они оказались не интересны. На протяжении более 60 лет, там бывали только рыбаки, которые обменивали на берегах залива Святого Лаврентия часть улова на бобровые шкуры - и в тоже время все эти баски и бретонцы были предтечами настоящей французской власти в этой стране. Подобно тому, как производство табака спасло первую английскую колонию в Виргинии, так и развивающаяся торговля мехом - ответ на возрастающие запросы европейцев - возродило французскую колонизацию в долине Святого Лаврентия: обработанная соответствующим образом шкура бобра идеально подходила для модных шляп джентльменов 17 века. И чтобы удовлетворить требования этой моды, первопроходцы будущих колониальных империй охотились на этого зверька на берегах озёр и рек, среди первозданной дикой природы среди широких равнин и среди гор у тихоокеанского побережья. По ходу этой охоты французы бились с англичанами, а ирокезы с гуронами за то, чтобы торговые пути оставались в безопасности и чеки колонистов - действующими.
В тоже время, все эти битвы за бобра оставались на заднем плане поиска северо-западного пути. Европейские королевские дворы жаждали серебра и золота ещё больше, чем меховых шляп. В те дни, до того когда кредиты упростили процесс международного обмена, казна полная драгметалла считалась необходимой для стабильности и силы государства. Вот поэтому-то Дрейк и другие английские пираты грабил испанские владения и корабли в Америке.
С другой стороны, государство, которое хотело быть самодостаточным и поэтому быть более защищённым от нападений соседей или просто врагов, искало независимость не только при помощи драгметаллов, но и при помощи других ценностей вроде леса, мачт, корабельных запасов, поташа, рыбы, и конечно мехов. Гаклют отрапортовал англичанам, что "на этой част Америки, что лежит между 30 и 60 градусами северной широты... растут все сорта благовонных и финиковых деревьев, кипарисов и кедров; а в ново-найденных землях изобилие сосен и елей, чтобы делать мачты и доски, смолу, деготь и т.д.; конопля для кабелей и верёвок; а вверх по течению Великого Залива, находится бессчётное количество драгоценных мехов всех сортов."
Как и их современники в Джеймстауне, первопоселенцы французской Канады были гораздо более заинтересованы в открытии Эльдорадо, чем в ресурсах земли и воды. Но те же люди, которые искали золото из всех своих сил рано и поздно должны были начать сельские хозяйства, чтобы не умереть с голоду, и таким образом они стали настоящими колонистами. Внутри Канады, торговля и исследования были всегда привязаны к поселениями, потому что колония должна была оплачивать сама себя, и поскольку Канада так и не стала Перу или Мексикой, люди, которые охотились на красного зверя продолжали мечтать о коротком пути сквозь неожиданный континент, который привёл бы их к чудесным богатствам востока.
И вот, к началу 17 века размер и форма Северной Америки по прежнему оставались неизвестными. Картье доказал, что залив Святого Лаврентия не был морским проливом, который вёл бы прямо в восточные моря, но был устьем могучей реки, доступной для морских судов только до стремнин Лачин. Тем не менее, не значило ли это, что к северо-западу эта страна могла распасться на островки, или в худшем случае, на проходимый полуостров? Так, во всяком случае, считал бывалый моряк из деревни Бруаж в Сен-Тонже, кто "пылко мечтал" о пути на восток, не найденный Мартином Фробишером, Джоном Дэвисом и другими опытными навигаторами.
В любом случае, Самуэль де Шамплен остаётся великолепным исследователем и первопроходцем. "Его характер", писал Франциск Паркман, величайший историк Северной Америки, "принадлежал частично к прошлому, а частично к современному. Шевалье, крестоносец, романтик-исследователь, любопытный и жаждущий знаний путник, прагматичный навигатор - он был всеми этими людьми. Его точка зрения, достигающая гораздо дальше тех куцых душ, которые окружали его, принадлежала его веку и профессии." Не один англичанин его современников, даже среди сторонников Елизаветы, не был так верен идеалу империи. Шамплен был очень страстно верующим и смелым человеком, со слабостями любого идеалиста и человека идеи. До последнего он был верен своей цели "заплыть за закат и омовения всех западных звёзд".
Вскоре же после того, как он установил свою первую торговую точку в 1608 году на месте современного Квебек-Сити, он организовал небольшую экспедицию вверх по реке Святого Лаврентия, в надежде, что какой-нибудь приток приведёт его к открытому морю и Китаю. Даже когда континент стал ещё более диким и суровым, его мечта только выросла до того, что он представил себе целую империю, находящуюся за порогом восточной торговли. Ещё в 1613 году он искал этот путь на каноэ и пешим ходом, подбодрённый свидетельством безответственного романтика, Николы Виньёда, который говорил, что он добрался до западных морей по реке Оттаве. Когда его обман открыли, надежды Шамплена были разбиты. Он никогда не забывал о своей мечте, но с тех пор его главные силы уходили на содержание его хрупкого поселения.
