Беспамятство никак не хотело отпускать Медведева. Расплывчатые даже еще не мысли и образы, а едва уловимые ощущения появлялись и снова исчезали, погружая его в небытие. Он не помнил, что с ним произошло, и жил неясным восприятием текущей секунды, когда к нему ненадолго возвращалось сознание, но спустя продолжительное время почувствовал, что наконец приходит в себя, просыпаясь от тяжелого сна.
"Где я? Что со мной?" - мелькнула неясная мысль и мгновенно пропала, потому что ее продолжение потребовало бы неимоверных усилий. Смутно помнилось чувство леденящего холода, ослепительных световых вспышек, раздирающей тело боли. Сейчас боли не было, вернее, она была, но где-то далеко, на нее можно было не обращать внимания. Гораздо сильнее боли досаждало страшное неудобство: что-то мешало во рту, давило на пересохшие язык и губы, тугая повязка стягивала грудь, мешая дышать, врезалась подмышками, тяжелая голова, казалось, не держалась на шее, а все время норовила куда-то запрокинуться. В довершение всего, в ушах стоял непрерывный гул, нарушаемый чередованием грохочущих и булькающих звуков.
Через какое-то время Вадим попробовал открыть глаза. Сначала он увидел только белесую муть, но очень скоро в ней появились размытые цветные пятна. Грохочущие звуки стали громче, пятна стали двигаться быстрее. Это вызвало головокружение и тошноту, и Вадим с досадой закрыл глаза. Отдельные звуки стихли, остался только гул. Медведев попробовал вслушаться и понять его происхождение, но эта попытка оказалась для него слишком сложной, и он снова потерял сознание.
Так повторялось несколько раз. Почти все время Вадим находился в глубоком сне с редкими незапоминавшимися сновидениями. Просыпаясь, он неподвижно лежал с закрытыми глазами и прислушивался; иногда открывал глаза, пытался пошевелиться. Все попытки заканчивались одинаково - сумраком полусна-полуобморока. Но раз от разу звуки становились все отчетливее, пока не превратились в человеческую речь. Что именно говорят, он не вникал; любое усилие, даже мысленное, снова откидывало его в топкое болото беспамятства. Разноцветные пятна со временем превратились в людей. Это были врачи, одетые кто в зеленые, кто в синие костюмы. "Я в больнице", - появился ответ на первый вопрос. Врачи подходили к Вадиму, похоже, о чем-то спрашивали, светили в глаза маленьким фонариком, еще что-то делали с ним, доставляя беспокойство и иной раз причиняя боль, которая, правда, быстро проходила. Иногда глаза в просвете между маской и шапочкой казались смутно знакомыми, но не настолько, чтобы без напряжения узнать их. Порой сквозь полузабытье ему казалось, что рядом с ним появлялась Светлана, что он слышал ее голос, но, как это обычно бывает во сне, ощущение, на котором Вадим пытался сосредоточиться, пропадало совсем, и он еще глубже проваливался в небытие.
Неотчетливое чувство огромного пространства, наполненного шумами и большим количеством людей, доставляло Медведеву неприятные, даже мучительные ощущения, ему хотелось тишины и покоя. Но однажды, пробуждаясь от очередного долгого сна, Вадим каким-то образом понял, что находится совсем в другом месте - он почувствовал небольшие размеры помещения, где оказался, рядом никого не было, и ни одного звука не доносилось до него. Он не стал задумываться над тем, что произошло, просто ему вдруг стало хорошо. Исчезли все источники раздражения, и мысли, переставшие отвлекаться на них, начали проясняться. Раздался тихий свистящий шелест. Медведев осторожно поднял веки и увидел над собой светло-серые глаза в обрамлении белесых ресниц, в том, кому они принадлежат, никаких сомнений не было.
- Олег, - с трудом произнес он; так мешавшая ему трубка во рту исчезла.
- Наконец-то, - облегченно выдохнул Худяков. - Давно бы так! А то откроет глаза и лежит, и никакой реакции ни на что. Думали уже, что этот тип в вегетативном состоянии находится, а он, оказывается, притворялся. Симулянт!
- Тяжело... - Вадим хотел сказать, что ему сложно понять, что говорит Олег, и еще сложнее разговаривать самому, но он сознавал непосильность этой задачи и ограничился одним словом.
Худяков, казалось, был рад даже этому. Похоже, он понял Медведева и порывисто выпрямился; Вадим проследил глазами за резким движением и едва не потерял сознание от этого усилия, чудом не соскользнув в обычное свое состояние полубеспамятства.
- Света?.. - Вадим постарался собрать все силы.
- Ну вот, уже и Света понадобилась, - сказал Олег с нескрываемым удовольствием. - Будет тебе Света, но она придет после работы, в шесть часов, не раньше. Подождать придется.
Вадим выжидательно смотрел на него.
Олег протянул руку и что-то сделал, мотнув вбок головой.
- Вот тебе часы, видишь?
Вадим осторожно скосил в том же направлении глаза и обнаружил на стене под самым потолком электронное табло. Вид часов почему-то несказанно обрадовал его.
- Еще только три часа, если устал - отдохни, - Олег был доволен, увидев осознанные реакции, появившиеся у Медведева. - Ты здорово навернулся с высоты, - объяснил врач, заметив вопросительный взгляд друга, - и много чего себе переломал. Мы тебя, конечно, подлатали, но лечиться придется долго.
Вадим закрыл на секунду глаза в знак того, что понял сказанное, и снова посмотрел на Худякова, но тот больше ни о чем не стал говорить и вышел. Медведев опять остался один и решил во что бы то ни стало не заснуть, дождаться Светланы, увидеть ее. Часы дали ему зацепку за реальность, сознание прояснилось окончательно, и Вадим попробовал сориентироваться в окружающем мире. Он понял, что находится в небольшом помещении, в котором в поле его зрения, кроме небольшого стола, больше ничего не было видно. Кровать была сильно приподнята со стороны изголовья, и он не столько лежал, сколько висел, подцепленный какими-то лямками, подушка под головой, похоже, отсутствовала. Медведеву стало понятно, что причиняло ему такое неудобство, но он пока не стал раздумывать над этим дальше, потому что хотел сберечь силы до прихода Светланы.
Вадим услышал звук шагов, открыл глаза и увидел наклонившегося к нему врача в костюме традиционного белого цвета. Сквозь толстые стекла очков на него внимательно смотрели карие глаза, окруженные сеткой глубоких морщин.
- Вадим Дмитриевич, вы меня слышите? - спросил врач и добавил: - Если вам трудно говорить, просто закройте глаза один раз. Два раза у нас будет "нет". Вы поняли, что я сказал?
