Китайская ель, или Cunninghamia anceolata ("копьелистная"), была описана Джеймсом Каннигхемом в 1702 году, но она попала в Европу только в середине 19-ого века. Её, и многие другие растения, отправил в Англию Роберт Фортьюн, когда он иследовал Китай в 1842 году, замаскировавшись под китайца, вплоть до фальшивой косы. Китайцы тогда были неприветливы к иностранцам, и Фортьюн носил палку, заполненную свинцом, ружьё и китайский словарь. Чтобы не возбуждать подозрений, т.к. он не мог использовать палочки для употребления риса, он не ел в трактирах. Он также взял с собой три недавно изобретённых тогда "футляра Уорда". Натаниэль Уорд случайно открыл, что растения могли выжить в закрытом футляре из стекла, когда он получил бабочку из куколки в закрытой бутылке, в которой были земля, а потом и небольшой живой папоротник. Это произвело революцию в перевозке растений.
Мы знаем довольно мало о Джеймсе Каннигхеме в честь кого это дерево и получило своё научное название. Но что мы знаем о нём - это довольно драматично. Он был шотландцем, который прибыл на остров Чхоушань (что около побережья Шангхая), как хирург, который работал на Ост-Индия Компани. В 1703 году Каннигхем был на другом острове, когда на них напали мятежники-макассары; погибли все, кроме Каннигхема. Однако, и он был ранен, а затем и арестован, но в 1709 году он отправился домой в Англию. Похоже, что по пути домой он умер.
Во время его работы в Китае, Каннигхем сумел послать домой описания многих растений, и даже некоторые образцы, включая камелию. Он также описал, впервые в истории планеты, как китайцы выращивали чай. Китайская ель была сперва названа Pinus lanceolata, но затем её переименовали в честь этого хирурга. Как вечнозелёное дерево с очень блестящими, колючими иглами, китайская ель может достигать 24 м высоту или больше. У него есть шишки, это хвойное дерево, но несмотря на его название, это не ель, но некий сорт болотного кипариса. Существует только 2 вида китайской ели, и она - редкий гость в садах. В южном и центральном Китае она иногда образует густые леса. Китайцы называют её шанму и считают её важным источником древесины.
Викторианцы любили новые экзотические растения. Так, чилийские араукарии и китайские ели, у которых есть общие черты друг с другом, были посажены в английских садах с энтузиазмом, но араукарии - деревья более выносливые и более приспособленные для жизни в Англии. Уильям Робинсон, иконокласт моды в викторианских садах, ненавидел оба вида дерева. Китайская ель, он писал, есть "дерево, родственное соснам, и возможно, что и самое жалкое, которое было заведено у нас; это что-то вроде араукарии, обычно покрытое мёртвыми ветками". Он ошибался насчёт родства с соснами и только прав о "мёртвых ветках", потому что китайские ели чувствуют себя очень неуютно в Англии и большей части Северной Америки. На своей родине они выглядят очень внушительно. Если кажется, что это дерево тоскует по своей родине, то это наша вина, а не дерева.