В 1604 году французы стали экспериментировать с колонией в заливе Фунди. Через три года, однако, Шамплен стал использовать Квебек, нежели Порт-Ройал, как основное поселение. Квебек казался прекрасно приспособлен для того, чтобы быть не только стратегической точкой на пути к востоку, но и ключевым местом для торговли мехами. Когда первые страсти и труды по установлению колонии улеглись, и у поселенцев появился стол и кров, Шамплен понял, что бобров надо будет добывать систематически, иначе его колония вымрет. "Драгоценные меха", как писал Гаклют, были столь же необходимыми для экономии колонии, как драгметалы для французских властей в Париже.
До тех пор, торговля мехами была открыта любому, у кого была предпринимательская жилка и здоровье, достаточно крепкое для сурового канадского климата, опыт для борьбы с соперниками и индейцами. Было ясно, что были нужны какие-нибудь правила, и Шамплен начал систему компаний-монополий, которые под покровительством Ришелье выросли в великую государственную организацию, известной как Компания Ста Компаньонов. Эта организация, которая включала дворян и влиятельных купцов получила в 1627 году управление над колонией и контроль над её торговлей в течение 15 лет при условии, что ежегодно в поселение будут приезжать по 300 колонистов. Такая власть была необходима не только для поселения, но и для защиты вклада в неё, который зависел от хороших отношений с охотниками-индейцами.
К сожалению, в 1609 году Шамплен решил стать союзником гуронов Оттавы и алгонквинов долины Святого Лаврентия. Хотя они были более многочисленными, чем их враги-ирокезы, которые жили к югу от озера Онтарио, они были гораздо менее воинственными, и в последующие годы этот альянс почти уничтожил французскую колонию.
Историки часто осуждали Шамплена в этой ошибке. Ещё в 1603 году он узнал про военную силу ирокезов, но не смог осознать их потенциал, и даже если бы он смог узнать, то не смог бы удержать нейтралитет. Поскольку они контролировали ближайшие речные пути к западным мехам, естественно, что гуроны и алгонквины стали их союзниками. Ирокезов и конфедерацию география же поместила к югу от Великих озёр, сделав их естественными противниками французов из долины Святого Лаврентия и союзниками их соседей-колонистов их Англии и Нидерландов. С достаточной военной силой, французы б смогли контролировать длинную цепь рек и озёр до самой середины материка, но их система связи была уязвима. Действуя со своих бах на реках Гудзон и Могавк, с озера Шамплен и реки Ришелье, англичане и ирокезы могли перерезать или перегородить главный путь их врагов и задушить французскую колонию.
На протяжении 20 лет, начиная с 1640-ых годов, с непревзойдённой яростью, ирокезы громили французов вдоль речных берегов доходя до самого Квебека, почти парализуя их торговлю мехом. Если бы власти в далёком Париже изначально помогли б Шамплену людьми и оружием, проблема бы была разрешена очень быстро - до того, как англичане поддержали ирокезов огнестрельным оружием, товарами и ромом. Только в случае нейтрализации или поражение ирокезов Канада бы сохранила союз западных племён, от которых зависело существование колонии.
Вообще, интересно подумать о том, какой бы была Канада, если бы не было ирокезов. Наверное, тогда бы французские поселенцы и солдаты двинулись бы на юг по реке Гудзон к более тёплой погоде и порту у Нью-Йорка. Но к сожалению французов, Канада, в отличие от Австралии, не началась с малонаселённого материка. В Северной Америке, индейцы контролировали не только скорость европейского заселения, но и судьбы европейцев-врагов долгие годы.
А в экономическом вопросе, индейцы были незаменимы при продвижении вперёд, когда торговля мехами расширилась от долины Святого Лаврентия до Скалистых гор на западе страны. Они также были предметом религиозных страстей со стороны французов. (В отличие от испанцев и французов, англичане редко задавались религиозным вопросом, хотя их вера тоже сыграла важную роль в их колонизации.) Французы были и смелыми, и выносливыми, но в отличие от англичан, они также были и опытными дипломатами в вопросах с индейцами, особенно этим отличались миссионеры. (Шамплен наверняка представлял свою империю как ту, в которой языческие племена наконец-то поверят в истинного Б-га, и станут достойными подданными католической церкви и Франции.)
Короче, для Шамплена сопоставление религиозных миссий и торговля мехами было совершенно естественным. В вопросе правительства и управления компании, религия уступала первое место доходам, но в тоже время это не было той пустой формальностью, как у англичан на юге. В отличие от сулписианцев и реколлетов, у иезуитов был интерес в меховой торговле, но это было лишь побочным результатом процесса, чтобы не писали враги их ордена в те времена. Наоборот, иезуиты оставили в Канаде репутацию как благородных, целеустремлённых и очень бесстрашных людей. Никто не может услышать крики отца Бребёфа и его собратьев, когда те принимали смерть мучеников и не признать их верность вере, а не только государству. "Великолепие их веры", писал Паркман, один из их строжайших критиков, "возвышается над всем остальным."