Медведев закрыл глаза, подождал немного и снова открыл их.
- Очень хорошо! Теперь посмотрите, пожалуйста, налево, теперь направо.
Вадим медленно поводил глазами в разные стороны и вопросительно глянул на врача.
Тот продолжил свои расспросы:
- Вы чувствуете где-нибудь боль?
Вадим подумал и дважды опустил веки. Потом недовольно посмотрел на врача, пытаясь взглядом объяснить, что ему пока не хочется ни с кем общаться, даже таким образом. Он закрыл глаза и перестал реагировать на что-либо.
- Ну что же, на сегодня хватит, - через некоторое время пришедший к нему врач прекратил свои попытки добиться от Вадима ответа. - Олег Михайлович, - обратился он к Худякову, выйдя из бокса, - поскольку наблюдается устойчивая положительная реакция именно на вас, я попрошу вас заняться Медведевым. Вы давно знаете друг друга, и, я думаю, вам легче, чем Федотову и другим врачам, будет поддерживать с ним контакт. Ваш график дежурств с оперативными группами и работы в отделении мы скорректируем, равно как и оплату. Сегодня в ночь Светлана дежурит? Побудьте с ней на всякий случай.
- Хорошо, Евгений Петрович. Я Розу предупрежу и останусь на ночь.
- Делайте все, что считаете нужным.
Завотделением оставил Олега в блоке интенсивной терапии и вернулся в свой кабинет. Хотел было набрать номер Черепанова - тот просил сообщать ему о состоянии Медведева, но потом решил не торопиться и подождать до следующего дня. "Как бы не сглазить", - постучал он по столешнице.
Худяков повернулся к Игорю, сидевшему перед мониторами, на которых ползли разноцветные кривые:
- Не думай только, что я у тебя хлеб отбираю. Неделю-другую побуду здесь, а потом Медведев останется в полном твоем распоряжении. Ты, наверное, уже понял, какой у него характер, так что - держись, коллега.
- Да я не мог и предположить, что он, оказывается, все видит, все слышит, все понимает, - Игорь пожал плечами.
- Не говорит только ничего, совсем как собака, - усмехнулся Олег, но тут же в его взгляде появилась озабоченность: - Светлану ему подавай... Как начнутся сейчас эмоции, неизвестно еще, к чему это приведет.
Вадим лежал в полудреме, временами поглядывая на часы. Пару раз подходил Олег, что-то говорил ему, но Медведев весь сосредоточился на ожидании и не прореагировал на его слова. Худяков устроился рядом с Игорем перед монитором и тоже стал ждать прихода Светланы.
В начале седьмого она вошла в общий зал блока интенсивной терапии.
- Света, Вадим пришел в сознание, у него появились адекватные реакции на происходящее. - Олег перехватил ее у самого входа.
- Я же говорила, что у него с неврологией все в порядке. Заторможенность может возникнуть сама по себе после такого вмешательства, плюс еще обезболивающие препараты - вот и результат.
- Он про тебя спрашивал. Если сейчас снова придет в себя, ты уж с ним поосторожней. - Олег удивился, не заметив на лице Светланы радости от услышанного. - Как бы чего не вышло...
Светлана уловила его недоумение и грустно сказала:
- Олег, не нужно ничего говорить, я сама все понимаю. Ты представляешь, что еще впереди предстоит? Что будет, когда Вадим узнает, что с ним? Как он это перенесет? Он привык быть сильным, независимым ни от кого и ни от чего, а теперь? Я очень боюсь за него...
- Света, но ты же можешь сделать что-нибудь!
- Я не могу его загипнотизировать, чтобы он не думал ни о чем, удовлетворился лишь тем, что остался жив! Такое грубое вмешательство в психику не даст положительных результатов! Я могу только подтолкнуть немного в нужном направлении, но это направление должно быть задано изначально, а здесь... - Светлана с горечью посмотрела на Олега и подошедшего к ним Игоря. - Вы преувеличенного мнения о моих способностях, я очень мало что в состоянии сделать.
- Зря скромничаешь - если бы не ты, мы просто не довезли бы Вадима до клиники. А потом, во время операции, ты же вытащила его с того света, когда сердце остановилось! - Олег взял ее за плечи. - Не мне тебя учить, но с таким настроением ты сейчас к нему не ходи. Что с тобой сегодня?
- Я сейчас соберусь, и все будет нормально. Мне просто пришло в голову: на восьмерых я потратила полгода, а что толку? В "Атланте" погибли десятки, сколько из них умерло не во время взрыва, а позднее, от травм? Сколько людей я смогла спасти? Одного. Грустная арифметика получается...
- Нет, Светлана, ты неправильно считаешь! - Игорь перебил ее. - Петровича забыла? А если бы Илья не научился у тебя ничему, он бы не спас ни того парня, которого придавило в аквапарке, ни девчонок из магазина, и сам неизвестно, смог ли дождаться, пока его откопают. Сашка ваш практически залечил сам себе порванное сухожилие, а уж как он кровь умеет останавливать - просто невероятно. А Сергей? Он с ребятами стоял около стены и не мог видеть, что "Атлант" начал рушиться на них. То, как быстро он сумел среагировать, наводит на мысль, что и здесь без твоих занятий не обошлось. Вот так, навскидку, десять человек, благодаря тебе, живы и здоровы остались, а ты раскисла. Других нужно этому учить, у кого способности есть!
- Конечно, Игорь прав, - поддержал Федотова Олег. - Даю тебе полчаса на приведение себя в порядок. Забудь, что плохого было между вами, прости его. Пойми, Вадим ждет тебя, очень ждет.
- Я знаю, - Светлана кивнула. - Все будет в порядке.
Она вошла в бокс. Медведев лежал с закрытыми глазами, но легкие шаги заставили сердце забиться чаще. Он поднял веки и увидел медсестру в голубом костюме, которая что-то раскладывала на столе, стоя к нему спиной. Почувствовав его взгляд, она повернулась и подошла к кровати.
- Вадим, - голубые глаза в просвете между маской и шапочкой смотрели внимательно и ласково, - тебе лучше сегодня? Ты уже можешь говорить?
Вадим, не отрываясь, смотрел на Свету. Наконец-то он видел ее наяву; любимая не собиралась исчезнуть, раствориться среди туманных образов, так долго окружавших его. Он собрал все силы.
- Света, прости меня, - язык слушался плохо, слова прозвучали тихо, но достаточно ясно, чтобы быть понятыми.
- Димка! - Светлана улыбнулась, глаза ее радостно вспыхнули.
Тонкие пальцы прикоснулись к его лбу, легко погладили щеку. Слова были лишними. Вадим затаил дыхание, так ему хотелось продлить это ощущение счастья. Он забыл обо всем, сейчас все его существо сосредоточилось на прикосновении к лицу нежной руки. Радость переполнила его до такой степени, что он не смог этого вынести и потерял сознание.
Встревоженные Олег с Игорем открыли дверь бокса.
- Светлана, что случилось? Все показатели потеряли стабильность!
- Сейчас все придет в норму, - успокоила их Света.
Девушка положила руку на грудь Медведеву, и через пару минут он пришел в себя.
- Вадим, успокойся, - строго сказала ему Светлана. - Если ты будешь так на меня реагировать, я больше не приду к тебе.
- Не буду, - еле слышно донеслось до нее. - Я без тебя умру.
- Только попробуй, - весело пригрозила Света. - Я тогда тебе такое устрою, что прогулки с пигалицами в парке покажутся райским наслаждением.
Она подошла к кровати с другой стороны, присела на вытащенную откуда-то табуретку и обеими руками обхватила его лицо. Светлана прижала ладони к его вискам, слегка сдавив их, тонкие пальцы стали гладить короткие волосы. Голубые глаза встретились с синими и не хотели расставаться.
- Дим, не говори ничего, не нужно, не трать силы, - просили голубые глаза.
- Почему? Я столько должен тебе сказать, - возражали синие.
- Завтра скажешь, послезавтра, я никуда не денусь, снова приду и буду рядом с тобой, - уговаривали голубые.
- Я не хочу ждать до завтра, я столько это откладывал, больше не хочу, - синие глаза настаивали на своем. - Я люблю тебя, я не могу жить без тебя.
- Я тоже тебя люблю, - голубые улыбались в ответ. - И тоже не могу без тебя.
Это безмолвный диалог мог бы продолжаться бесконечно, потому что Светлана с Вадимом смотрели друг другу в глаза и видели в них многократное отражение друг друга, как в череде зеркал, поставленных напротив, видели любовь, но не ослепляющую, а, наоборот, обостряющую зрение и все остальные чувства. Где-то далеко раздался телефонный звонок и разрушил хрупкий барьер, отгородивший их от всего мира.
- Как хорошо... - слабым, но радостным вздохом долетело до Светланы.
Она очнулась. "До "хорошо" еще очень далеко", - Света выпрямилась и подавила горький вздох.
- Хорошо, милый,- она ласково погладила Медведева по плечу, - но я ведь не просто так к тебе пришла. Сейчас мы кое-какие процедуры проделаем, а потом я посижу с тобой.
Вадим удивленно наблюдал, как профессионально Светлана ставит ему капельницу, делает еще какие-то уколы. В какой-то момент, когда она отвернулась, он даже начал сомневаться, не началось ли у него помрачение рассудка, не принимает ли он за Светлану пришедшую вместо нее другую медсестру. Медведев столь пристально рассматривал ее, что она даже слегка испуганно спросила: "Дим, ты что на меня так смотришь?" - но он продолжал все так же недоверчиво глядеть на нее до тех пор, пока Света в растерянности не присела рядом с ним и не взяла его за руку.
- Светка, - удовлетворенно прошептал Вадим и с облегчением закрыл глаза.
Светлана чувствовала, что он не спит, и решила передать Вадиму немного жизненной силы, очень осторожно, совсем чуть-чуть, как начинают давать пищу истощенному голоданием человеку. По каплям она переливала ему энергию, внимательно следя, чтобы в сложном узоре, каким ей представлялся его организм, не возникло дисбаланса.
- Дим, лежи спокойно, - она заметила, что Медведев открыл глаза и собрался что-то сказать ей. - Лучше всего будет, если ты сейчас заснешь. Утром тебе будет легче.
Когда на следующий день Вадим проснулся, у него появились сомнения: видел ли он Светлану наяву или ему опять все только приснилось. Полежал немного с закрытыми глазами, поприслушивался к своим ощущениям - ничего нового ни в лучшую сторону, ни в худшую, все та же далекая тупая боль, к которой он уже привык и почти не замечал ее. Хотелось пить и повернуться на бок, но о последнем лучше было и не думать - он не мог даже двинуть головой. Было темно и тихо, ни единого звука не доносилось до него. Медведев вспомнил, что видел вчера Олега. "Тоже приснилось?" - засомневался он, но вдруг вспомнил про часы, посмотрел вокруг себя и увидел их на том же месте, что и вчера. "Не сон, значит, Света приходила тоже не во сне, - от предчувствия чего-то хорошего сильнее заколотилось сердце. - Почти семь... Когда она снова придет? Неужели только вечером? Как долго ждать..."
Зашуршала открываемая дверь, в освещенном проеме показалась высокая стройная фигура, и через секунду Вадим увидел рядом с собой Светлану. Пошевелиться он не мог, но всем своим существом радостно рванулся к ней.
- Проснулся? Рано еще, - Света включила в изголовье неяркий светильник, улыбнулась, рука ее легла на лоб Медведева. - Пить хочешь? - Девушка будто прочитала его мысли.
Вадим почувствовал ее руку под затылком; Светлана бережно приподняла ему голову и поднесла к губам стакан с водой. В позвоночнике появилась тянущая боль, но Вадим не стал обращать на нее внимания. Он сделал один небольшой глоток, другой; ему показалось, что большего наслаждения он никогда в жизни не испытывал. Снова отпил воды, на этот раз побольше, и зря - горло сдавил спазм, дыхание перехватило, и Вадим закашлялся. Это вызвало в спине и груди сильнейшую боль, которая стала усиливаться с каждым мгновением и разрослась до такой степени, что через несколько секунд он уже не мог понять, как можно существовать с такой болью, как она не взорвет его изнутри, как не остановит сердце, подобно тому, как остановила дыхание, из-за чего он не мог издать ни звука. Слух, зрение - все отказало, только мозг не был парализован этой мукой, сознание не покинуло его, мысли были на удивление ясными.
Внезапно кошмар закончился. Боль стала быстро уходить, как уходит вода из раковины, когда вытаскивают пробку, в легкие проник воздух, а мутная пелена перед глазами рассеялась. Вадим увидел Олега, который вытаскивал из его руки опустошенный шприц, и Светлану, склонившуюся над ним. Он все так же чувствовал одну ее руку под шеей, другую - на груди, широко распахнутые глаза встревоженно смотрели на него. "Димка, ну что ж ты так, потихоньку нужно. Тебе очень больно? Потерпи минутку, сейчас все пройдет", - прошептала она. Вадим хотел успокоить ее, сказать, что уже все в порядке, но, кроме короткого хриплого звука, у него ничего не получилось, только сердце зачастило. Воздуха опять стало не хватать, но вздохнуть глубже он не решался, потому что боялся возвращения боли, а сердце пульсировало уже где-то в голове, удушье начинало туманить сознание. Что-то стиснуло его огромной ледяной лапой, потом обдало жаром... и неожиданно все прекратилось: сердце стало биться медленно и ровно, дыхание тоже восстановилось. Светлана сосредоточенно смотрела на него, глаза ее потемнели от напряжения, на лбу выступила испарина. Только когда она увидела прояснившийся взгляд Медведева, ее лицо расслабилось.