Письменные работы иезуитов, широко популярные во Франции в те времена, являются одним их главных источников канадской истории 17 века. Некоторые из них, правда, столь же полны обсуждений вечного проклятия, как любой пуританский трактат; многие из них говорят почти только о вере и мистическом экстазе; но немало и таких, в которых описываются приключения, достойные пера Фенимора Купера или Зэйна Грея. Там есть чудесные спасения на реках и стремнинах, рассказы о выживании в диких лесах и тёплые и человечные рассказы о жизни первопоселенцев, о зверях и птицах и плодотворных лесных рощах, которые ожидают топора и плуга колониста - но сзади, за опушками, всегда таится угроза со стороны ирокезов.
Из иезуитов же мало кто вышел из бедной семьи; их авангард, прибывший в Канаду в 1625 году состоял их культурных, образованных людей, порой даже знатных, которые оставили уютные места на родине, чтобы жить среди индейцев и колонистов в суровой Канаде. Они испытывали ледяные морозы и иссушающий зной; они страдали от ежедневной жизни в индейских деревнях, где был дым, блохи, грязь, вонь и частая нехватка еды. Но несмотря на это, они смогли построить церкви, помогать больным и страждущим, крестить умирающих, очень часто страдая за свою веру под пытками враждующих племён.
Так, вышеупомянутый отец Бребёф погиб от рук ирокезов в 1649 году. Его духовный путь, который взял его из скромной Нормандии и привёл его к такому ужасному концу, до сих пор не забыт в этом мире. Сент-Игнатц, место его кончины, находится на восточному берегу Стюржон-ривер, неподалеку от онтарийского города Мидланд, в центре т.н. Гуронии, мыса, покрытого крутыми холмами и густыми лесами, к югу от залива Джорджиан. Когда отец-реколлет, Джозеф Лэ Карон, посетил это место в первый раз, тут жило 30 000 гуронов, это было одним из самых больших поселений индейцев к северу от Мексики.
Трагедия Гуронии может и лежит сбоку от основных событий, которые способствовали установлению французской власти в Северной Америке, но всё равно является частью этой истории и истории французских иезуитов. Франция, под влиянием Шамлпена, захотела создать мощный протекторат индейцев-католиков, этакое укрепление против англичан и ирокезов-агрессоров, а заодно и будущее ядро их империи на этом континенте. А иезуиты, соответственно, были первой волной этого крестового похода нацеленного на защиту французской торговли мехами против ирокезов и англичан. Государство гуронов, припаянное к французской вере и усиленное французским оружием могло бы защищать главные линии связи и торговли, которые вели на юг к долине Миссисипи, и к северо-западу от Великих озёр. Соответственно изчезновение Гуронии и гуронов - их практическое вымирание к середине 17 века - результат не только провала этой миссии, но и знак ужасного кризиса Новой Франции того времени.
Более того - до того, как у гуронов начались проблемы, казалось, что Новая Франция вымрет, как и поселение Порт-Ройал: через 20 лет после основания Квебека, там жило только 65 человек, из которых только 20 было взрослыми мужчинами. В тот же год - 1628 - Компания Ста Компаньонов послала туда 18 судов с фермерами, священниками и ремесленниками, а также с пищей и материалами, вплоть до оружие и боезапасов...и все они попали в руки небольшого военного флота англичан под командованием Дэвида Кирка - ну, через несколько месяцев французская колония и сдалась в плен.
Только в 1632 году, по договору Сент-Джермен-ен-Лэйя, Квебек был вернут Франции, и Шамплен смог попытаться что-то там сделать. Но энтузиазм Компании Ришелье угас, стоимость расходов на колонистов сильно врезалась в доходы от торговли мехом, приток иммигрантов почти прекратился а здоровье и силы у Шамплена были уже далеко не те, что раньше. Выработанный до предела, Шамплен умер в Рождество 1635 года в Квебеке, 68 лет от роду.
Словом, то, что колония-таки спаслась, является заслугой иезуитского пропаганды. Богатые и влиятельные люди, которые читали их труды и были тронуты их героизмом, собрались и организовали первое агентство по иммиграции в Канаду - Общество Монреальской Богоматери - l'es Societe Notre-Dame de Montreal. Летом 1641 года они послали туда первых иммигрантов, 47 человек под руководством сэра де Маисоннева, на остров Монреаля, который общество выкупило у правительства. Находясь на стоке рек Оттавы и Святого Лаврентия, французы тут очень быстро построили центр для торговли мехом и бастион Новой Франции - но их беды, труды и дни на этой земле ещё были впереди, о чём мы и поговорим в следующей части этой серии.