- Сейчас лекарство подействует, боли больше не будет...
- Если, конечно, не станешь дергаться, - ворчливо добавил Олег. - Все, уже не терпится, уже готов вскочить. Нет уж, не рыпайся, полежать пока придется.
- Ладно, не ворчи, я понял, - беззвучно, одними губами ответил ему Вадим.
- Понял? Ну и слава богу! - Худяков безошибочно догадался, что хотел сказать ему Медведев. - Приятно иметь дело с умными людьми, только редко они мне почему-то встречаются.
Олег распрямился и вышел из бокса, а Светлана осталась рядом. Вадим перевел глаза на нее и вдруг обратил внимание на часы. Пять минут восьмого! Только пять минут, а ему показалось, что прошло несколько часов. "Лекарство, что бы там Олег ни поставил, еще не могло подействовать. Света! Она что-то сделала, чтобы боль прошла", - эта мысль поразила его и заставила учащенно забиться сердце.
- Дим, ты опять разволновался? Все, успокойся и засни, - она пристально посмотрела ему в глаза и положила руку на грудь. - Я никуда не уйду, буду с тобой.
Вадим только хотел возразить ей, что совсем не хочет спать, как мгновенно провалился в сон.
По его ощущениям прошло всего несколько минут, но когда Медведев проснулся, часы показывали два часа дня. Света была рядом с ним и сразу заметила, что Вадим открыл глаза.
- Ничего себе, как я дрыхну, - тихо, но неожиданно легко сказал он.
- Для тебя сейчас самое лучшее спать и набираться сил, - Света улыбнулась. - Вот уже и голос появился. Хочешь пить?
- Да, - на самом деле жажды Вадим не чувствовал, но ему хотелось снова ощутить прикосновение Светиных рук.
На этот раз Света осторожно, чтобы он снова не закашлялся, поила его с ложечки. Медведев и не подозревал, что этот процесс может доставить такое удовольствие. Все прошло благополучно, но на полстакана воды ушло минут двадцать. Потом Светлана достала из упаковки несколько влажных салфеток и осторожно обтерла Вадиму лицо, грудь и руки; во время этой процедуры он просто блаженствовал. Света, глядя на него, очень обрадовалась тому, что Вадим начал оживать.
- Давай попробуем съесть что-нибудь, - предложила она и через непродолжительное время принесла тарелку с жидкой овсянкой.
Она положила на грудь Вадиму полотенце, села рядом с кроватью и поднесла к губам ложку. Медведев долго держал кашу во рту, потом все-таки проглотил ее.
- Не хочется, - виновато улыбнулся он.
- Я понимаю, что не хочется, но нужно, - Света зачерпнула еще ложку. - Потихоньку, по ложечке, как маленького, кормить буду, чтобы снова стал здоровым и сильным.
После нескольких ложек Света решила сделать перерыв.
- Едок из меня никакой, - Вадим устал и опять говорил чуть слышно.
- Отдохни. Можешь поспать, пока я тебе капельницу поставлю, - Светлана убрала полотенце.
Так продолжалось весь день: лечебные и гигиенические процедуры, сон, немного еды, сон и снова процедуры. Светлана очень осторожно подпитывала его энергией и с радостью отмечала, как менялся Вадим. Все более ясным становился его взгляд, отчетливее звучал голос. Шевелиться Вадим не рисковал, боли поэтому не было, и ничто не мешало ему чувствовать себя почти счастливым - Света рядом с ним, Света простила его, она его любит. Ни о чем другом он сейчас думать не мог. Несколько раз приходил Олег, осматривал его, довольно кивая головой. Потом вместе с ним пришел пожилой врач, которого Медведев видел накануне. Он тоже долго осматривал Вадима, расспрашивал его о всякой ерунде, но затем, заметив, что тот устал, оставил его в покое.
Через день Медведев смог уже, правда, с усилиями и не совсем свободно, повернуть голову и двигать руками. Первой начала подчиняться правая рука, а к вечеру и на левой он смог сжать пальцы в кулак. Сперва это обрадовало его; он потихоньку расширял свои возможности, пытаясь как-то ранним утром ощупать себя и понять, что же с ним произошло. Потом он сделал открытие, которое потрясло его. Сначала Вадим понял, что не чувствует ног. "Отрезали?!" - промелькнула паническая мысль. В боксе еще было темно, он не видел ничего, кроме светящихся цифр на часах, но напряг память и вспомнил, что вроде бы видел торчавшие под простыней колени. Вадим попробовал правой рукой дотянуться до ноги - сквозь ткань прощупывалось бедро, до колена он не доставал, но если рука что-то чувствовала, то тело руку не ощущало. Для чистоты эксперимента он кое-как стянул с себя простыню, которой был укрыт по грудь, и ощупал голое тело. Тот же самый результат - чувствительности не было. Тогда Вадим не без труда поднял руку, согнув ее в локте и дотронулся до груди. Под пальцами оказалось что-то вроде пластыря, но ощущения были обоюдными - рукой он чувствовал свое тело, а тело чувствовало руку. Сдвинул руку вниз: опять пластырь, какая-то трубка, идущая из-под пластыря, но кожа ощущала прикосновение пальцев. Вадим двинулся дальше. В нижней части живота практически не было участка, ничем не залепленного и не заклеенного, но даже сквозь слой марли было понятно, что чувствительность пропала. Путаясь плохо слушавшимися пальцами в клубке из трубок разной толщины, Медведев уже не мог понять, где его тело, а где что-то другое. Нащупав, наконец, свободное от повязок место, он только утвердился в своих подозрениях. Левая рука действовала хуже, но немного приподнять ее все-таки получилось, и Вадим потрогал левую ногу - марля, пластырь, что-то твердое, но вроде бы не похожее на гипс, а чувствительности не было даже на найденном участке голой кожи.
Мысли путались, выстроить их в логическую цепочку никак не получалось. Потом Медведев вспомнил, как когда-то ему делали новокаиновую блокаду, тогда чувствительность тоже отсутствовала, и у него появилась слабая надежда, что и сейчас его обкололи анестетиками. Он решил дождаться Светы или Олега и спросить их об этом, но вместо Светланы утром появилась полная невысокая медсестра.
- Светлана к двенадцати придет, - ответила она на вопрос Медведева.
- Олег здесь? - Вадим был разочарован.
- Олег Михайлович к восьми придет, сегодня ночью Игорь Николаевич дежурил. Позвать его?
Это имя ничего не сказало Медведеву, не понявшему, что речь идет о Федотове, и он отказался. На часах было начало восьмого.
Медсестра обтерла его чем-то влажным и резко пахнувшим, совсем не таким, как Светлана, потом взяла несколько пробирок крови на анализ. Она делала все быстро, аккуратно и осторожно, не причинив ему ни боли, ни каких-либо неприятных ощущений, но Вадим еле вытерпел ее манипуляции и наотрез отказался есть, не желая, чтобы эта медсестра его еще и кормила. Когда же она собралась ставить ему капельницу, Медведев не дал сделать и этого.
- Не нужно, - постаравшись, чтобы голос звучал твердо, заявил он.
- Что не нужно?
- Ничего, - Вадим демонстративно спрятал под простыню левую руку, к которой, держа наготове иглу от системы, примеривалась медсестра.
- В другую руку поставить? - женщина удивленно глянула на строптивого пациента.
- Никуда не надо ничего ставить, - в слабом еще голосе Вадима появилось раздражение.
Правой рукой он натянул простыню почти до самой шеи и оставил руку под ней. Медсестра недовольно посмотрела на него, но не стала настаивать.
- Ладно, Олег Михайлович придет, пусть решает, что делать. Я тут человек маленький, мне что скажут, то и выполняю, - она пожала плечами и вышла из бокса.
Вадим почувствовал, что страшно устал, и лишь только закрыл глаза, как провалился в омут сна. Худяков, выслушав медсестру, заглянул к Медведеву, но, увидев, что тот спит, не стал будить. "Начинается... Светлана как в воду глядела, - подумал со вздохом, - нужно будет позвонить и предупредить ее".
* * *
Завалы "Атланта" разбирали ровно две недели. В пятницу вечером Сергей позвонил Ирине:
- Иришенька, все, мы закончили. Сейчас отправляемся на базу, а потом я приеду к тебе.
- Сережа, мне кажется, лучше будет, если ты поедешь домой. Мы с тобой встречались не раз за эти дни, а мама с Алешкой не видели тебя уже сколько времени, побудь сегодня с ними, - Ирине самой очень хотелось увидеть его, но она решила потерпеть.
- Тогда завтра? - Сергей был по-хорошему поражен Ириными словами. - Я за тобой заеду в час.
- Конечно!
В субботу у Ирины был коллоквиум. Студенты на этот раз отделались легко, их не терзали дополнительными вопросами, не давали решать запутанные задачи. "Ирина Владиславовна сегодня какая-то не такая", - сложилось всеобщее мнение, а она, и в самом деле, слушала рассеянно, и было видно, что думает она о чем-то другом.
Уже в двенадцать часов Ирина закончила занятия.
- Так, на сегодня хватит, всем ставлю зачет, но в следующий раз на поблажки не рассчитывайте.
Студенты радостно разбежались, а она, оставшись одна в лаборатории, около часа мучилась от нетерпеливого ожидания, проклиная себя за вчерашний альтруизм. Сергей в это время тоже проклинал и пробки на дорогах, и городской транспорт, в целом, и водителя автобуса, в частности, из-за которых он мог опоздать к назначенному им же самим времени.
Не опоздал, влетел, чуть не сбив по пути кого-то с ног, на третий этаж и ворвался в лабораторию без десяти час.
- Сережка... - Ирина делает один шаг ему навстречу и замирает, ей кажется, что она сейчас упадет.
Сергей кидается к ней и крепко прижимает к себе.
- Что с тобой, милая?
- Все в порядке, - Ирина зажмуривается и мотает головой. - Пойдем скорей отсюда.
Ей хочется спрятать свое счастье ото всех. Сергей понимает ее состояние, выхватывает из шкафа дубленку и накидывает на плечи Ирине. На выходе из лаборатории они сталкиваются с ее дипломниками.
- Ребята, я все оставляю на вас. Не подведите.
Шестаков с Суворовым, видя рядом с ней Томского, не спрашивают ни о чем, только молча понимающе улыбаются. Ни Ирина, ни Сергей этого не замечают.
В машине, которая слегка отгородила их от внешнего мира, они немного пришли в себя.
- Сейчас же поехали ко мне, - Ирина уступила место за рулем. - Сережа, садись ты, я сейчас не справлюсь с машиной, обязательно в кого-нибудь въеду.
- Ты думаешь, мне будет проще? - Сергей рассмеялся.
Через десять минут они уже были дома.
- Сереженька, расскажи мне обо всем, - попросила Ирина.
Они сидели сначала на кухне, ели фирменную Ирину пиццу и что-то еще, потом перешли в комнату, и Сергей подробно рассказывал о том, что происходило в позапрошлую субботу. Как сначала все казалось простым пожаром, на котором их присутствие излишне, как потом происшествие начало разрастаться, словно снежный ком, катящийся с горы и увлекающий за собой лавину. Он рассказывал о том, как они разбирали обломки "Атланта", как останавливали все работы и слушали, не раздадутся ли звуки, которые укажут на присутствие людей, как пускали собак, которые проникали в самые узкие щели и искали выживших, как радовались, когда успевали достать живых, и что чувствовали, когда не успевали... После этого Сергей рассказал, как они откопали Илью, девушек из магазина и охранника из аквапарка, и что медики хотели отправить Илью как пострадавшего в клинику, а он всеми силами сопротивлялся до тех пор, пока Кронидыч не наорал на него. Из клиники Илья сбежал на следующий день, объявился на месте работ и, стащив в клинике медицинскую спецодежду, сутки маскировался под врача, чтобы Черепанов не узнал его и снова не прогнал на больничную койку.
Ирина слушала его, затаив дыхание, и переживала так, что слезы наворачивались на глаза.
- Сереженька, а ты не поранился? С тобой все в порядке?
- Ерунда - пара синяков и ссадин, даже неудобно перед другими, - Сергей обнял ее, - я ведь говорил тебе сколько раз, что я заговоренный.
- А другие ваши ребята как?
- Саньке все-таки ногой серьезно заниматься нужно, у него разрыв сухожилия. Сказали, что нужно его как следует сшить, а то парень всю жизнь будет прихрамывать. У остальных все в порядке: ушибы, порезы, ничего страшного.
Ирина не могла насмотреться на него, но еще один вопрос не давал ей покоя.
- Сережа, а как Вадим? Что о нем знаешь?
- Он начал приходить в себя, несколько раз открывал глаза, но говорить пока не может, хотя аппарат искусственного дыхания уже отключили, - рассказывая, Сергей гладил Ирины волосы. - Из реанимации его перевели в интенсивную терапию, а Светлану туда взяли медсестрой. Не переживай, все обойдется, он поправится.
Ирина прижалась к Сергею, и несколько минут они сидели молча.
- Покажи свои синяки. Я их помажу чем-нибудь, чтобы они не болели и быстрее проходили.
- Брось, Ириша, мне уже неловко, что я тебе пожаловался.
- Ты опять что-то хочешь от меня скрыть, - Ирина пристально посмотрела на него.
- Нет, я ведь обещал, что ничего от тебя не утаивать не буду.
- Тогда показывай!
Сергей стянул через голову джемпер, снял футболку и повернулся к Ирине спиной. На левом плече был здоровенный синяк, а ближе к шее кожа была слегка ободрана.
- Уже почти все прошло, ничего не болит.
Ира, почти не слушая, легко прикоснулась к ссадине, а затем тронула светлый бесформенный рубец, оставшийся от ожога кислотой. Сергей вздрогнул.
- Больно? - Ирина испуганно отдернула руку.
- Нет, что ты, совсем не больно. Наоборот, очень приятно.
Ирина снова прикоснулась к ссадине, но на этот раз не рукой, а губами. Сергею показалось, что через него пропустили хороший разряд тока, он резко повернулся на диване и поймал нежные губы своими губами. Поцелуй длился долго, и не успели они отдышаться, как Ирино тело выгнулось длинной судорогой страсти, которая бросила ее в объятия Сергея. Все прежние преграды разрушились, сковывавший ее лед испарился, Сергей понял это и почувствовал, что все его самые безумные мечты близки к тому, чтобы сбыться. Одежда летела в разные стороны, отрывались пуговицы, что-то сыпалось из карманов и катилось по полу через всю комнату, но кто же обращал на это внимание.
Сергей осторожно, смертельно боясь причинить боль или неудобство, ласкал Иру. Горячие сухие губы касались волос, полуприкрытых глаз, щек, легко притрагивались к губам и тут же исчезали. Ласковые пальцы рисовали замысловатые узоры на лице, на шее, на груди. Он чувствовал себя скульптором, который бережно полирует уже готовое произведение, чтобы довести его до совершенства, но под руками был не холодный мрамор, а бархатистая теплая кожа. И не было больше испуга, не было напряженного ожидания прикосновения равнодушных рук, не было никаких барьеров, что помешали бы им. Томский совсем перестал дышать, чтобы ничем, даже колебанием воздуха, не нарушить этот волшебный миг.
- Да, Сереженька, да...
В синие глазах плескался океан любви, в который Сергей, забыв обо всем, погрузился целиком.
Тишина... Темнота... Полузабытье, сквозь которое проступали воспоминания о невыразимо сладостных мгновениях, сердце стучало все медленнее, дыхание успокаивалось. Сергей открыл глаза, повернулся на бок и встретился в полумраке взглядом с Ирой.
- Иришенька?!
Он привстал и наклонился над ней. В ответ - улыбка. Радостно-удивленная, немного растерянная, от которой сердце Сергея чуть не разорвалось - такое счастье, такой восторг переполнили его. Ирина приподнялась навстречу. Легкое соприкосновение губ сменилось новым неодолимым порывом обоюдной страсти. Стало непонятно - ночь вокруг или день, где они, да это было и неважно; мир вокруг них исчез, а может, они пропали из этого мира, чтобы снова возникнуть в другом, в котором всегда будут вместе.
Они лежали рядом, держась за руки и тяжело дыша, будто их выбросило на берег океанским прибоем, который они долго не могли преодолеть. Потом Сергей осторожно прижал Ирину к себе. Она положила голову ему на грудь и слушала мощное биение его сердца как самую лучшую музыку в мире. Сергей был счастлив, потому что за всю свою жизнь никогда не испытывал ничего подобного; это было блаженство на грани нестерпимой муки, оно бесследно стерло весь его прежний опыт, и он, как зеленый юнец, не знал, что ему сейчас нужно сказать или сделать. Ира тоже чувствовала себя той двадцатилетней девочкой, которой вся будущая жизнь представлялась безоблачным счастьем, потому что рядом с ней был любимый человек, она забыла о тех годах, когда надежды сменились разочарованием, болью и в конце концов мертвящим безразличием.
Всю ночь они будто заново познавали мир, друг друга и самих себя - кто они и зачем появились на свет и только утром, дойдя до полного изнеможения, смогли ненадолго заснуть. Потом они, как дети, вместе плескались в тесной ванне и, как дети, с любопытством изучали друг друга при ярком солнечном свете, лившемся в окна. Сергей восхищался миниатюрным хрупким телом, узкими плечами, тонкой талией, от которой бедра казались шире, небольшой высокой грудью, длинными стройными ногами. Ирина выглядела совсем юной девушкой. А она не могла отвести глаз от его широких плеч, мускулистой груди, негусто поросшей чуть рыжеватыми волосами, узких крепких бедер, сильных ног; Сергей казался ей эталоном мужской красоты.
Они никак не могли насладиться друг другом, желание вспыхивало, как порох от малейшей искры, от прикосновения, от взгляда и разгоралось неугасимым пламенем. Не осталось никакого смущения, никаких запретов, фантазия была безгранична в стремлении доставить друг другу радость. Они не одевались, даже когда вспомнили о том, что нужно перекусить, и так и сидели обнаженными за кухонным столом, чувствуя себя первыми людьми в раю. Однако с небес на землю пришлось спускаться и вспоминать, что воскресенье заканчивается, завтра понедельник, что нужно утром идти на работу. Но ночь еще была в их распоряжении.
- Как хорошо, - Ира обнимала худощавое тело Сергея, - я и представить не могла, что так может быть.
- Правда, Иришенька? - он нежно поцеловал свою любимую.
Счастливый кивок в ответ.
- А я страшно боялся, - немного смущенно признался Сергей и пошутил: - Я уже забыл, как все это делается, разучился за полтора года. Знаешь, у меня никого... - он не смог продолжить, потому что ему помешали Ирины губы.
- Я счастлива просто до неприличия, - Ира улыбнулась так радостно, что он отбросил все сомнения.
- Я тоже. Я теперь ни о чем не могу думать, только о тебе. - Казалось, глаза Сергея светились в полутьме. - Я хочу все время быть с тобой, хочу, чтобы мы поженились. Пусть у нас будут общий дом, общая жизнь, общие планы на будущее. Если в чем-то сомневаешься, установи мне испытательный срок, скажи, каким ты хочешь меня видеть, и я стану таким.
- Сережка, я уже давно люблю тебя именно такого, какой ты есть. Я, наверное, влюбилась в тебя еще в Рябиновке, твои чудесные глаза потом снились мне очень долго. Как ты на меня тогда смотрел! Я долго сопротивлялась, пыталась прогнать это чувство, но не смогла. Я люблю твои глаза, твою улыбку, временами по-мальчишески озорную, временами застенчивую, твою спокойную рассудительность, которую кто-то может принять за холодное равнодушие, твою доброту и не могу понять, почему до сих пор мало кто осознал, какой ты замечательный.
Сердце Томского чуть не выпрыгнуло из груди от Ириных слов.
- Теперь я знаю, что такое счастье, - тихо сказал он. - Мне больше ничего не нужно.
* * *
Боль Вадим начал чувствовать еще сквозь сон. Сначала она воспринималась как небольшое неудобство, но затем стала усиливаться до такой степени, что вынудила проснуться. Это был не резкий приступ, возникший от кашля, сейчас боль медленными волнами накатывала на него со всех сторон, раздирала тело, выкручивала позвоночник, пульсировала в голове, когда он пробовал приподнять ее. В первый момент он почти обрадовался этим ощущениям, с облегчением увидев, что ноги у него на месте, но потом страшное разочарование постигло его - нижняя половина тела была мертва, слабая надежда на побочные эффекты от произведенного обезболивания пропала.
"Десять часов, - Медведев посмотрел на часы, - а Олег так и не пришел. И Света еще не скоро будет". Боль не утихала, но и не становилась сильнее, если он не пытался пошевелиться или поглубже вдохнуть. Вадим лежал неподвижно и старался вспомнить, что с ним случилось. Пожар в торгово-развлекательном центре, Мишка Зубов со своими учениками... Раздувающаяся мыльным пузырем стена, по которой он взбирался на четвертый этаж... Нет, когда он карабкался по стене, та еще была нормальной, что-то произошло позже. Но что? Он не мог ничего вспомнить.
Раздался звук открываемой двери, и в бокс вошла Светлана. Олег попросил ее прийти, по-возможности, пораньше. Вадим, как всегда, улыбнулся ей, но только одними губами, взгляд был совсем не радостным, а напряженно-сосредоточенным.
- Дим, что с тобой? - Светлана даже на расстоянии почувствовала боль, охватывавшую Медведева. - Давай обезболивающее поставлю.
- Не нужно, я решил обойтись без него, - отказался Вадим.
- Почему? - поразилась Светлана. - Тебе ставят ненаркотические анальгетики, не бойся, от них зависимость не разовьется.
- Не в этом дело. Я хочу понять, что со мной, а с этими уколами я как в тумане все время нахожусь, - Вадим пристально смотрел на девушку; голос был слабым, но твердым. - Расскажи мне честно о моем положении, я должен это знать. Не пытайся меня обмануть, пожалуйста.
- Я не собираюсь тебя обманывать, ты уже сам, наверное, обо всем догадался, - Света вздохнула.
- У меня перелом позвоночника? Вытяжка для этого?
- Да.
- Я не чувствую нижнюю половину тела и ноги. Спинной мозг поврежден? - Вадим говорил с трудом, но настойчиво, глаза тоже требовали ответа.
Светлана молча кивнула; она ждала этих вопросов и боялась их, еще больше боялась реакции Вадима на свои ответы.
- Что еще? Говори все, как есть, не скрывай ничего, - Медведев сделал паузу и, собравшись с силами, продолжил: - Света, неизвестность хуже всего, я могу навоображать то, чего нет на самом деле.
- Перелом левого бедра, переломы костей тазового пояса, разрывы и порезы кишечника, мочевого пузыря, промежности, - перечисляла Света, не вдаваясь в детали. - Печень, поджелудочная, селезенка и почки целы, так что все не так уж плохо.
- Не так уж плохо... - с сомнением повторил Вадим. - Что за кишки из меня торчат? - он дотянулся рукой до одной из дренажных трубок.
- Это дренажи оставлены, не трогай их, пожалуйста, - Светлана убрала его руку.
- "Травмы, несовместимые с жизнью" - это про меня говорили?
- Я ничего подобного не слышала, - честно ответила Светлана. - Мало ли про кого так могли сказать, вся клиника забита под завязку - ожоговое, черепно-мозговая, сочетанная травма, да практически все отделения переполнены пострадавшими в "Атланте".
- Что там произошло? Я здесь почему? Ничего не помню.
- Произошел второй взрыв ровно в два часа. "Атлант" рухнул, тебя воздушной волной отбросило в сторону, поэтому под обломки ты не попал, но тебя придавило рекламным щитом, который раздробил бедро, да еще крючья твои альпинистские весь живот разодрали. Ты потерял много крови, потом была многочасовая операция, по кусочкам тебя пришлось собирать, - Света ободряюще посмотрела на него. - Все заживет, все срастется, не быстро, конечно, но все будет хорошо, поверь мне.
- Какое сегодня число? - после продолжительного молчания задал вопрос Вадим.
- Второе марта.
Медведев закрыл глаза. "Две недели... Две недели..." - синхронно с болью стучало в голове.
- Ребята все целы?
- Твоя группа в порядке, только мелкие травмы.
- А другие?
- Володя Устинов погиб, Миша Мухин тяжелую черепно-мозговую травму получил, здесь, в клинике, умер уже во время операции, а Кирилл Задонцев сильно обгорел, в ожоговом лежит. С разными травмами еще шесть человек из отряда лечатся, но у них полегче состояние.
Вадим скрипнул зубами, еле удержавшись от того, чтобы не выругаться, и с такой болью глянул на Свету, что у нее заныло сердце.
- Еще много пострадало?
- Около пятидесяти человек посетителей погибло, у пожарных пятеро и из милиции, по-моему, человек девять, из тех, что в оцеплении стояли и попали под обломки.
- Из-за чего все так получилось? Почему нормальные люди страдают из-за всяких психопатов? Почему гибнут наши ребята?
- Гена как-то мне сказал, что работа у вас такая.
- Работа... - Медведев в отчаянии резко дернул головой и тут же задохнулся от боли.
- Вадим, зачем мучиться? Если не хочешь укол, давай я тебя обезболю, - в голосе самой Светланы чувствовалось страдание.
- Давай, но спать я не хочу, - еле слышно прохрипел Вадим, силы у него были на исходе.
- Хорошо, только боль сниму. Постарайся слушать меня, идти за мной, - Света всегда так говорила на тренировках ребятам, но Вадим слышал от нее эту фразу один только раз, потому что избегал ее занятий.
Она положила руки ему на грудь, от них начало разливаться по всему телу легкое тепло. Медведев сосредоточился на этом ощущении и почувствовал, что боль стала уходить.
- Дим, ты бы поспал все-таки. Тебе нужно сейчас отдохнуть, - Света не убирала рук с его груди.
- Заснуть бы и не проснуться, - прошептал Медведев и, с усилием согнув руку, положил ее на Светину ладонь. - Спасибо тебе, Светлаша.
- За что?!
- За все, за правду, в первую очередь, - Вадим горько улыбнулся. - Сейчас мне все понятно. Как жить, что делать теперь?
- Теперь тебе нужно поправляться, а для этого - не отбрыкиваться ни от каких назначений. Тебе ведь не только анальгетики и успокаивающее ставят, тут в списке и антибиотики, и витамины, и еще много чего, - Света посмотрела на него с ласковой укоризной. - Потерпи, милый, все будет в порядке, я буду с тобой, меня сюда на работу взяли.
- Куда? На какую работу?
- В отделение сочетанной травмы, медсестрой. Олег уговорил заведующего, тот согласился и, в свою очередь, Олега к тебе прикомандировал, - Света улыбнулась. - Он тебе целый лист назначений расписал, только успевай поворачиваться. Антибиотики нужно по часам колоть, а утром ты не дал капельницу поставить; вот сейчас я тебя накормлю, если ты спать отказываешься, и займусь тобой по полной программе.
- Я не хочу есть, - устало вздохнул Вадим.
- Понимаю, что не хочешь. Надо! По чуть-чуть, как вчера, как позавчера. Когда окрепнешь, еще несколько операций нужно будет сделать - на ноге, у тебя там раздробило кость, разодрало мышцы и связки, пока ею толком не занимались, только восстановили кровообращение. Если оставить так, как есть, нога служить не будет.
- Зачем это делать при сломанном позвоночнике? Я ведь все равно не смогу ходить...
- Сможешь, - отрицательно мотнув головой, как бы не желая ничего слушать, перебила его Света. - Я говорю тебе, что ты поправишься, почему ты мне не веришь?
- Светочка, я, конечно, не врач, но кое-что соображаю. Не встают после таких травм.
- А ты встанешь, - раздался голос Олега. - Если бы ты знал, какие у Светы способности, что она сделала, то не сомневался бы.
- Давай не будем говорить о том, что я сделала, - Светлана подняла на Худякова умоляющие глаза. - Что могла, то сделала, очень жалею, что не смогла больше. Я сейчас пытаюсь уговорить Вадима поесть, а он отказывается.
- Золотое было время, когда ты лежал без сознания: все тихо, спокойно, никаких капризов, никакой ругани, - хмыкнул Олег. - Вот погрузим тебя в искусственную кому, кормить будем через зонд, станешь толстый, как рождественский гусь. Красота!
- Да пошел ты... - покосился на него Вадим. - Не мог мне толком сказать, что со мной?
- Евгений Петрович - заведующий отделением - сам хотел тебе обо всем рассказать, но раз уж ты из Светы все вытянул, то не знаю, есть ли в этом смысл.
- Есть, - твердо и неожиданно громко сказал Медведев. - Со всеми подробностями. Света мне только общую картину обрисовала, без деталей, а я хочу знать все. Пока не расскажете, ничего не дам с собой делать. Никому, даже тебе, - он с трудом повернул голову и взглянул на Светлану.
- Каков, а? Бунт на корабле... - проворчал Олег с видом человека, худшие предположения которого полностью подтвердились. - Ладно, попрошу Кленова, как только он освободится, подойти сюда.
Евгений Петрович пришел примерно через час и остался с Медведевым наедине, попросив выйти из бокса не только Светлану, но и Олега. Почти час продолжался их разговор, на протяжении которого Светлана, не отрываясь, смотрела на монитор Вадима, на котором медленно ползли кривые пульса, температуры и давления. Их положение почти не менялось, изредка пульс чуть учащался, но довольно быстро возвращался на прежний уровень. Олег молча сидел рядом.
Когда Кленов вышел из бокса, Светлана вскочила и хотела что-то спросить, но Евгений Петрович опередил ее:
- Терпение, вот что сейчас от вас потребуется. Море, океан терпения, - завотделением погладил ее по плечу. - Все, что могла на данный момент сделать медицина, сделано. Теперь Вадима Дмитриевича нужно выхаживать в самом обычном смысле этого слова. И действительно, Олег Михайлович прав - только вы сможете справиться с этой задачей. Вадим Дмитриевич сильный человек, но сейчас ему очень тяжело, и вам будет непросто.
- Я все это понимаю, - Света, соглашаясь, кивнула головой. - Я справлюсь. Я должна справиться.
Вадим сосредоточенно разглядывал потолок.
- Светонька, скажи, как жить дальше? И стоит ли вообще жить?
- Вадим, слушай меня внимательно, - Света обхватила его лицо ладонями. - Я многое могу сделать, больше, чем традиционная медицина, но мне необходима твоя помощь, ты не должен быть пассивным объектом воздействия. Сейчас это для тебя тяжело, нужно немало сил, а у тебя их нет. Давай пока полечимся по стандартным методикам, а потом, когда тебе станет лучше, займемся йогой и всем остальным. Все будет хорошо, понял?
- Понял, Света, я все понял, - сложно было догадаться, какой смысл Медведев вложил в свои слова, в едва слышном голосе, кроме усталости, ничего не ощущалось.
Без сопротивления он вытерпел все процедуры, даже поел немного, потом заснул. Светлану сильно беспокоило его спокойствие, она ожидала другой реакции на то, что ему сегодня стало известно. Олег попробовал успокоить ее, когда она поделилась с ним своими сомнениями:
- Он же сказал тебе, что сам обо всем догадался, да и тебя расспрашивал. Видимо, поэтому то, что Кленов рассказал Вадиму, уже не могло потрясти его. Света, в конце концов, он сильный мужик, ты ведь слышала, что Евгений Петрович про него сказал.
- Да я и так знаю. Но не нравится мне все это...
Вадим казался спокойным, даже улыбался Светлане, когда она подходила к нему, и ей стало казаться, что Олег прав, что ее тревоги надуманы. Она почти совсем успокоилась, когда на следующий день Медведев поинтересовался:
- Светлаша, ты на работе, я хочу сказать, в отряде часто бываешь?
- Не каждый день, но пару раз в неделю по полдня работаю. Ребята о тебе все время спрашивают, желают тебе побыстрей поправиться.
- Как только, так сразу, - криво усмехнулся Медведев. - Мобильник у меня живой? Можешь узнать? Рабочий, скорей всего, накрылся, а мой, может, кто нашел в машине.
- Обязательно спрошу у ребят и, если отыщется, принесу тебе.
- Спасибо, милая.
- Пока не за что. Вот когда принесу, тогда и скажешь.